Глава 3

Лотти и я возвращались с базара на рикше. Проезжая дом Чан Чолань, я вдруг увидела Джолиффа. Он выходил из дома. Я наблюдала за ним, пока он шагал до Дома тысячи светильников. Я откинулась на спинку сидения. Затем спросила себя, а почему, собственно, мне надо волноваться. Хотя ответ был довольно ясным.

Что понадобилось Джолиффу в доме Чан Чолань? Этот вопрос я задала себе. А затем как бы услышала ответ на него с интонациями Лилиан Ланг: «Она устраивает связи… не только для китайцев, но и для европейцев». И далее уже голос Элспет Грантхэм, сестры Тоби: «Многие мужчины имеют тайных китайских любовниц».

Я посмеялась над этой мыслью. Как это может быть? Я подумала о наших с ним отношениях, о нашей страсти. Никаких червоточин в нашей любви не было. Джолиффу не на что было пожаловаться. Но тем не менее, почему же он выходил из дома Чан Чолань. Я поднялась в спальню: он был там — это я поняла по доносившемуся насвистыванию знаменитой арии графа из оперы «Риголетто».

Привет, дорогая. Ходила за покупками?

— Да.

Я посмотрела на него. Одной из отличительных черт Джолиффа было то, что в его обществе любой человек трактовал сказанное им исключительно в пользу Джолиффа. Даже самое спорное. Мне тут же показалось, что было бы невероятно заподозрить Джолиффа в том, что он посетил дом Чан Чолань по каким-то другим причинам, кроме чисто деловых.

Где ты был сегодня? — поинтересовалась я. Я был на складах, а потом встретился с одним англичанином, который заинтересовался фигурками из розового кварца. Ты знаешь, о чем я говорю.

Но ведь я только что видела его выходящим из дома Чан Чолань.

Сейчас я относилась к этому факту спокойно. Потому что он был рядом и дарил мне свою честную, открытую улыбку. Но я знала, что как только я останусь в одиночестве, мои опасения возрастут. Мне надо было что-то сказать.

— Ты был у Чан Чолань?

На его лице отразился на мгновение испуг, а я про должала:

Я видела, как ты выходил из ее дома. А это… да.

А говоришь, что ты был где-то по вопросу розового кварца…

— Я и был. А позднее заглянул к Чан Чолань… По пути домой.

И часто ты там бываешь?

— Да так, иногда.

Я смотрела на него с вызовом.

А зачем? Он подошел ко мне и положил руки мне на плечи.

— Эта леди — сильный человек Гонконга. У нее огромные связи, она знает множество людей.

— Богатых мандаринов, которые хотят завести., роман?

— Совершенно верно. Но эти богатые мандарины хотят купить что-нибудь ценное, либо продать пару вещей из коллекций, которые их предки собирали веками. Этим путем мы достали наши наиболее восхитительные вещи.

— Ты ходишь туда, чтобы встретиться с этими людьми?

— Я использую любую возможность. Так же, кстати, как и Адам.

— А Тоби там бывает? Джолифф засмеялся.

— Дорогой старина Тоби. Элспет никогда не позволила бы ему ступить хоть одной ногой в подобное заведение. Она страшно боится, что его могут там соблазнить.

— А мне не надо бояться этого? Он прижал меня к себе.

— Ни капельки. Ты же знаешь, что я полностью принадлежу только тебе.

Конечно, я поверила ему… на тот момент.

Ревность коварна. Кто-то смеется над самой мыслью, что любимый человек может быть неверен, другой уверяет себя, что все это игра воображения из-за очень большой любви. А меня опять начали мучить сомнения по поводу того, насколько глубоко я знаю Джолиффа.

Что я знала наверняка: он был очень привлекательным — не только для меня, но и для других. Лилиан Ланг очень хитро проехалась по этому поводу, когда мы с ней встречались.

Что сплетничали о первой жене Джолиффа?

Я знаю, что эти женщины не очень верили, что она покончила с собой из-за болезни. Больше грешили на Джолиффа.

Элспет верила, что если однажды брачные обязательства были приняты, то от них не освобождает ничто. В ее глазах Джолифф был человеком ненадежным, и тот факт, что я предпочла его Тобиашу, расценивался как свидетельство моей дремучей глупости. Ее отношение к дуракам было таким же, как к жуликам. И она считала по этой причине, что я проиграла все, что могла бы получить.

Когда Лотти пришла ко мне и передала приглашение еще раз посетить Чан Чолань, я приняла его с радостью. Эта странная женщина вызывала теперь у меня интерес гораздо больше, чем прежде. Мне хотелось посидеть с ней и, возможно, даже поговорить откровенно.

— Она хотела бы, чтобы вы взяли с собой Джейсона.

Джейсон был в восторге от этой перспективы. Слуга с косичкой открыл ворота, и мы вошли во двор. Дом выглядел очаровательно в лучах солнца. Он был трехэтажным, каждый этаж выступал над нижним. А крыша была украшена орнаментом.

Нынешнее посещение отличалось от прошлого визита. На сей раз кроме нас не было никого. Мне было интересно, зачем я ей понадобилась. Может быть, ее приглашение было следствием какого-то разговора с Джолиффом, в ходе которого он рассказал, что я очень хотела бы знать, зачем мой муж приходит в этот дом.

В холле нам пришлось немного подождать. Откуда-то издалека доносились звуки китайских музыкальных инструментов. Затем пришел слуга, чтобы проводить нас в комнату, где мы должны были предстать перед хозяйкой. Она сидела на высокой подушке и поднялась, элегантно раскланиваясь с нами. Чан Чолань соединила руки и трижды подняла их на уровень лица. Она приветствовала нас мягким музыкальным голосом, произнеся традиционные для данной церемонии китайские слова. Она посмотрела на Джейсона и поприветствовала его теми же словами персонально. Он уже понимал, что должен ответить точно так же.

Хозяйка сказала по-китайски, а Лотти перевела мне:

— Чан Чолань говорит, что у вас очень хороший сын.

Мы все сели. Она хлопнула в ладоши. На каждом длинном ногте был охранный чехол.

Прибежал слуга, и она что-то сказал ему так быстро, что мне не удалось разобрать ни слова. Я подумала, что она попросила принести чай ее гостям. Но оказалось, что речь шла совсем не о чае. Другой слуга привел за руку маленького мальчика. Его черные волосы были гладко зачесаны, блестящие глаза, кстати, как и у Лотти не такие узкие, как у большинства здешних обитателей, смотрели очень внимательно. У него была нежная кожа, тоже, как у Лотти, цвета лепестков магнолии. Он был одет в голубые шелковые брюки и куртку.

Чан Чолань невозмутимо посмотрела на него.

Она подала знак, он подошел и низко поклонился нам. Джейсон и мальчик внимательно изучали друг друга. В комнате стояла удивительная тишина. Чан Чолань внимательно смотрела на обоих мальчиков, как бы сравнивая их.

Джейсон спросил мальчика:

— Сколько тебе лет?

Мальчик улыбнулся. Он не понимал по-английски.

— Он — Чин Ки, — пояснила Чан Чолань.

— Это имя великого воина, — перевела Лотти и добавила, что когда-нибудь мальчик будет великим воином.

Чан Чолань что-то быстро говорила мальчику, который смотрел на Джейсона как-то застенчиво.

Лотти пояснила, что Чан Чолань попросила Чин Ки показать Джейсону его воздушного змея.

При упоминании о змее Джейсон заметно оживился.

Он засыпал мальчика вопросами о змее, о том, есть ли на змее дракон, а потом сообщил, что он и его отец умеют запускать змея выше всех. Чин Ки улыбался в ответ. Джейсон явно был ему симпатичен и к тому же был намного больше его самого.

Чан Чолань сказала что-то Лотти, которая тут же встала.

Чан Чолань сказала, чтобы я забрала мальчиков и погуляла во дворе.

Я кивнула, и Лотти увела мальчиков. Когда она вышла, подали чай.

Чан Чолань и я сидели у окна. Появились мальчики. Они несли змея размером с Чин Ки.

Лотти присела на скамейку и стала наблюдать за ними.

Слуга подал мне мою чашку. Я потягивала напиток. Он был горячим и освежающим.

Она произнесла: «Ваш сын… мой сын».

— Он очень замечательный ребенок, ваш Чин Ки.

Два замечательных мальчика. Они счастливо играют.

Мне были поданы сушеные фрукты. Я взяла одну штуку вилочкой с двумя длинными зубцами.

— Забавляются змеем. Восток и Запад. Хотя… Казалось, что-то мешает ей продолжить фразу Но я поняла, что она хочет сказать мне что-то важное.

Джейсон и Чин Ки общались гораздо легче и оживленней, чем мы. Их головы были рядом, когда они запускали змея.

Они стояли плечом к плечу, расставив ноги, и смотрели вверх. А я, наблюдая за ними, заметила, что они очень похожи.

Чан Чолань, казалось, прочитала мои мысли Она медленно сказала:

— Они выглядят… один как другой?

— Да, я тоже подумала об этом.

— Ваш сын… мой сын. — Она указала на меня, потом на себя. Она улыбалась и кивала головой.

Два мальчика… Мальчики лучше, чем ребенок-девочка. Вы рады?

Она поняла, что я сказала, и кивнула головой. Где-то в доме раздался гонг. Это было как дурное предзнаменование, потому что ее следующие слова меня поразили:

— Мой сын… Ваш сын… у обоих английский отец. Она улыбалась, кивала, но в ее взгляде сверкало злорадство.

О Боже, подумала я. О чем это она? И опять где-то в глубине дома прозвучал гонг. Я не могу сказать точно, сколько мы просидели, наблюдая за детьми, игравшими во дворе.

Джейсон вскрикивал диким голосом, когда змей взмывал вверх, а Чин Ки светился радостью.

Он время от времени поглядывал на Джейсона, и они оба смеялись, как будто у них был общий секрет.

Я хорошо изучила хозяйку дома — ее тонкие духи, грациозное царственное тело, крошечные ножки в маленьких черных туфлях, ее прекрасные выразительные руки. Я чувствовала себя рядом с ней неуклюжей и неловкой. Она была уникальна. Ее специально учили пленять мужчин. Она была для меня в полном смысле слова чужестранкой. Я вспомнила мою маму, которая хотела видеть меня большой и сильной. Она покупала мне, экономя, новые туфли на вырост, так что длительное время моим ступням было очень просторно, и они спокойно росли.

Это, наверное, были странные мысли, но я даже сама перед собой пыталась скрыть подозрение, которое уже начало формироваться у меня в сознании.

Она старалась сказать мне что-то, но я не решалась задать вопрос напрямую. Я знала, что Джолифф бывал здесь. Я видела, как он поспешно выходил из этого дома. Мне он признался в этом, только когда я надавила на него. Как часто он бывал здесь? Каким был характер его отношений с этой чужестранкой, еще красивой и привлекательной женщиной? Он регулярно бывал в Гонконге с детского возраста, знал об этом городе гораздо больше, чем я. Он посещал эту женщину. Почему? Сказал ли он мне правду?

А когда его не было со мной и я вспоминала, что уже было в нашей жизни с ним, самые невероятные подозрения начинали захватывать мой ум.

А эта странная загадочная женщина, зачем она пригласила меня сюда? Зачем она устроила так, чтобы наши сыновья играли вместе, а мы наблюдали за ними? Зачем она хотела, чтобы я увидела их вдвоем? Хотела ли она указать на несомненное сходство ребят? А они действительно были похожи. У обоих английские отцы? Не хотела ли она сказать — один отец?

Наконец визит был закончен. Чан Чолань послала слугу привести Джейсона. Очень тактично хозяйка указала нам, что пора откланяться.

Джейсон рассказывал о Чин Ки, пока мы шли домой. Тот был симпатичным, но забавным. Его змей был хуже, чем у Джейсона, но не намного.

— Он не умеет запускать змея так высоко, как мой отец, — таково было резюме.

Лотти тайком наблюдала за мной.

— Вам понравился визит? — В ее вопросе не слышалось подвоха.

Я ответила, что мне было очень интересно.

— А зачем она пригласила меня?

— Она хотела показать своего сына… посмотреть на вашего.

Лотти хихикнула. А я спросила себя: «Много ли она знает? А, может быть, только подозревает?»

Я размышляла над визитом к Чан Члань. Когда пришел Джолифф, я сообщила ему:

— Чан Чолань приглашала меня в гости…

— А… Она любит быть в добрых отношениях с семьей своих знакомых.

— У нее есть сын… чуть младше Джейсона. Ей почему-то очень хотелось показать мне его.

Китайцы очень гордятся сыновьями. Если бы у нее была дочь, все было бы по-другому.

— Потом мне показалось, что она хотела бы создать нечто вроде… союза между нами.

— О нет. В этом я сомневаюсь.

— Она сказала, что отец мальчика англичанин. Естественно, она знает, кто его отец.

Он был абсолютно непробиваем, и я даже устыдилась своих подозрений. Но ведь он был рядом! Как только я осталась одна, подозрения возвратились.

Вскоре после визита мое физическое состояние ухудшилось. Приступы тошноты стали чаще, возросла апатия. Я задавала себе вопрос, что со мной происходит. Какие только страхи не одолевали меня. Чан Чо-лань… и ее сын; Белла и ее безвременная кончина. Что все это означало? Я не верила всему этому, но подозрения все равно терзали меня.

Иногда я пыталась завести разговор об этих домыслах с Джолиффом. Но в его присутствии эти подозрения выглядели совершенно чудовищными. Как я могу спросить его в лоб: «Ты отец ребенка Чан Чолань?» Это же было только подозрение, которое родилось у меня. Когда он был рядом, заботливый, нежный, с глазами полными любви ко мне, как я могла всерьез задавать подобные вопросы.

Но Белла — другое дело. Я хотела знать о Белле больше. Каковы на самом деле были их взаимоотношения, когда она выбросилась из окна?

Джолифф уходил в сторону, когда я приближалась к нужной точке. Одно о нем я знала точно. Он хотел всегда жить только при свете солнца. Он жил моментом. Многие говорили, что только так и надо жить. Он верил, что все рано или поздно утрясется само собой. Он хотел оттолкнуть от себя все трудности и вообще все, что казалось ему неприятным.

Я была другой. Я считала правильным не отворачиваться от неприятностей, а сразу решать, как с ними бороться. Я всегда была человеком, который старается смотреть на несколько ходов вперед, и научилась этому, выйдя замуж за Сильвестера. Я тогда старалась застраховать будущее Джейсона. Может быть, нас с Джолиффом так влекло друг к другу именно из-за разницы натур?

Если я укоряла Джолиффа за беспечность и импульсивность, он поддразнивал меня за мою осторожность.

Я не говорила ему об изменениях в состоянии моего здоровья. Наверное, правильнее было бы стараться игнорировать все это, но не получалось: по временам, когда жуткая апатия буквально валила меня, я должна была пойти в спальню и отлежаться. Иногда мне хватало короткого сна. Но у меня было какое-то странное само чувствие, и я все время вспоминала Сильвестера, представляя себе, как он уставал в некоторые дни.

Лотти знала о моем состоянии. Она тихонько вползала в комнату и закрывала шторы, иногда я вдруг видела следы озабоченности на ее маленьком личике. В таком случае она поднимала плечи, ее дугообразные брови тоже ползли вверх, и она издавала свой нервный смешок.

— Спите. Потом лучше.

Однажды я проспала днем дольше, чем обычно, но резко проснулась. Что-то разбудило меня. Может быть, плохой сон. У меня было ощущение, что я в комнате не одна. Кто-то… или что-то было в комнате. Я приподнялась на локте. И мои глаза уловили какое-то движение. Потом я увидела, что дверь приоткрыта и что-то дьявольское есть в комнате.

У меня перехватило дыхание. А, может быть, это все мне снится? Наверное, так и было. ЭТО стояло около двери, светящиеся глаза следили за мной, лицо выглядело жестоким.

Это не был человек.

Я вскрикнула, потому что мне показалось, что это существо двигается ко мне.

Время, казалось, замерло. У меня было ощущение, что мои конечности парализованы, и я не могу ими даже пошевелить — так меня сковал страх. Я была полностью беззащитна.

Но, к счастью, вместо того, чтобы приблизиться ко мне, оно исчезло; я заметила что-то красное, когда оно двигалось.

Я села на постели и огляделась. Сердце мое колотилось так бешено, что удары отдавались в ушах. Это мог быть только кошмар. Но очень реалистический.

Готова поклясться, что я не спала и воочию видела странное создание. Теперь я проснулась полностью. Спать больше я не могла.

Неужели я впала в такое состояние, что не могу определить, сплю я или бодрствую?

Я встала с кровати. Ноги мои дрожали. Я заметила, что дверь открыта. А, может быть, это я сама забыла ее затворить?

Я вышла и оглядела коридор. В конце его была видна фигура богини. Я почти была готова к тому, что она начнет двигаться.

Я заставила себя подойти к ней.

Затем дотронулась до нее рукой. «Это ведь только скульптура», — прошептали мои губы.

Это, видимо, был сон, пришедший, когда я была в полудреме. Иначе что же это было? Галлюцинациями я пока не страдала.

Да. Это был сон. Но он здорово встряхнул меня. Я надела платье и причесала волосы. Пока я занималась этим, появилась Лотти.

— Вы спать долго.

— Да. Слишком долго.

Она посмотрела на меня довольно странно.

— Вы себя чувствуете нормально?

— Да.

— Похоже на то, что вас что-то или кто-то сильно напугал.

— Я видела тяжелый сон, вот и все. Пора зажигать светильники.

Джолифф был вынужден уехать на несколько дней. Он отправился кое-что продать в Кантон.

— Я беспокоюсь о тебе, — сказал он. — Когда я возвращусь, то поедем погулять — ты, я и Джейсон. Он взял мое лицо в свои руки.

— Не обращай внимания на заклинания пророков дьявола. Они все время вдалбливают, что богиня недовольна, потому что осколок от ее лица упал на пол. Эта статуя стоит здесь долгие годы и разрушается от времени. Кое-кто хотел бы воспользоваться этими обстоятельствами в своих целях.

— Пожалуйста, возвращайся скорее.

— Обещаю тебе сделать это в первый же подходящий момент.

Когда он уехал, я отправилась в порт. Тоби уже поправился и был очень занят, как он пояснил мне, нагоняя пропущенные дни и читая поступившие за время его отсутствия бумаги.

Я старалась проявить интерес к каким-то бронзовым кубкам, но, видимо, говорила что-то невпопад, потому что Тоби с тревогой посмотрел на меня и сказал:

— Вы плохо себя чувствуете, Джейн. — Голос его был ласковым. — Что-нибудь произошло?

Я объяснила, что ничего страшного нет, просто мне нездоровится, нахлынули усталость и апатия, а по утрам ощущается легкая тошнота.

— Вам надо обратиться к доктору.

— Я не думаю, что мне так уж плохо.

— И все же надо пойти. Вы должны сделать это.

— Возможно, вы правы.

— Что-нибудь еще, Джейн?

Я колебалась. Затем все же рассказала о странном существе, которое мне привиделось. Видимо, все же это сон.

— Вероятно. Но я видела все так отчетливо, что мне казалось, что я бодрствую.

— Иногда так бывает. Что еще?

— Я не знаю… Правда, Лотти так живо все время рассказывает о драконах, что мне показалось — один из них посетил меня.

Он засмеялся, и я подумала о том, какие у него добрые глаза, как мне легко объяснить ему то, о чем я не сумела бы поговорить с Джолиффом.

При Джолиффе я все время старалась быть такой, какой он хотел меня видеть. Джолифф ненавидел болезни. Может быть, он возненавидел Беллу, когда проявилось ее заболевание?

— Да, Тоби, это был кошмар во сне. Потому что, если это не было во сне, значит, это галлюцинация. Но я была уверена, что не сплю. И это пугает меня больше всего.

Тоби опять мягко улыбнулся мне.

— Может быть, в это время у вас была высокая температура и вы видели это чудище в полусознательном состоянии. Это не страшно, но я думаю, что все же лучше побывать у врача.

— Наверное, я так и сделаю.

Но я не пошла к врачу. Мне трудно было заставить себя сделать этот шаг. Это звучит, конечно, очень глупо. Тем более волноваться по поводу дурного сна. Чем больше проходило времени, тем вероятнее мне казалось видение в полудреме. Наверное, так и было.

Зачем же мне было идти к доктору?

Я могла вылечить себя сама. Мне надо просто перестать бояться. Из страха вырастали все мои остальные проблемы. Страх! Я слишком концентрировалась на легендах, которые стали навязчивыми. Все эти разговоры «о плохом джоссе» или страхе перед тем, что богиня потеряет лицо и вместе с другими божествами обратит свой гнев на тех, кто игнорирует их законы, конечно, оказали влияние на мою психику, и поэтому я не могла пресечь те вопросы, которые возникали у меня в голове. Сильвестер… что на самом деле случилось с ним? Что чувствовала Белла, когда она стояла в проеме окна, перед тем как совершить роковой прыжок? Почему ее жизнь стала непереносимой?

Теперь Белла была мертва, Джолифф женился на мне, а я богатая женщина. Я контролировала многие направления бизнеса, но в случае моей смерти все перейдет в руки Джолиффа, который будет представлять интересы Джейсона. Как только я написала втайне эти распоряжения, я стала плохо себя чувствовать.

Эти назойливые мысли стали одолевать меня постоянно, они ввергли меня в нервное расстройство, и я все время спрашивала себя, существует ли действительно для меня какая-либо угроза. А может быть, это опять игра моего воспаленного воображения? Но если угроза была реальной, с чьей стороны она исходила?

— Сходите к доктору, — советовал мне Тоби, и я вспомнила его добрые глаза, полные тревоги обо мне.

Я думала о том, как легко мне было рассказать ему о всех своих страхах. Он умел слушать. Странно, но я знала, что рассказать Тоби о моих проблемах мне было бы легче, чем Джолиффу.

Когда Джолифф был далеко, мне было проще думать о происходящем. Я старалась беспристрастно разобраться в ситуации.

Слова, однажды сказанные Адамом, вдруг всплыли в моем мозгу: «Представляете ли вы масштаб вашего дела? Понимаете ли, что Сильвестер оставил вам?»

Да, я знала, что наследство мне досталось большое и очень ценное. Мне нужно было сохранить его для Джейсона, как это намеревался сделать сам Сильвестер. Адам, согласно его завещанию, был опекуном Джейсона, а согласно моему эта обязанность вменялась Джолиффу.

И с того момента, как я внесла это изменение…

Я спрашивала себя, что же стало происходить со мной? Почему я вдруг стала ощущать себя больной? Как будто кто-то наложил на меня проклятье. Чем я прогневила богов Лотти?

А может, мне надо было бояться вовсе не гнева богов, а людской жадности и зависти?

Дни без Джолиффа тянулись бесконечно. От него шла такая жизненная сила, что когда он был рядом, все страхи отступали. С ним я оживала, а когда он был далеко, пессимизм одолевал меня.

Даже в тот день, когда жуткая апатия накатывалась на меня, так что даже присев на минуту, я сразу же засыпала, я все равно ухитрялась скучать по Джолиффу. Как было бы ужасно жить без него!

Джейсон был совершенно неутомим.

— Сколько еще мой папа будет отсутствовать?

— Еще день-два, — пыталась я успокоить его.

— Я хочу, чтобы он брал меня с собой.

— Конечно. Он ведь хочет, чтобы ты учился как можно лучше разбираться в настоящих произведениях китайского искусства. Потом ты продолжишь его дела, когда вырастешь.

Джейсон кивнул.

— Так долго расти до взрослого, — посетовал он. Он ушел спать, и я тоже собралась отойти ко сну. Но поскольку очень устала за день, то решила выпить чашку чая.

Сделать это я хотела в своей комнате, как обычно поступала тогда, когда скверно чувствовала себя. По-моему, часть слуг решила, что мои страдания — это первые месяцы беременности. Я признавала, что это возможно, но все же подлинная причина моих недомоганий крылась в другом. Что-то подсказывало мне это.

Довольно странное недомогание. Тоби сказал как-то, что европейцы в этой стране подвергаются атакам микробов, сотни лет живущих на Востоке.

Наше тело, к сожалению, не всегда умеет приспособиться к новым условиям. Думаю, что со мной как раз была подобная ситуация. Простая и банальная! Я чувствовала, что у меня какая-то местная болезнь, провоцируемая атмосферой напряженности и подозрительности.

Как я ни старалась, мне совершенно не удавалось отключиться от мыслей о Белле. Если кого-нибудь можно было назвать жертвой преследования, то это была я, а преследовала меня она — Белла, постоянно занимавшая мои мысли. Какая агония сознания могла привести к самоубийству? Ведь это итог жизни. И за всем этим стоит ложь — та, которая провожает безвременно ушедшего к могиле. Она, эта ложь, нужна оставшимся. Как же нужно разочароваться в жизни, чтобы прийти к такому страшному решению?

Я попила чаю, и вскоре впала в зыбкий сон, надеясь, что сновидений не будет.

Но, увы, мое воображение не желало заснуть. Мне казалось, что я сплю, а на самом деле я скорее погрузилась в какой-то зыбкий мир фантазий.

Вот и Белла. Она сообщила мне:

— Это легко. Позволь себе упасть… упасть.

— Что случилось, Белла? — спросила я ее. — Вы были одна… у окна?

— Идите сюда и вы увидите… Мне снилось, что я встала с постели. Она повернулась ко мне, посмотрела на меня, и лицо ее было ужасно… оно было похоже на другое лицо, которое привиделось мне в другом кошмаре.

Я тогда поняла, кто это смотрит на меня. Это была сама Смерть. Белла шла к своей смерти. Затем лицо изменилось, и оказалось, что это Белла, такая, какой я увидела ее в парке. Она сказала:

— У меня есть что сообщить вам. Это не понравится, но тем не менее постарайтесь выслушать.

Я закричала:

— Минутку, минутку, я уже иду. Она протянула руку, и я взяла ее. Она вела меня вдоль коридора вверх по лестнице. Ее голос звучал у меня в ушах:

— Вам не понравится это… но это надо знать. Пошли.

Потом она перешла на шепот:

— Это очень просто.

Я ощутила на своем лице холодный ветер. Кто-то крепко держал меня за руку. Меня подтаскивали к окну.

Я закричала:

— Где мы?

И… проснулась. Увидела Джолиффа. Он держал меня в объятиях, а рядом была Лотти.

Но это не был сон. Я почему-то действительно оказалась в комнате на самом верху. Окно было широко распахнуто. Я отчетливо видела луну, сиявшую над пагодой.

— Боже мой, Джейн! Не волнуйся, я с тобой.

Затем я услышала свой голос:

— Что произошло?

— Мы сейчас проводим тебя в постель.

Голос Джолиффа звучал успокаивающе.

Он захлопнул окно, одной рукой твердо обнимая меня Я увидела Лотти, ее лицо казалось особенно бледным в лунном свете. Она дрожала.

Джолифф взял меня на руки и снес вниз в мою комнату. Там я, сидя на постели, с удивлением смотрела на него.

— Сейчас я налью тебе бренди, это тебе поможет.

— Мне казалось, дорогой, что ты еще не возвратился. Я скорее пробормотала, чем проговорила эту фразу. Лотти стояла рядом и смотрела на меня широко раскрытыми глазами.

— Я возвратился час назад. Мне не хотелось беспокоить тебя, и я прилег в гостиной.

Он имел в виду комнату, которую мы когда-то отдали Джейсону. Но летом, когда возвратился Джолифф, Джейсон перебрался в соседнюю, а эта оставалась свободной.

— Я заснул, но что-то разбудило меня. Наверное, это было в тот момент, когда ты выходила из комнаты. Я жутко испугался, когда обнаружил, что твоя постель пуста. Я последовал за тобой. Слава Богу, что я это сделал.

Я посмотрела на Лотти. Она была похожа на марионетку, кивающую без всякого смысла.

— Я тоже услышала. И тоже, пришла.

Я чувствовала себя совершенно обессиленной.

— Который сейчас час?

— Почти час ночи. — Джолифф, ответив мне, обратился к Лотти:

— Можешь идти спать. Все будет в порядке. Она поклонилась и поспешно покинула комнату Джолифф сел на кровать и положил руки мне на плечи.

— Ты ходила во сне. Это впервые, не так ли? Раньше этого не было?

Да, насколько я знаю себя, это впервые Он взял мои руки в свои, посмотрел мне в глаза, и я могу поклясться, что в его взгляде была неподдельная тревога.