ГЛАВА 7

Капитан Прюдо увидел, как Шейн бежит к яхте, и сразу завел мотор. Описав широкую дугу, они вышли в воды залива. Мимо них с ревом проносились моторные лодки.

Шейн кивнул капитану, и мотор застучал с удвоенной силой, устремив яхту вперед. Взглянув на часы, детектив отметил, что пять минут уже на исходе. Яхта заскользила мимо чартерных доков вдоль берега залива, и в этот момент от дамбы послышался вой сирены. Шейн выпрыгнул на причал и сломя голову побежал к своему «бьюику».

Минутой позже он затормозил на открытой площадке неподалеку от въезда на дамбу. Отсюда он мог видеть патрульную машину, мчавшуюся по дамбе в направлении Бэй-Харбор-Айлендс со включенной сиреной. Когда показался черный «форд», мчавшийся в противоположном направлении, Шейн развернул дорожную карту и прикрыл лицо. «Форд» проехал мимо; Шейн отбросил карту и поехал следом. Между ним и «фордом» успело вклиниться несколько машин, но это не имело значения. Испуганный выстрелами и воем сирены, кубинец строго следовал правилам движения.

«Форд» повернул на Коллинз-Авеню. Шейн держал его в поле зрения, не привлекая к себе внимания. На Дэйд-Бульвар машина затормозила и остановилась возле большой аптеки. Кубинец вышел на улицу, не забыв опустить несколько монеток в парковочный счетчик, и исчез за дверью аптеки. Шейн остановился поблизости, вышел из машины, открыл багажник и вытащил чемоданчик, предназначенный специально для таких случаев.

Сняв свой пиджак, он вынул из чемоданчика поношенную твидовую куртку и набросил ее на плечи. Затем он извлек из-под заднего сиденья легкую соломенную шляпу, встряхнул ее и нахлобучил поглубже на голову. Впереди на стоянке освободилось одно место. Шейн подъехал туда, припарковал машину, быстрым шагом дошел до аптеки, заглянул внутрь и убедился, что кубинец стоит в холле и говорит по телефону. Возвратившись в машину, детектив сел за руль и стал ждать.

Прошло несколько минут. Кубинец вышел из аптеки и остановился на углу Альтон-Роуд, подзывая такси. Вскоре рядом с ним затормозила свободная машина. Держась следом за такси, Шейн выехал на Коллинз-Авеню и через несколько минут остановился перед «Сент-Олбансом» – большим новым отелем. Кубинец протянул таксисту банкноту и, не оглядываясь по сторонам, быстро прошел через вращающуюся дверь в отель. Шейн был знаком с местным швейцаром.

– Пригляди за моей машиной, Фрэнк, ладно? – обратился он к швейцару, вручив ему доллар.– Мне она вскорости понадобится.

– Обязательно, мистер Шейн.

Шейн прошел в просторный холл отеля, отделанный золотистым пластиком. Был конец туристического сезона, время различных съездов и конференций. Шейн принялся прокладывать себе дорогу через толпу, отыскивая взглядом кубинца.

– Майк! – позвал кто-то.

Шейн приветственно помахал рукой в неопределенном направлении. Он заметил кубинца, ожидавшего прибытия лифта в компании низеньких упитанных мужчин, каждый из которых носил на лацкане пиджака большой значок, выполненный в виде шины грузовика. Кубинец видел, как Шейн в первый раз выбегал из дома миссис Хеминуэй, и хотя это был лишь мимолетный взгляд, детектив бы предпочел бы ехать в другом лифте. Однако выбирать не приходилось, и он втиснулся вместе с остальными, сгорбившись и низко склонив голову. Поскольку женщин в лифте не оказалось, он не стал снимать шляпу. Этот лифт останавливался на этажах с десятого по пятнадцатый; кубинец вышел на двенадцатом. Вместе с ним вышло еще три человека, и одним из них был Майкл Шейн.

В коридоре было полно мужчин со значками в виде шины грузовика. Шейн уже изучил один из таких значков, поднимаясь в лифте. Их обладатели были делегатами съезда МСТТП – Международного Союза Транспортников и Торговых Перевозок. В бумажнике Альберта Кола он обнаружил членскую карточку того же профсоюза. Судя по всему, весь двенадцатый этаж был забронирован за делегатами съезда, и лишь немногие из них привезли с собой жен. Глядя на их лица, Шейн мог убедиться в том, что он здесь не единственный, кому пришлось бодрствовать всю ночь.

Из номера вышло трое делегатов с бокалами в руках. Они были настроены весело, даже слишком весело, и предложили Шейну составить с ними квартет для исполнения старой доброй плясовой. Когда ему удалось освободиться, кубинца уже не было видно.

До конца коридора оставалось лишь три двери. Первая была заперта. Шейн попробовал открыть вторую. Человек в пижаме с трудом оторвал голову от подушки и уставился на пришельца.

– Убирайся вон! – заорал он.– У меня личная встреча.

Раздался женский смех. Шейн закрыл дверь и подошел к следующей.

Он оказался в двухкомнатном номере с гостиной и прихожей. За низким кофейным столиком в гостиной сидели четверо мужчин в рубашках и брюках. Перед ними стояли бутылки с выпивкой. Один из мужчин водил указательным пальцем по списку; другой, с пачкой бумажек, подколотых к папке, вроде бы сверял имена.

Все сразу же замолчали и уставились на Шейна.

– Здесь не принято звонить, что ли? – спросил один из них.

– Я ищу своего друга,– сказал Шейн и направился к спальне.

Один из мужчин поднялся так быстро, что опрокинул свой стул. У него была крупная лысая голова и мелкие, словно собранные в кучку, черты лица, придававшие ему забавное выражение. Плечи и грудная клетка выглядели очень внушительно.

– Ага,– сказал он.

Шейн дружелюбно улыбнулся ему, продолжая идти.

– Что это за крыса? – спросил человек со списком.

– Черт побери, да это же Майк Шейн!

Кто– то присвистнул. Еще один человек поднялся с места и дружески хлопнул Шейна по руке у локтя. Он был плотно сложен и широкоплеч; поначалу Шейн не узнал его. Это был Гарри Плато, два года назад избранный президентом международного профсоюза. Он довольно сильно изменился с тех пор, как детектив в последний раз видел его. Волосы его совсем побелели, на лице пролегли новые глубокие складки.

– Я и забыл, что ты работаешь в этом городе, Майк,– сказал он.– Давненько мы не виделись, верно? Это Шейн, частный детектив,– объяснил он остальным,– хороший парень. Может быть, с первого взгляда он таким и не кажется, но под этой рыжей шевелюрой достаточно мозгов. Однажды он расследовал для меня одно дельце в Нью-Орлеане. Сорвал хороший кусок, но он вполне заслужил его. Каким ветром тебя сюда занесло, Майк? Неужели ищешь, кто бы подкинул новую работенку?

– А у вас есть что-то для меня? – осведомился Шейн, глядя на дверь спальни.

– Для хорошего парня работа всегда найдется. Ты кого-нибудь ищешь?

– Альберта Кола,– сказал Шейн.

Ни один из четверых не обнаружил какой-либо реакции на это имя, однако Шейн заметил, что они старались не смотреть на него.

– Правда, я вряд ли могу назвать его своим другом,– продолжал Шейн.– В последнее время его часто видели с пушкой в Балтиморе. Теперь я вижу, что ошибся комнатой. До встречи, Гарри.

– Я буду здесь до конца недели,– сердечным тоном сказал Плато.– Присоединяйся, выпьем по маленькой. Если я чем-то могу тебе помочь, Майк, тебе остается сказать лишь слово.

– С удовольствием, Гарри,– Шейн отступил на шаг.– Не возражаешь, если я сполосну руки в ванной?

Плато сделал шаг навстречу, и его пальцы сомкнулись на запястье детектива.

– Будь моим гостем,– сказал он.– Я помню в тебе одну отличную черту, Майк: ты никогда не отказывался от выпивки. Визер,– обратился он к лысому мужчине.– Плесни– ка ему в бокал побольше лекарства от насморка. Воды можно не добавлять.

– В другой раз,– сказал Шейн, глядя на пальцы, обхватившие его руку.– И если тебе хорошо знакомы черты моего характера, Гарри, то ты, должно быть, помнишь, что я не люблю, когда меня держат за руки.

– Ну-ну,– сказал Гарри.– Не обижайся, Майк. Ты же знаешь, это моя привычка. Когда я вижу кого-то, кто мне нравится, мне сразу хочется его потискать.

Он разжал пальцы и отступил в сторону. Шейн вошел в пустую спальню, затем в ванную. Она оказалась также пуста, но в ее задней части имелась дверь в параллельный коридор. У кубинца было достаточно времени, чтобы воспользоваться этой дверью. Шейн вернулся в гостиную. Плато проводил его до двери.

– Ты уверен, Майк, что тебе не хочется выпить?

– Нет, спасибо. Как давно ты в Майами?

– Да уже пару дней,– Плато кашлянул и почесал затылок.– Надоели мне эти крысиные бега, Майк. Ты слышал, я ведь собираюсь уходить.

– Уходить из союза?

Плато засмеялся и с трудом удержался, чтобы не хлопнуть Шейна по плечу.

– Боже упаси, я не так богат. Разве можно уходить на пенсию в моем возрасте? Я нацелился на самую верхушку Уэлфэйрского Фонда и не вижу причин для неудачи. А президентство – сплошная беготня и головные боли. Если я начну рассказывать, Майк, ты и не поверишь! Легче сохранить равновесие на водных лыжах, если ты соединен одновременно с тремя моторными лодками. Ну что, Майк, больше не сердишься на меня, а?

Он с надеждой посмотрел на Шейна.

– Да, сильно ты изменился, Гарри,– без всякого выражения произнес Шейн.– Признаться, я с трудом узнал тебя.

– Вот как? – Плато выглядел разочарованным.– А все эти ублюдки из газет! Хотят сделать из меня какого-то Аль Капоне. Что уж говорить о сенатских комиссиях, а если разобраться – кто они такие, Боже всемогущий? Думаю, больше чем на два года меня не хватит, даже на новом посту.

Плато сделал знак Шейну, и оба вышли в коридор.

– Зачем ты ищешь этого Кола? – спросил он, понизив голос и оглянувшись.– И с чего ты взял, что он здесь?

– Мне показалось, я видел, как он вошел к вам,– сказал Шейн – Темноволосый такой парень, с усами щеточкой, вероятно, кубинец.

– А это… честно говоря, Майк, я был бы тебе очень признателен, если ты расскажешь: мне ведь надо приготовиться, если в меня снова начнут швырять грязью… Это как-то связано с нашим профсоюзом?

– Пока не могу сказать наверняка, Гарри. Но он состоит в балтиморском отделении вашего профсоюза, а в глазах общественности вам могут повредить делегаты регионального съезда, расхаживающие по улицам с люгерами. Газеты не преминут раздуть это до небес.

– Но если этот Кол носит оружие, то у него, должно быть имеется разрешение? – осторожно осведомился Плато.

– Может быть, у него есть такое разрешение в Балтиморе,– ответил Шейн.– Но не в Майами. Кроме того, даже в Балтиморе не выдаются разрешения на глушители. Не беспокойся, Гарри, я найду его и все выясню сам.

Морщины на лице Плато обозначились резче.

– Не беспокойся! – повторил он.– Как же мне не беспокоиться? Нам как раз сейчас не хватает соответствующих заголовков в газетах,– он понизил голос почти до шепота.– Кто-нибудь был убит из его пистолета?

– К счастью, нет,– ответил Шейн.– Скажи, Гарри, а тебя случайно не беспокоил Питер Пэйнтер?

– Кто?

– Пэйнтер, начальник здешнего детективного отдела?

– А, тот парень, с которым ты воюешь? Слыхал о ваших драках из газет. Нет, тьфу-тьфу, местные копы меня пока не беспокоили. Могу ли я узнать, зачем ты задал этот вопрос?

– Пока нет, Гарри. Когда открывается съезд?

– Регистрация начнется…– Плато взглянул на свои дорогие наручные часы. – Черт побери, она началась пятнадцать минут назад! Мне пора идти туда, хотя сегодня ничего важного не будет. Завтра у нас выборы, великий день. Ну ладно, Майк, до встречи. Мне еще нужно забежать к себе. Знаешь, у меня такое чувство, словно мы с тобой скоро встретимся. Не к добру, наверное.

Плато уже открывал дверь, когда к нему подбежал Тим Рурк.

– Гарри! – выкрикнул он на бегу.– Мистер Плато! Рурк выглядел так, что Майклу Шейну показалось, будто его друг только что выбрался из навозной кучи. Тим Рурк никогда не был щеголем, но сегодня, судя по всему, он спал не раздеваясь. Глаза его вспухли и были похожи на тонкие щелки, длинные пальцы заметно дрожали. Лицо репортера приобрело землистый оттенок, а голос с хрипом вырывался из глотки.

– Что вам угодно? – спросил Гарри Плато, с отвращением глядя на Рурка.

– Секундочку, пощадите. Дайте мне собраться с мыслями,– репортер взглянул на Шейна.– А все из-за тебя, Майк! Это в твоем стиле – будить человека в четыре утра по пустякам.

– В пять,– улыбаясь, сказал Шейн.

– Ты знаком с этой гиеной пера, Майк? – спросил Плато.

– Пожалуйста, не надо прозвищ,– репортер умоляюще взглянул на Плато.– Обычно я точно парирую выпады, но сегодня утром мое остроумие куда-то подевалось. Гарри, каково ваше мнение о Люке Куинне? Я слышал, он выдвигает свою кандидатуру.

– Вам придется подождать голосования,– холодно ответил Плато.

– Вы хотите сказать, он не будет участвовать в гонке?

– Я не хочу говорить вам ни слова, мистер борзописец,– Плато вошел в номер и захлопнул за собой дверь.

Рурк вздрогнул.

– Обязательно нужно было хлопнуть погромче,– пожаловался он.

– Я-то думал, ты сегодня с утра скажешься больным,– заметил Шейн.– Но ты, оказывается, на своем посту: бодр и проницателен, как всегда.

– Теперь еще и ты будешь меня подначивать, сукин сын. А что ты скажешь по поводу джазового концерта, который ты мне устроил в четыре утра? Когда мне звонят и спрашивают, провел ли мой друг ночь в моей квартире, я всегда готов выручить друга. В один прекрасный день он сделает для меня то же самое. Но откуда эта проклятая спешка? Что, нельзя было позвонить попозже?

– Тебя ведь никто не заставлял лжесвидетельствовать, Тим,– мягко напомнил Шейн.– Я действительно провел ночь у тебя – по крайней мере, большую ее часть. Мы играли в покер, помнишь?

– Само собой, играли. Но если ты думаешь, что я могу припомнить, сколько было народу и кто когда ушел, то ты сильно ошибаешься, парень. Не исчезай. Здесь наклевывается важное дельце.

С этими словами Рурк отошел в сторону, протиснулся между двумя делегатами союза транспортников и устремился вслед за высоким румяным человеком лет тридцати пяти на вид, одетым слишком тщательно, чтобы быть кем-то иным, кроме высокопоставленного профсоюзного деятеля. Его лицо, украшенное дымчатыми очками в роговой оправе, хранило непроницаемое выражение. Строгий костюм в тонкую полоску, как прикинул Шейн, обошелся владельцу не меньше, чем в четыреста долларов, из нагрудного кармана выглядывал аккуратно сложенный носовой платок.

– Мистер Куинн, можно вас на минутку? – послышался голос Рурка. Рыжеволосый детектив подошел поближе и прислонился к стене.

– О'кей, о'кей,– нетерпеливо говорил Рурк.– Я понимаю вашу осторожность. Все может измениться в любой момент, и вы не хотите подвести себя. Но если что-то прояснится, вы мне позвоните, а? Вы ведь входите в правление, а это кое-что значит. Не обращайтесь в информационные агенства, поручите дело нам, и получите отличную работу. Если понадобятся фотографии, мы поможем безо всякой задней мысли.

– Спасибо, Тим,– удивительно приятным голосом сказал Куинн.– Но дело это тонкое, не мне вам объяснять.

Взглянув на Шейна, он кивнул ему и быстрым шагом двинулся по коридору. Шейн повернулся к репортеру.

– Люк Куинн? Выходит, мы с ним знакомы?

– Считай, что получил его визитную карточку,– сказал Рурк.– Этот парень далеко пойдет. Сейчас он занимает видный пост в профсоюзе, и до сих пор ни разу не залетал в участок за оскорбление словами: это тебе что-нибудь говорит?

– Теперь я припоминаю его лицо,– пробормотал Шейн.– Но раньше, он, кажется, не носил очков.

– Со зрением у него все в порядке. Очки для шику, они хорошо подходят к костюму. Здесь пахнет скандалом, Майк, я чувствую его запах,– Рурк развел руками в воздухе.– Если я докопаюсь до сути, то Пулитцеровская премия у меня в кармане, ей-Богу.

– Что за скандал?

Рурк раскрыл рот, но тут же закрыл его: в пределах слышимости находилось слишком много делегатов.

– У меня к тебе тоже есть сотня-другая вопросов, но после сегодняшней ночи я неважно себя чувствую,– сказал он.– Конечно, сейчас неподходящее время, но все-таки мне хочется выпить. Как ты на это смотришь? Ведь ты тоже почти не спал.

– Я совсем не спал. Вообще-то бар еще закрыт.

– Черт возьми, приятель, да я никогда еще не платил за выпивку на всех этих съездах и конференциях. А когда в городе такие парни, как эти транспортники, мне вообще не нужен бар.

Рурк зашел в ближайший номер. Вокруг столика с выпивкой расположилось несколько делегатов.

– Ребята, не найдется ли у вас капельки для двух несчастных джентльменов из прессы? – осведомился репортер.– Механизмы свободной печати не могут действовать без смазки.

– Не оправдывайся, приятель,– сказал один из делегатов.– Угощайся.

Рурк отыскал два пустых бокала и наполнил их тепловатым виски. Поблагодарив делегатов, он попросил их назвать свои имена, чтобы увековечить их имена в газетном отчете о съезде транспортников. Затем они с Шейном прошли немного вперед по коридору и свернули на площадку пожарной лестницы.

– С этой шайкой надо держаться вежливо,– поучительным тоном сказал Рурк.– Если ты им нравишься, то они отличные ребята. Но если нет, то лучше оказаться в центре урагана на роликовых коньках,– он вздохнул.– Так что там за история с Пэйнтером?

– Так сразу трудно ответить,– осторожно сказал Шейн – Если хочешь распустить сплетню о старине Пите, то лучше обратись к кому-нибудь еще.

Рурк протестующе повел своим бокалом из стороны в сторону.

– Позволь, дружок, позволь! Что-то происходит. Какая-то чокнутая баба недавно звонила в газету насчет Сэма Харриса, которого должны пустить в расход на следующей неделе: он-де невиновен, и все такое. Босс отрядил к Пойнтеру одного из своих парней – невинный комментарий, ничего более. Но этот сукин сын отказался дать интервью. Интересно, когда в последний раз старина Пит отказывался дать интервью, будь это днем или ночью? Да он готов давать их двадцать четыре часа в сутки, и к тому же сегодня утром он не явился на работу. Ну-ка, выкладывай, что ты об этом думаешь?

– Разве я должен что-то об этом думать? – возразил Шейн.– Может, у него будильник сломался?

– Не шути, Майк. Его домашний телефон не отвечает. Один добрый коп, сменившийся с дежурства, поведал нам, что ночью была объявлена большая охота на Майкла Шейна. Тот же источник утверждает, что вчера возле дома Пэйнтера была перестрелка. Повсюду бегают полисмены, словно им в зад соломы напихали. И в довершение всего какой-то кретин будит меня в четыре утра и начинает задавать идиотские вопросы. Ну, что скажешь, Майк? У меня прямо руки чешутся.

Шейн отпил глоток теплого дешевого виски.

– Тебе лучше расспросить Джо Уинга,– сказал он.– Я позвоню ему и подготовлю почву.

– Давай-давай. А могу я спросить, что тебе понадобилось на съезде Международного Союза Транспортников и Торговых Перевозок?

– Не знаю, что мне понадобилось,– раздраженно ответил Шейн.– Может, тебе это лучше известно, Тим. Я сидел на хвосте у одного типа и потерял его.

– Потерял? – Рурк прищелкнул языком.– Не знал, что такое может случиться с Майком Шейном.

– Случается,– сказал Шейн.

– Ты так и будешь юлить? – осведомился Рурк, подозрительно глядя на детектива.– Я ведь не печатаю все, что слышу, Боже упаси. В газете места не хватит. Собираешься ли ты, наконец, рассказать мне, что происходит, или действительно ведешь себя, как последний сукин сын? В любом случае можешь идти к черту. Когда вернется Люси, я расскажу ей, что мне пришлось обеспечить тебе алиби на время между полуночью и четырьмя часами утра.

Шейн рассмеялся.

– Ну, тебе не стоит заходить так далеко. Я работаю на леди по имени Роза Хеминуэй, и не спрашивай меня, чем она занималась ночью: я все равно не знаю. Ты прочел вырезки из газет, которые достал для меня из архива?

– Прочел? Да я на них… Погоди-ка. Раз это интересно тебе, значит, и мне тоже. Сейчас попытаюсь вспомнить. Роза Хеминуэй – вдова убитого, верно? Что она собирается делать – отказаться от своего свидетельства в суде?

– Вроде того,– сказал Шейн.– Сам понимаешь, Пэйнтеру вряд ли это понравится. Поговори с Уингом. Я пока не знаю, сколько сведений они готовы открыть для прессы.

Репортер подмигнул Шейну.

– А каким боком это связано с транспортниками?

– Я и в самом деле не знаю, Тим. Я многого не знаю. Я и дело-то взял лишь часа два назад.

Рурк прикончил свою выпивку в два глотка и весь передернулся.

– Ладно, это уже лучше,– сказал он.– Но я еще не ощущаю себя человеком. Как я выгляжу?

– Ты не очень-то похож на человека.

– Спасибо на добром слове. Мне нужно как можно скорее войти в форму. Я собирался провести весь день с этими ребятами – интервью, бесплатная выпивка и все такое,– но сейчас я просто не знаю, как поступить. Не нравится мне эта история с Пэйнтером. Сдается мне, он хотел как следует потрясти наших честных транспортников, а им это не понравилось. Из этого может выйти отличный материал для меня. Между прочим, Плато намерен стать председателем Уэлфэйрского Фонда. Правда, пока это не для печати.

– Он только что поделился со мной этой новостью.

– Ты знаешь, сколько денег в этом Фонде?