Глава 1

Правда была доставлена мне прямо домой в ужасном обличье.

Я пила послеобеденный чай в гостиной. В это время в комнату вошел Джейсон.

Он обрадовался, увидев меня, подошел и сел рядом со мной. По его виду можно было понять, что он не даст себя в обиду. Он был в приподнятом настроении, потому что приближался Праздник Дракона, а Джолифф обещал взять нас в портовый квартал, где разворачивались основные события и проходила главная процессия.

Джейсон возбужденно разговаривал и попросил чашку чаю.

Я налила ему, и он ее быстро выпил, объясняя, что съел очень-очень соленую рыбу. Потом он выпил еще две чашки.

К вечеру Джейсон заболел.

Лотти пришла и стала у моей кровати. Она выглядела очень хрупкой и маленькой. Ее волосы падали на плечи, глаза были испуганными и широко открытыми.

— Джейсон… он говорит странные вещи… Я стремглав бросилась в комнату сына. Лицо Джейсона было очень бледным, волосы разметались, а глаза были совершенно дикими.

— У него был ночной кошмар, — сказала Лотти. Я взяла его горячую руку и стала успокаивать мальчика.

— Все в порядке, Джейсон. Я с тобой.

Он и вправду успокоился. Он кивнул мне и: лежал тихо.

Вошел Джолифф.

— Я послал за доктором, — сообщил он мне.

Мы сели на кровать Джейсона. Я — с одной стороны, а Джолифф — с другой.

Мы были охвачены ужасом от мысли, что Джейсон может умереть. Я была уверена, что чувства Джолиффа схожи с моими. Это был наш обожаемый сын, и мы боялись за него.

Джейсону стало лучше от того, что мы оба были с ним. Когда Джолифф встал, чтобы привести сюда прибывшего доктора, мальчик с трудом пошевелился.

— Все будет в порядке, старина, ; — успокоил его Джолифф, и тот расслабился. Доктор Филиппе успокоил нас.

— Ничего серьезного, — сказал он. — Мальчик съел что-то неподходящее. Похоже на это.

— И это проявляется именно таким образом? Я рассказала доктору о кошмаре.

— Это может проявиться очень по-разному. Я дал ему рвотное, и если причина в том, что я подозреваю, завтра он будет уже в полном порядке. Хотя и будет некоторое время чувствовать слабость.

Я и Джолифф остались в Джейсоном на всю ночь. Мальчик чувствовал себя в нашем присутствии спокойно и через несколько часов крепко заснул.

К счастью, утром Джейсон почувствовал себя хорошо, как будто прошлой ночью ничего и не произошло. Правда, как и предсказал доктор, еще была слабость, поэтому я заставила его пролежать в кровати весь день.

Джолифф провел с ним этот день. Они играли в маджонг — нечто вроде шахмат.

Когда я видела их головы, склоненные над доской, то подумала, как же хорошо, что Джейсон поправился, и мы здесь все вместе.

Но позднее я стала анализировать события. Что же произошло с Джейсоном? «Он что-то съел», — слова доктора врезались мне в память.

И тут меня осенило. Он пришел в гостиную и пил мой чай!

Могло ли случиться, то Джейсон выпил яд, приготовленный для меня?

Мой сын был в опасности совсем недавно, и я поняла это совершенно ясно.

Опасность и страх стучались ко мне уже давно, но я от них пыталась отмахнуться. Но теперь многое становилось на место. Я болела — я, которая за всю предыдущую жизнь ни разу не чихнула. Я, отличавшаяся неуемной жизнерадостностью, стала впадать в апатию.

Я видела жуткие, кошмарные сны — и это я, которой раньше достаточно было коснуться головой подушки, чтобы уснуть спокойным глубоким сном.

Причина: кто-то специально подсыпал мне в пищу или питье отраву. И Джейсон, неожиданно выпив заваренного для меня чая, сразу же заболел.

Я осмыслила все это в одну минуту, как будто луч света осветил это дьявольское место, по которому раньше мне приходилось бродить в потемках.

Кто старался отравить меня?

Кто?

Нет, это невозможно! Кому это могло понадобиться?

Только тому, кто в случае моей смерти получал все, принадлежавшее мне и становился опекуном Джейсона. Джейсон был еще очень мал, и должны пройти долгие годы, пока он сам сможет контролировать наш бизнес, один из самых крупных в Гонконге. Но Джолифф может давать мне рекомендации и сейчас. Рекомендации. Разве этого достаточно для такого мощного делового мужчины, каким был он?

Окончательное решение всегда оставалось за мной, и у меня в качестве поддержки всегда был Тоби Грантхэм. Если бы меня не стало и Джолифф оказался опекуном Джейсона, то последнее слово было бы за ним во всех случаях. Он стал бы во всех смыслах хозяином богатства Сильвестера. Но я не могла поверить в такое. Однако эти мысли сверлили меня и не уходили.

Вот-вот должен был начаться Праздник Дракона. Его отмечали одновременно во многих местах. Казалось, что люди все время стараются задобрить этих тварей, превознося их. Даже придумали праздник в честь дракона!

Джейсон совершенно поправился и оживленно болтал.

— Мой отец обещал повезти нас на рикше. Мы все увидим своими глазами. Там будут драконы, пышущие огнем.

Лотти была довольна, что мы едем смотреть на процессию. Когда она помогала мне одеваться, то сказала:

— Когда вы уедете, я вернусь к Чан Чолань.

— Когда я уеду? Что ты имеешь в виду, Лотти? Она склонила голову и приняла смиренный вид.

— Я думаю, что вы уедете… когда-нибудь.

— Кто сказал тебе об этом?

— Вы же должны возвратиться в Англию.

— Ты это слышала, когда доктор говорил об этом.

— Это все говорят.

— Но я надеюсь, что ты не покинешь меня, пока я здесь?

Она затрясла головой.

— Конечно, не покину.

— Я рада слышать это.

— Чан Чолань сказала, что, может быть, найдет мне мужчину.

— Ты имеешь в виду замужество? Она опустила глаза и хихикнула.

— Это хорошая идея, Лотти. Тебе она нравится?

— Мне нравится, когда хороший джосс. Нелегко найти богатого мужчину для меня. — Она грустно посмотрела на свои ступни.

— Ты зря волнуешься по этому поводу, Лотти. Твои ножки гораздо более привлекательны, чем у тех, кому их искалечили.

Она покачала отрицательно головой.

— Ни одна настоящая китайская леди не имеет таких ступней, как у крестьянок.

Я знала, что переубеждать ее бесполезно и безнадежно.

Она рассказала мне, что росла и получила воспитание среди очень именитых девушек. Она сама помогала перебинтовывать их ступни мокрыми полосами материи. Лотти вспоминала, как шестилетние девочки кричали от боли, когда материя высыхала и сжимала их тонкие косточки. Но зато потом у них была лебединая походка и всем устраивали прекрасные партии.

— А я думала, Лотти, что мы всегда будем вместе. Конечно, это эгоистичные мысли. Тебе надо устраивать свою собственную жизнь.

Она посмотрела на меня скорбным взглядом.

— Жизнь временами бывает очень грустной.

— Но, обещай мне, что мы останемся друзьями.

Когда ты выйдешь замуж, я приду к тебе в гости. И принесу подарки твоим детям.

Она опять хихикнула, но мне показалось, что на этот раз довольно грустно.

— Тяжело найти мужа. Только наполовину китаянка и большие ступни.

Я притянула ее к себе и поцеловала.

— Ты ведь, Лотти, член нашей семьи. Я о тебе думаю как о дочери.

— Но я не дочь. — Она произнесла это довольно грустно.

Когда мы ехали смотреть на процессию, она уже была весела.

Джейсон сидел со мной и Джолиффом. Нам было радостно наблюдать, как он от восторга и возбуждения даже подскакивал на скамейке. Казалось, что с той ночи, когда мы опасались за его жизнь, прошло очень много времени.

Уже стемнело — это было важно для процессии, где многое зависело от световых трюков. Звуки гонгов перемежались дробью барабанов. Для меня они всегда звучали тревожно, предупреждающе. Кругом было море фонарей, ламп, светильников, как всегда в подобных случаях. Они были всех цветов, и у многих внутри вращались различные фигурки.

Сурово выглядели флаги, на которых красовались огнедышащие драконы. Вся процессия тоже состояла из драконов. Здесь были маленькие и большие. Некоторые из них были подняты на палочках вверх, как флаги, другие двигались по земле. Внутри некоторых каркасов, изображавших чудовищ, скрывались люди. Были и такие, которые состояли из мужчин и женщин, декорированных как отдельные сегменты тела дракона. Многие чудовища жутко рычали и извергали пламя.

Наиболее привлекательно выглядели носилки, поднятые высоко над драконами. Их было двое, и на каждых сидело по две очаровательные девочки. Они были сказочно хороши. В их длинные черные волосы были вплетены лотосы. Одна из девочек была одета в платье нежного лилового цвета, а другая — в розовое. Лотти звала меня из соседней повозки рикши.

— Вы видите, видите их? Я кивнула.

— Эти девочки от Чан Чолань, — пояснила Лотти не без гордости.

А я обратилась к Джолиффу:

— Бедные маленькие создания, какая жизнь им уготована?

— Думаю, вполне приятная.

— Мне кажется, что их продадут.

— Да. Но человеку, который будет в состоянии обеспечить им комфорт и соответствующий образ жизни.

— А когда он ими пресытится?

— О нет. Они всегда будут при нем. Потеря их означала бы для него потерю лица.

— И все же мне их жаль. А Джолифф пояснил мне:

— Когда живешь в чужой стране, надо научиться мыслить категориями ее жителей.

— А я все же считаю, что они несчастные дети.

Тут я вздрогнула. Один из участников процессии подошел к нам слишком близко. Это был человек в красной куртке, его лицо было скрыто маской.

Сердце мое защемило. Я видела раньше этот костюм или что-то очень похожее.

Когда он в упор посмотрел на меня, я отпрянула к спинке сидения.

Джолифф успокоил меня:

— Все в порядке. Это один из участников забавы.

— Какая чудовищная маска.

— А, эта? Они называют ее маска Смерти.

Несколько дней я чувствовала себя хорошо.

После странной болезни Джейсона я перестала пить чай. Я решила, что именно с помощью чая кто-то вредил мне.

Это было тяжелое для меня открытие. Что же мне было делать? Я все время задавала себе этот вопрос.

Если кто-то травил меня при помощи чая и теперь поймет, что я разгадала источник опасности, что он предпримет? Каким будет следующий способ или средство?

Мне угрожала реальная опасность. Мне надо обратиться за помощью к кому-то. Но к кому? К моему мужу?

Я вздрогнула. Бывали моменты, когда я смеялась над собой за эти подозрения. Так было, когда он находился рядом со мной. Но когда он отсутствовал и я старалась смотреть фактам в лицо, вывод напрашивался сам собой. Моя смерть была ему выгодна.

Это очень сложная ситуация — любить человека и одновременно бояться его. Как можно быть с человеком в полной духовной и физической близости и не знать его потаенных мыслей? Мы были любовниками, наша тяга друг к другу не ослабела. Страсть бросала нас в объятия друг друга. Но подозрения не оставляли меня.

Кто-то вредит моему здоровью и пытается меня убить, но не сразу. Первоначальная цель — ослабить меня, сделать беспомощной, подорвать здоровье. Все должно произойти постепенно. Так, чтобы в случае моей смерти виновных и подозреваемых не было.

Но если это действительно действия Джолиффа, то как он ухитрялся быть таким чистосердечным и искренним в любовных играх, таким преданным во всем?

Может быть, наша нужда друг в друге была чем-то иррациональным? Может быть, союз наших тел не означал союза умов?

Я имела в виду, что на первом месте стояла наша физическая тяга друг к другу. Что касается меня, то это объяснимо. С моей стороны, это была любовь с первого взгляда, когда индивидуальность объекта любви еще не имела возможности раскрыться. Неужели наша любовь осталась на том самом уровне? Неужели мы с Джолиффом так и не узнали по-настоящему друг друга? Наверное, так и было, если я позволяла себе подозревать его в столь ужасных намерениях. А он… мог ли он вообще быть способным на такие поступки?

Временами такие теории казались мне совершенно абсурдными. В другие дни они выглядели очень логичными.

И теперь, когда я чувствовала себя лучше, эти мысли не хотели покидать меня. Более того, они стали активизироваться. Я твердила себе, что поскольку болеет мое тело, то это влияет и на мысли. Наверное, мое больное воображение выстроило ситуацию, которая не существует в реальности. Сейчас мне было лучше, и чем быстрее я набирала силы, тем острее ощущала грозящую мне опасность.

Прежняя Джейн снова вернулась на сцену. Джейн, прочно стоящая обеими ногами на земле, логически мыслящая Джейн, которая не отводила взгляд от любой трудной жизненной ситуации. И вот что эта Джейн видела: кто-то пытается навредить ей, может, даже убить. Единственная реальная причина — этот человек хочет получить то, что может получить только после ее смерти.

Джолифф в случае моей смерти становится распорядителем огромного состояния. Но Джолифф любит меня, по крайней мере, говорит, что любит. Он не очень щепетилен, когда речь идет о чужих коммерческих тайнах. Я вспомнила его вторжение в секретную комнату Сильвестера. Он был женат на Белле и не сказал мне ни слова. Белла вернулась, ты ушла, а вскоре Белла погибла. Он обманул меня, скрыв, что она покончила с собой. Я вышла за него замуж и изменила распоряжение Сильвестера, который назначил опекуном Джейсона Адама. И с этого момента я начала болеть.

Все против Джолиффа, за исключением одной вещи — он мой муж и любит меня. Между нами существует гармония, и когда его нет со мной, жизнь теряет свою прелесть.

Нет, это не Джолифф. Я не могу поверить, что Джолифф способен на подобное. Это кто-то другой.

Есть еще Адам. Адам всегда собранный и четкий. Ну а ему зачем бы понадобилось такое развитие событий? Он ведь не знает, что завещание изменено в пользу Джолиффа. Если бы Адам знал, его действия не имели бы смысла. Но он не знает!

Что я почувствовала в отношении Адама, когда увидела его впервые? Меня что-то в нем сразу же отпугнуло. Я невзлюбила его.

Холодный человек, подумала я о нем. Потом многое в отношении к нему изменилось. Он хотел жениться на мне. Он не говорил это прямо, но я прекрасно это чувствовала.

И если бы не было такой любви к Джолиффу, которая освобождает его от всех подозрений, могли бы они лечь на Адама?

Могли. Теперь я подозреваю его. Он был в доме, когда умер Сильвестер. Джолиффа не было. Но сейчас Адам не живет в этом доме. Не живет, но бывает очень часто.

Конечно, Адам мог сообразить, что я не позволю никому быть опекуном Джейсона, кроме его родного отца. Но при этом он верил в последнюю волю Сильвестера, назначившего опекуном его, а это давало ему контроль над всеми делами до совершеннолетия Джейсона.

А Джолифф? Я сделала завещание. Если я умру, Джолифф станет во главе бизнеса.

В каком бы направлении я ни размышляла — все равно все приводило назад к Джолиффу.

Каждый день добавлял мне порцию тревоги. Мне очень хотелось бы поделиться своими тревогами с кем-нибудь. Но с кем?

Лотти не годилась. Я любила эту девочку, но понять нам с ней друг друга было очень трудно. Мне хотелось иметь подругу. Но, например, Элспет Грантхэм, по многим параметрам подходящая, не годилась на эту роль из-за отношения к Джолиффу и ее недовольства тем, что я не вышла замуж за Тоби.

Кстати, Тоби больше всех подходил на роль человека, с кем я могла бы говорить о своих сомнениях и терзаниях.

Как-то, когда мы уже закончили дела, он сказал мне:

— Вам явно лучше после визита доктора.

— Да. — Я колебалась, продолжить ли разговор, перейдя за эту черту.

Он посмотрел на меня искренним взглядом, и я почувствовала, как волна добрых чувств к этому спокойному, умеющему владеть собой человеку, который очень тревожится за меня, поднялась в моем сердце.

— Иногда человеку очень трудно приспособиться к новому окружению.

— Тоби, не забывайте, что я живу здесь уже не первый год. Я думаю, что вполне приспособилась к этой жизни.

— Тогда…

Моя оборона слабела. Мне надо было излить душу а я мало кому доверяла так, как Тоби.

Он терпеливо ждал, и я поняла, что могу продолжать.

— Я думаю, что что-то из еды стало причиной моей болезни.

— Что-то из еды? — Он повторил мои слова с оттенком недоверия.

— Недавно вдруг заболел Джейсон. Он выпил чай, заваренный для меня. У него был ночной кошмар… и вообще все симптомы были подозрительно похожи на те, которые свойственны моей болезни.

— Вы хотите сказать, что в чае было что-то? Я посмотрела на него.

— Скорее всего так и было, Джейн, если только… Ему не надо было говорить больше ничего.

— Я всегда чувствовала, Тоби, что в Доме тысячи светильников могут происходить разные странные вещи. Дом этот очень необычно воздействует на меня. В нем такое большое количество слуг, что я до сих пор не научилась отличать их друг от друга. Иногда я ощущаю, что кто-то очень недоволен мною. Так же, как был недоволен и Сильвестером.

— Кто мог быть недоволен им?

— Вы, наверное, назовете меня чокнутой, если я скажу вам кто — дом.

— Значит, так? — Его глаза были серьезны. Он отметил, что если с чаем я не ошибаюсь, то мне грозит весьма реальная опасность.

— Джейн, если вы уже долго не употребляете чай, можно ли отказаться еще от чего-нибудь?

— Тоби, мне не хочется верить в это. Мне кажется, что я что-то выдумываю.

— А Джейсон?

— Ну вы знаете, что на детей болезни нападают часто и неожиданно.

— Вы говорили об этом с Джолиффом? Я отрицательно покачала головой. Было видно, что Тоби озадачен.

— Боюсь, что я все это выдумала. Мне стыдно за мои фантазии, и поэтому я пока ни с кем на эти темы не разговаривала.

Я понимала, что сделала своего рода важное признание. Было понятно, что мои взаимоотношения с Джолиффом не совсем такие, какими должны быть между мужем и женой.

Если женщина опасается чего бы там ни было, разве первый человек, к кому она обратится за помощью, не будет ее муж?

— Не упрощайте ситуации, Джейн.

— Нет. Я буду осторожна. Но все же должно быть логическое объяснение происходящего. Как говорят мои домочадцы, я увядаю. У меня появились ночные кошмары, и я стала ходить во сне. Это происходит с массой людей. Им выписывают необходимые лекарства, и они приходят в норму.

— Но если вам что-то подсыпали в чай, кто мог сделать это? Дом следит за вами, вы так считаете. А может быть, это сделал кто-нибудь из фанатичных слуг, по мнению которого вы как женщина не имеете права владеть этим домом? Вполне возможная ситуация. Я знаю, как устроены их мозги. Кому может быть выгодна ваша смерть, Джейн? Такой человек обязательно должен быть. Это звучит как сумасшедшее предположение. Я не мог бы сказать о таком предположении кому-нибудь. Но вы должны быть очень бдительны. Вам надо придумать средство самообороны. Если бы вы умерли, Адам получил бы очень широкие права до совершеннолетия Джейсона. Адам может быть человеком, которому выгодна ваша смерть.

Мое сердце билось очень часто.

— Я не могу поверить в это. Нет, Тоби, я просто не могу поверить в такую возможность!

— Конечно, в это трудно поверить. Я прошу прощения, что заговорил об этом. Но… первопричину все равно найти надо.

Он старался нивелировать последствия нашего разговора. Но все же он очень беспокоился обо мне. А как бы его могло озадачить и обеспокоить еще больше мое новое волеизъявление! Ведь он, как и Адам, не знал о том, что я изменила завещание Сильвестера. Он не представлял новой роли Джолиффа, не знал, что и у моего мужа был повод…

Тоби заметил, что Элспет как-то выразила удивление, что я давно ее не посещала.

Я обещала обязательно нанести визит в их дом.

Элспет была женщиной практичной и суровой. В ее присутствии было невозможно позволить себе полет фантазии. На меня она действовала отрезвляюще.

— А, это вы прибыли. Наверняка на чашку чаю. Я подтвердила, что это было бы великолепно. И она отправилась готовить чай. Кроме того, она немедленно испекла вкуснейшие ячменные лепешки и шотландские булочки. Чай она готовила, как и положено, прямо здесь же, на спиртовке.

Я выпила его с огромным удовольствием.

— Я не доверяю никому из слуг готовить чай. Только я знаю, как делать это. — Элспет была тверда в своем убеждении.

Тоби вежливо добавил, чтобы я поступала абсолютно так же.

— Ничего нет лучше, чем приготовить самой себе чай, — прокомментировал Тоби. — Скажи мне, Элспет, нет ли у тебя спиртовки, которую ты привезла из Эдинбурга, чтобы пожертвовать ее Джейн? Она в таком случае могла бы готовить себе чай, не завися ни от кого.