Глава 23

Началось с письма. Оно было адресовано леди Бриджтон, написано сильным, лишенным украшений почерком и прибыло прямо перед завтраком на следующее утро.

Сердце Сары сильно забилось при виде ливреи лакея, в котором она узнала одного из подчиненных Уиггза. Несколько безумных мгновений она смотрела на послание, держа в пальцах шуршащий пергамент, и прикидывала, следует ли ей его открыть. Но потом к ней вернулся здравый смысл. Говорить больше не о чем. Ник солгал ей и бросил одну, как и Джулиус.

Она устала и выбилась из сил, слишком утомилась, чтобы справиться с такими болезненными чувствами. Странно, она никогда так себя не ощущала с Джулиусом. Но это потому, что она не любила его так, как...

Сара недодумала эту мысль до конца. Любовь – это последнее, что она должна испытывать к Николасу Монтроузу. Она вручила письмо лакею и велела ему вернуть его в Гиббертон-Холл нераспечатанным и без ответа.

Ник явился вскоре после этого. Сара направлялась к себе в комнату, когда услышала голоса в прихожей. Она инстинктивно присела на площадке и выглянула из-за перил. Решительно хмурясь, убийственно красивый, Ник нетерпеливо выслушал объяснения дворецкого о том, что никого нет дома, а потом громко произнес:

– Доложите леди Бриджтон, что я еще вернусь. – С этими словами он надел шляпу и ушел.

Сара закрыла глаза и втянула в себя воздух, чтобы проверить, остался ли в прихожей запах его одеколона. Если она будет сидеть неподвижно, подумала она, то сможет уловить хотя бы капельку. Но она все же встряхнулась и возвратилась к себе.

Час спустя она услышала громкий стук в дверь. Она на цыпочках прошла по коридору и посмотрела с лестницы вниз. Лакей из Гиббертон-Холла стоял с охапкой цветов в руках. Букет был таким большим, что едва протиснулся в дверь, и весь дом наполнил экзотический аромат. Сара смотрела на цветы, чувствуя странный прилив разочарования. Она подождала, пока лакей уйдет, потом сбежала вниз по ступеням, отобрала цветы у пораженного дворецкого, вышла на улицу и швырнула весь букет на дорожку перед экипажем. Шокированный лакей смотрел, как ветер подхватил цветы и разбросал их во все стороны. Белая записка выпала из букета, и ветер понес ее вдоль улицы. Отряхнув руки, Сара вернулась в дом, захлопнув за собой дверь.

Но вид записки остался в ее памяти, и она начала воображать, какие слова в ней были написаны. Умолял ли он в этом письме великодушно извинить его? Молил ли о прощении? Сара не могла представить себе, чтобы Ник писал нечто подобное, но все же... она почти жалела, что не прочла записку.

Чтобы отвлечься, она отправилась на поиски тетушки Делфи. Она нашла ее в комнате для завтрака, где та сидела и гладила руками стол из розового дерева. Сара нахмурилась:

– Он все еще сломан?

Только вчера стол неожиданно сломался, разбив кое-что из их дорогого фарфора. Сара находилась у себя в комнате после ухода Ника и не видела этой катастрофы, но Анна позже уверяла ее, что это было незабываемое зрелище.

– Со столом все в порядке, – ответила Делфи с укором. – Даже не скажешь, что его чинили.

– Жаль, что сердца починить не так легко.

Делфи похлопала ее по руке:

– Дай себе немного времени, дорогая. Ты скоро почувствуешь себя лучше. Я не сомневаюсь в этом.

Сара не была в этом так уж уверена, но промолчала, и только предложила вместе поехать в публичную библиотеку. Оказавшись там и решив держаться подальше от всего, что имеет отношение к любви и романтике, Сара выбрала два увесистых тома по садоводству. И только позже, когда они ехали в карете назад в дом Делфи и Сара поймала себя на чтении статьи о лечебных свойствах различных трав, она осознала, что продолжает думать о Нике.

Преисполнившись отвращения к себе, она убрала книги подальше и решила их не читать. Она вошла в прихожую все еще расстроенная и обнаружила на столике небольшую коробочку. Она тут же поняла, что она от Ника, и, если бы тот лакей, который ее принес, все еще находился здесь, она отослала бы ее домой без лишнего шума. Но он уже уехал, вероятно, радуясь, что ему удалось успешно доставить хоть что-то.

Нахмурившись, Сара поставила коробочку на столике в прихожей, чтобы вернуть на следующий день, но бросала на нее взгляды, когда проходила мимо. В тот же вечер приехала Анна, которая разразилась восклицаниями по поводу подарка, вслух гадая, что это может быть. Она принесла коробочку в гостиную, где та одиноко красовалась на маленьком столике. Близилась ночь, и Саре стало казаться, что эта коробочка так же одинока, как она сама. Она поймала себя на том, что передвигает ее к краю в поисках пропавших ниток тетушки Делфи, постукивает по ее гладкому боку пальцем, слушая обмен колкостями Энтони и Анны, или просто держит ее в руке и смотрит на нее. В конце концов, переворачивая страницы книги, Сара случайно уронила ее на пол.

Анна подняла глаза от своей книги, написанной сторонницей реформ Мэри Уолстонскрафт. Она задумчиво нахмурилась, глядя на коробку, и проговорила:

– Полагаю, тебе придется ее поднять.

Саре показалось, что она уловила нотку сарказма в голосе Анны, но не была в этом уверена.

– Может быть, мне следует просто оставить ее лежать там?

Анна вздернула брови, но ничего не сказала. Текли секунды, и Сара изо всех сил старалась не смотреть на коробочку.

– Может быть, мне ее подобрать? – произнесла в тишине Анна. – Вдруг она при падении открылась.

– Это будет лучше всего, – согласилась Сара, и сердце ее от этой мысли забилось чаще.

Анна не стала терять времени и схватила коробочку. Как она и предсказывала, ее крышка отвалилась. Она стояла и смотрела в коробку с ошеломленным лицом.

– Что там? – нетерпеливо спросила Сара.

Анна молча протянула коробочку Саре. Там, на подкладке из красного бархата, лежал огромный перстень с квадратным рубином в искусно сделанной резной оправе из золота. Драгоценный камень подмигнул ей, ослепив своим великолепием. Он был окружен бриллиантами, и драгоценности Лоренсов блекли по сравнению с ним.

– Я должна вернуть его, – сказала Сара.

– Чепуха. Самое малое, что этот распутник может сейчас сделать, – осыпать тебя драгоценностями и умолять о прощении. Мне это в мужчинах нравится. – Анна бросила тяжелый взгляд на Энтони, который не заметил его, так как был погружен в чтение газеты.

Сара взяла коробочку, снова накрыла крышкой и поставила ее на столик.

– Ты знаешь, почему я должна ее возвратить. – Она решительно снова взялась за книгу. О чем думал Ник, посылая ей подобную вещь? Что он пытался этим сказать?

– При ней была записка, – сказала Анна. – Может быть, ты могла бы вернуть записку и, оставить кольцо.

– Нет, – твердо ответила Сара. – Все воротится обратно – и записка, и кольцо.

– Не очень-то практичный способ вести дела. – Тяжело вздохнув, Анна занялась своей книгой, хотя ее взгляд останавливался на коробочке так же часто, как глаза Сары.

Позже, когда Анна уехала, Сара снова стала рассматривать кольцо – просто для того, чтобы им полюбоваться. Она даже унесла его наверх, чтобы примерить подальше от любопытных глаз Энтони. Оно идеально подошло ей по размеру. Рубин выглядел особенно красивым на ее руке, глубокий красный цвет завораживал на фоне ее белой кожи. Это был поистине прекрасный подарок, и он говорил о том, как хорошо Ник знает се вкусы.

В ту ночь Сара спала, положив кольцо под подушку.

На следующее утро, собрав всю свою решимость, Сара уложила его в коробочку и приказала вернуть в Гиббертон-Холл. Она стояла у окна гостиной и смотрела, как лакей уносит его прочь. Ей почему-то хотелось плакать.

Так прошло еще два дня. Ник часто наносил визиты, и дворецкий никогда его не впускал. А когда Ник отсутствовал сам, нескончаемый поток подарков и цветов заполнял дом. Всего этого достаточно, чтобы свести женщину с ума, думала Сара, глядя на роскошное ожерелье из рубинов. Но что-то заставляло ее отказываться от подарков.

Делфи вбежала в комнату в развевающейся шали из индийского шелка.

– Я больше никогда не стану разговаривать с леди Мертон!

Сара положила ожерелье в коробку.

– С леди Мертон? Но ты же знакома с ней целую вечность.

– Очевидно, Офелия забыла об этом. – Делфи присела на край дивана, губы ее дрожали. – Она имела наглость попытаться отпугнуть меня от Анри.

– Зачем ей это?

– Она всем твердит, что граф – самозванец и что из-за него я выгляжу глупо.

Сара посмотрела на рубиновое ожерелье и со вздохом закрыла коробку.

– Какое значение имеет то, что она думает?

Делфи теребила бахрому своей шали, лицо ее сморщилось от беспокойства.

– Должна сказать, у него нет никакого дохода.

– Это весьма вероятно.

Губы Делфи снова задрожали.

– И никаких перспектив тоже.

– Возможно.

– И он на целых восемь месяцев моложе меня. – Ее голос готов был сорваться в рыдание.

– Никто этому не поверит. Ты не выглядишь старше сорока лет.

Лицо Делфи прояснилось.

– Ты так думаешь? – Сара кивнула, и Делфи вздохнула. – Не знаю, почему я позволяю этому человеку так действовать на меня.

– Иногда мы не можем выбирать, кто на нас влияет, – мягко сказала Сара. – Это просто случается, – И нет возможности помешать этому, даже когда знаешь, что твое сердце будет разбито.

Делфи взяла руку племянницы и нежно сжала ее.

– Да, не можем. Но жизнь дается нам лишь один раз, и только глупец запирает перед ней дверь на замок. Боюсь, я держала запертыми двери моего сердца так долго, что петли уже заржавели.

– Тетушка Делфи, ты слишком сурово себя судишь.

– Нет. Я инстинктивно отступаю перед тем, что может причинить мне боль. – Она нахмурилась. – А любовь бывает болезненна. Не так ли?

Да, это так. Но не всегда. Сара помнила время, когда одно прикосновение теплой руки Ника заставляло ее сердце биться от радости. Проклятие, почему жизнь такая сложная? Она беспокойно шевельнулась, внезапно ее охватило желание убежать от забот.

– Знаешь, что нам нужно?

Делфи покачала головой.

– Полная перемена обстановки. Почему бы нам не отправиться в путешествие по Северному графству вдвоем, только ты и я? Мы чудесно проведем время.

– Не знаю. Я обещала твоей кузине Алтее, что приеду и поживу с ней, пока...

– У Алтеи две сестры, которые прекрасно могут ей помочь. Мы можем отправиться наследующей неделе. Нам обеим будет полезно уехать из Бата. – Может быть, вдали от дома у нее прояснится в голове.

– Наверное, ты права, – задумчиво обронила Делфи. – А если мы уедем надолго, то некоторые могут начать скучать без нас.

Это мысль! У Сары вдруг стало легче на душе.

– Мы начнем укладывать вещи сегодня же вечером и уедем утром.

– Да, дорогая. – Делфи встала и начала копаться в ридикюле. – Чуть не забыла, Энтони поймал меня в коридоре, он хотел, чтобы я передала тебе... а, вот оно! – Она достала маленький квадратик белой бумаги и сунула его в руку Сары.

– Что это?

– Он не сказал. Как ты думаешь, взять с собой мою новую пелерину? – Быстро улыбнувшись Саре, Делфи выплыла из комнаты, ее мысли уже были заняты новыми планами.

Сара посмотрела на сложенный пергамент и узнала почерк Ника. Первым ее побуждением было бросить записку в камин, но слова Делфи ей запомнились. Чего она боится? Это всего лишь письмо, и не обязательно читать его до конца, если ей не понравится то, что в нем написано.

Расправив плечи, она развернула записку. Она не знала, чего ожидала, – стихов или, возможно, красноречивой просьбы о прощении. Но всего пять слов стояли на толстом пергаменте: «Я буду всегда любить тебя».

И она всегда будет его любить. Слезы сжали горло Сары, чудовищная боль одиночества вырвалась на свободу. Он сделал такую большую ошибку, что она разорвала тонкую ткань их отношений и не уверена, сумеет ли его простить. А если у него действительно была связь с Люсиллой, забыть это просто невозможно. Сара больше никогда не будет женой, которую предают.

Ее устроит только положение равноправного партнера. Делфи права: двери могут быть закрыты так долго, что заржавеют. Как двери души Ника. И возможно, ее собственной души тоже.

Сара положила руку на живот, где росла маленькая жизнь. Пора ей двигаться вперед по жизни, готова она или нет. Оставался один вопрос: будет ли она двигаться к Нику или прочь от него?

Глава 24

Ник бросил повод коня слуге и поднялся по лестнице у входа в Гиббертон-Холл. Теперь он ездил верхом не менее часа в день и уже начинал чувствовать благотворные последствия. Голова его стала более ясной, давление на глаза уменьшилось. Ему осталось только исцелить свое сердце, и он впервые в жизни обретет целостность.

Но его ухаживания не приносили никаких результатов. Традиционные методы ничего не дали. Возможно, пора прибегнуть к более изощренным способам ухаживания... Но каким?

Уиггз ждал его в прихожей.

– Милорд, приехал граф Грейлей. Я проводил его в библиотеку.

Ник не стал терять времени на то, чтобы отдать перчатки и шляпу дворецкому. Он резко повернулся и прошел прямиком в библиотеку.

Энтони стоял у окна, скрестив руки, прислонясь плечом к оконной раме.

– Вот и вы, – произнес он без враждебности в голосе. – Я передал вашу записку.

Ник тут же насторожился:

– Меня удивило, что вы взялись за это.

Энтони пожал плечами.

– Вы выглядели таким потерянным, когда стояли на, улице.

– Я еще не сдался, Грейлей.

– Нет, я тоже так думаю. Вы продержались дольше, чем я бы смог. Она не слишком уступчива.

– Но это всегда было составной частью очарования Сары, – ответил Ник с натянутой улыбкой. – Чем обязан честью?

– Она уезжает.

– Когда? – резко спросил Ник.

– Завтра.

– Боже мой! – Ник запустил пальцы в волосы.

– Я пытался ее отговорить, но она полна решимости. Ник посмотрел на Энтони с внезапным подозрением.

– Почему вы мне помогаете?

– Не знаю, что между вами и Сарой происходит, но уверен, что ребенку нужен отец. – Он бросил суровый взгляд на Ника. – Вы готовы принять на себя эту ответственность?

– Да, хочет того Сара или нет.

– Это все, что мне нужно знать. – Энтони оттолкнулся от окна и зашагал к двери.

– Она будет дома сегодня вечером?

– Я об этом позабочусь. – Энтони посмотрел в глаза Ника. – Не упустите этот шанс, Бриджтон.

– Спасибо, Грейлей. Я ваш должник. – И этот долг он с радостью уплатит, когда Сара снова будет принадлежать ему.

Далеко за полночь Ник вытащил из старого фургона лестницу и взвалил на плечо, слегка пошатываясь под ее тяжестью.

– Проклятие, – пробормотал он. – Мне нужен помощник.

Ему удалось протащить лестницу вокруг городского дома леди Лангтри и положить ее под розовым кустом. Потом он задрал голову и поглядел на окно высоко над своей головой. Во всем доме только в нем одном горел свет. Вздохнув, он схватил лестницу и поставил ее вертикально. Она начала опасно крениться на бок, и он поспешно ее выпрямил, шагнув назад, в лужу, полную густой грязи.

– Черт подери, – выругался он, прислоняя лестницу к стене дома, как раз под окном Сары. В следующий раз, когда он попытается такое проделать, то приведет с собой помощника конюха. Он посмотрел на грязные сапоги и поморщился, потом попытался соскрести грязь о гравий на дорожке.

– Мой Бог! Что вы здесь делаете?

Ник резко обернулся. Перед ним стоял Анри, его седые волосы серебрились при лунном свете.

– Это, Анри, не ваше дело.

– Нет, это мое дело. – Граф подошел и встал рядом с лестницей, продев руку под перекладину. – Вы знаете, что Делфи и Сара уезжают?

– Слышал, – коротко ответил Ник. Он поставил ногу на нижнюю перекладину лестницы и выразительно посмотрел на руку графа.

– Вы позволите?

Анри послушно отступил назад.

– Прошу вас, продолжайте. Вы можете поблагодарить меня позже.

– За что?

Анри сунул большие пальцы в проймы жилета и начал покачиваться с носка на пятку, изображая типичного самодовольного мужчину.

– Мне потребовалось так много усилий, но я убедил мою маленькую Делфи не уезжать. А если Делфи не поедет, то и Сара останется здесь.

– Это очень любезно с вашей стороны.

– А, пустяки. – Анри взглянул на лестницу, приставленную к окну Сары. – Может быть, я подожду вас в карете.

Ник кивнул и начал подниматься. Он почти добрался до верха, когда до него донесся голос Анри.

– Еще одно, mon ami. Двери на террасу никогда не запираются. В следующий раз вам, может быть, захочется воспользоваться ими.

Ник сердито посмотрел на него сверху вниз, но Анри уже шагал прочь по дорожке, напевая вальс.

Чертов Анри! Ник поднялся еще на две перекладины и добрался до заветного окна.

Сара безуспешно пыталась читать, как правильно сажать вербену, но ее мысли все время уносились к грядкам с травами, которые она собиралась развести в Гиббертон-Холле. Это было бы прекрасно. У нее всегда был бы запас трав для Ника. Она подумала о том, не усилились ли его головные боли и ест ли он как следует. При мысли о том, что в этот самый момент он, возможно, страдает один в Гиббертон-Холле, у нее комок застрял в горле.

– Он заслужил страдания, – вслух произнесла она, смаргивая слезы, набежавшие на глаза. И все же... казалось несправедливым, что и она тоже должна страдать. Каждое мгновение без Ника было мучением.

Она так его любит. Слишком сильно, чтобы позволить ему погубить их брак своими страхами. Но ведь у него не было возможности увидеть истинно любящих супругов, как у нее. Учитывая его страх, что он может закончить, как его мать, она не должна удивляться, что он пытался оттолкнуть ее таким ужасным способом.

И все-таки оставался вопрос: сможет ли он научиться обращаться с ней, как с уважаемым партнером по браку? После неудачного брака с Джулиусом Сара не могла согласиться ни на что другое. Ее охватило беспокойство, и она с тяжелым сердцем стала готовиться ко сну, грустно глядя на сундуки, стоящие открытыми посреди комнаты, уложенные и почти готовые к завтрашнему путешествию.