- Что тут спорить, госпожа, с вами будет, конечно, легче, но я вам вот что скажу: эти военные джентльмены любят поесть, выпить, а потом начинают играть на столе в войну Я помню, как-то раз, уже поздно вечером, мы пошли прибираться после ужина, ну и глядим, из моего паштета из дичи соорудили то ли форт, то ли еще чего, а запеченная голова кабана - это вражеская кавалерия, если вам угодно. Ну, в общем, такое на столе устроили.., вы даже представить не можете.., а один накатал из хлеба шариков и начал ими бросаться. Это, говорит, пули и ядра.
      Я расхохоталась, живо представив эту картину.
      - Их профессия - война, миссис Черри, и они охраняют нашу страну от врагов.
      - В этом-то я не сомневаюсь, госпожа. Я просто что хочу сказать.., дай им добрый кусок говяжьего филе, баранью ногу, побольше разных паштетов, да ржанок, да куропаток, да зайца или павлина, да чем глотку промочить - они и довольны.
      - Ну, вы меня успокоили.
      - Да вы в случае чего положитесь на меня, госпожа.., и на Черри. Ну, и на остальных тоже.
      - Спасибо.
      - Мы должны быть здесь готовы к тому, что генерал может приехать в любое время. Будьте уверены, он постарается приехать обратно как можно скорей.., он же у нас молодожен.
      - Миссис Черри, - спросила я, - а вы давно здесь служите?
      - Я пришла еще до того, как генерал.., ну , до его первой женитьбы. Черри тогда ранили в ногу, а генерал очень любил его, а Черри уже был не годен для службы.., генерал и говорит: "Ну, поедем, будешь моим доверенным слугой, ответственным за все..." Да, так и сказал, а миссис Черри, говорит, будет домоуправительницей. Черри даже подпрыгнул, да и я тоже. Черри всегда уважал генерала.., тогда еще не генерала.., это он уже потом им стал.
      - Так вы здесь были, когда он женился в первый раз?
      - О да. Я помню день, когда он привез ее сюда. Мы тут на кухне говорили об этом.., вспоминали, когда вы приехали.., те из нас, кто тогда здесь был, конечно. Я и говорю: "Он в этот раз не ошибся". И Черри тоже согласился.
      - Ошибся?
      - Ой, я опять ляпнула не то. Черри всегда предупреждает, что я больно много болтаю. Ну, так должен же человек общаться. Раз уж вы меня спросили, госпожа, а я думаю, вам нужно знать, она уж больно хрупкая была, уж очень молодая.
      - Сколько ей было?
      - Семнадцать.., почти восемнадцать.
      - О! - сказала я.
      - Я понимаю, вы сами, госпожа, совсем молодая, но она выглядела еще моложе, вы меня понимаете. Она была из Хэрриотов. Много они о себе думают, эти Хэрриоты.., из лучших семей севера. Семьи эти были в фаворе, и на то были причины, я думаю. Ну, в общем, они поженились, а генерал.., только он тогда еще не был генералом.., привез ее сюда. В домашнем хозяйстве она ничего не понимала. Боялась своей собственной тени.
      - Она любила рукоделие.
      - Это верно, госпожа. Бывало, сядет в комнате Замка, возьмется за свой гобелен и работает себе, а иногда и поет. Голосок у нее был хороший.., да, очень хороший был голосок., но несильный. А еще она играла на спинете. Играет и поет, бывало. Послушать ее было приятно. Помню, она одну песню все пела...
      - Какую же, миссис Черри?
      - Да мы тут как-то пробовали вспомнить, потому что Грейс говорит, мол, она какая-то забавная, что ли.., то есть нет, не смешная, я не так сказала, а скорее чудная. Песня была про то, будто она лежит в своей могиле и просит, чтобы те, кого она обижала, не держали на нее за это зла. Последние слова там были:
      "Помните меня, но забудьте, что привело меня сюда", - в общем, очень странная песня.
      - Может быть, вы так думаете оттого, что она умерла такой молодой. , и так неожиданно?
      - Да нет, ожиданно. Она все время недомогала... Повитуха, миссис Джессон, вот как ее звали, она умерла через несколько лет, - так вот, она со мной говорила за несколько дней, что ее светлость вряд ли выживет.
      - Она была тяжело больна?
      - Ну, всякая женщина в первый раз боится немножко. Это обычно, а есть и такие, что умереть готовы ради ребенка. Так уж водится... Но уж как она боялась - так нельзя. Вот что я думаю.
      - Значит, и она и ребенок умерли.
      - Да, времечко было невеселое, я вам скажу. Генерал-то сразу же уехал, а дом стал как вымерший. И так было, наверное, с год или даже больше.
      - Как все это печально.
      - Ну, сейчас-то совсем другое дело. Вы-то сильная, здоровая молодая женщина, если вы позволите мне высказать такую вольность. Я уверена, когда настанет ваш черед...
      Она внимательно взглянула на меня, и впервые я заметила в ее глазах тревогу, что не вполне соотносилось с ее внешностью благодушной тетушки. Я предположила, что она хотела бы узнать, не беременна ли я. Такие женщины обожают детишек в доме.
      Я резко встала. Во-первых, мы достаточно наговорились, а во-вторых, мне вдруг пришло в голову, что Ричард отнесся бы к моей болтовне со слугами весьма неодобрительно.
      Я сказала:
      - Пока я здесь одна, нет необходимости готовить помногу, миссис Черри.
      - Конечно, госпожа. Вы просто говорите мне, чего хотите, и я все сделаю в лучшем виде.
      У меня всегда был повышенный интерес ко всему окружающему, и сейчас я много размышляла о жизни Ричарда с Магдален, гадая, разыгрывал ли он для нее битвы оловянных солдатиков и убеждал ли ее в необходимости сосредоточиться над шахматной доской.
      Я снисходительно улыбнулась. Пожалуй, жена, обыгрывающая его в шахматы, вряд ли устроила бы генерала. Или устроила бы? Я этого не знала. Я вообще многого в нем не понимала, но была этому даже рада, поскольку это обещало жизнь, не лишенную сюрпризов.
      К сожалению, понять меня было гораздо легче.
      Я решила взяться за гобелен. Вот сейчас мне особенно не хватало Берсабы. Рисунки на ткани для меня всегда наносила она, и, таким образом, законченная работа была плодом наших совместных усилий. Когда гости делали мне комплименты, восхищаясь искусностью отделки, я всегда обращала их внимание на рисунок, сообщая, что он сделан моей сестрой.
      Перебирая ткани, я обнаружила, что на одном из кусков уже нанесен рисунок. Выполнен он был прекрасно, и я решила, что Магдален была незаурядной художницей. На нем был изображен сад, на переднем плане - пруд с лилиями, который я сразу же узнала, вокруг него - живая изгородь, а дальше - густо переплетенные ветви деревьев, образующих аллею. Я внимательно изучила рисунок. Здесь можно было использовать просто чудесные цвета. А потом я заметила, что на заднем плане, за деревьями, просматриваются башни "Каприза", еще не окруженного высокой каменной стеной.
      Мне, конечно, следовало взяться за этот гобелен, поскольку проблема рисунка была уже решена и нашлись как раз такие шелковые нитки, какие были нужны. Я решила тут же засесть за работу, расположившись прямо в этой комнате, которая идеально подходила для таких занятий. Было совершенно понятно, почему Магдален выбрала именно ее: здесь было превосходное освещение.
      Я села, и меня сразу охватило странное чувство. Я чувствовала себя как дома, но в то же время была будто бы не одна.
      - Надеюсь, Магдален, - произнесла я вслух, - ты не обидишься за то, что я воспользуюсь твоей тканью.
      Звук моего голоса прозвучал неожиданно, и я рассмеялась над собой, но в то же время подумала, принимаясь за разборку ниток, что вроде бы услышала в ответ чей-то удовлетворенный шепот. Как мне нравилось работать с яркими цветами! Комната была залита солнечным светом, и я подумала: "А не сделать ли эту комнату своей?" Но Ричард, наверное, будет этим недоволен. Или мне только так кажется? Возможно, тогда он просто хотел продолжить экскурсию по дому и только поэтому не захотел здесь задерживаться.
      Некоторое время я была занята работой, а потом вдруг в комнате помрачнело. Я вскочила и подошла к окну. Темное облако заслонило собой солнце. Задул порывистый ветер, на небе появилось множество облаков.
      Я наблюдала за тем, как они проносятся по небу. Солнце почти совсем скрылось, и над башнями "Каприза" навис мрак. Настроение у меня резко изменилось, и мне показалось, что находиться в этой комнате опасно. Я осмотрелась. Теперь, в полумраке, все выглядело совсем по-другому. Моя работа лежала на столе, но вся домашняя уютность обстановки куда-то исчезла.
      Комната, казалось, предупреждала об опасности, и мне захотелось убежать из нее.
      Выходя, я представила себе голос Берсабы, подшучивавшей надо мной, когда я просыпалась после нечастых ночных кошмаров:
      - Слишком уж ты легко пугаешься, Анжелет. И чего ты все время боишься? Таким поведением ты временами способна напугать других.
      Я поспешила вниз, в комнату, которую мы разделяли с Ричардом. Там была Мэг, приводившая в порядок мою одежду.
      - Что-то рано стемнело, госпожа, - сказала она, - не иначе как быть грозе.
      Дни пролетали быстро. Прошли три недели, и прибыл посыльный с письмом от Ричарда, который сообщал, что он сейчас в центральных графствах, но вскоре, вероятно, отправится на север. Он предполагал, что будет отсутствовать еще шесть недель, и уверял меня в том, что поспешит вернуться ко мне, как только это станет возможным.
      В его устах такое высказывание звучало почти как признание в любви, и мне этого было вполне достаточно. Я знала, что его слово так же надежно, как он сам.
      За оставшееся время я собиралась досконально изучить все тонкости ведения домашнего хозяйства, чтобы удивить мужа. Пока никто нас не посещал. Я решила, что его друзья знают о том, что он в отъезде, и когда он вернется домой, все будет по-другому. После свадьбы они решили не беспокоить нас, имея все основания считать, что это соответствует нашим желаниям; а теперь они, наверное, ждут его возвращения.
      Я несколько раз побеседовала с миссис Черри и весьма близко познакомилась с Грейс и Мэг. В качестве своей личной горничной я выбрала Мэг, точнее говоря, я не выбирала ее, а просто она сама стала очень естественно выполнять эту обязанность. Я узнала, что Джессон тоже когда-то служил вместе с генералом, как и Черри, и что он привез с собой жену и обеих дочерей, устроив их прислугой в замке. Я, конечно, была рада их присутствию, поскольку без них и без миссис Черри меня в этом доме окружали бы лишь мужчины.
      Мэг была более разговорчива, чем Грейс. Младшая из сестер, тридцати семи лет, она с гордостью сообщила мне, что родилась в январе того года, когда наша великая королева Елизавета умерла. Таким образом, Грейс имела право утверждать, что ей удалось пожить в эту славную эпоху.
      Мэг помнила предыдущую хозяйку дома. - Очень она была простая и добрая, рассказывала она мне. - Сидит, бывало, в своей комнате с рукоделием точь-в-точь как вы. Забавно, что вам тоже нравится это занятие. Обычно я ее причесывала, хотя у нее не было этих завитых кудрей. Красивые у нее были волосы, а бледная она была, как лилия. Очень я любила слушать, как она играла на спинете, а уж если она при этом и пела, так это было просто чудо.
      - Она играла и пела для генерала?
      - О да, а когда здесь собирались гости, то и для них. Но она была какая-то печальная. А потом, конечно, вынашивала ребенка... - Мэг неожиданно запнулась.
      - Да, - сказала я, - как у нее тогда обстояли дела?
      - О, в это время я с ней нечасто бывала, - уклончиво ответила Мэг.
      - Но прическу-то ты ей делала?
      - Да.., но это совсем другое дело.
      - А.., генерал был очень расстроен случившимся?
      - Очень! Он тут же надолго уехал, а потом, должно быть, уже через год после кончины бедной госпожи начали строить эту стену...
      - Стену вокруг замка?
      - Она, конечно, немножко закрывает окрестности.
      - Насколько я понимаю, ее построили, потому что замок находится в опасном состоянии?
      - Это так, госпожа. Из нас никто и шагу туда не ступит. Я думаю, что однажды какая-нибудь башенка просто-напросто грохнется.
      - Его ведь можно сломать.
      - Ну, таким штукам лучше дать самим разрушиться, разве не так?
      - Но его можно снести без особого Труда, как мне кажется.
      - Это, конечно, так, но дело-то в том, что его строил этот старый предок, а он может рассердиться и начать здесь разгуливать в виде призрака. Конечно, намного хуже не станет. Здесь, я думаю, уже кто-то разгуливает.
      - С чего ты это взяла, Мэг?
      - Да ни с чего, госпожа, просто в таких местах это часто бывает.
      - Но ты сказала, что уже кто-то разгуливает. Ты сама это видела?
      Она заколебалась, и я заметила, как она крепко сжала губы, видимо, чтобы не выпустить из них запретные слова.
      Мне стало ясно, что с этим замком связана какая-то тайна и что кто-то, должно быть, Ричард, велел не пугать меня слухами об этом.
      ***
      Дни проходили теперь довольно спокойно. Я уделяла по несколько часов в день гобелену. Почувствовав, что мои пальцы тоскуют по работе над контурами замка, я бросила вышивать пруд и с удовольствием взялась за нитки из серой шерсти, которые как нельзя лучше подходили для стен замка. Кроме того, я понемножку занималась растущими в саду лекарственными травами, собирала их и из некоторых составляла настойки, а из других - лечебные отвары, как меня учила мать. Миссис Черри очень заинтересовалась всем этим и уверяла меня, что в лечебных травах "собаку съела". Недавно она вылечила Джессона от желудочных колик, вызванных, по ее убеждению, обжорством, а Мэг - от головных болей. Она была готова взять па вооружение и рецепты моей матери. "Учиться никогда не поздно", - заявила она.
      Я редко выезжала на верховые прогулки, поскольку в доме нашлось много разных занятий, а если выезжала, то только в пределах выгона - сюда я могла отправляться без сопровождающих.
      Пришли письма от матери и Берсабы. Письмо матери состояло, в основном, из советов по ведению домашнего хозяйства и завершалось признанием в том, что она очень по мне скучает. Письмо Берсабы было коротким, и я решила, что она все еще быстро утомляется. Внутренняя связь между нами, похоже, порвалась. Полагаю, что замужество изменило меня, и я чувствовала, что мир детства остался далеко позади и началась новая жизнь, хотя я постоянно думала о том, как чудесно было бы, если бы со мной здесь были мать и сестра.
      Я не сознавала, насколько сильны были мои связи с прошлым, насколько я была погружена в себя, и это несмотря на мои самые горячие усилия нравиться мужу, узнавать его, стремиться понять. Я решила выяснить все, что смогу, о его жизни до знакомства со мной, а одним из самых важных событий в его прошлом был, само собой разумеется, его первый брак.
      Работая с тканью, подготовленной Магдален, сидя в ее бывшей комнате, я чувствовала, что начинаю узнавать ее. Она была из семейства Хэрриотов - рода весьма известного.
      - Они всегда были близко к трону, - сказала мне миссис Черри. - У них было много дочерей - шестеро, и ведь для каждой надо найти мужа. Наша-то хозяйка была у них младшенькой. Такая была застенчивая.
      Бедняжка Магдален, которая так боялась предстоящих родов. Мне не следует ей в этом подражать - это я знала точно, ведь если у меня появится милый малыш, то я смогу вынести все что угодно. В конце концов, за радости жизни нужно бороться, а иногда даже страдать.
      Я с большим удовольствием проводила время на открытом воздухе. В теплые деньки я обычно брала с собой свое рукоделие и садилась в саду возле пруда. Это было довольно забавно - сидеть на том самом месте, которое изображаешь на гобелене. Кроме того, я любила просто прогуливаться.
      Мне нравилось следить за тем, как раскрываются в саду цветы, и я решила, что могла бы внести в устройство садового хозяйства некоторые изменения. Возможно, прежде чем обращаться к садовникам, мне следовало посоветоваться с Ричардом, но зато фантазировать мне никто не мешал.
      Я обнаружила, что очень часто невольно направляюсь к маленькому замку, но высокая стена не давала рассмотреть его вблизи. Впрочем, судя по виду, открывающемуся из комнаты Замка, здание было окружено густыми зарослями тиса, образующими небольшой лес.
      Я много думала о том, как выглядит замок изнутри. Я представляла маленькое караульное помещение, висящие на стенах доспехи, небольшую центральную башню в общем, замок Пейлинг в миниатюре.
      Тисы росли по обе стороны стены. Некоторые были еще совсем молодыми, вероятно, посаженными сразу после окончания строительства стены. Это был быстрорастущий вид, за несколько лет вырастающий от семечка до настоящего ветвистого дерева. Я решила, что эта порода была выбрана для посадки умышленно.
      Чем больше я обо всем этом размышляла, тем более странной казалась мне вся эта история. Конечно, пыталась я убедить себя, Ричард полностью поглощен своей военной карьерой. Он не хочет мириться с неудобствами, которые возникнут при разрушении маленького замка, - взять хотя бы присутствие большого числа рабочих, необходимых для выполнения такой объемной работы. Вот почему он не стал его трогать, а поскольку долгие годы здание стояло без присмотра, оно стало опасным. Но зачем нужно было строить вокруг него стену?
      Я просто не могла не думать об этом. Самым первым, что я увидела, выглянув в окно комнаты Замка, была эта постройка, а во время всех моих прогулок ноги сами несли меня в ту сторону.
      Однажды я прогуливалась среди деревьев, растущих у стены, и вдруг с тревогой ощутила чье-то присутствие неподалеку. Непонятно, почему это меня встревожило, ведь там вполне мог находиться любой из наших слуг. Но что им здесь делать? Впрочем, точно такой же вопрос они могли задать и мне. Я, предположим, ответила бы, что меня, разумеется, интересует все, касающееся моего нового дома и моего мужа, а его скупые объяснения по поводу этого таинственного замка не показались мне достаточно убедительными.
      Я прислушалась. Зашелестела ветка, как будто кто-то осторожно отодвинул ее, где-то покатился камешек, пробежал испуганный кролик или какой-то другой небольшой зверек, но главное - мое внутреннее чувство подсказывало, что кто-то наблюдает за мной. Возможно, некто, заметивший мои прежние прогулки здесь ; и встревоженный моим любопытством?
      Это я собиралась выяснить.
      Я быстро сделала несколько шагов, а затем остановилась, прислушиваясь.
      Да, несомненно, я услышала чьи-то поспешно удаляющиеся шаги.
      - Кто там? - спросила я.
      Ответа не было. И вдруг.., за деревьями показалось чье-то лицо. Оно мелькнуло и исчезло. Тот, кому принадлежало это лицо, прятался за деревом, и я успела увидеть его только на один миг.
      Во всяком случае, кто бы ни был обладателем этого лица, оно было не из тех, что легко забыть. Темные волосы, спадающие на лоб, густые черные брови, очень бледная кожа, просто необыкновенно бледная, и отчетливо заметная родинка на левой щеке.
      Это лицо меня ошеломило, тем более, что больше я ничего не видела, тело было скрыто за деревьями.
      - Кто вы? - воскликнула я.
      Но лицо исчезло, и несколько мгновений я просто стояла, слегка испуганная всем случившимся.
      Потом я прошла вперед, призывая незнакомца остановиться. Никакого ответа по-прежнему не было. Пройдя через заросли, я добралась до стены, окружавшей замок. Впервые я подошла к ней с этой стороны и увидела, что в стене есть дверь. Некоторое время я смотрела на нее, иногда оборачиваясь, поглядывая через плечо и, признаюсь, в любой момент ожидая появления призрака. Дверь в стене! Над ней находилась арка, позволявшая заметить место, так как стена здесь была так увита плющом, что дверь была скрыта почти полностью. Я раздвинула плющ и внимательно ее осмотрела. В двери была довольно большая замочная скважина, явно рассчитанная на большой ключ. Я плечом нажала на дверь и толкнула ее. Она была заперта.
      Все это казалось очень странным, и, стоя возле двери, я вдруг реально оценила ситуацию. Я почувствовала себя страшно одинокой, страшно далеко от Фар-Фламстеда. Я не могла забыть лицо, глядевшее из-за деревьев, странное выражение его глаз. Оно не было пугающим, ни в коем случае. Скорее наоборот, это существо само было испугано мною, и именно поэтому его глаза следили за мной.
      Но теперь я почувствовала непреодолимое желание выбраться отсюда. Я побежала и не останавливалась, пока не выбралась на открытое пространство.
      Я совсем запыхалась, и первой, кого я встретила, оказалась миссис Черри. Она как раз выходила из огорода с лечебными травами, неся в переднике только что собранные листья и стебли.
      - Ой, вы, кажется, чего-то испугались, госпожа.
      - Я... Я только что видела кого-то в зарослях.
      - В зарослях, госпожа?
      - Ну да, в тех, что вокруг стены.
      - О? - Ее круглые глазки тревожно посмотрели на меня. - Значит, кто-то забрался...
      - Это был человек с черными волосами и бровями, а на щеке у него родимое пятно.
      Несколько секунд она колебалась, опустив голову и нахмурив брови. А потом подняла лицо и улыбнулась.
      - Ой, да это, наверняка, Джон Земляника. Так он, значит, здесь? Ему же, мошеннику нельзя.
      - Джон Земляника? А кто это?
      - У него родимое пятно на щеке. В сезон, когда собирают землянику, это пятно становится совсем как земляничина. Его мамаша, была сама не своя до земляники, когда носила его, вот он таким и родился... Прямо на щеке, ни с кем его не спутаешь, если увидишь. Живет он тем, что лазает, куда ему не положено. Да, Джонни Землянику я знаю.
      - Я его окликнула, но он не отозвался. Убежал.
      - Он же знает, что не имеет права болтаться там в деревьях, вот в чем дело. Ну, вы понапрасну испугались. Джона Землянику бояться нечего.
      ***
      Сады и огороды я изучила вдоль и поперек и решила отправиться куда-нибудь подальше. Я знала, что мне не следует выезжать в одиночку дальше выгона, но пример Берсабы, довольно часто предпринимавшей самостоятельные прогулки, вдохновлял меня, и, решив, что ничего страшного в этом нет, в один прекрасный день я выехала из дому.
      В этот раз я избрала иной маршрут - не тот, которым мы обычно ездили с Ричардом, и проехала по красивым просекам около трех миль, добравшись до какой-то фермы. Дом был большим, солидно выглядящим - с каменными стенами, под черепичной крышей. Неподалеку от него были разбросаны небольшие домики, видимо, относившиеся к поместью.
      Я рассматривала все это с понятным интересом: как-никак владельцы фермы были нашими ближайшими соседями. В это время из дома вышла женщина, направилась к ограде, чтобы вылить воду, увидела меня и поздоровалась.
      Ее лицо показалось мне знакомым, а у нее, наверное, тоже родилось подобное ощущение. Подойдя поближе, она стала с интересом присматриваться ко мне.
      И тут я узнала ее. Это была Элла Лонгридж, сестра человека, которого Ричард хотел вызвать на дуэль.
      - О! Да мы уже встречались! - воскликнула она.
      - Вы - миссис Лонгридж, я полагаю.
      - А вы - новая хозяйка Фар-Фламстеда. Мы встречались с вами на балу...
      - Я это хорошо помню. Вы были там вместе с вашим братом, и тогда еще произошел неприятный инцидент.
      - Который, к счастью, благополучно разрешился, - сказала она. - А вы прогуливаетесь в одиночку?
      - Да. Мой муж уехал по делам службы, я устала сидеть дома, а брать с собой грума мне не захотелось.
      - Не хотите ли заглянуть к нам? Брата сейчас нет, но он тоже был бы рад оказать вам гостеприимство.
      - Это очень мило с вашей стороны. Я с удовольствием зайду.
      Спешившись, я привязала лошадь к коновязи, и мы ВОШЛИ В ДОМ.
      Мне сразу бросилась в глаза простота ее серого платья с белым воротником и таким же белым передником. Башмаки ее были грубыми, крепкими, а волосы гладко зачесаны назад.
      Мы оказались в просторной кухне, в одном конце которой пылал открытый очаг, а в другом стоял большой обеденный стол со скамьями по бокам и двумя большими креслами в торцах. На полках кухонного стола стояла оловянная посуда, а над очагом был подвешен на цепях большой черный котел, в котором варилось что-то, аппетитно пахнущее, да и вообще запах в кухне стоял соблазнительный.
      Я сказала, что удивлена тем, что мы оказались соседями.
      - В свое время наши семьи были очень дружны, - сказала Элла Лонгридж, а потом возникли определенные разногласия, и окончательный разрыв, которому вы были свидетельницей, произошел на балу. Раньше мой брат не столь открыто выражал свои взгляды по некоторым вопросам, а ваш муж не терпит никаких точек зрения, отличающихся от его собственной. Очень может быть, что ему не понравилось бы то, что вы сейчас здесь, но, в конце концов, почему бы двум женщинам не встретиться и не поболтать, не обращая внимания на все эти мужские затеи?
      Бросив вокруг взгляд, она сказала:
      - Вот видите, какой простой образ жизни мы здесь ведем. Мой брат сам управляет делами на ферме, но это не единственное его занятие. Он еще член парламента и пишет труды, посвященные политическим вопросам. Порой я боюсь его несдержанности, он никогда не считается с возможными последствиями своих слов.
      Элла Лонгридж не могла не вызывать симпатии, и мысль о том, что она моя ближайшая соседка, подняла мое настроение, поскольку в последнее время я все острее стала сознавать свое одиночество.
      Она прошла к очагу и достала оттуда пирожки - румяные и очень аппетитные на вид.
      - Мы отведаем их прямо с пылу с жару, а если вы не против, я угощу вас домашним элем.
      Она разлила эль из бочонка в оловянные кружки и поставила их на стол, затем выложила на блюдо горячие пирожки.
      - Не каждый день мне доводится принимать гостей, - сказала она.
      - Мы очень близкие соседи.
      - По прямой между нами не более полутора миль, а наша ферма почти граничит с землями Фар-Фламстеда.
      - А вы уже давно здесь живете? - спросила я, отхлебывая превосходный эль.
      - Всю жизнь. В Лондоне у нас есть резиденция, которой Люк пользовался, когда был членом парламента. Он надеется, что нынешнее положение дел изменится, и вместе с друзьями старается этому помочь. Но мы-то выросли на земле, всегда занимались выращиванием скота, и временами мне кажется, что ему бы лучше не вмешиваться в политику. Сейчас это может стать просто опасным.
      - Мы в Корнуолле были очень далеки от всего этого.
      - Люк считает, что буря, которая вскоре разразится, накроет всю страну, вплоть до самых дальних ее уголков.
      Я вздрогнула.
      - Я ненавижу конфликты. Моя мать говорит, что наша семья сильно пострадала от них в свое время.
      - Я думаю, что так можно сказать обо всех семьях. Но страна, по словам Люка, сейчас находится в состоянии, достойном сожаления. Слишком многие склонны наслаждаться тем, что они называют радостями жизни. Им следовало бы жить попроще.
      - Как вы, - подсказала я. - Пирожки очень хороши.
      - Почти все я готовлю сама. У нас в доме всего две служанки. Конечно, есть еще люди, работающие на ферме. Если вам интересно, я потом покажу все наше хозяйство. У нас есть пивоварня - там сварен и этот эль, есть маслодельня, лесопилка, скотные дворы, и кроме того, отдельная кухня, поскольку приходится кормить много народу.
      - Вы много трудитесь, миссис Лонгридж.
      - Я от работы получаю удовольствие, потому что это дело по мне.
      Она довольно подробно расспросила меня о нашей семье, о причинах, которые привели меня в Лондон, и о моем браке. Я была довольна тем, что у меня наконец нашелся собеседник.
      После того как мы хорошенько подкрепились, она показала мне дом. Мы поднялись по деревянной лестнице наверх, где находилось множество комнат, часть из них - проходные. Все комнаты были с тяжелыми дубовыми балками, небольшими окнами в свинцовых переплетах, очень чистенькие, хотя весьма скромно обставленные.
      Я сказала, что мне пора домой, что прислуга, наверное, обеспокоена моим долгим отсутствием, и мне надо вернуться хотя бы к обеду.
      Элла ответила, что не смеет меня задерживать, но если я захочу еще когда-нибудь заехать в гости, она будет очень рада. В здешней округе у нее почти нет друзей, так как политические взгляды Люка настроили большинство соседей против него.
      Я уже была готова забраться в седло, когда во двор въехал сам Люк Лонгридж. Увидев меня, он был изумлен и, как и его сестра, сразу же меня узнал.
      - Итак, сегодня у нас гостья, - сказал он, спешившись и поклонившись.
      - Это был незапланированный визит. Миссис Толуорти ездила верхом и решила взглянуть на ферму, а я, узнав ее, пригласила зайти в гости.
      - Очень рад видеть вас, - сказал Люк. Я сразу заметила, что он одет в очень простые темного цвета камзол и штаны, а его волосы Подстрижены очень коротко - совсем не по моде.
      - Я как раз собиралась уезжать, потому что мне не хочется, чтобы дома беспокоились.
      - Вы приехали сюда одна?
      - Да! Это ведь совсем близко, а брать с собой грума я не хотела.
      - А ваш муж?
      - Он уехал и вернется только через несколько недель.
      - Тогда позвольте проводить вас.
      Я не могла отказать ему в этом. Более того, он был мне интересен, и я считала, что должна быть любезной с ним, поскольку мне с самого начала казалось, что Ричард сам спровоцировал его на ссору во время бала.
      Он сел в седло, и мы отправились в путь.
      Я сказала, что и не подозревала о том, что мы - близкие соседи.
      - Мы всю жизнь соседи.
      Я решила, что не стоит делать вид, будто я не помню об их ссоре, и сказала:
      - Я очень рада, что вам не пришлось драться на дуэли с моим мужем.
      - Вызов был брошен им в горячке спора. Я и не собирался допускать кровопролитие по такому незначительному поводу. Мне кажется, что Толуорти позже тоже понял это и правильно оценил ситуацию.
      - Люди бывают пристрастны в вопросах, которые считают важными. Мой муж служит в королевской армии, и он, естественно, верен Его Величеству.
      - Это само собой разумеется. Другое дело, что страна может оказаться важнее, чем король.
      - Мне всегда казалось, что это одно и то же - король и страна.
      - Так должно быть. Я надеюсь, что генерал Толуорти не будет недоволен тем, что вы нас посетили.
      - Я в этом уверена.
      - Когда он вернется, вы должны сообщить ему, что моя сестра принимала вас, а я проводил вас домой.
      - Конечно, я ему расскажу.
      - Очень может быть, что он станет возражать против таких добрососедских отношений.