Сыщик неодобрительно поцокал языком.
      - Ясно, приятель, ты собирался навесить на меня незаконное хранение наркотика. Да, дурные привычки плохо искореняются. Откуда тебе позвонили, Камильи?
      - Поосторожнее со своим жульманом, - взмолился Камильи. - Не забудь я полицейский.
      - Я это себе каждую минуту напоминаю, - ухмыльнулся Шейн. - Повторяю вопрос, пока ещё по-хорошему. Откуда тебе позвонили?
      - Из Вашингтона, - еле слышно пискнул полицейский, не сводя глаз со зловещего лезвия.
      - Из Вашингтона, - бесстрастно повторил Шейн. - Я рад, что ты решил сказать правду. У меня новые чехлы на сиденьях. Я не хотел перепачкать их кровью. Продолжай.
      - Майк, бога ради, убери скальпель. Ты же не владеешь рукой. Одно движение и я ...
      Шейн не шелохнулся. Отточенное лезвие застыло в дюйме от подбородка Камильи.
      - Он назвался Холлэмом, - испуганно выдавил полицейский. - Он уволил тебя за попытку вымогательства. Пожалуйста, Майк! Тебе бы ничего не было, клянусь! Сигарета с марихуаной это всего лишь невинная шутка. Холлэм сказал, что если мне удастся избавить его от тебя на двадцать четыре часа, он даст мне чек на любую благотворительность, какую я назову.
      - И которая называется "Фонд помощи Вэнсу Камильи", - уточнил Шейн. Осторожно выпрямляйся и медленно поворачивайся.
      Он ослабил натяжение крюка и Камильи выпрямился. Шейн, не отрывая скальпеля от лица полицейского, дождался, пока тот убрал голову из машины, после чего высвободил крюк. Затем Шейн опустил скальпель в карман и, просунув руку под пиджак Камильи, извлек из наплечной кобуры револьвер. Он швырнул револьвер под одну из машин, вереницей выстроившихся вдоль тротуара, потом выбрался из "бьюика" и, подталкивая Камильи в спину тупым концом крюка, препроводил его к черному "форду".
      Открыв дверцу, Шейн нагнулся, и одним движением скальпеля рассек кабель питания. Потом повернулся к Камильи и аккуратно перерезал его ремень, так что полицейский едва успел подхватить падающие брюки.
      - В машину! - приказал Шейн. - Самое важное теперь для тебя - получить бумаги на свое увольнение до завтрашнего утра. Если поторопишься, то я, быть может, никому не скажу про твои штучки с марихуаной. Я хочу, чтобы через неделю твоего духу в Майами не было.
      - Но, Майк, у меня здесь все корни... дом...
      - Продашь, - неумолимо отрезал Шейн. - Подставлять проституток это одно дело. Со мной тебе такой фокус не пройдет. Тем более что всю нашу беседу я записал на магнитофон. Сам понимаешь, достаточно мне сделать пару звонков, и тебе конец.
      Он нетерпеливо махнул скальпелем и Камильи бессильно рухнул на сиденье. Шейн повернулся и, не оглядываясь, зашагал к своему "бьюику".
      Не успел он сесть за руль, как из двора дома Кандиды вырвался красный "фольксваген" и стремительно покатил на север от Альгамбра-серкл.
      Шейн, не мешкая, запустил стартер, и "бьюик" резво рванулся следом. Красный "фольксваген" притормозил на перекрестке, с включенным сигналом правого поворота. Шейн не сомневался, что Кандида движется в северном направлении. Именно там ожидались основные события. Шейн промчался по параллельной улице, в конце квартала повернул на Берд-роуд, пересек бульвар Гранада на мигающий зеленый сигнал светофора и к тому времени, когда "бьюик" приблизился к выезду на автостраду, гнал со скоростью семьдесят пять миль в час.
      Красный "фольксваген" появился через несколько секунд. Шейн успел даже различить силуэт Кандиды. Она внимательно следила за дорогой, сжимая руль обеими руками.
      Дальше все было просто. Когда Кандида остановила машину перед въездом на автостраду Венеция, чтобы оплатить за право проезда по скоростной трассе, "бьюик" Шейна пристроился у пропускного пункта третьим от красного "фольксвагена". Миновав Муниципальный парк, Кандида свернула на Коллинз-стрит, славящуюся роскошными гостиницами.
      Шейн знал, что перед тем как свернуть, Кандида бросит взгляд в зеркальце заднего вида, поэтому своевременно сбавил скорость и поотстал. Однако рассчитал он неудачно, и был вынужден притормозить на красный свет. В ту же секунду он снял телефонную трубку.
      Когда послышался голос телефонистки, Шейн попросил её немного подождать. Заметив, что "фольксваген" сворачивает на длинную подъездную аллею, ведущую к отелю "Св. Альбанс", Шейн попросил соединить его со "Св. Альбансом". В следующий миг в его ухо ворвался знакомый голос местного детектива, Гарри Хэлбута.
      - Хэлбут слушает.
      - Это Майк Шейн. У меня очень срочное дело. Я знаю, что ты обожаешь участвовать в наших заварухах. Так вот, я почти уверен, что скоро заварится славная каша.
      - Почему здесь? - простонал Хэлбут. - Почему хотя бы не в "Фонтенбло"?
      - Сейчас в вестибюль войдет одна девушка. Ты видишь вход со своего места?
      - Да, - ответил Хэлбут.
      - Мне нельзя засвечиваться, но я должен знать, что она делает - это чрезвычайно важно. Она блондинка. Красная юбка, блузка без рукавов, голова непокрыта. Она должна быть одна.
      - Вот она, - вдруг сказал Хэлбут. - Только что вошла.
      Наконец загорелся зеленый, Шейн прижал трубку плечом к уху. Проехав перекресток, он свернул к "Св. Альбансу".
      - Она звонит по телефону, - доложил Хэлбут. - Секунду, я свяжусь с коммутатором.
      Шейн поставил "бьюик" на свободное место. Несколько секунд спустя вновь послышался голос детектива:
      - Она звонит в номер 1216. До сих пор ждет ответа. Подожди, я сверюсь с журналом. - Короткое молчание, потом Хэлбут сказал: - Номер записан за Рут Дипалма. Майк, прежде чем идти дальше, я должен знать больше...
      - Ты знаешь эту Дипалма? - перебил Шейн.
      - Да.
      - А как насчет Форбса Холлэма-младшего? Ты с ним не знаком?
      - Нет. Он тоже остановился в нашем отеле?
      - Нет. Ну как, Рут по-прежнему молчит?
      Несколько мгновений спустя Хэлбут ответил:
      - Да. Она уже повесила трубку. Слушай, вот это блузка! Спина совершенно голая! Да, ну и девица! Она взяла со стойки журнал. Уселась. Мне нравится, когда такие девушки сидят в вестибюле. Очень украшают интерьер. Ладно, продолжай.
      - Собственно, мне и добавить-то нечего, - сказал Шейн. - Примерно год назад Холлэм пытался добыть денег, чтобы заплатить за аборт для своей подружки. Имени её я не знаю, но судя по всему это как раз Дипалма. Я должен выяснить, нашел ли он деньги, и если да, то кто его профинансировал. С другой стороны, я могу и ошибиться.
      - Такое с тобой нечасто случается, Майк. Кстати, эта девушка, я имею в виду Дипалма, чертовски мила. Я не преувеличиваю. Я сам пару раз встречался с ней, так что мое мнение может быть субъективным. Мы даем ей здоровую скидку за проживание, потому что в этом городе она, похоже, знакома со всеми. Ее друзья - загорелые парни, которые прекрасно плавают и ныряют, а это помогает привлекать людей в наш бассейн. Ты же знаешь, как важна гостиницам реклама. К тому времени, когда мужчине становятся по карману наши расценки, он уже лысый и обрюзгший. Но это вовсе не значит, что он хочет остаток дней провести в отелях, где все остальные тоже брюхасты и плешивы. Хочешь с ней познакомиться?
      - Я не прочь бы.
      - Думаю, что смогу это устроить. Она сейчас на так называемом "празднике души". Знаешь, что это такое? Газетчики наплели, что это новая разновидность оргий, но на самом деле там просто встречаются люди, у которых на душе наболело. А сейчас таких большинство. Рути спрашивала, можно ли организовать подобные встречи у нас. Я разрешил, но администрация наложила запрет. Уж больно измотанными они выглядят к концу встречи. Тогда я предложил им собираться в "Стэнвике" - это новый мотель в Серфсайде. Если можешь подождать, я сейчас проверю. Они уже, должно быть, заканчивают.
      Шейн сказал, что подождет. Через несколько минут вновь послышался голос Хэлбута:
      - Да, она в "Стэнвике". Номер двадцать четыре. Узнать её легко - у неё потрясающая фигура. И короткие волосы, почти белые.
      - Спасибо, Гарри. Только не спускай глаз с блондинки.
      - Ни за что. Особенно со спины. Прекрасный фасон... Только интригует а что там у неё спереди?
      Шейн повесил трубку, развернулся и покатил в Серфсайд.
      Глава 15
      Мотель "Стэнвик" принимал гостей всего полтора сезона, но уже выглядел полинялым. В неоновой вывеске не горела одна буква. Четырехэтажный корпус мотеля в виде буквы "С" был возведен вокруг ярко освещенного бассейна, который закрывался на ночь.
      Номер 24 Шейн разыскал без труда. Номер состоял из трех сообщающихся между собой комнат, а все остальные номера в коридоре пустовали, и свет в них не горел. По-видимому, организаторы уик-энда согласились заплатить за целую секцию, чтобы не беспокоить других постояльцев.
      Шейн распахнул дверь и вошел. В комнате находились шесть или семь человек, и ни один из них не заметил его появления. На одной из кроватей лежал мужчина с пышной седой гривой и тихонько плакал. Возле телевизора лицом друг к другу сидела пара, мужчина и совсем юная девушка. Мужчина монотонно бубнил, а девушка завороженно уставилась на него, словно в жизни не видела ничего более интересного.
      Шейн перешагнул через вытянутые ноги пожилой негритянки, распростершейся в полном изнеможении на ковре, и проследовал в следующую комнату. Там он застал только девушку, которая сосредоточенно изучала свое отражение в зеркале. Губы её безмолвно шевелились, словно девушка нашептывала себе какие-то заповеди. В третьей комнате несколько человек, включая Рут, которую Шейн тут же узнал, внимательно слушали спор, развернувшийся между двумя мужчинами и женщиной довольно преклонных лет. Шейн на минуту прислушался. Похоже, старушку обвиняли в том, что она затеяла некую психологическую игру, в то время как старушка категорически отрицала как сам факт существования такой игры, так и свою причастность к ней. Должно быть, подумал Шейн, доведись ему тоже торчать здесь всю субботу и воскресенье и дойти до столь же крайнего изнеможения, как эти люди, он сумел бы понять, почему такая идиотская дискуссия способна вызывать подобный интерес.
      Рут Дипалма лежала на одной из кроватей, подперев подбородок кулачками и поочередно переводя взгляд с одного собеседника на другого. Ее выгоревшие на солнце волосы были подстрижены коротко, как у мальчика. На ней были плотно обтягивающие брючки и довольно бесформенная рубашка. Лицо - без следов косметики. Превосходный загар.
      Шейн вырвал чистый листок из настольной библии, нацарапал на нем "Могу я поговорить с Вами?", вложил листок в кожаный футляр вместе с удостоверением сыщика и протянул девушке.
      Рут подняла на него затуманенные от усталости глаза. Потом её взгляд переместился на загипсованную руку и снова вернулся к лицу Шейна. Сыщик так и не решил, холоден ли взгляд девушки, или попросту безразличен.
      Прочитав записку и заглянув в удостоверение, Рут изогнула одну бровь и скатилась с кровати. Стоя босиком, она казалась совсем невысокой. Удивительно, но Шейну почудилось, что от неё исходит какой-то свет. Вот, должно быть, что привлекло в ней Хэлбута, подумал он.
      Шейн открыл дверь, и они вышли в коридор, не проходя через другие комнаты.
      - Который час? - спросила Рут.
      Шейн ответил.
      - Пора заканчивать, - подавив зевок, сказала девушка. - Я жутко устала, но спать почему-то не хочется. Кофе, таблетки, опять кофе, опять таблетки... Даже воздух там внутри какой-то особенный.
      - Наполовину из табачного дыма, - предположил Шейн.
      Рут вдохнула ночного воздуха на балконе. Лицо её казалось утомленным. Должно быть от амфетаминов, решил Шейн, которые помогали ей бодрствовать.
      - Значит, не удался ваш уик-энд в Джорджии?
      - Он закончился, не успев начаться, - ответил сыщик. - С тех пор уже много воды утекло.
      - Так я и думала. Одной настойчивостью тут ничего не добиться. Если не везет, так не везет.
      - А вам известно, что мы пытались выяснить?
      - Форбс мне об этом все уши прожужжал.
      Шейн предложил ей сигарету. Рут отказалась. Тогда он закурил сам, потом сказал:
      - Многие стараются убедить меня, что он торговал секретами компании. Что вы об этом думаете?
      - Я не думаю о том, что меня не интересует. - Она опять глубоко вздохнула. - Или вы хотите, чтобы я прикинулась удивленной?
      - Я надеялся, что так или иначе вы отреагируете хоть как-нибудь.
      Рут повернулась к нему, и впервые в её глазах появился интерес.
      - Откровенно говоря, мне безразлично, какая из двух компаний первой предложит новую краску.
      - А насколько вам безразлично, является ли Форбс вором или нет?
      - О таких тонкостях я предпочитаю не распространяться. Но я вполне понимаю, почему это интересует вас - это ваша профессия.
      - А если его посадят?
      - Не говорите глупостей. Он же - бесспорный наследник. Они не позволят, чтобы зашло так далеко. В худшем случае прекратят платить ему жалованье. Кстати, если вы и в самом деле хотите знать мое мнение, в чем я сомневаюсь, то это лучшее, что могло бы случиться с Форбсом.
      - Чтобы он мог всерьез отдаться литературе?
      - Чтобы он мог всерьез задуматься, о чем бы написать.
      Шейн пытался определить, что из сказанного Рут было правдой, а что следствием бессонного уик-энда. Вдруг в лице девушки отразилось нормальное человеческое беспокойство.
      - Я сомневаюсь, чтобы он мог пойти на такое, - сказала она. По-моему, эта дурацкая работа значит для него больше, чем он показывает... такой уж у него недостаток. Форбс отрицает это, но в будние дни он ведет себя совершенно иначе.
      - Расскажите о его финансовых делах, - попросил Шейн.
      - А что вы хотите знать? Он пытается прожить на собственный заработок, и очень мучается. Вы не поверите, как мало ему платят. Едва хватает, чтобы свести концы с концами. Мы установили с ним правило, согласно которому в будние дни он обязуется не думать о деньгах каждую минуту. Боюсь, что из-за меня у него разовьется язва желудка.
      - Вы просили у него деньги в декабре или январе, чтобы съездить в Пуэрто-Рико?
      Рут негромко рассмеялась.
      - Кто вам сказал? Его отец?
      - Дядя, - сказал Шейн.
      - Что ж, мистер Шейн, признаюсь, я и впрямь просила его. Но не делайте из мухи слона. Тогда я его ещё так хорошо не знала. Вот и попросила заплатить за аборт, в котором вовсе не нуждалась. Просто у меня не было ни гроша, а хотелось посмотреть Пуэрто-Рико. Тогда я не знала, что у него у самого в карманах ветер гуляет.
      Шейн стряхнул пепел с сигареты.
      - Так вы все-таки поехали в Пуэрто-Рико?
      - Конечно.
      - А Форбс знает, что вы провели его с абортом?
      - Да, позже я во всем призналась. Он обиделся, как ребенок. Он не выносит неискренности.
      Она потянулась, точь-в-точь, как кошка. В ней и в самом деле есть что-то кошачье, подумал Шейн - лоск, безразличие, грациозность движений.
      - Он должен за мной заехать, - добавила Рут. - Он знает, что вы за ним охотитесь?
      Шейн вдруг разозлился. Схватив девушку за плечи, он встряхнул её, и развернул лицом к себе.
      - Вы понимаете, что он попал в беду, или нет?
      - А мне какое дело? Я не люблю Форбса. Я все сделала, чтобы не влюбиться, хотя порой это было нелегко - он парень перспективный. Но я не собираюсь распускать сопли, если его заметут.
      - Что вы говорите, черт побери?
      - А вот что, - спокойно ответила Рут. - Мне нравится, как вы обнимаете меня за плечи. Аж дух захватывает. Беда знакомых мне мужчин в том, что настоящих мужчин среди них - раз два и обчелся. Вы - другое дело. Если хотите снять для нас номер на ночь - а сегодня воскресенье, и у них наверняка есть вакансии, - то я согласна. Обещаю вам: мы славно проведем время. Если Форбс об этом проведает, то целую неделю будет ходить надутый. Он - постоянный. А я - ветреница. Мне бы ничего не стоило скопировать эту формулу и торговать ею вразнос, потому что мне совершенно все равно, кто изобрел эту краску. А вот Форбс не смог бы.
      Шейн невольно рассмеялся и отпустил её.
      - Вы меня убедили. Вы же этого добивались, да?
      Рут обеими руками обвила его за шею и поцеловала в губы.
      - Думайте, что хотите. Я готова лечь с вами в постель и оставаться в ней столько, сколько вы пожелаете.
      Шейн пристально посмотрел на нее.
      - Я знаю, как вас зовут, и знаю номер вашей комнаты в "Св.Альбансе". Сейчас я работаю.
      Она сокрушенно покачала головой, потом повернулась и возвратилась в свой номер.
      Глава 16
      Сидя в "бьюике", Шейн курил уже третью сигарету, когда на стоянку с ревом влетел черный "ягуар" Форбса Холлэма-младшего. Форбс выскочил из машины, не удосужившись даже захлопнуть дверцу. Прыгая через две ступеньки, он вихрем преодолел лестницу, и исчез за стенами мотеля. Несколько минут спустя он появился снова, уже в сопровождении Рут. Девушка шла по-прежнему босиком, неся в руке пару сандалий. Спускаясь по лестнице, она склонила голову на плечо молодого человека. Усевшись же в "ягуар", они слились в долгом пылком поцелуе.
      Шейн следовал за "ягуаром" до самого Майами-Бич. Он дважды связывался по телефону со "Св.Альбансом". Хэлбут оба раза повторял, что Кандида Морз продолжает ждать. Шейн непременно хотел присутствовать при встрече, поэтому, убедившись, что Форбс повернул "ягуар" на подъездную аллею, ведущую к "Св.Альбансу", он сам тут же вырулил к служебному входу. Оставив "бьюик" возле разгружающегося грузовика, Шейн прошел в отель через кухню.
      Форбс и Рут ещё только приближались к главному входу, а Шейн уже расположился в пышно разукрашенном холле.
      Кандиду он заприметил сразу. Она сидела возле бара, листая какой-то журнал. Шейн придвинулся ближе, притаившись за бронзовой скульптурой, изображавшей мать с младенцем. Он отчетливо увидел, как напряглась Кандида, когда парочка вошла в холл. Она нарочито медленно перевернула страницу. Но Форбс и Рут прошествовали мимо, никого не замечая.
      Рут, наконец, нацепила сандалии, однако на лице по-прежнему не было и следа косметики. Даже в бесформенном, мешком висящем балахоне Рут была самой привлекательной девушкой в поле зрения Шейна, исключая, разве что Кандиду. Парочка подошла к лифтам, держась за руки. Рут опять склонила голову на плечо Форбса, и молодой человек шепнул что-то, от чего девушка звонко рассмеялась.
      Как только дверцы лифта скрыли их из вида, Кандида отложила журнал в сторону и посмотрелась в карманное зеркальце. Чуть-чуть поправила волосы. Потом бросила взгляд на часы, разняла стройные ножки и поднялась. Проглядела названия книг на стойке, изучила расписание предлагаемых постояльцам развлечений и закурила сигарету. Потом опять взглянула на часы, подождала ещё немного и, наконец, подошла к телефону.
      Шейн нахмурился. Гарри Хэлбут, могучий, с изрытым оспинами лицом, бывший боксер-профессионал, стоял в дверях своего офиса. Кандида повесила трубку и зашла в кабину лифта.
      Убедившись, что дверцы лифта закрылись, Шейн пересек вестибюль и вошел в офис Хэлбута.
      - Черт знает что происходит, Гарри, - начал он. - Мне уже казалось было, что я все разложил по полочкам, а выходит как-то иначе.
      - Ничего, Майк, - ободряюще улыбнулся Хэлбут. - Вместе как-нибудь разберемся.
      - Кровь уже пролилась и прольется еще, - озабоченно сказал Шейн. - Уж больно много денег поставлено на карту. Но сегодня все почему-то на редкость, миролюбиво настроены.
      - Дай Бог, чтобы они продолжали в том же духе, - произнес Хэлбут. Сказать Рути, что нам может понадобиться её номер?
      Шейн задумчиво потер подбородок.
      - Пока не знаю, Гарри. Это дело запутаннее, чем гордиев узел. Впрочем, боюсь, что мне придется подняться и вправить кое-кому мозги.
      - Только аккуратно, ладно, Майк? - попросил детектив. - Если руки начнут чесаться, и тебе захочется непременно размазать кого-нибудь по стенке, то - не в моем отеле, хорошо?
      Шейн направился к лифтам. Из первого же спустившегося лифта вышел Форбс.
      При виде сыщика, у него отвалилась челюсть.
      - Это не случайность, Форбс, - сказал ему Шейн. - Я следовал за вами от самого "Стэнвика". Мне нужно поговорить с вами. Идемте в бар, пропустим по рюмочке. Потом, возможно, мне придется задать пару вопросов мисс Дипалма. И - закройте рот!
      Форбс наконец обрел дар речи.
      - Она весь уик-энд принимала бензедрин, - заявил он. - А сейчас напилась снотворного. Так что вопросы задавайте мне. Я уже начал недоумевать, когда вы доберетесь до меня.
      - Да, меня очень старательно подталкивали в вашем направлении, заметил Шейн.
      У входа в бар он окликнул Хэлбута и, когда тот подошел, познакомил его с Форбсом.
      - Когда блондинка спустится в вестибюль, попроси её зайти к нам в бар, - произнес Шейн. - Возможно, нам ещё удастся уладить дело по-доброму.
      - Постучи по дереву.
      Шейн нашел свободное место за стойкой и заказал выпивку.
      - Мне жаль, что так вышло с вашей рукой, - тихо сказал Форбс. - Я понимаю, что риск - часть вашей профессии, но я вам сочувствую.
      - Ничего, предъявлю кому-нибудь иск, - отмахнулся Шейн. - Кстати, вы знаете, что ваш папочка уволил меня?
      Форбс удивленно вскинул голову.
      - Господи, это ещё почему? Вы его оскорбили? У нас же всего один день остался!
      - Он на все махнул рукой, - ответил Шейн. - Сказал, что ему проще потерять деньги, чем выглядеть дураком. Думаю, что на самом деле он просто опасается, что я раскопаю какой-нибудь факт, который вызовет семейный скандал или подорвет его авторитет в управлении компанией. Он даже подослал ко мне шпика, чтобы обеспечить мое послушание.
      - А я думал, что он в Вашингтоне.
      - Даже в Вашингтоне есть телефоны. И он связался как раз с таким полицейским, у которого всегда нос по ветру.
      Подали заказанные напитки. Шейн приподнял рюмку. Форбс задумчиво уставился перед собой. Заметив, что Шейн ждет, он чуть вздрогнул и взял в руку свою рюмку.
      - Ваше здоровье, - уныло сказал он. - Да, похоже, папаша пытается защитить меня. Кто ему наболтал?
      - Ваш дядя Джос, - ответил Шейн. - Его интересовало, заплатил ли ваш отец за аборт Рут.
      - Ах, вот в чем дело. - Лицо Форбса просветлело. - Это все ерунда. Рут просто ошиблась.
      - О какой сумме шла речь? Мне сказали, что о восьми сотнях.
      - Да, верно. В прошлом году отец дал мне немного денег на покрытие расходов, связанных с одной аварией. Водитель сбил пешехода и скрылся. Указали на меня. Но я вовсе никого не сбивал. И в тот раз восьми сотен у меня не оказалось. Мы встречались с Рут всего несколько месяцев. Она думала, что раз я катаюсь на "ягуаре", служу в богатой фирме и живу среди роскоши, то у меня денег куры не клюют, и я могу разбрасывать стодолларовые бумажки, пока она не велит мне остановиться. Теперь она знает, что это не так. Сама убедилась, как трудно мне занять у кого-нибудь денег, поскольку все считают меня некредитоспособным. Я уже начал было подумывать, не продать ли "ягуар". Мне не хотелось, чтобы отец узнал о моих затруднениях. Но Джос все ему рассказал. Отец сперва рассвирепел, но потом поостыл и сказал, что все уладит. Но тут Рути сообщила, что все обошлось и так тревога оказалась ложной.
      Шейн пригубил бренди и запил его ледяной водой.
      - Это зимние неприятности. А что случилось весной?
      Форбс глубоко вздохнул.
      - Так и знал, что вы об этом спросите. Это было гораздо хуже. До сих пор, стоит вспомнить - мурашки по телу бегут. Тогда мне понадобились уже десять тысяч.
      - Опять на аборт?
      - Майк, у вас превратное мнение о Рут. Я не сержусь, просто объясняю. Я был таким болваном, что написал ей письмо, в котором брал на себя полную ответственность за ребенка. Ей ничего не стоило заставить меня жениться на ней, или выплатить огромные отступные. Моя мать в то время тяжело болела, а такие новости могли доконать её. Господи, да я же просто мечтаю жениться на Рут! Это она не хочет выходить за меня. Нет, те десять тысяч были нужны на покрытие другого моего греха. Я продулся в покер.
      - Многовато для покера, - голос Шейна звучал ровно, но пальцы резко сдавили ножку рюмки с бренди.
      - Сам знаю, - понуро отозвался Форбс. - Мы играли всю ночь и потом ещё целый день. Как на "празднике души". Было время, когда я выигрывал тысяч четырнадцать.
      - Кто выиграл больше всех?
      - Некий Лу Джонсон из Нью-Йорка. Я хочу вам кое-что объяснить, Майк. Когда-нибудь я сочиню повесть обо всех этих людях. Я имею в виду друзей Рут. На эту тему никто ещё не писал. Они, как перекати-поле, - Форбс неопределенно махнул рукой. - Никогда не знают, куда их занесет завтра. Среди них много способных людей, только они не хотят ничего делать. Мне они по душе. Так вот, когда я в пух и прах проигрался, я был здорово пьян. Но уже начав играть, я решил, что выдержу до конца, чего бы это мне не стоило - мне это нужно было для книги, понимаете? Ну и конечно, я рассчитывал на мать. Я знал, что несколько тысяч она мне возместит, она всегда меня выручала. Увы, неделю спустя она скончалась.
      Форбс прикрыл глаза.
      - Господи, опять я размечтался, - глухо промолвил он. - Никогда мне не написать эту книгу.
      - Если напишете, пришлите мне экземпляр, - сухо произнес Шейн. - А чем занимается Лу Джонсон?
      - Ищет средства для финансирования каких-то театров. Очень обходительный господин, хотя есть в нем что-то пугающее.
      - Еще бы, - усмехнулся Шейн. - В противном случае ему не удалось бы вас обчистить.
      - Возможно, вы правы. Жаль, что я был таким дуралеем.
      - Если бы ваша мать не умерла, она дала бы вам эти десять тысяч?
      - Нет. Но их устроила бы и меньшая сумма. В конце концов, они скостили мне долг наполовину.
      - Как это случилось?
      - Джонсон подослал ко мне двух молодчиков. Один держал меня, а второй мутузил. Потом они менялись. Я плохо переношу боль. Так уж повелось. В общем, кончилось дело тем, что они согласились зайти через неделю и получить пять тысяч.
      - К кому вы обратились в первую очередь?
      - К Уолтеру. Я знал, что у него есть деньги. В залог я предложил ему закладную на землю, доставшуюся мне от матушки. Но он отказался. Я уверен, что это дело рук отца. Потом и сам отец отказал мне под самым неопределенным предлогом. Тогда я придумал повод и смотался на побережье, где провел несколько недель. Возможно, до сих пор оставался бы там, если бы не узнал, что Джонсона арестовали в Нью-Йорке из-за чего-то, связанного с наркотиками. Тогда я решил вернуться и очень рад теперь, что так поступил. Те молодчики больше никогда не появлялись.
      Шейн заметил, что в бар вошла Кандида и остановилась в нерешительности. Он помахал ей рукой. Кандида чуть помялась, словно боролась с собой, потом подошла.
      - Мне казалось, что пару часов назад мы с вами распрощались, Майк? заметила она.
      - Да, но я решил подождать и удостовериться, что ты и в самом деле останешься дома. Ты знакома с Форбсом Холлэмом?
      - Нет, - спокойно сказала она. - Кандида Морз. Рада вас видеть, мистер Форбс.
      Форбс резко выпрямился
      - Так это вы та самая Кандида Морз, которая работает вместе с Хэлом Бегли? Я почему-то ожидал, что вы выглядите иначе.
      Шейн подозвал официанта.
      - Она уверяет, что работает не ради денег, а потому, что это доставляет ей удовольствие. Что будешь пить, Кандида?
      - Спасибо, ничего. Мне вообще не следовало сюда заходить, но любопытство пересилило. Вы, конечно, обсуждаете наше дело?
      - Что же еще?
      Они уселись за столик. Шейн заказал ещё по одной порции бренди для себя и Форбса.
      - Форбс только что рассказал мне, как его вынудили спешно достать пять тысяч баксов в апреле прошлого года. Теперь - следующий вопрос. Кто за этим стоял?
      Кандида пристально посмотрела на него, потом повернулась к официанту:
      - Пожалуй, я выпью виски с содовой.
      - Никто за этим не стоял, Майк! - запротестовал Форбс. - Я сам вечно влипаю в такие истории, по собственной глупости.
      - Но только не тогда, - возразил Шейн. - Наверняка у них была крапленая колода. Слишком уж точно все было рассчитано. Кандида, ты знаешь нью-йоркского шулера по имени Лу Джонсон?
      - Я не знаю ни одного нью-йоркского шулера.
      - А когда вы заключили контракт с "Юнайтед Стейтс Кемикал"? - невинным тоном осведомился Шейн.
      Пытаясь выиграть время на размышление, Кандида потянулась за сигаретой. Шейн любезно поднес зажженную спичку.
      - Я не хочу вам помогать, Майк. Возможно, я и так уже наговорила лишнего, но теперь буду держать язык за зубами.
      - Думаю, что это случилось в начале, или в середине марта, - ответил на собственный вопрос Шейн. - Ответь, Кандида, почему, услышав мой телефонный разговор с Холлэмом-старшим, ты прямехонько отправилась в "Св.Альбанс" и битый час ждала, пока появится Рут? Хотела дать ей денег, чтобы она уехала из города?
      - Мисс Морз, так вы знакомы с моей Рути? - изумленно воскликнул Форбс.
      Кандида суетливо сгребла со стола спички и сигареты и бросила в сумочку.
      - Да, зря я пришла сюда, - процедила она. - Виски ждать не буду. Сами выпьете. Спокойной ночи.
      - Нет, погоди, - остановил её Шейн. - Есть маленькая вероятность ... совсем маленькая, что тебя тут тоже подставили. Когда умерла ваша мать, Форбс?
      - Второго апреля.
      - То есть, через неделю после злополучной игры в покер. Кандида уже прощупывала, не собирается ли Уолтер Лэнгорн менять работу. Джоса Деспарда уже заманили в ловушку. Какая из этих трех операций привела к успеху и позволила Бегли заполучить досье Т-239 - я до сих пор не знаю. Когда к вам нагрянули молодчики от Лу Джонсона, Форбс? Наверно, числа двадцатого. И вдруг, двадцать третьего апреля с вас уже пять тысяч не требуют. Совершенно невозможно, что причиной этого могло стать задержание самого Джонсона в Нью-Йорке, да к тому же по другому делу. Нет, долг они бы из вас выколотили, как пить дать. Любые другие варианты попросту абсурдны.
      Форбс утвердительно кивнул.
      - Мне кажется, я знаю, что случилось, Майк. Я пытался гнать эти мысли из головы. Скорее всего, отец выкупил мои долговые расписки. После истории с абортом он провел со мной очередную нравоучительную беседу и заявил примерно следующее: если я ещё хоть раз влипну в подобную передрягу, выкарабкиваться из неё я буду сам, без его помощи. Но он прекрасно понимал, что со мной сделают, если я не расплачусь с тем карточным долгом. Поквитались бы со мной жестоко, а в таких делах сами знаете, могут и не рассчитать. Отец хотел, чтобы я осознал, что жизнь не медовый пряник, но безусловно не хотел, чтобы меня забили до смерти.