- Тебе необходимо лечь в постель, Анжелет, - сказала она.
      Я не обратила внимания на ее слова. Мне нужно было знать, что произошло.
      Убитого перенесли в оружейную комнату, и теперь я сумела рассмотреть его лицо. Странно и пугающе выглядело оно. Жесткие вьющиеся волосы спадали на низкий лоб и покрывали нижнюю часть лица; на самом лице лежала какая-то печать зла, которую не смогла стереть даже смерть.
      Грейс увела миссис Черри, и с нами остались мистер Черри и Джессон. Я спросила:
      - Что это значит? Кто этот человек? Вы застрелили его, Черри?
      - Да. Я застрелил его. Вы слышали слова миссис Черри. Это правда. Это наш сын.
      - А откуда он взялся? - спросила Берсаба. - Почему он появился так неожиданно?
      - Он убежал, госпожа. Он и раньше убегал. Это было для нас тяжким испытанием. Он содержался в сумасшедшем доме... У него силы на двоих мужчин.., и он был опасен. Его нельзя было держать в доме, он тут все сокрушил бы. Никакого другого выхода не оставалось... Я знал, что сделаю это.., если он вернется.
      Берсаба овладела ситуацией. Она пошла на кухню и принесла что-то из шкафчика миссис Черри, налила это в бокал и дала ей выпить.
      - Вы должны держаться, - сказала она. - Все, что произошло, - к лучшему.
      - Для нас это было ужасным испытанием.., все эти годы.., мы ведь не знали, когда он вновь убежит.
      - Теперь уже ничего не поделаешь, - сказала Берсаба, - он умер. Завтра нужно вынести его из дома и похоронить. - Черри кивнул. - Джессон уложит вас в постель.
      - Я сделал это, чтобы спасти вас, госпожа. Я сделал это, чтобы спасти дом. Неизвестно, что бы он тут натворил. Он же сумасшедший. Взял бы да и спалил тут все. Мне пришлось это сделать. Я был вынужден, и миссис Черри должна это понять. Но все-таки он ее сын, и...
      Берсаба повернулась к Джессону.
      - Отведите Черри в его комнату, Джессон, - велела она, - и побудьте с ним и с миссис Черри. За сестрой я присмотрю сама.
      Она проводила меня в спальню и осталась со мной. Мы долго говорили.
      - Черри поступил правильно, - сказала Берсаба. - Сразу было видно, что этот урод - ненормальный.., даже когда он уже был мертв. Если бы он пробрался в дом, нам пришлось бы туго. Черри, наверное, знал, насколько он опасен.
      - Застрелить собственного сына... - начала я.
      - Он мертв, и это к лучшему.
      Детишки во время всех этих событий спали мирным сном, но ни один из взрослых в эту ночь не сомкнул глаз. Утром Черри и Джессон унесли тело и похоронили его на краю выгона, водрузив на могиле камень, на котором Черри высек надпись: "Джозеф Черри" и дату.
      Потом он поговорил с нами, гораздо более хладнокровно, чем накануне ночью. Берсаба усиленно старалась внушить ему мысль, что, принеся в жертву своего сына, он спас всех нас, иначе с нами могло произойти нечто ужасное. Как рассказал Черри, его сын родился ненормальным. С ранних лет проявлял склонность к насилию: мучил и убивал животных, а позже у него появилось желание делать то же самое с людьми. Пришлось отправить его в сумасшедший дом, заковать в цепи. Однажды ему уже удалось убежать, и какой-то инстинкт привел его к дому родителей. Так Джозеф Черри попал в Фар-Фламстед. В тот раз его присутствие обнаружили лишь после того, как он пробрался в дом. Его успели остановить в самый последний момент, когда он уже собирался устроить пожар. Тогда отец выстрелил ему в ногу. Что-то вроде этого он, видимо, хотел сделать и на этот раз, но выстрел поразил сумасшедшего в сердце.
      - Вы храбрый человек, Черри, - сказала Берсаба, - и я считаю, что все живущие в этом доме должны быть благодарны вам.
      Конечно, этот случай изменил всех наших домочадцев. До этого мы в тревоге ожидали нападения солдат, которые могли разрушить дом и убить нас. Теперь мы смотрели в лицо неменьшей опасности. И Берсаба и я содрогались при мысли о том, что могло бы случиться, ворвись этот безумец в комнату, где спали дети. Мы не знали как и благодарить мистера Черри.
      Миссис Черри целиком погрузилась в свое горе. Сплетя венок из листьев, она положила его на могилу сына. Я была рада тому, что она не обвиняет своего мужа, чего вполне можно было ожидать, так как она выглядела совершенно потерянной и сбитой с толку.
      У нее изменился даже цвет лица, на котором стала гораздо заметнее сеточка вен. Она почти все время молчала. Я подумала: "Как странно, что у людей есть секреты, о которых мы и не подозревали". Круглое розовое лицо миссис Черри, так подходящее к се имени, скрывало страшную тайну. Это заставило меня посмотреть на нее совсем по-иному.
      Шли недели, и жизнь возвращалась в обычную колею. Как и прежде, мы ожидали появления врага, но теперь мы знали: самые фанатичные солдаты парламентаристов не так страшны, как тот безумец, который легко мог проникнуть в дом, пока мы спали.
      Стоял ноябрь - месяц туманов и обнажившихся деревьев, зеленых ягод на плюще и кружевных паутинок на ветвях.
      Через три месяца должен был родиться мой малыш, и я не могла дождаться февраля с его капелью и первыми почками жасмина.
      Именно в ноябре у меня появилось ужасное предчувствие, что кто-то пытается меня убить.
      Временами я сама смеялась над своими фантазиями, и мне ни с кем не хотелось говорить об охватывающем меня страхе... Даже с Берсабой. Я пыталась убедить себя: известно, что у беременных женщин появляются разные причуды, они становятся мнительными, совершают странные поступки, воображают немыслимые вещи.
      Вот и у меня возникла нелепая убежденность в том, что за мной следят и меня преследуют. Когда я направлялась в наиболее уединенные места: в комнату Замка, в домашнюю церковь, куда нужно было идти по винтовой лестнице с крутыми ступеньками, - я ощущала опасность.
      - Поосторожней с этой лестницей, - предупредила меня Берсаба, - она опасна. Если ты здесь споткнешься, это может стать губительным для ребенка.
      Однажды в сумерках я спускалась по лестнице и вдруг почувствовала, что позади находится кто-то, наблюдающий за мной. Мне даже показалось, что я слышу его дыхание.
      Я тут же остановилась и спросила:
      - Кто там?
      Мне послышался вздох, а затем шелест одежды. Я поспешила вниз, не забывая о необходимости соблюдать осторожность, почти вбежала в спальню и улеглась на кровать, чтобы прийти в себя. В этот момент во мне зашевелился ребенок, и я положила руку на живот, словно желая увериться, что с ним все в порядке.
      Позже я попыталась разобраться в том, что случилось. Мне казалось, что я понимаю все происходящее со мной. Воспоминания о сумасшедшем, подбиравшемся к дому, истерзали мои нервы. Я просто не могла не думать об этом. Да и что мне оставалось, если миссис Черри была погружена в печаль, а бедняга Черри выглядел так, будто тяжесть греха давила ему на плечи! Мое воображение постоянно услужливо рисовало картины того, что могло бы стрястись. Скажем, я просыпаюсь и вижу, что он в моей комнате. Или: он пробирается в детскую и склоняется над невинными личиками малышей.
      В ушах раздавался голос мистера Черри: "Ему нравилось мучить и убивать животных.., а позже ему захотелось делать то же самое и с людьми".
      Я напоминала себе, что сумасшедший мертв.
      Но такое событие не могло не воздействовать на мои нервы, и ощущение того, что за мной следят, не исчезало. Я прекратила посещать комнату Замка, объясняя себе это тем, что туда нужно подниматься по лестнице, а я уже становлюсь неуклюжей. Но на самом деле все было не так. Просто там было уж слишком уединенно, и я боялась оставаться в одиночестве.
      И вот однажды ночью мне стало ясно, что я не ошибалась.
      Берсаба, как обычно, принесла мне молоко. Я отпила немного и заснула беспокойным неглубоким сном. Мне снилось, что кто-то входит в мою комнату, останавливается около кровати, бросает что-то в молоко и бесшумно выскальзывает из комнаты.
      Я в испуге проснулась, и тут у меня волосы встали дыбом, поскольку, едва открыв глаза, я увидела, что дверь медленно закрывается.
      Я громко закричала:
      - Кто там?
      Дверь захлопнулась. Я отчетливо слышала это. Встав с постели, я подошла к двери и открыла ее, но в коридоре никого не было.
      Я вернулась к кровати и взглянула на молоко. В него определенно что-то бросили, и это брошенное еще не до конца растворилось.
      Присев на край кровати, я подумала: "Кто-то пытается навредить мне. Это не игра моего воображения".
      Мне пришлось снова лечь в постель, подавив в себе желание сразу пойти к Берсабе. Я уже рассказывала ей о том, что со мной происходит, но она отнеслась к этому несерьезно. "Все дело в твоем состоянии, - утверждала она. - А нервной ты была всегда".
      Она сказала бы, что мне это приснилось.
      Я взяла кружку с молоком и понюхала его. Запаха не было. Некоторое время я рассматривала белую жидкость, а потом выплеснула ее в окно.
      В следующий раз, решила я, когда этот человек войдет в мою комнату, я буду бодрствовать и спрошу у того, кто трогает мое молоко: почему он хочет повредить мне и моему ребенку?
      ***
      Мне казалось, что я начала терять связь с Берсабой. Она была слишком занята собственными мыслями. Иногда она говорила о Ричарде; ее интересовали подробности наших отношений, а как раз эту тему мне не хотелось обсуждать с ней. Случалось так, что именно она не желала говорить о нем.
      У всех у нас были напряжены нервы. - Видно, война с нами что-то делает, сказала Мэг. - Никому не известно, когда тут по траве побегут солдаты. - Она тут же прихлопнула ладонью рот:
      - Ой, нет, госпожа. Этого не будет. Они не посмеют... Чтобы в дом генерала...
      Я поняла, что ей велели не волновать меня. Спалось мне по-прежнему плохо. Я больше ни разу не прикоснулась к молоку, стоявшему у моего изголовья, но не отказалась от него. Мне хотелось поймать того, кто, как я подозревала, что-то в него подмешивал. Я с тревогой думала, что если откажусь от молока, злоумышленник придумает что-нибудь другое. Конечно, я впустую тратила это молоко, но у нас были две коровы, которых доил Черри, так что пока с этим было все в порядке. Однако, мы знали, что в любой момент вся округа может быть опустошена и тогда мы останемся без пищи.
      Потом наступил период, когда мне удалось убедить себя в том, что вообще ничего особенного со мной не происходило. Я не видела закрывающихся дверей. Все это мне приснилось. Если я попытаюсь кому-нибудь рассказать об этом, он рассмеется и скажет, что мне надо подлечиться.
      Я стала думать о доме и странных вещах, происходящих здесь, и о том, что люди совсем иные, чем кажутся на первый взгляд. Особенно меня удивляла миссис Черри, такая кругленькая и веселая на вид, а на самом деле - мать опасного безумца, бежавшего из сумасшедшего дома, который явился в Фар-Фламстед и собирался поджечь его. Я узнала, что эта история началась более пятнадцати лет назад, и все это время супруги Черри жили в страхе, что он вырвется и натворит бед.
      Меня постоянно одолевали мысли об этом шкафе на кухне. Я недоумевала, почему Берсаба уклоняется от разговоров на эту тему. Почему он завешан одеждой, словно кто-то хочет его скрыть? Мне стало ясно, что я не перестану думать об этом, пока не осмотрю шкаф. Кроме того, я думала о сыне Черри и о том, что могло бы случиться, проникни он в дом. Было бы, наверное, неплохо в таком случае спрятать детей в шкафу. Я даже заговорила об этом с Берсабой, но она сразу же разволновалась, и я оборвала разговор.
      А почему бы мне не осмотреть кухню в собственном доме? Берсаба когда-то сама говорила об этом. Так почему бы мне это не сделать?
      День близился к концу. Я вернулась с непродолжительной прогулки вокруг дома. Теперь я не решалась заходить далеко, к тому же погода становилась все холодней: наступал декабрь, и скоро должен был выпасть снег. Проходя через холл, я обратила внимание, как тихо в доме, и заглянула на кухню. Там никого не было.
      Подчинившись внезапному порыву, я пересекла кухню и раздвинула одежду, закрывавшую дверь. Тяжелый ключ торчал в замочной скважине, и я повернула его. Внутри все было так же, как и в ту ночь, когда мы с Берсабой осматривали его. Я отвела одежду в сторону. Мне понадобилось напрячь все свои силы, чтобы сдвинуть засов. В лицо мне пахнуло холодным воздухом, и я вступила в помещение, которое своими размерами явно превышало встроенный шкаф. Здесь было темно, поэтому я вернулась в кухню, взяла свечу, зажгла ее и вошла в шкаф.
      Там был тщательно отделанный коридор со сводчатым потолком футов семи в высоту и выложенными камнем стенами. Я прошла по коридору, показавшемуся мне довольно длинным, и добралась до другой двери. Она тоже была закрыта на тяжелый засов.
      Я отодвинула его, и дверь распахнулась. Я оказалась в каком-то дворике и тут же поняла, где нахожусь, увидев наверху игрушечную башенку замка.
      Я была очень взволнована и испугана: ведь Ричард сказал, что мне нельзя приближаться к замку, потому что это опасно.
      Мне, конечно, не следовало оставаться здесь, но от растерянности я не могла двинуться с места. И тут раздался крик:
      - Кто здесь?
      Из замка вышел мужчина, высокий, очень широкоплечий, с бледным лицом, на котором так выделялось родимое пятно, что в первую очередь я обратила внимание именно на него. Что-то щелкнуло у меня в голове: я же видела его раньше! Это был Джон Земляника.
      - Вернитесь назад! - закричал он.
      - П-почему? - заикаясь, спросила я. Послышались странные звуки, и какое-то существо выбралось во двор. Это был человек, но что-то в нем было нелюдское. Его руки свисали до колен, и он двигался, шаркая ногами.., двигался ко мне. Это был и человек, и в то же время не человек. От ужаса я не могла пошевелиться. Мне мгновенно вспомнился тот сумасшедший на лужайке...
      Джон Земляника прыгнул в сторону этого существа, обхватил его руками и остановил.
      - Все в порядке, мальчик, - сказал он удивительно мягким голосом. - Все в порядке. Ничего, ничего, мой мальчик.
      Существо улыбнулось Джону, разжавшему объятия. Оно уже не казалось таким страшным.
      Джон Земляника махнул мне рукой, показывая, что я должна удалиться туда, откуда пришла, и я отступила в коридор и дрожащими руками задвинула засов. Свечу я уронила во дворе и теперь оказалась в темноте, но направление было мне известно, и, касаясь рукой каменной стены, я благополучно добралась до шкафа.
      Выбравшись наружу, я увидела миссис Черри, стоявшую с пепельно-бледным лицом.
      - Вы были в туннеле. Вы были в замке! - воскликнула она.
      - Да, - ответила я, - я уже знаю, кто там находится, и желаю получить объяснение.
      - Это генерал должен вам рассказать. С этими словами она села у стола и охватила голову руками. Просидев так несколько секунд, она встала и подошла ко мне.
      - В вашем положении это может пойти во вред.
      - Кто там живет? Кто этот.., мальчик.., или мужчина? Кто он такой?
      - Не мне вам это говорить, - неуверенно сказала она.
      - Но вы это знаете.
      - Ох, госпожа... Это наша тайна... Мы должны ее хранить. - Неожиданно ее глаза загорелись, и она сказала:
      - Нет, я больше не могу молчать. Да и что молчать, раз уж вы видели? Все эти годы мы за ним присматривали.., мы все, а особенно мы с Черри и Джон Земляника. Это его сын, генералов сын.
      - Нет! - воскликнула я. - Магдален.., родила вот это!..
      - Ну вот, - вздохнула миссис Черри. - Я все сказала. Никто не посмеет меня упрекнуть. Мне ничего другого не оставалось.., вы все равно увидели. Ну вот, вы уже и расстроились. Дайте-ка я отведу вас в комнату. Надо позвать вашу сестру.
      Да, мне было необходимо поговорить с Берсабой. Мне нужно было разделить с кем-нибудь эту ужасную тайну. Невозможно забыть это тупое лицо...
      Миссис Черри проводила меня в комнату.
      - Вы уж не пугайтесь, госпожа, - приговаривала она. - Ребенку это не на пользу. Тот-то, он вообще-то спокойный, но иногда на него находит. Неплохой он паренек. Играет себе. Джон Земляника хорошо с ним управляется. Он любит его, Джон то есть. Он думает, что из мальчика еще может со временем быть толк.
      - Приведите мою сестру, - попросила я.
      Она вышла.
      Прошло почти полчаса, а Берсаба так и не появилась. Затем раздался стук в дверь. Это вновь пришла миссис Черри. В руках у нее была кружка.
      - Я так за вас беспокоюсь, госпожа. Вам не следовало ходить туда. Я вам кое-что принесла. Это вас успокоит. Немножко вербены, а то вы вся дрожите, и очный цвет, чтобы вы повеселели, ну, и любимая моя травка двухпенсовик от ста болезней. Выпейте.
      - Я ничего сейчас не могу пить, миссис Черри. Оставьте это здесь.
      Усевшись, она сказала:
      - Миссис Лонгридж никак не найти. Она гуляет в саду с детьми. Что-то такое она говорила насчет того, чтобы насобирать остролиста и плюща на Рождество. Ох, госпожа, видеть вас не могу такой расстроенной.
      - А Джон Земляника всегда присматривал за этим.., ребенком?
      - Знаете, он чудаковатый человек. Он умеет договориться и с животными, и с ненормальными. Он всегда за мальчиком присматривал и был с ним добр. Генерал-то просто убивался из-за этого. Мы почти сразу все поняли, как только ребенок родился. А потом решили, что лучшее для него место - замок, и его туда поселили, а то генерал видеть его не мог. Ребенка-то он хотел, да и кто из мужчин не хочет, и, конечно, ломал голову, что же с ним такое, что от него вот этакое родилось.
      - Значит, он заточил его туда и видеть не хотел...
      - Он же знал, что с Земляникой мальчик не пропадет.
      - А в ту ночь, когда нас разбудил шум?
      - Это был мальчик. Дверь оставили открытой, и он прошел сюда. Да он просто хотел поиграть. Просто бросался горшками и кастрюлями, вроде как игра у него такая. Вообще-то Джон Земляника говорит, что он спокойный. Земляника говорит, что ему, может быть, когда-нибудь и будет лучше. У него сейчас уже нет припадков, как раньше. От остальных-то он, конечно, всегда будет отличаться.., но когда-нибудь, наверно, сможет жить в приличном доме как сын джентльмена.
      Она помолчала, а потом нахмурилась.
      - А он не говорил вам? Ну, той ночью, когда мальчик ворвался... Он тогда вам не сказал?
      - Он никогда не говорил мне о том, что у него есть сын.
      - Да, генерал принимал это близко к сердцу. Мы думаем, он и жениться-то второй раз не хотел оттого, что за себя боялся.., ну, что в нем есть какая-то порча. Бывало, запрется в библиотеке и просматривает бумаги, где про их семью... Мы это знали, потому что Джессон видел документы, когда убирал там. А потом генерал привез вас.., и вроде как у него другой сын должен был появиться. Но когда у вас случился выкидыш... - она умолкла.
      - Это оттого, что я перепугалась в комнате Замка. Вы все говорили, что мне это померещилось. Конечно же, я видела там свет и лицо.
      - Таков был приказ генерала, госпожа. Мы не решались пойти против него. Она подошла поближе и положила мне руку на плечо. - Надеюсь, вы не очень расстроились, госпожа. Как бы с вами ничего плохого не приключилось...
      - Я чувствую себя хорошо.
      - А то смотрите... Может, вы думаете... Может, вам теперь захотелось...
      - Что вы имеете в виду, миссис Черри?
      - Да я все думаю, может, вы захотите от него избавиться.
      Я в ужасе уставилась на нее.
      - Ох, простите меня, госпожа. Не стоило этого говорить. Но если у вас такой же родится...
      - Прекратите, миссис Черри. Прекратите.
      - Хорошо, госпожа. Выпейте это. Оно вас успокоит. Вы заснете, а когда выспитесь, все по-другому покажется. Начнете прикидывать, что к чему...
      - Я не хочу спать. Мне нужно подумать.
      - Да, вам нужно подумать. Есть способы... Если вы надумаете... Если почувствуете, что вам не под силу...
      - Миссис Черри, я не хочу об этом слышать. Уходите, пожалуйста.
      - Выпейте мой настой, госпожа. Я бы хотела видеть, что вы его выпили.
      - Нет. Позже. Не сейчас. Я не хочу спать. Я хочу как следует подумать...
      Она вышла, а я легла на кровать и невидящим взглядом уставилась в потолок.
      ***
      Вошла Берсаба. Я страшно обрадовалась ей.
      - Что такое случилось? - воскликнула она. Я рассказала ей о том, как прошла по туннелю в замок и увидела там сына Ричарда.
      - Он идиот, - закончила я, - в этом и состоит тайна замка. Вот почему нас туда не пускали.
      - Да, - сказала она.
      - Ты знала?
      - Знала.
      - Но откуда?
      - Мне рассказал Ричард.
      - Тебе рассказал, а мне нет?
      - Он боялся, что это расстроит тебя, и ты будешь бояться заводить детей.
      - Он был прав. Я...
      - Не думай об этом, - сказала она. - То, что родился один такой, как этот, вовсе не значит.., что и другие будут такими же.
      - Почему вообще рождаются подобные дети?
      - Что-то идет не так...
      - Но, может быть, дело в родителях?
      - А почему обязательно виноват Ричард? С таким же успехом порок мог таиться в его жене.
      - И все-таки он держал это в тайне. Так поступить со своим сыном!
      - Имеем ли мы право судить других? Разве он мог держать мальчика в этом доме? Он сделал все как можно лучше, поселил его в замке, построил вокруг стену и обеспечил ему уход. Что же еще?
      - Ты его защищаешь.
      - Я пытаюсь поставить себя на его место. За мальчиком ухаживали все эти годы.
      - Сейчас ему должно быть пятнадцать лет...
      - А зачем ты решила залезть в этот шкаф?
      - Просто я любопытна.
      - И поэтому постоянно говорила об этом.
      - Ты же отказалась идти со мной. Теперь я знаю почему: тебе и так все было известно.
      - Я не хотела, чтобы ты узнала об этом сейчас.., в этом положении.
      - Меня вот что больше всего беспокоит, Берсаба.., вдруг я и мой ребенок...
      - Выбрось это из головы. Это просто глупо.
      - Как я могу выбросить это из головы, если я ни о чем другом не в состоянии думать? Как бы ты себя чувствовала на моем месте? Я все вспоминаю об этом... мальчике. Перед глазами стоит его лицо. Я в ужасе, Берсаба. Если такое случится однажды...
      - С твоей стороны было глупостью лезть туда. Почему ты не сказала мне, что собираешься это сделать?
      - Супруги Черри хранили тайну. Ты только подумай: все в доме, кроме меня, об этом знали. Я единственная блуждала в потемках.
      - Держать тебя в неведении было необходимо.
      - Я - жена Ричарда.., самый близкий ему человек., и мне не сказали!
      - Пойми же, ты вынашиваешь ребенка. Разумнее всего было ничего тебе не говорить. Посмотри на себя... Посмотри, что с тобой стало. Ты рвешь и мечешь...
      - Миссис Черри намекнула.., что можно прервать...
      - Что?!
      - Она говорит, что еще и сейчас...
      - Ты сошла с ума, и миссис Черри тоже. Я с ней поговорю. Как у нее язык повернулся!
      - Я хозяйка этого дома, Берсаба, хотя иногда мне кажется, что ты считаешь хозяйкой себя. Она повернулась и вышла из комнаты.
      ***
      Я не могла уснуть. Ночь тянулась невыносимо долго. Я боялась заснуть, потому что знала, что мне приснится. Все страхи последних месяцев были просто ничто в сравнении с теми, которые преследовали меня сейчас. Я представляла, что у меня родился ребенок, и Ричард говорит: "Он.., или она.., должен отправиться в замок".
      Горячего молока в эту ночь у моей постели не было. А настой миссис Черри так и остался нетронутым. Я уже почти решилась выпить его, но знала, что тогда сразу же усну, а засыпать я боялась, потому что меня пугали ночные кошмары.
      Дверь комнаты стала очень медленно приоткрываться. Я почувствовала, как заколотилось мое сердце. Неужели пришел тот, кого я ждала?
      Вошла Берсаба и остановилась возле моей кровати.
      - Ты не спишь, Анжелет, - сказала она.
      - Могу ли я заснуть, если мне нужно столько сразу обдумать?
      - Все еще беспокоишься за ребенка?
      - А что бы ты чувствовала на моем месте?
      - Ты вбила себе в голову, что Ричард не может быть отцом нормального здорового ребенка.
      - Если бы ты видела этого.., это существо! Он мне напомнил того человека на лужайке.
      - Анжелет, в течение всего дня я размышляла, следует ли тебе рассказывать... Это может оказаться для тебя ударом, но я все же пришла к заключению, что это принесет меньше вреда, чем страх за судьбу ребенка. Сейчас для тебя самое важное.., важнее всего.., это ребенок. Верно, Анжел?
      - Конечно.
      - У Ричарда может быть здоровый ребенок. Он у него есть.
      - Я тебя не понимаю.
      - Арабелла - его дочь.
      Я продолжала лежать, ничего не понимая, потом медленно произнесла:
      - Арабелла. Твоя Арабелла. Она - дочь Ричарда!
      - Да, - вызывающе подтвердила Берсаба.
      - Ты и он...
      - Да, он и я. Ты когда-нибудь видела более прелестного ребенка? Я - нет. И никто не видел.
      - Ох, Берсаба, - воскликнула я, - ты и Ричард!
      - Ты его не любила, - сказала она упрямо, - не любила по-настоящему. Ты боялась его.
      - А ты, видимо, любила.
      - Да, я любила.
      - И ты вышла за Люка, чтобы никто не узнал, что ты ждешь ребенка от Ричарда. А Люк, что он думал?
      - Он все знал и помог мне.
      - Ты считаешь, что весь мир принадлежит тебе, Берсаба. Тебе всегда так казалось. Другие люди ничего для тебя не значат, да?
      - Сейчас для меня важнее всего ты, сестра. С тобой все будет в порядке, и ты родишь крепкого и здорового ребенка.
      - А когда вернется Ричард? - спросила я. - Что тогда?
      - Ты покажешь ему здорового ребенка.
      - Ты уже показала ему своего.
      - С этим покончено, Анжелет. Когда ты родишь и приедет Ричард, я вернусь домой, в Тристан Прайори.
      - Ричард тебя не отпустит. Он ведь любит тебя?
      - Он - человек, который будет любить свою жену и своих детей. Спокойной ночи.
      Она наклонилась и поцеловала меня.
      ***
      Я лежала, погруженная в раздумья. Любовники в этом доме.., и я. Почему же мне ничего не было известно? И тут я вспомнила, с какой настойчивостью Берсаба предлагала мне сонное снадобье: "Это поможет тебе уснуть". Мне припомнилась ее лицемерная улыбка. Они усыпляли меня на то время, которое проводили вместе.
      Почему же она пошла на это? Оттого ли, что я испытывала страх перед кроватью с пологом и не могла привыкнуть к этим взаимоотношениям? Берсаба воспользовалась ситуацией. В ней было то, чего не хватало мне. Я вспомнила, как глаза Бастиана неотрывно следовали за моей сестрой, как она была взбешена, когда Карлотта увела его. Потом, по словам Берсабы, Бастиан хотел на ней жениться, а она отказала ему. Затем она приехала сюда и очаровала Ричарда, а Люк так жаждал ее, что согласился признать себя отцом чужого ребенка.
      Ох, Берсаба, моя родная сестра! Что я о ней знала? Она была совсем чужой для меня.
      Внезапно мне в голову пришла ужасная мысль: она любила Ричарда, любила его так сильно, что смогла забыть о том, что я, считавшая ее близким и дорогим человеком, - его жена.
      Меня переполняли воспоминания. Я вновь оказалась в своей комнате в Пондерсби-холле, и рядом со мной стояла Анна. Что она сказала? Тогда это показалось мне странным: "Будет ошибкой думать, что в ней - сплошь хорошие черты... Если подвернется случай..."
      Что могла Анна знать о Берсабе? Однако, несомненно, что она хотела предостеречь меня от моей собственной сестры.
      Я представила, как кто-то кладет в мое молоко яд. Кто же давал мне молоко? Кто давал мне сонное снадобье, так что я совершенно спокойно спала, когда она отправлялась к моему мужу?
      Никогда в жизни мне не было так страшно. Неужели моя родная сестра так сильно возжелала моего мужа, что попыталась убить меня?
      Часть шестая
      БЕРСАБА
      В ТУННЕЛЕ
      Появление солдат я восприняла едва ли не с облегчением. Это случилось после Рождества. Я украсила дом плющом и падубом, в основном ради детей, чтобы они как-то ощутили праздник, но когда они укладывались в кроватки, дом погружался в уныние.
      Миссис Черри растеряла все свое добродушие. Когда бы я ни заходила в кухню, я заставала ее сидящей за столом и глядящей в пустоту. Черри почти не разговаривал, он тоже не мог избавиться от воспоминаний об убитом им сыне. На нем лежало такое тяжкое бремя вины, что это чувствовали все в доме.
      Грейс и Мэг пытались бодриться. Феб не могла забыть ферму Лонгриджей, где она была счастлива со своим мужем, и я догадывалась, что она, как впрочем и все мы, ждала, когда же все это кончится. Для меня же самым тяжелым испытанием были наши натянутые отношения с Анжелет. Она не могла простить мне того, что произошло между мною и ее мужем; я тоже не могла себе этого простить. Она с трудом переносила пребывание в одном помещении со мной и, разыскав где-то ключ, стала запираться в своей Синей комнате, что раньше даже невозможно было представить. Я боялась этого: вдруг ей ночью понадобится помощь?
      Я понимала, что она относится ко мне с подозрением и убеждена в том, что я хотела ее смерти, чтобы выйти замуж за Ричарда, когда он вернется.
      Я уверяла ее в том, что собираюсь в Тристан Прайори, и даже взялась за приготовления к отъезду.
      - Война не будет длиться вечно, - говорила я. - Что-нибудь вскоре произойдет.
      После этого печального Рождества и последовавшей за ним Двенадцатой ночи, которую мы не отмечали, Анжелет начала уединяться в своей комнате с Грейс.
      Я беспокоилась, понимая, что с ней далеко не все в порядке, и боялась, что все случившееся ей повредит. У меня даже мелькала идея пригласить сюда нашу мать, но это, конечно, было невозможно из-за событий, происходящих в стране.
      Беда разразилась в январе, за месяц до того, как Анжелет должна была родить. С севера дул холодный ветер, и пруды покрылись коркой льда. В такие дни не хотелось выходить из дому. В теплых комнатах топились камины, но в доме было неуютно. Грейс готовила комнату для роженицы, хотя впереди был еще целый месяц, а миссис Черри, покачивая головой, говорила, что опасается приближения этого дня.
      Я не мешала ей высказываться, пусть говорит что угодно, лишь бы этого не слышала Анжелет.
      Как-то раз Джессон отправился побродить по окрестностям и вскоре вернулся с новостью, что "круглоголовые" уже где-то поблизости. Они ограбили церковь, расположенную в пяти милях отсюда, изуродовав ее прекрасные орнаментальные украшения и вообще все, что, по их мнению, относилось к папизму.