Он вздохнул и неожиданно подумал, что весь вечер провел в ожидании именно этого стука.

— Войдите! — сказал Джош и открыл глаза.

Негромко скрипнула дверь, послышалось шуршание шелка.

— Напрасно, Изабель, ты все равно меня не переубедишь, — сказал Джош, не поворачивая головы.

— Я не Изабель, — послышался тихий женский голос.

Джош резко повернулся.

— Элизабет? Что ты здесь делаешь?

Одетая в тонкую ночную рубашку, отделанную кружевами, с распущенными черными волосами, Элизабет не спеша пошла навстречу Джошу. В ее серых глазах светилась грусть.

— Бетти все рассказала мне.

— Бетти рассказала? О чем? — удивился Джош. Пожалуй, если б сейчас к нему в комнату влетел ангел, Джош удивился бы меньше.

— О том, что ты завтра стреляешься, — тихо сказала Элизабет. — Из-за Изабель.

Джош сильнее сжал в руке бутылку и отвернулся.

— Проклятие! Похоже, все уже об этом знают!

— Да, — согласилась Элизабет. — Городок у нас маленький. А что касается дуэлей, так их у нас здесь отродясь не бывало.

— Понятно, — грубовато сказал Джош. — Непонятно только, почему Бетти решила рассказать об этом. И именно тебе. Горничные не должны волновать леди такими историями.

— А почему бы и нет? — ответила Элизабет.

Она проплыла по комнате белым облаком, казалось, не касаясь даже пола. Подплыла и опустилась на колени Джоша.

— Почему бы и нет, если это правда!

— Элизабет! — удивленно воскликнул Джош.

Она обняла его за шею своими чудесными, мягкими руками. До ноздрей Джоша долетел тонкий, свежий аромат ее духов.

— Это правда? — шепнула она. — Ты действительно дерешься завтра на дуэли с Домиником Сент-Джоном?

— Д-да, — растерянно подтвердил Джош, прислушиваясь к своему сердцу, которое готово было выпрыгнуть у него из груди, не дожидаясь завтрашнего поединка.

— Он убьет тебя, — замогильным голосом сказала Элизабет.

— Н-наверное…

Серые глаза потемнели и превратились в угольно-черные, бездонные пропасти.

— Поцелуй меня.

— Ч-что? — напряженно выдохнул Джош.

— Поцелуй меня, — повторила Элизабет и протянула навстречу Джошу свои нежные розовые губы.

— А-а-а… Э-э-э… — оторопел Джош. — Е… если т-ты сама х-хочешь…

— Да, — жарко сказала Элизабет. — Да!

У Джоша пошла кругом голова. Он прижался губами к губам Элизабет, и она ответила ему — страстно, горячо, отчаянно. Джош тихонько опустил на пол бутылку, освобождая руку, и нежно обнял Элизабет.

Он не смог сдержать стона, когда прильнул к ее медовым губам и зарылся пальцами в чудесные шелковистые волосы. Дыхание его стало частым, прерывистым. На какой-то миг он оторвался от восхитительных, пахнущих земляникой губ и прошептал:

— Элизабет!

— Не делай этого, — попросила она, теснее прижимаясь к Джошу своим упругим телом. — Не встречайся с Сент-Джоном. Он убьет тебя! А я не хочу, чтобы тебя убили!

Джош почувствовал, как трепещет у него в руках роскошное женское тело. Божественное тело. «О господи, продли еще хоть ненадолго мои земные дни, чтобы я мог наслаждаться ими вместе с этим ангелом! Ангелом во плоти. И в какой плоти!» — мысленно взмолился Джош, но в тишине комнаты раздалось его решительное:

— Нет!

Он нежно поцеловал завиток волос на шее Элизабет и добавил:

— Я не хочу!

Джош почувствовал, как сразу расслабилось ее тело.

— Не хочешь?

— Нет. Не хочу. Умирать не хочу. Хочу убить его и вернуться к тебе.

— Что? — снова напряглась Элизабет и откинулась назад.

Джош моргнул и, растерянно опустив руки, непонимающим взглядом уставился на нее.

— Ты мерзавец! — вскочила с его коленей Элизабет. — И ты еще смел целовать меня!

— Но ты же сама… — обескураженно сказал Джош. — Ты же сама села на колени ко мне…

— Смеешь целовать меня, а потом говоришь, что убьешь человека на дуэли и вернешься ко мне?

— А как ты хочешь? — моргнул Джош. — Чтобы он убил меня?

— Нет! — гневно топнула ножкой Элизабет. — Я хочу, чтобы этой проклятой дуэли вообще не было!

— Э-э-э, — покраснел Джош. — Что-то я тебя не понимаю.

— Если ты решил пойти на встречу с Сент-Джоном, значит, ты можешь не беспокоиться о своем возвращении, — блеснула женской логикой Элизабет. — Ты мне больше не нужен.

Джош успел рассмотреть туманную дымку, появившуюся в ее глазах, но не более того. Элизабет молнией метнулась к двери и исчезла.

— Проклятие, — пробормотал Джош. — Гром и молния!

Он оглянулся в поисках спасительной бутылки. Увы, она опрокинулась и лежала теперь на ковре — сухая, как пустыня Сахара. Джош огорченно повертел ее в руках.

— Гром и молния!

Терренс стоял возле окна своей спальни, уставившись невидящими глазами в ночную темноту. В мозгу у него бесконечно мелькала одна и та же картина: Доминик Сент-Джон, целующий Изабель так, словно та была публичной девкой. И при каждом повторе в душе Терренса все сильнее вспыхивал гнев. Но не только. Кроме гнева, обжигавшего мозг, в нем росло и чувство вины, обжигавшее сердце. Да, он сам виноват. Нельзя, нельзя ему было ни на минуту терять бдительность. Нельзя было допускать, чтобы кто-нибудь не только посмел дотронуться до Изабель — посмел бы подумать, что может безнаказанно прикоснуться к этой женщине!

Он крепко стиснул зубы. Ладно! Завтра он убьет Доминика Сент-Джона, и больше никому и в голову не придет приблизиться к Изабель. Безнаказанно такие штучки не пройдут! Он покровитель Изабель и будет им всегда.

За своей спиной он услышал негромкий стук, а затем — звук открывающейся двери. Терренс обернулся и увидел Изабель. Она стояла, прислонившись к косяку, и грустно смотрела своими фиалковыми глазами.

— Вот и ты навестила меня в моей спальне, — натянуто улыбнулся Терренс. — Мы квиты.

Изабель не покраснела и не потупилась, как обычно. Вместо этого она подошла вплотную к Терренсу и заглянула ему в глаза.

— Ты пойдешь на дуэль?

— Лобовая атака, — усмехнулся он. — Да, конечно, пойду.

— Но почему?

— Потому, что Сент-Джон посмел поцеловать тебя, — сердито сказал Терренс. — Потому, что он вел себя с тобой как с легкодоступной женщиной.

— А что же в том удивительного? — спросила Изабель. — Ведь я пела и танцевала в таверне. Вполне простительная ошибка с его стороны.

— Знаю, черт побери, — отвернулся от нее Терренс. — Знаю.

— Тогда зачем же ты будешь драться с этим человеком?

— Потому что я — твой покровитель. Защитник. — Терренс вновь повернулся к девушке. — Он принял тебя за шлюху по моей вине. Моя это была ошибка. А ошибки нужно исправлять. Никому не позволено приближаться к тебе!

— Ну а если он тебя убьет?

— Тогда тебя будет защищать Джош, — буркнул Терренс.

— А если и его убьют?

— Черт! Вот об этом я как-то не подумал!

— Не делай этого, — дрогнувшим голосом попросила Изабель. — Я не хочу, чтобы тебя убили. И чтобы Джоша убили — тоже не хочу! Не разбивай мне жизнь!

— Боюсь, я уже сделал это, — огорченно сказал Терренс.

Изабель отвела взгляд, покачала головой и пошла прочь.

— Изабель! — негромко окликнул ее Терренс. Она обернулась. — Не оставляй меня в таком расстройстве!

Изабель обернулась — прямая, с высоко поднятой головой — ну просто принцесса!

— Чего ты хочешь? Чтобы я была с тобой ласковой и нежной? Чтобы поцеловала тебя на прощание и помахала платочком, когда ты отправишься за своей смертью?

— Нет, — ответил Терренс.

Он быстро подошел к девушке, заглянул ей в глаза — глубокие, мерцающие, таинственные. Увидел, как она дрожит, и понял, что и сам дрожит тоже.

— Да, — хрипло простонал он. — Да, черт побери!

Терренс обхватил руками плечи Изабель, притянул ее к себе. Как ему нужна была сейчас ее нежность!

Их губы осторожно встретились.

Изабель не отвернулась, не отодвинулась, только напряглась всем телом. Еще миг — и она стала отвечать Терренсу поцелуем на поцелуй со все возрастающей силой и страстью. Их объятия становились все крепче, все жарче…

Наконец Изабель оторвала губы от губ Терренса и уткнулась головой в его плечо.

— Я не прощу тебе, если ты не откажешься от дуэли.

Он почувствовал, как ослабли ее объятия, и разомкнул свои. Он сердцем понял, что должен поступить в эту минуту только так, и не иначе. Изабель отвела глаза и выскользнула из рук Терренса.

Терренс, в свою очередь, перевел взгляд на черное ночное окно. Он не хотел, не мог видеть, как она уходит.

Он услышал, как за его спиной негромко открылась дверь.

Потом она так же тихо закрылась.

Терренс зажмурился и прислушался к самому себе. Постарался вспомнить то восхитительное ощущение, которое он испытал, держа Изабель в своих объятиях.

Она ушла, не принеся покоя его душе. Но своим появлением она вдохнула в его сердце нечто не менее важное: силу.

Изабель шла по темному холлу, смахивая кончиком пальца набегающие слезы. Терренс был не прав. Совершенно не прав! Но так ли уж права она сама? Ведь она вбила в голову Терренсу, что он втянул ее в свою игру, заставил жить чуждой и неестественной жизнью в придуманном им мире. Но теперь, когда он стоит на краю жизни и смерти, нужно ли лгать самой себе?

Ведь в глубине души ей нравилась эта новая жизнь, и она с радостью играла свою роль в фарсе, который был бы совершенно невозможен и недоступен для нее, если бы не Терренс — сломавший ее старый замкнутый, затхлый мирок, позволивший ей стать совершенно новым, другим человеком!

Стыд опалил душу Изабель, смешавшись с поселившимся здесь прежде страхом. Терренс не должен, не может принести себя в жертву ради нее! Так неужели такой должна стать плата за все, что он сделал?

Погруженная в свои мысли, Изабель шла, не замечая ничего вокруг. Опомнилась она только тогда, когда наткнулась на кого-то в темноте.

— Кто здесь? — испуганно воскликнула она.

— Это я, Элизабет, — откликнулся слабый плачущий голос.

— Элизабет? — Изабель прищурилась, чтобы получше рассмотреть в темноте собеседницу. — С тобой все в порядке?

— Д-д-да, — всхлипнула Элизабет. — Д-да, к-конечно!

Они помолчали.

— Я должна признаться, — наконец нарушила молчание Элизабет. — Я х-ходила пов-видаться с Джошем.

— Значит, ты все знаешь, — утвердительно кивнула Изабель.

— З-знаю, — вздохнула Элизабет.

Изабель помолчала и тоже вздохнула.

— А я ходила к Терренсу. Он не собирается отказываться от дуэли.

— Джош тоже не хочет, — уныло заметила Элизабет.

— Это невыносимо, — сказала Изабель.

— Ты любишь его, правда? — раздался из темноты негромкий вопрос.

Изабель не торопилась с ответом. Бывают такие вопросы, заданные тихим голосом, которые бьют вас по голове похлеще церковного колокола. Да, непростой вопрос задала ей Элизабет! Изабель вздохнула и решила, что не имеет права лгать перед лицом смерти. Она набрала в грудь воздуха, в сердце — решимости и сказала:

— Да, очень люблю. Только, пожалуйста, не говори ему об этом!

— Не говорить ему? — поразилась Элизабет. — Но почему? Он тоже любит тебя. И тоже — очень!

— Правда? — спросила Изабель, и сердце ее заныло в груди.

— Конечно, — твердо ответила Элизабет. Твердо и даже несколько сердито. — Я же только что от него.

— Так ты о Джоше? — упавшим голосом спросила Изабель.

— Конечно, о Джоше, о ком же еще, — возмущенно сказала Элизабет. — Бедняжка! Он так любит тебя, что готов умереть ради этого!

— Я тоже его люблю, — прошептала Изабель.

— И его тоже? — неодобрительно сказала Элизабет.

— Я люблю Джоша как сестра, — неожиданно рассмеялась Изабель. — Он для меня словно брат родной!

— Ясненько, — сказала Элизабет.

«Ничего-то тебе не ясненько», — подумала Изабель и сказала:

— Тебе, наверное, трудно будет понять, — она слегка покраснела, что, впрочем, совершенно не было заметно в темном холле, — но я на самом деле не могу допустить, чтобы Джоша убили. И чтобы Терренса убили — тоже не могу… Никак не могу. Они оба изображают из себя моих защитников, но на самом-то деле это мне их нужно защищать!

— Да, — со вздохом подтвердила Элизабет. — Их обоих нужно защищать.

И они снова замолчали, думая каждая о своем и вместе с тем об одном и том же.

— Тебе понятно, о чем я думаю? — спросила наконец Изабель.

— Понятно-то понятно, — ответила Элизабет. — Да только непонятно, что нам делать.

— Пойдем в мою спальню, — предложила Изабель. — Должен же быть какой-нибудь выход!

Две тени молча двинулись через ночной холл.

— Ты уверена, что это тот самый дом? — прошептала Изабель, всматриваясь в лунном свете в темные окна комнаты, которая, по их предположениям, должна была быть библиотекой.

— Да, — так же шепотом ответила Элизабет. — Слушай, а ты точно уверена, что справишься с этим пистолетом?

— Уверена, — сказала Изабель.

Она поудобнее перехватила тяжелую рукоять старинного пистолета, размахнулась и высадила стекло. С легким звоном посыпались осколки. Изабель удовлетворенно сказала:

— Я боюсь только одного: что разобью не то стекло и убью не того человека. Я имею в виду — не Сент-Джона.

— Это его дом, его, — уверенно сказала Элизабет. — Он живет в нем уже больше года. Мы с герцогиней даже навещали его однажды.

Две тонкие женские фигурки проскользнули в разбитое окно и углубились в темноту ночного дома. Медленно продвигаясь вслед за Изабель в поисках двери, Элизабет еще раз переспросила:

— А ты на самом деле убьешь его?

— Нет, — сглотнула Изабель. — Только если он не примет наши условия.

В эту минуту ей удалось нащупать дверную ручку. Она глубоко вздохнула и осторожно потянула дверь на себя. За дверью в лунном свете тянулся длинный пустой холл.

— Не ошиблись, слава богу! — прошептала Изабель.

Две леди стали пробираться через холл, но на самой середине его вздрогнули и застыли, заслышав чьи-то голоса.

— Не может быть! — покосилась Изабель туда, где из-под двери пробивался слабый свет и доносился оживленный разговор. — Он до сих пор развлекается!

— Посреди ночи! — ахнула Элизабет. — И с двумя дуэлями, назначенными на утро! Совсем никаких приличий не соблюдает!

Внезапно тишину холла прорезал дикий вопль, сменившийся оглушительным грохотом.

— О боже! — прошептала Изабель.

Обе женщины, не сговариваясь, поспешили к двери, из-за которой донеслись эти леденящие кровь звуки.

Элизабет подбежала первой и решительно распахнула ее. Тут же подскочила и Изабель с тяжеленным пистолетом на изготовку. Она заглянула в комнату через плечо Элизабет и обомлела.

Герцогиня Девон спокойно взглянула на вошедших девушек, не прерывая своего занятия. А занималась она тем, что сердито тыкала в спину лежащего на ковре ничком мужчины тяжелой суковатой тростью.

— А, Изабель!.. И Элизабет! — сказала она, нимало не удивившись. — Ну, что вы там стоите? Заходите и прикройте за собой дверь. Скоро сюда непременно явится кто-нибудь еще — после того как эта простофиля Летти разрядила свой пистолет.

— Я… Я только хотела припугнуть его! — прошептала побледневшая Летти, испуганно косясь на маленький пистолетик, который она сжимала в руке. Из ствола пистолетика все еще вился слабый сизый дымок. — Я и не думала, что эта штука возьмет и пальнет!

— Курица безрукая, — буркнула Тео. — Говорила же я тебе, отдай пистолет мне!

— Он мертв? — повела на лежащего стволом своего пистолета Изабель и протянула свободную руку за спину — прикрыть дверь.

— Нет. Я жив, — глухо сказал распростертый на ковре мужчина голосом Сент-Джона и пошевелился.

Леди Дороти немедленно ткнула его тростью — словно лягушку к земле припечатала.

Тео прошлась вдоль стены и удовлетворенно хмыкнула:

— Отличный выстрел, Летти! Ты разнесла в лоскуты эту идиотскую картину!

— Ах, — засмущалась Летти. — Какая неприятность!

— Но ничего, я могу купить другую, пусть только мистерСент-Джон скажет имя художника!

— Остынь, Летти! — буркнула Тео. — Мы с тобой не на выставке картин!

— Идиотскую? — возмутился Доминик. — Да я ухлопал на нее уйму денег!

— Все равно — идиотская, — сказала Тео.

— О, тогда вы ничего не получите взамен, мистер Сент-Джон, — сказала Летти. — Уймы денег у меня нет.

В дверь постучали. Изабель немедленно привалилась к ней, мешая открыть. Элизабет присоединилась к ней, с тревогой наблюдая за тем, как бешено дергается дверная ручка.

— Милорд! — послышался из-за двери встревоженный голос. — С вами все в порядке?

— Конечно, — сдавленно откликнулся Доминик. — Возвращайтесь в постель!

— Я слышал выстрел, — сказал тот же голос.

— Я чистил пистолет, — крикнул Доминик, — и тот случайно выстрелил. Идите спать!

— Но я слышал еще и крик, — упорствовал стоящий за дверью.

— Это… — замялся Доминик. Леди Дороти сильней налегла на трость. — Э-э-э… Это я кричал!

За дверью замолчали, осмысливая услышанное.

— Вы, милорд? — изумленно сказал наконец тот же голос.

— Я, я, — раздраженно крикнул Доминик. — А теперь идите спать, пока я вас не уволил!

— Слушаюсь, милорд.

За дверью раздалось шарканье шагов, а затем наступила тишина.

— Ну, ваша светлость, — сказал Доминик, — теперь-то я могу подняться? Трудно, знаете ли, разговаривать, лежа ничком на ковре!

— А по-моему, очень даже подходящая для вас поза, — заметила Изабель.

Дороти с сожалением вздохнула.

— Боюсь, ты не права, Изабель. Уж кому, как не тебе, знать, что мужчина совершенно теряет способность соображать, когда лежит ничком! — Она убрала трость. — Вы можете подняться, Сент-Джон, но помните: одно неосторожное движение, и я позволю Изабель продырявить вашу шкуру!

— И не сомневайтесь, я-то не промахнусь, — заверила Изабель поднимающегося с ковра Доминика.

Он встал и хмуро поклонился.

— Я еще накануне сказал, что вы — необычная женщина, — сказал он и покосился на троицу пожилых дам. — Леди, давайте лучше присядем. Разговаривать сидя будет приятнее. — Доминик криво улыбнулся и добавил: — Я мог бы позвонить, чтобы нам подали чай, да только вы вряд ли примете такое предложение!

— Присядем, — согласилась леди Дороти и направилась к дивану.

— Присядем, — сказала Летти. — А то я сейчас в обморок упаду!

И она засеменила к изящному стулу.

Вслед за нею и все остальные расселись по стульям. Последним, как и подобает воспитанному джентльмену, присел Доминик — прямо напротив герцогини.

— Итак, вы готовы проявить благоразумие и отказаться от дуэлей? — спросила его леди Дороти.

— Разумеется, мадам, — улыбнулся Доминик. — Одно дело — сразиться с двумя мужчинами, но совсем другое — противостоять сразу пятерым леди! Я не трусливый человек, но и не глупый!

— Жаль, — сокрушенно пробормотала Тео. — А я так рассчитывала пристрелить вас!

— Нет, — возразила Изабель. — Это было мое право — пристрелить его!

Доминик посмотрел на них и засмеялся.

— Ну и кровожадная банда! Им бы только убивать, а?

— Не нужно было лезть ко мне с поцелуями, — сказала Изабель.

— Это я и сам начинаю понимать, — согласился Доминик. — Вы, я смотрю, защищены лучше любой леди!

— Хотя я и не леди, — покраснела Изабель.

— Неважно! — сказала Тео. — Зато друзьями тебя бог не обидел!

— Да, — включилась в разговор леди Дороти. — И поскольку эта женщина — любовница моего внука, маркиза, вы впредь не смеете даже приближаться к ней. Все, что принадлежит нашей семье, не только заслуживает, но даже требует уважения.

— Понимаю, — сказал Доминик. — Но я же не знал, что она любовница вашего внука. Когда я увидел ее, она стояла на стойке бара в «Бойцовом петухе» и пела. Да так громко, что ее ни о чем и спросить-то было нельзя!

— Да, — покосилась на Изабель леди Дороти. — Что есть, то есть. Вести себя тихо Изабель не умеет.

— На стойке бара? — взволнованно переспросила Летти. — Правда? И это было, я полагаю, потрясающее зрелище?

— Настолько потрясающее, что и святой не смог бы удержаться и не поцеловать ее, — улыбнулся Доминик.

— Ах, — улыбнулась Летти и посмотрела на Изабель. — Ты должна гордиться этим, дорогая!

— Да перестаньте! Я и пела-то фальшиво! — засмущалась Изабель.

— Мужчин не волнует тональность, — сказала леди Дороти. — Признаюсь, я не в восторге от поведения Изабель. — Она строго посмотрела на Доминика. — Но что вы можете сказать в свое оправдание, сэр?

— Боюсь, что то же самое: она вела себя вызывающе.

— Хорошо, — кивнула Дороти. — Но почему, когда вам все стало понятно, вы предпочли принять вызовы Терренса и Джоша вместо того, чтобы просто извиниться?

— Они ударили меня, ваша светлость, — сказал Доминик. — И я, как человек чести, не мог снести оскорбления.

— Очень отрадно видеть человека с такими понятиями о чести, — согласилась герцогиня.

— А что вы можете мне предложить? — спросил Доминик. — Если забыть о вашей попытке пристрелить меня?

— Принесите свои извинения и откажитесь от дуэли.

— Нет, — покачал головой Доминик. — Это невозможно.

— Может, связать его да отвезти в Лондон? — предложила Тео. — И пусть им там займутся эти писаки-газетчики!

— Нет, — быстро возразил Доминик и занервничал. — Не нужно этого делать. Лучше договоримся так: я немедленно уеду на месяц-другой, а к своему возвращению придумаю какую-нибудь историю.

— Хорошо, — согласилась леди Дороти. — Но нам хотелось бы получить гарантии, что вы сдержите свое слово и не станете стреляться утром с Терренсом и Джошем.

— Мадам, — рассмеялся Доминик. — Если я явлюсь теперь на дуэль, у меня будет невеселый выбор: либо дать Терренсу и Джошу продырявить себя, либо убить их и остаться лицом к лицу с пятью женщинами, которые жаждут моей крови. Ну уж нет! Должен вам заметить, что я всегда считал женщин более опасными противниками, чем мужчины. Вы умеете убивать не только в открытом бою, но и тайно.

— Верно, — поднялась с дивана леди Дороти. — Мы в отличие от вас, мужчин, не любим пальбу, кровь, драки. Это ваш удел. Мы, женщины, прекрасно умеем справиться с любым соперником и не прибегая к пистолету и шпаге. Нам для этого хватает наших мозгов. Что поделать? Мы просто умнее вас!

— О да, — поморщился Доминик.

— Пойдемте, леди, — сказала леди Дороти. — Этот человек все понял, а нам нужно вернуться до того, как нас хватятся.

Дамы поднялись со своих мест и дружно двинулись к двери. На пороге леди Дороти обернулась.

— Я полагаю, вы не станете распространяться о нашем визите? — спросила она.

— Конечно, нет, — усмехнулся Доминик. — Ни за что на свете не захочу поведать кому-либо о том, что со мною сотворили пятеро разгневанных женщин. Пусть все останется между нами.

— Договорились, — кивнула леди Дороти и обернулась к Изабель. — Кстати, а как вы с Элизабет добрались сюда?

— Украли лошадь из конюшни, — призналась Изабель.

— Грубая работа, — поморщилась леди Дороти. — Мы-то украли лошадей вместе с каретой. Ну, пойдемте. Поедете вместе с нами. С комфортом.

11

Первые лучи солнца едва успели позолотить верхушки деревьев, как в столовой воцарилось оживление. Все обитательницы дома собрались к завтраку в этот ранний час — свежие, умытые, тщательно одетые — и проголодавшиеся. Они наперебой заказывали все новые и новые блюда, и бедный Стилтон сбился с ног, разрываясь между столовой и кухней, в которой деловито хлопотала новая хозяйка. Леди Дороти нашла эту повариху в одном из ближайших городков и была весьма довольна своим выбором. Повариха оказалась крупной, флегматичной англичанкой, обожавшей детей и собак. Узнав об этом, леди Дороти подумала, что новая повариха сможет заодно справиться и с хозяйством.

Единственной леди, у которой сегодня утром отсутствовал аппетит, была Амелия. Она сидела бледная, молчаливая и осторожно держала чашку с чаем в своих тонких пальчиках.

— Амелия, дорогая, — обратилась к ней Дороти, щедро накладывая ложкой мармелад на кусок хлеба, густо намазанный маслом. — Что-то ты неважно сегодня выглядишь!

— Ах, — вздохнула Амелия, и чашечка дрогнула в ее нервных пальцах. — Ах!

— Что с тобой, милая? — спросила девушку Летти. — Может быть, у тебя мигрень? О, мигрень — это ужасно. И почему-то она случается именно тогда, когда тебе просто необходимо быть в форме и у тебя накопилась тьма неотложных дел. И на тебе! Вместо того чтобы заниматься ими, ты получаешь эту болячку и должна лежать весь день в комнате с зашторенными окнами! Но я знаю одно верное средство от мигрени: розовая вода и щепотка лауданума. Действует безотказно! — Она сконфуженно задумалась и извиняющимся тоном сказала: — Только, сдается мне, я забыла взять с собой лауданум!

— У меня есть, — успокоила леди Дороти. — Дать тебе немного, Амелия? Ты, наверное, плохо спала этой ночью!

— Нет, не нужно, — грустно сказала Амелия и опустила глаза. — Ах, я не перенесу этого. Крестная, я должна кое-что вам сказать. Боюсь, что нечто ужасное.

— О-о? — удивилась леди Дороти. Она отложила очередную булочку и деликатно слизнула с пальца остатки джема. — Говори, слушаю.

Амелия испуганно покосилась на сидящих за столом женщин.

— Я… Я, право, не уверена, что могу говорить об этом… Боюсь, это так расстроит вас. И напугает… Когда Бетти рассказала мне, я чуть не умерла от страха.

— Ну, смелее, — подбодрила ее леди Дороти.

— Это вы наберитесь смелости, — предупредила Амелия. — То, что я скажу, — ужасно!

— Мы постараемся, — сказала Тео. — Соберемся с духом, закалим свои сердца!

— Хорошо, — сказала Амелия и глубоко вздохнула, собираясь с духом. — Крестная! В эту самую минуту ваш внук и… э-э… друг мисс Изабель стреляются на дуэли с Домиником Сент-Джоном. Папа говорил, что Доминик Сент-Джон — прекрасный стрелок.

— Я знаю, дорогая, — бесстрастно сказала леди Дороти и потянулась к чашке. — Да мы все об этом знаем.

— Что? — изумилась Амелия.

— Бетти — известная болтушка, — извиняющимся тоном сказала Элизабет.

— Ну, я-то, положим, узнала это не от Бетти, — фыркнула Дороти. — Стану я еще слушать, о чем там сплетничают мои горничные!

— Тогда кто же сказал вам об этом? — растерянно спросила Амелия, переводя взгляд на Изабель. — Надеюсь, не вы?

Изабель огорченно покачала головой.

— Не я. Хотя думаю, что стоило бы. В карете куда приятнее ездить, чем верхом!

— Простите? — заморгала Амелия, совершенно сбитая с толку.

Дороти громко рассмеялась.

— У вас появились аристократические замашки, Изабель! Самое главное — личный комфорт! — Она перевела взгляд на Амелию. — Я узнала обо всем от Стилтона, Амелия. Он рассказал мне о том, что случилось, — как и положено настоящему дворецкому.

— Так вы знаете! Вы все знаете! — закричала Амелия. — Знаете и… и можете так спокойно…

— А что мне остается? — пожала плечами леди Дороти. — Все равно я ничего не могу поделать. Мужчины не терпят, когда женщины вмешиваются в их дела!

— Точно, — кивнула Изабель. — Нам, бедным женщинам, никогда не понять мужчин с их представлениями о чести.

— Одержимые! — буркнула Тео. — Уж если им втемяшилось продырявить друг друга, то черта лысого их удержишь! Вот почему я всегда говорю: держитесь подальше от этих дьявольских созданий и упаси вас бог выходить за них замуж! Того и гляди, что один наступит на ногу другому, тот обидится, а дальше дуэль, трах-бах — и ты уже вдова!

— Ах, как вы можете! — воскликнула Амелия. — Я глаз не могла сомкнуть всю ночь — все думала, думала…

— А что вы делали? Ну, кроме того, что думали? — спросила Изабель.

— Как — что? — непонимающе посмотрела на нее Амелия. — Я молилась. Ну да, всю ночь молилась.

— И не пытались поговорить с Терри?

— Конечно, нет, — возмутилась Амелия. — Леди не может посещать спальню мужчины!

— Да, мне легче, я не леди, — сказала Изабель.

— И я тоже. Я всего лишь компаньонка, — присоединилась к ней Элизабет.

— Кстати говоря, я неплохо выспалась, — заметила Изабель. — После всего этого я едва добралась до постели и уснула как убитая!

— И вы могли в такую ночь позволить себе спокойно спать?! — воскликнула Амелия. — Зная, что Терренсу предстоит из-за вас драться на дуэли? Не говоря уж о мистере Бабникере!

— Понимаете ли, — сказала Изабель, — я — женщина простая, где уж мне до вас, настоящей леди, с вашими тонкими чувствами!

— Но… но… — ахнула Амелия. — Он же ваш…

— Да, конечно, — согласилась Изабель и усмехнулась. — И прекрасный при этом!

— Изабель, — предупреждающе сказала леди Дороти, — не нужно осуждать Амелию. Она проявила свои чувства так, как сумела. Она не спала всю ночь, думая о Терренсе.

— И молилась, — кивнула Тео. — Нелегкое занятие, должна заметить!

В дверях столовой появился Стилтон, и леди замолчали.

— Да, Стилтон? — спросила дворецкого леди Дороти.

— Джентльмены вернулись, ваша светлость, — поклонился тот.

— Ах, они живы! — радостно закричала Амелия. — Слава богу!

— Живы, живы, будьте уверены, — сказала леди Дороти. — И как они выглядят, Стилтон?

— Да-да, — заволновалась Амелия. — Они не ранены?

— Нет, мисс Амелия, — торжественно объявил Стилтон. — Во всяком случае, я не увидел у них каких-либо увечий. Но должен предупредить, ваша светлость, что оба они выглядят сильно раздраженными.

— Как пауки в банке, — прокомментировала Тео.

— Приведите их сюда, Стилтон, — распорядилась леди Дороти.

Когда дворецкий ушел, она обвела всех заговорщицким взглядом.

— Не забудьте, леди, никто ни о чем не знает! Кроме Изабель, разумеется. Но кроме нее — никто!

Герцогиня подмигнула и обернулась к двери.

— Доброе утро, Терренс! И вам, мистер Бабникер!

Мужчины вошли в столовую с кислыми лицами.

— Доброе утро, — пробурчал Терренс. — Что-то вы сегодня раненько все поднялись!

— Да, — охотно согласилась леди Дороти, — но сегодня у нас столько дел! Мы собираемся за покупками, а это такое долгое занятие — и дня не хватит!