Глава 1

Хэмпстед-Хит, Англия

Май, 1812 год

Для такого отчаянного предприятия, как похищение невесты, была выбрана явно не самая удачная ночь. Дождь лил не переставая несколько часов, пока наконец не прекратился. Впереди в мерцающем свете луны сияла узкая одноколейная дорога, по краям которой стлался призрачный туман.

Алек Маклейн, пятый виконт Хантерстон, направил карету во двор небольшой придорожной гостиницы под названием «Черная наковальня». Дверь гостиницы была забрызгана грязью. Тут и там поблескивали темные лужи, в воздухе висели клочья тумана.

Из-под карниза, с которого еще падали отдельные капли, вышел Джонстон, старый грум Алека.

– Наконец-то, милорд! Чуть было не опоздали.

– Ее милость явно не отличается пунктуальностью, – пожав плечами, сказал Алек.

– Уж если женщина не торопится идти к алтарю, то, видит Бог, не очень-то вы ей и нужны, – угрюмо проворчал старый слуга.

Алек оставил его слова без внимания и спрыгнул с подножки кареты. Джонстон был из рода семейных слуг, чьи предки из поколения в поколение служили у Хантерстонов. Угрюмое расположение духа являлось его неизменной чертой, что присуще многим жителям Уэльса. Обычно Алек не соглашался с его мрачными прогнозами, но сейчас он опасался, что слуга может оказаться прав.

Дверца экипажа скрипнула: кто-то пытался открыть ее изнутри.

– Опять дверца заедает, – буркнул Джонстон.

– Жаль, но мы не можем задерживаться. – Алек взглянул на часы. Начало одиннадцатого. Несмотря на то что дорога была просто отвратительной, они доехали неожиданно очень быстро.

Шум в экипаже, усилившись, перешел в раздражающий стук, и Джонстон с интересом взглянул на карету.

– Ее милость чем-то обеспокоена. Как по-вашему, может, она передумала насчет свадьбы?

– Зная о той огромной сумме, которую я должен унаследовать? Вряд ли.

Будучи чрезмерно избалованной и невероятно тщеславной, Тереза давно уже определила главную цель своей жизни. Она хотела денег, власти и высокого положения в обществе.

При воспоминании о Терезе Алека передернуло. Всю жизнь он старался избегать так называемого изысканного общества. Ему претили лицемерие, царившее в нем, пустота и бессодержательность разговоров, ведущихся среди его представителей. Чтобы пойти на эту сделку, ему пришлось совершить определенное усилие.

Экипаж начал раскачиваться, а стук перешел в сильные удары. Изнутри доносились приглушенные крики и мольбы об освобождении.

Алек глубоко вздохнул и положил часы во внутренний карман.

– В нашем распоряжении не больше десяти минут. Перемени лошадей, Джонстон, – им всю дорогу пришлось скакать по этой проклятой грязи.

Старый грум покачал головой:

– Зря вы так долго откладывали свадьбу. Теперь остается только надеяться на везение, если вы хотите знать мое мнение.

– Не я захотел жениться: это воля моего деда, – отрывисто произнес Алек, снимая перчатки.

– Вы весь в своего деда, такой же упрямый. Всегда-то вы с ним спорили и не соглашались. – Слуга снова посмотрел на неистово раскачивающийся экипаж. – Хотя, может статься, вы наконец встретили свою половину.

– Я терпеть не могу Терезу Франт, – резко заявил Алек. Джонстон недоверчиво фыркнул.

– Закажу напиток покрепче, пока меняют лошадей. Вам это не помешает.

Алек одобрительно кивнул, и старый слуга, шаркая больными ногами, скрылся за дверью гостиницы. Вслед за ним волочились клочья ночного тумана.

Приготовившись к тому, что на него сейчас польется поток упреков и жалоб, Алек направился к карете. Лучше всего покончить с этим незамедлительно. К счастью, он хорошо знал, как обходиться со своей нареченной.

Тереза Франт в реальной жизни сильно отличалась от той невинной скромницы, роль которой она так старательно играла на официальных светских приемах. Узнав о дополнительном условии завещания, она уже не раз пыталась затащить Алека в свой альков.

Ее мать, дама, не отличавшаяся особой строгостью нравов, прилагала весьма мало усилий, чтобы обуздать пылкий, несдержанный характер дочери; она полностью переложила эти заботы на плечи некоей кузины, худощавой, ничем не приметной особы, которая так ревностно подошла к исполнению своих обязанностей, что получила в свете прозвище мисс Дракон. Пристально наблюдая за происходящим из-за стекол очков, мисс Дракон делала все, что от нее зависело, чтобы Тереза хоть как-то сдерживала себя в своих порочных устремлениях.

Жаль, устало подумал Алек. Если бы Тереза стала участницей какого-нибудь скандала, он смог бы убедить бесстрастных поверенных своего деда пересмотреть условия завещания. Но теперь было уже слишком поздно: ему придется жениться на этой скучной, надоедливой девице.

Рывком открыв дверь экипажа, Алек взял Терезу за запястье, а затем поднял на руки. Шляпка соскользнула вперед, скрыв ее глаза. В темноте невозможно было понять выражение ее лица, но он хорошо представлял себе глаза цвета синего фарфора, сверкающие от ярости, и рот, напоминающий бутон розы, который искривился от злобы.

Чтобы остановить ее тираду, прежде чем она начнется, Алек отодвинул шляпку и поцелуем заставил Терезу замолчать. К его удивлению, он ощутил дрожь чувственного волнения, только Тереза, по-видимому, чувствовала нечто противоположное: она стояла ровно и неподвижно, как солдат перед расстрелом, тогда как обычно стонала от удовольствия в его объятиях и страстно прижималась к нему. «Возможно, она нервничает из-за предстоящего бракосочетания».

– Поцелуй меня, – прошептал Алек, касаясь губами ее шелковистой щеки и ощущая незнакомый аромат духов. Легкий и чарующий запах разливался в воздухе, напоенном свежестью. Алек ощутил возбуждающее волнение. В конце концов, возможно, в этом есть и кое-что приятное.

Внезапно Тереза сильно ударила его ногой.

– Черт! – Алек, мгновенно отпрянув, наклонился, чтобы растереть ушибленную голень, и замер от удивления.

Одним из своих главных достоинств Тереза всегда считала маленькие изящные ступни; но ботинки, которые предстали перед глазами Алека, были вовсе не маленького размера: большие и туго зашнурованные, они напомнили ему ботинки его старой гувернантки.

В его голове, как пушечный выстрел, мелькнула догадка.

Это не Тереза.

Он увез не ту женщину!

Мгновенно забыв о боли в голени, Алек резко выпрямился.

– Кто вы, черт возьми?

– Я могла бы задать вам тот же вопрос, – бесстрастно заявила незнакомка.

Алек взял самозванку за руку и почти волоком потащил ее к гостинице, двор которой освещался фонарем. Она раздраженно скривила губы, но ничего не сказала, а просто хмуро посмотрела на него.

Если на свете и существовала полная противоположность Терезы Франт, то эта женщина стояла сейчас перед ним. В отличие от тщательно уложенных золотистых локонов Терезы волосы самозванки были светло-каштановыми; жалкие остатки некогда аккуратной строгой прически беспорядочными прядями висели по обеим сторонам ее узкого лица, а худощавая фигура составляла разительный контрасте соблазнительными формами Терезы, которые она постоянно выставляла напоказ.

Незнакомка показалась Алеку худой и плоской. Действительно привлекательными в ее лице были только полные губы, словно звавшие к поцелую, и зеленые глаза, густо опушенные ресницами.

Женщина близоруко прищурилась.

– Мне пришлось снять очки. – Ее акцент неприятно резал слух. – Проклятую карету постоянно трясло на ухабах.

– Черт возьми! Да вы американская колонистка!

– Я не колонистка! Я – американка.

В ее неприветливом взгляде было что-то удивительно знакомое, и Алек нахмурился. Если бы он смог представить ее в очках, с туго стянутыми в пучок волосами мышиного оттенка, то подумал бы, что...

Виконт застонал:

– Проклятие! Вы – мисс Дракон!

На ее худых щеках вспыхнул неестественный румянец.

– Это она все подстроила? – взбешенно спросил Алек.

– Кто подстроил? Что подстроил? – Женщина наклонилась к нему и прищурилась. – Вы ненормальный?

– Я?

– Сумасшедший или пьяный до безобразия. – Она окинула его критическим взглядом. – Или пьяный, или сумасшедший – одно из двух.

– Я не пьян и еще не сошел с ума, – возразил Алек с негодованием, в упор глядя на мисс Дракон.

– Нет, вы пьяны! – продолжала настаивать она. – Сначала вы похищаете женщину, а потом кричите на нее на заброшенном постоялом дворе.

К своему ужасу, Джулия Франт внезапно поняла, почему виконт Хантерстон получил в свете прозвище Дьявол. В ответ на ее замечание его красивое лицо мгновенно исказилось гримасой, а серые глаза засверкали, как сталь.

– Это не похищение, а выполнение взаимной договоренности, которая сорвалась по вашей вине, – сказал виконт ледяным тоном. – Предполагалось, что в карете окажется Тереза.

Джулия ощутила горькое разочарование. Ну конечно, он принял ее за Терезу. Никто бы и не подумал похищать, а потом так страстно целовать какую-то Джулию Франт. – Я приняла вас за кучера, – сказала она примирительно.

– За кучера? Взгляните на эту карету! Разве она похожа на наемную коляску?

Джулия, близоруко прищурившись, посмотрела на расплывающиеся перед ее глазами контуры экипажа.

– Ну, мне так показалось из-за дождя, – наконец сказала она.

У Алека от злости перехватило дыхание.

– А где же Тереза?

– На музыкальном вечере у Хадморов. Она отправилась туда с леди Саттерли.

– Проклятая маленькая негодяйка!

– Может быть, она просто забыла, – неуверенно предположила Джулия.

– Ну конечно! Как только я найду ее... – Виконт умолк и сжал кулаки.

Внезапно Джулия прониклась к нему сочувствием. Несомненно, его гордость была сильно уязвлена, тогда как ее кузине такие страдания доставляли большое наслаждение. Скорее всего она сейчас насмехалась над своим поклонником.

Джулия внимательно посмотрела на виконта и с трудом сдержала невольный вздох. Тереза – полная идиотка! Виконт не просто красив – один раз увиден, забыть его было невозможно. Черты его лица показались ей чрезвычайно выразительными, они несли печать аристократизма, а высокомерный изгиб бровей придавал ему мрачное, почти демоническое выражение.

Известный в свете своим безрассудным и безнравственным поведением, повеса и прожигатель жизни, виконт имел обширные знакомства с весьма сомнительными личностями и был завсегдатаем игорных домов. Он часто напивался до бесчувствия и постоянно ввязывался в рискованные авантюры. Общественное мнение по поводу его поведения было ему глубоко безразлично. Однако Джулии он показался человеком вполне здравомыслящим.

Чтобы как-то разрядить ситуацию, Джулия после некоторой внутренней борьбы произнесла:

– Прекрасная ночь, не правда ли?

Алек нахмурился.

– Прекрасная? Последние три часа дождь лил как из ведра, все дороги размыло, а я только что упустил самое большое наследство, которое когда-либо существовало на английской земле. Не считая этого, ночь действительно прекрасная.

Джулия гордо расправила плечи.

– Не хотелось вам напоминать, но для меня этот вечер тоже не из легких. Сначала меня похитили, потом я всю дорогу тряслась в карете, со мной неподобающим образом обращались... а под конец еще и нагрубили! Вполне достаточно, чтобы вызвать сердечный приступ!

Несколько секунд виконт молчал, явно опешив, затем на его губах появилась улыбка.

– Прошу меня извинить, я вел себя непозволительно. – Он быстрым взглядом окинул двор. – Не кажется ли вам, что нашу беседу лучше продолжить в гостинице?

– Вообще-то э-э...

– Я распорядился заменить лошадей, – мягко произнес Алек и, взяв Джулию под руку, повел ее к двери гостиницы.

– Но я...

– Лорд Хантерстон, какая честь! – воскликнул хозяин гостиницы, сразу устремившись к ним навстречу. – Слуга только что сообщил о вашем прибытии.

Виконт провел Джулию в гостиную. Хозяин шел за ними следом, и от него нещадно несло чесноком. Его растерянное и одновременно радостное лицо выражало непоказное радушие.

– Позвольте представиться: Том Брамбл, к вашим услугам. У нас есть горячий ромовый пунш, и, разумеется, вы и ее милость сможете погреться у огня, а также поужинать. Сегодня у нас седло барашка, пирожки с гусиной печенкой, заливное из языка теленка...

– Пирожки с гусиной печенкой – любимая еда ее милости, – прервал Тома виконт. – Всю дорогу она только о них и говорила.

– Я ничего не... – Джулия тут же осеклась под мрачным взглядом Алека. – Вообще-то... – продолжила она неуверенно, развязывая ленты шляпки, – вообще-то я согласна. Обожаю пироги с гусиной печенкой.

– Ну кто бы мог подумать! Вот чудеса! – Хозяин гостиницы поглядел на Джулию с явным любопытством. – Редко когда господам нравятся простые пироги!

Алек приоткрыл дверь в комнату и призывно махнул Тому рукой.

– Чудесно, что вы открыли для себя столько нового. Будьте любезны сообщить, когда ужин будет готов. – Прежде чем хозяин снова открыл рот, виконт захлопнул за собой дверь.

– Зачем вы это сказали? – требовательно спросила Джулия, кладя шляпку на небольшой столик, стоявший поблизости. – Я ненавижу пироги с гусиной печенкой. – Она оглядела комнату, выбранную красавцем виконтом для романтического свидания с ее прекрасной кузиной: скудно обставленная разномастной мебелью, гостиная имела вид пивной, меблированной на скорую руку.

Виконт шагнул к столу и налил себе горячего пунша из большой чаши, от которой шел пар.

– Если бы я не сказал глупцу хозяину, что вы любите эти дурацкие пироги, он бы надоедал нам весь вечер, предлагая все, что у них есть в меню в этой Богом забытой дыре.

– По-видимому, вы правы. – Джулия вздохнула. При этом у нее невольно побежали слюнки при мысли о вкусном седле барашка, возможно, украшенном веточкой мяты: перед тем как оказаться в карете виконта, она весь вечер ходила по своим делам и не успела поесть, так как ей еще предстояла важная встреча. При мысли о том, что она опоздала на эту встречу, Джулия чуть не застонала. Теперь заседание Общества пройдет без ее участия...

– Мне нужно срочно вернуться в Лондон, – еле сдерживая нетерпение, сказала она.

– Думаете, там по вас уже соскучились?

Соскучились? Вряд ли. Но Обществу помощи нуждающимся жен щи нам будет ее ужасно не хватать. Совсем недавно се избрали председателем фондового комитета, а перед этим ей пришлось приложить немало усилий, чтобы занять этот пост. Однако виконту, разумеется, не было до этого никакого дела.

Спрашивая, он подразумевал, конечно, ее тетку и кузину. Его интересовали только они, а не ее репутация. О ней же никто не спохватится, пока не понадобятся новые кружева или не оторвется оборка у платья.

Но Джулия не собиралась признаваться в этом.

– Конечно, они будут меня искать, – солгала она. На его лице снова мелькнула улыбка.

– Прошу меня простить, мисс... э-э... Франт.

Джулия достала из сумочки очки и решительным жестом нацепила их на нос. Ее не удивило, что виконт не помнил, как ее зовут, – во всем мире это помнили всего несколько человек.

– Можете называть меня Джулия.

Алек взглянул на нее с изумлением, но тут же скрыл его за развязной улыбкой, из-за которой Джулия ощутила внезапную волну слабости, охватившую ее до самых колен.

– Ах да, я забыл, что вы американка. Разрешите представиться: меня зовут...

– Виконт Хантерстон, – прервала она. – Я встречала вас раньше на балу у Сефтонов, а также на вечере у Монткаслов и на завтраке у Маркемов, на музыкальном вечере у Джоллетов и на... – Джулия увидела, как его глаза раскрываются все шире, и почувствовала, что кровь начинает стучать у нее в висках.

Алек негромко рассмеялся. При звуках его голоса ей показалось, что за всю жизнь она не слышала ничего приятнее.

– Мне нет прощения. – Он сокрушенно покачал головой.

– Прощения заслуживают все!

– Все? – Он был заинтригован. Джулия явственно ощутила прикосновение его взгляда, словно он дотронулся до нее. Она вспыхнула при одной только мысли о том, что он прикасается к ее рукам, плечам, а потом ниже...

– Не хотите ли немного выпить, мисс Франт? Позвольте помочь вам снять накидку.

Вместо ответа Джулия еще плотнее запахнула накидку и покачала головой:

– Нет-нет. Здесь довольно холодно...

Виконт с недоумением взглянул на нее из-под полуопущенных век.

– Возможно, вам действительно холодно, – пробормотал он, – но, по-моему, здесь скорее жарко.

По ее спине пробежала легкая дрожь. Конечно, он с ней не флиртует. С ней никто никогда не флиртовал.

– Вы ведь и сами в пальто, – напомнила Джулия.– А оно гораздо теплее моей одежды.

Виконт на секунду сосредоточился.

– Ах вот в чем дело!

Поставив кружку на камин, он снял свое просторное пальто и бросил его на стул.

Джулия невольно вздохнула. Может, Хантерстон и повеса, но одет он был с элегантной небрежностью, что никак не соответствовало слухам о его скандальном поведении: на изящно завязанном шейном платке ярко сверкала булавка с рубином, переливаясь алыми бликами; роскошное синее пальто выгодно подчеркивало ширину плеч, а при виде его превосходно сидевших, тесно облегающих светлых панталон Джулия отчаянно покраснела.

Виконт выглядел безупречно. А раз красив, значит, опасен. У нее перехватило дыхание.

– Мне нужно срочно уехать, – напомнила она.

Виконт снова наполнил свою кружку.

– Располагайтесь поудобнее, мисс Франт. Как только мы уладим все дела, то сразу же и уедем.

Джулия подумала, что сможет нанять у хозяина гостиницы экипаж, но вдруг заколебалась. За внешней показной развязностью виконта угадывалось отчаяние; наверняка он нуждался в ее помощи. «Кроме того, – твердо сказала она себе, – нет смысла устраивать сцены». Ей было уже двадцать семь лет, а значит, можно особенно не беспокоиться по поводу нахождения более получаса в гостиной наедине с известным повесой.

Едва Джулия присела на край стула, стоявшего ближе других к камину, в котором весело пылал огонь, раздался мелодичный звон каминных часов, пробивших четверть, и виконт изумленно взглянул на них.

– Проклятие! – Нахмурившись, он одним глотком допил пунш, остававшийся в его кружке.

Джулия неодобрительно вздернула брови.

– Что бы вас ни беспокоило, эта адская смесь вам не поможет.

– Теперь уже ничто не поможет. – Он горько усмехнулся. – И все благодаря вашему с кузиной розыгрышу. – Алек налил еще одну кружку пунша и предложил Джулии. Она ощутила нежный приятный аромат мускатного ореха и корицы, но отрицательно покачала головой.

– Неужели вы такая строгая блюстительница нравственности, мисс Франт? – искренне удивился виконт.

– Вовсе нет. Просто я совершенно не выношу спиртные напитки. Это у нас в роду, знаете ли...

– И это отличный повод для того, чтобы выпить! – Не дав ей времени для возражения, Алек вложил кружку ей в руку, и Джулия ощутила приятное тепло нагретого металла. Она сидела, держа кружку в руке, и с удовольствием вдыхала приятный аромат, пока пунш не остыл. В конце концов в этом не было ничего дурного.

Виконт опустился в кресло напротив нее и, вытянув ноги поближе к тлеющим уголькам в камине, погрузился в столь мрачную задумчивость, что в душе Джулии невольно шевельнулась жалость.

– Я ничем не смогу помочь вам, пока не узнаю, что произошло, – решительно заявила она.

Виконт рассеянно заглянул в свою кружку, как будто надеялся найти в ней ответ.

– Рассказывать-то особенно и нечего.

При виде отразившегося у него на лице отчаяния у Джулии даже закололо в груди.

– Возможно, я могу чем-нибудь помочь вам. Один ум хорошо, а два лучше.

Он задумчиво посмотрел на нее, потом пожал плечами.

– Почему бы и нет? Мне теперь некуда спешить. – Откинув голову на высокую спинку стула, Алек вздохнул. – Все началось с того, что мой дед исполнился решимости доказать мне пагубность моего образа жизни.

«Безусловно, это не лишено здравого смысла», – с одобрением подумала Джулия.

Как бы прочитав ее мысли, виконт нахмурился.

– Возможно, вы не знаете, но некоторые называют меня повесой.

– И еще друга ми нелестными прозвищами, – не удержалась Джулия, но, заметив его изумленный взгляд, поспешила добавить: – Конечно, все это неправда...

Виконт внезапно улыбнулся.

– К несчастью, по большей части это так и есть. – Его улыбка быстро погасла. – Мы все, дети и внуки, доставляли деду одни разочарования.

– Вы слишком суровы к себе.

– Суров? Мой дед выставил моего дядю за дверь без гроша за то, что он женился на женщине, у которой... – Алек устремил взгляд куда-то вдаль поверх нее. – Можно сказать, что у нее был непомерный аппетит.

– Неужели? – Джулия попыталась угадать, что он имел в виду, но, уловив мрачный блеск в глазах виконта, поспешно спросила: – А ваша мать?

– О, она до беспамятства влюбилась в бедного шотландца, у которого не было ни земель, ни денег; ничего, кроме желания получить ее титул. С ним она и сбежала.

– – Должно быть, она очень сильно его любила!

– Ей было всего семнадцать, и она совсем не задумывалась о будущем. Когда она сбежала, дед был в отчаянии, искал ее повсюду и наконец нашел. Нищета, в которой она жила, просто не поддавалась описанию. – Виконт рассеянно посмотрел на весело пылающий в камине огонь. – Вскоре после этого мои родители умерли.

– Значит, вас воспитал ваш дед?

– Именно так. Полгода назад он умер и оставил мне все свое состояние. Мой кузен Ник унаследовал титул и поместье, но на некоторых условиях. – Алек нахмурил брови. – Дед слишком хорошо знал Ника, чтобы не предпринять ряд мер.

– А какое отношение к этому имеет Тереза?

– Чтобы унаследовать состояние, я должен жениться до моего следующего дня рождения и прожить год, вращаясь в светском обществе, без единого скандала. – Алек иронично улыбнулся.

– Видимо, ваш дед был достаточно наслышан о ваших похождениях. – Джулия с наслаждением вдохнула пряный аромат пунша.

– Похождениях? – удивленно переспросил он.

– Или об азартных играх.

Алек криво усмехнулся.

– По-видимому, вы тоже в курсе всех сплетен, мисс Франт.

– Когда постоянно находишься в обществе таких же компаньонок, как я, то поневоле станешь осведомленной. Так сколько же времени у вас осталось?

Виконт взглянул на часы.

– Менее двух часов.

Она недоуменно взглянула на него.

– Два часа? А когда же вы узнали об условиях завещания вашего деда?

– Как только он умер.

– Но с тех пор прошло целых полгода!

– Нуда. Просто я надеялся, что произойдет чудо и этот ночной кошмар рассеется. – Виконт провел рукой по своим черным волнистым волосам, убирая их со лба. Одна непокорная прядь вновь упала на лоб. – Увы, ничего так и не произошло.

Джулия крепче обхватила пальцами кружку, борясь с неожиданным желанием самой убрать эту прядь у него со лба.

– Могу я у вас спросить, почему вы выбрали именно Терезу?

– Дело в том, что завещание составлено довольно своеобразно: я могу унаследовать состояние только в том случае, если женюсь на дочери последнего графа Ковингтона. – Он слегка улыбнулся. – Дед не сомневался, что такой брак будет способствовать устранению всех моих дурных наклонностей.

– О, кажется, он имел слабое представление о моей кузине, – заметила Джулия.

Глаза виконта удивленно сверкнули, и он расхохотался.

– Действительно, это так; но земли графа Ковингтона граничат с нашими. Для моего деда этого оказалось более чем достаточно.

Джулия попыталась побороть в себе чувство облегчения, которое она ощутила, узнав, что красавец виконт вовсе не влюблен в Терезу.

– И кто же может унаследовать деньги вместо вас?

– Мой кузен, Ник Монтроуз.

– Новый граф Бриджтон? Он совсем недавно о чем-то секретничал с Терезой. – Джулия машинально выпила глоток пунша и, осознав это, нахмурилась. – Меня не удивит, если они действуют заодно. Простите, что говорю вам это, но Тереза всегда хотела стать графиней, а ваш титул, хоть и хорош сам по себе, все же не может сравниться с графским.

Алек с такой силой сжал пальцы руки, лежавшей на подлокотнике стула, что Джулия вздрогнула.

– Будь они прокляты! – вскричал он и залпом выпил все, что оставалось в его кружке. – Гореть им в аду за все, что они натворили!

Джулию передернуло. Если он напьется, то для того чтобы привести его в чувство, простого пинка по голени будет уже явно недостаточно. Если она ничего не предпримет, то виконт скоро опорожнит всю чашу.

Она взяла кружку и сделала еще один большой глоток. Теплые ароматные струйки пара подействовали на нее умиротворяюще, а запахи корицы и гвоздики возбуждали аппетит.

Ей придется выпить содержимое этой кружки, раз нет другого выхода, – тогда виконту достанется на целую кружку меньше. Ром вмиг согрел ее с головы до пят и, словно вихрь, перемешал все мысли в голове.

«Боже, что со мной происходит!» – только и успела она подумать.

Виконт, занятый своими мыслями, заметил усилия Джулии, только когда она собралась сделать еще один глоток.

– Осторожно! Этот напиток крепче, чем может показаться сначала.

– Я уже вполне взрослая, лорд Хантерстон, и достаточно хорошо знаю жизнь.

– Не сомневаюсь. – Алек насмешливо улыбнулся. – Вы, наверное, знаете в Лондоне все злачные места.

Джулия намеренно проигнорировала его саркастический тон и храбро сделала еще один глоток.

– Общество помощи нуждающимся женщинам имеет достаточную информацию...

– Боже всемилостивый! – Виконт чуть не подскочил. – Так вы реформистка?

– Называйте это, как хотите. Я работаю в Обществе, чтобы улучшить положение тех, кто страдает от бедности.

– А что, мисс Франт, вы можете знать о бедности?

Джулия, не выдержав, вздохнула. После смерти родителей ей таки пришлось столкнуться лицом к лицу с суровой действительностью. При воспоминании о тех днях у нее даже заболел желудок, но все же ей удалось спокойно ответить:

– Я знаю вполне достаточно, чтобы понимать, к чему это может привести.

Виконт громко рассмеялся, и его смех гулко отдавался в маленькой комнате.

– Мы с вами составляем прелестную пару, не так ли, мисс Франт? С одной стороны – вы, которая всеми силами стремится помогать другим людям, но не имеет для этого средств. С другой стороны – я, который хочет помочь исключительно себе, но так же безуспешно.

Джулия пожала плечами, постаравшись скрыть за этим жестом ощущение болезненного укола ее самолюбию.

– Я делаю что могу. – Она взглянула на свою кружку и подивилась увиденному – пунша в ней почти не осталось. Она пытливо всмотрелась в дно, потом неохотно оторвалась от этого занятия и переключила свое внимание на виконта. – Вы встречались с душеприказчиком?

– С целой дюжиной. Проклятые кровососы! – С горькой усмешкой он поднялся и снова наполнил кружки. – Все кончено. Дело проиграно.

Когда он передавал кружку Джулии, их пальцы соприкоснулись, и через тонкие перчатки она почувствовала тепло его руки. В ее жилах мгновенно запылал огонь.

Чтобы успокоить отчаянно забившееся сердце, Джулия снова пригубила пунш, и это сразу приободрило ее. Теперь она чувствовала, что может справиться с любой проблемой. Неудивительно, что ее отец так верил в лечебные свойства рома.

«Не пробовал ли кто-нибудь разливать этот напиток в бутылки для продажи?» – вдруг подумалось ей.

– Не может быть, чтобы вам никак нельзя было помочь! – громко заявила она.

В этот раз его смех был по-настоящему искренним.

– Как видно, все американцы считают, что на свете нет ничего невозможного, верно, мисс Франт?

– Меня с детства учили говорить правду и уважать труд, лорд Хантерстон.

– Следовательно, вы являетесь полной противоположностью Терезе, вы согласны со мной? – Виконт подошел к камину и прислонился к нему плечом; его глаза заискрились серебристым блеском.

Джулия с оттенком сожаления взглянула на свои слишком большие для леди ступни. Она почти не завидовала своей красавице кузине, и знаки внимания со стороны самого известного в Лондоне волокиты также не должны были бы стать предметом ее зависти. Но все же в нем угадывалось нечто – небрежность улыбки, задумчивость взгляда, – что вызывало у нее горячее стремление узнать о виконте побольше.

Как бы угадав ее мысли, он беспокойно вздохнул.

– Нам пора возвращаться в Лондон.

Его слова на какой-то миг вызвали у нее панику. Как только они покинут эту уютную комнату, все вернется на круги своя. Виконт снова станет недосягаемым, немного пугающим Дьяволом Хантерстоном, а она опять погрузится в скуку повседневной жизни простой компаньонки.

Джулия снова торопливо отхлебнула из своей кружки.

– Я хочу еще пунша.

Виконт удивленно поднял брови, но все же согласился. Возможно, уже завтра он не сможет позволить себе такую роскошь.

Он подошел к столу, придвинул к нему скамью и изящно поклонился:

– Не желаете ли присоединиться, мисс Франт?

Джулия встала, удивленно заметив, что комната как-то странно изменилась и по ней стало трудно передвигаться. По счастью, ей удалось подойти к столу, не задев ни одного качающегося предмета, и она, сев рядом с виконтом, протянула ему кружку.

– О, да тут ничего не осталось! – Он разлил остатки по кружкам, потом взял чашу и, накинув пальто, пошел к двери, но вдруг остановился и похлопал себя по карманам. Нахмурившись, он достал изрядно помятый документ и бросил его на стол.

– Мне это уже не понадобится.

Джулия сидела, положив подбородок на край кружки, с наслаждением вдыхая пряный аромат. Ей было тепло и уютно. Маленькая гостиная стала еще милее и интимнее. Она смущенно взглянула на профиль виконта, отметив длинные ресницы и гордый изгиб губ. Потом поправила очки и, щурясь, приступила к изучению документа.

– Это разрешение на регистрацию брака, – глуповато улыбаясь, произнесла она.

В нижней части документа изящными буквами было выведено имя: «Алек Чарлз Маклейн, виконт Хантерстон». Джулия беззвучно повторила про себя его имя и сделала еще один небольшой глоток. В этот раз пунш показался ей более сладким. «Должно быть, хозяин забыл его взболтать», – решила она, от души наслаждаясь необычным вкусом, затем снова вернулась к документу:

– Вы не написали здесь имя Терезы.

– У меня не было времени, чтобы узнать полное имя, поэтому я просто написал «мисс Франт». – Виконт пожал плечами. – Этого оказалась достаточно. Архиепископ ни о чем не спросил.

Джулия подумала, что он добавит что-нибудь еще, но Алек замолчал, углубившись в воспоминания. Казалось, он вовсе забыл о ней. Она вздохнула и поставила кружку на слегка помятый документ. Может, тепло нагретого металла разгладит его.

Отец всегда приучал ее к аккуратности. Она задумчиво улыбнулась. После его смерти прошло уже более пяти лет, но не было ни дня, когда бы Джулия не вспоминала о нем: она очень ценила умение отца смотреть в корень проблемы и находить единственно правильное решение. Тереза, напротив, имела скверную привычку посмеиваться над своим отцом, что чрезвычайно раздражало Джулию. Она знала, что отец в свое время уехал из Англии, несмотря на высокое положение в обществе, которое должен был занять. Тогда он действовал, исходя из самых благородных побуждений. Он был влюблен.

Любовь.

Это слово, словно молния, пронеслось у нее в голове.

– Я знаю, как вам помочь, – твердо сказала Джулия, удивляясь самой себе.

Виконт недоверчиво взглянул на нее: теперь цвет его глаз напоминал замерзшие в морозный день окна.

– И как же?

– Очень просто – женитесь на мне.

Глава 2

Алек в изумлении воззрился на нее.

– А что тут удивительного? – резко сказала Джулия. – По-моему, это очень даже разумно.

Он протянул руку и решительно забрал у нее кружку.

– Я прикажу хозяину принести вам кофе.

– Но я совсем не пьяна! – Джулия вздернула подбородок с неожиданным достоинством. – Просто немного кружится голова.

– Немного? – Алек перекинул ногу через скамью, чтобы получше рассмотреть Джулию. Ее волосы в беспорядке спускались на плечи, а очки сползли набок. Не выдержав, он рассмеялся. – Вы совершенно правы, спиртное – это не для вас.

Почему-то совсем не задетая его замечанием, Джулия кивнула; при этом ее очки сползли еще дальше к кончику носа.

– Я вас предупреждала. Я говорила, что это наша семейная особенность. – Она нахмурилась. – Вам не следовало заставлять меня пить.

– Но я и не делал ничего подобного!

– Нет, делали. Вы сами постоянно пили, и мне нужно было как-то вас остановить. – Джулия заморгала, словно сова на свету.

Виконт улыбнулся.

– Вы старались совершенно напрасно: за завтраком я выпил гораздо больше.

– Ликер на завтрак и ром на обед. Неплохое меню. Но это не поможет вам решить вашу проблему. – Она наклонилась ближе к нему, и до него донеслось ее дыхание. – Вам придется жениться, и скорее всего на мне.

– На вас, мисс Франт?

– В завещании вашего деда говорится, что вы должны жениться на дочери последнего графа Ковингтона, так?

– Да, но...

– Там где-нибудь сказано, что это должна быть именно Тереза?

У Алека в голове начало кое-что проясняться.

– Нет, имя в завещании не указывается.

– Я так и думала; иначе вам пришлось бы оформлять специальное разрешение на брак.

Алек схватил Джулию за руки; глаза его расширились, улыбка буквально зачаровывала.

– Джулия, выслушайте меня. Ваш отец был когда-нибудь графом Ковингтоном?

Она весело улыбнулась своими дразнящими губами.

– Да. Целых два дня. – Джулия показала два пальца и легонько стукнула ими по его лбу. – Два дня. Можно пересчитать.

Алек подавил раздражение и взял ее худощавую ладонь в свою руку. Он никогда не видел, чтобы алкоголь действовал на кого-либо так сильно. При других обстоятельствах он нашел бы это в высшей степени забавным.

– Почему только два дня?

У нее неожиданно задрожали губы; в один миг ее веселое настроение сменилось печалью.

– Потому что он умер. – Она вытерла глаза рукой. – Он никогда не стремился получить этот титул.

– Почему же?

– Дедушка не очень-то любезно отзывался о моей маме, давал ей разные обидные прозвища...

Алек рассеянно пожал ее ладонь, которая так доверчиво продолжала покоиться в его руке.

– Он, видимо, считал ее авантюристкой?

– Нет-нет. Дедушка говорил, что она хуже авантюристки, потому что мама принадлежала к методистской церкви. Он проклинал ее и угрожал, что лишит всех нас наследства. Отец не пошел ни на какие уступки, он даже отказался от встреч с дедом.– Джулия рассмеялась. – Мама говорила, что на свете есть только один человек упрямее моего деда – мой отец. – Она взглянула на виконта, словно хотела разделить с ним радость своих воспоминаний; глаза се сияли, на щеках играл прелестный румянец.

Это был взгляд, который Алек никак не ожидал увидеть на лице мисс Дракон.

Он кашлянул, удивляясь, как ловко она ушла от его замечания.

– Вы вполне уверены, что ваш дед все-таки оставил наследство вашему отцу?

– Дедушка не успел изменить завещание перед смертью, и отец унаследовал все. Но он вовсе этого не хотел. – Ее лицо омрачилось; за стеклами очков глаза начали медленно наливаться слезами. Это было похоже на зеленое мерцание, подобно камню, обросшему зеленым мхом под кристально чистой водой. – После смерти мамы папе уже ничего не было нужно.

Слезы Джулии напомнили Алеку, почему он всегда сторонился добродетельных женщин. Он достал из кармана платок и протянул ей.

– Благодарю вас. – Джулия попыталась вытереть слезы, не снимая очки, и добилась того, что они сползли еще дальше.

– Это все из-за рома. – Виконт снял очки с кончика ее носа и осторожно положил их в свой карман. – Даже моряки, бывает, плачут, когда выпьют лишку.

Джулия слабо улыбнулась ему, и он вдруг понял, как много скрывали стекла ее очков. Возможно, именно поэтому она оставалась для всех незаметной. Когда кто-либо смотрел на мисс Дракон, он видел только то, что ожидал, – невыразительное платье, ничем не приметные лицо, фигуру... и больше ничего. Эта маскировка не вызывала ни малейшего желания разглядывать цвет ее лица, разрез глаз, гладкость кожи, изящный подбородок. Конечно, она не обладала такой безусловной красотой, как Тереза, но в ней было нечто... чертовски привлекательное.

Как бы опровергая его мысли, Джулия шумно высморкалась в его платок.

– После смерти мамы отец так и не оправился. Он часами сидел в темноте и почти не разговаривал.

Незнакомое чувство сострадания заставило Алека произнести:

– Должно быть, вы его очень любили.

Он был мгновенно вознагражден за это признательной улыбкой. Алек провел рукой по ее щеке и увидел, как по шелковистой коже скатилась одинокая слезинка. Золотисто-каштановые волосы, обрамлявшие ее взволнованное очаровательное лицо, сияли нежным блеском в мягком свете полутемной гостиной. Удивляясь своему внезапному порыву, он продолжил движение пальцев по направлению к ее великолепным полным губам.

Как только он прикоснулся к ним, то сразу ощутил необыкновенную силу чувств, переполнявших девушку. Ее взгляд, целомудренный, чистый и сердечный, сиял с такой душевной силой, что у него перехватило дыхание. И хотя он знал, что любовь в ее взоре относится не к нему, а к ее родителям, все же это не могло не трогать.

Виконт опустил руку. Проклятие! Джулия Франт совершенно не походила на всех его прежних знакомых женщин. Она была ревностной сторонницей реформ. Такая если и привлекла бы раньше его внимание, то только потому, что подсказала, как исполнить волю его деда. А если бы Алек решился поцеловать ее, что многократно позволял себе с другими женщинами, то, он почти не сомневался, она или упала бы в обморок, или закатила бы истерику.

Как бы прочтя его мысли, Джулия покраснела.

– Простите меня. Кажется, я веду себя глупо.

– Вам нет нужды извиняться. – Виконт отстранился от нее и встал. – Если бы я выпил столько пунша, сколько вы, у меня в голове была бы такая же путаница. Я позову Брамбла и прикажу ему принести кофе. – Он подошел к двери и открыл ее...

В то же мгновение в комнату ввалился мужчина и растянулся на полу. Он был одет в ливрею и грязные сапоги. Алек посмотрел на него и нахмурился.

– Джонстон! Что ты делал за дверью?

Слуга поднялся и поспешно начал приводить себя в порядок.

– А что, по-вашему, я мог делать у замочной скважины? Я слушал, как эта дама пытается женить вас на себе. – Он неодобрительно посмотрел на Джулию и покачал головой. – Нехорошее дело вы задумали, ваше сиятельство. Вас просто обманут и оставят с носом.

– Когда мне понадобится твое мнение, я сам спрошу о нем, а теперь принеси-ка нам кофе: у нас осталось меньше часа. Я не хочу, чтобы потом говорили, будто во время брачной церемонии невеста так напилась, что не стояла на ногах.

– Надеюсь, вы знаете, что делаете. Но если бы вы все же спросили моего совета, то я бы поостерегся. – Джонстон озабоченно взглянул на виконта и, шаркая ногами, скрылся за дверью.

Алек знал, что его грум прав: не было никакой гарантии, что этот план удастся; но и выбора у него не было. Или Джулия Франт – или...

– Кто это был? – Джулия, не отрываясь, смотрела на дверь.

– Мой грум, – кратко ответил Алек.

Она недоверчиво взглянула на него:

– Не очень-то он похож на слугу.

– И тем не менее это так, хотя ему не мешало бы почаще об этом вспоминать. – Алекс нетерпением ждал, когда Джонстон принесет кофе. Он неплохо умел обращаться с женщинами, но слегка пьяная Джулия с ее дразнящими полными губами и невинными глазами, в которых еще блестели слезы, представляла совсем особый случай.

– Так вы женитесь на мне? – спросила она, и Алек заметил, что ее губы немного задрожали.

– Если не женюсь, то Ник унаследует все состояние. Я не могу этого допустить.

– Понятно. – В ее голосе прозвучало разочарование, и Алек, не понимая причины ее недовольства, нахмурился.

– Ник – совершенно развращенный тип, Джулия. С такими деньгами он наделает много непоправимого. – Алек сел на скамью рядом с девушкой, повернулся к ней и взял ее за плечи. – Мне предстоит унаследовать – семьдесят тысяч фунтов годового дохода, Джулия. Подумайте об этом.

Она тряхнула головой, пытаясь привести мысли в порядок.

– Простите, я не расслышала. Вы сказали – семьдесят тысяч фунтов?

– Они будут нашими, если мы обручимся до полуночи.

Джулия удивленно вскинула брови.

– Но... вы уверены, что поверенные признают этот брак достаточным основанием для введения в наследство?

– Если ваш отец был графом Ковингтоном хотя бы секунду, то им придется признать его.

– А если не признают?

Алек пожал плечами, не желая продолжать разговор на данную тему.

Джулия молча смотрела на него некоторое время, видимо, подыскивая нужные слова.

– Я полагаю, что мы можем аннулировать наш брак, если ничего не получится, – предположила она.

– Конечно, – спокойно согласился Алек.

Ее брови удивленно изогнулись, образовав арки, напоминавшие по форме оправу ее очков, – в этот момент она была похожа на старательную, добросовестную школьницу, которой неведомы такие пороки, как жадность и продажность, и неожиданно в груди виконта зародилось раскаяние: она казалась такой добродетельной и такой... пьяной!

Но Алек тут же прогнал посторонние мысли. Он выполнит свой долг перед дедом, а там пусть все летит в тартарары. Кроме того, Джулия ничего не потеряет; фактически он оказывает ей огромную услугу и даже готов выделить немного денег на ее благотворительность. Она уже почти сделала из него такого же филантропа, каким является сама.

Виконт громко рассмеялся при мысли о том, что тоже может стать реформатором. «Ни за что!»

От его смеха Джулию передернуло, и она, поднявшись, вызывающе посмотрела на него.

– Это абсурд. Ничего не получится.

Раздавшийся звон каминных часов напомнил Алеку о том, что на всякие нежности и уговоры не оставалось времени. Осознавала Джулия это или нет, но ее судьба была уже решена.

– Вы выйдете за меня замуж, дорогая. Это неизбежно.

Она нахмурилась.

– Неизбежно?

– Я мог бы пойти на ряд уступок, – примирительно сказал он, глядя на ее полные губы. Они казались на удивление чувственными, несмотря на ее решительный настрой.

– Все равно вы не сможете сделать это.

– Но почему?

– У вас нет на это времени.

Алек взглянул в сторону закрытой двери. Где-то внизу послышались тяжелые шаги. Тогда он притянул Джулию к себе, пока ее благоразумно застегнутая накидка не оказалась прямо напротив его пальто.

– Что вы делаете? – спросила она, задыхаясь от волнения.

Он знал, чего ей хотелось: нежных слов, публичного объявления о предстоящей свадьбе, всех тех условностей, которых требуют светские приличия. Но если бы кто-нибудь подсчитал, сколько браков в так называемом высшем обществе заключается по любви, то эта цифра оказалась бы просто смехотворной. Большинство молодоженов стремились за счет брака получить титул или состояние, а слова, которые при этом произносились, являлись простым притворством.

Алек провел ладонью по растрепанным волосам Джулии. Своим цветом и даже запахом они напоминали ему клеверный мед, который так любил его дед.

Тут же безжалостно прогнав эти мешающие ему мысли, виконт поцеловал ее. Он ожидал, что девушка будет сопротивляться, оттолкнет его и закричит, но вместо этого она слабо застонала и прильнула к нему, так что Алек чуть не потерял равновесие. Ошеломленный, он не сразу понял, что она не собирается звать на помощь, напротив, она отвечала на его поцелуи неистово и страстно. О таком он не мог и мечтать.

Пораженный, виконт на мгновение замер. Тогда Джулия обняла его еще крепче, и от возникшего желания все его тело охватила дрожь.

На какой-то миг они слились в страстном поцелуе. Алек снова и снова целовал ее чувственные губы. Боже, она была бесподобной! Такой страстной, такой нежной, такой...

Внезапно дверь распахнулась.

– А, вот вы где, милорд, – раздался оживленный голос Брамбла. – Марта скоро приготовит пироги с гусиной печенкой и вкуснейший поджаренный бок... – Хозяин заведения внезапно издал приглушенный звук.

Джулия открыла глаза и попыталась освободиться, но Алек крепко держал ее. Благоразумие вновь вернулось к нему, когда он увидел выражение тревоги на ее лице.

Брамбл некоторое время стоял с открытым ртом, прежде чем смог наконец произнести:

– П-прошу прощения, милорд, я только... – Повернувшись, он быстро закрыл за собой дверь. Только после этого Алек отпустил Джулию, стараясь успокоить бешено стучащее сердце.

Освободившись, Джулия приглушенно вскрикнула: ее всю трясло от злости, глаза полыхали зеленым огнем. Прикоснувшись пальцами к дрожащим губам, она произнесла обвинительным тоном:

– Вы это сделали нарочно.

Алек пожал плечами, удивляясь, как быстро он отреагировал на ее поведение. Он чуть не проглотил ее прямо па месте. Будь проклято это наследство! За чопорной внешностью неприметной компаньонки таился бешеный темперамент, который дьявольски волновал его.

Джулия расправила примятую одежду. Ее прежняя доверительность исчезла без следа.

– Вы просто чудовище!

Алек не выдержал и вздохнул. Он ненавидел данные обстоятельства и самого себя в этот момент. Но он был обязан отдать долг деду. Он должен приложить все свои силы, чтобы наследство не досталось Нику. Он и так уже почти все испортил, пойдя на поводу у своей гордости, и теперь просто не мог не использовать свой последний шанс.

– Я никогда не славился джентльменским поведением, дорогая. – Виконт иронически усмехнулся. – Вы ведь наслышаны о моей репутации. И вы знали о ней, когда согласились остаться со мной наедине в этой комнате.

– Хам, повеса, безнравственный тип! – яростно выпалила Джулия.

Алек не спеша подошел к огню.

– Кем бы я ни был, это не меняет сути дела. Лучше подумайте о том, что вы можете приобрести, и еще о том, как могла бы измениться к лучшему ваша жизнь.

– Что вы можете знать о моей жизни? – В голосе Джулии слышалась почти детская обида.

Виконт не ответил на вопрос. Собственно, он и в самом деле почти ничего о ней не знал; но, чтобы представить ее будни, не требовалось богатого воображения.

– Ваша жизнь – это жизнь компаньонки, до которой никому нет дела. Ваши кузина и тетя ждут от вас исполнения любой своей прихоти, и на выполнение их причуд уходят остатки вашей юности. Им и в голову не придет подумать о вас или о ваших желаниях. И что вы получаете взамен? Комнатушку под крышей без обогрева и несколько вышедших из моды платьев?

– И вовсе я не живу под крышей, – холодно сказала Джулия, невольно проводя рукой по довольно изношенному платью. – А от тети Лидии я, кроме доброты, ничего не видела с тех пор, как...

– Доброты? Доброты, которая выражается в постоянных просьбах посидеть с другими компаньонками, как будто вы сами какая-нибудь сельская родственница или старая дева. Сколько вам лет, Джулия?

– Двадцать семь, – неохотно ответила она, от души желая, чтобы он замолчал. Да, ее жизнь не похожа на сказку, но она хотя бы приносила пользу людям. Правда, с новым положением в обществе она могла бы принести еще больше пользы...

Тем временем виконт продолжал свою безжалостную речь:

– Вы еще молоды, Джулия. Только представьте, как могла бы измениться ваша жизнь. Новые наряды и украшения, собственная карета, слуги, выполняющие каждое ваше желание. – Его голос звучал все увереннее. – Подумайте о планах, которые могли бы осуществиться, будь у вас деньги!

Этот мужчина явно опасен, так как умеет использовать слабости других людей в своих целях. Немного помедлив, Джулия спросила:

– И сколько же денег достанется мне?

Виконт усмехнулся:

– Десять тысяч годового дохода будут отданы в полное ваше распоряжение.

– Нет, – неожиданно спокойно сказала она. – Я хочу половину.

Улыбка замерла на губах Алека.

– Что вы сказали?

– Вы меня слышали. Половину. – Она потратит все до последнего пенни на Общество. Когда Джулия подумала о том, сколько хорошего можно сделать, имея такие деньги, ее боль немного утихла.

Алек выглядел ошеломленным.

– Но, дорогая, нам потребуются деньги на ведение хозяйства, а также на...

– На это вполне хватит пятнадцати тысяч в год. Этого более чем достаточно. В конце концов, это просто расточительство.

– Но тогда мне останется только двадцать тысяч фунтов!

– А на что вам такая сумма?

Его лицо ожесточилось, обозначились резкие складки у рта.

– Вы жадная маленькая тварь, – тихо произнес он. – И видит Бог, вы не так уж отличаетесь от Терезы.

Эти слова обожгли ее, как огонь, но она продолжала стоять на своем:

– Тереза пыталась лишить вас наследства, а я могу вам помочь получить его.

Губы виконта побелели от ярости.

– Помочь мне? Присвоив себе половину? Да это просто смешно! У меня есть потребности, о которых вы ничего не знаете!

– Я знаю вполне достаточно. – Она посмотрела на него из-под опущенных ресниц. Только теперь Джулия начала понимать, какие огромные возможности таит в себе богатство. На свете оставалось еще немало заблудших душ, которым могло помочь ее Общество, и к тому же Джулия пришла к выводу, что Алек тоже нуждается в помощи; вот только подобно многим он этого не осознавал.

Джулия решительно вздернула подбородок и приготовилась к сражению.

– По вашим словам, в завещании указан ряд важных условий. В соответствии с ними вы должны будете вести светскую жизнь, не вызвав ни единого скандала. – Сердце стучало у нее в груди словно молот. – И это в течение целого года.

Он смерил ее ледяным взглядом.

– И что из этого следует?

– Из этого следует, что вам не потребуются деньги для азартных игр и для прочих подобных расходов.

– Каких именно?

– Ну, на танцовщиц из балета, например, – уклончиво ответила Джулия.

Алек удивленно взглянул на нее.

– Это всего лишь грязные сплетни. Не думал, что вы ими так интересуетесь. Я был о вас более высокого мнения.

– Или на актрис, – продолжила она упрямо, – или на девиц известной репутации.

– Кто вам сказал, что...

– Не имеет значения. Я знаю об этом – и точка.

Виконт раздраженно заходил по комнате.

– Хочу вам напомнить, что в нынешнем положении я оказался по милости именно таких женщин.

– Очень прискорбно, хотя... Через год их появится у вас столько, сколько вам заблагорассудится. – Джулии было неимоверно трудно заставить себя произнести эти слова, но все же ей удалось сделать так, чтобы голос ее звучал естественно.

– Будьте вы прокляты! – Глаза Алека потемнели, словно море во время шторма.

Джулия видела, что ему больше нечего сказать, хотя он и не смирился до конца. Она ясно понимала, что первый раз в жизни полностью владеет собой. Это был поистине бесценный опыт.

Тем не менее ей не следовало забывать о главных причинах, из-за которых она намеревалась согласиться на эту авантюру, – помочь женщинам Общества и спасти Алека. У нее появится превосходная возможность показать ему ошибочность и порочность его привычного образа жизни. Он был человеком, избегавшим благородных поступков, повесой, погрязшим в пороках, в то время как она...

Ее щеки снова вспыхнули при воспоминании о том, как она ответила на его поцелуй.

Возможно, она немногим лучше его. Джулии хотелось надеяться, что он приписал ее поведение сильному опьянению ромовым пуншем. Она очень на это рассчитывала, поскольку память услужливо подсказывала ей, что именно Алек предостерегал ее от возможных последствий чрезмерных возлияний.

Встретив его холодный взгляд, она сказала нарочито спокойным тоном:

– У меня есть еще одно условие: что бы ни случилось, этот брак должен оставаться чисто формальным.

Виконт угрюмо посмотрел на нее. В нем кипела ярость. Джулия не сомневалась, что в этот момент он готов был ее убить.

– Если я и подойду когда-нибудь к вашему ложу, то только по вашему собственному приглашению, – холодно произнес Алек. – А скорее всего вообще не подойду.

Эти слова больно ранили ее, но Джулия заставила себя холодно кивнуть:

– Разумеется. Итак, мы договорились?

– Пока не знаю, – ответил он с сарказмом. – Разве я смогу жить без игры в вист? Или вы считаете, что мне следует ограничиться деревенскими танцульками – ведь вальс, по вашему мнению, наверное, слишком нескромный танец?

– Ну, тут вы немного преувеличиваете. Я просто высказала свои условия.

– А как насчет моих условий?

Вопрос застал Джулию врасплох, но все же ей удалось сказать ровным, спокойным голосом:

– Не думаю, чтобы они у вас были. В конце концов, я просто хочу избежать скандала.

– Рад это слышать. – Он саркастически хмыкнул.

Джулия взглянула на часы.

– Нужно торопиться, иначе будет слишком поздно – нам осталось меньше часа.

Виконт еще секунду раздумывал, потом чертыхнулся и пошел к выходу. Во всех его движениях сквозила ярость. Открыв дверь, он преувеличенно вежливо поклонился:

– После вас, моя госпожа.

Сжимая дрожащие руки и с недоумением спрашивая себя, какой дьявол в нее вселился, Джулия вышла за дверь.

Глава 3

Софа была чертовски неудобной. Алек сел и потер шею. Увидев яркие солнечные блики на знакомом ковре своей комнаты, он немного повеселел, однако при виде мирно спящей Джулии, повернувшейся на бок и положившей руку под щеку, его гнев воспылал с прежней силой.

В тысячный раз он спрашивал себя, из каких таких донкихотских побуждений он уложил ее спать на свою кровать.

Сначала мысль о том, чтобы заставить свою новоявленную женушку отправиться в холодную, пустую спальню, показалась Алеку очень соблазнительной, но, видя, что она крепко спит, он начал колебаться. Джулия не проснулась даже тогда, когда он переносил ее из кареты в дом. Держа ее на руках, Алек толкнул ногой дверь в комнату для гостей и сразу же ощутил ледяной холод. К тому же он имел неосторожность посмотреть на нее – Джулия спала безмятежно, как ребенок, слегка приоткрыв губы, и ее широкие ровные брови не хмурились во сне, хотя голубоватые тени под глазами свидетельствовали о том, что тот глубокий сон – результат большой усталости.

Не раздумывая Алек крепко прижал ее к себе и понес в свою комнату.

И вот теперь у него чертовски болела шея после многочисленных попыток поудобнее устроиться на маленькой софе. Между тем его целомудренная жена возлежала в роскошной постели под его пуховым покрывалом.

«Моя жена». Алек тихо произнес эти слова, словно пробуя их на вкус. Хочет он признать это или нет, но его жизнь изменилась к худшему на целый год, а учитывая совершенно невыносимые требования Джулии, этот год мог показаться длиной в целую жизнь. От раздражения он стиснул зубы. Разумеется, Джулия целомудренна и невинна, однако при заключении соглашения она вела себя, как обычная рыночная торговка, и в результате у него возникло очень неприятное ощущение, что его ловко провели.

Конечно, вероломство Джулии не могло сравниться с поведением Терезы, сознательно стремившейся привести его к краху. Единственной же виной Джулии являлось то, что она воспользовалась возможностью, против которой было так трудно устоять.

Размышляя о ситуации, в которой оказалась Джулия прошлой ночью, Алек спрашивал себя, может ли он оправдать ее поведение. Она за его счет улучшила свои жизненные условия; впрочем, и он без ее помощи остался бы ни с чем.

Джулия пошевелилась и повернулась на спину, поудобнее расположившись на подушке. Из-под покрывала показался край се юбки и соскользнул на пол. Изношенный муслин резко контрастировал с изысканным материалом покрывала. Алека снова накрыла волна возмущения: Джулия одевалась, как обыкновенная горничная. А все проклятая Тереза с ее эгоизмом!

Сардонически улыбнувшись, он подумал, что то же самое можно сказать и о нем. Он также использовал Джулию в своих целях. Хотя виконт легкомысленно пообещал ей отменить их договоренность в случае ее бесполезности, он ясно понимал, что для Джулии это было бы равносильно катастрофе: светское общество втопчет ее в грязь, наслаждаясь унижением несчастной.

Алек подошел к кровати и посмотрел на спящую. Джулия вздохнула и улыбнулась во сне. Ее шелковистые золотисто-коричневые волосы волнами рассыпались по подушкам; длинные пушистые ресницы мирно покоились на щеках, напомнивших ему цветом теплые свежие сливки. Нос, который сейчас не закрывали уродливые очки, был изящной и благородной формы. Если не обращать внимания на бесспорно чувственный рот, Джулия казалась на редкость невинной и непорочной, словно какая-нибудь сельская служанка.

Однако виконт уже знал, что за этой целомудренной внешностью таится настоящий вулкан, огненная страсть, если, конечно, ее неожиданный ответ на его поцелуй действительно что-то значил.

Он задумчиво потер нижнюю губу. Хорошо, что они женаты только формально. О такой огонь можно и обжечься.

Как будто услышав его мысли, Джулия открыла глаза и сонно заморгала.

«А у нее красивые глаза, – отметил Алек про себя. – Это просто поразительно».

– Где я? – спросила Джулия чуть хриплым со сна голосом.

Виконт едва удержался от улыбки. Эта особа сразу смотрит в суть вещей.

– В моем городском доме. Вы уснули, как только мы ушли от викария, и я не стал вас будить.

Джулия оперлась на локоть и попробовала приподняться, потом прижала руку ко лбу и застонала.

– Я вас предупреждал насчет пунша.

В ответ она смогла только закрыть глаза и очень осторожно, словно ее голова сделана из хрусталя, опять откинуться на подушки.

Подойдя к звонку, Алек дернул за узорчатый шнур; и сразу же дверь распахнулась, и вошел камердинер. Виконт нахмурился. Он ненавидел, когда слуги находились поблизости, а Чилтон постоянно вертелся где-то неподалеку.

Камердинер просто сгорал от любопытства.

– Доброе утро, милорд. Я взял на себя смелость заказать вам завтрак: его подадут через полчаса.

Хотя он обращался к хозяину, его любопытный взгляд был обращен на лежавшую в прострации Джулию, и Алек быстро загородил ее собой.

– Принеси бутылку рома, да поживее!

Однако Чилтон все не уходил.

– Прошу прощения, милорд, но... вы просили именно ром?

– Бутылку рома и два стакана.

Слуга явно хотел задержаться подольше.

– Перед завтраком? Но госпожа... Я имею в виду, что сейчас еще совсем рано и... вы только что поженились... Вы, конечно, не имеете в виду, что...

– Бутылку рома, – отрывисто повторил Алек. – И хватит болтать.

Чилтон неодобрительно поджал губы.

– Слушаюсь, милорд!

Не скрывая недовольства, слуга покинул комнату, и Алек вздохнул. О чем он только думал, оставив в доме прислугу своего деда?

Едва Джулия заметила, что Алек нахмурился, как силы окончательно ей изменили и горло се сжалось от спазма. Ее душили слезы. Такое поведение было чрезвычайно глупым, и она знала это, но ей было так плохо! Желудок бунтовал, во рту пересохло, а в глаза словно кто-то насыпал песок. Ей казалось, что стоит пошевелиться, и она потеряет малейшие остатки контроля над собой.

Тем временем молчать становилось просто неудобно; нужно было хоть что-нибудь сказать. Что угодно.

– Солнце слишком ярко светит сегодня, – с трудом произнесла она. Ей показалось, что ее голос напоминает воронье карканье, и от стыда она готова была провалиться сквозь землю.

Алек удивленно поднял брови, а Джулия приложила ладони к горячим воспаленным глазам и несколько раз судорожно глотнула воздух. Ситуация показалась ей совершенно нелепой: в свое первое утро в качестве жены она могла думать только о том, как бы ее не стошнило.

– В жизни больше не возьму в рот ни капли рома! Алек не спеша подошел к окну и задернул шторы.

– Возьмете, и прямо сейчас: иначе ваш желудок не успокоится и вы ничего не сможете проглотить. Чуть позже вам принесут поджаренный хлеб.

Джулию затрясло.

– Никакой выпивки! Никакого рома! Особенно рома.

– Доверьтесь мне. Вам станет лучше.

Но Джулия уже не могла отвечать: с большим трудом заставив себя сесть, она открыла глаза и постаралась сосредоточить внимание на окружающей ее обстановке, а не на Алеке, который смущал ее.

Приветливый огонь пылал за решеткой камина изящно обставленной комнаты. Рядом с камином располагались небольшая софа и кресло, между которыми стоял аккуратный столик. Джулия заметила сюртук Алека, лежавший на спинке софы, примятые с одной стороны подушки... Потом она посмотрела на себя: ботинок на ногах не было , но вся ее одежда осталась на ней.

Ну конечно, где же ей еще быть! Определенно Дьявол Хантерстон сделал самый лучший в Лондоне выбор. И почему только он вообще связался с ней?

Она откашлялась.

– Как я здесь оказалась?

– Я принес вас сюда.

Джулия с опаской взглянула на хозяина комнаты и тут же пожалела об этом. Волосы его были в беспорядке, отросшая за ночь щетина подчеркивала мужественную линию подбородка, загорелая кожа оттеняла белизну полурасстегнутой рубашки. Ей захотелось провести пальцами по его подбородку и поцеловать, как...

О Боже! Как она уже поцеловала его раньше...

Память тут же воскресила тот поцелуй в гостинице. Алек крепко ее обнял, явно желая погубить ее репутацию, а она ответила ему взаимностью, словно какая-то куртизанка, сжимая его все крепче и даже возвращая ему поцелуй.

Джулия застонала и закрыла горячий лоб руками.

– Вам нужна какая-нибудь емкость? – раздался рядом голос Алека.

– Нет!

Ей очень плохо, но нужно терпеть. Она не может допустить, чтобы этот человек, образец мужской красоты, стал свидетелем того, как она испортит его красивый золотисто-синий ковер...

Алек заботливо положил руку на ее плечо.

– Дышите глубже, дорогая, это скоро пройдет. – Его нежный и настойчивый голос подействовал на нее успокаивающе, так же как и его прикосновение.

Внезапно Джулию охватил жар, кровь под веками запульсировала. Она не разбирала, что болит больше, голова или сердце, но ей показалось, что она умирает мучительной смертью.

– Проклятие! Куда запропастился Чилтон с ромом? Алек был раздражен, но в его голосе явственно чувствовалась тревога за нее. Джулии захотелось, чтобы виконт сделал что-нибудь против нее или совершил какую-нибудь непристойную выходку, – тогда у нее появится хоть какое-то орудие для борьбы со своими неуправляемыми чувствами.

Но вопреки ее ожиданиям Алек положил руку ей на лоб, а затем погладил по растрепанным волосам.

– Может, позвать кого-нибудь?

– Нет, – с трудом ответила она. – Кроме вас, никого не нужно.

Он замешкался на секунду, потом ответил:

– Я имел в виду горничную.

– О! – Ее щеки запылали еще ярче, и она подумала, что вряд ли найдется человек, который сможет ей помочь...

Сделав глубокий вдох, Джулия приподняла голову и, собрав остатки самообладания, улыбнулась дрожащей улыбкой.

– По-моему, мне уже немного лучше.

Алек взглянул на нее, и одна бровь его недоверчиво изогнулась.

– Нужно послать записку вашей тете: она, наверное, беспокоится о вас.

Джулия сомневалась, что Тереза или тетя Лидия способны на такое, но ей очень не хотелось объяснять это Алеку: он бы начал сочувствовать ей, а ей не хотелось его сочувствия.

– Я сам напишу ей письмо, – внезапно сказал виконт. – Ситуация довольно необычная, и мне бы не хотелось, чтобы вы оказались в неловком положении.

Услышав явную заботу в его голосе, Джулия до того смутилась, что расплакалась и задернула полог кровати.

– Проклятие! Да где же Чилтон? – Алек торопливо отошел от кровати. Едва дыша, Джулия ждала, когда его шаги стихнут за дверью, но вместо этого он вскоре появился опять и сел возле нее, поставив какую-то посудину ей на колени.

– Вот, держите.

Джулия отодвинула полог кровати и взяла большую фарфоровую миску, встретившись при этом взглядом с хозяином комнаты, который пристально смотрел на нее своими поразительными серебристо-серыми глазами и... улыбался. На открытый лоб по-прежнему спадала прядь непокорных волос. Он был так красив в этот момент! Настроение Джулии вмиг улучшилось.

– Б-благодарю, – запинаясь, произнесла она.

Виконт слегка улыбнулся, и Джулия сразу догадалась, что ее волосы, должно быть, ужасно растрепаны, словно некая птица собралась свить в них гнездо. Что ж, если он собрался выискивать в ней недостатки, то ему предстояло совершить поразительно много находок.

– Ром, милорд! – провозгласил Чилтон и замер неподвижно в дверях, держа поднос с двумя стаканами, в каждом из которых рома было едва на донышке.

– Я просил бутылку, – мрачно напомнил виконт; однако камердинер лишь с достоинством расправил плечи.

– Вам и этого будет вполне достаточно, милорд, особенно учитывая, что ее сиятельство еще не вставали.

Джулия искоса посмотрела на слугу, и виконт перехватил ее взгляд.

– Мне следует представить вас. Леди Хантерстон, это Чилтон, мой камердинер: он перешел ко мне на службу от моего деда.

Джулии потребовалось некоторое время, чтобы понять: леди Хантерстон – это она сама. Она слабо улыбнулась, и тогда Чилтон поклонился; при этом его узкое лицо сморщилось, и ей показалось, что он сейчас заплачет.

– Ваше сиятельство, разрешите мне первому высказать вам, как мы все с нетерпением ждали, когда наступит день...

– Мастер Алек! – В дверях внезапно появилась дородная женщина, одетая в опрятное темное платье; в руках она держала поднос, доверху нагруженный съестным. Замерев на месте, она во все глаза смотрела на Джулию. Впечатляющая связка ключей, которая была при ней, говорила о том, что это экономка.

Наконец женщина присела в реверансе; при этом ее золотистые волосы кудряшками рассыпались по плечам.

– Я подумала, что вы и ее сиятельство захотите позавтракать прямо здесь, и принесла ваш завтрак, милорд. – Экономка поставила поднос на столик перед камином, и тут же по комнате разнесся будоражащий аромат поджаренного бекона, отчего Джулия крепче прижала к себе миску.

Рванувшись вперед, Чилтон переставил поднос поближе к ней, на ночную прикроватную тумбочку, и его узкие губы неодобрительно сжались.

– Миссис Уинстон, я уже говорил вам, что его сиятельство предпочитает завтракать в комнате для завтрака!

Женщина презрительно фыркнула.

– Это вы так думаете. Его сиятельство только что женился – вот я и решила принести завтрак именно сюда. – Она подбоченилась, на се лице появилось драчливое выражение. – Вы очень ошибаетесь, если считаете, что можете приказывать мне, где накрывать стол, мистер Чилтон.

Алек поймал вопросительный взгляд Джулии и равнодушно пожал плечами.

– Миссис Уинстон, экономка.

– Она тоже перешла вам по наследству?

Он угрюмо кивнул.

Миссис Уинстон широко улыбнулась.

– Я знаю хозяина еще с тех пор, когда он был ребенком и любил грызть кисточки от штор. Очаровательный малыше черными кудряшками и большими серыми глазками...

– Благодарю вас, миссис Уинстон, достаточно! Алек еще больше помрачнел; но миссис Уинстон было уже не удержать: она принялась увлеченно рассказывать о детских годах виконта, что вызвало новый приступ головной боли у Джулии. При обычных обстоятельствах она бы с удовольствием выслушала все до конца, но в это утро ее единственным желанием было хоть на несколько минут остаться одной. Только она и ее миска. Миссис Уинстон заливисто рассмеялась.

– О, у господина Алека всегда были наготове какие-нибудь каверзы. Однажды он залез в кучу угля совершенно голый...

– Ну хватит, миссис Уинстон. – Алек покраснел, вскочил и начал подталкивать слуг к двери. – Я считаю, что нам всем следует оставить леди Хантерстон одну на некоторое время: вчера у нее выдался очень беспокойный день, и, несомненно, она бы не отказалась остаться на некоторое время в одиночестве.

– Да, благодарю, – пылко подхватила Джулия. – И приготовьте ванну, пожалуйста. – Она помнила, как ее отец расписывал достоинства горячей ванны после ночи возлияний, и сейчас ей казалось, что на свете ничего нет лучше ванны.

Алек остановился у двери и, обернувшись, взъерошил волосы, явно колеблясь.

– Джулия, я знаю, что вы себя неважно чувствуете, но мы сегодня же должны посетить поверенного.

– Джулия? – удивленно воскликнула экономка, которая уже успела вновь вернуться в комнату. Ее вопросительный взгляд по очереди устремлялся то на Алека, то на Джулию.

Чилтон также уставился на них через плечо, сильно напоминая при этом гуся: Джулии даже показалось, что он сейчас загогочет. Однако он сказал:

– Боже мой! А мы-то думали, что вы женитесь на мисс Терезе Франт! Разве это не... – Чилтон замялся и покраснел. – О Боже, извините, милорд!

Алек тихо выругался.

– Это мисс Джулия Франт, кузина Терезы, – прошу любить и жаловать.

Слуги, широко раскрыв глаза, уставились на Джулию, и ей подумалось, что хорошо бы как-нибудь поставить миску на тумбочку, а потом поскорее выбраться из этой комнаты за дверь. Если бы ей не было так больно двигаться, она тотчас сделала бы это.

Наконец, придя в себя, миссис Уинстон быстро кивнула:

– Мне никогда не нравилось имя Тереза – слишком уж оно французское, на мой взгляд.

– Я не француженка, – заметила Джулия. – Я – американка.

При этих словах камердинер чуть не поперхнулся и тут же прикрыл рот рукой, что заставило миссис Уинстон действовать более решительно:

– Американка или нет, ваше сиятельство, а я рада видеть вас здесь! Наш хозяин нуждается в том, чтобы кто-то о нем заботился, он немного... заброшен, знаете ли. Азартные игры, пьянки и еще Бог знает что...

– Миссис Уинстон! – Алек бросил на экономку ледяной взгляд.

– А что, разве я не права? С тех пор как скончался ваш дед, вы нахватались много чего дурного, и это очень прискорбно.

Джулии оставалось только восхищаться самообладанием виконта. Принимая во внимание, что экономка до сих пор считала его шестилетним ребенком, он проявил огромную выдержку.

– Миссис Уинстон, я уверен, что сейчас леди Хантерстон предпочла бы остаться наедине со своими мыслями. – Алек открыл дверь шире. – Это касается и вас, Чилтон. Есть целый ряд обязанностей, которые требуют вашего внимания в другом месте.

Лицо Чилтона вытянулось.

– Но, милорд...

– В другом месте, – безжалостно повторил виконт.

Камердинер распрямил плечи и, всем своим видом демонстрируя недовольство, вышел за дверь, в то время как миссис Уинстон еще некоторое время хлопотала у подноса, расставляя серебряную и фарфоровую посуду, а затем обратилась к Алеку:

– Не задерживайте госпожу с завтраком: ей сразу станет лучше, как только она выпьет чаю. – Она лукаво улыбнулась: – Мы ведь не хотим, чтобы ее сиятельство переутомилась, не так ли?

Джулия заметила, что при этих словах Алек снова покраснел; а когда, вполне удовлетворенная произведенным эффектом, экономка наконец покинула комнату, весело напевая что-то себе под нос, виконте такой силой захлопнул за ней дверь, что Джулия вздрогнула.

В комнате воцарилась неловкая тишина.

– У вас очень забавные слуги. – Джулия кашлянула. Алек вздохнул и прислонился к двери, скрестив на груди руки.

– Да, только никто из них не желает понять, что я уже не ребенок.

– Просто они вас очень любят.

– Любовь, подобная этой, может и убить. Подождите, вы еще познакомитесь с Барроузом, дворецким моего деда: он поджидает меня каждый вечер со стаканом подогретого молока.

При мысли о молоке Джулию чуть не стошнило.

– И вы пьете это молоко?

– Никогда. Я выливаю его в окно. – Углы губ виконта изогнулись в усмешке, глаза озорно прищурились. – Из-за этого сливовое дерево в саду погибает медленной мучительной смертью.

Джулия слабо улыбнулась.

– Я бы лучше умерла от теплого молока, чем от рома.

– А вот это вы зря. Выпейте немного рому, застаньте себя съесть что-нибудь, и вам сразу полегчает.

– Я с удовольствием приняла бы ванну.

– Хорошо, только не слишком задерживайтесь – нам еще нужно сегодня встретиться с поверенным и предъявить ему доказательство нашего брака. – Виконт открыл дверь.

– Послушайте, Алек, – окликнула она его, и виконт внимательно взглянул на нее, отчего Джулию пронзила непонятная дрожь, которая не имела никакого отношения к холоду в комнате.

В отчаянии она попыталась найти тему для вопроса.

– Так ли уж необходимо встречаться с поверенным именно сегодня? Мое платье выглядит не самым лучшим образом.

Он посмотрел на ее мятые юбки.

– Я пошлю за миссис Уинстон, и она что-нибудь придумает.

Джулия попыталась разгладить примявшийся муслин.

– Вероятно, его можно погладить.

Алек утвердительно кивнул; по выражению его лица было видно, что в мыслях он уже где-то далеко.

– Я жду вас в гостиной в полдень. – Он широко распахнул дверь.

– А куда вы направляетесь сейчас? – Джулия тут же пожалела о своих словах.

Виконт так и застыл на месте.

– Сударыня, вы можете распоряжаться половиной моего состояния, но не мной лично.

– Разумеется. Я не хотела...

– Итак, в полдень в гостиной. – Не проронив более ни слова, он вышел и плотно закрыл за собой дверь.

Джулия чуть не разрыдалась. Взяв один из стаканов с ромом, она сделала глоток и удивилась: напиток почти мгновенно прочистил ей горло, унеся прочь болезненное состояние и слезы.

Допив остаток, Джулия поставила стакан на поднос и взяла второй.

Солнечный свет, проникая через занавеси, заблестел на стекле стакана, в глубине его замерцали вспышки искр. В красоте янтарного напитка определенно было что-то колдовское.

Проявив изрядную силу воли, Джулия вернула стакан на место и потерла лоб. «Напиток красив подобно этим искрам, но из-за него моя голова только больше заболит».

В отношениях с Алеком она ощущала нечто похожее. Возможность находиться рядом с ним воспринималась ею как самое желанное для нее, самое волнующее событие в ее жизни; но, как и с янтарным напитком, за это нужно было платить. Несмотря на всю ее симпатию к Алеку, Джулия знала, что ей грозит опасность полностью подпасть под его сомнительное мрачное очарование, тогда как любой необдуманный поступок с ее стороны тотчас же оттолкнет его от нее.

И все же виконт был для Джулии загадкой: вопреки его разгульному образу жизни он выглядел вполне порядочным человеком. Никто на свете не смог бы объяснить, почему он проспал ночь на софе или почему взял к себе в дом после смерти деда столь докучавших ему слуг.

Озадаченная этими вопросами, Джулия наконец решила, что пора подниматься. С Дьяволом Хантерстоном, о котором она давно уже тайно вздыхала, было все понятно; но вот Алек Маклейн, который тайком выливал теплое молоко за окно, чтобы пощадить чувства старого слуги, являл собой очень сложную загадку, которую сейчас ей все равно не решить.

– В целом все это довольно трудный случай, – произнесла она вслух и, отодвинув миску, встала. Ей просто нужно держать себя в руках. Она не могла так легко упустить возможность помочь нуждающимся женщинам из-за какого-то глупого, безумного увлечения.

Выпив чай, Джулия приняла горячую ванну и к тому времени, когда часы пробили полдень, была уже совсем готова.

«Не такой уж у меня богатый выбор», – подумала она, вспомнив, что только что заключила договор с самим Дьяволом.

Глава 4

– Вы не очень-то похожи на счастливого новобрачного, – раздался от дверей знакомый низкий голос.

– А, Люсьен! – Алек поспешно обернулся. – Входите же!

Люсьен Деверо, герцог Уэксфорд, сделал несколько шагов и замер, прислонившись к двери кабинета, держа в зубах незажженную сигару.

– Вы никак уходите?

– Я как раз собирался к вам. Чертовски рад, что вы здесь. – Алек повернулся к дворецкому. – Почему вы не сказали мне о приходе герцога? Было бы чертовски неудобно, если бы я пришел к нему и убедился, что он ушел ко мне.

На лице дворецкого появилось страдальческое выражение.

– Мне и в голову не могло прийти давать вам советы, милорд, относительно ваших визитов!

Герцог рассмеялся.

– Хорошо сказано, Барроуз. Вы уверены, что не хотите перейти ко мне на службу? Я бы платил вам в два раза больше.

– Благодарю вас, ваша светлость. Ваше предложение очень заманчиво, но, боюсь, мой господин без меня совсем пропадет.

Оба мужчины одновременно посмотрели на виконта – один спокойно, другой чуть не давясь от смеха, но Алек постарался сделать вид, что не сердится.

– Конечно, мне стало бы очень не хватать вас, Барроуз. Хотя на будущее прошу вас не забывать сообщать мне о посетителях.

Дворецкий позволил себе слегка улыбнуться.

– Прошу прощения за беспокойство, сэр: его светлость прибыли полчаса назад и, пройдя в гостиную, распорядились принести им бренди. А поскольку они были все еще в вечернем платье и не велели доложить о своем приходе, то я заключил, что они пожаловали не с визитом, а просто зашли отдохнуть.

Казалось, герцог уже окончательно задохнулся от еле сдерживаемого смеха.

– А я что сказал? Совершенно верно! – с трудом выдавил Люсьен.

Взгляд дворецкого остался невозмутимым, и он с достоинством повернулся к Алеку.

– Унести ваши пальто и шляпу, милорд?

Подавив желание хорошенько оттаскать его за волосы, виконт кивнул, после чего дворецкий забрал одежду и удалился по коридору.

– Не будьте к старику слишком строги – с моей стороны было просто непозволительно заявиться сюда в вечернем платье. – Люсьен широко раскрыл дверь в кабинет. – Так мы будем дегустировать ваше новое бренди?

Вздохнув, Алек кивнул.

– Мои слуги – самые неисполнительные во всем мире, а все оттого, что каждый раз, когда мне хочется наказать их, я тут же вспоминаю, как они помогали мне в моих детских проказах.

– Благие намерения чреваты большими неприятностями. – Люсьен подошел к камину и, прислонившись к нему, бросил в сторону хозяина кабинета смешливый взгляд. – Хвала Господу, я этим не страдаю. Алек изумленно изогнул бровь.

– Разве вас не волнуют переживания других?

– Ничуть. Видите ли, у меня целых три тетушки и еще сестра в придачу – они занимают массу моего внимания и времени. – Герцог слегка улыбнулся. – Этого вполне достаточно, уверяю вас.

Алек задумчиво посмотрел на Люсьена. Личная жизнь герцога была покрыта тайной; не прошло и двух месяцев после наследования Люсьеном титула и обремененного долгами имения, как он женился на девушке, которая представлялась Алеку настолько же безумной, насколько красивой.

С самого начала было очевидно, что этот брак обречен на неудачу: с полным бесстыдством, без какого-либо уважения к своему положению или к гордости мужа новая герцогиня без конца меняла любовников и ввязывалась в различные сомнительные предприятия, которые шокировали даже самых либеральных членов светского общества. Ее поведение становилось все более и более невыносимым, и наконец Люсьен был вынужден увезти свою ветреную жену в имение, где поместил се под надзор врача. Через два месяца в Лондон пришла весть о смерти герцогини; пошли разного рода толки, хотя, по официальной версии, она покончила с собой во время одного из припадков.

Но еще больший интерес общества вызвала реакция герцога на это событие: вопреки мольбам его многочисленных родственниц Люсьен с тех пор никогда не появлялся в свете иначе как в абсолютно черном костюме.

Алек поймал раздраженный взгляд зеленых глаз своего друга.

– Кажется, леди Уэксфорд снова заставляет вас жениться?

– Вчера вечером моя тетушка превзошла самое себя: она пригласила не одну, а сразу трех особ, подходящих, по ее мнению, мне в жены. Все три, конечно же, необыкновенно талантливы, а уж надушены так, что духами от них несет за версту. Предполагалось, что это будет семейный ужин.

До недавних пор репутация повесы и отсутствие подходящего титула давали Алеку известные преимущества: по крайней мере никто не пытался женить его на своей дочери; но все сразу изменилось, как только стало известно, что ему предстоит унаследовать состояние. Огромное число мамаш, которые раньше сразу указывали ему на дверь, теперь наперебой представляли ему своих костлявых веснушчатых дочерей, уподобляясь самым наглым торговкам плотью.

Алек заставил себя улыбнуться.

– И как, среди них были хорошенькие?

– Они даже не дали мне себя разглядеть: всем им постоянно не сиделось на месте, и они трещали как сороки. К тому же за весь вечер мне не удалось проглотить ни кусочка: пока одна спрашивала, люблю ли я ездить верхом, другая интересовалась, где я больше люблю жить – в пригороде или в городе.

– Удивляюсь, что вы там остались.

Жесткую линию рта Люсьена искривила легкая усмешка.

– Я и не остался, а выпрыгнул в окно библиотеки, когда одна из девиц начала музицировать на фортепиано.

Алек, не выдержав, рассмеялся.

– Ну конечно, вы можете позволить себе смеяться – ведь вы уже женаты!

При этом напоминании смех Алека сразу оборвался. Теперь он действительно женат – этот факт предстал перед ним со всей ясностью, когда Джулия поинтересовалась, куда он направляется. Вообще-то ему показалось, что это был просто невинный вопрос, возникший скорее от прирожденного женского любопытства, чем от желания ограничить свободу его действий. Тем не менее его неприятно поразила сама мысль, что в качестве его жены Джулия имеет полное право задавать такие вопросы.

С небрежным изяществом Люсьен разжег сигару и бросил спичку в камин.

– Ну и как вам брачные узы, не тесноваты ли?

– Боюсь, они причинят мне массу неудобств, черт возьми.

– Я ведь предупреждал вас: не ходите по этой тропке... – Взгляд герцога омрачился. – Женитьба – очень трудный путь, даже при самых наилучших обстоятельствах.

Алек подумал, не относятся ли эти слова к последствиям неудачного брака самого герцога, но суровое лицо гостя удержало его от расспросов.

– У меня не было выбора: я дал обещание деду не допустить, чтобы деньги достались Нику. – При упоминании о кузене у него на лице мелькнула гримаса отвращения. Когда-то они с Ником были неразлучны, но эти времена давно миновали.

Люсьен выпустил облако дыма.

– Вы уделяете слишком много внимания своему кузену.

– Не стоит его недооценивать, Люсьен: он может быть смертельно опасен.

– А вы постоянно напоминаете мне об этом. – Герцог жестко посмотрел на него. – Знаете, Алек, в конце концов, есть ведь и другие способы получить деньги.

Виконт сел в кресло у камина и вытянул ноги поближе к огню.

– Я сделал это не ради денег, Люс, и вы знаете об этом. Я дал слово моему деду.

– Вы слишком упрямы, – нахмурился герцог. – И мне очень больно видеть, как вы приносите свое счастье в жертву нелепым прихотям человека, которого уже нет на свете.

– Вы поступили точно так же.

– И пожалел об этом. Мне не доставляет ни малейшего удовольствия видеть, как вы повторяете мои ошибки.

Алек ничего не ответил. У Люсьена были семья, высокий титул и бесспорное положение в обществе, а у него только слово, данное деду, а теперь благодаря деду и Джулии еще и состояние. Конечно, за все предстояло заплатить, но пока он не решался думать об этом.

На лице герцога появилось озабоченное выражение, и он стряхнул пепел сигары в огонь.

– Ваш дед, должно быть, был не в своем уме, когда захотел вас женить на такой жеманнице и ветренице, как Тереза. Боже всемилостивый! Да она еще не успела окончить пансион, как уже находилась на полпути к своей погибели!

Холодная сталь очков Джулии, которые он не успел ей передать и теперь случайно нащупал в своем кармане, стала нагреваться в пальцах Алека.

– Люсьен я не...

Дверь распахнулась, и на пороге появилась тощая фигура Барроуза. Пушистые тонкие волосы светились, точно облачко, у него над головой.

Страдальческим голосом он произнес:

– Лорд Эдмунд Вальмонт.

В комнату, словно вихрь, ворвался модно одетый молодой человек; его золотистые волосы в беспорядке разметались над пухлым лицом, похожим на лицо херувима. Плечи темно-зеленого пальто были нелепо расширены, пояс туго стягивал талию, так что он напоминал скорее перетянутую сосиску, чем хорошо одетого денди, каким хотел казаться. Ансамбль дополнял красный жилет, на котором в четыре ряда ярко блестели огромные латунные пуговицы.

Не обращая внимания на ошеломленные лица приятелей, Эдмунд кинулся к ним навстречу.

Перед тем как скрыться за дверью, Барроуз смерил его наряд скептическим взглядом.

– Алек! – воскликнул Эдмунд. – А я повсюду вас ищу! Люсьен вздохнул.

– Что на этот раз, юноша? За вами опять гонятся? Или у вас снова дуэль на двадцати шагах с разозленным одураченным мужем?

Эдмунд нетерпеливо замахал рукой:

– Нет-нет. Я только что от леди Чоуэртон, и...

– В столь ранний час? – удивился Алек. – А я считал, что лорд Чоуэртон все еще на отдыхе за городом.

Круглые щеки юноши порозовели.

– Это совершенно не важно. Фанни... я имею в виду, что леди Чоуэртон повстречалась вчера с Терезой Франт на музыкальном вечере у Саттерли. – Взгляд его широко раскрытых голубых глаз остановился на Алеке. – Она всем рассказывала, как ловко провела вас, сбежав чуть ли не от алтаря.

Алек еле удержался от проклятия: маленькая плутовка не теряла времени, чтобы выставить его в самом невыгодном свете перед обществом. Будь проклята ее мелкая пустая душонка! Если бы она сейчас оказалась в непосредственной близости от него, он бы не смог ручаться за свое поведение.

Перехватив вопросительный взгляд Люсьена, Алек заставил себя безразлично пожать плечами.

– Поэтому я и собирался навестить вас сегодня утром. Эдмунд от удивления открыл рот.

– Так это правда? Вы и Тереза не... Но ведь тогда состояние... Боже милостивый, вы разорены!

Люсьен нахмурился.

– Дорогой виконт, прежде чем Эдмунд вообразит, что вы готовы пустить себе пулю в лоб, объясните, ради Бога, что произошло.

Алек не предполагал, что все придется объяснять при таких обстоятельствах. Люсьен, по-видимому, считал, что он готов отхлестать Терезу по щекам. Эдмунд был живым воплощением нетерпения, глаза его сверкали: в этот момент он напоминал всадника, который мчится впереди войска на горячем коне.

Алек с досадой потер шею: все еще сказывались последствия бессонной ночи. И правда, от этого брака одни неприятности.

– Я как раз об этом и пытался рассказать вам, когда явился Эдмунд. Я не женился на Терезе.

– Значит, состояние...

– Оно принадлежит мне.

Эдмунд быстро заморгал.

– Но разве это возможно? Вы встречались с душеприказчиками, и они твердили в один голос, что избежать данного условия невозможно.

– Успокойтесь, юноша, – приказал Люсьен.

Эдмунд присел на край небольшого дивана, отчего его яркий жилет натянулся на животе, как на барабане.

– Ну и?..

Алек провел рукой по волосам.

– Я женился на дочери одного из последних графов Ковингтонов.

Люсьен удивленно взглянул на него, а Эдмунд вообще ничего не мог понять и сидел, неестественно склонив голову набок.

– На ком вы женились?

– У отца Терезы был старший брат, которому одно время принадлежал графский титул, – кратко пояснил Алек.

Вдаваться в детали до встречи с поверенным он не собирался, но поскольку слухи уже разнеслись по городу, ему нужно было быстро и решительно пресечь их. Женитьба – не единственное условие завещания; ему предстоял трудный год. Нелицеприятная история, придуманная и рассказанная Терезой, несомненно, произведет эффект разорвавшейся бомбы, а это как раз то, чего допускать никак нельзя.

Эдмунд задумчиво потер переносицу.

– Странно, я и понятия не имел, что у Терезы есть кузина... то есть я никогда не слышал, чтобы у Несравненной были какие-либо кузины, кроме общеизвестной мисс Дракон. Быть того не может, чтобы Алек... – Он запнулся; от осенившей его догадки глаза у него округлились, слова замерли на языке, и только безвольный подбородок все еще продолжал двигаться.

– Да, именно так, – мрачно подтвердил виконт.

– Но вы не могли жениться на мисс Дракон!

– Я женился на мисс Джулии Франт. – В голосе Алека зазвучал металл. Хотя он прежде и сам иногда называл Джулию этим прозвищем, но слышать это сейчас от других ему отнюдь не доставляло удовольствия.

Эдмунд покраснел.

– Я не имел намерения вас оскорбить. Понятно, что никакой она не дракон, если, конечно, вы не начнете при ней флиртовать с Терезой. Однажды, когда я пытался ангажировать Несравненную на танец, Дракон направилась прямо ко мне и...

– Эдмунд! – предостерегающе произнес Люсьен. – Вы, как обычно, сказали больше, чем достаточно. – Он обернулся к хозяину кабинета: – Возможно, вы вес же объясните нам, как такой э-э... случай мог произойти.

Алек встал и налил себе бренди из бутылки, стоявшей неподалеку на серебряном подносе.

– Объяснять, собственно, нечего. Я женился на Джулии Франт, вот и все.

Люсьен с любопытством посмотрел на него из-под полуопущенных век.

– Вы вполне уверены, что ее отцу принадлежал титул?

– Поведайте же нам об этом таинственном графе. Алек сделал довольно большой глоток из своего стакана и сказал:

– Отец Джулии уехал в Америку после того, как поссорился со своим отцом, и больше уже на родину никогда не возвращался.

– Даже когда унаследовал титул? – пораженно спросил Эдмунд.

Бренди оставляло после себя горьковатый привкус, что как нельзя лучше соответствовало настроению Алека.

– Титул ему достался всего за два дня до смерти. Люсьен удивленно присвистнул:

– Вот как...

Эдмунд рассеянно дотронулся до шейного платка, расправляя его складки.

– Это выглядит довольно странно и необычно – женитьба на девушке, чей отец был графом всего два дня. Еще не известно, признают ли такой брак душеприказчики, которых назначил ваш дед.

– Им придется признать. – Алек решительно отказывался думать о том, что будет в противном случае.

Герцог взглянул на тлеющий кончик своей сигары.

– А знаете, мой друг, может быть, это акт провидения. Вполне возможно, что из двух кузин именно Джулия – наилучший выбор.

– Мисс Дракон лучше Несравненной? – Эдмунд перехватил угрожающий взгляд Люсьена и, покраснев, быстро добавил: – Кстати, Алек, каковы ваши ближайшие планы?

Виконт поставил стакан на стол.

– У меня на сегодня назначена встреча с поверенным. Утром я хотел встретиться с Люсьеном и обсудить, чт именно мне стоит сказать этому проклятому крючкотвору. Пратт – обыкновенный старый дурак, и я не собираюсь утомлять его подробностями.

Эдмунд скорчил гримасу.

– Он прав, Люс: в прошлом месяце я уже ходил к нему с Алеком. Это настоящий сухарь. Когда мы вернулись от него, я так устал, что даже не мог смотреть на соус, приготовленный моим поваром, а это одна из моих любимых слабостей.

– Алек, лучше расскажите этому чиновнику всю правду, – посоветовал Люсьен.

– Даже про Терезу?

– Особенно про Терезу. Вполне возможно, если вам удастся раскрыть поверенным ее истинную природу, они согласятся с тем, что она не подходит вам в жены. В этом случае, даже если поверенные откажутся признать наш брак с Джулией, они, возможно, сочтут правильным вычеркнуть имя Терезы из этого проклятого завещания.

Алек прислонил голову к спинке кресла и принялся разглядывать затейливую лепнину на потолке. Он мог только догадываться, как в голову его деда пришла мысль нанять таких нудных и дотошных душеприказчиков. Дважды он с ними встречался, и оба раза у него складывалось ощущение, будто он находится под следствием по обвинению в тяжком преступлении.

Он тяжело вздохнул.

– Нам остается только молить Господа и надеяться. Однако Люсьен продолжал допытываться:

– А если вопрос с завещанием будет улажен? Что тогда вы намерены делать?

– Я... – Алек замолчал, внезапно осознав, что еще не думал, как изменится его жизнь после женитьбы.

«Это было просто ужасно», – подумал он, с тоской вспомнив о том времени, когда всем стало известно о нежданно свалившемся на него наследстве. Оно в один миг превратило его из парии, которого все предпочитали сторониться, в самого видного жениха Лондона. Всем вдруг стало его не хватать. Графы и герцоги, леди и лорды – все жаждали его общества. А ведь совсем недавно они относились к нему с плохо скрываемым презрением, посмеиваясь над его незнатным шотландским титулом, и злословили о нем, скрывая усмешки за своими веерами. Теперь же, как самый богатый человек Англии, он вдруг сразу стал достойным их круга.

За месяцы, прошедшие со дня смерти его деда, поведение Алека сделалось еще более шокирующим. То он в театре выпускал перепачканных голубей, то в нетрезвом виде заявлялся на разного рода официальные приемы, а однажды даже пригласил на обед в Карлтон-Хаус профессионального боксера. Все это имело целью хоть как-то развлечься, но почему-то он все равно никак не мог избавиться от скуки. Будучи наследником такого огромного состояния, он, если бы захотел, мог пройтись голым по Пэлл-Мэлл, и никто бы не осмелился сделать ему хоть единое замечание.

Но и это было еще не самое худшее. Из-за дополнительного условия к завещанию он должен был целый год жить среди этих расфуфыренных лицемеров, которых так презирал, выслушивать, улыбаясь, их бесконечные сплетни и пустейшие разговоры.

Алек нахмурился и поглядел на стакан. Одно утешение – все это ему предстоит испытать не в одиночку, а вместе с Джулией.

Подняв стакан и чертыхнувшись про себя, он поймал любопытный взгляд Люсьена.

– Нет ничего проще. Мыс Джулией заведем дом и станем вместе скучать в течение одного года, начиная с сегодняшнего дня.

– Но она же мисс Дра... – Эдмунд осекся, покраснев до самых бровей. – То есть я хотел сказать, это будет нелегко.

Алек пожал плечами:

– Джулия знает, как себя держать в светском обществе – она ведь до этого была компаньонкой.

– Нет, Эдмунд прав, – возразил Люсьен. – Джулия хорошо знает, как разгонять поклонников своей кузины, но ничего не знает о том, как принято вести беседу и соблюдать этикет. То, что прощали эксцентричной компаньонке, не простят виконтессе Хантерстон.

Эдмунд облокотился на колено, опершись на руку круглым подбородком.

– Разве она не состоит в каком-то благотворительном женском обществе? Кто-то говорил мне об этом как раз на прошлой неделе. – Он нахмурился. – Хотел бы я знать, кто это был.

– Да, речь идет об Обществе помощи нуждающимся женщинам. – Алек решил, что чем скорее об этом станет известно, тем лучше.

Эдмунд выпрямился и начал грызть ногти.

– Я вспомнил! Мне об этом рассказала сестра Данстона, леди Ноттли. Она говорила, что Тереза жалуется, будто мисс Дра... – Он запнулся и виновато посмотрел на Алека. – Я хотел сказать, леди Хантерстон – что она часто надолго исчезает и потом возвращается домой грязная, в испачканном платье, совсем как какая-нибудь судомойка...

Алек нахмурился.

– Чепуха.

– В любом случае это следует прекратить, – категорично заявил Эдмунд. – Вам нельзя ввязываться в скандалы, а ведь никогда не известно, что придет людям в голову.

Алек поставил стакан.

– Как можно вызвать скандал, занимаясь благотворительностью? Многие члены светского общества имеют свои любимые подопечные организации. Только у тетушек Люсьена их с полдюжины.

– Да, но они жертвуют деньги, и немалые, – заметил Люсьен. – К сожалению, в словах Эдмунда есть резон. Такое странное поведение может вызвать толки. Могли бы вы поговорить с ней об этом? Предупредите ее, чтобы она особо не распространялась о своих пристрастиях.

– Господи, а я о чем говорю! – воскликнул Эдмунд. – Не стоит выносить сор из избы. Просто посоветуйте ей быть более благоразумной и осмотрительной.

Однако Алек весьма сомневался, что на Джулию подействуют какие-либо намеки, разве только категоричный приказ... Он поерзал в кресле.

– Она очень предана своему делу.

«Гораздо больше, чем мне бы хотелось», – подумал он. Из всего, что он знал о Джулии, именно эта се черта особенно его настораживала. Алек впервые задумался, какая часть его наследства будет направлена на увлечение Джулии благотворительностью. «По-видимому, совсем немалая», – мрачно констатировал он.

– А как бы она отнеслась к предложению перенести свою благотворительность в другую организацию, расположенную в более благопристойной части города? – Эдмунд увидел ответ в глазах Алека и огорченно вздохнул. – Я знаю, как это бывает. Как только женщина вобьет себе что-нибудь в голову, она уже ни за что не отступится от своего.

– Не следует также забывать о Терезе, – напомнил Люсьен. – Как только эта особа все узнает, она постарается создать вам массу проблем.

На гладком лбу Эдмунда появилась морщинка.

– Вы, должно быть, видели ее вчера вечером: она всем прожужжала уши о своей проделке! При этом выглядела ужасно довольной собой и не могла говорить ни о чем другом.

– Ну, насчет Терезы я не беспокоюсь. – Алек нетерпеливо махнул рукой. – Ник, вот кого нужно опасаться.

Чтобы присвоить наследство, он не остановится ни перед чем.

Люсьен выпустил сизое кольцо дыма и посмотрел, как оно превращается в облачко под потолком гостиной.

– В ком действительно нуждается сейчас Джулия – так это в защитнике и покровителе.

– Что за защитник? – недоуменно спросил Эдмунд. – Это что-то вроде рыцаря на белом коне, который яростно бросается на врага, вызывает его на дуэль и все такое прочее?

Герцог слегка улыбнулся.

– Не стоит преувеличивать. Просто Джулии нужен кто-то, кто примет ее интересы близко к сердцу. Кто-то, кто поможет облегчить ее вступление в высшее общество.

Алек нахмурился.

– Это я и сам могу сделать.

Герцог в ответ только усмехнулся:

– Даже со всеми вашими благими намерениями вы вряд ли можете считаться эталоном для высшего общества.

Алек подавил раздражение. Люсьен прав. Он не мог дать Джулии совет, который был ей нужен для следования правилам этикета, – слишком долго он жил, попирая эти правила.

– Может, моя матушка могла бы помочь? – предложил Эдмунд.

Люсьен хмыкнул:

– Нет, милейший. Насколько я знаю вашу высокочтимую матушку, ей трудно будет удержаться от того, чтобы не разболтать об этом всем своим знакомым.

– Моя матушка действительно довольно разговорчива. Я частенько подумываю о том, не эта ли черта ее характера свела в могилу моего отца. К его чести, отец был очень добросердечным человеком. Матушка до сих пор убеждена, что...

– Это должен быть человек, который понимает важность конфиденциальности и имеет определенное положение в обществе, – прервал его Люсьен, – человек, который... – Он задумался, и в уголках его рта залегли резкие морщины.

Алек наклонился ближе к нему.

– Вы имеете в виду кого-то конкретного?

Герцог медленно кивнул:

– У меня на примете есть одна дама, но потребуются большие усилия, чтобы заручиться ее помощью в этом деликатном деле.

– И кто же это? – нетерпеливо спросил Эдмунд.

– Леди Бирлингтон.

Алек нахмурился.

– Сумасбродная Мэдди?

– При чем здесь моя тетушка? – недовольно спросил Эдмунд.

– Если бы леди Бирлингтон взяла Джулию под свое крыло, Тереза никогда бы не осмелилась глумиться над ней. – Люсьен многозначительно поднял бровь. – Никто бы не осмелился.

Эдмунд потеребил мочку уха.

– Должен признать, это правда, хотя я никогда не мог этого понять, – пожилая дама со всеми резка в обращении и довольно нелюдима. Не далее как на прошлой неделе она обозвала герцога Йоркского простаком, а когда он попытался возразить, так на него взглянула, что герцог принялся извиняться, как будто это он оскорбил ее.

– Послушай, Люсьен, возможно, в этом что-то есть. – Алек встал и быстро зашагал по комнате. Леди Бирлингтон чем-то напоминала Джулию. Если кто-то и знал, как научить Джулию вести себя в обществе, то это, несомненно, была она. Наконец-то перед ним забрезжил проблеск надежды. – Это действительно дельное предложение: завтра же утром мы с Джулией нанесем визит леди Бирлингтон.

Люсьен задумчиво прищурился.

– Нет, в первую очередь вам нужно сделать нечто другое.

– И что же? – Алек подозрительно покосился на улыбающегося герцога.

– Купить своей крошке новые платья. Когда я в последний раз видел мисс Франт, на ней было платье из дерюги.

– Но леди Бирлингтон могла бы...

– Леди Бирлингтон не станет покровительствовать вашей супруге, если увидит, что та не может должным образом следить за собой. Старая дама,конечно,довольно эксцентрична, но только в пределах, допустимых светскими приличиями.

– И раз уже вы беретесь за такое дело, вам следует приобрести другую карету, – добавил Эдмунд. – Ваша дряхлая колымага совершенно не годится для того, чтобы вызвать сенсацию.

– Сенсацию? Кто сказал хоть слово о сенсации? – запротестовал Алек. У него возникло ощущение, что ситуация начинает выходить из-под контроля. – Мне нужно просто побыстрее прожить этот год, примирившись с новым образом жизни.

Люсьен неодобрительно покачал головой:

– Вам нельзя допускать ошибок, иначе Ник обойдет вас...

– А следовательно, вам нужно будет получить допуск в «Олмакс», представиться ко двору и приобрести другой дом, – подхватил Эдмунд, осматривая критическим взглядом комнату, в которой они находились. – Эта комната вполне годится для холостяка, но совершенно не подходит для проведения званого обеда: здесь поместятся четыре, от силы пять пар гостей. Комнаты на первом этаже также слишком малы.

Раздражение Алека нарастало.

– Слишком малы для чего?

– Для новых слуг.

Это было уже чересчур.

– И зачем мне новые слуги?

Герцог улыбнулся.

– Я знаю, что вам это неприятно слышать, но в словах Эдмунда есть резон. У моей тетушки, например, не менее трех служанок только для того, чтобы следить за ее одеждой и прической. Вашей жене потребуется не меньше.

Алек застонал.

– Возможно, что с прелестной Терезой вам было бы намного легче, – иронично заметил Люсьен.

– Возможно, и вам было бы лучше не уезжать из своего имения, – зло возразил Алек.

Люсьен рассмеялся.

– Этот брак или сделает из вас человека, или окончательно испортит, мой друг. Хотите пари?

Не говоря ни слова, виконт встал и вышел из комнаты, громко хлопнув дверью. Люсьен задумчиво посмотрел ему вслед.

Фортуна оказалась несправедлива к ним обоим, и оба они не пожелали с этим примириться. Теперь он хотел предостеречь Алека от ошибок, которые совершил сам, ошибок, сокрушивших не одну жизнь.

– Ничего не получится, – раздался в тишине голос Эдмунда. – Если он не проявит силу характера и будет неверно вести себя, то очень скоро у него возникнет масса проблем.

Люсьен обернулся к молодому человеку.

– Скажите мне, милейший, вы когда-нибудь беседовали с мисс Дракон?

– Нет, а вы?

– Однажды пришлось: она случайно оказалась около меня на званом обеде у Мелроузов в прошлом месяце. Я находился рядом с ней около трех часов и не покривлю душой, если скажу, что давно не получал такого наслаждения от беседы.

Эдмунд тут же приободрился.

– В конце концов, вполне может статься, что это не окажется так уж сложно для Алека. Я имею в виду, если она действительно настолько интересна в общении...

– Полагаю, виконт не будет разочарован. Джулия Франт – необыкновенно сильная личность.

– Значит, мы должны помочь ввести прелестную Джулию в общество, чтобы она заняла достойное место среди светских дам. Это единственный способ противостоять козням Терезы и Ника. Вот только что мы вообще знаем о замужних дамах?

Герцог удивленно поднял бровь.

– Скажите мне честно, разве вы не только что из теплой постели очаровательной леди Чоуэртон?

Щеки Эдмунда покрылись густым румянцем.

– Да, но...

– Алорд Чоуэртон, по-видимому, где-то очень далеко?

– Черт возьми, Люс! – вскричал Эдмунд. – Это же разные вещи! Фанни – совершенно особый случай: Чоуэртон старше ее в два раза, а может, и больше. К тому же я не думаю, чтобы Алек захотел, чтобы мы научили Джулию... ну, черт, мы же не собираемся научить ее, как...

– Не будьте так наивны, Эдмунд. Конечно, нет. А теперь послушайте меня, потому что я скажу это всего один раз: мы знаем, как одеваются, ведут себя за столом, а также изучили личные привычки минимум половины замужних дам высшего общества. Все, что нам нужно, – это научить этим манерам молодую жену Алека. Таким образом, с помощью леди Бирлингтон мы выведем Джулию в свет.

Эдмунд задумчиво прикусил губу.

– Если только Мэдди возьмется за это. Я вовсе не хочу сказать, что она откажется, однако никто не знает, что взбредет ей в голову в следующую минуту. – Он покачал головой. – И еще не факт, захочет ли жена Алека подражать дамам, которых мы знаем.

Люсьен потер висок и подивился, почему он приблизил к себе этого мальчишку. Вообще-то никто никогда специально не приглашал Эдмунда – он всегда приходил сам. Не обращая внимания на довольно пренебрежительное к себе отношение, юноша так часто заходил к ним в гости, что Люсьену уже начинало недоставать общества этого глуповатого молодого человека, когда он вдруг неожиданно уезжал, чтобы сопровождать свою многострадальную матушку в ее поездке за город.

Вздохнув, Люсьен произнес:

– Эдмунд, какие планы на сегодняшнее утро у леди Чоуэртон?

Молодой человек нахмурил брови, припоминая.

– Кажется, у нее визит к леди Каупер, а потом она приглашена на чай к Уиннифредам.

– А куда она собирается завтра?

– В театр – там я снова смогу се увидеть. Она собирается надеть совершенно ужасное платье, по цвету – точная копия стекол окон в доме моей матушки – золотое с зелеными полосами. Я просил се не надевать его, но...

– Итак, она будет в театре, – прервал его Люсьен. – Всем не терпится попасть на премьеру. И потом, в четверг вечером, можете быть уверены, прелестная Фанни посетит раут у Сефтонов. Ее принимают везде, ее имени никогда не касалась даже тень скандала. – Он пожал плечами. – В то время, как один должен таиться, другой делает все, что его душе угодно, вот что странно...

Внезапно Эдмунд поднял голову и расправил плечи.

– Вы абсолютно правы, Люс! Все, что нужно делать Алеку, – это показать Джулии, как себя вести, и научить ее быть осмотрительной. Ну а мы проследим, чтобы все соответствовало светским приличиям. – От нетерпения он широко раскрыл глаза. – Итак, с чего начнем? С «Таттерсоллза», чтобы выбрать карету? Или лучше отправимся уговаривать леди Бирлингтон?

– В первую очередь нам нужно взяться за более деликатное дело.

– Неужели? Какое же именно?

– Мы должны распространить выгодные для нас слухи.

Глава 5

Поверенный внимательно изучал свидетельство о регистрации брака: низко склонившись над документом, он чуть ли не водил носом по бумаге. Глядя на него, Джулия с недоумением подумала: «Кажется, этот маленький человечек и запах чернил проверяет...»

Алек нетерпеливо пошевелился на жестком кресле, и Джулия подавила вздох: виконт с утра был не в духе. Он, конечно, уже пожалел о своем скоропалительном браке. А вот она чувствовала себя гораздо лучше: горячая ванна и ром просто возродили ее. Джулия поражалась тому, как в одночасье переменилась се жизнь. Такие чудеса бывают только во сне, и тем не менее...

Мистер Пратт положил документ на стол и взглянул на своих клиентов поверх очков.

– Похоже, что свидетельство вполне законно.

– Конечно, законно, – нахмурился Алек и так резко наклонился вперед, что кресло под ним скрипнуло. – В завещании не оговаривается, дочь какого именно графа Ковингтона может стать моей женой, так что все формальности соблюдены. Я хотел бы, чтобы деньги были переведены на мой счет сегодня же.

«Придется немедленно заняться улучшением характера виконта, – решила Джулия. – Он слишком вспыльчив и горяч». Она взглянула на своего нетерпеливого мужа и тут же пожалела об этом: виконт показался ей до неприличия красивым, несмотря на то что брови его по-прежнему были мрачно нахмурены, а взгляд серебристо-серых глаз казался холодным, как лед.

Поверенный поставил локти на стол и сцепил пальцы.

– Сударь, дело ваше очень деликатное. Ваш дед оставил вполне определенные распоряжения. Боюсь, что потребуется несколько дней, а возможно, и недель, прежде чем душеприказчики смогут перевести вам деньги.

– Проклятые крючкотворы! Мне нужно, чтобы деньги были переведены сегодня же!

– А кто эти душеприказчики? – поинтересовалась Джулия, выглянув из-за спины раздосадованного мужа. Слава Богу, Алек вернул ей очки!

Поверенный при этих словах снисходительно улыбнулся, но Джулия этого не заметила; ей очень хотелось точно знать, как именно обстоит дело.

– Леди Хантерстон, все они – весьма уважаемые и почтенные люди. Покойный граф подбирал их с особой тщательностью, чтобы состояние было унаследовано строго в соответствии с его распоряжениями.

– Да это просто обыкновенные зануды. – Алек сердито взглянул на Пратта. – Где только дед откопал этих скупердяев?

От возмущения у поверенного даже покраснел кончик носа.

– Уверяю вас, сударь, такие выражения вам совсем не к лицу: при выборе душеприказчиков ваш дед руководствовался самыми лучшими намерениями.

Джулии захотелось, чтобы Пратт наконец замолчал, иначе его назидательность и занудство могли довести Алека до белого каления: виконт сидел, крепко вцепившись в подлокотники кресла, готовый вскочить в любую 74 секунду.

Положив ладонь на руку мужа, Джулия обратилась к поверенному:

– Я уверена, что все эти люди – образцовые и достойные граждане, мистер Пратт.

Поверенный сразу заметно смягчился.

– Вне всякого сомнения, это так. – Пратт кинул быстрый взгляд на Алека и поморщился. – Обязан вам напомнить, ваше сиятельство, что многие состояния оказались растраченными вследствие плохого управления. Были случаи, когда душеприказчикам приходилось самим возмещать стоимость утерянного.

– Я не прочь поделиться с ними частью этого проклятого наследства, лишь бы только унять их нытье.

Джулия вмешалась прежде, чем поверенный смог возразить.

– Сколько, по вашему мнению, времени может потребоваться на то,чтобы перечислить деньги?

– Два, возможно, три месяца, при условии...

– Но это совершенно невозможно! – Казалось, виконт вот-вот взорвется. – В соответствии с тем же завещанием мыс женой должны определенное время вращаться в высших кругах общества, поэтому деньги нам совершенно необходимы прямо сейчас!

Джулия согласно кивнула. Безусловно, они нуждаются в деньгах, и она не собирается целые месяцы бездействовать, ожидая их получения. За это время она могла бы помочь столь многим людям!

Мистер Пратт хмыкнул.

– Конечно, ваше сиятельство, вы понимаете, как долго длятся подобные дела, но, уверяю вас, мы сделаем все возможное...

– Разрешите мне взглянуть на завещание? – попросила Джулия. Споров и пререканий на сегодня было уже более чем достаточно, и у нее опять разболелась голова.

Поверенный удивленно приподнял тонкие брови.

– Это весьма значительный по объему официальный документ. Вряд ли вы сможете все в нем понять.

– Я видела много официальных документов, мистер Пратт; мне даже приходилось в суде иметь дело с документами должников, знаете ли.

Пратт от удивления раскрыл рот. Затем, немного опомнившись, он переспросил:

– В суде?

– Да, я изучала дела бедняков, живущих на пособие по бедности.

– Бедняков? – Поверенный выглядел крайне изумленным.

– Дело в том, что леди Хантерстон активно занимается благотворительной деятельностью, – поспешно пояснил Алек.

Взгляд поверенного прояснился.

– Ах, благотворительная деятельность! Это очень благородно с вашей стороны, леди Хантерстон, и вполне подходящее занятие для дамы вашего положения.

– Не стоит преувеличивать: я просто делаю то, что необходимо. – Джулия хотела опять попросить документ, но Алек остановил ее, сжав руку.

Ощутив тепло его пожатия, Джулия сразу притихла.

– Мистер Пратт, передайте завещание, пожалуйста, – сказал Алек.

Поверенный с изумлением взирал на них.

– Ваше сиятельство, вы видели документ уже несколько раз. Разумеется, вы не...

– До сегодняшнего дня я был настолько удовлетворен услугами конторы «Пратт, Пратт и сын», что намеревался сделать вас моим личным поверенным в вопросе об осуществлении выплат по наследству...

Поверенный побледнел.

– Ваше сиятельство! Наша фирма представляет интересы Бриджтонов с...

– Но, оскорбляя леди Хантерстон, вы не оставляете мне выбора. Она моя жена, не забывайте об этом. – Алек приподнял руку Джулии и повернул ее ладонью вверх. С тщательностью врача-хирурга он отодвинул край перчатки и запечатлел долгий поцелуй на ее обнаженной коже. – Вы должны понимать, что я не потерплю, чтобы моей жене отказали в такой пустяковой просьбе.

Разумеется, Джулия догадывалась, что это был всего лишь ловкий ход, предпринятый с целью ввести поверенного в заблуждение, и тем не менее в этот миг она забыла обо всем на свете... о том, где находится, чего они добиваются, зачем ей нужно прочесть завещание. Она забыла обо всем, как только ощутила тепло губ Алека на своей коже. Даже когда он отпустил се руку, она не могла смотреть никуда, как только на то место, к которому он прикоснулся своими изящными губами.

Мистер Пратт привстал со стула.

– У меня и в мыслях не было оскорбить... Конечно, я окажу все возможное содействие леди Хантерстон. – Он открыл ящик стола, достал кипу бумаг и разложил их на столе.

Алек равнодушно скользнул взглядом по завещанию и тут же передал его Джулии. В комнате на некоторое время воцарилась тишина.

Взяв документ, Джулия начала внимательно ею просматривать; она была настолько смущена поцелуем Алека, что ей потребовалось некоторое время, чтобы сосредоточиться.

Постепенно она стала вникать в суть читаемого, а когда дочитала последнюю страницу, подняла взгляд на поверенного.

– В завещании говорится, что в случае, если оно будет оспорено, душеприказчики могут перечислять деньги лорду Хантерстону по оговоренному здесь графику до тех пор, пока не окажутся улаженными все вопросы.

Мистер Пратт молитвенно сложил руки.

– Я убежден, что мисс Франт...

– Леди Хантерстон, – поправил его виконт.

Поверенный смутился.

– Разумеется. Итак, леди Хантерстон, вы думаете, что полностью вникли в суть документа, но...

– Взгляните сами. – Джулия придвинула к нему документ. – Вот страница, а вот последний параграф.

Мистер Пратт взял документ.

– Я знаю его содержание достаточно хорошо: мы с лордом Хантерстоном читали его много раз... «Душеприказчики должны перечислить деньги в соответствии с данным графиком», – прочел он и тут же добавил: – Но только в том случае, если само завещание оспорено. – Поверенный улыбнулся с чувством превосходства. – Как я и говорил...

– Мы с лордом Хантерстоном опротестовываем завещание.

– Что? – в один голос спросили Алек и поверенный.

– У нас не остается другого выбора. – Джулия взглянула на Алека. – Если мы оспорим завещание, то нам перечислят деньги. Если нет, то вопрос будет решаться еще год и даже больше, если того захотят душеприказчики.

Мистер Пратт вспыхнул.

– Леди Хантерстон, смею вас заверить, что они не...

– Если мы оспорим завещание, то решение уже не будет зависеть ни от них, – Джулия в упор взглянула на поверенного, – ни от вас.

Пратт пораженно уставился на Джулию, затем на завещание. Медленно, слово за словом, он снова прочитал указанное Джулией место в документе, потом перечел его еще раз, все больше мрачнея.

– Итак? – требовательно произнес виконт.

Мистер Пратт положил документ на стол и вздохнул.

– При таких обстоятельствах душеприказчики не могут распоряжаться состоянием, но...

– Великолепно. – Алек повернулся к Джулии. – Куда мы отправимся теперь, дорогая?

– Но позвольте, ваше сиятельство! – тревожно воскликнул мистер Пратт. – Я обязан предостеречь вас от этого необдуманного решения! Это затянет дело на месяцы, на целые годы!

– Ну и что? Зато у нас будут деньги.

– Но время... расходы, в конце концов! Ваше сиятельство, вы не учли сложности, которые могут возникнуть.

– Ну, это меня совершенно не беспокоит. – Алек улыбнулся, сверкнув ослепительно белыми зубами. – Хотя для моего поверенного это будет весьма затруднительно, с этим я согласен.

Мистер Пратт в замешательстве посмотрел на виконта, и в этот момент Джулии стало его жаль. Она подошла к столу, за которым сидел поверенный, и сочувственно тронула его за руку.

– Возможно, если вы организуете быстрый перевод денег, лорд Хантерстон воздержится от своего решения.

– Но если остальные душеприказчики признают ваш брак незаконным...

– Не признают. Моим отцом был граф Ковингтон, и я официально являюсь женой лорда Хантерстона. Они обязаны признать наш брак.

Мистер Пратт посуровел и нервно вытер ладонью рот. Казалось, он молчал целую вечность, потом наконец тяжело вздохнул.

– Деньги будут переведены вам немедленно.

Алек расслабился в кресле и улыбнулся Джулии, отчего у нее на мгновение замерло сердце.

Мистер Пратт положил перед собой чистый лист бумаги.

– Душеприказчики немедленно захотят ознакомиться с данными о законности требования леди Хантерстон. – Он взглянул на Джулию с оттенком восхищения и уважения. – Однако, чтобы ускорить дело, мне потребуется ряд сведений.

– Каких именно?

– Даты рождения и смерти вашего отца.

– Он родился 15 августа 1749 года в фамильном поместье в Дербишире, а умер 7 октября 1807 года.

Поверенный записал данные аккуратным почерком.

– Где проживала ваша семья?

– В Бостоне.

Пратт старательно водил пером по бумаге.

– Есть ли у вас братья или сестры?

– Нет, я единственный ребенок.

– Хм. Полное имя вашего отца?

– Джейсон Генри Франт – так он был назван в честь моего дедушки. Я, к сожалению, не знаю подробностей, касающихся его наследства, но они должны быть указаны в документах моего отца.

– Понимаю. Я сегодня же зайду к леди Ковингтон. – Мистер Пратт перечел записанные им данные. – Последний вопрос. Где зарегистрировали брак ваши родители?

– Они сбежали за границу. – При этих словах Джулия улыбнулась. Ее отец любил рассказывать о том, как он увез свою обожаемую Джейн в Гретна-Грин. – Это было 3 июня 1778 года.

Мистер Пратт сделал еще несколько записей, прежде чем положить перо.

– Если возникнут еще какие-либо вопросы, я тут же сообщу вам. Первый перевод денег будет произведен уже сегодня.

– Отлично. – Алек поднялся. – А теперь, с вашего позволения, нас с леди Хантерстон ждут неотложные дела. – Он подал Джулии руку и направился с ней к дверям, в то время как поверенный безмолвно взирал на них.

Оказавшись в карете, Алек задорно улыбнулся:

– Господи, благослови суд, в котором разбираются дела бедняков!

Джулия сдержала нетерпеливый вздох.

– Я забыла распорядиться о переводе моей доли на мой счет.

Улыбка виконта исчезла так же быстро, как и появилась.

– Не беспокойтесь, – резко ответил он. – Вы получите свою долю, которую заработали более чем честно.

Его слова пронзили Джулию словно жалом; на мгновение она даже пожалела о том, что вынудила его отдать ей половину наследства. В конце концов, Алек не совершил ничего предосудительного, кроме того, что участвовал в одной из отвратительных проделок Терезы.

И все же, если бы она не убедила его отдать ей часть наследства, то на что-нибудь действительно стоящее не было бы потрачено ни фартинга. Джулия довольно улыбнулась.

– Я уверена, вы позаботитесь об этом. У меня большие планы относительно того, как ее потратить.

Алек от изумления замер, но тут же рассмеялся.

– По крайней мере вы честны со мной. Ну и куда же велеть ехать Джонстону – к «Таттерсоллзу» за новым экипажем или на Бонд-стрит?

Джулия отрицательно мотнула головой:

– О нет! У меня совершенно другие планы на мою часть наследства.

Алек сдвинул шляпу назад и сел прямо.

– Какие именно, если не секрет?

– Во-первых, я хочу оказать содействие Обществу помощи нуждающимся женщинам – оно недавно лишилось поддержки своего главного спонсора и теперь испытывает серьезные финансовые затруднения. Затем... – Джулия нахмурилась. – Что касается оставшейся части, здесь я буду очень осмотрительна. Не все благотворительные общества управляются надлежащим образом, знаете ли.

Виконт окинул Джулию внимательным взглядом.

– Ах, так вы увлекаетесь филантропией, дорогая? Вы слишком наивны. Все изменится, стоит вам только узнать вкус шампанского, ощутить нежное прикосновение шелка к своей коже и надеть на свою прелестную шейку бриллиантовое ожерелье.

Джулия потрогала шарфик на шее, словно желая убедиться, что он еще на ней.

– Мне приходилось пробовать шампанское, благодарю вас, но я к нему совершенно равнодушна. – Она потерла кончик носа. – От него только щекочет в носу.

Виконт усмехнулся:

– Значит, это было плохое шампанское.

– Мне сказали, что оно самое лучшее, но, возможно, вы и правы: в таких вещах никогда нельзя быть полностью уверенным...

Алек внимательно смотрел на нее, словно никогда раньше не видел.

– Да, – медленно произнес он, – никогда нельзя... Джулия сразу вспомнила ощущение жара, которое оставило его прикосновение на ее запястье. Под его загадочным взглядом оно возникло снова. Она смущенно поднесла руку к волосам и обнаружила, что большая их часть выскользнула из тщательно уложенного ею утром пучка. Длинные тонкие пряди вились над воротником и даже пробрались под него. Должно быть, это выглядело ужасно. Она попробовала вернуть мешающие ей волосы на место.

– Ради Бога, – сказал Алек с оттенком нетерпения в голосе, – оставьте все как есть.

Джулия покраснела.

– Прошу меня извинить...

– В самом деле? – Он неожиданно придвинулся к ней почти вплотную, снял с нее очки, а затем вернулся на свое место. На его губах заиграла легкая улыбка. – Вот так, – сказал он удовлетворенно. – Так гораздо лучше.

– Лучше для кого? Я ничего не вижу.

– Неужели? Зато я вижу. Согласно нашему уговору, моя дорогая Джулия, прикасаться к вам я не могу, но мне не запрещено смотреть на вас.

Сердце Джулии забилось так сильно, что этот стук, вероятно, был слышен Алеку. «Он повеса, – строго напомнила она себе, – и говорит это каждой женщине, с которой встречается».

Джулия в отчаянии искала безопасную тему для разговора.

– Вы сказали мистеру Пратту, что у нас какие-то срочные дела.

Алек беззаботно поигрывал ее очками.

– Да, есть кое-какие.

– Какие именно?

– Мы, моя дорогая, едем за покупками.

– Для чего?

Он быстро окинул ее взглядом с головы до ног, задержавшись на вышедшей из моды накидке и сумочке.

– Для того, чтобы купить одежду.

Джулия заметила осуждение в его взгляде, и ее душа взбунтовалась. Несмотря на то что миссис Уинстон разгладила множество складок на ее платье, она знала, что выглядит довольно неряшливо.

Под поблескивавшим из-под полей шляпы взглядом виконта ей неожиданно для самой себя захотелось, чтобы на ней было ослепительное платье, такое, которое волшебным образом превратило бы ее в прекрасную соблазнительницу и от вида которого его сердце забилось бы так же сильно, как у нее.

Однако Джулия быстро смогла обуздать свое разыгравшееся воображение.

– Я полагаю, что мне действительно понадобятся одно или два платья, – призналась она, хотя и считала, что на деньги, заплаченные за одно платье, можно сделать множество наиполезнейших дел.

– Вам потребуется больше, чем одно или два. Нам нужно произвести в обществе фурор.

Это сообщение поразило се.

– Но для чего?

– У нас нет выбора. Как подчеркнул наш общий знакомый, мистер Пратт, завещание имеет одну особенность. Мы должны занять надлежащее место в обществе.

Джулия разгладила на коленях свое серое муслиновое платье.

– Не думаю, что все это придется мне по вкусу.

– Это будет кошмаром для нас обоих, – миролюбиво согласился с ней виконт. – Богатые очень похожи на стаю волков: им больше всего по вкусу пожирать своих самых слабых товарищей.

Джулия удивленно подняла брови.

– И для этого мне нужно купить платья? Алек небрежно усмехнулся.

– Если мы хотим рассчитывать на успех в этом сражении, то единственное средство – это вооружиться самым тщательным образом.

Джулия взяла у него очки и снова водрузила их на нос.

– Это чем-то похоже на детскую игру.

– Да, и, к сожалению, ни у кого из нас нет выбора.

Карета замедлила ход и остановилась у тротуара. Не дожидаясь, пока подойдет кучер, Алек сам открыл дверцу и достал откидные ступеньки, после чего протянул Джулии руку. Его удивило, что она немного помедлила, прежде чем вложить пальцы в его ладонь и ступить на лестницу. Ее распущенные волосы развевались на ветру, от них исходил слабый аромат лимона и пряностей.

Чтобы сильнее ощутить его, Алек наклонился к ней поближе, и в этот момент к ним подошел Джонстон.

– Что же это вы, ваше сиятельство? Сами открываете дверцу... – осуждающе произнес он. – Если так пойдет дальше, вы скоро будете сами чистить себе сапоги.

Алек взял Джулию под руку и повел ее по направлению к магазину.

– Некоторое время мы будем заняты, Джонстон: нам с леди Хантерстон нужно заказать платья для ее дебюта.

– А что делать мне? – с явным недовольством поинтересовался грум.

Джулия высвободила руку и открыла ридикюль. Достав оттуда два пенса, она отдала их Джонстону.

– Вот возьмите. Отведите лошадей и поешьте где-нибудь хорошего горячего супа, а потом возвращайтесь за нами.

Джонстон, смущенный ее неожиданной щедростью, безмолвно кивнул.

Джулия выглядела чрезвычайно довольной, когда они отправились к модисткам; се ничем не сдерживаемые волосы лежали свободными волнами, щеки порозовели от утренней прохлады... Алек даже пожалел, что позволил ей опять надеть очки.

Глядя ей вслед и любуясь ее изящными движениями, виконт наклонился к Джонстону:

– Делай что хочешь, только постарайся не напиться. Кучер положил монеты в карман и ухмыльнулся:

– Стараюсь-то я всегда.

Алек рассмеялся и пошел вслед за Джулией.

Она встретила его в том дурном расположении духа, какое бывает у человека, которому предстоит заняться неприятным делом.

– Максимум четыре платья.

– Вы больше не компаньонка, Джулия.

Она все еще колебалась, и Алек взял ее ладони в свои.

– Нам удалось взять отсрочку у Пратта, но все трудности еще впереди.

Джулия сморщила нос.

– Ну хорошо, однако я настаиваю на том, что за свои платья заплачу сама.

– Нет. Одежду моей жены оплачиваю я. Так будет правильно.

Господи, что заставило его произнести эти слова? У нее и так уже есть половина его наследства, и было бы вполне естественно, если бы она оплачивала некоторые свои расходы. Но, глядя на ее маленькое расстроенное лицо под поношенной шляпкой немыслимого фасона, с которой в беспорядке свешивались полинявшие ленты, Алек вдруг захотел что-нибудь ей подарить – что-то гораздо более красивое.

– Какого черта, Джулия? Я куплю вам одежду и все, что захочу.

– Но я не могу позволить вам...

– Кроме того, – добавил он, взяв ее под локоть, – так у вас останется гораздо больше денег на вашу благотворительность.

Ее глаза подозрительно прищурились.

– Вы сказали, что у нас несколько неотложных дел. Куда мы поедем потом?

– К Миллинеру, за верхней одеждой, а напоследок к ювелиру.

Джулия пристально посмотрела на него.

– Не думаю, что мне необходимы драгоценности. От матери мне остались гранатовые украшения – этого вполне достаточно.

– Если вы появитесь в свете с такими дешевыми украшениями, то все подумают, что я скряга или что-нибудь того хуже. Вам придется смириться.

– Но это же бессмысленная трата денег! – решительно заявила Джулия.

Алек нахмурился. Она и дальше собирается во всем ему перечить?

– Черт возьми, Джулия! Я куплю вам драгоценности, и вы их наденете!

Джулия ничего не ответила на это заявление, просто серьезно посмотрела на него. Алек ждал, что упрямица отведет взгляд, но она не дрогнула.

Какое-то время они молчали. Потом Джулия вздохнула, а в уголках се губ мелькнула улыбка.

– Алек Маклейн, а вы настойчивы.

– Мне это многие говорят.

– Ну что же, я приму ваши подарки. В конце концов, как только мы решим главную проблему, мы сможем продать все эти вещи.

У него перехватило дыхание.

– Продать?

– И передать вырученные деньги Обществу помощи нуждающимся женщинам. – Она легонько хлопнула его по руке. – Таким образом, вы будете довольны, зная, что ваши деньги потрачены на действительно стоящее дело. – Разрешив все свои сомнения, Джулия ослепительно улыбнулась ему и вошла в магазин мадам Мулен.

Алек смотрел, как она исчезла за дверью, и спрашивал себя, могла ли хоть одна из его знакомых светских дам устоять перед таким предложением? И уж конечно, ни одна из них не захотела бы пожертвовать свои драгоценности на благотворительность.

Вздохнув, виконт снял шляпу и крепко стиснул ее в руке. Только теперь он начинал осознавать, что быть мужем Джулии – это значит вести совершенно необычную жизнь. В отличие от Терезы, желания которой он знал наперечет, жизнь с Джулией была похожа на приключение; но она же грозила причинить ему немалые неудобства.

Глава 6

– Я уже сказала, что не хочу видеть никаких посетителей! – воскликнула Тереза, когда за се спиной открылась дверь. Какой дурак этот новый швейцар! Это был уже седьмой из сменившихся за последние несколько недель, но такой же бестолковый, как и все остальные.

– О, думаю, со мной вы не откажетесь повидаться, – услышала она выразительный мужской голос.

– Ник! – Тереза вскочила с кушетки. – Я как раз собиралась послать за вами! У меня для вас важные новости...

Ник прикрыл за собой дверь и с врожденным изяществом подошел к ней. Как всегда, ее поразила красота его лица в ореоле золотистых волос. Если Алек был темноволосым, то Ник унаследовал белокурый цвет волос своей матери, прославленной красавицы француженки, которая, по слухам, покончила с собой в припадке безумной ярости.

Разумеется, Тереза слышала разного рода толки по поводу того, что в семье матери Ника случаи сумасшествия и буйного поведения не были редкостью. Глядя на Ника, она не удивлялась этому: в такой ослепительной внешности не могла не таиться хоть капля безумства.

– Вы сегодня неважно выглядите, – спокойно произнес Ник, кладя шляпу на небольшой столик, стоявший около кушетки. – Может, вам стоит прилечь?

От его саркастического тона Тереза покраснела.

– Я не хочу ложиться, и... О, Ник, мы потеряли состояние!

Ее гость спокойно убрал ниточку со своего рукава.

– Вы меня слышали? – резко спросила она. – Мы упустили наследство!

Намеренно выдержав паузу, Ник насмешливо взглянул нанес. Его красивые голубые глаза, обрамленные длинными темными ресницами, часто вызывали у Терезы неподдельное чувство зависти.

– Я слышал вас, моя дорогая, – отозвался он. – Именно поэтому и пришел. Герцог Уэксфорд и этот болван Эдмунд Вальмонт зашли сегодня утром в «Уайте» и рассказали очень занимательную историю про Алека и вашу кузину.

– Алек сбежал с Джулией прошлой ночью.

Ник продолжал изучающе смотреть на Терезу.

Ее губы слегка задрожали. Это, как правило, сразу приковывало взгляд поклонников к се полным губам, которые она считала одним из своих главных козырей. Но взгляд Ника оставался бесстрастным, а выражение его лица было до странности безразличным, будто он уже испытал все греховные страсти на земле и успел в них разочароваться.

Терезу пронзило сладострастное волнение.

– Я сделала все, как мы с вами договаривались.

– Все ли? – Его слова, произнесенные тихим голосом, словно повисли в воздухе. – Позвольте усомниться, моя дорогая. Вы забыли об одной очень важной детали.

Тереза нервно вздрогнула: в спокойствии Ника ей почудилось нечто пугающее. На ее глаза набежали слезы. Этот трюк ей всегда легко удавался.

– Я не знаю, как вы можете говорить такое. Я сделала то, о чем вы просили. Ради вас я рисковала собой.

– Какие прелестные слезы, – язвительно произнес он. – Но они напрасны, так же как и то, что вы вчера устроили.

Его холодность терзала ее.

– Это не моя вина!

Он изумленно приподнял бровь.

– Неужели? Однако, разговаривая со мной, вы забыли упомянуть, что эта старомодная мисс Джулия, эта неряха, является дочерью последнего графа Ковингтона.

Хотя он говорил намеренно спокойным голосом, его слова хлестнули ее, словно кнутом. Тереза внимательно посмотрела на Ника. Она никогда не знала его реакции наперед, и именно эта его черта притягивала ее особенно сильно.

– При чем здесь это?

Ник подошел к ней ближе, прищурив красивые голубые глаза.

– Извольте объясниться.

Тереза снова села на кушетку.

– Ее отцу одно время действительно принадлежал графский титул. – Увидев яростный блеск в его глазах, Тереза поспешно добавила: – Я не думала, что это имеет какое-то значение, ведь вскоре после этого он умер...

Лицо Ника ожесточилось.

– Вы просто глупая гусыня! Вам сразу нужно было сказать мне об этом!

– Но я и представить не могла, что Джулия способна на такой поступок. Господи, да и кто мог такое подумать!

Он ухмыльнулся.

– А вы знаете, что говорят Уэксфорд и Вальмонт?

Тереза отрицательно покачала головой.

– Они говорят, что тут замешана любовь.

– В эту чепуху никто не поверит. Алек влюблен в меня по меньшей мере два последних месяца, и об этом знают все.

– О, поверят все, как только Люсьен и его юный приятель закончат развлекать этой новостью все светское общество. Это действительно романтическая история. Очевидно, Алека не особенно волновало, как отнесутся к этому душеприказчики, – ему была нужна именно она.

Тереза ощутила спазм в желудке.

– Вчера на музыкальном вечере я всем рассказывала, что отказалась венчаться с ним тайком. Теперь все подумают, что я просто ревновала.

Глаза Ника блеснули.

– Это ваши проблемы. Упущенное наследство – единственное, что имеет значение.

От его презрительных слов Терезу бросило в жар.

– Мне нужно было бы сбежать вчера с Алеком. Зачем я только позволила вам вовлечь меня в ваш нелепый план?

– Насколько я помню, в ваши намерения входило стать графиней. – Ник бросил на нее такой взгляд, что она подумала, не превратилось ли ее дорогое муслиновое утреннее платье в лохмотья, и с силой сжала подлокотник дивана. Должно быть, этот жест не ускользнул от внимания ее гостя, потому что он вдруг сладко улыбнулся ей.

– Знаете, моя дорогая, если кто-то и будет в проигрыше в данной ситуации, то, уж конечно, не я. Может быть, я и потерял состояние, но я все еще граф, в то время как вы... – Он неопределенно взмахнул изящной рукой. – Когда пересуды утихнут, может быть, какой-нибудь сельский дворянин и женится на вас.

Вне себя от гнева, Тереза резко встала, намереваясь его ударить, однако Ник быстро перехватил ее руку. В течение одного мгновения, которое длилось нескончаемо долго, он смотрел на нее, а потом, грубым жестом ухватив за волосы, откинул ее голову назад...

Тереза вскрикнула от боли и ударила его, но он даже не обратил на это внимания и впился губами в ее губы. Какие-то доли секунды Тереза еще продолжала борьбу, но его жестокая сила, чувственное проникновение языка в ее рот вызвали вожделение, которое пронзало ее всегда, когда Ник оказывался рядом.

Она приникла к нему, страстно отвечая на поцелуй. Ей хотелось продлить это мгновение, она страстно желала этого. Обвив руками его шею, Тереза прижалась к твердой мужской груди. Отпустив се волосы, Ник ласкал се тело.

Тереза ухватилась за лацканы его сюртука и начала с томлением тереться о его одежду. Как она желала этого мужчину! Больше, чем кого-либо на всем свете! Больше, чем Алека, который не один раз так смотрел на нее своими черными глазами, что у нее пересыхало во рту. В Нике было что-то запретное, что притягивало ее, заставляя сходить по нему сума.

Не отрываясь от его губ, она застонала, слабея от вожделения, и тут Ник ослабил объятия и грубо бросил се на кушетку. Тереза упала на подушки, стараясь успокоить дыхание; ее тело вздрагивало от неутоленного желания, груди напряглись в напрасном ожидании прикосновения его рук...

Он небрежно пригладил сюртук.

– Вы ведете себя, словно сука во время течки. Вам нужно как-то избавляться от этого: это выглядит не очень-то привлекательно.

Унижение обожгло ее как огонь.

– Будьте вы прокляты! – с ненавистью пробормотала она.

– Не стоит так волноваться, моя дорогая: когда-нибудь я женюсь на вас... но только позже. Мне нужен наследник, знаете ли.

Тереза удержалась от колкости в его адрес, зная, что это все равно бесполезно. Ей всегда было нужно больше, чем другим. Все считали ее настоящей красавицей, подтверждение этого она видела во взглядах желавших ее мужчин, а также во взглядах женщин, которые ее боялись. Было что-то головокружительное в том, что, просто надув губки или послав долгий значительный взгляд, можно получить все, что захочешь. Она никогда не знала неудач.

До сих пор. Но в конце концов, на то есть своя причина. О красавце графе Бриджтоне ходили невероятные слухи.

– Думаю, я это заслужила, – сказала Тереза с хитрой усмешкой. – Я постоянно забываю, что вы такой же мужчина, как и все. – Она подождала его реакции.

Холодный взгляд графа полыхнул яркой синевой.

– И тем не менее это именно так, моя сладкая Тереза. Никогда не забывайте об этом.

– Но Алек...

Ник рывком приподнял ее с кушетки.

– Не смейте, – прошипел он. Его красивое лицо побелело от злости и стало похоже на застывшую маску. – Никогда, никогда не смейте сравнивать меня с моим кузеном. Вы меня хорошо поняли?

Тереза молча кивнула, испытывая одновременно ужас и трепетное вожделение, и Ник снова швырнул ее на кушетку. Его ярость исчезла за бесстрастной спокойной внешностью так же быстро, как и появилась.

– Отлично. Раз уж мне придется жениться, я предпочту ту, кто меня понимает.

Тереза растерла плечи в тех местах, где остались следы от его пальцев.

– Но я вас совершенно не понимаю.

– Неужели? Зато я только что понял, что вы развращены не меньше меня.

Она вздрогнула. Обладая жестокой красотой падшего ангела, Ник отлично знал, как больнее нанести удар.

– Послушайте, вы любили когда-нибудь?

Граф некоторое время молча смотрел на нее.

– Нет, – наконец тихо ответил он и, взяв рукой за подбородок, приблизил ее лицо к своему. – Но если это со мной когда-нибудь случится, то обещаю разделить эту любовь с вами.

– Что вы имеете в виду, говоря «разделить»? – Тереза покраснела.

Его улыбка подтвердила се мысли о запретных удовольствиях.

– Да-да. – Он опустил руку. – Мы с вами без слов понимаем друг друга.

Терезе потребовалось приложить немалые усилия, чтобы отогнать эротические видения, вызванные его словами.

– Что мы теперь будем делать?

– Алек и ваша кузина должны прожить год без всяких скандалов и сплетен – вот мы с вами и полюбуемся тем, что будет происходить с нашей влюбленной парочкой.

Тереза нахмурилась.

– А что делать мне?

Его взгляд успокоил ее.

– Я позабочусь о том, чтобы вы не скучали.

Тереза взглянула на классический профиль Ника и облизнула кончиком языка вмиг пересохшие губы. Она уже испытала на себе его чары. Ее бедра заныли при воспоминании о недавнем страстном приключении. Он был груб, почти жесток, и она кричала от страсти, что редко с ней бывало. Если бы ей удалось утолить свою страсть, то ее интерес к нему сразу бы иссяк. Так было всегда.

Перехватив ее взгляд, граф нахмурился.

– Оказывается, мисс Дракон способна воспламенять дыханием, если этого требуют обстоятельства... – неожиданно произнес он.

– Джулия? Да она самая скучная женщина в мире!

– Вы явно преувеличиваете.

Тереза пожала плечами:

– Алек видел ее много раз и ни разу не обратил на нее ни малейшего внимания, как, впрочем, и все остальные.

– Зато теперь, когда она стала богатой виконтессой, все будут добиваться ее внимания.

– Весьма сомневаюсь. Она по-прежнему занимается своими реформами и болтает о совершенно немыслимых вещах. Они смогут избежать скандала только в том случае, если произойдет чудо...

– О, не стоит недооценивать моего кузена! Алек, конечно, вспыльчив и быстро раздражается, но он далеко не глуп и ухитрился стать любимчиком деда, несмотря на все мои попытки поссорить их.

Тереза откинулась на кушетке и взглянула на Ника из-под длинных ресниц. Она знала, что при такой позе тонкий муслин плотно облегает ее тело, подчеркивая форму груди.

– Уверена, это были весьма решительные меры. Ник хмыкнул.

– Признаюсь, что в его падении я тоже принимал скромное участие.

Она, прищурившись, посмотрела на него. Обычно Ник не был расположен к откровенностям.

– Не все так просто, как вы воображаете, моя дорогая. – Он ухмыльнулся, отчего у нее все сжалось внутри. – Это доказывает наша неудача. Нам нужно придумать что-нибудь другое, более грандиозное, специально для новобрачных, если мы хотим получить это наследство.

– И что же нам делать?

Изящным движением он поправил шейный платок.

– Если ваша загадочная кузина уехала, не захватив свои вещи, то будьте уверены, что она за ними вернется.

– Уж тогда я все выскажу этой негод...

– Вы не сделаете ничего подобного; наоборот, вы всячески будете ее убеждать, что являетесь ее лучшей подругой.

– Бесполезно. Она в это никогда не поверит, и...

– Убедите ее, что вы изменились, – резко возразил Ник.

– Ладно, а что потом?

– Потом, моя дорогая, мы подумаем, как лучше воспользоваться слабостями Джулии. Мне нужно знать обо всех ее мыслях, желаниях и секретах, если таковые имеются. Выясните все подробности о ее взаимоотношениях с моим кузеном.

– И какая мне от этого выгода?

Граф опустил веки, словно желая скрыть выражение глаз.

– В тот день, когда я получу наследство моего деда, я женюсь на вас.

– Мне нужно больше, чем просто обещания. – Тереза подошла к нему, обвила руками его шею и провела губами по изящной линии подбородка. Запах его туалетной воды пронзил ее, как дурман, вызвав волну истомы. – Объявите о нашей помолвке, Ник. Поместите объявление в «Газетт». – Она прижалась губами к его уху: – Я бы вы шла за вас и без денег.

Он небрежно оттолкнул ее и распахнул дверь.

– Увы, моя дорогая, в этом мы расходимся.

Тереза прикусила губу, но лишь когда Ник вышел из дома, она дала волю своей ярости.

Глава 7

В прихожей высилась целая гора коробок и картонок; она была такой большой, что при малейшем сотрясении грозила рухнуть на пол. Алек купил для жены все необходимое и теперь, казалось, мог ликовать; однако мрачный вид Джулии портил ему все удовольствие от проведенного в хлопотах дня.

Отказываясь подчиняться ее благоразумию, он купил даже больше, чем собирался. Это было мрачное противостояние, безмолвная борьба желаний. К концу дня у Джулии опять разболелась голова, и он также был раздражен. От покупки драгоценностей в этот день они отказались и поехали домой, лишь изредка перекидываясь ничего не значащими фразами.

Алек устало потер шею, удивляясь, что такое приятное занятие, как покупки, могло так сильно испортить ему настроение, и в этот момент в прихожую вошел Барроуз.

– Добро пожаловать домой, милорд!

Алек положил на протянутую руку дворецкого шляпу и перчатки.

– А где ее сиятельство?

– Отдыхает в гостиной. – Барроуз обвел неодобрительным взглядом прихожую и сухо добавил: – Должно быть, это очень утомительно – потратить за один день все состояние.

Ощущая настоящую усталость, Алек указал на коробки:

– Пусть Джонстон отнесет это в комнату ее сиятельства.

– Слушаюсь, милорд. – Барроуз помедлил. – Прошу прощения, но ее сиятельство выглядит очень подавленной. Я надеюсь, у нее все в порядке?

– Разумеется. – Алек не хотел показывать, что разделяет озабоченность дворецкого. Честно говоря, он считал, что если от чего Джулия и утомляется, так это от пуританского усердия.

Дворецкий с недоверием выслушал его ответ и вежливо поклонился.

– Рад это слышать. Принести вам чаю?

– Нет, благодарю. Возможно, позже.

– Слушаюсь, милорд. – Барроуз повернулся и засеменил по коридору.

Алек взял из груды коробок одну наугад и прошел в гостиную. Он застал Джулию сидящей на краю небольшого дивана; ее лицо было почти таким же бледным, как унылый серый цвет надетого на ней бесформенного платья. Лучи заходящего солнца, кое-где проникавшие через занавешенные окна, придавали ее волосам золотистый блеск. Она выглядела очень молодой и волнующе невинной.

Когда Алек подошел к ней, Джулия взглянула на него и нервно сжала руки. Он заметил, что на ней поношенные перчатки, и это в то время, как в прихожей лежит почти дюжина пар новых дорогих изящных перчаток.

Скорее всего проблема была именно в этом. Слишком много и слишком скоро. От событий последних суток его и самого уже немного шатало.

Алек поставил коробку на стол, твердо решив во что бы то ни стало сохранять беззаботный вид.

– Это чем-то напоминает Рождество, не правда ли? Джулия бережно сняла перчатки и положила их на стол.

– У меня никогда не было такого Рождества.

Она явно не хотела его разжалобить этими словами, но все же Алек почувствовал необходимость сказать нечто... ободряющее.

– Джулия, я понимаю, что для вас все это довольно непривычно. Прежде вы испытывали лишь лишения...

– Лишения? Что вы имеете в виду? – Она недоуменно взглянула на него.

– Ну, я не знаю. Я просто подумал... – Алек осекся, увидев, как потемнели от гнева ее зеленые глаза. Боже правый! Он лишь хотел приободрить бедную девочку, а она смотрит на него так, будто он намеренно оскорбил ее.

Джулия вздернула подбородок.

– У меня, к вашему сведению, было просто великолепное детство. Денег, конечно, не хватало, зато было много веселья и смеха.

– Значит, ваше детство лучше моего. Моего деда не назовешь веселым человеком.

– Да, я знаю. После смерти вашей матери он так и не оправился.

– Откуда это вам известно? – Алек поразился ее осведомленности. Один-единственный раз он видел на лице у деда выражение, напоминавшее переживание, – когда тот смотрел на портрет матери Алека, висевший в парадном зале их дома.

– Мне рассказала миссис Уинстон. – Губы Джулии задрожали, словно она собиралась заплакать. – Миссис Уинстон говорила, что он до последнего своего дня каждый день приносил на могилу вашей матери цветы.

– Я так понимаю, ей действительно есть о чем рассказать.

Лицо Джулии озарилось улыбкой, отчего на щеках появились прелестные ямочки.

– Безусловно.

Пораженный внезапной переменой ее настроения, Алек задумался о том, куда исчезают эти ямочки, когда она становится серьезной. Эта женщина, которая моментально переходила от чопорного сочувствия к озорному блеску глаз, представлялась ему загадкой.

– Рассказывала ли миссис Уинстон о том, как я побрил волкодава?

Джулия рассмеялась, еще раз продемонстрировав очаровательные ямочки.

– Вы хотели превратить его во льва.

– Да, но я жестоко просчитался. Бедный Фердинанд; он потом целую неделю прятался от меня под кухонным столом.

Джулия снова засмеялась: ее смех звучал немного хрипловато, как будто они находились не в гостиной, а в будуаре.

– Надеюсь, вас тогда примерно наказали...

– Дед заставил меня чистить собачью конуру каждый день в течение недели.

– И правильно сделал. Я поступила бы точно так же.

– О, вы слишком суровы. Но, остриженный, Фердинанд, кстати, не так уж плохо смотрелся. Знаете, он чем-то напоминал тогда викария Пламба.

Джулия посмотрела на него, не понимая, поэтому Алек добавил:

– Ну, тот священник, который нас венчал.

Она весело расхохоталась.

– А ведь верно!

Алек поражался произошедшей в Джулии перемене. С ней было сложно разговаривать, когда она погружалась в свои заботы по благотворительности, но в остальное время она превращалась в женщину, предсказать поведение которой было невозможно. Тем не менее он все-таки решился сменить тему разговора:

– Джулия, мне бы не хотелось об этом говорить, но ваше поведение сегодня совершенно непозволительно.

Она посмотрела на него с таким изумлением, словно у него неожиданно выросли рога.

– Что вы имеете в виду?

Черт бы побрал ее дотошность! Он нахмурился и назидательно поднял палец.

– Когда мы ездили по магазинам, вы капризничали, как ребенок.

– Я не капризничала.

– Именно капризничали. – Виконт заметил, что она слегка покраснела, и облегченно вздохнул. – Вы должны поскорее расстаться со своим предубеждением по поводу траты денег. Я знаю, что вы...

– Я решила построить фабрику, – вдруг выпалила Джулия. Она была охвачена энтузиазмом, бледность щек сменилась живым румянцем. – Одним из главных принципов Общества помощи нуждающимся женщинам является воспитание чувства независимости и уверенности в себе, и я наконец-то поняла, как этого добиться.

– Ого! – ошарашенно пробормотал Алек; сказать больше он был просто не в состоянии.

– Видите ли, женщины, которые вынуждены добывать свой хлеб с помощью не очень-то уважаемых занятий, поступают так из-за необходимости. Имея достаточные средства, мы сможем сделать их полезными членами общества и...

– Подождите. – Алек потер кончик носа и закрыл глаза, пытаясь осмыслить услышанное. – Неужели все время, пока мы ездили сегодня по магазинам, выдумали именно об этом?

– Ну конечно!

Он несколько раз моргнул.

– О заботах других женщин?

– А что здесь особенного? – Джулия выразительно взмахнула рукой. – Правда, на это понадобится гораздо больше денег, чем та мелочь, которую мы потратили сегодня.

– Мелочь? – глухо произнес Алек. Так вот как она оценила его великодушие! По ее мнению, это была просто мелочь. Его разум отказывался сосчитать, сколько именно денег он сегодня потратил. Это просто не укладывалось в голове.

Однако Джулия, казалось, совершенно не замечала его состояния.

– Все зависит от того, какую фабрику мы создадим. На строительство может понадобиться действительно много денег. – Она оживилась. – Но я думаю, что все получится.

Теперь уже Алеку казалась глупой сама идея поездки за покупками. Он откашлялся.

– Джулия, а почему вас так интересует судьба совершенно незнакомых вам женщин?

Ее румянец тут же пропал, и она опустила глаза. Спустя мгновение Джулия сказала:

– После смерти моего отца я неожиданно поняла, как мало возможностей у женщин самостоятельно зарабатывать себе на жизнь. – Она тяжело вздохнула. – Я, знаете ли, совершенно не умею рисовать акварели.

Алек попытался понять, что она имеет в виду.

– Вы хотели зарабатывать себе на жизнь трудом художника?

– Нет-нет! Я хотела быть гувернанткой.

– Разве гувернантке нужно уметь писать картины? Джулия посмотрела на него с сочувствием.

– Это очень хороший вопрос и отличный пример, показывающий недостатки современного образования. Взять хотя бы меня. Я бегло говорю на трех языках, знаю счет, географию и философию; но поскольку я не умею рисовать акварелью, никто не возьмет меня в гувернантки.

Было просто поразительно, как менялось лицо Джулии, когда разговор шел о том, что ее интересовало: глаза начинали сверкать, на щеках разгорался очаровательный румянец. Казалось, даже волосы становились более пышными и волнистыми, переливаясь золотисто-медовыми прядями. Ее бледность и бесцветность внезапно превращались в пылающую красоту, присущую только ей.

– Мне просто повезло: тетя Лидия прислала письмо, в котором приглашала меня в компаньонки к Терезе.

– Повезло, возможно, Терезе, но вам вряд ли.

Джулия хотела что-то ответить, однако промолчала, чрезвычайно при этом покраснев. Помедлив, она сказала:

– Столкнувшись со всеми этими сложностями, я смогла понять нужды других людей.

Алек невольно поразился широте ее сердца. Оказавшись в такой сложной ситуации, Джулия отнеслась к ней как к уроку и возможности получит представление о жизненных трудностях других женщин. Из этой мысли логично вытекала другая. Никогда за всю свою беспутную жизнь Алек не ощущал себя таким бесполезным членом общества.

Будь проклята эта женщина с ее моральными принципами! Он в отличие от нее хочет радоваться своему богатству и безответственности. Если Джулия наивно полагает, что своими нотациями она его пристыдит и превратит в такой же образец совершенства, каким является сама, то она глубоко заблуждается. Если кому-то и предстоит измениться, то это ей самой.

Алек взял картонку, принесенную им из прихожей, и, открыв ее, достал из оберточной бумаги изящную шляпку.

– Давайте примерим ее.

Джулия равнодушно пожала плечами:

– Я уже примеряла шляпку в магазине, так что совершенно ни к чему делать это снова.

– Уверяю вас, это не одно и то же: при смене освещения она будет выглядеть совсем иначе. К тому же я заплатил за нее двадцать гиней. – Он обворожительно улыбнулся. – Доставьте мне удовольствие, позвольте посмотреть, как вы в ней выглядите.

С большой неохотой Джулия встала и протянула к шляпке руку.

– Ну хорошо, хотя, по-моему, это очень глупо. Мне нужно сегодня еще навестить викария Эштона из Общества и сообщить ему хорошую новость по поводу денег.

– А вы напишите ему письмо. – Алек намеренно не замечал ее протянутую руку и держал шляпку в стороне. – Позвольте я сам.

Джулия недовольно скривила губы; пока виконт надевал на нее шляпку, она смотрела куда-то в сторону, будто его здесь вовсе не было. Никогда еще женщины не относились к его присутствию с таким безразличием, и это раздражало его.

Прикоснувшись к ее волосам, Алек вновь восхитился их мягкостью и, как мог, постарался продлить это удовольствие.

– Дорогая, вам вовсе не обязательно рассказывать всем о своей благотворительной деятельности.

Услышав эти слова, Джулия нахмурилась.

– Но моя работа нужна Обществу, и я не собираюсь ее бросать просто потому, что...

– Никто вас об этом и не просит, дорогая. Просто будьте немного осмотрительнее, вот и все. Люди имеют привычку насмехаться над тем, чего они не понимают.

Джулия пристально посмотрела на виконта, и ее губы сжались в прямую линию.

– Это очень несправедливо.

Алек и сам мог бы рассказать ей, насколько это несправедливо, приведя массу примеров из собственной жизни, но он только приподнял кончиками пальцев ее подбородок, чтобы удобнее было надевать шляпку. От ее волос исходил слабый аромат лимона и корицы, и у него внезапно пересохло в горле.

– Мне эта дурацкая шляпка совершенно не идет, – пробормотала Джулия со злостью. – Я еще в магазине говорила вам об этом, но вы меня не послушали.

Ее рассерженное лицо обрамляла восхитительная соломенная шляпка с широкими полями, низкой тульей, украшенная большим количеством искусственных цветов и вишен. Алек купил эту шляпку потому, что темно-зеленый цвет листьев подчеркивал поразительный цвет ее глаз.

Но сейчас он не мог заглянуть ей в глаза: Джулия стояла, упрямо глядя в пол, так что ему с трудом удалось завязать ленты в довольно неуклюжий банту нее под подбородком.

Восхищенно взглянув на свою работу, Алек нежно провел пальцем от ее шеи до подбородка.

– Знаете, вообще-то жены обычно благодарят мужей, когда те дарят им подарки...

– Благодарю вас, – натянуто произнесла Джулия. Алек дотронулся до одного из цветков на ее шляпке и немного поправил его.

– А еще некоторые жены даже могут связать своим мужьям пару комнатных туфель.

– Простите, но я не умею вязать. И никогда не умела. – Она отвечала ему очень серьезно. – Кстати, вышивать я тоже не могу.

– Ну что же. – Алек в очередной раз удивился, откуда у столь добродетельной женщины такие чувственные губы. – К счастью для вас, я не слишком требовательный муж. Меня вполне устроит ваше «спасибо».

Джулия на миг взглянула на него, потом снова стала разглядывать пол, опустив голову. При этом один из больших цветков, украшающих широкие поля шляпки, задел его по носу.

– Наверное, вас это удивляет? – пробормотала она. Алек потер кончик носа.

– Что именно? Что вы не умеете вышивать?

От ее кивка вишневая веточка на шляпке слегка задрожала.

– Сказать по правде, я даже рад, что вы не умеете ни шить, ни вышивать. Мне не придется перед каждым праздником опасаться, что вы сошьете нечто чудовищное и я буду вынужден из вежливости это носить. – Он приподнял пальцем ее подбородок, снял с нее очки и положил их в карман. – А теперь, дорогая, дайте мне получше разглядеть ваши глаза.

– Почему вы всегда снимаете мои очки? – раздраженно произнесла Джулия. – Без них я ничего не вижу.

Алек придвинулся к ней еще ближе, пока их носы чуть не коснулись друг друга.

– А теперь видите?

Губы Джулии немного приоткрылись: чувственные и влажные, они слегка блестели. Алек перевел взгляд на ее глаза; с этого близкого расстояния он впервые заметил, какие у нее ресницы: длинные и густые, они имели изящный изгиб. По ее учащенному дыханию Алек понял, что она испугана и взволнована. Взаимное желание охватило их в один миг, заставив придвинуться еще ближе. Им обоим страстно захотелось ощутить радость взаимных ласк.

Какой-то внутренний голос, который он считал уже давно угасшим, подсказывал Алеку, что пора остановиться, но тело уже отказывалось повиноваться ему.

– Я думаю, вам следует... – Джулия замолчала. Алек смотрел на нее, словно зачарованный, восхищенный изящными линиями ее шеи.

– Что мне следует? – спросил он, легко касаясь завитка волос у ее лица.

Джулия закрыла глаза и слегка вздрогнула.

Алек наклонился к ней еще ближе, так близко, что она ощутила его дыхание на своей щеке.

– Что следует, дорогая? Скажите мне.

Из ее груди вырвался стон, и она исподлобья взглянула на него. В ее черных бархатных зрачках плескалось откровенное желание, светлая зелень глаз помутилась от страсти.

– Поцелуйте меня, – страстно прошептала она.

Желание, горячее и сладкое, пробежало по его венам.

Отбросив все сомнения, Алек прижал ее еще ближе, пока не наткнулся на цветы ее шляпки. Чертыхнувшись, он начал развязывать ленты нетерпеливыми пальцами, а затем швырнул на пол мешавшую ему шляпку и жадно впился в ее манящие губы.

Джулия застонала, ощутив прикосновение его языка ксвоим губам; тяжело дыша, она попыталась отодвинуться, но виконт крепко держал ее, целуя все крепче, до тех пор, пока она не приникла к нему, почти не дыша от охватившего ее желания. Тогда он, проведя руками по ее растрепанным волосам, погрузил пальцы в медово-коричневые волны, освобождая от шпилек и булавок непокорные локоны. Шелковистые пряди заскользили между пальцами, подстегивая его нетерпение.

Джулия придвинулась к нему еще ближе и обхватила его за шею; руки ее дрожали от нетерпения. Алек крепко прижал к себе изящное, ставшее таким податливым тело, не отрываясь от ее горячих губ. В бессознательном порыве Джулия прильнула к нему, чуть было не лишив этим остатков самообладания.

Его руки ласкали се спину и бедра, постепенно опускаясь все ниже. Боже, она определенно создана для него! Словно рука Всевышнего изваяла изгибы ее гармоничного тела так, чтобы они идеально соответствовали его телу. Из ее приоткрытых губ вырвался низкий хрипловатый стон, и он впился в них, пробуя вкус ее страсти и наслаждаясь ее сладостью.

Сквозь туман почти неконтролируемого желания Алек едва расслышал звук открывающейся двери и громкий отчетливый голос Барроуза:

– Герцог Уэксфорд!

Глава 8

С глухим проклятием Алек разжал руки и отпустил Джулию. Его шейный платок развязался, сюртук был смят, свидетельство неутоленного желания явственно угадывалось под облегающими панталонами. Будь проклят этот Люс отныне и навсегда!

Барроуз приглушенно вскрикнул и быстро вышел из комнаты, уши его подозрительно покраснели.

– Подумать только! – протянул Люсьен, улыбаясь, словно кот при виде плошки со сливками. – Похоже, виконту и виконтессе совсем не до гостей.

– Очень мило с вашей стороны, что вы к нам заглянули, – процедил Алек сквозь зубы, стараясь успокоить бешено стучащее сердце. Его всего трясло. Алек слышал прерывистое дыхание Джулии за спиной– она пыталась привести в порядок прическу.

Ему самому не верилось в то, что произошло. Как правило, он всегда легко получал то, что хотел, и у него было множество интрижек с женщинами, у которых не имелось никаких иллюзий относительно его намерений. Невинных девиц Алек сознательно избегал. И вот теперь он, словно юнец, страстно желал свою собственную жену-девственницу.

Люсьен не спеша прошелся по комнате; глаза его блестели от удовольствия.

– Я приехал засвидетельствовать свое почтение прелестной новобрачной.

Алек быстро взглянул на Джулию: ее щеки все еще были пунцовыми, и, хотя ей удалось закрепить почти все свои шпильки, одна длинная тяжелая прядь по-прежнему лежала у нее на плече. Увидев ее припухшие от поцелуев губы, он вновь ощутил страстное желание, но, бессильный что-либо сделать, лишь молча и растерянно взглянул на Люсьена.

Герцог взял Джулию за руку.

– Поскольку ваш муж отказывается представить меня вам так, как это принято, боюсь, мне придется самому исправить его оплошность. – Он поклонился и запечатлел поцелуй на тыльной стороне ее ладони. – Моя дорогая леди Хантерстон, возможно, вы не помните, но мы встречались у...

– ...Мелроузов на обеде. Я хорошо это помню. – Джулия освободила руку и нервно вздохнула. – Не желаете ли чаю, ваша светлость?

– С удовольствием. – Взгляд Люсьена на миг задержался на ее губах.

Виконтесса, кивнув, тихо выскользнула из комнаты. Люсьен поднял лежавшую на полу шляпку Джулии.

– Ну-ну. А я-то еще жалел вас.

– Заткнитесь, Уэксфорд. Зачем вы приехали?

– Кажется, вы сегодня не в духе? Ладно, я не любопытен. Трудно оторваться от предмета своей страсти – это словно...

– Довольно, Люсьен! – В голосе Алека послышались угрожающие нотки.

Герцог расхохотался.

– Ну что ж. Как только ваше настроение улучшится, я сразу перестану над вами подтрунивать. Судя по тому великолепию, которое находится у вас в прихожей, я заключил, что вы прогулялись по магазинам. – Легкой походкой он подошел к небольшому диванчику и уселся на подлокотник, положив шляпку на колено. – Ну и как, Джулия довольна покупками?

– Если бы это было так, то мы бы вернулись домой несколько часов назад. Она вообще не считала нужным покупать что-либо.

– Неужели у нее нет ни капли женского тщеславия?

– Увы. Мне пришлось десятки раз напоминать ей об условиях завещания, чтобы уговорить ее приобрести хотя бы самое необходимое.

– Вы счастливый человек. Представьте, что было бы, окажись на ее месте Тереза.

Алек скорчил недовольную гримасу.

– Вот именно. – Герцог беззаботно прикоснулся пальцами к цветам, украшавшим шляпку. – Кстати, мы с Эдмундом сегодня утром заезжали в «Уайтс».

– Ну и как?

Уэксфорд хмыкнул.

– Ну как сказать. Если вы о Нике, то он был сама любезность. Я рассказал, как мы повеселились на вашей свадьбе.

– Он удивился?

– Это еще мягко сказано. Он буквально онемел. – Люсьен стал с любопытством разглядывать искусственные вишенки на шляпке. – Конечно, я немного преувеличил.

– Для чего?

– Над Джулией стали бы подшучивать, если бы стало известно, что она была не единственной претенденткой. Я намекнул... – Люсьен посмотрел на Алека. – Только намекнул, уверяю, что у вас с Джулией отношения длятся уже долго.

– И кто-нибудь поверил вам?

– Все, кроме Ника.

– Я предупреждал, что его нужно опасаться больше, чем всех остальных.

Люсьен хотел было ответить, но тут в комнату снова вошел Барроуз. С неизменно унылым выражением на лице, которое тем не менее не мешало ему сохранять чрезвычайно важный вид, дворецкий объявил:

– Леди Бирлингтон и лорд Бальмонт.

– Проклятие! – Люсьен встал и положил шляпку на стол. – Я ведь просил этого юнца подождать, пока мы посвятим в наши замыслы Джулию.

Алек подавил закипевшее раздражение и обратил все свое внимание на фигуру, показавшуюся на пороге. Леди Мэдди Бирлингтон, хотя и была довольно худощавой дамой, имела очень импозантный вид; она сразу обращала на себя всеобщее внимание своей яркой индивидуальностью, которую использовала так умело, что легко добивалась всего, чего пожелает.

Она небрежно ткнула тростью, инкрустированной золотом, в ноги Барроузу.

– Эй, ты! Пойди пригляди за моим племянником – он выгружает вещи из кареты.

Дворецкий поклонился.

– Слушаюсь, миледи. – Прежде чем выйти из комнаты, Барроуз бросил красноречивый взгляд на Алека.

Леди Бирлингтон вошла в комнату. На ней было утреннее платье новейшего фасона, с большим количеством фиолетовых и сиреневых складок, из-под шляпки цвета фиалки выбивались завитки ярко-рыжих волос. Она взглянула на Алека своими проницательными глазами.

– Ну, Хантерстон? – без всяких церемоний начала она. – Вы не хотите поздороваться со мной? Не то чтобы я очень нуждалась в вашем приветствии, но стоять в дверях довольно неудобно.

– Прошу вас, проходите, леди Бирлингтон. Чрезвычайно рад снова видеть вас у себя. – Алеку было разрешено поцеловать руку, после чего Мэдди, прихрамывая, прошла мимо него.

Держась очень прямо, она уселась на небольшой диванчик и вскинула тонкие брови.

– Итак, зачем вы пожелали видеть меня?

Прежде чем Алек успел что-либо ответить, в комнату ввалился Эдмунд: в руках он нес кучу разных вещей – шали, подушку с кисточками, перчатки бледно-лилового цвета и маленького сопящего мопса.

Молодой человек в отчаянии посмотрел на Алека.

– Извините, но я не мог убедить ее в том, что...

– Не будьте глупцом, Эдмунд! – перебила его Мэдди. – Я уверена, что Хантерстон в курсе происходящего. Он не такой идиот, как вы. Положите Эфраима у огня.

Эдмунд, скорчив гримасу, послушно уложил песика на подушку, несмотря на то что тот несколько раз пытался его укусить.

Леди Бирлингтон тут же ласково обратилась к Эфраиму:

– Вот так, мой драгоценный ангел. Спи, а мы пока постараемся разобраться в этой таинственной истории. – Довольная тем, что ее любимец удобно устроился, она направила пронзительный взгляд на Люсьена. – Ах, и Уэксфорд здесь!

Герцог вежливо поклонился.

– Как приятно видеть вас, мадам! Вы выглядите, как всегда, бесподобно.

Мэдди сделала слабый взмах рукой, показывая, что не особенно верит в его искренность, но все же на ее лице появилась довольная улыбка.

– Не рассказывайте мне сказки. Что вы здесь делаете?

– Просто зашел к Хантерстону.

– Для вас это слишком респектабельное место. Совсем другое дело – игорный дом, не правда ли?

Люсьен иронично скривил губы.

– Да, я как раз собираюсь навестить парочку этих заведений сегодня вечером.

– Ха! Вот это речь настоящего мужчины. Вы слышали, Эдмунд? Это не ваши сладкоречивые банальности.

– Да, сударыня, – страдальчески отозвался ее племянник, опускаясь в кресло.

– Вы могли бы многому поучиться и у Хантерстона. – Мэдди указала тростью на Алека. – Он чем-то напоминает мне вашего незабвенного дядюшку.

– О Боже, – пробормотал Эдмунд, прикрывая рукой глаза.

Пожилая дама оставила его слова без внимания.

– Вы были тогда еще совсем ребенком, и однажды холодным августовским воскресеньем застали дядюшку с двумя особами, сидевшими у него на коленях. Вот это был мужчина, по крайней мере пока не спился...

На некоторое время воцарилась тишина, которую нарушил Эдмунд, неожиданно выпалив:

– Давайте все-таки попробуем приступить к делу, ради которого мы собрались. Тетушка Мэдди, Алек хочет обратиться к вам за помощью для решения одной проблемы. Не то чтобы Джулия является проблемой, скорее она испытывает некоторые сложности. – Он заметил, как нахмурился Алек, и покраснел. – Я имею в виду, не сложности, а...

– Да что все-таки приключилось, Хантерстон? Из-за вас у какой-то девушки проблемы? Надеюсь, не у служанки? – Эдмунд в замешательстве закашлялся, а она нахмурилась. – Если не это, что тогда? Хоть кто-нибудь из вас в состоянии толково все объяснить? Никогда не встречала сборище таких мямлей!

И тут Алек решительно выступил вперед.

– Леди Бирлингтон, я надеялся, что вы сможете помочь моей жене.

– Только не говорите мне, что вы женились на этой девице с нелепым французским именем!

– Нет, я женился на ее кузине, Джулии. Она американка.

На лице у Мэдди появилось выражение крайнего неудовольствия.

– Боже всемилостивый! Неудивительно, что вам нужна моя помощь. Американцы – самые упрямые люди на всем белом свете, чужое мнение их совершенно не интересует.

– Вот именно, – вежливо согласился Люсьен. – Джулии необходимо привить хорошие манеры. – Он невольно улыбнулся. – Собственно, этим и занимался Хантерстон, когда я пришел.

Алек покраснел и предостерегающе взглянул на герцога, а затем снова обратился к леди Бирлингтон:

– По условиям завещания моего деда мы с Джулией должны в течение года вращаться в высшем свете, не вызвав ни малейшего скандала. Вот почему нам очень нужно ваше содействие.

– Попросите мать Эдмунда: Юджини – весьма умная дама, хотя по ее простаку мужу этого никак не скажешь, – довольно бесцеремонно заявила Мэдди.

– Нет, Джулии нужны именно вы. Дело в том, что она весьма необычная девушка.

– Необычная? В каком смысле? У нее три головы или что-то в этом роде?

– Тетя! – возмутился Эдмунд. – Какие еще три головы?

Мэдди выглядела немного разочарованной.

– Ну, всякое бывает. Однажды на ярмарке я видела мужчину с двумя головами. Совершенно лишний атрибут, на мой взгляд. Вот если бы у него было два...

– Ради Бога! – взмолился Эдмунд. – Алек говорит о своей жене!

– Я прекрасно помню, о чем он говорил, пустоголовый болван! – Мэдди строго воззрилась на племянника, и он, отведя взгляд, тут же начал смущенно поправлять галстук. Потом она повернулась к Алеку: – Расскажите же мне о вашей крошке. Она хорошенькая?

Алек помедлил, прежде чем ответить:

– Нет, но у нее есть несомненные достоинства.

– Достоинства? Зачем же она тогда вышла за вас замуж?

Эти слова неожиданно задели самолюбие виконта. Джулия была гораздо лучше, чем он того заслуживал, но он ни за что на свете не признался бы в этом.

– У нас с ней уговор.

– Вы ей что-то обещали, так?

– Ну конечно, нет! – воскликнул Эдмунд примиряюще. – Дело в том, что Джулия – реформистка.

– Как это?

– Джулия – реформистка, – произнес Эдмунд громче.

Мэдди пристально посмотрела на него, и он покраснел.

– Знаете, – с горечью в голосе произнесла почтенная дама, – вы с каждым днем все больше напоминаете мне вашего отца.

По-видимому, Эдмунд хотел было что-то возразить, но так и не решился, и тогда Алек воспользовался возможностью вернуть разговор в нужное русло:

– Леди Хантерстон стремится оказывать помощь всем нуждающимся. Она очень великодушна.

– Давным-давно я знавала ее отца. – Мэдди вздохнула. – Красивый мужчина, с прекрасными манерами. Так же, как и вы, он познакомился со своей женой случайно и совершенно не ожидал, что она ему преподнесет. Абсолютно никчемная особа.

– Нам нужна ваша помощь, чтобы помочь ввести Джулию в светское общество. Если она не будет правильно себя держать, ее просто растерзают.

Эдмунд кивнул.

– Тетушка Мэдди, вы должны...

– Я никому ничего не должна! – Она нахмурилась. – Дерзкие мальчишки.

Алек от злости стиснул зубы. К черту все! Он оденет Джулию в самые красивые шелка, украсит самыми великолепными драгоценностями, и пусть кто-нибудь попробует не выказать ей уважения! Если они осмелятся ее оскорбить, то он будет разговаривать с ними на языке пистолетов на расстоянии двадцати шагов!

Потом его взгляд упал на шляпку, и он вспомнил озорную улыбку жены. Как бы там ни было, они с Джулией должны пройти через то, что им предстоит, а помочь ей может только леди Бирлингтон.

Притворно вздохнув, Алек кивнул:

– Вы как всегда правы, сударыня.

Мэдди подозрительно прищурилась.

– Что вы имеете в виду?

– Мы просим слишком многого. В вашем возрасте... – Он неопределенно пожал плечами.

– В моем возрасте? Каком еще возрасте? – От злости у Мэдди даже голос стал более звонким.

Алек и Люсьен обменялись понимающими взглядами, и герцог слегка улыбнулся.

– Хантерстон прав: для вас это было бы слишком тяжело, сударыня. Я думаю, из всех моих знакомых дам на это способны всего одна или две, да и то для этого пришлось бы устроить в высшем свете сущий переполох.

Взглянув на возмущенное лицо Мэдди и стараясь не расхохотаться, Алек вздохнул.

– Да, действительно сверхсложная задача. Я смею предположить, что принц-регент даже может перестать принимать при дворе тех, кто попытается ввести в общество простую жительницу британских колоний.

Мэдди встала с внушительным достоинством.

– Ваш принц – сентиментальный идиот! Пусть только попробует не принять меня!

– Вы совершенно правы, сударыня, – вежливо согласился Алек.

Голубые глаза Мэдди сверкнули.

– Вы глупец, Хантерстон, но к вам перешло очарование вашего деда. Я никогда не могла отказать человеку с чувством юмора. Ну хорошо, привозите девушку завтра утром. Только Господу известно, какая скука одолевала меня еще совсем недавно. Если ваша протеже действительно достойная особа, возможно, это как раз то, что не даст мне умереть от скуки в предстоящем сезоне.

Эдмунд тут же вскочил и подал тетушке упавшую шаль. – Господи, вот здорово! Я знал, что вы согласитесь, тетя Мэдди!

– Я еще ничего не решила. Для начала мне нужно самой встретиться с женой Алека. А теперь нам пора, Эдмунд. Возьмите Эфраима!

Ее пышущий здоровьем и силой племянник собрал все принесенные вещи и с отвращением поглядел на сопящего мопса.

– Да не забудьте его подушку! – напомнила Мэдди и многозначительно посмотрела на Алека. – Я ожидаю вас вместе с супругой завтра утром.

– Разумеется, леди Бирлингтон!

Мэдди фыркнула.

– Эдмунд, хватит слоняться без дела. Я обещала привезти адмиралу Хатчинсу мое лекарство от подагры.

Поскольку в состав «лекарства» входило бренди лучших сортов, Алек не сомневался, что адмирал с нетерпением ждет его.

Мэдди неспешно двинулась к двери, но у порога остановилась и указала тростью на Алека:

– Утром в десять часов. И не опаздывайте!

– Можете положиться на нас. – Алек изящно поклонился. – Вы просто ангел.

Она невольно улыбнулась:

– Да, заручиться помощью ангела вам было бы весьма кстати.

Глава 9

Джулия закрыла за собой дверь и, в изнеможении прислонившись к ней спиной,прикрыла ладонью губы,которые еще горели от поцелуя Алека. Несмотря на слабость в ногах, ей все же удалось дойти до небольшого дивана и опуститься на подушки.

«И ты еще собираешься перевоспитать его, несчастная!» – пробормотала она и, придвинув подушку поближе, положила ее себе под голову. Это была та самая подушка, на которой Алек спал прошлой ночью, когда он так по-рыцарски уступил ей свою кровать.

Ужасный человек! Как ей хотелось, чтобы он в конце концов начал вести себя более определенно. Она так и не смогла понять, кто же виконт на самом деле – закоренелый повеса, которого нужно перевоспитывать, или притворщик с великодушным сердцем, но он не мог быть одновременно и тем и другим.

Прижав трясущуюся ладонь к виску, Джулия прислонилась к подушке щекой. Такие сильные ощущения от обычного поцелуя! Неудивительно, что этот человек такой распутный. К ощущениям такого рода можно легко привыкнуть, потом захочется все больше и больше, без них уже не сможешь обойтись, и тогда...

«Это нужно немедленно прекратить, – убеждала она себя. – Он обыкновенный повеса. Для него поцелуй не значит ничего и поэтому не должен ничего значить для тебя».

Джулия мельком взглянула в зеркало и, увидев свое отражение, отложила подушку и подошла к зеркалу. Черт бы его побрал за то, что он взял ее очки! Похоже, что это уже начинает входить у него в привычку. Джулия приблизилась к зеркалу почти вплотную и только тогда смогла наконец достаточно четко увидеть свое отражение.

Волосы были растрепаны, один завиток тоскливо повис над плечом, и все же выглядела она необыкновенно привлекательно: на губах, немного припухших от поцелуя, трепетала легкая улыбка, глаза, которые, по мнению Джулии, были наиболее притягательными и заметными в ее внешности, светились таинственным теплом. В целом, несмотря на свой немного растерзанный вид, она казалась вполне счастливой.

«Повесы, как известно, пренебрегают этикетом и даже общепринятыми правилами поведения. Нужно прекратить предаваться этим грезам. Алек не оценит такую бурную реакцию на обыкновенное объятие», – продолжала она отчитывать себя.

И еще Джулия никак не могла отделаться от воспоминания о том, как Алек посмотрел на нее перед тем, как поцеловать. Он был так невероятно красив... и так недоступен.

«А ведь он твой муж, глупышка, – сообщила она изображению в зеркале, – и он постоянно находится слишком близко к тебе – вот в чем проблема. Теперь пойди умойся и приведи в порядок прическу; у тебя есть чем заняться. Если он когда-нибудь застанет тебя с таким глупейшим выражением на лице, то тут же сбежит от тебя».

Это казалось ей правдой. Когда Барроуз объявил о приходе герцога, на лице Алека мелькнуло облегчение. Раскаявшись в своем порыве, он попытался спрятать ее за своей спиной, как бы смущаясь того, что хотел поцеловать свою жену.

Джулия осторожно потрогала губы. Как же она сможет ему помочь, если он ее настолько смущает, что она ни о чем больше не может думать? Отбросив досадные мысли, она постаралась подколоть шпильками выбившиеся из прически пряди. Это было довольно сложно, но вскоре ей это удалось. Если поторопиться, то она может успеть навестить викария засветло. О, как он обрадуется, узнав, что у них теперь в распоряжении огромная сумма денег!

Перед ее мысленным взором вновь возникла яркая и манящая идея основания фабрики. Обществу предстояло только определить ту область деятельности, которую сравнительно легко организовать и которая не потребует тяжелого физического труда. Большинство женщин в первую очередь нуждались в достойной, уважаемой работе, с помощью которой могли бы обеспечить себя и свои семьи.

Как только Джулия представила, скольким женщинам смогут помочь деньги из наследства Алека, ее настроение сразу улучшилось.

– Ничто не успокаивает растревоженное сердце лучше, чем чувство хорошо выполненного дела, – громко сказала она вслух.

Внезапно в дверь постучали, и от неожиданности Джулия вздрогнула. Дверь отворилась, и в проеме показалась миссис Уинстон; ее круглое лицо излучало приветливость.

– Вы с кем-то разговаривали, миледи?

Джулия отвернулась от зеркала, втайне надеясь, что экономка не заметит ее припухшие губы.

– Возможно, я... напевала что-то...

– Или говорили сами с собой, верно? – Экономка раскрыла дверь пошире и вошла в комнату, держа в руках поднос. – Ничего удивительного, учитывая, сколько всего вы пережили за последние дни. Я принесла вам чаю, чтобы успокоить нервы.

– О, как это предусмотрительно. Но мне нужно сейчас идти...

– Ничего-ничего, не беспокойтесь. Я сказала Барроузу, чтобы он извинился перед господами от вашего имени, – ведь вам нужно отдохнуть. – Миссис Уинстон одарила Джулию теплой материнской улыбкой и поставила поднос на маленький столик перед камином. – Джонстон раскладывает ваши покупки, которые я велела положить в комнату для гостей.

– Но...

Джулия оглядела комнату: она явно предназначалась для мужчины. Темно-синий ковер и драпировки указывали на то, что это комната Алека. Конечно, он бы предпочел, чтобы она заняла гостевую комнату, а не эту. Заметив, с каким любопытством смотрит на нее экономка, Джулия покраснела.

– По-моему, это любимая комната виконта...

Миссис Уинстон нахмурилась.

– Ну, я бы так не сказала. Она довольно тесновата, и я до сих пор не знаю, где лучше разместить ваши новые вещи. Никогда не видела такой роскоши. Вы, должно быть, опустошили все магазины.

– Боюсь, мы действительно потратили гораздо больше, чем нужно.

Виной всему была ее слабость: Алек приходил в такой восторг от покупок, что она не решалась возражать.

Внимание Джулии привлекли две красивые чашки из китайского фарфора, стоявшие на подносе возле тарелки с пирожными.

– Восхитительные пирожные, миссис Уинстон. Не составите мне компанию?

Щеки экономки порозовели.

– Как это неожиданно... Спасибо, с удовольствием. Джулия налила чай в чашки.

– Я не прочь поболтать о том о сем в хорошей компании. По крайней мере не буду разговаривать сама с собой.

Лицо миссис Уинстон расплылось в улыбке.

– Ну, если вы так настаиваете... – Она села на диван и удовлетворенно вздохнула, вытянув вперед короткие ножки. Маленькая и пухленькая, она напоминала Джулии теплую сдобную булочку.

Сев напротив нее, Джулия почувствовала себя очень уютно.

Экономка протянула ей тарелку с пирожными.

– Вам нужно съесть что-нибудь, миледи, а то вы так и останетесь худой, словно жердь. – Она похлопала рукой по своему округлому животу. – А вот мне все никак не удается похудеть. Люси Кокерелл, экономка лорда Уолкотта, его дом по соседству с нашим, посоветовала мне пить по полчашки уксуса перед сном. Она сказала, что тогда я сделаюсь тонкой, как прутик.

Джулия поморщилась.

– Пообещайте мне, что вы не согласитесь. Это очень вредно. Мне становится плохо при одной только мысли об этом.

– Я уже попробовала, но всего лишь раз, а потом мне всю ночь снились очень странные сны: будто я картофелина, плавающая в море сливочного соуса, приправленного розмарином и тимьяном.

Джулия рассмеялась.

– Я думаю, это означает, что вам не нужно пить на ночь уксус. И вообще я считаю, что сны – это не что иное, как просто ваше заблудившееся воображение.

– Похоже, вы правы. – Миссис Уинстон выжидательно посмотрела на пирожные. – Воображение это или нет, но у меня просто духу не хватило продолжить принимать это мерзкое пойло.

– И слава Богу. Вам совсем не нужно худеть. Женщина должна гордиться своей фигурой, какая бы она ни была, – уверенно заявила Джулия.

Миссис Уинстон с сомнением взглянула на свои пышные формы.

– Вы действительно так думаете?

– Конечно. – Джулия ободряюще похлопала экономку по руке. – Вы превосходно выглядите.

Миссис Уинстон расплылась в улыбке.

– Надеюсь, что наш господин оценит то сокровище, которое ему досталось. Пока с ним приходится трудновато, не так ли? Дайте ему немного времени. У него сложный характер, но вы с ним прекрасно справитесь.

Как будто она этого не знала! Джулия пригубила чай.

– Скажите, миссис Уинстон, Алек похож на свою мать?

– Ода. Мисс Анна была прелестным ребенком, и старый лорд души в ней не чаял. Ее побег с шотландцем просто разбил ему сердце.

Беседовать со слугами о хозяевах было в общем-то нехорошо, и Джулия это знала, но внутренний голос подсказывал ей, что, если она действительно хотела указать своему заблудшему мужу на его ошибочный образ жизни, ей следовало быть во всеоружии.

– Если старый граф настолько любил свою дочь, то должен был позволить ей выйти замуж за того, на кого ей указало ее сердце.

– Видите ли, старый граф считал, что избранник Анны охотится за се приданым, поэтому и потребовал, чтобы она разорвала все отношения с ним. – Экономка вздохнула. – Но мисс Анна не послушалась. Она заявила, что выйдет замуж только за шотландца.

– Теперь мне понятно, в кого Алек такой упрямый.

– В их роду все такие. Непонятно, как они вообще вместе уживаются. Когда мисс Анна отказалась повиноваться, старый лорд побелел как полотно и пригрозил запереть ее в комнате.

– Что за глупость! Я замечала, что родственники часто ведут себя как командиры на поле битвы.

– Именно так все и произошло. Старый лорд всячески увещевал ее и неистовствовал, словно сумасшедший. – Миссис Уинстон вздохнула. – Нужно отдать ему должное – он думал только о том, чтобы мисс Анна была счастлива. Просто он перестарался.

– Это обычно случается с родителями, воспитывающими детей в одиночку.

– Верно. Он то баловал ее, то запугивал сверх меры. В результате мисс Анна больше, чем другие, доверяла своим чувствам, а не разуму. Мисс Анна не могла без слез смотреть на Алека. Она говорила, что у него глаза отца. Мастер Алек уже тогда был очень резвым ребенком, и на такую ерунду, как слезы, у него просто не было времени.

Джулия кивнула: это полностью подтверждало ее мысли. Ее мужу не свойственно испытывать тесную привязанность к кому-либо. Следует постоянно помнить об этой черте его характера.

Экономка вытерла каплю крема с подбородка.

– Как нарочно, старому лорду неожиданно взбрело в голову, что мисс Анне пойдет на пользу провести сезон в Лондоне. Он посадил ее с ребенком в карету, и они уехали.

– Но суета сезона вряд ли пошла на пользу страдающему сердцу.

– Полностью с вами согласна! – заявила миссис Уинстон, дожевывая пирожное. – Мисс Анна стала еще печальнее. Старый граф не знал того, что уже стали распространяться разные слухи. Всем было известно, что она убежала в Шотландию с красивым молодым человеком и вернулась с маленьким ребенком. – Широкое лицо экономки горестно сморщилось. – Ходили сплетни, будто мастер Алек родился от постыдной связи мисс Анны с конюхом.

Джулия с легким стуком поставила свою чашку на блюдце.

– Люди могут быть такими глупцами! Надеюсь, старый граф быстро положил конец этой чепухе?

– Вся беда в том, что никто не осмеливался сказать ему об этом. Анна к тому времени стала частенько пропадать из дома с людьми сомнительной репутации и возвращалась уже засветло. Все произошло так быстро, что старый граф ничего не мог понять. Когда же он наконец взял в толк, какие слухи ходят о его дочери, то пришел в ярость и сразу же увез мисс Анну и мастера Алека из города.

– Даже не восстановив справедливость?

– Длинные языки ничем не остановишь, миледи. Мисс Анна заболела и через месяц умерла. Доктор сказал, что из-за кори, но я думаю, у нее было разбито сердце. – Миссис Уинстон вздохнула. – Бедному мастеру Алеку пришлось пережить весь этот позор. Дети бывают еще более жестокими, чем взрослые. Они давали ему разные клички и по-всякому высказывались о его родителях – словом, чинили всякие пакости. Я даже не знаю, сколько раз мастера Алека отправляли из школы домой за драки.

– Могу себе представить. – Джулия осторожно прикоснулась к нижней губе, на которой еще ощущались последствия его поцелуя. – Бедняжка, – пробормотала она, а затем, перехватив внимательный взгляд миссис Уинстон, быстро добавила; – Какое испытание для ребенка! Хорошо, что ему теперь не приходится сталкиваться с такой глупостью.

– Если бы так! Похоже, кто-то специально возбуждает разные сплетни, так что они постоянно на слуху. Всего печальнее то, что мастер Алек, подобно его матери, словно стремится подтвердить их своим поведением.

– Я его не виню, – решительно сказала Джулия. – С какой стати он должен изображать из себя святого? Чтобы добиться одобрения кучки старых сплетников, которые только тем и занимаются, что перемывают друг другу косточки?

На полных щеках миссис Уинстон появились две очаровательные ямочки.

– Мастеру Алеку нужна именно такая девушка, как вы; пусть меня покарает Господь, если это не так.

– Я сделаю все, что в моих силах, – пообещала Джулия. Теперь ей стало понятно, почему Алек своим шокирующим поведением стремился оскорбить общественные нравы.

В этот момент до них донесся мелодичный звон каминных часов.

– Боже мой, я совсем позабыла о времени! – Экономка быстро вскочила. – А ведь дела не ждут...

– Разумеется. – Джулия поставила чашку на поднос и тоже поднялась. – Я полагаю, что и мне пора идти. – У нее действительно еще оставалось время для визита к викарию Эштону.

Миссис Уинстон поставила посуду на поднос.

– Разумеется, миледи. Я распоряжусь, чтобы Джонстон подал карету.

Но Джулия отрицательно покачала головой. Для Алека уже достаточно всяких слухов. Теперь она поведет свои дела без лишнего шума, так будет лучше.

– Мне не нужна карета. Я возьму наемный экипаж.

– Господь с вами! Вам не подобает разъезжать по городу в наемном экипаже. Что скажет мастер Алек?

– Я вернусь прежде, чем он хватится меня. Мне нужно только съездить к тете забрать вещи.

Это было почти правдой. Вещей у нее было очень мало, и для того чтобы уложить их в коробку, хватит и нескольких минут.

Миссис Уинстон с сомнением покачала головой:

– И все же я считаю, что лучше бы позвать Джонстона. Впрочем, будем надеяться, что все обойдется. – Она подошла к двери, остановилась на минуту и с улыбкой посмотрела на пустую тарелку от пирожных. – По крайней мере я знаю, что вы уже не голодны.

Глава 10

Джулия достала из ридикюля оставшуюся у нее мелочь и сунула кучеру. «Ничего не скажешь, хороша самая богатая женщина Англии!» – с иронией подумала она.

Кучер недоуменно уставился на монеты и процедил, обнажив гнилые черные зубы:

– Этого слишком мало, мэм.

– Этого вполне достаточно, принимая во внимание то расстояние, которое вы проехали. – Джулия устало расправила плечи: день выдался долгий и хлопотный, и она уже мечтала поскорее очутиться в кровати...

– Я вез вас от самой Фендерс-роуд и...

– И вы намеренно удлинили путь. Чаттингем-стрит гораздо ближе, а вы проехали мимо. – Джулия тщательно завязала шнурочки своего ридикюля и повесила его на запястье.

Когда кучер получше разглядел ее старенькую потертую сумочку, на его лице, покрытом разводами грязи, появилось выражение смирения.

– Будь я проклят, если еще когда-нибудь посажу к себе богачку!

– Надеюсь, это не будет столь уж огромной потерей для всех нас. – Джулия насмешливо посмотрела вслед громыхающей колесами коляске и поспешила к дому. Солнце уже садилось, на фешенебельной улице от высоких особняков протянулись длинные тени; накрыв живые изгороди вокруг домов и тротуары, они принесли с собой прикосновение весенней прохлады.

Визит к викарию Эштону занял гораздо больше времени, чем рассчитывала Джулия: объявив о неожиданном пожертвовании от неизвестного покровителя и о идее создать свое собственное производство, она попыталась отказаться от приглашения викария на чашку чаю, но он был так взволнован, что у нее не хватило решимости настоять на своем.

В конце концов Джулия заметила, что уже поздно, и, наняв первый попавшийся экипаж, приказала ехать к своей тете. Она все еще надеялась, что успеет забрать немногие дорогие се сердцу вещи и вернуться домой, прежде чем кто-нибудь хватится ее.

Несмотря на усталость, Джулию переполняло радостное возбуждение. Ей предстояло так много сделать, добиться выполнения стольких благородных целей! Викарий сказал, что созовет срочное собрание Общества для обсуждения этих новостей. Совет Общества состоял из милых почтенных пожилых людей с великодушными сердцами и искренней преданностью своему важному делу. Лорд Кеннибрук, член парламента, полностью избегал светской жизни, считая ее напрасной тратой времени, а мистер Тамболтон, знаменитый ученый, который опубликовал ряд книг по метафизической философии, вообще редко покидал свой дом на Хай-стрит, за исключением походов на собрания Общества. Джулия была рада, что никто из них не вел активную светскую жизнь, на что им давало право их происхождение и положение в обществе, иначе ее идея об анонимности пожертвования могла бы провалиться.

Единственный, кто ее беспокоил, был лорд Бартон – известный филантроп, он отказывался говорить о любых проектах, кроме своих собственных. А вот его жена придерживалась другого мнения; дочь мелкопоместного дворянина, леди Бартон была активной общественной деятельницей. Джулия встречалась с этой дамой, обладавшей жестким, колючим взглядом, всего лишь раз, причем тогда она явно не удостоилась ее внимания. Поэтому вероятность того, что леди Бартон узнает ее при встрече, была весьма мала; по крайней мере Джулия на это очень надеялась.

– Когда придет время, тогда об этом и будем думать, – пробормотала она, подойдя к входной двери и несколько раз стукнув тяжелым медным молотком.

Почти тотчас дубовая дверь отворилась; вышел седоволосый дворецкий и почтительно поклонился:

– Добрый вечер, миледи. Входите, пожалуйста.

Джулия прошла в прихожую.

– Добрый вечер, Робертс. Как поживаете? – В последний раз уезжая из этого дома, она была всего лишь бедной родственницей. Теперь она – виконтесса, да еще обладающая таким богатством, о котором не могла раньше и помыслить. Осознание этого должно бы ободрить се, но Джулия ощущала лишь небольшое смущение, как если бы она просто переоделась для выхода в свет.

Когда дворецкий закрыл за ней дверь, его невозмутимое лицо немного смягчилось.

– Спасибо, леди Хантерстон, у меня все хорошо. Надеюсь, и у вас все в порядке?

При упоминании о титуле Джулия поморщилась. Она надеялась, что успеет первой сообщить Терезе эту новость. – Да, все хорошо. Дома все благополучно?

В спокойных глазах дворецкого мелькнула ирония.

– Можно сказать и так, миледи. Ваша тетушка отправилась прилечь – у нее мигрень, а к леди Терезе только что приехал лорд Хантерстон, и она принимает его в гостиной. Позвольте вашу накидку...

«Алек здесь». Джулия подумала, что зря не оставила ему записку; она предполагала, что ее отсутствие продлится не более часа, поэтому ничего ему не сообщила.

Увидев, что дворецкий вопросительно смотрит на нее, Джулия отрицательно покачала головой:

– Нет, спасибо, Роберте. Я всего на минутку.

– Как вам угодно. – Слуга повел ее к двери гостиной. – Разрешите поздравить вас с новым титулом, миледи. Такая добрая и достойная особа, как вы, заслуживает его более чем кто-либо.

Неожиданно для дворецкого и для самой себя Джулия прослезилась – видимо, сказывалось переутомление. Она открыла ридикюль, достала платочек и поспешно вытерла слезы.

– Пожалуйста, больше сегодня не говорите мне таких ласковых слов. Я очень устала и могу превратиться в настоящую плаксу.

Дворецкий тепло улыбнулся.

– Это невозможно, мадам. Вы навсегда останетесь нашей доброй и уважаемой госпожой.

Джулия улыбнулась.

– С недавних пор я и сама не знаю, кто я такая. Но в любом случае спасибо. Надеюсь, что вы навестите меня в скором времени.

– Вряд ли это будет правильно, – вежливо возразил дворецкий.

Джулия аккуратно сложила платок.

– Правильно? Что может быть более правильного, чем навестить старого друга?

Робертс улыбнулся.

– Я объявлю о вашем приезде, мадам. – Подождав, пока она убрала свой платочек, он открыл дверь и возвестил:

– Леди Хантерстон!

Войдя в комнату, Джулия заставила себя не глядеть в сторону Алека, хотя это было ее первым импульсивным желанием, и тем не менее ясно ощущала его присутствие. Кузина сидела за фортепиано, и Джулия мысленно поздравила ее за выбранную изящную позу. Темный лак инструмента выгодно оттенял бледную кожу Терезы, а также служил прекрасным фоном для элегантного голубого шелково го платья.

Несмотря на все старания Джулии, она не смогла удержаться от того, чтобы не бросить быстрый взгляд на Алека: одетый в официальный вечерний костюм, он был, как всегда, красив до умопомрачения. Ей на мгновение стало трудно дышать.

Тереза протянула руки и бросилась ей навстречу. Невысокого роста, изящная, со светлыми волосами, она казалась феей из волшебной сказки.

– Джулия! Как я рада тебя видеть!

Весьма смутившись, Джулия позволила Терезе обнять себя.

– Ах, я тоже рада тебя видеть. – По сравнению с пылким приветствием Терезы ее ответ мог показаться довольно сухим. За три года, которые Джулия прожила рядом со своей кузиной, она в первый раз видела такое проявление привязанности.

Глаза Терезы, напоминавшие по цвету синий китайский фарфор, ярко блестели.

– Дорогая, я раньше часто была несправедлива по отношению к тебе; но только сейчас благодаря Алеку я поняла это и очень надеюсь, что ты простишь меня. – По щеке Терезы скатилась прозрачная слезинка. Изобразить большее раскаяние не смог бы даже ангел.

К крайнему раздражению Алека, его жена явно поддалась на эту хитрость. Она неловко похлопала Терезу по плечу и произнесла:

– Ну довольно, довольно. Совсем ни к чему так крепко меня обнимать – ведь я на тебя не сержусь.

– Ах, Джулия, ты такая добрая! И это несмотря на то что я так часто пренебрегала тобой!

По лицу Терезы скатилась еще одна слезинка, что вызвало у Алека огромное желание вышвырнуть притворщицу из окна, – он то отлично знал, что все это лишь ложь и мерзкий обман!

Покраснев от смущения, Джулия пробормотала:

– Ну что ты! Приезжайте поскорее с тетей Лидией навестить нас.

Тереза отпустила ее и промокнула глаза кружевным платочком, так кстати оказавшимся у нее в руке.

– Ты не представляешь, как много это значит для меня!

– Ну, я думаю, об этом мы все же можем догадаться,– ехидно произнес Алек.

Его интересовал лишь один вопрос: что маленькая распутница собирается делать дальше? Он сам себе удивлялся, что раньше считал Терезу красивой женщиной. Хотя ее фигура, несомненно, отвечала самым строгим требованиям, сейчас он со всей очевидностью заметил, что глаза ее посажены слишком близко, маленький рот выдает жестокость характера и совершенно лишен чувственности.

Словно прочитав его мысли, Джулия опасливо взглянула на него, прежде чем обратиться к кузине:

– Вы всегда будете желанными гостями в нашем доме!

– Ты такая прелесть!

В глазах Терезы мелькнуло выражение триумфа. Она явно переигрывала, и виконта не оставляла мысль, что здесь что-то не то.

Он не спеша подошел к двери.

– Очень не хочется прерывать столь душещипательную сцену, но нам с Джулией пора домой.

– Ах, Алек, неужели у нас совсем не осталось времени, чтобы поговорить? А я так хотела узнать все подробности вашей свадьбы! – Тереза бросила на него лукавый взгляд из-под длинных ресниц. – Кроме нас с мамой, у Джулии ведь нет других родственников...

Эти слова заставили виконта поторопиться. Чем быстрее он вырвет Джулию из ядовитых объятий кузины, тем будет лучше.

– Пойдемте, дорогая, нам действительно пора: миссис Уинстон ждет нас к ужину.

Джулия вспыхнула.

– Простите меня за то, что так задержалась. У меня нет привычки опаздывать. – Ее крупные губы задрожали, и Алеку показалось, что за стеклами очков он увидел заблестевшие слезы.

Раздражение мгновенно улетучилось, и он взял жену за руку.

– Пойдемте, нас ждут дома.

На одно ужасное мгновение ему показалось, что Джулия сейчас заплачет... но вместо этого она улыбнулась ему трепетной улыбкой, от которой у него в груди возникла странная глухая боль. Чтобы скрыть смущение, он строго сказал:

– С этих пор все свои поездки вы будете совершать только в сопровождении Джонстона.

– Ах, ты опять ездила на заседание благотворительного общества, Джулия? – приторно-сладким голосом спросила Тереза. Несмотря на ее решимость играть роль преданной кузины, она не могла удержаться от злорадства. – Джулия всегда так расточительно относится к своему свободному времени, боюсь, дорогой виконт, вам придется смириться с тем, что ваша молодая жена будет принадлежать не только вам.

Сделав вид, что не замечает ее сарказма, Алек взял Джулию под руку и повел ее к выходу.

– Я не собираюсь делить свою жену с кем бы то ни было.

Тереза со злобой поджала губы, а Алек, наклонившись к Джулии, прошептал:

– Приехав сюда, я сразу попросил дворецкого собрать ваши вещи, и Робертс сейчас принесет их. – Он открыл дверь и кивнул Терезе.

Вскоре они уже ехали домой. Алек сел напротив Джулии. Как только он узнал о ее отсутствии, ему в голову стали приходить самые кошмарные мысли. Что, если Джулия, наняв экипаж, заблудилась на улицах Лондона и, пересмотрев свое отношение к их браку, вернулась в тот единственный дом, который знала в городе?

Эта мысль заставила его поспешить в дом Ковингтонов, а когда следом за ним туда пришла Джулия, он испытал огромное облегчение, которое было неожиданным для него самого.

Расположившись в карете, Алек надвинул шляпу низко на глаза, чтобы иметь возможность незаметно наблюдать за женой.

Джулия откинула голову на мягкую спинку сиденья и бросила на него виноватый взгляд, который было трудно разглядеть из-за быстро надвигающейся темноты.

– Я собиралась вернуться домой до ужина, но время пронеслось так быстро...

– Миссис Уинстон пригрозила, что не станет подавать ужин, пока я вас не найду.

Джулия устало улыбнулась:

– Миссис Уинстон – сплошное очарование.

– Да, за исключением того времени, когда она отбивает ветчину перед тем, как ее зажарить.

Джулия засмеялась, и у виконта возникло странное желание попробовать ее мягкий и бархатистый смех на вкус. Господи, его жена выглядела чрезвычайно соблазнительной, несмотря на то что была такой рачительной и активной общественной деятельницей.

– Вам следовало сказать кому-нибудь, куда вы направляетесь. – Алека самого удивило, с каким раздражением он произнес эти слова, – это было похоже на тон ревнивого мужа.

К счастью, Джулия не сочла его замечание неуместным и согласно кивнула.

– Миссис Уинстон очень расстроилась?

– Когда я уходил, она проливала слезы над хлебным пудингом.

Джулия рассмеялась. На какое-то время се осветил луч фонаря, и Алек смог увидеть изящную шею, а также длинный ряд крошечных пуговиц ее накидки, под которой угадывались контуры небольшой изящной груди, словно созданной для мужских рук. У него пересохло во рту, когда он представил себя склонившимся над ее податливым телом и целующим ее грудь.

– Вы слышали, что я сказала?

Алек вздрогнул. Боже, что с ним происходит? Он посмотрел вниз и положил шляпу на колени.

– Нет, прошу прощения. Похоже, я немного задумался.

– Так вы тоже устали? Знаете, викарий был очень доволен, когда я сказала ему о пожертвовании. – Джулия продолжала рассказывать о викарии и о тех перспективах, которые ожидали Общество.

Алек рассеянно кивал, отмечая, какой оживленной она становилась, когда разговор заходил о се благотворительной деятельности. Джулия не походила ни на одну из тех женщин, которых он знал раньше. Он восхищался ее умом и образованностью, но та легкость, с которой она вызывала у него страстное желание обладать сю, начинала явно беспокоить его. Господи, ну как могла такая чопорная женщина внушать ему столь нескромные мысли?

Видимо, такая острая реакция на Джулию была следствием его долгого воздержания, а также мучительным осознанием того, что она не могла ему принадлежать.

Он дал ей слово, и, в конце концов, она была еще девственницей. То, как она ответила на его поцелуй сегодня днем, еще раз подтвердило ему, как легко можно было бы воспользоваться этим, но он был намерен сдержать обещание– ведь они заранее договорились о том, что их брак является фиктивным.

У Алека никогда не было недостатка в женщинах, особенно в тех, которые любили радости жизни, и он уже побывал в постелях многих высокооплачиваемых содержанок, ценивших его нескромные ласки. Их любимым развлечением было посещение фривольных комедийных постановок, и Алек довел до безумия не одну замужнюю даму, воспользовавшись соседством в укромной темной карете; причем при общении с ними он не отказывал себе ни в каких удовольствиях.

И все же ни одна женщина даже отдаленно не вызывала в нем такой интерес, как Джулия, которая с ее платьем, всегда застегнутым до последней пуговки, и строгими очками должна была бы произвести на него не больше впечатления, чем жадная до денег Тереза. Видимо, такое воздействие на него оказывали ее роскошные, чувственные губы.

Глядя, как она улыбается, Алек внезапно вспомнил, как соблазнительно раскрылись эти мягкие губы при других, менее целомудренных обстоятельствах, и у него сразу же возникло ощущение напряжения в паху.

Он переменил позу и только тут внезапно осознал, что Джулия вопросительно смотрит на него.

Алек поправил шляпу на коленях и раздраженно подумал: «Интересно, о чем она могла говорить все^это время?»

– М-м, да.

– Вот и отлично.

Облегчение, явно прозвучавшее в ее голосе, обеспокоило его, и он откашлялся.

– Не объясните ли мне еще раз, с чем я только что согласился?

Какое-то время Джулия молчала, потом спокойно сказала:

– Вы меня совсем не слушали, не так ли?

– Боюсь, что вы правы. – В полумраке кареты Алек мог разглядеть теперь только контуры ее лица.

– Ну что ж, тем хуже для вас, – холодно сказала она. – Вы дали свое согласие, и я ни за что не разрешу вам взять его обратно.

Тон ее высказывания настолько точно напоминал голос рассерженной гувернантки, что виконт чуть не расхохотался. Скрестив руки на груди, он вытянул ноги вперед так, что они коснулись края ее юбок.

– Я человек слова, Джулия, но все же просветите меня, пожалуйста, к чему привело меня мое легкомыслие. Она отодвинулась и поддернула юбки.

– Мой вопрос был о том, могу ли я нанять нескольких слуг для дома. Немного – одного или двух: миссис Уинстон явно требуются помощники.

Нанять дополнительную прислугу? Черт бы побрал его невнимательность! Ему нужно себя лучше контролировать, пока он не согласился еще на какую-нибудь нелепость.

– Отличная идея. – Несмотря на темноту, Алек понял, что Джулия очень обрадовалась его согласию. Подыскивая подходящую тему для разговора, он спросил:

– А где происходят собрания Общества?

– В Уайтчепеле: у нас там собственный дом. Здание старое – когда-то в нем находился бордель, – но довольно крепкое. После ремонта оно прослужит еще не один год.

Алек резко выпрямился, и шляпа упала на пол.

– Уайтчепел? Господи, только не говорите, что вы ездили в эту Богом забытую дыру без всякого сопровождения!

– Ну, тогда я ничего вам не стану рассказывать. Я была там уже много раз и без всякого вреда для себя.

– Меня не интересует то, что вы делали до того, как стали моей женой, – холодно произнес Алек. – Теперь вы – виконтесса Хантерстон и будете ездить туда только с Джонстоном.

На мгновение лицо Джулии осветил луч уличного фонаря, и Алек увидел ее упрямо сжатые губы. После долгого молчания она кивнула:

– Хорошо, но количество моих визитов не сократится. Нам предстоит много работы. Кроме того, – с жесткой бесстрастностью напомнила она, – у нас есть уговор.

– Я все более начинаю склоняться к мысли, что наш уговор имеет довольно односторонний характер, – раздраженно огрызнулся виконт.

– В этом нет моей вины. Когда мы в первый раз заговорили о нашем соглашении, я спросила, есть ли у вас какие-нибудь условия, и вы ответили отрицательно.

– Ну да, зато теперь они появились. – Алек еще дальше вытянул ноги, коснувшись ее колена и ощутив его тепло.

Джулия попыталась отодвинуться, но она и так уже сидела в самом углу кареты, сжавшись там, насколько позволяла ее худощавая фигура.

– Не сомневаюсь. И я считаю, что с вашей стороны весьма неблагородно именно сейчас выставлять новые условия.

Алек снова разозлился.

– Своими поездками в Уайтчепел вы можете навлечь на нас скандал, поэтому я считаю себя вправе требовать от вас уточнения нашего соглашения.

Джулия презрительно фыркнула.

– Никакого скандала не будет. В конце концов, я просто помогаю тем, кому повезло в жизни меньше, чем другим.

Какая наивность и беспечность! Алек наклонился к ней и положил руку ей на колено.

– А если скандал все-таки будет? Ее пальцы нервно сжали ридикюль.

– Если по какой-нибудь немыслимой причине я явлюсь причиной скандала, тогда мы снова поговорим о нашем уговоре. – Она обиженно отвернулась и стала смотреть в окно.

Алек довольно усмехнулся. Он гордился собой. Это была, конечно, не та определенность, которой он добивался, но в данный момент он добился от нее максимально возможного. Этой женщине не свойственно жеманство, и она непременно сдержит свое слово.

Джулия внесла в его жизнь радостное оживление. Как бы он хотел обнять ее за талию, уложить на это жесткое кожаное сиденье, насладиться каждым дюймом ее восхитительного стройного тела.

От пылких мыслей, охвативших его, виконт чуть не застонал. Господи, ему нужно скорее выпить что-нибудь освежающее! Выпить и снова положить шляпу на колени.

Когда он наклонился за шляпой, его рука коснулась ее юбки, и Джулия вздрогнула, словно он дотронулся до нее самой. Пробормотав что-то, она ссутулилась и снова стала смотреть в окно.

Алек отчетливо понимал, что Джулия была перед ним совершенно безоружна. Всего два или три умелых поцелуя – и он мог разжечь в ней настоящее пламя, которое тлело до поры до времени под тщательно застегнутыми одеждами, добиться любых обещаний. В ней текла неукротимая кровь мисс Дракон, хотя она и отказывалась это признать.

Если бы только он захотел! Но проблема была не только в том, чтобы сдержать слово чести. Алек вовсе не был уверен, что он сможет ограничиться поцелуем и не даст ему перерасти в нечто большее, что нарушит и его душевное спокойствие. Конечно, он мог бы воспользоваться такой ситуацией для того, чтобы уговорить Джулию пересмотреть их уговор о браке, сделать брак реальным, а не фиктивным, но он сам еще не был к этому готов. Что же говорить о женщине, которая вышла за него замуж только для того, чтобы содействовать ему в получении наследства?

Нужно поскорее поручить Джулию заботам леди Бирлингтон, а пока ему придется остаться на своей половине кареты с болезненно напряженным телом, и с каждой секундой это состояние будет усугубляться.

Тяжело вздохнув, Алек подумал, что Люсьен, как всегда, оказался прав. Благие намерения доставляют массу неудобств.

Глава 11

– Эдмунд! – Мэдди громко стукнула тростью по полу кареты. – Проснитесь! Как, по-вашему, нам выйти из кареты, когда вы развалились прямо у дверцы?

Очнувшись от приятной дремоты, Эдмунд резко подскочил, больно ударившись при этом головой о низкий потолок кареты. Книжки и шали тут же полетели на пол, а Эфраим истерично затявкал.

В отчаянии Эдмунд прижал руки к груди, отчего на его ярком желто-зеленом жилете появились многочисленные складки.

– Тетушка Мэдди, как вы меня напугали! У меня даже началось сердцебиение!

Джулии еле удалось подавить смех. Эдмунд по своей природе был таким милым и безропотным, что сразу завоевал ее симпатию. Последние две недели он повсюду сопровождал их с Мэдди в многочисленных поездках и давал Джулии разнообразные советы по поводу того, как укладывать волосы, в одежду какого цвета следует одеваться в дождливый день или какие полусапожки лучше всего подходят к ее новой накидке.

Поскольку его эстетические представления все же внушали Джулии некоторые опасения, то она, как правило, вежливо выслушивала Эдмунда и делала все наоборот. Пока что внутреннее чутье ее не подводило.

Мэдди ласково погладила песика по голове.

– Ну-ну, успокойся, мой ангел. – Когда лай стих и превратился в довольное повизгивание, она пихнула своей тростью племянника в живот. – Прекратите ныть и откройте эту дурацкую дверцу!

– Но кучер...

– Он еще старше, чем я: только на то, чтобы слезть с козел, у него уйдет целый час.

Эдмунд собрал разбросанные вещи и покорно распахнул дверцу кареты.

– Не знаю, зачем вы его вообще держите, раз он так чертовски медлителен. Мы добирались сюда целых полчаса! В своей коляске я доехал бы сюда за десять минут.

– Это потому, что вы совершенно не жалеете бедных лошадей. – Опершись на руку племянника, Мэдди наконец выбралась из кареты.

Внезапно Эдмунда озарила догадка.

– Большое спасибо, дорогая тетушка Мэдди! А я-то не понимал, почему мне не разрешают вступить в клуб «Четыре коня»! Видимо, я слишком усердно погоняю лошадей и не жалею хлыста, если можно так выразиться...

Мэдди фыркнула:

– Да уж, такое предположить можете только вы: никому другому ничего подобного и в голову не придет. Такого неуклюжего болвана я в жизни не встречала. – Мэдди обернулась к Джулии. – Однажды я видела, какон перевернулся со своей коляской прямо на Бонд-стрит. Совершенно не умеет управляться с вожжами!

– Послушайте, тетушка Мэдди, – торопливо произнес Эдмунд, отчаянно покраснев. – С вашей стороны несправедливо напоминать о том, что случилось давным-давно!

– Хм. Вы и в сорок лет будете таким же растяпой.

Джулия вышла из карсты. Чтобы приободрить Эдмунда, она улыбнулась ему и взяла у него книгу и шаль, которые, казалось, вот-вот упадут на землю.

– Благодарю вас, – пробормотал он. – Клянусь, настанет день, когда мне захочется придушить ее. Она может довести...

– Эдмунд! – окликнула его Мэдди. – Я не собираюсь в свои годы стоять весь день на солнцепеке! Ну что за наказание!

Джулия хихикнула, увидев, как Эдмунд передразнил тетушку, прежде чем поспешить на ее зов. Хотя сначала она немного побаивалась встречи следи Бирлингтон, однако сразу же привязалась к этой сварливой женщине, так как увидела, что за ее внешней раздражительностью, как за щитом, скрывается доброе сердце.

Пожилая дама накинула на плечи шаль и повела несчастного племянника к зданию с вывеской «Библиотека».

– Пойдемте, Джулия. Я хочу взять ту новую книгу, о которой мне рассказывала леди Каслуэйт, когда мы были у модистки.

Джулия поморщилась. За последние две недели они с леди Бирлингтон каждое утро отправлялись по магазинам. Там на нее постоянно что-то примеряли и надевали, словно она была куклой. Правда, и результат был заметен. Теперь она выглядела гораздо моложе своих двадцати семи лет: лицо, обрамленное волнистыми локонами, стало более округлым, а глаза казались еще больше. Но всего удивительнее было то, как изменилась ее фигура. Джулия всегда считала себя чересчур щуплой, а рост слишком небольшим, чтобы обратить на себя чье-то внимание. Только теперь она начала понимать, что ее фигура идеально соответствует последней моде.

«А вот Алек ничего этого не замечает», – с раздражением подумала Джулия. С того вечера, когда они встретились у Терезы, он старательно избегал ее. Хотя виконт каждое утро спускался к завтраку, за столом он лишь поддерживал вежливую беседу, казалось, его совершенно не интересуют те изменения, которые происходят в ее внешности, а может, он и вовсе не замечает их.

Джулия очень дорожила этими утренними встречами, проходившими, как правило, почти без слов, потому что в другое время она Алека почти не видела. Она знала, что слуги уже начали озабоченно перешептываться. Миссис Уинстон приобрела раздражающую Джулию привычку ободряюще гладить ее по руке с выражением слезливой заботы, а Барроуз начал каждый вечер перед сном приносить ей стакан молока. Джулия стоически воспринимала все эти знаки внимания: хотя она очень хорошо относилась к ним обоим, все же они были слугами Алека, а не ее собственными.

Ночь за ночью она проводила, часами ворочаясь без сна, пока до нее не начинали доноситься звуки размеренного дыхания в передней. Следом за этим раздавался глухой стук двери. Неизменностью своего поведения она напоминала самой себе преданного Барроуза, который так же сторожил сон хозяина.

Это было очень глупо, но никакие уговоры не смогли бы заставить ее уснуть, пока она не услышит мерное дыхание Алека. Джулия частенько задумывалась, где он проводит вечера. Она знала, что он не нарушит данное им слово, но никак не могла отделаться от навязчивых мыслей о том, что виконт сейчас держит за талию какую-нибудь раскрашенную смазливую кокетку и горячо ее целует. При возникновении таких видений она обычно заставляла себя прекратить свои размышления, чтобы не дать волю слезам.

Предавшись этим мыслям, при входе в библиотеку Джулия неожиданно оступилась, зацепившись каблуком нового ботинка за нижнюю ступеньку. Книги упали на тротуар, а ей самой еле удалось удержаться на ногах.

И тут же чьи-то сильные руки подхватили ее.

– Осторожно, дорогая! – раздался рядом незнакомый низкий голос.

Джулия оглянулась, и сердце ее замерло.

На нее с насмешливой улыбкой смотрел граф Бриджтон.

Джулия покраснела до корней волос и отшатнулась, убежденная в том, что находилась столь близко к нему куда дольше, чем позволяли приличия.

– Прошу меня извинить. Я приняла вас за другого.

В голубых глазах Ника отразилось искреннее изумление.

– Неужели? – Он отпустил ее и наклонился, чтобы собрать упавшие книжки.

– Да вы, оказывается, любительница романов, леди Хантерстон? Вы меня удивляете.

– Ничего удивительного. Я научилась читать еще ребенком.

Ник улыбнулся, и его изящно очерченные губы красиво изогнулись.

– Вы меня не так поняли. – Он поднял голову и окинул ее оценивающим взглядом. – Никогда бы не подумал, что вы так романтичны.

– Глупости. – Джулия взяла у него последнюю книжку и сунула ее себе под мышку. Вообще-то до знакомства с леди Бирлингтон она никогда не снисходила до романов, однако в конце концов ей пришлось признать, что в чтении литературы такого рода есть нечто приятное, тем более если учесть, что впереди всегда ждет счастливый конец. – Все люди по природе романтики, в большей или меньшей степени.

– Позвольте с вами не согласиться. Взять, к примеру, меня. Никто никогда не назвал бы меня романтиком; пожалуй, я любитель наслаждений, но только не романтик. – Изящным движением он поправил шляпу, и его неторопливые движения напомнили Джулии движения змеи. В ярко выраженной мужественной внешности этого человека ощущалось нечто неестественное, как будто совершенство черт лица и фигуры находилось в постоянном противоречии с его душой.

Джулию внезапно охватило чувство жалости, и это несколько смягчило ее раздражение.

– Может, и вам тоже стоит почитать роман? Любовь оказывает очень благотворное воздействие...

В его взгляде отразились недоверие и насмешка.

– Любовь – это всего лишь иллюзия. – Ник бросил быстрый взгляд на оживленную улицу. – Кстати, а где мой злополучный кузен?

Жалость в душе Джулии мгновенно улетучилась.

– Алек вовсе не злополучный.

Улыбка ее собеседника стала жесткой.

– Ах, я и забыл – благодаря вашему своевременному вмешательству ему кое-что обломилось...

– Да, и теперь он богат, как Крез, – холодно произнесла Джулия.

Ник прищурился.

– Так же, как и вы. Скажите откровенно, кузина, вы это заранее спланировали, или все произошло благодаря игре случая?

За вежливыми словами Джулия угадала явную злость.

– Жалеете, что вам ничего не досталось? Я вас не виню. Это действительно огромные деньги.

Между бровями Ника пролегла глубокая складка, хотя он все еще продолжал улыбаться.

– Поосторожнее, моя дорогая. Могу я полюбопытствовать, как ваш супруг намерен распорядиться своим наследством?

Джулии хотелось поскорее отделаться от Ника – ей нужно было еще успеть встретиться с поверенным, чтобы поставить подпись в документе о последнем переводе денег на счет Общества. Дни в сопровождении леди Бирлингтон были настолько наполнены утренними визитами, примерками,уроками танцев и прочей канителью, что ей пришлось просить перенести еженедельное собрание Общества на необычно ранний час, чем все остались недовольны. Однако Джулия была не в силах что-либо изменить.

Теперь им предстояло решить, в какое именно дело лучше вложить деньги. Лорд Кеннибрук предложил создать фабрику по производству колбас, но Джулия считала, что такая отвратительная работа не для женщин. К несчастью, других предложений ни у кого не возникло, так что они оказались в тупике.

Джулия перехватила заинтересованный взгляд Ника и покраснела.

– Виконт распоряжается своими деньгами по своему усмотрению.

– Неужели? Очень сомневаюсь.

Джулия крепче сжала книгу. У нее возникло сильное желание ударить этой книгой по его слишком красивому лицу, чтобы на щеке отпечатался заголовок; но поскольку это было невозможно, она удовольствовалась тем, что высоко вздернула подбородок и резко сказала:

– Дела виконта вас совершенно не касаются, лорд Бриджтон.

Ник деланно рассмеялся:

– Извергать пламя совсем ни к чему, моя дорогая. Если же говорить о ловком маневре с похищением моего кузена, тут вас действительно можно поздравить, это очень хитроумный ход, который больше подошел бы мне. – Увидев ее изумленное лицо, он пожал плечами: – Ведь вы прекрасно знали о том, что мы планировали с вашей прелестной, но совершенно пустоголовой кузиной, не так ли?

– Возможно.

Ник удивленно посмотрел на нее.

– Вы продолжаете меня интриговать. Кто бы мог подумать, что за бесцветной внешностью мисс Дракон скрывается такое изумительное создание?

Джулия подумала, что за эти слова он вполне может заслужить ее прощение. В конце концов, на ней надета ее любимая новая накидка, сшитая из меха жемчужно-серого цвета с красной бархатной опушкой, а голову ее украшает шляпка – из выбранных для нее Алеком – с широкими полями и страусовыми перьями того же оттенка, что и опушка накидки. Только теперь Джулия поняла, как приятно ощущать себя великолепно одетой. Она провела рукой по мягкому меху.

– Должна вам признаться, я сама себя не узнаю. Просто удивительно, как красивая одежда может преобразить женщину.

Ник как-то странно на нее посмотрел, а потом от души рассмеялся. Его глаза искрились от удовольствия.

– Вы совершенно необыкновенная женщина, кузина Джулия. Я вижу, Алек приобрел гораздо больше, чем просто наследство. – Он примирительно взял ее руку и поклонился: – Покорнейше прошу вас простить меня. Мы с Алеком соперничали с самого рождения, что доставляло нашему деду большое удовольствие, и даже до сих пор...

Его слова неожиданно были прерваны душераздирающим воплем, раздавшимся со стороны улицы. Кричал мальчик в грязных лохмотьях: мчась куда-то, не разбирая дороги, он выбежал на проезжую часть, по которой ехала телега, доверху нагруженная капустой. Громко ругаясь, кучер попробовал объехать его и свернул на обочину; от этого маневра лошади встали на дыбы, и телега опрокинулась.

Началась настоящая суматоха. Кочаны раскатились по узкой дороге, за ними с воплями стали носиться уличные мальчишки; они хватали капусту, сколько могли унести, и тут же разбегались в разные стороны по многочисленным улочкам и переулкам. Кучер, ругаясь на чем свет стоит, пытался спасти хоть что-то из своего товара и безуспешно просил прохожих помочь ему.

Босоногий виновник происшествия, о котором вес тут же забыли, некоторое время наблюдал за происходящим, потом протиснулся сквозь толпу и быстро пошел своей дорогой, как вдруг какой-то мужчина громко вскрикнул и побежал за ним вслед. В отчаянии мальчишка попытался улизнуть от него, протискиваясь между другими повозками, и попал прямо в протянутые руки Джулии.

– Отпустите меня! Отпустите, черт возьми! Он меня убьет!

– Не волнуйся, малыш, – принялась успокаивать его Джулия. – Я никому не позволю причинить тебе вред. – Она обеими руками обхватила его худое, хотя довольно сильное тело, но мальчик продолжал извиваться словно червяк. Он был очень грязный, и пахло от него соответственно.

– Отпустите! Он меня выпорет, если поймает! Новая накидка Джулии испачкалась в грязи и саже, но она только крепче удерживала мальчика. От него распространялось такое зловоние, что ей стало трудно дышать; и все же она заставила себя взять в ладони его лицо, чтобы получше рассмотреть. Лицо было все в синяках и кровоподтеках, отчего в сердце Джулии разгорелся праведный гнев.

– Никто не посмеет обидеть тебя, – твердо сказала она. – Сначала им придется иметь дело со мной.

Доля ее уверенности, видимо, передалась мальчику, потому что он перестал сопротивляться и хмуро посмотрел на свою неожиданную спасительницу, явно сомневаясь в осуществимости ее намерений.

– А что вы можете сделать? Вы всего лишь девушка.

– Я могу позвать констебля, – заявила Джулия. – А еще могу ударить твоего обидчика сумочкой.

Мальчик скептически посмотрел на ее крошечный ридикюль; но прежде чем он успел что-либо ответить, к ним подбежал тот самый человек, который его преследовал. Внешность человека не оставляла сомнений в характере его деятельности – это был типичный лондонский трубочист.

– А-а, вот ты где, хорек! – У мужчины было плоское лицо с неприятными маленькими глазками. Он быстро взглянул на мальчика, потом уставился на Джулию. Задержав взгляд на ее великолепном наряде, он неохотно снял засаленную кепку со своих грязных волос. – Мое почтение, сударыня. Благодарю вас за то, что поймали моего сорванца. Уж я позабочусь, чтобы он вас больше не побеспокоил. – Мужчина потянулся к ребенку.

Однако мальчик ловко увернулся от его перепачканной сажей руки.

– Пусти, дурак! Я все равно не пойду с тобой! Ты мерзкий негодяй!

Ник обратил внимание на то, что Джулия даже не вздрогнула, услышав грубые выражения мальчика; погладив его лохматую голову, она уверенно сказала:

– Ругаться нет необходимости. Сражения выигрываются не словами, а делами. – И тут же, присев на корточки, расправила на мальчике порванную рубашку. – Как тебя зовут?

Мальчик посмотрел на нее с подозрением.

– Отвечай немедленно, паршивец, – приказал трубочист, – или я из тебя выбью правду!

– Опять вы за свое! Успокойтесь, ведь он еще ребенок. – Лицо Джулии смягчилось. – Не хочешь говорить? Ладно, я сама попробую угадать. Может, Томми?

Мальчик пожал плечами:

– Зовите, как хотите, настоящего имени у меня все равно нет. По крайней мере я его не помню.

– И все же как-то тебя должны были называть, – настаивала Джулия. Мальчик продолжал упорно молчать, поэтому она обратилась к трубочисту: – Вы-то, наверное, знаете, как его имя?

Мужчина почесал за ухом.

– Его мать никогда мне об этом ничего не говорила.

– Обычно Приббл называет меня Мак, – сообщил мальчик, усмехнувшись чернозубой улыбкой. – Да, а еще ду...

– Довольно! – поспешно вскричал трубочист, быстро взглянув на Джулию. – Госпоже совершенно неинтересно, как я тебя называл, маленький извращенец.

Ник наблюдал за сценой со все возрастающим удовольствием. Мальчик, стоявший рядом с нарядной Джулией, резкими чертами лица напоминал тощую изнуренную крысу. Небольшие, близко поставленные глаза обрамляли светлые рыжеватые ресницы. Наиболее примечательными в его внешности были огромные уши и большой курносый нос, а зубы почернели от копоти. Ник не сомневался, что его дыхание было таким же зловонным, как и он сам.

И все же, глядя на то, с каким воодушевлением и заботой Джулия прижимала к себе худенькое тело, можно было подумать, что это по меньшей мерс принц: она словно совсем не замечала его уродства и грязной одежды и смотрела на ребенка с нежной улыбкой, которую, вероятно, позаимствовала у изображения Мадонны.

Ничего подобного Ник не видел за всю свою жизнь.

– Господи! Это еще что такое? – Вышедшая из библиотеки одетая в роскошное бархатное платье яркого оранжевого цвета леди Бирлингтон с помощью трости прокладывала себе путь через сгрудившуюся толпу.

Джулия повернулась к ней, одной рукой продолжая крепко удерживать мальчика.

– Леди Бирлингтон, я хочу познакомить вас с Маком. Он поедет с нами домой.

– Что? – одновременно воскликнули трубочист и леди Бирлингтон.

– Вы этого не сделаете, – сердито пробубнил трубочист. – Он мой!

Мэдди строго посмотрела поверх своего крючковатого носа на оборванного сорванца.

– Я не потерплю, чтобы этот грязный ребенок ехал в моей карете, Джулия. Эфраим так чувствителен к посторонним запахам!

– Но, мадам, этот человек – трубочист, и он жестоко обращается с ребенком. Посмотрите на синяки на лице мальчика! Мы просто обязаны спасти его!

Мэдди неодобрительно поджала губы.

– Возможно, он просто упал с лестницы или что-то в этом роде. Этот ребенок не может ехать с нами, вот и все. Пойдемте, нам сегодня нужно еще много успеть.

Было очевидно, что леди Бирлингтон ничуть не сомневается в покорном согласии Джулии, но Джулия не собиралась уступать. Чрезвычайно довольный, Ник заметил, что толпа все прибавляется. Он не мог припомнить, когда происходящее забавляло бы его больше.

– Джулия, нам пора ехать, – резко произнесла Мэдди. – Мальчик – это совершенно не ваша забота.

Ее слова вдохновили трубочиста: цепкими пальцами он ухватил мальчика за худенькую руку и сильно дернул к себе.

– Вы слышали, что сказала эта старая ворона? Мальчик – не ваша забота.

Мэдди в ярости стукнула тростью по тротуару, а ледяной взгляд ее голубых глаз, казалось, просверлит злосчастного трубочиста насквозь.

– Как ты меня назвал?

При виде того, как быстро трубочист отпустил руку мальчика, Ник чуть не рассмеялся: сумасбродная Мэдди умела так пронзать взглядом, что даже коронованным особам становилось не по себе.

– П-прошу покорнейше простить, сударыня, но я заплатил пять фунтов за мальчишку, и... – Мысль о пропавших пяти фунтах придала трубочисту смелости, и он решительно расправил плечи. – Без них я никуда не уйду.

Лицо Мэдди раскраснелось до такой степени, что стало почти одного цвета с ее париком.

– Ах ты, ничтожество! Да как ты смеешь так разговаривать со мной? – Она обернулась к племяннику, стоявшему позади нее с пачкой книг в одной руке и сопящим мопсом в другой. – Эдмунд! Вы слышали, как обозвал меня этот человек!

Эдмунд нервно сглотнул и бросил быстрый взгляд на высоченного трубочиста.

– Ах, тетушка Мэдди, я... Не думаю, что он... Он ведь заплатил за ребенка, и теперь, конечно...

– Проклятие! Вы что, не понимаете? – Мэдди нетерпеливо указала тростью на мужчину: – Этот невежественный чурбан назвал меня старой вороной!

– Но дело вовсе не в этом! – воскликнула Джулия, сверкая глазами. – Дело в ребенке! Если Эфраим не может сидеть рядом с мальчиком, тогда мы поедем рядом с кучером.

Ник не отрывал глаз от Джулии. Боже, да она просто великолепна!

Подбородок Эдмунда задрожал.

– Джулия, прошу вас, прекратите! Вы не можете ехать рядом с кучером – это привлечет всеобщее внимание...

Мэдди стукнула тростью по тротуару.

– Да забудьте же наконец о мальчишке! Этот наглец посмел обозвать меня старой вороной, и я требую удовлетворения!

Эдмунд, не выдержав, замялся.

– Вы, конечно, не ожидаете, что я вызову его на дуэль? Нельзя же драться с трубочистом!

В голубых глазах Мэдди зажегся воинственный свет.

– Кто сказал, что нельзя?

– Так не принято делать, вот и все! – Взгляд Эдмунда сразу сделался несчастным. – Бриджтон! Ради всего святого, скажите ей, что это не принято!

Нику пришлось приложить очень большие усилия, чтобы не расхохотаться, но в конце концов ему все же удалось изобразить на лице серьезность.

– Вы совершенно правы, Эдмунд, такого никогда не было. – Молодой человек немного успокоился, но Ник безжалостно продолжил: – По крайней мере в Англии. Зато такие прецеденты имели место в Италии, в случаях, когда была затронута честь дамы.

Теперь Эдмунд выглядел как рыба, вынутая из воды.

– Ну вот. – Мэдди удовлетворенно кивнула. – Я не очень-то одобряю итальянские манеры, но в данном случае они более уместны, чем эти английские правила, рассчитанные на хлюпиков и размазней. Теперь вызовите этого мужлана на дуэль, а у нас с Джулией назначена на одиннадцать часов встреча с мадам Рузар для окончательной примерки.

– Но... я... При мне даже нет перчаток. – Эдмунд почувствовал некоторое облегчение. – Я оставил их в карсте.

– Для чего вам перчатки? Просто вызовите его, и покончим с этим, иначе у нас весь день может пропасть.

Эдмунд шумно вздохнул, а потом громко шепнул тетке на ухо:

– Вы только посмотрите на него! Он же такой здоровый! Мэдди внимательно оглядела трубочиста, особо задержав придирчивый взгляд на грязи и копоти.

Трубочист смутился.

– Прошу простить, сударыня, но...

– Не встревайте, – перебила его Мэдди и сделала нетерпеливый жест. – Нам нужно решить, как наконец поступить.

– Эдмунд может взять мои перчатки, – невинным голосом предложил Ник.

Мэдди одобрительно кивнула:

– Чудесно! Очень благородно с вашей стороны, Бриджтон!

Эдмунд с ненавистью посмотрел на Ника и мрачно промямлил:

– Я могу обойтись и без вашей помощи.

– Неужели? – Ник легко улыбнулся. – А я уж хотел было предложить себя в секунданты.

– Великолепно! – Мэдди повернулась к своему несчастному племяннику. – Ну, и чего же вы ждете?

Эдмунд вздохнул и положил свою ношу на тротуар, а затем с негодованием взял протянутую ему перчатку и подошел к озадаченному трубочисту.

– Прости, приятель. – Держа перчатку в руке, он легонько хлопнул ею мужчину по щеке. – Я тебя вызываю...

Неожиданно трубочист изо всей силы ударил Эдмунда по носу, и молодой человек рухнул на землю как подкошенный.

– Ах, Боже мой! – негодующе воскликнула Мэдди. Не говоря ни слова, Джулия передала руку мальчишки Нику, решительно подошла к трубочисту и стукнула его изо всей силы ридикюлем по лицу. Все произошло очень быстро. Ник успел лишь заметить, что она в отличной физической форме. Нанося удар, она, словно боксер, широко расставила ноги, да и сам удар выглядел профессиональным.

Трубочист, так ничего и не успев понять, отступил назад, споткнулся и тяжело рухнул на землю.

– Вот здорово! – восхищенно воскликнул Мак. Ник посмотрел вниз на грязную руку мальчика и с трудом подавил дрожь отвращения, в то время как Джулия, подобрав юбки, прошла от места, куда упал трубочист, туда, где все еще лежат Эдмунд.

– Вы видели, что этот детина со мной сделал? – Эдмунд позволил Джулии помочь ему подняться. Из носа у него сразу пошла кровь, перепачкав ему галстук.

Разъяренным взглядом посмотрев на трубочиста, который с большой осторожностью пытался встать на ноги, Мэдди воскликнула:

– Наглый негодяй! Ты только что ударил единственного сына лорда Литтлтона! За это твою голову нужно насадить на пику в Тайберне[1]!

– Он первый начал, – упрямо запротестовал трубочист: судя по его блуждающему взгляду, он еще не вполне оправился от удара.

Джулия передала Эдмунду свой носовой платок и снова взяла Мака за руку.

– Наверное, нам нужно послать кого-нибудь за констеблем. – Она осуждающе посмотрела на трубочиста. – Я уверена, что этот человек нарушил какой-нибудь закон, так жестоко обращаясь с ребенком.

Трубочист обвел тяжелым взглядом все увеличивающуюся толпу и хрипло произнес:

– Ничего я ему не сделал. Я только хочу получить то, что мне причитается. Этот заморыш мой.

– Нет, не ваш, – произнесла Мэдди ледяным голосом, презрительно глядя на трубочиста. – Вы не умеете обращаться с детьми.

– Но ведь надо же мне посылать кого-то прочищать дымоходы? – Трубочист с опаской поглядел на Джулию. – Я за него заплатил и должен получить эти деньги назад.

При всем его желании Ник не смог бы лучше спланировать такую дискредитирующую сцену, как эта. В толпе он уже заметил нескольких очень влиятельных светских матрон, которые с живым интересом присматривались к происходящему. Неожиданно для себя он произнес:

– Возможно, я знаю, как уладить это дело.

Все сразу посмотрели на него, но его сейчас интересовала только Джулия. Он достал кошелек, взял гинею и бросил ее трубочисту под ноги.

– Возьми, теперь с тобой рассчитались. Отныне ребенок принадлежит леди Хантерстон.

Мужчина схватил золотую монету и сжал ее грязными руками.

– Этого более чем достаточно, добрый господин, благодарю вас. – Повернувшись к Джулии, он широко улыбнулся, обнажив черные от сажи зубы. – Поздравляю с замечательным приобретением! Жаль только, что, кроме хлопот, он вам ничего не принесет.

– Не сомневаюсь, что он найдет где-нибудь еще такого же оборвыша, – с вежливым безразличием произнес Ник. – А теперь пойдемте отсюда, пока не появилась полиция.

Торопливо оглянувшись, трубочист растворился в толпе, однако Ник этого даже не заметил, завороженный сиянием глаз Джулии. Таких прекрасных глаз он еще никогда не видел.

Взяв его руку, Джулия с благодарностью пожала ее, и Ник ощутил тепло ее пальцев.

– Вы поступили так великодушно! Я вас явно недооценивала, лорд Бриджтон.

Ник мог бы ответить на это, что она ошибается, что он само зло во плоти и даже еще хуже... Но вместо этого он взял ее руку и поцеловал.

– По сравнению с тем, что сделали вы, кузина, это сущие пустяки. Я преклоняюсь перед вами.

Она вспыхнула и убрала руку.

– Мне не следовало терять выдержку.

– Проклятие! – воскликнула Мэдди. Стоя около Эдмунда, она тщетно пыталась остановить капавшую из его носа кровь. – Амелия Корнуолл только что проехала мимо нас в своем экипаже. Ее шея вытянулась, как у мангуста, а глаза от любопытства просто вылезли из орбит, и это не к добру – не позже чем через час о происшествии узнает весь город!

Джулия прикусила губу, но тут же заставила себя улыбнуться и спокойно сказала:

– Нам не оставили выбора. Кто-то должен был спасти ребенка.

– У меня в голове не укладывается, как этот грубиян посмел напасть на Эдмунда. – Мэдди вручила племяннику свежий носовой платок, а затем взглянула на Джулию. – Из-за этого весь день пропал. Я намеревалась вывести вас в свет на балу у Сефтонов, но теперь вижу, что это событие придется ускорить. Что ж, мы используем раут, устраиваемый у Бастионов.

– Но до него осталась всего одна неделя, – отозвалась Джулия с ноткой тревоги в голосе.

– Вот и отлично. – Мэдди подергала носом и поморщилась. – Джулия, когда вы в следующий раз надумаете спасти уличного мальчишку, умоляю вас, выберите более чистого. От этого несет, как из сортира. – Она наклонилась, чтобы взять Эфраима, который сидел, сопя, у ее ног. – Пусть мальчишка садится рядом с Джефферсом, и помогите мне посадить в карету Эдмунда – он совершенно не выносит вида собственной крови и в любой момент может упасть в обморок.

Ник все еще сомневался в правильности своего поступка и все же, глядя, как Джулия помогает грязному оборвышу устроиться на козлах рядом с престарелым кучером, он решил, что не ошибся. Хотелось бы ему посмотреть, как отреагирует Алек, увидев у себя в доме этого нового жильца.

Когда через несколько минут карета тронулась, из нее все еще доносился голос Мэдди, советовавшей племяннику, как в следующий раз избежать удара трубочиста. На козлах сидел приемыш Джулии, на котором поверх его грязной рваной одежды была накинута яркая шелковая шаль.

Неожиданно Нику припомнилось далекое время, когда он думал, что любовь может творить чудеса. Эти мысли не приходили ему в голову уже давным-давно. В те годы он был вынужден изо дня в день наблюдать, как его красивая развращенная мать постепенно сходит с ума, становясь все более злобной и жестокой. Ник со всей силой своей юной души страстно желал, чтобы Господь послал ей любовь, в которой она так нуждалась, потому что его любви ей не хватало. Но никто ее так и не полюбил, и в одну роковую ночь мать бросилась с крыши. Иногда, если он внимательно вслушивался, ему все еще слышалось эхо ее предсмертного крика.

Ник смотрел вслед карсте, пока она не скрылась из виду. Вполне возможно, бесстрастно подумал он, что такая женщина, как Джулия, с ее способностью любить, могла бы спасти его погибшую душу... если бы еще оставалось что спасать.

Пожав плечами, он повернулся и пошел по направлению к своему дому. Души у него, возможно, уже и не было, но зато было много долгов, и его кредиторы с нетерпением ждали, когда он получит наследство.

Глава 12

Алек растерянно смотрел на длинное белое ночное одеяние Барроуза.

– Какого черта вы так вырядились? Совсем как привидение.

– Сейчас четыре часа ночи, милорд. В эту пору достопочтенные люди давно уже в постели. – За вежливой фразой явственно слышался упрек.

– Неправда. Вот вы один из самых достопочтенных людей, которых я знаю, а все еще не спите. – Довольный неотразимой логикой своего ответа, Алек скрестил руки на груди и выпрямился. Он был горд тем, что, даже приняв изрядное количество бренди самого лучшего качества, которым угостил его Люс, не потерял способности ясно и логично размышлять.

Барроуз отставил в сторону серебряный поднос со стаканом молока и помог виконту снять пальто.

– Я всегда жду вашего возвращения, милорд, – такова наша традиция.

Алек признательно положил руку на тощие плечи слуги.

– Да, точно, традиция. Словно... словно Рождество.

Барроуз осторожно снял с плеча его руку:

– Разрешите проводить вас до постели, сэр.

Алек отмахнулся:

– Нет и нет. Сначала мне нужно успокоить нервы и что-нибудь принять, от чего хочется предаваться приятным мечтам. – Он тяжело вздохнул. Ему всегда хотелось получать от жизни всего лишь самые простые радости: вино, женщины, немного веселья – разве этого не достаточно? И вот результат – он женат на женщине, которая стремится помогать совершенно незнакомым людям и абсолютно равнодушна к удовольствиям. Виконт перевел затуманенный взор на бесстрастно взиравшего на пего дворецкого: – Послушайте, Барроуз, вы когда-нибудь смеетесь?

– Да, сэр, и довольно часто. – Слуга бережно взял Алека за руку и повел его к лестнице. – Но я приучил себя сдерживаться.

– Я рад, что вы... – Алек споткнулся на нижней ступеньке лестницы, и тут его внезапно осенило. – Вы пошутили!

– Слегка, милорд. Попробовать еще?

– Бог мой! Да вы, оказывается, свой парень, Барроуз! Черт меня возьми, если я ошибаюсь!

– Благодарю вас, милорд. Давайте пройдем в вашу комнату, а то госпожа уже беспокоится.

Улыбка мгновенно исчезла с лица виконта. Как же он мог забыть! Он больше не свободный человек, и теперь, как только ему захочется расслабиться, его будут преследовать укоры совести, так как это может не понравиться его жене.

Хотя Алек и внушал себе, что ему не о чем особенно тревожиться, ему постоянно мерещился ее осуждающий взгляд. А этого ему очень не хотелось.

И вместе с тем он не мог отрицать, что Джулия необыкновенно страстная женщина. Он видел это по ее взгляду, ощущал по ее губам. Но то была невинная страсть, целомудренная и чистая, следствие жизни, в которой еще не встречалась любовь. Он был бы глупцом, если бы вообразил, что эта страсть предназначена ему. Если бы другой мужчина дерзнул поцеловать ее, она наверняка ответила бы так же чувственно...

Алек освободился от помощи дворецкого и пошел в библиотеку.

– Мне нужно немного выпить...

Барроуз вздохнул, но все же, следуя за Алеком в библиотеку, предусмотрительно поставил стакан с молоком на камин рядом с графином бренди.

Алек оставил молоко без внимания и подошел к камину, в котором мерцали искорки слабого огня. Подбросив в камин немного поленьев, он рассеянно выпрямился и уже хотел отойти, как вдруг что-то хрустнуло у него под сапогом. В бликах разгоревшегося огня высветился блестящий предмет. Алек поднял его и поднес к свету, чтобы получше рассмотреть: это был осколок прекрасного фарфора молочно-белого цвета с голубоватым отливом.

В ту же минуту рядом с ним возник Барроуз.

– Позвольте, я уберу, милорд.

Прежде чем Алек осознал, что рядом находится дворецкий, Барроуз уже взял у него черепок, быстро оглядел место у камина и ушел, пожелав ему спокойной ночи.

Виконт недоуменно уставился на закрывшуюся дверь. Что все это значит? Он внимательно огляделся, но так ничего и не обнаружил.

От частых поворотов у него закружилась голова, и он снова подошел к камину. Вот к чему в итоге свелась его жизнь – к поиску осколков посуды в собственном доме.

Алек вздохнул и отодвинул подальше стакан с молоком.

Истина состояла в том, что очаг постоянного беспокойства находился внутри его самого, причем он существовал столько времени, сколько Алек себя помнил. Он всегда пытался заглушить его разными сомнительными удовольствиями, но теперь его беспокойство разгорелось с новой силой, и причиной этому стала Джулия. Она все время грезилась ему– полуодетой, с манящими губами, приоткрытыми для поцелуя...

Пора что-нибудь выпить, решил Алек и, налив себе бренди, мысленно символически чокнулся с игорными домами и раскрашенными женщинами из своего прошлого. Из-за этого треклятого завещания и строгих моральных правил Джулии ему пришлось с ними распрощаться; и снова его настигло одиночество – только теперь он жил с охваченной жаждой благотворительной деятельности неугомонной женой, к которой нельзя было даже притронуться. Зачем он только согласился заключить этот невыносимый договор?

– Потому, что ты был в отчаянном положении, и она об этом знала, – пробормотал Алек, допив бренди. Поставив стакан на стол, он развязал шейный платок и бросил его на пол, затем полностью расстегнул рубашку и облегченно вздохнул.

Налив себе еще бренди, Алек направился к своему любимому креслу и, глубоко вздохнув, с облегчением опустился на мягкое сиденье.

И тут же упал на пол.

Некоторое время он просто лежал, разглядывая потолок. Пролитое бренди быстро расплылось на ковре большим пятном. Бог мой, он, конечно, пьян, но не до беспамятства же!

Алек поднял голову и окинул кресло подозрительным взглядом. Оно было выполнено в стиле Людовика XV и украшено причудливой резьбой. Когда-то это кресло занимало почетное место возле камина в библиотеке его деда. Алеку нравились его полосатая плюшевая обивка и мягкость сиденья, высокая спинка и резные ручки. Это было самое удобное кресло...

– Проклятие, – пробормотал он и затуманенным взглядом уставился на кресло. Что-то было не так. Только спустя мгновение Алек осознал в чем дело: у кресла не было подлокотников.

Что произошло? Алек поднялся и повернул поврежденное кресло на бок. Он все еще изучал его, сломанное и искореженное, когда тихо приоткрылась дверь и вошла Джулия. Отодвинув кресло, Алек удивленно посмотрел на нее: она выглядела совсем не так, как ему представлялось в мечтах, – полуобнаженной прелестницей; наоборот, ее гибкая изящная фигура была с ног до головы облачена в отвратительного вида пеньюар со множеством оборок. Через неглубокий вырез этого одеяния Алек мог разглядеть лишь край кружевной ночной сорочки, которую он купил ей во время их первой поездки за покупками. Сорочка была откровенно прозрачной, и Алек хотел подразнить Джулию, чтобы проверить ее реакцию, но она была настолько погружена в свои мысли о благотворительности, что просто не обратила на это внимания. Теперь же, прикрыв дорогую сорочку отвратительным пеньюаром, Джулия и вовсе свела на нет всё очарование этой прелестной вещицы.

И все же Алек отметил про себя, что ему от этого вида почему-то стало немного легче.

Близоруко прищурившись, Джулия посмотрела сначала на него, потом на кресло. Заметив его расстегнутую рубашку, она на мгновение замерла; щеки ее порозовели.

– Прошу простить меня за беспокойство. Наверное, будет лучше, если я приду завтра. – Она повернулась к двери, прошуршав складками пеньюара, волочившимися за ней по полу.

Алек подумал, не позаимствовала ли она этот наряд у миссис Уинстон.

– Подождите минутку. Вы, случайно, не знаете, что произошло с моим креслом?

Джулия обернулась.

– Ах, это...

На ее волосы, уложенные в толстый жгут, падали отблески огня, и пряди цвета меда переливались оттенками золотого и рыжего. Алеку они казались такими же живыми и теплыми, как огонь. Шелковистый конец жгута завитком лежал у нее на груди.

Ему следовало сейчас же попрощаться с ней, пока он еще мог владеть своими желаниями, однако вместо этого Алек указал ей на кресло, стоящее напротив его:

– Прошу вас, присядьте. Если, конечно, это кресло гоже не сломано.

Джулия не двинулась с места.

– Нет, сломано только одно. Я надеялась, что оно не самое ваше любимое. – Прикусив губу, она взглянула на него, словно ища поддержки.

Алек был настолько сбит с толку этим очаровательным зрелищем – ее белоснежными зубками и такими манящими губами, – что в ответ смог только кивнуть. Ее вид действовал на него необыкновенно возбуждающе. Ему хотелось сорвать все покровы с этого соблазнительного тела и покрыть его поцелуями, а потом ласкать его в безумном упоении.

Но об этом не могло быть и речи. Хотя Джулия интересовалась не только его деньгами, он явно не входил в круг ее увлечений – она ясно дала это понять, поставив определенные условия для их брака. По сути, ее отношение к нему мало чем отличалось от отношения остального светского общества, и эта мысль весьма раздражала его.

Джулия изучающим взглядом посмотрела на кресло, как бы желая удостовериться в том, что оно действительно сломано.

– Барроуз склонен думать, что эту вещь уже не починишь, хотя, может быть, его еще можно склеить.

Алекс сожалением посмотрел на изуродованное кресло.

– Боюсь, тут уже ничто не поможет.

– Тогда мы купим вам другое.

– Разумеется, – согласился он, горько подумав про себя, не расстанется ли она с такой же легкостью через год и с ним самим.

Джулия одарила его ослепительной улыбкой, от которой его вожделение только еще больше возросло. Стиснув зубы, он смог изобразить на лице лишь некое подобие ухмылки. Неужели из-за нее он обречен терзаться муками плоти всю оставшуюся жизнь?

– Алек, я пришла, чтобы рассказать вам о кресле... и еще кое о чем. – Джулия уселась в кресло и аккуратно расправила складки пеньюара, которые окутывали ее словно белоснежная пена. Не подозревая о бушующих в душе мужа переживаниях, она беспечно улыбнулась улыбкой целомудренной и страстной одновременно.

– Сегодня мы с леди Бирлингтон и Эдмундом ездили в библиотеку.

– Вот как? – В звуке его предательски задрожавшего, немного хриплого голоса явно слышались признаки неутоленной страсти, и Алек нахмурился, надеясь, что Джулия ничего не заметила.

– Вы помните о вашем разрешении нанять несколько новых слуг? – Она придвинула свое кресло ближе к нему, чтобы видеть его лицо. Одна из складок пеньюара попала под ножку кресла, из-за чего на мгновение явственно обрисовались соблазнительные очертания ее округлого бедра.

Алек опустился в кресло и крепко сцепил пальцы рук, лежавших у него на коленях. Ему мгновенно стало жарко, над верхней губой и бровями выступили капельки пота, в то время как Джулия оставалась абсолютно невозмутимой.

– И что же? – отрывисто спросил он. – Вы кого-нибудь наняли?

– Не то чтобы наняла... Скорее, это больше относится к покупкам.

Должно быть, волнение каким-то образом отразилось на его лице, потому что Джулия добавила:

– Вообще-то заплатил Ник. Я бы не стала так поступать, если бы этот ужасный человек согласился отпустить мальчика без...

– Ник? – В переменчивых отблесках пламени камина Алеку показалось, что Джулия покраснела.

– Мы встретились совершенно случайно – он проходил недалеко от библиотеки Хукхема, и...

Ник. У библиотеки. И его жена наедине с негодяем.

– Мой кузен ни разу в жизни не посещал библиотеку. Джулия недоуменно подняла брови.

– Ну, значит, сегодня решил зайти, и это оказалось очень кстати. Эдмунд не хотел драться, но леди Бирлингтон очень переживала из-за...

– Подождите. – Алек потер висок. – Пожалуйста, начните с самого начала и расскажите мне все.

– Леди Бирлингтон и Эдмунд находились в библиотеке, когда на улице появился мальчик – он от кого-то убегал. Потом из-за этого мальчика опрокинулась повозка, и кочаны капусты раскатились по всей улице. Движение остановилось, началась суматоха, и трубочист...

Алек зачарованно следил за движением ее губ. Ему нравилось, как она рассказывала – уверенно и подробно, как будто доставала слова из каких-то запасников. Его прагматичная Джулия. И откуда, ради всего святого, у нее такие обворожительные чувственные губы? Может, они являются воплощением страстной натуры мисс Франт?

Виконту очень мешало отсутствие подлокотников у кресла: ему было совершенно некуда девать руки; однако, приложив значительные усилия, он все же заставил себя слушать.

– ...А потом трубочист оскорбил леди Бирлингтон, и она потребовала, чтобы Эдмунд вызвал его на...

Леди Бирлингтон настаивала на том, чтобы Эдмунд вызвал трубочиста на дуэль? Нет, определенно это выпитое бренди мешает ему верно воспринимать информацию.

– И трубочист обозвал ее старой вороной. – Джулия склонила голову набок, вьющийся кончик жгута ее волос разбился на отдельные прядки, которые, словно рыжеватые змейки, поблескивали на белой материи. – Леди Бирлингтон очень рассердилась. Не могу сказать, чтобы я винила ее за это. Я бы на ее месте тоже очень рассердилась.

– И все это произошло на Бонд-стрит прямо перед библиотекой?

Джулия, будто вдруг заинтересовавшись кончиком своего жгута, принялась усиленно теребить его.

– Ну да.

– Черт! Мэдди должна была позаботиться, чтобы этого не произошло! А Эдмунд! Каков болван! Я ему при встрече скажу пару ласковых слов.

Глаза Джулии заблестели.

– Эдмунд пытался отговорить леди Бирлингтон. – Она явно заколебалась. – Но Ник опроверг все его возражения.

– Уверен, что так оно и было, – резко ответил Алек. – Как понимаю, Эдмунд, словно круглый идиот, сегодня на рассвете встречается с этим трубочистом?

– Нет, трубочист схватил Эдмунда за лацканы сюртука, а потом сбил его с ног...

Виконт на мгновение закрыл глаза, представив, какое удовольствие происходящее доставило его кузену.

– Кто, кроме Ника, присутствовал при этом?

– Тетушка Мэдди сказала, что она узнала Амелию Корнуолл.

– Сие означает, что еще до утра об этом узнает весь город. – Алек потер шею, тщетно желая подольше не расставаться с алкогольным дурманом.

Джулия сложила руки на коленях, и это сразу же отвлекло его от беспокойных мыслей. Как он хотел стать перчаткой на ее руке! А еще он хотел...

– Потом, – неожиданно произнесла Джулия, – я его ударила.

Алек вздрогнул.

– Кого?

– Трубочиста. Но всего лишь один раз, – сказала она с явным сожалением. – Мне нужно было бы ударить его еще, но я подумала об этом слишком поздно.

– О Боже. – Алек не верил своим ушам. – Боже мой. Вы ударили трубочиста перед библиотекой!

– Вы должны быть благодарны Нику за то, что он там оказался. Ник, конечно, был не прав, понуждая Эдмунда к драке, но зато он расплатился с трубочистом. Все могло бы быть гораздо хуже...

– Куда уж хуже!

Лицо Джулии вмиг покрылось румянцем, причем покраснели не только ее щеки, но и лоб.

– Этот человек мог выдвинуть обвинения – ведь Эдмунд ударил его первым, – но Ник, слава Богу, выкупил мальчика. – Она вздохнула. – Мне нужно было бы самой подумать об этом, но я не успела. Я тогда очень разозлилась. – Она остановила на муже взгляд темных глаз. – Как вы видите, в этом случае винить вашего кузена совершенно не за что.

«Какого черта он там делал?» – со злостью подумал Алек.

Джулия наклонилась к нему.

– Алек, мне очень жаль, что я потеряла выдержку, но... Если бы вы только видели его: на ногах ожоги, все тело в синяках... – В ее глазах заблестели слезы.

– У Ника? – изумился Алек.

– Да нет же! У мальчика, которого мы спасли от трубочиста. Я как раз хотела поговорить с вами об этом... и о вашем кресле. – Джулия сделала глубокий вдох. – Видите ли, нам нужно было вымыть Мака и...

– Подождите. Какой еще, к черту, Мак?

– Так зовут мальчика. Имя не очень-то благозвучное, но оно ему подходит. Никогда еще не видела более грязного ребенка.

Алек подозрительно взглянул на свое сломанное кресло.

– Как я теперь понимаю, он не захотел мыться и поэтому счел необходимым сломать мое кресло?

– Он не ломал ваше кресло, но... – Джулия вздохнула и посмотрела на камин. Между серебряным подсвечником и позолоченными часами явно недоставало какого-то предмета. – Он очень сокрушался из-за вашей вазы.

– Не сомневаюсь. – Алек еле сдерживался, хотя он никак не мог припомнить, какое именно сокровище хранила миссис Уинстон на этом месте. Невероятная любовь экономки к бесполезным безделушкам служила источником его постоянного раздражения.

– Мак нечаянно уронил ее на пол. На ней изображалась батальная сцена из истории Древней Греции, – добавила Джулия, как будто этим все объяснялось.

– Древняя Греция погибла до того или после того, как он испортил кресло?

Она пропустила его вопрос мимо ушей.

– Бедный ребенок был слишком напуган тем, что миссис Уинстон станет его ругать за эту провинность, поэтому и решил убежать.

– Опрокинув мое кресло?

– О нет! Он просто побежал. Мы попытались его поймать, но он бегает очень быстро, поэтому мы попросили Джонстона помочь нам.

Алек захотел выпрямиться в кресле, но без подлокотников это было невозможно.

– Значит, это Джонстон разбил кресло, – процедил он сквозь зубы.

– Джонстон растянулся на ковре и ударился о кресло. Мак воспользовался этим и убежал на кухню. – Ее великолепные губы печально изогнулись. – Поверьте, повар был очень недоволен...

Несмотря на то что привычный образ жизни рушился у него на глазах, Алек все же смог сказать довольно вежливо:

– У нас нет повара, дорогая. У нас шеф-повар. Антуан очень бы расстроился, если бы узнал, что вы называете его просто поваром.

Джулия презрительно фыркнула.

– Он уже не услышит, как я его называю. Этот человек был непозволительно груб с Маком и всячески его обзывал. – Она нахмурилась и повертела в пальцах кончик своих волос. – Хорошо еще, что я говорю по-французски.

– Вы имеете в виду то, что Антуан ушел из кухни? – осторожно осведомился Алек, вспомнив, сколько месяцев у него ушло на то, чтобы уговорить весьма темпераментного француза оставить леди Берчли и перейти к нему на службу. Это была большая удача. Леди Берчли – одна из важных светских персон, причем из тех, кто постоянно муссировал слухи о его матери. Переманить у нее известнейшего кулинара – разве этим не стоило гордиться?

– Он не ушел. Я его уволила.

– Что?

От его крика она даже вздрогнула.

– Послушайте, я была вынуждена это сделать!

– Черт возьми, Джулия. Вы не можете увольнять прислугу, не посоветовавшись предварительно со мной!

– Но он совершенно не знает, как обращаться с детьми...

– А разве это так уж важно для шеф-повара? – раздраженно спросил он.

– Это важно для меня. – Она секунду поколебалась, а потом заявила решительным тоном: – Думаю, что мне нужно также сообщить вам о конюшнях.

– Дайте-ка я угадаю, – произнес Алек с сарказмом. – Барроуз сломал двери в конюшню. Или он се поджег?

Не замечая его резкости, так же как и его состояния, Джулия рассмеялась и взмахнула рукой.

– О нет, ничего похожего. Просто Мак привязал к хвосту кошки ложку, а кошка побежала на конюшню, прямо в стойла лошадей, и начала там носиться. Детская забава, не более того. Джонстон говорит, что примерно через месяц слуги все починят. – Прежде чем Алек успел открыть рот, она продолжила: – Мак – очень милый ребенок; просто нужно, чтобы кто-нибудь уделял ему внимание. О нем никто никогда не заботился. Когда дети растут без любви и заботы, они ищут разные способы, чтобы привлечь к себе внимание, в котором так нуждаются.

Глядя на то, с каким пылом Джулия рассказывает о ребенке, Алек мысленно нарисовал его портрет: ангельское личико, мягкие светлые волосы, ямочки на щеках и губки в форме лука Купидона – невинная наружность, под которой скрывается настоящий чертенок.

И конечно же, его мягкосердечная отзывчивая жена бросилась дитяти на помощь. Джулия, не жалея, тратила свое свободное время и заботу на совершенно чужих ей людей. Даже Ник удостоился се похвалы. В Алекс вновь пробудилось тлеющее где-то глубоко недовольство. Джулия уделяла внимание всем, но только не ему.

– Мы устроим ребенка в приют. В Асбери есть очень приличное заведение. – Заметив ее угрожающий взгляд, он безжалостно добавил: – Я внесу достаточную сумму денег, чтобы обеспечить за ним надлежащий уход, но здесь он оставаться не может.

Джулия сжала пальцы рук так сильно, что на них побелели суставы.

– Об этом не может быть и речи!

– Разве вы забыли об условии завещания? Если вы будете совершать такие безрассудные эпатирующие поступки, то восстановите против себя все общество.

Джулия даже покраснела от злости.

– Тот ужасный человек ударил Эдмунда! Вы бы на моем месте поступили точно так же, я это знаю наверняка.

– То, что можно делать мне, – это совершенно другое дело.

Боже, неужели это он, словно какой-нибудь сельский викарий, говорит такие банальности?

Джулия поднялась и гордо выпрямилась.

– Я вынуждена вам напомнить, что наш брак является фиктивным. Я не обязана считаться с вашими прихотями, как, впрочем, и вы не обязаны считаться с моими.

Вскочив с кресла, Алек быстро подошел к ней вплотную.

– Если я могу пренебречь вашими желаниями, тогда сегодня же ночью вы будете в моей постели.

Она онемела от изумления и, инстинктивно сжавшись, ухватилась за воротник своего пеньюара.

– О, вы требуете от меня слишком многого! Вы отказываетесь исполнять супружеские обязанности и в то же время впархиваете ко мне в кабинет, одетая как... – Он указал на ее одежду, но потом сообразил, что фактически пеньюар миссис Уинстон скрывает ее фигуру с головы до ног. – Джулия, вы забываете, что я мужчина.

Она покраснела еще больше и сказала глухо:

– Вы ошибаетесь. Я никогда не забывала об этом.

На какое-то мгновение ему показалось, что он уловил искру страсти в ее глазах, и его сердце чуть не остановилось... но она слишком быстро отвернулась; он увидел только, как на ее щеки упали тени длинных пушистых ресниц.

– Знаю, мне не следовало приходить сюда. Видите ли, я просто хотела рассказать вам, что произошло, и, что бы вы ни говорили, ребенок останется здесь.

– А вдруг душеприказчиков заинтересует этот инцидент? Теперь слухи неизбежны. Я ведь предупреждал вас, чтобы вы не слишком увлекались своими благотворительными проектами!

– Если бы вы только видели этого ребенка...

– Мы заключили договор, сударыня. – Алек взял ее за запястье и повернул к себе так, чтобы видеть ее глаза. – Если вы хотите его пересмотреть, на уступки придется идти не только мне, но и вам.

Джулия стойко выдержала его взгляд. На ее лице играли отблески огня, выгодно подчеркивая то изящные линии шеи, то плавную линию щек.

– Я хочу оставить у нас этого ребенка и заплачу любую цену, которую вы назначите.

Этими словами она снова возвратила его к реальности, напомнив о ходивших о нем слухах по поводу отсутствия у него благородных и чистых помыслов. «А почему бы и нет, – со злостью подумал Алек. – Я и правда не джентльмен и никогда им не был».

– И как вы думаете расплачиваться?

Джулия с опаской посмотрела на него, словно он был бешеным псом.

– Я не знаю, что вы... – Она замолчала, щеки ее порозовели. Медленно, очень осторожно, она положила ладонь ему на грудь.

Там, где она прикоснулась к нему пальцами, его кожа вмиг словно запылала. Алек закрыл глаза, опасаясь сде-лать лишний вдох, лишь бы она продолжала скользить рукой по его груди. Боже мой, что она собирается делать? Дойдя до живота, ее рука замерла, легкая, словно перышко.

Тяжело дыша, он открыл глаза. Джулия в упор смотрела на него. Ее губы были приоткрыты, лицо горело, глаза потемнели.

– Я вас поцелую.

И это все? Впрочем, сейчас он был согласен на все, что бы она ему ни предложила. Воспользоваться хотя бы этим малым, лишь бы избавиться от постоянного чувства отчаяния и немного охладить свою неутолимую страсть, – разве это не благо?

Опасаясь, как бы Джулия не передумала, он заключил ее в объятия и поцеловал так, как целовал се в своих мечтах каждую ночь с тех пор, как они поженились. Он прильнул к ней губами, наслаждаясь так, как наслаждался бы изголодавшийся человек неожиданно щедрой трапезой. Подскладками пеньюара он ощущал восхитительные изгибы ее бедер и все крепче прижимал ее к себе, желая, чтобы она почувствовала всю силу его страсти.

Когда его руки начали ее ласкать, а губы впились в нее, Джулия тихо застонала и ответила на его поцелуй, соединив свою и его страсть в единое целое.

Поцелуй длился до тех пор, пока ее тело под его руками не стало мягким словно воск и она не начала задыхаться. Тогда, теряя остатки самообладания, виконт отпустил ее и, немного пошатываясь, отошел в сторону.

Джулия опустилась в неповрежденное кресло и откинулась на его спинку. С трудом отдышавшись, она упрямо взглянула на него.

– Ну вот. Я заплатила по счету. Теперь Мак останется здесь.

Итак, она снова отвергала его.

Алек отвернулся; все его тело болело, словно от ушибов. Пытаясь успокоить свое гулко бьющееся сердце, он медленно сел.

– Вы только начали платить по счету, сударыня. Пока этот уличный мальчишка будет находиться в этом доме, вы будете оплачивать каждый день его пребывания здесь.

Джулия замерла.

– Каждый день? – Голос ее вдруг охрип и зазвучал мягко, как бархат.

Алек не решался ответить. Он просто смотрел на нее, смотрел на белую гладкую кожу шеи, на округлый контур груди, на се длинные ноги, контуры которых так явственно выступали под пеньюаром.

– Назад дороги нет, Джулия. Отныне я имею право целовать вас, когда и где мне будет угодно.

Ее глаза яростно сверкнули.

– А вы еще осуждали вашего кузена! Ник по крайней мере джентльмен...

Проклятый Ник! Ему потребовалось всего лишь швырнуть монету, и он уже для нее просто ангел во плоти. Алеку же придется терпеть этого проклятого мальчишку в своем доме, лишь бы удовлетворить представления Джулии о милосердии.

На одно ужасное мгновение у него мелькнула мысль отказаться от наследства, вернуться к своей прежней жизни, следуя дальше дорогой греха с дамами полусвета, и пусть Ник владеет всем.

Но нет, он не мог так поступить! Может быть, он негодяй и повеса, совершенно беспринципный человек, но у него есть своя гордость. А это значит, что весь год Джулия останется с ним рядом.

– Вы ничего не знаете о моем кузене.

Джулия повернулась и, пройдя перед камином, направилась к двери. На какое-то мгновение ее изящные ноги и темный треугольник между бедер проступили сквозь ставшую прозрачной ткань.

Сердце Алека бешено застучало. Имеет ли эта женщина хоть малейшее представление о том, какое впечатление она производит на мужчин? «Нет, конечно, нет», – сказал он себе угрюмо. И в этом была еще одна проблема брака со столь деятельной женщиной.

Джулия подошла к двери, рывком открыла ее и вышла, не оглянувшись. Дверь захлопнулась, и Алек, опустошенный, откинулся в свое]м разломанном кресле и начал кисло разглядывать потолок, ожидая, когда сердце хоть немного успокоится.

Его единственная надежда – убедить Джулию, что он достоин ее внимания. Но как мог добиться этого человек, который только что доказал, что он – самое ужасное чудовище на земле?

Виконт потер кулаком лоб, проклиная свои необузданные желания и порывистый характер. Все-таки в этот вечер произошло и кое-что хорошее: Джулия согласилась, что он будет целовать ее каждый день. Алек слегка улыбнулся. Да, каждый день она будет в его объятиях, а значит, начало было положено.

Внезапно будущее представилось ему в более радужных тонах. Тихо вздохнув, он встал, подошел к камину и тщательно наполнил все стаканы, стоявшие на подносе.

Ему нужно как-то предотвратить постоянное вмешательство Ника. Прошло всего две недели после свадьбы, а он уже устроил компрометирующую ситуацию. Может, Джулия и думает, что его кузен невинен, словно котенок, но Алек знал его достаточно хорошо. Ник ничего не делает просто так.

Поставив стаканы в ряд, Алек поднял первый и быстро опустошил его. Скоро, на удивление всего великосветского общества, его жизнь круто изменится: в этом сезоне он предстанет перед всеми самым преданным мужем на свете!

Алек взял следующий стакан и так же быстро выпил крепкий напиток. Слава Богу, он может себе позволить хорошее бренди. И он обязательно выпьет все, до последней капли.

Глава 13

Взяв шляпку, Джулия тихонько приоткрыла дверь и внимательно посмотрела на дверь в комнату Алека, расположенную напротив. Оттуда не доносилось ни звука. Испытывая одновременно чувство облегчения и разочарования, она бесшумно выскользнула из комнаты и на цыпочках прошла по узкому коридору.

Ее не удивило, что Алек еще спал: когда она накануне вечером заходила к нему в библиотеку, он был сильно навеселе. Выпитое бренди отразилось на его эмоциях и поведении, что было заметно по чрезмерному блеску его серебристых глаз и по тому, как он буквально пожирал ее взглядом, словно он был волком, а она – овечкой. Джулия постаралась, не обращая ни на что внимания, оставить в доме Мака, и это была ее первая ошибка. Вторая заключалась в том, что она забыла, как глупо начинает себя вести, когда Алек находится рядом. А когда он ее поцеловал... При воспоминании об этом она затрепетала, ощутив, как ее наполняет предательское чувство блаженства.

Закрыв глаза, Джулия наслаждалась счастливым воспоминанием, как вдруг до нее донесся звук скрипнувшей где-то двери, и она, вздохнув, заставила себя сосредоточиться на первоочередной задаче – как выйти из дома, не привлекая внимания излишне ревностных слуг виконта. После прошедшей ночи ей требовалось время, чтобы разобраться в своих чувствах, которые проснулись в ней от поцелуя ее безнравственного мужа.

Джулия перегнулась через перила и посмотрела на входную дверь. В воздухе кружились пылинки;»они вспыхивали золотыми искорками на фоне темной обшивки перил. Яркий солнечный свет падал на начищенный до блеска паркет в прихожей, отчего над ним витал слабый приятный запах воска.

Откуда-то снизу донесся голос миссис Уинстон – она просила Барроуза принести ей поднос для завтрака.

Не теряя больше времени, Джулия надела на запястье шнурок от ридикюля и, легко сбежав по ступенькам, выскользнула на улицу.

Утро выдалось на удивление безоблачным и ясным. Осторожно закрыв за собой тяжелую дверь, Джулия подставила лицо теплым солнечным лучам. Весело щебетали птицы, деревья шумели молодой листвой, раздавался мерный стук конских копыт по мостовой. День показался ей просто чудесным.

Улыбнувшись, Джулия надела соломенную шляпку и взялась за яркие вишневые ленточки, намереваясь завязать их в бант под подбородком. Единственное, что могло бы сделать этот день еще более замечательным, так это присутствие Алека с его требованием поцелуя.

Если снова закрыть глаза, можно представить, как он ее целует там, где солнце ласково греет щеку, – целует до тех пор, пока у нее не перехватывает дыхание...

– Довольно, – пробормотала Джулия и расправила на плечах кружевную испанскую шаль. – Тебе лучше всего вообще забыть о том, что произошло прошлой ночью!

Джулия вздохнула и принялась завязывать ленты шляпки, ругая себя за глупую привычку желать того, чего у нее нет.

– И куда же вы направляетесь в этот чудесный солнечный день? – внезапно раздался около нее звучный мужской голос, сразу прервавший ее грезы.

Джулия так и замерла, держа ленты в руках: рядом с ней стоял фаэтон, с которого ей улыбался Алек. Надвинутая низко на глаза шляпа бросала тень на его красивое лицо; свежевыбритый и безупречно одетый, он выглядел обольстительным, грешным и опасным.

Первым ее желанием было повернуться и убежать домой, где она смогла бы переодеться в новое муслиновое платье вишневого цвета, которое купила на днях. Боже, ну почему ей взбрело в голову именно сегодня надеть это полосатое зеленое платье из батиста?

Встретившись с его вопросительным взглядом, Джулия покраснела.

– Я думала, вы еще спите...

– И поэтому решили тайком сбежать из дома?

– Я никогда ни от кого не сбегаю.

Виконт поднял брови, изобразив вежливое недоверие. Солнце освещало чувственный изгиб его губ – тех самых губ, которые вчера так страстно ее целовали, завладев всеми ее мыслями, каждым ее вздохом и оставив после себя дурманящий вкус.

Джулия заметила, что завязала ленты гораздо туже, чем следовало, и быстро ослабила их.

– Мне просто не хотелось беспокоить прислугу...

– И поэтому вы собирались уехать без сопровождения?

Обманчиво вежливый тон, каким был задан этот вопрос, поставил Джулию в тупик. Она осторожно взглянула на него.

– Я решила взять наемный экипаж.

В один миг Алек выпрыгнул из фаэтона и оказался перед ней – олицетворение мужской силы и... раздражительности.

– Разве вы не помните: вы не должны ездить одна, Джулия!

Она благоразумно отступила назад.

– Когда я направлялась в Уайтчепел, я всегда брала с собой Джонстона, но сегодня я туда не собираюсь. По крайней мере не сейчас, – добавила она неуверенно.

Алек, прищурившись, посмотрел на нее, и губы его крепко сжались. Стоя так близко к нему, Джулия хорошо видела, что под глазами у него залегли тени, а линии рта выглядели более резкими, чем обычно. К несчастью, эти признаки беспутной жизни делали его красоту еще более выразительной.

Джулия прикинула, как бы выглядела она сама, если бы выпила столько же бренди, сколько он, и, не выдержав, фыркнула.

– Если вы намереваетесь запугать меня грозным взглядом, то предупреждаю вас, это бесполезно: я привыкла к чужим взглядам. Не проходит и дня, чтобы на меня кто-нибудь не глазел.

– Ничего удивительного, – мрачно ответил он. Это была уже откровенная дерзость, однако Джулия, глядя на мужа снизу вверх сквозь ресницы, благоразумно решила пропустить ее мимо ушей.

– Мне пора. Пожалуйста, позовите кучера. – Она гордилась тем, каким холодным тоном ей удалось произнести эти слова, хотя сердце ее неистово билось. – В два часа приедет леди Бирлингтон, а у меня еще много дел.

Алек снова прищурился.

– Отлично, сударыня, вот мы и сделаем их вместе. И впредь без сопровождения вы не будете уезжать из дома, иначе каждый раз вам придется иметь дело со мной!

Услышав этот хозяйский тон, Джулия посмотрела на виконта в упор.

– Вы не можете приказывать, что мне делать!

Он наклонился к ней, на миг заслонив от нее солнце.

– Не искушайте меня, дорогая...

Джулия хотела ответить, но слова замерли у нее на губах: она просто стояла и смотрела на него. Сердце ее билось в груди, словно птица в клетке, а тело мучительно рвалось к нему.

Должно быть, эти чувства как-то отразились у нее на лице, потому что виконт неожиданно помрачнел. Не обращая внимания на окружающих, он приблизился к ней и сильными пальцами сжал ее руки повыше локтей.

– Джулия, почему вы вышли за меня замуж?

Казалось, вопрос изумил его самого, потому что он неожиданно отступил.

Чем более он удалялся от нее, тем больше подтверждались ее страхи. Она молилась, чтобы он не увидел слишком много.

– Вы знаете, почему я за вас вышла. – Ей удалось выдавить из себя короткий смешок. – По той же самой причине, по которой вы женились на мне, – из-за наследства.

Алек посмотрел на нее долгим взглядом, потом, не сказав ни слова, повернулся, открыл дверцу фаэтона и выдвинул ступеньки.

– Прошу вас.

В груди у нее как будто что-то оборвалось. Джулия в отчаянии вертела в руках шнурок ридикюля, спрашивая себя, почему все складывается так неудачно.

– Наверное, мне все-таки лучше позвать Джонстона. – Хотя старый грум был угрюм и мрачен, она охотно предпочла бы его общество этому красивому молодому человеку, хмуро глядевшему на нее.

– Джонстон приводит в порядок конюшню. – Алек обхватил ее руками за талию и бесцеремонно втолкнул в фаэтон.

Как только Джулия оказалась внутри, она тут же высвободилась из его рук.

– Я бы все-таки лучше воспользовалась услугами извозчика. Мне нужно успеть сделать массу дел до вечера, а выбудете...

– Сопровождать вас, – решительно докончил он и, усевшись рядом с ней, хлестнул коренную лошадь. Теперь он сидел к Джулии вплотную, почти касаясь ее.

Коляска тронулась, и, когда они выехали на широкий проспект, Джулия, нервно сжав руки, положила их на колени и начала в отчаянии искать тему для разговора.

– Меня удивляет, что вы встали сегодня так рано: прошлой ночью вы казались... – она подбирала слово, которое бы не обидело его, – несколько нездоровым.

– Точнее, в стельку пьяным, – поправил он и мрачно взглянул на нее.

– Эдмунд называет это «позволить себе лишнего».

– Но я не просто позволил себе лишнего, Джулия, уж поверьте мне на слово.

Поверить ему? Ну да, конечно. Разве не она вышла за него замуж, помогла ему получить наследство деда и посвятила себя борьбе с его порочными наклонностями? Хотя, если судить по событиям прошедшей ночи, здесь ее ждало позорное поражение.

Неожиданно на проезжую часть выбежала собака. Лошади шарахнулись в сторону, затем взвились на дыбы и тут же понеслись, не разбирая дороги.

Алек, быстро вскочив на ноги, изо всех сил стал натягивать поводья, крепко упершись ногами в пол, а Джулия вцепилась в сиденье. Как нарочно, перед глазами у нее очутилось его бедро, которое плотно облегали панталоны светло-коричневого цвета.

Боже, а ведь тетушка Мэдди права! С каждым годом мужчины носили все более облегающие панталоны, и это, безусловно, откровенное безобразие. И все же почему-то Джулия не испытывала ни капли сожаления, а только бесконечное восхищение и переполнявшее ее желание прикоснуться к этому великолепному бедру, потрогать на ощупь твердые мышцы, ощутить губами их тепло и...

Алеку наконец удалось справиться с ситуацией, и, когда лошади побежали спокойной рысью, он свер-182 нул с главной дороги на боковую улочку.

– Я полагаю, вы хотели в первую очередь поехать на Бонд-стрит?

Джулии понадобилось некоторое время, чтобы отвлечься от своих мыслей о волнующих линиях мускулов его бедра и сконцентрироваться на заданном вопросе.

– Ах да, покупки... – медленно произнесла она внезапно охрипшим голосом. – Мне действительно нужно кое-что купить.

Виконт искоса посмотрел на нее; в его серебристом взгляде было заметно любопытство.

– И что же вы собирались купить, если встали в такую рань?

Радуясь тому, что он не может видеть ее лица, Джулия откинула голову назад и посмотрела в ярко-синее небо.

– Если судить по солнцу, сейчас уже по меньшей мере девять часов.– Она улыбнулась. День действительно очень хорош. – Мой отец обычно вставал в шесть часов.

Алек заметил, что ее глаза, заблестев под очками, стали переливаться золотым блеском, круто изогнутые ресницы бросали тени на щеки, а волосы на солнце напоминали мед. Боже, как она была прелестна!

Джулия обратила к нему взгляд своих изумительных глаз.

– Мои родители каждое утро встречали восход солнца, сидя на ступеньках дома. – На ее щеках появились ямочки. – Я думаю, им просто хотелось побыть одним, но отец никогда в этом не признавался.

Алек постарался припомнить нечто подобное в поведении своей матери, но все, что ему вспоминалось, это ее слезы и трясущиеся руки. Эти удручающие воспоминания до сих пор тяжелым грузом давили на него, и он постарался отогнать их прочь.

– Таких родителей, как ваши, еще поискать.

– Просто они очень любили друг друга. – Джулия достала из ридикюля листочек бумаги. – Ну а теперь я, видимо, должна сообщить вам о цели моей поездки. Первым делом мне нужно купить голубые ленты и розовый шарф. – Она взглянула на Алека и хихикнула. – Шарф для тетушки Мэдди. Она не признается, но у нее явная слабость к адмиралу Хатчинсу. Только вчера я слышала, как он делал ей комплимент по поводу новой розовой мантильи, и думаю, что шарфик – это как раз то, что нужно, чтобы поблагодарить ее за помощь.

Услышав такое очаровательное признание, виконт не мог не улыбнуться.

Джулия слегка покраснела и поспешно вернулась к своему списку:

– Еще нам нужно выбрать ливрею для Мака – в ней он будет чувствовать себя очень значительным.

– Значительным?

– О да, – убежденно ответила она. – Дети не так уж отличаются от взрослых. Всем нам нужна какая-то цель, вера во что-то и старания, чтобы достичь своей цели: это помогает нам не стать эгоистами.

Направляя экипаж на Бонд-стрит, Алек нахмурился. Если не кривить душой, он не мог вспомнить ничего, во что бы ему хотелось верить. Неожиданно для самого себя он сказал:

– Возможно, все же есть кое-что, во что я верю.

– Всего лишь кое-что? – Она выглядела разочарованной. – А вот я верю в очень многое.

– Неужели?

– О да. – Она стала загибать пальцы. – Я верю в то, что в каждом человеке есть что-то хорошее, в то, что дети – это самая большая ценность на свете, и еще я верю... – Она замолчала, прикусив губу, ее щеки покрылись розовым румянцем.

– В любовь, – закончил он за нее фразу. – Как У ваших родителей.

Она кивнула. Ленты ее шляпки развязались и теперь обрамляли румяное лицо с улыбкой на прелестных губах.

– Это была настоящая любовь, та, о которой пишут в книгах.

Виконт пристально посмотрел на нее, и его сердце болезненно сжалось.

– Настоящей любви не существует.

Джулия ответила спокойно и с достоинством:

– Для меня существует только она.

Стараясь поскорее отогнать невольное чувство разочарования, Алек сосредоточился на управлении экипажем и больше уже не заводил серьезных разговоров, а лишь поддерживал легкую беседу, хотя каждое движение Джулии напоминало ему о событиях прошедшей ночи, когда он держал ее в своих руках, вдыхал ее аромат, ощущал сладость се губ на своих губах. Она же, казалось, и думать забыла об этом, ни словом, ни жестом не давая понять, что все это имеет для нее хоть какое-то значение.

Все же, поставив фаэтон на обочине у подъезда их дома, Алек решился напомнить Джулии о ее обещании. С трудом сдерживая себя, он открыл дверцу экипажа, помог ей выйти и сам последовал за ней.

Оказавшись в прихожей, Алек закрыл дверь и прислонился к ней, внимательно наблюдая за женой; она же сняла шляпку, тряхнула кудрями, и они свободно рассылались по плечам.

Это было уже слишком. Он отошел от двери.

– Вы кое-что забыли, дорогая.

Она взглянула на свой ридикюль, потом – на небольшую картонку.

– Нет, как же, у меня все с собой...

Он подошел ближе и оперся рукой о стену прямо над головой.

– Вы забыли о вашей ежедневной плате.

Ее глаза расширились, и Алек заметил нечто похожее на страх в ее черных бархатных зрачках. Он чуть не отступил назад, проклиная себя за то, что вызвал такой взгляд. Может, он и вчера вел себя как насильник по отношению к ней? Что, если его страсть слишком ошеломила ее? Впрочем, это казалось невозможным, если вспомнить ее ответный поцелуй. А может, она боялась как его страсти, так и своей?

Как ни странно, эта мысль его подбодрила. Стараясь держать свои желания в узде, Алек поднес руку к лицу Джулии и легко погладил нежный овал ее щеки.

Джулия, приоткрыв губы, закрыла глаза, и дыхание ее участилось. Картонка упала на пол и покатилась в угол прихожей.

Алек провел пальцами от губ к подбородку и, медленно наклонясь к ней, скользнул губами по ее гладкой коже прямо под мочкой уха. Джулия, задрожав, вцепилась пальцами в лацкан его сюртука, и Алек, закрыв глаза, заставил себя закончить этот мучительный поцелуй всего лишь легким касанием губ. Потом он отошел в сторону, пытаясь восстановить самообладание.

Джулия бессильно опустила руку и посмотрела на него. Ее взгляд переполняло желание.

Это было как раз то выражение, которое он так хотел увидеть в ее глазах. Он будет ухаживать за ней так до тех пор, пока она не узнает, его до конца и не станет полностью ему доверять. Он докажет ей, что любовь всего лишь иллюзия – истинно прекрасна лишь страсть.

– Вам, видимо, следует переодеться к приезду леди Бирлингтон.

Джулия взглянула на него, словно только что очнулась от долгого сладостного сна.

– К приезду кого?

– Леди Бирлингтон. – Алек мягко взял ее подруку и повел к лестнице, ненадолго остановившись чтобы подобрать картонку. – Не желаете ли, чтобы миссис Уинстон принесла вам чай в комнату?

Джулия кивнула, словно сомнамбула, и начала медленно подниматься по ступенькам, немного покачиваясь, держась рукой за то место, куда он ее поцеловал, а Алек смотрел, как она поднимается, восхищаясь завораживающими движениями ее бедер.

Наверху она обернулась и посмотрела на него.

Их взгляды встретились, и на щеках у обоих вспыхнул густой румянец. Потом Джулия отвернулась и исчезла в коридоре.

Глава 14

Уайтчепел – одна из наихудших трущоб Лондона, пропитанная грехом и мерзостью, – с ночи до утра оглашался звуками ткацких станков, и только Общество помощи нуждающимся женщинам представляло собой островок целомудрия в этом унылом мире бедности и запустения. За его надежные стены не проникали отзвуки скандалов и грабежей, как будто головорезы и грабители договорились не трогать это место, главным образом из уважения к доброму викарию Эштону.

Джулия поднялась по узким ступеням, ведущим к входной двери. Ей нравилось это здание. Когда-то здесь был грязный бордель, но сейчас стены сияли свежим слоем краски, выгодно отличаясь от грязных, покрытых сажей окружающих построек.

Войдя в сияющую прихожую, она расправила одежду. Скромное утреннее платье, лишенное всяких бантиков и оборок, казалось поразительно простым по сравнению с большей частью платьев, составляющих ее нынешний гардероб. Здесь она опять становилась прежней Джулией Франт. Изменение положения в обществе никак не повлияло на ее убеждения.

Пришла пора взглянуть правде в глаза: вся ее благотворительная деятельность потерпела полный крах. И не только потому, что у Общества до сих пор не имелось конкретного плана, как помочь нуждающимся женщинам, но и потому, что Алек оставался таким же порочным, соблазнительным и заносчивым, каким был до их женитьбы. Конечно, ей удалось склонить мужа к ряду компромиссов, но это никак не повлияло на его характер.

К сожалению, она не могла сказать того же о себе.

Джулия провела рукой по губам и вздрогнула. Она не знала заранее, когда Алек потребует свою ежедневную плату. Каждый день и большую часть ночи она проводила в ожидании следующего поцелуя, страшась своей ответной неуправляемой реакции.

Она одновременно желала и боялась его прикосновений, страшилась и жаждала их, все больше и больше подпадая под его обаяние. Конечно, чары Алека были не из области ночных кошмаров, а скорее из страны грез – страстные, чувственные мечты, которые не давали ей спать большую часть ночи.

Внезапно Джулия почувствовала, что ей не хватает свежего воздуха. Она несколько раз обмахнулась рукой. День ото дня она все больше слабела. Ей становилось уже мало просто поцелуя; Алек же постоянно давал понять, что он ни в чем не уступит ей.

Если не удастся придумать другого способа воздействовать на своего упрямого порочного мужа, то скоро она станет такой же греховной, как и он.

Не желая поддаваться своему мрачному настроению, она собралась с мыслями и открыла дверь.

Увидев ее, викарий, сидевший во главе стола, встал со стула. На его худом благородном лице появилась приветливая улыбка.

– Вот и вы, дорогая! Мы как раз собирались начинать...

– Нам всем пришлось ждать вашего прибытия, – проворчал лорд Кеннибрук, бросив на нее неодобрительный взгляд из-под седых кустистых бровей. – Опаздываете, сударыня, как, впрочем, и все женщины. И это после того, как по вашей милости нам пришлось отложить все дела и перенести заседание на это неудобное утреннее время.

Джулия лучезарно улыбнулась.

– Пытаетесь пристыдить меня, лорд Кеннибрук? Уверяю вас, это бесполезно.

Кеннибрук сверкнул раздраженным взглядом.

– Почему же?

– У меня совершенно нет сил для оправданий. Прошлой ночью я почти не спала. – А также в предыдущую ночь и во все прочие. Фактически со дня ее замужества она еще ни разу не выспалась как следует.

– Плохо спите? – грубовато посочувствовал лорд Бартон. – Ну, тогда вы пришли вовремя: Тамболтон как раз собирался разъяснить нам одну из своих философских концепций.

Кеннибрук фыркнул.

– От такой чепухи кого угодно потянет в сон.

Джулия с доброй улыбкой обвела глазами небольшую группу людей, собравшихся за столом, составлявших совет Общества, который возглавлял викарий Эштон. Люди, занимавшие высокое положение в свете и имевшие высокий уровень дохода, они добровольно жертвовали своим свободным временем, тратили силы и делились опытом и вопросе безвозмездной помощи нуждающимся. Джулия всех их очень любила и считала своей семьей, поскольку другой она не имела с тех пор, как покинула Бостон.

Викарий Эштон взял со стола лист бумаги и посмотрел на него через очки.

– Мне доставляет огромную радость объявить, что в настоящее время Общество помощи нуждающимся женщинам обладает достаточной суммой, чтобы начать собственное дело.

Мистер Тамболтон наклонился вперед, стараясь разглядеть сумму, указанную в нижней части листка.

– Поразительно, но это действительно огромная сумма. – Он даже закашлялся.

– Я по-прежнему продолжаю считать, что лучше всего создать предприятие по производству колбас, – сказал лорд Кеннибрук. – На эту продукцию большой спрос, а поставщиков не так уж много. Мой шеф-повар говорит то же самое. Думаю, сейчас подходящее время.

Джулия отрицательно покачала головой:

– Это слишком негигиенично.

– Ерунда, – усмехнулся Кеннибрук. – Свежее мясо. Что может быть лучше?

Она наморщила нос.

– Нет, нам это не подходит. Я знаю, что надо сделать! Вот послушайте: миссис Уинстон уже несколько недель ищет повара, леди Бирлингтон нужна горничная, а вдовствующая герцогиня Роут сказала, что отдала бы все, лишь бы найти служанку, которая способна привести в порядок ее прическу.

Лорд Кеннибрук фыркнул.

– Ну и что из того? Даже считая прачку для Тамболтона, это всего четыре рабочих места, а у нас на попечении сотни женщин.

– Вот именно! Мы создадим предприятие по обучению женщин нашего Общества, они будут самыми лучшими слугами в Лондоне! Мы организуем агентство по найму прислуги! – Джулия возбужденно забарабанила пальцами по столу. – Я знакома с десятками дам из высшего общества, которые нуждаются в горничных, поварах, домоправительницах – словом, в прислуге самого разного рода.

Викарий потер подбородок.

– Джулия, а ведь в этом что-то есть!

– Это занятие не наносит здоровью никакого вреда и выглядит весьма респектабельно. – Тамболтон одобрительно закивал. – К тому же оно не потребует значительных усилий для его основания. – С возрастающим воодушевлением он закончил: – Мы должны немедленно приступить к делу!

– Есть только одна проблема, – заметил доктор Краллен. – Нужно, чтобы о нашей затее кто-нибудь всем объявил – желательно, кто-то из представителей высшего общества. Тогда нам будет обеспечен успех.

Кеннибрук кивнул.

– Скоро состоится бал у Бартона – вот на нем-то мы и сообщим обо всем. Скоро новость облетит весь город, и все дамы будут говорить только об этом.

Джулия с надеждой посмотрела на лорда Бартона, однако тот сложил руки на животе, и лицо его приняло скептическое выражение.

– Боюсь, что Марии с этим не справиться – она еще не настолько «вхожа в общество», по ее словам. – Он пожал плечами. – Я думаю, еще некоторое время мне придется сопровождать ее на разные мероприятия. От всех этих бессмысленных шатаний у меня разливается желчь.

В отчаянии Джулия обернулась к лорду Кеннибруку:

– Возможно, вы сможете порекомендовать кого-нибудь.

– У меня множество знакомых, моя дорогая, но большая их часть в том возрасте, когда уже не заводят новых слуг, если, конечно, кто-нибудь из старых не умирает. – Он вдруг оживился. – Может быть, в этом году будет свирепствовать инфлюэнца...

– Будем надеяться, что нас минует чаша сия, – поспешно прервала его Джулия. – Возможно, кто-то... – Она замолчала. Могла ли она? Осмелится ли?

– В чем дело? – спросил викарий.

Если она будет осторожна, то у нее все получится. Она просто не может дать своей идее пропасть.

– Я знаю, кто может помочь. Положитесь на меня.

– Вот и чудесно! – воскликнул викарий Эштон, его кроткое лицо расплылось в улыбке. – Я всегда надеялся, что мы можем рассчитывать на вашу изобретательность.

Все остальные охотно с ним согласились, отчего Джулия испытала чувство гордости. Возможно, Мак повстречался ей именно для того, чтобы показать путь дальнейшей деятельности Общества. Все произошедшее с ней в последнее время вдруг обрело свой смысл.

Джулия взглянула на часы. Через полчаса к ним должен приехать портной для окончательной примерки пажеского костюма Мака. Ей доставило огромное удовольствие заказать парадную одежду мальчику для его дебюта сегодня вечером – гораздо большее, чем пошив своего собственного платья.

Внезапно Джулия занервничала: она так ждала этого вечера! Постаравшись взять себя в руки, она встала.

– Мне очень не хочется, но дела вынуждают меня покинуть вас.

Джентльмены поднялись, мистер Тамболтон первым подошел к двери.

– Разрешите вас проводить...

– Очень любезно с вашей стороны, но в этом нет никакой необходимости. Меня ждет экипаж.

Как только колеса экипажа загромыхали по мостовой, все дальше унося ее от мрачного Уайтчепела, Джулия устроилась поудобнее на сиденье и начала строить радужные планы. Похоже, она не такой уж плохой организатор!

Глава 15

Из верхнего окна дома Хантерстона раздался душераздирающий вопль, который эхом отозвался в соседних особняках на Мейфэр.

Джонстон от неожиданности на миг потерял управление каретой, отчего та покачнулась как раз тогда, когда Джулия собралась выходить из нее.

– Что это было, разрази меня гром?

Джулии удалось удержаться на ногах только благодаря тому, что она успела ухватиться за дверцу. Совсем не по-дамски она проворно и быстро спрыгнула на землю, и в результате ее шляпка съехала набок.

– Это явно не французский повар: он уехал еще на прошлой неделе.

– Я никогда не позволяю себе так выражаться, как ругался Антуан. Это уж чересчур, даже для лягушатника. – Пронзительный вопль повторился снова, и Джонстон взглянул на дом. – Похоже, снова проказит ваш чертенок. Боюсь, на этот раз он переполошил всех в доме.

Джулия поправила шляпку.

– Мак не способен ни на что неподобающее, Джонстон. И я буду вам очень признательна, если вы впредь не станете говорить подобную чепуху. – Когда раздался еще один леденящий кровь вопль, она вздрогнула. Вслед за тем послышался мужской голос, который очень напоминал голос Алека.

– Сдается мне, что у вас проблемы. – Джонстон мрачно ухмыльнулся. – Видно, ваш крысеныш сбежал и разбудил хозяина. Сейчас я бы не хотел оказаться на вашем месте и за двадцать фунтов.

– Мое место меня вполне устраивает, благодарю вас, – едко ответила Джулия и, подобрав юбки, пошла к главному входу. Шум нарастал, вопли и тяжелые шаги громко разносились в утреннем воздухе. Не выдержав, Джулия бросилась к входной двери, распахнула ее и замерла.

Мак, совершенно голый, стремглав бежал вниз по главной лестнице, его светлое тело резко выделялось на темном фоне. Он несся, падая и перескакивая через ступеньки; тощие бледные руки и ноги были покрыты многочисленными синяками, что свидетельствовало о сложности преодоления этой преграды. Каждый раз, ударяясь о ступеньку, он снова кричал, и этот звук гулко раздавался по всей передней.

Джулия подбежала к ступенькам, протянула руки, и Мак вмиг оказался рядом с ней. Он двигался быстро и ловко, словно кошка, спасающаяся от своры собак.

Выкрикивая грубые ругательства, он ухватился за се юбки и спрятался в их складках от спешащего за ним следом Барроуза. Шейный платок дворецкого съехал набок, словно за него сильно дергали, с локтя у него капала мыльная вода.

Когда он попытался остановиться, его поза не отличалась особым изяществом, а ноги заскользили по натертому полу.

– Ваше... сиятельство, – Барроуз, задыхаясь, поклонился, – прошу меня простить...

Тут на верхней ступеньке лестницы появился Алек: его белая льняная сорочка была расстегнута, под мокрой тканью просвечивало мускулистое тело. Явственно вырисовывались широкие плечи и мышцы торса.

Облегающие мокрые панталоны, прилипнув к его бедрам, оставляли очень мало простора для воображения.

В один миг Джулии стало жарко. Боже правый, он был великолепным воплощением мужской красоты. Великолепным! И все это принадлежало ей!

Джулия судорожно вцепилась в свой ридикюль. Она представила, как прикасается к нему, дотрагивается пальцами до его плеч, груди и... бедер. Колени ее внезапно ослабели. На какое-то мгновение ей показалось, что она заболела: возможно, у нее началась лихорадка...

Не подозревая о том, что творится у нее в душе, Барроуз продолжал бормотать:

– Прошу извинить за мой внешний вид, миледи, но дело в том, что просыпалась мука из мешка, поэтому понадобилось вымыть молодого человека. Его сиятельство и я помогали миссис Уинстон, и тут он сбежал...

Джулия рассеянно кивнула. Никакие разъяснения не могли оторвать ее взгляд от мужа. По его лицу прямо на небритый подбородок стекала мыльная пена, и она машинально дотронулась до своего подбородка, словно пытаясь понять, какой он у него на ощупь. Наверное, щетина у него шершавая, а значит, дразнящая и притягательная.

Алек облокотился о мокрые перила и вытер с лица пену. При этом его сорочка натянулась, подчеркнув рельеф мускулов рук, и Джулия судорожно вздохнула.

– Нам нужно поговорить о вашем сорванце, дорогая. Увидев рядом с ним щетку, Джулия тут же вернулась с облаков на землю.

– Что это вы задумали? Ударить ребенка?

Он посмотрел ей в глаза.

– Господи, конечно, нет! Я держал щетку в руке, когда раздались крики вот этого... – он указал на то место ее юбки, где прятался Мак, – славного юноши, из-за чего я и прибежал к вам в комнату. А когда он сбежал из ванной, я решил помочь Барроузу поймать его. Дворецкий кивнул:

– Вы мне очень помогли, милорд. Жаль, что вам не удалось удержать его. Надеюсь, вы не ушиблись, когда упали в...

– Со мной все в порядке, – прервал его Алек и жестко посмотрел на Джулию. – Никаких расспросов.

Она прикусила губу, еле сдерживая смех.

– Вы упали в ванну, не так ли?

Его раздражение усилилось, распространившись на нее и дворецкого.

– Барроуз с ним тоже не справился. Наш естествоиспытатель попытался взобраться на него, как на дерево.

Дворецкий осторожно потрогал свой растерзанный шейный платок.

– Нынешнее утро выдалось очень бодрящим. Весь дом сегодня вверх дном.

– Это совершенно неприемлемо. – Алек скользнул по Джулии взглядом, не оставлявшим сомнений относительно того, в ком он видит виновницу произошедшего.

– Не хотите ли переодеться, милорд? – любезно заметил Барроуз. – Я могу позвать Чилтона.

Но Алек продолжал сурово смотреть на Джулию.

– Передайте Чилтону, чтобы он принес одежду ко мне в комнату, и скажите, что мне понадобится полотенце.

Дворецкий поклонился и засеменил по коридору прочь. Облокотившись о перила, Алек раздраженно произнес:

– Вы пришли как раз вовремя, сударыня: я готов был бежать за вашим маленьким протеже даже до Сент-Джеймса, если бы потребовалось.

Джулия представила себе бегущего по городу голого Мака, за которым, чертыхаясь, спешит Алек, а следом, прихрамывая, ковыляет Барроуз. Это было уже слишком, и Джулия расхохоталась во все горло.

Только после этого Алек немного успокоился.

– Над чем вы смеетесь, несчастная? Она с трудом отдышалась.

– Я подумала, что сказал бы Эдмунд, если бы увидел, как вы все трое несетесь по городу.

– Ничего, что заслуживало бы внимания. – Виконт посмотрел туда, где из-под намокших юбок торчала голова Мака. – Вы должны пересмотреть ваши намерения, Джулия. Не может быть и речи о том, чтобы этот уличный сорванец, совершенно не умеющий себя вести, прислуживал на сегодняшнем вечернем рауте.

Его слова сразу отрезвили Джулию: ей представлялся отличный шанс показать Алеку, как будет действовать агентство, создаваемое Обществом. Она легонько потрепала Мака по плечу и доверительно улыбнулась ему.

– Вы ошибаетесь. Он будет вести себя великолепно, вот увидите.

Алек что-то недовольно пробормотал себе под нос, и Джулия нахмурилась.

– Простите?

Алек мрачно на нее посмотрел.

– Не вижу в этом никакой необходимости.

– Вы знаете, несмотря на все усилия тетушки Мэдди, все еще ходят разные слухи о той стычке с трубочистом. – От смущения у Джулии покраснели лицо и шея. – Мне тогда не следовало терять самообладание, но я не удержалась.

От этого признания раздражение виконта заметно улеглось.

– Я думаю, что Эдмунд виноват не меньше. Не понимаю, как он позволил себе ввязаться в эту дурацкую драку.

– Мэдди считает, что как только все увидят Мака в этой должности, они преисполнятся к нему сочувствием, и мы останемся в выигрыше.

– Искренне надеюсь, что так. – Алек озадаченно посмотрел на нее. – Только как вы собираетесь претворить это в жизнь?

Джулия улыбнулась и наклонилась к мальчику:

– Мак, скоро приедет портной. Помнишь, что я тебе говорила?

– Что у меня будет своя форма, как у солдата?

– Совсем как у солдата.

Мальчик озабоченно нахмурился:

– А Бонапарт испугался бы, если увидел меня в форме?

– Бонапарт поджал бы хвост и пустился наутек. – Джулия притворно вздохнула. – Очень жаль, что к приходу портного ты будешь совсем мокрым. А мне так хотелось, чтобы ты стал моим стражем на рауте сегодня вечером.

От возбуждения мальчик даже затрясся.

– Я буду вашим стражем?

– О да. Ты будешь стоять на страже, приносить что потребуется, и все такое прочее. Совсем как настоящий солдат. – Джулия пожала плечами. – Вот только, боюсь, теперь для этого придется пригласить кого-нибудь другого.

Мальчик быстро взглянул на Алека, а затем с сомнением оглядел щетку у него в руках.

– Я пойду, но только если этот проклятый верзила уберет свои руки от меня подальше.

От злости Алек так сильно сжал щетку, что у него побелели суставы, однако все же сдержался и положил щетку на ступеньку лестницы.

– Нуты, неблагодарный маленький разбойник! Я обещаю не трогать тебя, если отныне ты начнешь хорошо себя вести. Хотя ты и заслуживаешь хорошей порки, я...

Мак быстро взбежал по лестнице, намереваясь проскочить мимо него, но вдруг остановился и помедлил, поглядев снизу на Алека сквозь светлые рыжие ресницы.

– А ты быстро бегаешь... хоть и старик. – Не дожидаясь ответной реакции, мальчик умчался прочь.

Алек вопросительно посмотрел на Джулию.

– Вы, наверное, думаете, что мне нравится такое поведение?

– О нет, наверняка неприятно, когда тебя считают стариком... – Она взглянула на него с самым невинным выражением лица.

Алек улыбнулся. Его улыбка становилась все шире по мере того, как он оглядывал себя и свою промокшую одежду. При виде этого совершенного лица и фигуры мысли Джулии опять направились по совсем другому руслу, неподобающему деловой женщине. Ощущая, как ее охватывает теплая волна желания, она вздрогнула. Словно летнее тепло проскользнуло сквозь складки ее муслинового платья и ласкало се нежную кожу...

– Вы совсем промокли, – невольно вырвалось у нее. Алек удивленно поднял бровь.

– У вас несомненный дар констатировать очевидные факты.

– Так обычно делал мой отец.

– По-моему, он бы мне понравился.

Ее отцу Алек тоже скорее всего понравился бы.

– Он был очень благоразумный человек. Я всегда стараюсь поступать так, чтобы он мог это одобрить.

– Например, подбирать на улице мальчишек, которые ищут у вас защиты?

«И красивых повес, которые скрывают свою доброту под покровом греха».

– Что-то в этом роде.

Его глаза затуманились, став дымчато-серыми.

– Что ж, должен признать, присутствие Мака внесло в жизнь дома некоторое оживление. Если бы я не был уверен в обратном, я бы мог подумать, что он является тайным оружием Наполеона, которое способно разобрать весь Лондон по кирпичику.

– Он всего лишь мальчик.

– Очень непослушный мальчик.

Джулия разгладила мокрые складки платья, представив, как неприглядно она сейчас выглядит.

– Миссис Уинстон рассказывала, что в детстве вы частенько бегали голышом по дому, катались верхом на метле и размахивали деревянной ложкой, словно...

– Помимо весьма неприятной черты констатировать факты, вы также и весьма злопамятны.

– Злопамятна? – Джулия удивленно посмотрела на него. – Просто у меня хорошая память.

– Слишком уж хорошая, на мой взгляд.

Он иронично улыбнулся, и она заметила темные круги у него под глазами. Но являются ли причиной его усталости кутежи, или что-нибудь иное? Может быть, он переживает из-за завещания?

– Вы плохо спите? – участливо спросила она.

Алек посмотрел на нее внимательно и серьезно. К ее неудовольствию, он медленно разглядывал се, взгляд ненадолго задержался на груди и бедрах.

– Я совсем не сплю.

Джулии внезапно стало душно.

– Наверное, надо попить теплое молоко на ночь... Барроуз приносит вам его, но вы...

Он сделал шаг по направлению к ней.

– Я еще не настолько безнадежен, Джулия. По крайней мере пока.

Боже мой! Он собирался поцеловать ее. Может, он и не был безнадежен, но Джулия очень быстро приближалась к этому состоянию – и не только потому, что тоже не могла спать. Она не знала, как отзовется на еще один поцелуй. Только не сейчас, когда мокрая одежда так тесно облегает каждый дюйм его великолепной сильной груди.

Она сделала шаг назад, колени ее предательски задрожали.

– Теплое молоко очень полезно для здоровья. Возможно, я сама попробую его пить.

Остановившись, Алек нахмурился и изучающе посмотрел на нее, будто видел впервые.

– Неужели вы тоже плохо спите, Джулия?

Как она могла спать, если мужчина ее мечты лежал в комнате напротив, такой чувственный и такой пылкий? Джулия покраснела еще больше, боясь, что нечаянно скажет лишнее.

Помолчав немного, она с трудом выговорила заплетающимся языком:

– Сегодня вечером состоится раут. Накануне таких важных событий я всегда плохо сплю.

Алек удивленно изогнул бровь и шагнул к ней еще ближе.

– Вам незачем беспокоиться: я уверен, что все пройдет хорошо. Леди Бирлингтон позаботится об этом.

Если бы Джулия протянула руку, то могла бы дотронуться пальцами до его обнаженной груди, которая была видна из-под расстегнутой сорочки.

Приняв ее молчание за сомнение, виконт еще раз заверил:

– Серьезно, Джулия. Все будет хорошо.

– Разумеется. – Словно издалека она услышала свой голос, необычно глухой и слабый.

Алек потер небритый подбородок, и Джулия как зачарованная проследила за его красивой рукой с длинными пальцами. Казалось, воздух вокруг них сгустился, превратившись в томительное тепло. Будучи не в состоянии стоять спокойно, Джулия принялась теребить шнурки своего ридикюля, пока они не разделились на отдельные ниточки. Алек помогал своим слугам мыть Мака и даже собирался бежать за этим непослушным ребенком на улицу, а это означало, что у ее мужа необычайные запасы доброты. Несмотря на его многочисленные заявления, у него была очень великодушная натура.

От всех этих мыслей Джулии захотелось обнять его и...

Приложив значительное усилие, она все же взяла себя в руки и изобразила на лице дружескую прохладную улыбку. Алек не должен догадываться о ее чувствах. Тем не менее правила приличия побуждали ее по меньшей мере поблагодарить его за предпринятые усилия.

Прекратив безуспешные попытки оторвать пальцы от тесьмы сумочки, Джулия подняла взгляд на мужа.

– Вы очень помогли Маку. Благодарю нас.

– Пустяки, никакого беспокойства. – Алек пригладил все еще мокрые волосы, а когда по его щеке скатилась капля воды, усмехнулся. – Ну, если только чуть-чуть.

Джулия кивнула, сообразив, что она, должно быть, сейчас похожа на глупую овцу. Впрочем, ни одна женщина, глядя на Дьявола Хантерстона, промокшего до нитки, не смогла бы остаться спокойной.

Внезапно Алек рассмеялся, и глаза его блеснули.

– Может, нам стоит попробовать обучить Мака на лакея для помощи Барроузу? Я думаю, ему бы это понравилось.

Джулия уже собралась ответить, но, к своему ужасу, услышала, как из ее уст послышалось странное бормотание:

– Как вы прекрасны!

Алек вздрогнул, словно она его ударила.

– Что вы сказали?

В замешательстве она замолчала, но через миг ей удалось хладнокровно пожать плечами:

– Как чудесно, что вы помогли Маку.

Он нахмурился.

– Не делайте из меня святого. Этому мерзавцу повезло, что я его не поймал сегодня утром. Может, щеткой ему и не досталось бы, но уж уши я бы ему точно надрал.

К облегчению Джулии, на пороге появился Барроуз.

– Завтрак подан, – величественно произнес он, и Джулия отметила, что волосы его были аккуратно причесаны, а шейный платок старательно завязан.

Барроуз повернулся к Алеку:

– Позвольте вам напомнить, милорд, что сегодня утром у вас назначена встреча с душеприказчиками.

Хмыкнув, виконт критически оглядел свою промокшую одежду.

– Сначала мне нужно переодеться: не годится, чтобы эти старые болтуны застали меня в таком виде.

– Слушаюсь, милорд. – Поклонившись, Барроуз вышел.

– Что нужно душеприказчикам на этот раз? – поинтересовалась Джулия.

– Узнать мои намерения, любовь моя.

«Любовь». Она знала, что он произносил это слово машинально, потому что так было принято, но сердце ее все же застучало чаще.

– Насколько я понимаю, они хотели бы напомнить мне условия завещания. – Алек невесело улыбнулся. – Как будто я нуждаюсь в напоминании.

Джулия вздрогнула. Благодаря Маку Алек и так уже получил сегодня множество напоминаний о том, что он теперь женат.

– Может быть, мне лучше поехать с вами? Несправедливо, что вы должны объясняться с этими скрягами в одиночку...

– Думаю, в этом нет необходимости.

– Очень жаль. Я раньше никогда не встречалась с душеприказчиками, и мне это было бы весьма интересно.

Алек слегка улыбнулся.

– Но это же не диковинные животные вроде слонов, дорогая, а просто горстка филантропов, которые не имеют ни малейшего понятия о прелестях жизни.

Хотя эти слова не были обращены к ней, все же они задели ее, и Джулия раздраженно спросила:

– Что вы подразумеваете под «прелестями жизни»? Алек изумленно поднял взгляд.

– Я имею в виду все, что доставляет удовольствие. Она нахмурилась.

– Вы хотели сказать «счастье»?

– Нет. Я говорю об удовольствии. Физическом удовольствии.

Щеки ее восхитительно порозовели.

– Ах вот оно что!

Ее шляпка съехала немного набок, руки в перчатках нервно теребили ридикюль. Джулия выглядела очень целомудренной и невинной и вместе с тем чрезвычайно привлекательной. У Алека возникло совершенно безумное желание лишить ее этой напускной холодности, разрушив с помощью поцелуев воздвигнутый ею бастион целомудрия, и тем несколько ослабить мучения, о которых она даже не догадывалась.

Самообладание Алека держалось на волоске и могло быть нарушено в любое мгновение. У него уже не хватало сил сопротивляться своему желанию обладать ею. Она грезилась ему бессонными ночами и не покидала его при свете дня.

Алек не спеша подошел к жене.

– Скажите мне, Джулия, а что вам доставляет удовольствие?

Попятившись, она уперлась спиной и стойку перил и, нервно перебирая пальцами шнурки ридикюля, осторожно взглянула на него.

– Ну... Однажды я ела вишневое желе на балу у Комптонов – поверьте, очень вкусное...

Алек невольно улыбнулся.

– Это не совсем то, что я имею в виду, и вы об этом знаете.

Она быстро окинула его взглядом своих зеленых глаз, отчего ему сразу стало жарко.

– Моя тетя Лидия говорила, что вы склонны к легкомысленным развлечениям, о которых порядочной женщине лучше и не знать.

Алек подумал, что она может его рассмешить, даже когда он сгорает от желания.

– Мне очень не хочется говорить вам, дорогая, по это был явно не комплимент.

– Я так и поняла. Тетя Лидия никогда не говорит о других ничего хорошего, только о своей дочке Терезе. Все-таки моя тетя довольно неприятная женщина.

Его всегда забавляло, насколько бесстрастны были ее речи. Забавляло и... совсем не обижало. Вот она стоит рядом, спокойная и хладнокровная, абсолютно уверенная в себе невинная дева. В то же время он, закоренелый грешник, ощущает себя опутанным по рукам и ногам, в плену у своей неукротимой страсти. Сколько раз ночью он останавливался перед ее дверью, не решаясь войти! Его постоянно мучил вопрос, что бы она почувствовала, оказавшись в его объятиях, возносясь с ним к вершинам страсти?

Внезапно у него возникло мстительное желание наказать ее за все свои терзания, отбросив сомнения, забыть обо всем, и... Алек подошел к Джулии еще ближе, так что ей пришлось закинуть голову назад, чтобы видеть его глаза.

– Вы знаете, что такое удовольствие, дорогая? Настоящее удовольствие?

Она кивнула и посмотрела на лестницу за его спиной как на возможный путь к бегству.

– Да, если вы имеете в виду вишневое желе.

Алек провел рукой по ее золотисто-каштановым локонам. Пряди волос цеплялись за его шероховатые ладони, словно шелковая сеть.

– Удовольствие – это нечто большее, чем желе из вишен...

Ее губы слегка задрожали.

Алек наклонился к ней совсем близко.

– Удовольствия весьма разнообразны, поверьте; например, вальс на балконе под ласковым лунным светом или волнение при заключении пари, которое вы определенно выиграете. – Его голос стал глуше. – Или слабый запах мяты в воздухе после весеннего дождя...

– Мята... весенний дождь... – словно эхо повторила Джулия. Губы ее внезапно пересохли, и она провела по ним языком, отчего они влажно заблестели.

Алек провел тыльной стороной ладони по се подбородку, погладил нежный изгиб шеи, и Джулия нервно проглотила слюну. Тело почти ей не повиновалось, и все же каждое ее движение поражало его своим изяществом сродни лебединому, совершаясь в полной гармонии с пикантной красотой.

– А есть и другие, – продолжил он, понизив голос почти до шепота.

Джулия с трепетом взглянула на него.

– Ах, этого я и опасалась...

Чувственный пыл в ее глазах напомнил ему о тайных удовольствиях. Ему подумалось, какой она будет в постели: воплощение чопорности и притворства или теплая и нежная, словно невинность, побежденная вожделением? А может, она удивила бы его жаркой страстью, такой первобытной и ненасытной, которая поглотила бы их обоих без остатка?

Не обращая внимания на свою мокрую одежду, Алек крепко прижал ее к себе, дав ей ощутить, насколько он желает ее. Когда дыхание ее стало прерывистым, он провел рукой по ее волосам, пьянея от их аромата.

– Удовольствие, моя дорогая Джулия, это запахи лимона и корицы там, где ты меньше всего ожидаешь их встретить.

Между их телами возникло сильное притяжение, подобно приливу во время полнолуния. Быстрое биение пульса в маленькой жилке, пульсировавшей в нежной ямке на ее шее, подсказало ему, что она ощущает то же, что и он, и это заставило его подавить желание, как он уже много раз делал до этого.

Но почему? Зачем сражаться, не имея перед собой противника? Возможно, Джулия томилась так же, как и он, и ему оставалось лишь помочь ей выйти из этого отчаянного состояния...

Оторвавшись от своих размышлений, Алек улыбнулся и провел ладонью по нежной коже ее лица: прохладная и шелковистая, она порозовела и нагрелась от его прикосновений. Алек прошептал:

– Самое высшее удовольствие – это когда ваше сердце начинает биться так сильно, что кажется, вот-вот разорвется от переполняющих его чувств. И поверьте, это нечто большее, чем поцелуй.

– Большее, чем поцелуй? Боже мой! – слабым голосом произнесла она.

Под очками взгляд ее казался рассеянным, дыхание стало частым и прерывистым.

Алек провел пальцами по ее щеке прямо под ободками стекол очков.

– Как видите, вишневое желе нельзя даже сравнивать с этими ощущениями.

Джулия закрыла глаза и, затрепетав, наклонилась ближе к нему. Через расстегнутую сорочку виконт почувствовал, как ее грудь коснулась его груди, и стиснул зубы. Дело зашло слишком далеко; и хотя он знал это, но ничего не мог с собой поделать. С таким же успехом он мог попытаться остановить солнце в небе.

Джулия ухватилась за стойку перил обеими руками, ее ридикюль бессильно повис между ними.

– Вы... вы еще можете сейчас все остановить.

Хриплость дрожащего голоса, свидетельствующая о ее неутоленном желании, заставила его придвинуться к ней еще ближе.

– Нет, уже не могу, – ответил он, снимая с нее очки. Она не протестовала. Ее глаза с безмолвной мольбой смотрели на него.

– Джулия, позвольте мне показать, какой восхитительной, какой всеобъемлющей может быть страсть. Прошу вас. – Его голос перешел в шепот. – Пойдемте в мою комнату.

Чуть приоткрыв глаза, она шепнула:

– Я...

– Прошу меня простить, ваше сиятельство, – внезапно раздался позади них скрипучий голос Джонстона.

Мгновенно покраснев, Джулия прижала к себе ридикюль, прикрывшись им, как щитом.

Алек стиснул зубы. Все его тело ныло от неутоленной страсти. Он бросил свирепый взгляд на Джонстона:

– Что еще?

Конюх смущенно взглянул на потолок, и уши его подозрительно покраснели.

– Барроуз сказал, что вы велели подать карету.

Джулия молча смотрела на Алека. Глаза ее были невероятного зеленого цвета, бархатные черные расширившиеся зрачки свидетельствовали о страстном желании. Она без слов умоляла его о том, о чем не имела представления, но он, почувствовав угрызения совести, вдруг нахмурился. Что он делает? Поцелуи – одно, а обольщение – совсем другое!

Он повернулся к Джонстону. Чувство вины уменьшило его страсть, оставив только ноющую боль.

– Запрягайте лошадей, я сейчас переоденусь.

Конюх, поклонившись, вышел, и тут у Алека неожиданно заныл желудок. Пожалуй, он с радостью отказался бы сегодня от завтрака.

Сверху раздался чей-то крик, и Джулия с чувством облегчения перевела взгляд на лестничную площадку.

– Нужно еще помочь миссис Уинстон! – Прежде чем Алек успел ее удержать, она быстро проскочила мимо него, словно за ней гналась стая собак.

Алек не раздумывая бросился за ней, но его тут же остановил любопытный взгляд миссис Уинстон, чье круглое лицо виднелось за перилами верхней площадки лестницы.

Остановившись, он нахмурился. Похоже, его слуги состоят в заговоре, оберегая от него Джулию. Это показалось ему забавным. Он был уверен в их абсолютной преданности, но от столь странной мысли оказалось не так-то легко отделаться.

Виконт с досадой смотрел, как его жена поднимается вверх по ступенькам; мокрые юбки на каждом шагу прилипали к се длинным изящным ногам. Чувствуя себя самым несчастным человеком на земле, он оставался на месте, пока она не миновала лестничную площадку и не прошла в свою комнату, тихо прикрыв за собой дверь.

Глубоко вздохнув, Алек прислонился к перилам. Буквально ворвавшись в его жизнь, Джулия заставила его вести монашеский образ жизни, а потом прямо у него на глазах превратилась в настоящую сирену. Он не привык к тому, чтобы женщины отказывали ему, и уж тем более не был склонен к самокритике.

И вот теперь перед ним стояла чрезвычайно сложная дилемма: жена относилась к его ласкам, словно к порочной слабости, а он дал слово чести не заходить дальше поцелуев.

Если бы он полностью владел своими чувствами, то, разумеется, тут же прекратил бы требовать от нее ежедневных поцелуев, которые превратились для него в мучительную пытку.

Алек взглянул на ступеньки, по которым она только что прошла. Нет, он не отступится от своего права на поцелуй. По крайней мере не сейчас.

Глава 16

Сказать, что никто не узнавал Джулию в новом наряде, было бы неправильно, но многие с откровенным изумлением разглядывали ее во время танца.

– Похоже, мы становимся главной темой для разговоров. – Алек бросил насмешливый взгляд через плечо. – Как того и следовало ожидать.

Джулия проследила за его взглядом – он смотрел туда, где за ними в благоговейном страхе шествовал Мак, лицо которого чем-то напоминало хорька. Внешнюю непривлекательность мальчика подчеркивали огромные уши, которые, казалось, были в несколько раз больше обычных. Тем не менее в новой форме из синего бархата он выглядел просто блестяще, да и настроение у Мака было превосходное.

– Волнуетесь? – шепнул Алек на ухо Джулии, и от его горячего дыхания у нее по спине пробежал озноб.

Она кивнула, но не посмотрела на него. Ей было трудно сохранять самообладание, когда он был так близко. Ради его спасения и ради нее самой ей нужно срочно отодвинуться от него, чтобы их разделяло хоть небольшое пространство, иначе она не сможет показать Алеку, что он ведет безнравственную жизнь и разменивает данные ему от природы таланты на дешевые удовольствия. Если бы только она знала, как сделать это, самой не поддавшись этим... удовольствиям!

Джулия нервно сжала мягкие края кашемировой шали.

– Сегодня с самого утра сплошные волнения, не правда ли?

– Совершенно с вами согласен.

Что-то в интонации его голоса обратило на себя ее внимание, и Джулия быстро на него взглянула, о чем тут же пожалела: одетый в официальный вечерний костюм, с непослушной прядью темных волос над глазами, оттеняющей их необыкновенный серебристый цвет, он был красив, как ангел.

«Однако этот человек далеко не ангел!» – напомнила она себе. Ей все еще слышался его хрипловаты и чувственный голос, рассказывающий о разнообразных удовольствиях, которые он так любил. Стоило ему прикоснуться к ней, и она таяла, словно масло на теплом поджаренном хлебе.

Внезапно Алек посмотрел поверх ее головы в другой конец зала и нахмурился.

– Проклятие. Ник уже здесь!

Джулия оглянулась: Ник действительно стоял рядом с Терезой, и оба выглядели так, будто только что сошли с обложки журнала мод. Заметив их, Ник изящно поклонился, сказав при этом что-то Терезе, отчего та засмеялась, прикрываясь веером.

– Настанет день, – еле сдерживая себя, негромко произнес Алек, – когда мы выясним все наши разногласия, раз и навсегда.

– Но почему вы так резко против него настроены? Алек удивленно поднял брови и холодно ответил:

– Наверняка миссис Уинстон рассказывала вам о Нике. По-видимому, ей доставляет огромное удовольствие разглашать семейные секреты.

Джулия подумала, что, должно быть, это очень раздражает, когда прислуга за чаем с пирожными рассказываете ваших слабостях и недостатках.

– О Нике она еще ничего не успела сообщить; видите ли, миссис Уинстон до болезненности строго соблюдает хронологию в своих рассказах. Когда я в последний раз беседовала с ней, вы как раз только что отметили свой двенадцатый день рождения и привели в ярость деда тем, что поцеловали служанку.

– О Боже! – На лице виконта появилось страдальческое выражение. – Неужели все так плохо?

– Гораздо хуже, чем вы можете себе представить. Она имеет привычку повторять подробности по нескольку раз. – Джулия притворно вздохнула. – Я бы и хотела иногда поторопить ее, чтобы перейти к следующим событиям, но тогда она может забыть то, что уже рассказывала прежде, и начать все с самого начала.

Алек невольно рассмеялся, и Джулия улыбнулась ему в ответ. «Кажется, все сегодняшние волнения остались позади», – с облегчением подумала она.

– В мои намерения не входило предлагать вам свод воспоминаний вашей экономки; мне просто интересно, почему вы так настроены против Ника – ведь ваш кузен, кажется, не выказывает к вам особого нерасположения.

Алек снова нахмурился.

– Ему кое-что нужно от меня. – Помедлив, он тихо добавил: – Когда-то я считал его своим братом, но с той поры прошло слишком много лет.

Джулия попробовала сравнить братьев. Если Ник своими светлыми волосами напоминал новую золотую блестящую монету, то темноволосый Алек искушал своим очарованием, и оба обладали такой правильной классической красотой, что казалось, будто они вышли из-под резца одного мастера.

– За исключением цвета волос вы очень похожи.

– И тем не менее большинство людей считают, что мы совершенно разные.

Несмотря на его небрежный тон, Джулия уловила в его словах горечь.

– Нельзя ли узнать, из-за чего между вами произошел разрыв?

– Дорогая, к вам это не имеет никакого отношения. Она удивилась резкости его тона.

– Все равно вы могли бы рассказать мне об этом теперь. Миссис Уинстон рано или поздно сообщит мне все, и только небесам известно, как она может исказить факты. Будет лучше, если я узнаю правду от вас.

Его губы изогнулись в усмешке, от которой могло бы остановиться сердце.

– Негодяй! Как только его еще до сих пор никто не придушил!

Немного успокоившись, Алек угрюмо посмотрел на нее:

– И все же почему вы хотите знать о Нике?

– Потому что вы постоянно советуете мне держаться от него подальше. Но эти предостережения не помогут, пока я не буду знать, в чем тут дело.

– Другой причины нет?

– Какая еще может быть причина? – Джулия была откровенно удивлена.

– Действительно, никакой. Вы правы, миссис Уинстон впоследствии обязательно перейдет в своем повествовании к Нику, хотя и не знает ничего толком. – Он отвел ее в сторону, ловко увернувшись от улыбающейся дамы, явно собиравшейся заговорить с ними. – Ну так вот, когда мне исполнилось десять лет, мой кузен переехал жить в имение Бриджтонов. Это случилось после того, как мой дед узнал, что мать бросила его на попечение посторонних людей, а сама уехала с любовником в Европу.

– Какая испорченная женщина!

– Дед называл ее немного иначе, но вы тоже близки к истине. Нику как раз исполнилось тринадцать, и он был в ярости оттого, что его привезли «гнить в деревню» – именно так он выражался.

– Он был зол потому, что его бросили. Что ж, вполне нормальная реакция.

– Возможно. Я, конечно, обрадовался новому товарищу, хотя мне и не нравилась его грубость, и, словно собачонка, ходил за ним по пятам. Разумеется, Ник выглядел более опытным, много путешествовал, в то время как я дальше Лондона нигде не был.

– Нечто похожее я ощутила по отношению к Терезе, когда познакомилась с ней. К счастью, мне понадобилось совсем немного времени, чтобы понять мое заблуждение.

– У вас, дорогая, имелось преимущество – возраст и жизненный опыт; я же был ребенком и считал своего бравого кузена непогрешимым. – Алек немного помолчал, потом продолжил: – Несколько месяцев все шло хорошо. Я уже решил, что емуу нас понравилось: как-никак, имение Бриджтонов довольно приятное место. Но однажды из кабинета деда пропала большая сумма денег...

– То есть их потеряли?

– Их похитили. Очевидно, я заблуждался насчет моего кузена: Ник остался тем же, каким был всегда.

– И как вы узнали, что это он украл?

– Когда дед застал его с поличным, Ник даже не думал оправдываться. – Алек остановился у стола и налил лимонада в хрустальный бокал. – Конечно, и говорить-то особенно было нечего. Он был виноват, и мы все это знали.

Джулия рассеянно взяла у него бокал.

– Хм...

– Что означает ваше «хм»? – поинтересовался Алек.

– Только то, что это весьма не похоже на вашего кузена – признаваться в содеянном. Для этого он слишком умен.

Алек помрачнел.

– Кажется, вы знаете Ника довольно хорошо.

– Я видела его несколько раз за последние четыре года, хотя у нас было мало возможностей для разговора. – Джулия оглянулась на Мака, который с удивлением и восторгом разглядывал огромную люстру, свисающую с потолка. Улыбнувшись, она снова повернулась к Алеку: – И что произошло после того, как Ник признался в краже?

– Дед был очень расстроен. Он открыл двери своего дома для Ника, предоставил ему свое покровительство и поэтому считал, что его жестоко предали. К счастью, в это время вернулась из Европы мать Ника, и дед велел ей уезжать и забрать сына с собой. Они сильно поссорились, потому что она не хотела забирать Ника, который стал бы для нее обузой, но дед остался непреклонен, и она наследующий же день увезла сына во Францию.

Джулия подумала, что ей нужно поторопить миссис Уинстон с ее рассказами – она до сих пор не узнала очень важные подробности.

– Когда я впервые познакомилась с Ником, он только что вернулся из Европы...

– Да, он осчастливил нас своим присутствием, потому что семья его матери была вынуждена бежать от наступающих войск Наполеона.

Джулия выпила глоток лимонада и поморщилась: напиток оказался слишком кислым.

– Они ведь французские аристократы, не так ли?

– Да. – Алек взял бокал из ее руки и поставил на стол. – Возможно, миндальный ликер придется вам больше по вкусу.

Хотя Джулии и хотелось продолжить беседу на эту тему, она видела, что откровения Алека подошли к концу.

– Нет, благодарю вас. Как прошла ваша встреча с душеприказчиками?

– Они на удивление хорошо отреагировали на то, что я женился на вас, а не на Терезе.

– А я боялась, что они будут оспаривать это...

Алек тоже этого опасался и шел на встречу, готовясь до конца защищать обстоятельства заключения этого брака, однако душеприказчики ограничились тем, что, рассмотрев документы, подтверждающие правомочность протеста о пересмотре завещания, подвергли все детали скрупулезной проверке.

Джулия слегка нахмурила свои тонкие брови.

– Возможно, мне все-таки нужно встретиться с душеприказчиками. Может, если я...

– Нет, – прервал ее виконт, внутренне содрогнувшись при мысли о том, что эти степенные и трезвомыслящие чинуши могут подумать о решительных и откровенных манерах Джулии. – В этом нет никакой необходимости.

– Ну, раз вы так считаете... Мне просто не нравится, что вы должны встречаться с ними в одиночку.

Алек не мог припомнить хотя бы одну из своих знакомых женщин, которая бы захотела по собственному желанию сопровождать его в эту клетку со львами.

– Джулия, если вы...

– Хантерстон! – донесся до него резкий голос леди Бирлингтон. – Подойдите-ка сюда. Я хочу видеть вашу жену. – Одетая в экстравагантное платье из кричащего зеленого шелка с накинутой на плечи желтой шалью, почтенная матрона выглядела весьма впечатляюще.

Подавив вздох, Алек повел Джулию к тому месту, где восседала Мэдди. За спинкой ее стула истомившийся Эдмунд бросал тоскливые взгляды в сторону комнаты для игры в вист.

Мэдди указала тростью на Мака.

– Это, по-видимому, мальчишка из библиотеки?

– Тетя! – раздраженно воскликнул Эдмунд. – Ну кто еще это может быть! Разве вы встречали когда-нибудь двух одинаковых уличных мальчишек? Даже если бы они оказались близнецами, я бы поспорил на что угодно, что могу найти у них отличия. Хотя однажды на ярмарке я видел близнецов, которые...

– Помолчи, Эдмунд! – Мэдди оперлась на трость и наклонилась к мальчику, внимательно его разглядывая.

Мальчик выпятил подбородок и нахмурился, после чего, явно удовлетворенная, Мэдди откинулась назад и кивнула:

– Хорошо, что у него светлые волосы, Хантерстон. Полагаю, вам бы не понравилось, если бы кто-нибудь подумал, что это ваш незаконнорожденный сын.

– Тетя Мэдди! – Эдмунд виновато взглянул на Джулию. – Простите, она не всегда думает перед тем, как что-нибудь сказать.

Джулия внимательно оглядела Мака, потом перевела взгляд на Алека:

– Я не могу представить, чтобы кому-нибудь это пришло в голову: между ними нет почти никакого сходства.

Алек прищурился:

– Что вы подразумеваете под «почти»?

Джулия задумчиво наклонила голову набок:

– Ну, у него такой же нос.

Если бы Алек не видел, что она чуть не давится от смеха, он бы мог принять эти слова за чистую монету.

– Если у этого ребенка мой нос, то волосы у него точь-в-точь, как у вас. – Он засмеялся и слегка потянул ее за локон, прикоснувшись при этом тыльной стороной ладони к щеке.

От этого прикосновения Джулию словно обожгло, и она так быстро отскочила от него, что нечаянно наткнулась на стоявший рядом стул. На ее щеках вспыхнули красные пятна.

– Ах простите, – пробормотала она.

Алек медленно опустил руку. Неужели она испытывает к нему отвращение? Неужели ее поцелуи свидетельствуют лишь о пылкости ее натуры и ни о чем больше?

Он посмотрел на профиль жены, отметив изящный изгиб бровей, длинные ресницы, нежную линию губ. Она заслуживает преданного поклонника, который воспевал бы в стихах ее красоту, дорожил ее возвышенными чувствами и посвятил всего себя благотворительной деятельности. Он же, с его эгоизмом, не способен даже спокойно стоять рядом с ней, не испытывая вожделения.

Вздохнув, он повернулся к Мэдди:

– Вы сегодня прекрасно выглядите, леди Бирлингтон!

Мэдди прикоснулась к своим рыжим волосам, уложенным в замысловатую прическу. Яркий цвет ее волос подчеркивали заколки, инкрустированные сапфирами и изумрудами.

– Благодарю вас, Хантерстон. Очень любезно с вашей стороны. – Она обернулась к Эдмунду: – А вы не хотите ничего сказать Джулии?

– Что? Ах да. Разрешите пригласить вас на танец, леди Хантерстон. Я буду просто счастлив...

Джулия вздохнула с сожалением.

– Пожалуй, нет. У меня обе ноги левые, знаете ли.

– Чепуха! – запальчиво возразила леди Бирлингтон. – Вы брали уроки танцев у этого француза не реже четырех раз в неделю и теперь должны танцевать, как принцесса Шарлотта.

– Увы, месье Арман сказал, что я неуклюжая, словно корова на льду.

– Ну вот еще! – возмутилась Мэдди. – Какая глупость!

– Возможно, Арман просто не знал, что Джулия великолепно говорит по-французски, – сухо заметил Алек – он все еще скучал по отменным блинчикам своего шеф-повара.

Внезапно Джулия стала серьезной.

– Знать французский язык очень полезно. С его помощью можно многому научиться.

Мимо них проплыла в танце полная блондинка; за плечом партнера она явно делала Эдмунду какие-то знаки. Эдмунд взял Джулию за руку и сказал нетерпеливо:

– Кадриль – мой любимый танец. Пожалуйста, доставьте мне удовольствие, дорогая.

Джулия чуть поморщилась.

– Ну хорошо. Наверное, кое-кому покажется странным, если выяснится, что я совсем не танцую. – Джулия положила свою сумочку на кресло, затем наклонилась к Маку и посмотрела ему в глаза:

– Ты посторожишь ее для меня?

Мальчик взволнованно взглянул на нее и кивнул.

Виконт попытался подавить раздражение от того, что его жена пошла танцевать с Эдмундом, даже не взглянув на него. Прислонившись к колонне, он из-под ресниц наблюдал за Джулией. Кто бы мог вообразить, что под чопорной наружностью бывшей мисс Дракон скрывается столь обворожительное создание? Он попытался вспомнить, как она выглядела до ее необыкновенного преображения, но так и не смог: для него она уже была просто Джулией – элегантной, привлекательной и волнующей одновременно.

Ему было забавно наблюдать, как Эдмунд пытается в танце оказаться рядом с леди Чоуэртон. В конце концов это ему удалось, и молодой человек стал делать разные выразительные жесты.

Оглянувшись, леди Чоуэртон нахмурилась, однако через некоторое время ее недовольный взгляд сменился лукавой усмешкой. Танец уже подходил к концу, когда Эдмунд и Джулия начали о чем-то оживленно спорить, а при .их приближении Алек услышал, как Джулия отчетливо произнесла:

– Болван!

Эдмунд, сдерживая злость, проводил ее на место и неловко поклонился.

– Я не буду отвечать на вашу колкость. – Он отошел в сторону с недовольной миной на лице.

– Кто болван? – поинтересовалась Мэдди; ее яркие синие глаза блестели от любопытства.

– Никто. – Эдмунд посмотрел на свою недавнюю партнершу, явно желая, чтобы она как-нибудь замяла этот вопрос, но Джулия упрямо вздернула подбородок.

– Эдмунд – болван.

– Ну, дитя мое, – разочарованно протянула Мэдди, – это и так все знают.

Джулия повернулась к Алеку:

– Он флиртовал самым непозволительным образом с замужней дамой!

Мэдди тут же предложила:

– Было бы справедливо, если бы лорд Чоуэртон вызвал вас на дуэль, Эдмунд. Будь я мужчиной, я бы без колебаний всадила пулю прямо вам в сердце.

Эдмунд покраснел.

– Нет, вы бы не смогли!

– Еще как смогла бы! Или в сердце, или в голову, чтобы сразу вышибить вам все мозги, – уточнила Мэдди. – Вам от них все равно никакой пользы.

Эдмунд хотел было что-то сказать в свое оправдание, но Джулия легонько ткнула ему в грудь веером.

– Вы должны поскорее подобрать себе какую-нибудь юную девушку, которых здесь достаточно много. – -Она внимательно оглядела зал, словно собираясь тут же предложить какой-нибудь девушке переместиться прямо в объятия Эдмунда.

Зная о редком таланте жены устраивать жизнь других людей, Алек ничуть бы не удивился, если бы ей это удалось.

Эдмунд с несчастным взглядом повернулся к нему:

– Послушайте, Алек, хоть вы объясните Джулии, что для таких разговоров это не самое лучшее место.

– А вот в дни моей юности, – возразила Мэдди, расправляя на плечах шаль, – для нас не было запретных тем, и мы целыми часами болтали, выясняя, кто кому изменяет. Это было так забавно.

Джулия кивнула:

– Мой отец говорил, что невысказанная правда может причинить больше вреда, чем явная ложь. – Она с осуждением посмотрела на Эдмунда. – Вы всегда должны говорить правду, несмотря ни на что.

Эдмунд опустился в кресло и в раздражении дернул за свой шейный платок.

– Можем мы обсудить что-нибудь еще? Пожалуйста! Пожалев его, Алек решил прийти ему на помощь и взял за руку Джулию:

– Давайте потанцуем.

– Но ведь это вальс!

– Тем лучше. – Не оставляя ей времени на возражения, Алек повел ее к танцующим.

Через несколько мгновений он понял причину недовольства месье Армана. Помимо полного отсутствия чувства ритма, Джулии было присуще безотчетное стремление стать в танце ведущей.

Крепко придерживая ее и двигаясь как можно медленнее, Алек в конце концов добился того, что их танец стал отдаленно походить на вальс. Он также отметил, что в ее неумении хорошо танцевать есть и некоторая польза. Так, ему приходилось прижимать се гораздо ближе, чем на предписанные правилами двенадцать дюймов, вследствие чего при каждом повороте она задевала грудью его сюртук и при этом очень мило краснела.

Алек поймал себя па мысли, что в ожидании этих моментов он даже задерживает дыхание, не отрывая взгляда от шелкового платья, скользящего рядом с отворотами его сюртука. Он пытался представить, как Джулия реагирует на танец, как при каждом повороте по ее телу разносятся чувственные волны...

К черту завещание, к черту душеприказчиков и к черту все это испытание! Да поможет ему Всевышний, иначе он просто сойдет с ума!

– Простите, мы уже танцевали вместе раньше?

На щеках у нее появились ямочки.

– Если бы это случилось, вы бы этого не забыли, поскольку были бы весь в синяках. Тереза не раз говорила, что умение танцевать – одно из лучших ваших качеств. А еще она очень ценит ваше умение целоваться. Конечно, я тоже знаю, как вы целу... – Замолчав, Джулия опустила голову и сильно покраснела.

Алека очень тронуло это признание. Он подумал, как бы она отреагировала, если бы он прямо сейчас покрыл поцелуями эти прелестные розовые щечки.

– Нет ничего предосудительного в том, что вы знаете, как я целуюсь, – мы ведь женаты, дорогая.

Она потупила взор.

– Эдмунд прав. Мне нужно внимательнее следить за тем, что я говорю. – Ее оживление погасло, и она смущенно посмотрела на него.

Как только музыка смолкла, Алек проводил Джулию к леди Бирлингтон, которая оживленно спорила о чем-то со вдовствующей герцогиней Роут, представительной худощавой дамой с довольно крупным носом, славившейся своей благотворительной деятельностью. Джулия сразу подключилась к беседе; послышались громкие восклицания и похвалы по поводу Мака, который стоял, словно прикованный, возле кресла, охраняя оставленный Джулией ридикюль.

Немного постояв возле них, Алек решил, что ему лучше наблюдать за Джулией со стороны, а если он увидит, что приближается Ник, то сможет опять присоединиться к группе леди Бирлингтон.

Найдя для себя удобное место и раздумывая над тем, что же с ними все-таки происходит, он в конце концов сумел отыскать пользу в том, что его жена так плохо танцует. По крайней мере это избавляло его от соперников – никто из мужчин не в состоянии слагать стихи и говорить комплименты в то время, как его дама постоянно наступает ему на ноги.

Алек возвращался к Джулии, лишь когда играли вальс, но каждый последующий тур вальса причинял ему больше страданий, чем предыдущий. К концу вечера настроение у него было хуже некуда.

По возвращении домой он целомудренно поцеловал руку жены и отправился в библиотеку, прихватив бутылку своего лучшего бренди. Налив себе огромную порцию, он выпил ее одним глотком. Чтобы охладить охватившую его страсть, не хватило бы всех запасов спиртного в доме, но Алек ничего не мог с этим поделать. Наполнив еще один стакан, он хотел было сесть в свое любимое кресло, но, обернувшись, увидел только пустое место – кресло все еще находилось в починке. Проклиная всех реформаторов и их благотворительность, Алек подошел к небольшому диванчику и бросил на него несколько подушек, чтобы создать хотя бы видимость комфорта.

Глядя на потолок, Алек спрашивал себя, спит ли уже Джулия, удобно устроившись в своей девичьей постели и натянув одеяло до подбородка; но как только его мысли стали превращаться в волнующие эротические видения, он сразу отогнал их и постарался сосредоточиться на бренди.

Вздохнув, он взглянул на камин, желая узнать, который час, но на привычном месте посередине полки, причудливо украшенной резьбой, часов не было. По-видимому, еще одна жертва Мака. Виконт, чертыхнувшись, поднялся и направился к буфету. Решив махнуть на все рукой, он открыл очередную бутылку бренди и пошел с ней к бугристому от подушек дивану.

Ему предстояла еще одна бессонная ночь.

Глава 17

Не прошло и двух недель после званого вечера, как вдовствующая герцогиня Роут появилась в «Олмаксе» в сопровождении пажа, еще более неприглядного, чем Мак, и бывшего прежде вором-карманником. Теперь благодаря ей бывший житель трущоб приобрел новое достойное занятие и работу. Разумеется, подобное событие вызвало много толков и разговоров; при этом, казалось, никто не замечал, что герцогиня приходилась хоть и дальней, но обожаемой родственницей леди Бирлингтон.

После столь пикантных событий, взбудораживших светских дам, в течение как минимум нескольких последующих недель по улицам и переулкам Лондона бегали растерянные лакеи в поисках бездомных детей для последующего обучения их в качестве пажей у своих высокопоставленных хозяек.

Успех Джулии в изысканном обществе не подлежал сомнению. Тереза, пораженная таким необычным поворотом событий, немедленно послала за Ником.

Он явился к ней с визитом только через три дня, однако за свое ожидание Тереза была вознаграждена редким удовольствием – прогулкой в его фаэтоне. Этой чести Ник удостаивал лишь избранных. Он помог Терезе сесть в коляску, уселся рядом с ней и пустил лошадей стремительной рысью вдоль аллеи.

Подождав, когда они минуют фешенебельные особняки на Парк-лейн, Тереза обернулась к своему спутнику:

– Вы должны немедленно предпринять меры относительно Джулии.

– Что вы имеете в виду? Похищение? Пытки?

Ирония, прозвучавшая в голосе Ника, больно задела ее.

– Нельзя сидеть сложа руки и ждать, когда Алек получит все деньги по завещанию.

Объехав стоявшую у края дороги карету, запряженную четверкой, Ник снова вернулся к разговору. В его голубых глазах читалась откровенная скука.

– Ничего не бойтесь, дорогая. Я за все отвечаю.

Внезапный порыв легкого ветерка весьма живописно взметнул пышные воздушные юбки голубого шелкового платья Терезы. Столь очаровательное зрелище приковало к себе внимание молодого человека, выходившего в этот момент из магазина с множеством пакетов и свертков в руках. Увидев Терезу, он замер на месте, и она наградила его ослепительной улыбкой. От растерянности и восторга молодой человек забыл обо всем на свете, и его покупки посыпались на землю.

Тереза выжидательно взглянула на Ника, желая похвастаться одержанной победой, однако он даже не посмотрел на нее: они выезжали на шумную оживленную площадь, и все его внимание было приковано к управлению лошадьми. Огромные колеса экипажа прошли в считанных дюймах от преградившей им дорогу повозки дубильщика кож.

Тереза с тоской посмотрела на классический профиль Ника и тихо вздохнула: в эффектной накидке цвета зеленого мха, которая превосходно сочеталась с бежевым цветом панталон, Ник выглядел просто умопомрачительно. Он был для нее живым олицетворением успеха, положения в обществе и всего самого лучшего в мужчине. Скорее бы они поженились – тогда она станет богатой графиней Бриджтон, и Ник будет принадлежать только ей.

Тереза была почти уверена, что чувство, которое она к нему питает, является любовью. Чем же еще это может быть, раз она постоянно о нем думает? Она любила в нем все: вкус его губ, великолепное мускулистое тело, даже запах его пота, которым пахли простыни после их свиданий.

Тереза восхищенно посмотрела на Ника, любуясь его фигурой – от широких плеч до упругих бедер под облегающими панталонами, и он, словно угадав ее мысли, смерил ее предостерегающим взглядом.

– Даже вам неприлично так пристально разглядывать мужчину...

Тереза невольно покраснела.

– Я вас не разглядывала.

Ник недоверчиво приподнял бровь.

– Я бы посоветовал вам иногда отрывать взгляд от моих ног, хотя бы для того, чтобы увидеть, как мало у вас осталось поклонников.

Насмешливый тон графа сразу же охладил ее вожделение.

– Мы только что проехали мимо лорда Марштона, который вам поклонился. И он выглядел очень расстроенным, увидев, что вы его не заметили.

Тереза пожала плечами:

– Он скоро явится ко мне с визитом. Это один из самых преданных моих поклонников.

– Да, и к тому же он по уши в долгах. – Ник с издевкой улыбнулся ей. – Возможно, кроме него, у вас никого не осталось. Сколько прежних почитателей перешло от вас к элегантной виконтессе Хантерстон? Пять? Шесть?

– Нисколько, – резко ответила Тереза, и ее охватило чувство горечи. Честно говоря, как минимум один поклонник действительно оставил ее ради Джулии.

Лорд Бентем уже почти год добивался руки Терезы. Его пылкие речи дышали истинной страстью. Но хотя его положение в обществе не вызывало нареканий, состояние было для нее явно недостаточным. Она не оставляла ему никакой надежды, отводя лишь место поклонника. Тем не менее его отступничество больно ранило ее, особенно после того, как лорд Бентем предложил Джулии написать ее портрет.

Данное предложение обсуждало все светское общество. Тереза внезапно подумала, получил ли он уже согласие Джулии.

Она резко вздернула подбородок и взглянула на Ника.

– Моя кузина вовсе не элегантна!

– Вынужден с вами не согласиться. Ваша кузина элегантна, умна и... – Он, нахмурившись, задумался.

Однако Тереза и не думала сдаваться.

– Джулия – всего лишь маленькая сельская уроженка заброшенных колоний на краю земли, которая не имеет никакого понятия о моде и вкусе!

Ник рассмеялся.

– Как изысканно вы выражаетесь. Но независимо от того, что вы говорите о такой занимательной личности, как Джулия, вы должны признать, что ведет она себя безупречно. И вы хорошо сделаете, если попробуете понять, в чем секрет притягательности вашей кузины, и начнете ей подражать, по мере ваших возможностей, разумеется. – Он холодно оглядел ее. – Вы ведь не становитесь моложе, моя дорогая. Такая сказочная красота, как ваша, быстро увядает.

Тереза еле сдержалась, чтобы не ответить грубостью на этот выпад.

– Как вы жестоки! А ведь вам следовало бы быть мне благодарным за то, что я приняла ваши интересы близко к сердцу.

– У вас, моя милая обманщица, совершенно нет сердца: для нас с вами на первом месте стоят деньги. Именно их мы жаждем, о них мечтаем.

– Если бы я хотела только денег, я бы уже давно вышла замуж.

– Интересно, за кого? – В глазах Ника цвета летнего неба сквозило откровенное презрение. – Кто обладает достаточным состоянием и высоким титулом, чтобы соответствовать вашим исключительным требованиям?

Правда, содержащаяся в его словах, охладила Терезу. Из-за ошибок отца в управлении их имуществом ее приданое оказалось совершенно ничтожным, и поэтому, несмотря на то что при первом появлении в свете она пользовалась очень большим успехом, с каждым годом количество ее поклонников неуклонно уменьшалось. К тому же лишь несколько человек из них могли похвастаться знатностью происхождения и были при этом достаточно обеспеченными.

Кроме Алека, в прошлом году ей сделали предложение всего двое, но один из них был настолько пожилым и дряхлым, что каждый раз, когда он целовал ей руку, ее всю передергивало. Стоило Терезе только представить его немощную фигуру рядом с собой, как ей становилось плохо.

Другой был необыкновенно привлекательным, но, увы, небогатым молодым человеком. Сначала Тереза им увлеклась и даже позволяла себя целовать с гораздо большей пылкостью, чем предписывали приличия. Однако его неопытность быстро ей наскучила, а когда он сделал предложение, ее даже уязвило, что этот человек посчитал себя вправе просить ее руки.

Ник направил фаэтон к парку, где пыль города сменилась свежестью листьев и легким ароматом цветов.

– Посмотрите внимательно на ваше окружение, Тереза. Назовите мне хоть одну кандидатуру, которая бы вас полностью удовлетворяла. – Ник усмехнулся. – Я не могу представить ни одного из наших общих богатых знакомых, кому вы позволили бы насладиться вашим роскошным телом.

Однако Терезу его слова почти не задели: в отношении того, с кем бы она согласилась разделить ложе, она не могла думать ни о ком, кроме него.

– Поскольку менее чем через год мы поженимся, этот вопрос отпадет сам собой.

– Сейчас у нас с вами совсем другой повод для беспокойства. – Голос графа звучал абсолютно бесстрастно, но Тереза знала, что это лишь видимость. – Если мы не предпримем мер, причем в самое ближайшее время, то состояние окончательно уплывет из наших рук. А если не будет состояния, то не будет и графини Бриджтон, или ею станете не вы, а кто-то другой.

Горло Терезы сжала болезненная судорога. Неужели Ник оставит ее без всякого сожаления.

– Что я должна сделать?

– Мне нужно увидеться с Джулией наедине. Выясните, ездит ли она куда-нибудь без мужа. – Красивые губы Ника сомкнулись в прямую линию. – Мой кузен стал очень осторожным. Может, вы еще не заметили, но он охраняет виконтессу, словно пес любимую кость.

Тереза это давно подметила, и от этого се ненависть к Джулии стала еще сильнее.

Внезапно у нее возникла невероятная мысль, и она повернулась к Нику:

– Вы думаете, что виконт действительно влюблен в Джулию?

Ник перевел лошадей на рысь.

– Вряд ли.

– Вы это говорите потому, что не знаете его так, как знаю я. Только величайшая преданность заставила бы его преклоняться перед женщиной.

– Бедная Тереза! Вы-то его никогда не привлекали, даже тогда, когда он узнал об условиях завещания. – Ник ухмыльнулся. – Вас это уязвляет?

Она выдавила улыбку:

– С Алеком скучно. Я рада, что он нашел себе подходящую пару. Кроме него, моя кузина никому не нужна.

– А ведь вы желали его, признайтесь.

– Возможно. – Она подняла на него большие красивые глаза. – Пока не встретила вас.

Ник отвернулся и ударил хлыстом по спине коренной лошади.

– Знаете, одним из тех редких удовольствий, которые мне сейчас доступны, является присвоение того, что когда-то принадлежало моему кузену. Именно поэтому я сошелся с вами.

Тереза положила руку в лайковой перчатке поверх его руки, но Ник никак не отреагировал на этот жест.

– Алек не влюблен, – спокойно произнес он. – Просто этот болван хочет защитить свои интересы.

Его холодность к ней была настолько очевидна, что Тереза, убрав руку, стала рассеянно смотреть на проплывающий мимо пейзаж.

– Может, Алек и не влюблен в Джулию, но это пи о чем не говорит: кузина испытывала влечение к нему еще задолго до свадьбы.

Внезапно лошади рванулись вперед, и Ник натянул поводья. Через несколько минут ему удалось успокоить животных, и, когда они снова перешли на рысь, он, понизив голос, произнес:

– Это не имеет значения. Мы должны найти способ привести их к краху.

– У нас осталось всего десять месяцев. За это время Джулия, конечно, сделает что-нибудь этакое, уж поверьте мне...

Ник бросил на нее уничтожающий взгляд, и слова замерли у нее на губах.

– Я сыт по горло постоянными напоминаниями моих кредиторов о возврате долгов. Если мы что-нибудь не предпримем в самом ближайшем будущем, я буду вынужден переехать жить в усадьбу.

– Но возможно, все не так плохо – поместье и недвижимость тоже ведь чего-то стоят...

Его лицо искривила горькая гримаса.

– К моему случаю это не относится. Все имущество настолько обременено долгами, что я практически не могу им распоряжаться. Я, граф Бриджтон, получаю ничтожные крохи, словно какой-нибудь мальчишка, в то время как мой кузен... – Ник ненадолго замолчал, а затем продолжил уже более спокойным голосом: – Однако все изменится, как только я получу наследство!

– Что ж, я с превеликим удовольствием посмотрю на Алека, когда у него в кармане не останется ни гроша. – Тереза уже не раз слышала, как многие напыщенные дамы за ее спиной посмеиваются над ней, и эти пересуды, хоть они и велись полушепотом, причиняли ей мучительную боль.

Ник ослабил поводья, и лошади перешли на шаг.

– Мне нужно, чтобы рядом с Джулией постоянно был мой доверенный человек. – Его брови сошлись к переносице. – И кроме того, я должен увидеться с ней наедине.

Тереза взглянула на него с чувством нарастающей тревоги. Сегодня он был не таким, как всегда, как будто мысль о том, что он может не встретиться с Джулией, причиняла ему физическое неудобство.

Тереза это почувствовала.

– Вы влюблены в нее, – полувопросительно произнесла она.

На его губах появилась чувственная улыбка.

– Ваша кузина – та еще штучка. Не скрою, мне было бы приятно завоевать ее.

От изумления Тереза на миг потеряла дар речи – в голосе Ника она явственно ощутила восхищение.– Боже!

Он даже не попытался ввести ее в заблуждение.

– Джулия – самая загадочная женщина из всех, кого я встречал.

– Она – лицемерка!

– Нет, – неожиданно жестко возразил он и спустя мгновение продолжил более мягким тоном: – Она – страстная женщина, причем в высшей степени. И готов голову отдать на отсечение, что она все еще невинна.

– Невинна? Будучи замужем за Алеком? – Тереза громко рассмеялась. – Этого не может быть!

Внезапно лицо Ника исказила ярость, так что Тереза даже отпрянула.

– Иногда, Тереза, вы вызываете отвращение даже у меня. Мой кузен к ней не прикасался, это видно невооруженным глазом.

– Но почему вам так нравится это ничтожество? – не выдержала она.

Ник холодно взглянул на нее.

– Я ею восхищаюсь, а это совершенно другое.

– Не вижу особой разницы. Я хорошо знаю вас, Ник: вы очарованы этой мерзавкой, и ваш надменный тон меня не обманет!

Они проехали мимо двух встречных экипажей.

– Итак? – потребовала она, так как пауза затянулась. Его изумленный взгляд сразу ослабил се подозрения.

– Успокойтесь, мой интерес к жене Алека носит чисто экономический характер, а не физический. И честно признаться, мне нет дела до того, кто или что стоит на моем пути.

Она пристально посмотрела на него.

– Даже если это Джулия?

На его красивых губах появилась усмешка.

– Даже если это ваша кузина.

Тереза поправила голубую ленту шляпки под подбородком. Его ответ если не полностью удовлетворил ее, то хотя бы немного успокоил.

– Я хочу, чтобы эта негодяйка была полностью дискредитирована и чтобы никто впредь даже не упоминал ее имя.

– Тогда придумайте, как мне встретиться с ней наедине.

– Что вы собираетесь с ней сделать? – подозрительно спросила Тереза. – Я не перенесу...

– Послушайте, маленькое глупое создание, – прошипел Ник, – если мне придется вернуться на континент, то вы останетесь здесь и выйдете замуж за какого-нибудь не менее глупого деревенского эсквайра.

Услышав эти слова, Тереза замолчала: такая перспектива отнюдь не входила в ее планы.

Ник направил экипаж к дому Ковингтонов. Бросив поводья поджидавшему у подъезда груму, он спрыгнул на тротуар и помог Терезе выйти из коляски. Сквозь листья деревьев просвечивало солнце, отчего его волосы сияли золотистым блеском. В окружении темных ресниц его глаза казались бездонными, притягивая взгляд своим волшебным голубым сиянием.

Ник снял перчатку и небрежным жестом приподнял подбородок Терезы: если бы кто-то увидел их в этот момент со стороны, то мог подумать, что ей собираются сделать комплимент.

– Не испытывайте мое терпение: я не из тех, кто спокойно относится к поражениям. Мне бы очень не хотелось свернуть эту прелестную шейку.

Странно, но эта угроза подбодрила Терезу: она крепко сжала запястье его руки и, млея от охватившего ее желания, потерлась влажными губами о его пальцы.

– Я люблю вас, граф.

Затаив дыхание, она напряженно ожидала ответа, но Ник спокойно высвободил руку.

– Не тратьте на меня время, моя сладкая: я не достоин вашей любви, как и чьей бы то ни было еще.

Не оглядываясь, он сел в фаэтон и стегнул лошадей.

Тереза молча смотрела, как его коляска исчезает из виду, и на ее лице отчетливо отражались чувства разочарования и унижения. Ей самой было невдомек, как она может любить такого холодного мужчину, и все же она готова была сделать все, о чем он попросит. Единственное, чего ее гордость не могла допустить, так это чтобы положение оставалось таким, как теперь.

Поняв, что за ней могут наблюдать из окон жители близлежащих домов, Тереза изобразила на лице улыбку и расправила на плечах шаль. Теперь ей нужно придумать, как привести Алека к ее ногам и бросить его перед ней на колени, нужно составить замысел, который окончательно уничтожит репутацию Джулии и в конечном итоге приведет к полному покорению Ника.

Идя по улице, Тереза неожиданно увидела невдалеке изящного лорда Бентема, который с восхищением смотрел на нее. Скандал можно вызвать самыми разными способами, внезапно осенило ее.

Улыбнувшись своей находчивости, она наклонилась, словно собиралась вытряхнуть камешек из туфли, и стала ждать.

Глава 18

Джулия спешила к поджидавшему ее экипажу, крепко сжимая под мышкой толстую книгу в кожаном переплете. Руководящая роль викария Эштона в Обществе заключалась больше в поощрении к действию, нежели в записи текущих расходов. Ни одна заблудшая овца из его паствы не оставалась без его заботливых наставлений, в то время как книга счетов покрывалась пылью, а расходы и вовсе не подсчитывались.

Осознав в один прекрасный день свое упущение, викарий попросил Джулию привести всю бухгалтерию в порядок к тому времени, когда на отпущенные им средства будет создано агентство по найму прислуги. Не вполне уверенная в том, что может оказаться полезной в данном деле, Джулия все же согласилась попробовать: по крайней мере это более полезное занятие, чем примерка шелковых платьев и ведение праздных разговоров, что ей уже порядком надоело.

За последнюю неделю Общество устраивало заседания дважды и окончательно укрепилось в своей решимости основать агентство; но оставалось еще обговорить целый ряд рабочих вопросов. Джулия устало вздохнула. Их детище будет иметь успех, чего бы это ей ни стоило.

– А, вот вы где, кузина!

Перед ней стоял Ник, одетый, как всегда, с иголочки. Джулия не очень удивилась, увидев его: он уже не раз пытался заговорить с ней в самых разных местах, но поскольку рядом постоянно находились Алек или Мэдди, это неизменно обрекало его попытки на неудачу. Ника явно считали опасным для нее собеседником, но Джулия никакие могла понять, почему именно. К этому времени она уже составила о нем свое мнение и точно знала, что он собой представляет.

– Что вы здесь делаете?

На его губах появилась довольная улыбка. Он не спеша разглядывал ее.

– Вам нужно всегда носить платья этого зеленоватого оттенка, моя дорогая, – в таком платье, как сегодня, вы просто восхитительны.

Зеленый цвет, возможно, был ей действительно к лицу, а вот флиртующий Ник – совершенно ни к чему.

– Благодарю вас. Приятно было повидаться, но я очень спешу. – Она любезно кивнула Нику и попыталась обойти его, но он быстро загородил ей дорогу.

– Не сомневаюсь, что вы спешите, но... Скажите, а где же мой вечно беспокоящийся о вас кузен? – Он взглянул в ту сторону, где стояла карета. – Ах, это не Алек, а всего лишь достопочтенный Джонстон!

Джулия переместила поудобнее тяжелую книгу под мышкой. Ей не понравилось, с каким выражением Ник на нее смотрел: словно она была одним из тех вкусных пирожных, которые всегда так удавались миссис Уинстон.

– Что вам нужно, Ник? У меня действительно сегодня много дел.

– А почему вы думаете, что мне от вас что-то нужно?

– Потому, что видеть вас в Уайтчепелс в высшей мере странно; следовательно, вы оказались здесь для того, чтобы встретиться со мной. – Джулия нахмурилась, сообразив, что выразилась не совсем точно. Была по меньшей мере еще одна причина, по которой мужчина вроде Ника мог оказаться в этой части города. – Или вы посещаете эти места для развлечений с местными прелестницами?

Ник удивленно расширил глаза, потом откинул голову назад и раскатисто рассмеялся.

– Какого дьявола, кузина! Впрочем, вы правы: вообще-то я здесь для того, чтобы просить вас об одной услуге.

Джулия с сомнением посмотрела на него, и он улыбнулся с притворной грустью.

– Своей подозрительностью вы меня просто убиваете. – Ник приложил руку к груди и вздохнул. – Видимо, моя репутация окончательно загублена.

Джулия, не выдержав, рассмеялась. Ник с искренним удовольствием расхохотался вслед за ней; в этот момент он очень напоминал своего кузена.

Внезапно Джулия нахмурилась.

– И все-таки будет лучше, если вы прямо скажете, что вам от меня нужно; это сэкономит нам обоим массу времени.

Ник развел руками, словно признавая свое поражение.

– Сознаюсь, Джулия, я повсюду вас искал.

– Почему же вы не пришли в дом Хантерстона? Миссис Уинстон готовит великолепные пирожные с кремом.

– Общаться с вами посреди толпы ваших поклонников? О нет, это не для меня. Мне нужно было встретиться с вами наедине. – Он снял перчатки и серьезно взглянул на нее. – К тому же Алек дал мне ясно понять, что он не хочет видеть меня рядом с вами.

Эти слова неожиданно взволновали ее.

– Правда? Он так сказал?

– Именно так, – подтвердил Ник, и между его бровей пролегла небольшая морщинка, – причем несколько раз. Виконт фактически угрожал мне насилием, если я проигнорирую его запрет. – Он сунул перчатки в карман. – Такая преданность со стороны мужа нынче не в моде. Он сделает из вас посмешище, если вы его не вразумите.

– Алек вовсе не стремится поступать так, как того требует мода: просто он беспокоится, как бы я по неосторожности что-нибудь не сделала не так, из-за чего вы смогли бы унаследовать состояние.

– А так ли это ужасно? – Он нагнулся к ней и аккуратно завязал развязавшиеся ленты шляпки в изящный бант. Его глаза потемнели. – Вы, моя сладкая, ничего от этого не потеряете. Я стал бы весьма щедрым спонсором для вашего горячо любимого Общества.

– Неужели вы отдали бы мне половину наследства? Его руки замерли у нее под подбородком.

– Половину? Ну, это немного чересчур. Что бы вы сказали о пяти тысячах? Это более чем щедро.

– А вот ваш кузен отдал мне половину.

На лице Ника отразилось невыразимое изумление.

– В самом деле? Вы не шутите? И как же вам удалось столь успешно очаровать моего жестокосердного кузена? – Его взгляд с откровенной наглостью задержался на ее груди. – Смею ли я удостоиться от вас такого же внимания?

Джулия инстинктивно сделала шаг назад.

– Думаю, вам лучше сразу узнать, что я приложу все силы, чтобы наследство вам не досталось.

Ник ухмыльнулся.

– Вы просто прелесть, моя дорогая. Даже горькая правда, исходя из ваших уст, звучит не так жестоко. – Он посмотрел на нее долгим чувственным взглядом, а затем прибавил: – Ваши губы в самом деле восхитительны!

Джулия постаралась подавить раздражение и провела рукой по прохладной кожаной обложке счетной книги. Она устала от легкомысленной пустоты светской жизни, и перспектива израсходовать несколько часов на действительно полезное дело представлялась ей очень заманчивой; а вот трата времени на шутливую болтовню с Ником казалась скучной и бессмысленной. Но она не могла равнодушно относиться к боли, которую всегда видела в глазах Алека при упоминании о Нике. Возможно, сейчас ей представился шанс хоть как-то отблагодарить его за проявленную к ней щедрость.

Джулия взглянула Нику в глаза.

– Алек рассказывал мне, что когда-то вы были друзьями.

Улыбка Ника вмиг растаяла.

– Меня удивляет, что он вообще обо мне вспомнил.

– Не стоит так расстраиваться. – Джулия ободряюще похлопала его по рукаву. – В любой семье не обходится без трений.

Ник изумленно посмотрел на нее.

– Бог мой, вы в самом деле хотите, чтобы мы с Алеком снова подружились?

– Хотела бы. Ведь у вас нет других родственников. – Внезапно Джулия нахмурилась. – Впрочем, я слышала, что у вас есть кто-то во Франции?

Лицо Ника слегка побледнело.

– Да, это правда.

– Но французы так непостоянны! У нас одно время был повар-француз, и вы знаете, ничего хорошего я о нем сказать не могу. – Джулия доверительно наклонилась к своему собеседнику. – На вашем месте я бы не считала французов родственниками.

В ответ Ник только усмехнулся.

– Я и не считаю. Я встречался с ними всего лишь раз и не скажу, чтобы это знакомство оказалось приятным. Они такие же ненормальные, как и моя мать.

– Ненормальные?

– Я вижу, Алек вам кое-что рассказал, но не все.

– Он говорил о пропаже каких-то денег.

Ник небрежно кивнул, словно она спросила о том, будет ли нынче дождь.

– Именно так.

– Их взяли вы?

Его улыбка вновь исчезла. После длительного молчания он произнес:

– Вы первый человек, который задает мне этот вопрос. Джулия широко раскрыла глаза.

– Не может быть! Алек говорил, что вы признались в краже.

– Уверен, он сделал это заключение со слов моего деда.

– Ах вот в чем дело... Ваш дед даже не дал вам возможности высказаться, не так ли? Я замечала, что и у Алека есть склонность к такому поведению.

– Он чрезвычайно похож на деда, но я не могу винить никого из них. Дед ненавидел мою мать и боялся, что Я окажу на Алека тлетворное влияние. Моя судьба была решена в тот миг, когда меня направили в дом Бриджтонов.

– Вам было всего тринадцать лет. Все совершают ошибки, Ник.

Он удивленно взглянул на нее.

– Да, всего тринадцать, но при этом я уже был более развращен, чем любая проститутка, когда-либо переступавшая порог вашего Общества.

Джулия содрогнулась.

– Мне кажется, вы сами хотите, чтобы все думали о вас как можно хуже. Это защищает от того, чтобы на вас возлагали определенные надежды.

Он посмотрел на нее с еще большим удивлением.

– Вы всегда проникаетесь проблемами людей, с которыми встречаетесь, или это одолжение, которое вы оказываете одним неудачникам?

– Вы вовсе не неудачник.

Ник подошел ближе, но Джулия не двинулась с места и только выше подняла голову, чтобы с твердостью встретить его взгляд.

– Я не боюсь вас, Николас Монтроуз!

Он улыбнулся и чуть отодвинулся.

– И вы можете мне полностью довериться?

– Нет, – призналась она. – Но измениться к лучшему может каждый.

Ник на мгновение отвел взгляд.

– Иногда, Джулия, волк остается волком. Не больше и не меньше.

Она кивнула, заслонившись от него книгой, чтобы между ними оставалась хоть какая-нибудь преграда.

– Даже волки заслуживают пристанища.

– А заблудшие души? Не забудьте также о них. – Николас вытащил из кармана карточку и протянул ей. – Вот то, что приведет меня к моей цели.

Джулия взглянула на карточку, но не сделала ни малейшей попытки взять ее в руки.

– Что это?

– Адрес женщины, которой нужна помощь. – Он просунул карточку между страницами ее книги. – Положение у нее просто отчаянное. Если вы ей не поможете, то уже не поможет никто.

Испытывая недоверие, вызванное его подозрительно дружелюбным тоном, Джулия спросила:

– В какой именно помощи нуждается эта женщина?

– Мисс Ламур – актриса, хотя ее успехи на этом поприще весьма плачевные. Управляющий театром намекнул ей, что охотно оплатил бы ее услуги за участие в некоем интимном представлении. Я сомневаюсь, чтобы она ясно осознавала, какая судьба ее ожидает; пока же она, без сомнения, невинна.

Джулия взволновалась не на шутку. Это был великолепный случай проверить эффективность работы Общества.

– Я немедленно встречусь с ней.

– Ну вот, я так и знал, что вы не останетесь равнодушной; однако поторопитесь: некий джентльмен особенно настаивает на ее услугах, причем его намерения явно не могут расцениваться как пристойные. Если никто не вмешается, она навсегда окажется в его сетях. – Он наклонился к ней и понизил голос: – Я знаю этого человека, Джулия. Как только девушка попадет к нему в постель, она тут же ему наскучит, и он выбросит ее, словно грязное белье.

Джулия пристально взглянула Нику в глаза:

– Как вы познакомились с этой женщиной?

Он поймал одну из ленточек ее шляпки и потянул за нее, медленно развязывая большой бант.

– А вы как думаете?

Джулия выдернула ленту из его ладони.

– Так вы и есть тот самый человек, который делает ей эти предложения?

Николас галантно поклонился.

– Не очень-то это по-рыцарски с вашей стороны.

– Я готов ей хорошо заплатить.

Джулия смерила его жестким взглядом.

– Почему вы вес это мне рассказываете, Ник? Ведь вас совершенно не заботит судьба этой девушки.

– Если бы я не думал, что вас развлечет спасение еще одной заблудшей души, я бы не стал вас беспокоить и, обесчестив ее, бросил погибать, а сам отправился на поиски следующей жертвы. – Он достал из кармана перчатки и надел их. – Все это осуществить пока еще в моих силах, тем более что она восхитительно лакомый кусочек.

Джулия нахмурилась.

– Великодушие вам не свойственно. У вас есть другая причина для подобных поступков, и вы вряд ли мне расскажете о ней, даже если бы я вас попросила.

– Да, это так. – Ник взял ее руку и запечатлел на ней долгий поцелуй. – Мне пора идти. Пожалуйста, передавайте кузену от меня пожелание всего наилучшего.

Он раскланялся, приподняв шляпу, и не спеша удалился.

Несколько женщин, проходивших в это время по улице, остановились, откровенно его разглядывая, но Николас не обратил на них ни малейшего внимания.

Хотя Джулия не сомневалась, что его просьба не сулила ей ничего хорошего, она никогда не отступала перед препятствиями; решив, что не отступит и на этот раз, она положила карточку в ридикюль и поспешила к Джонстону, поджидавшему ее у кареты.

Глава 19

Джулия села за стол красного дерева, стоявший у Алека в кабинете, и раскрыла книгу счетов. Тщательно выбрав перо, она целый час посвятила кропотливой работе, страница за страницей медленно пробираясь сквозь дебри цифр, старательно разбирая почерк викария и записывая в графы исправленные итоговые данные. Спустя некоторое время у нее даже начала болеть шея, но она упорно продолжала трудиться.

Завершив примерно четверть работы и записав очередной итог, она оторвала перо от бумаги; и в тот же миг капля чернил упала на страницу, закрыв только что тщательно выписанную цифру.

– Проклятые счета! – раздраженно пробормотала Джулия и хмуро взглянула на исписанное перо.

– Вот как? И что же это было?

Позади нее, прислонившись к дверному косяку, одетый в нарядный смокинг и панталоны до колен – форму одежды, необходимую для поездки в «Олмакс», стоял виконт. Джулия обернулась и взглянула сначала на него, а потом на позолоченные бронзовые часы. – Неужели уже восемь часов?

– Больше восьми. Леди Бирлингтон наверняка уже интересуется, куда мы подевались. – Оторвавшись от двери, Алек подошел к жене. – Неужели работа настолько завладела вашим вниманием, что вы забыли о времени?

Джулия вздохнула.

– Викарий Эштон попросил меня проверить его записи, но я совершенно не уверена, исправляю я их или только больше запутываю.

Алек наклонился вперед и заглянул в книгу. Положив одну руку на спинку стула, он оперся другой рукой о стол, прикоснувшись при этом бедром к ее плечу, и до Джулии донесся слабый аромат сандалового дерева.

В тот же миг ей стало не по себе, и она быстро выпрямилась. Если она от него не отодвинется, то рискует превратиться в настоящую идиотку, которая не в состоянии связать и двух слов.

– Не думаю, что хорошо разбираюсь в этом деле, однако викарий считает, что оно мне по плечу. – Джулия взглянула на забрызганную чернилами страницу. – Боюсь, он ошибся.

Алек повернул книгу к себе, чтобы получше ее рассмотреть, и нечаянно задел ее при этом рукавом по щеке.

– Возможно, вы правы. Давайте посмотрим, что здесь требуется сделать.

Непослушными пальцами Джулия заложила за уши несколько выбившихся прядей волос, напомнив себе, что такие случайные прикосновения стали довольно частыми и ей пора бы уже к ним привыкнуть. Но она не смогла сопротивляться желанию придвинуться к нему чуть ближе, и ее щека снова коснулась его руки. В этот миг она даже задержала дыхание, но Алек, казалось, ничего не заметил и продолжал стоять не шелохнувшись, явно поглощенный цифрами.

Ощутив тепло его руки, Джулия закрыла глаза, наслаждаясь этими драгоценными мгновениями.

Спустя некоторое время его неподвижность показалась ей неестественной. Раскрыв глаза, Джулия, волнуясь, подняла взгляд на его лицо: Алек молча смотрел на нее потемневшими глазами, в которых угадывалось вполне определенное желание.

– Я приберегал свой сегодняшний поцелуй на возвращение домой, но, если желаете, я мог бы подарить его вам прямо сейчас.

Сгорая от стыда, она еле смогла выговорить:

– Нет, благодарю вас.

Улыбаясь, виконт наблюдал за ней из-под полуприкрытых век, затем опять наклонился над записями в книге.

– Вот эти данные следует указать в другой графе. – Алек открыл ящик стола и, достав из него большую книгу в кожаной обложке, положил перед ней. – Позвольте мне показать вам, дорогая, как следует вести записи такого рода. Если вы будете в эту графу заносить данные о своих доходах и расходах, то вам удастся избежать многих ошибок. По мере поступления счетов и их оплаты вы перенесете данные из одной графы в другую. Таким образом в любой момент вам без труда удастся определить, сколько именно вы должны и кому.

В его книге счетов не было ни единого чернильного пятнышка; каждая цифра, выписанная аккуратным красивым почерком, стояла на своем месте. Джулия с замиранием сердца разглядывала ровные ряды цифр.

– Мне никогда не удастся добиться, чтобы наши книги выглядели подобным образом. Думаю, нам придется нанять кого-нибудь для этой работы. – Просто поразительно, как ничтожно мало она смогла сделать для Общества за последние недели. У нее совсем не оставалось времени для работы с подопечными женщинами, и она надеялась, что хотя бы здесь сможет чем-то помочь.

Рука Алека легла ей на плечо, его пальцы начали слегка поглаживать ее обнаженную кожу, отчего беспокойство Джулии стало возрастать.

– Если кто-нибудь и сможет добиться, чтобы ваше Общество приносило какую-нибудь пользу, Джулия, то это только вы.

От его слов веяло спокойной уверенностью. На глазах у Джулии выступили слезы. Ей еле удалось удержаться от того, чтобы в порыве благодарности не броситься к нему на грудь.

– Когда вы научились вести эти книги? – Она откашлялась.

После секундного колебания Алек убрал руку с се плеча.

– Мой дед был уверен, что у меня есть некоторые способности. По его мнению, человек, доверивший другому вести свои денежные дела, заслуживает то го, чтобы его обманули.

– В этом он очень похож на моего отца, всегда твердившего маме, что нельзя доверять первому встречному. Она обычно посмеивалась и возражала, говоря, что даже Иисус предпочитал общество простых людей, а не святош.

Улыбка на ее губах затрепетала и погасла. Временами Джулия непереносимо скучала по своим родителям. Сняв очки, она вытерла слезы тыльной стороной ладони.

– Дорогая, что с вами?

Она снова водрузила очки на нос.

– Просто подумала об этой жуткой путанице в счетах...

– Я мог бы попробовать выяснить, что вас так беспокоит в них, – предложил он.

– Спасибо. Терпеть не могу оставлять дела незаконченными.

Внимательно взглянув па нее, Алек дал ей свой носовой платок и, пока она прочищала нос, не отрывал от нее глаз.– Итак, вы согласны, чтобы я просмотрел ваши записи? А вы тем временем сможете переодеться.

Джулия подняла на него недоверчивый взгляд.

– Вы можете их исправить?

Виконт усмехнулся.

– Да, если у вас есть сами счета.

– Я могу завтра взять их у викария. – Джулия горестно взглянула на результат своих трудов. – Эту работу нужно закончить к пятнице, так что вам придется поторопиться.

– Как прикажете, мадам, – покорно ответил Алек и лукаво улыбнулся. – Если не возражаете, я пока начну с того, что уже есть.

Джулия оперлась локтем на стол и, положив подбородок на руку, ждала, когда Алек закончит дописывать особенно длинную колонку цифр.

– У меня сегодня был очень напряженный день.

Он перевернул страницу и начал записывать новый ряд цифр.

– Действительно?

– Да. – Она принялась водить серебряным гравированным пресс-папье по столу. – Я наняла горничную для помощи миссис Уинстон.

Алек оторвал взгляд от книги. В его дымчато-серых глазах мелькнула озабоченность.

– Надеюсь, она не является очередной неудачницей?

– Нет, слава Богу. А почему вы так подумали?

По его взгляду было видно, что он все еще продолжал сомневаться.

– Она из Общества?

Джулии уже начинали надоедать эти расспросы, но ей удалось подавить раздражение.

– Нет. Насколько мне известно, она даже никогда не была в Уайтчепеле.

– Очень хорошо. – Он снова обратился к записям. – Нам совершенно ни к чему еще одно такое же происшествие, как с Маком.

– Но Мак не был никаким происшествием!

– Нет, был, – упрямо возразил Алек, отодвигая от нее пресс-папье. – По счастью, история о вашей драке с трубочистом уже почти забылась.

Джулия вновь завладела пресс-папье и добавила к своей коллекции настольных письменных предметов чернильницу и коробочку с песком, составив из них треугольник.

– Мак – превосходный паж. Он очень старается.

Алек устремил на нее ледяной взор, сразу напомнив ей портрет своего деда, который висел в столовой.

– Я содрогаюсь при мысли о том количестве мебели, которую этот чертенок разбил в доме.

– Да, но он очень старается, чтобы стать лучше.

– Этот мальчишка – настоящий хулиган и заслуживает регулярной порки, – убежденно заявил Алек.

Джулия благоразумно промолчала, Попытавшись удержать в равновесии лежащий на чернильнице нож для вскрытия писем с изящной серебряной ручкой. Несмотря на брюзжание виконта, она уже видела, как он тайком дважды угощал Мака сладостями, и подозревала, что на самом деле Алек больше похож на деда, чем сам подозревал, – внешне ворчливый и грубоватый, в глубине души он был мягким и нежным.

Если бы ей только удалось убедить Алека разрешить принять на службу мисс Дезире Ламур! К своему удовольствию, она убедилась, что Алек относится к актрисам вполне лояльно. Дезире оказалась невинной и очень простодушной: ей было не больше семнадцати лет, и она постоянно приходила в восторг от разного рода побрякушек, что, безусловно, являлось проявлением вульгарности.

Для человека, хоть сколько-нибудь знакомого с реалиями этого мира, было очевидно, что вскоре ее неминуемо ждала тернистая дорога греха и разврата, и Джулия отнюдь не собиралась допустить, чтобы именно Ник направил ее на этот путь. Поэтому у нее просто не оставалось выбора, и ей пришлось предложить Дезире немедленно поступить к ней на службу.

Джулии удалось убедить девушку оставить так пришедшуюся ей по вкусу работу в театре лишь с помощью обещания подарить ей браслет с настоящими бриллиантами. Дезире согласилась, сказав, однако, что она не может оставить театр, пока будет идти нынешняя постановка, но Джулии все равно требовалось время, чтобы предупредить Алека об увеличении штата домашней прислуги еще на одну единицу.

Она искоса взглянула на мужа.

– Новая горничная нам очень понадобится при проведении званого обеда...

Перо, занесенное над страницей, повисло и воздухе.

– Какой еще званый обед?

– Леди Бирлингтон склоняется к мысли, что нам нужно устраивать небольшие приемы. Ничего особенного, всего пять или шесть пар гостей. Я думаю, следующая неделя для этого как раз подойдет.

– Ну, если она считает, что это нужно... – Алек пожал плечами, однако возражать не стал. – Кстати, не забудьте пригласить Люсьена – он вчера возвратился из своего имения.

– Да, разумеется. – Джулия сосредоточила свои усилия на установке ножа для вскрытия писем между чернильницей и пресс-папье и осторожно сказала:

– Приглашенных будет совсем немного, что очень кстати для обучения Дезире.

– Дезире? – Алек нахмурился.

– Так зовут новую горничную.

– Ах да. – Он перевернул страницу. – Звучит на французский манер.

Вообще-то Джулия считала, что Дезире скорее похожа на уроженку Корнуолла; при этом она не могла полностью избавиться от мысли, что где-то здесь таился подвох. Ник не относился к тому типу людей, которые стремятся помогать другим, независимо от того, насколько они красивы. Тем не менее ей было приятно, что она может помочь бедной девушке, а вскоре сможет быть полезной и многим другим, ей подобным.

При мысли о найме большего количества слуг ее сердце сильно забилось. Если с Дезире все пройдет хорошо, Джулия наймет повара, служанку для кухни и, может быть, горничную для себя. Конечно, ей следует выбирать только самые достойные кандидатуры. Это будет очень нелегко, поскольку все несчастные заслуживали возможности изменить свою судьбу.

Глубоко задумавшись, Джулия снова облокотилась о стол, от этого движения коробочка с песком упала с возведенного Джулией мостика, и все ее содержимое просыпалось.

– Ой, простите!

Алек посмотрел на белые песчинки, рассыпавшиеся по странице и испачкавшие его черный сюртук.

– Вы, мадам, еще хуже, чем Мак. – Он посмотрел на нее, задержавшись взглядом на ее губах. – Только гораздо, гораздо красивее.

Вопреки желанию оставаться безучастной к его явным попыткам флиртовать Джулия покраснела.

– Я хотела кое-что добавить по этому поводу. Он удивленно приподнял брови и слегка улыбнулся.

– О том, насколько вы красивы?

– Нет. О новой служанке. Дезире подвергалась бессердечным преследованиям из-за ее внешности на последнем месте работы. – Джулия собрала рассыпанный песок и насыпала его обратно в коробочку, тщательно избегая взгляда Алека. – Я подумала, что вам нужно это знать.

Алек вздохнул, уже догадываясь, к чему она клонит. Прежде чем Джулия закончит свое объяснение, им придется убрать в доме все зеркала, чтобы они не потрескались от ужаса.

– Все страдают от чего-нибудь, Джулия.

– Вы не знаете, как это тяжело, когда о тебе судят только по внешности. – В ее зеленых глазах отразилась боль, и некоторое время Алек пристально на нее смотрел, пытаясь определить, имеет ли она в виду себя. Теперь было уже трудно припомнить, что элегантная женщина, сидящая напротив него, когда-то была безвкусно одетой компаньонкой, от которой все отводили взгляды: в прелестном розовом муслиновом платье в полоску, украшенном пунцовыми лентами и изящными кружевами, его жена выглядела естественно в самом элегантном салоне.

Поймав его взгляд, Джулия слегка улыбнулась.

– Я знаю, вы не любите, когда в доме толпится много слуг, постоянно попадающихся на пути, но миссис Уинстон действительно нужна помощница.

– Надеюсь, ваша протеже испытывает к вам благодарность за то, что вы предоставили ей такое респектабельное место работы?

– О да, конечно! – Джулия внимательно смотрела на пресс-папье, завороженная игрой бликов на его блестящей серебряной поверхности. – В городе ощущается поразительная нехватка хорошей прислуги; только мы с Мэдди знаем как минимум о трех домах, где очень нужны квалифицированные слуги. – Скрестив на груди руки, она посмотрела ему прямо в глаза и объявила: – Вот поэтому Общество открывает агентство по найму прислуги. Для женщин это самое идеальное решение проблемы. Алек успел подхватить чернильницу как раз тогда, когда она чуть не опрокинулась на книгу, и решительно поставил ее подальше от Джулии.

– Вы не сможете выдать этих женщин за квалифицированную прислугу.

– Выдать? Боже мой, конечно, нет. Но когда мы их обучим, они будут квалифицированными.

– Но как... – Он осекся, увидев, насколько она взволнована. – Впрочем, я вижу, что вы настроены вполне серьезно.

Глаза Джулии засияли от воодушевления.

– Мы потратили очень много времени, решая, какую работу предложить нуждающимся женщинам. – Она засмеялась прелестным грудным смехом. – Мы даже подумывали о создании колбасного производства.

– Боже правый! – Только теперь Алек осознал, какой опасности ему удалось избежать.

– Мы наймем для преподавания настоящих профессионалов, таких как миссис Уинстон и Барроуз, и будем платить им за обучение. Возможно, мне стоит пригласить нескольких представителей высшего общества, чтобы они убедились, как хорошо справляются наши слуги, а потом...

– Пригласить их? Пригласить их куда?

Она обратила к нему смущенное лицо.

– Сюда, конечно.

Алек захлопнул книгу.

– Джулия, вы не можете переносить работу вашего Общества в этот дом.

– Но кто-то должен оказать помощь нашему проекту, и это вполне могу быть я.

Виконт резко встал из-за стола.

– Это вызовет скандал!

– Никакого скандала не будет. Нам нужно всего лишь найти одну или двух благовоспитанных женщин и научить их...

– Они не являются благовоспитанными женщинами. Это проститутки и воровки, и вы не в силах этого изменить.

Джулия упрямо взглянула на него.

– Они – женщины, которые жаждут перемен, поверьте. Просто им приходилось заниматься этим, чтобы выжить.

На секунду виконт почувствовал угрызения совести, чем-то похожие на ревность. Как было бы чудесно, если бы она вверила ему свое сердце с таким же пылом, с каким занималась благотворительной деятельностью!

Вздохнув, он снова сел и откинулся на спинку стула.

– Я не утверждаю, что эти женщины не заслуживают сострадания, но... Нельзя постоянно навязывать высшему обществу свои проекты – это не может не вызвать раздражения, поймите...

– Наше Общество...

– Ваше Общество знает вас как Джулию Франт, а не как виконтессу Хантерстон. – Алек нахмурился. – Должно быть, я сошел с ума, разрешив вам это. Если бы я знал, что вы зайдете так далеко, я бы с самого начала наложил запрет на ваше сотрудничество с Обществом.

Джулия поднялась, се глаза метали молнии.

– Это просто невыносимо... – Она невольно сжала руки в кулаки.

Однако Алек был возмущен не меньше. Уже через месяц закончится сезон, а значит, подойдет к концу основной период их жизни на виду у великосветского общества. Они были слишком близки к успеху, чтобы теперь 254 рисковать всем.

Он решительно отодвинул свой стул.

– Допустим, ваше Общество решит пойти этим путем, Джулия, но это будет уже без вас. Цена слишком высока. Если мы лишимся денег, вы уже никому не сможете помочь.

Услышав эти слова, Джулия замерла, а Алек снова сел и придвинул к себе книгу счетов.

– Переодевайтесь, сударыня: леди Бирлингтон давно ожидает нас в «Олмаксе». Вход прекращается в одиннадцать часов.

Ответом ему была мертвая тишина, но виконт заставил себя смотреть прямо перед собой на лежащую перед ним книгу; при этом он сжал перо так крепко, что оно согнулось.

В конце концов, когда он уже подумал, что не дождется ответа, Джулия холодно произнесла:

– Я буду готова через полчаса. – Шурша розовым муслином, она исчезла за дверью.

Как только дверь за ней затворилась, Алек отшвырнул поломанное перо и провел рукой по волосам. Он почти не сомневался, что победил в этом противостоянии, основанном на простой логике, и теперь Джулия не объявит ему войну.

Тяжело вздохнув, он отодвинул от себя книгу и задумался. Жизнь с Джулией была наполнена неожиданными поворотами – пусть и не всегда приятными, и с ней ему никогда не приходилось скучать. Она перевернула вверх дном весь дом, наполнив его уличными мальчишками и уволив шеф-повара. Словно играючи она скользила от одного чуть было не разгоревшегося скандала к следующему, так что Алек никогда не знал, что готовит ему каждый новый день.

И вот сегодня вечером ему удалось поставить ее на место. Он подумал об этом с удовлетворением, гордясь своей выдержкой и твердостью. Джулия преподнесла ему свою очередную диковинную идею, и он сказал ей «нет», как и подобает мужу. Странное чувство триумфа переполняло его, и тем не менее...

Алек подозрительно взглянул на дверь. Внезапная уступчивость Джулии внушала ему некоторые сомнения, интуиция говорила, что ее последнее слово еще не сказано.

Глава 20

Чилтон убрал аккуратную стопку накрахмаленных шейных платков в гардероб; при этом лицо камердинера выражало крайнее неодобрение.

– Белье на этот раз слишком накрахмалено. – Он бросил выразительный взгляд на Алека. – Конечно, миссис Уинстон приходится заниматься всем сразу, и неудивительно, что подобное иногда случается...

Не отвечая, Алек спокойно продолжал завязывать шейный платок перед зеркалом: у него имелось достаточно своих забот, чтобы проявлять беспокойство из-за каких-то мелочей. К тому же Чилтон всегда преувеличивал их значение.

Джулия оставалась заметно холодна с ним после их размолвки; по пути в «Олмакс» она не произнесла ни слова. В последующие дни она также намеренно игнорировала его присутствие. После их ссоры прошла уже почти неделя, а его упрямая жена до сих пор не выказывала готовности смягчиться. Алека это не удивляло. Джулия была сильной независимой женщиной, и признание своего поражения не могло ее не раздражать.

Приколов сапфировую булавку к складкам шейного платка, он улыбнулся своему отражению в зеркале. Джулия могла всю неделю сохранять ледяное молчание, но она не в состоянии контролировать свою реакцию на его прикосновения.

Конечно, он приложил большие усилия, чтобы каждый поцелуй стал вершиной соблазна, – это, с одной стороны, все больше укрепляло его самообладание, а с другой – разжигало ее страсть и намерение достичь апогея удовольствия. Сегодня ему удастся увидеть, может ли он пойти дальше, чем простой поцелуй, превратить ее злость и раздражение в жаркое пламя страсти.

Негромко напевая себе под нос, виконт стал застегивать жилет и тут услышал, как Чилтон с громким стуком захлопнул дверцу гардероба.

– Милорд, я должен вам кое-что сказать. Весь дом гудит, и это становится нестерпимым. Так продолжаться больше не может, иначе я... – Он замолчал, не в силах закончить фразу; его лицо исказилось, словно от душевной боли.

– Вы хотите оставить службу, Чилтон?

– Нет, милорд. Я бы никогда не покинул свой пост! – Камердинер немного помолчал и добавил: – Независимо от количества вульгарных особ, допущенных в ваш дом.

Алек надел пальто, поданное камердинером, и, разгладив рукава, взглянул на Чилтона.

После явной душевной борьбы тот выпалил:

– Дело в новой горничной, сэр. Леди Хантерстон привезла ее вчера днем, но она совершенно ни к чему не пригодна. Необходимо что-то предпринять.

«Ах вот оно что – на службу поступила новая горничная Джулии и оскорбила Чилтона в его лучших чувствах». Почему-то эта мысль развеселила Алека. Чтобы подзадорить щепетильного Чилтона, он заметил:

– Ее наняла леди Хантерстон. Та еще штучка, не правда ли?

Чилтон укоризненно взглянул на него.

– Я бы осмелился высказать предположение, что это мнение разделяют многие. Тем не менее ее поведение ставит вопрос о... – Он внезапно замолчал, кончик его длинного носа задрожал от возмущения.

Алека охватила смутная тревога. Джулия сообщила, что новая служанка не является подопечной их Общества, и все же...

Нахмурившись, он не стал более задерживать камердинера и пошел разыскивать жену.

В комнатах верхнего этажа Джулии не оказалось, поэтому Алек прошел в гостиную, где его внимание привлекла довольно необычная сцена: девушка, одетая в строгую черную униформу горничной, стояла на небольшом табурете и смотрела в окно.

– Прошу прощения...

Девушка, вздрогнув, обернулась, и на виконта взглянули огромные голубые глаза. Алек даже попятился. В полном противоречии с тем скромным образом, который он себе нарисовал заранее, новая служанка являлась олицетворением женской прелести: нежное лицо в форме сердечка обрамляли блестящие черные локоны, а темный цвет платья подчеркивал безукоризненность фигуры.

Красавица, бесхитростная и покорная, словно овечка, затрепетав длинными густыми ресницами, тут же слезла с табурета.

– Вы, должно быть, виконт...

– Авы, я полагаю, новая горничная. – Алек очень надеялся, что ошибся.

Она ослепительно улыбнулась ему, продемонстрировав очаровательные ямочки на щеках.

– Я так благодарна леди Хантерстон – ведь это она нашла меня. – Девушка сжала руки от восторга; при этом раздался громкий звон не менее десятка браслетов, украшающих ее тонкие запястья.

Завидев сверкающий ряд украшений, Алек удивленно поднял брови: сделанные из золота и серебра, украшенные драгоценными камнями, они раздражали, взгляд своим изобилием и совершенно не подходили к строгой одежде горничной.

– Могу я узнать, где вы работали прежде?

– В театре Лаудри, на Флит-стрит. – Она устремила на него немигающий взгляд своих больших глаз. – Я была актрисой, знаете ли...

– Это какое-то новое выражение? – сухо осведомился он. – Актриса?

Горничная в страхе прикрыла рот хорошенькой белой ручкой.

– Ой! Леди Хантерстон предупреждала, чтобы я об этом никогда не упоминала. – Она нахмурилась, и уголки ее прелестных губ печально опустились вниз. – Я очень сожалею, что мне пришлось покинуть театр. Мистер Биббс, управляющий, говорил, что меня ждет блестящее будущее.

Кажется, ситуация начала проясняться.

– Прошу прощения, мисс...

– Ламур. Дезире Ламур.

Просто великолепно! Имя как нельзя более точно подходило к этой испорченной девице.

– Мисс... э-э... Ламур, пожалуйста, скажите, как вы познакомились с леди Хантерстон?

– Она пришла ко мне после представления. Я живу в комнатке под крышей в театре, знаете ли... – Между се идеально очерченными бровями залегла морщинка. – Точнее сказать, даже не под крышей, а на задворках театра.

Алек мог вполне ясно представить себе эту картину: убогая комнатка проститутки в грязном переулке, атмосфера греха, витающая в ней, и рядом со всем этим Джулия, полная решимости спасти еще одну заблудшую душу. Боже, настанет ли когда-нибудь конец причудам его жены?

Горничная, должно быть, по ошибке приняла его молчание за внимание к ней, потому что улыбнулась и шевельнула рукой, с явным удовольствием прислушиваясь к звону браслетов.

– Разве они не чудесны? – Она подняла руку, чтобы продемонстрировать свою коллекцию в сиянии солнечных лучей. – Я просто обожаю Лондон. Джентльмены дарят мне здесь такие прекрасные подарки.

– Неужели? – мрачно осведомился Алек. Ее улыбка сменилась хмурым видом.

– Все, кроме одного. Он подарил мне браслет, который уже через неделю позеленел. – Дезире снова встряхнула своими блестящими безделушками. – После этого я с ним больше не разговаривала.

– Уверен, что вы поступили правильно.

– Я очень бедна и не могу допустить, чтобы меня обманывали, – с безыскусной прямотой призналась она.

Не зная, что ответить на этот бессмысленный лепет, Алек лишь кивнул в знак согласия.

Девушка прикоснулась к золотому браслету, отчего на ковре заплясали солнечные зайчики.

– Как бы мне хотелось иметь браслет с настоящими бриллиантами! Леди Хантерстон говорит, что, если я буду хорошо работать, она подарит мне такой браслет.

– Она действительно это сказала? – Кажется, Алек явно недооценил свою супругу. Ее дерзости просто не было границ.

– О да. А как только я накоплю достаточно денег, я собираюсь купить коттедж. Раньше я думала зарабатывать на жизнь, посвятив себя сиене, но это оказалось очень неудобно.

«Неудобно» – менее подходящее слово трудно было подобрать.

Дезире издала глубокий вздох сожаления, отчего ее пышная грудь четко обрисовалась под узким лифом.

– Зато там я носила такие чудесные платья! Вы бы видели меня в красивом серебряном платье в последней пьесе!

Алек уже о многом успел пожалеть, но вряд ли к этому можно было отнести отсутствие возможности видеть свою горничную в серебряном платье на сцене. Он с большой неохотой позволил остаться в доме Маку, отнюдь не отличающемуся хорошими манерами, но этот случай – женщина с запятнанной репутацией – был совершенно недопустимым. Ну и задаст же он своей дражайшей женушке!

И в ту же секунду перед ним предстал объект его горестных раздумий: шурша пышными складками голубого шелка, Джулия быстрыми шагами вошла в комнату. Ее взгляд сразу же устремился на горничную.

– Ах вот вы где, Дезире, а я повсюду вас ищу! Гости прибудут с минуты на минуту, и миссис Уинстон срочно нужна помощница на кухне. У нас ведь нет повара, и ваше содействие будет очень кстати.

Девушка кивнула, потом, покраснев, присела в низком реверансе.

– Слушаюсь, ваше сиятельство.

Джулия замахала рукой:

– Нет-нет, оставьте эти церемонии для вдовствующей герцогини Роут. Называйте меня просто миледи. А если мы будем вдвоем, то и в этом нет нужды.

Щеки Дезире слегка порозовели, на глазах выступили слезы.

– Мне бы очень хотелось надеяться, что я не испорчу ваш званый обед. Я просто сказала его сиятельству... – Она испуганно прикрыла ладонью рот. – Ой! Мне нужно было сказать «милорд».

Джулия удивленно посмотрела в его сторону.

– Алек? Почему вы прячетесь за диваном?

Алек с досадой почувствовал, что краснеет, и поспешно вышел из-за дивана.

– Прячусь? Вовсе нет. Я просто беседовал с мисс Ламур, и она мне кое-что рассказала о своей жизни на сцене.

На щеках Джулии выступила предательская краска.

– Я еще раньше хотела поговорить с вами об этом, но из-за хлопот со званым обедом и поездкой в «Олмакс» совсем забыла...

– Да, вы забыли. – Алек ждал, что Джулия скажет что-нибудь еще, но той не терпелось поскорее отослать служанку из комнаты.

– Ступайте, Дсзире, и передайте миссис Уинстон, чтобы она дала мне знать, если ей что-нибудь понадобится.

Захлопнув дверь за горничной, Джулия повернулась к мужу.

– У нас всего десять смен блюд для сегодняшнего обеда, но у лорда Фаллингтона было восемь, и все остались довольны. Кроме того, черепаший суп удался на славу, а еще миссис Уинстон приготовила...

– Присядьте, прошу вас.

– Нет никакого повода для такого недовольного вида, Алек. Я как раз собиралась все с вами обсудить. – Джулия взглянула на часы и опустилась в кресло у двери. – Но нам придется поторопиться – гости прибудут с минуты на минуту.

– Гости подождут. – Алек скрестил руки на груди и пристально посмотрел ей в глаза. – Я думал, что вы согласились оставить вашу нелепую идею о найме подопечных вашего Общества в качестве домашней прислуги.

– Я ни с чем не соглашалась – просто мы прекратили это обсуждать. Кроме того, Дезире не из Общества. – Джулия снисходительно улыбнулась. – Поэтому вам не нужно сердиться.

– Не пытайтесь обвести меня вокруг пальца, Джулия. Эта женщина – настоящая проститутка, а может быть, и того хуже.

Глаза Джулии сверкнули.

– Дезире – не проститутка: она молодая девушка, ей вряд ли больше семнадцати лет, и у нее очень сложные обстоятельства – вот почему мне пришлось ей помочь.

Алека особенно бесило то, что его жена готова была рисковать всем, в том числе и их взаимоотношениями, ради какой-то уличной девки. Эта вопиющая несправедливость обожгла его, словно горячие уголья.

– Итак, больше никаких визитов в Уайтчепел. Вы совершенно отбились от рук.

– Глупости. – Джулия отвернулась от него и начала расправлять складки платья из голубого шелка. – Мы с миссис Уинстон совершенно уверены, что вечер пройдет безупречно. Вот увидите.

– Я уже достаточно насмотрелся. – Он пронзительно взглянул на нее. – Вы, кажется, говорили, что она невзрачна на вид?

Джулия удивленно изогнула брови.

– Я только сказала, что ее преследовали из-за ее внешности. Не моя вина, что вы вообразили себе, будто у нее не хватает зубов, а лицо в прыщах.

Тот факт, что именно так он себе и представлял новую служанку, разозлил Алека еще больше.

– Если у нее действительно такие затруднения, то почему вы не отправили ее в имение?

– Этой девушке не нужна благотворительность. Она хочет заработать достаточно денег, чтобы купить коттедж – очень похвальная цель, кстати говоря. Кроме того, некто имел по отношению к бедняжке вполне определенные гнусные намерения, поэтому мне пришлось действовать очень быстро.

– Кто бы мог его за это винить: ваша протеже трясла целой грудой подаренных ей браслетов у меня перед носом!

– Я как раз об этом и говорю, – высокомерно ответила Джулия. – Некий господин надумал поиграть с ней, и прежде чем она успела бы понять, что происходит, он погубил бы ее. Она совершенно беззащитна. Вот почему, уважаемый сэр, мне пришлось действовать именно таким образом.

– Но послушайте, Джулия, – вырвалось у него. Он в волнении провел рукой по волосам. – Вы не можете помочь каждому уличному мальчишке и каждой простушке в Лондоне!

– Я могу попытаться. – Она отвернулась и сжала руки, чтобы он не видел, как они дрожат. Она не будет извиняться зато, что помогает людям. При виде убогой комнатки, которую занимала Дезире, у нее по-настоящему заболело сердце. Комнатка сразу напомнила ей о ее собственной сырой комнате, где она жила после смерти отца. – Я сделала все, что смогла, и больше мне нечего вам сказать.

Положив руки на подлокотники ее кресла, Алек наклонился, чтобы видеть ее лицо, и его губы оказались в нескольких дюймах от ее губ.

– Если что-нибудь случится, то расплачиваться за это будете вы. Начнем сейчас же: в этот раз просто поцелуем я не ограничусь.

От этих слов у Джулии перехватило дыхание. Прямо у нее перед глазами сверкал синими брызгами сапфир булавки, приколотой к его шейному платку. И он еще называет эти невероятные, опьяняющие, чувственные поцелуи простыми!

Алек наклонился к ней так близко, что она почувствовала его дыхание на своей щеке.

– Если наши уважаемые гости догадаются, что ваша протеже – не простая невинная служанка с кухни, то вы дорого за это заплатите.

Не в силах произнести ни слова, Джулия только кивнула.

– Вы покинете Общество и придете ко мне. – Его голос стал немного хриплым. – Каждый дюйм вашего восхитительного тела станет моим.

Джулия и не мечтала, что когда-нибудь это станет возможным; она была просто заворожена его красотой, которая вблизи казалась еще более совершенной. Его темные волосы упали на лоб, прикрыв брови, и ей отчаянно захотелось самой убрать их с его лба; глаза его блестели, в них отражались страсть и злость.

Джулия уже готова была позабыть обо всех предостережениях самой себе, но ей все же удалось откинуться на спинку кресла, отодвинувшись от него как можно дальше, и притвориться, что его близость на нее не действует. На ее губах затрепетала неуверенная улыбка.

– Дезире со всем справится: за последние два дня мы с миссис Уинстон многому ее научили. Никто ничего не заподозрит, я уверена.

Алек провел пальцем по се щеке, отчего по всему телу Джулии прошла чувственная дрожь.

– Лучше бы вы надеялись на противоположное, любимая.

Внутри у нее все растаяло, ладони сделались влажными, а сердце затрепыхалось, словно птица в клетке. В любой момент ее могло поглотить пламя страсти, и тогда от ее добродетели осталась бы только кучка пепла.

При мысли об этой горстке пепла Джулию внезапно охватила злость, и она взглянула на виконта с чувством превосходства.

– У вас нет никакого права предъявлять мне такие требования.

– У меня нет права? – Стиснув зубы, Алек холодно произнес: – Единственным требованием, которое мой дед предъявил мне, было не допустить, чтобы состояние досталось Нику. Мы с вами заключили уговор; и если мне приходится терпеть ваши условия, то и вы должны мириться с моими.

УДжулии перехватило горло.

– Ваш дед понял бы мои намерения: леди Бирлингтон говорила, что он был очень щедрым и занимался благотворительной деятельностью.

Алек обошел кресло и снова наклонился к ней.

– Вы всегда думаете только о своей чертовой благотворительной деятельности?

– Об этом мечтали мои родители.

– А вы? О чем мечтаете вы, Джулия?

Если бы он только знал!

– Это и моя мечта.

– Ну а мои мечты не столь благопристойны, как ваши. – Теперь он говорил более спокойно, и его мягкий голос раздавался в тишине, словно прикосновение бархата к обнаженной коже. – И все же все мы должны бороться со своими дурными наклонностями. Мне, например, пришлось оставить свою любовницу. А чем пожертвовали вы?

Горячая волна ревности придала ей уверенности. Он хотел именно этого? Права вернуться к своей любовнице? Ну что ж, сейчас она...

Но прежде чем Джулия смогла осуществить свои намерения, в дверь тихо постучали.

Чертыхнувшись про себя, Алек повернулся к вошедшему в комнату Барроузу.

– Прошу меня извинить, милорд, но только что прибыла вдовствующая герцогиня Роут с племянницей: они ожидают в передней гостиной.

– Мы немедленно спустимся к ним, – кратко ответил Алек.

Барроуз поклонился и вышел, прикрыв за собой дверь.

В душе у Джулии бушевала настоящая буря – ярость из-за заносчивости Алека, боль из-за того, что он ей не доверяет, и в придачу ко всему странная дрожь волнения. Она в который раз сказала себе, что вовсе не нуждается в его внимании, что ей нет дела до его прикосновений, но правда была в том, что она мечтала только о нем с тех пор, как увидела его четыре года назад. Необыкновенно красивый и такой недоступный, он пришел на бал к Сефтонам и похитил ее сердце, прежде чем она успела это понять. Однако это не меняло жестокой реальности: Алек се не любит.

Призвав на помощь всю свою гордость, Джулия встретила его взгляд ледяной усмешкой.

– Вам не нужно беспокоиться о том, что я навлеку на вас неприятности. В конце концов, половина денег принадлежит мне, и с моей стороны было бы глупо, если бы я позволила им ускользнуть.

– Ах да,деньги! Воточем вы, наверное, мечтаете, лежа в своей холодной, одинокой постели. – Его губы неприятно искривились. – Хочу вам напомнить, что есть и другие способы сохранить наследство. Судебные исполнители ясно дали понять, что они немедленно предоставят нам все деньги, если вы забеременеете. Это очень соблазнительная мысль. – Он скользнул по ней хозяйским взглядом. – Чрезвычайно соблазнительная.

Ребенок? Прежде Джулия даже не задумывалась об этом. Разве не замечательно иметь маленького мальчика с серыми глазами Алека? О Боже! Муж говорит ей, что хочет склонить ее к насильственному сожительству, не любя ее, только ради одобрения кучки людей, которых он сам же называл старыми дураками! Ну, для этого ему придется найти себе другую жену!

– Я не собираюсь заводить ребенка без любви.

– Вот как? А что вы знаете о любви?

– Я знаю, что это такое, уже целых четыре года!

– И кто же он?

Боясь, что виконт прочтет ответ у нее на лице, Джулия отвернулась и направилась к двери.

– Наши гости нас заждались...

Алек схватил ее за руку и рывком повернул к себе, однако Джулия сумела холодно посмотреть ему в глаза:

– Не все ли вам равно?

Какое-то время он стоял, не двигаясь, словно не веря услышанному, потом отпустил ее руку и отвернулся, как будто один ее вид вызывал у него отвращение. Не сказан ни слова, он подошел к окну и встал к ней спиной, опустив голову.

Джулия всеми силами пыталась сдержать слезы злости, которые готовы были вырваться наружу. Кто дал ему право так обращаться с ней? Его надменность, гордость и эгоизм не знали никакой меры. Отныне она больше не будет его обожествлять. Ей хорошо известны его слабости и промахи, но вопреки всему она все еще любит его, причем даже больше, чем могла себе когда-либо представить. Ради него и ради самой себя она не может позволить ему завладеть ее сердцем в большей степени, чем он владеет им сейчас.

Укрепившись в своем решении, Джулия с гордо поднятой головой покинула комнату. Что бы ни случилось, сегодняшний вечер пройдет безупречно. Она направилась в прихожую, проверяя в последний раз, все ли готово к приему гостей.

Их дом сиял – деревянные панели, перила и мебель были начищены до блеска, фарфор протерт, а из ковров выбита вся пыль, так что они казались совсем новыми. По дому витали восхитительные ароматы великолепного ужина – доказательство кулинарного мастерства миссис Уинстон. Приободрившись от всего увиденного, Джулия справилась с переполнявшими ее эмоциями и спустилась вниз поприветствовать гостей.

И тут, вспомнив, что успех сегодняшнего званого обеда в значительной степени лежал на маленьких округлых плечах Дезире, она поежилась: почему-то эта мысль не принесла ей никакого успокоения.

Глава 21

По совету леди Бирлингтон Джулия пригласила столько гостей, сколько могло разместиться в небольшой столовой их дома. Начался вечер довольно хорошо. Гости были явно довольны обществом друг друга и тем, что именно их включили в небольшой круг избранных. Миссис Уинстон с непревзойденным мастерством колдовала над готовившимися к обеду яствами, а Барроуз подавал их с поистине царственным достоинством. Все это придавало приему торжественность и официальность, которые редко где встретишь за пределами Букингемского дворца.

Когда Барроуз разносил суп, в столовую легко впорхнула Дезире и начала расставлять на боковом столике первую смену блюд, затем удалилась, чтобы помочь миссис Уинстон на кухне. «Алек определенно пожалеет о своих словах и будет вынужден взять их обратно еще до наступления ночи», – подумала Джулия, проследив за ней взглядом.

Первая смена блюд прошла гладко. За столом текла непринужденная спокойная беседа. Дезире с присущими ей фацией и изяществом выполняла свои обязанности.

Наконец Барон Хьюлетт, удовлетворенно вздохнув, отложил свою ложку.

– Это самый вкусный черепаший суп, который я когда-либо ел.

– Мне нужно обязательно взять у вас рецепт, – прибавила леди Чеймберз.

– Конечно. Я рада, что суп пришелся вам по вкусу. – Джулии всегда нравилась эта спокойная женщина, хотя лорда Чеймберза она в глубине души считала простаком.

Барроуз уже собирал суповые тарелки, когда к Джулии обратился пожилой герцог Девоншир:

– Замечательное угощение, миледи. Напоминает блюдо, которое мне подавали в Павильоне, и...

Внезапно он замолчал, устремив взгляд на Дезире, которая, поставив последнюю тарелку, тут же выскользнула из комнаты.

Наступила неловкая тишина.

Со стороны герцога это было довольно бестактно, но, немного подумав, Джулия решила, что его нельзя за это винить. Красота Дезире являлась просто феноменальной.

Герцогиня наклонилась к Джулии:

– Вам придется простить Девоншира: прошлой ночью он почти не спал. Для человека его возраста это тяжеловато. – Она строго взглянула на мужа.

Герцог, заметив ее угрожающий взгляд, немного ослабил воротничок сорочки и продолжил разговор:

– Да, именно это я и имею в виду. Я сегодня очень устал. Просто глаза слипаются. – Он наклонился ближе к жене и прошептал: – Возможно, нам пора откланяться.

Она удивленно вздернула тонкие брови.

– Но мы ведь только что приехали! Вы можете выспаться в карете по пути домой. – Покончив таким образом с обсуждением этого вопроса, герцогиня вновь вернулась к своему блюду, и герцог, отчего-то вдруг покраснев, начал постоянно оглядываться на дверь, за которой скрылась Дезире.

Джулия некоторое время наблюдала за его поведением, а потом украдкой взглянула на Алека. Тот, нахмурившись, смотрел на герцога, словно пытаясь разрешить особо сложную задачу.

И тут снова вошла Дезире, держа большое блюдо с поджаренным гусем, от которого шел пар. По комнате разнесся изумительный запах, отчего у Джулии сразу разыгрался аппетит.

Вдруг леди Бирлингтон громко звякнула вилкой о тарелку.

– Боже правый! У него сейчас будет удар!

Эдмунд обернулся, чтобы взглянуть на герцога, который торопливо насаживал еду на вилку и заталкивал ее в рот. Его глаза были устремлены на тарелку, как будто он боялся, что кто-нибудь может украсть у него еду.

– Нет, с ним все в порядке, – решил Эдмунд. – Просто он голоден.

– Не о нем речь, дуралей. – Мэдди указала вилкой: – Посмотрите на Чеймберза.

Глаза всех присутствующих устремились на лорда: открыв рот, с вилкой, застывшей в воздухе, он во все глаза смотрел на Дезире. На его мертвенно-белом лице выделялись тонкие черные усы, стоявшие торчком.

– С вами все в порядке, ваша светлость? – спросила Джулия, определенно почувствовав неладное.

Леди Чеймберз наклонилась к мужу и накрыла ладонью его руку.

– Чеймберз, что с вами происходит?

Он моргнул, на его бледном лице проступила краска.

– Ничего. Не стоит беспокоиться. Я просто... задумался, знаете ли. Я думал о приготовлении трески. – Чеймберз быстро наполнил ложку, отправил ее содержимое в рот и проглотил его. – Самое вкусное из того, что я когда-либо ел. Что это за соус леди Хантерстон?

– Рейнский сливочный. – Джулия, поглядела на него с тревогой. Что происходит? Хотя она предполагала, что красота Дезире произведет на гостей впечатление, но такого эффекта совершенно не ожидала.

Леди Бирлингтон отставила в сторону свой бокал с вином.

– Ну, может, вам и нравится, а по-моему, блюдо слишком соленое.

Со стороны буфета раздался громкий стук: на пол упала раздаточная вилка. Сильно покраснев, Дезире быстро присела в реверансе, бросив виноватый взгляд на Джулию.

– Простите, ваша светл... милость. Она соскользнула с подноса.

– О мой Бог!

Все повернулись к Эдмунду. Его лицо горело, глаза чуть не вылезали из орбит, а рот беззвучно открывался и закрывался.

– Вы... она... Господи, этого не может быть... я имею в виду, как это могло случиться?

Дезире удивленно оглянулась.

– Лорд Вальмонт! – Она подняла руку, указывая ему на серебряный браслет. – Взгляните, я все еще храню браслет, который вы мне подарили.

Глаза Эдмунда вдруг закрылись, потом открылись вновь.

– Боже мой! – прошептал он.

Дезире опять взглянула на браслет и нахмурилась.

– Он мне не очень нравится. Мне приходится носить его поверх рукава, чтобы он не испачкал зеленью руку. – Она очаровательно надула губки. – Нехорошо с вашей стороны, что вы пытались меня обмануть.

Эдмунд покраснел еще больше, если это вообще было возможно.

– Чепуха! Понятия не имею, о чем вы говорите! Я вас вижу впервые в жизни!

Люсьен вопросительно посмотрел на своего друга:

– Хотели сэкономить, а, Эдмунд?

– К черту, Люс! – громким шепотом сказал Эдмунд. – Меня обманули! За этот браслет я отдал гинею.

– А зачем вы купили девушке браслет? – Брови леди Бирлингтон удивленно изогнулись. – Я никогда не слышала, чтобы чужой прислуге делали подарки.

У Эдмунда комок застрял в горле. Он бросил растерянный взгляд на присутствующих за столом.

– М-м, я не покупал. Я хотел сказать, что это был не я. Просто кто-то, похожий на меня.

– И с таким же именем? Это невозможно! – усмехнулась леди Бирлингтон.

Джулия улыбнулась про себя.

– Удивительно, до чего некоторые люди похожи друг на друга! На днях я встретила женщину, которая была очень похожа на принцессу Каролину!

– Вероятно, это и была принцесса Каролина, – предположил Люсьен. Он протер монокль салфеткой, прежде чем обратить вопросительный взгляд на Дезире. – У нее есть раздражающая привычка оказываться как раз там, где ее меньше всего хотят видеть.

Леди Бирлингтон нахмурилась.

– Не знаю, как вы, Эдмунд, но я бы чувствовала себя очень неуютно, зная, что где-то есть человек, очень похожий на меня. Особенно если бы мы носили одно и то же имя и дарили бы дешевые браслеты прислуге знакомых. Против такого шарлатанства должен быть принят соответствующий закон.

– Но, ваша милость, – прервала ее Дезире, несмотря на отчаянные знаки, которые ей делала Джулия, – я уверена, что это был лорд Бальмонт. – Она повернулась к Эдмунду: – А еще у меня до сих пор хранится ваше стихотворение.

Люсьен выронил свой монокль, который бессильно повис на ленточке его жилета.

– Ого, приятель! Какие неожиданные тайны!

– Прекратите, Люс, – прошипел Эдмунд. Джулии очень хотелось спрятаться под столом или провалиться сквозь землю. Она наконец поняла, какую цель преследовал Ник, по чьему наущению они взяли в дом в качестве прислуги эту девушку, прежде ведшую, мягко говоря, легкомысленный образ жизни.

Ощутив запоздалое раскаяние в том, что не вняла предостережениям мужа, она неуверенно взглянула на него.

Встретившись с ней взглядом, Алек помрачнел; его лицо приобрело замкнутое, непроницаемое выражение. На мгновение Джулии показалось, что в его дымчато-серых глазах мелькнуло торжество, и эта мысль се ужаснула.

Повернувшись к Барроузу и стараясь, чтобы ее слова звучали как можно более надменно, она произнесла:

– Можете подавать следующее блюдо.

Дворецкий поклонился:

– Да, ваше сиятельство.

Не слушая возражений горничной, которые она шепотом пыталась ему высказать, он решительно вывел ее за дверь, после чего в комнате воцарилась напряженная тишина.

Леди Чеймберз отпила глоток вина.

– Я просто обожаю хорошо приготовленного гуся. – Она взглянула поверх бокала на своего мужа, и в ее взгляде зажегся опасный огонек. – А вы, Альфред?

На его щеках проступили красные пятна.

– Ну конечно, моя дорогая! – Лорд Чеймберз так резко поставил бокал на стол, что Джулия удивилась, как он не разбился.

Леди Бирлингтон утвердительно кивнула:

– Вы, безусловно, заслуживаете похвалы за этот обед, Джулия. Удивляюсь, как миссис Уинстон ухитряется готовить такие прекрасные блюда в вашей крошечной кухне. – Она наклонилась к леди Хьюлетт. – Я пыталась убедить их приобрести больший по размеру дом, но они не желают меня слушать.

– Нам очень удобно там, где мы живем сейчас, – сказал Алек, не отводя взгляда от жены.

Джулия сидела, не поднимая глаз, устремив взгляд на свою тарелку. Разве она могла знать, что в высшем обществе так много любителей театра?

– Этот дом мог бы быть вполне удобным, если бы не нынешнее расположение комнат, – громко произнесла леди Бирлингтон, явно стремясь отвлечь внимание гостей от инцидента. – Лорд Бентем выразил желание написать портрет Джулии, но для этого здесь совершенно нет места. В конце концов я ему сказала, что он может сделать это у меня дома.

Леди Чеймберз удивленно вскинула брови и повернулась к Джулии:

– Бентем собирается писать ваш портрет? Как это любезно с его стороны!

– Он предложил выставить портрет на продажу на благотворительном балу у вдовствующей герцогини в следующем месяце. – Джулия с оживлением подхватила новую тему разговора, надеясь, что о Дезире уже все забыли.

Алек не участвовал в разговоре: сидя в конце стола, он, казалось, был вполне спокоен. Слишком спокоен, словно уже предвкушал победу. Джулия вспомнила его слова во время их последнего спора, и ее щеки порозовели. У нее не укладывалось в голове то, что он мог высказывать такие притязания. Хуже того, у нее создалось определенное впечатление, что он ожидал, будто она подчинится им без протеста.

Когда званый вечер наконец-то подошел к концу, облегчению Джулии не было предела. С тревогой ощущая молчаливую угрозу, исходившую от мужа, она стояла в вестибюле, ожидая, когда разъедутся гости. Люсьен, должно быть, догадываясь о возникших проблемах, задержался и озабоченно посмотрел на Джулию.

Когда Алек проводил своего друга, Джулия также попыталась удалиться.

– Постойте!

Она замерла в ожидании, так и не ступив на нижнюю ступеньку лестницы, потом, глубоко вздохнув, обернулась, изображая на лице веселую улыбку.

– Все прошло хорошо, не так ли? Но Боже, как же я устала! Спокойной ночи! – Джулия снова тихонько поставила ногу на ступеньку, и тут, к ее удивлению, Алек неожиданно с ней согласился:

– Да, день выдался трудный.

Облегченно вздохнув, Джулия стала подниматься наверх; но не успела она сделать и нескольких шагов, как поняла свою ошибку. Виконт поднимался следом за ней и очень близко от нее. Она даже могла поклясться, что ощущает прикосновение его колена к своей юбке.

Когда она дошла до лестничной площадки и ей стала видна дверь се спальни, Джулия почувствовала себя Жанной д'Арк, стоящей лицом к лицу со своими палачами.

И в тот же миг она ощутила, как Алек слегка провел рукой по ее руке, лежащей на перилах. Это прикосновение обожгло ее, и она отдернула руку. Разумеется, Джулия мечтала, что однажды они с Алеком смогут познать радости супружеской близости, но только не таким образом.

Остановившись перед дверью в свою спальню, она обернулась и со смущением обнаружила, что он стоит в полушаге от нее. Алек оказался так близко, что ей пришлось немного отступить, пока она не уперлась спиной в дверной косяк.

– Вам нет никакой необходимости идти дальше: если вы хотите поспорить со мной, то это можно сделать и здесь. – Он поднял руку, и его рукав коснулся ее волос.

– Я не собираюсь спорить с вами.

Он положил другую руку на противоположную сторону дверной рамы, и она оказалась в своеобразной клетке, образованной его мускулистыми руками.

– Тогда вы можете либо открыть дверь и войти внутрь по доброй воле, либо я внесу вас туда на руках. – Он двусмысленно усмехнулся, отчего ее сердце ушло в пятки. – Другого выбора у вас нет, дорогая.

У Джулии мгновенно пересохли губы.

– Вы угрожаете мне насилием?

– Никоим образом. Я лишь настаиваю на выполнении вашего обещания.

– Как вы это представляете? По-вашему, я пройду к себе в спальню, лягу и... Вы не можете требовать от меня подобного!

Взгляд его серебристых глаз задержался на ее губах, потом он неожиданно резко оторвался от двери и, выпрямившись, скрестил руки на груди.

– Я настаивал и продолжаю настаивать.

Смешно. Глупо. Невозможно.

Джулия также скрестила руки на груди и твердо взглянула ему в глаза.

– Я просто не смогла бы сделать это... без любви.

Алек бесстыдно улыбнулся.

– Это как раз и есть то, что большинство людей называют любовью.

Она презрительно фыркнула.

– Только не я.

– Ах да, я совсем забыл! – Его лицо омрачилось. – Вы же уже четыре года влюблены в кого-то, кто не соизволит вас замечать. Как это благородно!

Его глумление она не могла вынести.

– Вас это совершенно не касается.

Секунду виконт казался изумленным, затем опять нахмурился. Руки его сжались в кулаки. С проклятием он повернулся и пошел от нее, с каждым шагом словно наступая на ее сердце, затем не оглянувшись, спустился по лестнице в кабинет и захлопнул за собой дверь.

Джулия прикрыла рот рукой, пытаясь удержаться от того, чтобы не окликнуть его. Она прекрасно понимала, что красавицей никогда не была и никогда не будет; и все же ей уже не раз доводилось видеть во взгляде серых глаз мужа блеск желания. Она даже осмелилась надеяться, что это чувство со временем благодаря ее стараниям по совершенствованию его характера превратится в нечто большее...

Но этого так и не произошло.

Понурившись, Джулия вошла к себе в комнату и переоделась ко сну. Еле сдерживая слезы, она натянула ночную сорочку и, сев у туалетного столика, принялась методично укладывать волосы в тяжелый жгут.

Как печально любить человека, который даже не знает значения этого слова! А ведь она любила его с тех пор, как только увидела, хотя тогда он был для нее совершенно недоступен и она даже не осмеливалась признаться себе в своих чувствах. Вот почему теперь видеть его каждый день было для нее сущим мучением.

Джулия взглянула на свое заплаканное отражение и презрительно фыркнула. Пора со всем этим заканчивать. Довольно. Просто так Дьяволом Хантерстоном человека не назовут. Он весьма далек от совершенства. Он над ней издевался, запугивал ее и практически уже зашел без ее разрешения к ней в спальню...

Подбадривая себя той мыслью, что из них двоих она определенно превосходит его характером, красноречием и своей активной полезной для людей позицией, Джулия наконец легла в кровать и, задув свечу, еще некоторое время в ожидании сна продолжала разбирать недостатки, промахи и ошибки своего мужа-повесы.

Глава 22

Прошел почти час, прежде чем Джулия услышала, что Алек поднимается по ступенькам. Судя по доносившимся из-за двери звукам, его походка была осторожной и нетвердой, что могло означать только одно – он выпил слишком много.

– Мне следовало бы это предусмотреть В нашем договоре о браке, – пробормотала она. – В следующий раз, когда я буду договариваться об условиях вступления в брак, я обязательно включу в него пункт о недопустимости ссор или выпивки.

Шаги стали громче. Джулия живо его себе представила: шейный платок немного помят, на лбу все та же непокорная волнистая прядь темных волос, совсем как тогда, когда он стоял, прислонившись к дверному косяку...

Но она так и не услышала, как открывается дверь в его комнату. В холле воцарилась полная тишина.

Джулия откинула покрывало и на цыпочках подошла к двери. Она прислонила к ней ухо, пытаясь уловить... хоть что-нибудь; но, кроме своего дыхания, так ничего и не услышала.

Одна за другой тягостно тянулись минуты. В конце концов, ей показалось, что Алек пробормотал какое-то ругательство, причем звук его голоса раздался совсем близко от двери. Джулия невольно отпрянула – ее муж торопливо прошел по коридору, а затем раздался громкий хлопок закрывшейся двери.

Это было нечестно. Она здесь, одна, ей совсем не хочется спать, ее переполняют бурные чувства, а он в это время приготовился наслаждаться глубоким спокойным сном. Нет, она все же остается дочерью своего отца. Никто не смеет не давать ей спать.

Джулия резко открыла дверь и, пройдя по коридору, подошла к его комнате.

Но стоило ей только поднять руку, чтобы громко постучать, как дверь отворилась.

Алек стоял у двери и в упор смотрел на нее. Взгляд его имел какое-то странное, непостижимое выражение. Широкие плечи заполняли весь дверной проем. Передней высилась мускулистая фигура в рубиново-красной рубашке для сна, свободно перехваченной поясом вокруг узкой талии. Грудь была обнажена и покрыта черными завитками волос.

Джулия попыталась отступить, но не смогла.

Его взгляд переместился с ее лица на сплетенные в толстый жгут волосы, затем опустился чуть ниже.

Только в этот момент Джулия сообразила, что все еще держит руку поднятой, и, быстро убрав ее за спину, решительно вздернула подбородок.

– Я пришла, чтобы сказать вам следующее: хлопать дверью в середине ночи – это верх неприличия.

Алек сделал шаг назад, и его лицо скрыла темнота.

– Неужели я вас разбудил?

И у него еще хватает наглости задавать ей такие вопросы!

– Могли бы разбудить, если бы я спала!

Виконт окинул ее надменным взглядом.

– И поэтому вы явились выразить свой протест, почти раздетая, в одной ночной сорочке?

Джулия невольно поежилась: ее очаровательная, но очень откровенная кружевная ночная сорочка почти ничего не скрывала, и сквозь тонкие ажурные кружева просвечивали грудь и все прочие женские прелести.

– Боже, я забыла накинуть пеньюар!

Джулия только теперь осознала, что виконт может подумать о се визите. И в самом деле, зачем женщина будет посреди ночи, одетая, по сути, лишь в кусочки кружев, стучаться в комнату к мужчине? Должно быть, он решил, что она крайне нуждается в его обществе!

Эта мысль раздосадовала ее еще больше, и Джулия, сложив руки на едва прикрытой кружевами груди, недовольно нахмурилась.

– Вы, наверное, забыли, что это и мой дом, а значит, я могу одеваться так, как пожелаю. Я просто хотела, чтобы вы знали кое-что: я считаю вас грубым, невоспитанным и...

Здесь она потеряла нить разговора, так как в это время и ей пришла в голову мысль о том, чтобы она ощутила, если бы почувствовала упругость мускулов его груди. О Боже! Она так отчаянно его желала, что уже почти ничего не соображала. В душе у нее бушевала настоящая буря.

Чтобы не совершить какую-нибудь очередную глупость, Джулия развернулась и пошла назад по коридору, почти не владея собой; но, подойдя к двери, она вдруг почувствовала на своем плече его твердую руку.

По всему ее телу словно пробежала теплая волна.

– Джулия!

– Да? – еле выговорила она хриплым шепотом.

Виконт чуть дотронулся до ее руки. Его пальцы скользнули по нежной коже вверх к плечу, и он слегка отодвинул ее тонкие, как паутина, кружева.

– Я прошу прощения за то, что хлопнул дверью. Эти слова заполыхали в ее сознании, словно горячий ветер. Джулия задрожала, и по всему телу разнеслись теплые струи блаженного тепла. Его рука нежно поглаживала ее шею, и она инстинктивно придвинулась к нему.

В этот миг его бархатная рубашка коснулась се спины, и Джулию охватила волна наслаждения, так что даже стало покалывать кончики пальцев.

Не покидая его объятий и не произнося ни слова, Джулия повернулась к мужу лицом и уловила знакомый аромат сандалового дерева, к которому примешивался запах бренди. Крепко обхватив его за шею, она приникла к нему, как будто он был утесом посреди бушующего моря.

«Пожалуйста, ну пожалуйста, всего один раз. Пусть он тоже не останется ко мне равнодушным».

После долгого молчания Алек, вздохнув, мягко отстранил ее, и Джулия тут же почувствовала влажный холод ночи. Ее охватила дрожь. О чем он только думает? В ее сердце сразу проникли отчаяние и безнадежность, грозившие, как ей теперь казалось, навеки поселиться у нее в груди. Она так давно его любила и так сильно желала, что каждая секунда этого затянувшегося молчания причиняла ей почти физическую боль.

– Джулия...

Ее имя прозвучало и как ласка, и как приказ одновременно. Сдерживая дыхание, она подняла на него умоляющий взгляд.

Его глаза были темными, как ночь.

– Это должно быть и вашим решением. – В его взоре читалось откровенное желание. – Я хочу вас, дорогая, всю, целиком и полностью.

Его губы приблизились к ее губам, но не коснулись их, остановившись на расстоянии всего лишь дыхания.

– Скажите мне, что вы тоже желаете меня. – Его голос понизился, став бархатисто-нежным, а глаза еще больше потемнели от переполнявшего его желания. Обняв ее, он прижался к ее бедрам, и она ощутила физическое доказательство силы его намерения.

Джулия буквально задыхалась от охвативших ее чувств и ощущений, которые вспыхивали и сверкали, как фейерверк. Ее охватил восторг, когда она ощутила упругую силу его рук. Ей было просто необходимо оказаться еще ближе к нему.

Забыв обо всем на свете, кроме того, что он находится рядом с ней, Джулия приникла к нему всем телом.

Чертыхнувшись вполголоса, Алек прикоснулся лбом к ее волосам.

– Бог мой, Джулия, – хрипло прошептал он. – Скажите мне, что вы желаете этого так же, как желаю я.

Она крепко прижалась к нему, безжалостно смяв настойчивыми ладонями его рубашку.

– Я хочу вас, Алек. – Не услышав ответа, она закрыла глаза, ужасаясь силе своих желаний. – Пожалуйста, Алек.

Звук ее молящего голоса опьянил его сильнее, чем бренди, и успокоил больше, чем любое сердечное лекарство. Алек чуть не рассмеялся при мысли, что он уже почти уверился в том, что Джулия к нему равнодушна, что ей нужен кто-то другой. Возможно, его жена и влюблена в кого-то, но желает она только его.

– Алек, – снова прошептала она, на этот раз более настойчиво. Ее глаза увлажнились, губы дрожали, чувственная линия рта призывно манила к себе. – Пожалуйста.

Из-под ее ресниц медленно скатилась слезинка, скользнув по бледной шелковистой щеке.

Он наклонился и поймал слезинку губами. Ощутив ее влажный след, солоноватую сладость, Алек почувствовал, что остатки его самообладания разлетаются в клочья. Приложив ладонь к ее щеке, он нежно прошелся губами по ее ресницам, прямому изящному носу, бледному лбу...

Когда он ласково поцеловал губы Джулии, се ресницы затрепетали, и она замерла в его объятиях.

Алек легко скользнул губами по се нижней губе, и она задрожала. Тогда он снова завладел ее губами, поддразнивая их, пока его язык не проник за гладкий край ее зубов. Джулия застонала и целиком отдалась поцелую. Это было необыкновенно эротично: за всю свою жизнь Алек не встречал женщины, которая бы настолько отдавалась страсти.

Дуновение прохладного воздуха напомнило Алеку о том, что они все еще находятся в коридоре, и он, тяжело дыша, сжав ее руки, отступил назад.

– Джулия, любовь моя, нам нельзя здесь оставаться! Пойдемте ко мне в комнату. – Обняв ее, он сделал шаг по направлению к раскрытой двери, уже представляя свою огромную кровать и то, как она будет на ней выглядеть, лежа обнаженной на мягком покрывале.

– Нет!

Сердце Алека гулко забилось.

– Но почему? – осевшим голосом спросил он.

Она пристально взглянула на него: глаза ее казались совсем темными от переполнявшего ее желания.

– Моя комната ближе.

Прежде чем он успел что-нибудь ответить, Джулия повернулась и, пройдя по коридору, открыла дверь и в следующее мгновение исчезла за ней, оставив за собой только слабый аромат корицы.

Алек озадаченно смотрел ей вслед. Это он, мужчина, опытный в отношениях с женщинами, должен управлять развитием всей ситуации; но, как он уже начал понимать, контролировать Джулию было просто невозможно.

Снова показавшись в двери, она поманила его пальцем; ее волосы цвета меда, рассыпавшись по плечам, длинными шелковистыми змейками спускались на грудь, повторяя ее изгибы. Алек нервно сглотнул. Стоило ему по-думатьотом, что эти пряди вот-вот коснутся его рук, лица, груди, как в горле у него пересохло.

Подобно марионетке, неспособной противиться воле хозяина, Алек направился к ней.

Джулия остановилась около кровати и стала нервно расправлять складки сорочки, в то время как Алек, войдя и закрыв за собой дверь, прислонился к ней спиной, стараясь унять бешено колотящееся сердце. Эта кружевная сорочка, словно призрак, столько ночей маячила перед ним в его грезах, что он уже потерял им счет. К тому же Джулия оказалась намного соблазнительнее, чем он себе представлял: белизна ее кожи цвета сливок могла поспорить с нежнейшим кружевом, а ее грудь, маленькая и упругая, была словно создана для его рук.

В два шага он оказался рядом с ней. Нервными движениями дрожащих пальцев она попыталась расстегнуть ряд пуговиц, на которые сзади застегивалась ее сорочка, но Алек накрыл ее пальцы своими ладонями.

– Не порвите, любимая. Возможно, мне захочется, чтобы вы снова ее надели.

Она послушно убрала руки и, перекинув волосы на одну сторону, опустила голову, позволяя ему расстегнуть пуговицы. От напряжения у нее побелели суставы пальцев, глаза неотрывно следили за ним. Расстегивая очередную пуговицу, Алек целовал обнаженную кожу, которая представала его глазам. Дорожка его поцелуев протянулась от ее шеи по спине до изящного изгиба бедер; при этом Джулия вся дрожала, но не отстранялась.

Когда Алек расстегнул последнюю пуговицу, ее сорочка – роскошная паутина кружев – соскользнула на пол. Джулия повернулась к нему, и он увидел, что она вся порозовела. Алек попробовал в последний раз воззвать к своему разуму, но Джулия уткнулась лицом в его шею. Ее дыхание обжигало его, пряди волос водопадом струились по его рукам.

Боже, он желал ее так, как еще никого до сих пор! Отстранившись, Алек смотрел во все глаза на ее лицо, пленительные губы, невероятно длинные и пушистые ресницы, обрамлявшие сверкающие глаза, твердый подбородок, который сейчас легко подрагивал. Запах ее тела смешивался с ароматами лимона и корицы, ее вечными спутниками. Во взгляде изумрудных глаз Джулии сквозила безудержная страсть, и ему пришлось стиснуть зубы, чтобы преодолеть безумное желание тут же повалить ее на пол и погрузиться в ее негу.

– Дорогая, я не хочу, чтобы вы боялись. Я не могу обещать...

И в ту же минуту Джулия приникла к нему, явно испытывая желание вместе с ним упасть на кровать. Она обнимала, ласкала его всего – руки, грудь, бедра, так что его последние сомнения растаяли перед силой ее страсти.

Ее груди, коснувшись его груди, напряглись, и Джулия тихо застонала. Тогда он обхватил ее за бедра и приподнял над собой, так что ее лицо оказалось на одном уровне с его лицом, а ее тело словно парило над ним.

– Ближе, – прошептала Джулия, от переполнявшего се желания глаза у нее стали почти черными.

– Не торопитесь, любимая, – хрипло произнес Алек. – Не будем спешить.

Ее дыхание, горячее и неистовое, отдавалось у него в ушах. Алек закрыл глаза и стиснул зубы, пока она с мучительной дотошностью изучала его тело – ширину груди и плеч, силу и упругость рук, а он лежал, зажав в кулаках простыню, чтобы его почти неуправляемое естество раньше времени не освободилось.

Везде, где касались ее руки, вслед за ними оказывались и губы Джулии, и эти невесомые прикосновения еще больше расшатывали его самообладание.

Ее пальцы начали ласкать его торс... и вдруг остановились. Алек открыл глаза. Она смотрела на его мужское естество.

На какое-то мгновение он подумал, что ее может отпугнуть это зрелище, но, когда она подняла на него глаза, он понял, что ошибался.

Не сказав ни слова, Алек снова притянул се к себе. Поток ее волос обхватил их обоих, и руки Джулии заскользили по его бедрам, слегка их касаясь, пока он не сжал зубы в восхитительной агонии. Когда ее пальцы скользнули на внутреннюю поверхность его бедер, он слегка хлопнул ее по спине и завел ей руки за спину.

– Ради Бога, не делайте этого. Еще не время. Застонав, она прижалась к нему, обхватив его ногу своей. Под напором ее испепеляющей страсти у него исчезли все остатки прежних рыцарских намерений.

Устроившись между ее бедрами, Алек проник в самую ее суть, и, как только ее влажное лоно поглотило его плоть, она резко выгнулась. У нее вырвался крик, но он поцелуем заглушил боль, понуждая ее пройти это в преддверии ожидающего впереди удовольствия. Постепенно убыстряя темп, он все дальше увлекал ее за собой в поток страсти.

Джулия обхватила ногами его бедра, охотно подчиняясь его ритму. Алек наслаждался непосредственностью ее реакций, их сладостью. Она отдавалась ему полностью, без остатка.

Когда он подумал, что дольше уже невозможно сохранять остатки самообладания, Джулия, громко вскрикнув, обхватила его за плечи и прильнула к нему, после чего мощные волны наслаждения повели их к завершению, к погружению в море блаженства...

Когда его дыхание немного успокоилось, Алек перекатился на край кровати и снова прижал Джулию к себе, а она, удовлетворенно расслабившись, с наслаждением покоилась в его объятиях. Будучи настолько же ненасытной в своей страсти, как и в своих чувствах и делах, Джулия целиком поглотила все его мысли и стремления, уведя по дороге любви гораздо дальше, чем когда-либо простиралось его воображение.

Алек опустил веки, ожидая, пока ее сердце вернется к обычному ритму. Когда он наконец открыл глаза, то увидел, что Джулия лежит, опершись на локоть, и внимательно смотрит на него, словно стремясь навсегда запечатлеть в памяти каждую его черту.

Алек улыбнулся ей. Им обоим все еще до конца не верилось в то, что произошло лишь минуту назад, они наслаждались атмосферой покоя и умиротворенности, окутавшей их словно кокон. В это мгновение Алек почувствовал, что готов на любые свершения.

Он провел кончиком пальца по изящной линии ее ключицы.

– Вы похожи на лисичку, любовь моя. По-моему, вы меня укусили.

Джулия взглянула на его шею, и краска медленно стала заливать ее белоснежную грудь.

– О, простите!

Усмехнувшись, Алек прижал ее к себе и перевернулся на спину так, что она, оказавшись над ним, уткнулась лицом ему в подбородок.

– Не нужно так расстраиваться. Я вас просто дразнил. Джулия спрятала лицо, уткнувшись в его шею, и, после долгого молчания спросила:

– Алек, все прошло хорошо?

Алек приподнял ее лицо и посмотрел ей в глаза.

– Просто превосходно!

Она положила ладони ему на грудь и взглянула на него с сомнением.

– Надеюсь, я все делала правильно, но все же не уверена...

Он широко улыбнулся и пригладил прядь волос у нее за ухом.

– О, вам не в чем упрекнуть себя. – Он уловил беспокойство в ее взгляде и нахмурился. – Вам было больно?

Она снова покраснела.

– Нет, вовсе нет. Разве что небольшой дискомфорт, по всего лишь на мгновение. – Она склонила голову набок. – Так будет всегда?

Алек отрицательно покачал головой. Он занимался любовью с таким множеством женщин, что всех даже не помнил, и каждый раз получал и дарил удовольствие, но никогда не ощущал такого ошеломляющего освобождения, кактеперь с Джулией. Это было больше, чем просто физическое удовольствие, – их единение казалось всепоглощающим и проходило на таком уровне, о котором он и не мечтал и в который давно не верил.

Он поцеловал жену в подбородок.

– Каждый раз все происходит по-новому.

Ее глаза удивленно расширились.

– Каждый раз?

Алек улыбнулся и кивнул:

– Да, все лучше и лучше.

Взгляд Джулии немного омрачился, словно ее снедала какая-то забота. Она посмотрела на него долгим взглядом.

– Послушайте, я больше не хочу с вами воевать.

Алек не мог поверить, что она полностью капитулировала, но ведь это была его непредсказуемая Джулия.

Крепко прижав ее к себе, он рассмеялся:

– Тогда мы не будем воевать и заключим мир. Счастье все больше переполняло его. Утром Джулия наконец-то расстанется со своим Обществом, и они начнут совместную жизнь заново.

Удовлетворенно улыбнувшись, Алек поцеловал Джулию в лоб, и она крепче прижалась к нему.

Сжимая ее в объятиях, Алек попытался представить тот образец совершенства, который, по собственному признанию Джулии, заслуживал такого преданного обожания уже в течение нескольких лет, но никак не мог. Будь он проклят, если согласится спокойно смотреть на то, как его жена желает другого мужчину!

Словно почувствовав его мысли, Джулия вздрогнула во сне, и он, натянув покрывало поверх ее плеч и заботливо подоткнув его под подбородком, горько улыбнулся, оценив иронию своего положения. Долгие годы он флиртовал с бессчетным количеством чужих жен, ни разу не задумавшись об их мужьях; и вот теперь, лежа в постели с собственной женой, завидовал той единственной страсти, которая владела ею.

Джулия, вздохнув во сне, повернулась к нему лицом; покрывало соскользнуло, явив его взору очаровательную выпуклость ее бледной груди. Внезапное вожделение в один миг охватило Алека. Ему до боли захотелось заняться с ней любовью, когда она не думала ни о ком другом, и он заглянул в ее спящее лицо; но, увидев синеватые тени у нее под глазами, все же смог совладать со своим порывом.

Со вздохом сожаления Алек укрылся их общим покрывалом. У него еще будет достаточно времени, чтобы узнать, насколько глубока ее страсть. Закрыв глаза, он тут же провалился в глубокий сон. Где-то в глубине его угасающего сознания брезжила радостная мысль, что начиная с завтрашнего дня Джулия расстанется со столь ненавистной ему работой в Обществе.

Глава 23

Алека разбудил уличный шум: за окном проезжали экипажи, разносчики на разные голоса предлагали свой товар, слышались приветствия и чей-то оживленный разговор. Он нахмурился: окна его комнаты на улицу не выходят... Ну конечно! Он был не у себя, а в комнате жены. Сонно улыбнувшись, Алек протянул руку, чтобы привлечь Джулию к себе...

Однако его рука нащупала лишь смятые простыни и подушку. Он протянул руку дальше, до края кровати, но рядом с ним никого не оказалось.

Окончательно проснувшись, Алек приподнялся на локте и оглядел комнату.

Ночная сорочка Джулии – небольшая горстка кружев – все еще лежала на полу, ее пеньюар свисал с кресла, а вся комната выглядела до странности пустой. Наверное, Джулия вышла, чтобы заказать завтрак.

Мысль о том, что его жена наконец-то рассталась со своей чопорностью и решила принести ему завтрак в постель, показалась Алеку вполне воодушевляющей. Он повернулся на спину и заложил руки за голову. Прохладный воздух приятно щекотал обнаженную кожу. Несмотря на большое количество бренди, выпитого накануне, и на то, что он лег спать поздней ночью, Алек чувствовал себя таким бодрым и отдохнувшим, будто проспал целую неделю. Возможно, иметь такую жену, как Джулия, – женщину, которая считала себя обязанной обо всех заботиться, – было не так уж и плохо. Еще недавно он думал, что не входит в число людей, которых она окружила своей заботой, и мысль, что она решила уделить хотя бы часть своего внимания его скромной персоне, доставляла ему истинное удовольствие.

Уголок подушки щекотал его ухо. Алек поднял руку, чтобы отодвинуть ее, и тут же ощутил слабый аромат корицы и лимона. В то же мгновение перед его мысленным взором предстали стройные ноги Джулии. В его мозгу про-неслось воспоминание о том, как пылко Джулия отвечала на его страсть.

Начиная испытывать нетерпение, он нагромоздил подушки одна на другую у себя за спиной и натянул до колен тонкую простыню. Когда Джулия вернется, ему доставит огромное удовольствие еще раз доказать ей, как он ее любит.

За окном занималось великолепное летнее утро. Воздух был напоен звонкой свежестью, а солнечный свет уже рассеял ночные тени. Хорошее утреннее приключение обещало обеспечить прекрасное настроение на весь день. Воспоминания о минувшей ночи заставили Алека считать минуты в ожидании возвращения жены...

Однако прошла уже четверть часа, а Джулия все не появлялась. Куда же она запропастилась?

Алек огляделся в поисках чего-нибудь, чем бы он мог прикрыться. Простыню или одеяло ему пришлось бы обернуть вокруг себя раза три, и все равно остаток ткани волочился бы за ним, словно змеиный хвост, поэтому он поднял с пола кружевную сорочку и попробовал накинуть ее на бедра, но тонкая ткань больше являла взору, чем скрывала.

Бросив сорочку на пол, Алек схватил с кресла пышный пеньюар и обернул его вокруг пояса. Многочисленные складки вздыбились от его бедер почти до колен, но его это мало волновало.

Проклиная себя за то, что женился на деятельной независимой женщине, Алек тихонько приоткрыл дверь и оглядел коридор, моля Бога, чтобы поблизости не оказалось никого из прислуги, которая постоянно сует во все свой любопытный нос.

По счастью, коридор был пуст. Откуда-то со стороны лестницы слабо доносился голос миссис Уинстон, тревожа тишину раннего утра. Облегченно вздохнул и стараясь не шуметь, Алек раскрыл дверь пошире и, выйдя за порог, оыстро огляделся, надеясь обнаружить ночную сорочку, брошенную им вчера где-то здесь.

– Доброе утро, милорд. – В дверном проеме его комнаты стоял Барроуз и вежливо смотрел куда-то поверх его плеча. – Чилтон нашел вашу ночную сорочку сегодня утром, когда приносил вам воду для умывания. Я полагаю, он считает виноватым в этой оплошности пажа ее сиятельства.

Затянув потуже матерчатый узел на бедрах, Алек невольно поморщился.

– Скажите ему, что это я оставил ее здесь.

– Слушаюсь, милорд. М-м... Если вы уже закончили прятаться в коридоре, то, возможно, вы захотите позавтракать?

– Я не прячусь.

Дворецкий с сомнением оглядел его самодельную набедренную повязку.

– Как вам будет угодно, милорд.

– Вы видели леди Хантерстон?

– Да, сэр. Она уехала рано утром.

– И она сказала, куда направилась?

– Джонстон что-то ворчал про поездку в Уайтчепел, милорд. Осмелюсь предположить, что ваша жена поехала на одно из своих заседаний. – Дворецкий помолчал, а потом нерешительно добавил: – Ее сиятельство выглядела довольно рассеянной...

Так вот куда она делась! Алек ни капли не сомневался, что эта утренняя поездка окажется для Джулии совсем нелегкой. Учитывая ее большую роль в Обществе, ей, конечно же, тяжело расставаться с ним.

Услышав со стороны лестницы мелкие шажки Чилтона, Алек расправил плечи и твердым шагом проследовал в свою комнату, бросив на ходу Барроузу:

– Никому ни слова!

– Мне бы это и в голову не пришло, милорд.

В сдержанном тоне слуги Алеку послышался смешок, и его хорошее настроение вмиг улетучилось. Он с треском захлопнул за собой дверь.

Итак, по-видимому, Джулия отправилась в Уайтчепел, чтобы окончательно расстаться с Обществом; однако, несмотря на важность этой поездки, его раздражала мысль, что она могла так спокойно оставить его, будто прошедшая ночь ничего для нее не значила. Если уж он испытал потрясение от их страстной ночи, ей следовало как минимум испытывать аналогичные чувства.

Алек нахмурился и раскрыл гардероб. Достав рубашку, он швырнул ее на кровать. Как она могла так просто встать и уйти, не сказав ему ни слова? Это был самый бессердечный поступок со стороны его великодушной жены. А он-то еще собирался соблазнять ее новыми удовольствиями!

Налив в таз воды, Алек ополоснул лицо. Теплые струи потекли по его небритому подбородку, и он, потянувшись за полотенцем, увидел в зеркале свое отражение. Впервые за несколько недель под глазами не было теней!

Алек потер шершавую кожу подбородка и тут же вспомнил дразнящие губы Джулии, ее бледные руки, обнимающие его за шею, ее стройные ноги, обхватившие его бедра... Обнаженная, она походила на фею: изящная, с небольшой грудью, хрупкая, словно призрак, и прекрасная, как сирена. Одетая днем в одежду праведницы, защищенная от посторонних взоров строгими очками и чопорными манерами, ночью она превращалась в страстную любовницу, игривую, раскованную и соблазнительную. Алек подумал, что за всю жизнь не встречал более красивой и яркой женщины; и в то же время из-за вновь охватившего его вожделения ему хотелось проклинать Джулию за то, что ее снова не было рядом с ним.

За дверью послышался возмущенный голос миссис Уинстон:

– Это просто безобразие! Кто-то заходил в комнату миледи и устроил страшный беспорядок! Простыни сорваны с кровати, и...

– Прошлой ночью его сиятельство спал не у себя, – пояснил Чилтон с оттенком превосходства в голосе.

– Ах вот оно что! Ну что ж, давно пора... Ворчание миссис Уинстон еще больше разозлило Алека, и он со стуком распахнул дверь.

– Если вы уже закончили сплетничать, то, может быть, хотя бы один из вас будет столь любезен, чтобы распорядиться насчет моего завтрака.

Слуги в изумлении вытаращили глаза на хозяина, точнее, на его бедра, где все еще красовалась в своем пышном великолепии повязка из пеньюара Джулии.

– Милорд. – Чилтон выступил вперед, и кончик его носа тревожно покраснел. – Я немедленно принесу вам одежду.

– Нет, – резко сказал Алек. Меньше всего ему хотелось сейчас разговаривать со слугой по душам.

– Но, сэр, я...

– Я не нуждаюсь в вашей помощи!

Миссис Уинстон между тем некоторое время разглядывала его одеяние, а затем широко улыбнулась.

– Может, вы и не нуждаетесь, милорд, но Чилтон мог бы по крайней мере разгладить утюгом складки.

Поняв, что его верные слуги еле удерживаются от смеха, Алек, отступив в свою комнату, громко хлопнул дверью. Развязав свою набедренную повязку, он бросил ее на пол и на всякий случай затолкал ногой подальше под кровать. Боже правый, что с ним происходит? Он потерял способность логично и трезво рассуждать. Раздражение подействовало на его желудок, так что завтракать он сегодня уже не захочет.

Повернувшись к гардеробу, Алек рывком вытащил из него панталоны и натянул их. Когда он стал надевать рубашку, в его раздраженный ум проникла еще одна беспокойная мысль. Что, если Джулия решила не оставлять свою работу в Обществе? Только Богу известно, какие непредсказуемые идеи могли родиться у нее в голове, пока он спал рядом с ней счастливым сном. Думать об этом было невыносимо.

Алек попытался точно припомнить ее слова относительно Общества, но ему это не удалось.

Его воспоминания о прошедшей ночи были связаны в основном с ее шелковистыми волосами, прикосновением ее кожи, ее соблазнительным запахом...

Надев и застегнув рубашку, он быстро завязал шейный платок. Чтобы окончательно увериться, что Джулия наконец осознала свою ответственность и решила расстаться с Обществом, ему следует поехать туда самому. А если она не осознала... Тогда он разберется с этим в подходящее время.

Приняв решение, виконт быстро сунул ноги в сапоги и, рывком натянув пальто, сбежал по лестнице и велел немедленно подавать свой экипаж.

Джулия слишком долго работала в грязных кварталах Уайтчепела, чтобы считать себя наивной. Безусловно, она видела гораздо больше, чем положено знать девушке; но та жгучая страсть, которую ей довелось ощутить прошлой ночью с Алеком, явилась для нее подлинным открытием.

Потом она крепко и глубоко спала, а пробудившись, увидела, что Алек спит рядом, обнимая се; его теплое дыхание согревало ей щеку. Некоторое время Джулия просто лежала, закрыв глаза и наслаждаясь этими мгновениями. Никогда раньше она не чувствовала себя такой желанной. Ее переполняло чувство любви и благодарности. Возможно, когда-нибудь Алек тоже научится по-настоящему любить ее, при этой мысли Джулия улыбнулась и теснее прижалась к его широкой груди.

Как много он ей дал прошлой ночью! Это была ночь настоящей, восхитительной страсти. Ее глаза наполнились слезами, к горлу подступил комок. Весь мир представлялся ей таким новым и таким чудесным...

Конечно, Алек отнесется к событиям этой ночи совсем иначе – для него это лишь еще одно удовольствие, которым приятно насладиться, а потом легко забыть.

От этой мысли ей стало тревожно, несмотря на то что лежать в его объятиях было так чудесно. Что, если Алек будет думать об этом именно так? Утром он проснется и пойдет по своим делам, будто ничего особенного не произошло. Не будет ли и он ожидать от нее такого же поведения, словно в их отношениях ничего не изменилось?

Джулия осторожно высвободилась из его теплых рук и выскользнула из постели. Алек нахмурился во сне, придвинув к себе ее подушку, но не проснулся. Тихо, как только могла, она оделась, натягивая одежду и туфли, – ей не хотелось бы разбудить его сейчас. Ее так переполняла любовь, что достаточно было одного взгляда, чтобы он догадался о ее истинных чувствах, и ей нужно было некоторое время, чтобы собраться с мыслями.

Настанет день, когда Алек скажет ей о своей любви, но было бы жестокой ошибкой торопить его. Она добьется этого своей нежностью, раскрыв перед ним ценности истинной любви. Она покажет ему, какое огромное удовольствие доставляет забота о других людях. В конце концов, именно так и нужно себя вести, чтобы ее муж изменил свой образ жизни и оставил вредные привычки.

Ну а сейчас главное для нее – хотя бы немного успокоить свои разыгравшиеся чувства. По счастью, как раз на это утро назначено заседание Общества...

В предрассветной тьме Джулия расчесала и уложила волосы, потом остановилась у кровати, чтобы посмотреть на спящего Алека. Он лежал, вольно раскинувшись, и волосы свободно падали ему на лоб. В этот миг был очень похож на мальчишку. Джулия протянула к нему руку и почти коснулась его, но все же заставила себя остановиться.

Вздохнув, она тихо покинула комнату.

Джулия прибыла в Уайтчепел как раз тогда, когда лорд Бартон выходил из кареты. Весело шутя, он проводил ее в комнату к викарию, где уже собрались остальные члены совета Общества. Заседание началось.

Джулия пыталась сосредоточиться на текущей работе Общества, но сцены предыдущей ночи постоянно вспыхивали перед ее глазами, и от этого она сбивалась, выступая на заседании. Дважды на середине фразы она забывала о том, что хотела сказать. Спокойствие к ней так и не приходило; поэтому, как только представилась возможность, она, торопливо попрощавшись, оставила заседание и выпорхнула за дверь.

Сбежав по ступенькам до середины лестницы, она внезапно остановилась. Ее сердце болезненно забилось.

Алек!

Он стоял внизу, прислонившись к перилам и держа руки в карманах.

Джулия бросила осторожный взгляд назад и немного успокоилась, увидев, что никто не вышел ее проводить.

– Зачем вы приехали?

Он холодно посмотрел на нее.

– Чтобы отвезти вас домой. Также я полагаю, что настало время кое-что поведать членам вашего Общества. У вас есть муж, и им неплохо бы об этом знать.

– Тогда вы слегка опоздали. – Она прошмыгнула мимо него и, увидев его фаэтон, посмотрела туда, где должна была стоять карета с поджидавшим ее Джонстоном.

– Я велел ему уехать. – Голос Алека раздался прямо у нее над ухом. – Прошу вас, Джулия.

– Ноя вовсе не собиралась домой. У меня масса дел: нужно вернуть в библиотеку книгу, и, кроме того, леди Вирлингтон пригласила меня на чай. – Все сказанное предназначалось для того, чтобы показать Алеку: события прошлой ночи совершенно на ней не отразились; однако ее слова не произвели на него никакого впечатления.

– Это может подождать. – Он втащил ее в свою коляску, не оставив ей времени для возражений.

Заняв свое место, Джулия недовольно нахмурилась.

– Не понимаю, почему вы не можете подождать меня дома...

Алек легко впрыгнул в коляску и, сев рядом с ней, бросил монету мальчишке, который присматривал за лошадьми.

– Потому что у меня нет желания выяснять все в присутствии слуг.

– Что именно выяснять?

Он пристально посмотрел на нее.

– Наши отношения.

Его слова ошеломили ее. Она ждала, что Алек скажет что-нибудь еще, но он, по-видимому, сосредоточился на управлении фаэтоном.

Казалось, прошла целая вечность, прежде чем виконт произнес:

– По поводу прошлой ночи. Я не хочу, чтобы вы думали, будто вам не следует... – Он замолчал. Лицо его напряглось, взгляд был направлен куда-то вперед. – Я хочу сказать, что...

– Не утруждайтесь, пожалуйста. – Ей было совершенно ясно, что он пытался сказать. Презрительно поджав губы, она коротко фыркнула: – Я все прекрасно понимаю.

– Нет, не понимаете. – Алек мрачно взглянул на нее. – Я раньше никогда не соблазнял девственниц и сейчас не собираюсь этого делать.

Соблазнять? Они провели ночь в упоительной страсти, а он относится к этому как к соблазнению? Джулия в отчаянии почувствовала, что на глазах у нее выступили слезы.

– Вам совершенно не о чем беспокоиться. Прошлая ночь – это моя ошибка.

Алек озадаченно нахмурился.

– Ваша ошибка?

– Да, но вас это не должно пугать: я не жду от вас никаких заявлений. – Что бы он ни предложил ей сейчас, она бы это с негодованием отвергла.

На его лице появилась болезненная бледность.

– Заявлений?

Ее сердце, словно свинцовая гиря, ухнуло и куда-то провалилось, но Джулии удалось довольно беспечно пожать плечами:

– Конечно. Это было просто кратким незначительным эпизодом, развлечением, которое для нас обоих ничего не значит.

В один миг бледность сменилась краской гнева. Глядя прямо перед собой, Алек отрывисто произнес:

– Краткий эпизод? Значит, вы именно так к этому отнеслись?

– Нуда. Очень краткий и очень... ну, словом, эпизод. Все получилось замечательно, решила Джулия. Она увидела, как потрясен ее муж, и от этого ей немного полегчало, так как запасов гордости у нее оставалось очень мало. И все же она не могла сдержать слез, крупными каплями стекавших по ее щекам.

Открыв ридикюль, Джулия достала носовой платок.

Алек продолжал глядеть прямо перед собой: ее настроение его, по-видимому, совершенно не интересовало.

Они свернули на широкую красивую улицу, оставив позади неказистые зловонные улочки Уайтчепела.

– Джулия, я думаю, что вы все же не совсем равнодушны к тому, что произошло вчера. Вы и я... Между нами существует сильное физическое притяжение.

– Физическое? – Ее голос жалобно задрожал, но Алек этого не заметил.

– Наши тела созданы друг для друга.

Как он мог так воспринимать невероятную красоту прошлой ночи, как мог свести все к простому физическому объяснению? Этим он ей напомнил мистера Тамболтона, пытающегося вычислить математический эквивалент для души. Разве не ясно, что некоторые вещи измерить просто нельзя!

Гордость осушила ее слезы.

– Я не понимаю, о чем вы говорите.

Его взгляд словно вскипел.

– Вы ощутили то же, что и я, Джулия, и мне это точно известно.

– Я ощутила очень многое, – она думала только о том, как бы его побольнее ужалить, – но не уверена, что не почувствовала бы то же с кем-нибудь другим.

Алек резко натянул вожжи, несмотря на то что они остановились прямо посередине широкой оживленной улицы.

– Что?

Ее щеки вспыхнули, но она решительно продолжила:

– У меня мало опыта, но, думаю, я могла бы испытать нечто подобное, ну, скажем, с... – Джулия пыталась подыскать какое-нибудь имя и, как нарочно, не могла вспомнить ни одного. Когда ей это понадобилось больше всего на свете, ее память отказала ей в этой услуге.

– Так с кем же? – Его глаза пылали гневом.

Сзади них послышались ругательства кучера следовавшего за ними экипажа, и Джулия заторопилась, отчаянно пытаясь придумать имя.

– Ну... с Ником или с кем-нибудь еще...

Алек замер словно громом пораженный.

– С Ником?

– Или с кем-нибудь другим. – Черт, почему бы ей и правда не завести преданного поклонника – достойного и красивого, как ее муж? И отчего, хотя в светском обществе таких молодых людей предостаточно, она может думать только о человеке, сидящем рядом с ней?

Алек некоторое время молча на нее смотрел, потом вновь повернулся к лошадям и пустил их рысью. Движения его выглядели механическими, как будто он был занят какой-то внутренней борьбой. Вряд ли он вообще осознавал, что делает.

– Вы давно знаете Ника?

Джулия вспомнила свой первый сезон в качестве компаньонки. Тогда она впервые увидела Алека. Ее губы тронула дрожащая улыбка.

Он все ждал от нее ответа, и она нервно сглотнула.

– Четыре года или немного больше, если быть точной. А что?

Лицо виконта посуровело, в углах рта обозначились резкие морщинки.

– Хочу вам напомнить, сударыня, что теперь вы замужем за мной.

– Вряд ли я смогу забыть об этом.

– Вот и отлично. – Он враждебно взглянул на нее: – Как в Обществе восприняли вашу новость?

Джулия вздрогнула.

– Полагаю, мы выяснили большую часть наших вопросов, – осторожно ответила она.

– Ну что же, слава Богу. – Алек крепче сжал вожжи. – Я знаю, что без вас они будут скучать, как и вы без них, но это только к лучшему.

Немного помедлив, Джулия убрала платок в ридикюль.

– Простите?

Виконт бросил на нее короткий выразительный взгляд, который подтвердил ее худшие подозрения.

– Я сказал...

– Я слышала, что вы сказали, но не совсем поняла, что вы имели в виду. Почему они будут скучать без меня?.

В серых глазах Алека мелькнуло замешательство, потом он нахмурился.

– Вы хорошо помните вчерашний вечер, сударыня?

– Конечно, помню. Вы пришли ко мне в комнату, и мы...

– Нет, – грубо прервал он ее. – Не это. Я имею в виду званый обед, где обворожительная Дезире произвела такое неизгладимое впечатление на гостей. Вы обещали, что расстанетесь с Обществом, если по ее вине произойдет скандал.

Казалось, Джулию не должно было волновать то, что Алек считал Дезире обворожительной, как и другие мужчины; но ее покоробило то, что он сказал об этом вслух, – ведь в ее адрес он никогда не говорил ничего подобного.

Кашлянув, Джулия произнесла дрожащим голосом:

– Но ведь она не вызвала скандала...

– В самом деле? А как насчет того, что половина мужчин за столом поняла, кто эта женщина и чем занимается?

Джулия удивленно вскинула брови.

– Разве они что-нибудь говорили, когда удалились в библиотеку выпить портвейна?

– Нет. Они молчали, боясь взглянуть в глаза друг другу.

– Ну, значит, ничего страшного. Они и в дальнейшем не захотят рассказывать об этом другим. Так что, как видите, скандала можно не опасаться. А я с этих пор буду приглядывать, чтобы Дезире во время званых вечеров находилась в нижних помещениях дома.

– Не все так просто.

– Подождите немного и со временем убедитесь сами.

Виконт покачал головой.

– У меня на этот счет большие сомнения. Вот мое решение: вы прекращаете свое сотрудничество с Обществом и больше не имеете ничего общего с этим сомнительным делом по найму прислуги.

– Чепуха. Мы уже готовы приступить к созданию агентства. Это произойдет на следующей неделе.

– Черт побери! Разве вы не видели, что произошло, когда вы попытались использовать одну из женшин вашего Общества в качестве служанки? У вас ничего не вышло.

– Я бы не сказала, что Дезире является подходящим примером. Женщины из Общества – жительницы Уайтчепела и вряд ли когда-либо общались с вашими знакомыми.

– А если все же кто-нибудь их узнает?

– Они отнесутся к этому, как к невероятному совпадению и никогда об этом не вспомнят. Кстати, такой запоминающейся внешностью, как у Дезире, обладают очень мало женщин.

Алек остановил фаэтон перед домом Хантерстонов.

– Пусть ваше Общество найдет другого спонсора для этого проекта. – Алек выговаривал слова медленно, словно изо всех сил сдерживая злость. – Я не позволяю вам участвовать в этой деятельности.

Сердце Джулии упало, в горле пересохло.

– У вас нет права запрещать мне...

– Так вы мне не подчиняетесь?

Джулия вспомнила глаза женщин из Уайтчепела, в которых, казалось, навсегда поселилась безнадежность, и окрепла духом.

– Да.

Алек пристально посмотрел на нее;.дыхание его участилось, губы сжались в тонкую линию.

– Очень хорошо, сударыня. Поскольку вы так определенно идете по дороге, ведущей к краху, я не считаю себя обязанным впредь щадить ваши деликатные чувства – ваши или чьи-либо еще.

– Что вы имеете в виду?

– С этих пор я снова буду пьянствовать, посещать игорные дома и развлекаться так, как захочу. – Он холодно улыбнулся. – И вполне возможно, вновь заведу любовницу.

– Но душеприказчики...

– Их это не будет волновать, если я не буду афишировать свое поведение. Несмотря на их почтенный возраст, они – мужчины и знают, как это бывает. – Он оглядел ее колючим взглядом. – Никто из них даже бровью не поведет.

Теперь Джулии было нечего возразить – она сама установила эти правила, надеясь удержать его от разрушающего влияния игорных заведений. Стиснув зубы, она подобрала юбки и вышла из фаэтона.

– Очень хорошо. Делайте то, что считаете нужным. Но послушайте меня внимательно: ни один пьяный распутник и близко не подойдет к моему ложу. Надеюсь, вы приятно развлеклись прошлой ночью? Так вот, это было в последний раз. Я больше не хочу иметь с вами ничего общего.

Алек некоторое время молча смотрел на нее, потом его взгляд скользнул по лицу и губам жены, нескромно задержавшись на изящных изгибах фигуры, словно мысленно ее раздевая...

– А это мы еще посмотрим! – Он приподнял край шляпы и тронул лошадей.

Если бы она смогла найти поблизости камень, то непременно швырнула бы его ему вдогонку; однако ей пришлось удовольствоваться тем, что она лишь изо всей силы стукнула ногой по железным воротам.

Прихрамывая, Джулия ступила на тротуар. Опасаясь предстоящей встречи с миссис Уинстон, Барроузом, Чил-тоном и даже Дезире, которые сразу начнут суетиться вокруг нее, она поспешила укрыться от них в своей спальне, где никто не мог помешать ей дать волю обильным злым слезам.

Глава 24

– Отойдите от окна, – приказала Мэдди. – В конце концов, неприлично так мрачно смотреть на людей, которых вы даже не знаете.

Тяжело вздохнув, Джулия отвернулась и порывистым движением, которое вряд ли подобало благовоспитанной леди, бросилась на кушетку. События последней недели так измотали ей нервы, что она ощущала себя совершенно измочаленной, подобно лохматой бечевке, которую Мак всегда таскал в своих карманах.

Алек, как и обещал, назло ей, с мстительной злобой вернулся к прежнему развратному образу жизни, и теперь ее никогда не покидала тревога. Она почти не спала по ночам, все время прислушиваясь к стуку входной двери. Он приходил домой на рассвете, горланя во все горло песни, чтобы в очередной раз убедиться, что она видит, как бесцеремонно он пренебрегает ее моральными принципами.

Ладони просто чесались от желания надрать ему уши, чтобы они у него горели, но это вряд ли было возможно. Особое беспокойство ей внушало его отношение к ней. Алек по-прежнему всюду ее сопровождал, как будто ничего не произошло, и хотя ни разу не предпринял попытки зайти к ней в комнату, зато начал использовать любой предлог, чтобы дотронуться до нее.

Если они ехали в экипаже, он намеренно прислонялся к ней бедром, что действовало на нее самым неприличным образом, а если танцевали на балу, очень близко прижимал ее, злорадно наслаждаясьее попытками хоть немного отдалиться от него. Каждый день Джулия ощущала, что его руки задерживаются на ее коже все дольше, а его теплое дыхание все ближе от ее шеи и плеч.

Но словно в старинной сказке, как только Алек привозил ее домой, он тут же исчезал. Настоящие мучения начинались для нее, когда, лежа без сна, она представляла себе, как он весело смеется, обнимая какую-нибудь соблазнительную куртизанку, которая ради такого сногсшибательно красивого мужчины готова на все.

– Что-то вы неважно выглядите, моя девочка; возможно, нам сегодня вечером не стоит никуда ехать, а?

– Нет-нет. Со мной все в порядке.

– Вздор! Мы вполне можем позволить себе провести один вечер дома. Уже около месяца мы с вами шатаемся повсюду, как пара гусынь, – с явным неодобрением заметила Мэдди.

И это действительно было так. Их просто завалили различными приглашениями. Как она и предсказывала, эпизод с Дезире имел поразительно мало последствий: ни один из их гостей, присутствовавших на званом обеде, не пожелал признаться в знакомстве с какой-то заштатной актрисой; однако, когда Джулия указала мужу на это обстоятельство, он просто пожал плечами.

Взяв лежавший на столе роман, Джулия начала его листать, обращая особое внимание на места, связанные с героическими событиями. Ну почему Алек не походит ни на одного из героев этих книг, доблестно добивавшихся любимых женщин и проявлявших такую безмерную преданность? Она могла поспорить, что сэр Рэндольф, например, никогда бы не попытался объяснить пылкое свидание со своей любимой просто как «физическое притяжение».

Джулия восстановила в памяти весь эпизод из романа, дойдя до той сцены, когда герой опускается на колени перед любимой и умоляет простить его, а она, забыв о своей гордости, бросается в его объятия. Правда, в тот момент, на коленях, он выглядел таким несчастным!

Джулия положила книгу на стол. Что-то ее воображение чересчур разыгралось. Алек явно не герой; а все из-за того, что в его воспитании было совершено ужасное упущение. Если бы его дед был сегодня жив, у нее нашлось бы что ему сказать.

– Ради Бога, Джулия. – Мэдди озабоченно посмотрела на нее. – Что с вами происходит? Вы такая грустная, словно у вас мигрень. Если вы собираетесь весь день вот так сидеть, молчать и хмуриться, то я могла бы послать хотя бы за Эдмундом. Может, он и не самый лучший собеседник, но по крайней мере он всегда может рассказать что-нибудь забавное.

В течение некоторого времени Джулия колебалась, стоит ли посвятить во все Мэдди, но, взглянув в ее проницательные голубые глаза, она решила этого не делать.

– Извините меня. Просто я устала.

– У вас приступ меланхолии, не так ли? Я позову моего доктора и заставлю его прописать вам слабительное. оно вас хорошенько прочистит, и вы будете спать как младенец. Я принимаю его раз в неделю. Великолепное средство.

Да уж! Достойное завершение этой кошмарной недели! Джулия уставилась в потолок.

Мэдди сердито вздохнула.

– Так дать вам слабительное?

– Нет, не думаю, что оно мне поможет. – Фактически ей ничто не могло помочь, кроме волшебника, который превратил бы ее в необыкновенную красавицу, довольствующуюся тем, что вечно сидит дома с целомудренно сложенными на коленях руками, а жизнь в это время проходит мимо.

«Алеку бы это пришлось по вкусу», – с отвращением подумала Джулия. Если бы сейчас добрая сказочная крестная внезапно здесь поя вилась и предложила свою помощь, то она скорее всего попросила у нее что-нибудь значимое, например, чтобы в мире исчез голод, или бедность, или...

– Ради Бога! – нахмурилась Мэдди. – Вы выглядите так, словно проглотили пчелу. Скажите же что-нибудь! Что сделал с вами Хантерстон, что у вас такое настроение?

Джулия глубоко вздохнула и села.

– У нас с Алеком произошла размолвка.

– Ну... – с явным разочарованием протянула Мэдди. – И это все? У нас с покойным мужем не проходило и дня, чтобы мы не повздорили.

– Правда? И кто мирился первым?

Мэдди рассмеялась, обнажив фальшивые зубы за ярко накрашенными губами.

– Он совершенно не выносил, когда я с ним не разговаривала. Осечек не было.

Джулия устало улыбнулась. Она слышала, что лорд Бирлингтон просто обожал свою жену.

– Боюсь, в нашей ситуации это средство не поможет.

– И почему же?

– Наш брак с Алеком заключен не по любви.

– Ну, ведете-то вы себя как любовники. Вот вы сейчас раскисли так, словно ваше сердце разбито; а он каждый раз напивается и кутит, будто в последний раз.

Джулия удивленно вскинула брови, надеясь выказать этим свою осведомленность.

– Неужели? Наверное, это Эдмунд сообщает вам о каждом шаге Алека?

Но Мэдди это не ввело в заблуждение.

– Эдмунд – пустоголовый шалопай. Однако действительно, кое-что он заметил.

Отбросив всякое притворство, Джулия напрямик спросила:

– Что, например?

– Похоже, ваш муж не волочится за женщинами, если нас интересует именно это, зато пьет он больше, чем следовало бы, и к тому же слишком часто проигрывает при игре в карты. Если вы хотите знать мое мнение, то Алек ведет себя так, как будто он влюблен.

– Скорее, он ведет себя как глупец!

– Не такая уж большая разница. – Мэдди оглядела ее проницательным взглядом. – Немного поссорились, а? Вы любите его, но не хотите, чтобы он про это знал, не так ли?

– Я никогда не говорила, что люблю его. – Джулия нахмурилась.

– Только не нужно срывать на мне свою досаду, деточка: я говорю о том, что вижу.

Из груди Джулии вырвался вздох отчаяния.

– Неужели все так заметно?

– Слава Богу, нет, – успокоила ее Мэдди. – Кроме того, даже если бы это было видно, это не играло бы никакой роли: меньше всего мужчины способны на то, чтобы при взгляде на женщину определить, что она чувствует. Не знаю, почему это так, может, потому, что мы недостаточно часто выказываем свои чувства.

– Ну да! Я чуть не кидаюсь ему на шею, а он... ничего не замечает.

Мэдди пристально на нее взглянула.

– Не замечает?

– Нет, – печально промолвила Джулия, и губы се невольно задрожали.

– Только не вздумайте изливать на меня всю вашу скорбь, – поспешно предупредила Мэдди и вздохнула. – Думаю, что я смогу вам помочь. У меня есть некий талант содействовать примирению влюбленных. В конце концов, именно я представила леди Чеймбсрз ее будущему мужу. – Она нахмурилась. – Конечно, я всегда считала, что он болван, но раз ей было все равно, то какое мне дело? Кажется, они теперь счастливы.

Джулия вспомнила лицо лорда Чеймберза, когда он увидел Дезире, и невольно улыбнулась про себя.

– Ну а теперь о самом главном. – Мэдди тростью почесала живот своему песику, и тот, открыв один глаз, завилял хвостиком. – Вам нужно привлечь внимание Хантерстона.

– О, на это я не могу пожаловаться. Но все, что я делаю, сердит его.

– Значит, начало положено. Далее, вы должны сделать так, чтобы он восторгался вами. Заставьте его думать, что вы одна из самых волнующих, непредсказуемых женщин из всех, кого он знал до сих пор, – тогда он даже не взглянет на другую женщину.

Перспектива представить себя в виде таинственной обворожительной женщины показалась Джулии весьма заманчивой.

– Но как мне этого добиться?

Мэдди критически оглядела ее.

– Во-первых, мы должны несколько иначе одеться.

Джулия взглянула на свое утреннее платье из бледно-желтого муслина с голубым лифом.

– В этом платье что-то не так? Мне оно казалось просто очаровательным.

– В этом-то и проблема. Вы сами не хотите выглядеть очаровательной, в то время как ваш муж притягивает к себе женские взгляды словно магнит.

Насчет внешней привлекательности своего мужа у Джулии не было никаких сомнений.

– Как вы думаете, что бы сделал Алек, если бы я призналась, что... люблю его?

– Сбежал бы в тот же миг, как будто на нем загорелась одежда. Никогда не встречала мужчину, который бы более, чем он, нуждался в том, чтобы перед ним не раскрывались полностью. – Мэдди покачала головой, и искусственные цветы, приколотые к ее парику, слегка наклонились. – В этом виноват его дед. Джон считал, что своей излишней заботой о матери Алека он ее испортил, и поэтому боялся повторить эту же ошибку в отношении своего внука.

– Миссис Уинстон рассказывала, что он всегда был очень строг с Алеком.

– Да, это так. Он постоянно ворчал на него, так что у мальчика до сих пор заниженная самооценка. – Мэдди вздохнула. – Возможно, он чувствует себя еще хуже, когда рядом с ним такая филантропка, как вы. Вы иногда даже меня заставляете чувствовать себя притворщицей.

– Но почему он... такой?

– Красив, как Геркулес, не так ли?

Он был не только красив. Джулия знала о том, что однажды, думая, что его никто не видит, ее муж принес Маку игрушечный кораблик; а до этого без лишних раздумий разрешил миссис Уинстон называть себя мастер Алек; и еще ночь за ночью он притворялся, что выпивает молоко, которое приносит ему Барроуз.

– Алек может быть очень добрым, когда захочет.

– Надеюсь. – Почтенная матрона постучала согнутым узловатым пальцем по ручке кресла. – Вы уже разделили с ним ложе?

Джулия растерянно заморгала.

– Не смотрите на меня так. – Пергаментно-желтые щеки Мэдди слегка покраснели. – Вы замужем уже почти четыре месяца и должны иметь представление о том, о чем я вам говорю. А если нет, значит, Хантерстон не тот человек, за которого я его принимаю.

– Мы... у нас было... если то, что вы имеете в виду...

– Боже правый, только не разыгрывайте трагедии! Нынешнее поколение чересчур стыдливое, на мой взгляд; в мое время мы не стеснялись говорить об этом вслух. – Мэдди недовольно вздернула бровь. – Ну так что? Было или нет?

– Да. Один раз.

– Один раз? Всего? Рядом с вами в доме находится красивый молодой человек, а вы спали с ним всего один раз? Боже, у вас в венах вместо крови ледяная вода, и только? Если бы у меня был мужчина, который выглядит как... – Взглянув на лицо Джулии, она внезапно замолчала. – Ну, это между нами. Должна сказать, это даже хорошо, чтоу меня нет такого резвого молодого жеребца, – мое сердце сейчас уже не такое крепкое, каким оно было когда-то.

– У меня тоже нет. – Заметив, что Джулия покраснела, Мэдди добродушно усмехнулась.

– Нам придется начать все с самого начала. Вам нужно обзавестись несколькими поклонниками. Я на днях заметила, что Алеку не нравится, когда какой-нибудь из молокососов, которые вечно волочатся за вами, начинает добиваться вашего внимания; при этом он смотрит на вас так, будто хочет подойти к вам, закинуть себе на плечо и унести. – Мэдди задумчиво взглянула на золотой набалдашник трости. – Возможно, Бриджтон подошел бы для этого: кажется, он тоже хочет привлечь ваше внимание...

Джулия тут же вспомнила чересчур суровую реакцию Алека на ее замечание о Нике.

– Не думаю, что это хорошая идея: они друг друга просто ненавидят.

– Хм... Ну, дуэль или что-нибудь подобное нам не нужно. Говорят, что Бриджтон и так убил на дуэлях предостаточно народу. – Мэдди вздохнула. – Жаль, потому что это был бы идеальный вариант.

Джулия молчала. С тех пор как Ник сыграл злую шутку с Дезире, она ожидала, что он будет избегать ее, но он приобрел раздражающую привычку появляться тогда, когда рядом с ней не было мужа, и разыгрывать из себя очаровательного кузена до тех пор, пока она не останавливала его.

Эфраим зарычал во сне и задергал задними лапами.

– Ну-ну, тихо! – Мэдди погладила его по голове и затем снова сосредоточилась на Джулии. – А что насчет Уэксфорда? Он вечно исчезает на несколько недель и в это время неизвестно чем занимается...

– Я сомневаюсь, что герцог согласится, – он ведь лучший друг Алека.

– И это отличная причина, чтобы начать с ним флиртовать. Впрочем, думаю, вы правы. У нас в запасе есть Бентем. Он ведь все еще пишет ваш портрет, не так ли?

Джулия кивнула.

– Да, для благотворительного аукциона. Я думала, что это займет много времени, но ему хватило всего нескольких набросков. Интересно, будет ли портрет хоть немного похож на меня, когда он его закончит.

– Если портрет пишет Бентем, то можете не сомневаться: вас все узнают. Бентем – талантливый художник и к тому же красив.

– А также безумно влюблен в Терезу. Он постоянно говорит о ней. – Некоторое время после раута у Бастионов Джулия опасалась, что он ею увлекся, но вскоре он снова вернулся к кружку поклонников ее кузины. Было довольно удивительно, что Бентем вообще захотел писать ее портрет.

Мэдди взмахнула рукой.

– В кого он влюблен, совершенно не имеет значения. Нам нужно лишь, чтобы Алек подумал, будто он вами заинтересовался. – Она удовлетворенно кивнула. – Теперь у нас есть план действий. В первую очередь одежда, потом – Бентем.

Однако настроение Джулии ничуть не улучшилось. Все это выглядело как-то нелепо и бессмысленно. С другой стороны, такие действия не отличались от провокаций Алека с его постоянными прикосновениями и нескромными взглядами. Впрочем, выбирать ей не приходилось: на сегодняшний день это все, что у нее есть.

Люсьен изогнул бровь.

– Ну так что, юноша? Вы делаете ход или нет?

Эдмунд взял сначала одну карту, потом другую. Алеку показалось, что он целую вечность разглядывал карты в своей руке, прежде чем все же вытащил одну и положил ее на стол.

Алек вытянул свою карту и бросил ее рядом с картой Эдмунда. Обычно он предпочитал холодной, пропитанной светскими условностями атмосфере «Уайтса» более оживленное общество игорных домов Ист-Энда, но сегодня вечером этот чопорный клуб больше соответствовал его настроению.

Лорд Блэкмор, тщеславный сноб, который практически жил в «Уайтсе», почесал свой крупный нос.

– Хм. Смело играете. – Он скосил глаза и выбрал из своих карт наихудшую.

Люсьен бросил карты на стол.

– Слишком долго выбирали. Полагаю, я выиграл.

– Черт бы тебя побрал, Люс! – Алек отбросил карты и снова наполнил стакан. Расставаясь с деньгами, он испытывал особое чувство освобождения: наследство деда, не принесшее ему счастья, было для него почти проклятием.

Алек сделал большой глоток бренди и скорчил недовольную гримасу. На сегодня с него было уже достаточно и бренди, и карт. Он даже не был уверен, стоит ли ему вообще пить. Выпитое почти не влияло ни на его скуку, ни на досаду и озлобленность и уж тем более на его влечение к Джулии.

Боже, как страстно он ее желал! Пресловутый Дьявол Хантерстон сходит с ума по собственной жене – разве это не смешно? Но еще больше его терзала мысль, что Джулия предпочитает ему другого мужчину. Нет, поправил он себя, не просто другого мужчину, а Ника.

Эта мысль в последнее время по-настоящему отравляла ему жизнь, неотвязно преследовала его днем и не давала покоя ночью. Его всепоглощающая страсть к Джулии становилась все сильнее.

Виконт опять потянулся к бутылке бренди.

– Кого я вижу! И чем вы здесь занимаетесь? – Его беспокойные мысли прервал безмятежный голос Ника.

– Какого черта! – Алек с громким стуком поставил стакан на стол, и часть его содержимого выплеснулась на карты.

Блэкмор, тасовавший колоду для следующей сдачи, от неожиданности замер.

– Полегче, Хантерстон: это всего лишь Бриджтон...

– То-то и оно, что Бриджтон.

Ник слегка усмехнулся.

– Какая незаслуженная враждебность! Вы меня разочаровываете.

От его насмешливого тона в Алеке всколыхнулась вся его желчь.

– Идите к черту!

В голубых глазах Ника сверкнула вспышка злости и тут же исчезла, но Алек успел заметить ее, и это его немного обрадовало.

Наступившую тишину разрядил робкий смешок Эдмунда:

– Не обращайте на него внимания; виконт всегда немного раздражается, когда пьян...

Улыбка Ника превратилась в откровенную ухмылку.

– А я на Алека никогда не обращаю внимания, независимо от того, пьян он или нет.

Алек отбросил карты и уже хотел вскочить, но Люсьен удержал его.

– Спокойнее, друг мой, – неспешно произнес он. Алек с досадой опустился в кресло. Люсьен прав – ему не следует так реагировать.

– Говорите быстрее, Ник, что вам от меня нужно. Я занят.

– Вы опять грубите. – Граф притворно вздохнул. – А я-то всего лишь хотел поздравить вас по поводу недавнего триумфа вашей жены. Теперь о ней говорит весь Лондон.

Алек плеснул в стакан еще бренди.

– Не понимаю, о чем речь?

Ник удивленно приподнял брови.

– Как, разве Джулия вам не доверяет?

– Еще как доверяет, – сказал Алек сухо, – и каждую ночь доказывает это.

Глаза Ника злобно прищурились, но ему удалось быстро взять себя в руки и даже изобразить подобие улыбки.

– Возможно, Эдмунд знаком с последними преобразованиями, затеянными Джулией?

Эдмунда вопрос явно поставил в тупик.

– О чем это вы говорите?

– Дезире, – кратко произнес Ник.

– О мой Бог! Лучше не напоминайте мне! Я думал, что умру. – Эдмунд повернулся к Блэкмору: – Видите ли, недавно я был на званом обеде у леди Хантерстон и, представьте себе, подняв взгляд, увидел плутовку в муслиновом платьице, которой в последнее время немного увлекся. Она держалась так нагло и дерзко, словно родилась в этом доме.

Лорд Блэкмор сконфузился.

– В самом деле? Нечто подобное случилось и со мной. Я сидел как-то дома за ужином и вдруг увидел в прихожей какого-то оборванца: по-моему, это был трубочист или что-то в этом роде. Впрочем, он был совсем недурен и интересовался насчет работы. Разумеется, я немедленно приказал своему печнику, чтобы он его выгнал.

– Ну, в моем случае эта женщина пришла не с улицы: ее наняла в качестве служанки леди Хантерстон. У нее такое хобби – помогать плебеям, знаете ли.

– Вечно с этой прислугой проблемы. У нас уже неделю как нет лакея – прежнего застали с поличным, когда он пытался украсть мой шарф. – Блэкмор нахмурился. – А когда я обратился к жене с просьбой найти нового, то она что-то упомянула о леди Хантерстон и о ее проекте, касающемся найма прислуги. Что же она сказала? Ах да, вспомнил! – Пошарив в кармане, он извлек из него карточку и вручил ее молодому человеку.

Эдмунд начал медленно читать надпись на карточке, сделанную отчетливыми выразительными буквами, но вдруг побледнел и, бросив беспокойный взгляд на виконта, быстро сунул карточку в карман своего жилета.

Заметив это, Алек нахмурился: в его мозгу родилось ужасное подозрение.

– Что там такое?

– О, а я думал, вы уже об этом знаете... – Ник усмехнулся.

– Черт возьми, Эдмунд! Что это?

Однако Эдмунд лишь покачал головой:

– Карточка есть карточка. Ничего особенного.

– Немедленно прочтите.

Щеки Эдмунда покраснели.

– Я уже прочел и не вижу необходимости делать это снова.

Виконт продолжал пристально глядеть на него.

– Итак, Эдмунд...

Молодой человек бросил встревоженный взгляд на Люсьена, но тот только пожал плечами:

– Читайте. Если вы не прочтете, он вес равно ее из вас вытрясет.

Эдмунд вытер рукой вспотевшее лицо и медленно достал карточку. Откашлявшись, он громко начал:

– «Агентство по найму прислуги. Высококвалифицированные и опытные работники. Рекомендации гарантируются».

Алек все еще надеялся, что это шутка, но, увидев удовлетворенную улыбку Ника, понял, что ошибался.

– Кузина Джулия, как всегда, непредсказуема, не так ли? – вкрадчивым голосом спросил Ник.

Глаза Алека сверкнули. Он понял, на ком можно отыграться, и испытал от этой мысли заметное облегчение.

– Что вы имеете в виду?

– Только то, что я считаю вашу супругу очаровательной. Лорд Блэкмор нахмурился.

– Полегче, Бриджтон. Следите внимательнее за сво ими словами, когда говорите о чьей-нибудь жене.

Ник пристально посмотрел на него.

– Но Джулия – жена моего кузена.

– Не забывайтесь, молодой человек! – Блэкмор бросил на Алека озабоченный взгляд, однако Ник и не думал останавливаться. Многозначительно улыбнувшись, он наклонился над столом.

– Скажите мне, дорогой кузен, скрывается ли за ее внешней холодностью пламя? Я просто умираю от желания узнать это.

У Алека все померкло перед глазами: он рванулся к Нику прямо через стол, отчего карты и монеты разлетелись во все стороны. Комната наполнилась громкими воплями, а окружающие стали делать ставки по поводу исхода потасовки.

Хотя Ник и готовился к возможному нападению, но он явно недооценил, насколько был взбешен его противник. Когда наконец Люсьену с помощью Эдмунда удалось оттащить виконта, Ник лежал на полу, и из его носа струилась кровь.

Стряхнув с себя руку Люсьена, Алек с отвращением посмотрел на кузена.

– Никогда, слышите, никогда не упоминайте впредь имя моей жены! – Резко повернувшись, он вышел из игорного зала. Все внутри кипело от злости.

Вытерев тыльной стороной ладони кровь, граф медленно поднялся на ноги, и тут на него налетел Блэкмор.

– Как вам не стыдно! – Он мрачно взглянул на Ника из-под густых черных бровей. – Вам не место в этом клубе!

Один за другим посетители клуба возвращались к своей игре. Вокруг них суетились слуги, расставляя столы и принося новые колоды карт и напитки.

Ник приложил к носу платок и вздрогнул. Ему не следовало доводить Алека до бешенства, но желание внести разлад в дом Хантерстона было слишком сильным, чтобы он мог удержаться. Он предполагал, что Джулия не скажет строгому мужу о новом деле, и оказался прав: для его кузена это явилось настоящим потрясением. Вот только, к сожалению, он не оценил в должной мере силу его чувств. Пожалуй, Тереза была права: Алек, безусловно, неравнодушен к жене.

Нахмурившись, Ник убрал платок в карман. Кузен опять одержал над ним верх, и так было во всем. Эта мысль привела Ника в ярость. Деньги были нужны ему, как никогда, и он намеревался получить их, несмотря ни на что.

Приподняв шляпу, он откланялся, но никто ему не ответил. Тогда он пренебрежительно улыбнулся, хотя внутри у него все клокотало. Еще одно унижение по вине его кузена.

К счастью для Ника, существовали другие, более изощренные и, безусловно, более эффективные способы рассчитаться за этот публичный позор, чем драка на кулаках. Алек дорого заплатит за этот небольшой инцидент – и на этот раз не только деньгами. Очаровательная Джулия также не останется в стороне.

Эта мысль немного успокоила графа. Жена Алека не походила ни на одну из женщин, которых он знал. Женщины обожали его внешность, но ни одна не затронула его сердца, если, конечно, оно у него было. В Джулии же ощущалось нечто, что, как он надеялся, могло пробудить к жизни его очерствевшую душу.

Немного посмеявшись над собственным безумием, Ник махнул рукой извозчику и сел в коляску. Какая чушь! Его душа так же мертва, как и сердце.

Вскоре извозчик доставил его к нужному дому на Лора-стрит. Ник терпеть не мог эту часть города: на ее улицах всегда было слишком много жителей – адвокатов, журналистов и простых обывателей. Здесь его никто не знал, и это тоже раздражало и немного пугало.

Он поднялся по прогибавшимся под ногами деревянным ступенькам и постучал в дверь с облупившейся краской, а спустя полчаса вышел из дома; на его лице снова играла улыбка. Приказав извозчику ехать по дороге, ведущей к дому Хантерстона, Ник приподнял край обтрепанной занавески и стал ждать.

Дом кузена не выглядел таким большим и внушительным, как особняк Бриджтонов, но все же имел свое очарование; его окна были темны, за исключением одного в верхнем этаже. Ник подумал, что, возможно, это окно Джулии, поджидающей возвращения мужа.

Он улыбнулся и опустил занавеску. Скоро все это будет принадлежать ему. Предпринятые им меры обязательно возымеют надлежащее действие. Он стукнул тростью по потолку кареты и приказал извозчику ехать в Мейфэр, в свою роскошную уединенную резиденцию.

Глава 25

Уже занимался рассвет, когда Алек вернулся домой; не снимая перчаток и шляпы, он, перепрыгивая через ступеньки, взбежал по лестнице и распахнул дверь в спальню жены.

Услышав, как хлопнула дверь, Джулия приподнялась и села на постели. Покраснев от смущения, она натянула на себя покрывало и посмотрела на него, моргая спросонок.

– Это вы, Алек?

От этого вопроса его раздражение возросло еще больше.

– Кто еще, кроме меня, мог бы войти в вашу спальню и столь раннее время?

Нахмурившись, она откинула за плечо толстый жгут пушистых каштановых волос.

– Да, и в чем же дело?

Резкими стремительными шагами виконт подошел к кровати и бросил на покрывало карточку.

– Что это такое, сударыня?

Джулия взяла карточку и искоса на нее взглянула.

– Не могу сказать точно, но, судя по размерам, это обычная визитная карточка.

– На ней написано слово «Агентство», если быть точным.

Она неестественно широко раскрыла глаза.

– Это от галантерейщика?

– Нет.

– Как жаль! Эдмунд как раз на днях говорил мне, что ему нужен хороший...

– Вы отлично знаете, чья это карточка!

Джулия вздохнула, и с ее лица исчезло притворное выражение неосведомленности.

– Конечно, я знаю. – Она разглядывала карточку, держа ее перед собой на расстоянии вытянутой руки. – Когда мы оформляли заказ, мне больше приглянулся кремовый цвет бумаги, но Мэдди почему-то воспротивилась...

– Леди Бирлингтон была с вами, когда вы их заказывали?

– Ну да, разумеется. Она дотошно выясняла все до мельчайших деталей: цвет, размеры, надписи. О, она нам очень помогла!

Алек провел рукой по волосам.

– Боже правый!

– В чем дело?

– Как вы можете это спрашивать?

– Ради Бога, прекратите! – Джулия отбросила покрывало и спустила ноги с кровати. – Вы ведете себя простое нелепо! Врываетесь с утра пораньше с глупыми расспросами и неистовствуете из-за какой-то карточки. Вы становитесь еще более придирчивым, чем викарий Эштон.

До Алека эти слова доносились как из тумана– Ткань ночной сорочки Джулии чуть поблескивала в неярком утреннем свете; розовый атлас был таким же восхитительным, как и та плоть, которую он еле прикрывал. Лиф с глубоким вырезом почти не скрывал грудь, а сама сорочка, будто вторая кожа, облегала фигуру, подчеркивая восхитительный изгиб бедер и изящную линию ноги.

Сердце Алека гулко забилось. У этой ночной сорочки был самый откровенный покрой, который он когда-либо видел.

– Где, черт побери, вы ее раздобыли?

Джулия слегка провела ладонями по гладкому блестящему шелку, при этом тонкая ткань еще теснее прильнула к ее груди, сделавшись практически прозрачной.

– Сорочку? Я купила ее вчера. – Она посмотрела на него сквозь ресницы, и ее губы тронула легкая улыбка. – Вам нравится?

Он сразу возненавидел эту сорочку. От лифа между ее грудями легли соблазнительные тени, и к тому же она так тесно облегала ее бедра...

Стиснув зубы, он снова попытался сосредоточить внимание на карточке, теперь прикрытой покрывалом.

– Мне хотелось бы поговорить с вами об этом безобразии, а не о вашем непристойном наряде.

Плечи и шея Джулии тут же порозовели, сравнявшись по цвету с ее одеянием.

– А вот я не считаю его непристойным. Вполне удобная сорочка. Ну, может, за исключением тех случаев, когда я поворачиваюсь, – тогда она задирается вверх и собираются складки на талии и между...

– Ради Бога, замолчите! – Будь на ее месте любая другая женщина, виконт непременно подумал бы, что она просто издевается над ним.

– Вы напрасно сердитесь...

Алек нетерпеливо пригладил волосы.

– Я полагаю, что ваша ночная сорочка шокирует кого угодно. К тому же она вполне подходит женщине, которая, словно какая-нибудь владелица лавки или магазина, раздает карточки клиентам.

Полные губы Джулии неодобрительно сжались.

– Не знаю, почему вас это вообще беспокоит. Из-за вашего поведения наши с вами отношения практически прекратились.

– И тем не менее шанс все наладить еще остался, хоть и небольшой.

– Нет, учитывая ваше распутное поведение, постоянные выпивки, игру в карты и бог знает что еще.

Алек резко обернулся:

– В отличие от вас мое поведение не выходит за рамки светских приличий.

Насмешливо фыркнув, Джулия упрямо вздернула подбородок.

– Это только потому, что для мужчин существуют другие стандарты поведения, чем для женщин. Если бы подобным образом стала вести себя я, то меня бы тут же все отвергли.

– Сколько этих проклятых карточек вы уже раздали? Джулия взглянула на него холодным, ничего не выражающим взглядом.

– Столько, сколько смогла.

– О Боже!

Игнорируя его восклицание, Джулия поднялась с кровати и, даже не взглянув в его сторону, подошла к умывальнику, а затем, помедлив, поднесла руки к завязкам своей сорочки. Шелковая ткань еще больше натянулась на ее груди, с мельчайшими подробностями подчеркнув все изгибы и впадины, отчего у Алека сразу пересохло в горле, а шейный платок стал неожиданно слишком тесным.

– Что вы делаете?

– Переодеваюсь. Благодаря вам я уже вполне проснулась, и к тому же мне пора вставать.

Словно это была самая естественная вещь в мире, она начала развязывать ленты сорочки.

Алек завороженно смотрел, как ее изящные руки развязывают одну за другой блестящие розовые ленты. Когда она закончила, ленты, неслышно скользнув по шелку, упали на пол, и на один безрассудный миг ему захотелось отбросить свою гордость, схватить ее на руки и отнести на кровать, на которой они когда-то лежали вместе. Будучи таким же страстным по натуре, как и она, Алек ничуть не сомневался, что смог бы снова завоевать ее.

Но даже если бы он и одержал победу, сердце ее все равно принадлежало Нику. Вне себя от гнева и боли, Алек засунул руки в карманы, тщетно моля Бога, чтобы у него хватило сил отвернуться от того соблазнительного зрелища, которое предстало перед его глазами.

Маленькая горка розового шелка лежала на полу и уже не скрывала обворожительных форм, по сравнению с которыми красота сорочки не стоила ровным счетом ничего. Алек закрыл глаза, не в силах видеть сияющую кремовую кожу, упругие ноги и дразнящую грудь. Его панталоны тут же стали ему тесными.

– Настанет день, сударыня, – едва удалось ему выдавить сквозь стиснутые зубы, – когда я из-за вас погибну. – Не в силах дальше терпеть эту муку, Алек быстро покинул спальню жены и заперся в уединении своего кабинета.

– Лорд Эдмунд Вальмонт, – объявил Барроуз, распахнув дверь комнаты для завтрака.

Джулия оторвала взгляд от груды корреспонденции и удивленно приподняла брови, наблюдая за Эдмундом, который вихрем пронесся мимо дворецкого, сжимая в руке свернутую газету. К ее удивлению, на этот раз молодой человек был одет во все темное; его светлые кудри в беспорядке выбивались из-под шляпы, которая выглядела так, словно он позаимствовал ее у одного из своих слуг. Длинный конец шейного платка лежал у него на плече, пуговицы пальто были застегнуты так, что одна пола оказалась выше другой. Довершали столь живописную картину сапоги от разных пар обуви.

– Господи, Эдмунд! Что случилось?

Он резко остановился посередине комнаты и оглядел ее диким взглядом.

– Где виконт?

Джулия небрежно фыркнула и вновь занялась разбором визитных карточек и приглашений.

– У себя в кабинете.

Эдмунд порывисто повернулся к двери.

– Я должен видеть его немедленно!

– Не ждите от этого визита ничего хорошего. – Джулия отодвинула поднос с приглашениями и положила себе на тарелку кусочек поджаренного хлеба. – Алек заперся в кабинете и в ближайшее время не собирается его покидать. По словам Барроуза, его лучше сейчас не беспокоить.

Произнося эти слова, Джулия не могла не испытывать некоторого удовлетворения. Мэдди оказалась совершенно права: чтобы привлечь внимание повесы, следует обращаться с ним как с повесой. Результат был налицо, и впервые за последнее время у нее появилась надежда.

Разочарованно вздохнув, Эдмунд снял шляпу и бросил ее на стол.

– Тогда я лучше подожду, пока у него переменится настроение. После вчерашней драки с Ником этого следовало ожидать.

Джулия погрузила ложечку в вазочку с мармеладом. Так вот откуда Алек узнал о карточках! У нее не было ни малейшего сомнения в том, что кузен мужа в наихудшем свете представил эту новость.

Она намазала мармелад на теплый хлеб, решив, что начинает испытывать по отношению к этому человеку определенную антипатию.

Повертев газету в руках, Эдмунд опустился в кресло.

– Не хотите со мной позавтракать? С чем бы вы ни пришли, не стоит впадать в панику.

–Спасибо, но я должен сначала повидать виконта. Возможно, когда он позавтракает, то придет в лучшее расположение духа.

Джулия ничего не ответила. С тех пор как Алек на ней женился, он постоянно пребывал в плохом настроении.

В комнату вошел Барроуз с серебряным подносом, от которого поднимались ароматные струйки пара.

Эдмунд вскочил с кресла.

– Бекон! Великолепная штука! Барроуз, не могли бы вы отнести немного Алеку? От этого его настроение существенно улучшится. Когда у меня бывает плохое настроение, бекон улучшает его не менее чем втрое.

– Неужели? – холодно поинтересовался дворецкий, взглянув на Эдмунда с таким же выражением, каким бы он одарил тарелку с пережаренным мясом.

Не заметив иронии, Эдмунд утвердительно кивнул.

– Как только услышу этот запах, я просто не могу устоять. Ну а потом я снова готов ко всему. Каждый раз это средство действует словно какое-то чудо.

– К сожалению, его сиятельство решил сегодня не завтракать. – Дворецкий осуждающе взглянул на Джулию. – Уже в который раз.

Джулия положила себе на тарелку бекона и добавила два яйца. Немного подумав, она полила все густым сливочным соусом. Когда ее что-то беспокоило, она всегда чувствовала голод. Если они с Алеком и дальше будут находиться в таких же отношениях, то к концу года она так поправится, что он ее не узнает.

Однако стоило ей поднести вилку ко рту, как дом огласил оглушительный вопль.

Джулия замерла.

– Бог мой! Что это?

Барроуз склонил голову набок, прислушиваясь. В этот момент по прихожей разнесся еще один крик.

– Я полагаю, сударыня, что это его сиятельство.

В подтверждение этих слов дверь с треском распахнулась, и в комнату, сжимая в руке газету, ворвался Алек. Эдмунд, бросив опасливый взгляд на его разъяренное лицо, поспешно отступил к окну, безуспешно пытаясь спрятать свою газету за полой жилета.

Подобно ангелу мести, вступившему в схватку со злом, Алек накинулся на дворецкого:

– Что это, по-вашему? – Он швырнул «Морнинг пост» на столик для завтрака.

.Подняв газету затянутой в перчатку рукой, дворецкий тщательно ее осмотрел.

– Я полагаю, что это газета, милорд. Возможно, я ошибаюсь, но поскольку кто-то оторвал заголовок от...

– Это вчерашняя газета.

Дворецкий удивленно вскинул брови.

– О, а вам нужна сегодняшняя?

– Конечно, мне нужна сегодняшняя газета! – огрызнулся Алек, сжав руки в кулаки. – Почему я должен читать вчерашнюю?

Джулия заметила, что на нем все еще надет вечерний костюм, шейный платок развязан, а подбородок не выбрит. И хотя волосы были взъерошены, а лицо опухло, ее колени снова предательски задрожали.

Барроуз вздохнул.

– Боюсь, мисс Дезире еще не закончила утюжить сегодняшнюю газету: она была немного намокшей и измятой, когда ее принесли этим утром.

– Вряд ли ей понадобится для этого все утро. Пойдите и... – Алек внезапно замолчал, так как только что заметил Эдмунда.

– Что вы делаете здесь в столь ранний час?

– Я? О, ничего. Я только что вышел на утреннюю прогулку. Ходьба пешком – чертовски полезная вещь. – С притворным добродушием Эдмунд похлопал по своему округлому животу. – Я, знаете ли, ежедневно совершаю пешие прогулки. Иногда прохожу целые мили. А однажды я прошел аж до...

– В такую рань?

– Да, уверяю вас. Если вы идете на прогулку до девяти утра, то получаете массу пользы. Я принял решение...

– Это сегодняшняя газета? – перебил его Алек. Эдмунд опустил глаза на газету, выглядывавшую из-под его жилета.

– Что? Это? О нет. Это вчерашняя. Должно быть, я положил ее сюда и забыл.

Алек подозрительно прищурился.

– Дайте-ка ее мне.

В течение секунды Джулия думала, что молодой человек откажется, но он, тяжело вздохнув, вытащил измятую газету и протянул ее Алеку.

Проходя мимо Барроуза, Эдмунд виновато посмотрел на него:

– Все равно он бы узнал, раньше или позже.

Дворецкий кивнул и, бросив загадочный взгляд на Джулию, покинул комнату.

Джулия нахмурилась. Во взгляде Барроуза определенно сквозило предупреждение о чем-то. С возрастающим трепетом она наблюдала, как Алек просматривал первую страницу и его лицо все больше цепенело, пока не превратилось наконец в некое подобие маски. Это не предвещало ничего хорошего.

Мучительное молчание прервал Эдмунд:

– Боже мой, Алек! Только не стойте так! Что нам теперь делать? Клянусь, когда я прочел эту статью сегодня утром и увидел имя леди Хантерстон, я почти...

– Мое имя? – Уронив нож на тарелку, Джулия потянулась к газете и вырвала ее у Алека из рук.

Встав со стула, она подошла к окну, чтобы прочесть ее при утреннем свете.

На первой странице крупными буквами выделялся заголовок: «Бордель за стенами благотворительного общества».

Строчки запрыгали у нее перед глазами. Ей удалось различить лишь отдельные фразы: «известный спонсор... леди Хантерстон предоставляет... скрывается настоящий бордель...»

Все поплыло у Джулии перед глазами. Она даже не заметила, как Алек взял у нее газету.

– Боже мой, – еле слышно произнесла она.

Дверь отворилась.

– Герцог Уэксфорд, – объявил Барроуз.

В комнату стремительно вошел Люсьен. Увидев в руках у Алека газету, он замедлил шаг.

– Проклятие! Вы уже знаете.

Алек коротко кивнул.

В голове у Джулии теснились сотни разных мыслей, одна ужаснее другой. В первый раз она всерьез испугалась за обещание, которое дал своему деду Алек. До сих пор им приходилось бороться с различными слухами и оговорами, но их Джулия не боялась, однако официальная статья в газете с указанием подлинных имен... В горле у нее возник комок.

Подняв глаза, она увидела, что Алек, держа газету в руках, смотрит прямо на нее, но не смогла понять, что скрывается за странным выражением его глаз. Если бы он сейчас швырнул газету ей в лицо, она бы его не упрекнула.

Глубоко вздохнув, Джулия тихо произнесла:

– Это прочтут душеприказчики.

Алек коротко кивнул. От горького разочарования ее страдания только усилились. Опустившись на стул, она попыталась сосредоточиться на том, что можно предпринять в самое ближайшее время.

– Не будьте таким угрюмым, Алек, – подбодрил виконта Эдмунд. – Я сейчас съезжу за тетей Мэдди, и она что-нибудь придумает.

Алек отрицательно покачал головой:

– Бесполезно. Ничего уже не исправишь.

Однако Эдмунд, резким движением нахлобучив шляпу на всклокоченные кудри, решительно направился к двери.

– Нельзя просто так стоять и ничего не делать! Тетя Мэдди больше нас знает о различных уловках и хитростях. Я вернусь, как только повидаюсь с ней.

Джулия с замиранием сердца прислушивалась к его затихающим шагам. От его слов чувство тяжести у нее в груди немного ослабло. До сих пор Мэдди помогала им в любой ситуации.

– Возможно, леди Бирлингтон сможет...

– Только не в этот раз. – Бросив газету на стол, Алек устремил на нее суровый взгляд. – Поверенные уже, конечно, все прочитали. Вы... – Он замолчал, не в силах продолжать; его лицо исказилось, как от сильнейшей душевной боли.

Джулия догадывалась, что скрывалось за этим обвиняющим взглядом. Сбылись его самые мрачные прогнозы по поводу ее участия в благотворительной работе. Из-за ее упрямства, отказа пойти на компромисс они все потеряли.

У нее пересохло в горле.

– Алек, может быть, я...

– Нет. Вы уже и так сделали достаточно, – резко произнес он.

– Послушай, Алек. – Люсьен подошел к виконту и положил руку ему на плечо. – Джулия не хотела сделать ничего дурного.

В этот момент вошел Барроуз, неся на небольшом серебряном подносе письмо.

– Милорд, это только что доставили от мистера Пратта. Он требует немедленной встречи.

Джулия с ужасом следила за тем, как Алек вскрывает конверт. По мере того, как он читал записку, его лицо все больше мрачнело. Закончив, он взглянул на Барроуза.

– Передайте мистеру Пратту, что я встречусь с поверенными в любое время, когда им будет угодно.

Дворецкий кивнул и покинул комнату. Чертыхнувшись, Алек смял записку в руке.

– Я полагаю, что они уже видели статью и теперь требуют отчета. – Люсьен вздохнул.

Алек швырнул записку в огонь.

– Теперь они не могут дождаться, чтобы вздернуть меня на крюк.

Джулия потерла лоб, пытаясь успокоить начинающуюся головную боль. Все это так несправедливо. Не может быть, чтобы из этого положения не нашлось никакого выхода.

– Алек, нам наверняка кто-то сможет помочь. Леди Бирлингтон сделает все от нее зависящее, и члены совета Общества могли бы...

Он накинулся на нее с такой злостью, что она отпрянула:

– Забудьте о своем проклятом Обществе и о наследстве! Разве вы не понимаете, что все это значит?

– Конечно, понимаю. Это означает, что наследство под угрозой...

– К черту деньги, Джулия! Это означает гибель вашей репутации. Полностью и навсегда!

– Меня это сейчас мало заботит.

– Все еще впереди. Люди так быстро отвернутся от вас, что вы начнете сомневаться, были ли вы с ними вообще знакомы. Все те, кто до сих пор вас поддерживал, станут сторониться вас, словно вы прокаженная.

Джулия опять посмотрела на газету. Его слова, которые, казалось, не могли доставить ничего, кроме боли, принесли ей явное облегчение.

– Не все поверят клевете.

– Может, один или двое останутся на вашей стороне, но этого недостаточно.

– Я...

Виконт оборвал ее раздраженным жестом.

– Бог мой, Люсьен, объясните ей. – Алек отвернулся к очагу, как будто один ее вид причинял ему боль.

Руки Джулии беспомощно упали на колени. Ее не так страшило презрение прежних знакомых или потеря Обществом денег, как беспокоило мрачное выражение лица Алека.

Люсьен вздохнул и взглянул на мысок своего сапога.

– Полагаю, Алек пытается сказать, что каждый скандал имеет свою жертву, то есть человека, который должен за все расплачиваться. Это прямо касается данной ситуации, в которую вовлечено так много народу.

– И вы думаете, что этим человеком буду я...

Люсьен кивнул:

– Судя по тону статьи.

– Но это все ложь. Общество никогда бы... – Вздохнув, она понурилась. – Наследство...

– Потеряно, – закончил Алек отрывисто. – Душеприказчики ни за что не допустят, чтобы деньги оставались у нас. Надеяться не на что.

Она встала и шагнула к нему.

– Возможно, если я им объясню, как все произошло, они поймут, что по крайней мере вы ни в чем не виноваты.

– Черт возьми, Джулия! – почти прорычал он, повернувшись к ней. – Разве вы еще недостаточно сделали?

Однако ее это не испугало.

– Вы не можете сдаться, даже не попытавшись ничего предпринять!

Какое-то время Алек молчал, потом в его взгляде сверкнула боль.

– Хотя бы один из нас должен смотреть правде в глаза. Джулия упрямо вздернула подбородок.

– Я смотрю в глаза реальности каждый день.

– Вы? – Он горько усмехнулся. – И как же вы это делаете? Изливаете свою любовь на человека, который никогда не ответит на ваши чувства? Если это ваша реальность, то можете и дальше оставаться с ней.

Эти слова поразили ее. На миг у нее перехватило дыхание, в груди возникла глухая боль. Он все знает. Он знает, что она его любит, и он ее презирает.

Джулия опустила руки. Она была не в силах ничего сказать, не могла даже дышать.

Внезапно в тишине раздался голос Люсьена:

– Алек, ради Бога!

Не обращая на него внимания, виконт вышел из комнаты. Джулия услышала, как он подзывает карету, потом раздался звук захлопнувшейся дверцы...

Спустя несколько мгновений слезы рекой потекли из глаз, сердце сжалось... Она прислонилась к окну и закрыла глаза.

За ее плечом раздался ласковый голос Люсьена:

– Не нужно, Джулия. На самом деле Алек вовсе так не думает.

Она молча кивнула, но не повернулась к нему. Несколько секунд спустя Джулия услышала, как за герцогом закрылась дверь, и она осталась одна.

Глава 26

– Погода сегодня хоть куда, и, я полагаю, наша прогулка не ограничится одной поездкой в экипаже, – предположил Люсьен, крепко держась за сиденье, в то время как Алек быстро лавировал между тяжело груженными повозками.

Виконт кивнул.

– Я намереваюсь найти человека по имени Томас Эверард.

– Автора этой клеветнической статьи? – Люсьен взглянул на мрачное лицо друга. – И что же вы собираетесь делать, когда найдете жилище мистера Эверарда?

– Вырвать у него сердце и засунуть ему в глотку.

– Этот план нелишен определенного очарования, но я очень сомневаюсь, что он поможет.

– Он поможет мне чувствовать себя лучше. – Алек нахмурил брови.

– Да, но ухудшит положение Джулии.

Алек нахмурился еще больше.

Люсьен вздохнул, проклиная упрямый характер приятеля.

– Позвольте мне все же указать вам на ряд обстоятельств. Если вы не убьете этого писаку, а просто хорошенько вздуете, то он напишет еще одну статью: возможно, что-нибудь о приверженности представителей высшей знати к насилию. Заодно он снабдит ее соответствующей прелестной иллюстрацией, на которой извергающий пламя дракон – виконт Хантерстон – дубасит невинного голубка – автора статьи.

– И тем не менее я не собираюсь спускать ему с рук то, что этот кретин пишет обо мне, – решительно заявил Алек, переводя лошадей на шаг.

Люсьен достал из кармана сигару; покрутив и размяв ее между большим и указательным пальцами, он бросил осторожный взгляд на виконта.

– Если вы не собираетесь обсуждать с мистером Эверардом содержание статьи, тогда зачем мы вообще совершаем эту поездку – чтобы его навестить?

– Потому что он вымазал в грязи... – Алек внезапно замолчал, явно пытаясь справиться с эмоциями. – Это не имеет значения. Подобной лжи он больше не напишет.

Дело постепенно прояснялось – они ехали, чтобы защитить честь дамы. Люсьен усмехнулся, пытаясь опред лить, в какой мере досада Алека вызвана его гордостью и какой – более глубоким и серьезным чувством. Он подозревал, что Алек привязан к своей чуждой светским условностям жене гораздо сильнее, чем осознает сам.

Проехав мимо нескольких довольно неприглядных зданий, фаэтон остановился перед конторой, в которой размещалась редакция газеты «Морнинг пост». Люсьен принял вожжи, а Алек прошел внутрь здания. Вскоре он возвратился, зажимая в кулаке измятый клочок бумаги, на котором виднелись пятна крови с поспешно нацарапанным каракулями адресом.

Люсьен заметил на руке Алека ссадины.

– Какие-то проблемы?

Достав из кармана носовой платок, Алек обвязал его вокруг ладони. На тонкой ткани проступила кровь.

– Нет. Они были на редкость любезны.

Люсьен решил не продолжать: в нынешнем настроении, когда Алек еле сдерживал гнев, любые, казалось бы, самые незначительные слова могли только еще больше разозлить его.

В молчании они доехали до дома № 10 на Лора-стрит.

Спустившись с козел, Алек бросил Люсьену вожжи.

– Я ненадолго.

– Мне идти с вами?

– Нет. Это наше личное дело с мистером Эверардом.

Люсьен кивнул и проследил взглядом, как его спутник, поднявшись по узкой лестнице, исчез в дверном проеме. Он еще никогда не видел, чтобы Алека так волновало чужое мнение. Конечно, за последние несколько месяцев с ним произошли удивительные изменения; это было особенно очевидно, когда рядом с виконтом находилась Джулия. Тогда казалось, что даже окружающий их воздух пропитан атмосферой противостояния.

Усмехнувшись, Люсьен закурил сигару и, низко надвинув на глаза шляпу, стал со скучающим видом рассматривать обшарпанную дверь, за которой исчез его приятель.

Спустя полчаса Алек возвратился. Его одежда была слегка помята, но сам он выглядел почти невредимым. Несмотря на царапину на скуле и припухшую ссадину на подбородке, его лицо выражало явное удовольствие.

– Я вижу, мистер Эвсрард произвел на вас определенное впечатление, – сухо отметил Люсьен, беря в руки вожжи.

Алек чуть улыбнулся одними губами.

– Да, но оно не сравнится с тем впечатлением, которое произвел на него я.

– Он сказал, от кого получил ложную информацию?

Алек кивнул, и глаза его потемнели.

– Ник.

– Этого следовало ожидать. – Люсьен тронул коляску с места. – По правде говоря, я сразу узнал руку вашего кузена. Но как ему все это удалось? Взяточничество? Шантаж?

– Ник купил содействие мистера Эверарда ценой определенного соглашения стоимостью почти в тысячу фунтов.

– Как неудачно для мистера Эверарда!

Алек нахмурился.

– Он заключил сделку с Ником уже давно. Дело в том, что мистер Эверард ведет в газете колонку новостей и Ник постоянно пользуется его услугами для дискредитации своих врагов.

– Черт бы его побрал! Вы были правы на его счет. Он негодяй, который действует исподтишка. – Люсьен остановил коляску, ожидая, пока через дорогу перейдут дети в сопровождении няни. – Что вы намереваетесь делать теперь?

– Мистер Эверард напишет статью-опровержение, – сказал Алек с мрачной усмешкой.

– Этого недостаточно. К тому же уже слишком поздно.

– Кроме публичного извинения, мистер Эверард согласился прийти завтра на встречу с поверенными и рассказать о кознях моего кузена.

Люсьен снова тронул коляску с места.

– Нам следует забрать его сейчас с собой, чтобы он не передумал.

– И что дальше? Держать его пленником в подвале? Если об этом станет известно поверенным – прощай всякая надежда.

Глубоко вздохнув, Люсьен кивнул:

– Полагаю, вы правы – такую проделку не удалось бы сохранить в тайне.

Алек опустил руку в карман и достал смятую записку.

– Зато он написал мне расписку на две тысячи фунтов...

– И теперь должен вам больше, чем Нику. – Люсьен усмехнулся. – Что ж, неплохо.

– Долговая тюрьма может быть очень полезным средством, особенно для того, кто погрешил против истины.

– А вдруг этот тип решится покинуть страну и улизнуть от вас?

– Я дал слово выкупить все его долги, если завтра на собрании поверенных он расскажет правду. Он сможет начать все с чистого листа. По-моему, он даже испытал облегчение, получив возможность отделаться от Ника.

– А кто бы не испытал...

Алек кивнул.

– Теперь осталось решить последний вопрос, касающийся моего кузена. – В его серебристых глазах вспыхнул опасный огонек, и от этого Люсьену стало не по себе.

– Алек, стоит пока остановиться – по крайней мере до завтрашней встречи с поверенными.

– То, что я намереваюсь сделать, касается Джулии. – Алек сжал руку в кулак. – С этого времени от нее зависит все.

– От Джулии? Но почему?

– Она влюблена в Ника. – Алек с явным усилием произнес эти слова, которые гнетущей тяжестью повисли в воздухе.

– Что?

– Черт, не просите меня это повторять. – Он вовсе не был уверен, что смог бы сделать это еще раз.

Люсьен, сдвинув брови, направил фаэтон вниз по улице.

– Клянусь, вы ошибаетесь.

– Она сама практически призналась мне в этом.

– Но... – Во взгляде Люсьена угадывалось явное сомнение. – Что вы имеете в виду, говоря, будто она практически призналась?

– Некоторое время назад Джулия сказала мне, что любит другого человека, причем уже давно – почти четыре года. Это как раз то время, в течение которого она знает Ника. Она даже помнит, когда увидела его впервые.

– Не могу в это поверить!

– Если бы вы видели ее лицо в тот миг, то вы бы не сомневались.

– И все же вы ошибаетесь. Четыре года назад она могла повстречать совершенно разных людей, и...

– Это Ник, я уверен. – Алек провел рукой по волосам. – Судите сами. Джулия притягивает к себе не идеальных людей, а именно тех, кого гнетут разного рода житейские проблемы.

На лице Люсьена появилось задумчивое выражение.

– Ну да: Мак, Дезире...

Почувствовав внезапную усталость, Алек откинулся на подушку сиденья.

– Люди, подобные Нику, для такой деятельницы, как Джулия, кажутся очень привлекательными.

Люсьен нахмурился.

– Вы думаете, она искренне верит, что сможет перевоспитать его?

– Моя жена – неисправимая оптимистка. Она считает, что для нее нет ничего невозможного.

После долгого молчания Люсьен бросил на виконта озабоченный взгляд.

– И что вы намерены делать?

Алек не мог позволить себе даже подумать о том, что он действительно хочет сделать. Те мгновения, когда она читала эту проклятую газетную статью, а он бессильно смотрел на ее лицо, которое у него на глазах становилось все бледнее, казались ему самыми ужасными в его жизни. Алек так остро ощутил ее боль, словно она была его собственной, и в результате в его груди зародился неудержимый гнев против человека, который осмелился навредить ей. Независимо от ее отношения к Нику или к кому-нибудь еще, она была его женой, и он ее обязан защищать.

Больше всего Алека раздражал тот факт, что Джулия не доверилась ему, однако сразу же откликнулась на предложение Эдмунда переложить решение проблемы наледи Бирлингтон.

– Она моя жена, Люсьен, и я с ней никогда не расстанусь.

Герцог окинул его внимательным взглядом и снова сосредоточился на дороге.

– Хотя я не уверен, что она заботится о вашем кузене больше, чем о других своих подопечных, но вам виднее. – Он вздохнул и покачал головой. – Возможно, со временем она забудет о нем.

На это Алек ничего не ответил. Джулия была не из тех женщин, которые легко относятся к любви, она очень дорожила своими чувствами; но проблема состояла в том, что и он, похоже, начинал думать и поступать так же, как она.

– Я вам понадоблюсь в ближайшее время, миледи? – Джонстон вопросительно посмотрел на Джулию, и она отрицательно покачала головой.

– Я пробуду у леди Бирлингтон довольно долго. Вы можете вернуться за мной к двум часам.

Она повернулась, намереваясь немного пройтись пешком, и увидела двух модно одетых дам, спускавшихся со ступенек дома, принадлежавшего леди Бирлингтон. Джулия смутно припомнила, что круглолицую женщину с кислым выражением лица зовут леди Харрингтон. Молодая женщина, шедшая вслед за ней, являлась ее дочерью.

Глядя прямо перед собой, они молча проследовали мимо Джулии, словно та была невидимой; и лишь оказавшись за ее спиной, леди Харрингтон сказала с усмешкой:

– Конечно, Эвелина, именно этого и следовало ожидать от выскочки: уж очень много она о себе возомнила! Лучше бы она осталась компаньонкой – там ей самое место.

Дочь, хихикая,поддакнула:

– Я бы сказала, на этот раз Дьявол получил то, что заслуживает, не правда ли? – Подшучивая и пересмеиваясь, они сели в поджидавший их экипаж.

Джулия и раньше догадывалась, что быть предметом насмешек очень неуютно, но от такого безжалостного комментария в груди у нее все сжалось.

– Госпожа, по-моему, вы с хозяином очень хорошо поступили, взяв на службу мисс Дезире, – внезапно услышала она голос Джонстона и удивленно повернулась к нему:

– Благодарю вас, Джонстон. А почему вы об этом вспомнили?

– Может, она и не блещет умом, но зато ей теперь ничто не грозит. А что до этих сплетниц... – Он нахмурился, посмотрев вслед отъехавшему экипажу. – Не обращайте на них внимания. Хорошие люди останутся рядом с вами, несмотря ни на что, а остальные... До них вам нет никакого дела.

– Спасибо, Джонстон. С вашей стороны очень любезно было сказать мне все это, – растроганно произнесла Джулия.

Дверь снова открылась, и из дома вышла молодая женщина, одетая в шелковое платье; на ее локонах, уложенных по последней моде, красовалась изящная шляпка, ленты которой были завязаны под подбородком в изящный бант. Приятные черты лица молодой дамы несколько портил внушительный нос, напоминавший клюв птицы, который придавал ее лицу хищное выражение.

Увидев Джулию, дама остановилась.

Походка Джулии стала неуверенной. Леди Бартон. На заседаниях Общества лорд Бартон редко говорил о своей жене, исключение составляли лишь те случаи, когда он очень скучно сообщал о ее честолюбивых желаниях сделать карьеру на общественном поприще.

Джулия внезапно осознала, что статья в сегодняшней утренней газете содержит для нее еще один подвох. Как только члены совета узнают, что она, являясь их «анонимным» спонсором, скрывала свой брак с Алеком, они будут оскорблены ее обманом.

Ее так поглотили эти гнетущие мысли, что она даже не заметила, как леди Бартон любезно ей кивнула.

– Леди Хантерстон, как приятно видеть вас! Вдовствующая герцогиня Роут не может нахвалиться вашей помощью в организации бала, который состоится сегодня вечером. Его наверняка ждет большой успех.

Боже, благотворительный бал! Джулия чуть не застонала. Из-за событий сегодняшнего утра она совсем о нем забыла. Все же ей удалось изобразить на лице любезную улыбку и ответить на приветствие леди Бартон.

– Полагаю, вы тоже придете...

– Конечно, и надеюсь убедить лорда Бартона пойти со мной. – К удивлению Джулии, в серых глазах женщины зажегся лукавый огонек. – Но вы же его таете, он почти отшельник. По-моему, если бы не его благотворительная работа, он бы вообще вряд ли покидал дом.

Джулия через силу улыбнулась.

– Лорд Бартон оказывает Обществу очень большую поддержку, и он часто упоминает о вас, говоря, что у вас явный организаторский талант.

Щеки леди Бартон порозовели от удовольствия, а появившаяся на губах приятная улыбка придала лицу более мягкое выражение.

– В самом деле? Обязательно поблагодарю его за добрые слова, когда вернусь домой. – Она ласково прикоснулась рукой в лайковой перчатке к руке Джулии. – Не расстраивайтесь из-за этой статьи в утренней газете, дорогая. Доверьтесь Бартону и остальным членам совета: когда я уходила, они горячо обсуждали ее.

В сердце Джулии вновь ожила робкая надежда, но теплилась только до той минуты, пока Джулия не вспомнила, как лорд Кеннибрук настаивал на создании завода по производству колбас. Члены совета были почтенными пожилыми джентльменами, но вряд ли они способны помочь ей в ее катастрофическом положении.

Тем не менее она снова улыбнулась:

– Они слишком добры.

– Так же как и вы, леди Хантерстон. Ну, мне пора. С нетерпением буду ожидать вас на сегодняшнем балу. – Приветливо кивнув, леди Бартон не спеша удалилась.

Несколько мгновений спустя высокий худой дворецкий провел Джулию в небольшую гостиную, где у камина восседала Мэдди. Голубая кашемировая шаль была небрежно накинута на ее колени, на подушке у ее ног похрапывал Эфраим, в то время как она кончиком туфли рассеянно поглаживала его брюшко.

Завидев Джулию, она издала громкое восклицание:

– Наконец-то вы здесь! А я все ждала, когда же вы придете. Ловетт, если будут спрашивать, скажи, что меня нет дома.

– Слушаюсь, мадам. – Поклонившись, дворецкий бесшумно прикрыл за собой дверь.

Джулия прошла в комнату и, сев на небольшой диван, смущенно взглянула на хозяйку дома.

– Полагаю, Эдмунд все уже вам рассказал.

– Этот дурачок ни свет ни заря ворвался ко мне в туалетную комнату и потребовал от меня указаний относительно того, какие меры нужно предпринять.

– И что вы ему ответили?

– То же, что собираюсь сейчас сказать вам, – ничего. Абсолютно ничего.

Сердце Джулии упало. До этого момента она даже не осознавала, как сильна была ее надежда на то, что Мэдди сумеет подсказать, как исправить создавшееся положение.

Пожилая дама, прищурившись, взглянула на нее:

– Вас еще сегодня не третировали?

– Прямо у вашего дома. Леди Харрингтон с дочерью. Щеки Мэдди гневно покраснели.

– Было бы из-за кого волноваться! Женщина с манерами лавочницы! Она ведь дочь какого-то торговца, знаете ли. Говорят, что он – всего лишь купец из Бирмингема, но я никогда не слушаю сплетен.

– Она раньше всегда была очень любезной со мной.

– Ха! Она просто смешна. Постоянно делает мне визиты, но я всегда говорю Ловетту, что для нее меня нет дома. Харрингтон когда-то женился на этой старой ведьме, чтобы не попасть в долговую яму, но на его месте я бы предпочла тюрьму.

Джулия невольно улыбнулась.

– В тюрьме вы бы не выжили. Вы переживаете, даже если ваши простыни плохо выглажены, не представляю, чтобы вы смогли обойтись вообще без них.

– Я бы лучше постаралась привыкнуть к этому неудобству, чем разговаривать с этой ненормальной и ее дочерью. При одной мысли о них у меня разливается желчь.

Эфраим зарычал во сне, его маленькие лапы задергались, и Мэдди, наклонившись, почесала у него за ухом.

– Все из-за этой проклятой газеты, – проворчала она. – Сегодня утром первым делом я написала в редакцию, пригрозив отменой подписки на их газету. Это должно их припугнуть.

– Не думаю, что в этом виновата редакция.

– Кто же тогда?

По дороге к Мэдди Джулия только об этом и размышляла, и в конце концов ей все стало абсолютно ясно.

– Ник. Это дело его рук. А мои постоянные разъезды по делам Общества все только ухудшили. – Джулия вздохнула. – Мне нужно было слушаться мужа.

– Фи! Алек сам не в лучшем положении. Прошлой но чью в «Уайтсе» он устроил такую потасовку без всякой помощи с вашей стороны.

– Прошлой ночью?

– Он подрался с Ником прямо посередине зала! Удивительно, как еще они друг друга не поубивали.

– У Алека было ужасное настроение, когда он вернулся сегодня утром.

– Не сомневаюсь. – Мэдди пристально взглянула на гостью. – Ну и как? Ему понравился розовый шелк?

Джулия почувствовала, как краснеет от макушки до кончиков пальцев на ногах.

– Да. По крайней мере я так думаю. Он смутился, покраснел и быстро ушел.

– Сбежал, словно трус, да? – Мэдди удовлетворенно кивнула. – Это хороший знак. Жаль, что мерзкая статья появилась именно этим утром.

«Не просто жаль», – подумала Джулия. Для нее это было горе, сравнимое по масштабу разве что с древнегреческой трагедией.

– Он был просто в ярости.

– Но конечно, не по отношению к вам? Ник – вот на ком он должен срывать свою злость.

Джулия взяла с дивана одну из декоративных подушек и прижала ее к себе.

– Я не высказала Алеку своих подозрений насчет его кузена, так как боялась, что он бросится его искать и они подерутся.

– Или того хуже. Никогда еще не встречала двух людей, которые так рвались бы разделаться друг с другом. А ведь Ник гораздо более опытен в дуэлях.

Джулия провела пальцем по вышитому на подушке узору.

– Как бы я хотела, чтобы нашелся способ как-то все исправить!

– Ну, мы что-нибудь придумаем. – Мэдди поправила шаль. – Никогда ничего не бойтесь, дорогая.

– Но разве не вы сказали, что теперь ничего уже не поделаешь?

– Нет! Я только сказала вам, что ничего не следует делать, а это вовсе не одно и то же.

Джулия отложила подушку в сторону.

– Объясните, пожалуйста.

Мэдди раздраженно фыркнула:

– Это ведь так просто! Продолжайте заниматься своим делом, словно ничего не произошло.

– Но все знают об этом.

– Конечно, знают. Другой вопрос, как вы на это будете реагировать.

– А как я буду реагировать?

– Как принцесса, моя дорогая. Отказывайтесь придавать этому хоть какое-то значение. Ведите себя так, словно эта газета – паршивая газетенка, которая не печатает ничего, кроме лжи. Фактически так оно и есть.

– Это кажется достаточно легким делом.

– О, вовсе нет! – Голубые глаза Мэдди предупреждающе прищурились. – Это потребует от вас всех нервов, которые у вас есть, и даже немного больше, потому что наверняка постоянно будут возникать очень щекотливые ситуации.

– Мне кажется, я уже делаю в этом успехи, – мрачно заметила Джулия.

Мэдди улыбнулась.

– Герцогиня Роут сказала, что сегодняшний благотворительный бал произведет настоящий фурор. У нас будет превосходная возможность все устроить наилучшим образом.

– Я очень надеюсь, что нам это удастся. Алек обещал своему деду, что мы сохраним наследство и не отдадим его Нику.

– Положитесь в этом на меня. – Мэдди погладила Эфраима кончиком своей туфли. – Сегодня утром я заеду к Альмире и попрошу ее о содействии. Если она согласится, то нам уже можно никого и ничего не бояться: ее влияние в высшем свете просто огромно.

Джулия потупилась.

– Герцогиня вряд ли захочет мне помочь: статья в газете выглядит очень достоверной и убедительной.

– Чушь! Альмира знает, откуда ветер дует. Она обязательно поможет. – Лицо Мэдди смягчилось. – Не скрою, вы произвели сильное впечатление на нее, Джулия. Точнее сказать, на нескольких людей. И не беспокойтесь: мы с этим справимся. Не хочу сказать, что совсем ничего не произошло, положение серьезное. Но это вовсе не значит, что все потеряно.

Джулия кивнула, пытаясь примириться с мыслью о том, что придется провести весь вечер под колкими и язвительными взглядами представителей высшей знати, которые будут откровенно смеяться над ней. И все же, раз есть хоть малейший шанс помочь Алеку, она это сделает, даже если это ее убьет.

– Благодарю вас, мадам. Я надеялась, что у вас хватит сил пройти через все это...

– И вы не ошиблись. А теперь, моя дорогая, поведайте мне, что вы собираетесь надеть сегодня вечером на бал?

Глава 27

Как и предсказывала Мэдди, вдовствующая герцогиня Роут была сильно разгневана, узнав о вольностях, допущенных газетой, опубликовавшей клевету. Более того, как только Мэдди закончила рассказывать о том, как грубо обошлась с Джулией леди Харрингтон, дама, которую обе они ненавидели, ее светлость еще больше рассердилась и потребовала, чтобы Джулия и Алек были приняты на сегодняшнем благотворительном балу как почетные гости.

Вследствие этого в знак явного расположения герцогини вечером к дому Хантерстона подъехал элегантный экипаж с герцогскими гербами на дверцах, чтобы отвезти Алека и Джулию на бал.

Оказавшись внутри, Джулия провела рукой по ярким занавескам на окнах экипажа.

– Какая красивая карета!

Алек быстрым взглядом окинул экипаж.

– Да, пожалуй. – Это было все, что он сказал ей после сегодняшней утренней сцены.

Джулия сложила руки на коленях и вздохнула. Она не могла винить его за этот гнев – в конце концов, она ни разу не прислушалась к его советам и предупреждениям.

Выглянув на миг в окно, Джулия плотнее укуталась в плащ. Ей так хотелось, чтобы этот вечер был уже позади! Мэдди внимательно проследила за каждой деталью ее туалета, от глубокого декольте до атласных туфелек бронзового цвета, украшенных кристаллами янтаря, но красивые туфельки были ей немилосердно малы. Будь проклят Ник за то, что из-за него ей пришлось надеть обувь такого размера!

Ей доставило бы огромное удовольствие высказать все, что она думает об устроенных им пакостях, однако молчание не кончалось, и поэтому Джулия украдкой бросила взгляд на хмурого мужа. Виконт был одет в элегантный вечерний костюм черного цвета; в белоснежных складках его шейного платка ярко сверкала булавка с изумрудом. Он смотрел прямо перед собой, скрестив на груди руки, и губы его были непримиримо сжаты. Джулия подумала, что сейчас его вид точно соответствует его прозвищу.

Почувствовав ее взгляд, Алек потер подбородок и слегка вздрогнул, когда его рука задела темную ссадину.

Миссис Уинстон поведала ей сегодня, как Алек получил синяк. Джулия не думала, что стычка с автором статьи была так уж необходима, но раз Алеку стало легче, это вполне оправдывало в ее глазах столь решительный поступок. По ее мнению, за свое участие в этой подлой затее мистер Эверард заслужил больше, чем один удар по носу, гораздо больше.

Джулия повертела в руке край плаща.

– Как вы думаете, много народу будет на сегодняшнем балу?

– Откуда мне знать. – Взглянув на нее, Алек неожиданно прищурился, словно увидел впервые. – А где ваши очки? Вы что, разбили их?

Она вспыхнула.

– Нет. – Это была еще одна идея Мэдди, и Джулия не сомневалась, что пожалеет, согласившись поддержать ее.

Виконт нахмурился. Видимо, он хотел добавить что-то еще, но в это мгновение карета остановилась у великолепного особняка герцогини Роут. Окна его были ярко освещены, и все здание мерцало и переливалось в быстро сгущавшихся сумерках.

Судя по всему, вдовствующая герцогиня не пожалела ни усилий, ни денег для того, чтобы этот благотворительный бал стал главным событием сезона. Вход в особняк, залитый светом модных светильников, украшали многочисленные портьеры из золотистого шелка; на мраморном полу был раскатан восточный ковер темно-красного цвета. У Джулии появилось ощущение, словно она попала в незнакомую экзотическую страну.

– Ваш плащ.

При звуке голоса Алека, раздавшегося прямо у нее над ухом, Джулия слегка вздрогнула и медленно принялась развязывать ленту, скрепляющую полы плаща. Она в который раз пожалела о том, что позволила Мэдди втянуть себя в эту авантюру, однако теперь было уже слишком поздно что-нибудь менять. Глубоко вздохнув, Джулия развязала бант и позволила Алеку снять плащ с ее плеч.

Вечерний воздух сразу обдал прохладой ее шею, плечи и почти неприкрытую благодаря низкому декольте грудь. Увидев ее наряд, Алек на мгновение замер, а затем окинул ее ледяным взором с головы до ног.

Джулия знала, какую картину он сейчас созерцает, так как не менее получаса разглядывала себя в зеркале со всех сторон, прежде чем набралась храбрости покинуть комнату.

Ее платье было простого кроя, но очень откровенное: плотный шелк бронзового цвета тесно облегал фигуру, подчеркивая соблазнительную форму груди, тонкую линию талии, округлые контуры бедер, стройность ног. Волосы Джулия уложила в прическу из многочисленных локонов, украшенную единственным пером бронзового цвета, которое при каждом движении склонялось к ее лицу, слегка касаясь плеча.

Джулия никогда не носила таких дерзких туалетов. С одной стороны, платье было слишком тесным, и она сомневалась, сможет ли вообще в нем дышать. С другой стороны, чувствовать себя в центре всеобщего внимания было необыкновенно возбуждающе – по крайней мере так уверяла Мэдди.

Алек чертыхнулся и протянул ей плащ:

– Наденьте его снова.

Джулия постаралась подавить разочарование. Она, конечно, не ожидала, что он от восхищения раскроет рот, но простое «вы сегодня прекрасно выглядите» вполне бы ее удовлетворило.

– Черт побери, Джулия. – Она ощутила его дыхание прямо у себя над ухом; оно было таким же горячим, как и его раздражение. – Накиньте свой плащ, пока вас никто не видел.

Передав верхнюю одежду лакею, в холл зашла еще одна пара гостей. Джулия помахала им рукой и улыбнулась, хот не имела ни малейшего понятия, кто они такие.

– Уже слишком поздно.

Пальцы Алека впились в ее локоть, и он потянул ее в угол холла, а потом еще дальше, уводя от остальных гостей.

– Мы сейчас же едем домой – там вы переоденетесь.

– Не могу. Если я в течение вечера появлюсь в двух нарядах, это вызовет ненужные толки, а их уже и так предостаточно. – Джулия вгляделась во вновь прибывших гостей – ими оказались лорд и леди Эстон – и кивнула им. Лорд Эстон тут же с восхищением взглянул на ее наряд, в то время как леди Эстон, вздернув нос, отвернулась и потянула за собой мужа, который с явной неохотой последовал за ней.

Блестящий план Мэдди был гениально прост. Если бы Джулии удалось привлечь на свою сторону хотя бы половину присутствующих на балу гостей, то, возможно, это смягчило бы последствия недавней катастрофы, даже если эта половина будет состоять преимущественно из мужчин.

Раз такой, по мнению Джулии, пустяк мог помочь сохранить наследство для Алека и для Общества, то она была бы просто идиоткой, если бы не попыталась сделать это.

Расправив плечи; она предоставила облегающему шелку наилучшую возможность производить свое волшебное действие на окружающих.

Алек снова выругался и схватил ее за руку.

– Какого черта вы это делаете? Пытаетесь доказать, что газетная статья не врет?

Джулия изобразила на лице безмятежную улыбку и спокойно произнесла:

– Мой отец обычно говаривал, что лучший способ держать удар – это подставить подбородок.

– У меня на сегодня было уже достаточно ударов, сударыня. Или вы надеваете плащ, или мы возвращаемся домой.

И тут терпение Джулии лопнуло. В конце концов, потеря денег угрожала не только ему. Она резко освободилась от его руки и подбоченилась, не думая больше о том, как сидит на ней платье.

– Чепуха. Эта статья, между прочим, вовсе не о вас, она обо мне. И если я могу перенести все это, то сможете и вы. У нас с Мэдди есть план, поэтому прекратите жаловаться.

– Вот это является вашим планом? – Он указал на ее обнаженные плечи.

– Да. И план совсем не плох, уверяю вас. – По крайней мере она на это надеялась.

– Я был глупцом, когда познакомил вас с этой женщиной.

– Не знаю, не знаю. Мэдди сказала, что высшее общество все простит тому, кто достаточно интересен и располагает большими деньгами.

– Деньги у нас будут только до моей завтрашней встречи с поверенными...

– Но сегодня они у нас еще есть, – воодушевленно возразила Джулия. – Нам остается только привлечь к себе внимание.

– Ну, начало этому вы уже точно положили. – Алек все еще не решил, стоит ли ему набросить ей на плечи плащ; однако, увидев, каким воодушевлением пылает взгляд ее изумрудных глаз, он сдержал свой порыв. Судя по всему, Джулия искренне верила, что эта очевидная нелепость может как-то помочь делу.

Вопреки своим опасениям Алек должен был согласиться, что леди Бирлингтон хорошо продумала свой план: не было ни одного мужчины, который при взгляде на Джулию не задавался бы вопросом о том, что скрывается под этим облегающим шелком. Никогда еще ее глаза не светились таким ярким зеленым светом, кожа не была такой гладкое и блестящей, а тело – более соблазнительным. Хуже того, знакомый запах корицы, волны которого при каждом движении струились от ее локонов медового цвета, напоминал ему об их единственной ночи со всей живостью, силой и мучительными подробностями.

Алек вздохнул и, знаком подозвав лакея, приказал ему унести плащ.

– Впредь вы будете игнорировать все планы леди Бирлингтон. Эта женщина опасна.

Джулия вознаградила его снисходительной улыбкой, после чего оглядела холл. При этом перо бронзового цвета, приколотое к ее волосам, слегка задело Алека по лицу, и он раздраженно отодвинул его.

– Если вы ищете свою благодетельницу, то она всегда сидит около стола с прохладительными напитками, откуда хорошо виден весь зал.

– О нет, я искала не ее. Вы не видели Ника? – Голос Джулии понизился. – Я хотела бы ему кое-что сказать.

И тут его мысли о ее сегодняшнем наряде приняли совершенно иное направление. Выбирая бальное платье, Джулия думала вовсе не о нем – она надела его для человека, которого любит.

Должно быть, эти размышления как-то отразились на его лице, потому что Джулия слегка притронулась к его руке.

– Вы хорошо себя чувствуете?

– Вполне. Просто я подумал, что мне следовало бы захватить дуэльные пистолеты. – Виконт натянуто усмехнулся. – Несомненно, все ваши поклонники захотят сегодня драться со мной.

Щеки Джулии окрасил легкий нежный румянец.

– В этом платье я чувствую себя очень глупо, и если увижу свое отражение в зеркале, то наверняка не смогу удержаться от смеха.

Она стояла рядом с ним, почти касаясь его рукой, и для Алека было сущей мукой видеть ее вздымающуюся грудь над лифом с низким вырезом. При каждом вдохе ткань платья слегка шевелилась, отливая золотым блеском; переливающийся шелк так и манил к себе. Ему страстно хотелось провести рукой по этой скользящей ткани; он жаждал освободить грудь Джулии от тесного лифа и ласкать ее в упоении...

Алек неловко кашлянул.

– Никто не будет смеяться. Вы выглядите великолепно. Ее глаза удивленно расширились, и он обругал себя за то, что сказал такую банальность. Вряд ли ей интересно слушать его глупую болтовню.

Заметив подошедшего Люсьена, Алек облегченно вздохнул.

– Боже мой! – восхищенно произнес герцог, останавливаясь перед Джулией; вставив в глаз монокль, он внимательно осмотрел ее с головы до ног. – Я просто не нахожу слов! Моль наконец-то превратилась в бабочку.

Джулия нахмурилась.

– Моль не превращается в бабочку, Уэксфорд: бабочки выводятся из куколок.

Его губы насмешливо искривились, и, прежде чем согнуться в учтивом поклоне, он бросил на Алека лукавый взгляд.

– Прошу меня извинить, леди Хантерстон, но мне показалось, что с моей стороны будет невежливо назвать вас куколкой.

– Называть меня молью было еще более неучтиво, отвратительные создания! Прошлой зимой одна такая мо проела огромную дыру в моей любимой шляпке.

Люсьен довольно хмыкнул.

– Несмотря на то что вы выглядите словно ангел, во многом остаетесь нашей прежней Джулией. Меня удивляет, как Алек позволил вам надеть такой... э… модный наряд, хотя в нем вы, безусловно, само очарование.

Услышав легкомысленное замечание друга, Алек крепче сжал зубы.

– Это была не моя идея.

– Люсьен, пожалуйста, не дразните моего мужа. Это идея Мэдди. У меня не было выбора: нужно было или надеть это платье, или отправляться с Алеком домой, ожидая, когда душеприказчики отберут у нас все деньги.

Люсьен рассмеялся:

– С трудом могу себе представить, что вы способны просто сидеть дома и ждать чего-либо.

В ответ на его замечание Джулия упрямо вздернула подбородок, отчего у Алека появилось сумасшедшее желание поцеловать ее прямо здесь, продолжая поцелуй до тех пор, пока в ней не вспыхнет ответная страсть.

Наклонившись, он шепнул ей на ухо:

– Из вас получилась самая очаровательная женщина на свете, вы это знаете?

– По крайней мере я это уже слышала, – ответила она, бросив на него надменный взгляд и при этом восхитительно покраснев.

Люсьен откашлялся.

– Прошу меня извинить; я думаю, нам следует покинуть холл: на нас начинают оглядываться. – Он взял Джулию под руку. – Могу я пригласить вас на первый танец?

И тут Алек довольно невежливо выдернул руку жены из-под его локтя и пристроил себе под руку.

– Первый танец мой!

Вдовствующая герцогиня поприветствовала их с красноречивым энтузиазмом, громко поблагодарив Джулию за помощь в подготовке бала и аукциона. Две пары гостей, стоявшие позади них и сохранявшие до этого ледяное молчание, заметно оттаяли при виде такого горячего приема и тоже остановились, чтобы поговорить с Джулией, перед тем как проследовать в бальный зал.

Увидев триумфальный взгляд Джулии, Алек улыбнулся в ответ, разделяя ее радость, а затем повел ее в зал.

Если холл выглядел впечатляюще, то бальный зал был просто великолепен. Стена в конце зала была задрапирована шелковой тканью, тон которой постепенно переходил от светлого к более темному; посередине стены мерцание сотен свечей создавало поразительное впечатление солнечного заката, переходящего в звездную ночь.

Зазвучала чудесная музыка, и мимо них замелькали пары танцующих – дамы в платьях самых разнообразных расцветок и джентльмены в черных сюртуках. Кивнув Люсьену, Алек протянул Джулии руку и заскользил с ней в вальсе. Его так и подмывало спросить у нее, почему она только что интересовалась Ником, но он все же смог удержаться от расспросов и теперь наслаждался тем, что она находится так близко от него и он чувствует в своей руке тепло ее руки.

Вскоре танец закончился, и Люсьен, подойдя к ним, пригласил Джулию на следующий танец, а Алек стал внимательно наблюдать за ней и за окружающими. К тому времени, когда закончился ужин, он ощутил первый проблеск надежды. Хотя и не обошлось без некоторых досадных мгновений, вскоре стало очевидно, что Джулия имеет друзей и покровителей в самых высших сферах: она завоевала одобрение влиятельных светских дам и к тому же предстала явной любимицей как леди Бирлингтон, так и вдовствующей герцогини Роут.

Однако радость виконта длилась недолго: она закончилась сразу же, как только он увидел жену одного из душеприказчиков, приближающуюся к Джулии. Вес же Алеку удалось быстро увести даму к тому месту, где были накрыты столы с закусками и прохладительными напитками, где он и оставил се, поручив заботам хозяйки дома.

Как только Алек снова вошел в бальный зал, перед ним словно из-под земли вырос Люсьен.

– Только что приехал Ник.

– Да? И где он? – мрачно осведомился Алек, полагая, что его кузен находится где-нибудь неподалеку от Джулии, флиртуя с ней в уединенном уголке.

– Он пошел в комнату для игры в карты. – Люсьен посмотрел в дальнюю часть зала, где начинали выставлять предметы для продажи на аукционе. – Я хотел бы взглянуть на портрет, написанный Бентемом, но они запрещают мне снимать с него покрывало до начала аукциона.

– Неужели? – Алек его почти не слушал: он внимательно оглядывал собравшихся в зале, пытаясь отыскать бронзовое перо и восхитительные плечи жены.

Подойдя к ним, Эдмунд принялся вытирать лоб носовым платком.

– Послушайте, кто-нибудь из вас уже видел портрет Джулии?

Алек вздрогнул.

– Черт! Я об этом совсем забыл!

– Не нужно так расстраиваться, – ободрил его Люсьен. – Бентем чрезвычайно привередлив при выборе персон для своих портретов, и он никогда не подводит.

Люсьен был прав, но Алека волновало вовсе не это. Стоит ему хоть чуть зазеваться, как в жизни Джулии тут же появляется новый человек! Это его очень раздражало.

Прозвеневший удар колокола оповестил присутствующих о начале аукциона, после чего вдовствующая герцогиня произнесла прочувствованную речь о том, на что будут расходоваться деньги, вырученные от продажи. Потом она отошла в сторону, чтобы дать слово лорду Данстону, который представил первый лот. В зале поднялись гул и суматоха, взволнованные голоса то и дело выкрикивали все новые цены. Аукцион начался.

Алек наконец нашел взглядом Джулию, стоявшую недалеко от помоста рядом с леди Бирлингтон и герцогиней. Мэдди была в блестящем оранжево-зеленом наряде и рыжем парике с огромным количеством кудряшек; на ее ярком фоне наряд Джулии казался особенно элегантным.

Убедившись, что Ника поблизости нигде не было видно, Алек начал протискиваться сквозь толпу по направлению к жене, как вдруг рядом с ним раздался сдавленный возглас Эдмунда. Взглянув на него, Алек заметил, что его лицо покраснело и выражало крайнюю тревогу.

– Боже правый! Что с вами?

– Ничего. Это из-за вина.

– Но ваш бокал пуст.

– Неужели? – Эдмунд взглянул на свой бокал и замялся. – Ах да, я... Я просто держал вино во рту.

– Какого черта вам это понадобилось?

– От этого оно согревается и становится... слаще, то есть, я хотел сказать, становится более ароматным.

Люсьен покачал головой.

– Всего лишь четверть одиннадцатого, Эдмунд, а вы уже пьяны как сапожник.

– Я не пьян, – запротестовал Эдмунд и, наклонившись к Люсьену, несколько раз выразительно ему подмигнул и покачал головой.

– Черт возьми, да что с вами такое? – Люсьен был в явном недоумении.

Эдмунд пригладил волосы обеими руками.

– Послушайте, Люс! Я никогда не встречал более тупого... – Заметив, что Алек смотрит на них, он внезапно замолчал. – Точно! Давайте пойдем сыграем партию в вист! Не хотите ли освежиться – здесь слишком жарко?

Прислушиваясь к гулу толпы, Алек попробовал избавиться от назойливого пожатия руки Эдмунда, который пытался увести его из зала.

– Не сейчас.

– Но мне очень нужно, чтобы вы пошли со мной в комнату для игры в карты! – Эдмунд в отчаянии еще крепче вцепился в руку виконта.

– Для чего?

– Деньги. Сейчас всего лишь четверть одиннадцатого, а мои карманы уже почти пусты. Произошла совершенно дьявольская вещь: я забыл дома свой кошелек.

Алек нахмурился и, достав бумажник, вручил Эдмунду пачку банкнот.

– Вот. Теперь идите.

Эдмунд вспыхнул, и на его пухлом лице появилось несчастное выражение.

– Этого не хватит. Может, вы съездите домой и привезете еще немного?

– Черт возьми, Эдмунд! Что вы такое говорите?

Вдруг Алек услышал, как Люсьен издал пораженный возглас.

– Что там такое?

Люсьен не отвечая пристально глядел на следующий лот, представленный для продажи. На сей раз это был мольберт с портретом Джулии.

У Алека мгновенно пересохло в горле.

Бентем изобразил Джулию откинувшейся на кушетке на фоне портьер из голубого шелка. Мак, одетый в костюм Купидона, прислонившись к скамеечке у ее ног, взирал на нее с выражением обожания на лице. Веер частично прикрывал ее лицо, хотя не было никакого сомнения, что на зрителя смотрели именно зеленые глаза Джулии под изящными дугами соболиных бровей. Когда взгляд Алека скользнул мимо веера, руки его сами собой сжались в кулаки. Он наконец осознал, чем был так шокирован Люсьен.

Бентем изобразил Джулию обнаженной.

Глава 28

Джулия подалась вперед, пытаясь рассмотреть портрет.

– Я думала, что Бентем собирался написать мой портрет.

– Это и есть вы, – резко перебила ее Мэдди. Ее кожа цвета пергамента раскалилась до небывало красного цвета. – Этот негодяй изобразил вас голой.

Как Джулия ни присматривалась, она едва могла различить фигуру, откинувшуюся на кушетке; однако, разглядев зеленые глаза, пронзительно смотревшие из-за веера, она вздрогнула.

– Боже мой! – Джулии вдруг стало нехорошо от множества расплывающихся перед ее глазами лиц. – Может, никто не заметит?

– Как можно не заметить такое? Портрет почти в натуральную величину! – Мэдди еще не успела договорить фразу, как люди уже начали перешептываться. – Проклятие! Здесь поможет только быстрая атака. – Внимательно оглядев толпу, Мэдди сосредоточилась на узкоплечем молодом человеке, стоявшем рядом с Терезой.

– Эй, вы! – окликнула она его, грозно стукнув тростью. – Что все это значит?

Бентем неуверенно взглянул на Терезу, потом откашлялся и громко заявил:

– Леди Хантерстон просила, чтобы я написал ее именно такой. Я, конечно, возражал, но модель была настолько хороша, что я не смог противиться ее желанию.

Джулия за всю свою жизнь не слышала столь нагло лжи. Возможно, Бентем и был прекрасным художником, но как актер он никуда не годился. Даже Дезире с ее не самыми лучшими актерскими способностями произнесла бы эту фразу более правдоподобно. К сожалению, заявление Бентема было столь неожиданным и ошеломляющим, что Джулия сомневалась, что еще кто-нибудь, кроме нее, заметил, что здесь что-то неладно. И все же за новой попыткой вызвать скандал чувствовалась чья-то более опытная рука: мечтательный и рассеянный художник вряд ли был способен на такую авантюру.

Джулия внимательно посмотрела на Терезу: на щеках ее кузины пылал густой румянец, ее совершенные губы, напоминающие по форме бутон розы, растянулись в самодовольной ухмылке. Тереза выглядела чрезвычайно удовлетворенной.

– Надеюсь, Бентем понимает, во что его втянули. – Мэдди нахмурилась. – Похоже, что Хантерстон настроен очень серьезно и готов проломить ему голову.

Алек стоял недалеко от помоста; его лицо застыло в гневной гримасе: он смотрел на Бентема с таким видом, словно решал, какую кость сломать ему в первую очередь. Взглянув на него, Джулия окончательно укрепилась в своем решении. Если она не сумеет действовать сейчас очень быстро, то разразится катастрофа.

Она подошла к холсту и пристально в него вгляделась.

– Жаль, но портрет на меня совершенно не похож. Бентем густо покраснел.

– Ручаюсь, что похож.

– Лицо мое, согласна. – Джулия взглянула на свою грудь, туго обтянутую бронзовым шелком, потом снова посмотрела туда, где изображались более округлые и пышные формы. – К сожалению, все остальное не имеет ко мне никакого отношения. Я всегда хотела быть немного полнее, но увы...

Вдовствующая герцогиня, подавшись вперед, внимательно вгляделась в полотна.

– Совершенно верно, леди Хантерстон. Вы, несомненно, куда более изящны, чем изображенная здесь дама. – Она выпрямилась, и ее брови изогнулись в недоумении. – Создается впечатление, что художник по ошибке соединил вашу голову с чьим-то чужим телом.

Бентем начал было протестовать, но резкий жест виконта заставил его поспешно ретироваться. Прежде чем Алек успел последовать за ним, Люсьен удержал его за руку.

Леди Бирлингтон смотрела поверх плеча Джулии.

– Хм... Ступни тоже совершенно непохожи. Не знаю, с кого он писал натуру, но они просто крошечные. – Она оглядела зал. – Все женщины с пышной грудью и маленьким размером ноги должны немедленно выйти вперед.

Вокруг них раздался смех, который тут же перекрыл лихой возглас какого-то молодого повесы:

– Ради всего святого, леди Бирлингтон, разрешите им прийти для осмотра ко мне.

Напряжение спало, и теперь отовсюду слышались веселые реплики и смех.

Облегченно вздохнув, Джулия принялась внимательно присматриваться к картине, чуть не дотрагиваясь до нее носом.

– Смотрите, у нее есть родинка прямо на бедре, а у меня такой нет. Единственная знакомая мне женщина, у которой есть точно такая же, это... – Она замолчала и, покраснев, бросила быстрый взгляд на Терезу. – Ну вот, теперь все понятно.

Если бы она громко заявила о своих подозрениях, то тогда они не были бы столь явно высказаны.

Широко раскрыв глаза, Эдмунд пристально посмотрел на Терезу.

– А ведь она еще даже не замужем! – сказал он как можно громче, чтобы его услышали все присутствующие.

Тереза побледнела:

– Это не я. Любой глупец увидит, что это Джулия.

Внезапно Бентем сделал шаг вперед:

– Леди Хантерстон...

– Эй, Бентем! – раздался позади него грозный голос Мэдди Бирлингтон. – Вы желаете, чтобы я рассказала об этом позорном поступке вашей матери?

Молодой человек, побледнев, бросил умоляющий взгляд на Терезу, но она его как будто совершенно не замечала. Ее взгляд был сосредоточен на Джулии.

– Ну так как? – раздраженно переспросила Мэдди. – Рассказывать или нет? Я уверена, что Люсинде будет очень интересно услышать о ваших постыдных забавах, в то время как она находится у себя в поместье.

– Нет! – Бентем в отчаянии оглядел зал, но не встретил ни одного сочувствующего взгляда. Словно в последней попытке спастись он протянул руку к Терезе, но она отвернулась и отошла в сторону.

Бентем молча посмотрел ей вслед, в его бледно-голубых глазах читалась немая печаль. Затем он повернулся к герцогине и неловко поклонился:

– Ваша светлость, я вынужден откланяться. Прошу извинить, если моя ошибка причинила кому-нибудь вред.

Джулия почувствовала к нему мгновенную жалость. С этими мечтательными глазами и слабовольным подбородком у него не было ни единого шанса покорить сердце такой избалованной и жестокой красавицы, как Тереза.

– Конечно, конечно. – Герцогиня рассеянно махнула рукой, и Бентем, бросив последний, полный боли взгляд на Терезу, покинул зал.

– Все это очень интересно, – задумчиво произнесла герцогиня, критически оглядывая полотно. – Но возможно, мне следует купить его для гостиной, и какая разница, кто на нем изображен...

– Двести фунтов, – мрачно изрек Алек.

Джулия растерянно взглянула на него.

– Но это вовсе не я!

– Двести фунтов, – повторил он, словно не замечая ее.

Джулия знала, что это предложение он сделал из гордости, но она ничем не могла облегчить его страдания. Впрочем, мысль о том, что этот портрет будет висеть в чьем-то чужом доме и служить постоянной темой для бесконечных разговоров за обедом, ей самой не очень нравилась.

Герцогиня кивнула:

– Не возражаю, лорд Хантерстон. Все же глаза дамы на портрете поразительно напоминают глаза вашей супруги, и я не буду соперничать с вами. Вы можете забрать портрет.

В тот же момент с другого конца зала раздался спокойный меланхоличный голос Ника:

– Триста фунтов.

От неожиданности герцогиня даже вздрогнула.

– Силы небесные!

Алек глухо чертыхнулся.

– Четыреста.

Чтобы снизить растущее напряжение в зале, герцогиня одобрительно сказала:

– Молодец, Хантерстон, я не сомневалась, что вы любите живопись.

Ленивой походкой Ник вышел вперед, ненадолго остановившись, чтобы иронически поклониться Джулии. Под одним его глазом красовался большой синяк, несомненный трофей, полученный в стычке с Алеком в «Уайтсе» предыдущей ночью.

– К вашим услугам, кузина.

Джулия едва кивнула ему. Независимо от того, кто задумал весь этот скандал, она была уверена, что граф наслаждается им от всей души.

Улыбаясь, Ник повернулся к герцогине:

– Я полагаю, что мой кузен обнаружил у себя гораздо большую любовь к искусству, чем рассчитывал. К несчастью для него, я разделяю эту страсть.

– Пятьсот фунтов, – сверкнул глазами Алек.

Ник негромко рассмеялся.

– Вы ставите против самого себя.

Алек не уступал.

– Шестьсот.

В зале послышались изумленные возгласы. Джулия еще никогда не видела мужа таким разгневанным: скрестив на груди руки, широко расставив ноги, он производил впечатление человека, который еле сдерживает ярость, готовую в любой момент выплеснуться наружу.

– Ну-ну. Как решительно вы настроены! Но и я не в силах упустить столь редкую и прекрасную возможность. – Он повернулся к полотну и принялся в упор рассматривать его, задержавшись любопытствующим взглядом на изгибе бедер. – Я непременно должен иметь эту картину у себя в спальне. Восемьсот фунтов.

В наступившей тишине все глаза обратились на Алека.

– Тысяча фунтов.

Джулия ошеломленно посмотрела на него, но Алек сохранял полную невозмутимость, в то время как его гневный взгляд скрестился со взглядом Ника.

Герцогиня сделала шаг вперед.

– Как великодушно с вашей стороны жертвовать такие суммы на нашу благотворительную деятельность, лорд Хантерстон! Я уверена, что лорд Бриджтон уступит вам право на владение этим великолепным портретом.

Стряхнув воображаемую пылинку со своей манжеты. Ник пожал плечами:

– В конце концов, это всего лишь картина...

Изящно кивнув, хозяйка бала дала знак лорду Данстону представить следующий лот для продажи, и аукцион продолжился.

Увидев, что Ник наконец потерял интерес к аукциону и смешался с толпой, Джулия облегченно вздохнула. Распродажа длилась еще почти час, но Алек не отходил от нее ни на шаг; тем не менее у нее не было возможности поговорить с ним, поскольку их повсюду окружали люди.

Когда с молотка ушел последний выставленный на аукцион предмет, музыканты по знаку герцогини заиграли вальс. Алек протянул Джулии руку и пригласил ее на танец. Теперь они могли говорить, не опасаясь быть услышанными.

Сурово взглянув на жену, Алек притянул ее ближе к себе.

– Мне бы следовало придушить кузена за его дерзость.

– Неужели? А вот я не уверена, что ваш кузен имеет к портрету хоть какое-нибудь отношение.

Губы Алека сжались в тонкую линию.

– Как вы можете так говорить? Это его идея...

– Или он просто воспользовался выгодной ситуацией. По-моему, автор затеи – Тереза. У меня такое чувство, что Ник был удивлен так же, как и вы.

– Я хорошо осведомлен о ваших чувствах, сударыня, – Алек сжал ее руку, – но мне нет до них никакого дела.

Джулия невольно покраснела. Он так легко, без всякого колебания отверг ее любовь! Пытаясь справиться с потрясением, она попробовала увеличить расстояние между ними, однако его пожатие тут же стало еще сильнее, и он почти вплотную прижал ее к себе, не обращая внимания на другие танцующие пары, многие из которых удивленно за ними наблюдали и уже начали перешептываться.

– Вам так хочется поскорее избавиться от меня, дорогая? Может быть, вы бы охотнее приняли приглашение потанцевать от моего кузена?

И тут Джулия по-новому увидела все кошмарные события сегодняшнего дня, которые вызывали у нее одну лишь злость: злость на Ника и Терезу за их интриги против нее, злость на людей, которые спокойно стояли и с явным интересом наблюдали за ее замешательством во время проведения аукциона, злость на Алека, насмехавшегося над той единственной ценностью, которая у нее осталась, – ее любовью к нему.

Вздернув подбородок, Джулия пристально посмотрела на него.

– По крайней мере ваш кузен настолько хорошо воспитан, что не истязает меня во время танца.

При этих словах лицо виконта словно окаменело.

– Если вы именно так настроены, сударыня, тогда я не буду беспокоить вас своим присутствием. – Не сказав больше ни слова, он резко отпустил ее руку, развернулся и пошел через зал.

Джулия осталась одна. С тоской она ловила на себе соболезнующие взгляды и злорадные усмешки. Как мог Алек так поступить с ней?

Пытаясь успокоиться, всеми силами скрывая кипевшие в душе возмущение и боль, она пошла мимо танцующих. Слезы застилали ей глаза и туманили взор. Но не успела она дойти до конца зала, как рядом с ней оказался Ник.

Он взял ее руку и поклонился.

– Как это любезно со стороны моего кузена – вспомнить, что вы обещали мне танец. – Обхватив ее за талию, он прикоснулся к ее руке. – Итак? – Видя что Джулия колеблется, он ласково прибавил: – Пойдемте, виконтесса, покажем всем, что вам нет нужды жаловаться на отсутствие кавалеров.

Судорожно кивнув, Джулия позволила Нику закружить ее в танце, хотя ее душу по-прежнему терзали обида и боль.

– Все смотрят только на вас, моя дорогая, – предупредил Ник. – Вам нужно улыбаться, если вы хотите разочаровать любопытствующих.

– Почему вас это так заботит? Меня удивляет, что вы вообще танцуете со мной, особенно после того, как Алек поставил вам синяк под глазом.

На миг его лицо исказила злоба, но он тут же скрыл ее под показной улыбкой.

– Прошлой ночью у нас произошла размолвка, и ничего более. – Он нежно сжал ее руку. – Я не переношу, когда Алек вымещает свои промахи на вас, и считаю, что вы два совершенно разных человека.

Джулии пришлось прикусить губу, чтобы унять дрожь.

– Вы до сих пор не сказали, почему помогаете мне сейчас. Не хочу показаться грубой, но я вам не доверяю.

Ник рассмеялся.

– Возможно, я страдаю от таких же донкихотских порывов, которые терзают и моего кузена. Впрочем, сейчас это не важно. Главное, чтобы вы не позволили никому подумать, будто вас оскорбила грубость Алека.

Джулия вздернула подбородок.

– Меня не интересует, что обо мне думают.

– Браво, кузина! Это как раз то, что мы должны демонстрировать. Полагаю, теперь нам лучше обсудить что-нибудь более близкое и дорогое вашему сердцу. Как успехи вашего уличного сорванца? Кстати, сегодня вы не захватили его с собой...

– Он простужен. – Джулия немного расслабилась, вспомнив улыбку Мака, когда он отправлялся спать с одним из знаменитых горчичных пластырей миссис Уинстон для согревания груди.

– А прелестная Дезире?

Джулия нахмурилась.

– Я как раз хотела поговорить с вами об этом. Вы ведь были уверены, что ее узнают, не так ли?

– Сознаюсь, я действительно рассчитывал на это. – Ник пожал ей руку, но не попытался уменьшить расстояние между ними. – Вы поступите мудро, если будете и впредь стараться сохранить мою благосклонность к вам, Джулия, – в этом случае, завладев наследством, я обещаю пожертвовать часть денег на ваши проекты.

– Неужели? – Она изобразила легкое изумление. Ник меланхолично улыбнулся.

– Естественно, в обмен на некоторые ваши услуги.

– Напрасно вы так уверены, что получите наследство, Ник. Завтра мы встречаемся с душеприказчиками и все им объясним. Они поймут: все случившееся произошло не по нашей вине. – По крайней мере Джулия на это очень надеялась. Возможно, ей удастся также убедить некоторых членов Общества поговорить с поверенными.

Самодовольный голос Ника прервал ее мысли:

– Боюсь, от этого вам будет мало пользы. Хоть я и не принимал участия в подготовке сегодняшнего представления, оно, по сути, стало последним гвоздем в очень хорошо сделанном гробу.

– Как только поверенные узнают о вашей роли во всех этих событиях, они в любом случае не позволят вам распоряжаться наследством.

– Ну, вы совсем их не знаете в отличие от меня. Мой дед, превратившись в старого маразматика, окружил себя филантропами, у которых абсолютно отсутствует вкус к жизни и еще меньше понимания того, сколько они от этого теряют. – Ник пожал плечами. – Когда они прочитают газетную статью, их особенно оскорбит тот факт, что вы в своей благотворительной деятельности руководствовались, мягко говоря, не совсем искренними мотивами.

– Не может быть, чтобы они поверили в явную клевету и ложь. Я сама с ними поговорю и все объясню.

– Скоро до их ушей дойдет история с вашим портретом, и меня очень удивит, если они вообще согласятся разговаривать с вами.

К облегчению Джулии, танец закончился прежде, чем ей пришлось что-либо отвечать.

– Благодарю вас за то, что вы пришли мне на помощь, Ник. – Она притворно улыбнулась. – А теперь, с вашего позволения, я должна найти леди Бирлингтон.

Внезапно Ник бросил взгляд куда-то мимо нее, и на его лице промелькнуло удивление, когда ее руки коснулась чья-то рука.

Джулия обернулась и увидела рядом с собой леди Бартон – ее резкие черты на сей раз смягчала улыбка.

– Леди Хантерстон, я надеялась встретиться с вами здесь в этот вечер. Мы с лордом Бартоном хотим пригласить вас с лордом Хантерстоном навестить нас в нашем имении Бартон-Парк этой осенью.

Леди Бартон говорила гораздо громче, чем это было необходимо, и Джулия, оглянувшись, заметила, что окружающие внимательно следят за их разговором. Сразу все поняв и испытывая бесконечную благодарность, она приветливо улыбнулась.

– Лорд Бартон много раз говорил мне о парке и о том, как он красив. Мы посетим вас с огромным удовольствием.

– Вот и отлично. – Леди Бартон ласково погладила Джулию по руке и улыбнулась; ее серые глаза весело заблестели. – Моему мужу будет приятно узнать, что вы согласились приехать к нам. – Любезно кивнув, она удалилась в сопровождении своего племянника.

Обернувшись, Джулия поискала глазами леди Бирлингтон, но тут Ник крепко схватил ее за руку.

– Скажите мне, кузина, вы часто встречались с леди и лордом Бартон?

Удивленная его поведением, Джулия выдернула руку.

– Ну, несколько раз. Ее муж – один из членов Общества. Сегодня я разговаривала с леди Бартон впервые и должна признать, что она чрезвычайно любезна.

Меж его бровей залегла легкая морщинка.

– В самом деле?

Джулия принялась осматривать присутствующих в зале: ее сердце замирало каждый раз, когда она видела темноволосую голову, возвышавшуюся над толпой, но, к се разочарованию, это оказывался не упрямый муж.

Ник взял ее под руку и проводил к стулу.

– Если вы ищете Алека, то напрасно: сразу после окончания вальса он ушел в комнату для игры в карты.

– Но я никого не искала, – сказала она жестко, надеясь, что Алек видел, как она танцевала с его кузеном. Если она весь остаток вечера будет ходить с Ником под руку, ему это вряд ли понравится, и поделом...

– Не хотите ли что-нибудь выпить, Джулия? По крайней мере разрешите мне оправдать себя в ваших глазах, предложив вам бокал миндального ликера. – Ник загадочно улыбнулся, чем-то на мгновение напомнив ей Алека. – Это все, о чем я вас прошу.

Джулия вздохнула. Все же весь вечер – это слишком; однако не случится ничего страшного, если она побудет с ним еще несколько минут. Алека нигде не было видно, а леди Бирлингтон, как она заметила, полностью увлеклась беседой с герцогиней.

– Ну хорошо. Хотя я бы предпочла херес.

Ник учтиво поклонился.

– Как пожелаете, моя дорогая. Когда я вернусь, мы выпьем за душеприказчиков и за то, чтобы они сделали правильный выбор. – Еще раз улыбнувшись, он исчез в направлении комнаты, где были расставлены столы с закусками и прохладительными напитками.

Внезапно Джулия подумала, что вечер прошел впустую. Вопреки многообещающему началу потом все пошло наперекосяк, и оставаться здесь больше не было никакой необходимости. Ей следует найти Мэдди, извиниться перед ней и на этом закончить тягостное испытание.

Возвратившись, Ник вручил ей бокал.

– Хереса уже не осталось, поэтому мне пришлось удовольствоваться миндальным ликером.

Джулия сделала глоток и скорчила мину.

– Слишком сладко.

– Все же выпейте. Мы должны вернуть на эти щечки хоть немного румянца. – Он поднес руку к ее лицу, но Джулия отвернулась.

– Не забывайте, Ник, мы в общественном месте.

– А если бы мы были наедине?

– Тогда у вас вместо одного синяка стало бы два. – Она быстро отпила еще глоток. Чем быстрее она все выпьет, тем быстрее сможет уйти отсюда.

Ник рассмеялся.

– Вы никогда не смущаетесь, не так ли?

Джулия пропустила его вопрос мимо ушей и сделала еще один глоток. В первый раз, начиная с сегодняшнего утра, она ощутила спокойствие и смогла расслабиться, словно у нее не было никаких проблем и забот. Возможно, ей следовало бы пойти поискать мужа и сказать ему, какой нелепой была их ссора. Но нет. Алеку она не нужна.

От этой мысли к глазам неожиданно подступили слезы. Она быстро сделала еще глоток, чтобы исчез возникший в горле комок. Теперь в бокале оставалось совсем немного напитка.

Сделав последний глоток, Джулия ощутила, что ликер стал неожиданно горьким, и вздрогнула.

Наклонившись ближе к ней, Ник придвинул вплотную свой стул.

– Я давно хотел сказать вам, как прелестно вы выглядите без этих проклятых очков.

Хотя его близость и действовала ей на нервы, но приятное ощущение усталости унесло прочь всю досаду на него.

– Я бы очень хотела, чтобы они были у меня с собой сегодня, поскольку еле смогла разглядеть портрет.

– Меня удивило, как быстро вы определили, что позировала Тереза. – Голос Ника теперь звучал совсем близко от ее уха, его рука поглаживала ее плечо. – Редко мне достается такой достойный противник. – Он поднял ее руку и запечатлел медленный поцелуй на запястье.

Джулия знала, что следует отдернуть руку, но ей вдруг показалось, что рука налилась невероятной тяжестью. Она близоруко моргнула, глядя с почти посторонним интересом, как стакан с ликером выскользнул из ее руки.

Ник поймал его на лету.

– Вам, вероятно, не помешало бы освежиться, моя дорогая.

Да, это было именно то, что ей нужно: свежий воздух, чтобы развеять паутину, опутавшую ее мысли. Джулия попыталась встать, но колени подогнулись...

Ник крепко подхватил ее рукой за талию, и Джулия оперлась на него.

– Здесь так жарко! Я задыхаюсь...

– Держитесь за меня, дорогая, идти нам не слишком далеко.

Ей казалось, что он ведет ее по направлению к балкону, а бальный зал превратился в длинный темный тоннель. На нее смотрели какие-то лица, в ушах громким эхом отдавалось перешептывание окружающих. Джулия сосредоточилась на том, чтобы поочередно переставлять ноги, ставшие почему-то непослушными и тяжелыми.

Похоже, миновал целый час, когда в конце концов они дошли до балкона. Она ощутила свежий воздух, который быстро охладил тело сквозь тонкий шелк, но ясности в мыслях все не прибавлялось. Наоборот, голова стала еще более тяжелой, так что она была вынуждена прислониться к Нику, чтобы не упасть.

Все вокруг нее кружилось и мелькало.

– Господи, да что это со мной? – еле выговорила она. Джулия ощутила его дыхание прямо перед собой, когда он крепко обнял ее.

– Ничего страшного, обыкновенное снотворное.

Эти слова, явно означавшие для нее угрозу, прозвучали где-то вдалеке, но у Джулии не осталось сил ни на что большее, как только пробормотать несколько протестующих слов.

– Пойдемте, Джулия. – Его вкрадчивый голос раздался близко от нее. – Нам осталось пройти совсем немного. – Ник почти волоком повел ее через сад и дальше по тропинке к поджидавшему экипажу. В окружавшей их тишине в голове у нее гулко отдавался шум шагов, в то время как огни дома все дальше удалялись от них.

– Граф, – послышался из сада резкий голос. – Что вы здесь делаете?

Джулия различила женскую фигуру в серебристом платье и, присмотревшись, узнала кузину. Казалось, Тереза была в бешенстве.

– Я увожу жену моего кузена домой, – спокойно ответил ей Ник, как будто разговор шел о погоде или о том, чтобы поправить булавку на шейном платке. – Ей стало плохо.

Тереза окинула Джулию внимательным взглядом.

– Да она пьяна!

Он усмехнулся и неожиданно нежным жестом поправил волосы Джулии.

– Уходите, Тереза! Я знаю, что делаю.

– Похоже, это так, – фыркнула она. – И что вы собираетесь с ней делать дальше?

Ник пожал плечами, слегка задев лацканом сюртука щеку Джулии, потом повернулся к наемному вознице, который молча стоял в ожидании:

– Открывай.

– Слушаюсь, милорд.

Дверца открылась, и Ник, втащив свою спутницу в коляску, уложил ее на сиденье. У Джулии даже не было достаточно сил, чтобы держаться прямо, и голова ее бессильно опустилась на грудь. В темноте голоса казались ей неестественно громкими, отдаваясь в ушах с болезненной ясностью.

– Если вы увезете ее с собой, я расскажу об этом всем.

– Рассказывайте, кому вам будет угодно, Тереза. Я буду на полпути в Лэнгли еще до того, как вы дойдете до бального зала.

Тереза яростно взвизгнула:

– Лэнгли? Это там, где мы впервые...

– ...Где вы впервые поделились со мной своими трогательными воспоминаниями. Мой охотничий домик будет для этого как раз кстати. Это мое частное владение, расположенное в стороне от людских глаз; там нас никто не найдет.

В тишине послышались громкие рыдания.

– Будьте вы прокляты, Ник! Вы не можете так поступить со мной после всего, что я для вас сделала!

Он вздохнул.

– Вы имеете в виду вашу проделку с портретом? Это было, конечно, чересчур, но зато очень эффективно. Но как вам удалось уговорить такого труса, как Бентем, на такую отчаянную авантюру?

Рыдания внезапно прекратились.

– Это вас не касается.

– А по-моему, очень даже касается, – угрожающе произнес Ник.

– Вы обещали жениться на мне!

– Нет, моя дорогая. Это всего лишь иллюзия, которую создали вы сами. – Помолчав немного, Ник добавил: – Кроме того, я нашел другую, более соблазнительную добычу.

Джулия почувствовала, как его рука нежно погладила ее по щеке. На мгновение она даже обрадовалась, что слишком пьяна, чтобы ощущать нечто большее, чем просто безразличную смену ощущений, так как иначе она определенно была бы оскорблена.

Тереза пронзительно закричала, а затем последовала возня, закончившаяся звуком пощечины и истерическими рыданиями.

– Леди Франт слишком много выпила. Отвезите ее на бал и проводите к матери, – крикнул Ник своему кучеру, стоявшему поодаль. Не дожидаясь выполнения своего указания, запрыгнул в экипаж рядом с Джулией. Уложив к себе на колени, он прикрыл ее плащом, словно она была ребенком.

Вскоре после этого охватившее ее тепло и мерное покачивание экипажа погрузили Джулию в глубокий сон без сновидений.

Глава 29

– Вот вы где! – Голос Люсьена раздавался со стороны ступенек, ведущих на балкон.

Алек стоял у дерева, прислонившись к нему спиной, и пытался изобразить на лице полное безразличие к происходящему.

– Что вам нужно? – Прохладные струи фонтана охладили его злость, но оказались бессильны уменьшить боль, терзавшую его сердце.

Люсьен достал сигару и зажег ее; его глаза были суровы.

– Какого черта вы здесь делаете, оставив Джулию в таком положении?

Алек стиснул зубы.

– Она меня разозлила.

Злость, ярость, ревность... Черт, он испытал за этот вечер такие разнообразные чувства, на которые уже давно не считал себя способным. И все из-за того, что его жена любит другого. Эта мысль камнем давила его.

Люсьен недовольно хмыкнул.

– О да, у вас для злости очень веские причины. Ваша жена взяла на себя заботу о беспризорном ребенке, спасла молодую женщину от поругания, превратила вашу холостяцкую обитель в живой и полный жизни дом да еще потратила часть ваших денег на благотворительность. Я удивлен, как вы еще не требуете принести се голову вам на блюде.

– Вы не знаете и половины того, что знаю я. Она неисправимая, дерзкая и...

– И вы ее любите.

Боль в груди усилилась. Алеку пришлось глубоко вдохнуть, прежде чем он смог продолжить:

– Джулия не верит, что Ник имеет прямое отношение к этому последнему скандалу.

Герцог пожал плечами:

– Ничего странного. Я удивляюсь, как она до сих пор не нашла для него места в вашем доме. Если бы вам удалось разлучить его со спиртным, из него вышел бы неплохой дворецкий.

– Это совершенно не смешно!

– Да уж, смешного мало, – сухо обронил Люсьен. – Если бы вы видели лицо Джулии, когда бросили ее посередине зала, вы бы со мной согласились.

На мгновение Алека охватило раскаяние, но ему быстро удалось его подавить. Он не хотел причинить ей боль, но и не способен был смотреть на нее, не испытывая при этом смертельного жжения ревности. Именно поэтому он оставил ее посередине зала, словно какой-нибудь невежа или грубиян.

Чувствуя, как в сердце заползает ледяной холод, Алек провел рукой по волосам. Он понимал, что виноват, но у него не хватало смелости признать свои ошибки. Всю жизнь он представал перед окружающими эгоистичным и невоздержанным, гоняясь за пустыми удовольствиями, пока ему не повстречалась серьезная, полная жизни и очарования девушка из далекой Америки, которая верила, что может изменить мир.

Его пронзила острая горечь раскаяния. Он любил Джулию всеми силами души. До встречи с ней он и не подозревал, что такое вообще возможно, но теперь не было никакого смысла это отрицать. Он ее любит, а она, черт возьми, любит Ника, человека, который словно создан для того, чтобы все разрушать и делать всех несчастными.

Отвернувшись, Алек устремил в темноту мрачный взгляд.

За его спиной вновь послышался голос Люсьена:

– Что же такого ужасного совершила Джулия?

Алек заставил себя вновь повернуться к нему.

– Я дал слово моему деду...

– Черт побери, Алек, оставьте это наконец! Ваш дед, уверяю вас, только обрадовался бы, узнав, что вы влюблены в кого-то еще, а не только в самого себя. Думаю, он посчитал бы это первым шагом на пути к изменению вашего образа жизни.

Алек сердито взглянул на герцога. Что ж, возможно, Люсьен прав. Он вздохнул.

– Я знаю, вы обещали своему деду, что постараетесь сберечь наследство от Ника, – продолжал Люсьен, – но ваша жена важнее денег.

И опять он прав – Джулия для него и в самом деле важнее всего на свете.

– Я ей не нужен, Люс. Ей нужен Ник.

– Откуда вы знаете?

– Она при каждой возможности его защищает. Например, сегодня вечером она заявила, что Ник не имеет никакого отношения к истории с портретом и что это дело рук Терезы.

Люсьен сел на скамью рядом с фонтаном и устало вытянул ноги.

– Возможно, она права: Тереза имеет очень большое влияние на Бентема.

Внезапно один из близлежащих кустов ожил, и из него, шурша ветками и листьями, перед глазами изумленных приятелей предстал взволнованный Эдмунд.

– Слава Богу, вы здесь! – В его голосе явственно слышалась паника. – Джулия исчезла вместе с Ником! Тетя Мэдди сказала, чтобы вы немедленно шли к ней.

Алеку показалось, что в один миг весь мир опрокинулся вверх дном. Не успев еще полностью осознать случившееся, он стремительно промчался по дорожке парка и, ворвавшись в зал, принялся расталкивать окружающих, чтобы поскорее добраться до Мэдди.

– Черт возьми, Хантерстон, – прошипела леди Бирлингтон, когда он приблизился к ней. – Разве мой глупый племянник не сказал вам, чтобы вы не устраивали сцен?

– Где она?

Мэдди вздернула подбородок и внезапно стала выглядеть на свои семьдесят лет. Сжав трость худой узловатой рукой, она некоторое время собиралась с мыслями, затем, нахмурившись, произнесла:

– Этого мы не знаем. Ник проводил ее на балкон минут десять назад или чуть больше.

– Они вели себя, словно давние друзья, – добавил Эдмунд. – Он одной рукой держал ее за талию, а она опиралась на него, как...

Мэдди стукнула тростью так близко от ноги племянника, что он невольно подскочил.

– Ни слова больше! Я не потерплю в моей семье сплетников!

– Но, тетя Мэдди, я сам видел! Джулия прошла прямо рядом со мной и не сказала ни слова. Она выглядела...

Алек впился в Мэдди взглядом.

– Черт возьми, почему вы не остановили их?

Ее блестящие голубые глаза сверкнули.

– «Почему вы не остановили их»! Я уже не так молода, как когда-то. Пока я добралась до балкона, они уже исчезли.

– А потом Тереза... – Эдмунд замолчал и густо покраснел. – Но никто ей не поверил.

Алек схватил Эдмунда за лацканы сюртука и поднял его так, что он был вынужден встать на кончики пальцев.

– Никто не поверил чему?

– Тереза на весь зал кричала, что Ник ее обманул, хотя обещал на ней жениться. У нее случилась настоящая истерика. Она рыдала и говорила, что он увез Джулию в свой охотничий домик. – Эдмунд попробовал разжать руки Алека. – Вот и все, что она сказала, клянусь.

Внезапно осознав, что еще держит Эдмунда, Алек ослабил свою хватку.

– Прошу меня извинить.

– Что толку извиняться, – Эдмунд поправил смятый шейный платок, – когда все катится к чертям. Я беспокоюсь о Джулии и ничего не понимаю.

Люсьен поморщился.

– Вы думаете, Тереза не лгала?

Эдмунд кивнул:

– Скорее всего. Она так унижалась, так кричала... – Он покачал головой и серьезно добавил: – Алек, я думаю, это ловушка. Ник знает, что вы приедете за ней.

Пытаясь успокоить сердце, бешено колотившееся в груди, виконт холодно кивнул:

– Одно сражение мой кузен уже выиграл.

Он повернулся, собираясь уходить, но Люсьен удержал его за руку.

– Подумайте хорошенько, Алек! Не далее как сегодня вечером я слышал от Гренвиля, что у Ника большие денежные затруднения. Его положение просто отчаянное, поэтому ради наследства он пойдет на все.

Виконт отдернул руку.

– Ник не оставил мне выбора.

Сейчас он думал только о Джулии и молился, чтобы не оказалось слишком поздно.

Джулия медленно приходила в себя после долгого сна. В пересохшем горле чувствовалась странная горечь, голова страшно болела.

– Я уже начал думать, что вы никогда не проснетесь.

Моргнув, она посмотрела в ту сторону, откуда раздавался голос Ника. В свете камина перед ней смутно вырисовывалась высокая фигура с золотистыми волосами.

Джулия с трудом села на маленьком диване. Помимо тяжести, которую она ощущала во всем теле, ее движения стесняло узкое бальное платье.

– Вам не стоит пока вставать – действие снотворного еще не закончилось, – предупредил Ник.

Снотворное! В памяти возник ряд воспоминаний о вчерашнем вечере, а с ними и страх, который она раньше не могла ощутить из-за действия лекарства.

Джулия откинула голову на спинку дивана. Прежде чем что-нибудь предпринять, ей нужно собраться с мыслями.

Глубоко вздохнув, она внимательно осмотрелась. Комната с низким потолком, довольно широкая, была обставлена темной тяжеловесной мебелью и, судя по ее убранству, явно предназначалась для мужчины. В углу находился огромный каменный камин.

Ник гостеприимно взмахнул рукой.

– Добро пожаловать в мой уединенный охотничий домик. Он достался мне от матери по наследству.

– Очень приятное место. – Джулии показалось, что ее голос звучит, словно скрип старой несмазанной двери.

По его лицу пробежала хмурая тень. Подойдя к столу, Ник наполнил чашку из кувшина.

– Вот, выпейте.

Подозрительно взглянув на него, Джулия не выказала, ни малейшего желания взять чашку.

– Что это?

Ник улыбнулся и, прежде чем снова предложить ей чашку, сделал из нее большой глоток.

– Всего лишь вода, и ничего больше, уверяю вас.

Когда Джулия взяла чашку, ее рука задрожала даже от столь небольшого усилия.

– Со стороны вашей матери было очень любезно оставить вам такое приятное прибежище.

– Когда-то оно принадлежало одному пожилому дворянину. Я часто задаюсь мыслью о том, сколько раз моя мать оказывала ему услуги, известного рода, чтобы получить этот дом. Она была падшей женщиной, знаете ли.

Ник сказал это самым обычным голосом, но Джулия заметила, как в его голубых глазах мелькнула боль. Он походил на ребенка вроде тех, которых опекало их Общество: постоянно оскорбляемые и унижаемые в повседневной жизни, они становились дерзкими и безжалостными, не дорожили ни своей, ни чужими жизнями и использовали любой случай, чтобы узнать, на что они способны.

– Все же очень приятно, что вам достался этот дом.

Ник пожал плечами и оглядел комнату.

– Это все, что она мне оставила. – Его взгляд вернулся к Джулии. – Но мы здесь не для того, чтобы говорить о моей матери.

– Правда? – Джулия убрала с лица прядь волос. Не сдерживаемые заколками, се волосы свободно разметались по плечам. – А для чего же?

Она не видела выражения его глаз, но знала, что он следит за каждым ее движением.

– Может быть, я решил, что мне нужно не наследство, а вы.

Джулия подняла брови, выражая вежливое недоверие, и Ник рассмеялся.

– Вы, как всегда, прагматичны... и, как всегда, правы. Как вы ни прелестны, ни одна женщина не может затмить сияние семидесяти тысяч фунтов годового дохода.

– И уж точно я не исключение. – Она расправила плечи. – Но вы ведь знаете, Алек нас найдет. – При условии, конечно, что он захочет искать.

– О, я как раз на это и рассчитываю. – Ник взглянул на огонь. – Я был бы очень разочарован, если бы он не явился.

Внезапно ее осенило:

– Вы хотите, чтобы он не смог прийти на встречу с поверенными!

Ник довольно улыбнулся.

– Моей единственной заботой вчера было встретиться с вами один на один, чтобы иметь возможность напоить вас миндальным ликером, и вы предоставили мне эту блестящую возможность, устроив сцену посреди тура вальса. Я решил, что это подарок неба.

Хотя теперь Джулия чувствовала себя намного лучше, шум в голове все никак не прекращался.

– Теперь небеса уже не на вашей стороне.

– Позвольте с вами не согласиться. Представьте, какими глазами на это посмотрят поверенные: виконт исчезает в поисках своей жены, которая сбежала с другим мужчиной; и это в то время, когда они должны встретиться, чтобы обсудить, не замешан ли он в каком-либо скандале. Ответ очевиден даже для таких тупиц, как эти. – Его улыбка стала еще шире. – Я позаботился, чтобы поверенные были настроены по отношению к вам только отрицательно. Они будут уверены в вашей супружеской измене.

Джулия фыркнула.

– Что они знают обо мне? Я даже ни разу с ними не встречалась.

– Ну, встреча вам еще предстоит, моя дорогая. Но не это главное. Скоро сюда, дыша праведным гневом, явится Алек, и я... – От его ледяной улыбки она похолодела. Подойдя к небольшому столику, Ник достал искусно сделанную шкатулку и приподнял резную крышку, чтобы продемонстрировать набор пистолетов для дуэли. – У нас с кузеном есть один нерешенный спор, причем очень давний.

От страха у нее в желудке возник спазм.

– Что вам предстоит решить?

Ник захлопнул крышку.

– Все. Когда кузен приедет, у него не останется другого выбора, кроме как драться со мной. – Ник любовным жестом погладил шкатулку. – Я еще ни разу не терпел поражение на дуэли.

Услышав его спокойный уверенный голос, Джулия содрогнулась.

– Никогда?

– Ни единого раза.

– Возможно, вы не так уж часто дрались...

– Отнюдь; на континенте дуэли происходят гораздо чаще, чем здесь. В первый раз я дрался, когда мне было всего тринадцать лет. Тогда я попал сопернику прямо между глаз.

Джулия облизнула пересохшие губы.

– И что он такого сделал?

– Обозвал мою мать проституткой.

Теперь изящная шкатулка для пистолетов показалась Джулии отвратительной и опасной.

– Алек не будет драться с вами, – сказала она, стараясь, чтобы голос звучал убедительно.

– Разве он сможет отказаться после того, как вы опьянели и ушли со мной с бала?

Сердце Джулии замерло. Она представила, как это выглядело со стороны, и щеки ее запылали, а к глазам подступили слезы. Все же на этот раз ей удалось сдержаться: слезы лучше приберечь для предстоящих событий, когда разыграется настоящая драма. Может статься, всю оставшуюся жизнь придется испытывать раскаяние из-за того, что она не смогла предотвратить беду, а может... У нее еще осталось время, и ей нужно срочно что-то придумать.

– Ник, не делайте этого. Я знаю, что в глубине души вы не желаете никому зла.

На его губах снова появилась улыбка.

– Вы ничего не знаете о моей душе.

– Нет, знаю.

Внезапно Ник подошел к ней; на этот раз от него веяло угрозой.

– Я привез вас сюда не для того, чтобы выслушивать ваши теории о спасении заблудших душ. Есть гораздо более интересные занятия, которым мы можем посвятить время, имеющееся в нашем распоряжении.

Он сел рядом с ней и, закинув руку на спинку дивана, слегка прикоснулся к се плечу, а затем начал ласково поглаживать; при этом его широкие плечи загородили свет камина.

Джулия отвернулась и обвела взглядом комнату. Нужно найти какую-нибудь спасительную тему для разговора, которая сможет отвлечь его на то время, пока она придумает, как из этого всего выпутаться.

Ее взгляд упал на стол, который был сервирован холодными закусками.

– По-моему, нам стоит подкрепиться.

Он взял ее ладонь в свои руки.

– Давно мне не приходилось иметь дело с невинной девой. Знаете, есть что-то уникальное в осознании того, что для кого-то это происходит впервые. – Он придвинулся ближе, скользнув рукой по се плечам, его пальцы легкими касаниями ласкали се обнаженную кожу.– Я буду у вас первым? Или мой благородный кузен уже проложил путь к вашему ложу?

Не обращая внимания на его слова, Джулия встала. Голова ее отчаянно кружилась, но это не помешало ей понять главное: какими бы демонами Ник ни был одержим, сегодня они, безусловно, находятся в полной своей силе.

– Итак, приступим, – бодро произнесла она, подходя к столу и опускаясь на ближайший стул.

Ник внимательно следил за ней из-под полуприкрытых век.

– Вы все равно не можете отделаться от меня, Джулия.

– А вы не можете рассчитывать на то, что доставите мне удовольствие на пустой желудок. От этого бывает расстройство пищеварения. – Она начала накладывать горку холодной ветчины и нарезанных кусочками яблок себе на тарелку. Чтобы се действия выглядели внушительнее, она прибавила еще три куска хлеба и намазала их маслом, стараясь не обращать внимания на спазмы в желудке, возникшие от этого зрелища.

Ник некоторое время в изумлении смотрел на нее, а затем, придвинув стул, присоединился к ней.

– Ну что же, возможно, вы правы. Но это просто немного отдаляет неизбежное. Я обязательно овладею вами, если не сейчас, то после того, как разделаюсь с вашим мужем.

Джулия постаралась скрыть от него тот ужас, который ощутила при его словах.

– О чем беспокоиться? Алеку нет до меня дела.

– Вы давно смотрелись в зеркало? – Ник наклонился к ней и провел тыльной стороной ладони по ее щеке. – Эти губы просто созданы для греха.

Джулия набила полный рот хлебом с маслом. Ни один мужчина неспособен целовать женщину, когда у нее рот набит хлебом. Она надеялась, что выглядит так же отвратительно, как себя чувствует.

Удивленно взглянув на нее, Ник откинул голову и расхохотался. Не совсем та реакция, на которую она рассчитывала, но все же лучше, чем откровенная похоть. Теперь ее единственной проблемой было придумать, что делать со всем этим мякишем, заполнившим ее рот. Ее все еще тошнило от снотворного, а горло сжимали спазмы страха: на самом деле она отлично понимала, что находится на самом краю пропасти.

Ник мрачно усмехнулся.

– Вы просто восхитительны!

Джулия попыталась проглотить содержимое, но хлеб застрял у нее в горле и отказывался сдвинуться с места. Она застыла в ужасе, на глазах у нее выступили слезы.

На его лице мелькнуло раздражение.

– Не пытайтесь меня обмануть этой старой уловкой. Джулия хотела сказать ему, что не притворяется, но не смогла издать ни звука. Она судорожно пыталась сделать хоть один вдох.

По мере увеличения ее паники Ник тоже почувствовал тревогу.

– Боже мой, Джулия!

Она слышала его голос, но словно издалека. Ник сильно ударил ее по спине, потом еще и еще раз. Казалось, что прошла целая вечность, до того как кусок наконец проскочил вниз и в ее легкие хлынул спасительный воздух.

Кашляя и отплевываясь, Джулия принялась вытирать глаза, а Ник, чертыхаясь, палил стакан эля и протянул его ей.

После нескольких глотков ее дыхание восстановилось, и она, взглянув на Ника, благодарно кивнула:

– Вы спасли мне жизнь.

На мгновение у него от удивления расширились глаза, потом на губах появилась презрительная улыбка.

– Только не пытайтесь сделать из меня героя!

– Но это так и есть.

Завладев ее рукой, он прижал ее к своим губам: в его глазах светилось жгучее желание.

– Тогда покажите мне свою признательность.

Джулия попыталась отдернуть руку, но он крепко держал ее.

– Прекратите! – Она вдруг почувствовала сильную усталость от всего происходящего. Все, чего ей хотелось в жизни, – это участвовать в благотворительной деятельности, и вот к чему это привело. Она вышла замуж за мужчину, который ее не любит, и была похищена другим мужчиной, который вознамерился обесчестить ее. Вдобавок ко всему она чуть не умерла от застрявшего в горле куска хлеба, что окончательно покрыло бы ее позором.

Джулия снова попыталась высвободить руку.

– Оставьте меня! У меня болит голова.

Однако Ник не ослабил свое пожатие.

– Вам следовало бы подумать о будущем, Джулия. Как только мой кузен потеряет наследство, он не сможет больше тратить деньги на ваши благотворительные проекты. У меня же окажется столько денег, что я просто не буду знать, куда их девать. – Ник повернул ее руку и горячо поцеловал запястье. – Уверен, нам удастся договориться.

– Я не торгуюсь с мужчинами, которые хотят убить моего мужа.

Ник внезапно ухмыльнулся и, прежде чем она успела понять его намерение, подхватив ее со стула, положил к себе на колени.

– Немедленно отпустите меня!

Его руки сомкнулись у нее на талии, и этот жест не оставлял никаких сомнений в том, что он решил непременно овладеть ею. Джулию охватила злость, какой она никогда прежде не испытывала. «Прекрасно, – решила она, – всему есть предел». Не говоря ни слова, она одной рукой обняла Ника за шею и поцеловала его, но как! Она не просто слегка прижалась к нему губами, а намеренно с силой прильнула к его губам. Сейчас Джулия была готова на все, что угодно, лишь бы отвлечь его внимание от другой ее руки, рядом с которой лежала металлическая крышка для блюда с ветчиной.

Раздался громкий звон металла, и на мгновение Джулия подумала, что убила его: Ник сразу как-то странно наклонился вперед, и они оба упали на пол. К несчастью, при падении Джулия ударилась щекой о край стула, и перед глазами замелькали черные мушки.

Как только Джулия почувствовала, что хватка похитителя ослабела, она вскочила на ноги, собираясь броситься к двери; но прежде чем успела сделать шаг, Ник снова обхватил ее за талию, пытаясь задержать. Тогда она изо всей силы ударила его ногой, но от этого было мало толку: удар легкой бальной туфельки пришелся по его сапогу.

Ник больно схватил се за плечи, повернул к себе лицом, и тут она увидела, что с его лба медленно струится кровь.

– Прекратите – прошипел Ник. – Я не хочу причинять вам боль. – При каждом новом слове он тряс ее, словно куклу, едва сдерживая разгоравшуюся в нем ярость.

– Оставьте меня в покос! – негодующе вскрикнула Джулия.

Ник немного отодвинулся от нее, но не выпустил из своих рук.

– В следующий раз, когда вы попытаетесь совершить подобную глупость, я забуду, что вы женщина. Вы хорошо меня поняли?

Она кивнула и сжала руки в кулаки.

– Теперь идите и садитесь.

Как только он отпустил ее, Джулия размахнулась и со всей силы ударила его.

От удара голова Ника откинулась назад, он покачнулся, споткнулся о стул и упал. Однако удар не принес ему сильного вреда, скорее, просто разозлил, потому что он немедленно вскочил на ноги и бросился за ней, вне себя от ярости.

Но Джулии оказалось достаточно и нескольких секунд, чтобы выбраться в прихожую. Она бежала так быстро, как только могла. Сзади нее раздавался грохот его сапог, с каждым шагом становясь все громче...

Увидев впереди огромную дубовую дверь, Джулия ухватилась за ее ручку, потянула на себя... и попала прямо в протянутые навстречу ей руки Алека.

Глава 30

– Боже мой! Какая трогательная сцена! – В голосе Ника звучала откровенная издевка.

Крепко сжимая Джулию в объятиях, Алек поднял взгляд: прямо на него, поблескивая в сиянии рассветных лучей, смотрело дуло дуэльного пистолета. Но как ни странно, это не произвело почти никакого впечатления. Джулия невредима – это было сейчас самым главным. Слава Богу, что он одолжил у Люсьена фаэтон для этой сумасшедшей езды: помимо отличных лошадей, в его распоряжении оказался и заряженный пистолет, который герцог хранил в ящике под сиденьем, – оружие, которое сейчас лежало у Алека в кармане пальто.

Ник указал пистолетом на дверь:

– Ведите ее в комнату.

Джулия освободилась из объятий Алека и пристально взглянула на него. Губы ее дрогнули.

– Я боялась, что вы меня не найдете.

Алек не хотел даже думать о том, что могло бы случиться, если бы он приехал хоть на миг позже. Он гневно взглянул на Ника.

– Вы еще мне за это заплатите, не сомневайтесь! Ник тут же перевел дуло пистолета на Джулию и многозначительно прищурился.

– Шальная пуля может принести более мучительную смерть, чем прицельная. Пошевеливайтесь, кузен, у меня мало времени.

Алек стиснул зубы и заставил себя спокойно произнести:

– Это касается только нас. Вы должны отпустить Джулию...

– И позволить ей поднять тревогу? Это было бы глупо. В этот миг виконт почувствовал легкое прикосновение руки к своему плечу и услышал тихий шепот Джулии:

– Я не собираюсь идти у него на поводу, но сейчас нам лучше его послушаться.

Алек благодарно сжал ее руку. Она права: еще не время.

– Согласен.

Ступив в комнату и увидев вокруг стола опрокинутые стулья, а под столом погнутую металлическую крышку, виконт вздрогнул.

– Он вас...

– Нет. – Джулия чуть улыбнулась. – Я не доставила ему такого удовольствия.

Внезапно Алек почувствовал невероятное облегчение. Слава Богу, она невредима. Не в силах противиться своему порыву, он притянул жену к себе и прижался щекой к ее волосам.

– Просто очаровательно, – раздался насмешливый голос Ника. – Не желаете ли присесть?

Усилием воли Алек заставил себя сдержаться. Бросив взгляд на бледное лицо Джулии, он взял ее за руку и проводил к небольшому дивану. Там он снова обнял ее, испытывая благодарность за то, что она не протестовала.

Захлопнув дверь, Ник подошел к камину и устремил на них мрачный взгляд.

Заметив капли крови, медленно стекавшие со лба кузена, Алек удивленно поднял брови:

– Что это с вами?

Ник злобно взглянул на Джулию, и она, не выдержав, фыркнула:

– Мы с вашим кузеном не сошлись во взглядах по одному вопросу.

Хотя Джулия выглядела рассерженной, Алек с облегчением ощутил, что за ее легкомысленной фразой не скрывается другое, более глубокое чувство. Он внезапно подумал, что, возможно, Люсьен прав и сердце Джулии вовсе не затронуто его развращенным кузеном, а все дело только в ее постоянной готовности приходить другим на помощь. Но кого же тогда она любила в течение этих долгих четырех лет?

Ник осторожно притронулся к ссадине на лбу.

– Должен поздравить вас, кузен, – темперамент вашей жены не уступает ее прелестям. – Он окинул Джулию взглядом, от которого руки Алека сами собой сжались в кулаки.

Джулия стиснула его руку.

– Не позволяйте ему провоцировать вас! Он хочет вызвать вас на дуэль!

– Молчать! – Лицо Ника снова помрачнело, и он повернулся к Алеку: – У вас нет выбора. Или вы будете драться, или... – Он направил дуло пистолета на Джулию.

Алеку не терпелось ощутить в руках тяжесть пистолета, бесполезной ношей вес еще лежавшего у него в кармане, но он не смел рисковать безопасностью Джулии.

– После такого поступка поверенные никогда не допустят вас к наследству.

– Почему же? В завещании нет никаких условий по поводу моего поведения. – Ник самодовольно ухмыльнулся. – Там сказано только о вас.

Джулия, словно умоляя, протянула к нему руку.

– Забудьте об этой глупой дуэли и позвольте нам уйти!

– Не могу, моя дорогая. Ваш супруг ни за что не оставит меня в живых. – Он перевел взгляд на виконта. – Не так ли, дорогой кузен?

Алек ответил ему ледяным взглядом.

– Вы больше никогда не навредите Джулии!

Она дернула его за рукав:

– Алек, ваш кузен спас мне жизнь.

– Что?

Ник презрительно фыркнул:

– Ерунда. Джулия чуть не подавилась хлебом, и только.

Пытаясь вникнуть в смысл сказанного, Алек повернулся к жене:

– Тогда как же вы поцарапали щеку?

Джулия поднесла руку клипу и, дотронувшись до царапины, скорчила болезненную гримасу.

– Я ударилась о край стола, когда пыталась убежать.

Алек посмотрел на металлическую крышку, валявшуюся в углу, а потом перевел взгляд на своего кузена:

– Боже правый!

Явно испытывая нетерпение, Ник поморщился и взял в руки изящную деревянную шкатулку.

– Довольно изливать на меня свою жалость, и давайте поскорее покончим с этим фарсом. Выбирайте оружие.

Алек встал, но Джулия ухватила его за руку:

– Нет, Алек! Он не проиграл ни одной дуэли!

Виконт не спеша снял пальто и заботливо накинул его на плечи Джулии. Ее глаза удивленно расширились, когда она ощутила тяжесть оружия. Он наклонился ближе к ней, будто для поцелуя, и прошептал:

– Уходите, как только сможете.

Джулия возмущенно взглянула на него, но прежде чем она успела что-нибудь сказать, Ник уже распахнул дверь.

– Хотя я и очень сентиментален, но это действительно слишком. – Он отвесил сопернику насмешливый поклон. – После вас.

Виконт положил руку Джулии на плечо и повел ее мимо Ника. Поравнявшись с ним, она споткнулась, наступив на длинную полупальто, и Ник инстинктивно протянул ей руку, чтобы поддержать; пистолет в его руке дрогнул...

Это было то мгновение, которого только и ждал Алек: стремительным ударом он выбил оружие из руки кузена. Пистолет упал на пол и, быстро завертевшись, отскочил к камину.

Ник рванулся за оружием, и Алек бросился вслед за ним. Задетая кем-то из них шкатулка, в которой лежал второй пистолет, с оглушительным грохотом упала на пол, и между мужчинами завязалась отчаянная борьба за обладание ею.

Джулия сделала было шаг по направлению к дерущимся, как вдруг тяжесть надетого на ней пальто напомнила ей о лежащем в кармане оружии.

Опустив руку в карман, она ощутила холод металла. Оба кузена, забыв обо всем на свете, продолжали исступленно кататься по полу. Сделав глубокий вдох, Джулия достала пистолет и навела его на большой металлический котел, висевший рядом с камином. Прищурившись, она прицелилась и выстрелила.

Она промахнулась всего на несколько футов: пуля ударила в камин, и в воздух взлетели мелкие осколки камня вперемешку с известковой пылью, которая, оседая, осыпала мужчин словно пудрой.

В ту же секунду Алек и Ник замерли, потом молча повернулись к ней: на их лицах отражалась забавная смесь надежды и ужаса, но прежде чем хоть один из них успел пошевелиться, Джулия ногой придвинула к себе второй пистолет из шкатулки и подняла его.

Взведя курок, она направила пистолет на Ника.

Не отрывая от нее глаз, Ник сделал движение к своему пистолету, который только что держал в руке, но Джулия отрицательно покачала головой:

– Мне не хочется стрелять в вас, но я это сделаю.

Ник замер. Прищурившись, он еще некоторое время смотрел ей в лицо, потом, криво улыбнувшись, встал с пола и предостерегающе поднял ладони:

– Осторожно, Джулия. Он очень легко стреляет.

Алек тоже поднялся и потрогал подбитый глаз.

– Вам надо было раньше думать об этом, Бриджтон. Теперь, когда Джулия...

Она взмахнула пистолетом по направлению к дивану:

– Садитесь. Оба.

На миг замерев от удивления, виконт с досадой взглянул на жену, а затем нехотя направился туда, куда она указала.

– Вы, конечно же, не хотите...

– Садитесь наконец!

Неловко ухмыляясь, оба мужчины уселись на стулья, стоявшие по краям дивана, своей настороженностью напоминая двух псов, готовых в любую минуту напасть друг на друга.

Джулия с облегчением перевела дух. Это было все же лучше, чем та неприкрытая ярость на лицах, которую она видела несколько мгновений назад.

– Все зашло слишком далеко. – Она повернулась к Нику: – Начнем с вас. В вашем плане имеется очень серьезный изъян.

Ник откинулся назад и запрокинул голову на высокую спинку стула. Из его носа стекала узкая струйка крови. В этот миг он показался ей постаревшим и страшно уставшим.

– Невозможно. Я все продумал.

– Так ли? Вы все еще продолжаете бороться с кузеном за наследство вашего деда. Но вы одновременно являетесь прямым наследником Алека по мужской линии, а поэтому не можете убить человека на дуэли и потом наследовать ему.

Некоторое время Ник молча переводил взгляд с Алека на Джулию, а затем как-то сразу ссутулился и обмяк.

– Будь оно все проклято! – тихо произнес он.

Джулия почти пожалела его в этот момент и тут же, взяв себя в руки, повернулась к Алеку:

– Что до вас, то вы целые годы жили, оскорбляя вашего кузена, чего он не заслуживает.

Алек нахмурился.

– Не можете же вы ожидать от меня, чтобы я...

Джулия взмахнула пистолетом.

– Ник, расскажите Алеку о пропавших деньгах.

– Да что здесь рассказывать...

– Правду, Ник.

Прошло несколько томительных минут, и Джулия уже начала думать, что он откажется, как вдруг Ник, пожав плечами и напряженно глядя на виконта, произнес:

– Алек, я не брал деньги деда.

– И вы думаете, что я вам поверю?

– Можете это назвать юношеским романтизмом или просто глупостью, но в то время я еще руководствовался некоторыми моральными принципами. Тогда как теперь... – Ник с отвращением посмотрел на свою исцарапанную, всю в синяках руку. – Виной всему дурная кровь, знаете ли. Этого уже не исправить.

– Но дед сказал, что вы во всем сознались.

– Он не дал мне сказать даже слова. – Ник снова, уже спокойнее, посмотрел на своего кузена. – Вы ведь помните, каким он был.

Брови Алека недоверчиво сошлись на переносице.

– Но если деньги взяли не вы, тогда кто?

– Миссис Уинстон считает, что это сделала мать Ника, – высказала предположение Джулия.

Виконт нахмурился.

– Она действительно появлялась в доме Бриджтонов за неделю до этого, но я никогда не думал... – Алек обескураженно почесал затылок, затем снова повернулся к своему кузену: – Это в самом деле так?

Ник усмехнулся:

– Думаю, это вполне возможно. Она и раньше не гнушалась воровством.

– Но почему же вы тогда ничего не сказали?

– Что я должен был сказать? Что моя мать – проститутка и воровка? И могли я после этого надеяться убедить вас, что отличаюсь от нее? – Ник презрительно скривил губы.

Теперь виконт выглядел настолько ошеломленным, что раздражение Джулии по отношению к нему немного улеглось. Ее гордому мужу будет нелегко признать, что его обвинения в адрес кузена были несправедливы и исходили из неверных посылок. К тому же Ник был его единственным родственником, а Джулия хорошо понимала значение родственных связей.

Она осторожно перевела взгляд на Ника: тот сидел, нахмурив брови, разглядывая разбитые в кровь суставы пальцев.

Джулия в задумчивости прикусила губу. Как следует себя вести с человеком, имеющим агрессивные намерения, но который совершенно сбит с толку?

– Ник, вы когда-нибудь бывали в Италии?

Граф бросил на лее удивленный взгляд, но уже через мгновение на лице его заиграла улыбка.

– Я всегда считал климат этой страны очень полезным. Алек беспокойно заерзал на стуле.

– Послушайте, мы не можем позволить ему уехать!

– Это почему же?

– Сегодня уже нет смысла выяснять, что было когда-то. Ник только что вас похитил!

– А еще он спас мне жизнь. – Джулия откинула со лба прядь волос и вздохнула. – Что я, по-вашему, должна сделать, Алек? К тому же он никому не причинил вреда.

– Проклятие! Этот человек похитил вас, попытался обманным путем лишить меня наследства, вызвал скандал, заставил...

Внезапно поднявшись, Ник изящным движением поправил шейный платок и холодно улыбнулся кузену:

– Тогда арестуйте меня.

Алек сердито поморщился, и Ник тихо рассмеялся:

– Нет, вы так не поступите. Вы ведь не подвергнете свою обожаемую жену судебному разбирательству, не так ли? К счастью, моим единственным желанием теперь является поскорее забыть о событиях этой проклятой ночи. – Он слегка поклонился им обоим и, взяв шляпу, повернулся к двери.

Неожиданно Алек поднялся, граф замер; его рука непроизвольно опустилась на рукоять пистолета, лежавшего у него в кармане.

Некоторое время виконт изучающе смотрел на Ника.

– Куда вы пойдете?

Джулия понимала его смятение: порочный человек, стоявший сейчас перед Алеком, все же оставался его кузеном, которого он когда-то боготворил, а потом так несправедливо обвинил.

Ник усмехнулся:

– Сначала – в Италию, а потом – прямо в ад.

– Послушайте, нам нужно ему помочь. Ему понадобятся деньги.

Взгляд виконта ожесточился, но Джулия умоляюще протянула к нему руку:

– Алек, пожалуйста!

Ничего не ответив, он пристально взглянул на нее, затем медленно, почти благоговейно взял ее руку, поцеловал и снова повернулся к кузену:

– Продайте мне дом Бриджтонов.

Лицо Ника омрачилось.

– Нет. Это все, что у меня осталось.

– Если вы сейчас уедете, дом будет выставлен на торги, чтобы расплатиться с вашими кредиторами. Лучше продайте его мне – я заплачу за него его настоящую цену.

– Откуда вы можете знать, что я не воспользуюсь нашим великодушием вам во вред?

– Надеюсь, этого не произойдет, – тихо ответил Алек. – Я поверю вашему слову.

В глазах Ника мелькнула боль и еще какое-то не менее сильное чувство.

– Черт! Черт бы вас всех побрал! Мой поверенный свяжется с вами в течение недели. – Он открыл дверь, но вдруг остановился. – Окажите мне еще одну услугу: сходите на встречу с душеприказчиками.

– Слишком поздно.

Ник улыбнулся, глаза его сверкнули.

– И непременно возьмите с собой жену. – Не сказав больше ни слова, он вышел и тихо прикрыл за собой дверь.

Когда Джулия наконец услышала звук его удаляющихся шагов, у нее вырвался глубокий вздох облегчения, и она опустила тяжелый пистолет.

Алек накрыл се руку своей:

– Позвольте мне помочь вам. – Он положил пистолет на стол.

– Он не заряжен – пистолет разрядился, когда Ник его уронил.

Глаза Алека изумленно расширились.

– Вы просто не можете обойтись без сюрпризов! – В его голосе слышалось неподдельное восхищение.

Откуда-то из глубины по всему телу Джулии распространилась теплая волна, которая еще больше возбудила ее и без того напряженные нервы. Однако сейчас она была слишком уставшей, слишком голодной и слишком влюбленной, чтобы иметь дело еще с каким-нибудь переживанием.

Она невольно сделала шаг назад.

– Прошедший вечер был весьма богат на события, не так ли? – Губы Алека дрогнули, и он рассмеялся.

Только сейчас Джулия заметила на его лице следы ушибов и протянувшуюся от разбитой губы тонкую струйку крови.

– Господи, Алек! – Она подошла к столу и опустила платок в кувшин с водой. – Садитесь немедленно!

Не сводя с нее глаз, он покорно опустился на стул.

Слегка прикасаясь мокрым платком к ссадинам, Джулия заставила себя смотреть только на его губы, хотя и это было нелегким испытанием. Даже слышать его низкий глубокий голос было для нее мучительно, настолько он ее возбуждал.

– Джулия, почему вы позволили ему уйти?

– У меня не оставалось выбора. Если бы вы его убили, то за этим неизбежно последовало бы наказание, возможно, даже тюремное заключение, а мне нужно, чтобы вы оставались здесь, рядом со мной.

Алек порывисто схватил ее руку, и его серые глаза вспыхнули серебряным завораживающим блеском.

– Так, значит, вы меня любите?

Джулия ожидала услышать все, что угодно, но только не это. Чувствуя глубокое разочарование, она выдернула руку.

– Конечно, я вас люблю: если бы это было не так, я бы не согласилась выйти за вас замуж.

Виконт снова завладел се рукой.

– Вы говорили, что уже четыре года любите одного человека...

– Да. Речь шла о вас.

Алек крепче сжал ее руку.

– Но мне казалось, что вы любите Ника...

– Боже мой, почему его?

– Вы сами сказали, что знакомы с ним четыре года. – Алек произнес эти слова с таким выражением, словно зачитывал свой смертный приговор.

– Я познакомилась со множеством людей за последние четыре года, с тех пор как приехала в Англию.

Алек ошеломленно молчал, не в силах выговорить ни слова.

Она чуть улыбнулась.

– Рискну предположить, что вы вряд ли помните, когда мы встретились впервые. Это произошло на балу у Сефтонов: вы тогда приехали поздно и были немного навеселе. Я так смутилась, что уронила веер, а вы подняли его и отдали мне. Вы ничего мне тогда не сказали, лишь улыбнулись, – она внимательно взглянула ему в лицо, – и я до сих пор храню в памяти ту улыбку.

Взгляд его омрачился.

– Я этого действительно не помню.

– Конечно, не помните. У меня незапоминающаяся внешность. – Джулия звонко рассмеялась. – По крайней мере такой я была раньше. Теперь мне иногда кажется, что даже если я просто чихну, то сразу обращу этим на себя всеобщее внимание.

Он накрыл ее руку своей рукой.

– Джулия, дорогая моя...

Она замерла, не поднимая глаз, и Алек нежно провел рукой по ее подбородку.

– Я люблю вас, Джулия. Я очень хотел бы сказать, что люблю вас уже годы, но это не так. Но я люблю вас теперь и буду любить всегда.

Джулия всеми силами души хотела верить ему, но не могла. Ей казалось, что Алек обманывает сам себя. Просто он считает себя не менее ответственным за нее, чем, например, за своих домашних слуг.

С трудом выдавив улыбку, она освободила руку.

– Эта ночь выдалась очень беспокойной. Возможно, нам лучше поговорить об этом в другой раз.

Он снова схватил се руку и прижал к себе.

– Черт возьми, Джулия! Посмотрите на меня. Хорошенько посмотрите. Я люблю вас.

О, ей так хотелось верить ему!

– Повторите еще раз.

– Я. Люблю. Вас. – Его чудесные глаза светились волшебным светом, который нельзя было спутать ни с чем.

– Вы действительно любите? – пораженно произнесла Джулия.

Виконт удивленно хмыкнул:

– Разве я только что не сказал этого тысячу раз?

– Нет. Только четыре.

Он весело рассмеялся.

– Кажется, я немного забегаю вперед. – Алек ласково провел рукой по ее талии и крепко прижал к себе. – И все же в отношении вашей любви я буду очень эгоистичным. Она целиком принадлежит мне.

Джулия беззаботно наслаждалась теплом его объятия, чувственной сладостью губ, стуком его сердца... как вдруг обволакивающий ее туман вмиг рассеялся при звуке мелодии каминных часов. Джулия замерла.

– О Боже! Встреча с поверенными!

Словно не замечая се волнения, Алек снова притянул жену к себе.

– Забудьте о них, дорогая. Они наверняка уже вынесли свое решение.

– Нет, мы еще можем успеть. – Джулия решительно высвободилась из его объятий. – Мы должны попытаться! Надеюсь, вы не забыли об огромной цене, которую назначили за дурацкий портрет Бентема? Мне бы очень не хотелось думать, что вы не способны оплачивать свои долги.

Алек усмехнулся и поцеловал се в кончик носа.

– Подумайте лучше, как хорошо этот портрет будет смотреться в столовой дома Бриджтонов.

– Кстати, зачем нам такой огромный дом?

– А где, по-вашему, будут жить наши дети? Миссис Уинстон постоянно твердит мне, что наш дом слишком мал.

К вящему удовлетворению Алека, Джулия так и не нашлась, что на это возразить, а вызванный его вопросом румянец не сходил с ее щек в течение всего времени, пока они возвращались в Лондон.

Рука в руке Алек и Джулия поднялись по ступенькам конторы «Пратт, Пратт и сын» и прошли в прихожую. Алек догадывался, что после такой бурной ночи они оба выглядят далеко не самым лучшим образом, и тем не менее он чувствовал себя просто великолепно, ощущая необыкновенный прилив сил.

Услышав за толстой дубовой дверью приглушенные голоса, он поцеловал Джулию в лоб.

– Подождите меня здесь, любовь моя. Думаю, я задержусь ненадолго.

Джулия упрямо вздернула подбородок.

– Позвольте мне пойти с вами.

Улыбнувшись, Алек взял се лицо в ладони. Ему доставляло неизъяснимое наслаждение прикасаться к ней, ощущать шелковистость се сливочно-белой кожи и мягкость блестящих локонов.

– Я знаю, что вы хотите пойти со мной, но это мое сражение, а не ваше.

Джулия молитвенно сложила руки; се глаза с заботой и тревогой смотрели на него.

– Желаю удачи!

Молча кивнув, Алек расправил шейный платок и вошел в комнату.

Казалось, прошла целая вечность, прежде чем дверь открылась и появился виконт: лицо его было бледным и напряженным.

К глазам Джулии подступили слезы. Все было ясно без слов: наследство для них потеряно навсегда. И все же она может попробовать ослабить его боль...

Джулия дотронулась до его рукава.

– Алек, мне так жаль. Если бы я только могла...

Виконт притянул жену к себе, и ее окутал слабый запах сандалового дерева. Джулия закрыла глаза и уткнулась лицом ему в грудь. Ей было так хорошо с ним, она чувствовала себя такой защищенной рядом с его силой, заботой и любовью!

– Джулия, родная моя!

Внезапно за ее спиной раздался чей-то голос, и Джулия обернулась: из дверей зала к ней направлялся лорд Кеннибрук. Взглянув на ее лицо, он остановился и пораженно воскликнул:

– Господи! Что с вами стряслось?

Несколько секунд Джулия удивленно смотрела на него, не в силах вымолвить ни слова.

– Но почему вы здесь, сэр?

– Какая разница? Что с вами произошло? Этот порез на щеке, порванное платье... – Кеннибрук бросил на Алека жесткий взгляд из-под густых бровей. – Черт побери, Хантерстон, вам бы следовало лучше заботиться о своей жене! – Он обернулся. – Бартон! Посмотрите, кто к нам пришел! Выглядит хуже некуда, но с ней, по-видимому, все хорошо.

Лорд Бартон вперевалку подошел к ним.

– Ну что же, это уже неплохо. Очень не хотелось затаскивать Хантерстона в это волчье логово, но ему нужен был хороший урок.

Все это время Джулия пыталась осмыслить происходящее.

– Почему вы здесь? – повторила она, и тут внезапно ее осенило: – Неужели вы пришли, чтобы заступиться за нас перед душеприказчиками?

– Перед душеприказчиками? – Кеннибрук важно выпятил щеки. – Лорд Бартон и ваш слуга состоим в комитете душеприказчиков, моя дорогая.

Джулия недоуменно повернулась к виконту:

– Вы же говорили, что они – сборище...

– Умных, добропорядочных джентльменов,– закончил за нее фразу Алек.

Кеннибрук фыркнул.

– Держу пари, что вы употребляли для нашей характеристики гораздо более крепкие выражения, молодой человек. Но я вас не виню, тем более что вряд ли услышу, какие именно.

Джулия, словно все еще не веря, покачала головой:

– Но как вы стали душеприказчиками?

Кеннибрук махнул рукой.

– Дело в том, что мы с Бартоном знали деда вашего мужа еще по Кембриджу.

Лорд Бартон засмеялся.

– Мы были неразлучной троицей шалопаев и в каких только проделках не участвовали! – Он шутливо приподнял брови. – Некоторые из них вам, наверное, даже и в голову бы не пришли!

– Да, было время... – с грустным вздохом согласился Кеннибрук. – Но потом Джон женился, и мы стали видеться все реже и реже.

– Пока он не занялся делами Общества, – добавил Бартон.

Лорд Кеннибрук вытащил из кармана пальто сигару.

– Вы никогда не встречались с ним, моя дорогая, но именно Джон был тем анонимным покровителем, чьей поддержки мы лишились как раз тогда, когда вы к нам присоединились. Он был очень щедр и великодушен, несмотря на крутой нрав.

Лицо Бартона погрустнело.

– Наше благотворительное общество являлось одним из самых его любимых.

Виконт с неподдельным изумлением слушал рассказ пожилых джентльменов, и Джулия заметила, что в углах его губ обозначились резкие морщинки.

– Вам следует гордиться вашим дедом, – мягко сказала она.

Алек горько улыбнулся.

– Так жаль, что он никогда мне об этом не говорил!

– А почему он должен был вам говорить? – Кеннибрук хмыкнул. – Вам просто повезло, что он выбрал в свои душеприказчики меня и Бартона. – Быстро оглядевшись вокруг, он громко прошептал: – Остальные – зануды, каких еще свет не видывал.

– О да, – согласился Бартон. – Мы потратили уйму времени, чтобы убедить их сохранить наследство за виконтом.

Джулия потерла лоб.

– Вы имеете в виду, что наследство все еще принадлежит Алеку?

– Нет. Оно наше, Джулия. Ваше и мое.

– Клянусь Господом, – рассмеялся Кеннибрук, – вы чем-то очень напоминаете своего деда. Не забудьте, у меня были на ваш счет кое-какие сомнения, особенно когда вы покраснели, словно роза, после того как я посоветовал вам начать заниматься делами своей семьи и положить конец всей этой скандальной чепухе.

Бартон согласно кивнул.

– И учтите, нам обоим не терпится, чтобы нас стали называть крестными. Нам это слово нравится гораздо больше, чем дурацкое «душеприказчик».

– Да к тому же для этого не нужно постоянно устраивать заседания. – Кеннибрук устремил на Джулию внимательный взгляд из-под лохматых бровей. – Итак, что же дальше, леди Хантерстон?

Джулия положила голову на плечо мужа и счастливо вздохнула: в этот миг ей казалось, что весь мир лежит у ее ног.

– Я подумала, что мы могли бы расширить наше Общество и принимать в него мужчин наравне с женщинами, а возможно, и детей.

Виконт тоже решил не оставаться в стороне:

– Сэр, я готов впредь вести ваши книги счетов.

– Вот и хорошо. – Кеннибрук был явно доволен. – Этого вполне достаточно.

Лорд Бартон неожиданно нахмурился.

– А вот что касается детей...

– Да, сэр, – перебил его Алек, обняв Джулию. – Мы начнем работать над этим немедленно. Если вы не возражаете, мы вас сейчас покинем.

– Алек! – изумленно воскликнула Джулия, и щеки ее густо покраснели.

Кеннибрук издал короткий смешок.

– Забирайте ее домой, мой мальчик. Пусть она перенесет эти проклятые заседания на более удобное для всех время. Я слишком стар, чтобы столь прозаически встречать рассветы. – Он помахал им вслед рукой.

Виконт помог Джулии сесть в экипаж, и лошади тронулись. Как только они приехали домой, он распорядился, чтобы миссис Уинстон приготовила ванну, а Чилтон перенес одежду жены в его спальню. Теперь его жена всегда будет там, где и должна быть, – в его объятиях, ночь за ночью.

Пребывая в радужном настроении, он поднял глаза на Джулию, и вдруг его охватила неясная тревога.

– Что случилось, любимая?

Джулия стояла, нахмурившись, сжимая пальцами полы пальто.

– Я почему-то думала, что вы ненавидите детей.

– С чего вы это взяли? – удивленно спросил он.

– Кажется, миссис Уинстон сказала, что вы не любите детей с тех самых пор, как вам исполнилось семнадцать лет, и служанка...

– Довольно! – перебил он ее, стараясь держаться по возможности внушительно. – Однажды у меня состоится с этой женщиной долгая беседа.

– Примите мой совет. – Джулия похлопала его по руке и прислонилась головой к его плечу. – Сначала убедитесь, что под вами удобное кресло.

Засмеявшись, Алек обнял ее и поцеловал.

1

Тайберн – место совершения казней в Лондоне в то время.