Монк сообщил им, что находится в услужении у джентльмена, владеющего большим домом в деревне Челси неподалеку от лондонского Сити. В этот дом они и направлялись.
      – Там вам будет оказан достойный прием, миледи и джентльмены, – говорил он. – Они с нетерпением ожидают прибытия отца Каррамадино. В доме моего хозяина вам будет удобно, сэр. Чарли знает что говорит!
      В другой раз Чарлз Монк сообщил им, что его хозяин – схизматик: католик в душе, он из соображений выгоды посещает протестантскую церковь.
      – Такой джентльмен, как сэр Эрик Олдерсли, должен думать о своей семье. А вот леди Олдерсли колеблется в своих верованиях – ей нравится слушать увещания мужа, но она еще не убеждена им. Ваша первая задача, отец, окончательно обратить ее в истинную веру.
      Бласко стал задавать вопросы о доме хозяина Чарли.
      – Прекрасное место, сэр, – сказал Монк. – Я служу моему хозяину более двух лет. Он выбрал меня из-за моей веры. Ему хочется иметь в доме как можно больше католиков, чтобы легче было обратить в католичество и хозяйку.
      – А мое присутствие не помешает? – осведомился Бласко.
      – Боже упаси, сэр. Мой хозяин рад приветствовать любого слугу Господа.
      – А как насчет моей жены?
      Монк покачал головой:
      – Это другое дело. Леди придется в доме не ко двору. Я прислушивался к ее разговорам и, хотя понимаю по-французски не так хорошо, как мне хотелось бы, вижу по ее глазам, что она еретичка. Хозяин не хочет, чтобы в его доме высказывались еретические суждения.
      – Я должен быть рядом с ней, – быстро заявил Бласко.
      – А если я вам пообещаю, что о ней хорошо позаботятся? Я знаю одну семью в деревне Кенсингтон. Они из того же теста, что и она, – так же высоко держат голову, так же смотрят и так же разговаривают. Они бежали из Франции в семьдесят втором году и прибыли сюда. Тогда из Франции появилось много беженцев – наша королева и наша страна оказали им гостеприимство. Какие жуткие истории они рассказывали! Некоторые из них обосновались в Лондоне и его окрестностях. Люди они спокойные и трудолюбивые, только и хотят, что плести кружева, чтобы зарабатывать на жизнь, и читать свои молитвы. Наша королева помогает им.
      – Они гугеноты? – спросил Бласко.
      Монк кивнул:
      – Я мог бы найти семью, которая приняла бы вашу жену. Мы скажем, что она гугенотка, которой пришлось бежать из Франции. Они предоставят ей пищу и кров и обучат своему ремеслу. Ну а когда она родит ребеночка, вы, сэр, о нем позаботитесь. Вы ведь не хотите, чтобы малютку воспитывали в ереси, верно? Что касается леди, то никакие молитвы не спасут ее душу. Боюсь, что она добыча дьявола.
      – Я подумаю об этом, – сказал Бласко. – Мне нужно посоветоваться с женой.
      Бласко было не по себе, когда они высадились в ночном мраке. Он понимал, что, решив вывезти Жюли из Испании и не оставлять ее во Франции, упустил из виду трудности, которые могут ожидать их в Англии.
      Ялик ударился о песчаный берег, и Монк, улыбаясь, спрыгнул на землю. Ничто не могло поколебать его добродушия.
      – Ну, вот мы и прибыли. Конечно, путешествие было нелегким, но теперь вы на твердой английской почве.
      Он громко крикнул, подражая уханью совы. В ответ послышался такой же звук.
      – Сейчас мы выгрузим из ялика книги и ваши вещи, – сказал Монк, – и Жак сможет вернуться на корабль.
      – Как же мы все это дотащим?
      Монк с хитрым видом потрогал пальцем нос.
      – Предоставьте это Чарли.
      Прежде чем они закончили выгрузку, послышался то пот конских копыт. Из ночной тьмы вынырнули двое и остановились на некотором расстоянии от прибывших.
      – Оставьте вещи здесь, – сказал Монк, – и следуй те за мной.
      Он подвел их к двум незнакомцам.
      – У вас есть лошади для леди и джентльменов? – осведомился Монк. – А, вижу, что есть! И вьючные лошади для багажа. Молодцы!
      – Ты опоздал, Чарли, – заметил один из встречающих. – Мы уже третью ночь поджидаем вас здесь.
      – Море непредсказуемо, – рассмеялся Монк. – Оно проделывает свои штучки даже с Чарли. Поскорее забирайте багаж и смывайтесь отсюда.
      – Будет сделано.
      – Если вас заметят, гоните лошадей изо всех сил. Ни одна книга не должна попасть в руки тех, кому она не предназначена.
      После получасовой поездки в сторону моря они до брались до одинокого дома, скрытого среди деревьев, где их ждали теплый прием, сытная пища и постель.
      Проведя в доме ночь и следующий день, они двинулись на север, к Лондону. Монк ехал рядом с Бласко.
      – Как я уже вам говорил, – сказал он, – я не могу привести леди в дом моего хозяина. Если бы она увидела свет, тогда другое дело, но бедняжка, как все пропащие души, напротив, пытается увлечь других за собой к погибели. Но это не пройдет!
      Бласко еще никогда не слышал, чтобы кто-нибудь так весело рассуждал о подобных вещах. Католики и гугеноты относились к своим разногласиям в высшей степени серьезно. А в устах Чарли Монка путь к вечному проклятию походил на катание на коньках.
      – Думаю, леди будет в безопасности в одной из гугенотских семей, – продолжал Чарлз. – Так ей будет спокойнее, да и нам тоже. Конечно, она ваша жена, сэр, и любит вас, а когда женщина любит, на нее почти во всем можно полагаться. Но эти еретики совершенно бешеные, сэр, и их ересь для них настолько важна, что они могут ради нее пожертвовать всем. Чарли встречал таких людей.
      Бласко молчал, думая о своей матери, стоящей в его спальне и требующей, чтобы ей оставили Луиса.
      – Она будет в полной безопасности, сэр, – твердил Монк. – Сыщики королевы обыскивают дома схизматиков и разносят их на части, если подозревают, что там прячут священника, а если находят его, то тут же забирают в тюрьму вместе с хозяевами. Один раз забрали даже беременную женщину. Но в тихом гугенотском доме ваша жена будет спокойно плести кружева или вязать, ходить на прогулки и молиться со своими единоверцами. Королева благоволит гугенотам. Она считает их честными гражданами и хочет, чтобы ее подданные молились как они; к тому же ей нравится щелкнуть лишний раз по носу старика Филиппа – я имею в виду великого короля Филиппа, сэр. Старая леди презирает его католическое величество. А по какой причине? Чарли может вам объяснить. Она до смерти его боится. Вбила себе в голову, что в один прекрасный день он явится сюда со своей инквизицией и сделает из ее народа истинных христиан. Ей сообщили, что Филипп строит корабли, такие большие, каких еще никогда не видели, и она хочет знать, для чего. Не для того ли, чтобы приплыть сюда? Вы недавно из Испании, сэр. Есть ли прав да в этих разговорах о кораблях?
      – Есть, – ответил Бласко. – Я видел, какие работы производятся в наших гаванях. В Кадисе, неподалеку от моего дома, трудятся днем и ночью. Когда темно, работают при свете факелов.
      Монк подмигнул ему:
      – Значит, ждать недолго. Великий Филипп очистит эту страну от ереси. А какую судьбу он уготовил для старой леди? Боюсь, не очень счастливую. – Он разразился хохотом – казалось, это его забавляет.
      – А моя жена? – спросил Бласко. – Вы уверены, что она будет в безопасности в том доме, где вы намерены ее поселить?
      – Вы же знаете гугенотов, сэр. Тихие, скромные ребята, не думают ни о чем, кроме работы и молитв. Вашей жене будет хорошо с ними. Мы не можем рисковать, позволяя ей слушать наши разговоры.
      – А что, если здесь начнутся такие же беспорядки, как были в Париже?
      – Вы имеете в виду Варфоломеевскую ночь, сэр? Слава Богу, в Лондоне такое невозможно. В Англии опасно жить не гугенотам, а католикам. Об этом заботятся джентльмены из окружения королевы. Не думаю, что сама старая леди так уж ненавидит католиков, хотя она и еретичка. Королева преследует их, чтобы удовлетворить своих друзей – мастера Лестера, мастера Уолсингема, мастера Сесила, или Берли, как он теперь себя называет. – Монк изобразил на лице почтение. – Старая леди хочет жить в мире, чтобы народ кричал ей на улицах, что она самая лучшая королева из всех, а придворные джентльмены говорили ей, что она самая красивая. Если ей это скажут католики, она будет им улыбаться, можете быть уверены.
      – Думаю, вы правы, – промолвил Бласко. – Моей жене будет спокойно с ее единоверцами…
      В результате Жюли поселили в гугенотской семье в Кенсингтоне, а Доминго, Бласко и Чарлз Монк следующей ночью отправились в дом хозяина Монка в Челси. На небе ярко светили звезды. Дом стоял у реки, и воздух был напитан влагой.
      – Удобное место, – сказал Монк. – Мы можем вы ехать отсюда по воде или по дороге. Река течет прямо через сад.
      Было слишком темно, чтобы хорошо разглядеть дом, но судя по фронтонам и прекрасному саду, он принадлежал состоятельному человеку.
      – Конюшни вон там, – показал Чарли.
      Дверь открыл высокий мужчина: волосы и борода у него отливали серебром в тусклом свете.
      – Добро пожаловать, отец, – сказал он, стискивая руку Бласко.
      – Это мой брат отец Каррамадино, – отозвался Бласко на своем неуверенном английском.
      – Вы тоже желанный гость, – ответил мужчина и повернулся к Доминго. – Я давно жду этого момента, отец Каррамадино.
      – Благословляю вас, сын мой, – сказал Доминго. – Я многое о вас слышал от вашего преданного слуги и с огромным удовольствием войду в ваш дом.
      – С вашей стороны, отец, было большим мужеством приехать в нашу страну.
      – Это наш долг, сын мой, – ответил Доминго.
      Монк присоединился к ним.
      – Вам лучше войти, сэр, – посоветовал он. – Не нужно привлекать внимание слуг.
      – Ты прав, Чарли, – кивнул сэр Эрик Олдерсли. – Представить не могу, что бы мы без тебя делали.
      – Вы всегда можете положиться на Чарли, сэр.
      – Этот славный парень, – сказал сэр Эрик, положив руку на плечо Чарли, – многим рискует во имя веры. Он служит мне два года и за это время успел доказать, что стоит многого.
      Чарли явно был доволен похвалой.
      – А теперь, – продолжал сэр Эрик, – мы покажем отцу Каррамадино комнату, которую приготовили для него. Это не самая лучшая комната в доме, отец, но я предназначил ее для вас не без причины. Она изолирована от остальных – туда нет доступа из других комнат. Принеси свечи, Чарлз, и зажги их. Я провожу наших друзей в их комнаты. Потом принеси еду и напитки, Чарли, и присоединяйся к нам. – Он обернулся к Бласко и Доминго: – Вам следует знать, что Чарли не просто слуга, а надежный друг. Он оказал мне неоценимые услуги, и без него я многого не смог бы осуществить. Но я прошу вас войти. Моя семья уже спит. Утром я сообщу им о вашем приезде. А пока что постараемся не шуметь.
      Сэр Эрик провел их в холл, тускло освещенный па рой свечей, и они поднялись по лестнице на галерею с несколькими дверями. Он открыл одну из них, и они очутились в маленьком помещении, стены которого были обиты панелями, а пол покрыт ковром. В комнате находились стол, несколько табуретов и книжные полки.
      – Пожалуйста, садитесь, – пригласил их хозяин, – а Чарли принесет вам еду и напитки. За этой дверью комната, где вы будете спать. Туда можно попасть только от сюда. Там есть две кровати. Но прежде мы побеседуем, и я расскажу вам, что мне удалось для вас приготовить. Вы, должно быть, устали. Садитесь и подкрепитесь, а потом я покажу вам тайник, который оборудовал здесь. О нем не знает даже Чарли. Я полностью доверяю ему, но он открытый и честный парень, и если дом станут обыскивать, может выдать вас жестом или взглядом, и тогда сыщики начнут ломать пол и стены, пока не найдут то, что им нужно.
      Вскоре вернулся Чарли, неся нарезанные куски мяса, печенье, эль и сидр.
      Ставя на стол еду и напитки, он не переставал болтать:
      – Разве я не говорил вам, джентльмены, что здесь вас радушно примут? Кладовые моего хозяина всегда полны. У меня слюнки текут при виде еды, о которой я мечтал последние недели вдалеке от дома.
      – Чарли – истинный лондонец, – усмехнулся сэр Эрик. – Он тоскует по дому, когда вынужден его покидать. Присаживайся, Чарли, и поешь вместе с нами. Ты хорошо поработал, а нам предстоят более трудные и опасные дела.
      – В доме есть часовня? – спросил Доминго.
      – Да. Должен предупредить вас, отец, что не вся моя семья придерживается истинной веры. Мой сын заседает в суде и редко бывает дома. Когда он приедет, то вас представят ему как сеньора Каррамадино – торговца, приехавшего в Англию по делам. Эти маленькие хитрости необходимы. Мои жена и дочь колеблются – они не в силах заставить себя отказаться от государственной религии. Но я уверен, отец, что они не смогут противостоять вашим доводам.
      – Для этого я здесь, – промолвил Доминго.
      – Надеюсь, вы останетесь с нами надолго.
      – Если он обратит обеих леди в истинную веру, – заметил Чарли, – то его долг – спасать другие души.
      – Это так, сын мой, – согласился Доминго.
      – Утром я покажу вам часовню. У нас имеется красивое облачение и все необходимое, в том числе облатки.
      – Рад это слышать, – отозвался Доминго.
      – Многие в доме слушают мессу? – спросил Бласко.
      – О нет. Службу придется проводить в строгой тайне. Я хочу, чтобы жена и дочь посетили обряд. Уверен, что, поскольку в доме появился священник, они вскоре охотно примкнут к нам. – Сэр Эрик продолжал описывать дом: – Он был построен моим отцом лет двадцать назад. На этом этаже много комнат. Возможно, вы обратили внимание на галерею. Там есть просторное помещение, куда выходят все спальни, кроме этой и примыкающей к ней комнаты. Здесь вы будете пребывать в полном уединении, что, несомненно, соответствует вашим желаниям. Ваши книги и облачение прибыли еще вчера, и я велел поместить их в вашей спальне. Думаю, здесь вам будет удобно.
      – Мы позаботимся, сэр, – сказал Чарли, – чтобы у отца и его брата… я имею в виду, у его слуги, были все удобства, пока они пребывают здесь.
      За едой сэр Эрик сообщил гостям о новом декрете, объявляющем государственной изменой пребывание иезуитов в Англии.
      – Вы пошли на огромный риск, прибыв сюда, отец, – продолжал он. – Вы, священники, очень смелые люди, если оставляете родную страну и приезжаете к нам. Здесь много иезуитов-англичан, которые учились во Франции и Испании и вернулись сюда ради дела, к которому чувствовали призвание. Но тут есть разница. Хотя они рискуют точно так же, но они англичане и обязаны исполнять долг перед своими соотечественниками. А вы приехали сюда, не будучи англичанами, – перед таким мужеством я преклоняюсь!
      – Не говорите о нашем мужестве, – быстро сказал Доминго, – покуда не убедитесь, что мы им обладаем.
      – Как вы можете в этом сомневаться, отец? – воскликнул сэр Эрик. – Вы знаете, что вам грозит, и, тем не менее, находитесь среди нас.
      Бласко внимательно наблюдал за братом. Он заметил, что Доминго побледнел.
      – Не требуется особого мужества, чтобы переплыть море и явиться в дом друзей, – промолвил Доминго. – Испытания придут, когда мне придется стоять перед врагами, будучи их пленником.
      – Они не придут, если соблюдать осторожность, – возразил Бласко.
      – Отец встретит их смело, если они появятся! – воскликнул Чарли. – Таковы все священники. Им помогает вера.
      Чарли усмехнулся и залпом осушил свой кубок.
      – Тем не менее, осторожность необходима, – заметил сэр Эрик. – Но вы очень устали и, наверное, хотите отдохнуть после еды. Чарли, убери со стола, а я провожу гостей в спальню.
      Он провел их в соседнюю комнату и показал шкаф, куда поместил книги, прибывшие раньше гостей. В ящиках шкафа находились сутана Доминго, а также стихарь, чаша, облатки и другие предметы, необходимые для мессы.
      Сэр Эрик подошел к двери и заглянул в комнату, которую они только что покинули.
      – Чарли ушел, – сообщил он. – Хороший слуга, но, как я говорил, не всегда способен управлять своим поведением. Пойдемте со мной, и я покажу вам, как тщательно я позаботился о вашей безопасности.
      Они последовали за ним в комнату, где недавно закусывали. Сэр Эрик подошел к двери и запер ее на засов.
      – Теперь, – сказал он, – я покажу вам то, о чем в доме не известно никому, кроме меня, а теперь и вас двоих.
      Подойдя к стене, сэр Эрик надавил на одну из панелей, и она скользнула в сторону.
      – Тайник! – воскликнул Бласко.
      – Тайник для священника, – с гордостью подтвердил сэр Эрик. – Здесь могут укрыться несколько человек. Правда, придется слегка наклонять голову, так как тайник нельзя было сделать таким высоким, как мне бы хотелось. Ведь главная задача состоит в том, чтобы укрытие не могли обнаружить люди, которые его ищут. Такие тайники есть почти в каждом английском католическом доме, ибо, как мы могли бы просить таких храбрых джентльменов, как вы, оставаться с нами, если вы будете постоянно опасаться ужасной смерти в случае поимки.
      Бласко не смотрел на Доминго. Он знал, какие чувства испытывает его брат. Воображение Доминго было чересчур живым. Бласко понимал, что брату в эту минуту кажется, что его уже волокут на эшафот.
      – Пожалуйста, войдите внутрь, – сказал сэр Эрик, – и вы сможете убедиться, что там можно устроиться вполне сносно, хотя и без особых удобств. А задвинуть панель изнутри так же легко, как снаружи. Я оставил там немного еды, но мыши, очевидно, с ней уже разделались. Но я поставил внутри несколько бутылок айвового сока и эля, так что, если в дом явятся сыщики и вам придется провести здесь продолжительное время, вы не будете страдать от жажды. Попробуйте, как легко двигается панель.
      Бласко попробовал, зная, что Доминго слишком на пуган, чтобы сделать это. Единственным желанием Бласко было не дать сэру Эрику заметить страх брата. В детстве он всегда защищал Доминго и теперь поехал с ним в Англию с целью защитить его.
      – В случае надобности это будет отличным убежищем для отца Каррамадино и для меня, – сказал Бласко.
      Сэр Эрик казался слегка разочарованным отсутствием восторга со стороны Доминго.
      – Мой брат печален оттого, что существует необходимость в подобных приспособлениях, – объяснил Бласко.
      – Я узнал о них от моего друга, – продолжал сэр Эрик. – У него дом в Кенте. Он оборудовал в нем убежище, а потом сделал такое же и для меня. Как видите, оно вполне надежно.
      – Будем надеяться, – заметил Бласко, – что нам не придется им воспользоваться.
      – Аминь, – произнес сэр Эрик. – Но говорят, что тюрьмы полны иезуитов и католических священников.
      – Они ожидают смерти? – пробормотал Доминго.
      – О нет, казнят, разумеется, не всех. Елизавета – сторонница терпимости. Говорят, она ненавидит казни, потому, что не уверена, как их воспримет народ. Ей нравится изображать милостивую государыню. Она бы никогда не стала казнить наших священников, но некоторые из ее министров распространяют слухи, что они агенты короля Испании и строят заговоры против нее. Доминго вздрогнул.
      – Мой брат очень устал, – сказал Бласко. – Думаю, ему нужно поспать. Путешествие было утомительным, и мы много времени провели в море.
      – Простите, я задержал ваш отдых. Надеюсь, вам будет удобно. Сейчас я вас оставлю. Спите сколько пожелаете. Вас будет обслуживать только Чарли. Я скажу остальным слугам, что у меня гостит иностранный торговец со своим слугой. Можем даже сказать, что вы виноторговец. А если кто-нибудь станет задавать вам вопросы, на которые вы предпочитаете не отвечать, то вы всегда можете притвориться, что не понимаете.
      Сэр Эрик засмеялся, пожелал им доброй ночи и удалился.
      Бласко окинул взглядом спальню и зевнул.
      – Уверен, что я смог бы проспать несколько дней, – сказал он.
      Доминго промолчал.
      Бласко положил руку брату на плечо.
      – Все будет хорошо, – заверил он. – Дом тихий и спокойный, мы запрем дверь и будем в полной безопасности, а в случае чего у нас есть тайник.
      – Ты прав, – промолвил Доминго.
      Оба лежали молча, притворясь, будто сразу заснули, и внимательно прислушивались к посторонним звукам. Доминго думал о будущем, а Бласко – о Доминго.
      Они провели в доме в Челси уже несколько дней. Был июнь, и сады были прекрасны. Павлины с важным видом бродили на солнце, а маленькие собачонки – любимицы семьи – резвились на лужайках. Над клумбами порхали бабочки, а пчелы жужжали над кустами лаванды.
      «В этих садах мирно, как в монастырской келье», – думал Доминго.
      Кто бы мог поверить, что опасность притаилась за стенами очаровательного дома, из которого доносился смех служанки, обменивавшейся в буфетной нижнего этажа шутками с одним из слуг. Ступеньки вели к реке, протекавшей через сад. Весь день по ней проплывали барки; на некоторых из них играла музыка. Вода поблескивала в солнечном свете, но порою над ней нависал серый туман, становившийся голубоватым с наступлением сумерек.
      «Я бы мог быть счастлив здесь», – думал Доминго.
      Но он знал, что должен постоянно оставаться настороже: если барка приблизится к ступенькам, надо со всех ног бежать к себе в комнату, отодвигать панель и прятаться в тайник.
      Доминго с сожалением думал о том существовании, которое мог бы вести. Ему нравились спокойная семейная жизнь, звуки молодых голосов, сытная пища, громкий смех сэра Эрика, вежливая мягкость его жены. Ему удалось завоевать расположение леди Олдерсли. Она склонялась к истинной вере и с удовольствием беседовала с ним в саду. Конечно, леди Олдерсли знала, что он священник, но никогда об этом не упоминала. Как и Доминго, она испытывала страх, ибо в Англии считалось преступлением принимать в доме священника-иезуита.
      Доминго услышал шаги и сразу почувствовал, как у него заколотилось сердце, а по спине заструился пот. Но это оказался Бласко.
      – Прекрасный день, – промолвил Бласко, – и прекрасная страна. Какое здесь мягкое и теплое солнце! Оно совсем не обжигает, так что не нужно прятаться в тень.
      – Говорят, что зимой солнце здесь подолгу прячется само.
      Оба думали о той Англии, какую они себе воображали: Доминго – страной, полной жестоких пиратов, а Бласко – землей, где обитала Бьянка.
      – Так вот она страна, куда прибыли Исабелья и Бьянка, – задумчиво произнес Бласко. – Любопытно, видели они эту реку?
      – Значит, ты все еще вспоминаешь о них, Бласко?
      – Да, – кивнул Бласко. – Я уже многих здесь спрашивал, слышали ли они когда-нибудь о пирате по имени Маш, но вроде бы никто о нем ничего не знает.
      – Все это было так давно, Бласко. Возможно, будет лучше, если мы никогда их не найдем.
      – Не могу принять такую точку зрения, Доминго. Я буду продолжать расспросы. Если их можно найти, то я это сделаю.
      – Да, если на то будет воля Божья. – Доминго повернулся к брату. – Однажды я видел сон, Бласко. Мне снилось, будто я прибыл в Англию, нашел Исабелью и привез ее в Испанию, чтобы она могла провести остаток дней в монастыре. Я подумал, что, возможно, все произошло по воле Провидения, что Исабелья должна была нести свой крест, как и я.
      – Ты совсем как Жюли. Не лучше ли для нас искать счастья вместо этих крестов?
      – Мы здесь не ради собственного счастья.
      – Я в этом не уверен. Если Бог создал счастье и удовольствия, то разве не для того, чтобы люди ими наслаждались? Возможно, наша цель, Доминго, приносить счастье и радость нашим друзьям.
      – Мы здесь, чтобы возносить хвалу Господу.
      – А Он нуждается в наших похвалах? Уверен, что Ему ни к чему наша грубая лесть. Я думаю, что от нас требуется только любить друг друга и приносить друг другу радость и счастье. Человек – творение Божье. Так пуст» же он дарит своим ближним любовь и сострадание, следуя величайшей заповеди Господа Иисуса.
      – Ты говоришь странные вещи, брат.
      – Я говорю то, что чувствую, когда задумываясь над этим. Возможно, мне нравится слышать собственный голос. А вот и Чарли. У него загадочный вид. Бьюсь об заклад, парень хочет сообщить что-то предназначенное только для наших ушей.
      Комичная физиономия Чарли расплылась в широкой улыбке.
      – Рад, что застал вас вдвоем, джентльмены. Я должен с вами поговорить. Я получил приказ, что мы должны следовать в дом джентльмена-католика в Сити, который слышал о вашем приезде и жаждет вас видеть. Сегодня вечером, джентльмены, я доставлю вас к нему.
      – А сэр Эрик будет сопровождать нас?
      – Нет, джентльмены. Он пока еще ничего об этом не знает. Если он спросит, куда вы едете, скажите, что вы получили распоряжение посетить в Лондоне одного из членов общества иезуитов. Сэр Эрик не станет допытываться. К сумеркам будьте готовы к отъезду, джентльмены. Я буду ожидать вас у конюшен с вашими лошадьми.
      – Мы придем вовремя, – пообещал Бласко. Чарли фамильярно кивнул и быстро удалился.
      Бласко и Доминго стояли глядя на реку. Из кухни до них доносились звуки девичьего смеха; на проплывающей мимо барке кто-то играл на лютне. Солнце было теплым и ласковым; бабочки по-прежнему порхали над клумбами, а пчелы трудились над кустами лаванды, но былое спокойствие куда-то испарилось.
      Еще не совсем стемнело, когда они выехали по направлению к городу.
      Впереди виднелись дома, окруженные садами, спускающимися к реке, а за ними – башни и шпили городских зданий, над которыми, преобладая над всем в сумеречном пейзаже, возвышалась огромная серая крепость – ее изрядно пострадавшие от бурь и непогод мрачные башни словно грозили смертью всем врагам королевы.
      Они ехали следом за Чарли в сторону от реки. Миновали Флитский мост, потом углубились в лабиринт узких улочек и выбрались через Сент-Мартин-Лейн и Олдерсгейт-стрит к Лонг-Лейн и Барбикену, где остановились возле дома. Когда они спешились, два чело века приняли у них лошадей.
      После этого посетителей проводили в дом, где их радостно приветствовал красивый и богато одетый молодой человек лет двадцати пяти.
      – Вы опоздали, друзья мои, – сказал он. – Я боялся, что с вами что-то случилось. Пойдемте – моим товарищам не терпится с вами познакомиться.
      Молодой человек провел их из холла в маленькую комнату, которую он назвал зимней гостиной. За столом, уставленным едой и вином, сидело семь или восемь человек. Хозяин дома представил себя и их:
      – Меня зовут Бэбингтон – Энтони Бэбингтон. Это мои друзья: Чарлз Тилни, Эдуард Эбингдон, Эдуард Джоунс, Джон Чарнок, Джером Беллами, Джон Трэверс, Роберт Гейдж и Джон Сэвидж. Мы собрались здесь, чтобы обсудить все приготовления к нашему священному предприятию. Выпейте с нами, а потом мы все обсудим Джон, наполни бокалы наших друзей из Испании.
      Бласко и Доминго заняли места за столом. Бэбингтон поднялся.
      – За истинную королеву Англии! – провозгласил он. – За королеву Марию, заточенную еретичкой в Чартли!
      – За королеву Марию! – эхом отозвались сидящие за столом.
      – За наше святое дело! – воскликнул Бэбингтон, когда они выпили первый тост. После этого он тут же провозгласил второй: – За наших новых друзей и всех друзей за морем, которые так много сделали, чтобы это предприятие стало возможным!
      Когда с тостами было покончено, Бэбингтон обратился к вновь прибывшим:
      – Друзья мои, возможно, вам еще неизвестны все детали нашего плана. Нам сообщили из Испании, что вы прибудете оказать помощь нашему предприятию. Все идет хорошо. Многие нам сочувствуют и примкнут к нам, как только мы заявим, что готовы нанести удар. Не знаю, как много сообщили вам те, от кого вы прибыли и кто благословил наше дело. Но мы вам доверяем. Чарли Монк – один из тех, кто доказал, что на него можно положиться. Друзья мои, что именно вам известно?
      – Очень мало, – ответил за них Чарли. – Было решено, что вы первый изложите им план священного предприятия. Отец Каррамадино хорошо говорит по-английски. К сожалению, его брат, прибывший с поручением от самого короля Испании, хуже знает наш язык, но если вы, сэр, объясните им весь план простыми словами, они вас поймут.
      – Мы глубоко признательны вашему королю и вашей стране, джентльмены. Без поддержки короля Испании мы бы чувствовали себя куда менее уверенно. Как только погибнет еретичка Елизавета, а ее министры будут заключены в тюрьму или также умрут, король Филипп обещает оказать нам всю необходимую помощь. В нашем распоряжении будут и деньги, и войска.
      – Мы не можем потерпеть неудачу! – вскричал чело век, которого представили как Джона Сэвиджа. – Я сам служил в армии и говорю вам это. Достаточно уничтожить королеву и министров, которые поддерживают Елизавету в ее ереси, и вся Англия будет готова перейти под власть своей законной государыни – королевы Марии.
      – Теперь, джентльмены, я ознакомлю вас с деталями, – снова заговорил Бэбингтон. – Убийство Елизаветы осуществят те из нас, кто уже получил нужные указания. Уолсингем, Берли и Лестер должны быть схвачены. Если они окажут сопротивление и будут убиты – тем лучше. После этого нужно захватить все суда на Темзе. В течение нескольких часов Лондон будет нашим, и тогда вся Англия последует за ним. – Он многозначительно посмотрел на присутствующих. – Я получил письмо от королевы Марии.
      За столом воцарилось молчание.
      Бласко посмотрел на Доминго, который мог понять услышанное лучше, чем он. Доминго был бледен. Он сидел полузакрыв глаза, но Бласко знал, что отсутствующее выражение на лице брата скрывает охвативший его страх. Сердце Бласко разрывалось от жалости.
      Один из заговорщиков нарушил молчание:
      – Письмо королевы Марии, написанное ею собственноручно?
      – Собственноручно, – кивнул Бэбингтон. – В этом не может быть сомнений. Письмо при мне.
      – Но как удалось отправить его из крепости Чартли? Разве королеву охраняют не слишком строго?
      – Мы достаточно изобретательны, друг мой, – отозвался Бэбингтон. – Разумеется, мы не посылали письма королеве обычным способом. Для этого мы используем бочонки пива, которые привозят в Чартли полными, а увозят оттуда пустыми. Добрый Гилберт Гиффорд, наш верный друг и сподвижник, очень нам помог. Он заручился дружбой пивовара, также сторонника королевы Марии, и у него возникла мысль вставлять в отверстие бочонка заткнутую пробкой трубку, внутри которой находились наши письма королеве, а когда бочонки возвращались пустыми, ее ответы нам. Таким образом, она была хорошо осведомлена о наших планах, и рад вам сообщить, что мы получили ее одобрение. Я сообщил королеве, что скоро она будет свободна и станет управлять не только Шотландией, но и Англией в полном соответствии с законом.