Доминго молился в своей спальне, походившей скорее на келью монаха, чем на комнату испанского дворянина, наследника обширного поместья.
      На стенах не было ничего, кроме креста с деревянной фигурой распятого Иисуса. Доминго начал молиться, когда уехали родители Исабельи. «Через два дня я стану ее мужем, – думал он, – и тогда не будет пути назад. Таков мой долг».
      Отец Санчес, священник, живущий в доме Каррамадино, негромко постучал в дверь. Доминго поднялся с колен и пригласил его войти.
      Отец Санчес был печален – он единственный в доме сожалел о выборе Доминго, понимая, какая это потеря для Святой Церкви.
      – Итак, сын мой, – с упреком заговорил он, – соглашение подписано, и вы приняли окончательное решение.
      – Отец, я все еще не уверен. Но я знаю, что долг сына – повиноваться желаниям отца.
      – У вас два отца, сын мой. Один на земле, другой на небе.
      – Я не могу поверить, что Господь требует, чтобы я отрекся от этого мира. Если бы я получил знамение, ничто не обрадовало бы меня сильнее.
      – Зов плоти поработил вас, сын мой. Ваша невеста прекрасна, ваши земли плодородны. Перед вами трудный выбор. Но разве не сказано в Священном Писании, что легче верблюду пролезть через игольное ушко, чем богатому попасть в Царствие Небесное?
      Доминго закрыл лицо руками.
      – Если бы мне подали знак!..
      – Да, – промолвил священник с иронической усмешкой. – Насколько бы нам было легче, если бы нас вели по праведному пути. Тогда бы мы могли проводить жизнь в лености, ибо нам бы не приходилось самим искать дорогу и преодолевать препятствия, ниспосланные, чтобы испытать нас.
      – Уже слишком поздно. Только чудо может предотвратить этот брак.
      – Или ваша собственная воля, сын мой.
      – Даже теперь?
      – Многие останавливаются у самых врат погибели.
      – Вы называете погибелью желание порадовать отца и жить жизнью нормального мужчины?
      – Да, если речь идет о мужчине, которого Господь избрал для служения Ему, сын мой. Рука Господа коснулась вас, и глас Его изрек: «Следуй за Мною». А вы отвратили взор от Бога и устремили его на богатые виноградники отца и женскую красоту.
      – Это не так, отец. Бывают времена, когда я тоскую по жизни отшельника и жажду посвятить себя служению Господу.
      – Еще не слишком поздно. Венчание еще не состоялось.
      – Увы, отец, уже поздно. Я поклялся вступить в этот брак. Ведь одна из заповедей Господних гласит: «Почитай отца твоего и мать твою».
      – Но другая гласит, что Господь – Бог ревнитель.
      – Отец, помолитесь со мной.
      Они вместе преклонили колена, и в комнате воцарилось молчание.
      Во двор прискакал всадник на взмыленной лошади. Соскочив наземь, он передал поводья удивленному конюху и крикнул:
      – Немедленно проводи меня к сеньору!
      Сеньор Каррамадино и его супруга поспешили через большой зал.
      Всадник не стал терять время на церемонные приветствия.
      – Ужасные новости! – заговорил он. – Дом сеньора де Ариса ограблен и сожжен! Я скакал быстро, как только мог, чтобы сообщить вам… и попросить о помощи. Это была шайка английских пиратов… Они похитили донью Исабелью…
      – Вот до чего дошло! – гневно воскликнул дон Грегорио. – Эти негодяи осмелились на такое! А сеньор и сеньора де Арис?
      – Они в отчаянии, сеньор. Сеньора бегает среди развалин дома и зовет сеньориту Исабелью. Сеньор де Арис попросил меня приехать к вам. От одного из раненых слуг он узнал, что это дело рук английских пиратов, которые появились сразу после окончания сиесты.
      Сеньор Каррамадино хлопнул в ладоши, и к нему подбежал слуга.
      – Скажи конюхам, чтобы седлали всех лошадей, – приказал дон Грегорио и крикнул: – Все сюда! Мы должны скакать на юг, чтобы помочь нашим друзьям.
      – Я сообщу Доминго, – сказала бледная сеньора Каррамадино. – Он захочет ехать с вами.
      Она направилась в комнату сына. Стоящие на коленях Доминго и священник поднялись при ее появлении. Они были удивлены, ибо редко видели донью Тересу утратившей спокойствие: ее губы дрожали, и она была настолько бледна, словно вот-вот упадет в обморок.
      – Произошло нечто ужасное, Доминго! – воскликнула донья Тереса. – Готовься сразу же скакать в дом семьи де Арис. Английские пираты напали на него в отсутствие сеньора и сеньоры де Арис. Они раз грабили дом, предали его огню и… похитили Исабелью.
      Доминго задрожал. Мысль о насилии всегда ужасала его.
      – Быстрее, сын мой! Нельзя терять времени. Вы еще можете догнать пиратов. Вам нужно скакать во весь опор в дом наших друзей. Они ждут вас.
      – Иду, матушка, – кивнул Доминго.
      На секунду он встретил взгляд отца Санчеса и прочитал в глазах священника его мысли.
      «Только чудо может предотвратить этот брак… Чудо свершилось. Воистину неисповедимы пути Господни. Он избрал тебя, Доминго Каррамадино, для того, что бы ты посвятил свою жизнь служению Ему».
      Доминго с отцом скакали во главе группы всадников на юг, в сторону Хереса.
      Лицо дона Грегорио побелело от ярости.
      – Клянусь всеми святыми! – воскликнул он. – Неужели никто из нас не может спать спокойно в постелях? Не может оставить дом и семью на несколько часов из страха перед английскими пиратами? Какая наглость! Если мы поймаем их, а мы их поймаем…
      – Они опередили нас на несколько часов, отец.
      – Они не знают местность и, как говорят, не привыкли к жаре. Мы должны догнать их! Иначе что будет с… женщинами?
      Доминго содрогнулся. Он часто рисовал в уме картины, которые предпочел бы не видеть, события, при мысли о которых его бросало в пот от страха.
      «Я ненавижу насилие! – твердил он себе. – Меня тошнит от вида крови! Я мечтаю о покое монашеской кельи!»
      Теперь это казалось ему благословением, пределом всех желаний: холод каменных стен, утешение под сенью креста, часы размышлений, колокола, зовущие к вечерне, мелодичные голоса, отзывающиеся эхом в часовне, придавая атмосфере особую святость и словно вдыхая жизнь в деревянные изображения Христа и святых.
      Если бы Доминго сделал правильный выбор, он находился бы теперь там, а не гнался за английскими пиратами.
      Доминго пытался представить себе командира разбойников. Он должен быть грубым, как все англичане, ловко орудующим шпагой, безжалостным, как все пираты, и сеющим вокруг горе и страдания. Как может он, Доминго, мягкий человек с душой священника, вступить в бой с этим чудовищем?
      Доминго закрыл глаза, инстинктивно призывая святых – они были для него реальнее людей, с которыми он сталкивался в повседневной жизни. Он содрогнулся от ужаса, осознав смысл своей молитвы: «Пресвятая Дева, избавь меня от встречи с пиратами!..»
      Какой смысл заключался в этих словах? «Пускай пираты спасутся, пускай Исабелья и другие похищенные ими женщины страдают в их руках, но только позволь мне избежать столкновения с ними!»
      Будь Доминго священником целиком и полностью, он бы чувствовал себя куда счастливее. Но он страдал, будучи наполовину священником, а наполовину мужчиной. Даже во время молитвы мужчина называл священника трусом.
      «Ты ненавидишь насилие? Почему? Потому что боишься боли! Ты боишься английского пирата – он представляет собой жизнь, а ты испытываешь перед ней страх. Жизнь часто жестока, и ты, сознавая свою слабость, боишься смотреть ей в лицо. Стены монастырской кельи удобны, потому что они защищают тебя от жизни. Ты можешь успокаивать свою совесть благочестием – эта красивая мантия скроет твой отвратительный страх».
      Доминго пытался не думать об Исабелье и о том, что может происходить с ней теперь.
      – Отец, – сказал он, – мы никогда не нагоним этих пиратов.
      – Мы должны это сделать. Неужели по пути от берега сюда все спали и позволили пиратам проникнуть так далеко? Кто вообще дал им лошадей? Едва ли разбойников было очень много. Те, кто видел их, должны были поднять тревогу.
      – Пираты – отчаянные люди, отец. Возможно, они внушили всем, кто их видел, такой страх…
      – По-твоему, испанцы – трусы?
      Доминго почувствовал, что кровь бросилась ему в лицо.
      – Трусы есть в каждой стране, отец, – ответил он.
      – Тогда клянусь всеми святыми, я обрушу на этих людей месть, которую приготовил для пиратов. Любого, кто струсит в такое время, следует сбросить с Толедской скалы!
      Далее они скакали молча, покуда не увидели впереди город Херес-де-ла-Фронтера, лежащий между двумя грядами холмов. Вокруг расстилалась красноватая земля, на которой цвели оливковые деревья. Земля эта напомнила Доминго о крови, подобно тому, как беловатая почва виноградников заставила его подумать о подвергшейся насилию Исабелье.
      Когда они ехали через город, сеньор Каррамадино призывал людей следовать за ними в погоню за пиратами, напавшими на дом его друга, заявляя, что все испанцы должны взяться за оружие против английских собак.
      – Да, сеньор! – воскликнула женщина, бегущая рядом с его лошадью. – Наши мужчины уже отправились в погоню, когда приехал посыльный от сеньора де Ариса. Они вернут сеньориту ее отцу!
      – Отлично, – кивнул дон Грегорио, мрачно улыбаясь. – Поехали, Доминго, еще несколько миль, и мы у цели.
      Вскоре они почувствовали запах обугленного дерева Воздух наполнял дым от все еще тлеющего здания.
      Дон Грегорио пришпорил лошадь, и они проскакали галопом последние мили.
      Спешившись во дворе, дон Грегорио крикнул:
      – Есть здесь кто-нибудь? Мы – Каррамадино, приехали помочь вам.
      Донья Марина выбежала к ним. Доминго и его отец едва узнали ее – казалось, будто за последние несколько часов она постарела на десять лет. Несчастная женщина, напрочь забыв об этикете, бросилась в объятия дона Грегорио.
      – Марина, дорогая, – утешал он женщину.
      Но она лишь трясла головой. При виде Грегорио и Доминго из глаз ее хлынули долго сдерживаемые слезы.
      – Это… это больше, чем я могу вынести, – рыдала донья Марина.
      – А где Алонсо?
      – Он, не теряя времени, поехал на побережье, захватив с собой всех мужчин. Следом поскакали люди из Хереса.
      – Мы тоже поедем, Марина. Мы не успокоимся, пока не вернем вам Исабелью.
      – Я не смею думать…
      – Мы вернем ее и вырвем сердце из груди английского пирата. Он умрет медленной смертью. Но вы, мой бедный друг, как вы сможете здесь оставаться?
      – У нас больше нет дома, Грегорио, – ответила донья Марина, – но это не имеет значения, лишь бы наша дочь вернулась к нам.
      Дон Грегорио подозвал одного из своих людей.
      – Ты останешься здесь, – приказал он, – и отвезешь в Каррамадино сеньору де Арис и всех женщин и раненых, которые смогут поехать с тобой. Тут им нечего делать. – Он обернулся к донье Марине: – Тереса ждет вас, дорогая. Она о вас позаботится. А нам нужны свежие лошади, чтобы мчаться к побережью во весь опор. За все вина Хереса я не прощу гибели этой английской собаки.
      Донья Марина посмотрела на Доминго, и горе, которое он увидел в ее глазах, заставило его вздрогнуть.
      – Я рада, что ты здесь, Доминго, – сказала она. – Ты привезешь к нам мою девочку.
      – Я сделаю это, сеньора. – Доминго поклонился, на момент ощутив горячее желание встретиться лицом к лицу с английским разбойником. Но почти сразу же он мысленно усмехнулся над своей вспышкой отваги. «Если вы встретитесь, – шепнул ему внутренний голос, – тебе конец. Этот авантюрист прикончит тебя, прежде чем ты успеешь обнажить шпагу». В голову тут же пришла спасительная мысль: «Я смогу привезти назад Исабелью, только если на то будет Божья воля».
      Когда они добрались до берега, Доминго понял, что ему не придется доказывать свою смелость. Их встретил убитый горем дон Алонсо, выглядевший, как и его жена, преждевременно состарившимся.
      При виде их он разрыдался, а когда дон Грегорио сообщил ему, что Тереса позаботится о донье Марине, смог только вымолвить:
      – Моя дочь… моя маленькая Исабелья… что будет с ней?
      Жители деревушки, находящейся недалеко от места высадки пиратов, рассказали им, что произошло.
      За час до полудня деревня внезапно наполнилась не знакомыми загорелыми мужчинами с грубыми голосами, не уважавшими ни Бога, ни людей. Они разграбили церковь, осквернили алтарь, словно дикари, не понимающие, что находятся в святом месте, и стали спрашивать, где находится ближайший богатый дом. Жители деревни не хотели отвечать, но трудно хранить молчание, когда шпага приставлена к горлу, поэтому они рассказали пиратам о свадьбе и показали им дорогу к дому сеньора де Ариса. Пираты забрали всех лошадей, оставили несколько человек для поисков ценных вещей и ускакали прочь. Некоторые из жителей видели, как они вернулись и как отплыл корабль.
      – Слишком поздно, – промолвил Доминго. – Они увезли Исабелью.
      Дон Алонсо закрыл лицо руками.
      – Я больше никогда не увижу мою дочь! – простонал он.
      – Мы не позволим этим собакам сделать с нами такое! – воскликнул дон Грегорио. – Мы отомстим за это нападение и вернем Исабелью!
      Алонсо покачал головой, но дон Грегорио указал на Доминго.
      – Ты забываешь, Алонсо, – сказал он, – что Доминго ее жених. Неужели ты думаешь, что он допустит… что он смирится с потерей Исабельи?
      Доминго начал дрожать.
      – Я понимаю твои чувства, сын, – продолжал дон Грегорио. – Ты дрожишь от гнева. Тебе не терпится сесть на корабль, высадиться на эти варварские острова и вернуть твою невесту. Не беспокойся, так оно и будет.
      Неужели его отец действительно имеет в виду это? Или он говорит так, чтобы утешить дона Алонсо? Каким образом он сможет отправиться в Англию и вернуть Исабелью?
      Тем не менее, Доминго кивнул:
      – Да, отец. Я должен найти Исабелью. – Но его мужская половина, не будучи слепой, тут же усмехнулась: «С какой горячностью ты говоришь это, мой трусливый Доминго! Не потому ли, что понимаешь всю невыполнимость этой задачи?»
      Грегорио настаивал, чтобы Алонсо переночевал в прибрежной таверне. Но Алонсо не терпелось отправиться в Кадис:
      – Разве я могу отдыхать, зная, что Исабелья в руках этого?..
      – Друг мой, сейчас нужно не спешить, а действовать обдуманно. Выпей вина. Жаль, что при мне нет снадобья, которое помогло бы тебе заснуть. Постарайся смириться с неизбежным, отдохнуть и позволь нам сделать все, что в наших силах, чтобы вернуть твою дочь.
      – Я поеду в Англию! Я обращусь к королеве!
      – К королеве! К женщине, которая конфискует деньги, присланные нашими генуэзскими банкирами! Она без ума от своих пиратов и ничем тебе не поможет. К тому же она враждебно настроена к испанцам.
      Алонсо стукнул кулаком по столу:
      – Я не могу оставаться здесь! Я должен искать свою дочь!
      – Быть может, кто-нибудь знает этого пирата. Завтра мы отправимся в Кадис и попытаемся это выяснить. Тогда, если ты поедешь в Англию, то будешь по край ней мере знать имя похитителя дочери. Возможно, кто-то из жителей деревни слышал, как пираты обращались к своему главарю по имени. Если так, мы должны разузнать об этом. Но ты слишком устал, и мы не можем скакать в Кадис сегодня. Выедем туда завтра утром. А тем временем расспросим местных жителей.
      – Хорошо, – согласился Алонсо. – Выясним все, что сможем, а завтра утром отправимся в Кадис. Я не могу оставаться здесь, когда моя дочь в лапах у этих мерзавцев. Я должен завтра же отплыть в Англию!
      – Но ты уже не успеешь, Алонсо, помешать им обойтись с ней… как с рабыней.
      На висках у дона Алонсо вздулись жилы. Он стиснул кулаки.
      – Что бы ни случилось, я должен вернуть дочь домой. Ты, Доминго, поедешь со мной. Ведь ты любишь Исабелью, и она должна была стать твоей женой.
      Помедлив, Доминго отозвался:
      – Да, дон Алонсо, я поеду с вами.
      Ночь была тихой, звезды спокойно мерцали над головой, а на горизонте сияла красная планета.
      Доминго бродил по берегу, глядя на море. Несколько часов назад отсюда отплыл английский корабль с Исабельей на борту… Он лег на пахнущую солью землю, прислушиваясь к шелесту волн. Завтра он должен: отплыть из кадисской гавани. Доминго живо представил себе, как это произойдет. Он приедет в город вместе с отцом и доном Алонсо, и они расскажут о похищении Исабельи. Вокруг соберется толпа мужчин и женщин, которые будут утешать их и кричать: «Смерть английским собакам!»
      «Неудивительно, – скажут они, – что отец и жених бедняжки не могут спать спокойно, пока не вернут ее назад».
      Жители деревни, которых они расспрашивали, были уверены, что слышали имя пиратского главаря. Его звали капитан Маш или как-то в этом роде. Пираты несколько раз обращались к нему так.
      Будет нетрудно найти корабль, который доставит ил в Англию, и они поплывут по морям, кишащим пиратами, в варварскую страну, языка которой не знает никто из них. Горе лишило дона Алонсо здравого смысла. На что он рассчитывает, отправляясь в чужую страну с требованием вернуть ему дочь?
      – Святая Дева, – взмолился Доминго, – я просил тебя о чуде? Неужели это твой ответ на мои молитвы? Ведь если я отправлюсь в это безнадежное предприятие, то почти наверняка встречу свою гибель, ибо, что еще может ожидать меня при столкновении с кровожадными грабителями?
      Услышав приближающиеся шаги, он поднялся.
      – Дон Доминго? – произнес голос отца Санчеса.
      Доминго облегченно вздохнул.
      – Я здесь, отец, – ответил он, видя направляющуюся к нему фигуру в темной сутане.
      – После вашего отъезда, сын мой, я упал на колени и возблагодарил святого Петра за чудо.
      – Но Исабелья так страдает! Неужели это и есть чудо Господне?
      – Святые тоже страдали ради любви к Богу. Возможно, настанет день, когда эта девушка осознает, что явилась орудием Господа, и возрадуется своим страданиям. Бог отметил вас для служения Ему.
      – Но я обещал завтра отплыть из Испании вместе с доном Алонсо.
      – Чем ему это поможет?
      – Он едет искать Исабелью, и я отправляюсь с ним.
      – Искать Исабелью на корабле, бороздящем моря?
      – Он думает, что ее могли увезти в Англию.
      – И как же вы сможете отыскать ее там? Вам ясно дали понять, в чем состоит ваш долг.
      – Мой отец полагает, что он состоит совсем в другом.
      – Ваш отец – светский человек. А Господь предназначил вас для служения Ему.
      – Как могу я отказаться сопровождать дона Алонсо? Он назовет меня трусом!
      – «Блаженны вы, когда будут поносить вас… за Меня». Давайте немедленно покинем это место.
      – И вернемся в Каррамадино?
      – Нет, поедем в Вальядолид – в семинарию. Об этом вы мечтали в глубине души. Господь убрал женщину с вашего пути и указал вам дорогу.
      – Моя семья тяжело переживает трагедию, постигшую их друзей. Могу ли я причинить им новые огорчения?
      – Подумайте лучше, можете ли вы отвергнуть Господа Иисуса? Поедем со мной. В семинарии вам окажут радушный прием.
      – Я чувствую, что поступлю дурно, уехав тайком. Больше всего на свете я жажду стать священником. Но уехать теперь, когда случилось такое…
      – Именно теперь. Господь ясно указал вам, что делать.
      – Мой отец назовет меня трусом. Он подумает, что я испугался встречи с английскими пиратами.
      – Отриньте эти мирские заботы, сын мой. Ваша гордыня велика. Подавите ее. Не важно, что скажут о вас другие. Господь избрал вас одним из Его слуг. Невыполнение Его воли может привести к вечному проклятию.
      – Боюсь, отец, я слишком слаб. Мне хочется отправиться с вами в Вальядолид, но если я сделаю это, то буду мучиться дни и ночи, зная, что испугался завтрашнего отплытия из Кадиса.
      Священник погрузился в молчание.
      – Я вижу путь, которым вы можете удовлетворить свои желания и победить страх, – заговорил он наконец. – Возможно, Господь, в Его величайшей мудрости и зная вас так, как вы сами не знаете себя, поручает вам исполнить эту миссию. «Отправляйся в Вальядолид, – велит Он вам, – и посвяти жизнь служению Мне». Король питает большой интерес к семинарии. Как вам известно, король – глубоко религиозный человек, который с большим усердием служит католической вере, чем своей короне. Многие священники покидают Испанию и отправляются в Англию. Они высаживаются в каком-нибудь уединенном порту, где их поджидают друзья, и странствуют по сельской местности, останавливаясь в домах, хозяева которых хотят присутствовать на мессе или имеют родных и друзей, желающих обратиться в истинную веру. Во имя любви к Святой Церкви священники могут свершить в Англии великие дела. Возможно, это Божья воля – Он даст вам силы преодолеть страх и поможет вам вернуть Исабелью ее родителям. Быть может, когда вы станете священником и научитесь говорить по-английски, вас пошлют в Англию, и вы, бродя из дома в дом, найдете Исабелью.
      Глаза Доминго блеснули.
      – Теперь я вижу, что это воля Господня! – воскликнул он. – Отплыть завтра из Кадиса было бы безумием. Но бродить из дома в дом священником, говорящим по-английски, – совсем другое дело. Сколько пройдет времени, прежде чем я буду готов к отъезду?
      – Священниками не становятся за год, сын мой. Великие цели не достигаются так легко.
      – Это правда, – согласился Доминго; он чувствовал прилив бодрости – теперь перед ним открывался путь, которым можно было следовать без стыда.
      Пройдет много времени, прежде чем ему удастся отправиться в Англию. Но за эти годы он научится побеждать страх.
      – Я напишу отцу, – сказал Доминго, – и объясню свои планы. Сообщу ему, что буду учиться на священника, а когда стану им, то найду способ отыскать Исабелью. Я объясню отцу, что глупо пытаться отыскать ее так, как хочет обезумевший от горя дон Алонсо. Когда я напишу письмо, мы встретимся с вами, отец. Где я могу найти вас?
      – На аллее, в миле от таверны. Я буду ждать вас с лошадьми, и мы отправимся на север – в Вальядолид.
      Они проехали через Саламанку с ее светло-желты ми зданиями, которые палящее солнце превратило в золотисто-коричневатые, и двинулись дальше на север. Путешествие было долгим, так как после полудня им приходилось отдыхать, но под влиянием отца Санчеса Доминго чувствовал себя куда более спокойно. Он даже не думал о судьбе Исабельи. Она страдала, как страдали святые, но разве святые не радовались своим мучениям? Слова отца Санчеса утешили его – пройдет много времени, прежде чем он станет священником, а если его будет мучить совесть, если внутренний голос будет называть его трусом, он сможет ответить, что, став священником, возьмется за опаснейшую миссию – отправиться в еретическую страну, чтобы помогать тамошним католикам, а других приобщать к истинной вере.
      И вот они в Вальядолиде; мимо Пласа Майор, дома, где более шестидесяти лет назад умер в бедности Христофор Колумб, они проехали к зданию семинарии.
      В маленькой комнате руководителя семинарии, отца де Картахены, сидел отец Санчес и прихлебывал вино из кубка. Комната была уютной, а отец Санчес любил уют. Это совсем не то, что пить вино прямо из кожаного бурдюка, предназначенного для перевозки жидкостей во время путешествий. Отец Санчес удовлетворенно чмокнул губами – он был доволен собой. Временами ему казалось, что до цели еще далеко, но он выполнил свою задачу – привез в семинарию Доминго де Ариса, чтобы готовить его к деятельности священнослужителя.
      – Отличная работа! – одобрительно произнес отец де Картахена.
      – Иногда я чувствовал, что мне не удастся ее выполнить.
      – Вы всегда умели убеждать, отец Санчес.
      – Мне больше помогло умение молиться. Я просил о чуде, и чудо свершилось. Если бы не рейд английских пиратов, Доминго де Арис теперь был бы женат и навсегда потерян для церкви.
      – Что Бог ни делает, все к лучшему, – отозвался отец де Картахена. – То, что Он прислал английского пирата, знак Его воли. Его величество требует, чтобы как можно больше священников готовили для миссии в Англии. Человек, пострадавший от англичан, послужит отличным материалом.
      – Но Доминго де Арис далеко не храбрец, отец де Картахена, и не вполне уверен в своем призвании. Доминго признался мне в своей слабости – он опасается, что именно она является причиной его желания стать священником.
      – Для службы в Англии нам нужны храбрые люди.
      – Но пройдет много лет, прежде чем Доминго будет годен для такой службы. Это к лучшему. Такой молодой человек не может быть спокоен, думая, что повернулся спиной к врагу, с которым должен был сражаться.
      – Ему представится много возможностей доказать свою храбрость, когда придет время. Позвольте наполнить ваш кубок… Священники, которых его величество отправляет в Англию, зачастую больше чем священники.
      – Вы хотите сказать, что они еще и шпионы?
      – Они испанские агенты, которые трудятся не только ради истинной веры, но и ради славы своей страны. Впрочем, для его добродетельного и католического величества обе цели едины.
      – Значит, из нашего молодого Доминго будут готовить не только священника, но и испанского агента?
      – Друг мой, в качестве священника его будут принимать в домах дворян-католиков. Ежедневно он станет общаться со знатными английскими семействами. Эти семейства будут защищать его, а он – убеждать их, насколько выгоднее жить под властью католического монарха, нежели под игом незаконнорожденной еретички.
      – Это серьезное дело, отец де Картахена. Оно больше касается государства, чем Святой Церкви.
      – Церковь и государство едины, ибо величайшее желание короля – видеть католическую веру торжествую щей во всем мире. Эта женщина – наш самый страшный враг. Король желает видеть Англию католической, но не забывайте, что в Англии уже есть королева-католичка, которую еретичка держит в плену. Многие готовы пролить свою кровь, чтобы видеть ее на троне, так что друзей у нас достаточно. Но мы должны действовать тайно и с величайшей осторожностью. Сейчас Мария Шотландская в руках Елизаветы. Королеве Англии ничего бы не стоило отрубить голову своей шотландской кузине, но она этого не сделает. Елизавета – свирепая и безжалостная женщина, но она не станет убивать королеву Шотландии, потому что поступить так означает создать прецедент нарушения неприкосновенности самой королевской власти. Поэтому она держит Марию Стюарт в плену. Но мы ждем и наблюдаем: с Божьей помощью величайшее желание нашего короля и всех истинных католиков станет реальностью. Как видите, мы нуждаемся в подобных Доминго Каррамадино не только для проповеди истинной веры, но и для осуществления грандиозных политических планов.
      – Сейчас лучше не говорить с ним об этих делах. Пусть привыкнет к новой жизни.
      – Вы правы. Ни при каких обстоятельствах не следует посвящать его в секретные дела. Ему предстоит несколько лет усердного труда, прежде чем он станет пригодным для того, чтобы предлагать утешение католикам в еретической стране. Пошлите за Доминго Каррамадино, я хотел бы побеседовать с ним.
      Отец де Картахена обнял Доминго, потом взял его за плечи и отодвинул от себя, глядя ему в лицо:
      – Рад приветствовать вас здесь, сын мой. Нет большей радости, чем служение Богу.
      – Знаю, отец.
      – Сын мой, вам предстоит провести в этих стенах долгое время, привыкая к самоотречению, учась жертвовать всеми земными желаниями ради служения Господу. Это нелегкая жизнь, полная молитв и размышлений. Вы хорошо об этом подумали?
      – Да, отец, и я знаю, что такая жизнь мне подходит.
      – Отлично. Пока вы с нами, вы будете постоянно общаться с английским студентом, дабы в совершенстве овладеть его языком. Через пять лет вы станете говорить по-английски, как англичанин. Мне известна ваша история. Вы собирались жениться, но Бог избрал вас для Церкви и подал знак, призывая вас следовать за Ним.
      – Это так, отец.
      – Однако вы не уверены в вашем призвании. Вы сомневаетесь в себе. Вы не так сильны, как другие мужчины, и насилие внушает вам страх. Но страх – чувство, которое учатся преодолевать, служа Господу.
      – Я знаю это, отец.
      – Итак, сын мой, Бог совершил двойное чудо. Он лишил вас невесты, ясно дав понять, что брак не для вас. В то же время Он создал нужду в священниках, выполняющих Его дело в варварской стране. Здесь есть несколько человек, обучающихся тому же, чему будут обучать вас. Когда придет время, и вы созреете для священной миссии, вас отправят в Англию.
      – И когда же это произойдет, отец?
      – Через несколько лет. Священниками не становятся за один день, сын мой. Требуется много учебы и раз мышлений, чтобы стать достойным служить Господу. Люди живут месяцами в стенах, подобных этим, проводят часы, недели, годы в размышлениях и молитвах и только потом, если их сочтут достойными, принимают духовный сан. Пребывая здесь, вы научитесь познавать самого себя. Когда придет время отправляться в Англию, вы станете совсем другим человеком, чем тот, который сейчас стоит передо мной. Я вижу вас сильным, вооруженным знаниями, необходимыми для священной миссии, и отбросившим все страхи.
      Переполненный эмоциями Доминго опустился на колени и поцеловал руку отца де Картахены.
      – Простите мне мои чувства, отец, – сказал он, – но я уверен, что я прибыл к себе домой, где, наконец, обрету покой.
      Шли месяцы. Каждое утро Доминго поднимался на рассвете и проводил долгие часы в молитвах и размышлениях. Семинария и древний кастильский город, чьи прекрасные здания словно запечатлели в себе воспоминания о прошлом, навевали на него чувство покоя и удовлетворения.
      Доминго пребывал в мире с самим собой, так как успокоил свою совесть. То, что внушало ему страх, он отложил до тех пор, покуда не обретет достаточно сил. Когда-нибудь ему придется отправиться в Англию и смотреть в лицо опасностям, но это случится через несколько лет, а за такое время человек может измениться.