Я унеслась мыслями в прошлое и представила, как прогуливаюсь по набережной Арно. Я внутренне снова переживала ту ночь, когда исчез Лоренцо.

– Наверное, потому, что это одно из самых прекрасных мест на земле, – услышала я голос Касси. – Вот почему оно так нравится влюбленным. Величайшие произведения искусства... великолепная природа...

– Чарльз вряд ли заинтересуется искусством. Он будет подсчитывать свои барыши, а его новобрачная думать о том, какая же она счастливая, что сумела на деньги своего папочки купить себе такого красивого муженька.

Я посмотрела на Касси.

– Пошли домой, – предложила я ей.

– Вы должны посмотреть, как молодые отправятся в свадебное путешествие, – напомнила нам Джулия. – Уйти раньше будет нарушением этикета. Осталось уже совсем недолго.

– Мне хочется посмотреть на нее в нашем дорожном костюме темно-красного цвета, – сказала Касси. – Он такой красивый.

– Странно, что вы стали такими знаменитыми портнихами.

– В основном это заслуга моей бабушки и графини, у которой врожденный талант бизнесмена.

– Однако салон носит твое имя, и ты наверняка очень гордишься этим обстоятельством.

– Разумеется.

– Как было бы здорово съездить в Париж, – вздохнула Касси.

– Это невозможно, – резко оборвала я ее. – У нас нет денег.

– Но твоя бабушка так не думает, и графиня тоже. Да и тебе этого хочется, признайся, Ленор? Я видела, как у тебя загорелись глаза, когда графиня рассказывала про магазин на улице Сент-Оноре.

– Поехать в Париж! – воскликнула Джулия. – Это бесподобно. Я бы там не вылезала из магазинов и накупила бы кучу всяких вещей.

– Пока мы будем довольствоваться своим салоном в Лондоне.

– Нет, все-таки в этом что-то есть, когда платье куплено во Франции. Даже если оно точно такое же, как то, что вы продаете здесь, все равно будет ощущение, что оно чем-то отличается. Это платье будет пропитано атмосферой Парижа.

Мы с Касси обменялись взглядами. Графиня говорила практически теми же самыми словами.

– А знаете, – вдруг рассмеялась Джулия, – я почти уверена, что вы откроете салон в Париже – раз у вас появилась такая мысль, то это лишь вопрос времени. Вот увидите, что-нибудь подтолкнет вас к этому.

– Как бы мне хотелось, чтобы твои слова сбылись, – сказала Касси.

– Слушайте, – воскликнула Джулия, – я даже не заметила, когда новобрачная исчезла, а она уже переоделась и готова к отъезду. Этот костюм... о-о... потрясающий. Даже она кажется в нем хорошенькой. А серебристо-серый гофрированный воротник и рукава – вообще что-то гениальное.

Наконец, суматоха, вызванная отъездом новобрачных, улеглась.

Я повернулась к Касси:

– Ну, теперь мы можем идти.

Я получила письмо от Дрэйка. У него было много работы в связи с предстоящими выборами, и он пока не мог вырваться в Лондон. Он писал, что скучает по нашим прогулкам в парке, и спрашивал, не согласимся ли мы (то есть я, Кэти, Касси и бабушка, и, если пожелает, – графиня) встретить Рождество в Свэддингхэме.

Разумеется, мы были согласны. Графиня не могла поехать с нами, потому что получила приглашение встретить Рождество у Мэллоров в их загородном доме и уже дала согласие. Поэтому мы поехали вчетвером – я, бабушка, Касси и Кэти.

Мне не терпелось посмотреть усадьбу в Свэддингхэме. Наши встречи с Дрэйком в парке отошли в прошлое, и я все больше и больше понимала, как мне их не хватает.

– Даже без графини мы едем довольно большой компанией, – сказала я. – Интересно, будут ли там еще какие-нибудь гости?

– Ну, вряд ли он решился бы пригласить тебя одну, – сказала графиня, – и разумеется, в качестве твоей компаньонки он должен был пригласить мадам Клермонт. И ты не можешь поехать без Кэти. А поскольку Касси в таком случае останется на Рождество совсем одна, то получается, что вопрос о ней тоже стоит вне обсуждения. Мужчина с головой не мог не подумать об этом – поэтому он и прислал приглашение вам всем. Ты должна сшить себе что-нибудь новенькое для такого случая, Ленор.

– Я уже думала об этом, – сказала бабушка. – По-моему, ярко-красный бархат – как раз то, что нужно. – Она посмотрела на графиню, и та утвердительно кивнула.

Я замечала, что они стали часто обмениваться какими-то загадочными взглядами, и догадывалась, чего они ждут. Мне было ясно, что это связано со мной и Дрэйком.

Мы с Кэти гуляли почти в безлюдном парке. Кэти бросала разноцветный мячик, а потом бежала за ним, чтобы успеть его схватить, до того как он упадет на землю.

Девочка бегала, напевая себе под нос какую-то песенку, хохотала и издавала отчаянные крики, когда ей не удавалось поймать мяч.

Я с сожалением вспоминала те дни, когда было еще тепло и мы гуляли здесь с Дрэйком. Теперь в парке почти не было детей. На скамейках не сидели няни с вязаньем в руках и не рассказывали друг другу о проделках своих подопечных.

Я думала о Рождестве. Бабушка шила мне красное бархатное платье, мобилизовав на него всю свою фантазию. Она надеялась, что в нем я буду выглядеть красивой, как никогда.

Я так ждала этой поездки. Для меня самой явилось неожиданностью, что я могу так сильно скучать по Дрэйку. Я подумала, как это будет, если я вместе с ним займусь политикой. А как же салон? Конечно, я не оставлю его без внимания.

У меня было предчувствие, что в это Рождество Дрэйк сделает мне предложение. И если интуиция меня не обманывает – что я отвечу? Если скажу «да», – впереди меня ждет счастье. Я и не смогла окончательно забыть Филиппа, но прекрасно понимала, что его не воскресить. Мне нужно попытаться заново построить свое счастье, и Дрэйк, которого я уже полюбила, мог мне в этом помочь.

Кэти огорченно вскрикнула. Она подбросила мяч слишком высоко, и он упал за железную ограду в гущу розовых кустов, на которых даже в это время года распустилось несколько бутонов.

Я побежала к Кэти, но меня опередил какой-то человек, который перегнулся через ограду и пытался подтащить мяч своей прогулочной тростью. Кэти подпрыгивала от нетерпения у него за спиной.

Наконец ему удалось подцепить мячик рукояткой трости и подтянуть поближе. Он нагнулся, подобрал мяч и вручил его Кэти.

– О, спасибо, – радостно закричала она, – какой вы добрый. Какая замечательная у вас трость. Она волшебная?

– Ах, – произнес мужчина с иностранным акцентом, – волшебная? Как знать?

Кэти одарила его благодарным взглядом и повернулась ко мне.

– Мне достали мячик, мама.

Он тоже обернулся. Сердце подпрыгнуло у меня в груди. Это был тот самый человек, который когда-то следил за нами.

– Вы очень любезны. Спасибо, – только и смогла я сказать.

Кэти опять запрыгала с мячиком, а он изучающе смотрел на меня. У меня возникло подозрение, что наша встреча и на этот раз не была случайной.

– Мне кажется... кажется, я уже видела вас как-то в парке, – сказала я.

– Да, я приходил сюда. Это в самом деле bonne chance[17], что я оказался рядом, когда мяч перелетел через ограду – Не сомневаюсь, что моя дочь думает так же.

– Она просто чудо.

– Ну что ж, огромное вам спасибо. Пойдем, Кэти. Больше не подкидывай мяч так высоко.

Кэти подошла к нам и взяла меня за руку, другой рукой она крепко прижимала к себе свой драгоценный мяч.

– Еще раз спасибо, до свидания, – сказала я незнакомцу.

Он снял шляпу и замер в поклоне, ветер трепал его седеющие волосы.

Удаляясь по дорожке, я чувствовала на себе его взгляд. Судя по акценту и галантным манерам, он должен быть французом.

– Какой смешной человек, – сказала Кэти.

– Смешной?

– Он смешно говорит.

– Это оттого, что он иностранец. Зато он помог тебе с мячиком.

– Да, – согласилась Кэти, – он подтянул его своей палкой. Хороший человек.

Когда мы пришли домой, Кэти рассказала бабушке о человеке, который достал ей мячик.

– Очень любезно с его стороны, – сказала бабушка.

– Он иностранец, – болтала Кэти, – он говорит так же, как ты, бабушка... Не совсем, но похоже. Вместо «удача» он сказал bonne chance.

– О-о... француз!

– Он был очень вежлив и мил, – сказала я.

– Еще бы, – пожала плечами бабушка.

Мы прибыли в Свэддингхэм за два дня до Рождества. Дрэйк встретил нас на станции. Все казались радостно взволнованными. Бабушка была тише обычного, но лицо ее светилось счастьем.

– Надеюсь, вам понравится у меня, – приветствовал нас Дрэйк. – Я все больше и больше привязываюсь к этому дому. Сейчас у меня гостит сестра Изабелла с мужем. Она решила, что раз у меня будут гости, то в доме должна быть хозяйка. Думаю, она вам понравится. Ей не терпится познакомиться со знаменитой Ленор – и конечно, со всеми вами, не исключая и Кэти.

Кэти игриво улыбнулась ему и подпрыгнула на сиденье.

– Как здорово – ездить в экипаже. Я так люблю лошадей!

– Мы должны научить тебя ездить верхом, – сказал Дрэйк.

– О, да... да!

– В Лондоне не так просто научиться верховой езде, – заметила я.

– Зато это просто здесь.

Он улыбнулся мне, и я почувствовала себя счастливой.

Его дом пленил меня с первого взгляда. Он был выдержан в позднем готическом стиле – белые панели с черными перекладинами, верхняя его часть немного выступала вперед.

Дрэйк внимательно наблюдал за тем впечатлением, которое произвел на меня дом.

– Он просто замечательный. – Я повернулась к нему, улыбаясь. – У меня такое чувство, словно я перенеслась лет на триста в прошлое.

– Да, он на всех производит такое впечатление. Изабелла, правда, жалуется, что кухня неудобная и все такое. Но я не собираюсь ничего менять. Я так рад, что вам нравится здесь.

Он спрыгнул на землю и помог нам выйти.

Большая дубовая парадная дверь открылась, и на крыльцо вышла женщина, удивительно похожая на Дрэйкa. Я сразу поняла, что это и есть его сестра Изабелла.

– Добро пожаловать, – тепло улыбнулась она нам. – Как я рада, что наконец познакомлюсь с вами. Входите.

Мы вошли в холл с высоким сводчатым потолком. В огромном камине ярко пылал огонь.

– Вы, наверное, замерзли и проголодались, – сказала она. – Ах, а вот и мой муж. Гарри, иди познакомься с гостями.

Гарри Дэнтону было лет тридцать пять. У него были приятные простые манеры, и я сразу полюбила его – так же, как и сестру Дрэйка.

Я чувствовала, что это будет очень счастливое Рождество.

Изабелла настояла, чтобы мы выпили с дороги по стакану горячего пунша.

– А после вы можете пройти в свои комнаты.

– Панч? – закричала Кэти. – Как же можно выпить Панча[18]?

– А вот увидишь, как, – сказала ей Изабелла.

Я разрешила дать Кэти немного пунша, предварительно разбавив его водой.

Кэти была страшно заинтригована. Она думала, что попала в очень странный дом: мало того, что хозяина зовут Селезнем (ну ладно, к этому она уже привыкла) – но чтобы пить Панча!

– Смешной у вас дом, – сделала она вывод.

– Дорогая, не смешной, а замечательный, – мягко поправила я ее.

– Да, замечательный... но смешной.

Изабелла показала нам наши комнаты! Мы поднялись по лестнице, сделанной из цельного дуба. Дрэйк не удержался и рассказал нам, что эту лестницу построили специально для короля; и действительно Генрих Восьмой останавливался здесь и провел в этом доме целых две ночи. Примерно в то же время дом был реконструирован, и саксонские развалины сменило великолепное здание в стиле Тюдоров. По правую сторону на лестничных перилах были вырезаны тюдоровские розочки, а по левую – геральдические лилии.

Лестничный марш закончился, и мы оказались на втором этаже. Здесь располагались наши спальни – небольшая для бабушки и Касси, и для нас с Кэти – побольше с высоким полукруглым потолком и широкими подоконниками, на которых можно было сидеть и любоваться садом.

– Мы будем здесь спать? – прошептала Кэти.

Это так потрясло ее, что она на некоторое время утратила дар речи.

Нам принесли горячую воду.

– Вы сможете спуститься через полчаса? – спросила Изабелла. – Надеюсь, за это время вы успеете умыться и распаковать вещи. – Она улыбнулась мне. – Как я рада, что наконец познакомилась с вами. Дрэйк так много рассказывал мне о вас.

– Вы часто здесь бываете? – спросила я.

– Да, с тех пор, как Дрэйка выбрали в парламент, часто. Ему нужна хозяйка. Нам с Гарри здесь нравится. Этот дом – часть моего детства. Он принадлежит Олдрингэмам с тех пор, как его реконструировали под тюдоровский стиль... так что можете себе представить, как трепетно мы относимся к нему.

– Да, понимаю.

– Я бы с удовольствием показала вам его, но, боюсь, что Дрэйк не позволит мне этого. Он так гордится, что у него старинный дом. Ведь это сама история. Когда Чарльз Первый скрывался от людей Кромвеля, он жил здесь и ночевал в одной из наших спален. Конечно, он останавливался во многих домах... но мы сохранили его комнату и никогда не пользуемся ею. Там все осталось так, как было при нем.

– Как это замечательно – знать, что ты принадлежишь к такой семье.

– Ну, все мы принадлежим к какой-нибудь семье, не правда ли? Там, в холле, на стене висит наше фамильное дерево. Я покажу его вам. Оно уходит корнями в шестнадцатый век. Когда будете готовы, берите с собой остальных и спускайтесь вниз.

Кэти внимательно прислушивалась к нашему разговору. – А кто такие люди Кромвеля? – спросила она.

– Потом объясню, – сказала я, – это долгая история, сейчас у нас нет времени.

– А нас они тоже будут преследовать... как этого Первого?

Я засмеялась.

– Никто не собирается нас преследовать. Все это было давным-давно.

Когда мы спустились в холл, Изабелла уже ждала нас.

– Обед будет подан через десять минут, – сообщила она.

Я узнала, что Гарри – владелец очень большого поместья в тридцати милях от Свэддингхэма, и только благодаря очень толковому управляющему может себе позволить оставлять его так надолго.

– Поэтому, – сказала Изабелла, – мы можем бывать здесь почти всегда, когда Дрэйк просит нас об этом. Будучи членом парламента, он просто обязан время от времени устраивать здесь приемы и праздники. Здесь проводятся различные встречи и мероприятия. Конечно, он много времени проводит и в Лондоне, но я постоянно твержу ему, что он, может во всем на меня рассчитывать. Я всегда была для него чем-то вроде матери. Наша мама умерла, когда ему было всего восемь лет. Мне тогда было тринадцать, но я чувствовала себя намного старше.

– Дрэйк, наверное, очень благодарен вам за все, что вы для него делаете.

– Он мой самый любимый мужчина, после Гарри, конечно. Надеюсь, что он будет так же счастлив в браке, как я. Дрэйк – необыкновенная личность.

У меня возникло чувство, что она оценивает меня и постепенно склоняется к заключению, что я то, что ему нужно; к последнему выводу я пришла, видя ее явное расположение ко мне.

Кэти разрешили обедать вместе со всеми, потому что мне не хотелось оставлять ее одну в незнакомой комнате. Она пришла в восторг оттого, что ей разрешили сидеть за общим столом, вместе со взрослыми, и чинно восседая между мною и Дрэйком, она чувствовала себя совсем как дома.

Столовая представляла собой старинный зал с обитыми простым полотном стенами и высокими окнами в белых рамах. На стенах висели газовые рожки, на столе стоял огромный канделябр с зажженными свечами.

Мы говорили о доме, саде, конюшнях и принадлежащих поместью землях. Кэти с интересом слушала наши разговоры. Дрэйк пообещал найти для нее пони и давать ей уроки верховой езды. Кэти загорелась этой идеей и все приставала к нему с вопросами. Мы смеялись, слушая ее болтовню, однако скоро она начала сонно хлопать глазами. Девочка героически боролась со сном, боясь пропустить такой интересный вечер. Наконец я сказала, что пойду уложу ее спать и, скорее всего, останусь с ней на случай, если она проснется.

Уже совсем сонную я привела ее в нашу комнату и раздела. Она продолжала что-то бормотать про пони, но как только коснулась головой подушки, сразу же провалилась в сон.

Я села у окна. Слабый лунный свет освещал видневшиеся вдалеке деревья. На лужайке под окном были разбиты цветочные клумбы. Летом они наверняка являли глазу великолепное зрелище.

Я начинала влюбляться в этот дом, и интуиция подсказывала мне, что Дрэйк, так настойчиво приглашая меня сюда, очень на это рассчитывал. Я попробовала представить, как буду распоряжаться этим домом и помогать Дрэйку в его политической деятельности и как его продвижение вверх по политической лестнице станет для меня главной заботой. Если я выйду за него замуж, салон отойдет для меня на второе место. Но, в конце концов, я всего лишь партнер, к тому же далеко не самый необходимый.

Главными людьми в нашем деле были бабушка и графиня. Бабушка разрабатывала новые модели, а графиня их продавала. Я вполне могу отойти в сторону или взять на себя более скромную роль... Бабушка меня поймет. Она сама этого хочет, да и графиня, видимо, будет рада моему замужеству.

Несмотря на усталость, мне совершенно не хотелось спать. Я легла в постель и некоторое время пролежала без сна: какое-то неясное волнение не давало мне уснуть. Я не сомневалась, что Дрэйк пригласил меня сюда, чтобы сделать предложение. Но он не знал, как я отреагирую, если попросит меня оставить салон или хотя бы заниматься им значительно меньше. Я чувствовала, что его что-то удерживает от решительного шага, но могла только догадываться, действительно ли причина его колебаний в моей занятости.

На следующее утро после завтрака Изабелла повела нас на экскурсию по дому. Он оказался даже больше, чем мне показалось сначала. Мы начали с кухни, большую часть которой занимала невероятных размеров духовка, сделанная из кирпича, и вертел для дичи.

– Судя по этой духовке, у людей в те времена был аппетит Гаргантюа, – пошутила Изабелла. – Но я все-таки взяла на себя смелость ввести здесь некоторые усовершенствования, чтобы можно было готовить, не испытывая неудобств.

Потом мы осмотрели надворные постройки, включая маслобойню и прачечную, и вернулись в парадный зал с его каменными стенами и сводчатым потолком.

– Мы пользуемся им только во время больших приемов, – пояснила Изабелла. – Иногда нам приходится Давать званые обеды для местной знати. А когда гостей немного, мы предпочитаем столовую. На Рождество к нам приедет еще несколько человек, поэтому рождественский Ужин мы устроим здесь. Вон та лестница ведет в столовую и гостиную, а этажом выше находятся спальные комнаты. У нас их целых двадцать – самых разных размеров; а еще выше по периметру всего дома проходит длинная галерея; ну а на самом верху находятся служебные помещения и чердак.

К нашей компании присоединился Дрэйк.

– Ты все-таки опередила меня, Изабелла, – посетовал он. – Вы должны посмотреть галерею, – обратился он к нам. – Это самая старая часть дома... еще саксонской постройки. Ее не затронула реконструкция.

Галерея показалась мне жутковатой. Несмотря на яркий солнечный свет, здесь то и дело чудились тени.

– Окна, конечно, очень маленькие, – сказал Дрэйк – можно было бы увеличить их, но мы предпочитаем этого не делать. Если здесь что-нибудь изменить, галерея утратит свою историческую ценность.

– А здесь водятся привидения? – спросила Касси.

Изабелла с Дрэйком переглянулись.

– А вам приходилось видеть когда-нибудь старинный дом, где бы они, по слухам, не водились?

– Значит, водятся, – заключила Касси.

– Видите ли, это самая древняя часть дома, и поскольку люди жили здесь на протяжении нескольких веков, то, конечно, с этим местом связаны некоторые легенды.

Касси вздрогнула. Я посмотрела на Кэти. Мне не хотелось ее пугать, но она рассматривала в окно конюшни и не слушала наш разговор. Дрэйк тоже подошел к окну.

– Да, это конюшни, – сказал он. – Там живет твой пони.

Он встал позади Кэти и начал ей что-то рассказывать.

– А кто спит наверху? – спросила Касси.

– Слуги, – ответила Изабелла.

– А они когда-нибудь...

– Мы стараемся не поддерживать таких разговоров. Вы же знаете, какие бывают люди. Кому-нибудь одному померещится что-нибудь во тьме, и вот уже люди рассказывают друг другу целые истории.

Бабушка спросила про картины.

– Это все фамильные портреты, – сказал Дрэйк.

Они с Кэти отошли от окна и присоединились к нам.

– А ваш портрет здесь висит? – спросила я.

Он покачал головой.

– Наше настоящее родовое гнездо находится в Вустершире. А в этом доме жила сестра моего отца. Когда-то таено она перебралась сюда, и было решено оставить дом за ней. Она была незамужем и полностью посвятила себя поместью и нуждам графства. А поскольку я, как говорится, очень «носился» с этим местом, то все сочли большой удачей, что этот дом принадлежит семье. Я часто приезжал сюда и жил вместе с тетей. Она любила во всем жесткую дисциплину... это вообще была женщина с сильным характером; но мы с ней любили друг друга и находили общий язык, ну а когда она умерла, дом отошел ко мне.

– Это просто замечательный дом, – сказала я.

Дрэйк просиял.

– Вы не представляете, как я этому рад.

Он сдержал обещание и стал обучать Кэти верховой езде. Девочка была на вершине блаженства от счастья. Я тоже не могла нарадоваться, глядя, как она сидит верхом на пони, а Дрэйк водит ее в поводу по площадке. Вместе со мной за их занятиями наблюдали Касси и бабушка.

– Смотрите, как я катаюсь, – кричала Кэти. Это было чудесное утро.

После ланча я отправила Кэти спать. Она очень устала – не столько от физических упражнений, сколько от возбуждения. Дрэйк предложил мне прокатиться верхом по окрестностям. Я с удовольствием согласилась. Когда мы жили в Шелковом доме, я ездила верхом почти каждый день, но со времени переезда в Лондон такая возможность представлялась мне крайне редко.

Бабушка сказала, что тоже пойдет приляжет, а Касси вызвалась посидеть с Кэти, чтобы та не испугалась, проснувшись одна в незнакомом доме.

Дрэйк подобрал мне подходящую лошадку, и мы отправились на прогулку.

– Я хочу показать вам наши места, – сказал он. – Вы увидите, здесь очень красиво. Трудно поверить, что находишься совсем рядом с Лондоном. В этом смысле Мне очень повезло.

– Да, и сестра вам так помогает.

– Мне очень хотелось, чтобы она вам понравилась Изабелла – хорошая женщина.

– Я нахожу ее очень приятной.

– Вы ей тоже понравились.

– Она еще слишком мало меня знает.

– Она много слышала о вас... от меня. Изабелла восхищается тем, что вы сумели организовать свое предприятие и достигнуть таких успехов собственным трудом.

– Знаете, моя работа доставляет мне огромное удовольствие.

– А вы думаете, можно чего-нибудь достичь, если работа не доставляет удовольствия?

– Наверное, нет.

– Вы все еще не решились расширять ваше предприятие?

– Ну, мы все думаем об этом, но никак не решимся. Графиня вообще ни о чем другом и говорить не может, а бабушка, я знаю, в душе тоже считает, что это необходимо. В целом, конечно, я тоже...

– Да, серьезная дилемма.

– До этого нам везло. А самым большим везением для нас была графиня.

– Эта работа дала вам возможность забыть... о своем горе.

– Да, это действительно так.

– Но сейчас... сейчас эта боль утихла?

– Ну... наверное. Время лечит.

– Но тем не менее вы часто вспоминаете прошлое.

– От прошлого никуда не скрыться.

– Понимаю. А что бы вы сказали... – Он замолчал, а я ждала продолжения. Но он, казалось, раздумал говорить об этом. – Вот здесь кончаются наши земли.

– У вас очень обширные владения.

– Они требуют много внимания. К счастью, мне повезло с управляющим. Но все равно приходится отдавать половину своего времени делам поместья.

– Большая часть вашего времени, полагаю, принадлежит политике.

– Да, конечно, часто приходится бывать в Лондоне, но здесь и без меня все идет своим чередом.

– Вы все очень красиво устроили.

– Я так боялся, что вам не понравится у меня... вы будете вспоминать Лондон. Но мы здесь тоже часто устраиваем развлечения. Сестра мне очень помогает... но ей нужно следить и за своим домом.

– Она вас очень любит.

– Да, она всегда была моей маленькой мамой.

Мне хотелось петь от счастья. Он собирается сделать мне предложение, и я намереваюсь ответить «да». Скоро в моей жизни наступят перемены. Он станет хорошим отцом для Кэти. Детям необходимо иметь отца, а некоторым женщинам вроде меня – мужа.

Мы выехали в поле.

– Давайте прокатимся галопом, – предложила я.

И мы помчались. У самой кромки поля я редко осадила лошадь. Мы оба были в приподнятом настроении и радовались всему, что нас окружало.

Мне казалось, я понимаю его. Он хочет сделать мне предложение, но не решается. Наверное, это призойдет перед нашим отъездом. Он хочет, чтобы я поняла, какой будет моя жизнь, если я стану его женой. И ему нужно убедиться, что я действительно готова порвать со своим прошлым. Вот почему он так хотел, чтобы я провела здесь рождественские праздники. Он никак не мог забыть, что я Ленор и что имя это связано с одним из самых дорогих в Лондоне салонов женского платья. Он так хотел быть уверенным, что мы оба... стремились к этому. Мне захотелось сказать ему, что, как бы много ни значило для меня наше предприятие, любовь и брак гораздо важнее.

Мы вернулись обратно очень довольные прогулкой и друг другом, и я никак не думала, что в доме меня ожидает неприятный сюрприз.

Мы отвели лошадей в конюшню и передали их конюху, а потом неспешно отправились к дому. Когда мы вошли в холл, то увидели Изабеллу, а рядом с ней какую-то женщину в изумительных соболях. Это была Джулия.

Она метнулась навстречу Дрэйку.

– Вот и я, – сказала она, – рада тебя видеть.

Дрэйк застыл как вкопанный.

– Я пробуду у тебя все Рождество. Не можем же мы встречать его врозь. Я прекрасно поняла, что ты имел в виду, когда сказал, что проведешь праздники дома.

– Привет, Джулия, – сказала я. – Я и представить себе не могла, что ты тоже здесь будешь.

– Ну, мы с Дрэйком понимаем друг друга. Он всячески намекал, что именно здесь собирается встречать Рождество, и я догадалась, для чего ему это нужно – он надеялся, что я приеду к нему. Дрэйк, дорогой, прости, что не смогла раньше. Вчера Хэрринггоны давали званый обед. Пришлось пойти, они так упрашивали. А так бы я приехала еще вчера.

– Нужно приготовить вам комнату, – сказала Изабелла.

– Как это любезно с вашей стороны.

– Вы привезли с собой свою горничную?

– Аннетт... да, она тоже здесь.

– Ей придется спать наверху, в мансарде. Там есть одна свободная комнатка.

– Прекрасно! Дрэйк, что же ты такой невнимательный? Почему ты не предупредил миссис Дентон, что я приеду?

– Я сам не ожидал.

– О, Дрэйк... когда ты сказал мне... мне казалось, это так ясно...

– Что ж, ты все равно уже здесь...

Изабел обо всем позаботится.

– Ну разве здесь не чудесно? Я обожаю этот дом. С такой необычный, оригинальный. А Касси тоже приехала?

Я кивнула.

– Как это приятно. Семьи должны собираться вместе... особенно на Рождество.

Радость моя тут же померкла. Джулия все испортила.

Рождество! Оно могло быть таким счастливым для всех нас! Как только сгустились сумерки, под окнами дома появились певцы с зажженными фонариками и пропели все самые известные рождественские гимны: «Однажды в царстве царя Давида», «Придите, правоверные», «Добрый король Венцеслав» и много других.

Кэти была в восторге и пела вместе с ними, а потом помогала обносить их горячим вином и мясными пирогами. В этот вечер она легла спать как обычно и вскоре уснула. Она уже чувствовала себя здесь как дома.

После ужина мы поднялись в галерею, где были зажжены огни.

– Мы всегда поднимаемся сюда в сочельник, – объяснила Изабел, – здесь мы жарим каштаны и пьем портвейн. Иногда чувствуешь необходимость следовать древним традициям, которые дошли до нас через столетия.

– Довольно жутковато, – поежилась Джулия. – Так и кажется, что вон тот пожилой джентльмен сейчас сойдет с картины и устроит нам хорошенькую взбучку.

– Да, у него суровый вид, – согласился Дрэйк. – Это великий прапрадедушка Вильям. Он был адмиралом. У нас в семье очень сильны морские традиции.

– А вы не боитесь, что они каким-нибудь образом выразят вам свое недовольство, что вы пошли против этих традиций? – спросила Касси.

– Все они давно лежат в могилах.

– Некоторые считают, что покойники иногда возвращаются, – сказала Касси.

– Даже если и так, я буду жить, как читаю нужным. Они в свое время поступали точно так же, – заявил Дрэйк.

– Интересно, почему привидения всегда появляются только в старинных особняках? – спросила я. – Мне никогда не приходилось слышать, чтобы привидение жило в Коттедже. Они живут только в больших домах.

Мертвые – мертвы, – сказала бабушка. – И как бы ни хотелось некоторым их оживить, это невозможно.

Я знала, что она думает о моей матери и Филиппе.

– Насколько я поняла, в этой галерее тоже водятся привидения, да? – спросила Касси, которую очень занимал этот предмет.

– Считается, что да, – ответил Дрэйк.

– С этим связана какая-нибудь история?