ГЛАВА 6

Потери у нас начались на третий день, когда мы тренировались делать ямы.

Учитывая нашу энерговооруженность, копать лопатой или подобным инструментом долбить промороженный камень Харона было бы просто непрактично. И тем не менее можно день-деньской стрелять из гранатомета и не выдолбить даже окопа. Поэтому используется пальцевый лазер. С его помощью делается углубление, в него бросается заряд с часовым механизмом, а вы поскорее убираетесь в укрытие. Укрытие на Хароне — это проблема, если только вы уже не обзавелись яминой где-нибудь поблизости.

Самое сложное в данной операции — это как раз успеть убежать. Безопасным считается расстояние не менее сотни метров от места взрыва. После включения часового механизма у вас есть три минуты времени. Но сломя голову бежать не рекомендуется. Не на Хароне.

Несчастный случай произошел, когда мы делали действительно солидную яму. Подходящую для подземного бункера Для этого требовалось сделать углубление, потом спуститься на его дно, заложить еще один заряд и повторить операцию, пока не получится яма нужного размера. И глубины. Мы использовали взрыватели с пятиминутным замедлением, но и этого времени едва хватало — выбираться из кратера следовало с крайней осторожностью.

Уже все успели «выкопать» двойной глубины яму, кроме меня и еще трех человек. Думаю, поэтому только мы действительно внимательно следили за происходящим, когда это случилось с Бованович. Расстояние между нами было метров двести. На экране моего конвертора, включенного на сорок процентов мощности, я видел, как она исчезла за гребнем кратера. После этого я только мог слушать ее переговоры с Кортесом.

— Я на дне, сержант. — Во время полевых занятий подобного рода радио работало только на прием, исключая инструктора и выполняющего упражнение.

— Окей, пройди в центр и расчисть днище. Не спеши. Пока не выдернешь кольцо, спешить тебе некуда.

— Ясно, сержант.

Мы могли слышать, как крохотным эхом отдается шорох мелких камней, проходящий через подошвы в костюм. Несколько минут она молчала.

— Достала дно. — Дыхание у нее несколько участилось.

— Лед или скала?

— Скала. Зеленоватая масса.

— Используй малую мощность. Один и две десятых, дисперсия «четыре».

— Боже, сержант, я проковыряюсь целый день.

— Возможно, но только в этой зеленой дряни имеются кристаллы гидрата, от сильного жара полетят куски И нам ничего не останется, как только оставить в кратере твой хладный труп.

— Окей, один и две десятых. — Противоположный край кратера озарился красным отсветом лазерного луча.

— Когда дойдешь до глубины в метр, перейди на дисперсию «два».

На это потребовалось семнадцать минут, три последние — на второй степени рассеивания. Представляю, как устала у нее рука.

— Теперь отдохни пару минут. Когда дно углубления перестанет светиться, активируй взрыватель и бросай заряд. Потом выходи из кратера. Ясно? Времени у тебя полно.

— Ясно, сержант. Буду выходить.

Но в голосе ее чувствовалось напряжение. Еще бы, не каждый день приходится на цыпочках удирать от тахионной бомбочки в двадцать микротонн. Несколько минут в динамиках слышалось учащенное дыхание.

— Готово. — Слабый стук — это бомба улеглась на место.

— Теперь не спеши, осторожно, у тебя целых пять \ м инут.

— Ага-а, пять. — Застучали камешки о подошвы ее костюма. Сначала регулярные, эти звуки потом, когда она начала взбираться на гребень, стали более частыми. И когда осталось четыре минуты…

— Зараза! — Долгий скребущий звук, стук камешков. — Вот зараза.

— Что случилось, рядовой?

— Зараза! — Тишина. — Сволочь!

— Рядовой Бованович, я спрашиваю, что случилось.

— Я.. сволочь, я застряла… Эта сволочная нога… Да помогите же! Я не могу двинуться, я не могу… я…

— Молчать! Как глубоко она застряла?

— Не могу вытащить, она застряла… моя нога… Помогите!

— Тогда помогай руками, черт побери, толкай руками! У тебя усилие по тонне на каждую руку! — Остается три минуты.

Она перестала чертыхаться и что-то забормотала Она тяжело дышала.

— Я вытащила ее. Две минуты.

— Двигайся насколько можешь быстро. — Голос у Кортеса был совершенно лишен волнения.

За девяносто секунд до взрыва Бованович появилась

над гребнем кратера. Она выползла на четвереньках, переваливаясь через гребень.

— Беги… беги, как можешь быстро…

Она пробежала пять или шесть шагов, упала, поднялась, бросилась бежать, опять упала, проехав несколько метров, опять встала на ноги…

Казалось, что она успеет, но, едва покрыв тридцать метров, она израсходовала почти весь запас времени. Десять секунд…

— Хватит, Бованович, — сказал тогда Кортес, — падай на живот и не шевелись.

Но она не услышала или хотела отбежать подальше и продолжала мчаться отчаянными прыжками, и тут сверкнула вспышка, сквозь скалу донесся грохот, в самой верхней точке прыжка что-то ударило ее сзади, пониже затылка. Обезглавленное тело завертелось в полете, за ним потянулась спираль мгновенно высохшей в пыль крови. Черно-красная лента легко оседала на грунт, и ни один человек не наступил на эту дорожку, пока мы собирали обломки камня, чтобы завалить обезображен ный труп у ее конца.

В тот вечер Кортес вечерних занятий не проводил и вообще не показывался на нашей половине корпуса. Все мы были особенно вежливы друг с другом, и никто не боялся говорить о том, что случилось.

На ночь мы устроились с Роджерс. Каждый старался выбрать в соседи доброго товарища. Но Роджерс ничего не хотела, только плакала, и я тоже едва не разревелся.

ГЛАВА 7

— Огневая группа А, вперед!

Двенадцать человек нашей группы продвигались вперед, растянувшись ломаной цепью, двигались к бункеру-симулятору. До него было с километр, и все по тщательно подготовленной полосе препятствий. Мы могли двигаться довольно быстро, так как с пути нашего убрали весь лед, но даже после десяти дней тренировок нас не хватало на большее, чем легкая трусца.

Я нес гранатомет с обоймой учебных тахионных гранат по десять микротонн каждая. Пальцевые лазеры у всех были установлены на 0,8 мощности, не опаснее, чем ручной фонарик. Это была учебная атака — бункер и защищающий его робот стоили слишком много, чтобы использовать их всего один раз.

— Группа Б, следуйте за нами. Командиры групп, принимайте командование.

Примерно на половине пути до бункера мы достигли скопления валунов, и Поттер, наш групповой командир, сказала:

— Залечь в укрытие.

Мы пристроились за валунами и поджидали группу Б.

Едва видимые в черном камуфляже боекостюмов, дюжина мужчин и женщин проскользнула мимо нас. Едва оказавшись на открытом пространстве, они сделали уход влево. Теперь мы уже не могли их видеть.

— Огонь!

Кружки красного света заплясали на дистанции в половину «щелчка» прямо перед нами, где едва можно было разглядеть темную массу бункера. Пятьсот метров — это предел для учебных гранат, но я решил попытать счастья. Я свел прицел с изображением бункера, придал гранатомету угол в сорок пять градусов и грянул залпом из трех гранат.

Бункер ответил огнем еще до того, как мои гранаты коснулись грунта. Его автоматические лазеры не превосходили по мощности наши, но при прямом попадании в человека его видеоконвертор выключался и человек считался условно мертвым до конца маневров. Автомат стрелял наугад. Нам в укрытии валунов ничего не угрожало.

Гранаты лопнули с фотографически-яркими вспышками метрах в тридцати от бункера.

— Манделла! Я думала, ты умеешь обращаться с этой штукой!

— Черт, Поттер, пятьсот метров — для меня предел. Как только подойдем поближе, я его накрою.

— Оттуда всякий накроет.

Я ничего не ответил. Не всегда же она у нас командир. И к тому же, пока власть не стукнула ей в голову, она была совсем неплохой девчонкой.

Поскольку гранатометчик одновременно считался и помощником командира группы, я был «пристегнут» к поттеровскому радио и слышал ее переговоры с группой Б.

— Поттер, здесь Фримен. Есть потери?

— Здесь Поттер… нет, похоже, они концентрируют огонь на тебе.

— Ага, мы потеряли троих. Сейчас мы забрались в углубление, примерно в сотне метров прямо от вас. Можем прикрыть, как только будете готовы.

— Окей, давай. — Тихий щелчок. — Группа А, за мной. — Она выскользнула из-за прикрытия камней и включила тусклый розовый маячок, встроенный под энергорезервуаром костюма. Я почти ничего не видел, поэтому «перелизнул» свой конвертор на усиление «два». Изображение стало несколько туманным, но достаточно ярким. Так, похоже, что бункер окончательно пригвоздил группу Б, задает им жару. Они отвечали только лазерным огнем, видимо, потеряли уже гранатометчика.

— Поттер, здесь Манделла. Может, мы возьмем огонь с группы Б на себя частично?

— Сначала я найду достаточно надежное укрытие. Этот вариант вас устраивает, рядовой? — На время маневров Поттер была временно произведена в капралы.

Мы взяли вправо и залегли за массивом. Большинство наших укрылись тут же. Но некоторым пришлось просто шлепаться на грунт.

— Фримен, здесь Поттер.

— Поттер, это Омти. Фримен «выключился». Само-эльс тоже «выключился». У нас осталось всего пятеро. Прикройте нас, чтобы мы…

— Ладно, Смити. — «Щелк» — Группа А, огонь. Б попала в переделку.

Я осторожно выглянул из-за скалы. По дальномеру до бункера было еще три с половиной сотни метров. Изрядно. Я специально взял повыше и выпустил три гранаты, потом спустил прицел градуса на два и выпустил еще одну серию. Первые три гранаты дали перелет метров на двадцать, зато второй залп лег прямо перед бункером. Я, стараясь не менять угол прицела, выдал всю оставшуюся обойму, все пятнадцать гранат.

Мне бы укрыться за скалой и перезарядить магазин, но я хотел увидеть, куда лягут эти пятнадцать, поэтому не отводил глаз от бункера, на ощупь открывая новый магазин.

Когда в меня ударил луч лазера, экран конвертора озарила ослепительная красная вспышка. Свет, как мне показалось, насквозь пронизал мне череп, эхом отразившись от задней стенки. Всего несколько миллисекунд потребовалось конвертору, чтобы под воздействием перегрузки выключить изображение, но зеленый отсвет долго еще плясал у меня перед глазами.

Поскольку я теперь считался убитым, мое радио автоматически выключилось. Я должен был оставаться на месте, пока учебный бой не закончится. Я был абсолютно отрезан от окружающего (если не считать, что болела кожа на лице, там, где его осветила вспышка на экране конвертора), и время тянулось бесконечно. Наконец чей-то шлем щелкнул о мой шлем.

— Манделла, ты как? — спросил голос Поттер.

— Извиняюсь, помер от скуки двадцать минут назад

— Вставай и держи меня за руку.

Я так и сделал, и мы потопали обратно, к жилому корпусу. Это заняло около часа. Всю обратную дорогу она больше ничего мне не сказала — звуковые волны самый неудобный способ коммуникации, если на тебе боекостюм, но, когда мы прошли сквозь шлюз и прогрели костюмы, она помогла мне разоблачиться. Я уже приготовил себя к потоку язвительных вопросов, но, к моему изумлению, она обхватила меня за шею и запечатлела на моих губах влажный поцелуй.

— Отличный выстрел, Манделла.

— Ну?

— Так ты не видел? Ну конечно же… Твой последний залп — четыре прямых попадания. Автомат в бункере поднял лапки, и нам оставалось не спеша пройти оставшиеся метры…

— Здорово. — Я почесал кожу на лице под глазами, начали отпадать чешуйки. Поттер засмеялась.

— Ой, ты бы посмотрел на себя! Ты похож…

— Весь боесостав, собраться в лекционном зале. — Это был голос капитана. Как всегда, какие-нибудь мрачные новости.

Поттер подала мне тунику и сандалии. Зал находился прямо в конце коридора. На двери имелся ряд кнопок от регистрационного устройства. Я нажал кнопку рядом со своим именем. Четыре фамилии были уже заклеены черной лентой. Всего четыре, не так уж плохо. Значит, на сегодняшних маневрах обошлось без потерь.

Капитан сидел на лекционной платформе, и следовательно, отпадала ежедневная ерунда со «Становись! — Смирно!». Менее чем за минуту зал наполнился, мягкий звон регистратора засвидетельствовал о присутствии всего состава.

Капитан Скотт не встал с платформы.

— Сегодняшние занятия прошли довольно хорошо. Никто не погиб, вопреки моим опасениям. В этом отношении мои опасения оказались ложными, но только в этом отношении. Все остальное никуда не годится.

Я рад, что вы достаточно заботитесь о собственной безопасности, поскольку каждый из вас — это капиталовложение в миллион долларов плюс четверть человеческой жизни

Но в этом учебном бою с очень глупым роботом тридцать семь человек из вас ухитрились попасть под лазерный огонь и были убиты — условно. Так как мертвые солдаты не требуют довольствия, вы тоже обойдетесь без данного довольствия в течение трех дней. Каждый «убитый» в сегодняшнем бою будет получать только по два литра воды и витаминный рацион.

Уже наученные опытом, мы не пытались протестовать, хотя на некоторых лицах появилось соответствующее выражение, особенно на тех, что выделялись розовым прямоугольником воспаленной кожи вокруг глаз и опаленными бровями.

— Манделла!

— Да, сэр?

— У вас самый сильный ожог на лице. Ваш видеоконвертор был установлен на нейтральный режим?

— Нет, сэр. Усиление «два». Проклятье!

— Ясно. Кто был вашим групповым лидером сегодня?

— Временно капрал Поттер, сэр.

— Рядовой Поттер, вы приказывали ему включить усиление?

— Сэр, я… я не могу вспомнить.

— Не можете, значит. Что ж, для улучшения памяти, думаю, можете присоединиться к «убитым». Это вас устроит?

— Да, сэр.

— Прекрасно. Все «убитые» получат сегодня ужин — и это их последняя еда на трое суток, начиная с завтрашнего дня. Какие будут вопросы? — Наверное, капитан решил пошутить. — Вопросов нет. Разойдись.

Я постарался выбрать на ужин самое на вид калорийное блюдо и поставил поднос рядом с Поттер.

— Спасибо тебе, хотя зря ты донкихотствуешь.

— Ничего, я уже давно собиралась скинуть несколько лишних фунтов.

Что-то я не замечал у Поттер лишних фунтов.

— Я знаю одно неплохое упражнение, — сказал я. Она улыбнулась, не поднимая глаз от своего подноса. — Уже выбрала соседа?

— Ну, я собиралась, правда, договориться с Джеффом.

— Тогда поторопись. Он, по-моему, вожделеет Миеджиму. — Почему бы и нет9 Ее все обожают.

— Не знаю. Наверное, нам следовало бы поберечь силы. Еще три дня…

— Ну же, перестань. — Я легонько поскреб ее руку. — Мы ведь от самой Миссури не соседствовали. А вдруг я успел научиться чему-нибудь новому?

— Возможно. — Она лукаво склонила голову в мою сторону. — Согласна.

В действительности кое-что новое узнала как раз она. Новый фокус назывался «французский штопор». Она так и не сказала, кто ее научил. Я был бы рад пожать ему руку. Потом, когда ко мне вернулись бы силы

ГЛАВА 8

Две недели тренировок на базе «Майами» стоили нам в конечном итоге одиннадцать жизней. Двенадцать, если считать Далквиса. Провести остаток жизни на Хароне без руки и обеих ног — ненамного лучше смерти фостер погиб под обвалом, а у Фриленда что-то отказало в боекостюме, и он замерз прежде, чем мы успели втащить его в помещение. Почти всех остальных из погибших я знал не очень хорошо. Но легче от этого не становилось. Смерть товарищей, похоже, больше пугала нас, чем заставляла быть осторожнее.

И вот мы на теневой стороне. Флаер перевез нас группами по двадцать человек и высадил у сваленных в кучу оборудования и стройматериалов. Кто-то благоразумно расположил их в самой середине лужи из гелия.

Чтобы вытащить материалы, нам пришлось использовать захваты-кошки. Вброд пускаться было неблагоразумно, гелий растекался по поверхности костюма, полз вверх, и к тому же нельзя было узнать, что на дне: стоило ступить на водородный лед — и вашему счастью приходил конец.

Я предложил испарить лужу совместным огнем лазеров, но десять минут концентрированного огня не понизили уровень гелия в значительной степени. Он не хотел кипеть. Гелий — это «сверхжидкость», поэтому испарение могло иметь место только равномерно по всей поверхности. Никаких горячих точек, никаких пузырей.

Фонари нам использовать запретили, дабы «избежать обнаружения» Света звезд вполне хватало, если поставить видеоконвертор на третью или четвертую ступень усиления, но каждая ступень означала потерю четкости. При четвертой — пейзаж казался неважной одноцветной гравюрой, и возможно было прочесть имя на шлемах людей, только если стоять вплотную.

Впрочем, ничего особенно интересного вокруг не наблюдалось. Имелось с полдюжины среднего размера метеоритных кратеров (почти вровень с краем заполненных гелием), а на горизонте выглядывали какие-то карликовые горы. По консистенции перемороженный грунт напоминал заледенелую паутину — на каждом шаге нога уходила в него на полдюйма, вызывая хруст. Жутко надоедало.

Почти весь день мы потратили на вызволение наших материалов из лужи гелия. Спали по очереди — стоя, сидя или лежа на животе. Ни одна из этих позиций не пришлась мне по вкусу, поэтому я не мог дождаться окончания сборки бункера.

Мы не могли строить бункер в яме — он наполнился бы гелием. Следовательно, сперва нужно было устроить специальную изолирующую платформу, такой трехслойный бутерброд из пермапласта.

Я был произведен временно в капралы и командовал группой из десяти человек. Мы переносили пермапластовые листы — два человека легко справлялись с таким листом, — когда один из моих людей поскользнулся и упал на спину.

— Проклятье, Сингер, смотри под ноги. Именно таким вот способом уже отправились на тот свет пара человек.

— Прости, капрал. Я споткнулся. Зацепился за что-то.

— Смотри все же. — Он благополучно поднялся на ноги и вместе с напарником потащил лист дальше, потом вернулся за новым.

Я не забывал посматривать за Сингером. Через несколько минут он явно начал пошатываться, что не так-то просто в наших кибернетизированных доспехах

— Сингер! Когда отнесешь плиту, подойди ко мне.

— Окей. — Покончив с заданием, он подошел.

— Дай-ка я взгляну на твои индикаторы.

Я открыл крышку на груди его костюма, где находился медицинский монитор. Температура тела была на два градуса выше нормальной, частота пульса и кровяное давление тоже показывали повышенные цифры. Но не до красных секторов, впрочем.

— Плохо себя чувствуешь?

— Черт, Манделла, я в норме, просто устал. Поэтому слегка не по себе.

Я вызвал нашего доктора:

— Док, здесь Манделла. Подскочите к нам на минуту.

— А где вы? — Я помахал ему, и он направился в нам в обход лужи.

— Что случилось? — Я показал ему показатели Син-гера.

Док умел читать все другие индикаторы, не только термометр и давление, поэтому некоторое время обдумывал данные.

— Могу сказать только… что ему жарко.

— Черт, я сам вам это мог бы сказать, — проворчал

Сингер.

— Наверное, пусть оружейник посмотрит его костюм. — У нас было два оружейника — они прошли сверхкраткий курс по устройству боекостюмов.

Я вызвал Санчеса и приказал ему подойти к нам вместе с инструментным ящиком.

— Через пару минут, капрал. Мы тут тащим лист.

— Бросай и давай быстро сюда. У меня появилось тревожное предчувствие. Дожидаясь оружейника, мы с доком осмотрели костюм Сингера.

— Ого-го, — сказал док Джонс, — погляди-ка сюда — я зашел с другой стороны и посмотрел. Две пластины радиатора были погнуты.

— Что там? — спросил Сингер.

— Ты упал ведь прямо на радиатор?

— Точно, капрал, это он. Что-то плохо работает.

— Думаю, он вообще не работает, — сказал док.

Подошел со своим саквояжем Санчес, и мы объяснили ему, что случилось. Он взглянул на радиатор, вставил в гнезда пару контактных зажимов, и на индикаторе прибора в саквояже высветился ряд цифр. Не знаю, что они означали, только там было восемь знаков после нуля

Послышался тихий щелчок. Это Санчес включился на мою личную частоту.

— Капрал, этому парню конец.

— Что? Ты не можешь починить эту штуку?

— Возможно, возможно, я и смог бы. Но только, если бы разобрал ее. Но разобрать…

— Эй, Санчес? — Это Сингер говорил на общей частоте. — Ты понял, что с ней? — Он тяжело дышал. «Щелк»

— Спокойно, парень, мы разбираемся. Выдержит до сборки и герметизации бункера. А так не справлюсь, нужно его разобрать.

— У тебя ведь есть запасной костюм?

— Даже два «безразмерного» типа. Но где же мы… как…..

— Так. Подогрей один костюм. — Я включил общую частоту. — Сингер, тебе придется поменять костюм.

У Санчеса есть запасной, но чтобы ты мог переодеться, мы вокруг тебя построим домик. Понял?

— Мгм.

— Смотри, мы сделаем коробку, а ты будешь внутри, и подключим ее к установке жизнеобеспечения. И ты сможешь дышать, пока будешь переодеваться.

— Вроде как.. немного сложновато… для меня.

— Да нет, смотри, тебе нужно только…

— Я в порядке, только дай мне отдохнуть…

Я подхватил его под руку и потащил к строящемуся бункеру. Его здорово качало. Док взял его под вторую руку, и мы вдвоем удерживали его от падения.

— Капрал Хоу, здесь капрал Манделла. — Хоу отвечала за жизнеобеспечение.

— Проваливай, я занята.

— Сейчас мы добавим тебе работы. — Я обрисовал ей проблему. Пока ее группа поспешила перенастроить СЖБ — нам требовались только воздухопровод и нагреватель, — я приказал своим людям притащить куски пермапласта, из которого должен был быть построен ящик для Сингера, и запасной костюм. Ящик должен был выглядеть вроде громадного гроба метр высотой и шесть метров длиной.

Мы опустили запасной костюм на плиту, которой надлежало стать потом «гробом».

— Ну давай, Сингер, укладывайся. — Нет ответа. — Сингер, двигай. — Молчание.

— Сингер!

Сингер не двигался с места. Док Джоунс проверил его индикатор. Он в обмороке.

Бешено заметались мысли. В ящике мог бы поместиться еще один человек.

— Помоги-ка мне. — Я взял Сингера под руки, а док взял за ноги, и мы осторожно уложили его в ногах у запасного костюма.

Потом улегся я сам, уже на костюм.

— Так, закрывайте.

— Послушай, Манделла, этим должен заняться я.

— Идите вы, док. Мой человек, моя работа. — Ну и выдал же я. Уильям Манделла — герой космоса!

Пермапластовую плиту поставили на ребро — в ней уже проделали два отверстия для вывода и ввода трубопроводов СЖБ и начали приваривать ее к днищу ящика. На Земле вместо узконаправленного лазерного луча используется клей, но здесь из жидкостей в наличии имелся только гелий, а он имеет множество интересных свойств, за исключением клейкости.

Примерно минут через десять нас уже «замуровали». Я почувствовал, как завибрировала включенная СЖБ, и зажег нашлемный фонарь — первый раз за все время с самого начала высадки на теневой стороне. От света перед глазами заплясали пурпурные пятна.

— Манделла, это Хоу. Оставайся внутри костюма еще две-три минуты. Мы нагнетаем горячий воздух, но обратно он почти что течет.

Пурпурные пятнышки постепенно пропали.

— Порядок, можешь вылезать, хотя там еще холодновато. — Я расщелкнул костюм. До конца он не раскрывался, но я без особых хлопот выбрался наружу. Поверхность костюма была еще довольно холодной, в достаточной степени, чтобы оставить на ней по куску кожи с ладоней и ягодиц, пока я ужом выкручивался из него.

Чтобы добраться до Сингера, пришлось ползти, но ногами вперед. Фонарик на шлеме давал совсем мало света. Когда я раздвинул костюм Сингера, в лицо мне ударил поток горячего вонючего воздуха. В тусклом свете кожа Сингера казалась темно-красной и усеянной пятнами. Дышал он неглубоко, и сердце ощутимо участило ритм.

Сперва я отсоединил отводные трубки — занятие не из приятных, — потом биосенсоры, а потом пришлось повозиться, пока не высвободил его руки из рукавов.

Куда как просто, если можешь вытащить руку самостоятельно. Поворот туда, поворот сюда — вот рука уже свободна. Совсем другое дело, если вытаскиваешь чужую руку. Приходилось сгибать Сингеру руку, потом из-под низа дотягиваться до рукава и тащить за рукав, а попробуйте-ка поворочать боекостюмом — силенка требуется.