Джерри хочет морскую свинку

      «Что мы видим в жару в Шерралиде» (журналиста так взволновала тема, что всю заметку он написал рифмованной прозой):
      «Морская свинка – смешной зверек, он добр по своей природе. Но может – коль в голову что взбредет – стать дикой гориллы вроде. Сейчас в Шерралиде, средь грядок укропа, озлобилась свинка морская одна. Перекусала хозяев всех скопом, а в будущем, может, сожрет и слона. Для рощиц морковных и грядок капустных настала тяжелая очень година. Одно утешает в расстроенных чувствах – ведь близится жаркого лета средина».
      Сильвестр с раздражением отбросил газету. Знай он адрес доцента Скуге, он мог бы с ним связаться – такой ученый человек уж наверняка в курсе, как обращаться с чудовищем, которого он сам и породил.
      Последующие ночи выдались трудными, покоя не было никому. Они смотрели на темный лес, и шум листвы, казалось, предвещал беду. Там, во мраке, бродило опасное существо, одинокое, несчастное, испуганное, злобное, голодное. Бродило, вынюхивало, скалило зубы – оно знало, где найти корм... в любой момент оно появится в их саду, с каждым днем становясь все больше, сильнее, опаснее... Один раз оно уже прогрызло себе дыру, ведущую к свободе, где гарантия, что оно не попытается прогрызть дыру в их двери, чтобы проникнуть в дом?
      Морские свинки живут до шести лет. А эта уже попробовала крови...
      Так взвинчивали они сами себя. Каждый звук, каждый щелчок заставлял их подпрыгивать. А тишина предвещала несчастье.
      Если б у них было ружье... Если б можно было подложить яд... Если б можно было связаться с доцентом... Элена была убеждена, что доцент бессердечный негодяй. Подумать только, как он рассказывал о том, как умерщвляют подопытных животных, чтобы потом взрезать их и изучить почки, и желчный пузырь, и печень, и что там можно еще изучать... может, он просто назло оставил Трисмегистуса... или не решился взять его с собой. Может, сам испугался.
      Наконец пришло письмо от доцента, полное извинений. Он был в отъезде и только сейчас получил известие о забытой морской свинке. Ему она больше не нужна, у него и так пять штук из того же выводка, и все они прошли ту же обработку. Джерри может оставить зверька у себя, он так любит животных. В противном случае свинку очень легко умертвить, просто стукнуть головой об стенку, а если им это претит, то господин Сильвестр может отнести зверька к ветеринару – один укол и все кончено.
      Взять морскую свинку для Джерри?
      Отнести ее к ветеринару?
      Чепуха какая-то. Но теперь по крайней мере у Сильвестра был адрес доцента. Он позвонит ему и напустит на него страху, прямо сейчас же. Пусть и не надеется отделаться так просто.
      Но легче сказать, чем сделать. Позвонить оказалось невозможно. В справочном отказались дать номер телефона доцента – у того был тайный номер.
      – Это почему же?
      – Ну, верно, не хочет, чтобы ему звонили посторонние, – предположили в справочном.
      Вот – как!
      «Доценту небось частенько достается на орехи», – подумал Сильвестр. Но тут ему в голову пришла новая идея. Телеграмма! «Доценту Скуге. Животное большое. Опасно для жизни. Приезжайте немедленно».
      На следующий день Сильвестр и Элена вышли из дому с большими предосторожностями, строго-настрого наказав Джерри запереть дверь и никуда не выходить.
      Взглянув на Джерри по возвращении, они сразу же поняли, что он ослушался приказа.
      – Ну?
      И Джерри рассказал: он вышел... совсем ненадолго... дома было так жарко... а в лесу прохладно... он нашел Трисмегистуса... в той же яме, где они обнаружили Фиделио. Сперва Джерри испугался, но потом увидел, что Трисмегистус лежит совсем тихо, один глаз, затуманенный, был открыт, а вскоре погас. Трисмегистус наверняка уже мертв.
      Сильвестр бросил взгляд в окно. Все еще светло.
      Чувствуя себя почти киногероем, он рывком встал со стула:
      – Пошли.
      Они отправились втроем. Джерри побежал вперед. У ямы он остановился и крикнул:
      – Он лежит так же. Не двигается.
      Сильвестр осторожно заглянул в яму. Животное было там. Сильвестру совсем не хотелось прыгать туда, и Джерри он не позволит. Но что-то делать все-таки надо.
      – Джерри, сбегай-ка домой и принеси пару лопат.
      Пока Джерри бегал за лопатами, они с Эленой набрали веток, сколько смогли, и укрыли тушку. Потом втроем набросали сверху земли и мха. Ни одному дикому зверю не удастся добраться до Трисмегистуса. Пусть покоится с миром. А как только приедет доцент, придется и полиции и газетам заняться этой историей, Сильвестр им все выложит.
      Только они вошли в дом, как пришла телеграмма от доцента Скуге: «Приехать раньше воскресенья не могу. Не предпринимайте без меня ничего».
      – Очень вовремя, – с горечью пробормотал Сильвестр.
      Доцент приехал в воскресенье после обеда. Он молча выслушал рассказ о том, как Трисмегистус вырос, прогрыз дыру и вышел па волю, мародерничал в садах, бродил по лесу и стал нападать на людей. Доценту хотелось посмотреть, какую дыру прогрызла свинка – но дверь уже успели заменить, а старую отвезли па свалку и распилили. Он захотел осмотреть раны Фиделио, но собаку похоронили десять дней назад, и Сильвестр наотрез отказался вскрывать могилу.
      Неужели он съел внутренности у собаки?
      – Видел собственными глазами.
      – Вы ведь видели только собачье тело.
      – Никогда в жизни не забуду этого зрелища!
      – Это все равно что заставить кролика съесть
      рождественскую ветчину.
      – Может, в его природе произошел какой-то сдвиг или своего рода извращение аппетита, так сказать... для этого есть, наверное, какое-то название?
      – Гм, пойдемте взглянем на морскую свинку.
      Сбросить землю, а потом и ветки большого труда не составило, и очень скоро обнажилось дно канавы. Там должен был лежать Трисмегистус.
      Но там оказались лишь несколько клочков шерсти и кусочек кожи, и больше ничего. Ничего.
      – Это и есть чудовище? – недоверчиво спросил доцент.
      – Клянусь!
      – И я, – поддержал Джерри.
      Доцент уехал вечерним поездом. Он захватил с собой кусочек кожи и клочки шоколадно-коричневой шерсти. Судя по его виду, он не надеялся что-нибудь извлечь из этого.
      – Послушайте, – сказал Сильвестр, когда они стояли на перроне. – Я вот о чем подумал. Мне приходилось видеть сорняки, обработанные феноксикислотами. Они растут с необыкновенной быстротой, а потом вянут и очень скоро погибают и исчезают. Исчезают, понимаете. Может быть, и здесь...
      – Я, как и вы, теряюсь в догадках, – возразил доцент. – Ни одна из свинок того же выводка не обнаружила тенденций к подобному развитию. Можно, конечно, предположить, что дозировка была неравномерной... или что Трисмегистус по какой-то причине получал больше других... или как раз достаточно для такого развития... Не знаю, ровным счетом ничего не знаю.
      Он помолчал, а затем прибавил решительно:
      – Но одно могу вам обещать: я докопаюсь до
      сути. Повторю эксперимент. Проделаю новые тесты
      с этим препаратом, в гораздо большем масштабе.
      – Только не в наших краях, – отрезал Сильвестр и вздернул подбородок.