– Что ты сделаешь, если я отпущу тебя? – осведомился капитан Марч.
      – Убью тебя! – крикнула Пилар.
      – Чем? – с интересом допытывался он.
      – Руками!
      Капитан взял ее за руку.
      – Это оружие выглядит внушительно.
      Внезапно он подбросил девочку к потолку и ловко подхватил ее. Испуганная Пилар рассмеялась от облегчения.
      Несколько секунд капитан молча смотрел в ее большие темные глаза под длинными черными ресницами.
      – Ну, мисс Пиллер… – заговорил он.
      – Пилар, – поправила девочка.
      – Пиллер, – повторил капитан. – Моя малышка Пиллер.
      Внезапно он поставил ее на пол, расхохотался и вы шел, не сказав ни слова Исабелье.
      С этого времени капитан часто разговаривал с Пилар и даже подарил ей гребень из слоновой кости, украшенный рубинами.
      Когда он возвращался из плавания, то первым делом искал свою малышку Пиллер.
      – Мы поженимся, – заявил капитан Исабелье. – Когда-нибудь моя малышка Пиллер получит все, что у меня есть, и я хочу, чтобы все было по закону.
      Таким образом, Исабелья стала женой капитана Марча. Она понимала, как удивляет его то, что Пилар ее дочь. Будь она дочерью Бьянки, это было бы для него более понятно. Тем не менее, капитан был доволен. Исабелья казалась ему куда более подходящей женой, чем Бьянка, так как брак с ней помогал поддерживать сносные отношения с соседями. Далеко не каждое плавание было успешным – пиратская жизнь полна риска, и капитану часто приходилось занимать деньги, а люди куда более охотно предоставят ссуду женатому моряку, нежели содержащему гарем. Так что он женился на Исабелье не только ради Пилар, но и ради дела.
      Теперь, когда капитан возвращался домой, девочка первой бежала ему навстречу, рассматривала привезенные им сокровища и выбирала себе подарки, в которых, как ни странно, он никогда не мог ей отказать.
      Со временем Пилар стала все больше отдаляться от матери и сближаться с отцом. Независимому характеру девочки больше соответствовал свирепый английский пират, чем мягкая и добрая испанская сеньора. Это заставляло Исабелью вдвойне страшиться возвращения мужа, хотя теперь он посещал ее в спальне крайне редко. Капитан откровенно заявлял, ибо всегда был откровенен, что его тошнит от манер знатной леди, и предпочитал провести часок с отчаянно сопротивляющейся Бьянкой или податливой Карментитой, раз уж его тянуло к испанкам.
      Растущая дружба между десятилетней дочерью и ее безжалостным отцом путала Исабелью. Юная Пилар все сильнее привязывалась к капитану Марчу. Они вместе катались верхом, капитан щедро одаривал дочь драгоценностями и учил ее быть такой же грубой и жестокой, как он сам, поэтому Исабелья радовалась, что муж редко бывает дома.
      Сейчас она ожидала его возвращения. Прошло два года с тех пор, как капитан отправился в очередное плавание. Исабелья каждый день сидела с шитьем у окна, бросая взгляды на горизонт, а Бьянка то и дело совещалась со своими картами.
      Бьянка была уверена, что капитан на пути домой, и радовалась этому. В своей ненависти к нему она обретала невероятное наслаждение. Ненависть и страсть часто идут бок о бок. После того как Бьянка впервые предложила себя капитану вместо Исабельи, она хоть и отбивалась от него ногтями и зубами, но сознавала, какое удовольствие они могут доставить друг другу.
      Бьянка ненавидела капитана за то, что он увез ее из Испании, куда Бласко в один прекрасный день, несомненно, прислал бы за ней, но была благодарна ему за те часы, которые они проводили вместе, так как это помогало ей забыть тоску о Бласко.
      Бьянка принадлежала к тем женщинам, которые не могут долго жить без любовника.
      Глядя на карты, Бьянка знала, что Исабелья, сидящая у окна, вспоминает то страшное время, когда их родная земля исчезала за горизонтом, а они были во власти жестоких английских пиратов.
      Капитан Марч выбрал их обеих, и за это они должны испытывать к нему благодарность. Другим, исключая Карментиту, пришлось куда хуже.
      Бьянка удивлялась странному обороту событий. Они обе любили Бласко и обе стали любовницами пирата. Ясно, что судьба связала их воедино.
      Их привезли в дом у моря, и Бьянка не сомневалась, что море поможет им спастись. В теплые дни ей часто чудилось, что юго-западный ветер доносит пряные запахи Испании.
      Бьянке показалось, будто свершилось чудо, когда она поняла, что ждет ребенка, отцом которого может быть только Бласко.
      Дом, куда привез их пират, был не так велик, как дома семей де Арис и Каррамадино, но оказался достаточно удобным. Нависающие фронтоны радовали глаз, сады были очаровательны; в самых неожиданных местах многочисленных комнат таились маленькие альковы; кухни, кладовые и погреба были полны вкусной еды и хорошего вина. Приезжая домой, капитан любил жить с комфортом, и слугам приходилось пребывать в постоянной готовности к его возвращению.
      В таком доме ребенку Бьянке могли быть обеспечены необходимые удобства, поэтому она отложила на будущее планы бегства.
      Бьянка хранила в секрете свою беременность, пока не узнала, что Исабелья также ждет ребенка, но решила не говорить ей, что отец ее ребенка – Бласко. Она знала, что Исабелья, сидя у окна и глядя на море, мечтает, что Бласко придет ей на помощь, подобно тому, как перед свадьбой с Доминго надеялась, что Бласко приедет и увезет ее.
      Бьянка не могла нанести Исабелье еще один удар. Ей следовало оберегать и защищать свою хозяйку.
      Однажды Исабелья сказала ей:
      – Иногда я думаю, что мне остается только лишить себя жизни. Жаль, что мне не хватило смелости прыгнуть за борт, как сделала одна из нас. Она умерла, прежде чем позор коснулся ее.
      – Лишать человека жизни – злое деяние, – отозвалась Бьянка, – даже если это твоя собственная жизнь.
      – Но страдать от стыда…
      – Ты убила бы не только себя, но и своего ребенка.
      – Его ребенка, Бьянка, не забывай об этом.
      – Я не забываю, Исабелья. У меня тоже будет ребенок.
      Исабелья уставилась на нее.
      – У тебя?! У нас обеих… в одно и то же время…
      Бьянка кивнула. Она знала, что ее ребенок родится на месяц или два раньше ребенка Исабельи, но это можно будет решить в свое время.
      – Этого следовало ожидать, – сказала Бьянка.
      – Теперь пришел конец всем надеждам, – промолвила Исабелья. – Я больше не хочу, чтобы моя семья отыскала меня. Пусть они никогда не узнают, что со мной случилось.
      Но чувства Бьянки были совсем иными. Ей не приходилось делать над собой усилие, чтобы утешать Исабелью. Иметь ребенка чудесно, тем более что в этом ребенке она вновь обретет Бласко!
      Разумеется, все должны думать, что она беременна от капитана, – тогда малыш будет обеспечен всем необходимым. Бьянка подолгу разговаривала с Исабельей о детях, но Исабелье было трудно понять, почему она так счастлива.
      Роберто родился на шесть недель раньше Пилар.
      – Мальчик родился преждевременно, – заявила Бьянка. – Иногда такое бывает.
      Она была почти полностью счастлива. Мальчик был красивым, здоровым и, как ей казалось, походил на Бласко. Бьянка радовалась, что ей удалось провести капитана. Он изнасиловал ее, но не смог сделать матерью своего ребенка. Роберто был плодом настоящей любви. Она обожала сына и твердо решила посвятить ему всю жизнь.
      Ребенок Исабельи появился на свет после долгих и трудных родов. Это была темноглазая светловолосая девочка – с самого начала стало ясно, что маленькая Пилар походит на мать только внешне.
      Зато, думала Бьянка, оба ребенка похожи на своих отцов.
      Роберто, чье природное обаяние помогало ему выходить сухим из воды в случае любых неприятностей, был ленив, как и Бласко; ему нравилось часами греться на солнце. Пилар, напротив, была полна кипучей энергии – она постоянно втягивала Роберто в разные шалости и проказы, задирая и поддразнивая его. Роберто был испанцем с головы до пят, в то время как в Пилар давала о себе знать английская кровь отца-пирата.
      Но Бьянку беспокоило, что Роберто нисколько не интересовал капитана.
      Бьянка часто проводила с ним ночи, когда он бы вал дома, но не могла пробудить в нем никаких чувств к мальчику.
      Она догадывалась о причине. Должно быть, эта сплетница Карментита рассказала капитану, когда родился Роберто.
      – Ты не проявляешь никакого интереса к своему сыну, – однажды ночью упрекнула Бьянка капитана Марча.
      – Этот цыганский мальчишка мне не сын! – огрызнулся он в ответ.
      Бьянка тут же закатила ему пощечину, чем вызвала взрыв хохота. Капитану нравилось вызывать ее на подобные выходки – это давало ему возможность показать ей, что, несмотря на всю ее неукротимость, она ему не пара.
      – Что ты имеешь в виду? – осведомилась Бьянка.
      – То, что ты уже была беременна, когда мы встретились.
      – Это ложь!
      Капитан ухватился за одно из колец в ее ушах, и она закричала от боли.
      – Отпусти!
      – Не смей мне лгать! – предупредил капитан. – Иначе пожалеешь.
      – Я не лгу!
      – Ребенок родился слишком рано. По-твоему, я не знаю, что происходит у меня в доме?
      – Некоторые дети рождаются преждевременно.
      – Да, но они маленькие и хилые, а твой ублюдок появился на свет здоровяком.
      – Кто тебе это сказал?
      – Не думай, что я прихожу сюда для того, чтобы меня расспрашивала цыганка.
      – А я прихожу сюда не для того, чтобы меня называли лгуньей!
      Бьянка направилась к двери, но капитан подошел к ней и отшвырнул назад, словно перышко.
      – Ты будешь приходить сюда, когда мне этого захочется, – сказал он.
      – Если ты признаешь своего сына!
      Голубые глаза капитана сверкнули. Он ухватил ее за волосы и тряхнул так сильно, что у нее закружилась го лова.
      – Прекрати болтать, цыганка. Мне нужно от тебя только одно, и это никак не болтовня.
      Бьянка стала вырываться, но он только смеялся над ее усилиями. Из подобных схваток она выходила вся в синяках, и почти рыдая от злости. Но такие сцены часто происходили между ними, доставляя обоим величайшее удовлетворение.
      – Это Карментита наплела тебе такую чушь? – спросила потом Бьянка.
      – Когда я спрашиваю о происшедшем в моем доме, то бываю суров, не получая правдивых ответов.
      – Ты просто безмозглый слонище, если веришь всякому вздору!
      – Так вот почему ты так старалась меня ублаготворить, – усмехнулся капитан. – Надеялась заполучить меня в отцы твоему отродью!
      – Я старалась тебя ублаготворить?
      – Забыла, как ты оттолкнула бедняжку Исабелью?
      – Ну и что из того? Ребенок твой! Странный ты мужчина, если не хочешь иметь сына.
      – Хочу, но я должен быть уверен, что это мой сын.
      – Ты убедишься в этом, когда он подрастет.
      Но капитан не верил ей и не удостаивал Роберто ни единым взглядом. Он не возражал против присутствия мальчика в доме, но ясно давал понять, что никогда не признает его своим сыном.
      Однако Бьянка была полна решимости добиться своего.
      Впрочем, ей мало что удалось сделать. Она поднялась на чердак, где спали Карментита и другие служанки, сорвала с Карментиты одеяло и, перевернув толстуху лицом вниз, стала дубасить ее палкой.
      Карментита вопила и пыталась встать, но безуспешно. Сбежавшиеся слуги покатывались со смеху, а когда экзекуция прекратилась, плачущая Карментита заявила, что не успокоится, пока не отомстит Бьянке. Позднее она говорила слугам, что Бьянка ревнует, так как капитан предпочел упитанную испанку костлявой цыганке, и эта мысль до того пришлась ей по душе, что она почти простила Бьянку.
      Бьянка говорила сыну, что он должен стараться понравиться капитану, но Роберто не мог этого добиться – его серьезные темные глаза всегда смотрели на хозяина дома с солидного расстояния, а когда капитан кричал: «Пошел вон, цыганенок!» – Роберто был готов тут же обратиться в бегство.
      Но Бьянка верила, что когда-нибудь заставит капитана признать ее сына. По этой причине она ежедневно раскладывала на полу карты, надеясь, что вскоре корабль появится в проливе, а в доме раздастся крик: «Капитан вернулся!»
      Вскоре после полудня Исабелья позвала к себе дочь.
      Они недавно пообедали, и теперь Пилар пришло время выслушивать ежедневные наставления. Для этого она ходила в дом пастора, где сидела рядом с Роберто в большой комнате, выходящей окнами на кладбище, и оба с нетерпением ждали, когда пройдет час, и они снова будут свободны.
      – Пилар, любимая, – заговорила Исабелья, – ты должна обещать мне уделять большее внимание тому, что говорит мистер Пауэр. Ты ведь не хочешь, чтобы он считал тебя глупой?
      – Нет, мама.
      – Тогда постарайся учиться более усердно. Роберто успевает лучше тебя.
      – Роберто – лентяй!
      – Выходит, ленится не он, а ты.
      – Я не ленюсь, мама. Просто мне хочется погулять на солнышке, и Роберто тоже, но он слишком ленив, чтобы хотеть так сильно, как я, поэтому сидит и делает все, что ему говорят.
      – Повторяю, ленив не он, а ты. Ты должна работать усерднее.
      – Да, мама.
      Исабелья поцеловала юное личико. Она думала о том, какой была бы ее жизнь, если бы этот дом был домом, где ей следовало жить в почетном и достойном браке. Исабелья представляла рядом с собой мужа, разговаривающего – их дочерью, но этим мужем всегда был Бласко, так как она продолжала верить, что он бы увез ее до свадьбы с Доминго. Но тогда этот ребенок никогда бы не появился на свет, ведь Пилар могла быть дочерью только Энниса Марча, и никого другого.
      Исабелья прижала к себе девочку и горячо ее поцеловала, но Пилар сразу вырвалась. Роберто любил, когда его ласкали, если Бьянка целовала его, он всегда обнимал ее за шею. Они были очень разными – Пилар и Роберто…
      – Запоминай все, чему учит тебя мистер Пауэр, и тогда мне не придется стыдиться тебя, если…
      Исабелья умолкла. Впервые Пилар была заинтересована. «Если что?» – хотела она спросить. Но в этом доме были секреты, которые хранили от ушей десятилетней девочки.
      Если они думают, будто могут что-то скрыть от нее, думала Пилар, то они ошибаются.
      – Я узнаю все, что захочу! – хвасталась она Роберто.
      Пилар вообще была великой хвастуньей, причем если она чего-то боялась, то хвасталась с удвоенной силой, так как это придавало ей смелости. Девочка знала, что, если она будет трусихой, отец станет ее презирать, а единственным, чего она не смогла бы вынести, было отцовское презрение.
      Ее отец был самым храбрым человеком в мире! Неудивительно, что мать Роберто всегда притворялась, будто он отец ее сына.
      Можно было узнать множество интересных вещей, если держать открытыми глаза и уши. Роберто никогда этого не делает, потому что он лентяй. Он хочет только лежать на солнце, прислушиваясь к шуму волн, или смотреть на море. Пилар постоянно приставала к нему с вопросами:
      – Роберто, кто твой отец, если это не капитан! Роберто, почему моя мама все время смотрит на море, как будто ждет чего-то? Роберто, кто жена моего отца – моя мама или твоя? Роберто, почему моя мама печалится, а твоя – радуется, когда капитан возвращается домой?
      Но Роберто только пожимал плечами, смеялся и говорил:
      – Какое это имеет значение?
      Тогда Пилар подбегала к нему и начинала трясти. Равнодушие и апатия выводили ее из себя.
      – Я хочу знать… – Она широко разводила руками, словно хотела объять весь мир и все знания.
      Роберто смеялся над ней:
      – Ты хочешь знать те вещи, которые от тебя скрывают. Все женщины таковы.
      Он, как всегда, повторял то, что говорили другие. Роберто был слишком ленив даже для того, чтобы иметь собственные мысли.
      Несмотря на это, они были друзьями. Энергия Пилар и леность Роберто хорошо дополняли друг друга. Каждый сдерживал другого. Кроме того, они росли вместе и чувствовали, что мир будет неполон без одного из них.
      – Если – что, мама? – спросила Пилар.
      – Что ты имеешь в виду, девочка?
      – Ты сказала, что стыдилась бы меня, если…
      – Если бы ты плохо училась.
      – Нет! Если что-то еще! Что ты хотела сказать? – В темных глазах Пилар горело любопытство. Исабелья слегка покраснела и плотно сжала губы, словно боялась, что дочь с помощью каких-то чар вынудит ее проговориться, подобному тому, как заклинатель вынуждает змей проделывать то, чего он хочет. Сердце Пилар возбужденно забилось, как бывало всегда, когда она рассчитывала сделать очередное открытие.
      – Найди Роберто и беги с ним к мистеру Пауэру, – сказала Исабелья. – А не то вы опоздаете.
      Пилар побежала, приподняв юбки, чтобы не запутаться в них.
      Роберто лежал в саду, наблюдая за муравьями, ползущими по травинке. Пилар улеглась рядом с ним.
      – Что там такое?
      – Муравьи, – ответил он. – Понаблюдай за ними, Пилар. Они проделывают странные вещи.
      – Как и люди, – сказала Пилар. – Как ты думаешь, Роберто, наши родственники когда-нибудь приедут по видать нас?
      Роберто не ответил. Он часто не отвечал на вопросы Пилар, так как она практически задавала их сама себе.
      – Должны же у нас быть родственники, – продолжа ла Пилар. – У капитана есть брат – мой дядя. Он тоже англичанин и моряк. Но наши матери – испанки. У нас должны быть испанские родственники. Почему мы ни чего о них не знаем? Испания далеко отсюда?
      – Спроси у мистера Пауэра, он наверняка знает. Смотри! Один муравей что-то тащит. Это кусок соломинки, больше его самого!
      – Ты не должен валяться в саду, – заявила Пил ар. – Нам пора идти к мистеру Пауэру. У нас в доме три испанские женщины – моя мама, твоя мама и Карментита, и у каждой есть секреты. Это видно по их лицам.
      – Даже если у них есть секреты, как это можно видеть по лицам? – осведомился Роберто.
      – Секреты можно видеть, – упорствовала Пилар, – как вещи, которые мы пытаемся спрятать в карманах. Карманы оттопыриваются, и вещи становятся заметными… А вот и Карментита – она идет кормить павлинов. Эй, Тита!
      Карментита повернулась, держа в руке пакет с зерном, и посмотрела на Пилар.
      – Вам уже пора на урок, лентяи, – сказала она.
      – Сейчас идем. Тита, ты когда-нибудь думаешь об Испании?
      – Об Испании? Почему я должна о ней думать?
      – Потому что это твоя родина.
      Черные глаза Карментиты блеснули в складках жира – она хлопнула себя по бедрам и рассмеялась. Карментита часто смеялась, так как жизнь в доме капитана была ей по вкусу.
      – Я знаю почему, – продолжала Пилар, часто вы сказывавшая вслух свои мысли. – Потому что Англия нравится тебе больше, чем Испания. Верно, Тита?
      – Таким, как я, везде нравится.
      Карментита не смогла научиться говорить по-английски так хорошо, как Бьянка и Исабелья, но это не мешало Пилар. Она знала, что из Карментиты можно вытянуть больше сведений, чем из всех остальных.
      – Я знаю, почему тебе нравится Англия, Тита, – не унималась девочка. – Потому что тебе нравятся английские мужчины.
      Карментита зашлась хохотом:
      – Ну и нахальная же ты девчонка!
      – Ты тоже, Тита, – отозвалась Пилар и дипломатически добавила: – Когда дело доходит до мужчин – если, конечно, они англичане.
      Карментита смеялась не переставая. Пилар внимательно смотрела на нее, зная, что в таком состоянии она особенно болтлива.
      – Ты нравишься им, потому что ты испанка, а они тебе, потому что они англичане.
      – Я сейчас умру от смеха! – взвизгнула Карментита.
      – Вот почему ты приехала в Англию. Ведь ты приехала сюда маленькой девочкой?
      Глаза Карментиты снова блеснули.
      – Пилар, ты задаешь слишком много вопросов.
      – Вопросов не бывает слишком много, Тита. Когда ты маленькая, то можешь обо всем узнать, только задавая вопросы.
      – Ну и хитрюга же ты! – воскликнула Карментита.
      – Тита, что произошло, когда ты приехала в Англию?
      Карментита покачала головой. Она выглядела печальной, но эта печаль была притворной. Ей не удалось обмануть Пилар.
      – Ты приехала вместе с моей мамой и Бьянкой?
      Карментита медленно кивнула, ее глаза стали стеклянными; Пилар знала, что так бывает у взрослых, когда они заглядывают в прошлое. Она подошла ближе и посмотрела Карментите в лицо.
      – Ах! – Карментита поежилась. – Я никогда не забуду это время… Высокий мужчина с темными глазами, но не такой смуглый, как испанцы…
      – Ну, Тита? – поторопила ее Пилар.
      Но тут подошел Роберто, и Карментита умолкла.
      – Ты все испортил! – закричала на Роберто Пилар, когда они отошли, оставив Карментиту кормить павлинов. – Я почти заколдовала ее, как заклинатель змею! Если бы не ты, я бы скоро все узнала!
      – Узнала что? – осведомился Роберто.
      Но Пилар уже утратила к этому интерес. Ее гнев улетучился так же быстро, как возник. Она оттолкнула Роберто и побежала к дому священника с криком:
      – Не догонишь!
      Роберто не делал попыток догнать ее, хотя и побежал следом. Они опаздывали на урок, и им казалось куда легче немного поспешить, чем отвечать на вопрос мистера Пауэра, что их задержало.
      Когда Роберто добежал до надгробий, тянущихся вверх к дому мистера Пауэра, Пилар поджидала его там. Ее настроение снова изменилось. Теперь взгляд девочки сделался мечтательным.
      – Когда я вырасту, – сообщила она, – то буду делать открытия.
      – Открывать новые страны?
      – И это тоже. Но в основном – чужие тайны.
      У мистера Пауэра была колика, так что урок не состоялся. Миссис Пауэр предложила им войти и почитать книги, а мистер Пауэр спросит у них прочитанное, когда ему станет легче.
      – Мы не сможем читать, миссис Пауэр, когда у бедного пастора колика, – ответила Пилар. – Лучше мы завтра придем на занятия.
      – А до завтра мы будем молиться за него, – добавил Роберто.
      Миссис Пауэр явно была не против отделаться от них.
      – Вы славные ребятки, – улыбнулась она.
      Пилар присела в реверансе, Роберто поклонился, и, когда миссис Пауэр закрыла дверь, они побежали назад мимо надгробий.
      – Ты солгал, Роберто, – обвинила друга Пилар. – Ты сказал, что мы будем молиться за него.
      – Пожалуйста, Боже, – затараторил Роберто, – пусть у мистера Пауэра пройдет колика! Видишь? Я не солгал!
      – Но только не так скоро, – присоединилась к молитве Пилар. – Пусть ему станет легче, но не настолько, чтобы проводить уроки.
      – Ты указываешь Богу, что нужно делать, а это дерзость, – заметил Роберто.
      – Во всех молитвах и гимнах говорится, что Он должен делать. – Ее непоседливый ум тут же переключился на другое. – Только подумать, Роберто, что под всеми этими камнями лежат мертвецы. По-твоему, они могут нас слышать?
      – Возможно, – ответил Роберто.
      – Как спокойно ты об этом говоришь! А вдруг они встанут из могил и утащат нас под землю?
      – Они не смогут. Мертвецы есть мертвецы.
      – Пойдем посмотрим на склеп Харди.
      – Зачем?
      – Это не могила, а целый дом. Там полным-полно Харди.
      – Ты просто сама себя пугаешь.
      – А вот и нет!
      Пилар снова побежала, и Роберто последовал за ней.
      Склеп Харди являл собой весьма причудливое сооружение с мраморной фигурой, охраняющей дверь. Пилар подошла к ней и встала на цыпочки.
      – Фигура зашевелится, если ты не поторопишься, – предупредила она Роберто. – Она на самом деле живая. По ночам она открывает дверь, и все мертвые Харди вы ходят на кладбище.
      – Мертвые не могут оживать.
      – А как же Судный день?
      – Судный день не происходит каждой ночью.
      – Да, но, возможно, мраморный человек думает, что они должны попрактиковаться к тому времени, когда Бог позовет их. А то до Судного дня они слишком окостенеют.
      Она спустилась по сырым ступенькам к двери склепа.
      – Тут чувствуется запах мертвых, они пахнут землей, холодом и сыростью.
      – Поневоле будешь так пахнуть, если тебя похорони ли сотню лет назад.
      Пилар вздрогнула:
      – Я больше не хочу здесь оставаться. Для этого не нужно особой храбрости – ведь мертвецы заперты в склепе. Куда больше смелости требуется, чтобы подойти к Харди-Холлу, перелезть через стену и пробраться в дом. – Внезапно она бросилась бежать и остановилась у покойницкой, поджидая Роберто.
      Подул легкий юго-западный ветер, и Пилар принюхалась.
      – Моя мама говорит, что когда ветер дует оттуда, она чувствует запах Испании, – сказал Роберто.
      – Испании! Мы с тобой наполовину англичане, Роберто.
      – Знаю.
      – Правда, у нас испанские имена, но мы ничего не знаем об Испании. Почему нам о ней никогда не рассказывают, Роберто? Где наши испанские дяди, тети и кузены?
      Роберто покачал головой:
      – Когда-нибудь мы это узнаем. Пилар топнула ногой.
      – Но я хочу знать сейчас!
      – Почему ты такая нетерпеливая, Пилар?
      – Потому что когда чего-то ждешь, то перестаешь этого хотеть.
      – Ты меняешь свои желания уж очень быстро.
      – Не меняются только мертвые.
      Пилар внезапно рассмеялась и снова побежала. Роберто смотрел на ее развевающиеся юбки. Он знал, что ему незачем гнаться за ней, так как она остановится сама, как только что-нибудь привлечет ее внимание.
      Пилар и в самом деле остановилась у деревьев на границе поместья Харди. Хвойные вечнозеленые деревья круглый год заслоняли крыло дома, которое иначе можно было бы видеть с этого участка дороги.
      – Пошли, Роберто! – позвала Пилар. – Мы отправляемся в Харди-Холл.
      Она побежала среди деревьев и остановилась у серой каменной стены, окружающей парк. Когда Роберто подбежал к ней, она уже карабкалась вверх.
      Он полез следом и сел рядом с девочкой наверху стены.
      Они молча разглядывали серое каменное здание, по строенное еще в тринадцатом веке, хотя сэр Уолтер Харди пристроил к нему новый флигель. Он не пытался воспроизвести архитектуру прошлого – флигель был образцом современного елизаветинского стиля. Пилар особенно нравились две башни по краям длинного здания. Она мысленно населяла их воображаемыми персонажами минувших эпох. С зубчатых стен солдаты посылали стрелы во врагов и лили кипящую смолу на тех, кому удалось прорваться. Харди-Холл больше походил на крепость, чем на дом. Второго такого большого здания не было на несколько миль вокруг. Пилар часто, видела юных Харди – девочку и мальчика, скачущих верхом по аллеям. Ей казалось, что они одного возраста с ней и Роберто. Деревенские ребятишки кланялись и приседали в реверансе, когда они проезжали мимо, но Пилар и Роберто не делали ничего подобного. В конце концов, они были детьми капитана, и если бы не его странный образ жизни, их могли бы принимать в Харди-Холле.
      Пилар воспитала в себе ненависть к двум юным Харди. Она придумывала приключения, в которых они с Роберто оказывались победителями, а дети Харди побежденными простофилями. Роберто слушал со снисходительной усмешкой. Иногда он напоминал Пилар, что старше ее на шесть недель, а значит, умнее. Но она только смеялась и продолжала им командовать.
      Вокруг дома зеленели лужайки. На них росли тисовые деревья, а кусты самшита были подстрижены в форме петухов и других птиц. Пилар утверждала, что раньше это были люди, которых заколдовали злые Харди.
      Она чувствовала, что сегодня должна показать свою смелость, так как опасалась, что Роберто подумает – возможно, не без оснований, – будто на кладбище ей стало страшно. Если она испугалась мертвых Харди, то должна доказать, что не боится живых.
      – Я собираюсь спуститься на другую сторону, Роберто, – заявила Пилар.
      – Ты помнишь человека, которого мы видели болтающимся на виселице? – сказал Роберто. – Его повесили за то, что он забрался на землю, принадлежащую Харди.
      – Его повесили за то, что он украл фазана. Кроме того, я не боюсь Харди.
      – И попасть на виселицу тоже не боишься?
      – Я бы слезла с нее.
      – Каким образом, если бы ты была мертвой?
      – Значит, я не была бы мертвой. Ты струсил, Роберто?
      Пилар со смехом начала спускаться со стены.
      – Я спрячусь, а ты меня ищи!
      Пилар спрыгнула на траву и насмешливо посмотрела на него.
      – Не бойся, Роберто. Они не посмеют нас повесить.
      Она быстро побежала по траве, радуясь, что забралась на землю Харди; потом будь что будет, а сейчас она ни в чем не раскаивается. Трава здесь казалась мягче, чем возле их дома, а фигурно подстриженные деревья были выше. Один тис походил на старую леди, а другой – на ее мужа. Наверное, у него две жены, как у отца Пилар… Обернувшись, девочка увидела, что Роберто неохотно идет за ней, и побежала дальше.
      Впереди виднелась роща, скорее всего, заросли ореховых деревьев. Пилар решила проверить. Это и в самом деле оказался орешник. Деревья невысокие, поэтому она легко взобралась на одно из них и спряталась, поджидая Роберто. Вскоре он появился и, не заметив Пилар, собирался идти дальше, поэтому она окликнула его:
      – Ты нарушаешь границы чужих владений, мальчик. За это тебя повесят. – Роберто остановился и посмотрел вверх, а Пилар продолжала: – Лезь сюда – тут полно места.
      Он подчинился, и они устроились рядом.
      – Это лучше, чем учиться у пастора Пауэра, – заметила Пилар.
      Роберто согласился, но напомнил, что учиться необходимо.
      – Мне больше нравится выведывать секреты, чем читать книги, – призналась Пилар.
      Они немного пошептались, но внезапно Пилар сказала:
      – Роберто, кто-то идет. Слушай!
      Они умолкли и услышали быстрый топот ног.
      – Идут сюда, – шепнул Роберто.
      Он оказался прав. Через несколько секунд в рощу вбежал мальчик, по виду чуть постарше Роберто. Тяжело дыша после быстрого бега, он остановился у дерева, на котором прятались дети. Волосы у мальчика были настолько светлые, что казались почти белыми, а лицо покраснело.
      Мальчик вскоре отошел от дерева и бросился на землю; он вырвал несколько пучков травы и стал засыпать себя ею и опавшими листьями.
      Пилар подтолкнула Роберто, но он и сам понимал, что нужно хранить молчание. Они ждали затаив дыхание, и вскоре в роще появилась девочка.
      – Ты здесь, Говард, – заговорила она. – Я знаю, что ты здесь. Выходи! Мне страшно одной в лесу.
      – Вот глупая! – негромко вырвалось у Пилар.
      Роберто так сильно толкнул ее, что она едва не свалилась с дерева. Девочка испуганно застыла, явно готовая обратиться в бегство.