– Эту девочку забирают от нас – как я поняла, это связано с Военным министерством. Ну что ж, у нас освободилась кровать.

Услышав ее слова, я про себя рассмеялась. Скоро Лили оделась. Я взяла ее за руку, и вместе с ней пошла к выходу из палаты.

Джо помог нам сесть в карету.

Пока мы ехали домой, я не спускала с девочки глаз.

– Как ты себя чувствуешь? – то и дело беспокоилась я.

– Благодарю вас, мисс, гораздо лучше.

– А если бы ты продолжала оставаться в больнице, тебе вскоре стало бы хуже, – строго произнесла я.

Вот так Лили Крэддок вошла в мою жизнь, которая с этих пор начала круто меняться.

У меня появилось занятие – теперь каждое утро, проснувшись, я первым делом думала о том, что могу сделать для своей пациентки. В больнице, откуда я ее забрала, девочка выглядела сравнительно здоровой, но так казалось потому, что она лежала рядом с умирающими. Сейчас, когда Лили вверилась моим заботам, я обнаружила, что девочка очень хрупкая, явно недоедает, всего на свете боится и отчаянно пытается заработать хоть что-нибудь, чтобы свести концы с концами.

Отныне забота о ней заняла все мое время. Я придумывала для нее всевозможные вкусные блюда, ухаживала за ней как сиделка, старалась окружить вниманием и нежностью. Наблюдать, как постепенно меняется это существо, и знать, что все происходит благодаря моим усилиям, было очень приятно.

Однажды Лили сказала мне:

– Я думаю, мой добрый ангел бросил меня под колеса вашей кареты. До этого мне и в голову не приходило, что на свете есть люди вроде вас. Когда я думаю о том, что вы для меня сделали…

Я была глубоко тронута и тут же сказала себе: «Думаю, что сделала для тебя не больше того, что ты сделала для меня».

Я постепенно избавлялась от меланхолии и отчаяния, в котором пребывала все время после понесенной утраты. Конечно, мне никогда не забыть моих дорогих умерших близких, но сейчас я с радостью и удивлением обнаружила, что жизнь все еще представляет для меня какой-то интерес. Я почувствовала, что могу быть кому-то полезной.

Однажды Лили сказала мне:

– Мне всегда становится лучше после того, как вы коснетесь моего лба. В ваших руках есть какая-то сила, мисс Плейделл.

Я посмотрела на свои руки. У меня были длинные, тонкие пальцы. «Это руки художника», – сказал мне как-то один знакомый. Однако у меня не было ни таланта к рисованию, ни вообще каких-нибудь талантов, если, конечно, не считать таковым уход за больными.

Вид больных и сиделок, встреченных мной в больнице, долго преследовал меня как кошмар. Особенно меня поразили сиделки – грязные, неряшливо одетые. От них пахло джином. У меня не было никаких сомнений, что они пренебрегают своими обязанностями. Как это ужасно и как хорошо, что мне удалось забрать оттуда Лили!

Что касается меня, то я, как ни странно, стала есть больше – уход за девочкой пробудил мой аппетит. Для нее изобретались специальные питательные блюда. Джейн и Полли всем сердцем предались занятию, которые они сами называли так: «Поставить девочку на ноги». Меня иногда охватывало искушение – да-да, именно искушение! – тоже попробовать эти вкусности, и ничто не могло обрадовать Джейн и Полли больше, чем вид нас обеих, с аппетитом поглощавших приготовленную ими еду. Они и меня возвращали к жизни, а не только Лили Крэддок.

Временами на меня находило мрачное настроение. В такие минуты я вспоминала своего малыша. Я рисовала себе раздирающие душу картины – вот он плачет, зовет меня, задыхается, но меня нет рядом, а больше он никому не нужен… И вдруг появляется этот доктор, этот монстр, который решил поставить свои зловещие эксперименты на моем дорогом сыночке. Наверное, он знал, что данное им лекарство не спасет моего сына, но хотел посмотреть, какой эффект оно вызовет.

Почему-то пренебрежение, с которым в больнице относились к пациентам, в моем воображении странным образом ассоциировалось с этим доктором. Увиденные мною сиделки думали только о себе. Непригодные для другой работы, они нанялись в больницу. Но разве такой метод подходит для отбора персонала? Ведь сиделки, сестры милосердия, врачи – это самые гуманные профессии на земле. Тот, кто ступает на этот путь, должен полностью посвятить себя служению людям, отныне его святая обязанность – заботиться о больных, облегчать их страдания. Кроме того, они должны быть хорошо профессионально подготовлены. Женщины же в той больнице искали только легкой жизни, пищи и крова для себя.

А доктор… в каком-то смысле человеческая жизнь не значила ничего и для него. Ему хотелось только проверить на людях воздействие изобретенных им лекарств, и никакие моральные соображения его не останавливали.

Я вспомнила, что слышала о некой мадам де Бринвилье, жившей в семнадцатом веке. Эта злодейка часто убивала своих врагов, давая им яд. Но предварительно она испытывала яды на пациентах больниц – ей хотелось, во-первых, удостовериться в их эффекте, а во-вторых, убедиться, что следы преступления удастся скрыть. Очевидно, больницы, в которых она этим занималась, были похожи на ту, из которой я забрала Лили Крэддок. Легко представить, как преступница под видом некого ангела милосердия приходила к больным, чтобы ухаживать за ними, и при этом приносила яд, спрятанный в гостинцах. Дьявольский доктор – такой же преступник, только у него как у врача было больше возможностей практиковать свои смертоносные методы, чем у мадам де Бринвилье.

Меня сжигало горячее желание делать хоть что-нибудь. Я изменилась. У меня больше не было ощущения, что жизнь кончена, в ней появился смысл, я чувствовала себя так, как будто родилась заново, словно увидела божественное знамение. Мне рассказали нечто обо мне самой, и именно Лили Крэддок выразила это так ясно, что я наконец поняла, кто я на самом деле. Моя айя говорила мне: «Ты можешь лечить прикосновением. Это дар богов, посланный тебе, а боги не любят, когда их дарами пренебрегают».

Был ли у меня и в самом деле какой-то дар? Да, конечно – спасать человеческую жизнь. Я была глубоко потрясена, когда в больнице увидела страдания людей, но одновременно я ощущала и беспомощность. Что можно сделать для этих людей? Мой собственный ребенок умер из-за небрежности окружающих. Он был убит! Конечно, такое заявление было слишком смелым, но меня не покидала уверенность в том, что если бы доктора Каллибера позвали вовремя, он бы спас жизнь Джулиана. Вместо этого Обри привел к мальчику своего сатанинского приятеля, тот дал ребенку неизвестное лекарство и убил его.

Возможно, я была слишком пристрастной – ведь речь шла о моем дорогом, незабвенном сыночке, – но ничто не могло поколебать мою уверенность в том, что Джулиана можно было спасти, а они этого не сделали. Я найду этого врача; я встречусь с ним лицом к лицу и помешаю ему в его дьявольских экспериментах, которые приводят к смерти пациентов!

Итак, сделан огромный шаг вперед. У меня появилась цель в жизни. Со временем я стану сильной и смелой и пойму, какой дорогой должна идти, чтобы выполнить намеченное.

А пока я находила успокоение и даже получала удовольствие, ухаживая за Лили Крэддок и наблюдая, как к ней возвращается здоровье.

Она прожила у нас уже около двух недель и прекрасно выглядела, как вдруг впала в меланхолию, и дела пошли явно хуже.

Джейн и Полли догадались о причине ее состояния.

– Вы знаете, мисс Плейделл, девочка-то беспокоится.

– Но у нее нет для этого никаких оснований!

– Понимаете, ей становится все лучше и лучше. Мне кажется, ей нравилось болеть. Теперь же она думает: «А что будет со мной дальше?».

– Вы хотите сказать, что она беспокоится о своем будущем?

– Вот-вот.

– Понятно, – задумчиво сказала я.

Итак, пришла пора и мне поразмышлять о будущем Лили.

Мы знали, что она была швеей и с трудом зарабатывала себе на жизнь. Еще два года назад девочка жила в деревне. Семья была многочисленной. Настали тяжелые времена, и ей пришлось оставить родных и самой искать средства к существованию. Лили поступила в услужение, но такая работа не пришлась ей по душе. Тогда она приехала в Лондон, где, по ее представлениям, жили богачи, и, как ей казалось, она легко прокормит себя, обшивая их.

Нам было совершенно ясно, что ей это вряд ли удалось.

Я поделилась своими соображениями с Джейн и Полли.

– Я не очень богата, – объяснила я девушкам, – но отец оставил мне достаточное состояние, чтобы вести обеспеченную, хотя и не роскошную жизнь. Можно предложить Лили работать у меня. Она могла бы помогать вам… например, шить или ходить за покупками.

– Только не за покупками! – энергично запротестовала Джейн. – Она такая хрупкая, и понятия у нее деревенские. Лили все сделает не так. Пустить ее одну на рынок, да к тому же с хозяйскими деньгами! Да она там будет как тот мученик во рву львином! Только ведь Лили совсем не Даниил…

Я засмеялась.

– Ну, хорошо, тогда покупками по-прежнему будете заниматься вы. Но я могу платить Лили небольшое жалование, и она, по крайней мере, будет иметь кров и пищу.

– Мисс, вы все-таки такая же, как ваш отец, – сказала Полли. – Не тревожьтесь. Мы уже давно подумывали о том, чтобы как-то помочь девочке.

Когда я рассказала Лили о наших планах, она очень обрадовалась. С этой минуты в ней произошла перемена – бесследно исчезли нервозность и меланхолия, в которые она была погружена с тех пор, как начала выздоравливать.

«Это почти счастье», – думала я иногда.

Часто мы коротали вечера вместе, и постепенно я узнала о том, как они жили до того, как попали ко мне. У Джейн и Полли было трудное детство. Когда их пьяница-отец, настоящее чудовище, вваливался в дом, это было для них сигналом начала жутких скандалов.

– Он жутко избивал маму, – рассказывала Джейн. – С ревом врывался в дом, тут-то все и начиналось. Обычно мы с Пол прятались под лестницей, но однажды, когда он особенно рассвирепел, набрались смелости и вышли, чтобы заступиться за маму. Ну и тогда он обрушился на нас… Он ведь однажды сломал тебе руку, помнишь Пол?

– Да, эта рука с тех пор так и не пришла в норму, с грустью отозвалась Полли. – А уж если надвигается дождь – будьте покойны, болит так, что света белого не видишь.

– Мне кажется, в один прекрасный день мы расправились бы с ним, если бы он не упал с лестницы и не расправился с собой сам еще до того, как мы подросли.

– Какая жуткая история! – воскликнула я. – Я рада, что пьянство и падение с лестницы убили его, и вам не пришлось осуществлять ваш план.

– Я бы точно сделала это! – отозвалась Джейн. Ее глаза пылали гневом. – Есть такие люди, которым не место на земле.

Я на минутку прикрыла глаза и отчетливо увидела «дьявольского доктора». Вот он как живой стоит передо мной, с рогами и копытами… Да, Джейн права, таким людям не место на земле.

– А потом он умер, и мы зажили хорошо, – продолжила этот грустный рассказ Полли. – Мама нанималась мыть лестницы, а мы уже подросли и могли сами и сбегать отнести заказы, и сделать уборку. Иногда бывало голодно, но мы не обращали на это внимания – главное, мы избавились от отца. А потом мама умерла, и мы остались совсем одни… А пока она болела, мы ухаживали за ней, правда, Джейн? Мне кажется, это отец свел ее в могилу. Она прожила очень тяжелую жизнь. Да и нам он отравил все детство, скажи, Джейн?

Джейн подтвердила, что это так и есть. – Вот так всегда, – пустилась она в философствования, – вы выходите за них замуж – ну, как наша мамочка вышла за отца. Наверное, тогда он был нормальный человек, иначе как, скажите на милость, он бы уговорил ее на это?.. Она ведь не дурочка. А уж после свадьбы они предстают во всей красе. По крайней мере, некоторые из них.

Полли бросила на сестру предостерегающий взгляд, который мне удалось перехватить. Я поняла, что она имела в виду. Мой брак ведь тоже нельзя было назвать счастливым, и я тоже с трудом спаслась.

Слушая наши разговоры, постепенно оттаяла и разоткровенничалась и Лили. Она начинала ощущать себя членом нашего тесного кружка.

– Нас было десять человек детей, – поведала она. – Я шестая. Мне поручали смотреть за маленькими. Во время уборки мы ходили собирать колоски, лазили за фруктами и подбирали картошку. Но когда я подросла, надо было как-то зарабатывать на жизнь, и я поступила в услужение.

– Тебе там не понравилось? – спросила я.

– Сначала все было хорошо. А потом откуда-то вернулся их сын… Он часто разговаривал со мной на лестнице, а иногда заходил на кухню, когда я оставалась там одна. Вначале он мне даже нравился. Но однажды он вызвал меня звонком к себе в спальню, и тут… Я испугалась до полусмерти. Я совершенно не знала, что мне делать. Мне хотелось убежать, но куда?.. В один прекрасный день вошла хозяйка, увидела нас вместе и тут же отослала меня домой. Это было так ужасно!.. Меня выставили за дверь с вещами. Никто не поверил, что я ни в чем не виновата.

– Ох уж эти мужчины! – в сердцах сказала Джейн. – Все они одинаковы. От них одно горе.

– Их надо изжарить, разрезать на куски и скормить ослам, – предложила свой метод Полли.

– И тогда я приехала в Лондон. В нашей деревне жила одна девочка, которая сходила по Лондону с ума. Она говорила, что улицы здесь вымощены золотом. Вам нужно только нагнуться, подобрать его – и вы разбогатеете. Мы решили бежать вместе. Забрались в телегу, направлявшуюся в Лондон. Когда приехали, пошли в гостиницу. Нам обещали постель, если мы будем работать у них. Там мы прожили три дня. У одной леди, которая жила в той же гостинице, порвалось платье. Я его зашила очень аккуратно. Она щедро мне заплатила и посоветовала зарабатывать на жизнь шитьем. Так я и решила сделать.

Нашла себе комнату, больше похожую не на жилье, а на шкаф, и начала обходить портняжные мастерские в поисках работы. Портные поручали мне шить рубашки, обметывать петли на мужских пальто и жилетах, пришивать к ним пуговицы. Такая работа нравилась мне больше, чем уборка в гостинице, но приходилось сидеть за шитьем целый день, чтобы хоть что-нибудь заработать. И потом, вся эта одежда была такой тяжелой. Моя подруга куда-то подевалась. Я даже не знаю, что с нею стало. Она была очень хорошенькой, мужчины обращали на нее внимание. Как-то она сказала мне, что на жизнь можно заработать гораздо более легким способом. Мне кажется, я понимаю, что она имела в виду.

– А что ты делала в тот день, когда мы наехали на тебя? – спросила я.

– Я не разбирала, куда иду. Я была так расстроена… В тот момент я только что вышла от портного, куда относила целую кучу жилетов. Я провела над ними всю ночь – нужно было сделать петли и пришить пуговицы. Я очень спешила выполнить этот заказ, потому что на следующий день мне обещали заплатить. Эта мастерская была просто жуткая – грязная, темная. Того человека я уже видела раньше, но тогда он не дал мне денег. Мне не понравился его вид – глазки масленые, весь зарос бородой, а сам такой толстый… Он сказал мне: «Привет, Златовласка! Я думаю, тебе нужны денежки». Это был большой заказ. Я ответила: «Да, сэр. Здесь дюжина». И тут толстяк сказал: «Но сначала ты должна меня поцеловать». Я очень испугалась. Это напомнило мне о моей первой работе, когда я была служанкой. Я закричала: «Нет!», а он страшно рассердился, бросил жилеты на прилавок и начал отрывать пуговицы. «Пожалуйста, не надо», – взмолилась я. «Уходи отсюда сейчас же, – грубо бросил он мне. – За такую работу мы не платим». «Но вы сами оторвали пуговицы! – закричала я. – Ведь это вы сделали, и вы это знаете». «Убирайся отсюда, потаскушка, – взревел портной, – а не то я вызову полицию!» Я жутко перепугалась и выбежала из мастерской. В таком ужасном состоянии я не разбирала, куда иду и что со мной… Вот так очутилась под колесами вашей кареты.

Пока я слушала рассказ Лили, меня переполнял гнев. Бедное дитя, сколько она выстрадала! Неудивительно, что теперь она боится всего на свете.

Я взглянула на Джейн и Полли и поняла, что девушки чувствуют то же самое.

– Обещаю тебе, Лили, что больше ничего подобного с тобой не случится, – мягко сказала я.

Она схватила мою руку и поцеловала, при этом глядя на меня с обожанием. «Надо что-то делать», – подумала я. Если бы только знать, что именно!.. Но я обязательно найду решение. Сама судьба послала мне эту девочку – благодаря ей я снова возродилась к жизни. У меня есть долг, который я непременно выполню. Он состоит в том, чтобы помогать людям, попавшим в беду, как Лили Крэддок.

На земле хватает плохих людей. Мужчины и женщины эксплуатируют себе подобных, но чаще всего мужчины пользуются женщинами в своих собственных целях. Я отчетливо представляла себе молодого человека, который соблазнил Лили, и этого жуткого мужлана в портняжной мастерской. А высшим воплощением их всех был тот доктор – «дьявольский доктор», как я называла его про себя, – который способствовал нравственному падению моего мужа и равнодушно позволил умереть моему сыну.

Теперь я понимала, в чем состоит мой долг. Я разыщу этого доктора и разоблачу его перед всем миром. Его ужасные злодеяния не останутся безнаказанными.

Итак, у меня появилась жизненная цель, а значит, и желание жить. Как мне не хватало этого в последнее время!..

Лили с легкостью вошла в наш круг. Она просмотрела содержимое всех шкафов, зашила и заштопала все, что требовало починки, нашла несколько простыней, которые мы уже собирались выбросить, и с негодованием объявила, что их еще можно использовать, если зашить. Девочка все время находила для себя работу, преисполнившись желания быть как можно более полезной. Она не подсчитывала, сколько сделала для меня. Но Джейн и Полли стояли на страже ее интересов. Они всячески опекали Лили, видя в ней беспомощную деревенскую девочку, которая не имела счастья, как они, вырасти в большом городе.

Мне Лили сшила платье из изумрудно-зеленого бархата. Материал попался ей на глаза в одном из магазинов, и она уговорила меня купить его.

– При ваших рыжеватых волосах и зеленых глазах, мисс Плейделл… Это именно то, что вам нужно! Вы даже не представляете, какое платье я для вас сделаю… И она мечтательно вздохнула.

Я купила материю, чтобы доставить девочке удовольствие. Но оказалось, несмотря на пережитые страдания, я не перестала еще интересоваться нарядами.

Однажды, когда я вернулась домой после небольшой поездки по магазинам, мне сообщили, что в гостиной меня ждут леди и джентльмен. Они приехали десять минут назад и решили подождать, так как Джейн предупредила их, что я скоро должна вернуться.

– Их зовут мистер и миссис Сент-Клер, – объявила мне Джейн.

Я была очень удивлена.

Войдя в гостиную, я увидела Амелию и мужчину, которого сразу узнала. Она подбежала ко мне и обняла. Выглядела она моложе, чем была в момент нашего расставания.

– Ах, Сусанна, – воскликнула Амелия, – как я рада тебя видеть! У меня для тебя новости.

Она протянула руку Джеку Сент-Клеру.

– Вы… поженились?

Амелия кивнула.

– Я очень рада за вас!

– Мы так долго были друзьями, а теперь решили, что больше нечего ждать.

– Я догадывалась об этом, – сказала я. – Твои письма навели меня на эту мысль.

Я поздравила их обоих. Я действительно была очень рада. Амелию я всегда любила, и, по моим представлениям, она принадлежала к тому сорту женщин, которым обязательно нужен муж. Я надеялась, что у нее еще будут дети, и прежние неудачи не повторятся. Но думать о детях было так тяжело… Когда во время прогулок я наблюдала за детьми в парке, горе охватывало меня с новой силой – горе, смешанное с жаждой мести.

Я спросила, не хотят ли они чего-нибудь выпить – кофе, чаю или вина.

– Не сейчас, спасибо, – ответила Амелия. – Я просто заехала сказать тебе, что мы в Лондоне.

– Вы надолго приехали?

– Всего на неделю. Мы остановились у моих родителей.

– А они довольны вашей женитьбой?

– Да, просто в восторге. Мне бы хотелось как-нибудь заехать к тебе поболтать, как много нужно рассказать тебе!.. Можно, я приеду завтра? У Джека дела в городе.

– Ну, разумеется!

Итак, мы договорились о встрече, и на следующий день Амелия приехала ко мне, и мы выпили вместе чаю.

Когда после чаю мы уселись в моей комнате одни, она сказала:

– Надеюсь, ты не сердишься на меня за то, что я приехала без предупреждения. Я знаю, что ты хотела бы порвать с прошлым, но надеюсь, что не отношусь к тому, с чем бы ты хотела порвать.

– Да, конечно.

– Я знаю, что ты опять живешь под девичьей фамилией. И Джек знает об этом и он прекрасно тебя понял. Я постараюсь называть тебя только «мисс Плейделл»

– И «Анна». Это вторая часть моего имени. Я хочу почувствовать себя совершенно другим человеком.

– Хорошо, я запомню. Наверно, надо было предостеречь тебя до того, как ты вышла замуж за Обри, но Стивен надеялся, что ты сможешь спасти его. Он ведь очень любил своего младшего брата и очень хотел, чтобы вы поженились, особенно после того как познакомился с тобой. Стивен считал, что ты сильна духом и энергична. Но я знала, что ты вскоре обо всем догадаешься.

– А ты тоже думаешь, как и Стивен, что в моих силах было сделать хоть что-то?

Она пожала плечами.

– Наверное, какая-то вероятность этого существовала. Но я понимала, что после смерти Джулиана ты не сможешь там остаться.

Я некоторое время не отвечала, не в силах справиться с нахлынувшими на меня чувствами, как всегда, когда разговор касался моего дорогого малыша.

– Ты понимаешь, – начала я, запинаясь, – оставить совершенно здорового ребенка, приехать и найти его… в гробу.

– Да, дорогая, я знаю.

Конечно, она прекрасно понимала меня – ведь Амелии несколько раз приходилось терять еще не родившихся детей.

– Видишь ли, Обри начал принимать наркотики еще в молодости. Он прочел все эти книги. Кроме того, на него повлиял тот человек…

– Доктор Дамиен?

– Я говорила Стивену, что виной всему этот доктор, но Стивен был со мной не согласен. Дамиен ведь считался его другом, и Стивен был о нем очень хорошего мнения. Он верил, что тот работает для блага человечества. Я же не верила ему никогда. Истинная натура «дьявольского доктора» отлично видна в его книгах. Вся та эротика, на которую он намекает между строк… Можно легко себе представить, чем он занимался во время своих странствий! Обри познакомился с ним в Минстере. В Дамиене есть нечто гипнотическое. Вскоре после их первой встречи Обри начал пробовать наркотики.

– По моему глубокому убеждению, этот человек сыграл роковую роль в жизни нас обоих, – сказала я. – Но в один прекрасный день его призовут к ответу, поверь мне.

Наступило молчание. Затем Амелия сказала:

– Сусанна… ах, извини, я хотела сказать «Анна». Я постараюсь больше не ошибаться. Так вот, я хотела спросить – что ты намерена делать?

– Жить здесь, пока у меня не появится какой-нибудь определенный план.

– Но это не так просто. Ты живешь в Лондоне как незамужняя женщина, и в то же время у тебя есть муж.

– Не понимаю, почему это должно кого-то интересовать. До меня этот дом арендовал мой отец, а теперь, после его смерти, почти все его состояние унаследовала я. Мне здесь вполне удобно.

– У тебя хорошие служанки. Они, кажется, сестры?

– Да. Они служили еще у моего отца и остались со мной. Еще у меня есть конюх, а недавно я наняла девочку-швею.

– Швею? Ты хочешь сказать, что держишь постоянную швею?

– Она занимается не только шитьем. И вообще, эта девочка попала ко мне несколько необычным путем.

И я начала рассказывать Амелии историю Лили, которую она слушала с большим интересом.

– И вот я приехала в больницу и забрала ее оттуда, – закончила я свой рассказ. – Это совершенно ужасное место! Мне, наверное, не забыть его до конца жизни. До сих пор меня преследует жуткий вид этих грязных, сдвинутых вместе кроватей, а на них – несчастные, жалкие создания, многие из которых находятся на пороге смерти… О них никто не заботится, их просто оставляют умирать. Мысль об этом совершенно невыносима!

Амелия понимающе кивнула.

– Я не могла этого так оставить, – произнесла я убежденно.

– По крайней мере, ты забрала девочку оттуда, и теперь у нее есть стол и кров. Да, кстати, мои родители собираются дать семейный обед. Будут только близкие. Они бы очень хотели, чтобы ты тоже пришла.

Я заколебалась.

– Они все про тебя знают и относятся к этому с сочувствием. Тебе не придется ничего объяснять. Для гостей ты будешь просто «мисс Плейделл». Тебе нельзя все время сидеть взаперти, надо выезжать время от времени. Ты ведь нигде не бываешь, как я полагаю? Я покачала головой.

– Меньше всего на свете мне хотелось где-то бывать. Я приехала в Лондон, чтобы побыть одной и никого не видеть. У меня хорошие слуги, которые прекрасно заботятся обо мне. Джейн и Полли делают для меня все, что в их силах. Да и Джо, мой кучер, и теперь вот Лили Крэддок – они все меня любят.

– И все же визит к моим родителям – это совсем другое дело. Пожалуйста, соглашайся!

Я все еще колебалась, но Амелия продолжала настаивать, и, в конце концов, пришлось согласиться.

Когда Джейн, Полли и Лили узнали, что я собираюсь на званый вечер, они очень обрадовались. Думаю, что между собой они решили, что подобный визит пойдет мне на пользу.

Лили сказала, что это прекрасный случай надеть зеленое бархатное платье, которое она для меня сшила. К своим обязанностям она по собственной инициативе добавила должность горничной, и, должна признать, справлялась с новым для нее делом превосходно. У девочки от природы был хороший вкус, а ко мне она относилась почти с благоговейным обожанием, что несколько конфузило меня. Кроме того, я не считала, что достойна такого поклонения.

Джо был преисполнен гордости, когда вез меня в карете к резиденции сэра Генри и леди Карберри, расположенной неподалеку от Гайд-парка.

– Для того и существуют кареты, чтобы в них ездить, – провозгласил он удовлетворенно.

Меня эта поездка воодушевляла гораздо меньше, чем любого из моих слуг, хотя и хозяин, и хозяйка знали все, что со мной произошло, и опасаться назойливых расспросов вряд ли стоило. Но, в то же время, я невольно вернулась мыслями к той поре своей жизни, которую всячески старалась забыть.

Амелия, ее муж и родители тепло приветствовали меня, когда я появилась на пороге их дома.

– А у нас есть еще гости! – объявила леди Карберри.

– Генриетта и ее жених заехали к нам сегодня утром, и мама пригласила их к обеду, – извиняющимся тоном сказала Амелия. – По-моему, ты знакома с Генриеттой. Сама Генриетта уже приближалась ко мне. Я хорошо помнила ее. Она осталась той же живой и привлекательной девушкой, которую я впервые встретила в Минстере незадолго до своей свадьбы.

– Достопочтенная Генриетта Марлингтон и ее жених, лорд Карлтон, – представила гостей леди Карберри.

Вид жениха меня несколько удивил. Он был гораздо ниже невесты, почти такой же высокой, как я, и, по крайней мере, лет на двадцать старше ее. Под глазами виднелись мешки. Меня очень разочаровал выбор очаровательной Генриетты.

– А это мисс Анна Плейделл, – представила меня Амелия.

– О… мы, кажется, уже встречались!

Генриетта смотрела на меня широко распахнутыми, сверкающими глазами.

– Но мне казалось…

– Мисс Плейделл теперь живет в Лондоне, – твердо сказала Амелия, – в том же доме, который арендовал ее отец по приезде из Индии. Он очень удобен.

Достопочтенная Генриетта смотрела на меня с явным намерением углубиться в подробности нашей первой встречи. Я понимала, что она запомнила меня как невесту Обри, а сейчас гадала, что же с нами произошло. Она производила впечатление импульсивного человека, который не будет долго раздумывать перед тем, как что-то сказать. Но Амелии каким-то образом удалось направить разговор в другое русло, и неприятные для меня вопросы так и не прозвучали. Наверняка моей дорогой подруге было не по себе от того, что Генриетта неожиданно оказалась в гостях у ее родителей одновременно со мной.

За столом я оказалась напротив Генриетты. Разговор шел об Индии. Лорд Карлтон хорошо знал эту страну и даже встречался там с моим отцом. Беседа стала очень оживленной. Я тоже начала в ней участвовать и вдруг поймала себя на мысли, что мне это нравится. Говорили и о Всемирной выставке, которая проходила в прошлом году с мая по октябрь. Все сошлись во мнении, что она имела большой успех, не в последнюю очередь благодаря принцу Альберту.

– Королева в восторге от того, что люди, наконец, его оценили, – сказал лорд Карлтон.

– Боюсь, что это ненадолго, – высказал свое мнение сэр Генри. – Скоро они найдут в нем новые недостатки.

– Мне кажется, что в стране многое не в порядке, – объявила леди Карберри. – Похоже, что лорд Дерби уйдет в отставку.

Повинуясь какому-то внутреннему голосу, я вдруг сказала:

– Состояние наших больниц – вот что внушает наибольшее опасение.

Все обернулись ко мне, а лорд Карлтон сказал:

– Но вряд ли молодая леди вроде вас когда-нибудь бывала в подобных местах!

– Расскажи им, Анна, о том, что с тобой приключилось, – предложила Амелия.

Я начала рассказывать гостям и хозяевам о том, как моя карета сбила Лили, и я отвезла девочку в больницу, поэтому мои слова основаны на собственном опыте.

– Даже трудно себе представить, что такие места существуют, – продолжала я свой рассказ. – Этот неотвязный, тошнотворный запах, люди на кроватях – все грязные, неухоженные… И они еще называют это больницей! Да это просто позор! Как его можно было допустить, не понимаю…

Над столом нависла тишина, затем лорд Карлтон сказал:

– Моя дорогая юная леди, вы принимаете все слишком близко к сердцу. Вы напоминаете мне дочь Найтингейлов.

– Да, кстати, а как поживает Фанни? – поинтересовалась леди Карберри. – Я так давно ее не видела.

– Она очень беспокоится о Флоренс. Да и старина В.Э.Н. тоже, как мне кажется. Что же касается ее сестры Парфенопы, то она просто приходит в ярость, когда речь заходит об «увлечении» Флоренс, как они это называют.