– Весьма поучительная история, – сказал Ардет. – Я одобряю твои исследования. А вот Сан-тари…

Торисен одеревенел в седле.

– Копыта, – только и выдавил он.

Бришни дернула головой, ноздри ее раздулись.

– И дым, – сказал Ардет.

Из-за поворота вылетел лорд Даниор со своими охранниками, чуть не врезавшись в авангард войска:

– Беда, Тори, беда…

Торисен ринулся вперед, мимо них. Дорога петляла, следуя изгибам реки, проносились расплывчатой цепочкой вязы и клены. Теперь и лорд чувствовал запах дыма, а еще затхлое, влажное зловоние. Он обогнул заросли багряных рябин и увидел все еще дымящиеся развалины станции. Посреди дороги неподвижно застыли четыре тела в одеждах жрецов. Когда Торисен подъехал ближе, то увидел, что люди пригвождены к земле заостренными кольями, проткнувшими их насквозь. Лица под капюшонами покрывала шевелящаяся маска из голубых бабочек. Лорд отогнал насекомых от одного убитого. Позади Донкерри прильнул к шее своей лошади – его тошнило.

– Кто-нибудь знает этого человека?

– Он был жрецом, одним из тех, кого послали с миссией в Каркинарот, – сказал Киндри. Он угрюмо сгонял бабочек с лиц остальных. – А это его помощники. Я учился с ними.

Торисен посмотрел на него, потом поспешно отвел глаза:

– Друзья?

– Нет. Когда шанир не приживается в братстве, новички считают своей обязанностью пнуть его за это. Но никто из них не заслужил такого конца.

Торисен отвел Урагана в сторону.

– Холли, возьми этих людей и готовь погребальный костер. Обыщите развалины – там могут быть еще тела, загляните и на тот берег реки. Следуйте за хваталками. Донкерри… Держи себя в руках, мальчик. Хорошо? Собрался? Тогда скачи назад, к Харну. Расскажи ему, что случилось и куда мы теперь направляемся. Еще скажи, чтобы он вел колонну по главной дороге. Киндри, тебе лучше отправиться с Донкерри.

Торисен все еще не мог заставить себя смотреть на шанира, так что он не видел удивления в тусклых глазах молодого человека, сменившегося обидой.

– Д-да, милорд, – выдавил из себя Донкерри, – а куда вы?

– Как это «куда», в Вирден, конечно, в цитадель Гришарки. Куда же еще?

Крепость местного головы была в пяти минутах быстрой езды в глубь Невиданных Холмов. Торисена резанула по глазам белизна квадратных башен, когда Ураган вырвался из ущелья на узкую аллею, ведущую к дому. По бокам скакали Ардет и Бур, за ними поспешали стражники.

Позади кто-то закричал.

Торисен обернулся через плечо и увидел, как свалился с лошади первый охранник Ардета, запутавшись в сброшенной на него сверху сети. На упавшего коня налетели остальные, барахтающаяся груда перекрыла лощину.

– Берегись! – прокричал Бур и тотчас же оказался на земле – в него бросили солидным камнем.

Оскалы устремились к ним со всех сторон, торопливо сбегая вниз по склонам. Ардета выкинуло из седла, когда Бришни отпрыгивала от нападающих, он врезался в Торисена, и тот упал, но ловко перевернулся в воздухе, умудрившись встать на ноги, и оказался лицом к лицу с каким-то бородачом. Лорд ударил противника по горлу скользящим движением и отпрыгнул, вытаскивая на ходу короткий меч. В локоть попал камень, и рука онемела. Меч выпал из потерявших чувствительность пальцев. Торисен попытался поймать его другой рукой, но тут его цепко обхватили сзади и завернули руки за спину. Оскал подобрал упавший клинок. Торисен глядел на него.

«Мой бог! – пронеслась в пустой голове удивленная мысль. – А ведь я сейчас умру!»

Человек занес руку для последнего удара, но тут его взгляд опустился на обнажившееся в битве горло Торисена, и глаза его дико расширились. Кентиар слабо поблескивал холодом на загорелой коже. Оскал, подвывая, отступил на шаг, потом еще и еще, и сам уронил меч. Казалось, он был бы рад испариться вовсе, но вместо этого вдруг упал нйц прямо в грязь и так и замер.

Тот, кто выворачивал руки Торисена, отпустил их. Лорд резко повернулся, готовый драться, но противник стоял как громом пораженный. Потом его глаза закатились, и он свалился в глубоком обмороке.

– Сан-тари, – выдохнул третий и бухнулся на колени.

– Сан-тари, Сан-тари…

Слово пробежало по рядам оскалов, как дуновение ужаса, и все они опустились на землю. Воздух наполнился запахом пота мигом взмокших от ужаса тел, и не только пота. Торисен, ошеломленный, стоял посредине распростершегося круга, потирая медленно оживающие руки. Потом он заметил неподалеку Бура и пошел к нему, переступая через упавших.

– Ты в порядке?

– Да, лорд. – Кендар поднялся, пошатываясь, с рассеченного лба стекала кровь. – Им нужен был ты.

– Бришни, назад, леди. Осторожненько… – Кобыла стояла над Ардетом, охраняя его. Теперь она чуть отступила, осторожно ставя тонкие ноги, словно ступая среди разбросанных яиц, стараясь не разбить их. Высокорожденный, охая, зашевелился. Торисен помог ему встать. – Мой лорд?

– Все нормально, мальчик мой, все цело. А что это они?

– Не сомневаюсь, что дело в Кентиаре.

Тем временем охранники Ардета выпутались наконец из веревок и прискакали сторожить несопротивляющихся пленников. Ловушка задержала их всего на несколько минут, но если единственной целью нападавших было убить Верховного Лорда, то этих мгновений хватило бы за глаза.

– Что теперь, милорд?

– Нанесем небольшой визит вежливости Гришарки. Они спустились по аллеям Вирдена, ведя за собой пленников. Оплот Гришарки стоял на крутом склоне, над обрывом. Это была квадратная крепость с башнями на каждом углу и зубчатым ограждением, на концах которого гнили головы горцев из соперничающих племен, с которыми оскалы вели непрекращающуюся войну. Из амбразур сбегали коричневые подтеки. Сам замок был не слишком большой, но его белые стены создавали впечатление огромной мощи.

Торисен подъехал к запертым воротам на расстояние слышимости.

– Представь меня, – сказал он Буру. Кендар набрал в грудь побольше воздуха:

– Торисен, лорд Норф, Верховный Лорд Кенцирата, вызывает Гришарки, главу оскалов! – проревел он.

Стрела вонзилась в землю между копытами Урагана, заставив его, вздыбившись, попятиться. Раздался смех.

– Ты дурак! – Сам Гришарки просунул голову в бойницу, ветер трепал его косматую черную бороду. – Выбрался из одной ловушки и идешь прямиком в другую! Я могу пристрелить тебя, не сходя с места, а потом уж и всех твоих недоумков-спутников!

– Так сделай это и на тебя обрушится все Войско! – закричал в ответ Бур.

Гришарки сплюнул:

– Ха, что мне твое Войско! Уноси-ка ноги, пока можешь, крошка-лорд. Штурмом тебе нас не взять, а на осаду у тебя нет времени!

– Что-то он не задумывался об этих угрозах раньше, устраивая нам засаду, – сказал Ардет. – Зачем же теперь опускаться до предупреждений?

– Полагаю, у друзей Гришарки есть еще кое-что на уме. Кто знает, как отреагирует Войско на явную провокацию?

– Хм. Если так, то он прав: мы не можем задерживаться здесь, только время потеряем.

– Потеряем? – Торисен вскинул глаза на высокорожденного. – И цена крови жрецов останется неоплаченной? Да, дьявольщина, у нас нет времени, но откуда он может об этом знать?

– Сэр, ты можешь прочесть руны на дверях? – вполголоса спросил Бур у историка.

– К сожалению, нет. Если бы я мог, то по нашему приказу ворота распахнулись бы, какие бы засовы не наложил на них Гришарки.

Торисен повернул голову:

– Возможно, это и произойдет. Вы, – он нетерпеливо подозвал сдавшихся оскалов. Они качнулись вперед, так тесно сгрудившись, что наверняка отдавили друг другу немало пальцев. – Вы верите, что этот ошейник – Сан-тори!

Двадцать голов разом кивнули.

– Вы верите, что тот, кто носит Сан-тори, может все – даже разрушить Вирден?

– Д-да…

– Тогда идите и расскажите об этом своим братьям.

Пленники секунду недоуменно смотрели на лорда, потом, как стояли плотной кучкой, так и бросились к крепости, наступая друг другу на пятки. Главные ворота со скрипом открылись, и человеческий клубок закатился туда. Двери со стуком захлопнулись за ними. Наверху победно завопил Гришарки.

– Сдается мне, может слегка и поздновато, что цену крови жрецов можно было бы получить с этой черни, – сказал Ардет. – Все-таки это же они напали на нас.

– Только по приказу. Нет, мне нужен человек, поклявшийся охранять почтовую станцию – и нарушивший свое слово. Мне нужен Гришарки.

Ардет внимательно посмотрел на него:

– Знаешь, мой мальчик, иногда я нахожу тебя очень, очень опасным – ты совсем как твой отец.

Торисен застыл, напрягшись. Потом уголок его рта искривился улыбкой.

– Если ты хочешь оскорбить меня, то давай, я разрешаю.

– Мой дорогой мальчик, чем?

Торисен сбросил тяжелый черный плащ на руки Буру:

– Догадайся.

– Перестаньте, – вмешалась Зола, посылая свою лошадь вперед Урагана. – Не надо думать так прямолинейно. Сейчас противник там, за неприступными стенами Вирдена. Думаешь, они все еще готовы падать ниц от одного твоего слова?

– После того как они буквально обделались со страху? Я не удивился бы. Подвинься, Зола, пожалуйста.

Она неохотно дала дорогу, и лорд выехал вперед. Солнечный свет заиграл на Кентиаре.

– Оскалы! – Голос зазвенел, ударившись о стены Вирдена. – Открывайте ворота Сан-тори!

Гришарки насмешливо засвистел из-за бойницы, и звук почему-то донесся словно издалека. Торисен взглянул вверх – стены крепости поднимались все выше и выше, чем ближе он подходил к ним, вот они уже достигли пятидесяти футов, семидесяти пяти, сотни. Не удивительно, что тысячелетиями осаждавшие крепость войска теряли надежду на победу, пусть даже неимоверная высота была всего лишь иллюзией.

– А ну-ка остановись, где стоишь! – Голос Гришарки стал едва слышен. – Ладно, чтоб тебя, я предупреждал! Эй, лучники!

Никогда не стоит снимать плащ, подумал Торисен. Он же как броня, обит отражающей удары кожей рисара. Посверкать еще пару раз перед оскалами ошейником – вряд ли стоит того, чтобы стать утыканным их стрелами, как подушечка булавками. Тень Вирдена упала на лорда, холод пробрался сквозь тонкую рубаху. Ураган нервно переступал ногами, приближаясь к воротам – пятьдесят футов, тридцать, двадцать, – и ни одной стрелы.

– Лучники? – слабый-слабый возмущенный шепот. – Какого черта?

За стенами крепости началось замешательство. Пятнадцать футов до ворот, пять – и они с лязгом распахиваются. Внутренний двор полон коленопреклоненных оскалов.

Ардет, Бур и остальные влетели в замок вслед за Торисеном, обнажив мечи, и вынуждены были тут же резко затормозить, чтобы не растоптать толпу.

– Ух, будь я проклят, – только и сказал Ардет, уставившись на. молодого лорда.

А Торисен разглядывал склоненные головы. Что-то не видать смоляной кустистой бороды, да и оскалов гораздо меньше, чем он ожидал.

– Где остальные? – потребовал он ответа.

– Их послали на восток, на дорогу в Пештар, один, два, нет, три дня назад, – ответил седеющий горец. – Клянусь. – Он прикоснулся ко лбу, покрытому шрамами, очень напоминающими своей формой руны, выгравированные на Кентиаре.

– Наши жрецы, направленные в Тай-Тестигон, сейчас должны быть на полпути к Пештару, – заметила Зола.

– Проследи, чтобы им на защиту была послана сотня воинов, – обратился Торисен к Буру. – Если кто-то из них пострадает, то поплатится головой каждый оскал. А теперь приведите мне Гришарки и его первого помощника.

Он спешился и прошел в главный зал. Снаружи он не казался большим, но внутри… Плиты пола терялись из виду – безбрежное каменное поле под черным небом крыши, нависающей где-то высоко-высоко над головой. Здесь и был лагерь оскалов, их жилище; обычные для этого народа грязь и запустение становились незаметными в таком необъятном пространстве.

Оскалы впихнули в зал узколицего человека – вероятно, заместителя Гришарки. А где сам начальник? Горцы покачали головами. Снаружи его точно нет, а в зале милорд может и сам поискать.

Торисен опустил глаза – за рукав его дергал маленький, невероятно грязный ребенок. Он показывал на гигантский камин. Хлопья ржавой сажи еще кружились и медленно оседали в очаг.

– Разжечь огонь, – приказал Торисен.

Охранник Ардета притащил охапку вонючей соломы, швырнул ее на решетку и поджег, а дети тем временем собрались вокруг и восхищенно подпрыгивали. Языки пламени и черный дым затянуло в трубу. Изнутри донесся сдавленный вой, и прямо в камин упал с ног до головы испачканный сажей человек в дымящейся одежде. Дети захихикали. Слуги Ардета извлекли беглеца.

– Ну, Гришарки, – обратился к нему Торисен, – и что ты можешь сказать о себе?

Местный князек распрямился во весь свой, не такой уж ничтожный, рост и зыркнул сквозь оставшиеся заросли бороды:

– Так-то ты чтишь наш контракт? Что случилось с тобой? Уж не думаешь ли ты, что сыграл со мной маленькую дружескую шутку?

– Шутку. Я клялся поступать с тобой так, как ты поступаешь со мной, Гришарки, а я всегда держу свое слово. Кто-нибудь заострите кол!

Гришарки рухнул наземь, словно кости в его ногах разом размягчились.

– Нет, лорд, нет! – пробулькал он. – Я был против, но он заставил меня! Он сказал, что это заставит тебя побегать, и потом… потом… Лорд, он околдовал меня!

– Кто, Гришарки?

– Чужак, у него на лице еще выжжен знак уму – клянусь, это был демон! Его морда все время изменялась, черт, да он даже нос не мог держать ровно!

– Еще один переврат, – сказал Ардет. Приблизился стражник:

– Лорд, кол готов.

– Так воткните его куда надо.

Гришарки с воем рванулся вперед и скорчился у ног Торисена. Верховный Лорд хладнокровно смотрел на него.

– Я чту свое слово, Гришарки, но иногда бываю и милостив. Убейте его сперва, – приказал он стражникам.

Те утащили извивающееся тело прочь. Помощник Гришарки наблюдал за всем стойко и молча. Его взгляд впился в лицо Торисена, когда лорд обернулся.

– Так, а что же сделать с тобой? Одного Гришарки недостаточно, чтобы искупить цену крови… Вот что, клянешься ли ты, как его преемник, охранять мою почтовую станцию и никогда не поднимать руку на моих людей?

Голова того дернулась, кивнув.

– Ты и вправду считаешь, что ему можно доверять? – спросил Ардет.

– Думаю, да, если он поклянется вот на этом.

Торисен снял Кентиар и протянул его помощнику Гришарки, держась за края. Тот посмотрел на ошейник дикими глазами, потом отчаянно потянулся и сжал его:

– Я клянусь… Ах!

Пальцы, аккуратно отрезанные, упали на пол, а рана мгновенно затянулась.

– Это была ложная клятва. Попробуй опять, другой рукой. Сделай это, или и тебя ждет кол, – негромко добавил лорд. – Клянись.

Оскал поклялся и без сил упал на очаг, с мертвенно-бледным лицом, но с оставшейся целой рукой. Торисен приготовился вновь надеть Кентиар, но Ардет остановил его.

– Пусть эта штуковина сперва немного успокоится. – Он метнул взгляд на лежащие на полу пальцы. – И чем дольше, тем лучше, ага?

Зола тем временем рылась в куче вещей, сваленной посреди зала. Теперь же она окликнула:

– Милорд!

Одновременно снаружи началась какая-то суматоха, и в зал ворвался Харн.

– Идиот, молокосос! – проревел он, вспугнув летучих мышей из-под потолка. – Ты думаешь, что в игрушки играешь? Нарываешься на гибель? Это я берсерк, чтоб ты знал, я, а не ты!

– И почему это никто не рад меня видеть? – жалобно проговорил Торисен и отправился посмотреть, что там нашла Зола, оставив Харна стоять с раскрытым ртом.

Летописица протянула лорду почтовую суму со сломанной печатью. Послание все еще было внутри. Торисен вытащил его, прочел и помрачнел.

– Значит, вот как Гришарки узнал, что у нас нет времени на осаду. Адрик?

Лорд Омирота уже стоял рядом, протягивая руку к бумаге. Ардет прочел, и боль заплескалась в его глазах.

– Мы должны спешить. Сейчас же, Тори, сейчас.

– Да, сейчас.

Он взял руки старого лорда в свои и на секунду сжал их. Потом побежал по залу, зовя Харна.

Через минуту они уже мчались обратно, мимо неподвижной фигуры Гришарки, прибитой к дверям его крепости, по грязной аллее, вниз по ущелью. Навстречу им поднимался запах сожженной плоти. Огонь освободил души жрецов и их охранников, никогда им больше не гулять в тени своего грозного бога. А колонна уже выходила на дорогу. Торисен подозвал первого в цепи сотника из людей Норфа.

– Там была бойня, – сказал он. – Южное Войско полностью истреблено, лишь горстка выживших отступает к Водопадам. Мы должны оказаться там как можно быстрее и прикрыть их. Значит, вместо двух ночей в дваре мы будем проводить одну и пойдем через Белые Холмы. Понял?

– Да, лорд, – ответил капитан.

Лорд Даниор ехал рядом и слышал все.

– Белые Холмы? – Тяжело ему далось выговорить эти легкие слова. – Думаешь, это разумно?

– Наверное нет, но разве у нас есть выбор?

Позади сотник повторял слова Верховного Лорда своим подчиненным и передавал их следующему капитану по линии. Пока новости перелетали от группы к группе, по рядам прокатилось бормотание, а потом угасло в угрюмой тишине. Многие из этих кендаров когда-то служили в Южном Войске; почти у всех там были друзья или родственники, которые сражаются на далеком кровавом поле боя, а то и того хуже, служат сейчас пищей грифам и шакалам.

Теперь предстоящая битва стала значить для этих людей куда больше, чем даже для их лордов.

Сотник поднял руку. Когда все глаза сосредоточились на нем, он уронил ее, и вся его команда двинулась как один широким шагом, покрывающим ровно семьдесят миль в день – неизменно и непреклонно, как заход солнца. Блестели щиты и шлемы, рукоятки мечей и острия копий. Торисен, отведя коня чуть в сторону, видел, как они проходят ряд за рядом, гордые, свирепые, решительные. Потом он пришпорил Урагана и занял свое место в авангарде. За его спиной капитаны затянули походный марш, их помощники на той стороне колонны подхватили. Впереди, в двух днях перехода, ждали Белые Холмы.