Глава 1. Гибель Богов

Весна не может быть вечной. К счастью, осень тоже. Но к черту осень!

Нам важна весна, время расцветающей жизни. Время, когда все кажется праздником. Но не может же бутон распускаться вечно? Вот он распустился. И если бы он мог думать, то пожелал бы оставаться бессмертным цветком.

А весеннее тепло? Нас радует окончание промозглой зимней стужи. Но не может же потепление идти вечно. Так можно дойти и до температуры, когда все просто сгорит.

Значит, и потепление должно когда-то остановиться, чтобы не стать испепеляющим.

Поэтому вечная весна невозможна. Возможно лишь вечное лето. А оно при всей нашей любви к нему может быть и пыльным, и грязным и даже скучным.

Весна Олимпа была прекрасной для новых богов и богинь. Но и для них наступило лето. Которое, впрочем, казалось вечным.

Однако вечность оказалось обманчивой.

– Мы понемногу теряем молодость, – как-то сказал Зев Купале.

Для последнего, впрочем, это было не актуально. Он оставался молодым. И было ясно, почему. Один из немногих олимпийцев, он летал на большие сборы в другие места.

– Нам надо побольше сильных волхвов, – сказал Купала. – Эти славные девки, но плохие ведуньи, которых регулярно доставляет Посейдон, не заменят и одной Тамирис, а тем более нашей Веды. Да и нам с тобой далеко до Сварога или Вольфганга.

– Ладно, время у нас еще есть. Пока держимся. Но надо бы сделать так, чтобы такие как Сварог и Вольфганг прилетали к нам, на Олимп.

– Как это сделать? – спросил Купала, хотя ответ Зева знал заранее.

– Как подобные вещи делают все цари. Разорить другие места сборов.

– Все не разоришь.

– Для начала Лысую гору на Большой реке.

– Они станут летать в Вольфгангу на закат, или к Тамирис на восход.

– Не все, кто-то полетит и к нам.

– Не хорошо все это, Зев. Не было бы хуже.

– Кому?

– Нам, нам. О других ты уже давно не думаешь.

– А слетай-ка ты, Купала на полудень. Посмотри, какие боги и жрецы обитают еще дальше, за рекой Ра.

Купала понял, что Зев просто боится, что он предупредит братьев и сестер с Лысой горы.

Но, с Волчьими Зевами жить, по волчьи выть. Купала утешал себя тем, что сам не сделает зла бывшим братьям и сестрам.

Да, бывшим. После того, как Зев разорит Лысую гору, путь в общество родных волхвов будет закрыт.

Далеко на полудень Купала не полетел. Забрался в один из темных храмов богини Иштар, и устроил себе большой праздник любви с его жрицами. Конечно, наши с Лысой горы и Олимпа будут получше. Но для разнообразия можно и с этими, меднокожими.

У волхвов нет семей. Они живут поодиночке. Но дети у них рождаются. Редко, правда, по меркам смертных. Но куда спешить живущему сотни, а то и тысячи лет.

Вот и Рыська готовилась стать матерью. И поэтому на сбор не полетела.

Какой он будет, ее будущий ребенок, – часто думала она. И хотела, чтобы если это будет мальчик, то пусть походит на Сварога. А если девочка, то на Веду.

Любила Рыська свою наставницу. И попросила Сварога соорудить себе жилище недалеко от нее.

Долго трудился Сварог. Но таких хором, как у Веды построить не смог. И то сказать, сколько лет сооружалось, достраивалось и обустраивалось жилище Веды.

Но Рыська ничуть не завидовала наставнице. Мало ли что будет у нее самой через тысячу лет. Ибо знала теперь Рыська и число и меру. И понимала, что такое тысячу лет. Что такое жизнь ведуньи и жизнь смертной.

Вера в олимпийских богов распространилась за пределы Эллады. Не столь уж далеко, надо сказать. Но в Зевса, Геру, Аполлона, Артемиду, Афину и других верили и на азиатском берегу Гелеспонта, а кое-кто и в далекой Скифии.

Вряд ли кто в тех диких местах помнил давние похождения волхва Волчьего Зева. Но олимпиец Зевс был почитаем. Тем более, что благоволил он тем скифам, которые уверовали в него. И которые вместе с эллинскими купцами, пиратами и разбойниками все интенсивнее и со все большей прибылью охотились на рабов с севера.

Расцветшей под покровительством олимпийских богов Элладе требовалось все больше умелых, выносливых и красивых белых рабов и рабынь.

Поэтому не удивились скифские вожди, когда в одном из храмов Зевса жрец сообщил им милость громовержца, который по-отечески указывал им, где можно взять живого товара много и сразу.

Вот это бог! Вот кому стоит верить. Когда очень попросишь, прилетит и поразит врагов молнией. Правда, просить такое надо очень сильно. Все реже снисходит громовержец к жалким просьбам своей паствы.

Но советы дает просто чудные. Практичные и полезные.

Отец, ну настоящий мудрый отец.

На этот раз старшим на сборе опять был Вольфганг.

– А где Рысье Сердце? – спросил он Сварога.

– Скоро матерью станет Рысье Сердце. Поэтому и не прилетела.

– Поздравляю, Сварог, – сказала Тамирис.

– А чего меня-то поздравляешь? Всего нашего сообщества прибывает.

– Ну, сообщество сообществом, а тебя с этим надо поздравить отдельно. Или я не права?

– Настоящая колдунья ты, Тамирис. Насквозь все видишь.

– Колдунья, ведунья. Да чтобы понять это не надо быть ведуном. Все просто.

– А знаешь, я подумал, что вся наша жизнь ведовская тоже очень проста. И сводится к двум вещам. Мы живем, помогая и любя друг друга, как наши родовичи. Без злобы, обмана и зависти. Но мы еще и все время учимся, думаем и ищем истину.

И наши Боги посылают нам знание.

Только и всего.

– Только и всего… – повторил Вольфганг. – И ты думаешь, что это так мало? Дружище, тысячи лет люди будут искать, как достичь этого твоего «только и всего».

– Чего-то грустен ты сегодня, Волчий путь.

– Знаешь, понял вдруг, что нам чего-то не хватает. Вот сидим мы тут вместе, такие похожие друг на друга в главном. Тамирис, с Каменного пояса на восходе, ты со своих бескрайних равнин, я с Лысой горы среди Черного леса на закате.

А будут ли так же понимать и походить друг на друга наши потомки? Не примут ли они кровавого пути, на который стал ваш Зев?

– Если не смешаются со смугленькими, то не примут, – сказала Тамирис. – И потом, больше надо любить своих, не отказывать им в любви. И тогда…

– Потомки будут общими, – захохотал Сварог.

– А почему бы и нет, – спокойно сказала Тамирис. – Вот сидит же сейчас на Белой горе наш с Купалой сын. Плод моих уроков любви этому красавчику.

Меднокожая жрица смотрела на Купалу снизу вверх своими миндалевидными темными глазами. Казалось, она хотела изнурить его в любовном поединке. Но, похоже, победителем вышел все же северный волхв.

– Ты бог, настоящий бог любви, Аполлон, – простонала она.

А Купалу как будто что-то кольнуло. Он вдруг вспомнил Тамирис, ее прозрачные широко расставленные светлые глаза, чуть приподнятые к вискам. Ее ловкое ладное тело.

Неужели Зев думает, что такая как Тамирис, придет к нему на Олимп неволей? Неужели он думает, что сильные ведуньи с Лысой горы приползут к нему за три золотых, как эта толстозадая Яра, по собственной дури угодившая в рабыни?

Да как вообще можно разорять священное место, где тебя посвятили в волхвы, где ты познавал тайны ведовства?! Почему так трудно омолаживаются на Олимпе? Потому, что там собрались те, кто не узнает ничего нового, не растет сердцем и умом.

Все эти смазливые богини и нимфы, которые стали царицами, разъелись и трясут своими гладючими боками на праздниках любви. А теперь еще и во всю позируют смертным скульпторам, желая увековечить себя в мраморе.

Не верят, что обретут настоящее бессмертие. На это ума хватает.

И вот теперь Зев решил помешать обретать бессмертие и другим. Надеется перехватить их волхвов? А может, все прекрасно понимает, и просто завидует и злобствует царь богов? Чтобы если не ему, то никому?

Нет, надо лететь на Лысую гору.

Надо успеть предупредить своих.

Эта ночь на Лысой горе была особенно теплой. Редко бывают такие в этих местах в конце весны.

– Тамирис, а скольких ты посвятила в тайны ведовства и скольких научила любви?

Она усмехнулась, сверкнув своими чудными глазами.

– Разве это так важно, Сварог?

– Не знаю, но эти люди, ставшие волхвами, и оставшиеся людьми, ты понимаешь о чем я?

– Понимаю.

– Так вот, эти люди, они останутся твоей частицей на этой земле, когда ты уйдешь в страну Вечного лета.

– Я не спешу, – ее зубы влажно блеснули в полумраке, обнажаясь в легкой улыбке.

– Все мы не спешим. Но Веда не раз говорила мне, что наше бессмертие относительно. И все мы рано или поздно окажемся там.

– Окажемся. И если нам повезет, то перед этим сделаем что-то очень важное для всех нас. Для волхвов, для своих родовичей, и для кого-то еще, о ком не знаем сами. И тогда наши Боги примут нас в свой круг. Мы станем одними из них. И будем уже с небес помогать нашим потомкам.

– Да, мы смутно представляем наших Богов. Хотя знаем, что они есть. И знаем, хотя и не всегда, что же они хотят от нас. А вот поклонники Зева считают богом его.

– Я всегда говорила тебе и Вольфгангу, что Зев кровавая тварь. Но он силен. Наши возможности он соединил с возможностями бронзовых мечей.

– Наше ведовское искусство все же сильней.

– Сила не может быть однобокой. Надо быть сильнее во всем.

– Но при этом остаться добрым и щедрым.

– К своим, Сварог. К своим.

Молодая ведунья, легкая как ласточка, вышла на кручу Лысой горы. После ночи любви она испытывала восторг. Широкая река дымилась у ее ног утренним туманом. А за рекой лежали не видимые сейчас луга, полные чудных свежих цветов.

Ей захотелось полететь навстречу восходящему солнцу, туда за реку, набрать этих свежих цветов и сплести из них венок.

– Эге-ге-гей!!! – радостно закричала она.

Подкрадывающийся по откосу горбоносый рыжий скиф принял этот крик за сигнал тревоги. Заученным движением он выхватил лук, быстро натянул его, и крик молодой ведуньи оборвался бульканьем крови из пронзенного стрелой горла.

Что может голый человек, даже если это волхв, против вооруженного бойца?

Мало что. Одеть крылья не успел никто.

Но и сдаваться никто не собирался. Отводили глаза. Набрасывались сзади. Душили. Сталкивали с обрыва.

Но чаще бросались с обрыва сами, предпочитая смерть неволе.

А то, собрав все силы, бросались на врагов. И приняв в тело скифский акинак последним усилием сжимали противника в нечеловеческих, волхвы ведь, объятиях.

Но не было, не было такого ведовства, которое могло бы остановить вооруженных захватчиков.

Стоящий посреди поляны Вольфганг вдруг понял что-то. Он собрался и послал вокруг волны своей энергии, которыми ранее омолаживал и оздоровлял братьев и сестер. Но на этот раз волны были другими.

С обратным знаком, сказал бы потомок.

И свои и враги стали падать вокруг замертво.

А Вольфганг, герой заката, знаток волчьих путей, истекал смертоносной энергией. Но вместе с этими волнами иссякала и его жизненная сила.

И вот он рухнул замертво, до конца выполнив свой долг.

Ужас на мгновение охватил скифов. Однако они было вновь приободрились, когда Вольфганг упал.

Но тут с неба посыпались смертоносные стрелы. Крылатый бог сыпал их, поражая скифских вождей.

– Аполлон! – в страхе закричали они.

– Купала! – с надеждой приветствовали своего оставшиеся в живых братья и сестры.

И скифы бежали.

Тамирис лежала на волчьей шкуре. Купала и Сварог водили над ней руками, стараясь не дать уйти ее жизни. По их лицам струился пот.

– Не надо, мальчишки. Ничего не выйдет, – устало улыбнулась она, влажно сверкнув своими чудными прозрачными глазами.

– Выйдет! – убежденно сказал Сварог. – Выйдет!

– Не спорь со старшей сестрой, – вновь улыбнулась она. – Не я ли сама учила тебя всем этим вещам. Впрочем, продолжай Сварог. Поддержи меня, пока я не скажу всего Купале.

– А ты прекрати водить руками и слушай меня, – обратилась она к Аполлону. – Ты спас свою душу, прилетев сюда. И когда ваш Олимп закончится, возвращайся в родные места. Ты, конечно, не хочешь возвращаться на этот Олимп, и остался бы здесь сейчас же.

Но не делай этого. Не все так плохо у вас там. Вы принесли в тот подлый мир свободу. Вы как будто разбавили грязную реку их жизни нашими чистыми ручьями. И их река стала чище.

Это запомнят, и это оценят потомки, чьи души окончательно не пропали.

Так что, возвращайся пока. Ты один из немногих там, на Олимпе, кто может не дать вам сгинуть от злобы Волчьего Зева.

А теперь замени Сварога, поддержи меня, я должна кое-что сказать и ему.

Купала стал водить руками над этим любимым чудным телом. Нет, они не дадут Тамирис погибнуть! Боги они, или нет!

«Не кощунствуй, – прошелестело в голове, – ты не Бог, ты волхв. Волхв, чудом оставшийся волхвом, в последний момент спасший душу, придя на помощь своим братьям и сестрам. Но работай. Выполняй волю Тамирис».

Между тем ведунья обратилась к Сварогу.

– Видишь, брат, как вовремя мы с тобой завели этой ночью разговор о стране Вечного Лета, о силе, защищающей добро и об их мечах.

Ты найдешь что-то, чего я не знаю. Но я уверена, ты найдешь что-то, что сломит их мечи.

И твой с Рыськой сын станет Богом. Богом войны. Нашей войны. И нашей победы. Ибо теперь я поняла, что только уничтожив всех потомков людоедов, можно будет жить спокойно и радостно.

Когда наши потомки поймут то, чего они должны понять, мы поможем им в их последней войне.

Войне не для захвата рабов или трофеев, а войне за очищение земли от грязной крови.

А я помогу тебе… в твоем деле, в твоих исканиях. – она говорила все тише, как бы засыпая с этой щемящей сердце слабой улыбкой, – помогу тебе… с небес.

Она вновь улыбнулась.

– Мальчишки, милые мальчишки, помните, как я учила вас любви?

– Я убью его! Я убью этого кровавого волхва!! Я убью его!!! – орал Купала в неистовстве.

– Молчи, щенок, – сурово сказал Сварог. – Молчи и выполняй волю Богини. Настоящей Богини. Настоящей…, настоящей…, настоящей…

Его горло перехватила судорога, и, не закончив говорить, он упал на землю и начал в исступлении молотить по ней кулаками.

Глава 2. Бремя белого волхва

Старейшины племен, живущих на границе со степью, собрались на совет. Они расположились на большой поляне, косо спускавшейся с пологого склона холма к небольшому ручью.

На берегу ручья лежал огромный валун. На этот валун и взбирался говоривший, если собирался сказать нечто важное.

Вот и теперь, прямой сухой старик встал на камень.

– Мы не можем так больше жить. Мы как скот. Нас пасут, режут и продают. С тех пор, как степняки уничтожили наших Богов на Лысой горе, нет нам покоя. Некому отвести глаза чужакам. Некому грянуть на них громом.

Но разве мы сами не можем ничего. У нас есть луки, есть каменные секиры. Дадим бой захватчикам!

– Каменная секира плохое оружие против бронзового меча и бронзового топора. А мечей и топоров у нас нет. Привозной бронзы хватает только на наконечники стрел и копий. Разгромят нас захватчики и только увеличат дань.

– А что делать?

– Уйдем на полночь. Туда степняки не доберутся.

– А как проживем в тех холодных местах?

– Лучше в холодных местах свободными, чем в теплых местах рабами.

Спорили долго, да так не до чего и не договорились.

– Эй, волхв! Сварог, ты у себя?

Сварог вышел из своей полуземлянки.

– Чего надо, добрый человек? Вижу, не из наших здешних родовичей.

– Да, я издалека.

– Откуда?

– Про Лысую гору слыхал?

– Так ты волхв?

– Нет, просто живу недалеко. А о тебе прослышал. И хочу попросить помощи.

– Говори. Помогу, если смогу.

– Наши старейшины решили со степняками и купцами-работорговцами воевать. Поможешь?

– Так все и решили?

Странник опустил глаза.

– Нет, не все. Но многие роды выйдут в поле.

– Побьют вас.

– Так не поможешь? Ты же волхв.

– Помогу, но вас все равно побьют.

– А, лучше так, чем жить как баранам, отдавая каждого десятого в рабство.

– Ладно. Пойдем с тобою вместе.

– А может, полетим?

– А ты летать умеешь?

– Я, нет. Но разве ты не можешь и меня поднять?

– Да, долго живете уже без волхвов. Незнамо что о нас думаете. Тут не каждый ведун-то летать умеет. А ты, «поднять». И кто только тебя такой дури научил?

– Старики говорят…

– Сказки все это. Сказки. А ведуны, они не в сказках, они в жизни. И бывает, что никакое ведовство не спасает и нас самих, не то, что других.

– А что же вы тогда можете?!

В тоне пришельца промелькнула досада и разочарование.

– Слушай, добрый человек, я тебе что, задолжал что-то? Или я к тебе пришел? Нет? То-то же. Пришел ко мне ты. Попросил помочь. Я тебе не отказал. Как откажешь родовичу, хотя и дальнему, с Лысой горы. Место то для всех нас священное. Хотя и оскверненное. Да…

– Знаешь, волхв, многие говорят, что надо просто правильным богам молиться, и тогда все будет хорошо.

– Ну, и молитесь правильным богам. Чего же ты к волхву пришел?

– Помоги нам, будешь нашим богом.

– Дурак ты, парень. Богов вот так не выбирают. Или с полуденных земель до вас слух дошел о богах, которым можно принести дары, они и помогут. Так ведь те боги помогают как раз тем, кто вас в рабство берет. И вам они не помогут. Если их помощь зависит от количества даров. Даров больше могут дать ваши враги.

– Видишь, как нужны нам волхвы и ведуны. А вас все нет и нет.

– Много нас тогда на Лысой горе погибло. Не скоро стольких научишь.

– Так вы же бессмертные.

– Бессмертье бессмертью рознь. А, чего с тобой спорить. Завтра пойдем.

Веда сидела с Рыськой у очага в своем жилище. Сын Рыськи, Перун, играл чем-то, кувыркаясь на мягких шкурах.

– Живи у меня с сыном, Рысье Сердце. Не долго мне осталось жить. Говорила, как Велес вырастит, уйду.

Веда была на первый взгляд все так же свежа и бодра. Но взгляд опытной ведуньи, которой стала теперь Рыська, мог определить, что бессмертие уходит из Веды. И скоро, скоро, по волховским меркам, конечно, станет Веда стареть.

– Веда! Можно к тебе, – прокричал от входа Сварог.

– Заходи!

– Здравы будете, ведуньи.

– И ты здрав будь Свароже. С чем пришел?

– Попрощаться хочу. Зовут меня на Лысую гору помочь тамошним жителям со степняками сразиться.

– Эх, Сварог. Не твое это дело. Им не поможешь, а своего не сделаешь, – укоризненно сказала Веда.

– Не понимаю я, что должен сделать! Ну, не понимаю!

– Так понимай, а не маши руками как глупый мальчишка! Ладно, иди. Велес! – позвала она.

– Да, мама.

Сильный ладный юноша вышел откуда то из внутренних помещений.

– Полетишь…

– Мы пойдем.

– Пойдешь со Сварогом. В драки не ввязывайся. Но его, в случае чего вытащи.

– Хорошо, мама.

– Да свиданья, ведуньи.

– До свиданья.

– Холодна ты с ним, Рысье Сердце, – сказала Веда, после того, как Сварог ушел.

– Не могу смотреть, как он по Тамирис убивается. Как будто не меня любил.

– Глупа ты еще Рысье Сердце. Стыдно, а еще ведунья. Тамирис была его первая любовь. И разве стыдно помнить о ней. Что в этом для тебя плохого? Плохо было бы, если бы после всего того, что случилось на Лысой горе, он Тамирис забыл.

Разве ты хочешь, чтобы тебя забыли?

– Нет.

– Тогда уважай душу того, кого любишь. Тамирис, тем более ушедшая от нас, тебе не соперница. Да и вообще, не колдовское это слово, соперница. Нет у нас соперников и соперниц.

Мы все братья и сестры.

Первый бой со степняками родовичи выиграли. Заманили их в лес и перестреляли из луков, перебили огромными палицами.

Грозное это было оружие. В молодые дубки у комля вбивали острые каменные зубья. Росли дубки. И зубья намертво врастали в дерево. А потом дубок срубали и получалась дубина с каменными остриями вокруг толстого конца.

Так что, удар такой палицей не всякий медный шлем выдерживал. А у кого шлема не было, вообще не имел никаких шанцев против такого оружия.

Взяли победители у убитых их бронзовые топоры и мечи и возрадовались. Ух, как хорошо они стали вооружены!

– В поле! В поле! – кричали нетерпеливые.

– В поле пойдем, – твердо сказал Сварог. – Но позже.

В тот раз его послушали. И долго мотали следующий отряд по опушкам, пока Сварог не сказал:

– Пора!

Вышли родовичи в поле густыми, но не стройными рядами. Понеслись на них степняки. И тут обрушил Сварог на них грозу.

Испугались кони, заметались, понесли всадников кто куда. А вслед им полетели стрелы.

Сам же Сварог прицепив крылья, перелетел вперед скачущих в панике всадников и еще дюжину их побил отравленными по рецепту Купалы стрелами.

Еще больше оружия подобрали родовичи. И совсем потеряли страх. Далеко в степь вышли.

Долго отговаривал их Сварог, да не послушали его на этот раз. И полегли почти все.

А самого волхва чуть не подстрелили с земли.

После этого он неудачно приземлился, и только стараниями Велеса стал на ноги. Чтобы улететь обратно к себе.

– Надо откупаться, – сказали родовичи старшинам.

И те безоговорочно отдали в рабство своих младших дочерей. Молча поклонились красны девицы родне, и ушли в рабство. В страну мертвых.

Ибо жизнь для них на этом закончилась.

Все это потом опишет в своей чудом дошедшей до нас книге, Велес, сын Веды.

А нам остается только удивляться, что были же среди предводителей наших предков такие. Те, кто сами отвечали за неудачу затеянных ими дел.

Жизнями и судьбами своими и своих родных.

Наверное, потому и пережили в итоге столько испытаний и добились стольких побед.

Теперь таких среди правителей нет.

И потому те, кто этих, теперешних, правителей почитает, сами станут жертвами.

Впрочем, так им и надо, баранам.

– Ну, как, пострелял, попугал врагов? – спросила Веда Сварога, когда тот прилетел с Велесом.

– Да, зря летал. Зря стрелял. Зря гром вызывал.

– Понял, наконец, что может спасти нас от этих полуденных захватчиков?

– Понял, понял. Надо нам свое оружие начать делать.

– Из чего?

– Что ты думаешь, я об этом голову не ломал?

– Ломал, но видно мало. Ты волхв и должен головой воевать, коли уж пришлось воевать.

Много мы, волхвы-ведуны можем. Многое. Но не все из нас станут Богами.

Богами станут только те, кто сами найдут ответ на вызов Судьбы. Сами придумают что-то новое. А не просто используют то, чему научились у старших. Это бремя настоящего волхва белого народа.

– Но почему ты думаешь, что я должен стать Богом?! Что я найду какие-то ответы, и чему-то научу кого-то?! Я простой волхв с Серой реки. И не прожив твоих лет, уже устал от бессмертия.

Тонкие пальцы Рыськи легли ему сзади на виски.

– Я сниму твою усталость, мой колдун. Я хочу, чтобы отец моего сына, белый волхв, был достоин участи Бога.

Глава 3. Искание и страсть

Сварог был искушен в работе с металлом. Многими секретами обменивался он и с братьями с заката, и с братьями с восхода. Много ходил по Каменному поясу, где братья с восхода лили бронзу не хуже, чем в Элладе.

Но из чего лить медь и бронзу здесь, среди бесплодных глин и песков. Не из чего!

А может есть? Может плохо искали?

И начал Сварог свой поиск.

Белая ночь легкой опаловой дымкой накрыла землю. Огромные валуны, местами покрытые мхом, казалось, дремали в этом мерцающем, светлом, легком одуряющем безмолвии.

Сварог присел у ручья. Он наклонился к воде и начал пить чистейшую ледяную воду. Сзади надвинулась чья-то тень.

Сварог повернулся. Рядом стоял человек, чем-то неуловимо похожий на него.

– Здрав будь, брат.

– И ты будь здрав, брат. Что ищешь в наших местах?

– Ты прав, брат. Хожу ищу землю, из которой можно лить светлую медь.

– Зря ищешь, нет такой земли в наших местах. Надо тебе за ней на Каменный пояс идти.

– Про Каменный пояс я и так знаю. Да хотелось бы поближе найти.

– А откуда идешь?

– С Серой реки, что около Волчьей горы начинается. Слышал о такой?

– И бывал иногда. На малых сборах.

– Да, но теперь и малые сборы реже случаются. После того, что на Лысой горе было…

– Понял я, зачем ты медную землю ищешь. Думаешь нашим родовичам мечи да топоры лить?

– Да.

– Эх, брат, не один ты это ищешь. Но не найдешь ничего у нас. Я сам искал.

Он протянул Сварогу свою обожженную в горнилах руку. И Сварог сразу понял, что перед ним знаток тайн металлов.

Сварог пожал эту руку своей, точно такой же, заскорузлой рукой с мозолями и следами ожогов.

– Да и посмотри, – продолжал незнакомый брат, – сколько ты прошел от своей Серой реки до наших полуночных земель. Подальше будет, чем от вас до Каменного пояса. И ничего не нашел. Значит, не то мы, брат делаем. Не то ищем.

– Так что же, назад поворачивать?

– Все равно придется тебе это. Через два дня пути упрешься в Студеное море.

– Ладно, брат. Спасибо, что предупредил. Пойду.

– Удачи тебе, брат.

– И тебе, брат.

Завернувшись в волчью шкуру, чутко спал Сварог в мерцающей дымке белой ночи.

Из этой дымки выплыла Тамирис. Она была легка и прекрасна, как тогда, когда посвящала его в волшебство любви.

– Не нахожу я металла, Тамирис, не нахожу.

Она улыбнулась.

– Пойди еще раз на Каменный пояс. А лучше лети. На Белую гору, к моему сыну.

– На Каменном поясе и так много медной земли. Это я и без твоего сына знаю.

– А ты походи просто, посмотри, потри ее руками.

– И я найду, что ищу?

– Не знаю.

– Как, не знаешь? Ты же теперь Богиня. Ты все знать должна.

– Ошибаешься, Сварог. Не Богиня я. Обычная ведунья. Вот отдохну в стране Вечного лета и вернусь назад простой смертной.

– А почему простой смертной?

– Потому что чего-то не поняла, чего-то не додумала. Вернусь, и буду искать то, что мне суждено.

– А я?

– А ты должен найти, что суждено в этой жизни.

Все рудники и плавильни Каменного пояса показал Сварогу сын Тамирис и Купалы.

Но ничего нового Сварог не обнаружил. Распухали пальцы в холодных ручьях, пока он перебирал и перетирал камни, из которых получается металл.

Неподъемным становился мешок с этими камнями, которые Сварог собирал.

И слезились глаза в бесчисленных плавильнях и около угольных ям.

Эти слезы на глазах оставались постоянным спутником его исканий. Они не оставляли его и дома, когда сложив маленький горн, он жег и жег разные камни, привезенные с Каменного пояса. И хотя бы в чем-то похожие камни, найденные в окрестностях его родных мест.