Доктор Мэннинг замер, а потом ловко отдал честь.
      – Капитан Хэкетт, сэр. – Поспешно подняв с пола косынку, он сунул ее в руки Пруденс и шепнул: – Прикройтесь.
      Она с благодарностью улыбнулась, накинула косынку на плечи, завязала на груди и заткнула концы в нижнюю юбку, а потом, вспомнив о своих обнаженных ногах, быстро опустила ее вниз.
      Капитан звонко и многозначительно рассмеялся. Природа щедро одарила его – это было первое, о чем подумала Пруденс, увидев Хэкетта, несмотря на весь свой испуг и удивление. Он производил впечатление человека добродушного и милого. И все же по телу Пруденс пробежала дрожь. Почему она чувствует себя так неловко в его присутствии?
      – Вы удивляете меня, мистер Мэннинг. Я-то полагал, что у нас с вами разные пристрастия.
      Пруденс уже не раз испытала на себе холодность и безразличие Мэннинга и думала, что он не может быть другим. Но когда врач обернулся и посмотрел в лицо Хэкетту, ей показалось, будто теперь его спокойствие – лишь маска, за которой скрываются какие-то иные чувства.
      – Что привело вас сюда, капитан?
      Хэкетт указал на длинные занавески, отделяющие кубрик от помещения, где ярусами стояли койки.
      – Кто-то услышал женский голос. Мне доложили об этом, и я решил сам разузнать, в чем дело.
      Он подошел поближе к столу. Его черные глаза внимательно изучали Пруденс, на губах появилась одобрительная улыбка, от которой по ее телу пробежала дрожь возбуждения.
      – Я не собираюсь спрашивать, почему вы провели на борт корабля этот чудесный цветок, – продолжал Хэкетт. – Но отдаю должное вашему вкусу. Она красавица! Надеюсь, вы… как бы это поизящнее выразиться?.. Надеюсь, вы щедрый человек, доктор. И демократ, когда речь идет о правах на собственность.
      Пруденс удивленно нахмурилась. Права на собственность? Что он имеет в виду?
      – В данном случае – нет, – отозвался Мэннинг все тем же любезным тоном.
      Он повернулся спиной к капитану, схватил Пруденс за левую руку, потом, украдкой порывшись в кармане камзола, извлек оттуда кольцо и надел ей на безымянный палец. Его глаза молили о помощи.
      – Эта молодая женщина – Марта Симондс Мэннинг, сэр. Моя жена. – И в подтверждение своих слов положил руку на плечо Пруденс.
      Жена? Она едва сумела скрыть свое изумление, но не оттолкнула Росса. Может, потому, что все произошло слишком неожиданно, а может, ее насторожило странное выражение лица Хэкетта. Более того, Пруденс даже ухитрилась бросить на Мэннинга преданный взгляд, подобающий любящей супруге, хотя совершенно не понимала, что заставляет ее принимать участие в этом странном обмане. И почему она должна доверять именно Мэннингу, а не капитану?
      – Черт возьми! – воскликнул Хэкетт. – Жена? Я не верю вам!
      – Извольте убедиться сами. – Мэннинг потянул Пруденс за левую руку и с улыбкой попросил. – Сними кольцо, дорогая. Пусть капитан посмотрит.
      Широкое золотое кольцо было украшено завитками и узорами из цветов и листьев. Отдав блестящую вещицу, Пруденс продолжала разглядывать ее, восхищаясь искусной работой.
      – Обратите внимание, с внутренней стороны выгравирована надпись, – сказал Мэннинг. – «Pour toujours». – Он снова улыбнулся Пруденс: – Помнишь, дорогая?
      Хэкетт повертел кольцо в руках и, прищурившись, стал изучать тонкую вязь.
      – Какие странные буквы!..
      Тут Пруденс наконец обрела дар речи. Если уж она решила участвовать в этой непонятной игре, надо как-то проявить себя.
      – Навеки, – перевела она. – Это старофранцузский. Капитан взглянул на нее с восхищением:
      – Вы не только красивы, но и образованны.
      Росс кивнул и снова надел кольцо на палец Пруденс.
      – Да, вы правы, – согласился он с несколько удивленным видом.
      Мэннинг явно принял Пруденс за невежественную простушку.
      – Жена, – пробормотал Хэкетт и нахмурился.
      Пруденс не могла понять, что именно его так расстроило. Ее поражала и явная напряженность в отношениях между капитаном и Мэннингом. И почему Мэннинг – такой спокойный, разумный человек (чтобы не сказать больше) – вдруг представил ее как свою жену? Чистейшее безумие! Поразмыслив немного, Пруденс пришла к выводу, что у нее нет никаких причин скрывать от Хэкетта правду.
      – Ах, но… – начала было она и тут же умолкла, заметив предостерегающий взгляд Мэннинга.
      – Да. Марта – моя жена. Теперь уже три года, сэр. Жаль, что я не могу показать брачное свидетельство. Ведь вы, очевидно, сомневаетесь в моих словах. Правда, у меня есть носовой платок с нашими инициалами. Желаете посмотреть? – Росс говорил любезным тоном, но выражение его глаз было дерзким, даже вызывающим.
      – В этом нет необходимости, – сказал Хэкетт, пренебрежительно махнув рукой. – Но может быть, вы объясните, мистер Мэннинг, каким образом ваша жена оказалась на корабле? – Он сжал челюсти и злобно взглянул на врача. – Я не люблю безбилетных пассажиров. И тех, кто им помогает, – тоже.
      – Сэр, я недоволен сложившейся ситуацией не меньше, чем вы. Но к сожалению, даже образованные женщины не всегда ведут себя мудро. Моя жена – еще совсем юное существо, как видите. У нее незрелый ум. Марта решила изменить внешность и тайком пробраться на корабль, чтобы сделать мне сюрприз. Глупая выходка! К тому же ее угораздило свалиться с лестницы на батарейную палубу, где я ее и нашел.
      Пруденс покачала головой. Одному Богу ведомо, почему она мирится с этими выдумками. Зачем терпит оскорбления? Но признаваться в обмане уже несколько поздновато: это поставит ее в еще более неловкое положение. Пруденс улыбнулась беспомощной, невинной улыбкой, как и подобает «глупенькой юной» жене.
      – Простите, капитан… Хэкетт, не так ли? Я совсем забыла о правилах приличия, иначе уже давно извинилась бы за то, что попала на ваш корабль без разрешения. Но я сильно ударилась головой. Очевидно, поэтому в ней все смешалось и перепуталось. Видите? – Она откинула волосы, продемонстрировала Хэкетту ранку, зашитую Мэннингом, и искоса взглянула на врача. Очевидно, ей следует обращаться к нему по имени? Что ж, рискнем. – Росс… мой дорогой муж… неплохо заштопал меня.
      Мэннинг потрепал Пруденс по голове и попытался выдавить нежную улыбку, но она получилась деланной. Хэкетт круто повернулся к нему.
      – Черт возьми, я не верю в этот спектакль!
      Лицо Мэннинга застыло как маска, однако он не потерял самообладания.
      – Вы сомневаетесь в правдивости моих слов, сэр? Но зачем мне лгать ради малознакомой женщины?
      Обняв Пруденс, он приподнял ее подбородок и поцеловал прямо в губы.
 
      Поцелуй длился долго. К тому же Росс подошел к делу основательно и впился в рот Пруденс с жадной настойчивостью влюбленного. В первый момент она была слишком ошеломлена и испугана, чтобы сопротивляться, но потом вспомнила, что на них смотрит Хэкетт. И все же Пруденс продолжала играть свою роль. Она положила руку на плечо Мэннинга, и тот крепко сжал ее в объятиях. Его теплая рука покоилась на обнаженной спине Пруденс, мускулистое тело прижималось к ее груди. У нее загорелись щеки – то ли от стыда за эту непристойную сцену, то ли по какой-то другой причине… причине, о которой Пруденс даже не осмеливалась думать. Наконец она оттолкнула его, прервав поцелуй, и шепотом взмолилась:
      – Пожалуйста, не надо!..
      Какие бы нежные слова ни говорил Мэннинг, Пруденс быстро разобралась в его истинных чувствах. Для этого достаточно было заглянуть в его холодные, равнодушные глаза. Отступив назад, Росс слегка поклонился:
      – Прости меня, женушка, я оскорбил тебя, сам того не желая. Ты вся зарделась от смущения. Вы удовлетворены, сэр? – продолжал он, обращаясь к Хэкетту. – Ради того, чтобы убедить вас, мне пришлось унизить жену.
      Капитану было явно не по себе.
      – Проклятие! Но вы же сами сказали… тогда, в моей каюте… что женщины вас не интересуют. Значит, это не так?
      Мэннинг пожал плечами.
      – Я имел в виду – во время плавания, когда мы с женой в разлуке. Она одна царит в моих мыслях. И ее добродетели заставляют меня хранить верность супружеским обетам.
      Хэккет скривил свои красивые губы.
      – Да вы просто образцовый муж! Какая же вы счастливица, миссис Мэнинг! Однако меня ждут дела. – И он церемонно поклонился Пруденс: – Ваш покорный слуга, мадам. Буду весьма польщен, если сегодня вечером вы окажете мне честь и отужинаете у меня вместе с вашим мужем. Другие офицеры тоже будут счастливы познакомиться с вами. Итак, в восемь часов в моей каюте.
      – Нет, – заявил Мэннинг категорическим тоном и покачал головой. – Моя жена еще не оправилась от полученных при падении тяжелых травм. Боюсь, мы оба сегодня не сможем появиться за вашим столом.
      Пруденс нахмурилась. Как он смеет решать за нее? Не хватало еще провести весь вечер в компании этого брюзгливого мизантропа и лишиться общества очаровательного капитана Хэкетта и целой толпы молоденьких офицеров, жаждущих угодить ей!.. Она одарила Хэккета самой обаятельной улыбкой, на какую была способна.
      – С радостью принимаю ваше предложение, капитан. Несколько часов отдыха – и я наверняка буду свежа, как маргаритка. – Увидев, как помрачнел Мэннинг, Пруденс улыбнулась еще ослепительнее. – Вот тебе, старый зануда! – И, немного поколебавшись, протянула руку Хэкетту. – До вечера, сэр. Я жду его с нетерпением, – добавила она просто для того, чтобы немного позлить Мэннинга.
      Глаза капитана широко раскрылись. Приятно удивленный, он склонился к руке Пруденс и пылко поцеловал ее.
      – Почту за счастье, если такая очаровательная женщина украсит своим присутствием мой стол. Разумеется, вы займете самое почетное место – справа от меня, дорогая леди.
      – Если позволите, сэр, теперь я хотел бы остаться со своей женой наедине, – сдавленно пробормотал Мэннинг. Хэкетт ухмыльнулся:
      – Я отлично вас понимаю, доктор, и завидую.
      – Я собираюсь хорошенько пожурить ее, – пояснил Мэннинг, с отвращением взглянув на Пруденс. – А может, даже и поколотить, – пробормотал он едва слышно.
      Пруденс была несколько озадачена, увидев, что Хэкетт ухмыльнулся еще шире, а на его лице появилось сладострастно-жестокое выражение.
      – О да. Я тоже иногда развлекаюсь таким образом. Как приятно потом осушать слезы и исцелять боль!
      – Сэр, прошу вас, удалитесь, – повторил Мэннинг сквозь зубы. – Это дитя нуждается в отдыхе.
      – Разумеется. – Хэкетт снова поклонился Пруденс. – Итак, до встречи в восемь, мадам. Буду с нетерпением ждать момента, когда смогу опять насладиться вашим очаровательным обществом.
      С этими словами капитан повернулся и вышел из кубрика.
      Как только он скрылся из виду, Пруденс вытянула вперед руку с кольцом и сердито взглянула на Мэннинга:
      – Ну а теперь, сэр, может быть, вы соизволите объяснить…
      Тот нахмурился, приложил палец к губам и указал на тонкие занавески, призывая ее к молчанию. Пруденс понимающе кивнула: если уж ссориться, то так, чтобы никто не знал об этом. Она хотела было слезть наконец со стола, но Мэннинг подхватил ее на руки, понес в свою каюту и уложил на кровать. А потом с силой захлопнул дверь. Пруденс испуганно привстала.
      Пресвятая Матерь Божия! Значит, она ошиблась – этот человек лишь притворялся равнодушным к ее прелестям. Так вот зачем он назвал ее своей женой! Чтобы остаться с ней наедине и овладеть силой! Похотливый мужлан!
      – Вы думаете, я не умею кричать? – в ярости воскликнула она. – Только посмейте дотронуться до меня! Вы придумали весь этот вздор, будто я ваша жена… только ради того, чтобы удовлетворить свои грязные желания!
      Она сорвала с руки кольцо и швырнула его через всю каюту.
      Глаза Мэннинга потемнели от гнева и стали похожи на сапфиры – такие же синие, с холодным блеском.
      – Ей-богу, будь вы и в самом деле моей женой, я бы, наверное, задрал ваши юбки и отшлепал как следует. Может, тогда вы поумнели бы немного! – Он указал на дверь каюты. – Там, за этой стенкой, находятся триста мужчин – триста! И все они томятся по женщинам. Один капитан чего стоит! При таких аппетитах ему и целого публичного дома будет мало. Жаль, что вы не слышали, какие он мне рассказывал истории… Вряд ли вам захотелось бы оказаться единственной женщиной на этом корабле! Ведь здесь вы полностью во власти Хэкетта, а это жестокий, сластолюбивый человек. – Росс презрительно усмехнулся. – А вы, маленькая дурочка! Вы улыбались ему, подали руку, приняли его приглашение, словно речь идет о пикнике! За ужином будьте начеку, не то капитан сразу запустит свою лапу к вам под юбку. Или вы этого хотите?
      Пруденс смотрела на Мэннинга во все глаза. Ее ярость потихоньку угасала. Можно ли верить врачу? Хэкетт такой очаровательный мужчина! Хотя иногда говорит странные, даже загадочные слова. И все же вряд ли врач, этот неотесанный грубиян, прав в отношении капитана. Но, так или иначе, она находится здесь – в запертой каюте, на корабле, откуда невозможно убежать. Правда, запер ее вовсе не капитан, которого ей якобы следует бояться, а Мэннинг – весьма неприятный субъект. Ведь не постеснялся же он раздеть ее чуть ли не догола!
      – А вы? – спросила Пруденс. – Как насчет ваших аппетитов?
      – Я не интересуюсь женщинами. Я врач.
      – Разве врачи – не мужчины?
      Росс вздохнул, его лицо несколько смягчилось.
      – В моем сердце живет любовь к прекрасной женщине. Она согревает меня по ночам. Я думаю о своей жене, о Марте, и этого вполне достаточно.
      Пруденс прикусила губу. Ее одолевали сомнения.
      – Значит, вы действительно считаете, что капитан?..
      – Да, я уверен, – хмуро отозвался Мэннинг и, опустившись на колени, принялся искать кольцо.
      «А вдруг он прав? И я по молодости и неопытности просто не понимаю, что делает ради меня Мэннинг? – подумала Пруденс. – Все-таки он доктор и привык спасать людей. Может, он и в самом деле избавил меня от беды, но я слишком глупа, чтобы осознать это? Господи помилуй, да что я знаю о мужчинах, собравшихся на этом корабле? И о мужчинах вообще за исключением Джеми?»
      Терзаемая стыдом и угрызениями совести, она наблюдала за отчаянными попытками Мэннинга нащупать затерявшееся на полу кольцо.
      – Извините меня и спасибо за то, что вы так добры ко мне, – прошептала Пруденс, нарушив наконец тягостное молчание.
      Мэннинг выпрямился и снова надел найденное кольцо ей на палец.
      – Наконец-то я слышу от вас слова благодарности, – заметил он с сухим смешком. – Однако я решился на этот обман не только ради вашего спасения, но и потому, что капитан мне самому крайне неприятен.
      – Как вы галантны, сэр! – парировала Пруденс, уязвленная тем, что он встретил в штыки ее извинения. Неужели нашлась женщина, пожелавшая выйти за него замуж? – А где ваша жена, Марта? Сидит дома и ждет вашего возвращения? – поинтересовалась она с плохо скрытым сарказмом, играя кольцом.
      – Она умерла год назад, – ответил Мэннинг безжизненным, ровным голосом.
      – О! – Пруденс в ужасе зажала рот рукой. – Простите! Мне так жаль.
      – Почему? Это ведь не ваша беда.
      От Мэннинга по-прежнему веяло ледяной суровостью, взгляд оставался бесстрастным, но Пруденс вдруг ощутила прилив сочувствия и жалости к нему.
      – Наверное, с тех пор вы пролили немало слез?
      – Я оплакиваю жену по-своему, – холодно отозвался Мэннинг.
      – Но как… почему она умерла?
      Пруденс услышала, как врач заскрипел зубами.
      – Моя жена умерла по вине одного человека… из-за его глупости и безмерной самоуверенности.
      – Что вы имеете в виду? Кто же… Мэннинг нетерпеливо отмахнулся от ее вопроса.
      – Вам пора отдыхать. Мне не нравятся размеры шишки у вас на голове. Сейчас я принесу лекарство. – Мэннинг зашел в кубрик и вернулся через несколько минут с маленьким стаканом в руке. – Выпейте! – приказал он.
      Пруденс немного помедлила, внимательно всматриваясь в лицо Мэннинга. Если за этой маской холодности скрывается добрый, сердечный человек, то отыскать его будет нелегко: он спрятан в самой глубине, в тайная тайных души. Она выпила содержимое стаканчика и скорчила гримасу.
      – Вкус как у горького яблока.
      В глазах у Мэннинга вдруг вспыхнуло любопытство.
      – Целуя вас, я почувствовал вкус дегтя.
      – Это одна из деталей маскарада. Я должна была выглядеть беззубой старухой. – Пруденс хихикнула и показала свои передние зубы.
      – Тут еще осталось пятно. Постойте-ка!.. – Усевшись на кровать, Мэннинг вытащил свой носовой платок. – Вряд ли вы очаруете Хэкетта и его гостей, если явитесь к ним с черными зубами.
      Сдвинув брови, он ухватил ее рукой за подбородок и принялся тщательно оттирать зубы кусочком белоснежной материи.
      Его лицо было совсем близко. И Пруденс вспомнила, как они целовались. От Мэннинга пахло табаком и зубным порошком, смешанным с мятой. Очень приятный запах! И целуется он хорошо. Сейчас, по прошествии некоторого времени, Пруденс была вынуждена признать это. Ну, конечно, до Джеми ему далеко. Но ведь Джеми – самый лучший, другого такого не найти в целом свете.
      – Вот так, – удовлетворенно заявил Мэннинг и спрятал в карман носовой платок. – Теперь вы сможете явиться на ужин во всей своей первозданной красоте.
      – Ужин? О Господи! – вскрикнула Пруденс, вспомнив о вечернем приеме. – И зачем я согласилась пойти! Во что мне одеться? Посмотрите! Это же просто лохмотья. Не могу же я нарядиться в ваши брюки и камзол, даже если у вас найдутся лишние, – надо мной все будут смеяться.
      Пруденс покраснела. Опять гордыня и пустое тщеславие. Папочке было бы стыдно за нее.
      – У меня найдется кое-что получше, – вдруг сказал Мэннинг и подошел к своему сундучку.
      Открыв крышку, он долго рылся в нем и наконец извлек оттуда платье, нижнюю юбку и корсет. Шелковая ткань нежнейшего зеленого цвета по краям была расшита розами.
      – Это мое любимое, – мрачно сказал Мэннинг, вручая платье Пруденс. – Марта выглядела в нем как королева.
      Пруденс смущенно взяла его.
      – О, но… вы действительно не будете возражать? Синие глаза Мэннинга не выразили никаких чувств.
      – А почему я должен возражать? Это всего лишь платье.
      – Но вы оставили его себе на память.
      – Да, в минуту слабости. Впрочем, это не ваша забота. А теперь я хочу, чтобы вы уснули. Утром я поговорю с капитаном: может, он разрешит вам высадиться в Портсмуте или в Плимуте. Если же нам придется пройти через весь Канал без остановок, то уж на Азорских-то островах мы наверняка причалим к берегу, чтобы пополнить запасы продовольствия. Там я найду корабль, который отвезет вас назад в Англию. Если у вас нет денег на проезд, я заплачу.
      – Но почему вы так много делаете для меня? Неужели в глубине души он все-таки добрый человек?
      – Потому что я могу позволить себе это, – ответил Мэннинг, пожав плечами.
      Пруденс разочарованно вздохнула. Потом еще раз, но уже по другому поводу. Ведь время летит, пройдут недели, прежде чем она вернется в Лондон. Еще одна задержка, еще одно препятствие на пути к осуществлению главной цели. А бедная Бетси будет с ума сходить от волнения.
      Постойте-ка! Что он такое сказал? Азорские острова? Что, если там она найдет корабль, плывущий в Америку? О, какое счастье! Может быть, милостью Божьей, ей удастся увидеть Джеми раньше, чем она предполагала.
      – Ваш корабль остановится на Азорских островах? – переспросила Пруденс, просияв от радости.
      – Да. Мы ведь следуем в Виргинию. О пресвятые небеса!
      – В Виргинию? Как раз туда-то мне и надо попасть! Мэннинг насмешливо вздернул брови.
      – Вот как? Неужели вам не нравится Лондон? Все эти грязные улицы, где полным-полно жуликов и размалеванных шлюх?
      Нет, этот человек невыносим! Он способен очернить все вокруг.
      – Я приехала в Лондон только для того, чтобы заработать на билет до Виргинии, – нетерпеливо объяснила Пруденс. – Там у меня есть… друг, с которым я хочу повидаться. Я должна увидеть его.
      Мэннинга, судя по всему, утомил этот разговор. Ему надоело слушать о горестях Пруденс.
      – Желаю вам удачи.
      – Доктор Мэннинг, я… – Пруденс с трудом подыскивала слова. И равнодушный взгляд доктора отнюдь не облегчал ей задачу. – Когда мы доберемся до Азорских островов… возможно, мне придется ждать несколько недель, прежде чем появится какое-нибудь торговое судно, следующее в Виргинию?..
      – Совершенно верно. И что же? Пруденс стиснула руки.
      – А можно… можно мне остаться на этом корабле до конца плавания, пока мы не доберемся до Колоний!
      – Боже милосердный! В качестве моей «жены»?!
      Пруденс была в отчаянии. Ей надо поскорее встретиться с Джеми. От этого зависит вся ее жизнь, ее счастье! И вот появился шанс – словно благословенный дар, ниспосланный небесами.
      – Я знаю, даже спрашивать вас об этом неприлично. Но мне так хочется попасть в Виргинию.
      – Чтобы повидаться… со своим дружком? – протянул Мэннинг.
      – Да, – прошептала она с тоской в голосе. – Я знаю, что буду обузой для вас. Вам придется содержать меня, платить за еду. Но кое-какие деньги у меня есть. – Пруденс порылась в карманах трясущимися руками и выудила оттуда свой утренний заработок. – Вот. Возьмите. Что же касается остального, я уверена, мой друг возместит вам ущерб.
      Мэннинг пристально посмотрел на нее:
      – Ваш друг? Наверное, возлюбленный? Пруденс вспыхнула и опустила глаза, не в силах вынести этого пронизывающего взгляда.
      – И что же произойдет, когда вы его отыщете? Глаза Пруденс наполнились слезами.
      – Мы поженимся.
      – Долгий же путь вам придется проделать для этого.
      – Я не могу ждать, пока он вернется в Лондон! – закричала Пруденс, доведенная до отчаяния.
      – А! Теперь понимаю. – Мэннинг окинул ее холодным, бесстрастным взглядом врача. – И через сколько же месяцев вашему другу, – это слово он произнес с кривой усмешкой, – придется жениться волей-неволей?
      От стыда у Пруденс вновь запылали щеки. Она совершила позорные, греховные поступки. А теперь Мэннинг, этот человек с ледяным взором, хочет, чтобы она исповедовалась перед ним. Нет, пусть лучше ее сожжет адское пламя, но она не раскроет ему своих тайн!
      – Ну, что же вы? Говорите. Вы беременны?
      От такой откровенности Пруденс остолбенела и с удивлением уставилась на Мэннинга. Какое ему, собственно, дело? Может, он просто намерен выяснить, девственница она или нет. Бетси всегда говорила, что мужчины обожают девственниц. Пруденс вздохнула. Она так молода и неопытна. А к тому же одинока и растерянна. Мэннинг сумел сбить ее с толку одним бестактным вопросом.
      – Я… я уверена, он весь истомился, ожидая меня, – сказала Пруденс. Ее губы дрожали. Джеми, милый Джеми… И вдруг на нее нахлынули воспоминания о пережитых страданиях. Пруденс закрыла лицо руками и разрыдалась. – Но если это так сложно для вас… – выдавила она придушенным голосом.
      Мэннинг схватил ее за плечи и заглянул в заплаканное личико. В его глазах промелькнуло нечто похожее на сочувствие.
      – Вы еще очень молоды. И, как я подозреваю, очень глупы. – Вздохнув, Росс отпустил ее. – Конечно, это безумие. Но я, наверное, сумею придумать какую-нибудь правдоподобную историю для капитана Хэкетта. Объясню ему, почему вы должны остаться на борту корабля до конца путешествия.
      Пруденс шмыгнула носом и вытерла глаза.
      – О, спасибо вам, доктор Мэннинг. Спасибо!
      В порыве благодарности она бросилась к нему и обвила его руками за шею.
      – Боже милостивый! – встревоженно воскликнул Мэннинг, отталкивая от себя Пруденс. Заметив ее изумление, он сухо рассмеялся: – Надеюсь, вы не собираетесь расплачиваться со мной натурой?
      Пруденс чуть не задохнулась от ужаса.
      – Пресвятые небеса! Конечно, нет.
      От взгляда Мэннинга все вокруг, казалось, покрылось инеем.
      – В таком случае будьте добры, не поступайте так больше. Последний раз я обнимался со своей женой. И намерен жить воспоминаниями об этом до того дня, когда мы вновь соединимся с ней за гробом. Что касается «доктора Мэннинга», то, поскольку я считаюсь вашим мужем, вам следует называть меня Росс. Привыкайте к этому. Я, разумеется, буду называть вас Мартой. Вы должны откликаться на это имя, как на ваше собственное.
      – Конечно, – кивнула Пруденс.
      – А теперь ложитесь и отдыхайте. Я тем временем соберу мелочи, которые вы обронили. – Мэннинг издал резкий сардонический смешок. – Отдадите их своему молодому человеку вместо приданого.
      Мэннинг относился к Джеми с явным предубеждением, и Пруденс сразу же захотелось защитить своего возлюбленного.
      – Он не нуждается в моем приданом! – гордо заявила она. – Мой друг – виконт.
      Мэннинг приподнял брови, наморщив гладкий лоб.
      – А вы, вероятно, герцогиня?
      – Неужели вам нравится быть жестоким? – тихо спросила Пруденс.
      – Я не жесток, но и не добр, – с ухмылкой ответил Мэннинг.
      – Какой же вы?
      – Можете считать, что я… – Насмешливая улыбка погасла, и на лице Мэннинга вдруг появилось выражение такой безысходной скорби, что у Пруденс невольно сжалось сердце. – Считайте, что я живой труп. Помните наш разговор? – спросил он хриплым, глухим голосом.
      – Росс. – Пруденс сочувственно тронула его за руку, Он вздрогнул, отдернул руку и резко скомандовал:
      – Ложитесь спать!
 
      Пруденс разбудил звон корабельного колокола. На столе стояли небольшие часы. Она с трудом привстала и посмотрела на них, сонно моргая. Семь часов. Ее тело словно окоченело, но боль, как ни странно, стихла. И кровь уже не пульсировала в висках. Очевидно, лекарство Мэннинга подействовало.
      Пруденс слезла с койки. На краешке стола Росс поставил ее корзинку с остатками товара. Рядом лежал гребень. Платье Марты было аккуратно повешено на спинку стула. Пруденс рассмотрела его как следует и приложила к себе. Платье оказалось чуть-чуть коротковатым. Наверное, Марта была на дюйм-два пониже ростом. Но корсет придется впору, если зашнуровать его потуже. А на нижней юбке можно просто подтянуть тесемку.
      Пруденс осмотрела свою собственную одежду. Платье у нее простенькое, но на каждый день вполне сгодится. Только надо его выстирать. Дыру на подоле легко устранить, отрезав кусок ткани от нижней юбки. Но вот сорочка…
      Пруденс прищелкнула языком. Новехонькая, с иголочки, привезенная из Винсли сорочка! И к чему была такая спешка! Почему Мэннинг столь бесцеремонно обошелся с ее туалетами? Сорочка разорвана до пояса! Ну что ж, придется найти принадлежности для рукоделия и заняться штопкой.
      Пруденс повернулась к маленькому зеркальцу, висевшему на стене, и вздрогнула от ужаса. На лице еще остались следы запекшейся крови, спутанные волосы торчали во все стороны… Утром, нарядившись старой каргой, она и то выглядела лучше! Но ничего – Пруденс решительно расправила плечи, – надо просто поскорее заняться своей внешностью.