Так, за приятной беседой, прошел час. Кэти бегала и прыгала вокруг нас, время от времени оглядываюсь через плечо и одаривая нас улыбкой.

Я уже давно не чувствовала себя такой счастливой.

Дрэйк проводил нас до дома, Кэти шла между нами, держа нас за руки.

На прощанье он поблагодарил нас за приятную прогулку.

– Вы каждый день ходите в парк? – спросил он.

– Очень часто.

– Буду к вам приходить.

Он поклонился и улыбнулся Кэти.

– Надеюсь, я прощен за то, что родился всего лишь человеком.

– Какая я глупая, – засмущалась она, – мне следовало догадаться. Ведь утки не наносят визитов, правда?

– Правда. Они только крякают. – Он проиллюстрировал последние слова, издав негромкий звук, похожий на кряканье уток. Кэти была страшно довольна. Она тоже крякнула и, продолжая крякать, пошла в дом.

Я последовала за нею.

– К тебе заходил этот Дрэйк Одцрингэм, – сказала Касси.

– Знаю, он нашел нас в парке.

– Я сказала ему, что вы там и чтобы он искал вас где-нибудь у воды.

– Ну вот он и нашел нас.

– Очень приятный мужчина, – одобрила нового знакомого Кэти, – он крякает как настоящая утка... только он не утка, конечно... а всего лишь человек.

Касси сияла от радости.

– Хорошо, что он нашел вас, – сказала она, – он был так разочарован, когда вас не застал.

На следующий день мы встретились снова.

Фактически с этого дня мы постоянно виделись в парке.

Две недели спустя бабушка с графиней вернулись домой. На этот раз их пребывание во Франции продлилось дольше обычного. Я видела, что бабушка озабочена какими-то мыслями. Я слишком хорошо ее знала, к тому же она никогда не умела скрывать свои чувства, поэтому я поняла, что произошло что-то – уж не знаю, плохое или хорошее, но это что-то явно занимало все ее мысли.

Графиня, как обычно после этих поездок, была переполнена новыми идеями.

– Я нашла одно место, которое нам идеально подходит, – сказала она, – на улице Сент-Оноре... это, то что нам нужно. Здание небольшое, но весьма элегантное.

– Мы, кажется, уже решили, что не будем рисковать, – напомнила я ей.

– Знаю, – вздохнула она. – А жаль. Такой шанс бывает только раз в жизни. Видела бы ты его... прекрасная светлая мастерская... я уже представляю, как мы отделаем демонстрационный зал белым и золотым. Это было бы просто идеально.

– За исключением одной вещи, – упорно твердила я, – а именно: у нас нет денег, и мы с бабушкой не собираемся брать в долг.

Графиня мрачно покачала головой, но промолчала. Когда мы с бабушкой остались одни, я сказала:

– Ну давай. Расскажи мне, что произошло.

Она удивленно взглянула на меня.

– Я знаю, что-то произошло, – повторила я, – у тебя это на лице написано. Поэтому лучше расскажи мне сразу.

Несколько минут она молчала, потом проговорила:

– На меня вдруг что-то нашло. Я чувствовала, что должна туда съездить. Мне захотелось увидеть все еще раз. И я бросила графиню в Париже и поехала в Виллер-Мюр. Так вот оно что. Вот почему ты приехала такая задумчивая.

– Есть какая-то манящая тайна в том месте, где человек родился...

– Конечно. Но ведь тебе пришлось проделать туда неблизкий путь.

– Я сделала это.

– Ну и как тебе там?

– Многое осталось прежним. Мне показалось, что я вернулась на много лет назад. Я сходила на могилу твоей матери.

– Это было тяжело для тебя.

– Не так тяжело, как ты думаешь. Там растет розовый куст... кто-то посадил его. Я ожидала найти могилу заброшенной. Но за ней следят, и было приятно узнать об этом.

– И кто же за ней следит?

Она пожала плечами. Мне было непривычно видеть ее такой задумчивой и печальной.

– Может быть, тебе не стоило туда ездить?

– О нет... нет... – Она сменила тему. – Касси говорит, что к вам заходил этот мистер Олдрингэм.

– Да, я встречаю его время от времени в парке. Кэти совершенно освоилась с ним и очень ждет этих встреч... и он тоже.

– Мне он понравился.

– Да, я знаю.

Она улыбнулась.

– Я рада, что вы встречаетесь. Не можешь же ты вечно быть вдовой, – добавила она.

Теперь пришла очередь мне сменить тему.

– Кажется, графиня не сомневается, что когда-нибудь добьется своего.

– Никогда не соглашусь занимать деньги.

– Я тоже. Так что она напрасно тратит время, подыскивая магазин в Париже.

– Когда мы начинали, она поступила правильно, заставив нас потратить некоторые деньги для того, чтобы в будущем преуспеть.

– То было другое дело. Тогда мы были в отчаянии. А теперь уже крепко стоим на ногах. И я не хочу пройти через все это снова.

– Я согласилась бы на это только в одном-единственном случае, – сказала бабушка.

– В каком же?

– Если бы у нас были деньги. Например, какой-нибудь благодетель вложил бы их в наше дело.

– Это из области невозможного.

– Это маловероятно, но не абсолютно невозможно.

Она опять впала в задумчивость, и я спросила:

– Бабушка, о чем ты думаешь?

– Только о том, что идея купить этот магазинчик на улице Сент-Оноре меня ужасно соблазняет.

– Выкинь это из головы. У нас и здесь полно работы.

– Я не могла дождаться, когда снова смогу приступить к ней. – Она поцеловала меня. – Как хорошо дома.

Жизнь вернулась в свое обычное русло. Дрэйк часто приходил в парк, чтобы погулять со мной и Кэти, и я с радостью ждала этих встреч. Обычно он появлялся раньше и ждал нас. Кэти подбегала к нему и громко крякала, он отвечал ей тем же. Так они решили приветствовать друг друга. Эта шутка каждый раз веселила Кэти.

Потом она шла играть к своим друзьям, а мы разговаривали. Нам было что рассказать друг другу. Я чувствовала себя с ним совершенно свободно и не сомневалась, что он чувствует себя так же. Какое-то время он был вынужден проводить в Свэддингхэме.

– Как мне хотелось бы показать вам этот дом, – говорил он. – Он был построен еще при Елизавете. В начале пятнадцатого века это была гостиница, а потом его сделали частной резиденцией и расширили, так что часть его, безусловно, саксонская, а нижние этажи относятся ко временам Тюдоров. А поскольку к нему прилегает еще небольшой клочок земли, то я в некотором роде даже сквайр. Если когда-нибудь я потеряю свое место в парламенте, то посвящу себя делам поместья.

– А это отвечает вашим наклонностям? – спросила я. – Это стоит для меня на втором месте. – Он серьезно взглянул на меня. – Но иногда приходится мириться и со вторым местом.

– Да. Но, по крайней мере, у вас есть запасной вариант. Это тоже неплохо.

– Я все думаю: а не могли бы вы с Кэти приехать ко мне в Свэдцингхэм погостить?

– Заманчивая идея.

– Может быть, вы и ваша бабушка могли бы привезти ко мне Кэти.

– Не сомневаюсь, что это была бы замечательная поездка.

– Тогда, как только парламент распустят на каникулы, и поедем. Можно, конечно, и раньше, но лучше этого не делать: я не переживу, если меня не окажется в городе во время решения принципиальных вопросов.

– Будем ждать приглашения.

Затем я поведала ему о наших сомнениях.

– Мы с графиней такие разные. В ней энергия бьет ключом, и она очень азартна. Она считает, что мы должны расширяться и открыть магазин в Париже.

– А вы не согласны с этим? Вы меня удивляете.

– В общем, я тоже этого хочу... и даже очень, но я боюсь рисковать.

– Это такой большой риск?

– Не то слово. Нам придется снять магазин и, разумеется, в престижном районе, а за престижный район нужно и платить соответственно. Потом его нужно будет оборудовать и нанять штат сотрудников. Весь магазин должен быть выдержан в определенном стиле. Первое время мы будем не известны парижской публике, и доходы от магазина окажутся весьма и весьма скромными. Мы не можем себе этого позволить. Но графиня ничего не хочет слушать. Она говорит, что если мы не сделаем этого, то только навредим себе, потому что если мы хотим держаться в ранге преуспевающих предприятий, то просто обязаны открыть филиал в Париже. Мы с бабушкой понимаем, что она имеет в виду. И конечно, в случае удачи это было бы великолепно, но если нет, то мы будем разорены. Мы с бабушкой не хотим так сильно рисковать.

– Возможно, это мудрое решение.

– Не знаю. Графиня считает, что мы начисто лишены предприимчивости.

– Это лучше, чем быть банкротами.

– Я тоже так думаю.

– Так значит, вы стоите перед дилеммой.

– Не совсем. Мы с бабушкой не собираемся менять свое решение.

– И все-таки вам жаль отказываться от этой мысли.

– Да, жаль.

Мы так увлеклись разговором, что не заметили, когда к нам подошла Джулия. На ней был изящный костюм цвета ночного неба с соболиной отделкой и шляпа для верховой езды со страусовым пером. Этот костюм висел у нас в зале, но когда я увидела его на ней, то решила, что бабушка гений.

Джулия сделала удивленные глаза, но я сразу догадалась, что она притворяется, – было ясно как Божий день, что она пришла сюда с намерением отыскать нас. Должно быть, нас видел здесь кто-нибудь из ее знакомых, и возможно, наши встречи уже вызывали некоторый интерес. Будучи вдовой, да еще с ребенком, я могла более свободно общаться с мужчинами, чем молодая незамужняя девушка, но тот факт, что меня неоднократно видели на одном и том же месте с неженатым человеком, вполне мог вызвать некоторые предположения.

– О, какой сюрприз! Конечно... ты приходишь сюда с Кэти. Дети любят гулять в парке.

Она присела рядом с нами. Я сразу смокла, почувствовав, как невзрачно смотрится мое простое прогулочное платье на фоне ее великолепия.

– Люблю иногда прогуляться, – сказала она. – Ходить пешком вообще полезно. Здесь неподалеку меня ждет экипаж. А я думала, что ты в Свэддингхэме, Дрэйк.

– Через пару дней я действительно туда собираюсь.

– Конечно. Тебе надо создать нужное настроение перед выборами. Когда они будут?

– В недалеком будущем.

– Я приеду тебе помогать, – сказала Джулия.

– Ты очень добра.

– Все-таки интересная вещь – эта политика, – продолжала она. – Человек ходит, общается с людьми, целует их детей – и пожалуйста, полдела уже сделано.

– Это не так легко, как тебе кажется, – засмеялся Дрэйк. – Наши оппоненты тоже умеют восхищаться чужими детьми.

– Бедный Дрэйк! Как ему тяжело приходится, – сказала Джулия, кладя руку ему на плечо. – Он в самом деле замечательный.

– У тебя сложилось обо мне слишком высокое мнение.

– Тебя невозможно переоценить. Ты должен прийти ко мне завтра на обед.

– Спасибо за приглашение.

Она улыбнулась мне.

– Извини, что не приглашаю тебя, Ленор. Понимаешь, мужчин всегда не хватает, а приглашать женщину, да еще одинокую...

– О, конечно, я понимаю.

– Ты должна выйти замуж. Как ты считаешь, Дрэйк?

– Я думаю, это должна решать сама Ленор.

– Конечно, но ведь ей можно помочь.

Я посмотрела на часы и подозвала Кэти.

– Здравствуйте, тетя Джулия, – приветствовала родственницу подбежавшая девочка.

– Здравствуй, дорогая. – Джулия изобразила любящую тетю и поцеловала Кэти.

– Как ты хорошо пахнешь, – восхитилась Кэти.

– Правда, дорогая? Ты должна как-нибудь навестить меня, малышка.

– Когда? – спросила Кэти.

– Мы должны подождать конкретного приглашения, Кэти, – сказала я.

– Но ведь нас только что пригласили.

– Тетя Джулия потом скажет нам, на какой день она нас приглашает.

– Но ведь она сказала...

– Нам в самом деле пора идти, – прервала я дочь.

– Конечно, – сказала Джулия. – Мы вас извиним, правда, Дрэйк?

– Я провожу Ленор с Кэти домой. – Дрэйк поднялся с места.

Джулия надула губки, но тут же взяла себя в руки и весело сказала:

– Вот что я вам скажу. Мы поедем вместе в моем экипаже.

Я собралась отказаться, но Кэти закричала:

– О, да... пожалуйста!

И мы поехали домой в экипаже.

Джулия постаралась дать мне понять, что ей не нравятся наши встречи с Дрэйком. Я вспомнила, как сильно она была увлечена им когда-то, и догадалась, что она любит его до сих пор.

Я не была уверена в чувствах Дрэйка, но мне показалось, что ему не доставило удовольствия ее вторжение.

А Кэти была довольна. Всю дорогу до дома она болтала о лошадях и пела в такт цоканью копыт.

С этого дня мы часто встречали Джулию. Конечно, ей было известно время наших прогулок, и она находила нас где-нибудь возле Серпентина; если мы уходили в Сентджеймский парк, она знала, что мы будем кормить там уток.

– Я так люблю эти прогулки, – говорила она, – они очень полезны. И как приятно встретить знакомые лица, досидеть вместе и поболтать.

В разговоре она всегда брала инициативу в свои руки и умудрялась обсуждать только тех людей, которых я не знала, исключая таким образом меня из беседы.

Мне было интересно, как к этому относится Дрэйк. Его воспитание не позволяло ему выдать свои чувства, и я никак не могла догадаться, рад он видеть Джулию или нет. Он часто улыбался, слушая ее непоследовательные высказывания. Конечно, это очень по-женски, думала я, и он, возможно, находит это привлекательным.

Джулия нашла способ унижать меня, делая это под видом комплиментов.

– Ленор стала такой деловой женщиной. Я бы никогда не смогла быть такой. Наверное, это замечательно – полагаться только на себя, управляться с делами... совсем как мужчина. Нет, правда... Ленор совсем не нуждается в чьей-то опеке.

Сама не знаю, почему, но меня это задевало. Такими высказываниями она старалась подчеркнуть собственную беспомощность и женственность, столь привлекательные для противоположного пола.

Одним словом, наши прогулки были безнадежно испорчены. Я испытывала горькое разочарование и пыталась проанализировать свои чувства к Дрэйку. Мне было очень приятно бывать с ним, меня искренне интересовали все его дела, и я чувствовала, что с радостью разделила бы его заботы.

Он, в свою очередь, проявлял живой интерес к моим магазинам. Правда, графиня настаивала, чтобы я не употребляла слово «магазин». «Запомни: у нас – салон, а не Магазин», – говорила она. «Какая разница? – спрашивала я. «Разница огромная, – уверяла она, – сколько раз тебе повторять, что людям нужно внушать определенные Мысли. Магазин – это место, где стоит человек за прилавком и что-то там продает. А салон – это место, где художники оказывают вам честь, предлагая свои работы». «Я поняла, пусть будет салон», – сдалась я наконец.

Дрэйка очень позабавил мой пересказ этого разговора. Он любил слушать о том, как мы начинали. Его интересовало все, что я делала. Он любил играть с Кэти, и я видела, что она обожает его. Однажды мы вместе возвращались домой, держась за руки, Кэти между нами, и чувствовали себя очень уютно. В глазах встретившей нас графини я прочитала одобрение. «Вы так хорошо... смотрелись... вместе», – сказала она потом.

Что касается бабушки, то она никогда не умела скрывать свои чувства, и ее мнение можно было не спрашивать.

Теперь, когда у меня была Кэти, я понимала, как много значит для бабушки мое счастье. Ее подкосила смерть Филиппа; она так надеялась, что мы будем счастливы. Но я уже достаточно долго была одна, и теперь она начала строить планы насчет Дрэйка.

Я не могла не задумываться о том, что меня ждет. Наши постоянные встречи в парке, наша крепнущая дружба, то, как вспыхивали его глаза, когда он видел нас с Кэти, – все это говорило о том, что он, возможно, любит меня.

Он очень хотел, чтобы мы погостили в его поместье в Свэддингхэме, и мы решили, что поедем туда в первую неделю после роспуска парламента на каникулы.

А что чувствовала я сама? Я не могла забыть свой медовый месяц с Филиппом во Флоренции, и чем сильнее становилось мое чувство к Дрэйку, тем чаще я вспоминала те дни.

Я сильно повзрослела со времени своего замужества. Тогда я была простой и наивной девочкой и совсем не знала жизни. Во многом Филипп был так же неопытен, как я. Мы оба были детьми. Как долго могло это продолжаться? Этого узнать мне было не дано. Потом я стала матерью, и появился человек, счастье которого стало для меня дороже собственного. Я научилась зарабатывать, чтобы обеспечивать себя и своего ребенка, а хорошо знакомая с жизнью графиня научила меня разбираться в людях. Я больше не жила в идеальном мире, который окружал нас с Филиппом; теперь я знала, что в жизни есть много безобразного и отвратительного, и с этим приходилось мириться.

И вот я спрашивала себя: неужели со времени смерти Филиппа моя любовь к нему так ослабела? Не я ли говорила, что никогда не смогу полюбить другого?

Знала ли я Филиппа по-настоящему? И возможно ли, чтобы в его жизни и правда была какая-то мрачная тайна, ради сокрытия которой он готов был умереть? Неужели это возможно? Нет, я не могла в это поверить. Филипп был таким открытым, правдивым и искренним... и я тоже. Так почему же все так случилось? И если он не застрелился, то кто сделал это? И почему? Но в любом случае за всем этим скрывалась какая-то страшная тайна, неведомая мне.

Я любила Филиппа, но знала ли я его? С ним я впервые узнала, что такое любовь между мужчиной и женщиной. Наши отношения были нежными и романтичными. Но он умер. Возможно, пора перестать оплакивать его. Встречаясь с Дрэйком, я начала понимать, что не хочу больше жить как монахиня.

Когда я видела Дрэйка, идущего нам навстречу, все мое существо устремлялось к нему. Я пыталась посмотреть на него беспристрастно: просто высокий, хорошо одетый мужчина. В нем всегда было что-то мальчишеское, а последнее время это особенно бросалось в глаза. Я не могла им не восхищаться и чувствовала себя совершенно счастливой, когда сидела рядом с ним и он держал мою руку. Да, меня очень тянуло к нему: дни без него казались мне безрадостными и пустыми. Я с нетерпением ждала уик-энда, в который мы должны были поехать к нему в Свэддингхэм, и была не в состоянии скрыть это так же, как Кэти.

Наш салон посетила Джулия. Она всегда приезжала в собственном экипаже с услужливым кучером и таким же услужливым мальчиком для мелких поручений.

Меня страшили ее визиты, что с моей стороны было глупо: ведь она часто делала у нас покупки. По ее словам, она просто обожала новые наряды.

Она стала ужасной транжиркой и уже ничем не походила на ту Джулию, которую мы знали в детстве. Она и тогда была вспыльчивой и во всем потакала своим слабостям, но в те давние годы ей не хватало сокрушительной уверенности в себе, которой она в избытке обладала сейчас, став богатой вдовой.

Графиня всегда шумно приветствовала ее.

– Как я рада, что ты пришла. Мы только что говорили с мадам Клермонт, что винный – это твой цвет, я сказала, что прежде, чем этот бархат увидит кто-то еще, мы обязательно должны показать его Джулии.

Графиня потащила ее в демонстрационный зал, откуда раздались ее охи-ахи. Бархатное платье цвета бургундского вина едва сошлось на располневшей талии Джулии.

– Милое мое дитя, – графиня часто говорила тем тоном, который усвоила с Джулией в то время, когда готовила ее к выходу в свет, – ты должна умерить свой аппетит.

Джулия засмеялась, в компании графини она и впрямь чувствовала себя девочкой.

Графиня не сомневалась, что Джулия купит это платье, и она его действительно купила. Потом она разыскала меня.

– Чарльз собирается жениться, – сообщила она.

– О-о... неужели?

– Пора уже. Так называемый брак по расчету. Ты понимаешь, о чем я. До меня дошел слух, что дела у Сэланжеров идут уже не так хорошо, как раньше. Ты же знаешь, Чарльз не Филипп. Поэтому ему нужны деньги, и благодаря этому браку он их получит. Она немного старше и не красавица, но зато преподнесет ему себя на золотом блюде.

– Надеюсь, что у них сложится все хорошо.

– Она тоже получит свое... то есть мужа... а он будет продолжать жить в свое удовольствие, как всегда это делал. Я как-то сказала ему, что он безжалостный сердцеед. А он рассмеялся в ответ: «Рад, что ты заметила это, сестренка».

– Может быть, он теперь остепенится.

– Кто? Чарльз? Неужели ты в это веришь? Жаль, что не удалось выдать замуж Касси.

– Касси устраивает такая жизнь.

– Не исключено, что ты тоже получишь приглашение на свадьбу.

Я промолчала, и она продолжила:

– Ты, кажется, часто видишься с Дрэйком Олдрингэмом, да?

– Ты же знаешь: мы встречаемся в парке. Ты и сама часто с нами бываешь.

– А ты знаешь, Дрэйк – бывалый мужчина.

– Очень может быть.

– В некотором смысле он такой же, как Чарльз.

– Как Чарльз?

– Да, кое в чем все мужчины одинаковы...

Я смотрела на нее в немом изумлении.

– Я имею в виду их слабость к женскому полу. Я очень хорошо знаю его, а ты... несмотря на свою искушенность в бизнесе... в некоторых вопросах совершенно наивна.

– Я не понимаю, о чем ты.

Она засмеялась.

– Да неужели? Подумай как-нибудь на досуге о том, что я сказала. Дрэйк мне очень большой друг... очень близкий друг. По правде говоря... хотя, ладно, не стоит об этом. Как ты считаешь, этот винный бархат в самом деле мне идет? Я бы предпочла, чтобы графиня прекратила прохаживаться на счет моей талии. Некоторым полнота даже нравится. – Она выразительно посмотрела на меня. – Мне говорили, что это очень пикантно и женственно. Мужчинам не очень-то нравится, когда женщина похожа на жердь.

Продолжая насмешливо улыбаться, она оглядела мою фигуру, которую никак нельзя было назвать пышной. Бабушка все время сокрушалась, что я мало ем.

Я еле дождалась ее ухода, но и оставшись одна, продолжала прокручивать в голове сказанное ею.

Меня бесила мысль, что Джулия – моя соперница. Мало того, что она мешала нашим встречам в парке, ей еще понадобилось заявить, что он ее друг... близкий друг как она подчеркнула. Как это понимать? И о чем она предупреждала меня, сравнивая Дрэйка с Чарльзом?

Джулия ревновала, и я вспомнила ее злобные нападки на меня после того, как Дрэйк уехал из Шелкового дома подравшись из-за меня с Чарльзом.

После этого странного разговора с Джулией прошло несколько дней. Мы гуляли в парке, когда я заметила этого человека. Он сидел на соседней скамейке, и когда бы я ни взглянула на него, его глаза были устремлены в нашу сторону. Я пыталась вспомнить, не встречала ли его раньше.

Он был лет сорока, темноволосый, с легкой сединой на висках. Что-то в покрое его платья, во взгляде подсказало мне, что этот человек – не англичанин.

Джулия, как обычно, была с нами. Кэти играла с детьми; Дрэйк, который до прихода Джулии начал рассказывать мне что-то очень забавное, умолк и пристально смотрел на воду.

Я сидела и думала, что раз Джулии так неприятна моя дружба с Дрэйком и она постоянно преследует нас, мне лучше найти какой-нибудь предлог и перестать ходить сюда. Касси будет только счастлива, если я попрошу ее гулять с Кэти.

На следующий день я снова увидела этого человека. У меня уже не было сомнений, что он внимательно следит за мной. Я могла бы приписать это своему воображению, но Джулия тоже заметила.

– У Ленор появился обожатель, – воскликнула она.

– Что? – переспросил Дрэйк.

– Вон тот не очень молодой джентльмен. Он просто не сводит с нее глаз. Я и вчера его заметила. Ленор, У тебя появился тайный воздыхатель?

– Я понятия не имею, кто это, – сказала я.

– Да, он смотрит на тебя с явным восторгом.

– Какая чушь! Я уверена, что он думает о чем-то своем и даже не замечает нас.

– Нас, возможно, моя дорогая, но только не тебя. Мне захотелось уйти.

– Мы сегодня собирались вернуться домой пораньше, Кэти! – позвала я.

Кэти не хотелось отрываться от игры, но она была послушной девочкой и никогда не жаловалась.

– Мы уходим, – сказала я.

Дрэйк встал, чтобы идти вместе с нами.

– Оставайтесь, если вам еще не хочется уходить, – предложила я.

Джулия положила руку Дрэйку на плечо.

– Мы еще немного посидим, – сказала она, – а потом я хочу, чтобы ты вернулся ко мне на ланч. У меня будет очень немного народу. Я рассчитываю на тебя, Дрэйк.

Я больше не стала ждать и, схватив Кэти за руку, поспешила прочь.

– Посмотри на эту маленькую уточку, мама, – закричала Кэти. – Она чистит перышки. Мне кажется, она злится. Наверное, голодная. Ой, как жалко, что мы не взяли хлеб.

– Возьмем в следующий раз, – пообещала я.

– У тебя красное лицо, – сказала она. – Ты сердишься?

– Нет, конечно.

– На тетю Джулию?

– Нет.

– Тогда на Кря-Кря.

– Нет, милая, я вовсе не сержусь.

– Но у тебя сердитое лицо.

– Нет. Просто я тороплюсь. – Я услышала шаги позади себя и подумала, что это Дрэйк решил нас догнать, и оглянулась. Это был человек, который наблюдал за нами.

Мне стало не по себе. Похоже, у меня начали сдавать нервы. Конечно, он не может преследовать меня. Зачем это могло ему понадобиться?

Мы вышли из парка, пересекли улицу, завернули за угол. Я опять оглянулась. Он по-прежнему шел позади нас. Мы пошли дальше, а он перешел на другую сторону и продолжал медленно двигаться за нами.

Судя по всему, на следующий год должны были состояться досрочные перевыборы. Никто не сомневался, что Гладстон в свои восемьдесят два года наконец уйдет с политической сцены, так как находился уже не в том возрасте, в котором можно руководить страной.

Дрэйк был очень взбудоражен предстоящими выборами и считал, что у либералов прекрасные шансы на победу. Несмотря на преклонный возраст, Гладстон был весьма популярен среди населения. «Великий старик» и «Наш Вильям» – так называли его в народе. И Великий старик отказался сойти со сцены.

Дрэйк был теперь очень занят, и я почти не видела его. С наступлением холодов сидеть в парке стало невозможно, поэтому мы с Кэти гуляли по аллеям; Джулия тоже перестала появляться, так как знала, что Дрэйк сейчас работает с избирателями в Свэддингхэме.

Наш визит к нему в гости пришлось отложить, – но только на время, как заверил нас Дрэйк.

Осенью женился Чарльз. Я получила приглашение на свадьбу и хотела послать отказ, но Касси, естественно, не могла не пойти на свадьбу родного брата и упросила меня составить ей компанию. Поскольку его невеста заказывала у нас свое свадебное платье, была приглашена и графиня.

Они обвенчались с большой пышностью в церкви Святого того Георгия на Гановер-сквер, а затем был дан грандиозный прием в Кларидже. Чарльз казался очень довольным, его невеста – счастливой. Все присутствующие женщины не могли оторвать глаз от ее платья, и я видела, как в глазах нашей графини мелькают цифры – не в силах забыть о бизнесе, она уже подсчитывала в уме, сколько новых клиентов нам принесет эта свадьба.

Джулия тоже была там и чудесно выглядела. Она подошла к нам перекинуться словом.

– Теперь твоя очередь, – сказала она Касси.

– Я не собираюсь вставать ни в какую очередь, – резко ответила Касси.

– Если ты так цепляешься за свою девственность, никто не собирается у тебя ее отнимать, – успокоила ее Джулия.

– Я не хочу ничего менять в своей жизни.

– Ничто не приносит такого удовлетворения обоим сторонам, как удачный брак... такой, например, как сегодня.

– Надеюсь, они будут счастливы, – сказала я.

– Конечно, если постараются быть благоразумными. Она очень хотела найти себе мужа, а Чарльз отчаянно нуждался в деньгах. И то, что она оказалась мисс «Денежный мешок», решило все их проблемы.

Джулия засмеялась.

– Тебя шокируют мои слова. Как тебя легко смутить. – Она оглядела зал. – А Дрэйка здесь нет. Его не пригласили. Чарльза можно понять, тем более, что он никогда не забывает обиды. Я говорила ему, что нельзя быть таким мстительным, ведь прошло уже столько лет с тех пор, как они подрались.

– Я думаю, Дрэйк все равно не смог бы прийти, – сказала Касси, – у него слишком много дел перед выборами.

– Избиратели предпочитают, чтобы у их представителя в парламенте была жена, – сказала Джулия. – Это всем известно. Жена нужна каждому человеку, которому приходится много работать. – Она вызывающе посмотрела на меня. – Нужно будет напомнить ему об этом. Я знаю кое-кого, кто мог бы ему подойти в этом качестве. Эта женщина хорошо знает свет и у нее есть деньги, чтобы жить на широкую ногу... она вращается в обществе и очень неплохо смотрится... так что ему будет не стыдно с ней показаться.

Я промолчала.

– Он и сам скоро придет к этой мысли, – продолжила она. – В общем, можно сказать, что он уже подумывает об этом и... с моей помощью... полагаю, сделает правильный выбор.

– Ради его же блага я тоже надеюсь на это, – сказала я.

– Я говорю о женщине, которая могла бы ему помогать. Ты же знаешь, Дрэйк – очень здравомыслящий мужчина. Он не из тех, кто может влюбиться в горничную. Даже в любви он не потеряет рассудка.

– Это свидетельствует о незаурядном уме, – заметила я.

– О, Дрэйк – очень умный человек. Самое главное в жизни для него – карьера. Я бы не удивилась, узнав, что он мечтает пойти по стопам нашего дорогого старика Гладстона. О, не прямо сейчас, конечно. Великий Старик еще не сдался, и у Дрэйка впереди много работы. Но он будет зорко следить за ситуацией, чтобы не пропустить свой шанс. Вот увидишь. Он женится на женщине, которая знает толк в светских приемах... и если у нее к тому же есть деньги, то они вряд ли будут ему некстати.

– Мне ненавистна сама мысль, что мой друг может поддаться таким торгашеским рассуждениям.

– Ты неверно истолковала мои слова. Разве я сказала, что он корыстен? Я называю это мудростью. Посмотри на Дизраэли. Когда-то он был просто умным человеком. Затем женился на деньгах Мэри-Энн. Ему были нужны эти деньги. Если ты собираешься высоко подняться, как тот же Дизраэли, то, чтобы удержаться там, наверху, тебе понадобится мощная поддержка в виде денег. Кстати, эта счастливая парочка проведет свой медовый месяц во Флоренции. И почему это все ездят в свадебное путешествие в Италию?