Глава 10

– Я здесь.

Голос Джеймса раздался из темноты, и Ребекка подскочила от неожиданности. Никого не увидев, она прошептала:

– Где?

– Здесь.

Ребекка повернулась, и их пальцы переплелись. Ощутив тепло его кожи сквозь кружево перчатки, Ребекка затрепетала от волнения, обрадовавшись сильнее, чем следовало бы, и не захотела сопротивляться охватившему ее ликованию.

Встречаться с ним было неправильно, но Ребекка ничего не могла с собой поделать. Когда она получила его записку с предложением выбраться из дома в полночь, ей показалось, что это связывает ее с тем захватывающим миром, в котором она мечтала жить, – в отличие от того размеренного, скучного мирка, в котором обитала на самом деле. В особняке Алекса она сходила с ума, чувствуя такое разочарование, что ей частенько хотелось бежать оттуда, ни разу не оглянувшись.

Джеймс олицетворял собой все то, что ей было недоступно: волнение, риск, опасность, – и Ребекка твердо решила получить от этого странного знакомства максимум удовольствия. Ей надоело быть пай-девочкой и вести себя в точности так, как полагается. Она собиралась хоть раз в жизни совершить что-нибудь нетипичное для себя, что-нибудь из ряда вон выходящее.

Обручение вот-вот станет реальностью, а после этого она потеряет какую-то частицу себя, и будет принадлежать Алексу. У Ребекки возникло глупое, давящее впечатление, что она упускает свой шанс на счастье, и ее мучила сильнейшая потребность цепляться за любую возможность, словно это единственная радость в жизни. После венчания ее ждет обыденность, и супружество не изменит ее жизнь ни на йоту. А сейчас она свободна, и она вовсе не скучная и занудливая Ребекка Бертон, а бесстрашная и уверенная в себе женщина, готовая на любой рискованный поступок.

Джеймс вел ее по переулку, словно у него было зрение, как у кота. Вскоре они вышли на более освещенную улицу, где стояла его карета. Ребекка всмотрелась в нее в поисках герба, могущего пролить свет на его семью или личность, но ничего не обнаружила. Высокий светловолосый лакей в нарядной красной ливрее подержал дверцу и помог девушке подняться по ступенькам. Джеймс взобрался следом, и, прежде чем успел сесть, кучер щелкнул хлыстом, и лошади пустились быстрым галопом. Джеймс потерял равновесие и упал на Ребекку.

Раньше ее бы потрясло такое резкое столкновение, но теперь она решила, что не позволит правилам этикета влиять на свое поведение. Ребекка твердо вознамерилась двигаться вперед. Пусть Джеймс считает ее страстной, безрассудной женщиной, которой ей так хотелось быть.

– Не могу поверить, что вы пришли. – Он рассмеялся и обнял девушку.

– Я и сама не верю. – Этот рискованный выход был самым шокирующим и неожиданным поступком в ее жизни.

– Я думал, вы скажете «нет». – Джеймс подхватил Ребекку и посадил себе на колени так легко, словно она весила не больше пушинки. Новые ощущения потрясли девушку. Ягодицы ее упирались ему в промежность, бедра прижимались к его бедрам, и Ребекку поражало, насколько это захватывающее ощущение – находиться в такой близости от него. Каждая клеточка ее тела трепетала от предвкушения, и казалось, что может произойти любое, самое необыкновенное событие.

Джеймс развязал на ней плащ, тот соскользнул с плеч, и Ребекка задрожала, но вовсе не от холода. Джеймс мгновенно понял, взял одеяло и укутал их обоих.

– Куда мы едем? – спросила девушка.

– На поздний ужин у меня на квартире. – Заметив ее нерешительность, Джеймс добавил: – Я не думаю, что нам следует показываться на людях.

– Это верно.

– Полагаю, мы могли бы всю ночь кататься, но уже прохладно, а мне бы не хотелось, чтобы вы испытывали неудобства.

– Пусть будет ваше жилище.

Ребекка улыбнулась, ошеломленная собственными словами. Ее визит к нему домой – это в высшей степени скандально, и она не понимала, что за силы ее пришпоривают, однако обуздать их не могла.

Она не откажется от этого приключения, даже если оно убьет ее!

Джеймс потянул Ребекку вперед, и ее грудь прижалась к его. Соски внезапно отвердели, и каждый раз, когда карета подпрыгивала, Ребекка терлась грудью о Джеймса. Она и не догадывалась, что у нее такая чувствительная грудь, не знала, что подобное прикосновение к мужчине может так волновать, и испугалась силы своего возбуждения. Ее мучило отчаянное желание сорвать с себя корсет и сорочку, и пусть бы Джеймс поласкал эти мягкие холмы, чтобы облегчить болезненное томление. Настойчивость этого желания ужасала, и нужно было держать себя в руках, чтобы не натворить чего-нибудь неподобающего.

Как удалось Джеймсу внушить ей такое безрассудство? Почему она позволяет ему делать это? Он сделал так, что она готова совершить своего рода самосожжение, из которого не будет возврата. Ребекка предполагала, что это будет обычная увеселительная прогулка, безобидный флирт, но теперь так сложно делать вид, что это пустяки. Джеймс разбудил в ней стремления, которых она не постигала и которые ей не особенно нравились, и если она не будет осторожной, он заставит ее забыть о своем положении – и о его тоже. Ребекка связана с Алексом, и никто не может этого изменить, даже лихой и дерзкий незнакомец, увлекшийся ею совершенно беспричинно.

Карета загрохотала, останавливаясь, и Джеймс выглянул в окно.

– Мы на месте, – сказал он.

– Так быстро?

Он угадал тревогу девушки и потерся носом о ее щеку.

– Не бойтесь.

– Я и не боюсь.

Дверца кареты распахнулась, Ребекку быстро вывели наружу, подвели к лестнице и велели подниматься наверх. Она ощутила запах реки и мельком увидела корабельные мачты. Стало быть, они недалеко от доков, но, где бы это ни было, она ни за что не отыщет это место при дневном свете. Вскоре девушку ввели в гостиную, где стоял диван, имелись книжные полки, кружевные занавески и картины на стенах. Нормальная меблировка развеяла ее тревогу. Похоже, Джеймс – джентльмен с кое-какими средствами.

За этой комнатой Ребекка заметила спальню, а в ней кровать с резной спинкой. Сердце Ребекки затрепетало, и она быстро отвернулась, сделав вид, что спальни не существует.

Кто-то подготовил комнату к их прибытию. В камине пылал огонь, свечи создавали соответствующее настроение. Перед камином располагался стол, накрытый белой скатертью с салфетками, уставленный фарфором и сверкающим серебром. На столе стоял букет цветов. Рядом два удобных стула, на столе – еда и вино.

Зрелище было самое романтичное, и Ребекку снова начали терзать мысли о том, какую однообразную жизнь она ведет и как мало внимания уделяет ей Алекс. Они никогда не ужинали наедине, и это ее внезапно ужасно разозлило, но девушка подавила взрыв негодования. Нечего Алексу совать нос в ее необыкновенное свидание.

Ребекка услышала, как Джеймс закрыл и запер дверь, но не стала беспокоиться из-за того, что они остались вдвоем. Не важно, что может произойти, она сама сделала свой выбор, и все будет чудесно.

Джеймс подошел к ней сзади, снял с нее плащ и повесил его на крючок. Ребекка ощущала на себе взгляд Джеймса и гадала – что же он видит? Он казался ей человеком, любящим жизнь и, разумеется, женщин. Ребекка представляла роскошных, экзотических дам, навещающих Джеймса на этой квартире… Они наверняка знали, как полагается одеваться на такое свидание.

Сама Ребекка, одеваясь, испытала большие затруднения. Нельзя было вызывать подозрения, поэтому горничная помогла ей переодеться ко сну и лечь, а после ее ухода Ребекка встала и выбрала практичное платье, которое могла надеть без посторонней помощи.

Еще большей проблемой оказались волосы. Она не умела закалывать их сама, поэтому темные локоны остались заплетены в косу.

– Я хочу, чтобы вы распустили волосы, – произнес Джеймс. – Можно развязать ленту?

Просьба удивила Ребекку. С того дня, как ей исполнилось двенадцать и она начала носить корсеты, ни один мужчина не видел ее распущенных волос. Мысль о том, чтобы дать ему разрешение, тревожила, но Ребекка твердо вознамерилась опробовать любую новую возможность.

– Я не возражаю, – сказала она.

Джеймс развязал ленту, и длинная масса волос заструилась по спине Ребекки. Он наклонился и слегка потерся о ее шею, отчего по рукам девушки побежали мурашки.

– Вы такая красивая.

– О, Джеймс…

Ребекка теряла с ним дар речи, поэтому просто протянула руку и погладила его по щеке. Джеймс поцеловал ее ладонь, и от этого простого жеста у Ребекки ослабели колени. Джеймс повернул ее к себе лицом, расстегнул на ее руке перчатки и снял их, что тоже было непривычным ощущением.

Она никогда не обнажала рук, и хотя это было глупо, ей показалось, что она полураздета. И снова Джеймс мгновенно заметил ее беспокойство и поспешил успокоить ее.

– У вас дивная кожа, – произнес он. – Такая гладкая и мягкая. Никогда не прячьте ее от меня. – Он проводил Ребекку к столу и отодвинул для нее стул, а потом сел рядом. Они сидели так близко, что постоянно прикасались друг к другу. – Я подумал, что мы будем сами себя обслуживать, – объяснил он. – Так мы сможем чувствовать себя более уединенно.

– Прекрасно.

– Вы уверены? – спросил Джеймс. – Я могу позвонить слуге, это нетрудно.

– Нет-нет, все замечательно.

Блюда были накрыты крышками, поэтому Ребекка не знала, что за еду им приготовили. Пахло просто великолепно, но она не могла есть. Она утонула в серых глазах Джеймса. Он казался ей таким красивым, таким мужественным. Он был совершенно не похож на мужчин из ее окружения. Если бы не модная одежда – синий сюртук и рыжеватые брюки, – Ребекка не смогла бы догадаться, чем он занимается. Его можно было принять за разбойника с большой дороги.

Ребекка обратила внимание на хромоту Джеймса и на его шрам, даже провела по нему пальцем.

– Откуда это у вас?

Джеймс пожал плечами.

– Небольшая ссора, давным-давно.

– Было больно?

– В то время очень сильно.

Они смотрели друг на друга, не в силах сказать еще хоть слово или отвернуться, и Джеймс наклонился и поцеловал Ребекку восхитительными и требовательными губами. Ее затопил исходивший от него жар, его запах, твердость его тела. Она не могла мыслить, не могла отодвинуться, могла только продолжать.

Его язык оказался у нее во рту, его пальцы запутались в ее волосах… Ребекка снова погрузилась в страстное безумие, но на сей раз гораздо глубже, чем когда-либо прежде.

Пальцы Джеймса скользнули по ее платью, начали гладить грудь и пощипывать соски. Это так возбудило девушку, что в тот миг он мог убедить ее совершить любое безрассудство.

Страдальчески ахнув, Ребекка отпрянула.

– Пожалуйста, перестаньте, – взмолилась она.

– Нет. – Он пылал от желания и еще какого-то чувства, которое девушка не смогла бы назвать. – Зачем вы пришли ко мне?

– Что вы имеете в виду?

– Вы здесь, в моем холостяцком обиталище, хотя это полностью противоречит тому, чему вас учили. Вы уйдете от Стэнтона? Убежите со мной?

– Нет, я не могу. Алекс – моя жизнь, моя судьба.

– Он не любит вас!

– Алекс и не обязан меня любить.

– Почему?

– Его об этом никто и не просит! – Ребекка чувствовала, что должна защитить их такие уравновешенные отношения, но ее слова прозвучали неубедительно, даже глупо. – Алекс – это просто… Алекс.

– Тогда что вы делаете сейчас?

– Я… я…

Ребекка не могла облечь в слова странные порывы, которые ею двигали. Она должна была быть с ним, должна была окунуться в те острые ощущения, которыми наслаждалась в его присутствии.

Ее постоянно окружали люди. Бесконечные званые вечера, друзья… Однако она была так одинока! И, вглядываясь в свой дальнейший путь, в супружество и то, что последует за ним, Ребекка не видела никаких изменений. Более того, подозревала, что станет еще несчастнее.

Глаза наполнились слезами, и Ребекка едва не расплакалась. Увидев ее печаль, Джеймс, похоже, и сам расстроился и обнял ее.

– Извините, – произнес он. – Не плачьте.

– Я ничего не могу поделать! – всхлипнула Ребекка. – С тех пор как я вас встретила, все так запуталось!

– Все будет хорошо, – утешил он.

Ребекка пыталась справиться с приступом отчаяния, готовым ее затопить. Ее тяготило одиночество, о котором она и не догадывалась раньше, и ей так хотелось переложить свою печаль на сильные плечи Джеймса, но она этого не сделает.

Он так завораживает и волнует – похож на гарцующего дикого жеребца, – но ей ни за что не хватит мужества усмирить его. Она такая, какая есть, как бы она ни мечтала втайне стать другой.

– Хотелось бы мне быть той, за которую вы меня принимаете, – призналась Ребекка. – Хотелось бы мне быть свободной и делать то, что хочется.

– Вы такая и есть!

– Нет. Вообще не в моем стиле вести себя так отвратительно.

– Стэнтон ни единой секунды не будет тосковать по вас, – жестоко бросил Джеймс.

И хотя Ребекка точно знала, что он прав, она все же заявила:

– Вы ошибаетесь. Ему будет ужасно больно и стыдно. – Она отодвинула свой стул подальше, желая отделить себя от Джеймса и создать между ними пустое пространство. Когда он прикасался к ней, Ребекка не могла сосредоточиться, не могла принимать правильные решения. – Мне не следовало приходить, – пробормотала она и встала. – Будьте так любезны, отвезите меня домой.

– Вы не можете сейчас уйти. Я вас не пущу. Вы слишком расстроены. – Джеймс тоже встал и показал на стол. – Хотя бы съешьте что-нибудь. Выпейте бокал вина, это вас успокоит.

– Вы столько хлопотали, а я такая неблагодарная. – Опять подступили слезы, но Ребекка сдержалась. – Прошу вас, можно мне уйти?

Джеймс внимательно смотрел на девушку, словно запоминая ее черты, но она не могла больше выносить его испытующий взгляд и отвернулась.

– Я мог бы сделать вас такой счастливой! – настойчиво сказал он.

– Нет, не могли бы. Вы понятия не имеете, что мне нужно и кто я вообще такая!

– Я точно знаю, что вам нужно. Вам нужен я.

Он привлек Ребекку к себе и прильнул к ее губам сладчайшим поцелуем. Этот поцелуй убеждал, и настаивал, и молил, и девушка прижалась к Джеймсу, держа его так крепко, что, отпусти она руки, упала бы на пол.

Волшебное, наполненное мгновение, словно открылась дверь и в нее можно войти – или нет. Ребекка замешкалась на пороге, разделяющем ее настоящую и ту, какой она могла бы стать, но ей не хватило смелости переступить этот порог.

– Я не могу остаться, – прошептала она.

Джеймс уже приготовился спорить и уговаривать, но, заметив ее решимость, покорно вздохнул:

– Как скажете.

Он принес плащ Ребекки, и она стояла словно статуя, пока он закутывал ее и завязывал капюшон. После принятого решения Ребекку переполняло тяжелое чувство, ей казалось, будто в легких у нее камень, и такой тяжелый, что она не может вдохнуть.

– Не сердитесь на меня, – с мольбой произнесла она.

– Сердиться? На вас? Никогда.

Джеймс потянулся к Ребекке, словно хотел в последний раз приласкать ее, но передумал и опустил руку.

– Пойдемте.

Он вывел девушку из дома. Карета все еще стояла на углу. Кучер и лакей, прижавшиеся друг к другу и пившие из одной фляжки, с готовностью вскочили. Лакей помог Ребекке забраться внутрь и обменялся с Джеймсом многозначительным взглядом, которого девушка не поняла. Джеймс слегка пожал плечами, но ничего не сказал.

Дверца закрылась, карета тронулась в путь. Они ехали в неловком молчании, и Ребекка не знала, как его нарушить. Она так много хотела сказать, столько прощальных реплик рвалось с языка, но все они казались ей неподходящими.

Мучительная поездка закончилась, карета остановилась в переулке позади особняка Алекса. Достойное сожаления приключение Ребекки оборвалось из-за ее же трусости. Девушку охватило смущение, когда она вспомнила, как сначала удрала из дома, а теперь тайком возвращается к, Алексу, в то время как Джеймс прячется в темноте.

Нужно уходить, но после этого она никогда больше не увидит Джеймса!

Не уходи! Не покидай его!

Голос загремел в сознании так громко, что заболела голова, но Ребекка подавила сильнейший порыв кинуться в объятия Джеймса и сказать ему, что изменила решение. Но… ничего не сказала, ничего не сделала.

– Я подожду, пока вы зайдете в дом, – пообещал Джеймс.

– Спасибо.

– Если я вам понадоблюсь – все равно зачем, – обещайте, что пошлете за мной.

Джеймс объяснил, как найти паб на Темзе, что показалось Ребекке странным. Но они прощались навсегда, и она решила, что ни к чему задавать лишних вопросов.

– Я никогда не дам о себе знать.

– Никто не знает, что может случиться, – отозвался Джеймс, сжав ее пальцы. – До свидания.

Слова застряли у нее в горле, и она не смогла ответить и все медлила, глупо надеясь на последний поцелуй, но кучер смотрел на них, и особняк был рядом.

Ребекка посильнее натянула капюшон и выбралась из кареты. Потом подбежала к задней калитке и помчалась по лужайке к дому. Никого не встретив, она прокралась по лестнице для слуг в свою комнату, закрыла дверь, подошла к кровати, села и долго сидела в тишине, и ей казалось, что она никуда и не уходила…

Глава 11

Алекс подходил к комнате Эллен, не в силах поверить, что ведет себя так опрометчиво. Надо покончить с этой безрассудной страстью, но он не мог. Эти ночные визиты значили для него все на свете. Они завладели его жизнью, и время тянулось мучительно, а он смотрел, как часы тикают, приближая наступление вечера и того момента, когда снова сможет быть с ней.

Он никогда не видел Эллен днем. Она уже много недель жила в его доме и все же казалась призраком. Эллен пряталась и так изменяла свое расписание, чтобы их пути не пересекались. Алекс не представлял, как бы они повели себя, если бы внезапно столкнулись лицом к лицу. Такое осторожное поведение сводило его с ума, и, хотя мечтать о подобном было сумасшествием, он все же мечтал об отношениях, включавших в себя воспоминания о жизни вне спальни.

Эллен скоро уволится, покончит с этой работой, и Алекс страдал из-за ее неизбежного ухода, хотя и не понимал почему. Она для него ничто, она не имеет над ним власти, разве только в постели они очень подходят друг другу. Раньше все его отношения были скоротечными. Он прекрасно знал, как быстро желание может разгореться и исчезнуть, поэтому вел себя ужасающе распутно, никогда не задумываясь о верности. Эллен уже должна была наскучить ему, но этого не происходило. Околдовала она его, что ли? Почему он ей это позволил?

Алекс подошел к двери и скользнул внутрь, не постучавшись. Эллен уже ждала его, расслабившись в кресле у окна и попивая вино из бокала. Горела свеча, освещая ее волосы, и они ореолом светились вокруг ее головы. Ее синие глаза мерцали, как отполированные сапфиры.

– Ты опоздал, – произнесла она. – Я уже приготовилась лечь спать.

– Я рад, что ты дождалась, – только и сумел ответить он, не собираясь отчитываться, где был и что его задержало. Они никогда не разговаривали о том, почему она оказалась в Лондоне, о ее работе и положении, которое она занимала при Лидии, и никогда не говорили о Ребекке. Но Ребекка присутствовала в комнате, запретное, слепящее напоминание о том, как низко они поступают, как бессильны они в борьбе с влечением, властвующим над ними.

Эллен выбралась из кресла и подошла к нему. Она была в изношенной ночной рубашке и превратившемся в лохмотья халате. Алексу было больно видеть ее, одетую, как нищенка. Он представлял себе, как бы она выглядела в синем атласном пеньюаре с узенькими бретельками. Может быть, заказать такой для нее и подарить, причем настоять на своем, несмотря на яростное сопротивление?

Эллен прижалась к Алексу и начала расстегивать на нем рубашку. Обнажая его грудь, она потерлась щекой о мягкие спутанные волосы.

– Я тут думала, – произнесла она.

– Правда? И о чем?

– О тебе и о том, как приятно ты пахнешь.

Алекс хмыкнул:

– Еще о чем-нибудь?

– О да, о многом. – Но как обычно, она не стала делиться с ним своими мыслями, и Алекс сообразил, что напрашивался на комплимент, и расстроился, потому что не услышал его.

Эллен никогда не объясняла, почему согласилась быть с ним, и ему неприятна была мысль, что он не представляет для нее ничего особенного, что она могла бы пойти на это с любым другим, не менее настойчивым мужчиной. Ему повезло, он сумел пробудить в ней чувственность, но, как ни странно, он желал большего, чем просто короткой интрижки. Его мучило то, что отношения их ограничивались только постелью. Эллен была совершенно счастлива этой связью – без клятв и обещаний, – а вот Алекс впервые в жизни испытывал досаду из-за отсутствия обязательств.

Эллен поцеловала его в шею, в подбородок, и Алекс застонал, когда их губы встретились, а ее язык отыскал его.

Месяц назад она едва позволяла себя целовать, а теперь вела себя, как искушенная куртизанка. Она не боялась и не робела даже в самых рискованных моментах. Казалось, что, согласившись на эти отношения, она решила, что никаких границ быть не должно. Она бросилась в их связь, как в омут головой, и жаждала испытать все, так что Алексу приходилось придерживать ее, объясняя, что невозможно сделать все то, о чем она просит. Эллен постоянно умоляла взять ее полностью, а он постоянно отказывался, что показывало, как странно вывернулись их характеры. До сих пор Алекс вел себя очень пристойно, брюки никогда не снимал и пряжку на ремне не расстегивал, но он не знал, как долго сумеет оставаться таким рыцарем.

Стэнтон поднял Эллен и повернул к себе лицом, так что спиной она уперлась в стену, а ногами обхватила его бедра. Он вжался в нее, почти не испытывая облегчения.

– Ты опять толкаешься в меня, – сказала она. – Зачем?

– Я тебе уже говорил: я хочу тебя.

– Но ты так и не показал мне, что это означает!

– Если я тебе это покажу, ущерб невозможно будет восстановить.

– Ненавижу, когда ты говоришь загадками, – сердито проворчала Эллен.

– Ты не сможешь выйти замуж.

– Ты рассуждаешь так, словно у меня под дверью стоит очередь из поклонников.

– Никто не знает, что может принести нам будущее. Вдруг ты завтра выйдешь из дома и встретишь мужчину своей мечты? – Алекс собирался пошутить, но высказанная вслух мысль встревожила его. Конечно, Эллен никогда не сможет стать его, но при этом он не хотел, чтобы она досталась кому-то другому, и это еще раз показало, как сильно он запутался в своих отношениях с ней. Ни один выход из положения его не устраивал.

Он отнес девушку на кровать, лег рядом и снова ощутил, как это чудесно – быть рядом с ней. Его ладонь проникла под ее ночную рубашку и охватила грудь. Алекс чуть не обезумел от желания.

Он потянул за лиф, обнажая грудь Эллен, наклонился и прильнул к соску. Скоро Эллен уже извивалась в экстазе. Он провел рукой по ее ноге, по бедру и начал ласкать самое сокровенное. Ему почти ничего не нужно было делать для того, чтобы она достигла завершения, и скоро тело Эллен уже содрогалось в сильном экстазе. Никогда раньше Алекс не был с женщиной, которую так легко возбудить и удовлетворить. Она оказалась необыкновенно сладострастной, и Алекс был в восторге от того, как она ему доверялась.

Чтобы приглушить крик ее восторга, он поцеловал Эллен. Она расслабилась, и Алекс усмехнулся:

– Просто не могу поверить в то, насколько ты чувственна.

– Как ты это делаешь со мной?

– Я ничего не делаю. Ты очень податлива.

Она ущипнула его за плечо.

– Ничего подобного!

– Ну хорошо, думай как хочешь, но, к твоему сведению, среди джентльменов принято считать, что очень сложно доставить удовольствие женщине, если она не… гм…

– Податлива?

– Да.

Эллен нахмурилась.

– Ты хочешь сказать, что и ты сам, и твои приятели болтаете о таких интимных вещах?

– Конечно. Мы мужчины. Мы похожи на диких зверей в лесу. Нам нравится хвастаться и гордиться собой.

– То есть ты смотришь на меня так же, как бык на телку?

– Как на очень красивую телку – если тебе от этого легче.

– Ты прав. Ты действительно животное. – Она перевела страстный взгляд на его тело и спросила: – Это то же самое?

– Что?

– Когда я прикасаюсь к твоей груди, ты испытываешь те же ощущения, что и я, когда ты касаешься моей?

– Вероятно.

– А если я прикоснусь губами вот сюда? То же самое?

– Наверное. – От ее вопросов сердце Алекса заколотилось.

Во время их тайных встреч Стэнтон не требовал от Эллен ничего особенного. Это он мучил и дразнил, а она с огромным удовольствием принимала участие в этих играх, но сама не проявляла особого любопытства к тому, что нравится Алексу, и к тому, что она может сделать для него.

Эллен уселась верхом на Алекса и уставилась на него горящим взором.

– Мне только что пришла в голову интересная мысль, – заявила она.

– И какая?

– Ты научил меня всем этим порочным вещам, но никогда не просил сделать что-нибудь для тебя. – Она вскинула бровь. – Почему?

– Ну…

– Все эти игры должны очень возбуждать тебя.