ГЛАВА 24

Свободных комнат в трактире оказалось не так уж много – для всей пришлой компании хозяин смог выделить три спальни, и то лишь потому, что двое трусливых постояльцев сбежали, узнав, с кем им придется делить крышу, и оставленные ими комнаты быстро привели в порядок для вновь прибывших…

Жанна быстро заняла лучшую из спален, уведя с собой Персиваля, вполне довольного таким оборотом дела. Одну из двух оставшихся комнат пришлось предложить беориту и Гарольду (и надеяться при этом, что ночью они не возобновят свару и не пустят в ход мечи), а в самой неудобной разместились Маргарита, Анна и Зоя.

Гарольд пытался возражать, утверждая, что должен постоянно пребывать в непосредственной близости от охраняемой дамы, чтобы иметь возможность в случае чего оказать ей помощь.

Но идея Гарольда проводить ночь рядом с ней не показалась Маргоше столь уж замечательной. Она не так долго пробыла в Камелоте, чтобы успеть заразиться куртуазными правами. Хотя Жанна вон вывезла подобные настроения даже из суровой Москвы…

Однако Маргарита никогда не отличалась легкостью нрава и на заре взрослой жизни вообще полагала, что будет всегда любить только одного мужчину – своего мужа Игоря. Потом в ее жизни появился Роман. А теперь она, совершенно против собственной воли, нет-нет и бросала заинтересованный взгляд на красавца Гарольда. Ой, лучше об этом даже не думать, чтобы не давать искушению ни единого шанса, и устроиться на ночлег поближе к Анне и Зое – уж они-то известные ревнительницы чужой нравственности. Из двух зол пришлось выбирать меньшее.

Неформальным лидером своей группы Маргариту никто из московских дам не считал, полагая, что каждая из них могла бы справиться с подобным делом несравнимо лучше; свиту они изображали без всякого удовольствия и лишь в силу обстоятельств. И, оказавшись наедине, без посторонних, тут же дали понять Маргоше, что почести ей не но чипу.

Анна прочла небольшую лекцию о том, что начинающие ведьмы должны относиться к старшим и более опытным коллегам с почтением. Они все в свое время через это прошли, причем им с Зоей в молодые годы приходилось намного тяжелее, чем Маргоше теперь, ибо тогда приходилось сражаться с издержками тоталитарного сознания во всем, включая и психологию ведьм.

– Сама знаешь, какими в те времена были старые ведьмы, – говорила Анна. – Не то что мы. Сопротивлялись всему новому. Свое собственное мнение считали безапелляционным, а молодежь и в грош не ставили. Только и можно было от них услышать: «Вот в наше время!», «Вот в наше время!» Но я никогда им не грубила. Я просто была тверда… Стояла на своем. Я всегда умела стоять на своем. Это и значит быть настоящей ведьмой.

– Ведьмы бывают разного рода, – философски заметила Зоя, считая нужным вмешаться наконец в разговор.

– Настоящие ведьмы бывают только одного рода – нашего, – отрезала Анна. – Горынская, ты меня слушаешь? Повтори, что я сейчас сказала!

Подобный педагогический прием выработался у Анны за годы долгого школьного учительства и обычно давал неплохой эффект при воздействии па сознание двоечников и балбесов.

Не успевшая еще забыть время собственного ученичества, Маргарита машинально повиновалась:

– Ведьмы бывают только одного рода – нашего.

– Нашего, а не вашего, девочка! – внесла окончательную ясность Анна. – Загляни на всякий случай под кровать. Вдруг там прячутся мужчины.

– Да, никогда не знаешь, где именно может повезти, – мечтательно вздохнула Зоя, забравшись под одеяло. – Ну есть там мужчины? Нет? Жаль. Конечно, сюрпризов от судьбы ожидать не приходится! Тушите свет, девчата, денек сегодня выдался не из легких, пора и отдохнуть.

Маргарита послушно задула свечи и притулилась на краешке кровати.

Проснулась она на рассвете, потому что стала сползать с того узенького края тюфяка, который оставили в ее распоряжении вольно раскинувшиеся на постели ведьмы.

Использовав очищающие чары, Маргарита привела в порядок свою одежду, изрядно запылившуюся накануне при путешествии из мира в мир, а еще более – во время петляния по улочкам Арконы в поисках пристанища. Если благодаря волшебному плащу никто не понимает, по моде какого пространства она одета, это еще не значит, что и грязи на подоле не будет видно…

Кувшин и таз для умывания в комнате имелся, но, плескаясь в тазу, она разбудила бы ведьм, набившихся ей в компанию, а этого как раз и не хотелось. Поэтому, применительно к полевым условиям ее нынешнего существования, пришлось тихонько намочить в воде платок и устроить себе обтирание, а полость рта освежить завалявшейся в кармане жвачкой. (В рекламных роликах ведь постоянно объясняют – если зубная щетка недоступна и все такое…) Ну и плюс чары чистоты.

Но чары чарами, а очень трудно вызвать у себя ощущение свежести, если лицо не соприкасалось с настоящей водой. Так что и обтирание было нелишним.

Вот теперь Маргарита была вполне готова к выходу без надоевшей хуже горькой редьки свиты сопровождающих. Стараясь не обеспокоить двух спящих ведьм, она открыла дверь и осторожно выскользнула на открытую галерею, опоясывающую здание. С наслаждением вдохнув свежий, влажный рассветный воздух, бодрящий после пребывания в душной спальне лучше всякого обтирания, Маргоша постаралась вызвать у себя позитивные эмоции. Главное – всегда исповедовать оптимизм и с радостью принимать все то, что уготовило будущее.

Залитый теплым розовым светом утренний город был необыкновенно красив. Улицы его казались пустыми: под утро с них исчезали и стражники, и прохожие, и шнырявшие по улицам без княжеского дозволения беориты. Только одинокая женская фигурка спускалась по камням мостовых к морю, навстречу рассветным лучам.

Порт в Арконе был не менее живописным, чем и сам город. Но в порту, несмотря на раннее утро, царила не затихавшая круглые сутки суета, поэтому Маргоша свернула, не доходя до пристани, и вышла на зеленый, лишенный всяких строений мыс, выдающийся далеко в море. Здесь росло одно-единственное старое дерево с необхватным стволом, обмотанным почему-то цепью. Может быть, к нему швартовались ладьи?

Маргоша уселась под дерево на мягкую зеленую травку, чтобы без помех посмотреть на всходящее над морем солнце и подумать.

– Мадам прибыла из Москвы? – раздался за ее спиной вкрадчивый голос. Причем можно было поклясться, что говоривший владел современным русским языком. Когда чары взаимопонимания преобразовывали арконское наречие в нечто хорошо попятное для гостей из иного мира, чувствовалась некая двойственность и неестественность речи, как в дублированных иностранных фильмах. Тут же речь текла самым свободным образом.

Маргарита обернулась. За ее спиной стоял… кот, уверенно держась на задних ланах и почтительно раскланиваясь.

– Не откажите уделить мне пару минут для беседы, госпожа. Так редко удается перекинуться парой слов со свежим человеком. Дефицит общения – это самый страшный недостаток моей горестной жизни.

– Я к вашим услугам, – церемонно ответила Маргарита. И тут же замолчала, потому что все в этой ситуации было не так, как надо, вызывающе не так, и это следовало обдумать.

Со мной разговаривает кот, замелькало в ее мозгу, а я ему отвечаю. Но коты не говорят, и если я разговариваю с котами, значит, я сошла с ума. А я ведь не сошла с ума! Во всяком случае субъективные ощущения не вызывают у меня тревоги и неуверенности в своем душевном здоровье. Значит, этого говорящего кота не может быть! Но он есть!

– Не пугайтесь, госпожа, – усмехнулся кот, словно прочел ее мысли. – Я принадлежу к котам говорящим, арконской разновидности, родственной чеширским котам, описанным известным Льюисом Кэрроллом. Правда, в отличие от чеширцев, мы не обладаем столь чарующей улыбкой, хотя тоже можем поулыбаться при случае. Это наше сильное психическое оружие. А что касается специфических особенностей котов-арконцев, так упоминание о них тоже имеется в литературной классике. Наиболее серьезному исследованию нашу породу подверг Шарль Перро, что нашло отражение в сюжете сказки «Кот в сапогах».

– Вы подумайте! – искренне удивилась Маргарита.

Кот довольно усмехнулся:

– Я вообще могу порассказать вам много интересного. Только согласитесь выслушать…

На постоялом дворе, где вскоре обнаружилось отсутствие прибывшей накануне Царевны Лебеди, началась страшная суматоха.

Хозяин, который уже приготовил новым гостям завтрак и даже собирался при подаче пищи на стол выдавить из себя противоестественную фразу «За счет заведения!», ныне пребывал в состоянии, близком к обморочному: в его скромный уголок заявилась представительная делегация во главе с воеводой Крутом и боярином Вышатой, желавшими с почетом препроводить пришлую чародейку к княжескому двору, а ее, как назло, и след простыл.

Анна и Зоя метались по галерее, беспардонно заглядывая во все двери подряд. Надо сказать, что только из-за одной двери вылетел сапог, направленный по адресу незваных посетительниц. Остальные постояльцы равнодушно восприняли столь вопиющее нарушение этикета.

– Не знаю, что могло прийти в голову этой мокрой курице, – ворчала Зоя, для которой в данный момент образ Маргариты как-то сам собой слился с образами нелюбимых ею невесток.

– Главная беда в том, что нынешние девушки не умеют мыслить логически, а это, соответственно, лишает всяческой логики их поступки, – на бегу отвечала Анна. – Ведьме что нужно? Нужен ясный ум и умение сосредоточиться. А Горынская постоянно отвлекается! Да и ум, будем говорить откровенно, – ее слабое место!

– Давай разбудим Жанну! – мстительно предложила Зоя. – Почему это мы должны тут нервничать одни за всех, пока она нежится в объятиях своего котика?

– И то верно! – согласилась Анна и, подлетев к дверям Жанны, забарабанила в них с криком: – Эй вы, сладкая парочка! Вставайте, господа хорошие, все на свете уже проспали!

На шум из дверей соседней спальни выскочил еще и полуодетый Гарольд с мечом в руке.

Беорф, несмотря ни на что, так и не пробудился: человеко-медведи имели привычку спать очень крепко и долго, часов по двадцать – тридцать подряд. А если обстоятельства позволят, то и по пятьдесят.

– Дамы, объясните мне, что тут происходит? – обратился Гарольд к ведьмам. – Простите великодушно, что не спросил прежде, как вы почивали, но мне кажется, что обстоятельства…

– Не говорите так долго о пустяках, сэр! Здесь не происходит ничего необычного, кроме того, что Маргарита исчезла…

Гарольд побледнел так, словно его лицо покрыли слоем свежей побелки.

– Я ведь говорил! Я предупреждал! Ее нельзя было оставлять без охраны! Как же вы не уследили за ней?

– Ну вот, теперь мы еще и виноваты! – фыркнула Зоя. – Очень мило! И что мне не сиделось в Москве? У младшего внука день рождения, три года мальчику, дома – торт со свечками, подарки, родня съехалась, а я тут болтаюсь черт знает где и выслушиваю отповеди от молодых дураков…

Гарольд должен был бы оскорбиться – как-никак, а слова про молодых дураков были адресованы именно ему. Но рыцарю было как-то не до того… Его мысли приняли совершенно иное направление.

– Я так и знал, что дело добром не кончится! – заголосил он. – Это все медвежьи штучки. Это Беорф! Мерзавец, он куда-то тайно ходил ночью – наверное, организовал похищение Маргариты, а теперь как ни в чем не бывало притворяется спящим!

Резко развернувшись, он кинулся обратно в спальню. Ведьмы, естественно, устремились за ним – ни одна ведьма не остановится перед такой мелочью, как без спроса ворваться в спальню к мужчинам. Подумаешь, тоже цацы, и в комнату к ним не войди! Что такого можно там увидеть, чего ведьмы в своей жизни еще не повидали?

Гарольд принялся злобно трясти спящего беорита.

– Просыпайся, подлец! Просыпайся и рассказывай, что ты тут устроил и где леди Маргарита? Говори, а то я за себя не ручаюсь!

Беорф долго был не в силах по-настоящему проснуться и прийти в себя. Но когда он наконец заговорил, то горячо отказался от какого бы то ни было участия в происшествии с Маргаритой.

– А куда ты таскался ночью? – орал обезумевший Гарольд, потрясая мечом перед лицом беорита. – Говори, а то наделаю из тебя медвежьих окороков!

– У меня были свои дела, – буркнул Беорф и одной рукой отодвинул от себя вооруженного соперника. Видимо, он был очень зол, потому что силы его удвоились, а на лице, несмотря на все чары личины, заиграл звериный оскал. Гарольд от богатырского удара отлетел через всю комнату и распластался в углу.

– О господи, сейчас они устроят свару и Беорф демаскируется, – всполошилась Зоя. – А внизу, во дворе, весь цвет арконских силовых ведомств топчется! Зачем нам такие свидетели?

Нервно вырвав из собственной прически пару волосков, она пошептала над ними несколько слов, и Беорф неподвижно застыл. Зоя использовала «связывающее заклятие», лишающее объект возможности двигаться.

– Пардон, господин Беорф, – на всякий случай извинилась она. – Но вам пока лучше побыть в обездвиженном состоянии, тем более вы под подозрением. Как только разберемся, куда делась Маргоша, я с вас чары сниму. Если вы ни при чем, конечно. А наш горячий друг не посмеет причинить вам вред, пока вы лишены способности сопротивляться. – Тут Зоя чрезвычайно строго и внушительно посмотрела на Гарольда, с трудом поднявшегося на ноги. – Не так ли? Он как-никак рыцарь. А настоящие рыцари не нападают на тех, кто не способен сопротивляться. Вообще-то у меня есть подозрение, что, если с Маргаритой что и случится, причастен к этому будет тот, кого здесь нет…

– Вы говорите загадками, – подал голос Гарольд.

– Да какие уж тут загадки? – фыркнула Жанна. – Зоя, ты говоришь о…

– Цыц, не распускай язык, – оборвала подругу Зоя. – Специально не называю имени, чтобы не приманивать лихо. Так тебе непременно надо ляпнуть лишнее!

– И все же, дамы, я не понимаю, о чем вы? – Гарольд все же настаивал, чтобы его любопытство было удовлетворено. – Вы знаете что-то, что неведомо мне?

– О, не сомневайтесь, юноша, мы знаем много-много такого, что неведомо вам! – гордо ответствовала Жанна. – В частности, мы знаем, что есть один могучий чародей, не будем называть имен, раз кое-кто на этом настаивает, который много дал бы за то, чтобы с нашей Лебедью случилась какая-нибудь беда. А мы, ее старшие коллеги, и последовали в это унылое путешествие, чтобы по возможности не допустить беды… Хотя это особо не обсуждалось, но подразумевалось.

– А почему этот ваш… невесть кто так невзлюбил Маргариту, что желает ей всяческих бед?

Жанна передернула плечами.

– Наверное, дело в гордости. Могучие чародеи не любят, когда женщины занимаются магией. Им, то есть женщинам, позволены лишь самые примитивные дела – вроде гаданий и любовных приворотов, да и то под прицелом недоброжелательной критики. Наверное, все просто понимают: когда женщины вопреки всему прорываются к вершинам магии, они могут устыдить мужчин своими способностями, целеустремленностью и прилежанием. Вот и нашей молодой коллеге уже не раз удалось поставить на место этого самовлюбленного чародея… Легко ли такое прощать?

Конечно, московские ведьмы знали, что суть интриги гораздо глубже, но для юноши из иного мира версия Жанны была вполне пригодной.

Странно, что Анна, обожавшая всем все объяснять, не принимала участия в разговоре. Видимо, погрузилась в собственные мысли.

ГЛАВА 25

Крут и Вышата в гордых позах людей, облеченных властью, стояли посреди двора, внушая окружающим почтительный трепет, но при этом растерянно переглядывались между собой, до конца не понимая всего происходящего.

Ведьма, судя но всему, исчезла! И ее свита не знает, где она и что с ней… Там у них, у этих пришлых, похоже, зреет большая свара, по ведьмы как не было, гак и нет.

Крут подумал было, что это не так и плохо, если ведьма куда-то отвалила. В добрый путь и скатертью дорожка, как говорится! Без нее куда как спокойнее…

Более мудрый в силу обстоятельств прожитой жизни Вышата, со своей стороны, размышлял о странных обстоятельствах, при которых ведьма покинула Аркону, бросив на произвол судьбы свою свиту. Что-то тут не так, как бы не затаилась где, с целью исподтишка нагадить побольше…

Они обсудили обстоятельства дела, и Крут, отчасти признав правоту Вышатиных сомнений, кликнул начальника городской стражи и распорядился поднять на ноги весь личный состав расквартированной в городе дружины, а если потребно – то и подкрепление вызвать, чтобы прочесать весь город в поисках пропавшей Царевны. В случае обнаружения обиды ей не чинить, словами не поносить и рукоприкладства не дозволять, а низко кланяться и почтеннейше просить воротиться. Ежели не пожелает – попытаться задержать разговорами и послать гонца к воеводе…

Начальник стражи чуть ли не бегом кинулся выполнять приказ.

Между тем Гарольд отмахивался от насевших на пего ведьм, обнаруживших в его лице прекрасный объект для срывания злости.

– Дамы, успокойтесь, – рявкнул он наконец отнюдь не дружелюбным тоном. – Я должен сосредоточиться на внутреннем видении…

– Наглый сопляк! Мальчишка! Какое у вас может быть внутреннее видение? – заверещала Зоя и вдруг совершенно против собственной воли подавилась словами.

Такое было невозможно даже предположить, но Зоя готова была поклясться, что кто-то наложил на ее рот краткосрочные чары молчания. На лице Зои застыло выражение изумленного раздражения, как у дамы, поднявшейся на табурет, чтобы пошарить на шкафу и продемонстрировать нерадивой невестке, сколько там пыли, и неожиданно обнаружившей, что шкаф совершенно чист. Это состояние было Зое хорошо знакомо, а вот привычки лишать ее дара слова у окружающих до сего дня не проявлялось, поэтому ситуация казалась еще более отвратительной.

Одновременно с Зоей замолчали и Анна с Жанной, и даже вышедший вместе со своей подругой утомленный бурной ночью Персиваль.

Неужели этот ничего из себя не представляющий мальчишка Гарольд на самом деле владеет тайными знаниями? Или в атмосфере Арконы у него проснулись дремавшие прежде таланты? Пока не было никаких оснований подозревать в нем чародея, даже начинающего, а не то что опытного. Но почему же тогда так трудно выдавить из себя хотя бы слово? Вот что значит хорошее магическое окружение – знания так и впитываются, даже неучами!

– С Маргаритой все в порядке, – сказал наконец Гарольд. – Я вижу ее на зеленой лужайке у моря. Она сидит под деревом и разговаривает с котом.

– С котом?! – выкрикнула Зоя, к которой внезапно вернулась речь. – Маргарита что, тоже завела себе котика? Это просто поветрие какое-то.

И покосилась на Жанну, которая под взглядом подруги неожиданно покраснела. Неожиданно, потому что для ведьм такое состояние в целом нехарактерно.

А Зою, вынужденно промолчавшую несколько минут, теперь так и распирало желание говорить.

– Эй, господа сановники! Вы слышали, с Маргаритой все в порядке! – закричала она княжеским сподвижникам, перегнувшись через перила галереи. – Говорят, она в данный момент сидит где-то на лужайке под деревом с котом. По крайней мере этот молодой хлыщ так утверждает.

Информация была передана в манере, не характерной для Арконы, но ее прекрасно поняли: заклятие взаимопонимания продолжало действовать безотказно.

Воевода требовательно огляделся и, поскольку начальника городской стражи под рукой уже не было, послал одного из собственных охранников в качестве гонца к отбывшему начальнику, чтобы тот в свою очередь разослал каких-нибудь гонцов ко всем патрулям, прочесывающим город, с сообщением, что Царевну Лебедь следует искать под большим деревом и в обществе кота. Крут даже догадывался, где именно это дерево расположено, но не отменять же начатую операцию по перехвату госпожи Лебедь! Пусть уж ищут ведьму специальные люди, а дело начальника стражи – локализовать область поиска. Где изыскать столько курьеров, чтобы известить всех патрульных о предполагаемом месте нахождения ведьмы, так это пусть у начальника стражи голова и болит…

Ему же, главному воеводе Круту, оставалось только утереть пот с чела. У него было ощущение, как будто он только что чего-то избежал, но вот до конца понять, чего именно, было трудно.

Кот оказался необыкновенно интересным собеседником – во всяком случае, с тех пор как Маргарита покинула библиотеку замка в Камелоте, где могла проводить время в долгих беседах с лордом Венделлом, ей еще ни с кем не удавалось так задушевно поговорить.

Владение современным русским, которое отличало ар-конского кота, объяснялось довольно просто: кот представлял из себя некий биологический локатор, улавливающий информационные волны, поступавшие из иных пространств. Посему кот не только владел множеством иностранных языков (причем владел без всяких заклятий, по-настоящему), но и был в курсе разнообразных событий, происходивших в мире, а вернее в мирах…

Так что необыкновенная образованность и эрудиция говорящего кота была легко объяснима. Сложнее было объяснить, каким образом кот вообще говорил и как именно он улавливал далекие культурные сигналы иных цивилизаций, но и тут можно было бы выдвинуть множество гипотез – от случайного сбоя в эволюционном развитии, давшего столь поразительный результат, до микроклимата Арконы, на почве которой легко произрастали не только растения, но и чудеса.

Однако в Арконе, с присущим этому месту парадоксальным отношением к чудесам, именно уникальные способности кота сыграли с ним злую шутку.

Поначалу он пытался рассказывать людям о других мирах и о том, что там происходит. Этим мало кто интересовался. «Вот же брешет, чертова скотина», – говорили арконцы и уходили прочь, недослушав то, что с таким трудом коту удавалось уловить.

Тогда кот решил, что в его рассказах не хватает аналитического компонента. Он стал сравнивать жизнь в Арконе с жизнью в иных мирах и выдавать рекомендации, как на основе чужого опыта улучшить государственное устройство княжества и реформировать органы власти.

Тут уж озверели буквально все вокруг.

Кота обвиняли в отсутствии патриотизма и желании обхаивать арконскую действительность, в нагнетании истерии, в самодовольном стремлении казаться лучше всех, Даже в продажности, выдвигая версию, что это противники нового князя платят подлому зверю за распространение безумных и клеветнических идей с целью поколебать основы княжеской власти…

В качестве радикальной меры борьбы с вредоносным котом предлагалось отсечь ему голову, но князь, желавший выглядеть в глазах подданных мудрым и справедливым правителем, на это не пошел. Он сам, когда рвался к власти, утверждал, что в Арконе будет процветать гласность и каждый сможет смело говорить обо всем, о чем вздумается. Отсечение головы не в меру болтливому коту могло бы поколебать уверенность народа в твердости слова властителя.

Коту просто запретили вести беседы на городских площадях, улицах, торжищах, в порту и прочих людных местах, а также собирать одновременно более трех слушателей. Этим уже достигался хороший контрпропагандистский эффект, но для довершения дела кота отселили на безлюдный мыс, выступающий далеко в море, где не было ничего, кроме старого дуба, и посадили там на цепь. Цепь, кстати, была отлита из чистого золота, что дало князю основание говорить:

– Вот, кошак поганый власть в Арконе с грязью мешает, а мы для него ничего не жалеем, даже казны. Сколько золота на скотину бесчувственную ухлопали – просто не счесть. А он и не ценит!

Между тем дьяки из Тайного приказа бдительно отслеживали, кто именно ходит на мыс к дубу слушать вредную болтовню кота, и заносили их имена в специальный список.

Народ вскорости об этом прознал, и тропа к дубу заросла совершенно. Кота иногда забывали даже покормить, и, чтобы не сдохнуть, он вынужден был ловить птичек, легкомысленно садившихся на ветви дуба. Там же, на ветвях, бедный кот укрывался в непогоду, хотя цепь делала лазание по дереву не таким уж и простым занятием.

Зато никто не мешал ему улавливать исходящие из глубин иных миров информационные потоки и предаваться интеллектуальным наслаждениям…

– У, вражья морда, – говорили про него арконцы. – Одно на уме у этого кота – гадости всякие выдумывать. Идет направо – на князя чего не то сбрешет, налево – на горожан… Уродится же такая скотина!

– Простите, я забыл представиться! – церемонно произнес кот, когда их беседа с Маргаритой приняла уже совершенно дружеский и проникновенный характер. – Мое имя – Кий. В честь князя, основавшего стольный Киев-град. Удивляетесь? Напрасно. Предания о Кие, сестре его Лебеди (приложившей позже руку и к Арконе), новгородском князе варяге Рюрике и преемнике его Олеге, объединившем Киевскую и Новгородскую Русь, здесь, в нашем мире, – основа исторической науки. Древняя история и у вас, и у нас общая. Это потом Аркона исчезла из славянского мира, затерявшись в иных пространствах.

Кот присел к дубу и потрогал лапой ошейник.

– Жмет все время, дурацкое устройство, – пожаловался он. – А посмотрите-ка, госпожа, что за люди там собираются? Не по вашу ли душу? Хотя, может статься, и по мою…

В отдалении собирались стражники, причем к ним подбегали все новые и новые вооруженные группы, и в конце концов у мыса собралась целая толпа. Никаких агрессивных действий они не предпринимали, так и толпились в отдалении, переминаясь с ноги на ногу и что-то тихо обсуждая.

– Что-то случилось! – забеспокоилась Маргарита. – Может быть, война? Но у меня такое чувство, словно они боятся подойти.

– Еще бы не боялись – тут под дубом больше трех собираться не велено, – отозвался кот. – А подойти, однако, придется. Надо думать, по делу они, голубчики, прибыли. Сейчас парламентера подошлют, не иначе.

От толпы и вправду вскоре отделились две крепкие фигуры и, подталкивая друг друга, поплелись к Маргарите и коту.

– Ну, служивые, с чем пожаловали? – выступил вперед кот, гордо подбоченясь и позвякивая цепью.

– Молчи, тварь злоязыкая! – огрызнулись стражники и… пали перед Маргаритой ниц.

– Царевна Лебедь, матушка, не вели казнить, вели слово молвить! Великий князь Путята, бояре, ратники и горожане именитые призывают тебя править! Не откажи, заступница, не погуби! Нам без тебя воротиться не можно! Вишь, сколько нас, посыльных, за тобой направили, цельную рать… Да будет здрав наш князь! И да придет кончина всем нашим врагам!

– Да, конечно, всем-всем врагам… Само собой разумеется, – растерявшись, пробормотала Маргарита.

Похоже, ее всерьез приглашают править… Это был какой-то совершенно неожиданный поворот! Сумасшествие какое-то! Что-то из бредней Хлестакова: курьеры, курьеры, тридцать тысяч одних курьеров… я как-то раз даже государством управлял…

Маргоша вовсе не собиралась тут править, она забралась в этот мир случаем, погостить и посмотреть на братьев по славянской крови. К тому же при взгляде на распростершихся у ее ног стражников ей снова вспомнилась невысказанная просьба «не становиться ни на какие колени»…

От растерянности она молчала, а кот за ее спиной шепотом подсказывал: