Синкен Хопп
      Мыльные пузыри
      Пузырики - смешной народ,
      он в мыльных пузырях живет.
      Нужна пузырикам всегда
      простая мыльная вода.
      Отец пузырика и дед,
      и брат, и дочка, и сосед
      все шалуны, и им не лень
      из трубок выдувать весь день
      большие чудо-пузыри.
      Они смеются - посмотри,
      подуют в трубки и тогда
      умчится в небеса беда.
      Не каждый день случалось так:
      послали Йенса на чердак.
      - Йенс! - послышалось из кухни: там мама стирала белье. - Поднимись, пожалуйста, на чердак и отнеси туда этот чемодан. Как, справишься?
      - Ну, конечно, справлюсь, - ответил Йенс.
      Чемодан был совсем нетяжелый, вот только лестница немного крутовата. Но и это была бы не беда. Беда в том, что Йенс слегка побаивался чердака: там было так темно и столько всяких страхов-страшилищ. Одни летучие мыши чего стоили!
      "Жуткие твари эти летучие мыши", - подумал Йенс. Но он вовсе не собирался показывать им, что он их боится.
      Он мужественно тащил наверх свой чемодан, и вскоре оба они добрались до цели.
      Как дедушкин сундук хорош,
      чего там только не найдешь,
      из Занзибара, Сетесдала,
      из Рейкьявика и с Урала.
      Ой, как же там было интересно! Здесь, в этом старом доме, вырос папа Йенса, да и Йенсов дедушка жил в нем, когда был совсем маленьким мальчиком. И в этом доме когда-то жили дяди, тети и еще всякие родственники Йенса. Кто-то из дядьев был моряком и плавал в дальних морях, а одна из теток обожала красивую одежду и старинную мебель. После них на чердаке осталось много всяких интересных разных разностей, которые никому не были нужны - ну ни капельки. Йенс решил не отходить от люка дальше чем на три шага. Отовсюду доносились какое-то шуршание и тихий шелест. Хотя Йенс и понимал, что это всего-навсего дождь стучит по крыше, мороз нет-нет и пробегал по коже от страха.
      Огромный сундук был так забит вещами, что крышка у него не закрывалась: сверху лежала черная шляпа, а рядом с ней... виднелось чье-то лицо... Йенс отважился подойти поближе и как следует рассмотреть его... Но никакого лица там не было. То, что Йенс со страху принял за лицо, были черные очки, красный картонный нос и большая темная борода.
      - Доброе утро, фру, - сказал Йенс.
      - Доброе утро, - ответила мама. - Присаживайтесь, пожалуйста.
      - Спасибо, фру, - поблагодарил Йенс и сел.
      - Простите, как вас зовут? - спросила мама. - Кажется, раньше мы с вами не встречались.
      - Меня зовут профессор Йенс Йоргенсен, - ответил Йенс и погладил свою чудесную бороду.
      - Профессор в какой области? - поинтересовалась мама, подлив в корыто чистой воды, добавив мыла и взбив пену так, что мыльные пузыри прилипли к рукам.
      - И не в какой я не в области профессор, а в большой комнате, где так много книг, - сказал Йенс и тут же добавил: - Тысячи книг.
      - Простите, профессор, я имела в виду, что написано в этих книгах? - снова спросила мама. - Что вы изучаете?
      Йенс взглянул на мыльную пену, которая так удивительно пузырилась, переливаясь всеми цветами радуги, и уточнил: - Я профессор пузыристики.
      Так изменили без труда
      лицо - очки и борода.
      Йенс даже горд собой слегка
      за слово "пузыристика".
      - Интересно, - сказала мама. - И долго вам пришлось изучать эту самую пузыристику?
      - Сто с лишним лет, - ответил Йенс. - Пузыри такие замечательные. Ведь они живые. То есть сами они, конечно, неживые, а вот пузырики, которые в них живут, те уж точно живые.
      - А чем они питаются? - спросила мама. - Наверно, они питаются пятнами. Может быть, они займутся этим большим пятном на скатерти?
      - Они таскают еду из нашего буфета, - сообщил Йенс. - Они таскают варенье и печенье. И еще они никогда не чистят зубы.
      - Да, тяжелый народец, - вздохнула мама.
      - Еще какой тяжелый, - подтвердил Йенс. - Всем языки показывают. И ругаются плохими словами. И не хотят ложиться в постель. И все время врут. Зато мыться очень любят... Ну ладно, фру, прощайте, мне пора.
      Йенс проснулся посреди ночи. В доме было тихо, папа и мама спали.
      Йенс перевернулся в постели, закрыл глаза и снова попытался уснуть. Но уснуть никак не удавалось. Тогда он приподнял голову, сел и осмотрелся вокруг. Рядом с кроватью валялись очки, борода, шляпа и картонный нос. Он надел очки и только тогда заметил, какие они грязные. В них совсем ничего не видно. Он понес их в кухню, чтобы вымыть как следует и насухо вытереть полотенцем. После этого Йенс снова нацепил их на нос. И тут он замер от удивления! Такого ему и за всю жизнь не приходилось видеть. Все предметы вокруг него будто заблестели, засверкали, выросли в размере. А на самом краю корыта сидел какой-то маленький человечек и печально смотрел на него глазами, полными слез.
      Пузырик над своей бедой
      рыдает мыльною водой.
      - Ты чего плачешь? - спросил Йенс.
      - Я не умею ругаться плохими словами и не та... не та... не таскаю ника... никакого печенья из буфета, - ответил малыш и зарыдал так сильно, что не смог больше ни слова выговорить.
      - А кто тебе это сказал? - попытался успокоить его Йенс.
      - Ты сам и сказал!
      - Я? - удивился Йенс, - Я не говорил.
      - Вот так всегда: сначала врет, а потом еще и отказывается, - послышался чей-то строгий голос.
      Йенс увидел перед собой еще одного человечка, постарше, покруглее первого: плакать человечек и не думал.
      - Мы - пузырики, живем в мыльных пузырях.
      - А я и не думал, что вы есть на самом деле, - признался Йенс: он считал, что сам выдумал пузыристику.
      - И много вас тут? - спросил он.
      - Сотни тысяч. Впрочем, мне их не сосчитать, я такого счета не знаю.
      Солгал наш Йенс - его вина
      была оплачена сполна.
      - Меня зовут Фиалка,
      улыбки мне не жалко.
      - Меня зовут Росита,
      красива и умыта.
      - А я - малышка Первоцвет,
      звана сегодня на обед,
      пропели три очаровательные девушки и пританцовывая подошли к ним. Они так легко прыгали, так нежно пахли и так мило улыбались.
      - А это наши подружки - туалетные мыльца. Они нам родня, только они живут в ванной, а мы на кухне. Они пришли, чтобы поприветствовать тебя.
      - Мы пришли, чтобы показать тебе наш танец! - сказали Фиалка, Росита и Первоцвет.
      И закружились все вокруг,
      все засмеялись, встали вдруг.
      Как грациозно - раз-два-три
      танцуют в парах пузыри.
      А Йенс был просто поражен,
      такой красы не видел он.
      Они пели и плясали, и вдруг до Йенса донесся необычный резкий звук.
      Йенс прислушался, это была барабанная дробь, она становилась все ближе и ближе.
      Девушки взмахнули своими юбочками и улетели; пузырики быстро собрали своих детей и на всякий случай отодвинулись в сторону. Новые гости явно не отличались вежливостью.
      - Кто это? - поинтересовался Йенс.
      - Кислотики, - ответил пожилой пузырик. - Они сильные и бессовестные. Они скоблят и трут, впитывают и всасывают все, что ни увидят.
      - А, это то, чем мы забор моем, - догадался Йенс.
      Прямо перед ним стоял навытяжку подтянутый лейтенант. Вид у него был злой, он глядел прямо перед собой не моргая, ни тени улыбки не было на его лице.
      Мы в бутылках живем,
      и чистим, и трем.
      - Трам-па-па-пам, трам-па-па-пам, - ударили барабаны.
      - Вы пенитесь в ванной, мы чистим стаканы!.. - закричал лейтенант.
      - И бьем в бараба-в бараба-в барабаны! - подхватили солдаты.
      - Посторонись! - приказал лейтенант.
      - Это зачем? - удивился Йенс.
      - А то мы тебе ноги посмываем! - воскликнул лейтенант. - Или ботинки!
      - Вы что, все что угодно можете смыть? - спросил Йенс.
      - Почти все, - ответил лейтенант. - Всегда найдется что-нибудь, с чем кроме нас никто не справится.
      - Ко мне! Ко мне! Становись по ранжиру! - скомандовал лейтенант.
      На полу разложили скатерть, пятно от краски было такое же огромное и черное, как и раньше. Солдаты построились и взяли оружие наизготовку.
      - Солдаты! - прокричал лейтенант. - На нас возложено ответственное задание, и мы обязаны показать, на что мы способны. Ни один из нас самовольно не покинет свой пост! Пришел наконец тот великий день, которого мы ждали так долго. Солдаты, вперед, марш!
      И они двинулись вперед. Плечом к плечу зашагали они по скатерти. Они скребли и терли, шипели и плевались - и все это не моргнув глазом. И без единого слова.
      Лихой солдат всегда готов все выполнить, не тратя слов.
      Вскоре они добрались до дальнего края скатерти.
      - Кругом! - скомандовал лейтенант. - Вперед, марш! - И они дружно двинулись в обратную сторону.
      И вот скатерти не стало: ее смыли, она бесследно исчезла. Только пятно осталось как ни в чем не бывало.
      - Ну, что я сказал! - воскликнул лейтенант и спрятал саблю обратно в ножны. - На кислотиков всегда можно положиться. Они что угодно смоют и вычистят.
      Вновь ударили барабаны, оружие грозно засверкало в солдатских руках. Их глаза горели. Ведь они показали, на что они годны.
      Лихому солдату победа нужна
      вечная слава героям Пятна!
      Заплыв рекордный в четверть мили
      на скорость и изящность стиля.
      - Итак, - сказал лейтенант, - мы начинаем заплыв. Профессор Йоргенсен будет судьей. Становись! Смирно!
      "Господи, - подумал Йенс, - я если у меня не получится, они меня точно всосут и смоют. И не будет к утру у мамы с папой никакого Йенса. Представляю, как они огорчатся".
      Но ведь и не откажешься: кислотики, кажется, шутить не любят.
      Солдаты разделись и уложили форму маленькими симпатичными квадратиками сверху на форму были уложены фуражки, а сапоги поставлены рядом. Оружие трубки и пульверизаторы - составлены в пирамиды. Мамино корыто стало бассейном.
      Заплыв в корыте - тяжкий труд,
      разинув рты, они плывут,
      пускают пузыри сердито;
      непросто переплыть корыто.
      Но знают все определенно:
      судья объявит чемпиона.
      Пузырики сгрудились вокруг профессора Йоргенсена, чтобы лучше видеть заплыв. Жесткие бороды торчали у них, как щетки.
      "Наверно, они этими бородами тоже что-нибудь трут", - подумал Йенс.
      Носы у пузыриков были такие большие, что через ноздри запросто можно было выдувать мыльные пузыри, а губы - такие пухлые, что их можно было вытянуть в трубочку или наоборот втянуть в себя так, что рот становился с горошину. Красавцами их, конечно, не назовешь, но Йенсу они все равно нравились.
      Кислотики сильно отличались от пузыриков: они были грубыми, сильными и очень злыми. Больше всего они любили захватывать и нападать. Они нападали на всех и на все, что бы ни попалось на их пути. "Ну и как же мне быть?" подумал Йенс.
      Заплыв был стремительным: Йенс так и не успел заметить, кто из кислотиков пришел первым, а кто последним, кто из них отдавил ногу соседу, а кто пытался самого Йенса укусить за палец.
      - Смирно! - вновь подал команду лейтенант. - Награждение производит профессор Йоргенсен.
      - Вот тебе медаль за то, что ты первым приплыл к финишу, - сказал Йенс лейтенанту, и тот расплылся в довольной улыбке.
      - Враки! - воскликнул один из солдат.
      - А вот тебе медаль за самый изящный стиль, - сказал Йенс другому солдату: слова профессора ему явно понравились.
      - А вот и тебе медаль за то, что ты стартовал раньше других, - поздравил Йенс следующего солдата, кажется, того самого, который крикнул "Враки!", когда Йенс награждал лейтенанта.
      - А тебе медаль за самые сильные брызги. А тебе за то, что ты такой крохотный, но тоже плыл наравне со всеми...
      Вскоре каждый получил по медали, и все считали, что профессор Йоргенсен лучший в мире судья.
      - Пойду принесу дудку, - сказал Йенс. У него в комнате лежала старая игрушечная дудка: для мальчика Йенса она была, пожалуй, маловата, а вот для профессора Йоргенсена даже слишком большая, ведь сам он был таким маленьким.
      Дудка - штука тяжелая, но Йенсу все-таки удалось дотащить ее до кухни. Теперь нужна очень мыльная вода, тогда и пузыри будут огромными. Такими огромными, каких Йенс и не видывал. Поначалу Йенс от страха никак не мог выдуть первый пузырь, но если все выйдет как задумано, должно получиться очень здорово.
      Из дудки вылетел большой круглый пузырь. Он рос и рос прямо на глазах.
      Пузырики, рты разинув от удивления, глазели на Йенса и на его гигантские пузыри. Все новые и новые пузыри вылетали из дудки! Наконец Йенс поднатужился и выдул огромный пузырище. Он и на самом деле был такой огромный, что Йенс и не заметил, как оказался внутри него. Вместе с ним туда попал и маленький пузырик - тот, которого Йенс встретил на кухне, где малыш плакал горючими слезами.
      Йенс показать решил, что он
      отважен, весел и силен.
      Он твердым голосом своим
      спросил: "Ну что, куда летим?"
      Но тут ветерок дунул в раскрытое окно, пузырище поднялся вверх и медленно поплыл по воздуху. И - о, боже! - вылетел наружу. Прямо во двор.
      Запели комары в трубе:
      "Вот мы тебе! Вот мы тебе!"
      Друзьям от них спасенья нет,
      слетелись стаи на обед.
      Огромный пузырь, подхваченный ветром, летел по двору, высоко над клумбами и кустами. Рядом с ним жужжали комары и пучили на друзей голодные глаза.
      "Как бы я хотел обратно домой к маме", - подумал Йенс.
      Ведь он знал, что пузырь рано или поздно должен лопнуть.
      Так и вышло: пузырь лопнул.
      Йенс и пузырик беспомощно повалились на траву, и тут же на них ринулись комары - страшные, голодные, готовые в один присест растерзать добычу.
      - Вот мы тебе! Вот мы тебе! - грозили они. - Вот мы! Вот мы!
      Друзья подумали: "Для нас
      настал, как видно, смертный час".
      - Мне они ничего не сделают, - шепнул пузырик и навалился на Йенса. Потому что друзья познаются в беде, а пузырик был настоящим другом. Он знал, что комарам не по вкусу мыльная вода. Комарам нужен был Йенс, им нужна была кровь Йенса.
      - Вот мы тебе! Вот мы тебе! - звенело в воздухе.
      - Прочь отсюда! - гневно застрекотали в траве кузнечики. - Прочь отсюда! Прочь!
      Пузырик наш - увы и ax!
      беспомощно лежал в кустах!
      - Ох уж эти комары, - сказал самый большой кузнечик. - Они, видно, считают, что вся лужайка им одним принадлежит. Совести у них нет, вот что!
      - Наглецы! - заметил другой кузнечик.
      После этих слов кузнечики быстро сделали носилки из зеленого листика и осторожно уложили на них пузырика - бедняга так ослаб, что не мог шевельнуть ни рукой, ни ногой.
      Йенс сам добрался до окна, кузнечики изящно подпрыгнули и доставили Йенса прямо на подоконник - он снова был дома. Йенс кое-как доплелся до постели и тут же крепко уснул.
      Его кузнечик полевой
      принес целехоньким домой.
      Наутро страхи - пустяки,
      жаль только треснули очки.
      Наутро Йенс проснулся и сразу припомнил все, что приключилось с ним за ночь: пузыриков, туалетные мыльца, кислотиков. Йенс не знал, случилось ли все это на самом деле, или все, что он видел, было всего-навсего сном. Но они и вправду были как живые, а приключение - по-настоящему чудесное и удивительное.
      Тут Йенс почувствовал легкую боль в спине. Он провел рукой, чтобы понять, где болит. Рука наткнулась на очки. Носа и бороды нигде не было, а на одном стеклышке очков виднелись мелкие трещинки.
      - Йенс, иди завтракать! - позвала мама.
      - Мне ночью приснился удивительный сон, - сообщил Йенс. - А может, это был никакой и не сон? Как ты думаешь, мама, пузырики бывают на самом деле?
      - Нет, - ответила мама. - Думаю, не бывают.
      - Но я же их как тебя видел! - воскликнул Йенс.
      - А мне с утра тоже что-то странное привиделось, - добавила мама. - Прямо не знаю, что и думать. Помнишь скатерть в клетку с огромным пятном?
      - Да, - ответил Йенс. - Конечно, помню.
      - Я ее вчера замочила в мыльной воде, - сказала мама, - хотела вывести пятно. Так вот она куда-то пропала. Ума не приложу, кому она могла понадобиться. У нас в доме, вроде, некому.
      - Некому, - согласился Йенс. - И мне кажется некому.
      - А теперь взгляни-ка сюда, - попросила мама. - Пятно-то осталось! Вот оно, на полу!
      Пятно нашли они с утра...
      Ну вот и все. А нам пора.