4

Изабель глубоко вздохнула и всмотрелась в свое отражение в мутном треснутом зеркале, продолжая нещадно накладывать румяна на щеки. Все остальные актрисы уже закончили гримироваться и сидели сейчас в Зеленом холле, ожидая вызова на сцену. Она была очень рада, что перед спектаклем у нее есть хотя бы несколько минут, чтобы побыть одной и приготовиться к предстоящему испытанию.

Никогда прежде ей не доводилось находиться в такой странной обстановке. Здесь, в театре, все поражало ее. Но больше всего — актрисы. Для них, казалось, не существует никаких правил приличия. Да впрочем, так оно, очевидно, и было на самом деле. Во всяком случае, они безо всякого смущения разгуливали по всему театру с размалеванными, словно у индейцев, лицами, в широких распахнутых накидках, под которыми чаще всего не было надето почти ничего. А зачастую — и вовсе ничего.

Миртл — молоденькая актриска лет шестнадцати, любовница и содержанка лорда Сильвестра, шепнула вчера Изабель, провожая взглядом проплывшую мимо них Тесс в кружевной накидке на голое тело:

— И она еще мнит себя великой танцовщицей! С такими-то телесами! У, жирная корова!

Увы, увы! Тщеславие, зависть и деньги — вот три кита, на которых стоит театр.

Изабель была даже рада, что в театре ей приходится нее время ходить с накрашенными щеками — по крайней мере, не так заметно, когда она краснеет. А краснеть в театре ей приходилось частенько.

Итак, пятнадцать минут до начала. Актриски уже намазались, надушились и сидят теперь в холле группками, ведя свои бесконечные разговоры. О чем они говорят? Да известно, о чем: либо о спектаклях — нынешних, давнишних и будущих, либо о своих дружках, нещадно хвастаясь друг перед другом их истинной — а частенько и мнимой — щедростью. Возгласы, смешки, шушуканье, шелест платьев и конфетных бумажек. И — нервное напряжение, растущее с каждой минутой, по мере того как приближается третий звонок.

Изабель стряхнула с ладоней остатки пудры.

Пора.

Слава богу, что сегодня ей не нужно петь. Она просто выйдет в кордебалете и станцует. Пустяки. Самое главное — она будет не одна на сцене и не на нее одну будут направлены взгляды набитого битком зала. Слава богу!

Все шло на удивление гладко. Артистки кордебалета выстроились в линию для последнего каскада прыжков. Изабель громко и самозабвенно пела вместе со всеми в центре группы, стоя между Мисси и Тесс. Осталось только развернуться спиной к залу, затем повернуться назад и закончить номер серией высоких прыжков. Изабель развернулась — с шиком, с блеском, с куражом. Из зала послышались смешки. Она попыталась понять, почему они смеются, и с ужасом увидела перед собой грубо размалеванный задник. Она забыла повернуться лицом к зрителям!

Спасая положение, Изабель сделала отчаянный прыжок, поворачиваясь лицом к залу. Безуспешно пытаясь скрыть свой испуг, она судорожно вцепилась в руку Тесс. Промахнулась и вместо руки Тесс ухватилась за ее платье. В довершение ко всему она забыла сменить ногу и продолжала скакать с левой, в то время как все остальные делали это с правой. Мелочи? О, нет! Это было начало катастрофы.

Смех в зале усилился и стал перерастать в хохот.

Справа послышался отчаянный возглас. Это вскрикнула Мисси, чью левую ногу Изабель случайно поддела своей правой, лишая партнершу равновесия. Мисси пошатнулась и опрокинулась на спину, всей тяжестью навалившись на скачущую рядом с нею Бесс. Еще секунда — и та тоже шлепнулась навзничь, высоко задрав ноги и увлекая за собой следующую девушку — Мейбл. Та тоже покатилась на пол, утащив за собою Кэт.

Теперь весь правый фланг некогда монолитной цепочки лежал в развалинах и представлял собою пестрый ворох разноцветного шелка и стройных женских ножек, беспорядочно молотящих воздух. Ножки были очаровательны. Слова, доносившиеся из шевелящейся яркой груды, — не совсем.

Что-что, а ругаться театральные актрисы умеют.

Потрясенная тем, что происходит по правую руку, Изабель совсем забыла о подругах слева. Но и с этого фланга раздалось сердитое ворчание, и она повернула туда голову. Глаза ее округлились от ужаса. Оказывается, с левой стороны ей удалось добиться ничуть не меньших успехов, нежели с правой.

Промахнувшись мимо руки Тесс и схватившись за ее платье, Изабель изо всех сил вцепилась в ткань. Нитки не выдержали, и в одно мгновение танцующая Тесс оказалась без юбки. Тщетно пытаясь спасти положение, грохнулась навзничь, увлекая за собою Терезу и Мелинду. Так что и левый от Изабель фланг превратился в копошащуюся массу разноцветных тряпок, ног и проклятий.

Зал неистовствовал. Наверное, еще ни один номер на сцене этого театра не проходил с таким успехом.

Итак, Изабель стояла в полном одиночестве посреди сцены и вновь она — одна она! — была центром всеобщего внимания.

Перекрывая шум, стоявший в зале, из-за кулис донесся отчаянный вопль Антонио:

— Занавес! Занавес! Дайте скорей этот чертов занавес!

Давясь от смеха, рабочие сцены потянули веревки. Занавес медленно поплыл, скрывая за собой хохочущие лица зрителей. Все время, пока он опускался, Изабель стояла как вкопанная, не в силах пошевельнуться.

Когда события на сцене стали принимать в буквальном смысле обвальный характер, Терренс вскочил со своего кресла в первом ряду и стал пробиваться к выходу сквозь толпу неистово хохочущих, катающихся от смеха зрителей. Гнев клокотал в нем. Опять, опять все смеются над нею! А она стоит — такая маленькая, жалкая, подавленная — в полном одиночестве под градом насмешливых выкриков и свиста. Нужно поспешить к ней. Ее, кажется, пора спасать.

Ему удалось пробраться между рядов и выскочить в холл мимо хохочущих вместе со всеми капельдинеров. Он быстро добежал до служебной двери, рванул ее и поспешил к женской гримуборной. Поскорее найти Изабель. Успокоить ее, утешить. Ведь она-то ни в чем не виновата. Это ему в голову взбрело заставить ее выйти на эту проклятую сцену!

Терренс быстрым шагом направился туда, где должна была находиться Изабель. Подойдя к нужной двери, он услышал дикие крики и визг, доносящиеся изнутри. Снаружи, прислонившись к косяку, стоял бледный и растерянный помощник режиссера Джем. Руки его были молитвенно сложены, а глаза устремлены к потолку.

— Что там происходит, черт побери! — рявкнул Терренс, хватая Джема за плечо.

— Леди… — шевельнул Джем побелевшими губами, — они… они… э-э-э… дерутся!

— Дерутся?! — тряхнул его Терренс. — И Изабель с ними?

Джем сделал удивленные глаза:

— А то как же! Ее-то как раз они и бьют!

— О боже! — простонал Терренс. Да эти фурии разорвут ее на куски!

Он оттолкнул Джема в сторону и со всех сил врезался в дверь плечом. Та распахнулась со страшным грохотом, и глазам Терри предстала жуткая картина.

Всю комнату, казалось, занимало громадное фантастическое чудовище — пестрое, извивающееся, многоликое… Слышались глухие удары, проклятия и тяжелое дыхание. Жалобно трещали остатки платьев, обнажая молодые руки, плечи и груди — уже поцарапанные, уже со следами укусов.

— Изабель! — дико завопил Терренс.

— Я здесь!

Из пестрого вороха вынырнула знакомая белокурая головка. Изабель стала пробиваться наружу сквозь плотный клубок тел. Когда ей это удалось и она выбралась и встала, слегка покачиваясь, на ноги, Терренс увидел летящую на нее сзади Тесс — полуголую, с всклокоченными волосами и жаждой крови в глазах. Ее руки со скрюченными пальцами жадно тянулись к жертве.

— Берегись! — крикнул Терренс.

Изабель обернулась, но чуть-чуть опоздала. Тесс оказалась проворнее и стиснула пальцы на ее горле. Терренс рванулся на помощь, бесцеремонно расталкивая копошащиеся у ног женские тела. Но за ними были еще тела, и ему не удалось пробиться к заветной цели. Он похолодел. Еще минута, и Тесс задушит ее!

И тут Изабель извернулась. В воздухе мелькнула ее рука, и на живот Тесс обрушился удар, которому мог бы позавидовать и профессиональный боксер.

Тесс заорала от боли и отпустила горло Изабель, схватившись руками за ушибленное место. Изабель обернулась к Терренсу и победно улыбнулась.

— Отличный удар! — воскликнул он, и в голосе его послышалась гордость за свою подопечную.

— Вот он! — раздался за спиной Терренса чей-то голос. — Хватайте его! Держите!

Разъяренные женщины двинулись навстречу Терренсу.

— Проклятие! — закричал он, уворачиваясь от острых коготков, жаждущих вцепиться ему в лицо. Будучи джентльменом, он не мог поднять руку на женщину, и теперь ему оставалось лишь пассивно защищаться, закрывая лицо ладонями.

— Нет! — раздался крик Изабель.

Терренс осторожно приоткрыл глаза и сквозь растопыренные пальцы увидел, как Изабель пробивается к нему, разя соперниц точными, мастерскими ударами. Те валились в стороны словно снопы. Наконец она добралась до него, прижалась, дрожа, к его плечу.

Терренс крепко обнял ее одной рукой и решил пробиваться на свободу. Любой ценой. Даже если для этого придется забыть про кодекс чести.

Очухавшаяся Тесс, не потерявшая воинственного пыла, сумела приблизиться и запустить свою лапу в волосы Изабель. Не раздумывая, Терренс взмахнул свободной рукой и нанес ей классический прямой в нос. Тесс ахнула и повалилась навзничь, но Терренсу уже не было до нее никакого дела. Еще одна фурия преградила им путь. Терри небрежным движением руки обезвредил ее и стал протискиваться к выходу. Изабель с завидным хладнокровием помогала ему, нанося разящие удары налево и направо.

Наконец им удалось выскочить в коридор, и Терренс проворно захлопнул за собой дверь и запер ее на защелку.

— Бог ты мой! — простонал Джем, увидев растрепанную парочку.

— Задержи их! — крикнула ему Изабель, кивнув на дверь, которая тряслась и изгибалась под напором рвущихся наружу демонов.

— Я… Я не смогу! — испуганно покачал головой Джем.

— Давай же! — прикрикнул на него Терренс, упираясь ладонями в ходящую ходуном дверь.

— Терри! — раздался знакомый голос. По коридору к месту событий спешил Антонио — грозный, неудержимый, словно бык на корриде, вырвавшийся из стойла. — Что здесь происходит?

— Подержи дверь, Тони! — крикнул ему Терренс. — Они хотят крови! Они убьют ее!

— Я тоже хочу убить ее! Я тоже жажду ее крови! — взревел тот.

Дверь затрещала и стала отделяться от косяка.

— Мы не удержим их! — отчаянно крикнула Изабель.

— Ты никогда больше не увидишь ее на сцене, — торопливо пообещал Терренс. — Только помоги сдержать их сейчас.

— Не увижу? — радостно оживился Антонио. — Я готов ради этого на все, синьор!

Он привалился к двери своим грузным телом, сдерживая напор разъяренных женщин.

— Но только не забудь! Ты обещал!

Терри засмеялся и подхватил Изабель под руку.

— Мы исчезаем!

И они бросились по коридору, не чуя под собою ног.

— Прощай, Антонио! — успел крикнуть Терренс и немедленно услышал в ответ:

— Я надеюсь, теперь мы в расчете?

— Полностью, друг мой, полностью! — Терренс послал Антонио воздушный поцелуй и скрылся вместе с Изабель за поворотом.

— А-а-а! — донесся до них вопль. — О, мадонна миа порко!

— Ну вот, опять режиссера бьют! — заметил Терренс. — Однако долго он не продержится. Давай-ка поспешим, дорогая!

Терренс долго не мог отдышаться — даже уже сидя в карете, стрелой уносившейся прочь от театра.

Напротив него, чинно сложив на коленях руки, сидела Изабель. Она тоже дышала с трудом, но при этом уже была способна улыбаться.

— Ты спас мне жизнь, Терри, — тяжело выдохнула она.

— А ты — мне.

— Они просто с ума посходили, — заметила Изабель.

— А все из-за Тесс, это она их завела. Кричала, что я погубила ее карьеру.

— Которой у нее и не было никогда, — мстительно процедил Терренс.

— Не знаю, поломала ли я ей карьеру, — хихикнула Изабель. — Но вот нос ей ты точно сломал!

Он криво усмехнулся.

— Да, это был, наверное, самые переломный момент в ее жизни!

— Бессовестный! — рассмеялась Изабель. — У тебя совсем нет жалости.

— Неправда, — возразил Терренс. — Ведь еще немного, и она придушила бы тебя!

— Да, она на это способна. К счастью, пока ты не появился, на моей стороне сражалась Миртл. — Девушка прищелкнула языком, вспоминая пережитую битву. — Миртл сказала, что я не виновата в том, что танцую как корова на льду.

— Изабель! — воскликнул Терренс.

— что? — удивленно посмотрела на него Изабель. — Я просто повторяю то, что она сказала. И я ей очень благодарна. Не за слова, конечно, а за то, что она поддержала меня.

Терренс внимательно присмотрелся к сидящей перед ним девушке. Вид у нее, по правде сказать, был жалкий: синяк под глазом, царапина на щеке… Платье в нескольких местах порвано и висит лохмотьями, на нем следы пудры и губной помады. М-да… Он снял с себя плащ.

— Что ты делаешь? — удивилась Изабель.

— Возьми, — протянул ей плащ Терренс, — накинь.

— Зачем?

— Хотя бы слегка прикроешься.

Она наконец обратила внимание на свой наряд и ахнула. Затем схватила предложенный плащ и закуталась в него. Терренс вежливо отвернулся к окошку.

Когда он снова посмотрел на Изабель, она выглядела уже пристойно, но даже в полумраке кареты можно было увидеть, как пылают ее щеки.

— А ты здорово дерешься, — похвалил Терренс, желая переключить ее внимание.

— Да? Спасибо, — улыбнулась она.

— А где ты научилась такому удару левой? — полюбопытствовал он.

Легкая улыбка тронула ее губы.

— У Джоша. Когда мы были с ним маленькими, то потихоньку от отца каждый день боксировали. Папа всегда осуждал нас за это. Он считал, что бокс — ужасно грубый вид спорта. — Она рассмеялась. — Так что мне приходилось быть партнершей Джоша во всех боях. Позже мы научились хитрить, и если отец заставал нас за этим занятием, мы врали ему, что разыгрываем батальные сцены из истории. И он всегда успокаивался — ведь история всегда была для него священна!

Терренс слушал молча, любуясь мерцанием ее глаз. Они притягивали, от них исходили сияние и тепло, проникавшие прямо в его сердце.

— Ты очень любишь его, правда?

— Конечно. Он мой брат, — кивнула Изабель. Терренс не мог больше утерпеть. Он поднял ладонь и нежно коснулся ее губ.

— Ты поцарапалась.

Тень удивления пробежала по лицу Изабель. Она медленно подняла руку и дотронулась до лба Терренса.

— Ты тоже.

Так они и сидели, едва касаясь друг друга, преисполненные нежности и волнения.

— А ты… У тебя есть братья? — нарушила молчание Изабель. Голос ее был тихим, едва слышным. — Или… Или сестры?

— Нет, — ответил Терренс и осторожно провел пальцем по ее губе. — Я был единственным ребенком в семье.

— Родители мои умерли, когда я был совсем маленьким. Меня воспитывала бабушка… и ее сестры.

— Одни женщины? — вскинула брови Изабель.

— Одни женщины, — хохотнул Терренс, — и в немалом количестве.

Он ничего не мог поделать с собой. Ему нестерпимо захотелось обнять ее. Терренс поднял руку и погладил Изабель по голове. Она болезненно поморщилась.

— Больно?

— Ничего, — усмехнулась Изабель. — Тесс сильнее досталось!

Их глаза встретились. Внезапно оба они рассмеялись.

— А ты опасная женщина, Изабель! — воскликнул Терренс.

Она прекратила смеяться и сказала со странным выражением на лице:

— Пожалуй. Во всяком случае, могу ею быть.

Он мягко взял ее руку и поднес к своим губам. Нежно целуя ее, Терренс прошептал:

— Да нет. Ты просто очень смелая.

Изабель покраснела и покачала головой.

— Мне нечем гордиться. Леди не должна бить других леди.

— Не переживай, — ответил Терренс, — они не леди.

— И еще мне повезло… — Она замолчала и покраснела, облизнув нижнюю губу.

— Ну, что? Что еще? — нетерпеливо воскликнул Терренс. — Да не таись! Мы же сражались на одной стороне, верно?

— Ладно, скажу, — смущенно улыбнулась Изабель. — Мне повезло, что удалось так легко вытащить из корсета стальные пластинки. Знаешь, они на самом деле незаменимы в ближнем бою!

Терренс громко расхохотался.

— О, небеса! Так ты вооружилась пластинками от корсета?

— Говорю же, что я нехорошая, опасная, дрянная…

— О, нет, — обнял ее Терренс. — Я горжусь вами, мисс Изабель Клинтон. И очень благодарен судьбе за то, что именно вы оказали мне честь, согласившись выступить в роли моей любовницы!

— Даже когда над вами смеются из-за меня? — поморщилась Изабель. — И… И когда из-за меня приходится драться с целым кордебалетом?

— Конечно, — ответил Терренс и почувствовал, как она напряглась. — В чем дело?

— Ничего, — ответила Изабель. — Просто я вся в синяках.

Терренс снял с ее плеча руку.

— Извини, я не подумал. А как ты вообще, Изабель? — сказал он сочувственно.

Она вскинула на него глаза, затем опустила их.

— Как вообще?

— Ну да. Ведь тебе досталось сильней, чем мне, — мягко заметил Терренс. — Сначала на сцене, потом за кулисами. Представляю, как тебе было тяжело. К тому же ты стала в театре притчей во языцех.

Он помолчал немного и спросил:

— Хочешь бросить все это, Изабель?

— Ты хочешь, чтобы я бросила? — тихо спросила она.

Терренс покачал головой.

— Не во мне дело. Я тебя спрашиваю: хочешь бросить?

Она помолчала, задумчиво глядя в окно. Затем неожиданно спросила:

— А что тебе был должен Антонио?

Терренс удивленно моргнул.

— А это-то здесь при чем?

— И все-таки? — настойчиво переспросила Изабель.

Терренс вздохнул.

— На первых порах я финансировал его театр.