Я поблагодарила его.

Я тряслась в пролетке и говорила себе, что наступает первая серьезная проверка. Придется быть настороже все время. Нельзя упускать ни малейшей детали. Даже эта встреча сообщила мне имя смотрителя станции, его жены и тот факт, что Эсмонд был кротким человеком.

Я испытывала страх и одновременно радостное возбуждение.

Внезапно передо мной возник замок во всем своем величии. Меня обуревали разные чувства при виде серых стен, бойниц, смотровых башен, украшенных ворот и узких прорезей окон. Меня захлестнула волна любви к замку. Теперь он мой.

Пролетка въехала в ворота. Двое конюхов подбежали помочь мне сойти. Известны ли они мне? Старший приветствовал меня.

— Да, я вернулась.

— Приятно вас видеть. — Спасибо.

— Вас давно не было, у нас много перемен. Это Томас, наш новый помощник конюха. Он работает у нас месяц.

— Здравствуй, Томас. Он поднес руку к виску и пробормотал что-то в ответ.

— Мисс Сюзанна, я прикажу отнести багаж в вашу комнату. А вы, наверное, пройдете к миссис Мейтленд. Она с нетерпением ждет вас.

— Да, да, — кивнула я.

Я вошла в замок. Узнала холл, взглянула на великолепный деревянный потолок, на каменные стены, на них красовались гобелены, сабли и пики. Я знала, что высоко в стене есть «глазок», его не видно снизу. Он расположен под потайной нишей, в него леди смотрели на торжества, проводимые в главном холле, если по молодости лет им не разрешалось принимать участие в веселье.

У меня возникло ужасное чувство, что меня рассматривают, и неожиданно я запаниковала от страха. Слишком легко я пошла на эту авантюру, не подумав, куда она меня заведет. Я, самозванка, обманываю всех. Хочу завладеть этим величественным местом, на которое у меня нет законных прав.

Бесполезно успокаивать свою совесть, говоря, что у меня есть моральное право. Ведь я явилась завладеть замком, словно оказалась под воздействием чар. Теперь мне чудилось, что сотни глаз следят за мной, насмехаются, как мне удастся завладеть замком.

Самый первый момент — и я в западне. Стою и не знаю, куда идти. Сюзанна сразу бы направилась к себе или в комнату Эмералд. Она-то знала расположение комнат.

В конце холла лестница. Мне известно, что она ведет в картинную галерею, о ней много раз рассказывали Анабель и Сюзанна. Я стала подниматься и почувствовала облегчение, увидев женщину на лестничном пролете.

Она среднего возраста, с каштановыми волосами, туго зачесанными в пучок, внимательными светло-карими глазами.

— Мисс Сюзанна. Ну, ну, давно пора.

— Здравствуйте, — осторожно поздоровалась я.

— Дайте мне взглянуть на вас. Вы изменились. Чужие страны хорошо на вас повлияли. Однако вы похудели, скоро одни кости останутся. Все из-за переживаний, я думаю.

— Видимо, так.

Кто она такая? Какая-то служанка, но на особом положении. Меня ужаснула догадка, вдруг это одна из няней, которые воспитывали Сюзанну с самого рождения? Если так, она быстро догадается, что я самозванка.

— Мы пережили шок… мистер Эсмонд… так внезапно. Вы идете к миссис Мейтленд или к себе? — Сначала увижу ее.

— Я пойду с вами и предупрежу ее, что вы приехали.

Я с радостью кивнула. — Как ее зрение?

— Намного хуже. На обоих глазах катаракта. Она немного видит… но с каждым днем все хуже.

— Мне жаль.

Она удивленно дернула головой в, мою сторону:

— Ну, вы знаете, она никогда не относилась с легкостью к своим болезням, а теперь после смерти мистера Эсмонда…

Она стала подниматься по ступеням, и я зашагала рядом.

— Я ее предупрежу, прежде чем вы войдете.. Мы миновали галерею. Тут все мои предки, позже детально изучу все портреты.

На последней ступеньке женщина остановилась. Она посмотрела на меня, и у меня чуть сердце не выскочило из груди от страха.

— Вы видели своего отца? Я утвердительно кивнула.

— А мисс… Анабель? — Ее голос слегка дрогнул, и тогда я поняла, ведь ее лицо мне немного знакомо. Она приносила еду на наш пикник. Это та, которая всегда говорит, что думает, никогда не лжет и редко высказывает приятные вещи о ком-либо. Я напрягала память, как же ее зовут? Джанет, конечно. Но я не попадусь на удочку, пока не удостоверюсь, что она действительно Джанет.

— Да, я видела их обоих.

— Как они?

— Они были счастливы вместе. Мой отец занимался полезной работой на острове, — яростно заговорила я.

— До нас только дошли слухи о взрыве или что-то там такое.

— Произошло извержение вулкана.

— Что бы там ни было, они оба мертвы. Мисс Анабель отличалась своенравием, но у нее был добрый характер…

— Ты права.

Она снова бросила взгляд в мою сторону, потом пожала плечами.

— Ей не следовало так поступать. — Она остановилась у двери и постучала.

— Войдите, — раздался голос.

Джанет повернулась ко мне и прижала палец к губам.

— Это ты, Джанет?

— Да, миссис Мейтленд.

Я оказалась права. Это Джанет. Я делаю успехи.

— Миссис Мейтленд, Сюзанна приехала.

Я вошла в комнату. Вот Эмералд, жена Дэвида, которого на дуэли убил мой отец. Она сидела в кресле, спиной к свету. Она высокая и худая, лицо бледное, волосы начали серебриться.

— Сюзанна… — начала она.

— О, тетя Эмералд, я рада вас видеть.

— Думала, ты не вернешься, — ее голос звучал раздраженно.

— Мне надо было уладить массу дел. — Я поцеловала ее пергаментную щеку.

— Как ужасно… бедный Эсмонд, — запричитала она.

— Я знаю, — пробормотала я.

— Эта жуткая внезапная болезнь. Он прекрасно себя чувствовал за неделю до смерти. Вдруг заболел и через неделю его не стало.

— Что с ним случилось?

— Какая-то лихорадка… сопровождающаяся желудочным расстройством. Если б Элизабет была жива! Она всегда меня успокаивала. Малком практичный человек, все устроил… Моя дорогая Сюзанна, мы должны вместе оплакивать Эсмонда. Я знаю, вы собирались пожениться, но он мой единственный сын. Все, что у меня было. Теперь никого не осталось.

— Мы будем поддерживать друг друга, — успокаивала я.

Она всхлипнула.

— Неуместно, правда?

Я не знала, что ответить, и погладила ее по ладони.

— Будем продолжать жить. Надеюсь, ты не выгонишь меня из замка.

— Тетя Эмералд! Как вы можете!

— Ну, у меня больше нет таких прав, как при жизни Эсмонда. Ну ничего. Чему быть — тому быть. Как это огорчительно.

— Я не собираюсь никого тревожить, — заверила я. — Хочу, чтобы все шло по-прежнему.

— Твое путешествие пошло тебе на пользу, Сюзанна.

— Хотите сказать, я изменилась?

— Не уверена. Просто мы давно не виделись. Ты кажешься другой. Наверняка длительные путешествия меняют людей.

— Каким образом, тетя Эмералд? — озабоченно поинтересовалась я.

— Просто кажется… ты раньше всегда была черствая, Сюзанна.

— Расскажите мне о своих глазах, тетя Эмералд.

— Они постепенно видят все хуже.

— Неужели ничего нельзя сделать?

— Нет, у многих катаракта. Придется терпеть.

— Мне очень жаль.

— Вот это я и хотела сказать. Ты стала сердечнее, мягче. Говоришь, как будто тебе не безразлично. Я никогда не думала, что ты вспоминаешь о моих глазах.

Я отвернулась. Она считала мой вопрос о ее глазах проявлением вежливости. Я искренне жалела ее, но все же не могла не испытывать облегчения в данной ситуации.

— Хочешь чаю? — предложила она. — Или сначала пойдешь к себе?

Но мне еще надо найти свою комнату. Если подожду, пока принесут багаж, то узнаю ее по чемоданам.

— Интересно, принесли уже мой багаж?

— Позвони в звонок. Я прикажу принести нам чай, и нам сообщат, когда доставят твои вещи.

Вернулась Джанет.

— Попроси подать нам чаю, Джанет, — сказала Эмералд.

Джанет кивнула и вышла.

— Джанет не меняется, — рискнула я.

— Джанет… о, она слишком прямолинейна, если хочешь знать мое мнение. Считает себя привилегированной. Я удивилась, когда она осталась у нас после побега твоего отца. Ты помнишь, она пришла с Анабель. Ты видела Анабель?

— Да.

— На том смехотворном острове! Порой мне кажется, в Мейтлендах есть гены безумия.

— Весьма возможно, — засмеялась я.

— Тот кошмар. Два родных брата… Я никогда не смогу забыть. Я рада, что Эсмонд был тогда мал и не мог узнать причины. А потом Джоэл уезжает на тот остров и живет как набоб. Твой отец всегда любил рисоваться. Да и Дэвид не меньше. Я породнилась со странным семейством.

— Тетя Эмералд, все это было так давно.

— Ты мне должна все рассказать… о них… обо всем.

— Когда-нибудь обязательно расскажу, — пообещала я.

Подали чай.

— Сюзанна, разливай. Я не очень хорошо вижу, боюсь пролить на блюдце.

Я налила чашку и подала ей. На тарелке хлеб, масло, печенье.

— Эсмонд места себе не находил после твоего отъезда, — продолжала она. — Неужели ты не могла приехать пораньше?

— Я проделала такой долгий путь, а добравшись до места, мне захотелось там погостить.

— Надо же! Нашла, где скрывается отец! А потом отправилась в Сидней, и именно в это время весь остров погибает. Финал, достойный мелодрамы.

— Это было ужасно, — вырвалось у меня.

— Но тебя это не коснулось, Сюзанна.

— Иногда мне хочется… — осеклась я.

Она ждет. Мне надо быть осторожней со словами. Нельзя проявлять свои искренние чувства. Видимо, Сюзанна с безразличием относилась ко всему, что ее не касалось непосредственно.

— Иногда мне хочется, чтобы они все поехали бы со мной тогда в Сидней, — неубедительно закончила я фразу. — Расскажи мне лучше об Эсмонде.

После некоторого молчания она сообщила:

— У него повторилась та неизвестная болезнь, приступ которой случился перед твоим отъездом. Помнишь?

Я кивнула.

— Тогда он тяжело заболел, как тебе известно, мы думали это конец… но он поправился. Мы надеялись, во второй раз он тоже выздоровеет. Это был удар. Малком следит за хозяйством. Он на дружеской ноге с Джефом Карлтоном.

— Да?

— Да. Джеф считал, что замок перейдет к Малкому после кончины Эсмонда. Это было бы логично. Но твой дед всегда с предубеждением относился к Малкому… из-за его деда. Два брата ненавидели друг друга. Не знаю вторую семью, где было бы столько вражды.

Мне неловко. Я должна знать, о ком идет речь. Я иду по тонкому льду и неизбежно доберусь до места, где лед слишком тонок — вот тогда случится трагедия.

— Джеф захочет увидеть тебя как можно скорее. Он несколько тревожится о делах, но это естественно.

— Конечно. — Я напрягала память, пытаясь вспомнить, говорил ли мне кто-нибудь о нем. Кем он может быть?

— Он надеется, все пойдет по-прежнему. Думаю, ты не захочешь что-то менять. Я всегда полагала, что милый Эсмонд слишком легко относится к делам.

Я кивнула. Я начала понимать, что Эсмонд был мягкий, спокойный, ленивый.

— Считаю, он дал Джефу слишком большую свободу, и тот хочет, чтобы все было как раньше.

— Конечно.

— К делам поместья всегда относились внимательно, но после смерти Дэвида Джеф взял ответственность на себя. Теперь ему понравилось хозяйничать. Эсмонд был молод.

— И ленив.

Она пожала плечами. Я выпила чай, но есть не могла. Я нахожусь в слишком большом напряжении. Эмералд продолжала беседу, а я пыталась уловить смысл и вставлять разумные реплики. Когда в дверь постучали и Джанет сообщила, что багаж доставлен, я сразу встала. Мне требовалось время, чтобы обдумать полученные сведения.

Я сказала, что пойду к себе.

— Увидимся за ужином, — сказала Эмералд.

Наступил момент, когда я должна найти свою комнату. Догадалась, что она на следующем этаже. Оглянулась, важно, чтобы меня никто не видел. Поспешила вверх по лестнице. В дальнем конце коридора замаячила фигура Джанет.

— Идете к себе, мисс Сюзанна?

— Да.

— Ваши вещи принесли. Я сходила, проверила, чтобы был порядок.

— Спасибо. — Уходи, хотелось мне прикрикнуть. Почему ты тут слоняешься? Как будто она чувствует, что я нахожусь в затруднительном положении и хочет уличить меня.

Я прошла мимо нее и остановилась у окна, как будто залюбовалась красивым видом: внизу зеленые газоны, а вдали лес.

Подумала, что она уже ушла, и пошла к первой двери. Только дотронулась до ручки, как раздалось:

— Нет, нет. Я бы не пошла туда на вашем месте, мисс Сюзанна. — Она подошла ко мне и взяла за руку. — Вам будет больно. Там осталось все так, как было при нем. Его мать не разрешает ничего трогать. Думаю, она иногда приходит сюда посидеть. Ей нелегко подниматься по ступеням. Она сидит и горюет, что он умер.

Комната Эсмонда! Как удачно, она подумала, что я пойду туда горевать.

Мне хотелось избавиться от Джанет.

— Мне надо войти, — сказала я с чувством.

Она вздохнула и вошла со мной. В комнате чисто. У стены кровать, полки с книгами, в углу бюро, кресло, на окнах шторы медного цвета с рисунком из хризантем.

— Он умер в этой кровати. Его мать не разрешает ничего менять. Но вы здесь не оставайтесь долго. Здесь мрачная атмосфера.

— Я хочу побыть здесь немного одна, Джанет.

— Отлично. Делайте, что хотите. — Она вышла и закрыла за собой дверь.

Я села на стул и задумалась, но не об Эсмонде, а как же мне найти мою комнату, чтобы Джанет не заметила.

Через некоторое время я приоткрыла дверь и выглянула в коридор. Никого. Я осторожно пошла По коридору и заглядывала во все комнаты. В комнате в конце коридора стояли мои чемоданы. После нервного напряжения я бросилась в кровать.

А прошло всего несколько часов.

Когда я распаковывала вещи, в дверь постучали.

— Войдите. — Мое сердце забилось, как при серьезном испытании.

Вошла Джанет.

— Вам помочь?

— Нет, спасибо, я управлюсь сама.

— Они ничего не забыли?

— Нет.

— Грейс, новая горничная… она вас боится.

— Почему?

— Она наслышана о ваших выходках. А теперь и вовсе вы здесь хозяйка.

Я неестественно засмеялась.

— Вы все раскладываете по ящикам? Все аккуратно сложено? Это на вас не похоже, мисс Сюзанна. Я никого не встречала более неаккуратного, чем вы. Вы всегда разбрасывали вещи по полу. А теперь вы вдруг превратились в аккуратистку. На вас так повлияло путешествие?

— Можно так сказать. Постоянно приходилось распаковываться и упаковываться, поневоле решишь, что лучше держать вещи в порядке.

— Хочу вам кое-что сказать, — она понизила голос. — Про Анабель.

— Да? — занервничала я.

— Вы ее видели на острове, как она там?

— Она выглядела счастливой и довольной жизнью.

Джанет покачала головой.

— Для меня был такой удар, когда она сбежала. Я считала ее своей дочерью. Она не должна была уехать вот так.

— Она не могла взять тебя с собой.

— Почему? Я пришла с ней сюда из дома викария. Мое место рядом с ней, а не здесь.

— Ну, ты осталась здесь.

— Я ее любила. Она была такая лисичка, вытворяла всякие штучки. Никогда не знаешь, чего от нее ждать. Но у нее был добрый характер.

Я не могла говорить, чтобы не выдать своих чувств.

— Она была счастлива с мистером Джоэлом? Я не забуду ту ночь. Все бегали взад и вперед, шептались, а потом нашли его труп. Его несли на носилках. Все казалось нереальным, но в жизни всякое бывает. Моя бедная мисс Анабель!

Ее слова преследовали какую-то цель. Она с подозрительностью относится ко мне. Проверяет.

— У нее была дочка. Я ее видела один раз. Хорошенькая. Интересно, что с ней стало.

— Она осталась там, с ними.

— Боже! Я должна была догадаться. Мисс Анабель не уехала бы без нее.

— Нет.

— И вы видели ее на острове, мисс Сюзанна?

— Да, я видела Сьювелин.

— Правильно. Однажды они устроили пикник. Я тоже была. Она такая удивительная малышка. Сразу видно, Мейтленд. Что с ней стало?

Джанет не отводила от меня глаз. Я быстро проговорила:

— Она была на острове с ними… при извержении.

— Бедняжка! Она напомнила мне вас, когда я ее увидела. Примерно одного возраста с вами, фигурка такая же и характер. Не ошибешься из какой она конюшни. Случилась жуткая трагедия… Хорошо, что вас там не было, когда все произошло. А зачем вы поехали в Сидней именно тогда?

— Ты обо всех все знаешь, Джанет.

— Новости дошли до миссис Мейтленд от адвокатов. Мистер Джоэл стал бы наследником после смерти Эсмонда, если бы его отец не лишил наследства. Старый мистер Эгмонт был в добром здравии, когда после одного выстрела он сразу потерял двух своих сыновей. Он лишил мистера Джоэла всех прав. Кто бы мог подумать, что его ждет такой конец. Хорошо, что малышка жила с Анабель. Я видела их всех вместе только раз, но это было приятное зрелище… Бедная мисс Анабель. Она заслуживала лучшую долю.

— Да, ты права. — Она удивленно подняла брови и я продолжила: — Теперь для них все кончено.

— Столько смертей, ужас. Тот вулкан… Это кара Божья. Бедный мистер Эсмонд! Интересно, как долго сохранят его комнату? Его мать не велит ничего трогать. Вы тоже оставите все как есть? Бумаги в его столе, книги, разные вещи… все осталось, как при его жизни.

— Я еще подумаю, Джанет.

Она скорбно посмотрела в мою сторону и вышла. Я села на кровать и уставилась в пространство.

Неужели она что-то подозревает?

Вечер прошел хорошо. Я не испытывала трудностей в обществе Эмералд. Она почти слепая и не в состоянии заметить разницы между Сюзанной и мной. Кроме этого, она целиком поглощена собой, что тоже мне на руку. Любые перемены во мне она объясняет влиянием путешествия или вообще не обращает на них внимания.

Со слугами иначе. Некоторые знают Сюзанну с детства, но они восприняли меня как Сюзанну, хотя заметили, как я изменилась.

Мне надо опасаться лишь Джанет. Ей многое известно. Она знает о Сьювелин, может сложить два и два, и что тогда?

В самый первый вечер я поняла, как легко могу упасть в бездну. Кто бы мог поверить, что меня выдаст такая простая вещь, как пудинг.

На десерт подали имбирный пудинг. После главного блюда я съела сыр и печенье и отказалась от пудинга. Дворецкий, видимо, доложил поварам, потому что на лестнице меня поджидала краснощекая запыхавшаяся женщина, загородившая мне дорогу.

— Что-то не так?

— Да, мисс Сюзанна, не так.

— Что же?

— Хочу спросить вас, мисс, неужели я больше не достойна готовить для этой семьи?

Такое многословное заявление, представленное воинственным образом, доказывало, что что-то вызвало гнев этой женщины.

Почему со мной так разговаривают? Потом я вспомнила, что я Сюзанна, хозяйка огромного поместья.

— Что вы, еда отличная.

— Чем провинился мой имбирный пудинг, если его отослали на кухню нетронутым?

— Ничем, я уверена.

— Но вы-то отвернули от него нос! Я его готовила специально для вас, ведь мне известно, что это ваше любимое блюдо. Я тружусь, готовлю его в первый же день вашего приезда. Так всегда было. И от него никогда не оставалось ни кусочка. А сегодня даже не попробовали!

— О… — Я не знала ее имени. — Мне жаль, что так получилось. Дело в том, что я устала и совсем не голодна.

Она проигнорировала мои слова и продолжала:

— Вернули на кухню нетронутым! Ну, тогда я говорю себе. Да миссис Бейтс, твоя готовка не годится для тех, кто путешествует вокруг света. Могу вам сообщить, мисс, совсем недалеко отсюда есть дома, в которых будут рады получать мои имбирные пудинги.

— Я просто устала, миссис Бейтс.

— Устали? Да вы никогда не устаете. А если это из-за вашего заморского путешествия, то лучше оставайтесь дома…

— Сделайте для меня имбирный пудинг завтра, пожалуйста, — умоляла я.

Она немного пофыркала носом, но начала таять.

— Приготовлю, если мне прикажут.

— Вот завтра я им буду наслаждаться. А сегодня от усталости я не смогла бы оценить его по достоинству.

— Дворецкий сказал, вы ели сыр, — обвинила она меня. — Променять мой пудинг на сыр! Да я помню, как вы стояли на стуле и совали пальцы в миску с тестом, когда думали, что я не вижу, и облизывались. — Она заулыбалась. — «Это имбирь, миссис Бейтс, меня дьявол попутал», — вы всегда так говорили. Самое любимое ваше лакомство, имбирный пудинг, а теперь…

— Что вы, миссис Бейтс, я его по-прежнему люблю. Пожалуйста, приготовьте его завтра.

Она защебетала:

— Я стою и понять ничего не могу. Вернули пудинг целехонький. У любой поварихи сердце кровью обольется.

Я ее успокоила, она приняла мои извинения. Сколько шума из-за простого пудинга! Мне следует быть осторожнее.

Без сил я добралась до своей комнаты. Я многое узнала, а самое главное — как легко я могу сама себя выдать.

Спала я крепко. Объясняю это усталостью физической и моральной. Проснувшись, я испытала двойственное чувство — со мной так происходит теперь постоянно — страх и радостное возбуждение. Я понимала, меня могут разоблачить в любой момент. Хорошо, если я продержусь несколько недель.

Спустилась к завтраку. Я поняла, что здесь завтракают в любое время с 8 до 10, берут еду с комода. Вошла в ту комнату, где мы ужинали вчера вечером. Правильно, стол сервирован к завтраку, и еда в серебряных тарелках стоит на комоде. Я рада побыть одна. Несмотря на постоянную тревогу, я, оказывается, проголодалась. В дверь заглянула Джанет.

— О, вы рано встали. На вас не похоже. Что случилось? Изменили все свои привычки во время заграничной поездки? Мисс Соня превратилась в мисс Утреннюю пташку? Опять я допустила ошибку. — Думаю, Джеф Карлтон не появится раньше 10. Он не ожидает, что вы так рано готовы объехать с ним владения. Он говорит, что рад вашему возвращению. Говорит, слишком большая ответственность действовать по собственному усмотрению без вашего согласия. Но, напоминаю вам, мистер Эсмонд давал ему волю в хозяйственных делах. Он говорит, от вас этого он не ждет. Я внимательно слушала. Значит, утром мне надо ехать с Джефом Карлтоном, управляющим. Надо поблагодарить Джанет за важную информацию. Я так рада узнать от нее как можно больше, но надо быть начеку.

— Я буду готова к его приходу. В 10?

— Ну, в это время вы с мистером Эсмондом всегда отправлялись к Карлтону, не так ли?

— Конечно.

— Он распорядился, чтобы Джим запряг для вас Блекфриара. Он уверен, вы захотите все сами увидеть.

— Да, — повторила я.

— Уверена, Блекфриар не забыл вас. Говорят, лошади никогда не забывают хозяев. Он вас всегда любил.

В ее словах послышалось предупреждение. На секунду я испытала приступ малодушия. Вдруг лошадь не примет меня? Из слов Джанет ясно: она признавала только Сюзанну и не жаловала других.

— Ну, не буду мешать, заканчивайте завтрак. — Джанет удалилась.

Я переоделась в костюм для верховой езды. Я помолилась за душу своего отца, ведь он привез на остров двух лошадей. Мысленно поблагодарила Халмеров, ведь они заставляли меня ездить верхом каждый день. Они все великолепные всадники, я пыталась не отставать от них и тем самым совершенствовала свои навыки, мчась с ними галопом по лесам и полям.

В 10 часов явился Джеф Карлтон.

— Здравствуйте, мисс Сюзанна, — он тряс мою руку, — рад вас снова видеть. Мы надеялись, вы вернетесь раньше. Такая ужасная трагедия.

— Да, ужасная, — эхом отозвалась я.

— Смерть такая неожиданная. На одной неделе я ездил с ним по владениям, на другой неделе он умер.

Я кивнула.

— Простите, что говорю об этом, но мы должны продолжать оттуда, где остановились. Мисс Сюзанна, есть ли у вас какие-нибудь идеи относительно поместий?

— Сначала я хочу все осмотреть. — Я не знала, как к нему обращаться: Джеф или мистер Карлтон, поэтому вообще никак не назвала его.

— Думаю, вы хотите взять дела в свои руки, — усмехнулся он.

— Думаю, да.

Мы вошли в конюшню. Конюх поклонился нам. — Доброе утро, мисс Сюзанна. Я приготовил для вас Блекфриара.

Я поблагодарила его. Как неприятно, что я не знаю имен всех этих людей. Я узнала коня. Он черный с несколькими белыми пятнами вокруг шеи. Кличка ему подходит. — Вот кто рад вашему приезду, мисс Сюзанна. Он всегда любил только вас. Блекфриар тосковал, когда вы уехали. Но, конечно, он привык к разлуке, когда вы ездили во Францию.

— Правильно, — подтвердила я.

Хорошо, что я не боюсь лошадей. Я подошла и осторожно погладила коня. Он навострил уши, занервничал.

— Блекфриар, Сюзанна приехала, — прошептала я ему на ухо. Момент напряженный, я не уверена, принял ли меня конь. — Ты же не забыл меня, правда? — мой голос звучал успокаивающе. Из кармана я достала кусок сахара. Сюзанна всегда угощала сахаром наших лошадей. С ними она была по-настоящему искренней и нежной.

— Уж это он помнит, — заулыбался конюх.

Я вскочила в седло и похлопала коня по загривку.

— Хороший Блекфриар.

Не знаю, понял ли конь, что я не Сюзанна, но я ему понравилась, и я с триумфом выехала из конюшни.

— Откуда начнем? — поинтересовался Джеф Карлтон.

— На ваш выбор.

— Стоит заехать в Крингл.

— Хорошо, — согласилась я. Я намеренно пропустила его вперед. Дорога шла через лес, и мы скакали бок о бок.

— Вы заметите некоторые перемены. Давненько вас здесь не было.

— Очень давно.

— Возможно, вы захотите что-то изменить.

— Сначала надо посмотреть.

— Мне известно, у вас всегда было особое мнение относительно ведения хозяйства.

Я кивнула и задумалась, какие идеи могли роиться в голове Сюзанны?

— Конечно, мы не подозревали…

— Естественно, но так случается в жизни.

— Мистер Малком проявляет живой интерес. Он был здесь месяц назад. После смерти мистера Эсмонда, он, видимо, считал, что вы не захотите утруждать себя хозяйственными делами. Но я подумал, не знает он мисс Сюзанны.

Я засмеялась.

— Конечно, в таком огромном поместье естественно ожидать, что дела будет вести мужчина.

— Вы думаете, Малком разделяет ваше мнение?

— Безусловно. Он даже рассчитывал стать наследником после мистера Эсмонда, хотя нам всем известно о той давней ссоре вашего деда с дедом Малкома.

Я кивнула.

— Да.

— В этом есть резон. Он мог претендовать на наследство, ведь в некоторых семьях женщины не являются наследниками, но у Мейтлендов по-другому.

— Да, у Мейтлендов по-другому.

По крайней мере, мне теперь ясно, что Малком — внук младшего брата Эгмонта, он явно имеет право претендовать на замок. Вот кого я обманным путем лишила законного наследства,

В сердце застучала тревога. Но день такой чудесный. На полях красуются ромашки и колокольчики, птицы обезумели от радости, потому что ярко светит солнце, и весна скоро превратится в лето. Нельзя не радоваться жизни. — Фермы принесут хорошую прибыль, — продолжал Карлтон, — все, кроме Крингл. Может, вы подскажете, что с ними делать.

— Семья Крингл, — повторила я, словно обдумывая.

— Они тяжело переносят трагедию.

— О… да.

О какой трагедии он говорит? Нужно соблюдать осторожность.

— Старик сильно сдал. Джекоб больше всех переживает. Это понятно, ведь Сол был его братом. они, кажется, близнецы. Джекоб всегда полагался на Сола. Такой для него удар.

— Наверняка.

— В результате пострадала ферма. Я предложил отобрать у них ферму. Они не лучшим образом используют землю. Но Эсмонд был против. Он был добрый. И все знали, что могут пожаловаться ему. Я знаю, вы иногда сердились на него за его мягкость.

— Бывало, — пробормотала я.

— Поэтому они ждут перемен. Гренни Белд просит починить крышу. Надо сделать, если польет дождь, ее затопит. Она собиралась обратиться к Эсмонду, но он в тот самый день слег. Поэтому до сих пор ничего не сделано. Вы хотите взглянуть на крышу?

— Нет. Просто почините ее.

— Хорошо. А теперь вернемся к вопросу о семье Крингл…

Я осмотрелась. Передо мной поле пшеницы, вдалеке пасутся на лугу овцы. В долине дом.

— Они совсем не заботятся о вашей собственности. Сол всем занимался. Он был одним из наших лучших работников. Какая жалость. Никто так и не докопался до причины.

— Нет, — отозвалась я.

— Теперь дело в прошлом. Уж больше года прошло… Пора забыть. Люди иногда кончают жизнь самоубийством… У каждого свои причины, а я всегда повторяю, каждый живет по-своему, и нельзя осуждать других. Хотите заглянуть к семье Крингл?

Я заколебалась, потом решила:

— Хорошо.

Мы изменили направление, и теперь наш путь лежал между полями ржи и пшеницы к дому в долине.

Мы соскочили с коней, и Джеф привязал их к столбу у ворот. По двору ходили куры. Карлтон толкнул дверь.

— Есть кто дома? — спросил он.

— Это ты? Можешь войти, — отозвался грубый голос.

Мы вошли в кухню с каменным полом. Там было жарко, готовилась еда. За столом женщина раскатывала тесто. У печи сидел старик.

— Привет, Мозес, миссис Крингл. Вас пришла навестить мисс Сюзанна.

Женщина нехотя сделала реверанс. Старик что-то буркнул.

— Как поживаете? — спросила я.

— Как всегда, — ответил Мозес. — Это дом скорби.

— Я знаю, и мне очень жаль. Как дела на ферме?

— Джекоб горбится там с утра до ночи, — проворчал старик.

— И дети помогают, — вставила женщина.

— Все же дела не так хороши, как хотелось бы, — заметил Джеф.

— Нам не хватает Сола, — с горечью пробурчал старик.

— Я знаю, — посочувствовала я.

— Дети скоро вырастут, — успокоил их Джеф. — Думаю, то поле за оврагом надо не засеивать годик или два. Пусть земля отдохнет. С него уже несколько лет плохой урожай.

— Сол бы все наладил, — вставил Мозес.

— Если б Сол был жив, он не смог бы повлиять на урожай. Пусть земля побудет под паром хотя бы год, — размышлял Джеф.

— Я скажу Джекобу, —. откликнулась женщина.

— Пожалуйста, миссис Крингл, а если ему надо о чем-то посоветоваться со мной, пусть заходит в любое время. Ну, нам пора.

Мы вышли.

— Вряд ли это можно назвать радушным приемом, — усмехнулась я.

— Неужели вы ожидали встретить радушие в семье Крингл? Они вне себя от трагедии с Солом Ужасно, когда человек кончает жизнь по своей воле Они считают, что позором покрыта вся семья. Его похоронили на перекрестке дорог. Священник не позволил похоронить его на кладбище, а это немало значит для таких людей, как они.