ГЛАВА 1

— На сегодняшнем вечернем занятии мы покажем вам восемь способов бесшумно убить человека.

Сержант-инструктор, который проводил занятие, выглядел едва ли на пять лет старше меня. Следовательно, если ему и приходилось убивать в бою, бесшумно или наоборот, то только будучи еще ребенком.

Я уже был ознакомлен с восемьюдесятью способами убить человека, хотя подавляющее большинство из них были довольно шумными. Я уселся прямо, придал лицу выражение вежливого внимания и заснул с открытыми глазами. То же самое сделали почти все остальные. Мы уже знали, что ничего действительно ценного на вечерних занятиях не дают.

Разбудил меня включившийся проектор, и я просмотрел короткую учебную ленту, иллюстрирующую «восемь бесшумных способов». Часть актеров, вероятно, была из преступников-мозгостеров, потому что их убивали в самом деле.

После фильма какая-то девушка из первого ряда подняла руку. Сержант кивнул ей, и она поднялась, чтобы задать вопрос Симпатичная, хотя шея и плечи немного мощноваты. Это от постоянного таскания тяжелых вещмешков, чем мы занимались последнюю пару месяцев

— Сэр, — сказала она, мы должны были обращаться к сержантам только через «сэр», пока не пройдем обучение. — Большинство этих способов, они, как мне кажется, ну, выглядят просто глупо.

— Например?

— Ну вот это — удар в область почек саперной лопаткой. Неужели мы действительно можем оказаться в ситуации, когда у нас не будет под рукой ножа или другого оружия? И почему именно в почки, почему бы просто не раскроить преступнику голову?

— На голове у него может быть каска, — резонно заметал сержант.

— Но ведь у тельциан, видимо, вообще нет никаких почек!

— Вероятно, — вздохнул инструктор. Шел только лишь 1997-й, и никто еще не видел живого тельцианина или хотя бы его останков размером более хромосомы. — Но химически их тела сходны с нашими, поэтому мы предполагаем, что и анатомически это похожие на человека существа. И у них должны быть уязвимые места. Их придется найти вам. Не забывайте, — он ткнул пальцем в сторону экрана, — что эти восемь смертников получили свою долю ради вашей пользы, чтобы вы могли найти способ убить тельцианина — все равно, с помощью ручного лазера или с помощью точильного бруска.

Девушка опустилась на место, но ответ сержанта ее, судя по всему, не очень удовлетворил.

— Будут еще вопросы?

Но поднятых рук больше не было.

— Окей. Становись!

Мы приняли более-менее вертикальное положение. Сержант ожидающее глядел на нас.

— Так-растак вас, сэр! — послышался обычный усталый хор.

— Громче!

— Так-растак вас, сэр! — Еще одно убогое армейское изобретение для поднятия нашего духа.

— Уже лучше. Не забудьте, завтра на рассвете маневры. Завтрак в три тридцать, построение — в четыре ноль-ноль. Кто будет пойман в мешке после трех сорока — потеряет нашивку. Разойдись.

Я затянул «молнию» на комбинезоне и пошагал через заснеженный плац в комнату отдыха, чтобы выпить чашку сои и покурить. Мне всегда хватало пяти-шести часов сна, а иначе, как здесь, я не мог побыть сам по себе, хоть на несколько минут забыть про армию. В комнате отдыха я некоторое время смотрел инфо. Еще один корабль накрылся в секторе Альдебарана. Это, считай, четыре года назад. Готовится флот для ответного удара, причем потребуется еще четыре года, пока они туда доберутся. За это время тельциане прочно усядутся на всех входных планетах.

В казарменном бараке, когда я туда вернулся, все уже залезли в спальные мешки и основное освещение было выключено. Вся честная компания до сих пор не пришла в себя окончательно после двухнедельного учебного цикла на Луне. Я запихал комбинезон в шкафчик, сверился со списком и обнаружил, что мне выпала на сегодня койка № 31. Проклятье, прямо под нагревателем!

Я как мог тихо пробрался за полог, стараясь не разбудить соседа. Кто это был, я не видел, но и значения это ни малейшего не имело. Я шмыгнул под одеяло.

— Что-то поздно ты, Манделла, — зевнули на соседней койке Это была Роджерс.

— Извини, я не хотел тебя будить, — прошептал я.

— Не страшно, — она подкатилась ко мне и обхватила, прижимаясь. Она была теплая и в меру податливая.

Я провел рукой по ее бедру, надеясь, что это был только жест братской ласки.

— Спокойной ночи, Роджерс.

— Спокойной ночи, мой жеребчик. — Она вернула мою ласку, но более решительно.

И почему так всегда получается — когда в активе, то твой сосед, вернее соседка, хочет спать, а когда устаешь — ей не спится? И я склонил голову перед неизбежным.

ГЛАВА 2

— Ну хорошо, понеслись опять! Стрингеры! Взяли быстренько — ну, кому говорю, взяли!

Около полуночи фронт теплого воздуха достиг нашей округи, и снег превратился в жидкую грязь. Продольная балка-стрингер из пермапласта весила пятьсот фунтов, и тащить ее было не сахар, не считая даже, что она была покрыта ледяной коркой. Каждая команда стрингеров состояла из четырех человек — по двое на каждом конце балки. В паре со мной шла Роджерс.

— Сто-о-й… — выкрикнул парень, шедший за мной, имея в виду, что сейчас балка выскользнет у него из закоченевших пальцев. Хоть и пермапластовая, она вполне могла бы сломать человеку ногу. Мы все разжали пальцы и отпрыгнули в сторону — одновременно. Балка, подняв фонтан грязевых брызг, рухнула на землю.

— Черт тебя подери, Петров, — сказала Роджерс. — Может, тебе лучше перейти в Красный Крест или еще куда? Растакая балка не нарастак тяжелая.

Обычно наши девушки гораздо осмотрительнее в выборе выражений, но Роджерс можно было понять.

— Нухршо-о! Стрингеры, вперед! Склейщики! Не отставать!

Два человека нашей бригады склейщиков бросились бежать, раскачивая своими ведрами.

— Манделла, давай двигай. А то я что-то отморожу.

— И я, — поддержала девушка. Больше с чувством, чем с логикой.

— Раз-два — взяли-и!

Мы подхватили чертовку и потащились к мосту. Он был готов примерно на три четверти. Похоже, второй взвод нас обгонит. Мне-то было бы все равно, но только взвод, первым закончивший мост, домой полетит на вертолете, а нам придется тогда четыре часа шлепать по грязище, и отдыха у нас сегодня тоже не будет.

Мы установили балку на место и начали прилаживать фиксирующие скобы к опоре. Девушка из бригады склейщиков начала уже выплескивать смолу на балку, хотя мы не успели ее закрепить. Ее напарник ждал по другую сторону моста. Настильщики дожидались своей очереди у подножия, каждый из них поднял над головой лист упроченного пермапласта словно зонтик. Они были сухие и чистые. Интересно, заметил я громко, за что им такая честь выпала? Роджерс высказала несколько предположений, красочных, но маловозможных.

Мы направлялись за следующей балкой, когда проводящий полевые занятия (имя его было Дагльстайн, но мы звали его «Нухрош») засвистал в свою свистульку и проревел:

— Нухро-ош, солдаты, десять минут перекура! Курите ежели есть что. — Он сунул руку в карман и включил обогрев наших комбинезонов.

Мы с Роджерс присели на край стрингерной балки, и я вытащил кисет. Скруток с травой у меня было полно, но их не разрешалось курить до вечера. С табаком у меня был только сигарный окурок, дюйма на три. Я закурил — и после пары затяжек почувствовал себя не так уж плохо. Роджерс тоже затянулась, но только за компанию, тут же скорчила гримасу и вернула окурок обратно.

— Ты еще учился, когда тебя призвали? — спросила она.

— Ага. Как раз получил диплом об окончании. Физика. Хотел стать преподавателем. Она невесело кивнула.

— А я на биологическом…

— Долго? — Я зачерпнул полную пригоршню снеговой каши

— Шесть лет. Я бакалавр. — Она водила ботинком из стороны в сторону, нагребая холмик замерзающей грязи и мокрого снега, похожего на кристаллы перемороженного молока. — И отчего так получилось, отчего эта сволочь началась?

Я вздохнул. Вопрос требовал ответа, вроде тех, что нам предоставляли ИСООН. Интеллектуальная и физическая элита планеты, коей должно спасти человечество перед лицом тельцианской угрозы. Вот дерьмо. Все это только гигантский эксперимент. Хотят попробовать, не удастся ли навязать тельцианам столкновение на поверхности планеты.

Нухрош дунул в свисток на две минуты раньше, чем положено — как и всегда, — но я и Роджерс и еще два наших стрингера могли сидеть с минуту, пока склейщики и настильщики приканчивали нашу последнюю балку. Костюмы быстро остывали, так как обогрев уже выключили, но мы из принципа не трогались с места.

Вообще-то никакого смысла не было в тренировке на холоде. Типичная армейская полулогика. Конечно, там будет холодно, но ничего похожего на лед или снег. Даже по своему определению входная планета находится в зоне температур, близких к абсолютному нулю. Коллапсары совсем не греют — и если вы почувствуете холод, значит, вам пришел конец.

Двенадцать лет назад, когда мне было всего десять лет, был открыт коллапсарный прыжок. Направьте предмет с достаточной скоростью прямо в коллапсар — и вот он уже выпрыгивает где-то совсем в другой части Галактики. Быстро нашли закономерность, позволяющую определить место выхода: объект как бы движется в начальном направлении вдоль «линии» (то есть вдоль эйнштейновской геодезической линии) и выпрыгивает в пространство, когда эта воображаемая «линия» упирается в другой коллапсар. Причем объект выпрыгивает в обычное пространство в том же направлении и с той же скоростью, с какой он вошел в первый коллапсар. Время перехода между двумя коллапсарами практически ноль.

Явление задало работы физикам и математикам. Им пришлось пересмотреть теорию одновременности, потом разобрать до основания здание общей теории относительности и собрать его снова, включив необходимые изменения. И политики тоже очень обрадовались, потому что теперь они могли послать корабль с колонистами на Фомальгаут с меньшими затратами, чем раньше обходилась посылка двух человек на Луну. Политики были бы рады отправить массу людей на Фомальгаут совершать невиданные подвиги, вместо того чтобы эти люди не давали им спать спокойно дома, на Земле.

Каждый колонистский корабль сопровождался автоматическим зондом. Зонд следовал за кораблем примерно в двух миллионах миль. Уже были получены данные о существовании входных планет — скальных мирках, вращающихся вокруг коллапсаров. Зонд, в случае, если корабль врежется в такую планету на скорости в 0,999 световой, должен вернуться домой и сообщить о печальном событии.

Именно такого рода катастрофа никогда не случалась, но однажды все-таки зонд вернулся домой один. Информация, им доставленная, была проанализирована, и оказалось, что корабль колонистов был атакован чужим кораблем и уничтожен. Это произошло в окрестностях Альдебарана, в созвездии Тельца, и так как выговаривать слово «альдебараниане» несколько неудобно, враг получил имя «тельциан».

Корабли переселенцев начали отправлять в полет под защитой военных крейсеров. Потом крейсера начали совершать рейсы самостоятельно, и в конце концов Группа Колонизации уступила место ИСООН, то есть Исследовательским Силам при ООН. Ударение на слове «силы».

Потом какой-то умник в Генеральной Ассамблее родил идею, что следовало бы подготовить группу людей, способных вести наземные боевые действия и охранять входные планеты ближайших коллапсаров. Это привело к Элитарному Призывному Закону 1996 года и появлению самой элитарно набранной армии в истории военных сражений.

И вот мы, пятьдесят мужчин и пятьдесят женщин, все с коэффициентом интеллекта выше 150 и необыкновенной силы и выносливости, самым элитарным образом месили грязь в центральной Миссури, размышляя при этом о практичности умения строить балочные мосты на планетах, где единственная жидкость являет собой случайную лужицу жидкого гелия.

ГЛАВА 3

Примерно через месяц мы стартовали к месту наших последних учебных полевых занятий — на Харон. Хотя планета и приближалась к перигею, но все равно была в два раза дальше от Солнца, чем Плутон.

В качестве транспорта был использован корабль для колонистов, рассчитанный на двести переселенцев, а также домашних животных и различные растения. Но не думайте, что там было очень просторно, если нас насчитывалось в два раза меньше, чем двести. Почти все дополнительное пространство занимали добавочное горючее и необходимая нам амуниция.

Весь перелет занял три недели, половину дороги мы шли с ускорением два «же», вторую половину — тормозили с тем же ускорением. Максимальная наша скорость, когда мы проскакивали орбиту Плутона, составляла примерно одну двадцатую световой. Эффекты релятивистики еще не давали о себе знать.

Три недели в поле тяжести в два раза больше нормального — это совсем не пикник. Три раза в день мы выполняли очень осторожно некоторые упражнения, а в основном старались сохранять лежачее положение. И все равно имели место несколько случаев перелома и вывихов. Люди носили специальные бандажи и повязки, чтобы не растерять по пути конечности и прочие части тела. Спать было почти невозможно; мучили кошмары (удушье и сплющивание в лепешку), кроме того, приходилось постоянно переворачиваться, чтобы не застаивалась кровь и не образовывались пролежни. У одной из девушек, замученной до предела, во сне ребро проткнуло кожу и вышло наружу.

Я уже несколько раз бывал в космосе до этого, так что, когда мы кончили тормозиться и перешли в свободный полет, я не испытывал ничего, кроме облегчения. Но многие из наших никогда не бывали в невесомости, не считая наших двух недель на Луне, и страдали от тошноты и головокружения. Остальным приходилось прибирать каюты, летать туда-сюда с мокрыми губками и инспираторами, всасывающими шарики полупереваренной «Муки Мясной Высокопротеиновой Легкоперевариваемой Концентрированной» (в обиходе — соя).

Когда мы покидали орбиту, можно было хорошо рассмотреть Харон, хотя смотреть было почти не на что. Планета выглядела как туманная, едва светящаяся сфера, белесоватая, с несколькими темными полосами. Мы опустились примерно в двухстах метрах от базы. К транспорту подполз герметический краулер и соединился с выходным шлюзом через переходной рукав. Поэтому скафандры надевать не понадобилось. Краулер, звякая и крякая, пополз к главному зданию базы, бесформенному пластиковому строению серого цвета.

Внутри базы доминировал тот же убогий цвет. Наша команда разместилась за столами, весело переговариваясь. Я нашел свободное место рядом с Фрилендом.

— Джефф, ты как?.. Уже лучше? — Фриленд был все-таки бледноват.

— Если бог предназначал человеку выжить в невесомости, отчего он не снабдил его чугунной глоткой? — Он тяжко вздохнул: — Сейчас уже полегчало. Курить хочется — помираю.

— И я.

— Ты-то, похоже, был как рыба в воде. Бывал наверху еще в колледже, да?

— Ага, дипломная работа по вакуумной сварке. Три недели на околоземной.

Я облокотился о спинку стула и потянулся за кисетом — наверное, уже в тысячный раз. И как всегда, его в кармане не оказалось. Система жизнеобеспечения не рассчитана на дым, и тем более на табачный.

— До сих пор приходилось паршиво, — проворчал Джефф, — но это еще цветочки.

— Становись!

Мы поднялись на ноги, постанывая и пошатываясь, по двое и по трое. Дверь распахнулась, и вошел офицер. Я слегка подтянулся. На комбинезоне у него была целая полоса наградных нашивок, включая и пурпурную ленту, означавшую, что ему приходилось быть раненным в бою еще в старой американской армии. В Индокитае, стало быть. Но эта затея кончилась крахом задолго до моего рождения. На вид ему нельзя было дать столько.

— Садитесь, садитесь, — сказал он, подбадривая нас соответствующим жестом руки. Потом он упер руки в бока и оглядел всю компанию, на губах его играла улыбка.

— Добро пожаловать на Харон. Меня зовут майор Ботсфорд. Отличный денек выбрали вы для посадки, температура снаружи совсем летняя, восемь и пятнадцать сотых по Кельвину. Ожидается небольшое колебание температур в период двух ближайших столетий или около того.

Кое-кто неуверенно засмеялся.

— Советую наслаждаться нашим тропическим климатом базы «Майами» — пока есть у нас возможность. Мы тут в самом центре солнечной стороны, а большую часть времени вам придется провести на теневой половине. Там всегда довольно прохладно — около двух и восьми сотых выше абсолютного нуля.

Курс, который вы прошли на Земле и на Луне, вы также можете считать теперь лишь первой, подготовительной ступенью, назначение которой — помочь вам выжить здесь, на Хароне. Здесь вы пройдете полную программу обучения: работа с инструментами, оружие, полевые занятия. И вы убедитесь, что при здешних температурах инструменты не работают как положено и оружие не желает стрелять. И люди — они передвигаются о-о-очень осторожно.

Он углубился в список, вставленный в пружинную планшетку у него в руках.

— Итак, у вас имеется на настоящий момент сорок восемь мужчин и сорок девять женщин. Два смертельных случая на Земле, кроме того, одно освобождение по состоянию психики. Признаюсь, что, ознакомившись с программой вашей подготовки, я был искренне удивлен, что вы смогли пройти ее почти в полном составе.

Но я буду весьма рад, если хотя бы половина из вас благополучно завершит обучение здесь. Единственная другая возможность, кроме благополучного окончания курса, — погибнуть. Здесь. На Землю все мы — включая и меня — попадем только в единственном случае — если вернемся из боевого рейса.

Через месяцы вы завершите подготовку. Отсюда вы будете переброшены на Старгейт-1 — ближайший наш коллапсар на дистанции в половину светового года. Вы будете оставаться на базе Старгейт-1, расположенной на самой большой из входных планет, — до прибытия смены. Ждать ее, к счастью, недолго. Не больше месяца, так как после вашего отбытия мы примем следующую группу.

От Старгейта вы будете направлены к одному из стратегически важных коллапсаров, оборудуете там базу и будете удерживать ее в случае нападения противника. Если противник не даст о себе знать, ваша задача — охранять базу до получения дальнейших приказов.

Две последние недели вашей подготовки будут посвящены изучению конструкции и сборки точной копии такой базы — но там, на теневой стороне. Там вы будете полностью изолированы от базы «Майами»: ни транспортного сообщения, ни снабжения медикаментами и прочим. Плюс учебные атаки управляемых зондов.

Зонды тоже будут стрелять.

Неужели они потратили на нас все эти деньги только для того, чтобы прикончить во время обучения?

— Весь постоянный персонал здесь, на Хароне, состоит из боевых ветеранов. Следовательно, каждому из нас от сорока до пятидесяти лет. Но, думаю, мы от вас отставать не будем. Двое из нас станут вашими няньками вплоть до Старгейта. Это капитан Шерман Скотт, командир вашей группы, и сержант Октавий Кортес. Джентльмены, прошу.

Два человека, сидевшие в первом ряду, быстро и легко поднялись на ноги, повернувшись к нам лицом. Капитан Скотт был ростом немного пониже майора, но выкован явно тем же молотом: лицо с твердыми чертами, будто фарфоровое, циничная полуусмешка, бородка ровно сантиметровой длины вокруг широкого подбородка. На вид ему было лет тридцать, не больше. На бедре капитан носил большой пулевой пистолет.

Сержант Кортес был совсем другого рода. Голова, обритая наголо, имела неправильную форму, потому что с одной стороны часть черепа была явно удалена в свое время и образовалась плоская впадина. Лицо у него было очень темное и все испещрено морщинами и шрамами. У левого уха не хватало половины, а глаза по выразительности не уступали кнопкам лифта. Он носил какой-то гибрид бороды и усов, что выглядело как жилистая белая гусеница, обнимающая его челюсть и рот. Если бы не все это, то его улыбка школьника выглядела бы очень привлекательно, но в данном случае это было самое жуткое, чудовищное существо, какое мне приходилось видеть. И тем не менее, если принимать во внимание все нижние шесть футов сержанта, начиная от головы, он мог бы служить моделью для рекламы какого-нибудь культуристского клуба. Ни Скотт, ни Кортес не носили наградных нашивок. Кортес был вооружен небольшим карманным лазером на магнитном присосе, подвешенным у левой подмышки. Рукоятка у него была деревянная, отполированная до блеска рукой хозяина.

— Теперь, прежде чем я оставлю вас на милость этих двух джентльменов, позвольте еще раз предостеречь вас:

Два месяца назад на планете не было живой души и вообще ничего не было, кроме кой-какого оборудования, оставленного экспедицией 1991 года. Сорок пять человек целый месяц строили эту базу. Двадцать восемь, больше половины, погибли во время строительства. Это самая опасная для человека планета из всех, на которых люди успели побывать. Но вы отправитесь туда, где будет так же плохо или еще хуже. Наши люди сделают все, чтобы вы пережили этот месяц. Слушайте, что вам будут говорить… и следуйте их примеру. Прошу вас, капитан.

Капитан встал, а майор тем временем вышел.

— Стано-о-вись! — Последний слог походил на взрыв гранаты, и мы все вскочили на ноги.

— Все, что я скажу, я скажу первый и единственный раз, так что вы лучше вникните сразу, — прорычал он. — Мы сейчас находимся в боевых условиях. А в боевых условиях за непослушание и невыполнение приказа есть только одно наказание, — он снял с бедра пистолет и протянул его в нашу сторону. Держал он его за ствол, как клюшку для гольфа. — Это армейский «кольт» сорок пятого калибра, модель 1911 года. Это примитивное, но надежное оружие. Сержант и я имеем право убить любого из вас для поддержания дисциплины, если в этом будет необходимость. Лучше не заставляйте нас доходить до крайностей, потому что мы воспользуемся этим правом. Воспользуемся. — Он вернул пистолет на место. Застежка кобуры громко щелкнула в мертвой тишине.

— Я и сержант Кортес убили вместе больше людей, чем сидит в этом зале. Мы оба воевали во Вьетнаме на стороне США, и мы оба пошли служить в Международные силы ООН десять лет назад. Я отказался от звания майора, чтобы принять участие в этом деле, а сержантКортес потерял звание суб-майора. Мы не просто солдаты, мы были в бою, а это первая боевая ситуация с самого 1987-го.

Не забывайте все, что я сказал. Пока сержант будет давать вам детальные инструкции относительно ваших обязанностей. Приступайте, сержант. — Капитан повернулся на каблуках и зашагал прочь из зала. Выражение лица у него не изменилось ни на йоту во время выступления.

Сержант двигался, как тяжелая машина со множеством передач. Когда дверь, прошипев, задвинулась, он задумчиво повернулся к нам лицом и заговорил голосом неожиданно мягким:

— Вольно, садитесь. — Сам он присел на стоявший впереди стол. Стол заскрипел, но выдержал.

— Капитан говорил вам страшные вещи, и я тоже гляжусь страшновато. Но будете со мной, так что привыкайте к этой штуке у меня на черепке. Капитана вы увидите только на маневрах.

Он коснулся впадин на черепе.

— Кстати, о черепках и содержимом. Все мы, старые ветераны, поступившие в ИСООН, прошли те же тесты, что и вы, набранные по Элитарному Закону. Так что я подозреваю — все вы ребята сообразительные и крепкие, но мы с капитаном тоже сообразительные и крепкие, и у нас есть кой-какой опыт притом.

Он пролистал списки, не вникая по-настоящему.

— Значит, как сказал капитан, за невыполнение приказа в полевых условиях будет только одно наказание — высшая мера. Но в обычных условиях, дома, мы не будем стрелять из-за простого непослушания — вас накажет сам Харон.

Дальше. В помещении расквартирования можете чувствовать себя как дома. Хоть стой, хоть лежи — нас не волнует. Но если ты надел боекостюм и вышел на полевые учения, дисциплине должен позавидовать римский центурион. Будут ситуации, когда один глупый поступок может убить нас всех.

Ну, а самое первое, что мы должны сделать, это подобрать боекостюмы. Оружейник ждет вас в казарме, он будет заниматься вами по отдельности. Ну, пошли.

ГЛАВА 4

— На Земле вам, знаю, уже прочли лекцию о боекостюмах и что они могут.

Оружейник оказался невысоким человеком, частично лысым, без знаков различия на комбинезоне. Сержант Кортес велел нам называть его «сэр», так как оружейник был лейтенантом.

— Но я хочу обратить внимание на некоторые моменты и, кроме того, добавить, возможно, некоторые сведения, которые вам не сообщили или которые сами инструкторы могли не знать. Ваш первый сержант любезно согласился послужить для вас моделью. Сержант!

Кортес вылез из комбинезона и подошел к небольшой платформе, где был установлен боекостюм. В раскрытом виде тот напоминал раковину моллюска человекообразной формы. Сержант, пятясь, вступил в костюм, сунул руки в рукава. Послышался щелчок, и костюм захлопнулся, вздохнув при этом. Он был ярко-зеленый, с белыми буквами «Кортес» на шлеме.

— Камуфляж, сержант. — Зелень побледнела, сменилась белизной, потом уступила место грязно-серому.

— Это самый подходящий камуфляж для Харона и большинства входных планет. — Голос Кортеса доносился будто со дна глубокого колодца. — Но имеются и несколько других комбинаций.

Серый цвет потемнел, местами стал ярче, превращаясь в смесь зеленого и коричневого. — Это для джунглей. — Зелено-коричневая раскраска сменилась охряной. — Пустыня. — Темно-коричневый, почти что черный. — Космическое пространство. Или ночь.

— Прекрасно, сержант. Насколько мне известно, это единственное устройство, которое подверглось усовершенствованию в ходе вашего обучения, и вы можете о нем не знать. Регулятор камуфляжа помещен у левого запястья и очень чувствителен. Но если вы нашли нужную комбинацию, то закрепить ее уже несложно.

На Земле вы не получили достаточной тренировки в боекостюмах. Это потому, что мы намерены выучить вас пользоваться костюмами именно в боевой обстановке. Боекостюм — самое совершенное личное оружие, когда-либо созданное, но для неумелого владельца оно может стать смертельным. Ничего не стоит прикончить самого себя только из-за невнимательности. Повернитесь, сержант.

— Вот они где, — оружейник хлопнул Кортеса по обширному квадратному вздутию между плечами. — Радиаторы. Как вы знаете, в задачу костюма входит поддержание наиболее благоприятной температуры внутри. Материал костюма — самый совершенный изолятор, какой нам только удалось создать, учитывая требования прочности. Поэтому излишки тепла сцеживаются наружу через радиаторы — по сравнению с температурой на теневой стороне пластины радиаторов просто раскалены.

Стоит вам только прислониться спиной к валуну из замерзшего газа, а их множество в округе, как твердый газ мгновенно начнет сублимироваться. При этом он, расширяясь, будет отталкиваться от окружающего «льда», и… всего за одну сотую секунды вы получите эквивалент ручной гранаты, взрывающейся у вас за плечами. Но понять этого вы уже не успеете.

Разновидности подобного явления убили одиннадцать человек за два прошедших месяца. А ведь они всего-навсего строили пару бараков.

Я предполагаю, что вы уже знакомы с силовыми усилителями костюмов и знаете, как легко могут они лишить жизни неумелого человека. Кто желает пожать руку нашему сержанту?

Он подождал, потом сам подошел к платформе, и они с сержантом пожали друг другу руки.

— Сержант умеет пользоваться усилителем. Вы же, пока не научитесь, должны проявлять крайнюю осторожность. Вам захочется почесать спину, совершенно машинально, и кончится тем, что вы сломаете себе позвоночник. Не забывайте о полулогарифмической прогрессии: сила в два фунта дает при усилении пять фунтов, три фунта дают десять, четыре — двадцать три, пять фунтов — сорок семь. Большинство из вас может развить давление в хватке руками до сотни фунтов. Теоретически вы сможете — применяя усиление — разломать стальную балку. На самом же деле данной мощности усилие разрушит материал ваших перчаток, и, следовательно, вы быстро погибнете от холода и дегерметизации костюма. От чего именно, значения не имеет.

Ножные усилители также являют немалую опасность, хотя степень усиления у них меньше. Пока не приобретете достаточные навыки, не пытайтесь бегать или прыгать. Там, снаружи, немудрено споткнуться и, как сами понимаете, немудрено быстро умереть.

Сила тяжести на Хароне составляет три четверти земной. Не так уж плохо. Но на какой-нибудь действительно небольшой планете вроде Луны вы можете прыгнуть с разбега, не приземляться в течение двадцати минут и просто улетите за горизонт. Скорее всего врежетесь в скалу на скорости восемьдесят метров в секунду. А на небольшом астероиде ничего не стоит вообще никогда не приземлиться — набрав скорость убегания, вы отправитесь с неофициальным визитом в межзвездное пространство. Не самый быстрый способ путешествовать.

Завтра утром мы начнем обучать вас искусству оставаться в живых внутри этой адской машинки. Остальную часть сегодняшнего дня и вечер мы будем заниматься подборкой индивидуальных боекостюмов для каждого. Я буду вызывать по одному. Сержант, мы закончили.

Кортес направился к входной двери, включил воздушный кран, подававший воздух в шлюз. Одновременно включилась батарея инфракрасных излучателей, предохраняя воздух от замерзания. Когда давление в шлюзе и в отсеке сравнялось, он завернул кран, раздвинул дверь и вошел в переходной шлюз. Дверь задвинулась, насос начал откачивать воздух из шлюза. Примерно через минуту Кортес открыл наружную дверь и покинул жилой корпус. Совсем как на Луне.

— Первым пойдет рядовой Омар Альмизар. Остальные могут отправляться в спальню. Я буду вызывать по интеркому.

— В алфавитном порядке, сэр?

— Да. Один человек займет примерно десять минут. Если ваша фамилия начинается на «зэт», можете спокойно подремать.

Спрашивала Роджерс. Наверное, она и вправду надеялась подремать.

ГЛАВА 5

Солнце выглядело как твердая яркая белая точка прямо над головой. Оно было куда ярче, чем я ожидал, потому, что мы находились в восьмидесяти астрономических единицах от него и яркость Солнца составляла лишь одну шестидесятичетырехтысячную от видимого с Земли сияния. И тем не менее оно давало света не меньше, чем мощная лампа в уличном фонаре.