Вероятно, сейчас она уже настолько успокоилась, что способна на разумный разговор. Она может даже извиниться за свою неожиданную вспышку.

Это была поистине благостная картина. Он представил себе, как Фиона просит у него прощение, и целую минуту смаковал эту картинку. Возможно, если он великодушно пригласит ее разделить с ним ужин, возникшая между ними неловкость сгладится. Джек сможет подарить ей рубашки, которые купил для нее. Она станет сожалеть о происшедшем, увидев эти изумительные вещи из тончайшей материи, украшенные изысканными кружевами. Она попросит у него прощения, и он простит ее. Они смогут даже заняться любовью.

От этой мысли Джек улыбнулся. Он никогда раньше не испытывал подобной страсти к женщине. Однако он не может позволить, чтобы это осложняло ему жизнь. После того как он и Фиона уладят ссору, он закажет карету и отправится, чтобы поразвлечься. В конце концов, мужчина должен отстаивать свою позицию.

Почувствовав себя значительно лучше, Джек позвонил. Почти мгновенно в дверях появился Девонсгейт.

– Милорд, я как раз шел к вам, чтобы поговорить с вами о…

– Отлично, я проголодался. Я не заметил, что уже так поздно. Сообщи повару, что леди Кинкейд и я пообедаем в столовой. После этого мне понадобится карета. – Джек вышел в холл.

– Милорд, – проговорил Девонсгейт, бросаясь вслед за Джеком. – Карета уехала.

Джек остановился, затем медленно повернулся к дворецкому.

– Не понял.

Лицо дворецкого сделалось пунцовым.

– Карету взяла ее светлость.

Джек не знал, смеяться ему или… Проклятие, он не знал, что ему делать!

– Когда она уехала?

– Не более тридцати минут назад.

– Почему ты не сообщил мне?

Девонсгейт набычился:

– Милорд, вы никогда не просили нас говорить вам о том, когда леди приезжает или уезжает.

Верно, не говорил, черт побери! Но должен был бы это сделать, если бы знал, что его жена планирует… А что она планирует? У него вдруг появилось недоброе предчувствие, что он знает, где она может быть.

– Она сказала, куда направляется?

Девонсгейт обменялся затравленным взглядом с одним из лакеев. Джек повернулся к лакею. Молодой парень с белокурыми волосами стоял с выпученными глазами по стойке «смирно», на лбу у него выступили бисеринки пота.

Как же его зовут? Ага, кажется, вспомнил.

– Томас?

– Да, милорд.

– Ты разговаривал с ее светлостью сегодня вечером?

– Да, милорд. Она спустилась вниз одетая, чтобы выехать.

– Одетая?

– Да, милорд. Она выглядела очень элегантно.

Черт возьми, она, по всей видимости, надела одно из платьев, которое купил ей он, элегантно выглядела в том платье, которое выбрал он.

– Она сказала, куда направляется?

– Да, милорд. – Томас бросил полный отчаяния взгляд на Девонсгейта. Самого Девонсгейта Джек не видел, но видел его жест. Томас шумно сглотнул, еще более выпрямил спину и сказал бесцветным голосом: – Ее светлость сказала, что собирается в настоящий игорный дом.

– В какой именно? – угрюмо спросил Джек.

– В дом леди Честер, сэр.

Леди Честер была беспутной вдовой, пребывавшей на задворках общества. Она содержала самый роскошный в городе игорный дом. Там бывал всевозможный сброд. Джек знал об этом, поскольку не раз бывал там с компанией.

– Она сказала что-нибудь еще?

Томас снова сглотнул.

– Да, милорд. Она сказала, что намерена проиграть все ваше состояние.

– Она так и сказала?!

– Да, милорд, – с несчастным видом подтвердил Томас.

– Что-нибудь еще?

– Да, милорд. Она также заявила, что будет пить до тех пор, пока не напьется, а потом… – Кажется, Томас не смел дальше продолжать.

– Закончи фразу, – сурово приказал Джек.

– И будет флиртовать с первыми попавшимися мужчинами, – быстро проговорил Томас.

Ну и наглость с ее стороны! Уехать в город, проиграть его деньги, упиться до умопомрачения и флиртовать с его друзьями! Просто немыслимо!

Чувствуя, как им овладевает приступ свирепого гнева, Джек процедил сквозь зубы:

– Она сказала что-нибудь еще, Томас?

– Да, милорд. Она что-то бормотала про себя, как бы на что-то сердилась. Она сказала, что перестала следовать добрым советам, жизнь ее становится гадкой и, наверно, настало время следовать плохим советам, если хочешь надеяться на лучшее. По крайней мере в этом случае, даже если этот способ не сработает, она не удивится.

– Что это означает?

Девонсгейт откашлялся.

– Я позволю себе дерзость вмешаться в разговор, сэр. После утренней верховой прогулки ее светлость упомянула о том, что ее братья дали ей какой-то дурной совет. Она поинтересовалась, давал ли и мой брат когда-либо дурной совет.

– Она последовала совету Грегора и Дугала? Я не могу поверить, чтобы они могли посоветовать ей посетить игорный зал. Леди без сопровождения станет объектом нежелательного внимания.

– Она поехала не одна.

Джек ошеломленно повернулся к Томасу.

– Она… она… Послала сообщение мистеру Кемпбеллу, что собирается выехать. Он ответил почти немедленно, что будет рад встретить ее там.

– Тысяча чертей! Кемпбелл – это худшее, что можно придумать!

Томас побледнел.

– Я… я этого не знал, милорд.

– О чем она только думает! – прорычал Джек. – Подай сюда фаэтон.

– Но, милорд, он без покрытия, а погода в последнее время слишком непредсказуема.

Словом «непредсказуемая» погоду не опишешь.

– Подай его сюда. Так или иначе я возвращусь домой в карете.

– Очень хорошо, милорд.

Ничего хорошего в этом не было. Все было отвратительно. Джек бросился по лестнице наверх, чтобы переодеться, в голове у него царила полная сумятица. «Проклятие, Фиона, что, по твоему мнению, ты делаешь?»

Впрочем, он уже понял. Она подражает ему.

В тот момент, когда Джек отъезжал от своего дома, Фиона входила в игорный зал. Кемпбелл встретил ее на подъездной дорожке, как всегда, безупречно одетый. Он расточал улыбки и не жалел в ее адрес комплиментов, безмерно счастливый тем, что может сопровождать ее.

Посмотрев на ярко освещенный дом, возникший перед ней, Фиона не могла не порадоваться компаньону.

– Вы выглядите потрясающе, – сказал Кемпбелл, когда они поднимались по лестнице заведения.

Фиона остановилась на верхней лестничной площадке.

– Кемпбелл, еще до начала вечера, я полагаю, вы должны знать, что я здесь лишь потому, что мы с Джеком серьезно поссорились.

– Замужняя женщина не приглашает врага своего мужа иначе как для того, чтобы добиться определенной цели.

Фиона вспыхнула.

– Я не собираюсь использовать вас…

– Я и не думал, что вы на это способны. – Кемпбелл поймал ее руку и запечатлел легкий поцелуй на пальцах. – Кто я такой, чтобы сопровождать интригующую меня женщину, намеревающуюся впервые соприкоснуться с грехом?

Фиона отняла руку.

– Я рада сознавать, что не затрудняю вас.

– Нисколько. Я всегда с удовольствием причиняю неудобство Джеку Кинкейду.

– Почему? Что он вам сделал?

– Мало ли, – многозначительно заметил Кемпбелл. Испытывая неловкость, Фиона снова повернулась к двери.

– Войдем?

– Разумеется.

Игорный дом леди Честер был в точности таким, какими должны быть заведения этого рода. В холле Фиона увидела разгул ярко-красной лепнины и драпировок цвета темно-красного вина. Все это перемежалось зеркалами в позолоченных рамах и картинами с изображением оргий времен Римской империи.

Фиона оглядела толпу и увидела два-три более или менее знакомых лица. Это были представители полусвета, которые толкутся на обочине светского общества и общаются лишь с теми, кто соизволил снизойти со своих вершин.

Одна из них, леди Пендлтон, которая, ссылаясь на отдаленное родство с герцогом Родерингемом, была вхожа в большинство домов Лондона, тут же налетела на них. Эта на редкость глупая, любившая посплетничать женщина, громко хихикая, сообщила:

– Ну вот, это все же вы, леди Кинкейд! Я сразу подумала, что это вы, но не могла рассмотреть вас при этом свете!

Свет в самом деле был тусклым. Фиона посмотрела на канделябры и с удивлением обнаружила, что свет загораживали небольшие панели из навощенной бумаги.

– И Алан Кемпбелл! – воскликнула леди Пендлтон, переводя взгляд с него на Фиону и обратно. – Как странно видеть вас здесь вместе! Это означает, что никогда не знаешь всего о людях, не правда ли?

Щеки Фионы вспыхнули. Очевидно, Кемпбелл почувствовал ее смятение, поскольку поспешил попрощаться с леди Пендлтон и повел Фиону в передний зал.

– Неприятная женщина, – сказала Фиона.

– Очень, – согласился Кемпбелл улыбаясь. – Но пожалуйста, не дайте испортить нам удовольствие. Вы хотели посмотреть игорный дом, так вот этот лучший из них.

Фиона заставила себя улыбнуться в ответ, хотя чувствовала себя чрезвычайно неловко. По залу плыли клубы сигарного дыма, слышны были взрывы смеха. Столы были поставлены так тесно, что между ними едва можно было пройти, Фиона постоянно оказывалась свидетельницей нескромного поведения присутствующих.

Женщины были одеты в модные, хотя слегка видоизмененные платья. Фиона старалась не слишком их разглядывать, но в зале было так много выставленных грудей, что было трудно их не видеть.

– О Господи! – пробормотала она, когда мимо нее прошла леди с очень низким декольте. – Я не знаю, куда мне смотреть.

Кемпбелл хмыкнул и взял ее под руку.

– Вам не нужно никуда смотреть, кроме как на меня.

Фионе лучше было бы попросить Грегора или Дугала, чтобы они сопровождали ее вместо Кемпбелла, но она знала, что братья никогда не позволили бы ей сюда прийти. Окинув взглядом собравшихся, она подумала, что братья, вероятно, были бы правы.

Так или иначе Фиона сейчас оказалась здесь и имела возможность развлечься. По крайней мере до появления Джека. Если он придет. Она не хотела думать, что произойдет после этого.

– Леди Кинкейд, Фиона, – обратился к ней Кемпбелл, – давайте поищем столик и попробуем подразнить тигра.

– Подразнить тигра?

Кемпбелл улыбнулся, сверкнул глазами.

– Так говорят, когда играют в фараон. Это очень простая игра и очень короткая. Я думаю, вам она понравится.

Фиона кивнула, обрадовавшись тому, что можно чем-то занять мозг. Кемпбелл подвел ее к ближайшему столику для игры в фараон и усадил в плюшевое, отороченное золотом кресло.

– Мистер Чамбли, лорд Пеналтмид, леди Оппенгейм, позвольте мне представить вам вашего потенциального партнера. Это леди Кинкейд, она здесь новичок.

Лорд Пеналтмид мгновенно оживился.

– Новичок? Отлично! Отлично! Я сегодня банкир, дорогая. Если вам нужен кредит, только скажите слово, и я открою его для вас.

Она подняла глаза на стоявшего за ее креслом Кемпбелла. Тот поклонился и спросил шепотом:

– Вам одолжить деньги, дорогая? Может, это вам больше подойдет?

Фиона покраснела. Ей это совсем не подходило, но лучше уж она будет должником Кемпбелла, чем незнакомца.

– Вы не возражаете?

Кемпбелл нагнулся еще ниже и сунул ей в руку тяжелую монету.

– Это такое удовольствие – дать в кредит такой красивой партнерше.

– Благодарю вас, – сказала Фиона. – Разумеется, я верну вам.

Он засмеялся:

– Как хотите! Начинайте с низких ставок. Когда почувствуете, что много проигрываете, выходите из игры.

Это звучало не столь уж плохо.

– Спасибо. Боюсь, что я не знаю правил.

Леди Оппенгейм, похожая на большого мопса, одетого в шелк и страусовые перья, небрежно махнула рукой в бриллиантах:

– Ах, милочка, это так просто! Мы играем против лорда Пеналтмида, он банкир. Остальных называют понтерами. Вы покупаете чек у банкира, – она показала на круглые, вроде монеты, фишки, которые находились на столе перед ней, – и используете их для того, чтобы сделать ваши ставки.

Фиона внимательно выслушала объяснения леди Оппенгейм относительно деталей игры. Это в самом деле казалось несложным, хотя требовалось многое помнить.

Словно прочитав ее мысли, Кемпбелл наклонился и прошептал:

– Не бойтесь, дорогая. Я буду здесь и буду помогать вам.

Его дыхание коснулось ее уха, и хотя это было довольно приятно, у нее это не вызвало той реакции, как это было с Джеком.

От этой мысли ей стало тоскливо, и Фиона заставила себя переключить внимание на игру, хотя в глубине души она с тайной надеждой поглядывала на дверь.

Фиона сыграла всего два кона, когда появился Джек, и она безошибочно определила момент его появления.

Дело не только в том, что у нее пробежала некая волна по телу, словно до него кто-то дотронулся, но и в том, что в зале послышались громкие приветственные восклицания. Даже леди Оппенгейм помахала платочком.

Джек направился прямо к ней, и выглядел он ослепительно красивым в черном вечернем костюме; темно-каштановые волосы спадали ему на бровь, взгляд его голубых глаз был устремлен на Фиону.

Она сжала в руке фишки и попыталась успокоить сердце, которое резко ускорило удары.

Кемпбелл, похоже, не заметил появления Джека вплоть до того момента, когда Джек оказался возле стола.

– Фиона, – произнес Джек.

Кемпбелл вздрогнул, вцепился обеими руками в спинку ее стула, но ничего не сказал.

– Фиона, – повторил Джек. – Нам пора идти домой.

Фиона схватила пригоршню фишек и наобум поставила их на кон.

Леди Оппенгейм покачала головой:

– Милочка, поостерегитесь, это очень рискованная ставка.

Фиона вскинула вверх голову:

– Я и хочу рискнуть.

– Очень хорошо, – с сомнением проговорила леди Оппенгейм. – Но тогда не плачьте, если проиграете.

Лорд Пеналтмид сдал ей карту.

– Отлично! – сказал Кемпбелл. – Вы выиграли! Хорошо. В таком случае она сможет вернуть Кемпбеллу долг до окончания вечера. Ее шотландской натуре претила мысль о том, что она кому-то должна деньги.

Джек скрестил на груди руки.

– Ты закончила? – спросил он.

В общем, она закончила. Ей не нравились дым, которым приходилось дышать, невыносимый гвалт, окружение. Она с большим удовольствием отправилась бы домой или провела вечер с друзьями, но не намеревалась признаваться в этом Джеку.

– Я только начала развлекаться.

Он дотронулся до ее руки.

– Мы уходим.

Она отдернула руку.

– Нет, мы не уходим. Ты можешь уходить, а я остаюсь.

Партнеры Фионы по столу с любопытством наблюдали за тем, как он нагнулся до такой степени, что его глаза оказались вровень с ее глазами.

– Фиона, время идти домой, сейчас.

Она не моргнула глазом.

– Как ты сказал раньше, мы совершенно независимы друг от друга. Ты можешь поступать как тебе угодно, а я могу делать то, что хочется мне.

– Это неприемлемо.

– Это то, что ты получил, – сказала она, повышая голос.

Кемпбелл помалкивал во время этой сцены. Фиона даже не была уверена в том, что он стоит рядом.

– Очень хорошо, – сказал Джек. – Если ты хочешь остаться, оставайся. Я сделаю то же самое. Только не ожидай, что я изменю свое поведение из-за твоего присутствия здесь.

– Я не ожидаю ровным счетом ничего от тебя. – Фиона махнула рукой. – А теперь извини, ты мешаешь нашей игре.

Джек побагровел, повернулся и ушел.

Через несколько секунд он оказался в окружении стайки привлекательных женщин и группы подозрительного вида мужчин.

Рука Кемпбелла легла на плечо Фионы.

– Простите мне за мои слова, но у вашего мужа слишком горячая голова.

Кемпбелл не знал и половину того, что знала она.

– У него был плохой день сегодня.

– Вы готовы начать? – спросил лорд Пеналтмид.

– Надеюсь на это! – фыркнула леди Оппенгейм. – Я полна решимости отыграть свои фишки. Леди Кинкейд, кажется, сейчас ваша очередь.

Фиона мгновенно сделала ставку.

Весь следующий час был сущим адом. Кемпбелл оставался рядом с ней, нашептывал ей на ухо советы и отпускал комплименты. Фиона делала вид, что слушает то, что он говорит, но обостренно чувствовала присутствие Джека, игравшего в другом конце зала и выглядевшего опасно красивым.

Она просто не могла удержаться от того, чтобы не бросить взгляд на него, на его брюки, плотно обтягивавшие бедра. На его широкие плечи. На то, что практически каждая женщина в зале делала то, что делала она: наблюдала за Джеком.

Проклятие, о чем они думают? Он ее муж.

– Ага, я все задавал себе вопрос, когда же она появится, – сказал Кемпбелл, глядя на дверь.

Фиона подняла глаза и увидела Лусинду Федериштон, которая направлялась к столику Джека. Фиона подобралась.

– Я не знала, что эта женщина посещает такие заведения.

Кемпбелл пожал плечами:

– Она ходит всюду, если считает, что может найти там Джека.

Лусинда заговорила с Джеком. Фиона внимательно наблюдала, ловя малейшие проблески эмоций на лице Джека. Они появились и исчезли так быстро, что Фиона не смогла определить их смысл, но Лусинда засмеялась и, взяв стул, присела рядом с Джеком.

Фиона рассердилась. Кем считает себя эта женщина? Или ей не пошел впрок урок? Фиона поймала взгляд Джека. Глядя ей в глаза, он медленно положил руку на спинку кресла Лусинды.

Большего поощрения Лусинде не требовалось. Она наклонилась к Джеку, прижавшись грудью к его руке и заглядывая ему в глаза, открыто приглашая его.

– Леди Кинкейд, – послышался скрипучий голос леди Оппенгейм. – Сейчас ваша игра. Пожалуйста, будьте внимательны!

Покраснев, Фиона расположила фишки на различных картах, не вникая в то, что она делает.

– Осторожнее, – сказал Кемпбелл.

– Я устала быть осторожной, – сказала она, не имея сил изучить свои карты.

Кемпбелл посмотрел на ее лицо, затем оглянулся на столик Джека. Фиона проследила за взглядом Кемпбелла. Лусинда что-то шептала на ухо Джеку. Он слушал с рассеянной улыбкой, глядя в свои карты. Лусинда посмотрела через зал прямо на нее. Холодная, торжествующая улыбка промелькнула на ее губах.

Фиона поднялась со своего стула, но рука Кемпбелла заставила ее снова опуститься. Снаружи пророкотал гром.

– Спокойнее, моя милая. Ведь вы не хотите, чтобы она почувствовала удовлетворение, если вы закатите сцену. – Он посмотрел в окно и увидел, как за окном сверкнули молнии.

– Устроить сцену – это даже близко не напоминает то, что я хотела бы сделать.

– Разумеется, поступайте как хотите. Я лишь подумал, что вы предпочтете сохранение достоинства, а не месть, – сказал Кемпбелл.

Было жаль, что она не могла одновременно сохранить достоинство и отхлестать Лусинду Федерингтон.

– Врядли это будет разумно, – холодно сказал Кемпбелл. – Люди простят удар, но не откровенную атаку.

Лицо Фионы порозовело.

– Я не сообразила, что все высказала вслух.

– Вы не сказали, я угадал ваши мысли.

– Выражение моего лица позволяет прочитать мои мысли?

Он сверкнул голубыми глазами.

– У вас есть способность откровенно выражать ваши мысли. – Он выразительно посмотрел в окно, рамы которого заскрипели от внезапного порыва ветра. – Как и у ваших братьев.

Фиона не знала, что ответить. Многие люди в Шотландии знали о проклятии, но мало кто на самом деле в это верил.

– Возможно, есть способ повернуть столик в сторону вашего мужа. – Кемпбелл поймал ее затянутую в перчатку руку и поднес к губам, его теплое дыхание она ощутила сквозь материю.

Это был допустимый жест, но то, как он удержал ее руку, то, как он скользнул пальцами по руке, когда она попыталась ее освободить, и как он заглянул ей в глаза – все это смахивало на попытку обольщения.

Фиона посмотрела на Лусинду, которая наклонилась к Джеку; оба были глубоко погружены в беседу. Полные груди Лусинды прижимались к его руке и вздымались при дыхании.

Фиона глубоко вздохнула и, вместо того чтобы поставить Кемпбелла на место, подалась к нему и сказала:

– Спасибо.

Глаза у него широко раскрылись, на щеках появился необычный румянец. Он пожал ей руку явно со значением.

Уголком глаза она заметила, как лежащая на столе ладонь Джека сложилась в кулак, и Фиона поняла, что выиграла очко. Не убирая руку из руки Кемпбелла, она сделала новую ставку.

Джек помрачнел. Затем, прищурившись, он поднял руку Лусинды и поцеловал ее в точности так, как до этого Кемпбелл целовал руку Фионы. Ветер прошумел за окном, и первые капли дождя застучали по стеклу.

Джек ухмыльнулся. Фиона посмотрела вокруг. Проклятие! Она должна придумать, досадить ему.

Она увидела, как он рассеянно сделал глоток шампанского и рассеянно улыбнулся Лусинде.

Шампанское! Все лакеи находились в противоположном конце зала, поэтому она схватила Кемпбелла за руку.

– Я хочу выпить.

Он поднял брови.

– Конечно. Кто-нибудь подойдет и…

– Я хочу немедленно, – сказала она с придыханием. – Может, нам позвать одного из лакеев и попросить?

– Они принесут его сюда. Подождите минутку. – Кемпбелл поднял палец, чтобы привлечь внимание лакея, и тот бросился к их столику.

Кемпбелл взял два бокала искрящегося шампанского с подноса и передал один из них Фионе.

– Прошу вас, миледи. За что мы выпьем?

Пузырьки поднимались со дня бокала и собирались на поверхности. Свет от канделябра проникал через стекло.

– Приятно просто выпить.

Взор Кемпбелла потух.

– Тем больше оснований сделать это быстро.

Фиона посмотрела мимо него в сторону Джека. Тот замер, не донеся свой стакан до рта, и нахмурился, увидев шампанское в руке Фионы.

Глядя ему в глаза, она подняла бокал и выпила до дна. Медленное тепло поднялось от ее груди к шее. Джек нахмурился. Лусинда, поняв, что Джек утратил к ней интерес, гневно посмотрела в сторону Фионы. Кемпбелл засмеялся:

– Я вижу, вы получаете удовольствие от шампанского.

– Я люблю его. – Фиона вскинула голову. – И я хотела бы еще бокал шампанского.

Джек помрачнел еще больше, когда Кемпбелл заказал еще шампанского.

Фиона взяла второй бокал и посмотрела в упор на помрачневшего Джека. Он поднял свой бокал и опрокинул его в себя, и в каждом его движении чувствовался вызов.

Фиона выдержала паузу, затем подняла бокал в сторону Кемпбелла:

– За достижение цели.

– Какой именно?

– Любой. – Подняв бокал, Фиона стала пить, как это делала раньше, но на сей раз шампанское не пошло так, как она задумала. Она фыркнула, затем чихнула настолько энергично, что две булавки выпали из ее волос и локон упал ей на плечо.

Кемпбелл засмеялся:

– Дорогая, я надеюсь, вы не воспримете мои слова превратно, но, судя по всему, шампанское – это не ваш напиток.

– Я не собираюсь пить миндальный ликер. – Два бокала шампанского, выпитые один за другим, сделали свое дело. Фиона почувствовала себя легкой и свободной.

Каковой она и была благодаря Джеку Кинкейду. Она была раскрепощенной и дьявольски счастливой. Фиона подняла пустой бокал:

– Еще тост!

Кемпбелл засмеялся, жестом подозвал лакея и, понизив голос, что-то сказал ему.

– Ну вот, – обратился он к Фионе, когда лакей удалился, – кажется, я решил вашу проблему.

– У меня нет никаких проблем, – заявила Фиона, бросая фишки на кон и не заботясь о том, куда они лягут.

Кемпбелл взял ее руку и поднес к своим губам.

– Я никогда не спорю с красивыми женщинами.

Фиона снова посмотрела мимо него на Джека. Лицо у него было мрачнее грозовой тучи. Хорошо! Кажется он начинает злиться. Что ж, пусть туча прольется небольшим дождем. Она повернулась к Кемпбеллу и улыбнулась ему медоточивой улыбкой:

– Я ценю вашу помощь, но, пожалуйста, не думайте, что я позволю вам какие-нибудь вольности.

Он перевернул ее руку, приспустил перчатку с запястья и запечатлел поцелуй на месте пульсирующей жилки.

– Я не смею и подумать об этом, дорогая. Если вы хотите, чтобы я остановился, вы только скажите об этом.

Вернулся лакей, неся поднос с единственным бокалом на нем. Кемпбелл передал его Фионе, и та с подозрением понюхала его.

Бокал был теплым, поднимавшийся кверху парок нес ароматы клевера, корицы и дюжины других трав.

Фиона сделала глоток и радостно улыбнулась:

– Изумительный вкус!

Кемпбелл улыбнулся:

– Выпейте до дна, а затем мы пойдем танцевать.

Она сделала, как он сказал, и с шумом поставила бокал на стол.

– Я готова.

– Хорошо. Обещаю держать вас крепко и делать вид, что я нашептываю вам на ухо сладкие банальности.

– Только не нашептывайте настоящие, иначе я буду смеяться, и это все испортит. – Фиона почти хихикала в этот момент, хотя для того не было ровным счетом никакой причины. – А что это был за напиток?

– Немного того, немного другого. – Глаза Кемпбелла потемнели. – Вам понравился?

– О да! Оч-чень даже! – Фиона оттолкнула свои фишки в сторону лорда Пеналтмида. – Думаю, я уже наигралась. – Она повернулась к Кемпбеллу и попыталась встать, но тут же упала в кресло.

Кемпбелл подхватил ее под локоть и прижал к груди.

– Спокойно, дорогая! Вы не собираетесь падать.

Фиона поняла, что прижимается грудью к его груди, а его руки интимно обнимают ее. Она оттолкнула его и поправила платье, зная, что многие наблюдают за ней, хотя никто не выглядел шокированным. Здесь трудно было кого-либо удивить.

Разумеется, это никого не удержит от того, чтобы посплетничать о том, что он увидел.

Фиона оперлась ладонью о спинку ближайшего кресла и выдавила из себя улыбку.

– Потанцуем?

– Конечно.

– Хорошо. Только постарайтесь не наступать на мои новые туфли.

После этого не слишком романтического замечания Фиона позволила Кемпбеллу проводить ее в танцевальный зал.

Но им не пришлось потанцевать.

В тот момент, когда они покидали игорный зал, перед ними возник Джек, лицо которого пылало от ярости.

– Ага, – ровным голосом проговорил Кемпбелл. – Я все думал, сколько времени тебе потребуется, чтобы вспомнить о жене.

– Я сейчас же забираю ее домой.

Фиона весьма неженственно фыркнула.

– Твоя жена не собирается делать ничего подобного.

Джек грозно взглянул на нее:

– Ты не понимаешь, что ты творишь. Ты слишком много выпила.

– Вздор! Я выпила всего лишь два бокала шампанского, – она подняла три пальца, – и один бокал… Что это было?

– Пунш с ромом, – лаконично произнес Кемпбелл. Лицо Джека потемнело. Он схватил Фиону за руку и потянул к себе. Она споткнулась, упала ему на грудь, он поймал ее и крепко сжал.

– Нет, – сказала она, отталкивая Джека. – Я собираюсь танцевать с Кемпбеллом, он намерен нашептывать мне комплименты и не станет наступать мне на мои новые туфли.

– Черта с два! – сказал Джек. Развернувшись, он ударил Кемпбелла в лицо, и тот свалился на пол как подкошенный.

– Джек! – бросилась к нему Лусинда. – Что ты…

Джек проигнорировал ее. Он вскинул Фиону себе на плечо и повернулся к дверям.

– Джек! – Булавки посыпались из волос Фионы, и волосы закрыли ее, словно занавес. – Проклятие! Что ты делаешь с моими волосами?

Джек вышел из дома и под дождем направился к карете, не обращая внимания на лица, которые из окон наблюдали за ними.