Глава 4

Хлоя наблюдала из окна за тем, как Майкл медленно шел назад к машине, отвергнутый, с опущенной головой. Она нерешительно помахала ему и задернула занавеску, когда он стал махать в ответ. Еще одно послание отправлено.

Она в одиночестве стояла в гостиной и оглядывалась вокруг. Квартира была погружена в тишину, и в ней оказалось невероятно жарко. Радость от одержанной победы испарилась так же быстро, как появилась. Теперь Хлоя почти жалела, что не позволила Майклу остаться на ночь.

Спортзал — слабое оправдание. Кого она обманывает? Хлоя никогда не встанет в шесть утра, чтобы отправиться на аэробику. А если она не собирается начать разговор на тему «К чему на самом деле ведут наши отношения?» в ближайшие две недели, то почему нельзя было сегодня позволить Майклу остаться?

«Потому что ты расстроилась, не получив того, что хотела получить на эту годовщину. Поэтому ты и не дала ему того, чего хотел он».

Отлично, теперь даже она сама считает себя сукой. Однако Хлоя знала, что если бы Майкл остался на ночь, то она точно так же разговаривала бы сама с собой в три часа ночи, но тогда ругала бы себя за слабость и трусость и за то, что ею так легко манипулировать. «Ты проклята, если сделаешь это, и проклята, если не сделаешь». Все это очень выматывало и погружало в депрессию, и она надеялась, что пара таблеток тайленола снимет головную боль.

Квартира напоминала печку. Окна оставались закрытыми весь день, и все в квартире, казалось, словно запеклось — даже мебель еще оставалась теплой, когда Хлоя ее коснулась. Она взяла письма, которые накопились у нее в ящике, прикрепленном к входной двери, и направилась в кухню.

Она щелкнула выключателем, и кухня мгновенно осветилась. Хлоя вздохнула, увидев беспорядок на столе. Тарелки остались после завтрака и от вчерашнего ужина, там также был корм для попугая и перья. Пита, длиннохвостого попугая, ослепила лампа дневного света, и он свалился с жердочки на дно клетки с глухим звуком.

Хлоя перенесла все тарелки со стола в уже заполненную мойку, налила туда немного зеленой жидкости для мытья посуды, направила на гору фарфора струю из шланга, прикрепленного к крану. Тем временем Пит, взмахивая крыльями, снова взобрался на жердочку и принялся издавать гневные звуки, адресованные Хлое. Он продолжал разбрасывать крошечные зеленые и белые перья. Хлоя быстро закрыла Пита полотенцем. Затем она в последний раз оглядела кухню, выключила свет и отметила, что утром нужно позвонить в агентство «Веселая прислуга», готовое досрочно прислать помощницу для уборки квартиры. Она запила две таблетки тайленола глотком воды «Миланта», перед тем как наконец отправиться в спальню с кондиционером. Там она почувствовала облегчение.

Хлоя бросила письма на кровать, включила кондиционер на максимум и стала рыться в ящиках в поисках любимой и самой удобной розовой пижамы, отбросила в сторону несколько комплектов тонкого прозрачного нижнего белья «Тайна Виктории», которые получала от Майкла в подарок на протяжении последних двух лет. Она нашла пижаму в нижнем ящике — хлопчатобумажную, слишком большого размера и совсем не сексуальную. Ветви живой изгороди царапали окно спальни, несколько капель дождя упали на стекло. В прогнозе погоды на сегодняшнюю ночь обещали сильную грозу. Хлоя мгновение постояла у окна, наблюдая, как гнутся деревья под порывами ветра, затем закрыла шторы и включила телевизор. Шел старый фильм «Компания Брейди».

Хлоя рухнула на кровать и нажала кнопку «Воспроизведение» на автоответчике. Счета, счета, реклама, журнал «Пипл» и еще счета. Это никогда не кончается.

Механический женский голос сообщил: «Вам не поступало никаких новых сообщений».

Хлоя посмотрела на автоответчик. Это было смешно. Явный сбой. Цифра "3" мигала красным, свидетельствуя о том, что она получила три послания. И она стерла все послания перед тем, как отправиться в город. Хлоя нажала на кнопку повторного воспроизведения.

«Вам поступило три сообщения. Первое сообщение: сегодня, девятнадцать девятнадцать».

Послышался усталый голос ее матери: «Хлоя, это мама. Вероятно, ты сегодня вечером где-то на занятиях».

Внутри у Хлои опять все перевернулось от чувства вины. «Позвони мне, когда вернешься. Мне нужно с тобой обсудить наш приезд в следующем месяце. Мы с твоим отцом думаем, что, может, нам лучше остановиться в гостинице, у тебя в квартире и так мало места. Мне нужны названия нескольких хороших гостиниц на Манхэттене, но не дорогих и расположенных в приличных районах. Перезвони мне».

Да, хорошо, если удастся найти подобное в Нью-Йорке! Хлоя вернулась к почте. Еще один счет. Когда она находит время покупать все это барахло, за которое ей теперь приходят счета?

Навязывание услуг по оформлению кредитной карты. Отлично. Чтобы она получала еще больше счетов.

Наконец в самом низу никогда не кончающейся кучи счетов Хлоя обнаружила конверт цвета слоновой кости со знакомым почерком отца — он писал словно курица лапой. Хлоя улыбнулась. После того как она перебралась в Нью-Йорк из Калифорнии, чтобы учиться на юриста, папа писал ей по крайней мере раз в неделю, и она всегда ждала его теплые смешные письма, они позволяли ей расслабиться. Иногда в них было по многу страниц, чаще всего несколько строк, но все они начинались с одного и того же приветствия: «Привет, Фасолька! Как там моя большая девочка в большом городе?» Он звал ее Фасолькой с пяти лет, потому что она очень любила фасоль в желе.

Даже в двадцать четыре Хлоя все равно оставалась для него маленькой девочкой. Она отложила письмо отца в сторону, чтобы прочитать позднее, и пролистала журнал «Пипл».

Второе сообщение поступило в 20.10. Звонила Мари.

"Спасибо за то, что продинамила нас всех сегодня, Хлоя. Это был удар. Ты пропустила нашу дискуссию за «круглым столом» о постановлении, запрещающем бессрочное владение. Это гораздо забавнее, чем «Призрак оперы». Эй, не забудь, что у нас завтра очень важные занятия — будем прорабатывать экзаменационные вопросы прошлых лет, поэтому я буду у тебя в восемь тридцать, а не без пятнадцати девять. Не опаздывай! М-м-м... может, мне следовало сказать тебе в восемь? До встречи".

Черт побери. Она совсем забыла о практических занятиях. Еще одна причина, чтобы злиться на Майкла.

Третье сообщение поступило в 23.32. Долгое молчание. На заднем фоне Хлое услышала шорох, словно приглушенный звук разрываемой бумаги, затем какой-то мужчина тихо произнес насмешливым певучим голосом: «Хлоя. Хлоя. Где ты, Хлоя?»

Снова молчание, треск. Она слышала дыхание, затем на другом конце провода повесили трубку.

Это было странно. Она несколько секунд неотрывно смотрела на автоответчик.

«Это все сообщения».

Наверное, звонил кто-то из ее группы. Известно, что они занимаются допоздна. Вероятно, это Роб или Джим, которые просто хотели подшутить над ней. Ребята решили, что она ко времени их звонка уже вернулась, прекрасно проведя вечер, пока они сидели в аудитории, и захотели подтрунить над ней, поскольку она пренебрегла занятиями. Явно надеялись, что она прослушает это послание, находясь в компрометирующей позиции. Вот оно что. Она нажала на кнопку на автоответчике.

«Сообщения стерты».

Хлоя забралась под одеяло, подложила подушки под спину и взяла письмо отца. Она была единственным ребенком, и для родителей ее отъезд на учебу в Университет Святого Иоанна стал настоящим ударом. И еще большим ударом оказалось ее недавнее сообщение о том, что она не собирается возвращаться. Ни мать, ни отец не любили Нью-Йорк. Хлоя выросла в небольшом городке в Северной Калифорнии. Для них было немыслимо выгуливать собаку по заасфальтированной дороге, жить в высотном, пятидесятиэтажном, здании не более чем в тридцати футах от соседа в другом таком же. Для них это было точно так же неприемлемо, как проживание в иглу. Мать Хлои звонила два или три раза в неделю, просто удостовериться, что дочь не ограбили, не изнасиловали, она не подверглась разбойному нападению и не стала жертвой преступников в большом городе, логове трех миллионов воров, насильников и бандитов. И конечно, ее отец писал письма.

Хлоя бросила остальную почту на прикроватную тумбочку поверх учебников по праву, взяла конверт и нахмурилась.

Конверт был аккуратно вскрыт. Письмо исчезло.

Глава 5

Она похолодела. Руки покрылись гусиной кожей, холодок пробежал по шее, и она тут же подумала о Марвине. Она с беспокойством посмотрела на потолок, словно в нем имелись глаза, и подтянула одеяло к подбородку.

Марвин был ее странным соседом, который жил в квартире, расположенной прямо над ее собственной, — безработный отшельник, он поселился в здании задолго до того, как Хлоя въехала сюда несколько лет назад. Она точно знала: Марвин — странный. Все знали, что он странный. Каждое утро он наблюдал за двором из окна своей гостиной в широко распахнутом клетчатом халате. Он словно умышленно обнажал волосатый живот, а также бог знает что еще, скрываемое подоконником. Спасибо, Господи, за подоконник. Опухшее полное лицо Марвина всегда покрывала щетина, он носил очки с пластиковыми стеклами в черной оправе, прикрывавшие слишком близко посаженные глаза. В одной руке он обычно держал чашку с черным кофе. В другой... Ну, Хлое просто не хотелось об этом думать.

В прачечной поговаривали, что Марвин страдает эмоциональной неустойчивостью и живет на государственное пособие по нетрудоспособности, а также деньги престарелой матери. За его спиной жильцы рассуждали, что случилось с его матерью, которую уже какое-то время никто не видел. На протяжении нескольких лет Хлоя считала Марвина странным, но безобидным. Иногда она встречала его в коридоре или на площадке у входа. Он никогда не улыбался и издавал некое подобие ворчания, когда проходил мимо нее.

Однако два месяца назад она совершила ошибку, приветственно помахав Марвину, занявшему свой пост, когда направлялась через двор к машине. В тот вечер он ждал ее в холле у входа в здание и держал ее почту в руке. Он криво улыбнулся, обнажив крошечные желтые зубы, а затем пробормотал что-то о том, как «почтальон, вероятно, перепутал их почту», и, шаркая, отправился к себе наверх — шпионить за соседями из окна гостиной.

После этого бестолковый почтальон еще по крайней мере три раза путал их почту, а потом у Марвина появилось новое хобби — поливать цветы в холле. Казалось, он делал это именно тогда, когда Хлоя возвращалась с занятий. Она чувствовала на себе его взгляд. Марвин неотрывно смотрел на нее со своего наблюдательного поста у окна гостиной, пока она утром шла к машине, а затем провожал взглядом в холле по вечерам. Его яйцеобразная голова обычно резко поднималась и чем-то напоминала дешевую игрушку, которые иногда вешают в машинах, и Хлоя чувствовала, как Марвин осматривает ее с головы до ног. В последнее время она обычно входила и выходила через дверь прачечной с другой стороны здания.

Две недели назад ей стали поступать странные телефонные звонки — на противоположном конце провода вешали трубку, как только она снимала свою. А когда она отходила от аппарата, над головой обычно начинал скрипеть потолок — Марвин, волоча ноги, ходил взад и вперед. Может, сегодня вечером на автоответчике записался голос Марвина — он наконец набрался духу, чтобы произнести два-три слова.

Как раз вчера она оставила несколько постиранных вещей в сушилке, а сама отправилась в квартиру за двадцатипятицентовыми монетами, которых не хватило, и проходила мимо Марвина. Он снова притворялся, будто поливает цветы. Когда Хлоя позднее принесла выстиранные вещи в квартиру, недоставало двух предметов нижнего белья.

А теперь ее почту фактически вскрыли и изъяли. Мысль о том, как Марвин касается ее трусиков и читает ее письма, в то время как его тучное тело возбуждается на кровати над ее головой, вызвала у Хлои тошноту. После сдачи экзамена она собиралась поискать новую квартиру, а это нелегко в Нью-Йорке. Она больше не может жить по соседству с этим ненормальным. До сегодняшнего вечера она могла бы рассматривать вариант совместного проживания у Майкла, но теперь...

Слишком много мыслей наполнили ее больную голову. Когда допускается прием большей дозы тайленола? Хлоя встала с кровати и босыми ногами прошлепала через гостиную, чтобы еще раз проверить входную дверь. Она выглянула в глазок, готовясь увидеть голого Марвина на корточках перед дверью, с чашкой кофе в одной руке и цветком в горшке — в другой. Но там никого не оказалось, холл был погружен во тьму.

Хлоя убедилась, что дверь заперта на два замка, а затем прикрепила большой кусок скотча на отверстие для писем с внутренней стороны двери, чтобы толстые пальцы Марвина не могли протиснуться достаточно далеко, расширить щель и тем самым дать ему возможность подсматривать в ее квартиру. На следующее утро она забьет щель доской и договорится с почтой — станет забирать приходящую ей корреспонденцию и журналы прямо у них.

Хлоя отправилась назад, в прохладу комнаты, и закрыла дверь в спальню. Там она быстро взглянула на потолок, чтобы удостовериться: у Марвина не появилось нового хобби — столярных работ. Она не обнаружила дыр в потолке и вообще ничего странного, еще несколько минут посмотрела телевизор, пока головная боль немного не спала. На улице прогрохотал раскат грома, мигнул свет. Буря оказалась сильной — может, сегодня ночью даже отключат электричество. Хлоя выключила телевизор и свет и удобно устроилась на кровати, слушая шум дождя, бившего в стекло. Сейчас этот шум был мягким и успокаивающим, но Хлоя знала, что вскоре небеса вновь разверзнутся. Хорошо. Может, немного посвежеет, а то в последнее время стояла страшная жара.

Она была истощена как физически, так и морально и наконец погрузилась в глубокий сон. Ей снилось что-то странное и запутанное о предстоящем экзамене, когда она услышала скрипучий приглушенный голос прямо над собой:

— Привет, Фасолька. Как там моя большая девочка в большом городе? Хочешь немного поразвлечься?

Глава 6

Он легко проник в квартиру через незапертое окно гостиной, на котором был сломан шпингалет. Снаружи дождь пошел стеной, и Клоун полностью промок. Поскольку шторы были задернуты, комната оказалась погружена во тьму и он ничего не видел. Однако это его не беспокоило — он прекрасно знал план квартиры. Громко тикали часы в кухне. Мужчина осторожно обошел вокруг стоявшего в гостиной приставного столика, сделанного из металла и дерева, с острыми углами, и низкого кофейного столика со стеклянной столешницей, заваленного газетами за три последних дня.

Он много раз бывал здесь раньше. Сидел в ее гостиной, читал ее газеты, журналы, касался ее учебников по праву. Он прослушивал ее телефонные сообщения, просматривал ее почту, приходящие на ее имя счета и знал, что приставной столик она приобрела в компании «Пьер уан импортс» и еще за него не заплатила. Он знал, что у нее четвертый размер одежды — она ведь такая стройная, — и касался ее платьев, ощупывал пальцами ее блузки и нюхал выстиранные вещи, слабо пахнущие «Тайдом» и «Снагглом», который смягчает ткань. Он тайно лакомился остатками пиццы из ее холодильника — ее самой любимой: с колбасой и фаршем, с большим количеством сыра. Знал, что она пользуется шампунем «Пантин» и мылом «Дайл», а также предпочитает духи «Шанель № 5». Он стоял перед зеркалом в ее ванной, отделанной в желтых и бледно-зеленых тонах, обнаженный, и натирался ее лосьоном «Фрезия», который она использовала для своего роскошного тела. И при этом представлял, что будет чувствовать, когда ее руки наконец станут ласкать его член. Он позволил запаху на протяжении нескольких дней оставаться на своем теле — этому дурманящему, постоянно напоминающему о ней запаху. Он знал, как звали ее мать до замужества — Марлен Таунсенд, и где работал ее отец — в газете в небольшом городе. Он знал все, что можно было знать о Хлое Джоанне Ларсон.

Теперь Клоун молча стоял в гостиной, вдыхая запах Хлои. Он провел пальцами по дивану и дотронулся до подушек на нем, взял пиджак, который она надевала сегодня вечером и бросила на диван. Клоун трогал его и нюхал сквозь небольшие отверстия для воздуха в маске. Затем стал медленно продвигаться к спальне — ему требовалось пройти по небольшому коридорчику.

Внезапно в кухне Пит начал бить крыльями в клетке и закричал. Звук эхом отразился от металлических прутьев клетки и разнесся по погруженной в тишину квартире. Клоун замер и прислушался, не проснется ли Хлоя, у него на лице под маской выступили капельки пота. Он дышал тяжело и быстро, но не выдавал себя. Нужно появиться неожиданно, а если Хлоя сейчас выйдет, то план не сработает. Тогда все пойдет не так. Секундная стрелка дешевых часов, которые висели в кухне, громко отсчитывала каждую секунду, а мужчина стоял неподвижно. Ему показалось, что прошло десять минут. Квартира так и оставалась погруженной в тишину.

Дверь в спальню находилась в конце коридора. Теперь Клоун едва сдерживался — наконец наступил тот самый момент. Он слышал, как работал кондиционер, его гудение ослабевало, когда аппарат менял режим. Клоун ухватился за старую круглую стеклянную дверную ручку и несколько долгих секунд сжимал ее. Он чувствовал энергию момента, возбуждение растекалось по его венам.

Клоун медленно и сладко улыбнулся под маской, а затем просто открыл нужную дверь и тихо вошел в комнату.

Глава 7

Хлоя впала в панику, и ужас словно пронзил ее. Ей снился тревожный сон о том, что она на пять минут опоздала на экзамен и спорит с прокторами[4], чтобы ее все-таки допустили к сдаче. Теперь, всего долю секунды, ее глаза отказывались открываться, в то время как мозг судорожно пытался соединить только что услышанные ею слова с действием, которое разыгралось в ее сне.

Через мгновение Хлоя почувствовала холодную гладкую резину, прикоснувшуюся к ее лицу, и горечь перчатки из латекса на губах. Внезапно кто-то тяжелый навалился ей на грудь, стал давить ей на легкие, и у нее перехватило дыхание. Она попыталась закричать, но не услышала ни звука. Что-то гладкое и мягкое ей втолкнули глубоко в рот и продвигали все дальше и дальше так, что она чуть не задохнулась. Ее глаза широко раскрылись от ужаса, и она пыталась хоть что-то рассмотреть в черноте комнаты. Хлоя подняла руки к лицу, но их тут же схватили, завели за голову и быстро и крепко привязали веревкой к металлической спинке кровати. Ее ноги также схватили, широко развели в стороны и привязали к стойкам в ногах кровати.

«Это не может происходить со мной. Это, вероятно, кошмарный сон. Пожалуйста, Боже, позволь мне проснуться! Позволь мне проснуться прямо сейчас!»

Очень быстро Хлоя оказалась полностью обездвижена. Теперь ее глаза привыкли к темноте, и она судорожно вертела головой из стороны в сторону, осматривая помещение.

В ногах кровати, опустив голову, скорчилась фигура неизвестного. Он закреплял веревку на ее левой лодыжке. Внутри у Хлои все опустилось. В свете, отбрасываемом ее будильником, лицо и голова неизвестного казались белыми и отвратительными, как у вурдалака. С двух сторон на голове торчали два пучка рыжих волос. В это мгновение он поднял голову, и Хлоя увидела ярко-красную улыбку и нос картошкой. Это было лицо клоуна, маска. В правой руке мужчина держал большой нож.

«Может, ему просто нужны деньги? Пожалуйста, пожалуйста, возьми телевизор, возьми мою стереосистему. Моя сумочка лежит на кофейном столике в гостиной».

Хлоя хотела прокричать ему это, но кляп не позволял ей говорить.

Неизвестный медленно проводил по острому зубчатому лезвию рукой в перчатке и при этом прохаживался по комнате вдоль спинки кровати. Мужчина ни на мгновение не отводил глаз от Хлои. Хлоя чувствовала его взгляд, слышала его дыхание, ощущала его запах. Она судорожно дергала руками и ногами, в отчаянии пытаясь их высвободить, оборвать веревки, но у нее ничего не получалось. Веревки вонзались в нежную кожу на лодыжках, пальцы на руках начали затекать. Она попыталась выплюнуть кляп, чтобы закричать, но ей не удалось даже пошевелить языком. Хлоя беспомощно извивалась на кровати, а мужчина пододвигался все ближе, пока не оказался в ногах кровати, справа.

Тогда он коснулся пальцем ее пальца на ноге и медленно, очень медленно повел выше, по ее икре, колену и бедру, пока не добрался до верха пижамы. Хлоя извивалась под его прикосновением. Она слышала, как сердце яростно бьется у нее в груди.

Кондиционер сменил режим и стал гудеть тише. Хлоя улавливала, как тяжелые капли дождя били в окно и по выступавшей металлической части кондиционера. На улице громко прогрохотал гром, небо осветила молния, свет проник сквозь занавешенное окно и осветил мужскую фигуру. Хлоя увидела косматые рыжие брови и очертания искаженного в неестественной улыбке рта. Пучки светлых, почти белых волос падали на голую шею.

Мужчина внезапно отошел к прикроватной тумбочке и, положив нож, открыл ящик, достал две ароматизированные кокосовым маслом свечки и спичечный коробок. Хлоя наблюдала, как он их зажигал, пламя стало отбрасывать мягкий свет в комнату, наполняя ее нежным ароматом. Несколько минут мужчина просто стоял и молча смотрел на нее, тяжело дыша, воздух выходил сквозь небольшую прорезь в резиновой маске. На стене Хлоя увидела увеличенную, искаженную тень незваного гостя.

— Привет, Хлоя.

На нее сверху вниз уставилось резиновое лицо с широкой улыбкой. Слова напоминали свист, вылетая через прорезь для дыхания. Ей показалось, что она видит ледяные голубые глаза сквозь прорези маски.

— Мне тебя не хватало, Хлоя. Я уж подумал, что ты сегодня не появишься. — Он повернулся, взял нож с тумбочки и снова посмотрел на нее. — Ты пропустила занятия в спортзале ради того, чтобы провести вечер со своим парнем? Нехорошо, нехорошо.

Хлоя похолодела. Он знает ее имя. Он знает, что она пропустила аэробику. Незваный гость работает в спортзале? Хлоя отчаянно пыталась вспомнить, где могла слышать этот голос. Он был глубоким и приглушенным резиновой маской. Хлоя подумала, что уловила легкую шепелявость или, может, акцент, который он пытался скрыть. Британский акцент?

Мужчина наклонился и встал на колени рядом с ней. Он придвинул резиновое лицо к ее уху и убрал волосы у нее со щеки. Хлоя ощущала запах латекса, из которого была сделана маска, и вроде бы «Кворума», одеколона, который она один раз дарила Майклу на Рождество. Дыхание незваного гостя слегка отдавало кофе.

— Знаешь ли, тебе на самом деле следовало позволить ему остаться на ночь, — прошептал Клоун прямо ей в ухо.

Еще раз сверкнула молния, ярко озарив спальню, и Хлоя увидела, как блеснул нож, когда Клоун внезапно высоко поднял его и задержал всего в нескольких футах от ее живота. Ее глаза округлились.

Мужчина рассмеялся и встал, потом провел пальцем по ее телу, по руке вниз, по плечу и груди, скрытой пижамой. Вместе с ним двигался и нож, прямо над пальцем.

— Такую симпатичную девушку, как моя Хлоя, не следует оставлять одну.

Внезапно Клоун опустил лезвие и отрезал нижнюю пуговицу пижамы.

— Потому что никогда не знаешь, что может случиться с большой девочкой в большом городе.

Он отрезал следующую пуговицу. Прогрохотал оглушительный раскат грома. На чьей-то машине сработала сигнализация.

— Но не беспокойся, Фасолька. Я хорошо позабочусь о моей большой девочке. Я заставлю тебя улыбаться.

Еще одна пуговица.

Хлоя содрогнулась. Господи Исусе, он знает ее прозвище.

Мужчина показательно вдохнул воздух и принюхался.

— М-м-м, «Шанель номер 5». Мне нравятся эти духи. Надеюсь, ты душилась для меня. Это и мои любимые.

Он знает ее любимые духи.

— А что ты сегодня для меня надела?

Последняя пуговица отлетела и соскользнула на пол. Острие ножа раздвинуло полы пижамы. Мужчина медленно и целенаправленно приподнимал одну полу, пока не обнажилась грудь Хлои. Затем кончик ножа проследовал назад по открытому животу, замер у пупка, потом отвел в сторону вторую полу пижамной куртки, обнажив обе груди. Незнакомец уставился на Хлою, и дыхание его участилось.

Клоун медленно провел ножом по груди, по поднявшимся соскам, а затем вверх, к шее. Хлоя чувствовала, как холодное острие скользит по ее нежной коже и сильно давит на плоть, но пока еще не разрезает кожу. Нож остановился у кулона в форме двух сердец у нее на шее, затем Клоун подвел нож под цепочку и резко дернул. Цепочка упала на подушку. Клоун сделал паузу. Хлоя чувствовала, как его взгляд пронзает ее, как блуждает по ее телу вверх и вниз.

«О Господи, пожалуйста, не допусти этого!..»

Нож пошел вниз по ее ноге и срезал то, что осталось от розовой пижамы. Голые ноги Хлои извивались, натягивая веревку. Теперь мужчина вел ножом вверх по ее ногам, начав с пальцев, потом вверх по лодыжке, икре, затем внутренней части бедра; продвигаясь дальше, нож давил сильнее, но все еще не резал плоть. Мужчина направил нож под линию трусиков на бедрах Хлои и срезал их, обнажая все ее тело.

— Ты выглядишь так аппетитно, что, может, мне просто придется тебя съесть, — сказал он грудным голосом.

«О Боже, нет, нет, нет. Это, вероятно, кошмарный сон. Пусть это будет кошмарный сон!»

Хлоя словно слышала голос отца: «Будь осторожна, Хлоя. Нью-Йорк — большой город, там живут разные люди, и не все они приятные».

Хлоя попыталась выплюнуть кляп. Она чувствовала, что сердце готово взорваться в груди. Ее руки судорожно дергались под веревкой, пока она не ощутила, как сдирает кожу с запястий.

Мужчина наблюдал за ее попытками высвободиться, затем положил нож на туалетный столик и снял черную футболку. Он был загорелым, грудь оказалась лишенной волос, мускулистой, живот — плоским и тренированным. Клоун расстегнул «молнию» на голубых джинсах, осторожно снял их с одной ноги, потом с другой и аккуратно повесил на спинку стула. На левой руке, прямо над запястьем, выделялся уродливый зигзагообразный шрам, идущий вверх. По какой-то непонятной причине Хлоя подумала о дорожном знаке, предупреждающем об опасном повороте.

— Тебе повезло, Хлоя, что ты вернулась домой не слишком поздно, — сказал он. — У нас еще много времени, чтобы поразвлекаться вместе.

Когда он снял трусы, она увидела, как он возбужден.

«Детали. Запоминай детали, Хлоя. Запоминай его голос, одежду. Ищи другие шрамы, родинки, татуировки. Все, что угодно, вообще все».

— О, чуть не забыл. Я же взял с собой мешок с игрушками! Я знаю несколько забавных игр, в которые мы могли бы поиграть.

Опустив руку на пол и открыв черный нейлоновый мешок, Клоун достал предмет, напоминающий искривленную вешалку, черную стеклянную бутылку и изоленту, затем огляделся.

— Но, думаю, мне потребуется розетка.

Хлоя мысленно начала кричать, дернулась на кровати.

— Веди себя хорошо, Хлоя, и мистер Клоун по-настоящему тебя побалует, — громко прошептал он.

Затем Клоун насиловал ее, пока не взошло солнце.

Глава 8

Он насвистывал себе под нос, смывая кровь с ножа в чистой белой раковине в ванной. Две зубные щетки стояли рядом в зеленой фарфоровой чашке на краю раковины, ее лосьон для тела «Фрезия» — с другого края. Вода стекала с лезвия красной рекой и уходила в сливное отверстие. Клоун как зачарованный наблюдал за ней. Вначале вода стала светло-красной, потом розовой и, наконец, прозрачной.

Клоун чувствовал силу. Ночь прошла очень хорошо, и они оба прекрасно провели время. Даже Хлоя это признала. Наступил момент, когда он вынул ее шелковые трусики из роскошного красного круглого ротика, но вместо того, чтобы поблагодарить его, сука застонала и закричала, требуя, чтобы он прекратил. Такая реакция вызвала у него раздражение. Большое раздражение. Но затем снова появился нож и начал игру, и больше ничего подобного не повторялось. Фактически Хлоя просила его продолжать. Но через некоторое время она снова начала хныкать, ему надоело это слушать, поэтому он опять заткнул ей рот.

Он вытер лезвие о ее симпатичное зеленое гостевое полотенце, отделанное кружевами, и аккуратно убрал в нейлоновый мешок вместе со всеми другими вымытыми игрушками. Теперь он снял маску и вымыл руки в перчатках, побрызгал холодной водой на лицо и шею и вытерся тем же полотенцем. Клоун с восхищением осмотрел себя в зеркале, оценил свое упругое тренированное тело, потом быстро почистил зубы ее щеткой и проверил, чистые ли они. Затем он снова надел маску и вернулся в погруженную в тишину спальню.

Хлоя спокойно лежала на пропитанной кровью кровати. Глаза были закрыты, как у ангела. Клоун надел джинсы и футболку и напевал себе под нос, обуваясь и завязывая шнурки на два узла. Рот Хлои все еще был заткнут, она больше не издавала никаких звуков, даже хныканья. Ему показалось это странным, теперь ему не хватало этих звуков.

Мужчина задул догоревшие свечи. Склонившись над девушкой, он поцеловал ее в щеку, вытянув губы, потом высунул язык, чтобы попробовать мягкую солоноватую кожу своей жертвы в последний раз.

— Пока, Фасолька, любовь моя. Моя красавица Хлоя. Это было забавно.

На простыне рядом с ее шеей лежал сорванный кулон в виде двух сердец. Клоун взял его и опустил в карман джинсов.

— Это будет напоминать мне о времени, которое мы провели вместе.

Он послал ей воздушный поцелуй и тихо закрыл за собой дверь спальни, затем забрал нейлоновый мешок из ванной и в последний раз прошел по крошечному коридорчику мимо кухни. На приставном столике заметил небольшую нефритовую статуэтку, изображающую трех мудрых обезьянок, зажимающих лапками глаза, уши или рот: не вижу, не слышу, не скажу. Клоун знал, что это подарок родителей Хлои после их недавнего путешествия на Восток. Он когда-то слышал, что люди верят, будто эти обезьяны защищают владельца и приносят удачу. «Но не сегодня ночью», — подумал Клоун и улыбнулся. Рядом со статуэткой стояла фотография счастливой Хлои и богатенького самодовольного глупца, ее парня, у Эмпайр-Стейт-билдинг. Клоун остановился, его пальцы прошлись по снимку.