Глава 1. ОРУЖИЕ

Джоэль Хендри прошелся от дома до конюшни. Ему хватило одного быстрого взгляда, чтобы убедиться, что его сын уже оседлал своего коня и уехал. Обычно Джоэль не тревожился на этот счет, так как сам всегда поощрял Линуса на такие поездки.

Ему и самому нравился простор дикой природы и он надеялся, что его сын так же это полюбит.

Чем больше Линус проявлял склонности к верховым прогулкам, тем больше это смягчало последующую работу. В последнее время, точнее за последние пять дней, он вставал и уезжал раньше чем просыпался Джоэль, и если бы не тот факт, что отъезды сына происходили совершенно бесшумно, то это не вызывало бы у Джоэля удивления. Вот и сейчас выйдя из конюшни и посмотрев в даль, он увидел как легкий ветерок уже почти развеял пыль от копыт его лошади.

Он ясно различал свежие следы лошади, которые тянулись, как и в последние четыре дня, прямо на запад, к высоким лесистым холмам.

Джоэль провел ладонью по волосам на голове, и обречено вздохнул, думая, не является ли это началом отчуждения между ними, когда мальчик вырастает и встает на ноги, не нуждаясь в его советах, даже насмехаясь над ним.

Если это время пришло, то Джоэль Хендри был готов к нему, поскольку он заботливо воспитывал Линуса, учил думать, строить свои планы и правильно или ошибочно, отстаивать свои убеждения.

Джоэль вернулся в дом и приготовил завтрак, затем привел в порядок комнату сына, прежде чем отправиться в амбар переложить запасы продовольствия на зиму.

Закончил эту домашнюю работу, он в дальней части двора собрал дойную часть коров и погнал стадо назад к амбару, где поставил трех из них в стойла и начал дойку. Он уже заканчивал доить последнюю корову, когда услышал приближающийся стук копыт с восточной стороны, и выглянув в проем двери, увидел Бена Харриера, подъехавшего к воротам ранчо.

— Езжай сюда, Бен, — позвал Джоэль.

Тот повернул свою лошадь. Он выглядел необычно серьезным, словно вынашивал в себе проблему, оказавшуюся слишком сложной для его скудного ума.

Джоэль закончил доить корову и распрямился, держа в левой руке ведро, а ладонью правой стирая первый утренний пот со своего широкого, слегка морщинистого лба.

Бен Харриер с мрачным выражением лица смотрел на него не слезая с лошади. Харриер владел участком по соседству, но лишь для того, чтобы приличнее жить, не усердствую в работе, которую он по возможности избегал. Кроме того Джоэль Хендри в нем рассудительного соседа, общительного, но не посягающего на чью-либо уединенность.

— Может это не мое дело, Джоэль, — сказал Харриер, — но я задержался в городе прошлой ночью, и проезжая только что через холмы увидел там твоего сына.

При этих словах, Хендри слегка вздрогнул.

— Так что, Бен?

— Мне всегда нравился этот мальчишка и я наблюдал за тем, как он рос и стал хорошим, стройным и крепким юношей. Когда я разговариваю с ним, он выглядит, как мужчина и в нем не обнаружишь низости.

Джоэль слушал это, ощущая все большее замешательство Харриера. Бен выпрямился в седле и продолжил:

— Он был вместе с этим подонком Барби, который как я подозреваю причастен к пропаже прошлой осенью моих коров, хотя это и не доказано. Я согласен, что Барби хорошо владеет револьвером и может быть ты хочешь, чтобы Линус чему-нибудь у него научился, но будь я на твоем месте, Джоэль, то я бы подыскал ему учителя с лучшей репутацией. Раз твой малыш трется с Барби, то жди неприятностей, помяни мое слово.

Джоэль Хендри поджал губы и помрачнел.

— Ты говоришь, Бен, что Барби обучает Линуса пользоваться револьвером?

Бен Харриер утвердительно кивнул.

— Мишень была установлена в развилке самшитового дерева и буквально изрешечена. Барби заметил, как я проехал совсем рядом и забрал свой кольт из рук Линуса, но думается мне, что твой парень участвовал в стрельбе.

Джоэль Хендри раздраженно выругался, посмотрел на зажатое в руке ведро с молоком и затем перевел взгляд на Бена Харриера.

— Благодарю, Бен.

— Не расстраивайся, Джоэль.

Но Джоэль Хендри больше ничего не слышал. Он кинулся в дом, поставил ведро на кухонный стол и накрыл его куском чистого ситца. Затем сдернул свою шляпу с колышка вбитого в стену и вернувшись в конюшню, оседлала своего коня и выехал.

Бен Харриер находился уже у восточной стороны лесной вырубки и Джоэль, придерживаясь его маршрута, двинулся в сторону холмов. Ему пришлось выдержать десять минут бешенной скачки, чтобы достичь такого места, откуда был хороший обзор.

Порывы ветра позади него вздымали кверху тучи пыли и протяжно завывали. Джоэль осознал, что вероятно именно поэтому он не слышал эха от выстрелов, находясь на ранчо. Но он мог слышать их теперь — хлопки выстрелов револьвера Тома Барби и даже видеть кордитовый дымок (сорт пороха), которым ветер обволакивал возбужденное лицо его сына.

Джоэль погнал своего коня галопом и стрелявшие услышали его приближение прежде, чем он достиг холма. Оба обернулись и Джоэль увидел, как Том Барби убирает оружие, а его глаза враждебно прищурились.

— Отец! — воскликнул Линус с совершенно невинным лицом и пошел навстречу приветствуя его.

Джоэль придержал своего коня.

— Здравствуй Линус. Ты лучше садись на лошадь.

— Конечно, отец. Мистер Барби только…

— Я поговорю с Барби пока ты приведешь своего коня, сын. — Джоэль Хендри был взбешен и угроза в тоне привела Линуса в замешательство.

— Ничего не было, отец, — заспорил Линус. — Мистер Барби…

— Возьми свою лошадь, Линус, и жди меня с другой стороны!

Линус перевел взгляд с отца на Тома Барби, а затем обратно.

Он видел сжатые губы Барби и выражение враждебности в его черных глазах. Он никогда прежде не видел его таким и потому испугался за своего отца.

Линус почувствовал, что отец делает сейчас ошибку, а он не хотел бы для него неприятностей. К тому же, как и всякий другой, Линус знал о репутации Тома Барби, как человека приводившего в трепет множество жителей в окрестностях и наконец Барби не был для него кем-либо близким. Линус был в замешательстве и попытался предпринять новую попытку отвести от своего отца неприятности.

Джоэль Хендри опустил на него свой взгляд и такая непреодолимая воля светилась в этих глазах, что Линус безропотно повернулся и побрел к своей лошади.

Когда он уже был вне пределов слышимости, Барби сказал:

— Малыш почти уже взрослый, Джоэль, и когда он сказал мне, что никогда не держал в руках револьвер, то я подумал, что не будет вреда если я продемонстрирую ему несколько хитростей.

— не лезь туда, куда не следует, Барби. Я не желаю, чтобы ты опять оказался возле моего сына. Ты слышишь меня?

Лицо Тома Барби помрачнело.

— У него хорошие результаты, мистер, действительно хорошие. Я могу обучить его за короткий срок. Или вы хотели бы еще пару лет видеть его бабой, пугающейся собственной тени?

— Он станет смелым и гордым без твоей помощи, Барби. А теперь убирайся с моих глаз и не наследи здесь снова. Я ни для кого прежде не делал недоступной мою землю, но с этого момента я запрещаю тебе появляться здесь.

Лицо Барби исказилось гневом. Никогда еще Джоэлю Хендри не приходилось видеть его таким.

Наконец Барби прорвало:

— Еще не было человека, который бы мне указывал где я могу появляться, а где нет, и ты не будешь им тоже. Ты не станешь моей мишенью, если будешь сидеть дома, и бойся выбираться из него даже на грани голодной смерти. Так что слушай меня, мистер. Я буду встречаться с твоим мальчишкой, делать с ним, что мне захочется, а ты можешь убираться к дьяволу.

Джоэль медленно слез с коня, подстегнул его, направляя в тень дерева, затем повернулся лицом к Тому Барби. Он увидел, что правая рука Барби легла на пояс, недалеко от рукоятки кольта.

Джоэль твердо сказал:

— Я не ношу оружие, Барби, но заставлю тебя понять мои доводы другим путем.

Барби вытаращился на него, оторопев от такого вызова.

— Ты желаешь потягаться со мной, фермер? — спросил он и подобие улыбки прорезалось на его лице.

— Я покажу тебе, что я подразумевал, когда говорил, чтобы ты не касался моего малыша, мистер.

Улыбка Барби слегка погасла, но затем расползлась еще больше и он размял плечи, внимательно примерясь к этому дураку, отмечая про себя внушительные размеры Хендри и его невозмутимость. Но затем он вспомнил других молодцов ничем не уступавших по объему Джоэлю Хендри, с которыми приходилось потягаться и которых он избивал до полусмерти. Барби уже однажды имел предупреждение от шерифа Лэнка Уоллена не доводить свои драки до такой беспощадности.

Барби ухмыльнулся и стал приближаться. Когда он увидел, как руки Хендри неуклюже поднялись, он откровенно рассмеялся и двинулся боком, готовясь к сильному удару правой рукой.

Джоэль Хендри принял удар своим предплечьем, а затем ответил своей правой, достав Барби в челюсть. Барби выгнулся и острая боль пронзила его и отчетливо отразилась на его лице.

Он снова принял стойку — в действительности все оказалось не так просто, как казалось на первый взгляд. Тем н6е менее ему ив голову не приходила мысль, что мог проиграть — нет, этот фермер будет корчиться от боли под ударами его ног, на глазах у этого мальчишки.

— Черт побери тебя, Хендри, ты поплатишься за это, — проворчал он и напал вновь, нанося сильные удары обеими руками.

Джоэль Хендри держался стойко, отражая удары и выжидая, когда противник раскроется, когда левая рука Барби пройдет над его головой. Наконец он пригнулся и двинул правой в живот Барби, почувствовав мышцы под ударом. Голова Тома Барби слегка поникла и Хендри повторил удар с левой, с такой силой, что глаза у Барби закатились, его рот открылся и струйка крови потекла между зубов.

Том Барби тяжело рухнул, затем поднялся на колени, со страхом ожидая дальнейших действий Хендри.

Тот протянул ему руку, поднял с земли и вытащил револьвер из кобуры. Хендри зашвырнул оружие в заросли молодого кустарника и грубо отшвырнул Тома.

Прежде чем отвернуться он сказал:

— В другой раз это закончится для тебя намного хуже, Барби. Запомни это.

С этими словами Джоэль тронул своего коня, вскочил в седло и поскакал к Линусу, застывшему с бледным выражением лица, охваченным благоговейным страхом.

— Теперь, Линус, поехали домой. Там для тебя найдется работенка получше, чем здесь.

Они тронулись и Линус обернувшись посмотрел на Тома Барби и увидел, как здоровенный мужчина утирает свой рот цветастым носовым платком.

Теперь Том выглядел в его глазах жалкой фигурой.

Солнце обожгло их, лишь только они выехали из зарослей молодых деревьев. Джоэль Хендри скакал впереди, а его сын волочился сзади; вокруг стояла тишина.

— Придет день, Линус, когда ты будешь самостоятельным и тебе придется драться самому. Но я не хочу, чтобы споры решались с помощью оружия.

Дома Джоэль Хендри налил кружку молока, подал сыну и затем сел сам в кресло напротив, у стены.

Линус нервно ожидал предстоящую взбучку, держал кружку, но пить не решался.

Хендри немного помолчал и наконец сказал:

— Когда человек носит оружие, он напрашивается на неприятности. Рано или поздно, он будет искать повода для стычки с кем-либо, и его друзья и соседи будут уповать на то, что они не смогут разойтись не разрешив спор. Вероятнее всего эта ссора наступит между ним и хорошим человеком по какому-нибудь недоразумению. Если человек вспыльчив и разозлиться твоему противостоянию, он может потерять чувство меры и поддаваясь порыву, взяться за оружие. Тогда ты окажешься в ситуации, где либо убьют тебя, либо убьешь ты сам. В этой дикой стране, малыш, уже очень много раз убивали и я не подпущу тебя к оружию, чтобы ты не стал жертвой или убийцей.

Линус смотрел на него насупившись. Его губы шевелились, но не издавали ни звука. Он никогда не спорил с отцом прежде, но он чувствовал, что сейчас должен возразить, именно сейчас.

Джоэль Хендри продолжал убеждать.

— Теперь возьми такого человека, как Том Барби. Он трус. ОН показал там, что скрывалось за его наружностью, потому что у него нет мужества проиграть достойно. Все что он смог сделать, так это только схватиться за револьвер, только поэтому я и отобрал у него оружие. Когда Барби отыщет его, он начнет размышлять и проклинать все и оставит тебя в покое, потому что был унижен на твоих глазах. Я не знаю почему он разыскивал тебя повсюду, может потому, что знал, что должен выглядеть авторитетно перед тобой. Но он очень мелочный человек, Линус, и никогда не вырастет в нечто большее. Барби нуждается в револьвере, потому что только оружие придает ему тот вес, которого ему не достичь другим путем. Понимаешь ли ты это, Линус?

Недовольство юноши усиливалось.

— Я согласен с тобой отец.

— Однажды ты поймешь все до конца, и когда это время придет, я хочу чтобы ты был сильным и гордым, и не нуждался в ком-нибудь, а сам выбирал себе путь в жизни. Дай мне слово, мальчик, что ты не будешь носить оружие, если я не попрошу тебя об этом сам, и также не будешь встречаться с людьми, подобными Барби, и забивать свою голову пустяками.

Линус поджал губы и поставил кружку с молоком на стол. Он нервно облизал губы и спокойно ответил:

— Я понял все, что ты мне рассказал про убийства, отец. Я никогда не хотел убивать кого-либо, но мистер Барби говорил мне, что в этой стране имеется множество людей, для которых нет ничего желаннее, чем убивать и помыкать другими людьми. Он сказал…

— Том Барби один из таких людей, Линус, и он оказался трусом. Ты хочешь вырасти и походить на него?

Линус некоторое время напряженно подыскивал ответ, затем тряхнул головой.

— Но отец, ведь шериф Уоллен тоже пользуется револьвером, а ты всегда говорил и называл его хорошим человеком.

— Он вынужден делать это, Линус, потому что есть множество людей подобных Тому Барби в нашей округе. Шериф Уоллен выполняет свой долг и обязан следовать закону. Он охлаждает пыл драчунам и не дает им докучать честным людям. Он является исключением из правил.

Линус мрачно кивнул головой, выпил свое молоко, затем подошел к раковине, помыл кружку и поставил ее вверх дном на полку. Повернувшись к отцу он пробубнил:

— Я не буду носить оружие пока ты не скажешь, что пришло для этого время, отец, и я не желаю видеть больше мистера Барби.

Джоэль Хендри улыбнулся и встал.

— Тогда покончим с домашними хлопотами, Линус. Я думаю, у нас найдется возможность рассчитаться за визит в Кросс-Роудс. Мне нужно бы купить побольше муки, пока не наступила зима.

Улыбка сразу же заиграла на лице юноши.

— Сегодня, отец?

— Это поможет выветрить из твоей головы Тома Барби и всякий вздор. Кроме того, ты встретишь там превосходных людей, сильных, которые не нуждаются в оружии, чтобы постоять за себя, но тем не менее никогда, насколько мне известно, не уступавших дорогу таким негодяям.

Линус по шустрому пересек комнату и зашагал к выходу, бок о бок с отцом. Глядя на него, Джоэль Хендри ощутил приятное удовлетворение от чувства, что проделал хорошую работу. В дверях Линус оглянулся и сказал с неподдельной искренностью:

— Отец, ты хорошо отделал его. У него не было и шанса.

С этими словами Линус Хендри вышел седлать коня, оставив отца наслаждаться похвалой. Этим приемом он всегда доставлял ему удовольствие.

Хендри-старший стоял, всматриваясь в окрестности и думал о Ровене Арклинг, которая оставила отцовское ранчо, чтобы стать миссис Хендри пятнадцать лет тому назад, но которая умерла родив сына, пожелав чтобы его назвали Линусом.

Именно в подобные моменты Джоэль Хендри очень ясно воскрешал ее в памяти. Она знала, что находится при смерти, и знала, что он знает об этом тоже. Однако никто из них не упоминал об этом.

Ровена мечтала о том, что случится через двадцать лет, когда они будут жить в маленькой долине с холмами поросшими лесом, в которой они должны будут работать так, чтобы Линус мог стать владельцем солидного, созданными ими состояния.

Джоэль Хендри обхватил руками голову, отгоняя прочь воспоминания о жене. Это был день Линуса и он не должен испортить его воспоминаниями о тяжелой утрате.

Он закрыл дом, пересек двор и обнаружил там Линуса ехавшего верхом на одной и ведя за собой другую оседланную лошадь. Джоэль взял поводья, вскочил в седло и направился к выходу со двора.

День был уже жарким, но позднее жара должна была стать почти невыносимой. Однако он знал, что готов к этому и что его сын приучен переносить жару. Жизнь, подумал он, прекрасна, если не принимать во внимание его положение вдовца и постоянную борьбу за выживание.

Глава 2. КРОСС-РОУДС

Джоэль Хендри заказал пива у Марка Бевина и уселся напротив стойки бара, держа кружку обеими руками. Он ощущал на себе испытывающий взгляд Бевина, но игнорировал это, поскольку знал, что тот подготавливал себя для другого разговора.

Джоэль был встречен раздраженным ворчанием Бевина, когда он только вошел в распахнутые двери. Поглядев на Мэтта Хопа и компанию его собутыльников у стойки бара, Джоэль понял причину недовольства Бевина.

Марк Бевин уделил ему немножко внимания.

— Я всегда рад видеть здесь такого человека, как ты, Хендри. Ты занят своими мыслями, наслаждаешься своим пивом и не доставляешь хлопот. Хотя есть и другие, я не говорю о ком-то конкретно, но которые не находят для себя никаких других занятий, кроме как напиться в стельку и надоедать порядочным добрым людям. Понимаешь, что я имею в виду?

Джоэль знал, что Мэтт Хоп не упустит удобного случая, чтобы выскользнуть из салуна не расплатившись. Хоп имел в городе репутацию остряка, человека, который имел множество почитателей и всегда был в окружении городских бездельников и никчемных людей, впрочем имевших свои кое-какие доходы и щедро их тративших.

Ответ Хопа последовал незамедлительно.

— Ты имел в виду меня, Бевин? — громко спросил он и Джоэль увидел, как толпа, которая была с ним, подняла головы, с нетерпением ожидая, чем закончится эта словесная перепалка Бевина и Мэтта Хопа.

— Я сказал все достаточно ясно, Хоп. Я не имел в виду кого-то конкретно и не называл имен, хотя меня удивляет, что ты пьешь восьмой день, и должно быть напьешься и на девятый.

— В таком случае, ты делаешь с моей помощью хороший бизнес, Марк, — добродушно ответил Хоп. — Сдается мне, что ты достаточно заработал на мне и мог бы устроить для себя праздник, который, черт бы меня побрал должен бы стать праздником для всего города. Где ты намерен это отпраздновать, Бевин, и когда?

— Я не собираюсь бездельничать, Хоп, дьявол тебя забери. Денежки не сыплются на меня, в отличие от некоторых моих знакомых, которые их к тому же не заработали. Я буду продолжать работать, хотя и чертовски хотел бы сменить свой бизнес на какой-нибудь другой.

Джоэль Хендри слушал перепалку между ними, зная, что Мэтт Хоп будет насмехаться над Марком Бевином пока окончательно его не разозлит, а значит это не лучший способ провести часок времени.

— Ты сказал мне сейчас, Бевин, что не хочешь моих денег? — тем временем продолжал Хоп.

— Я этого не говорил, мистер, хотя я и мог бы брать меньше, если бы у меня шли получше дела.

Хоп подмигнул кучке своих собутыльников и приготовился окончательно разозлить бармена.

— О'кей, Бевин, годится. Отныне я плачу половину цены за мою выпивку. Таким образом ты получаешь половину денег и не сомневаешься, что полностью удовлетворен.

Лицо Марка Бевина стало пунцовым и он, страшно ругаясь и брызгая слюной, вышел из-за стойки и заорал:

— Ты будешь платить столько же, сколько всякий другой. Потому как это мой способ зарабатывать деньги. Но только не годится религиозному человеку так много пить.

— Мужчина не прекратит есть мясо, потому, что не прекращает чувствовать запах скотины, Бевин. Ты может быть думаешь своей шляпой?

— Мистер, ты меня доведешь до сумасшествия. Ради дьявола замолчи!

Теперь, когда Бевин уже не мог сдерживать гнев, толпа вокруг Мэтта Хопа начала хохотать над ним, что еще больше распалило Бевина. Он совсем разбушевался, начал хватать использованные кружки и стаканы и с силой разбивать их о пол.

Когда он немного утих, Хоп нетерпеливо сказал:

— Хочу сказать тебе, Бевин, что я сокращу те денежки, что пропиваю, тратя только десять долларов вместо десяти с половиной. Поэтому твой праздник наступит чуть позднее.

Бевин снова выругался, а Мэтт Хоп продолжал его донимать, пока тот наконец не заявил:

— Черт тебя побери, Хоп. Я не продам тебе больше выпивку. Сейчас ты мелешь языком, но не пожалей об этом позже.

— Мои деньги на стойке, бармен, так что наполни стаканы и подай один мистеру Хендри, чтобы и он повеселился со всей компанией.

Марк Бевин упрямо мотнул головой и этот спор мог бы продлиться дольше, если бы вдруг тишина улицы не была бы буквально взорвана револьверной пальбой.

Бевин повернулся на каблуках, проглотив слова, готовые сорваться с его языка, остальные также замерли. Внезапно стрельба утонула в грохоте обращенных в паническое бегство лошадей и одна из пуль ударила в дверь салуна.

Джоэль Хендри отошел от стойки и выглянул наружу поверх драпировки дверей салуна. Он увидел трех пронесшихся всадников и затем четвертого, который осадил коня и ругаясь завернул его.

Джоэль выпрямился, нахмурил брови, лицо его чуть побледнело.

— Опять компания Уайлдера, — оживился Марк Бевин. — Необузданная кучка сорвиголов.

Джоэль не слушал его. Он смотрел на улицу, наблюдая за сыном, Линусом, бегущим перед мчащимися всадниками в направлении салуна с противоположной стороны улицы. Мэтт Хопп, забыв про то, что было минуту назад, тоже оживился.

— Они совершенно изуродовали твою дверь, Марк. Черт бы их побрал, они за это поплатятся. Я позову шерифа Уоллена.

Мэтт Хоп последовал за Джоэлем Хендри наружу из салуна. Всадники остановились, из стволов их револьверов струился пороховой дымок. Они глядели назад на тело мальчика, которое неподвижно лежало в месиве грязи на середине улицы.

Мэтт Хоп, направившись было к зданию офиса шерифа, застыл на полушаге.

Джоэль Хендри сошел с дощатого настила в грязь и склонился над сыном.

Все высыпали из салуна и едва Марк Бевин ступил на дощатый помост, как вдруг четверо всадников пришпорили своих лошадей и помчались прочь из города.

Джоэль Хендри приподнял голову Линуса из грязи и широко открыл глаза, в изумлении глядя на жестоко изуродованное лицо сына. Он легонько встряхнул Линуса, но мальчик не шелохнулся. Затем Джоэль прислушался не бьется ли его сердце, попробовал пульс и положил сына опять на землю, после чего встал, не стыдясь слез, стекавшись по его лицу.

Никто не подходил к нему ближе, так как он повернулся на каблуках и пристально всматривался в четыре удаляющиеся фигуры. Позже Мэтт Хоп скажет, что его взгляд мог бы заставить поежиться от холода несмотря на полуденное пекло.

Шериф Лэнк Уоллен бежал с противоположного конца города, где он регистрировал рогатый скот на временной железнодорожной станции.

Запыхавшись, он остановился около Джоэля Хендри и сказал:

— Какого дьявола случилось, Хендри?

Джоэль посмотрел на него, но ничего не ответил. Теперь в его взгляде было полнейшее отсутствие и шериф усомнился — узнал ли его Джоэль Хендри среди толпы и видит ли он вообще кого-нибудь из стоящих рядом.

Мэтт Хоп воскликнул:

— Мы были в салуне, когда банда Кида Уайлдера промчалась по улице. Они произвели несколько выстрелов по салуну и я пошел, чтобы отыскать вас, когда мы увидели мальчика.

Уоллен пристально посмотрел на бледное лицо фермера и тихо спросил:

— Он мертв, Хендри?

Джоэль Хендри кивнул.

— Он мертв.

Затем он опустился на колени и с нежностью поднял своего сына с пыльной дороги. Он пронес его мимо шерифа и двинулся прочь от салуна, смотря прямо вперед, к лошадям, которые были оставлены ими в тени возле магазинчика Томсона, торговавшего седлами и сбруей.

Затем Хендри перекинул тело сына через холку лошади, сел в седло и без единого слова или жеста поехал прочь из города.

— Черт возьми, — проронил Мэтт Хоп в толпу, собравшуюся возле салуна. — Они были так близки. Это может убить Джоэля, ведь мальчик был для него всем, что у него было.

Уоллен выругался и выйдя к краю дощатого настила спросил:

— Кто видел в точности, что произошло?

Высокий лавочник вышел вперед и воскликнул:

— Это лошадь Кида Уайлдера сбила мальчика. Уайлдер проскакал производя побольше шума, такие шуточки в его вкусе и я догадался, что у мальца либо сдадут нервы, либо он потеряет рассудок и кинется бежать. Я видел, как Уайлдер пытался его пропустить, но не успел и мальчишку сбило.

Лэнк Уоллен некоторое время критически изучал лавочника, прежде, чем произнес сквозь зубы:

— Ты мой свидетель, мистер. Было у Уайлдера намерение сбить мальца или нет?

Все уставились на лавочника и он незамедлительно понял какую важность имеют его показания. Прежде чем ответить, он выругался про себя.

— Я не могу сказать, что Уайлдер убил мальчика нарочно. Это был несчастный случай и если призвать Уайлдера к ответу за что-либо, то я полагаю, только за то, что он всегда делает, когда потребляет слишком много виски.

Лэнк Уоллен выругался, тем самым приглашая всех высказаться и голоса свидетелей потонули друг в друге.

Мэтт Хоп выразил свое мнение, что Кида Уайлдера нужно повесить, а Марк Бевин затребовал, чтобы Уоллен выловил этого бандита и удержал с него за ущерб нанесенный городской собственности, а затем запретить ему появляться в городе, и тем самым избавиться от него раз и навсегда.

Уоллен пытался выслушать всех, но нашел это невозможным. В итоге он попросил тишины и объявил:

— В таком случае решено, мы ничего не можем поделать и не надо терять здравый смысл и охотиться за Уайлдером. Я думаю, что он прослышит о случившемся и будет держаться подальше долгое время. Те из вас, кто знает Джоэля Хендри могут принять участие в похоронах его сына.

Мужчины переглянулись и вскоре выяснилось, что никто в этом городе по настоящему не знал Джоэля Хендри. Они были свидетелями его визитов в город время от времени, но он никогда не вступал с ними в разговоры или споры.

Зато имелось множество слухов о нем; самым упорным был один, согласно которого он был священником, который оставил свое дело и решил забыть таким путем свое прошлое. Некоторые думали, что он некогда был бизнесменом для которого наступили трудные времена и теперь он стыдился своего банкротства.

Но это все были слухи и никто не знал о нем большего, за исключением того, что он всегда возил Библию в своей седельной сумке. Это обнаружил однажды в продуктовой лавке Корриган, когда пытался научить Хендри, как лучше упаковывать покупки в седельные сумки. Было так же известно, что он никогда не носил оружия и похоже не умел им пользоваться. Хендри был спокойным человеком, занятом своим делом и не поддерживающим ни с кем дружбу.

— Полагаю, что я завершу имеющиеся сведения, Лэнк, — сказал Марк Бевин. — Принимая во внимание то, что он редко посещал мое заведение, когда наведывался в город — раза три или четыре в году, я не намерен присутствовать на похоронах его сына.

— А я буду присутствовать, — предложил Мэтт Хоп и вскоре другие поддержали его, и решение мужчин города удовлетворило Уоллена.

Он повел маленькую группу за город и остановил их в двадцати шагах от края могилы, над которой стоял Джоэль Хендри со склоненной головой и Библией в руках, тело сына было положено покоиться.

Они видели, как Джоэль Хендри бросил Библию в гроб сына и затем начал зарывать могилу.

Никто из горожан не двинулся вперед, чтобы помочь, потому что было ясно по выражению лица Хендри, что это был его долг и его одиночество.

Когда Джоэль Хендри закончил погребение, он встал спиной к могиле и посмотрел торжественно на линию холмов, которые опоясывали город.

Его лицо, казалось одеревенело, а здоровье и силы — угасли. Сейчас он выглядел усталым стариком. Джоэль уже готовился уходить, но остановился, когда увидел толпу, затем распрямился и как будто новые силы влились в него.

Он отыскал взглядом Мэтта Хопа и спросил:

— Ты сказал, что это был человек по имени Уайлдер. Кто он и где я могу его найти?

Мэтт Хоп тряхнул головой, но промолчал. Шериф Лэнк Уоллен ответил за него тихо:

— Свидетели показали, что это была случайность, Хендри, жестокая, но все же случайность. Твой мальчик выбежал прямо на лошадь Уайлдера.

Джоэль перевел взгляд на него и холодно спросил:

— Где мне найти его, шериф? Это все, что я желаю услышать.

Уоллен помрачнел и слегка выбранился.

— Этого никто не знает. Уайлдер приходит и уходит. Мы не видели его около шести месяцев и затем он внезапно появился. Он всегда опережает меня на один шаг, не позволяя упрятать себя в тюремную камеру. Уайлдер весь запятнан насквозь, но я не могу схватить его за то, что он совершал прежде, так же как не могу схватить его и за это.

Хендри перевел взгляд на толпу, словно ожидая кого-то, кто захочет возразить шерифу. Но толпа не проронила ни звука и зловеще кивнув Лэнку Уоллену, фермер зашагал к своей лошади.

Он сел в седло и взглянул в сторону запада, туда, где скрылись Кид Уайлдер и трое его друзей.

Лэнк Уоллен напоследок воскликнул:

— Кид Уайлдер один из самых быстрых стрелков в округе, Хендри. Я бы забыл о своих чувствах, будь я на твоем месте.

Лэнк был не уверен, но много позже он поймет, что он тогда увидел: тонкая улыбка коснулась губ и жгучая ненависть блеснула в черных глазах Джоэля Хендри.

Затем Хендри тронул коня и поехал прочь от города.

Глава 3. ВОЗВРАЩЕНИЕ В ГОРОД

Потрясение от смерти Линуса Хендри оставило тяжелый осадок у многих горожан. Большей частью это было потому, что у мальчика был странный отец, со странным, неизвестным прошлым. Мальчик стоял на пороге зрелости и словно вырос среди них, будучи принят там, где не был принят его отец.

Не менее странным был и Кид Уайлдер, который то появлялся, то исчезал, терроризируя местных жителей, который убил трех человек в поединках и который, как полагали, стоял за каждым актом беззакония, которые совершались против города и его населения.