— Ну и цены у вас, уважаемый, — официант покривился. — В двух домах отсюда есть столовая, там дешевле, — желчно заметил он. Геннадий заметил, как Сима бросила на халдея внимательный взгляд. — Так, два «столичных» салата, две селяночки, два эскалопа и пару бутылок минеральной воды.

— Селянки нет, есть борщ и рассольник, — злорадно сообщил официант. — А вместо эскалопа могу предложить рубленый бифштекс или шницель. Спиртное заказывать будете? — Геннадий опять вопросительно посмотрел на Симу, которая продолжала изучать взглядом работника местного общепита, стоящего рядом в развязной позе и с выражением превосходства на лице. — Сима, что ты хочешь?

— Что я хочу? А хочу я пойти в ближайшее отделение Службы Социальной Профилактики и написать там заявление на этого типа. Думаю, что он представляет опасность для общества. Пусть они разберутся, откуда такой взялся и чем живет. Если повезет, то в скором времени он будет работать официантом в лагерной столовой где-нибудь на Колыме. Как ваша фамилия, кстати?

Спесивое выражение исчезло с лица официанта мгновенно, он согнулся в подобострастном поклоне. — Прошу прощения, я себя сегодня плохо чувствую, нервы, понимаете. Еще раз извините. Все сделаю в лучшем виде.

Геннадий проводил его взглядом. — Из пушки по воробьям! Здорово ты его напугала, как помчался…. Держу пари, что и селянка и эскалопы нам обеспечены.

— Я его не пугала, — тихо сказала Сима, — перед уходом спрошу у директора его фамилию и имя, а потом мы заглянем в местный офис «чистильщиков».

— Хм, ты серьезно? Признаюсь, халдеев я и сам не люблю, но это чересчур… тем более, что он понял….

— Ничего он не понял! Испугался, да, но не понял! Ты видел, с какой скоростью совершился переход от наглого хамства к подобострастной угодливости? Это не лечится! Вот если бы он после моей угрозы продолжал хамить, то я еще могла подумать, что не все с ним потеряно. А так… обычный холуй, ностальгирующий о жирных чаевых, которые ему перепадали при «хозяевах». Помнишь, сколько их в «перестройку» выползло? Все эти «художники», мечтающие о меценатах, наемные борзописцы на фуршетах и прочая нечисть.

— Хм, а ты уверена, что правильно поставила диагноз? Ты общалась с человеком всего пять минут и уверенно выносишь приговор. А может он и в самом деле плохо себя чувствует, или дома неприятности?

Взгляд, которым его одарила Сима, живо напомнил Геннадию эпизод детства, когда он обменял свой велосипед на бездомного щенка, которого соседские мальчишки собирались повесить в подвале. Его мать тогда также посмотрела на него. — Хороший ты человек, Гена, умный, добрый, смелый, решительный, когда того требует обстановка. За это ты мне и понравился. Но психолог из тебя хреновый. А голова замусорена интеллигентскими бреднями. Не беспокойся, в Сибирь его не пошлют, закроют визу в сферу обслуживания и все дела. Ничего страшного, в сельском хозяйстве и на заводах не хватает рабочих рук. Там ему просто не перед кем будет спесью наливаться. А если начнет, то быстро окоротят.

У столика возник будущий колхозник и, угодливо щебеча, принялся расставлять тарелки и разливать минералку по фужерам. — Жестокая ты Сима, женщину это не красит, — сообщил Геннадий, когда халдей умчался.

— Жесткая я, а не жестокая. Что вполне соответствует тому стилю жизни, по которому теперь будет жить наша страна.

— Что? Поясни-ка подробнее, может, я чего не понял?

— Поясняю, ибо вижу, что ты и в самом деле не понимаешь. Ты, милый, похоже, начитался фантастики и думаешь, что Верховный собирается строить в России Общество Всеобщего Благоденствия по сценарию «Полдня» братьев Стругацких? Это не так! Это самое «благоденствие» людям противопоказано. Он строит Солидарное Общество, а это уже совсем другой коленкор. Никаких тебе воздушных замков. От каждого потребуется постоянное напряжение сил и интеллекта. А нарушителям солидарных стереотипов поведение придется туго. Вот так!

— Хм, любопытно, а чем тебе мир «Полдня» не нравится? И у каких авторов есть описание солидарного общества?

— Ладно, попробую объяснить. Если разобраться, то с симпатией показанное и проработанное в деталях солидарное общество в фантастике можно встретить довольно редко. Даже в советской, если не путать с коммунистическим обществом. Взять, например, Стругацких. В их обществе «Полдня» никаким солидаризмом и не пахнет. Это мир симпатичных, махровых индивидуалистов, по мере способностей «с пользой» развлекающихся за общественный счет. Откуда берутся ресурсы на все эти интеллектуальные игрища? Бог весть, о том не говорится. По крайней мере, нет никаких указаний на то, что этих ресурсов не хватает и их приходиться делить. А Солидаризм, по сути, это механизм выживания в условиях жесткой нехватки ресурсов и разноплановых внешних угроз. Ситуация, кстати, очень жизненная.

Из старых мэтров Солидаризм можно найти разве только у Ефремова. Там чувствуется, что ресурсы вещь немаловажная. Чтобы набрать анамезона на лишний космический рейд всей планете приходится на годик сократить энергопотребление. Для всяких там индивидуалистов, ломающих солидарные стереотипы поведения, предусмотрено место ссылки — Остров Забвения. Да и то, по некоторым намекам можно понять, что для обеспечения всей этой идиллии пришлось, таки, серьезно почистить человеческий генофонд.

Из новых могу назвать Хольма ван Зайчика с его Евразийской Симфонией. Его Ордусь — общество, несомненно, солидарное. При всей его культуре и мягкости, для излишне шустрых индивидуалистов там заботливо приготовлены большие и малые прутняки и прочие средства «вразумления». А могут еще и подмышки побрить.

Вот, собственно, и все. В прочей отечественной фантастике солидарные модели либо размыты и находятся на втором плане, либо несут явно негативный оттенок. Нечто жесткое, тупое, инертное, давящее, мешающее Замечательным Героям нести Свет и Свободу в массы. С каким наслаждение эти Герои бьют морду Тупому Быдлу, которое имеет наглость толковать о всяких там традициях, обычаях и прочих допотопных излишествах.

В забугорной фантастике — не лучше. Солидарное Общество с симпатией показано разве только у Энн Маккефри: «Драконы Перна», «Сурс». Там явно мерещится знакомое, российское «государево тягло и служба». Ступени иерархии различаются не столько Правами, сколько Обязанностями. В условиях постоянной внешней угрозы.

Да, еще забыла симпатичный Барраяр, из саги о Форкосиганах. Тоже Солидарное Общество, сложившееся в сложных условиях изоляции (имеются намеки на российские корни). Но оно по ходу пьесы постепенно разрушается под напором «Общегалактических ценностей».

М-да, и чего это писатели так не любят Солидаризм? А ты как думаешь?

— Думаю потому, что скучно писать о таком обществе.

— Молодец, голова у тебя работает! Действительно, старая коллизия — добродетель скучна, а грех сладок. Что интересного можно написать о нормальных людях, которые честно работают и растят детей? Ни адюльтеров, ни скандалов, ни нетрадиционной любви, ни Наполеоновских комплексов — тоска смертная. Плюс то, что у большинства писателей мозги с червоточинкой — профессиональная болезнь. Вот и приходится читать о «высоких» и «сложных» чувствах импотентов и латентных педерастов, о «метущейся душе» страдающих шизофренией интеллигентов, о терзаниях обуреваемых жаждой власти индивидуалистов. Одним словом, писать о солидаризме действительно скучно, а вот скучен ли он сам? Как ты считаешь, при Сталине людям было скучно?

Геннадий задумался. — Ну, я бы этого не сказал.

— Именно! Трудно — было, страшно — было, а вот скучно — не было! Так вот, в новой России будет еще веселее. Можешь не сомневаться, скучать никому не придется, а элите… в особенности! Ей, болезной, спокойствие противопоказано — загниет. — Сима замолчала и принялась за салат, а Геннадий за поиски аргументов. Симина короткая речь вызвала в его душе внутреннее неприятие. Когда официант принес селянку и удалился, он поинтересовался.

— А чем тебя спокойная жизнь не устраивает? По-моему, растить детей и работать так гораздо удобнее.

— М-м-м, — Сима вытерла рот салфеткой. — В том и дело, не создан человек для спокойной жизни, деградировать начинает. На чем и сгорел Светский Союз.

— Хочешь сказать, что рвать друг другу глотки за деньги и барахло, как было на Западе, лучше?

— Нет, этот сценарий и есть результат деградации. Следствие, так сказать. На самом деле, человек создан для борьбы за выживание в сложных условиях. Борьбы коллективной, солидарной, он должен чувствовать локоть товарищей, их уважение, поддержку, заботу. Человек — солидарист по природе, а вот индивидуализм является генетической аномалией, которая вызвана вырождением, эволюционным откатом. Состоящий из индивидуалистов социум — нежизнеспособен, уничтожит сам себя. Вот так! Если Власть действительно желает добра своему народу, то она не о создании условий для легкой жизни должна заботиться, а в должном «тонусе» его держать.

— В войнах истреблять, голодом морить и не лечить? — ехидно спросил Геннадий.

— А уж это насколько ума хватит. Наука на месте не стоит. Можно попробовать и другие методы. Может, получится. А если нет, то сойдут и те, что ты перечислил. Тут и думать не надо, все произойдет автоматически, когда процесс деградации зайдет слишком далеко. И вообще, дай поесть спокойно, пофилософствовать мы и в другом месте можем, суп остынет. А я горячий люблю.

— Это я заметил, любишь ты… погорячее. Ладно, ешь.

В Дербышки добрались на автобусе. До этого, вместо запланированной ранее экскурсии в казанский кремль, пришлось искать контору «чистильщиков», где Сима на бумаге изложила свои претензии к паршивой овце местного общепита.

Улица с незатейливым названием Парковая шла круто вверх по склону холма. Пятиэтажку, где проживал приятель, нашли без труда и поднялись на четвертый этаж. — Привет, Ген, сто лет не виделись. Каким ветром в наши края? И кто это с тобой тут? Жена?

— Здравствую, Валерий. А это Сима, сослуживица моя. Мы в командировке, проездом, не было билетов на сегодня, вот и выпал случай заглянуть.

— А без случая ты, конечно, не зашел бы? Да? Ладно, проходите, я вас с женой познакомлю. Жена, миловидная блондинка, для процедуры знакомства, временно покинула кухню. Оттуда же выбежал упитанный карапуз лет шести отроду. — А это сын мой — Пашка, — с гордостью сообщил хозяин. — А ну, покажись гостям. — Малыш застеснялся и попытался укрыться за матерью. — Ладно, еще покажется, вы пока руки мойте и сразу за стол. Чем богаты, как говорится. — Геннадий кивнул и передал хозяину свою лепту: одну из дынь, за которой специально пришлось зайти в камеру хранения, пакет с фруктами и, разумеется, бутылку. — А вы, как я погляжу, с юга возвращаетесь? — спросил Валерий. — Из Крыма? Хотя, нет. Такие дыни растут только в Средней Азии. — Геннадий спорить не стал. — Угадал, из Узбекистана.

Стол в гостиной уже был накрыт, стояла немудреная закуска: сыр, колбаска. Хозяин налил по первой. — Давайте, пока котлеты жарятся, за встречу, и, — он бросил взгляд на Симу, — за знакомство. — Буквально через минуту появилась хозяйка с блюдом котлет и картошки, от котлет аппетитно пахло. Геннадий похвалил, а хозяйка только махнула рукой. — Делаем, что можем. С продуктами в городе плоховато. Фарш покупной, магазинный, там и мяса-то, наверное, нет, судя по цене. — Геннадий попробовал котлету. — Вкусно! Чем он вам не нравится? — Не знаю, не знаю, у моего коллеги жена на мясокомбинате работает. Такого понарассказывала. Им привозят на завод сухие хлопья в мешках, замачивают, они разбухают, и получается этот фарш. А хлопья эти делают из опилок, соломы и еще неизвестно чего. Для этого специальный завод построили в районе. — Ну а хлеб теперь из рыбной чешуи, — пародируя Высоцкого, пропел Валерий. — Слушай больше всяких баб, они тебе еще не то расскажут!

— Ваша жена права, — сообщила Сима. — Эти хлопья — текстурированный искусственный белок. Имитирует волокна мяса. В виде более мелких гранул его еще добавляют в сосиски и колбасу, а тонко размолотый в молочные продукты. Это новая технология, такой белок можно получать практически из любой органики. В России уже построили шесть заводов по его производству и это только начало.

— Что я тебе говорила? — с победным видом провозгласила женщина. — Химия чистейшая, а ты утверждал, что быть такого не может. Не будет, мол, нынешнее правительство народ травить.

— Ваш муж тоже прав, этот продукт совершенно безопасен. Более того, он даже полезнее большинства натуральных белковых продуктов. Вы можете, есть его без опаски. — Хозяйка с сомнением покачала головой. — Верится с трудом. Химия, она и есть, химия. Лучше куска мяса ничего не придумать.

— Если он есть, этот кусок, и по цене доступен всем, — тихо сказала Сима, приступая к котлетам.

От изложения подробностей их миссии в Узбекистан Геннадий уклонился, ловко переведя разговор на живописание экзотических нюансов восточного бытия. Этих нюансов вполне хватило для интересной беседы. Хозяину же, работающему на Казанском оптико-механическом заводе мастером, скрывать и вовсе было нечего.

— Район у нас спокойный, можно сказать — интеллигентный. По сути, всего два предприятия: мой КОМЗ, и Государственный Институт Прикладной Оптики, где жена трудится. Она у меня научный работник, ЛИТМО закончила в Петербурге. Все друг друга знают. При «демократах» туго нам пришлось, тоска зеленая. Заказов не было, финансирования, соответственно, тоже. Ты-то молодой, по специальности поработать не успел, сравнивать не можешь. А я еще кусок «застоя» застал, хорошее было время. А потом практически до нищеты дошел, никак в рынок вписаться не мог. Нас же этому не учили, учили, как передовую технику создавать. Когда меня в армию призвали, танки с консервации снимать…. Помнишь, как мы тогда намучились? Так вот, я к тому времени уже всякую надежду потерял. Когда мятеж начался, на все было наплевать. Лучше уж пуля в лоб, чем медленное подыхание.

— А сейчас как? — спросил Геннадий.

— Более-менее, жировать — не жируем, а работать потихоньку начали. Заказы появились, часть народа, кто совсем не сгинул, вернулась на завод. У жены в НИИ тоже работа пошла. Только рассказать не могу, секретность, сам понимаешь.

Сима, которая до этого сидела тихо, вмешалась. — Я в китайском журнале по военной технике статью видела, как раз про этот институт. Он на сканирующих инфракрасных приборах специализируются. Ночные прицелы и все такое. Особенно мне понравились теплопеленгаторы, предупреждающие о приближении к самолету атакующих ракет по излучению факела их двигателей. В статье были фотографии и примерные ТТХ. Насколько я поняла, до перестройки успели разработать варианты для вертолетов и штурмовиков, с ориентацией в нижнюю полусферу. И для истребителей, на заднюю полусферу, с установкой в килях. Сейчас, пишут, работы на эту тему возобновлены. Они, в самом деле, эффективны или это обычный газетный треп?

Присутствующие уставились на Симу. Хозяйка помялась и, наконец, выдавила, — это надо у военных спросить.

— Понятно, им виднее, — кивнула Сима и вернулась к еде, под осуждающим взглядом Геннадия. После некоторой паузы все, как, сговорившись, перешли на более безопасные темы. Валерий рассказал пару анекдотов на грани пошлости, а его жена в красках изложила запутанную ситуацию с мужьями и женами, которая сложилась в институте еще в советское время. Совместная научная работа и замкнутое существование привели к тому, что многие успели поменять супругов, и не по одному разу. Теперь в этом деле сам черт ногу сломит, в одной лаборатории частенько работает по несколько бывших жен и мужей.

— Представляете, нам выдавали такие компьютерные распечатки по зарплате, там статьи приходов/расходов были обозначены кодами. Для расшифровки этих кодов имелись специальные книжечки. Чтобы каждый мог понять, что ему начислили и что удержали. В них были позиции: алименты первой жене и алименты второй жене. Потом нам выдали новые. Появились алименты третьей жене и алименты четвертой жене, а после этого две пустые позиции. На всякий случай, наверное. Все дружно рассмеялись. Рюмка за рюмкой, просидели далеко заполночь.

Колесные пары стучали знакомую песню. Неизвестно почему, но под этот стук Геннадия всегда тянуло на философские рассуждения, так сказать, о смысле бытия. Вот и сейчас, глядя на начинающуюся за вагонным окном осень, он опять задумался. Соседи по купе сошли на предыдущей станции, а новые пока не подсели. Его попутчица и соратница мирно устроилась на верхней полке купе и спала на боку сном праведника, компенсируя недосып за две последние ночи. Геннадий задержал взгляд на ее спокойном лице. — Что ни говори, а с этой девушкой что-то не так. Ну ладно, экстрасенсорные способности, как говорится, налицо. А ведь я всегда считал такие штуки выдумками журналистов и шарлатанов. Теперь, делать нечего, приходится поверить. Память бездонная, но это случается не так редко, случаев зафиксировано много. Информированность потрясающая, но вкупе с памятью и неуемным любопытством вполне может быть. Все равно не сходится! Еще имеют место быть странные навыки. Этого в книжках не прочитаешь, долгая практика нужна. Уровень подготовки явно противоречит скромной биографии. Откуда это у нее? По-хорошему, надо составить об этих противоречиях рапорт и направить его по инстанциям, чтобы ТАМ разобрались в этом феномене. Но делать этого я, разумеется, не буду. Зачем? На шпионку она совершенно не походит. Может досье у нее липовое, легенда для нас, олухов? А вот это может быть! Тогда, получается, начальство в курсе, а нас проинформировать не удосужились. Вот мы рот и разеваем от удивления. Эта гипотеза вполне объясняет уверенное поведение Симы в этой Ферганской эпопее, у нее, наверное, были серьезные полномочия, хоть она их и не афишировала. Прямо суперагент, блин, какой-то. Куда там Джеймсу Бонду. Где ее, интересно, готовили? Хм, тут есть серьезный плюс, под трибунал за превышение полномочий и прочие художества нас не отдадут. Как ей вообще удалось подбить меня на эти авантюры? Затмение разума, не иначе. Влюбился, как пацан.

Геннадий опять посмотрел на Симу. Та продолжала спокойно лежать на полке, но глаза уже были открыты и внимательно смотрели на его самого.

— Что, милый, грустные думы одолевают? Правильно, хорошенько подумать завсегда полезно. Тем более, когда голова работает. Ты верно решил, не стоит этот рапорт подавать, ни к чему это. И… спасибо, я тоже тебя люблю.

Геннадия аж в жар бросило. — Так ты что? Еще и мысли мои читаешь, телепатка хренова?

— Ага, испугался? Поделом, нечего было честных девушек соблазнять! Ладно, не паникуй, не читаю я твоих мыслей. А вот с привычкой шевелить губами, когда беседуешь, сам с собой, придется расстаться. Чревато!

— Хм, а я шевелю? Не замечал за собой такого.

— Ну, у тебя это не особо выражено, но для специалиста достаточно.

— А ты, разумеется, специалист? — с иронией спросил Геннадий. — И какие еще у тебя специальности имеются? Я смотрю, чем дальше, тем их больше открывается. Предел будет?

— Не-а, — весело сообщила Сима. — О безграничных возможностях человека слышать приходилось? Вот я и есть тот самый человек. Как в старом анекдоте про генерального секретаря.

— Суперменка, значит. Точнее, супервумен.

— Фу, нашел с кем сравнивать. С тупорылыми героями идиотских боевиков. Для меня это оскорбление, если подумать. Неужели похожа?

— Есть немного, — признался Геннадий. — Только ты… как бы это сказать… изощреннее, что ли. Больше напоминаешь продвинутую королеву-волшебницу из фэнтези, которая совершает путешествие инкогнито.

— Очень любопытно, а что тебе мешает принять такую гипотезу?

— Конфликт чувств и логики. Чувства говорят одно, а разум бунтует и требует логического объяснения. Слушай, а ты случайно не из этих… «чужаки», которые? О них много интересных баек ходит. Только мне всегда казалось, что они предпочитают играть только на самом высоком уровне. А встретить их вот так… в обычной жизни….

— Браво, вот ты меня и расколол! — Сима соскочила с верхней койки и удобно устроилась у Геннадия на коленях. — Способности к анализу у тебя есть, это я сразу поняла.

— Неужели ты признаешься?

— Так я тебе и сказала! Я же себе не враг. Женщине надлежит быть таинственной и малопостигаемой. Только тогда ее ценят и любят. А выложишь о себе всю подноготную… и все — развод и девичья фамилия. Так что, продолжай заниматься конспирологическими исследованиями в свое удовольствие.

Остаток пути до Челябинска прошел довольно спокойно. Сима сначала долго мучила свой компьютер, по турецки усевшись на койке, а потом долго болтала о разных пустяках с бабулькой, подсевшей на одной из станций. А сам Геннадий был занят обдумыванием отчета о командировке, который все равно придется писать по возвращении. Отчет, что характерно, получался совершенно несуразным. — Если напишу все, как было, то меня обязательно спишут по статье профнепригодности, ибо получится опус в стиле бессмертного Иеронима Карла Фридриха фон Мюнхаузена. А таких в Системе не держат. А если упущу некоторые особо сомнительные моменты, то могут возникнуть серьезные разночтения с тем, что напишет Сима. Тоже проблемы будут.

— Сим, отвлекись на минуту от этой чертовой машинки. У меня есть вопрос, — попросил Геннадий, когда бабулька удалилась в туалет.

Девушка выслушала его сомнения молча и кивнула головой. — Проблема ясна, давай, согласуем наши версии. — Она подняла очи горе и быстро отбарабанила вариант отчета в лучшем военно-бюрократическом стиле. При внешней четкости и проработке деталей он представлял собой шедевр недосказанности. — В таком виде подойдет? — Геннадий только хмыкнул. — Подойдет, где ты только этому жаргону научилась? И когда? В том плане, который ты предложила по китайцам, был совсем другой стиль. Я еще тогда отметил, что соответствующим суржиком ты не владеешь.

— Места надо знать, — внятно сообщила Сима, и покосилась на компьютер. — Дурное дело — не хитрое.

В Челябинске пересели на электричку и почти не разговаривали до самого Чебаркуля. Оставался последний перегон. — Совсем осень уже, — заметил Геннадий, глядя в окно. — С этой командировкой мы почти весь рыболовный и грибной сезоны пропустили. Ничего, еще не все потеряно. Если повезет, то успеем съездить на Еланчик линей половить. На турбазах сейчас свободно. Лодку возьмем без проблем. Прикармливаешь место в камышах, а на следующий день встаешь там на лодке. Красивая рыба, как из золота, а уж вкусна….

— Смешное название — Еланчик. Тут, кстати, все озера со смешными названиями: Чебаркуль, Аргази, Кошкуль, Кисегач, Тургояк.

— Уж, какие достались, зато все озера очень красивые, — с гонором истинного патриота заявил Геннадий. — Поедешь?

— С превеликим удовольствием! Восточная экзотика, конечно, хорошо, но быстро надоедает. Я уже успела по лесу соскучиться. Жаль, что купаться поздновато, холодно. Но поохотиться можно, у меня есть гидрокостюм. А щуки на Еланчике водятся?

— Водятся! И щука, и крупный окунь и лини. Там многие охотятся, правда, больше летом. Гидрокостюмы в этих краях не слишком распространены.

— Ну и ладненько, меньше рыбаков — больше рыбы. Будем считать, что мы договорились. Кстати, а почему Еланчик, а не Аргази? Там мне понравилось.

— Ну, на Аргази наша база, ведомственная. А на Еланчике городская, цивильная.

— Понятно, подальше от нескромных взглядов сослуживцев. Логика в этом есть.

— Кончай язвить! Не смешно!

Их появление в Конторе было встречено начальством с удовлетворением и несколько злорадной радостью. — Явились, наконец. Отдохнули на теплом юге, пора и за работу приниматься. О ваших тамошних «подвигах» наслышан, наслышан. В советское время погон бы лишились, а может чего и похуже. Но теперь времена другие, слышал, что ваши, прости господи, «методы» собираются распространить и на другие национальные курятники, которые в скором будущем перейдут под наше управление. Так что экзекуции не будет, а будет раздача пряников. Под шумок, глядишь, и мне чего отломится, как отцу-командиру. Кто, спрашивается, такие кадры воспитал? На написание докладов даю сутки, хватит с вас, а потом за дело. Сами ведь заварили эту кашу со своим Проектом, теперь расхлебывайте. Машина уже раскрутилась. Подробности завтра, когда закончите с бумагами. Свободны! Хотя, стоп! — Майор повернулся к Симе. — Эта твоя подруга, Виктория, уже в Миассе, я ее устроил на Машзавод секретарем главного инженера. И нашел ей квартиру. По легенде она получила ее в наследство от тети. Живет одна, как королева, не завидно? Вот адрес и телефон. Только осторожнее, нельзя чтобы вас часто видели вместе. Береженого бог бережет. Да, нам тут пару человек прислали на усиление, зеленые, только из училища. Видели, наверное, когда сюда шли? Вот и познакомьтесь. Кру-у-гом, марш!

Сима с Геннадием покинули начальственный кабинет. — Вот видишь, а ты… трибунал, трибунал… высшая мера, высшая мера. И ничего, все благополучно сошло с рук. Лично я в этом и не сомневалась!

— Ах, ты не сомневалась? Так вот, красавица, лопухнись мы там хоть в чем, за высшей мерой бы не заржавело, не сомневайся!

Геннадий огляделся по сторонам и обнаружил двух молодых парней, которые с интересом прислушивались к их разговору.

— А вы кто будете, орлы? — Орлы бойко отрапортовали.

— Так, лейтенант Зернов и лейтенант, стало быть, Аникушин. А я капитан Шерстнев, второй человек в этой богадельне. А это старший лейтенант Сергеева, наш штатный эксперт ПО ВСЕМУ! Начиная от способов разведения аквариумных рыбок и кончая высокой геополитикой. Не верите? Зря, чистейшую правду говорю. Вам еще предстоит в этом убедиться. Добро, будем служить вместе.

Геннадий повернулся к Симе. — Ну что, товарищ эксперт, не соблаговолите ли вы проследовать на свое рабочее место и приступить к написанию доклада?

Сима имитировала книксен. — Так и быть, соблаговолю.

Отчеты были готовы вовремя. Майор их только проглядел и отложил в сторону. — Ладно, с этим все. Теперь перейдем к нашим баранам. Этот поляк, которого вы отловили на югах, рассказал много интересного. Пользуясь этой информацией, мы можем придать фантомной агентуре Халифата приличный налет реальности. Есть вполне реальные персонажи, имена, послужные списки. Не так уж и трудно подобрать подходящих людей на эти роли. Мы знаем, что наши «друзья» с востока работать умеют, и наверняка уже имеют досье на многих из них. Тем более что последнее время они часто взаимодействовали в проведении акций против нас. Несмотря на застарелую взаимную неприязнь.

— А не получится так, что китайцы заметят, что одни и те же люди одновременно находятся в разных местах? — поинтересовался Геннадий.

— Не заметят, мы используем только те «образы», владельцы которых сейчас находятся в пределах нашей страны. Этот поляк сдал очень многих. Брать мы их пока не стали, сделаем это в самый последний момент. В Столице сейчас готовят «двойников» на их роли. Да и очень сомневаюсь, что Халифат станет сообщать Империи об исчезновении каждого своего агента. Взаимодействие, взаимодействием, а друзьями их назвать тоже трудно. Таким образом, с этим элементом операции все обстоит неплохо.

Дезинформация тоже практически готова. Над ней работали головастые ребята. По их прикидкам китайцам придется создать целую отрасль промышленности, чтобы только проверить подброшенную идейку. И несколько научных институтов. Да еще закупать на внешнем рынке, в том числе и у нас, некоторые виды дорогостоящего сырья. Все это удовольствие влетит им большую копеечку. Так что, на этом фронте тоже все в порядке. М-да.

— А на каком не в порядке? — поинтересовался Геннадий, понимая, что без ложки дегтя тут явно не обойдется.

Майор потянулся за папиросами. — Нет надежного канала, по которому мы можем забросить приманку. Обычные не подходят, слишком вели ставки. Не в банальном же шпионском оффшоре это делать, кто поверит в информацию, полученную таки сомнительным образом? И не утечка из посольства и не перехват информации из компьютерных сетей. Лучше всего, если их агент достаточно высокого уровня сам «набредет» на нее. И не где-нибудь, а у нас, в России. В этом и сложность. Не так уж и часто подобные птицы попадают в наши сети, разве только в кино. Последнего такого взяли в Казахстане, — майор посмотрел на Симу, — уж ты-то это знаешь, сама же и брала. Но задействовать его мы не можем, по понятным причинам. Наша пропаганда использовала факт раскрытия той сети, как повод для международного скандала о вмешательстве Империи в наши внутренние дела. Да-а-а. Столица отдала приказ об активизации контрразведывательной деятельности по всем, так сказать, городам и весям. В надежде, что в этот частый бредень попадется нужная рыбка. Пока никакого результата нет, как нет и гарантий, что он появится в обозримом будущем. А время идет, еще пара месяцев и нам придется искать новые «образы» для нашей виртуальной агентуры. Вот и вам надо поучаствовать в этой охоте. Чем черт не шутит, может, повезет. Доказали уже, что можете действовать и мыслить нестандартно. Давайте, работайте, чтобы уже завтра у меня на столе лежал план соответствующих мероприятий.

Геннадий сидел на столе, а Сима устроилась за компьютером, но на экран не смотрела. — Хорошенькое дело, вынь да положи китайского агента. Да не какого-нибудь завалящего, а «достаточно высокого уровня», как начальство выразилось. Ну, и где мы его собираемся искать?

— Да уж, наверное, не среди бывших челноков, — Геннадий внимательно посмотрел на Симу. — А свои таланты применить не можешь? Просканируешь, так сказать, все биополя в окрестностях и… есть, вот он, голубчик.

Сима поморщилась, — это тебе не цирк, чтобы из шляпы вынимать. На биполе национальная принадлежность не написана. Хотя, определенный смысл в этом есть. У них все агенты проходят обучение боевым искусствам, считается, что это помогает сформировать нужный психотип. Бойца я определю, и не столько по психополю, сколько по моторике. Как это не скрывай, а след остается. Если честно, то того типа в Казахстане, я так и засекла. Но для этого надо посмотреть на него вблизи. А как? Не по улицам же ходить в надежде случайно наткнуться.

— Понятно, неплохой, кстати, способ проверки подозреваемых. Давай вместе подумаем, где бы он мог обосноваться. Ты ведь у нас специалист по Востоку.