В сумерках они добралась до Барселоны. Узкие мощеные улочки встретили их гулкой тишиной. С залива тянуло гниющими водорослями, слева и справа теснились одинаковые серые дома с закрытыми торговыми лавками на первом этаже, такие кривые и высокие, что их крыши, казалось, смыкались над головами всадников.
      Впереди ехал невысокий загорелый юноша. У него было красивое, с правильными чертами лицо. Волосы росли, начиная не со лба, а чуть выше, отчего лоб казался более высоким, чем был на самом деле. Улыбаясь, он обнажал два ряда жемчужно-белых зубов – впрочем, улыбался он не часто.
      Обращаясь к нему, спутники предваряли слова поклоном и почтительным молчанием. В свои двадцать два года он уже снискал славу храброго воина, да и вообще слыл бывалым мужчиной – пожалуй, лишь некоторая заносчивость, упоенность властью выдавала его возраст.
      Юноша повернулся к мужчине, ехавшему рядом с ним.
      – Досталось же этому городу! – хмыкнул он.
      – Что верно, то верно, Ваше Высочество. Говорят, когда Его Величество, ваш отец, вступил в Барселону после осады, то не мог удержать слез – такое ужасное зрелище предстало его глазам.
      Фердинанд Арагонский угрюмо кивнул.
      – Ничего, ничего. Всего лишь наглядный урок подданным, не желающим служить законному повелителю, – пробормотал он.
      Его спутник подобострастно осклабился.
      – Совершенно с вами согласен, Ваше Высочество.
      Он не осмелился напомнить своему господину, что недавно закончившаяся гражданская война началась как раз из-за убийства законного наследника трона – Фердинандова брата Карлоса, родившегося от первого брака его отца. Об этом обстоятельстве многие предпочли забыть, поскольку Фердинанд был готов отстоять все, что могло ему достаться от его честолюбивого отца и любящей матери.
      Кавалькада остановилась перед дворцом, где обосновался Хуан Арагонский. Фердинанд зычно крикнул:
      – Эй, что там у вас стряслось? Это я, Фердинанд! Я приехал!
      Внутри тотчас засуетились, захлопали дверями, и к приехавшим бросились сразу несколько грумов. Фердинанд соскочил на землю и направился ко дворцу. У главного входа его уже ждал отец, услышавший о приезде сына и поспешивший выйти ему навстречу.
      – Фердинанд! – протянув вперед обе руки, воскликнул он. – Я знал, что ты не станешь медлить. Да благословит Господь мою жену, оставившую мне такого верного сына!
      Король Арагона выглядел моложе своих семидесяти восьми лет. Все еще бодрый и энергичный – хотя недавно перенес операцию на глазах, восстановившую его зрение, – он не позволял себе слабостей, простительных любому другому мужчине его возраста, а из всех чувств не скрывал только любви к своей почившей супруге и единственному оставшемуся сыну.
      Обняв Фердинанда за плечи, он привел его в свои покои и приказал накрыть стол. Когда слуги выполнили его распоряжение и вышли за дверь, Фердинанд сказал:
      – Отец, ты послал за мной, и этого было достаточно, чтобы я бросил все дела и поспешил приехать.
      Хуан улыбнулся.
      – Удивительная расторопность для мужчины, не так давно женившегося на прелестной девушке!
      – Ах, да. – Хуан вздохнул. – Изабелле было грустно расставаться со мной, но она сознает свой долг. Когда прибыл гонец, моя жена все поняла и помогла мне собраться в дорогу.
      Хуан кивнул.
      – Как дела в Кастилии? Надеюсь, все в порядке?
      – Да, отец, все в порядке.
      – А дочь?
      – Слава Богу, здорова.
      – Лучше бы вместо Изабеллы родился мальчик.
      – Будут и мальчики, – сказал Фердинанд.
      – И то верно. Хотя хватило бы и одного – такого, как ты, Фердинанд. Большего счастья для нашей семьи я бы и не желал.
      – Отец, ты уж слишком высоко ценишь своего сына. Фердинанд улыбнулся, но выражение его лица противоречило этим словам.
      Хуан покачал головой.
      – Король Кастилии! Разве этого мало? А ведь когда-нибудь – возможно, в недалеком будущем – ты станешь править еще и Арагоном!
      – Второго титула я бы с удовольствием прождал всю свою жизнь, отец, – сказал Фердинанд – А что касается первого… пока он не дает мне реальной власти.
      – Да, поскольку формально ты являешься супругом правящей королевы Изабеллы. Но это – до поры до времени, сын мой. Не сомневаюсь, скоро между тобой и твоей женой установится полное взаимопонимание.
      – Возможно, – согласился Фердинанд. – Жаль, саллический закон не имеет силы в Кастилии и Арагоне.
      – Все равно ты станешь королем Кастилии, а Изабелла будет супругой правящего монарха – вы поменяетесь местами, не пройдет и двух месяцев. В Испании женщины не лишены права наследования короны, но Изабелла твоя жена, а это дает тебе важное преимущество.
      – Изабелла любит меня, – усмехнулся Фердинанд.
      – Вот видишь! Наши чаяния сбудутся, иначе и быть не может.
      – Ладно, отец, лучше поговорим о твоих делах. Ведь из-за них-то я и приехал к тебе.
      Король Хуан нахмурился.
      – Как тебе известно, – сказал он, – во время каталонского бунта мне пришлось обратиться за помощью к Людовику Французскому. Он оказал мне поддержку, но, как ты знаешь, просто так Людовик ничего не делает.
      – Знаю. В обмен на эту услугу он получил контроль над провинциями Руссильон и Сардиния, а сейчас они обе восстали против иноземного владычества.
      – Мало того – запросили у меня подмогу. Увы, после этого сеньор дю Люд привел в Руссильон десять тысяч всадников и девятьсот пик. Причем, провианта у него хватит на полгода, не меньше. А наши силы на исходе – слишком долгой была эта гражданская война.
      – Нужно раздобыть денег, отец. Тогда мы сможем начать кампанию против Людовика.
      – Вот за этим-то я и позвал тебя. Тебе предстоит поехать в Сарагосу и во что бы то ни стало достать там денег на наши нужды. Поражение от французов обернется для нас катастрофой.
      Фердинанд несколько секунд молчал.
      – А нельзя ли набрать необходимую сумму в Арагоне? – наконец спросил он.
      – В Арагоне все еще продолжаются беспорядки. Каждый старается обойти закон, никто не желает подчиняться правителю.
      – То же самое происходит и в Кастилии, – заметил Фердинанд. – За время гражданской войны люди отвыкли от послушания.
      – Я слышал, королем Сарагосы стал некто Ксимен Гордо, – сказал Хуан.
      – То есть как это?
      – Ну, ты ведь знаешь эту семью. Фамилия Гордо считается почти такой же древней как и наша. Но Ксимен, кажется, забыл о своем благородном происхождении. Он занял пост городского главы и настолько укрепил свое положение, что, оставаясь в Барселоне, я не смогу справиться с ним. Все важные должности он роздал своим родственникам, друзьям и тем, кто сумел предложить достаточный куш. Вообще он – колоритная личность, в каком-то смысле его даже уважают. Но правосудие он превратил в посмешище, и я располагаю достоверными сведениями о его многочисленных преступлениях.
      – В таком случае его следует судить и покарать в назидание остальным бунтовщикам.
      – Дорогой мой, такие действия приведут к новой гражданской войне в Сарагосе. Чтобы этого не произошло, нам придется считаться с обстановкой – тем более сейчас. Если ты собираешься раздобыть денег, то знай: от Ксимена Гордо тут зависит очень многое.
      – Король Арагона зависит от своего подданного! – возмутился Фердинанд. – Немыслимо!
      – Согласен, сын мой, немыслимо. Но я нуждаюсь в средствах на кампанию против Людовика и нахожусь слишком далеко от Сарагосы.
      Фердинанд хмыкнул.
      – Предоставь это дело мне, отец. Я поеду в Сарагосу и добуду столько денег, сколько нам потребуется.
      – Я верю, ты справишься с этой задачей, – сказал Хуан. – Тебе суждено добиваться успеха во всем, за что ты берешься.
      Фердинанд самодовольно улыбнулся.
      – Отец, я без промедления отправляюсь в путь. Хуан вздохнул.
      – Ах, сын мой, ты быстро приехал, а уезжаешь еще быстрее, – пробормотал он.
      И почти сразу добавил:
      – Впрочем, ты прав. Нельзя терять времени.
      – Я выезжаю завтра утром, на рассвете, – сказал Фердинанд. – Можешь положиться на меня, деньги будут.
      На пути в Сарагосу Фердинанд не смог отказать себе в удовольствии немного отклониться от намеченного маршрута. Его новый маршрут нужно было держать в секрете. Дело в том, что в Каталонии жила женщина, которую Фердинанд всем сердцем желал видеть и существование которой следовало утаить от Изабеллы. Увы, в последнее время он начал склоняться к мысли о том, что ему едва ли когда-нибудь удастся стать таким идеальным мужем, каким его представляла супруга.
      Разместив свиту на постоялом дворе, Фердинанд сослался на усталость и с двумя самыми преданными слугами удалился в отведенную ему комнату.
      Оставшись с ними наедине, он сказал:
      – Ступайте на конюшню и снова седлайте коней. Когда все улягутся, я выйду к вам.
      – Хорошо, Ваше Высочество.
      После их ухода Фердинанд принялся расхаживать по комнате, то и дело останавливаясь и прислушиваясь к звукам за стеной. Долго, слишком долго не могла угомониться его свита. Ему хотелось распахнуть дверь и приказать им всем немедленно лечь в постели и заснуть.
      Разумеется, с его стороны это было бы величайшей глупостью – сейчас ему не следовало привлекать к себе излишнего внимания. Фердинанд всегда знал, чего хотел, и всегда был полон решимости добиться желаемого, но при этом понимал, что для успеха задуманного мероприятия порой необходимо потратить какое-то время на ожидание.
      Вот он и ждал – сгорая от нетерпения, но все же воздерживаясь от опрометчивых поступков. Наконец в дверь постучал слуга.
      – Все тихо, Ваше Высочество. Кони оседланы.
      – Пошли.
      На улице уже стемнело. Сев на коня, он хотел было послать вперед гонца, чтобы уведомить ее о своем приезде, но затем передумал. Лучше сделать сюрприз, решил он. Даже если она будет не одна, он не особенно расстроится. В конце концов, в эту поездку он отправился не ради нее самой. Она красива, этого он не отрицает, но из-за одной ее красоты он не пустился бы в рискованную поездку, известие о которой повергло бы в ужас его дорогую супругу.
      – Ах, Изабелла, Изабелла, – пробормотал он, – когда-нибудь ты увидишь, в каком мире живешь. Тогда ты узнаешь, что мужчины, проводящие слишком много времени вдали от брачного ложа, не часто обходятся без любовниц.
      А частые любовные свидания редко оказываются бесплодными, мысленно добавил он. Тут уж ничего не поделаешь, и его связь с виконтессой Эболи – не исключение.
      Фердинанд улыбнулся. Он знал свою власть над женщинами – над всеми, даже такими своенравными и упрямыми, как Изабелла.
      Ему вспомнился день, когда он и виконтесса стали любовниками. Это случилось во время одного из его многочисленных вояжей по Каталонии, куда он наведывался по делам своего отца. Любопытно, что на той поездке настояла сама Изабелла. «Езжай, – сказала она. – Помогать отцу – твой святой долг».
      Долг! – подумал он. Самое употребительное слово в лексиконе Изабеллы.
      Уж она-то никогда не нарушала того, что считала своим долгом. Ее так воспитали – в духе неукоснительного соблюдения своих обязанностей. Ради них она была готова пожертвовать жизнью и не знала, что, собирая супруга в Каталонию, она искушала его верность супружескому ложу.
      И вот он не удержался от соблазна. Отступать было уже поздно: впереди показался особняк виконтессы. Не успели они подъехать, как внутри раздался крик:
      – Приехал, приехал! Отпирайте ворота, это наш господин! Поручив коня груму, он сказал:
      – Прошу тебя, не надо шуметь. Это неофициальный визит, я просто решил заглянуть сюда по пути в Арагон.
      Слуги его поняли. Они знали, какие отношения сложились между их госпожой и доном Фердинандом. Во дворе тотчас стало тихо, как до приезда гостей. Если дон Фердинанд хотел, чтобы о его визите не проведали посторонние, то лучше было выполнить его желание.
      Он прошел в дом.
      – Где госпожа? – спросил он у двух служанок, попавшихся ему навстречу и тотчас сделавших книксен.
      – Легла спать, Ваше Высочество. Но ей уже сказали о вашем приезде.
      Фердинанд поднял глаза – на верхней ступени лестницы стояла его любовница. Ее длинные черные волосы закрывали плечи, бархатный халат был накинут прямо на тело.
      Она была очень хороша собой. И при этом хранила верность ему. Увидев в ее глазах неподдельную радость, он улыбнулся. Затем быстро взбежал по лестнице, и они обнялись.
      – Ну, вот и ты… наконец-то!..
      – Ты ведь знаешь, я бы приехал раньше, если бы была возможность.
      Она засмеялась, обвила руками его шею и сказала:
      – Ты изменился. Повзрослел.
      – Такая участь суждена каждому из нас, – усмехнулся он.
      – Но тебе она пошла на пользу, – сказала она. – В отличие от других.
      Тут они заметили, что на них смотрят. Она взяла его за руку и повела в спальню.
      У него был вопрос, который он хотел, но не решался задать.
      Как ни обожала она их ребенка, ей не следовало знать, что именно из-за него он приехал к ней – не из-за нее самой.
      В спальне он снял с нее бархатный халат и поцеловал ее грудь. Она замерла, словно опешив от этой ласки.
      Мысленно он не мог не сравнивать ее со своей супругой. Рядом с Изабеллой, сказал он себе, любая женщина покажется куртизанкой – вокруг Изабеллы будто витают эманции добродетельности. Странно, что не видать нимба над головой. Или крылышек за плечами. Ей одной дано к любому делу относиться как к какому-то священнодейству. Даже занятия любовью – а она ведь страстно любит своего супруга, в этом нет никаких сомнений – она умудряется превращать в некий сакральный акт, имеющий целью зачатие наследника для кастильского трона.
      Своим изменам Фердинанд находил оправдание. Ни один мужчина не выдержал бы пресной диеты, к которой его обязывало общение с такой женщиной, как Изабелла. Существование других любовных связей в этих условиях было неминуемо.
      Тем не менее сейчас, лаская любовницу, он был рассеян: раздумывал, в какой момент лучше всего задать вопрос, который в последнее время так волновал его. И в душе гордился своей выдержкой. Она всегда восхищала его родителей. Но они восхищались всеми его качествами – как хорошими, так и плохими. К слову сказать, порой он все-таки действовал чересчур порывисто, необдуманно. Но с годами должен был остепениться. Он это сознавал.
      И вот, удовлетворенные, они лежали рядом друг с другом. Он погладил ее по щеке, и она безмятежно улыбнулась.
      – Мне хорошо с тобой, – прошептал Фердинанд. И как бы невзначай добавил:
      – Кстати, как поживает наш мальчуган?
      – Превосходно, дорогой.
      – А обо мне он говорит?
      – Каждый день спрашивает: «Мамочка, а сегодня мой папа приедет?»
      – Да? А что ты ему отвечаешь?
      – Говорю, что его отец – самый важный человек в Арагоне, Каталонии и Кастилии, поэтому у него нет времени навещать нас.
      – А он что?
      – Говорит, что когда-нибудь и сам станет такой важной особой.
      Фердинанд засмеялся.
      – Сейчас-то что делает? Спит?
      – Спит. За день утомился: с самого утра играл в войну. Генералом был, все какие-то приказы отдавал, войском командовал. Слышал бы ты, какой крик стоял в доме!
      – Хотелось бы послушать, – протянул Фердинанд. – Интересно, как он…
      – Ты хочешь посмотреть на него, я знаю. Соскучился, я сразу так и подумала. Пожалуй, если мы не будем шуметь, то не разбудим его. Он в соседней комнате. Я все время держу его рядом с собой… Ты вряд ли меня поймешь, но мне все кажется, что с ним по недосмотру что-нибудь произойдет.
      – Да что же с ним может произойти? – неожиданно вспылил Фердинанд.
      – Я же говорю, не поймешь… Ну, можешь считать, что это просто материнское беспокойство. – Она встала, накинула халат. – Пошли, глянем на него одним глазком.
      Она взяла подсвечник, подошла к двери и поманила Фердинанда. Он наспех оделся и вслед за ней прошел в соседнюю комнату.
      Там в небольшой кроватке спал мальчик лет трех. Одна его рука лежала поверх одеяла, прелестное личико обрамляли длинные каштановые локоны.
      Мальчик был очень красив. Фердинанд даже зарделся, разглядывая его.
      У него и Изабеллы была дочь, но сейчас он видел своего сына, первенца, и их родственное сходство наполняло Фердинанда новыми, еще не изведанными чувствами.
      – Как сладко посапывает, – прошептал он.
      Не удержавшись, он наклонился над кроваткой и приложился губами к его нежной щечке.
      В этот момент ему захотелось взять спящего мальчика на руки, отвезти в Кастилию, показать Изабелле и сказать: «Вот он, мой сын. Я горжусь им и буду воспитывать его при дворе, вместе с дочерью и теми детьми, которые у нас еще родятся».
      Конечно, он не решился бы на такой поступок – не отнял бы ребенка у матери, не посмел бы сказать о своей измене Изабелле. За время супружества он успел уяснить многое – в частности, что его жена прежде всего требует уважать ее достоинство.
      Мальчик вдруг открыл глаза и с недоумением уставился на мужчину и женщину, стоявших возле его кроватки. Затем узнал мать и догадался, кого она привела к нему. Быстро приподнявшись, он обвил ручонками шею Фердинанда.
      – Это еще что такое? – с напускной строгостью воскликнул Фердинанд. – Что это значит, дитя мое?
      – Это значит, что мой папа приехал, – сонно улыбнулся мальчик.
      – А сам-то ты кто такой? – спросил Фердинанд.
      – Алонсо Арагонский, – последовал ответ. – А ты – Фердинанд Арагонский.
      Мальчик внимательно посмотрел на Фердинанда. Затем дотронулся пальчиком до его носа.
      – Я кое-что скажу тебе, – улыбнулся он.
      – Да? Что же именно?
      – Ты не только Фердинанд Арагонский. Ты еще и мой папа. А я твой сын.
      Фердинанд обхватил мальчика, крепко прижал его к себе.
      – Да, дорогой мой, – прошептал он. – Да, ты прав.
      – Ты слишком сильно сжимаешь меня.
      – Это простительно, дорогой мой, – ответил Фердинанд.
      – Я покажу тебе, как я умею воевать, – сказал Алонсо.
      – Но ведь сейчас ночь, тебе нужно спать.
      – Как же я могу спать, когда приехал мой папа?
      – У нас впереди утро, сынок.
      Мальчик нахмурился – точь-в-точь как временами это делал его отец.
      – Значит, днем ты уедешь? – неуверенно спросил он. Фердинанд ласково погладил его по головке.
      – Жаль, малыш, но я не могу слишком часто бывать у тебя… Знаешь что? Раз уж я приехал, то давай будем вместе до утра.
      Алонсо вытаращил глаза.
      – Всю ночь? – удивился он.
      – Да, выспишься завтра.
      – Ура! Завтра высплюсь!
      Мальчик спрыгнул с кроватки и бросился к ящику, стоявшему рядом, – хотел показать отцу свои игрушки. Фердинанд опустился на колени и стал с серьезным видом слушать. Мать его сына с гордостью поглядывала то на одного, то на другого.
      Чуть погодя Алонсо попросил:
      – А теперь ты расскажи мне что-нибудь. Ты бывал на войне, да? И сражался? И убивал врагов?
      Фердинанд улыбнулся. Затем сел на стул, посадил сына к себе на колени и стал рассказывать о своих похождениях, но не успел рассказать и половины, как Алонсо уснул.
      Фердинанд бережно уложил мальчика в постель, затем вместе с его матерью на цыпочках вышел из комнаты.
      Оказавшись в своей спальне, она с неожиданной злостью заметила:
      – Возможно, в будущем ты обзаведешься законными сыновьями – наследниками титулов и короны, – и все же ни один из них не будет любить тебя, как этот мальчик.
      – Боюсь, ты права, – вздохнул Фердинанд.
      Он закрыл за собой дверь, прислонился к ней спиной и посмотрел на свою любовницу. Свеча, которую она держала в руках, отбрасывала на нее неровный свет, и гордость за сына, сиявшая в ее глазах, очень шла ей, была к лицу.
      – Может быть, когда-нибудь ты забудешь, что любил меня, – добавила она, – но всегда будешь помнить, что это я родила тебе такого прелестного мальчика.
      – Нет, – сказал Фердинанд. – Я не забуду вас обоих. Он привлек ее к себе и поцеловал.
      Помолчав, она сказала:
      – Утром ты уедешь. Когда я увижу тебя в следующий раз?
      – Скоро я опять буду проезжать через Каталонию.
      – И заедешь, чтобы взглянуть на сына?
      – Нет, чтобы повидать вас обоих. – Он понемногу начинал злиться, но все-таки пересилил себя и произнес эти слова со страстью, которой на самом деле не испытывал, по-прежнему думая о сыне. – Ну не злись, у нас осталось мало времени.
      Она подошла к нему, поцеловала его руку.
      – Сделай что-нибудь для него, Фердинанд. Дай ему достойное положение, землю… может быть – титул.
      – Не сомневайся, я о нем не забуду.
      Он подвел ее к постели, и мысли о сыне отступили перед желанием заниматься любовью с его матерью. Позже она сказала:
      – Королева Кастилии может не одобрить почестей, которые ты собираешься оказать нашему сыну.
      – Не бойся, – грубовато ответил Фердинанд, – он все равно будет удостоен этих почестей.
      – Но ведь она – королева…
      Фердинанд вдруг разозлился на супругу. Какое она имеет право помыкать им? В Каталонии уже сейчас поговаривают о его зависимости от Изабеллы. Супруг правящей королевы! Разве не унизительно это положение для гордого, сильного мужчины?
      – Я никому не позволю стоять между мной и моим сыном! – воскликнул он. – Если хочешь, я могу дать тебе слово: как только архиепископ Сарагосский уйдет в отставку, его сан достанется твоему сыну. И… это только начало, поверь мне.
      Виконтесса Эболи откинулась на подушку и закрыла глаза. Итак, она получила все, чего хотела: утолила жажду близости с любовником и удовлетворила свое материнское тщеславие.
      Рано утром Фердинанд простился с виконтессой и поцеловал спящего сына. Затем послал слугу на постоялый двор, чтобы тот сказал его спутникам, что он поехал вперед и ждет их на берегу реки Сегре.
      Выезжая на дорогу, Фердинанд старался забыть о сыне, с которым должен был расстаться, и сосредоточиться на задаче, стоявшей перед ним.
      Он подозвал одного из слуг, ехавших следом.
      – Тебе что-нибудь известно о Ксимене Гордо? Ведь это он теперь хозяйничает в Сарагосе?
      – Говорят, этот человек – величайший пройдоха, Ваше Высочество. За ним числится множество тяжких преступлений, а народ все равно поддерживает его.
      Фердинанд нахмурился.
      – Я не намерен мириться с тем, что Сарагосой правит не мой отец и не я сам, а кто-то третий, – сказал он. – Если этот Гордо думает выстоять против меня, то скоро ему придется раскаяться в своей глупости.
      Дальше они поехали молча, и через некоторое время их догнала свита. Фердинанду казалось, что слуги не догадались об истинной причине его отсутствия на постоялом дворе. Тем не менее он понимал, что после того, как выполнит обещание, данное виконтессе Эболи, при дворе пойдут пересуды.
      Его разбирала досада. Почему он должен утаивать от всего света визиты к женщине, которая ему нравится? Почему должен придумывать какие-то отговорки? До супружества ему не приходилось стыдиться своего мужского достоинства. Неужели он, Фердинанд Арагонский, всю жизнь будет идти на поводу у Изабеллы Кастильской?
      Положение складывалось странное и уж во всяком случае непредвиденное. Когда он впервые встретил свою будущую супругу, его поразила ее уступчивость. Он и предположить не мог, что со временем она станет такой несговорчивой женщиной.
      Изабелла обладала двумя странным образом сочетавшимися в ней качествами: мягкостью манер и непреклонной решительностью.
      Фердинанд изводил себя этими мыслями и почти не думал о деле, которое поручил ему старый Хуан Арагонский.
      В Сарагосе Фердинанда одним из первых встретил самый видный горожанин – собственной персоной Ксимен Гордо. Он ехал по улицам рядом с наследником арагонской короны и благосклонно улыбался собравшимся горожанам.
      Такое впечатление, думал Фердинанд, что это Гордо их принц, а не я.
      Другой на его месте выразил бы неудовольствие. Фердинанд этого не сделал. Он заметил, с каким восхищением смотрели на Ксимена Гордо бедняки, высыпавшие на улицы города. Они чувствовали его силу и, возможно, побаивались его.
      – Кажется, горожане хорошо знают тебя, – негромко сказал Фердинанд. – Вон как приветствуют, точно сам король к ним пожаловал.
      – Они часто видят меня, Ваше Высочество, – последовал ответ. – Я всегда с ними.
      – Увы, в отличие от меня, – вздохнул Фердинанд.
      – Да, им редко выпадает честь лицезреть своего принца. Поэтому им приходится довольствоваться общением с его скромным слугой, который изо всех сил старается поддерживать порядок в отсутствии их законных правителей.
      – Эти усилия, видимо, не совсем оправдывают себя, – сухо заметил Фердинанд.
      – Что поделаешь, Ваше Высочество, мы живем во времена всеобщего беззакония.
      Фердинанд мельком взглянул на оплывшее от пьянства лицо мужчины, ехавшего рядом с ним, но ничем не выдал ни своей злости, ни отвращения, которое охватило его в эту минуту.
      – Я приехал по поручению моего отца, – сказал он.
      Гордо молча ожидал дальнейших объяснений – со снисходительным видом, возмутившим Фердинанда. Его спутник как бы говорил: «Хоть вы и наследник арагонской короны, но в ваше отсутствие здесь распоряжаюсь я».
      Все еще сдерживая гнев, Фердинанд добавил:
      – Твой король испытывает настоятельную потребность в людях, оружии и деньгах.
      Гордо с откровенным вызовом усмехнулся.
      – Боюсь, в Сарагосе не потерпят новых налогов и повинностей.
      Фердинанд нахмурился. Затем снова справился с собой и тихо спросил:
      – Неужто горожане ослушаются своего повелителя?
      – Ваше Высочество, в Каталонии недавно было восстание. То же самое может произойти и в Сарагосе.
      – Здесь, в сердце Арагона? Ты спятил, братец, арагонцы – это не каталонцы. Я знаю, они останутся верны своему королю.
      – Ваше Высочество, вы слишком долго отсутствовали.
      Фердинанд присмотрелся к людям, стоявшим вдоль улицы. Могли ли они так измениться? – подумалось ему. Пожалуй, могли. Ведь были же какие-то обстоятельства, позволившие Ксимену Гордо взять власть в свои руки. Раньше ничего подобного не случилось бы – но раньше законный король регулярно навещал Сарагосу, не был так занят другими проблемами и уж, конечно, не позволил бы какому-то дерзкому выскочке заправлять делами в его городе.
      – Ты должен поставить меня в известность обо всем, что здесь произошло в мое отсутствие, – сказал Фердинанд.
      – С превеликим удовольствием, Ваше Высочество.
      В Сарагосском дворце Фердинанд пробыл несколько дней, но так ничего и не добился. Все его усилия пропадали даром, и создавалось такое впечатление, что это Ксимен Гордо со своими друзьями чинил ему препятствия на каждом шагу.
      Они и в самом деле правили городом – да и могло ли быть иначе, если Гордо расставил своих приспешников на всех мало-мальски важных городских постах? Все преуспевающие горожане регулярно выплачивали ему мзду, величина которой определялась степенью их благосостояния. Его власть была беспредельна; где бы он ни появился, его всюду сопровождала армия оборванцев, на тысячи ладов прославлявших его могущество и справедливость. Самим им нечего было терять, и они с удовольствием наблюдали, как он обирает их зажиточных соседей.
      Фердинанд внимательно слушал доносы своих шпионов и не переставал удивляться тому влиянию, которое Гордо успел распространить на город и его окрестности. Он и раньше слышал о растущей власти этого человека, но не представлял, что та могла быть настолько велика.
      Приезд престолонаследника ничуть не смутил Ксимена Гордо, так он был уверен в своей силе. Его друзья, обязанные ему положением и достатком, не были заинтересованы в возвращении к законности и порядку, а потому в случае открытого столкновения с принцем Арагонским без раздумий встали бы на сторону своего покровителя. И кроме того, он мог бросить клич городскому сброду, и к его услугам тотчас собрались бы полчища на все готовых бродяг, мелких жуликов и прочих проходимцев.
      Фердинанд сказал:
      – Я вижу только один выход: арестовать этого человека. Пусть знает, кто здесь хозяин. Покуда он на свободе, я не могу добыть денег для моего отца, а деньги нужны срочно и позарез.
      – Ваше Высочество, – в один голос воскликнули его советники, – если вы его арестуете, разъяренная толпа в тот же день возьмет приступом и разграбит ваш дворец. В опасности будет сама ваша жизнь. За спиной Ксимена Гордо стоят его беспутные дружки и вся городская чернь, в этой ситуации мы бессильны.
      Фердинанд промолчал. Отпустив советников, он погрузился в раздумья.
      Гордо проводил время в кругу семьи и уже собирался идти обедать, как вдруг прибыл гонец от принца.
      Прочитав врученное ему письмо, он воскликнул: – Наконец-то этот арагонский задира сменил музыку! Теперь он просит меня явиться к нему во дворец. Желает обсудить со мной важное дело – видимо, уразумел, что без меня здесь ничего не добьется.
      Он запрокинул голову и громко захохотал.
      – Вот так-то, юнец желторотый, знай, с кем тягаться вздумал! Ну, отныне у нас останется только один хозяин – и отнюдь не этот молокосос! Как донья Изабелла заправляет делами в Кастилии, так Ксимен Гордо будет устанавливать свои порядки в Сарагосе.
      Он быстро попрощался с женой и детьми, после чего приказал подать коня и поехал во дворец. На улицах ему кричали:
      – Удачи тебе, дон Ксимен Гордо! Мы с тобой, дон Ксимен! Он отвечал то благосклонной улыбкой, то чуть заметным кивком, то небрежным взмахом руки.
      Прибыв во дворец, он бросил поводья поджидавшему груму. Тот был из дворцовой прислуги, но дону Ксимену Гордо поклонился с величайшим почтением.
      Гордо зарделся от удовольствия. В здание он вошел с высоко поднятой головой, горделиво посматривая на украшенные гобеленами стены. Вот кому следовало бы жить здесь – ему, истинному правителю Сарагосы. А почему бы и нет? Разве не достоин он такого права?
      Почему бы не сказать этому сосунку Фердинанду: «Молодой человек, я решил устроить здесь свою резиденцию. Так что поезжайте домой, в Кастилию. Там вас ждет донья Изабелла, вот и пользуйтесь ее гостеприимством, покуда остаетесь супругом правящей королевы. Станете полноправным королем – тогда другое дело, сможете переехать в Барселону. Или куда угодно, только не в Сарагосу. Сюда вам дорога заказана, уж не обессудьте».