Кроме того, в тех местах, где Рашаззи смазал его герметиком, до сих пор толстым слоем сочащимся на сгибах, он прилипал абсолютно ко всему. Мунгабо выбрался из люка и передавал внутрь бака Чарли Чану нужное им оборудование, которое Боровский проверял по списку. Им понадобятся: два аккумуляторных фонаря и каждому по простому фонарику, потому что не было причин считать, что снаружи будет гореть свет - Скэнлон считал, что света там нет; четыре мощных ручных электродрели и катушка с несколькими сотнями футов кабеля, соединявшегося сквозь герметичный сальник в баке с распределительной коробкой, два мешочка со стальными болтами - с отверстиями в головках, крюки, карабины, разнообразные веревки и стропы, которые они собрали за те два месяца, что им пришла в голову идея выхода в космос, чтобы попасть в спицу, стофутовая нейлоновая веревочная лестница, которую они сделали, завязывая петли на одной веревке и привязывая их ко второй, запасные кислородные баллоны, две сумки с одеждой, в которую они переоденутся, когда выберутся наружу и сумка со всевозможным инструментом.
      Боровский проверил последний предмет в списке и Мунгабо протянул его внутрь. Затем Чан выбрался наружу. Мак-Кейн и Скэнлон, Рашаззи и Ко еще раз проверили друг у друга маски. Остальные трое помогли им закрепить опутавшие их веревки, на которых, как на портупеях, они будут нести оборудование, и переключили их кислородные шланги к маленьким баллонам с кислородом.
      - У вас все будет отлично, ребята, - сказал Мунгабо во весь голос, чтобы они услышали его сквозь скафандры. - И не забудьте прислать нам по открытке, ладно?
      Мак-Кейн кивнул и очертил руками женскую фигуру. Мунгабо рассмеялся и хлопнул его по плечу.
      Чарли Чан помог им забраться. Когда они пролезали в люк, Боровский еще раз проверил у каждого кислородные клапаны и шланги.
      - Удачи вам. Жаль, что вы не сказали нам раньше. Мы бы помогли вам куда больше.
      Мак-Кейн развел руками. Боровский кивнул в ответ.
      - Да, конечно, здесь нельзя было точно знать, на кого можно положиться. Но все равно жаль.
      Чарли Чан был необычно грустен.
      - Я надеюсь, что если вы выберетесь, то вам удастся хоть-что то сделать. Жаль, я не могу рассказать вам анекдот на прощанье.
      Четверо втиснулись в бак, сторонясь по углам и стараясь не прилипать друг к другу. Рашаззи кивнул, и снаружи закрыли люк. Бак был освещен переноской, которую повесили, когда прорезали внутреннюю стенку. Мак-Кейн сосредоточился на дыхании. Дышалось легко и без проблем, он не чувствовал ни головокружения, ни суженного поля зрения. Он повторил в голове таблицу умножения и пришел к выводу, что его мыслительные способности пока не страдают. Когда Рашаззи вопросительно посмотрел на него, он кивнул и поднял вверх большой палец. Скэнлон и Ко сделали так же. Скэнлон оттащил в сторону газовый баллон для горелки, чтобы было больше места, а Рашаззи стал сверлить в открытой перед ними внешней стене отверстие.
      Он внимательно смотрел на манометр, и когда давление стало падать, из соединений стенок бака со стеной станции забили струйки мела, втягиваемые внутрь потоком воздуха. Ко с одной стороны, Скэнлон с другой сигналили трем, оставшимся снаружи, места самых сильных утечек, постукивая по краям. Через некоторое время утечки уменьшились, но приток воздуха в камеру уравновесил давление. Рашаззи принялся сверлить еще серию отверстий и давление стало падать дальше. Они еще раз проверили свои дыхательные приборы и маски, ожидая новых утечек. У них было очень мало времени и поэтому все получилось гораздо более рискованным, чем было бы, если бы они успели сделать шлюз, как хотели сначала. А этот импровизированный шлюз работал только в одну сторону. Если до этого момента случится какая-то авария, они прервут выход, закроют просверленные отверстия стальными пластинами и загерметизируют резиной, а потом поднимут давление в камере, открыв большой кислородный баллон. Но как только они прорежут в стене отверстие и полностью вакуумируют бак, то давление на люк из станции превысит три тонны. После этого пути назад уже не будет.
      Странная тишина оглушила Мак-Кейна, когда давление упало совсем низко и привычный мир всех звуков, которые он воспринимал почти бессознательно, исчез. Теперь он чувствовал себя полностью изолированным от света, воздуха и жизни в Замке, и уже частью того, что существовало там, снаружи. Рашаззи на секунду погасил лампу и на них обрушилась темнота, сделав тишину еще тяжелей. Как они и думали, через отверстия не просачивался свет. Рашаззи снова включил свет и продолжал сверлить. Никто не ощущал никаких болезненных эффектов, и когда давление упало настолько, что поток наружу был уже совсем мал, Мак-Кейн взялся за вторую дрель, чтобы ускорить дело. На стыке наконец появились последние утечки, сейчас они выглядели, как реактивные выхлопы в слабых облачках пара - пары воздуха охлаждались в быстро расширяющемся воздухе и превращались в лед. Рашаззи указал на манометр и показал большой и указательный пальцы, сложенные в кольцо давление упало до нуля. Остальные кивнули в ответ, в знак того, что с ними все в порядке. Рашаззи зажег горелку и принялся вырезать в стене небольшой прямоугольник.
      Когда секция вывалилась, Ко принял ее, а Скэнлон направил один из фонарей наружу, осветив огромное темное пространство и невероятную серую стену, двигавшуюся напротив них, как посчитали Рашаззи и Хабер, со скоростью более ста пятидесяти миль в час. Рашаззи продолжал резать, но из-за тесноты в баке он смог вырезать только половину отверстия, которое им было нужно. Тогда он протянул горелку Мак-Кейну, чтобы тот закончил со своей стороны. Мак-Кейн закончил работу, но вырезанный кусок не поддавался. Он выглянул наружу и увидел, что кусок, который он пытался вынуть, прикреплен к балке, по диагонали проходящей снаружи в углу выреза. Мак-Кейн сделал еще один разрез, по диагонали и лист выпал. В отверстии остался треугольный кусок, но по размерам оно вполне подходило для них. Скэнлон высунулся наружу и посветил в стороны, вверх и вниз. Мак-Кейн тоже высунул голову и обнаружил, что смотрит вдоль огромного, чудовищного металлического обрыва. Стена была усилена квадратной решеткой из стальных балок на расстоянии около десяти футов друг от друга, и диагональными растяжками, идущими между клепаными узлами, одна из которых задевала угол отверстия там, где Мак-Кейн резал сначала - вот почему оно не поддавалось. Рашаззи прикинул, что эта стена, прежде чем перейти в потолок, поднимается вверх на расстояние около двухсот пятидесяти футов.
      Они были на сорок футов выше основания колонии, огромной платформы, которая, как помнил Мак-Кейн из схемы, нарисованной Рашаззи, имела форму гоночного трека, наклоненного, как края тарелки. Но стена, из которой они выглядывали, была прямой, отсекая дугу на окружности платформы - ведь это была одна из больших секций, соединявшая между собой зоны спиц. Значит, поверхность внизу была частью круга, а окружающий их туннель образовал стены и потолок. Влево поверхность под ними постепенно сужалась к стене станции, прямо под ними до стены было футов сто, а направо она все расширялась, докуда доставал свет лампы. В соответствии с чертежами Рашаззи в самом широком месте она должна была быть более двухсот футов.
      Мак-Кейну пришлось напомнить себе, что платформа наклонена под углом двадцать пять градусов и они смотрят на ее верхний край, а стена перед ними на самом деле на столько же отклонена от вертикали по отношению к земной поверхности. Но сочетание силы тяжести и центробежной силы создавали в местной "системе координат" колонии местную вертикаль, и все его органы чувств подчинялись ей - как и все эти шесть месяцев там, по ту сторону стены.
      Первым идти должен был Скэнлон. Он прицепил одну из веревок к карабину на своей упряжи, а Мак-Кейн обмотал ее вокруг спины и плеч, чтобы страховать Скэнлона, если он упадет. Скэнлон повесил мешочек с болтами на одно бедро, дрель на другое, повернулся на спину и выглянул наружу, чтобы рассмотреть путь наверх. Затем он выбрал один из крюков, прикрепил к нему веревку и стал выбираться в сторону из отверстия. В поле зрения остались только его нога и пальцы, ухватившиеся за край отверстия. Затем нога исчезла, потом пальцы - и он ушел. Ко стал у отверстия, чтобы подавать кабель для дрели, а Рашаззи высунулся наружу, чтобы освещать Скэнлону путь.
      Веревка постоянно скользила сквозь руки и по спине Мак-Кейна. По рывкам он чувствовал, как продвигается Скэнлон: вот он на месте, готовится подняться выше, вот он ползет вверх, чтобы закрепиться на следующей точке, вот он осматривается, чтобы взбираться дальше. Когда ушло двадцать пять футов веревки, наступила очередная остановка. Потом веревка натянулась и после короткой паузы три раза дернулась. Скэнлон сигналил, что он закрепился и пусть Мак-Кейн поднимается к нему. Они договорились двигаться вдвоем короткими подъемами, если обнаружат, что снаружи темно - чтобы освещать друг другу дорогу. Мак-Кейн взял еще один моток веревки, второй мешочек, а Рашаззи потеснился у отверстия, чтобы пропустить его. Мак-Кейн дважды дернул за веревку и Скэнлон выбрал слабину. Тогда Мак-Кейн повернулся, ухватился за края отверстия и спиной вперед выбрался наружу.
      Лампа Скэнлона давала достаточно света, чтобы он увидел первую петлю, которую Скэнлон подвесил, чтобы было удобнее взбираться, на узел пересечения двух диагональных растяжек. Мак-Кейн наклонился в сторону, как и Скэнлон, оставив одну ногу на краю отверстия, а вторую вытянул и просунул в петлю. Затем он ухватился за узел и медленно подвинулся, перенося весь вес на петлю. Через мгновение в отверстии вновь показался Рашаззи с лампой. Скэнлон просверлил дыру в следующем узле и вставил туда болт с привязанной к нему петлей. Кроме того, он прикрепил к глазку в головке болта карабин, сквозь который пропустил страховочную веревку и кабель для дрели. Такие предохранители Скэнлон ставил через определенные интервалы, чтобы не упасть - если такое случится, то он пролетит до своего последнего страховочного узла и еще столько же вниз, прежде чем Мак-Кейн поймет, что он падает, и остановит веревку. Не делай он так, ему пришлось бы падать в два раза больше, чем он успел подняться над Мак-Кейном.
      Мак-Кейн вынул веревку из карабина - теперь Скэнлон поймает его, если он упадет - и потянулся, чтобы ухватиться за вторую петлю, свисающую сверху, выпрямился и его лицо оказалось на одном уровне со следующим горизонтальной балкой. Сразу под ней был вставлен еще один болт, сквозь который была продета еще одна петля с карабином, а сверху свисала очередная веревка. Скэнлон должен был встать в петле, за которую сейчас цеплялся Мак-Кейн, и зацепить страховку за пояс, пока он перегибался через выступающее ребро, чтобы закрепить там петлю. Мак-Кейн подтянулся как мог, высоко, обнаружил там еще одну петлю, и поднялся на балку, встав на нее. Отсюда он мог дотянуться до следующего пересечения. Дальше эта последовательность движений повторялась, через один такой переход он увидел свет фонаря Скэнлона, а еще через один они были уже рядом.
      Скэнлон стоял на горизонтальной балке, его страховка проходила через два болта. Он передал дрель Мак-Кейну, теперь вперед приходилось идти ему и он продел свою страховку сквозь карабины, как Скэнлон - теперь его будут страховать не сверху а снизу. Это заставило его почувствовать опасность значительно больше и уже в пяти футах над Скэнлоном он обнаружил, что тяжело дышит и потеет. Мак-Кейн начинал чувствовать и физическую усталость. Беспрерывные однообразные движения превратились в настоящую пытку для ноющих мышц, но он сгибался и подтягивался, сражаясь с громоздким костюмом за каждый дюйм вверх. Усталость отупляла мозг и мешала сосредоточиться. Он вставил в отверстие следующий болт и прикрепил к нему петлю, но когда уцепился за нее, то слишком поздно сообразил, что не проверил ее перед тем. Эта мысль еще не успела окончательно сформироваться в его голове, когда стена и окружающий мир размазались перед глазами в одну полосу. Затем было жуткое ощущение падения, резкий рывок, чуть не разрезавший его пополам и почти одновременно с этим - очень сильный удар в плечо и и по голове. В глазах засверкало... и когда он пришел в себя, то обнаружил, что болтается на своей страховке у стены. В ушах звенело.
      Он пошевелился и перепуганно поднял голову. Его лампа, все еще горевшая, висела на веревке двумя футами ниже. Он подтянул ее и посветил вверх. От него веревка поднималась вверх на пять футов до последнего страховочного карабина, а оттуда шла вниз к Скэнлону. Значит, он упал всего на десять футов. Он спокойно повисел еще несколько секунд, чтобы успокоить дыхание, затем подтянулся к ближайшей петле и принялся карабкаться обратно. Заменил выскочивший болт, тщательно его на этот раз проверив, и полез дальше. Когда он начал сверлить следующее отверстие, дрель сгорела.
      Они ожидали этого. Дрели были разработаны для работы в воздухе, который должен был охлаждать их, а не в вакууме, и поэтому быстро перегревались в вакууме. Вот почему они взяли с собой несколько запасных, и вот почему Мак-Кейн взял с тобой еще одну веревку. Он привязал дрель и опустил ее Скэнлону, который передал ее Рашаззи, выглядывавшему из отверстия. Одна дрель не выдержала и пятидесяти футов, подумал Мак-Кейн, дожидаясь рывка веревки, означающего, что запасная дрель готова. Им нужно было подняться еще на двести футов, а осталось только три дрели. Положение было невеселым.
      Со следующей дрелью было еще хуже. Мак-Кейн продолжал взбираться с новой дрелью, поднялся на длину своей страховки и закрепился, как Скэнлон, ожидая, когда тот поднимется. Скэнлон поднялся к нему, взял дрель и пошел на очередной переход вверх, когда на полпути сгорела и вторая. Они собирались подняться на сто футов - такой длины была веревочная лестница а уж потом поднять из отверстия Ко и Рашаззи, но ситуация была достаточно серьезной, чтобы поменять планы и серия лихорадочных рывков снизу сказала им, что Рашаззи хочет подняться наверх сейчас же.
      Основное правило альпинистов - движется только один человек. Скэнлон не мог подниматься выше и закрепился там, куда забрался, а потом спустил вниз вспомогательную веревку, на этот раз, чтобы поднять веревочную лестницу. Он привязал ее там, где стоял, Мак-Кейн помог развернуть ее и к нему забрался Ко, таща на себе одну из двух оставшихся дрелей, сумки и несколько запасных цилиндров с газом. Наконец появился и Рашаззи, так же нагруженный. Он остановился, добравшись до Мак-Кейна, и стоя на лестнице, поманил его рукой. Рашаззи указывал на штуцер баллона, который он тащил с собой, а затем подержал баллон, направляя штуцер на вентиляционные отверстия дрели. Мак-Кейн понял. Рашаззи хотел сказать, что необходимо использовать охлаждающий эффект сжатого газа, расширяющегося в вакууме. Рашаззи ткнул пальцем в стену, а затем поднял его вверх. Охлаждай дрель после каждого отверстия. Мак-Кейн кивнул головой в знак того, что все понял. Рашаззи полез выше и исчез над следующей горизонтальной балкой.
      Какое-то время Мак-Кейн стоял на месте. Когда он наконец получил сигнал подниматься, он быстро вскарабкался к Скэнлону, который был совсем невысоко над ним, а затем пополз выше, куда успели забраться Рашаззи и Ко, пока они отдыхали, всего на сто футов ниже вершины. Они все еще работали третьей дрелью. Отсюда Скэнлон снова пошел вперед, а Мак-Кейн - следом. Осталось только пятьдесят футов.
      Снова впереди, Мак-Кейн снова закрепился и обмотал вокруг себя веревку, чтобы страховать Скэнлона, пока он взбирается к нему. Он обнаружил со странным чувством отчужденности, что все его движения неторопливы, словно в замедленном воспроизведении, каждое движение все медленнее, и нужно приложить все больше усилий, чтобы закончить его... Он висел у стены, вглядываясь в пропасть под ним и медленно начинал понимать, что все закончится великолепно. Просто замечательно! Чувство неудобства сменилось уверенностью и облегчением. Все их заботы показались ему банальными и смешными. Он захихикал в маску при мысли об этом. Весь мир просто великолепно! Война? Не будет никакой войны. Он сообразил, что кто-то дергает за веревку, чтобы стащить его вниз. Они дергают за веревку, чтобы стащить его вниз. Не очень дружелюбно с их стороны... Почему в такой день они ведут себя так некрасиво? Он отпустил веревку. Все равно Скэнлону не нужна страховка - он не собирается падать. Он висел на своей страховке и смеялся в темноту, потом запел: "Дома, дома на Лагранже...". Мир вокруг просто великолепен... Потом Мак-Кейн не помнил ничего, кроме яркого света фонаря, бьющего прямо в маску, ослепляя его. Скэнлон пришел, хихикнул он, помахав рукой.
      Скэнлон обхватил висящее на страховке тело Мак-Кейна и вытащил еще один кусок веревки, чтобы привязать его к стене. Затем он опустил вниз веревку, чтобы поднять лестницу, отчаянно сигналя остальным, чтобы они двигались быстрее.
      53
      Полу привели в комнату с окнами, выходящими на центральную площадь Тургенева, где к линии Вашингтон-Москва был подключен обычный видеофон. Ольга, Протворнов и еще несколько других столпились по сторонам, чтобы наблюдать за происходящим. Связавшись с русским посольством в Вашингтоне, техник объявил, что связь есть, и через несколько секунд на экране появилось лицо Фоледы.
      - Микро, - сказал он, едва увидев Полу.
      - Фон, - ответила она.
      Короткая пауза. Время прохождения сигнала до "Терешковой" около секунды, напомнили Поле инженеры. Кроме того, дополнительная задержка связана с тем, что за передачей наблюдают советские цензоры, чтобы выловить любой нежелательный прокол - американцы делают то же самое во время большинства "прямых" трансляций. И конечно, это маскировало еще и дополнительную задержку, связанную с тем, что сигнал прежде всего нужно было отправить вверх, на космическую станцию.
      Фоледа кивнул.
      - Рад видеть, что с тобой все в порядке. Прошло много времени и здесь все озабочены. Мы предпринимали большие усилия, чтобы вытащить тебя оттуда.
      - Догадываюсь, - кивнула Пола.
      Опять короткая задержка.
      - У тебя есть какие-нибудь новости о Пономаре? - свою роль Фоледа разыгрывал четко, хотя и не знал настоящего сценария.
      - Он здесь, и они знают, что я знаю, что он здесь. Надеюсь, вы получили мое предыдущее сообщение с кодовым инициализатором "Теле"? - это было сообщение, подтверждающее прибытие на "Терешкову" советских лидеров.
      Тень неподдельного удивления мелькнула на лице Фоледы.
      - Они знают об этом?
      - Я им сказала.
      Фоледа сделал глубокий вдох, с явным усилием сдерживая свои эмоции.
      - Вам было необходимо подтверждение, что советские лидеры действительно здесь. По тону вашего запроса я поняла, что если выяснится обратное, то вы будете считать, что Советы готовятся к атаке. Вы подозревали, что прямая трансляция, которую вы видели, могла быть записью. Такому ошибочному мнению нельзя верить. Я знаю, что их лидеры находятся здесь, потому что я нахожусь здесь и я лично видела их. Я отправила сообщение "Теле", чтобы подтвердить это. Но я подозревала, что мое сообщение не будет иметь достаточного веса. Мои помощники здесь, которые помогли мне найти канал связи с вами, убедили меня в том, что ситуация достаточно серьезна, чтобы я открылась русским и убедила их позволить поговорить с вами непосредственно и сделать все, что в моих силах, чтобы доказать вам, что здесь нет никаких недоразумений.
      Повинуясь жестам одного из русских, Пола подошла к окну. Техник с камерой шел следом.
      - Это центральная площадь Тургенева, на "Валентине Терешковой", начала Пола. - Я нахожусь в здании рядом с центральной площадью. Люди, которых вы видите, ждут прибытия советского генерального секретаря партии и его сопровождающих. Если вы принимаете советские программы новостей, сравните то, что они показывают вам. Я предлагаю спуститься вниз на площадь и наблюдать за происходящим оттуда. У меня есть разрешение русских поговорить с лицами, сопровождающими генерального секретаря, если вам понадобится. Здесь все необычайно озабочены.
      - Если они так озабочены, то почему они не позволили Пономарю прийти сюда вместе с тобой? - спросил Фоледа.
      - Я пыталась убедить его в этом, но он отказался. Он не согласен сотрудничать с русскими ни в какой форме.
      Лицо Фоледы неподвижно смотрело с оставленного всеми видеофона у стены в комнате. Пола ничего не сказала о сообщении, в котором указывались частоты для лазера, и он тоже. Это все еще должно было считаться секретом. Фоледа, похоже, принял решение.
      - Подожди, - начал он. - Я должен привести сюда других людей.
      Он повернулся и исчез с экрана.
      Одобрительный шепот пополз по комнате. Подошел Ускаев и подозвал Протворнова к окну. Он указал ему на дальнюю сторону площади, где через толпу пробирались две фигуры. Один был одет в долгополое коричневое пальто и черную шляпу, второй в рабочем комбинезоне, в мягкой коричневой фуражке. Оба несли длинные свертки. Они выглядели обыкновенно, но тем не менее упорно продвигались к дверям гаража под воздухоочистительным заводом. Протворнов указал на них Поле.
      - Это Эрншоу и Скэнлон?
      Она пригляделась и кивнула.
      - Да, это они.
      - Путь свободен? - строго спросил Протворнов Ускаева.
      - Так точно. Все сотрудники с этой части площади убраны. Здание очищено, но под наблюдением.
      - Великолепно, - кивнув, Протворнов взял со стола бинокль и поднял к глазам.
      - Боже мой, какие театралы! - воскликнул он. - Один нацепил бороду, а второй даже бороду и очки!
      - Они думают, что они все продумали, - сказала Ольга, став рядом.
      Пола видела, как две фигурки выбрались наконец из толпы, несколько секунд оглядывались, а потом проскользнули в двери гаража. В какой-то момент никто не глядел на нее и она позволила себе улыбнуться.
      - Да, они все продумали, - согласилась она.
      Тут на экране опять появился Фоледа и заявил, что передача с "Терешковой" будет передана по кабелю и другим американским правительственным лицам. Он потребовал, чтобы Пола вышла с камерой на улицу, как она и предлагала. Действительно, она тут же спустилась вниз, сопровождаемая несколькими офицерами, оператором с камерой и звукооператором. Протворнов, Ольга и все остальные поднялись назад, в центр управления, в который привели Полу, когда она вернулась из Замка. К кабелю на американской стороне подключилось еще несколько видеофонов. Пока русские узнали на них начальника Фоледы, Филипа Бордена, директора ЦРУ и его заместителя, двух старших помощников министра обороны, личного помощника президента и несколько человек из комитета начальников штабов. Протворнов триумфально лучился, Ольга была спокойнее, но тоже очень довольна собой.
      На экране, изображавшем Полу, толпа взорвалась громовыми аплодисментами, когда на заднем фоне открылись двери на террасу перед площадью. Встречающее начальство посторонилось в стороны, чтобы освободить путь для знакомой крупной фигуры генерального секретаря Владимира Петрохова. Сзади шли министры и выдающиеся члены партии.
      - Опишите, что сейчас происходит, - попросил Фоледа с одного из экранов.
      - Петрохов и сопровождающие его лица сейчас выходят передо мной из дверей здания на площадку, - ответила Пола на втором.
      В этот момент один из инженеров за пультом в конце комнаты выпрямился.
      - Лазерный контакт! Мы принимаем лазерное излучение с крыши. Подтверждение из Сохотска. Сейчас они передают его на "Терешкову".
      - Содержание? - повернулся Протворнов.
      - Просто вызов. Закодировано "Воротила/Раз от Пономаря".
      В комнате наступило полное молчание. Пока оператор говорил, сигнал повторялся на портативном лазере, установленном военными внутри "Наковальни" в двух тысячах миль отсюда, и передавался обратно на Землю. Теперь все зависело то того6 организовали ли американцы какой-либо способ его приема. Напряжение росло по мере того, как диалог между Полой и Фоледой продолжался. Неожиданно на экране рядом с Фоледой появилась какая-то женщина, тронула его за плечо и прошептала несколько слов на ухо. Он тут же извинился и быстро ушел. Напряжение русских в центре управления возросло до предела. Вскоре был вызван и Борден. Тянулись минуты мучительного ожидания. Вдруг инженер, который говорил до этого, радостно вскрикнул:
      - Есть ответ! Американцы отвечают, через "Наковальню"!
      - Источник? - спросил второй генерал, вошедший вместе с Протворновым.
      Другой инженер присмотрелся к дисплею.
      - По предварительным данным, они используют обсерваторию ИКОО.
      - Как мы и предполагали, - удовлетворенно заметил генерал.
      - Содержание? - снова потребовал Протворнов.
      - Текст от Воротилы: "Пономарь/Горо от Воротила/Бой". Сигнал принят. Слышимость отличная. Жду. Конец связи".
      - Мы сделали это! - выдохнул Протворнов.
      Первый инженер опять заговорил:
      - Перехват ответа от Пономаря: "Считаю необходимым подтвердить прибытие советской верхушки на "Терешкову". Добровольную связь через советское ТВ считаю ненужным. Занимаю позицию, позволяющую визуальное наблюдение за центром Тургенева. Подтверждаю личности прибывающих, а именно: Петрохов, Кованский, Семирукий, Власов...
      Все вокруг возбужденно закричали, захлопали, Протворнов испустил глубокий добродушный смех и так хлопнул Ольгу по спине, что у той перехватило дыхание. Старшие офицеры столпились вокруг него, жали руки, поздравляли. У окна майор Ускаев, улыбаясь, наблюдал на одном из экранов вид на крышу завода через мощный телеобъектив, установленный на одном из наблюдательных пунктов КГБ. Человек без шляпы, кто это, видно не было, в тяжелых очках, с светлой бородой и светлыми крашеными волосами, это мог быть и Мак-Кейн и Скэнлон, перегнувшись, смотрел с крыши вниз. Потом он отвернулся, очевидно, чтобы сказать что-то другому, который возился с лазером и исчез из виду.
      - Ну как здесь идут дела? - спросил Протворнов, подойдя к нему.
      - Они словно марионетки, - ответил Ускаев. - Они так старались. Мне их почти жаль.
      За парапетом крыши воздухоочистительного завода Сэрджент на секунду оттянул бороду, чтобы почесать подбородок. В нескольких футах, удобно устроившись в нише между кожухом вентилятора и какими-то трубами, Альбрехт Хабер что-то выстукивал на клавиатуре, присоединенной к лазеру.
      - Черт, чешется от этой гадости, - пожаловался Сэрджент. - Где их Разз надергал - у кобылы под хвостом, что-ли?
      - Кто знает? - загадочно ответил Хабер. - Это последнее имя. Что там у тебя еще?
      Сэрджент заглянул в записную книжку, сверяясь со списком информации.
      - Так, это будет долгое. Готов? Поехали: "Предварительно переданные данные подтверждаю.... - Сэрджент начал перечислять список мест расположения оружия, который Пола отправила перед этим, но более вдаваясь в детали, объясняя, как они пробирались внутрь и как обнаруживали, что это оружие не существует.
      - И будем надеяться, что люди генерала Протворнова на какое-то время оставят нас в покое, - сказал Хабер, снова склонившись к клавиатуре.
      - Я думаю, да, - легко ответил Сэрджент. Он потянулся и посмотрел вверх. - Пока нам будет что сказать, мы будем отвлекать их оппонентов. То есть они будут просто счастливы позволить нам остаться здесь хоть на целый день, если мы захотим - конечно, пока не наступит отсчет "Ноль"... Передай ка мне кофе и один из тех бутербродов, дружище?
      54
      Многие пилоты разбивались насмерть, распевая и хохоча во все горло, прежде чем потерять сознание. Гипоксию, или кислородное голодание делает особенно опасным именно незаметное наступление и бредовое чувство эйфории незадолго до того, как наступает потеря сознания. Это делает жертву совершенно неготовой к тому, чтобы правильно оценить ситуацию.
      Когда Мак-Кейн очнулся, он, правда, ощущал себя как угодно, но только не в эйфории. Его голова раскалывалась на части, будто по ней треснули топором, все кругом кружилось, горло и губы горели. Он лежал на спине, его поддерживали, но он ничего не видел и чувствовал только давление на лицо. Он попытался пошевелить рукой, чтобы убрать его, но у него не хватило силы. Ему нажали на грудь и заставили его выдохнуть, затем отпустили. Он снова вздохнул.
      Где это он? Он что, попал в аварию? Кусочки сознания постепенно соединялись вместе и начинали нестройно работать. Он лежал на спине, что означало, что они поднялись на стену. Остальные, наверное, тащили его на себе. Он не помнил совсем ничего. Неожиданно его окружил яркий свет. Он попытался отвернуть голову, но кто-то давил на его лицо и это удержало его. Кто-то светил прямо ему в лицо и прижимал маску. Он попытался сопротивляться, но у него совсем не было сил. Через несколько секунд давление уменьшилось и он расслабился.
      Он понял - ему повысили в маске давление кислорода и теперь держали, чтобы ее совсем не сорвало. Все стало теплым и приятным. Он попробовал устроиться поудобнее, чтобы задремать. Кто-то несколько раз ударил его по уху. А теперь кто-то тыкал ему в руку чем-то острым, щипцами, наверное. БОЖЕ КАК БОЛЬНО! Он отдернул руку... но эта попытка снова привела его в чувство. Он понял, что его переводят в сидячее положение и открыл глаза, но увидел лишь бесформенные очертания и свет. Опять подступило головокружение, он еле сдержался, чтобы не стошнило в маску. Тошнота понемногу прошла.
      Теперь они стучали его по плечу. Он открыл глаза и увидел, что они стоят на той же самой стене, на металлических панелях, лежащих под решеткой силовой арматуры. Только стена теперь была наклонной, а не вертикальной. Вправо она изгибалась и уходила вниз, но влево постепенно выравнивалась, как вершина холма. Впереди весь холм целиком изгибался и уходил вверх и в сторону. Кто-то провел лучом лампы, осветив фигуру, стоящую перед ним - Мак-Кейн не сообразил, кто это - и крышу, пролетающую совсем рядом над головами. Фигура отчаянно жестикулировала, приказывая ему вставать, и в то же время двое, поддерживавших его, потянули его за руки. Первые несколько ярдов его просто волокли, ноги болтались, задевая за металлические балки. Затем его ноги снова заработали, сначала слабо, потом все лучше и лучше, по мере того, как кровь разносила кислород его изголодавшимся мускулам.
      Они продолжали подниматься, забирая налево по мере того, как крыша выравнивалась. В центре они обнаружили металлическую дорожку с поручнями и теперь им не приходилось через каждые несколько шагов переступать через громоздкие балки. Крыша туннеля, удаляясь, изгибалась вверх параллельно конструкции платформы. Но им не нужно было больше карабкаться вверх - как только они поднялись, перед ними оказалась плоская крыша. Все-таки Мак-Кейн был настолько слаб, что не мог идти самостоятельно. Его поддерживали с двух сторон и не давая отдохнуть, гнали вперед.