Подмененная

      Ситуация была интригующей, и мне не хватало Патрика. Его отсутствие компенсировали лишь его еженедельные письма, и я находила, что в обществе Жан-Паскаля время летит быстрее.
      Кроме того, был еще и Оливер Джерсон. Он был весел, умен и очарователен. Появлялся он не во всех домах. Видимо, наиболее аристократичные мамаши считали его не вполне достойной партией. Как бы то ни было, я встречалась с ним довольно часто, и он всем своим поведением показывал, что ему доставляет удовольствие мое общество.
      Итак, тайно обручившись с Патриком, я могла наслаждаться светской жизнью без чувств озабоченности и неуверенности, которые в свое время угнетали бедняжек Морвенну и Елену. Я беспечно предавалась развлечениям, насколько это было возможно в разлуке с Патриком.
      Так пробежали месяцы, и сезон приблизился к концу.
      В это время Бенедикт с женой отправились отдохнуть в Мэйнорли, и я, конечно, поехала вместе с ними.
      ПРИВИДЕНИЕ В САДУ
      Приезд в Мэйнорли после долгой разлуки с ним возбуждал множество чувств.
      Вновь нахлынули воспоминания о маме.
      Я не могла забыть об этих запертых комнатах, которые оставались в неприкосновенности с момента ее смерти; и вообще этот дом, в отличие от лондонского, был мне очень дорог.
      В Лондоне я обычно выходила с Морвенной и Еленой; мы отправлялись за покупками либо заходили к ним в гости, а Бенедикта я не видела целыми днями, поскольку он был занят делами в палате общин. У Селесты были свои подруги - такие же, как она, жены парламентариев, поддерживавшие знакомства друг с другом. В Мэйнор Грейндж все было по-другому. Все казались близки друг с другом, и я ощущала от этого некоторое замешательство.
      Дети обрадовались встрече со мной, и первые дни я провела в основном в их обществе, выслушивая рассказы о том, что произошло во время моего отсутствия.
      Они сделали большие успехи в верховой езде - я наблюдала как они занимались на лужайке. Теперь девочки держались в седле достаточно уверенно, чтобы совершать более дальние прогулки под наблюдением конюха. Обе обожали своих пони.
      Ли выглядела лучше, чем В Лондоне. Я поинтересовалась, беспокоят ли ее головные боли.
      - Теперь очень редко. Спасибо, мисс Ребекка, - сказала она. - Надеюсь, ваш лондонский сезон был удачным.
      - О да, - ответила я. - К сожалению, мистер Картрайт должен был покинуть город. Он уехал в Корнуолл, чтобы изучать в колледже горное дело. Мы встретимся с ним, когда он приедет к моим бабушке и дедушке.
      - Мы что, собираемся в Корнуолл?
      - Бабушка с дедушкой ждут нас.
      - Дети будут в восторге.
      - Я уверена, что тебе и самой не терпится увидеть свой родной дом.
      Ее лицо приняло странное выражение. Должно быть, она любила Корнуолл, но там ее ожидала встреча с матерью. Я знала, что миссис Полгенни продолжает свою практику. Как писала бабушка, она приобрела себе велосипед с деревянными колесами и железными ободьями, из тех, что называют "костоломами", и теперь разъезжала на нем по окрестностям, посещая своих пациентов. Это было отважным поступком для женщины в ее возрасте, но я предположила, что она полностью предала себя в руки Господни.
      Я хорошо понимала, что Ли, столько лет прожившая в тени своей святой мамаши, была рада бежать от нее и предпочла бы держаться оттуда как можно дальше.
      Едва осмотревшись в Мэйнорли, мы были вновь вовлечены в вихрь событий. Бенедикт редко бывал дома, он разъезжал по своему, довольно обширному избирательному округу, выступая на встречах с избирателями, посещая собрания, а в определенные дни проводил, по его словам, "прием пациентов", то есть, сидя в небольшой комнате, прилегавшей к холлу, выслушивал жалобы и просьбы своих избирателей. На нас тоже были возложены определенные обязанности.
      В его отсутствие иногда заходили люди, желавшие изложить свои проблемы, и Селеста была вынуждена выслушивать их, а затем вежливо растолковывать, что дела такого рода можно решить только по возвращении домой ее мужа.
      Однажды, когда Бенедикт отсутствовал в течение нескольких дней, к нам пожаловал один их фермеров.
      Он был озабочен тем, что люди злоупотребляли правом проезда по территории и вытаптывали его посевы.
      Селесты не было дома, но я оказалась там и проводила его в небольшую комнатку, которую выделили под приемную.
      Проведя почти всю жизнь в Кадоре, я сразу уловила суть волновавшего его вопроса - Я помню, как нечто похожее случалось и в Корнуолле, - сказала я ему. - Там фермер установил ограду, оставив лишь место для прохода. Работники быстро управились с этим, и посевы больше не страдали.
      - Я подумывал об этом, да уж больно не хочется тратиться.
      - Расходы оправдают себя, - уверила я его. - Понимаете, ведь существует закон о проезде.
      - Тут вы, конечно, правы, - согласился он. - Я все думаю, может, мистер Лэнсдон чем-нибудь поможет.
      - Закон есть закон, и, пока его не изменили, придется выполнять его.
      - Ну ладно, спасибо, что выслушали меня. Вы, видать, его приемная дочь?
      - Да.
      - Ну, с вами-то лучше говорить, чем с этой иностранной леди.
      - Вы имеете в виду миссис Лэнсдон?
      - С ней говоришь, а она, видать, и половины не не понимает. С вами совсем другое дело. В вас есть здравый смысл.
      - Просто я росла у дедушки с бабушкой, в большом поместье.
      - Так я о том и говорю. Вы сразу поняли, в чем дело. С вами поговорить - одно удовольствие.
      Через несколько дней домой вернулся Бенедикт. Он уже встретился с этим фермером, и тот сообщил ему, что заезжал к нам, и хвалил сообразительную и любезную приемную дочь мистера Лэнсдона.
      Я всегда старалась избегать Лэнсдона, и взаимоотношения между нами оставались по-прежнему натянутыми. То же можно было сказать и о Белинде. Это была его вина. Похоже, он и смотреть на нее не хотел.
      Как ни странно, оживлялся он в обществе Люси, чье существование вроде бы не должно было его заботить вовсе. Зато она не пробуждала в нем никаких неприятных воспоминаний. Люси была привлекательной, хорошо воспитанной девочкой; она не раздражала его, в то время как Белинда осталась ему как бы взамен Анжелет, и он не мог простить ей этого. Белинда была трудным ребенком, но вряд ли можно было винить ее в этом.
      - Я узнал, что ты принимала здесь "пациента", - сказал мне отчим.
      - Так уж получилось.
      - Им не следует приезжать в мое отсутствие. Для этого выделены специальные дни.
      - Должно быть, фермер забыл об этом.
      - Ты произвела на него впечатление. :
      - Там речь шла о праве проезда.., похожий случай был у нас в Корнуолле.
      - Он сказал, что приятно поговорить с разумным человеком, который разбирается кое в каких вещах.
      - О.., я польщена.
      - Спасибо тебе, Ребекка.
      - Просто я здесь крутилась, и он поймал меня, - сказала я.
      Я была, конечно, недовольна. Мне не хотелось, чтобы Бенедикт подумал, будто я из кожи вон лезу, стараясь помочь ему. Я побыстрее ушла от него.
      Оставалось надеяться, что фермер не намекнул о том, насколько предпочтительнее говорить со мной, чем с Селестой.
      Я все больше жалела Селесту, потому что считала этот брак ошибкой. Я прекрасно понимала это и всю вину возлагала на Бенедикта.
      Его все это не волновало. У него была жена, которую положено иметь такому человеку, - хорошая хозяйка и настолько элегантная женщина, что ее вполне можно было назвать красивой. В большем, собственно, он и не нуждался. Приходило ли ему когда-нибудь в голову, что Селеста может не удовольствоваться ролью куклы, помогающей развивать его успех? Приходило ли ему в голову, что она нуждается в любящем муже?
      Я уже достаточно разбиралась в жизни, чтобы понимать: ей не хватает его любви. Она была страстной женщиной, желавшей любить и быть любимой. С его стороны было жестоко жениться, намереваясь с самого начала держаться отстраненно, скорбя о той, что покинула его навсегда.
      Все в этом доме шло не так, как надо. Над ним витал какой-то дух трагедии. Возможно, я давала волю воображению. Может быть, это происходило оттого, что я знала, сколь глубокие чувства связывали его и мою маму чувства столь сильные, что они не могли угаснуть, когда один из них ушел из жизни. Что происходило в этой тихой комнате, за запертой дверью?
      Ее щетки для волос лежали на столике, ее одежда висела в гардеробе. А что, если она приходила к нему сюда? Я верила, что однажды она приходила и ко мне.
      Может быть, когда человек столь любим, то частица его остается с живыми? Наверное, есть узы, которые не способна разорвать даже смерть.
      Но несчастная Селеста была живым существом из плоти и крови. Она горячо, страстно и искренне желала, но не была желанной. Появилась она в этом доме только потому, что люди, выдвинувшие Бенедикта Лэнсдона в парламент, предпочитали видеть его женатым. Вот что было неладно в этом доме, и здесь все становилось гораздо очевиднее, чем в Лондоне, потому что за этой запертой дверью оставалась моя мать.
      Однажды я сидела в своей комнате, думая о том, стоит ли отправляться на верховую прогулку. Наконец я решила переодеться в костюм для верховой езды и на минутку присела у окна, поглядывая на скамью под дубом, на ту таинственную часть сада, куда, как говорят, приходила леди Фламстед, чтобы повидаться с дочерью, которую она не видела при жизни.
      Раздался тихий стук в дверь. Я резко обернулась.
      Таково было мое настроение в тот момент, что я почти надеялась увидеть на пороге свою мать.
      Дверь медленно открылась, и вошла Селеста.
      - Я так и думала, что ты здесь, Ребекка, - сказала она. - Ты куда-то собираешься?
      - Да, но это неважно. Хочу немного проехаться.
      - Я пришла поговорить насчет миссис Карстон-Брауни, которая всегда пугает меня. Сейчас она сидит внизу. Она так странно говорит, что я не понимаю и половины.
      - А, неутомимый борец за благие цели! Чего она хочет на этот раз?
      - Она говорила о каком-то празднике.., о маскараде, кажется. В общем, я сказала, что ты здесь и тебя интересуют такие вещи.
      - Селеста!
      - Прости, но я была в отчаянии.
      - Хорошо, я спущусь.
      В гостиной меня поджидала миссис Карстон-Брауни, крупная добродушная женщина. Она с облегчением вздохнула, увидев меня. Уже второй раз на неделе мне давали понять, что приемную дочь депутата предпочитают его жене.
      - Ах, мисс Мэндвилл.., доброе утро. Как хорошо, что вы дома.
      - Доброе утро, миссис Карстон-Брауни. Очень мило с вашей стороны посетить нас. Боюсь, что мистер Лэнсдон уехал.
      - Собственно, мне нужен не он. Наверняка он занят, да и не мужское это дело. Это для нас, женщин.., представление, знаете ли.
      - Видите ли, я лишь недавно приехала сюда.
      - Я знаю. Мы должны быть представлены в Вестминстере и не можем ожидать, что депутат постоянно будет находиться здесь. Но это представление мы планировали уже давно. Такое бывает каждый год, и мне хотелось бы рассчитывать на вашу помощь. Мы собираемся поставить сценки о днях молодости Ее Величества и решили разыграть коронацию, поскольку подходит сорокалетие ее восшествия на трон. Живые картины, знаете ли. У некоторых людей получается гораздо лучше, если они не должны говорить. Мы собираем одежду, что-нибудь такое, соответствующее тем временам.
      - Понимаю, - кивнула я. - Не знаю, найдется ли что-нибудь, но я посмотрю.
      - Мы подумали, что и ваши девочки тоже могут выступить. Дети так милы. Дочь депутата, безусловно, должна быть там, да и та малышка, которую вы приняли в дом.
      - Принимать участие в живых картинках?
      - Вот именно. Там будет сцена, когда королева просыпается и ей объявляют, что она - королева, а потом ее коронация и свадьба. В общем, хлопот полон рот, но это поможет собрать средства для церкви, конечно. Я подумала, что девочки могли бы появиться как раз в сцене свадьбы, сопровождать королеву.
      - Я уверена, что они с радостью согласятся.
      - У нас обычно получается очень хорошо, а все доходы идут церкви. Преподобный Уайт очень озабочен состоянием крыши. Он говорит, что если мы возьмемся за нее сейчас, то это поможет избежать в будущем крупных расходов.
      - А благотворительный базар прошел удачно?
      - Исключительно успешно.
      - Миссис Лэнсдон искренне сожалеет о том, что отсутствовала и не могла помочь вам.
      Миссис Карстон-Брауни холодно кивнула Седеете, принимая ее сожаление.
      - Нам было необходимо находиться в Лондоне, - сказала Селеста. - Вы ведь знаете, что у Ребекки был сезон?
      - Да, мы читаем газеты.
      - Неужели об этом писали в Газетах? - спросила я.
      - В местной газете. Приемная дочь члена парламента ..
      - Да, конечно...
      - Я уверена, мисс Мэндвилл, вы сумеете одеть детишек.
      - А я уверена, что это сумеет сделать миссис Лэнсдон. Возможно, она поможет вам и с костюмами.
      В этом она разбирается блестяще.
      - О? - недоверчиво протянула миссис Карстон-Брауни.
      - Да, она тонко чувствует, какая одежда подходит для того или иного случая.
      - Думаю, это будет нам полезно. Могу ли я надеяться встретить вас завтра в "Елях" в пол-одиннадцатого, чтобы обсудить все поподробнее?
      Я взглянула на Селесту, которая казалась несколько ошеломленной.
      - Мне кажется, это достаточно удобно, - сказала я.
      Миссис Карстон-Брауни встала и наклонилась за зонтиком, причем перо на ее шляпе качнулось, затем она выпрямилась и обозрела нас: меня - с одобрением, а Селесту - с некоторым подозрением. Я проводила ее до крыльца, где ее ждал экипаж.
      - Как я рада, что здесь оказались вы, мисс Мэндвилл! - сказала она.
      Я постояла несколько секунд, прислушиваясь к стуку копыт по мощеному двору.
      Что со мной происходит? Неужели я невольно начала помогать ему? Нет, надо как можно быстрее уехать в Корнуолл. Я не желаю что-либо менять в наших взаимоотношениях. Смерть мамы по-прежнему вызывала у меня чувства горечи и обиды. Я действительно не хотела ничего менять. В то же время мне было жаль Селесту. Она старалась занять место моей матери, а это никому не удалось бы.
      Селеста, очутившаяся рядом со мной, ваяла меня под руку.
      - Спасибо тебе, Ребекка, - сказала она.
      И тогда мне ста., полегче.
      ***
      В течение следующих двух недель мы занимались подготовкой к празднику, который должен был состояться первого сентября. Люси с радостью приняла в нем участие. Белинда - тоже, однако она делала вид, что это не доставляет 1Й особого удовольствия.
      Селеста пересмотрела наши запасы материи. Ли была выдающейся рукодельницей, так что благодаря художественному чутью Селесты и мастерству Ли из наших девочек получились очень привлекательные представители королевской свиты.
      Хорошей королевой могла бы стать Селеста, которая была такого же небольшого роста, хотя, возможно, слишком стройна и элегантна, чтобы изобразить маленькую пухлую королеву. К тому же зрители возмутились бы, увидев в этой роли иностранку.
      Праздник предстояло открывать Бенедикту, а живые картины предполагалось устраивать с получасовыми интервалами - примерно столько времени занимала подготовка каждой из них. Были установлены прилавки, где желающие могли купить всевозможные товары - от кексов и домашнего желе до любых овощей и цветов. Здесь же находились традиционные развлечения, например, "колодцы желаний" с удочками, при помощи которых, если повезет, можно было выловить игрушечную рыбку, дававшую право на получение приза. К этому все привыкли и с нетерпением ожидали живых картин, которые устраивались впервые.
      Мы с Селестой провели большую часть времени за сценой, помогая одевать участников картин. Белинда бегала вокруг в состоянии крайнего возбуждения оси тоже была взволнована. У них были одинаковые платья - белые атласные с кружевами - и веночки из анемонов на голове. Выглядели девочки совершенно очаровательно.
      Первая сцена, где королева в домашнем платье принимала архиепископа Кентерберийского и лорда Чемберлена, сообщавших о том, что она стала королевой, имела большой успех. Это было действительно эффектно: лорд Чемберлен целовал ей руку, а архиепископ стоял рядом, готовясь сделать то же самое.
      Коронация имела еще больший успех, но настоящий шквал аплодисментов сорвала сцена свадьбы - с королевой, ее мужем и со свитой, среди которой находились Белинда и Люси, расположившиеся на весьма заметных позициях видимо, из-за их принадлежности к семье члена парламента.
      Гремели аплодисменты. Занавес опустился, и картинка ожила. Участники вышли к рампе, чтобы раскланяться публике.
      Глаза Белинды сияли. Я знала, как ей трудно стоять на одном месте, и боялась, что она вот-вот запрыгает.
      Она улыбалась, кланялась и махала рукой, что очень понравилось зрителям.
      Весь вечер Белинда не могла говорить ни о чем другом, кроме своей роли. Она рассмешила нас, сказав:
      - Я боялась, что у меня с головы упадут анонимы.
      У Люси тоже чуть не упали.
      - Их называют анемоны, - поправила ее Люси.
      Белинда не способна была признать, что ошиблась.
      - У меня были анонимы, - сказала она.
      Когда я пожелала детям спокойной ночи, их глаза все еще сияли.
      - Актрисы все время на сцене, - сказала Белинда. - "Когда я вырасту, то тоже стану актрисой.
      Намерение Белинды стать актрисой выдержало несколько недель. Больше всего ей нравилось переодеваться. Однажды я обнаружила ее в своей комнате, когда она примеряла мою шляпу и короткий плащ.
      Меня это очень позабавило. Белинда хотела спуститься в таком виде в кухню и показаться всем. Пришлось разрешить ей это.
      - Меня зовут мисс Ребекка Мэндвилл, - заносчиво и надменно объявила она, погрешив против правды, поскольку я никогда так не разговаривала. - Я только что окончила свой лондонский сезон.
      Присутствующие немало повеселились.
      Миссис Эмери, восседавшая во главе стола (как раз, было время чая), сказала, что Белинда - настоящее чудо. Горничная Джейн захлопала в ладоши, и к ней присоединились остальные. Белинда стояла посреди кухни, раскланиваясь и посылая зрителям воздушные поцелуи. Затем она торжественно вышла из кухни.
      - Настоящая маленькая мадам, ничего не скажешь, - заявила миссис Эмери. - За ней нужен глаз да глаз. Того и гляди, что-нибудь выкинет.., и мисс Люси за собой потянет.
      Ли, наблюдавшая эту сценку, с трудом скрывала свою гордость. Я уже давно подозревала, что Белинда является ее любимицей. Должно быть, ее привлекала бьющая через край энергия девочки. Кроме того, не следовало забывать, что Белинда была дочерью хозяина дома, в то время как Люси всего-навсего найденыш, которого я довольно эксцентрично ввела в дом своих, тоже настолько необычных, бабушки и дедушки.
      Наверное, Люси сознавала это. Я должна была объяснить ей, что она мне ничуть не менее близка, чем единоутробная сестра Белинда.
      Удачное выступление в роли мисс Ребекки вызвало у Белинды желание развить успех, и она объявила, что вместе с Люси хочет устроить для нас живую картину, но с диалогами. Мы все должны были собраться в кухне и ожидать их выхода.
      Потом я очень радовалась тому, что это представление не видела Селеста. Она отправилась с визитом к жене поверенного - это была ее обязанность, которую она выполняла.
      Так или иначе, но в данном случае это было к лучшему.
      Когда мы рассаживались на стульях, слуги уже начали посмеиваться. По одну сторону от меня сидела миссис Эмери, сложив руки на коленях, покрытых бумазеей, по другую сторону расположились Ли и мисс Стрингер.
      При появлении детей я ощутила тревогу, поскольку на Белинде были цилиндр и плащ, явно позаимствованные из гардероба Бенедикта. Выглядела она совершенно нелепо. Я стала задумываться, что же последует дальше и не пора ли положить конец этим вторжениям в чужие комнаты.
      Рядом с ней появилась Люси с волосами, заколотыми на макушке, неузнаваемая в одном из самых элегантных платьев Селесты, которое висело на ней мешком и волочилось на полу.
      Воцарилось молчание.
      - Я ваш член парламента, - объявила Белинда. - Вы должны делать то, что я вам скажу. У меня есть большой дом в Лондоне, но для вас он слишком хорош, потому что у меня там просто замечательные слуги... и к нам ходят очень важные люди. Иногда премьер-министр, а иногда - королева.., если я ее приглашу.
      Вперед выступила Люси.
      - А ты уходи, - продолжила Белинда. - Ты мне не нужна. Ты мне не очень-то нравишься. Мне нравится мама Белинды. Я хожу к ней и запертую комнату. Так что ты мне не нужна.
      Мисс Стрингер полупривстала в своем кресле. Ли побледнела. У миссис Эмери отвалилась челюсть, а Джейн что-то бормотала.
      С ужасом предположив, что скажет Белинда дальше, я встала и подошла к ней.
      - Ну-ка, немедленно снять все это, - велела я. - Обеим. Отправляйтесь и верните вещи на те места, где вы их взяли. Никогда, никогда не смейте брать одежду из комнат других людей. Вам дали одежду, в которую вы можете переодеваться. Вот ею и пользуйтесь.., и только ею.
      Белинда вызывающе посмотрела на меня.
      - Мы хорошо играли! - воскликнула она, - Это была настоящая картина.., как у королевы на свадьбе.
      - Не правда, - сказала я. - Это было очень глупо.
      Немедленно переодевайтесь. Ли...
      Ли и мисс Стрингер устремились вперед. Ли взяла за руку Белинду, мисс Стрингер - Люси, и они тут же исчезли.
      В кухне стояла тишина. Я повернулась и пошла вслед за, ними по лестнице.
      ***
      Я пришла поговорить с миссис Эмери в ее личной гостиной.
      - Вот такая эта мисс Белинда, - сказала она. - Никогда не знаешь, чего от нее ждать. За ней нужен глаз да глаз. Всюду свой нос сует.
      - Откуда она знает про ту комнату?
      - А откуда они обо всем знают? И у стен есть уши, а уж у мисс Белинды ушки в десять раз больше, чем надо. Глазки так и бегают: а это что? А это откуда?
      И со служанками постоянно болтает. Я не могу это прекратить-. При мне они, конечно, на такое не решаются, но за моей спиной каждая готова посплетничать.
      - Слава Богу, что не было миссис Лэнсдон.
      - Да, некрасиво бы получилось.
      - Миссис Эмери, но откуда она могла такое узнать"?
      Миссис Эмери покачала головой:
      - Знаете, в доме мало такого, о чем прислуга не могла бы узнать. Все на виду.., мы видим, как он относится к этой француженке, и знаем, как он жил с вашей матушкой. Ее он обожал. Они оба были как одно... Весь дом об этом знал, и, когда она умерла, это его подкосило. Вот и комнату эту он сохранил.
      - Не нравится мне это, миссис Эмери.
      - Если б только вам не нравилось, мисс Ребекка!
      Ведь уже разговоры пошли. Поговаривают, что в комнате живет ее привидение. Приказано, чтобы, кроме меня, никто туда не заходил. Да сказать по-честному, мне было бы и не заставить никого другого заходить туда... а тем более в одиночку. Я считаю, если дверь открыть, вещи вынести, кое-что там переставить, гораздо лучше было бы. Эта комната, как гробница, мисс Ребекка... а когда такое творится в доме, простому народу всякое может привидеться.
      - Вы совершенно правы, миссис Эмери, но что же мы можем поделать?
      - Ну, это уж решать ему. Если бы он постарался забыть ее, создать нормальную жизнь для нынешней миссис Лэнсдон.., вы, наверное, понимаете, что я имею в виду.
      - Да, я понимаю.
      - Если бы кто объяснил ему... - Взглянув на меня, она вновь пожала плечами. - Я-то думаю, кроме вас - некому. Но мне известно, какие у вас отношения. Вас не назовешь любящей дочерью и нежным папашей.
      Я подумала: "Вся наша жизнь прозрачна для слуг.
      Они замечают все происходящее. В этом доме понимают, что Селеста страстно влюблена в своего мужа, а он отвергает ее, так как до сих пор настолько любит свою покойную жену, что сотворил из нее кумира и проводит ночи в той комнате, куда запрещен вход нынешней миссис Лэнсдон".
      - Поживем - увидим, - сказала я. - Возможно, подвернется подходящий момент и я смогу завести подобный разговор.
      Она покивала:
      - Нехорошо будет, пока ее комната заперта. Я. всегда это говорила и на том буду стоять. Не нравится мне это, мисс Ребекка. Совсем не нравится.
      Я была согласна с ней. Мне это тоже не нравилось.
      ***
      Белинда стала очень замкнутой. Она почти не разговаривала со мной, и мисс Стрингер сказала, что справляться с ней стало еще труднее.
      Люси тоже была подавлена. Она была чувствительным ребенком и расстраивалась, считая, что я рассержена на нее. Я объяснила ей:
      - Я не сержусь. Просто хочу, чтобы ты поняла: невежливо передразнивать людей. Ничего плохого нет в том, чтобы изобразить королеву, архиепископа Кентерберийского или лорда Чемберлена, потому что все они далеко, да и времени прошло очень много с тех пор, когда королеву подняли с постели и объявили, что она становится королевой, когда ее короновали и она вышла замуж. Но изображать близких людей - совсем другое дело. Этим можно их обидеть.
      Она все поняла и раскаялась.
      Белинде понадобилось несколько дней, чтобы прийти в себя, но, в конце концов, уныние покинуло ее.
      Я заметила мисс Стрингер, что девочка, кажется, отказалась от своих театральных амбиций. Мисс Стрингер сказала:
      - Это было мимолетным капризом, вызванным миссис Карстон-Брауни и ее живыми картинами.
      Я с ней согласилась.
      Как-то раз, когда дети находились в саду с Ли, я присоединилась к ним. Вскоре к нам, задыхаясь, подбежала одна из служанок:
      - Мисс Ребекка, там этот новый мальчик-садовник рубит старый дуб.
      - Это невозможно! - воскликнула я. - Дерево слишком большое.
      Я побежала по лужайке к тому месту, на которое так часто смотрела из своего окна. Мальчик всего лишь подрезал ветки.
      - Кто тебе велел это сделать? - спросила я.
      - Никто, мисс. Я просто думал, что его надо привести в порядок.
      - Мы не любим, когда трогают старый дуб.
      Служанка, которая, прибежала, чтобы сообщить о происходящем, сказала:
      - Привидениям это не понравится.
      Мальчишка с раскрытым ртом уставился на дерево.
      - Есть в этом доме старая легенда, - сказала я. - В общем, я думаю, не стоит его трогать. Конечно, если мистер Кемпс решит, что это необходимо, пусть он обратится к нам. Но пока оставь дерево в покое.
      - Я б ни за что его не тронула, - сказала служанка. - Хорошо, что я вовремя его заметила, мисс Ребекка. Надо же была додуматься трогать это дерево. Бог знает, что могло бы случиться.
      - Значит, оно заколдованное? - спросила Люси.
      - Ну, это просто сказки.
      - Какие сказки? - поинтересовалась Белинда.
      - Кто-то что-то рассказывал. Я уже забыла.
      - А привидения не любят, когда люди забывают про них, - сказала Белинда. - Тогда они приходят и пугают, чтобы их не забывали.
      - Все это чепуха, - сказала я. - Не покататься ли нам верхом всем вместе?
      ***
      Пришел ноябрь. - осенний месяц туманов, и дни стали такими короткими, что после четырех часов уже темнело.
      С тех пор как помощник садовника решил подрезать ветви старого дуба, началось возрождение суеверий. Одна из служанок клялась, что заметила в окне запертой комнаты какую-то тень. Она с воплями в6 жала в дом. Некоторых слуг трудно было заставить выйти из дому с наступлением сумерек и тем более приблизиться в такое время к дубу.
      На меня это тоже начинало действовать, и часто вечерами я поглядывала в окно, почти надеясь увидеть там леди Фламстед или ее дочь.., и многое я отдала бы за то, чтобы увидеть свою маму.
      Я много размышляла над тем, что миссис Эмери говорила о запертой комнате. Можно ли остановить распространение небылиц в таком доме, где все погружены в нездоровую атмосферу, созданную мужем, не любящим свою молодую жену и продолжающим оплакивать ту, которую потерял? Я понимала его страстную одержимость; я и сама испытывала нечто подобное, потому что была не в состоянии забыть ее, но Бенедикта я все же осуждала. Возможно, все это объяснялось тем, что мы жили в доме теней, где прошлое вторгалось в настоящее, где ни он, ни я не могли принять жизнь такой, какая она есть, и оба изо всех сил стремились к невозможному - к возвращению в те дни, когда с нами была мама.
      Я подумывала, не поговорить ли с ним о запертой комнате. Но как это сделать? Он не стал бы меня слушать, потому что находил там утешение, общаясь с ней. Однажды я и сама ощутила ее присутствие.
      Может быть, она приходила утешать его?
      Селеста спросила меня про болтовню слуг о привидениях.
      - Мне кажется, в таком доме, как этот, где в течение нескольких столетий жило множество людей, может появиться чувство, будто те, кто давно ушли, оставили что-то от себя.
      - А что за история связана с этим домом? - спросила Селеста.
      - Давным-давно здесь жила женщина. Она была молодой женой пожилого мужчины, обожавшего ее.
      При родах она умерла и затем возвращалась с того света, чтобы разговаривать со своей дочерью, которую ей не удалось повидать при жизни. Говорят, они встречались под этим дубом.
      - Значит, это доброе привидение?
      - Несомненно.
      - А где теперь эта дочь?
      - Она умерла. Все люди, причастные к этой истории, давно умерли. Ведь для того, чтобы стать привидением, нужно умереть.
      - И умерла она при родах? Так же, как...
      - Да, - подтвердила я, - но, думаю, такое случается достаточно часто.
      Селеста кивнула:
      - Я понимаю. Но почему леди Фламстед решила вновь появиться здесь?
      - Потому что слугам напомнили о ней. Они вообразили, будто мальчишка-садовник, попытавшийся подстричь дерево, потревожил старые привидения. Если спросите их, они будут утверждать, что привидения вернулись, чтобы предупредить людей: нельзя трогать их святыню.
      - Понятно.
      - Все эти разговоры о привидениях придают их жизни остроту. Моя бабушка всегда говорила, что люди, живущие скучновато, вынуждены выдумывать что-нибудь, чтобы приукрасить свою жизнь. Ну что ж, привидение дает слугам такой повод.
      - Я понимаю, как обстоят дела. Но нам не следует прислушиваться к звону цепей.
      - У леди Фламстед и у ее дочери не было цепей.
      Они в них не нуждались.., они жили простой, обыденной жизнью.