Женщины уселись в уютной зимней гостиной и долго еще обсуждали мое путешествие: что мне необходимо взять с собой и что я не должна позволять Харриет долго удерживать меня.
      На следующее утро я поднялась на рассвете. Дамарис с Присциллой были в конюшне, где моя мать убедилась, что все было упаковано и навьючено на двух лошадей. Меня сопровождали три грума, один из которых должен был следить за вьючными лошадьми. Присцилла выглядела очень озабоченной.
      - Я буду ждать от тебя весточку сразу по приезде.
      Я пообещала, что сделаю это, затем поцеловала ее и Дамарис, села верхом и поехала позади двух грумов, в то время как третий ехал за мной, ведя двух вьючных лошадей. Такой порядок был обычным в дороге, хотя полностью целесообразность таких предосторожностей мы оценили несколько позже.
      Я была на пути к Харриет.
      СТОЛКНОВЕНИЕ В "ЧЕРНОМ БОРОВЕ"
      Было прекрасное утро, и я чувствовала себя счастливой, когда мы ехали по знакомым тропинкам, заросшим полевыми цветами - мятликом, гвоздикой и вьюнком. Я вдыхала сладкий аромат боярышника и любовалась белым кипением цветущих яблонь и вишен в садах, которые попадались по пути.
      Свежий утренний воздух и красота природы придали мне бодрости. Впервые с того момента, как я потеряла Бо, я испытывала покой и безмятежность. Казалось, сама природа подсказывает мне, что я не должна предаваться мрачным размышлениям. Один сезон сменился другим, начиналось новое лето. Бо не стало, и пора было с этим смириться.
      И все же я не могла забыть пуговицу, которую нашла в Эндерби, и запах мускуса, который меня преследовал тогда. Когда я снова наведалась туда, то никакого запаха не уловила и сказала себе, что все это - моя фантазия. Но ведь была же пуговица, которую Бо там потерял? Она так и валялась бы в углу, если бы миссис Пилкингтон не затеяла уборку в доме.
      Этим майским утром мне хотелось думать о другом. Я представила себе, как мы с Бенджи бродим по лесу возле монастыря Эйот, вернее, возле его развалин; только сначала нужно добраться до острова на лодке. На этом острове я была зачата - так поведала мне мать. Когда мои родители вернулись на материк, отца схватили, и он был казнен... У меня были все основания испытывать ностальгию на острове Эйот.
      Мы проделали большой путь вдоль берега в первый же день нашего путешествия. Погода благоприятствовала нам, и к вечеру мы добрались до гостиницы "Дельфин", которую я не раз навещала и где хорошо знала хозяина. Он был рад видеть меня и моих спутников, угостил вкусной щукой, а потом распределил по комнатам. Мы отлично выспались, а утром, подкрепившись свежевыпеченным хлебом с беконом и запив его пивом, отправились дальше.
      День начинался хорошо. Пригревало солнышко, дорога была сухая, и около полудня мы остановились в "Розе и короне". Нам подали на обед запеченных в тесте голубей и сидр местного приготовления, который оказался гораздо крепче обычного. Я выпила ; немного, зато слуга, который отвечал за упаковку походных вьюков, сильно "перебрал" и к тому времени, когда нужно было собираться в дорогу, крепко заснул.
      Я разбудила его, но поняла, что толку от него не будет, пока он не проспится. Я сказала Джиму, старому груму в нашем отряде:
      - Либо мы оставляем его здесь, либо задерживаемся.
      - Мы не можем задерживаться, мисс, - ответил Джим, - ведь тогда мы не успеем засветло доехать до "Черного борова".
      - Но разве нельзя остановиться на ночь где-нибудь еще? - спросила "я.
      - Другого места я ни знаю, мисс. К тому же ваша матушка настоятельно требовала, чтобы мы остановились именно там.
      Я раздраженно пожала плечами:
      - Почему именно там? Неужели у нас по пути не будет другой подходящей гостиницы? Пусть мы запоздаем с прибытием в Эйот Аббас.
      - Кроме "Черного борова", поблизости никакой другой гостиницы нет, повторил он. - Нам нужно быть осторожными - на дорогах много плохих людей. Госпожа советовала мне не отклоняться от главной дороги и останавливаться только на тех дворах, где можно доверять хозяину.
      - Какая суета! - вздохнула я.
      - Мисс, я охраняю вас, - заявил Джим. - Я подчиняюсь приказу.
      - Приказываю сейчас я, - оборвала я его. - Нам нужно решить, оставляем ли мы этого дурака здесь и едем без него дальше или будем ждать, когда он проспится.
      - Если мы поедем без него, то у вас будет всего двое слуг, предупредил меня Джим.
      - Меня это не пугает, - возразила я. - Я же не беспомощная калека, которая не может постоять за себя. Пусть этот пьяница поспит часок-другой, а после навьючит лошадей и отправится вслед за нами. По крайней мере, мы приедем в "Черный боров" до наступления ночи.
      Так мы и сделали. Мои провожатые вели себя неспокойно. Я повернулась к Джиму и рассмеялась:
      - Что ты все время оглядываешься назад? Неужели ты считаешь, что без старого Тома мы находимся в большей опасности? Уверяю тебя, что это не так. От него было бы мало толку, если бы мы подверглись нападению. Без навьюченных лошадей легче избежать преследователей, да и грабить нас никто не будет.
      - У меня дурные предчувствия, мисс, - сказал Джим, резко мотнув головой, - и все, что происходит, мне очень не нравится.
      - Его ждет хорошая выволочка, когда он явится. Это я тебе обещаю точно, - сказала я.
      - Мисс, откуда ему было знать, что сидр такой крепкий? - заступился Джим за своего друга.
      - Но мы-то почувствовали это с первого глотка, - возразила я.
      Без Тома и лошадей с вьюками мы, конечно же, могли ехать быстрее, чем раньше, и, тем не менее, прибыли к гостинице "Черный боров" уже в сумерки.
      Когда мы въехали во двор, я удивилась царившему там оживлению. Конюхи уводили в конюшню чьих-то лошадей.
      Джим помог мне слезть с лошади, и я направилась в гостиницу. Хозяин вышел встретить меня. Вид у него был очень растерянный, он нервно потирал руки.
      - Моя госпожа, - сказал он, - тут сейчас творится такая кутерьма! Гостиница набита битком.
      Я опешила.
      - Не хочешь ли ты сказать, что для нас не осталось места? - спросила я.
      - Боюсь, что это так, моя госпожа. Весь второй этаж я предоставил компании важных джентльменов. Их шесть человек, и один из них в очень плохом состоянии.
      Я почувствовала смутное опасение и вспомнила, как Джим говорил о том, что одна неприятность тянет, за собой другую. Если бы дурак-слуга не накачался до беспамятства сидром, то мы приехали бы сюда часа на два раньше и получили бы в свое распоряжение комнаты для ночлега до того, как здесь появились какие-то важные джентльмены. В "Черном борове" всегда были свободные комнаты, потому что гостиница находилась в стороне от больших дорог. Совершая поездки между Эйот и Эверсли, я никогда не сталкивалась с подобными трудностями.
      - И что же нам делать? - спросила я в отчаянии, - Скоро совсем стемнеет.
      - Ближайший постоялый двор - это "Голова Королевы", - сказал он. - До него десять миль.
      - Десять миль? - повторила я. - Это нам не по силам, лошади устали. Послушай, нас всего трое-двое слуг и я. Еще одного слугу я оставила в "Розе и короне" отсыпаться: он выпил слишком много сидра. Это из-за него мы так запоздали.
      Хозяин чуть просветлел лицом.
      - Я подумал... - нерешительно произнес он.
      - Да, - поторопила я его, - что ты подумал?
      - Есть одна комнатка... Собственно говоря, она и слова такого не стоит. Скорее, ее можно назвать чуланом, но там есть койка и столик. Она находится на втором этаже, где расположились джентльмены. Одна из служанок ночует там иногда.
      - Я займу ее на эту ночь, - сказала я. - Мне бы только поспать до утра, мы уедем рано. Но как быть с моими слугами?
      - Я об этом уже подумал, госпожа. В миле отсюда, дальше по дороге, есть ферма. Полагаю, что ваши слуги согласятся поспать на сеновале, заплатив, конечно, за это удовольствие.
      - Я плачу за них, - сказала я. - Покажи-ка мне.., чулан.
      - Госпожа, мне так неудобно, что я предлагаю вам жалкую каморку, Ничего, - сказала я, - на одну ночь сойдет. Это будет мне уроком, чтобы впредь пораньше собиралась в дорогу.
      Он вздохнул с облегчением, и я последовала за ним по лестнице.
      Мы поднялись на площадку, которая была так знакома мне. Первая дверь как раз и служила входом в чулан, а на площадке были еще четыре двери.
      Хозяин открыл дверь чулана. Признаться, мне стало немного не по себе это, действительно, была просто конура: одну ее половину занимала лежанка, а другую - столик и табурет. Комнатушка имела оконце, и только это делало пребывание в ней в какой-то мере сносным.
      Хозяин взирал на меня с сомнением.
      Я сказала:
      - Что ж, я вынуждена мириться с неудобствами. - Потом посмотрела на него в упор:
      - Здесь на этаже четыре хороших комнаты, а в компании джентльменов всего шесть человек, как ты сказал. Может, они согласятся распределить комнаты между собой так, чтобы и мне досталась одна?
      Хозяин отрицательно покачал головой:
      - Они определенно знают, чего хотят. Они хорошо заплатили мне, и среди них - больной джентльмен. Они сказали, что его нельзя беспокоить, что им требуется в распоряжение весь этаж, и очень настаивали на этом. Я совсем забыл об этой каморке.
      - Ну, хорошо, спасибо тебе. Пойду к своим слугам и скажу, чтобы ехали на ферму. А тебя попрошу, распорядись, чтобы принесли горячей воды. Мне нужно привести себя в порядок.
      - Распоряжусь, госпожа.
      Я спустилась вслед за ним и приказала слугам ехать на ферму, предупредив их о том, что встану пораньше и сама подъеду к ним, поскольку это по пути. Потом я снова поднялась к себе в комнату, и через несколько минут ко мне явилась служанка с кувшином горячей воды, который поставила на столик. Я сняла с себя шляпу, расчесала волосы, помылась и почувствовала себя совсем хорошо.
      Я была голодна и решила спуститься в столовую. Хозяин сказал, что на ужин приготовлен молочный поросенок, а я знала, что этим блюдом славилась его кухня, благодаря стараниям его жены.
      Я испытала неприятный момент, думая, что окажусь без ночлега. Теперь в моем распоряжении была эта каморка, пусть даже всего на несколько часов. Правда, мне не удалось сменить платье, так как вся одежда осталась в седельных вьюках.
      Черт бы побрал этого пьяного слугу! Достанется ему от Харриет и Грегори, когда мы прибудем на место. Ему еще повезло, что мы едем не обратно, в Эверсли, мой милый дед тотчас бы выгнал его.
      Я открыла дверь и вышла на площадку. В тот же самый момент открылась еще одна дверь, из нее вышел мужчина и уставился на меня. Я вздрогнула от неожиданности: он напоминал Бо! Не то чтобы он был так уж похож на него, просто был такого же роста, как Бо, и выглядел так же элегантно. Камзол прямого покроя был расстегнут, и под ним виднелся украшенный вышивкой жилет. Длинные стройные ноги были обтянуты голубыми чулками с серебряными застежками у колен. Полы камзола были прошиты для жесткости медной канителью, из-под левой полы торчал кончик шпаги. Туфли с квадратными носами и высокими каблуками были украшены такой же серебряной пряжкой, как и чулки. Его голову покрывал парик, поверх которого была надета шляпа-треуголка, украшенная серебряным галуном. От него исходил слабый запах духов, и, вероятно, именно этим он напоминал мне Бо. Он был щеголь так же, как и Бо, а в привычках щеголей - пользоваться духами. Человека с такой внешностью, скорее, можно было бы встретить при дворе короля, нежели в сельской гостинице.
      У меня не было времени рассмотреть его получше. Я почувствовала, что он недоволен, и только собралась ретироваться в свою каморку и захлопнуть дверь, как вдруг услышала:
      - Кто вы такая и что здесь делаете? Я подняла брови, выражая удивление.
      - Что вы делаете здесь, на этом этаже? - повторил он требовательно. Я заплатил за право распоряжаться им полностью и просил, чтобы сюда никого не пускали.
      - Я тоже заплатила.., за комнату, - с вызовом ответила я. - Позвольте напомнить вам, сэр, что вы разговариваете с дамой.
      - Вы заплатили за комнату на этой площадке?
      - Да, если ее можно назвать комнатой. Я заняла эту каморку на ночь, потому что вы и ваша компания заняли все другие комнаты.
      - И давно вы здесь?
      - А почему это вас так интересует? Ничего не ответив, он быстро прошел мимо меня, спустился вниз и позвал хозяина гостиницы.
      Продолжая стоять на площадке, я услышала их перебранку.
      - Мошенник! Как это понимать? Разве я не заплатил тебе за пользование всем этажом? Разве мы не договаривались, что ни меня, ни моих спутников никто не будет беспокоить?
      - Мой господин... - виновато пролепетал хозяин, - госпожа заняла совсем крохотную комнату, которая была бы вам совсем без пользы, почему я и умолчал о ней. Госпожа часто бывает здесь, и я не мог отказать ей в ночлеге.
      - Но разве я не сказал тебе, что среди нас - человек, который тяжело болен?
      - Мой господин, - продолжал оправдываться хозяин, - мы договорились с госпожой, что она вас не Побеспокоит, она будет держаться тихо.
      - Тебе было приказано никого не пускать! Я спустилась вниз и вмешалась в разговор.
      - Что вы здесь расшумелись? Это навредит вашему больному другу больше, чем мое присутствие на втором этаже.
      После чего я направилась в столовую. Мужчина посмотрел мне вслед, потом повернулся и стал подниматься по лестнице.
      Жена хозяина была в столовой. Она явно нервничала, но старалась не подавать вида и, когда я появилась, сказала, что молочный поросенок сейчас будет готов. Она сама обслуживала меня: жаркое, как всегда, было сочным и вкусным. За поросенком последовали пирог с дичью и глинтвейн, чтобы промочить горло. На десерт принесли яблоки, груши и бисквиты.
      Едва я приступила к десерту, как в столовую пожаловал мой незнакомец. Он подошел к столу и обратился ко мне:
      - Прошу извинить меня за мое поведение. Легким кивком головы я дала понять, что ждала его извинений и принимаю их.
      - Я очень озабочен состоянием моего друга, - сказал он.
      - Это можно понять.
      - Он болен, и его нельзя беспокоить.
      - Обещаю, что не потревожу его.
      Теперь у меня была возможность разглядеть его получше. Это был интересный мужчина с загорелым лицом; на голове у него был темный парик, но я почему-то была уверена, что под ним - белокурые волосы. Глаза у него были светло-карие, а брови - густые и темные. Квадратный подбородок с ямочкой говорил о том, что он человек чувственный и в то же время жесткий. Озорные огоньки светились в его глазах. Он чем-то волновал меня, но, быть может, я всего лишь испытывала тайное удовольствие от общения с этим мужчиной.
      Я пыталась не думать о Бо, но опять поймала себя на том, что мужчина волнует меня именно потому, что напоминает его.
      - Можно мне присесть рядом с вами? - спросил он.
      - Почему же нельзя? Это общая столовая, к тому же я ухожу.
      - Вы должны понять, как я расстроился, когда обнаружил, что рядом с моим другом оказался посторонний человек.
      - Посторонний человек? Вы говорите обо мне?
      Он положил локти на стол и в упор посмотрел на меня Я увидела восхищение в его глазах, и, сознаюсь, мне это было приятно Вы красивая девушка, сказал он.
      И как только вам разрешают ездить одной?
      Не будем говорить об этом, ответила я холодно, однако, подумав, решила, что мне ни к чему вводить его в заблуждение, и добавила:
      Я не одна, со мной слуги Увы, им пришлось искать себе другое пристанище Я часто езжу этим путем, но впервые мне так не повезло.
      Пожалуйста, не считайте это невезением Признаюсь, я был зол, но теперь радуюсь тому, что мне представилась возможность познакомиться с вами. Могу ли я узнать, как вас зовут?
      Я испытала легкое замешательство Я уже поняла, что он человек вспыльчивый Тем не менее, он извинился, и мне не хотелось быть с ним излишне черствой - Меня зовут Карлотта Мэйн А вас?
      - Я увидела, что он удивился.
      - Карлотта Мэйн? - повторил он. - Значит, вы из семьи Эверсли?
      - Вы знаете мою семью?
      - В какой-то мере. Лорд Эверсли.
      - Он сын моей бабушки от первого брака.
      Понятно, а Ли?
      - Он мой отчим У нас запутанные фамильные связи.
      - Не преувеличивайте. Я полагаю, генерал Толуорти тоже имеет отношение к вашей фамилии?
      - Вы правы. Похоже, что мы не так уж незнакомы. Хотелось бы узнать что-нибудь и о вашей семье. Как вас зовут?
      - Э.. Джон Филд <Филд (field (англ.) поле, луг>.
      - Никогда не слышала о Филдах.
      Значит, не все поля принадлежат Филдам, отшутился он.
      Неплохо было бы встретиться с вами при более удобных обстоятельствах.
      А я хотела бы пожелать вам благополучно доставить вашего друга в Лондон.
      Спасибо, ему нужна врачебная помощь. Мы так боимся за него!
      Я сочла эти слова за повторное извинение и встала, чтобы удалиться. В его нахальном взгляде было что-то волнующее. Он разглядывал меня слишком откровенно, и я, имея некоторый опыт общения с мужчинами, поняла, что он делает мне оценку - в определенном смысле. Я чувствовала себя очень неуютно оттого, что он так напоминал мне Бо, который немало, рассказал мне о повадках мужчин.
      Он тоже встал и раскланялся. Выйдя из столовой в холл, я взяла со стола свечу и направилась к себе, но на лестнице столкнулась с женой хозяина и служанкой. Они несли наверх еду, очевидно, для гостей. Я поняла, что этот Джон Филд приходил в столовую только для того, чтобы извиниться передо мной.
      Я вернулась в свою каморку и, увидев в замочной скважине ключ, обрадовалась так, как радуются неожиданной находке, а повернув ключ, почувствовала себя в полной безопасности.
      В каморке было душно Я подошла к оконцу и обнаружила, что его можно открыть. Тогда я распахнула его, и дышать стало намного легче.
      Я села на табурет. Было около десяти часов вечера. Мне предстояло провести еще несколько часов в этой каморке в ожидании рассвета.
      Внезапный порыв ветра из оконца задул свечу. Я вздохнула с досадой, но поленилась зажечь ее снова. С неба светила половина луны, ночь была довольно ясной. Мои глаза начали привыкать к темноте, и я, к своему удивлению, обнаружила ярко освещенную щель в стене. Я решила обследовать ее.
      "Должно быть, в этом месте когда-то была дверь, которую потом заколотили", - подумала я и убедилась, что, действительно, так оно и есть. Дверь забили досками, но очень неряшливо. Моя каморка, по всей вероятности, служила когда-то гардеробной или чем-то в этом роде и сообщалась через дверь с соседней комнатой. Кому-то пришло в голову разделить комнаты совсем, и меньшую из них предоставить служанке.
      Сбоку у двери осталась незаделанной щель. Я заметила ее только потому, что сидела в темноте, а в соседней комнате горела свеча. Разглядывая щель, я услышала смутный гул голосов. Сначала я подумала, что он доносится из коридора, но потом поняла, что голоса пробиваются ко мне через щель в стене.
      В соседней комнате Джон Филд с его людьми бурно обсуждал какой-то важный вопрос. Я удивилась, ведь сейчас они должны были сидеть за столом и есть жареного поросенка, которого жена хозяина со служанкой незадолго до того принесли им наверх.
      Неожиданно я услышала, как кто-то произнес мое имя. Я насторожилась и приложила ухо к щели.
      Я узнала голос Джона Филда.
      - Карлотта Мэйн.., наследница.., из рода Эверсли... Надо же такому случиться, чтобы она этой ночью оказалась здесь...
      Снова гул голосов.
      - Я чуть не убил хозяина. Я ведь ясно сказал ему: нас никто не должен беспокоить...
      - Стоит ли так опасаться девушки?..
      - Я же сказал: она из рода Эверсли...
      - Ты с ней разговаривал?
      - А как же! - Он засмеялся. - Такая красотка, и знает себе цену!
      - Похоже, она тебе приглянулась? Не так ли, Хессенфилд?
      "Хессенфилд?" - подумала я. А он сказал, что его зовут Джон Филд. Значит, он никакой не Джон, и они не просто перевозят тяжело больного к врачу - зачем же шесть человек для такого дела? Ну, пусть это были бы слуги, а ведь, если судить по разговору, на то не похоже.
      Я снова услышала его голос:
      - Наверняка она - страстная красотка...
      - Сейчас не время обсуждать ее достоинства, - сказал кто-то из них.
      - Не надо о ней напоминать, - отозвался мнимый Филд. - Юная леди не причинит нам никаких хлопот, на рассвете она уезжает.
      - Ты считаешь, что ведешь себя разумно?
      - Что ты имеешь в виду?
      - Ты возник перед ней Да еще говорил с ней.;
      - Мне требовалось извиниться...
      - Ты, конечно, джентльмен. А что, если она тебя узнает?
      - Это исключено, мы никогда не встречались.
      - Она может описать тебя, кому нужно.. - Это уже не страшно: через несколько дней мы отплываем. Брось нервничать, Даррелл, а теперь.., предлагаю всем пойти поесть.
      Было слышно, как закрылась дверь, затем стало тихо. Должно быть, они сели в другой комнате на стул, чтобы заняться жареным поросенком.
      Я зажгла свечу и села на стул.
      Происходили какие-то странные события, и я оказалась вовлеченной в них. Мне было неприятно сознавать, что мое присутствие в гостинице так встревожило этих людей. Чего опасался тот джентльмен, который сказал, что я могу опознать человека, назвавшегося Джоном Филдом? Настоящее имя которого было Хессенфилд? Зачем понадобилось ему называться ложным именем? Что они скрывают?
      Мне предстояло провести здесь долгую ночь, и было похоже на то, что мне не удастся уснуть.
      Я сняла с себя верхнюю одежду, раздеться полностью я не могла, потому как вся одежда осталась в, седельных вьюках.
      Я легла на койку, задула свечу, повернулась к стене, в которой была щель, и лежала так долго, не смыкая глаз.
      Вероятно, было уже за полночь, когда я увидела мерцание света. Я подошла к стене и приставила ухо к щели. Никакого разговора я не услышала. Очевидно, в комнате находился кто-то один. Через некоторое время свет погас.
      Ночь я провела в беспокойной полудреме и, как только на небе появились первые полоски света, стала готовиться к отъезду. Я расплатилась с хозяином гостиницы за услуги накануне вечером и предупредила его, что могу уехать очень рано. Он оставил мне на столике бутыль с пивом, хлеб и бекон, а также кувшин с водой. Я умылась, стараясь не шуметь, и принялась за еду. И тут я услышала шум в коридоре: мои соседи тоже проснулись.
      Я выглянула в окно и увидела, что один из них направляется к конюшне Проскрипели ступени лестницы.
      Я собралась уходить, открыла дверь и выглянула в коридор. Там никого не было, но я услышала, как кто-то тяжело дышит и стонет. Я пошла по коридору. Одна из дверей была приоткрыта, это оттуда доносились стоны. Я открыла дверь и заглянула в комнату - Чем я могу помочь? - спросила я.
      Впоследствии мне часто приходила в голову мысль о том, как сильно зависит наша жизнь от случайностей. Все, что произошло со мной затем, могло бы не случиться, если бы я осталась в своей комнатушке и дождалась, когда джентльмены уедут. Но любопытство толкнуло меня на фатальный шаг: я вошла в комнату На кровати лежал мужчина. Его лицо было мертвенно-бледным, а одежда - в крови. Широко открытые глаза казались остекленевшими. Он выглядел совсем не таким, каким я видела его в последний раз, но я узнала его.
      Я подбежала к постели.
      - Генерал Лангдон! - сказала я. - Почему вы здесь?
      . Я почувствовала, что кто-то вошел в комнату, и обернулась. Это был не тот, кто называл себя Джоном Филдом, но один из этой компании.
      Он смотрел на меня с испугом, выдернув свою шпагу из-под камзола, и я подумала, что он сейчас Проткнет меня насквозь. Но тут появился Джон Филд.
      - Стой! - крикнул он. - Что ты делаешь, дурак? Он выбил шпагу из его руки, и она со звоном заскользила по полу.
      - Она его знает! - сказал тот, кого обозвали дураком. - Ее надо убить!
      - Не спеши, - сказал Джон Филд-Хессенфилд, и мне стало ясно, что он у них главный. - Убить ее здесь? Ты с ума сошел: за нами устроят погоню.
      - Мы должны покончить с ней, - не успокаивался заставший меня. - Разве тебе не понятно - она знает, кто он!
      Я совершенно растерялась, чувствуя свой близкий конец. Я плохо соображала и думала только о том, что еще мгновенье, и я лежала бы на полу, пронзенная шпагой.
      - Нам надо поскорей убираться отсюда, - сказал Хессенфилд. - Нельзя терять ни минуты!
      Он сделал шаг вперед и схватил меня за руку, сжав ее так сильно, что я сморщилась от боли.
      - Она поедет с нами, - сказал он. - Нам нельзя избавиться от нее так просто!
      Тот, который собирался убить меня, слегка успокоился и кивнул в знак согласия.
      В комнату вошли еще несколько человек.
      - Кто это? - спросил один из них.
      - Наша случайная соседка, - ответил Хессенфилд. - Живо собирайтесь и выносите генерала! Будьте с ним поосторожней и, ради Бога, не суетитесь!
      Он отвел меня в сторону, и двое из вошедших приблизились к постели. Они осторожно взяли генерала на руки. Он застонал. Я молча наблюдала за тем, как они выносили его из комнаты.
      Хессенфилд продолжал держать меня за руку.
      - Пойдем, - сказал он.
      Он повел меня по коридору. У двери моей комнатушки мы задержались, и он рывком открыл ее.
      - Ничего не должно оставаться здесь, - сказал он.
      - Там ничего и нет. Что вы затеяли?
      - Молчите, - сказал он сквозь зубы. - Делайте то, что велят, или вам будет конец!
      Чистый утренний воздух наполнил легкие, и моя голова прояснилась. Я задумалась. Каким образом генерал Лангдон связан с этими людьми? Последнее, что я о нем слышала, это то, что он - узник Тауэра.
      У меня не было времени на раздумья, меня быстро вели к конюшне.
      Один из джентльменов вскочил на лошадь, и на нее же спереди посадили генерала. Меня посадили на большого черного жеребца, а Хессенфилд, запрыгнув, сел позади меня.
      - Не оставляйте здесь ее лошадь, - сказал он. - Надо взять ее с собой. Вы готовы? И мы отправились в путь.
      В жизни не забуду этой поездки. Я пыталась заговорить, но спутник мне не отвечал. После того как мы проехали миль пять, мою лошадь отпустили, потому что она им мешала. Мы двинулись дальше.
      Было бесполезно возмущаться, мой охранник крепко держал меня. Мне грозила смертельная опасность. Я поняла, наконец, почему этого человека так взбесило мое появление в гостинице. Он должен был скрывать важную тайну, и этой тайной было присутствие в его отряде генерала Лангдона.
      Мало-помалу мои мысли начали проясняться. Генерал Лангдон приезжал в Эверсли, чтобы набрать добровольцев, готовых выступить на стороне якобитов. Он хотел поднять их на мятеж с целью свержения нынешнего короля и восстановления на троне бывшего короля Якова. Вскоре он был арестован и заключен в Тауэр. Теперь он каким-то образом оказался на свободе, но, по всей видимости, находился в тяжелом состоянии.
      Около полудня мы въехали в лес, и отряд расположился на отдых. Они, очевидно, знали это место, здесь протекал ручей, и усталые лошади могли напиться. Генерала уложили на одеяло, и один из них принес ему хлеба с ветчиной и пива.
      - Пока все хорошо, - сказал Хессенфилд.
      Он насмешливо посмотрел на меня:
      - Мне жаль, мисс Мэйн, что мы создали вам столько неудобств, но, поверьте, и вы обременили нас.
      - Что все это значит? - с вызовом спросила я, пытаясь под напускной храбростью скрыть свой страх.
      - Леди, вы не вправе задавать такие вопросы. Если вам дорога жизнь, вам придется полностью подчиниться.
      - Да брось ты церемониться с этой девкой! - сказал тот, который собирался убить меня. - Здесь подходящее место для того, чтобы избавиться от нее.
      - Не торопись, друг. У нас одна цели, и мы не должны о ней забывать.
      - Она опасна.
      - Не очень, и совсем ни к чему подвергать себя большей опасности.
      - Я вижу, у тебя на нее свой прицел. На тебя это похоже, Хессенфилд.
      Хессенфилд неожиданно развернулся и ударил собеседника в челюсть. Тот свалился как подкошенный.
      - Это тебе, Джек, для того, чтобы не забывался, - сказал он. - Здесь командую я. Не бойся, я позабочусь о том, чтобы нас не выдали. А с леди мы разберемся, когда это будет безопасно для нас. - Он повернулся ко мне. Вы, должно быть, устали, ведь мы так долго ехали. Сядьте.., вот здесь.
      Я попыталась отойти в сторону, но он схватил меня за руку.
      - Я же сказал - сядьте здесь! - Он возмущенно поднял брови. В его глазах светились озорные огоньки, но губы были плотно сжаты. Я вспомнила о том, что на поясе у него висит шпага, пожала плечами и села.
      Он устроился рядом.
      - Я доволен тем, что вы ведете себя благоразумно, - сказал он. Благоразумие - важный союзник в любом деле. Вам сейчас нужны союзники, мисс Мэйн, вы в опасном положении. Понимаете?
      - Почему у вас генерал Лангдон?
      - Мы хотим спасти ему жизнь. Разве это не похвальное устремление?
      - Но ведь он - заключенный?
      - Был таковым, - сказал Хессенфилд.
      - То есть?..
      - Я же сказал вам, мисс Мэйн, что не в вашем положении задавать вопросы. Делайте то, Что я приказываю, и, возможно, тогда вы сумеете сохранить себе жизнь.
      Я умолкла. Он встал и ушел. Затем вернулся с хлебом и ветчиной для меня. Я отвернулась от еды.
      - Берите и ешьте! - приказал он.
      - Я не хочу, - возразила я.
      - Вам придется это съесть!
      Он стоял, расставив ноги и глядя на меня сверху. Я съела немного хлеба и ветчины. Он принес флягу С пивом, лег на траву рядом со мной и протянул флягу. Я сделала пару глотков Он улыбнулся и сам отхлебнул из нее.
      - Мы делим с вами кубок влюбленных, - сказал он Я ощутила холодок страха. В его взгляде сквозило легко угадываемое намерение. Мне вспомнилось, что сказал его приятель: "У тебя на нее есть виды, это на тебя похоже, Хессенфилд".
      Я поняла, что он может распорядиться мною, как захочет. Кто-нибудь из них убил бы меня и бросил бы тело в ручей или закопал бы под деревьями, и никто бы не узнал, что случилось со мной. Я пропала бы для всех, как пропал Бо.
      Он лежал рядом, ел хлеб с беконом и запивал пивом, потом сказал: