Глава ПЯТАЯ

— Господи, спаси! Господи, да будет воля твоя! Боже мой! — удивленно воскликнула Саванна, остановившись на дороге, одной рукой упершись в бедро и обводя взглядом всех тех, кто собрался вокруг «Френчи».

Завсегдатаи бара вышли на галерею и удивленно рассматривали человек десять, протестующих с плакатами, на которых были написаны такие «умные» лозунги, как «Закрыть „Френчи“ и „Покончить с грехом“. Пикетчики сбились в кучку у ступенек и позировали перед камерами телевидения Лафейетта, распевая свои лозунги в тщетной попытке перекричать джазовую музыку, громыхавшую из окон бара.

В центре толпы стоял их вожак, преподобный Джимми Ли Болдвин, облаченный в белый летний костюм, недавно полученный по каталогу Джей Си Пенни. Слишком белые искусственные зубы, стоимостью не менее двух тысяч долларов, блестели на солнце, когда он разговаривал с репортером, который сам выглядел таким прилизанном, как будто вылил на себя ведро лака для волос.

Джимми Ли смотрелся хорошо. Он был выше шести футов, и его фигура, когда-то поджарая и атлетическая, фигура игрока команды колледжа по баскетболу, потеряла свой спортивный вид. Его волосы цвета дубленой кожи были зачесаны назад, в его лице привлгкали внимание глаза рыже-коричневого цвета и ослепительная улыбка, демонстрирующая чудеса зубопротезной техники.

Хотя ему было не больше тридцати восьми лет, глубокие морщины отпечатались около его глаз и рта, в форме которого угадывалось некоторое слабоволие. Несмотря на свои крупные белоснежные зубы и загар, который казался каким-то искусственным, как если бы Джимми Ли приобрел его в салоне красоты, он был слишком смазливым, чтобы считаться действительно красивым мужчиной. Но вряд ли кому-либо удалось бы его в этом убедить.

— Кто это? — спросила Лорел, поправляя очки. При виде белого фургончика репортеров она невольно занервничала. Она почувствовала безотчетный страх, что они .приехали сюда из-за нее, но она решительно подавила его, призвав на помощь здравый смысл. Она уже не представляла для них никакого интереса.

— Это преподобный отец Джимми Ли Болдвин. Спаситель заблудших душ, проводник небесной благодати. Он возглавляет церковь Пути Истинного.

— Я никогда не слышала о такой церкви. — Конечно, нет. Я думаю, что в Джорджии можно встретить любые самые дикие религиозные направления. Преподобный отец объявился здесь месяцев шесть назад и стал собирать вокруг себя людей. А теперь у него уже своя передача на местном отделении в Лафейетте. Хочет сделаться большой звездой в телеевангелистском духе.

Саванна вытащила из кошелька сигарету и закурила. Взглянув на Джимми Ли сквозь очки, она сильно затянулась сигаретой. Он произносил речь, бешено жестикулируя —и высокопарно разглагольствуя о прибежище порока.

— Пойдем, Малышка,-сказала она, выдохнув дым. Я все-таки хочу получить то, зачем пришла.

Лорел двинулась было к боковому входу, не желая привлекать к себе внимания, проходя через пикетчиков. Но Саванна разыграла целое представление, она демонстративно направилась к ним в своей мини-юбке, игриво покачивая бедрами. С гордо поднятой головой и длинными взбитыми волосами, которые напоминали львиную гриву, она была ходячей рекламой свободной любви и распутного образа жизни.

Подавив стон, Лорел последовала за ней. Саванна всегда любила нарываться на неприятности, вот и сейчас она приближалась к толпе с лукавой улыбкой, которая пряталась в уголках ее губ.

Ее приближение не осталось без внимания. Почти немедленно раздались громкие приветствия и резкий свист, которые исходили от мужчин, стоявших на галерее. Первым из толпы демонстрантов ее увидел репортер, поскольку, держа микрофон перед преподобным Болдвином, он продолжал крутить головой во все стороны. Он локтем толкнул оператора, чтобы тот направил камеру в ее направлении. Преподобный Болдвин остановился на полуслове, не скрывая раздражения, что его оставили без внимания так неожиданно. Он, однако, быстро сориентировался и постарался использовать ситуацию в свою пользу.

— Сестра, сестра, спаси тебя Господь! — торжественно произнес он, протягивая руки к Саванне. У, Лорел цинично подумала про себя, что, очевидно, священник больше желал произвести впечатление, чем действительно спасти Саванну.

— Пусть Господь Бог утолит твою жажду. Саванна остановилась в каких-нибудь шести дюймах от него, вильнула бедром и выпустила дым ему в лицо.

— Дорогуша! Если Он появится здесь в ближайшие пять минут с бутылкой вина, я буду счастлива позволить Ему утолить мою жажду. А пока мне поможет в этом «Френчи».

Она послала воздушный поцелуй камере, толпа на галерее опять взорвалась смехом, а пикетчики, остолбенев от удивления, расступились, как волны Красного моря, чтобы пропустить ее к лестнице. Лорел хотела проскочить за ней, пока не сомкнулись ряды верных своему вожаку людей, но Болдвин успел схватить ее за руку.

— Обернись к Богу, молодая женщина! Ищи истинный путь! Пусть Господь утолит жажду в твоей душе верой и правдой!

Лорел взглянула на него, раздраженно нахмурив брови. Она не выносила таких, как Джимми Ли Болдвин. Для нее телеевангелисты были еще хуже, чем агенты по продаже подержанных машин, пользующиеся дурной славой, обманывая бедных и старых, забирая то малое, что у них еще было, продавая за деньги такое Спасение Божье, которое можно было бесплатно найти в Библии. Но ей не хотелось ни с кем ссориться, она пришла сюда с другой целью. Она готова была отдать все, чтобы пройти незамеченной через эту толпу. Но с другой стороны, ей не хотелось, чтобы ее кто-то использовал в своих целях. Она глубоко вздохнула, почувствовав, как гнев медленно разгорается у нее внутри.

— У меня имеются свои собственные убеждения, мистер Болдвин, — сказала она, внутренне улыбнувшись тому, как он дернул головой в ее сторону, удивленно уставившись на нее, словно она была немой и вдруг заговорила. Он не ожидал, что она примет вызов. — Все они более важны, чем продажа абсолютно дозволенных законом алкогольных напитков в заведении с лицензией.

Джимми Ли сравнительно быстро пришел в себя.

— Вы прикрываете грех пьянства, заблудшая сестра? Пусть Господь сжалится над…

— Если я не ошибаюсь, именно Господь Бог превратил воду в вино на свадьбе Каина, это сказано в главе номер два, псалмы с первого по одиннадцатый. Алкоголь сам по себе не грех, преподобный отец, глупые поступки совершают те, кто не знает меры. А алкоголизм-это уже не грех, а болезнь. Вероятно, Господу нужно простить ВАС, что вы думаете по-другому.

Он обнажил свои белоснежные зубы в гримасе, которая на видеопленке могла сойти за улыбку, как подумала Лорел, а его пальцы крепче сжали ей руку выше локтя. Она видела, что он разозлен.

— Я пришел только как посланник Божий в войне за спасение человеческих душ. Мы приходим в пристанище порока, где слабости мужчин используются в целях наживы.

— Если вас интересует спасение мужских душ, тогда, вероятно, вы отпустите мою руку, — сухо произнесла она, вырываясь от него. — А что касается эксплуатации человеческих слабостей в целях денежной наживы, лично мне интересно, куда вкладываются деньги, получаемые за ваши телевизионные выступления. Интересно, что бы сказал Господь Бог об этом.

Болдвин покраснел, и зрители на галерее возбужденно загалдели. Его губы плотно сжались, а его рыже-коричневые глаза, которые еще недавно горели победным огнем, застыли и потускнели. Он отошел от нее на шаг, признавая свое поражение. Она в последний раз сердито посмотрела на него и уже направилась к лестнице, как вдруг ее ослепила фотовспышка. Лорел зажмурилась и, открыв глаза, обнаружила перед собой репортера.

— Мисс, я Дауг Мэтьюз из местной телевизионной компании, не могли бы вы представиться?

Воспоминания о других временах, когда она видела перед собой другие телевизионные камеры, пронеслись у нее в голове. Тогда репортеры набрасывались на нее, как стая собак. Они со всех сторон забрасывали ее своими вопросами, обвинениями, ехидными замечаниями.

— Нет,-прошептала она, пытаясь справиться с навалившейся на нее тяжестью.-Нет, пожалуйста, оставьте меня в покое.

Саванна спускалась с галереи и расталкивала операторов, заставляя их опустить камеру и пропустить Лорел.

— Оставьте в покое мою сестру, дорогуша,-сказала она репортеру,-или я засуну этот ваш маленький микрофон, вам в задницу.

Гиканье и возгласы раздавались среди посетителей «Френчи». Толпа верующих заохала, когда сестры Чандлер стали подниматься по ступенькам и вошли в бар. Джимми Ли отделился от толпы и потащил за собой Дауга Мэтыоза.

— Ты вынешь пленку или я разобью эту чертову камеру,-прорычал он, угрожающе наступая на Мэтьюза, который был маленького роста и выглядел трусоватым.

Дауг Мэтьюз весело улыбнулся ему, стараясь принять вид бывалого журналиста. Рукой он тщательно пригла-дил свои светлые волосы.

— Это же новости, Джимми Ли.

— Как и твое пристрастие к красивым мальчикам. Он обвел взглядом толпу своих рассерженных приверженцев, круживших по автостоянке и все еще продолжающих свое «представление».

— К черту твои новости. Нужно показать начало моей большой кампании против греха. И я не позволю, чтобы показали, как меня отчитывает какая-то баба в очках. Ты берешь эту пленку, все, что нужно, вырезаешь, клеишь заново, чтобы я выглядел самим Господом Богом, прощающим Марию Магдалину.

Его лицо исказила злоба, и он кулаком ударил Мэтьюза в грудь.

— Ты все понял, Дауги?

Мэтьюз сделал недовольное лицо и потер ушибленное место, тщательно расправив свой галстук бирюзового цвета.

— Да, да. Понял. Но все-таки интересно, кто это. Она тебя здорово отшила.

Джимми Ли потер лицо костяшками пальцев и посмотрел на дверь, в которую вошли женщины.

— Сестра,-прошептал он, обдумывая про себя что-то.-Сестра Саванны Чандлер.-Сообразив это, он заметно повеселел, и у него возник какой-то план.-Ее имя-Лорел Чандлер.

— Бедный Джимми Ли,-произнесла Саванна без всякого сожаления, когда они вошли в прохладное, темное помещение «Френчи».

— Он ведь только старается очистить наш город от грязи, аморальности и похоти. Он знаком со всем этим не понаслышке,-добавила она.

Опустив темные очки на кончик носа, она взглянула на Лорел, цинично улыбнувшись.

— Я это знаю, потому что сама спала с ним.

— Саванна!

— Ну, Малышка, не ужасайся так. — Она рассмеялась и оглядела зал в поисках подходящего места.-Священники тоже любят заниматься этим. Я должна тебе сказать, что Джимми Ли довольно изобретателен в этом деле…

Она направилась к столику, чувствуя удовлетворение оттого, что смогла досадить преподобному отцу. Куп разозлил ее, раньше такого с ней не случалось. И она сорвала свою злость на этом Джимми Ли. Правда, Лорел здорово помогла ей в этом.

Лорел золотой ребенок. Лорел законопослушная гражданка. Ей полезно узнать, что иногда приходится постоять и за себя. Пусть увидит, как живут другие люди. Пусть хоть раз подумает: Господи, ради всего святого и Саванны…

Находившиеся в баре приветствовали Саванну как героя, окликая ее и поднимая в честь нее стаканы. Она почувствовала теплое отношение земляков. Здесь она была как дома. Вокруг были свои люди, как это ни удивляло и ни раздражало Вивиан и Росса. Здесь ее ценили. Она улыбнулась и помахала рукой всем сразу, как это сделала бы победительница конкурса красоты.

— Эй, Саванна! — окрикнул ее Ронни Пелтиер. Он стоял, облокотившись на стойку.

— Ну и острая же ты на язык, девочка!

— Да, говорят, что это так, дорогой,-ответила она с вызовом.

Он усмехнулся и изменил позу.

— Да? Тогда, может, подойдешь сюда, jolie fille [18], н покажешь мне?

Саванна расхохоталась, откинув назад голову, однако успела окинуть его оценивающим взглядом. У Ронни все было на месте, и он был очень симпатичным. Пусть Конрой Купер катится к черту. Похоже, она нашла себе веселого кейджунского парня, с которым можно будет хорошо повеселиться.

Леон Камю развернулся на своем винтовом стуле и , погладил ее по спине, когда она проходила мимо.

— Эй, Саванна! Когда же ты выйдешь за меня замуж? Я же жить без тебя не могу!

Она через плечо бросила на него лукавый взгляд, внутренне содрогаясь от его ужасного шрама через все лицо, начинавшегося и кончавшегося какими-то странными утолщениями зажившей кожи.

— Если ты не можешь жить без меня, как же тогда объяснить, что ты до сих пор не умер?

— Я умираю. — Он руками схватился за сердце, как будто, она выстрелила в него, широкая улыбка разлилась по его бородатому лицу.-Ты — бессердечная!

Лорел наблюдала за происходящим с ощущением дурноты. Ей тяжело было видеть сестру такой — обольстительной и развратной. Саванне было что предложить миру, кроме своей сексуальности. Или уже не было?

Когда-то она подавала большие надежды, была полна желания чего-то добиться в жизни, ее глаза загорались от возможностей, которые сулило ей будущее. Когда-то, давным-давно…

— Хочешь зубочистку, tite chatte?

Она сразу узнала этот голос. Мгновенно он вызвал в ней мысли о виски, дыме и черных атласных простынях. Тело Лорел, будто запрограммированное, быстро и точно отреагировало на эти тихо произнесенные и ничего не значащие слова. Этим голосом он мог говорить что угодно она догадывалась, что ее реакция была бы одна и та же— мгновенное учащение пульса, прилив тепла и комок в горле. Она почувствовала его дыхание у себя на щеке и отпрянула в сторону, проклиная себя за это.

— Чего бы мне вдруг потребовалась зубочистка? — с негодованием в голосе спросила она, уверенная, что он хочет как-то подшутить над ней.

Джек усмехнулся, увидя возмущение в ее темно-синих глазах. Она уже не выглядела такой грустной, какой он ее видел несколько минут назад. И в этот момент она напоминала ему заблудившегося ребенка, что произвело на него впечатление, как будто кто-то сильно стукнул его по голове. А ведь она ему совсем не нравилась, думал он про себя. Мисс Лорел Чандлер была не в его вкусе. Слишком серьезная, если не сказать больше. Слишком озабоченная. Ему нравились девочки, которым хотелось повеселиться, хорошо посмеяться, поупражняться потом на матрасе для здоровья-без осложнений и обязательств. Лорел Чандлер — женщина другой породы, и свидетельством этого был Джимми Ли Болдвин, от которого она оставила мокрое место.

— Как же, чтобы выковыривать из зубов ошметки Джимми Ли, сладкая,-ответил он.-Вы его здорово отделали, просто разжевали и выплюнули. Теперь я буду знать, что опасно наступать вам на больную мозоль.

Она выглядела восхитительно и сердито смотрела на него сквозь очки, которые придавали ей деловой вид.

— Вы уже наступили мне на больную мозоль, мистер Бодро.

— Тогда почему бы мне не предложить вам что-нибудь выпить, ангел, чтобы мы помирились? — произнес он, улыбаясь, и ближе, чем это было нужно, придвинулся к ней. Она еще больше насупилась и добавила с холодной вежливостью:

— Благодарю вас, я бы предпочла, чтобы вы оставили меня в покое. Лорел старалась не смотреть в его темные глаза, которые раз уже смогли заглянуть ей в душу вопреки ее желанию. Она остановила взгляд на глубокой ямочке у него на щеке, стараясь не обращать внимания на те чувства, которые она вызвала у нее.

—Тогда вам надо было пойти в другое место, сладкая.

Он небрежно обнял ее за плечи и повел в направлении бара, совершенно не заботясь о том, хотела она этого или нет. Она напряглась, пытаясь сопротивляться его силе, пытаясь заглушить желание прижаться к нему и уютно устроиться у его плеча.

Она искоса взглянула на него, боясь, что ей будет трудно не поддаться еще одному подобному порыву.

На голове у него была старенькая черная бейсбольная кепка, спереди которой блестящими голубыми нитками была вышита надпись «100 Куасс». В мочке его уха виднелся кроваво-красный рубин. Яркая цветная рубашка была расстегнута и открывала широкий клин загорелой груди, слегка припорошенной черными волосами, и живот, который казался твердым, как камень. Шелковистые волосы на животе завивались вопросительным знаком вокруг его пупка и исчезали в выгоревших джинсах, низко сидевших на его бедрах, как бы приглашая любопытные женские глаза поинтересоваться той территорией, которая находилась ниже.

Что-то теплое и запретное зашевелилось у нее в животе, и она отвела глаза в сторону, поправив свои очки, чтобы скрыть румянец, который мгновенно появился у нее на щеках.

—Он не был в ее вкусе, напомнила она себе. Он не принадлежал к тем мужчинам, которым она обычно позволяла прикасаться к себе. Она бы вообще никогда с ним не познакомилась, если бы не обстоятельства. Он был похож на потрепанного полудикого кота, одиноко любившего драться с другими котами и очаровывать представительниц кошачьего племени. Она позволила ему подвести себя к бару только потому, что не хотела видеть, как Саванна соблазняет мужчин, собравшихся у бильярдного стола.

— Продолжим наш разговор, — сказал он, при этом в его глазах вспыхнули дьявольские огоньки. — Что такое черное и коричневое и хорошо смотрится рядом с адвокатом?

Лорел ничего не ответила, продолжая хмуриться, но Джек не замечал этого, и улыбка не сходила с его лица.

— Доберман.

Его смех был грубым и чувственным, впрочем, как и его руки, которые обнимали без ее разрешения. Лорел сжала зубы, чтобы подавить в себе все чувства, удивляясь что ее тело не подчиняется разуму.

— Эй, Овид! — позвал Джек. — Как насчет стаканчика вина для нашей маленькой тигрицы?

Лорел опять покраснела и забралась на высокий стул, надеясь, что таким образом избавится от рук Джека на своих плечах. Но ошиблась. Он встал около нее с видом собственника, и его рука продолжала слегка обнимать ее. Еще хуже было то, что теперь она оказалась на одном с ним уровне и он, не колеблясь, близко склонился к ней и шепнул в ухо.

— Это Овид, — объяснил он низким фамильярным голосом, как если бы шептал что-то очень интимное. Из нагрудного кармана рубашки он вынул сигарету, сунул ее себе между губ. — Делахаус, владелец «Френчи». Ради него вы ругались там, на улице.

Человеку за стойкой было за шестьдесят. Полный, низкого роста, с опущенными плечами и совершенно без шеи, он был лысый как бильярдный шар. Только по бокам его головы росли лохматые седые волосы, а из ушей волосы торчали какими-то фантастическими пучками. Курчавые седые волосы выбивались из треугольного выреза цветастой рубашки, а его верхнюю губу украшали густые усы, которые спускались к уголкам рта. Брови у него были такими косматыми, что казались бесформенными пучками серой ваты, приклеенными ко лбу. Его движения были важными, если не сказать величественными, когда он наполнял высокие кружки пивом из крана. Словом, он был похож на моржа, чудом обретшего человеческий образ.

Женщина, работавшая с ним за стойкой, наоборот, была очень подвижна. Она удивительно быстро наполняла стаканы, подавала сигареты клиентам и передавала заказы повару через кухонное окошко. Она была моложе Овида, хотя и ненамного. Годы не пожалели ее лица, оставив на нем глубокие, оранжевого цвета морщинки, которые сочетались с оттенком волос. Землистая кожа указывала на то, что она была заядлой курильщицей. Лицо было узким, блестящим, на нем резко выделялись большие, широко открытые черные глаза, как будто она была постоянно удивлена чем-то. Несмотря на свой возраст она не располнела, под узкими джинсами, которые была в моде в семидесятых годах, и блузкой цвета электрик угадывалось крепкое и мускулистое тело.

Она схватила две кружки, которые налил Овид, и поставила одну на стойку перед Лорел, при этом она отчитала Овида за его оплошность.

— Что это с тобой, Овид? Джек не хочет твоего проклятого пива.

Она быстро вынула из холодильника бутылку «Перл» с длинным горлышком, откупорила ее, в то же время другой рукой она схватила тряпку и вытерла капли воды со стойки. Все это время рот у нее не закрывался ни на секунду.

— Овид не понимает, что происходит. Этот священник свалился нам на голову, и все эти лозунги на улице — тоже.

Она набрала побольше воздуха в легкие и возвела глаза к небу, скорее раздраженно, чем просяще.

— Господи! Что будет со всеми нами, если такие, как Джимми Ли, называют себя священниками? Mais, sa cest fou! [19]Мне больно это видеть.

Она подняла подведенную черным карандашом бровь и строго выговорила Джеку за отсутствие хороших манер, не сознавая, что у того не было возможности вставить хоть слово в свою защиту.

— Ты, видно, и не собираешься представить меня этой красивой девушке или как? Джек откинул голову назад и расхохотался, при этом он еще крепче обнял Лорел, как бы не замечая этого.

Грудь Лорел оказалась тесно прижатой к боку Джека, она чуть не задохнулась. — Ти-Грейс,-произнес он,-познакомься с Лорел Чандлер. Лорел! Это Ти-Грейс Делахаус, правая рука хозяина «Френчи», и левая рука тоже, а также и глашатай.

Ти-Грейс шлепнула его мокрым полотенцем, хотя все ее внимание было приковано к Лорел.

— Вы сумели сказать пару ласковых этой старой заднице, Джимми Ли.

— Мисс Чандлер-адвокат, Ти-Грейс,-добавил Джек. Это замечание заставило Ти-Грейс отступить назад и посмотреть на Лорел с таким удивлением, как будто та была инопланетянкой.

Лорел почувствовала неловкость и переменила позу на стуле, напрасно стараясь незаметно поправить блузку оказавшуюся смятой рукой Джека.

— Я сейчас не работаю. Я приехала в город навестить родственников.

Ти-Грейс критически осмотрела Лорел и потом скаэала:

— Овид просто вне себя от этого святоши с его плакатом «Покончить с грехом» и всем остальным. — Говоря это, она взяла из рук официантки поднос с пустыми стаканами и повернулась, чтобы поставить его в раковину рядом со стойкой.

Лорел взглянула на непроницаемое лицо Овида, который молча стоял рядом со своей женой, разливал пиво и ставил стаканы на стойку, откуда их разбирали. Они гак резко отличались друг от друга, что можно было подумать, один из них был психически ненормален: либо Ти-Грейс-психопатка, либо Овид — эмоционально туп.

—Вы умеете говорить всякие умные вещи, которые заставляют мужчин прислушиваться к вам. — Она фыркнула и полотенцем смахнула муху с бара. — Если, конечно, этот Джимми Ли умеет прислушиваться. Он всегда так занят своими речами, что, вполне вероятно, у него голова стала совсем пустой и ему думать нечем. Так вы теперь будете нашим адвокатом или нет?-напрямик спросила она, нетерпеливо скрестив руки под грудью, ожидая ответа.

От удивления Лорел открыла рот, изумленная вопросом, и не сразу нашлась что ответить Ти-Грейс. Предложение было нелепым. Здесь в Байю Бро она не считала себя адвокатом, она была просто Лорел Чандлер. Мысль о том, что она могла быть и тем и другим, до сих пор не приходила ей в голову. Она приехала сюда, чтобы отдохнуть, залечить раны, а не начинать карьеру заново.

— О нет, — сказала она, качая головой и нервно проводя пальцем по краю своей пивной кружки. — Извините меня, миссис Делахаус. Я приехала сюда в отпуск. Все, что вам надо сделать,-это подать жалобу за вторжение на вашу территорию. Я уверена, что в городе найдется много местных адвокатов, которые будут рады представлять ваши интересы.

Ти-Грейс фыркнула и мельком взглянула на Джека.

— Не так много, как хотелось бы. Он ответил ей сердито и резко, вынув незажженную сигарету изо рта и жестикулируя ею.

— Я уже говорил тебе, Ти-Грейс, что я тоже не могу, даже если бы захотел. Кроме того, тебе действительно не нужен адвокат. Джимми Ли-никто. Не обращай на пего внимания, и он уберется отсюда.

Немолодая женщина окинула его тяжелым взглядом, уже без вызова посмотрев на него своими черными глазами и сделавшись вдруг постаревшей и грубой, кожа, из которой шьют солдатские сапоги.

— Неприятности так просто не уходят, cher[20]. Ты не хуже меня это знаешь, cest vrai[21].

Лорел с интересом слушала их разговор. Улыбка мальчишки-сорванца исчезла с лица Джека. Его твердый взгляд, который Лорел успела заметить— еще прошлым вечером, приказывал Ти-Грейс прекратить этот разговор. Этот взгляд мог остановить многих мужчин. Ти-Грейс притворилась, что ничего не заметила, и повернулась к Джеку спиной. Краешком глаза она взглянула на Лорел и стала вынимать из холодильника бутылки и откупоривать их.

— А почему вы носите эти большие очки? Прячетесь от кого-нибудь или как?-спросила Ти-Грейс, продолжая заниматься бутылками.

Лорел не сразу нашлась что ответить. Она поправила очки на носу и нахмурилась.

— За ними не очень-то и спрячешься, ангел, — сказал Джек.

— Не сравнить с вашими, — парировала Лорел. У нее не было ни малейшего желания разговаривать с Джеком Бодро о своих делах. Лучшей защитой было только нападение, и Лорел решила не упустить момента и подвергнуть расспросам его самого.

— Мои очки? — насмешливо протянул он. Он покачал головой, сделал глоток пива и вытер рот тыльной стороной своей руки.

—Я ни от кого не прячусь. То, что ты видишь, то и есть на самом деле, сладкая.