Преследуя отходящие части противника по шоссейной дороге Гродно Домброво, советские войска к вечеру 24 июля уже достигли Государственной границы СССР. Первым у высоты 235, что в пяти километрах западнее населенного пункта Вакуны, на нее вышел наш 878-й стрелковый полк.
      Глава шестая.
      Дорогами освобождения
      Перейдя нашу государственную границу с Польшей, части дивизии к шести часам вечера 25 июля вышли в районе населенного пункта Сидерко на реку Сидро. На ее левом берегу оборонялись, как сообщила разведка, 43-й полицейский и 1069-й гренадерский полки противника.
      В течение двух дней 878-й стрелковый полк, как и другие части дивизии, проводил разведку, готовился к преодолению водной преграды. А на рассвете 28 июля двумя полками - нашим и 885-м стрелковым, форсировав Сидро и сбив противника с высот по ее западному берегу, а затем и с промежуточного рубежа в районе Садово, Решковце, 290-я дивизия стремительным броском вышла на реку Бжозувка. Но здесь, по линии деревень Суховля и Тжижиче, встретила упорное сопротивление частей 14-й пехотной дивизии врага.
      Попытка с ходу прорвать оборону противника ни одному из полков не удалась. Заболоченная пойма реки не позволяла нам подтянуть поближе артиллерийские и минометные подразделения, сковывала маневр, не давала возможности использовать местность и в инженерном отношении.
      Началась новая и более тщательная подготовка к прорыву вражеской обороны. Для его осуществления было выбрано новое направление, севернее деревни Суховля, на узком, всего полтора километра шириной, участке, вдоль шоссе Домброво - Генендз.
      Из-за небольшой ширины участка прорыва, на котором могли одновременно действовать не более двух батальонов, так как справа и слева от шоссе тоже было болото, командир дивизии принял решение построить боевой порядок соединения в три эшелона.
      Нашему полку предстояло наступать в первом. Задача, которую мы получили, сводилась к следующему: прорвать оборону противника на глубину хотя бы полутора-двух километров, после чего пропустить через левый фланг своего боевого порядка 885-й стрелковый полк, одновременно обеспечивая огнем всех видов развитие его успеха влево же. В дальнейшем развивать стремительное наступление на крупный населенный пункт Гонендз.
      Прорыв обороны решено было осуществить на рассвете 3 августа, с тем чтобы и полк второго эшелона ввести в бой под прикрытием предрассветных сумерек.
      Для подготовки к осуществлению этого смелого и в общем-то рискованного замысла нам было отведено вполне достаточно времени - пять суток. С командным составом проведена рекогносцировка местности. Причем с командирами полков первого и второго эшелонов - лично генералом Гаспаряном.
      Для огневого обеспечения прорыва было сосредоточено шесть дивизионов артиллерии, минометные подразделения. Наш полк получил и пополнение - две маршевые роты по 200 человек в каждой. В достаточном количестве нас обеспечили и боеприпасами.
      В ночь на 2 августа полк сменил на участке будущего прорыва обороняющиеся здесь подразделения 85-й стрелковой дивизии. В течение дня командиры батальонов, не нарушая прежнего режима обороны, изучали оборону противника, подступы к ней, уточняли свои задачи на местности.
      Командование полка тоже не теряло времени даром, работало с комбатами, командирами артиллерийских подразделений. Кстати, полковую артгруппу возглавлял начальник штаба артиллерийского полка дивизии майор Н. С. Никифоров.
      ...Едва наступил серый рассвет 3 августа, как сразу же разгорелся жаркий бой. Он грохотал весь день, и только к вечеру оборона врага была прорвана, части 14-й пехотной дивизии гитлеровцев начали отход. 878-й стрелковый полк получил задачу преследовать противника вдоль шоссейной дороги на Гонендз.
      6 августа мы с ходу овладели деревней Клевянка, что в пяти километрах от Гонендза. И здесь по распоряжению командира дивизии остановились на отдых.
      Впереди, по ходу наступления нашей дивизии, на реке Бебжа (Бобр) находилась старинная крепость Осовец. По данным агентурной разведки, в крепости располагался довольно крупный гарнизон противника. Кроме того, Осовец как бы цементировала полевую оборону фашистов, прикрываясь выгодным естественным рубежом, каким являлась река Бебжа с ее заболоченной широкой поймой.
      Командующий армией приказал 290-й дивизии прорвать оборону противника в направлении Вулька-Пясечна, затем, развивая наступление в северо-западном направлении, обойти крепость Осовец и овладеть ею ударом с тыла.
      Генерал Гаспарян решил форсировать реку Бебжа и прорывать оборону гитлеровцев, имея в первом эшелоне два полка: справа - 878-й, слева - 885-й.
      В боевом приказе по дивизии, полученном нами 7 августа, нашему полку ставилась задача с утра 12 августа форсировать реку Бебжа северо-восточнее Гонендза и, наступая по болотистой пойме реки вдоль канала на север, овладеть во взаимодействии с 885-м полком населенным пунктом Вулька-Пясечна.
      Река Бебжа берет свое начало в юго-восточной части Августовских болот и впадает затем в Нарев.
      Бебжа довольно полноводная река. Ее многочисленные притоки, берущие свое начало тоже из Августовских болот, густая сеть различных осушительных каналов обильно пополняют водой ее русло. А в дождливое лето ее лоно вообще не вмещает в себя все обилие воды, и она, выходя из берегов, заливает широкую пойму, превращая ее в труднопроходимое болото.
      Но это о реке. Рассмотрим же теперь ход подготовки к прорыву обороны противника.
      Разграничительная линия нашего полка с 885-м стрелковым проходила по безымянному каналу (канал для нас включительно), берущему начало у деревни Копице и впадающему в реку Бебжа в одном километре восточнее Гонендза. Справа соседей не было, полоса боевых действий полка ограничивалась рекой Элк, протекающей с севера на юг.
      Южный берег реки Бебжа на участке, намеченном для форсирования, был высоким и сухим. Оборона противника проходила по высотам севернее поймы реки, в двух с половиной - трех километрах от исходного положения полков для наступления.
      На всю подготовку нам отводилось пять суток.
      878-му полку придавался артполк дивизии без гаубичного дивизиона. Минометные роты батальонов и полковая артиллерийская батарея от участия в поддержке боевых действий подразделений из-за их незначительных дальностей стрельбы поначалу исключались. Да и помощь минометной батареи полка тоже была ограниченной, так, как при уходе от нее батальонов на полтора-два километра нужно было срочно менять, выдвигая вперед, и ее огневые позиции. Выходило, что полк будут поддерживать в основном лишь девятнадцать стволов приданных дивизионов. Но это же капля в море! Нужно было искать какой-то другой выход. Но какой?
      И тут на помощь пришла солдатская смекалка. Бойцы Ипатов и Хлонин, красноармейцы из саперного взвода полка, предложили сделать плоты и на них по каналу доставить малокалиберные минометы и легкую артиллерию непосредственно к тому берегу. Задумку этих воинов одобрили и командиры артминподразделений. Начальник артиллерии полка капитан В. Т. Власенко вместе с рекогносцировочными группами и командирами батарей лично излазил всю болотистую пойму реки и выбрал-таки более или менее подходящие места для переправы. А затем еще в течение трех суток наши артиллеристы и минометчики трудились в поте лица. На предполагаемых огневых позициях на том берегу они под покровом темноты, скрытно сооружали настилы из бревен и жердей, на которые должны были лечь минометные плиты или укрепляться сошники орудий. Так был решен вопрос участия минрот и полковой артбатареи в огневой поддержке действий стрелковых подразделений.
      За подготовительный период с командным составом была проведена рекогносцировка местности, проложены створы проходов по болоту батальонов и рот. Делалось это путем зарубок на стволах деревьев или заломов веток на кустах. К исходу 11 августа подготовка полка к наступлению была в основном закончена. К этому времени разведчики доставили в штаб разведсхему с нанесенными на ней начертанием переднего края обороны врага, системой заграждений перед ним, огневыми точками.
      Первая траншея у противника была сплошной, вторая - прерывчатой. Проволочное заграждение - в один ряд кольев. Перед всем передним краем сплошное противопехотное минное поле.
      Разведсхема очень помогла нам. Она дала возможность заранее скорректировать огневую подготовку по конкретно выявленным целям в обороне противника, а также сделать на имя командира дивизии своевременный запрос на выделение нам одной саперной роты для проделывания проходов в минных полях.
      * * *
      С наступлением сумерек началась погрузка минометных рот и полковой артбатареи на плоты. В помощь расчетам были выделены и бойцы из стрелковых подразделений, саперы.
      Выдвижение батальонов к исходным рубежам для атаки происходило с соблюдением полнейшей тишины.
      ...Наши действия именно на этом, труднопроходимом участке явились полной неожиданностью для гитлеровцев. Вначале они даже растерялись. А батальоны полка после десятиминутного огневого налета стремительно ринулись в проходы, проделанные в минных полях дивизионными саперами еще в ночь перед наступлением, и уже к 8.00 овладели обеими траншеями.
      Но вскоре фашисты несколько пришли в себя, предприняли контратаки против левого фланга полка. Сначала контратаковало всего до роты пехоты. 2-й батальон легко отразил этот слабый натиск и даже начал преследование отходящих к роще остатков роты. Но неожиданно из-за восточной опушки ее появились четыре вражеских "фердинанда" и уже до батальона пехоты. "Фердинанды" развернулись в линию и открыли огонь по боевым порядкам... 1-го батальона. Они явно целили в стык между нашими подразделениями, где, в результате того что 2-й батальон, отражая первую контратаку, увлекся преследованием отходящих групп фашистов и уклонился влево, образовался полуторакилометровый разрыв.
      Нужно было срочно принимать меры, чтобы не дать возможности противнику вогнать клин в боевой порядок полка.
      Батальоны первого эшелона имели в резерве всего по одному стрелковому взводу. А этого явно недостаточно, чтобы отразить контратакующий вражеский батальон, да к тому же и с самоходками. - Оставался один выход - ввести в бой второй эшелон полка, 3-й батальон, усилив его двумя орудиями из артиллерийской батареи.
      Для обеспечения ввода в бой второго эшелона по контратакующему противнику был сосредоточен огонь всей артиллерии и минометов полка.
      В этот момент снова отличились наши командиры минрот капитан А. М. Ларин и старший лейтенант И. А. Кондратьев. Пристреляв рубеж, к которому должна была вот-вот подойти фашистская пехота, они, рассчитав и время этого подхода, и полет мин, открыли в нужный момент такой интенсивный огонь, что на рубеже встала буквально сплошная стена разрывов. Им вторила и полковая минометная батарея старшего лейтенанта С. С. Григорьева. Гитлеровцы были буквально ошеломлены. Многие из них были сразу же убиты, другие залегли. А в это время 3-й батальон капитана Ф. Г. Суркова, назначенного вместо выбывшего из полка капитана Дюсенова, развернувшись в боевой порядок еще на болоте, с дружным "ура" атаковал фашистов. Те начали поспешно отходить вместе с пятившимися самоходками к роще.
      Итак, вторая контратака врага отбита. Но и наши батальоны затоптались на месте, не имея достаточной огневой поддержки. Ведь артполк по-прежнему оставался на противоположном берегу Бебжи и мог вести огонь лишь на предельных дальностях. Но такой огонь малоэффективен. Сменить же огневые позиции, выдвинув их вперед, нет возможности - болото. Полковой же и батальонной артиллерии явно недостаточно, чтобы надежно подавить противника хоти бы даже в роще.
      Как быть? Еще две попытки продвинуться вперед отбиты противником с весьма серьезными для нас потерями. Надеяться на помощь соседа справа не приходится: 885-й стрелковый оказался почти в таком же положении. Ему, правда, несколько легче, ведь в полосе его наступления от Гонендза до Вулька-Пясечна идет вымощенная по болоту гать. Это давало возможность командиру полка подполковнику В. И. Шипилову выдвигать по ней резервы, артиллерию. И все равно дела там тоже не двигались с мертвой точки. Противник уже пришел в себя, сопротивляется упорно. Так что же делать?
      Пока мучился этим вопросом, наступил вечер. А вместе с ним от командира дивизии пришло боевое распоряжение. Из него выходило, что нам на следующий день ставилась прежняя задача. Но вот артполк выводился из моего подчинения и нацеливался на поддержку 882-го стрелкового - второго эшелона дивизии, который с утра вводился в бой в полосе 885-го, ближе к стыку между полками первого эшелона. Направление движения - восточная окраина Вулька-Пясечна и далее в обход с северо-востока крепости Осовец.
      Конечно, нам было понятно положение генерала Гаспаряна. Ведь дивизии была поставлена задача овладеть крепостью Осовец. А иных средств усиления он от старших начальников не получил. Вот теперь и манипулировал своим единственным артполком.
      И все же обидно и нам в такой критический момент оставаться без средств усиления.
      Радовало лишь то, что нашим соседом слева будет теперь свежий полк. Это конечно же облегчит выполнение поставленной командиром дивизии задачи. Нужно только теснее увязать с ним взаимодействие.
      Да и со своей стороны... Прежде всего следует произвести перегруппировку сил полка, так как все три батальона уже втянуты в дело. Во-первых, уплотнить поредевшие боевые порядки 2-го батальона, сместив его ближе к левому флангу. И с утра 13 августа наступать именно левым флангом полка. Из своего резерва вернуть командиру 3-го 9-ю стрелковую роту и ею занять свободный промежуток на левом фланге батальона. За счет сужения боевого порядка 1-го батальона высвободить 2-ю стрелковую роту, которая до этого действовала в центре батальона, и вывести ее в резерв вместо 9-й.
      И еще. В период огневой подготовки сосредоточить огонь батареи 120-мм минометов, артбатареи полка и всех трех минрот перед фронтом действия 3-го и 2-го батальонов, которым, с переходом 882-го стрелкового полка в наступление, решительной атакой прорвать оборону противника на довольно узком участке, шириной по фронту всего один километр двести метров.
      2-й стрелковой роте - резерву командира полка - двигаться за 2-м батальоном в готовности развить успех атакующих.
      С началом огневой подготовки 1-му стрелковому батальону из всех видов оружия подавлять противника с места, воспрещать его огневым точкам действовать против боевых порядков 3-го батальона, а также препятствовать маневру врага живой силой вдоль фронта. Но как только батальоны первого эшелона овладеют впереди лежащими высотами, он тоже переходит в атаку, нанося удар в обход рощи, что перед ним.
      За короткую летнюю ночь выполнить такой объем работ нелегко. И все-таки к 6.00 все намеченное было сделано.
      В 8.00, после пятнадцатиминутной огневой подготовки, все три полка дивизии одновременно перешли в наступление. И во второй половине дня 13 августа, прорвав оборону врага, овладели населенным пунктом Вулька-Пясечна и близлежащими к нему высотами, создав тем самым угрозу обхода города и крепости Осовец с северо-востока.
      А 14 августа нам уже зачитали приказ Верховного Главнокомандующего, в котором дивизии за отличные действия по овладению крепостью Осовец объявлялась благодарность.
      * * *
      4 сентября 1944 года дивизия вошла в состав 41-го стрелкового корпуса 3-й армии 2-го Белорусского фронта, а с 5 сентября, сосредоточившись в районе Черновец, уже получила задачу овладеть городом и крепостью Остроленка.
      Этот город и крепость являлись важным пунктом в обороне фашистов на реке Нарев. Здесь оборонялись их 81-й и 88-й пехотные полки 52-й дивизии и 11-й пехотный полк 14-й дивизии, усиленные танками и самоходными орудиями.
      Полевые укрепления на ближних подступах к городу представляли собой две линии траншей. Первая - полного профиля с системой открытых пулеметных площадок. Вторая состояла из отдельных окопов и ходов сообщения, направленных в тыл. Перед траншеями - проволочные заграждения в два, а в отдельных местах и в четыре ряда кольев. На самых ответственных направлениях эти заграждения усилены и малозаметными препятствиями.
      Первый пояс минных полей из противопехотных и противотанковых мин находился перед проволокой, второй - за ней. Каменные дома на окраине и подвалы оборудованы под огневые точки. При наличии в городе танков и самоходно-артиллерийских установок, а также сильной огневой поддержки с западного берега крепость Остроленка являлась довольно мощным опорным пунктом.
      По решению генерал-майора И. F. Гаспаряна дивизия наступала, имея в первом эшелоне 885-й и 878-й полки. Батальоны в полках действовали в одну линию.
      Особенностью боя за город и крепость Остроленка являлось то, что время на подготовку к наступлению исчислялось всего лишь несколькими часами. В полдень 5 сентября 1944 года дивизия после марша сосредоточилась в исходном районе, в 8-10 километрах от переднего края обороны противника. К двум часам ночи была проведена рекогносцировка, принято решение, доведены задачи. А в половине пятого 6 сентября уже началась артиллерийская подготовка, которая длилась 25 минут и закончилась залпом дивизиона реактивной артиллерии сигналом на наступление.
      ...В 5.00 батальоны полка, преодолев первый пояс заграждений, вышли ко второму. Но здесь под шквальным пулеметным и артиллерийским огнем, неся большие потери, вынуждены были залечь. Группы разграждения немедленно выдвинулись вперед и принялись проделывать проходы в минных полях.
      К 6.00 эти проходы были готовы. Ведя на ходу сильный огонь из автоматов и ручных пулеметов, роты стремительно ринулись в них и через несколько минут уже овладели обеими траншеями.
      И снова на пути встало минное поле. А группа разграждения из трех бойцов-саперов, следовавшая за 1-й ротой лейтенанта Акинфьева, выведена из строя. Тогда лейтенант, приказав командиру отделения противотанковых ружей сержанту Василькову бить по амбразурам пулеметов, кинулся к залегшим подчиненным и скомандовал:
      - Противотанковыми гранатами по минному полю, огонь!
      Рота сама проделала два прохода и снова пошла через них в атаку. К сожалению, в этом бою пуля вражеского снайпера сразила лейтенанта Ашгафьева, прекрасного человека и храброго командира. Но его подчиненные не дрогнули, продолжали идти вперед, мстя фашистам за смерть своего ротного...
      Не задерживаясь в траншеях, 1-й батальон, а за ним 2-й и 3-й ворвались на юго-восточную окраину Остроленки. Затем начали медленно продвигаться к центру города. Приходилось брать штурмом не только каждый дом, но и каждый этаж и чердак. И в этих схватках наши воины проявляли поистине чудеса героизма. Красноармеец Бабаскин, например, с двумя товарищами ворвался в дом, занятый группой гитлеровцев. Троих отважные воины уничтожили гранатами, а восемь фашистов взяли, в плен.
      Комсорг из 3-го батальона сержант Богатырев с тыла подобрался к дому, из которого фашисты вели сильный пулеметный огонь по нашим боевым порядкам. Проникнув через окно в него, он перебил из автомата находящихся в нем гитлеровцев. Но вскоре заметил, как к дому подходит другая группа врагов. Богатырев тут же лег за трофейный пулемет и открыл по ней огонь. На все предложения фашистов сдаться в плен комсорг отвечал меткими очередями. Тогда те подожгли дом. Богатырев геройски погиб, но его смерть дорого обошлась врагу. Десятки гитлеровцев полегли от метких выстрелов пулеметчика...
      До 9.00 противник предпринял против наших батальонов еще две контратаки. Последняя - силой до двух пехотных рот с десятью танками - была из района моста через реку Нарев. Но обе эти контратаки были отбиты, противник потерял при этом четыре танка и до сорока человек убитыми. Несколько десятков гитлеровцев мы взяли в плен.
      А через полчаса подразделения нашего полка, уничтожив последние очаги сопротивления врага, вместе с 885-м полком полностью овладели городом, вышли на восточный берег реки Нарев и закрепились здесь... И почти сразу же по приказу командования приступили к сдаче боевого участка 120-й гвардейской стрелковой Рогачевской дивизии.
      За мужество и отвагу, проявленные при овладении городом и крепостью Остроленка, приказом Верховного Главнокомандующего всему личному составу дивизии была объявлена благодарность. А наш 878-й стрелковый полк получил наименование Остроленковский.
      * * *
      Грандиозное наступление, начатое 23 июня силами пяти фронтов на центральном участке советско-германского фронта, к сентябрю в основном завершилось. Лишь небольшая часть сил 1-го и 2-го Белорусских фронтов еще продолжала наступательные действия.
      По директиве Ставки от 29 августа две армии левого крыла 2-го Белорусского фронта, одна из них - 3-я, должны были 4-5 сентября достичь реки Нарев, захватить плацдарм в районе Остроленки и перейти там к обороне.
      41-му стрелковому корпусу в первых числах сентября удалось форсировать Нарев с ходу и захватить небольшой плацдарм на его западном берегу южнее города Ружан. Для расширения этого плацдарма в течение сентября проводилась подготовка штабов и войск, в том числе и частей 290-й стрелковой дивизии.
      С 7 сентября дивизия была переподчинена 40-му стрелковому корпусу этой же армии и сосредоточена в лесах у населенного пункта Циск, что на восточном берегу реки Нарев. Севернее нас был город Ружан. В течение всего сентября полки занимались боевой подготовкой, доукомплектовывались личным составом, пополнялись вооружением и боевой техникой.
      ...Заканчивался сентябрь. В полку по-прежнему шли плановые занятия. На стрельбище днем и ночью проводились пристрелка оружия и стрельба из него, отрабатывались вопросы боевого слеживания подразделений. А в первых числах октября состоялось тактико-строевое учение в масштабе полка.
      Место для учения было выбрано вблизи расположения штаба 35-го стрелкового корпуса. Полк уже занял исходное положение, командирам батальонов еще раз уточнялась задача и доводились указания по взаимодействию. В это время к нам подъехало два "виллиса". Из них вышло несколько офицеров. Впереди шел небольшого роста, худенький генерал-майор, а за ним вразвалку - кряжистый полковник.
      Как и положено, я подошел к генералу, представился и доложил, чем занимаюсь со своими комбатами. Генерал назвал себя командиром 35-го стрелкового корпуса Никитиным и переспросил, какой дивизии мой полк. Затем поинтересовался:
      - А почему вы для учений выбрали именно этот район?
      Я доложил, что местность здесь не только позволяет наступать полком в одном направлении, но и дает возможность развернуть его во всех направлениях. Это нужно мне как руководителю учения, так как оно проводится тактико-строевым методом и здесь я могу не только отработать управление подразделениями, до и потренировать личный состав в слаженных действиях при маневре.
      - Любопытно, очень любопытно! - проговорил генерал хрипловатым голосом, обращаясь к полковнику и другим своим спутникам. - А вот наши командиры полков таких учений не проводят. Давайте посмотрим хотя бы это. Продолжайте, товарищ подполковник.
      Почему заинтересовался учениями полка командир 35-го, соседнего с нами корпуса, тогда как мы входили в состав 40-го, для меня, да и для комбатов стало ясно позже, когда был получен приказ командующего армией о передаче 290-й стрелковой дивизии в состав корпуса генерал-майора Н. А. Никитина. А сейчас генерал, да и полковник внимательно слушали мои указания командирам батальонов по вариантам действий в бою.
      До самого конца учения генерал неотлучно находился рядом со мной, командиром полка. И ни разу не перебил ни словом, ни жестом. Лишь иногда обращался к полковнику, и они что-то вполголоса обсуждали между собой. Как потом выяснилось, фамилия полковника была Н. А. Вязниковцев и он занимал должность начальника штаба корпуса.
      Когда был дан отбой, генерал-майор Н. А. Никитин тепло поблагодарил меня за хорошо организованное и проведенное учение. На прощание пожал руку и уехал.
      По возвращении я доложил командиру дивизии о проведенном с полком учении и о том, что на нем от начала до конца присутствовал командир 35-го стрелкового корпуса. Генерал Гаспарян, немного подумав, загадочно сказал:
      - Ничего, скоро узнаешь, почему Никитин присутствовал у тебя на занятиях.
      * * *
      8 октября 290-я стрелковая дивизия вошла в состав 35-го корпуса, а утром 12 октября уже вступила в бой.
      Противник любой ценой пытался удержать населенный пункт Червонка довольно мощный узел обороны, прикрывающий подступы к городу Макув-Мазовецкий. Здесь-то и развернулись тяжелые бои.
      Трое суток полки нашей дивизии отбивали непрерывные контратаки вражеских танков и пехоты, поддерживаемых огнем тяжелой артиллерии и многоствольных минометов. Но особенно ожесточенные бои начались 15 октября. Противник с утра ввел в дело свежие части 3-й танковой и 12-й пехотной дивизий. А затем с 14.00 до 21.00 гитлеровцы предприняли четыре контратаки, каждая силой от батальона и до полка пехоты, которые всякий раз сопровождали от 20 и до 50 танков и САУ. Но все эти контратаки мы отбили с большим уроном для противника.
      Правда, и наши полки первого эшелона понесли чувствительные потери. Погибло немало руководящего комсостава, в их числе командир 882-го стрелкового полка подполковник Ф. М. Стефаненко и командир 885-го подполковник В. И. Шипилов.
      В 20.00 меня вызвал к себе командир дивизии. Наблюдательный пункт его находился на западной опушке молодой дубовой рощи в полутора километрах от передовой. Справа, метрах в пятидесяти сзади от входа в блиндаж, я увидел грузовую машину и около нее - несколько бойцов и командиров. И когда уже подходил к блиндажу, кто-то сказал, что это привезли Стефаненко.
      - Как привезли? - невольно вырвалось у меня.
      - А вот так. Убит... - ответил тот же голос.
      - ...Видел? - не поднимаясь из-за стола и не ответив на мое приветствие, спросил меня комдив. - Второй командир полка за сегодняшний день погибает. Меня обвиняют, что дивизия не выполняет задачу, что я со своими командирами полков бездельничаю. А вы, - Исаак Гаспарович поднялся из-за стола и, повернувшись вправо, указал пальцем на незнакомого полковника, сидящего у стенки, - требуете посылать в пекло третий полк, чтобы и этого, - он повернул руку в мою сторону, - убили? Нет! Восемьсот семьдесят восьмой полк вводить в бой не буду! Дивизия не была как следует поддержана ни артиллерией, ни авиацией. Мы своими - только своими! - силами пробили брешь в обороне противника, а меня же за это еще и обвин...
      Голос комдива оборвался на полуслове. Он немного постоял, потом прижал правую руку к левой части груди и медленно, морщась от боли, сел на свое место.
      Мы знали, что генерал Гаспарян страдал ишемической болезнью сердца. И частенько на несколько дней ложился в медсанбат на профилактику. И вот сейчас, когда погибли такие люди, его сердце снова забарахлило. Да к тому же и эти неудачи, упреки, в основе своей и заслуженные, но все же... Дивизия ведь в самом деле сделала все, что было в ее силах.
      - Видел Стефаненко? - спросил между тем меня Исаак Гаспарович тихим голосом. - Шипилов - тоже. Иди, командир полка, простись с боевым другом. А что делать дальше, доведу до тебя потом... И не обращай внимания на мою горячность. И понимаю, что требуют с меня правильно, а вот... День сегодня такой нервный.
      На улице уже смеркалось, когда я вышел из блиндажа комдива. У автомашины по-прежнему толпились бойцы и командиры. Я подошел к ним, они расступились. Через открытый задний борт увидел лежащего на плащ-палатке Стефаненко, одного из лучших командиров полков, прошедшего с боями от Москвы почти до границы с Восточной Пруссией. И вот теперь...
      Стоявшие рядом с машиной молча смотрели на своего командира. И только адъютант Стефаненко, молоденький лейтенант, не мог сдержать слез.
      Сняв фуражку, я попрощался со своим боевым другом, мысленно дав клятву жестоко отомстить за него фашистским мерзавцам.
      * * *
      Подошел адъютант и сказал, что меня просил зайти к нему начальник штаба дивизии.
      В землянке подполковника П. К. Кузьмина довольно ярко горела самодельная, из гильзы, лампа, освещая разложенную на столе карту.
      - Миша, - неофициально и ласково обратился ко мне Павел Кузьмич, готовь свой полк для смены восемьсот восемьдесят второго и восемьсот восемьдесят пятого полков. В них осталось очень мало людей. В обоих в два раза меньше, чем у тебя одного. Дивизии приказано перейти к обороне. Комдив принял решение твоему полку к утру занять оборону на этом участке, - Кузьмин показал карандашом участок обороны полка, - а те два полка вывести в рощу юго-восточнее Залузе. О начале н окончании смены, занятии обороны докладывай. Письменный приказ получишь, а сейчас готовься.
      Я не удержался, спросил начальника штаба, кто тот строгий полковник, что сидит сейчас у командира дивизии. Павел Кузьмич помолчал, а затем сказал:
      - Заместитель командира корпуса. Мужик вроде бы и неплохой, но слишком уж подчас резок...
      Через несколько часов полк получил письменный боевой приказ комдива, в котором нам уже ставилась более конкретная задача. Полку с приданным артполком дивизии приказано было занять оборону на рубеже Шляхетска, Севереново. Основные усилия сосредоточить вдоль шоссе Залузе - Ружан.
      Смена полков первого эшелона прошла спокойно. Фашисты за трое суток непрерывных контратак тоже понесли немалые потери и сейчас, как говорится, зализывали свои раны.
      С утра 16 октября мы приступили к совершенствованию обороны. Боевой порядок на широком, более чем пять километров, участке пришлось строить в один эшелон, с выделением стрелковой роты в резерв командира полка. Батальоны же располагали свой боевой порядок в два эшелона.
      Здесь, на ружанском плацдарме, мы простились и с генерал-майором Исааком Гаспаровичем Гаспаряном, убывшим из дивизии в распоряжение штаба фронта. Произошло это так.
      На рассвете 20 октября мне позвонил начальник штаба дивизии подполковник Кузьмин и сообщил, что комдив приказал явиться к нему к 6.00 утра. Я спросил его, что нужно иметь при себе. Павел Кузьмич каким-то отрешенным голосом ответил, что брать ничего не надо.