В ходе широкой дискуссии, которую вызвала моя статья "Левый поворот", возникло несколько вопросов первостепенной важности, на которые надо ответить безотлагательно
      1. Существуют ли сегодня в России дееспособные, современные оппозиционные силы с левыми и леволиберальными взглядами?
      2. Какова реальная экономическая программа «левого поворота»?
      3. Есть ли в стране кадровый потенциал, достаточный для обеспечения «левого поворота», реализации его политико-экономической программы?
      И наконец:
      4. Заключенный Ходорковский со товарищи, неужели вы думаете, что смена власти в России облегчит вашу участь?
      Этот вопрос, явный или подспудный, обрушился на меня из праволиберальных кругов, неожиданно оказавшихся главной идеологической опорой режима Владимира Путина. С ответа на этот, последний – во всех смыслах слова – вопрос я и начну.
      Кошмар-2008
      Принято считать, что десятки, сотни российских политиков и администраторов мечтают занять в 2008 году президентский пост. Чтобы контролировать «Газпром», «Роснефть», экспорт-импорт вооружений, а заодно еще и три главных общенациональных телеканала. Зарабатывать миллиарды долларов, устраивать приемы в Кремле, Петергофе и Стрельне, ездить на охоту с президентом Франции и рыбалку – с президентом США, после чего похвалишь самого себя по телевизору и спишь спокойно. Как минимум до окончания конституционного срока президентских полномочий. А то и дольше.
      В этом – отражение паразитического образа мышления российской политической элиты наших дней. Единственный вопрос, который эту элиту по-настоящему беспокоит,– как бы успеть от страны под названием Россия что-нибудь осязаемое получить. Вопрос «что ты сделал для России?» не стоит в принципе.
      Лично мне Россия дала очень многое. В 70-80-е годы – образование, которым можно гордиться. В 90-е годы она сделала меня самым богатым (по версии Forbes) постсоветским человеком.
      В этом десятилетии отняла собственность, посадила в тюрьму, где дала возможность получить еще одно образование, на этот раз общечеловеческое и гуманитарное. И я могу сказать, что люди, которые через два с половиной–три года соберутся править Россией, должны будут понимать, что паразитический подход больше не работает. Поскольку страна неконкурентоспособна и запаса прочности, заложенного Советским Союзом, уже не хватает.
      Итак, к 2008 году Российская Федерация подойдет с набором следующих объективных – подчеркиваю, объективных, существующих помимо нашего желания о них думать – проблем:
      износ национальной инфраструктуры, чреватый системной техногенной катастрофой;
      демографический кризис; сокращение населения страны со скоростью почти 1 млн человек в год приведет в том числе к тому, что в ряде регионов Восточной Сибири и Дальнего Востока китайское население (состоящее в первую очередь из нелегальных иммигрантов) почти сравняется по численности с русским; граждане КНР будут преобладать в различных секторах дальневосточной экономики – от розничной торговли до новых сырьевых инвестиционных проектов;
      паралич ряда машиностроительных отраслей, в первую очередь самолетостроения, станкостроения и сельхозмашиностроения, что приведет помимо негативных последствий в структуре экономики к ликвидации порядка 3 млн рабочих мест;
      системный кризис оборонно-промышленного комплекса, выросшего из него сектора высоких технологий, который сегодня «доедает» остатки еще советских проектно-конструкторских разработок, но пытается освоить западные технологии «третьей волны» и давно ничего не знает про самостоятельное творческое развитие;
      переход от прекращения омоложения науки к ее физическому вымиранию; фундаментальная наука уже перестает потреблять кадры моложе 30 лет, что сделает ее существование хроникой нешироко объявленной смерти;
      фактическая утрата контроля со стороны Москвы за внутренней ситуацией на Северном Кавказе, в первую очередь в Чечне и Дагестане, где резко вырастет активность ваххабитских и иных экстремистских группировок; кавказский кризис связан не в последнюю очередь с беспрецедентным уровнем безработицы и отсутствием какой бы то ни было программы развития Северного Кавказа; все участие федерального центра в судьбе региона сводится к периодическим финансовым подачкам, которые тут же разворовываются, подогревая борьбу между властно-криминальными кланами за право украсть каждый бюджетный рубль;
      крах наших вооруженных сил, которые сегодня представляют собой не современную армию России, а разлагающийся и почти небоеспособный кусок войск давно несуществующего государства СССР;
      паралич переведенной на подножный корм силовой системы, привыкшей заниматься «крышеванием» и другими видами специфической экономической деятельности, но не способной решить реальные проблемы ни на полыхающем Кавказе, ни в других регионах России; о том, чтобы силами правоохранительной системы остановить чудовищную нелегальную миграцию на востоке страны, и речи нет.
      Это не все проблемы, только часть. Вы еще хотите в Кремль, дорогие преемники Путина?
      С уходом (в законные сроки, ни днем раньше и не часом позже) Владимира Путина страну должна перенять новая, ответственная элита, которая будет понимать власть как долгосрочное, может быть, неблагодарное (на первых порах) строительство, а не сплошной раздел и передел. И в этой элите доминирующим не будет вопрос «а зачем тебе это нужно?». Да не нам это нужно, господа хорошие, а стране, иначе она никогда не станет современным развитым и уважаемым государством, а скорее распадется еще при жизни нашего поколения, а спокойно мириться с развалом нашей страны, мы, как граждане России, не можем, не хотим и не собираемся.
      Но для того чтобы все перечисленные и неперечисленные тяжелейшие проблемы решить, нужна традиционная мобилизация всего народа. Причем мобилизация не лагерная, а творческая, востребующая интеллектуальные ресурсы десятков миллионов наших сограждан на базе единой национальной идеи. Люди, привыкшие, что власть от них бесконечна далека, что они ни за что не отвечают, так называемым элитам на них наплевать, должны вновь почувствовать, что Россия – наша общая страна, которая думает и заботится о всех, кто в ней живет, и за которую они тоже в ответе. А это достигается в первую очередь качественным изменением принципов государственной и социальной политики, возрождением демократических методов управления страной, в том числе государственного патернализма как инструмента единения государства и народа, как признания факта, что государство и экономика существуют для нужд людей.
      Да, демократия не позволяет реализовать идеальную либеральную модель «каждый за себя», да, избиратель потребует уступки части свалившегося с неба нефтяного богатства на нужды тех, кто по здоровью, образованию, возрасту и другим причинам не может сам добиться личного успеха в современном обществе без его (общества) помощи.
      Потому и необходим тот самый левый поворот. Для преодоления патологического, космического отчуждения между элитами и народом, властью и теми, кем эта власть правит. А вовсе не для того, чтобы, как полагают некоторые теоретики «путинской стабильности», оппозиция, победив на думских выборах, выпустила Ходорковского из тюрьмы. Без преодоления отчуждения невозможна единая национальная идея, а без национальной идеи – спасение и возрождение страны. Если кому-то не нравится слово «левый», пусть найдет другое. Суть поворота от этого не меняется.
      Кроме того, левый поворот неизбежен, потому что новый, «левый» цикл в большой российской политике давно уже наступил.
      И ни ухищрения, с помощью которых ему не дают проявиться, ни множащиеся в последнее время попытки пропагандистского (предвыборного) стимулирования не дадут ничего, кроме дальнейшего разложения народа и государственности. Чем раньше левая энергия получит возможность выйти на поверхность и принять на себя свою долю ответственности за настоящее и будущее России, тем более созидательной и менее опасной она будет. Если нынешняя правящая элита трансформируется демократически, мы получим мирную смену власти. Если будет тянуть, а тем более вслед за наименее ответственной частью элиты провоцировать экстремистский сценарий, надеясь оправдать им авторитаризм,– последствия для страны будут печальны и абсолютно предсказуемы, а о стабильности, постиндустриальном развитии, достойном месте в мире можно будет забыть надолго.
      Программа-2020
      Политико-экономическая программа будущей правящей элиты России (программу можно назвать социальной или социал-либеральной, это будет верно, хотя и лишь отчасти) рассчитана на 12 лет. Это разумный срок ее реализации. Не надо думать, что 12 лет – это «три президентских срока». Программа может быть эффективно реализована только при условии смены государственно-политической модели России, а именно перехода к президентско-парламентской республике. Где президент будет моральным лидером, гарантом единства страны, верховным главнокомандующим, непосредственным начальником силовых структур и центром формирования идеологии внешней политики. А всем комплексом вопросов экономики и социальной сферы займется правительство, формируемое Государственной думой и ответственное перед парламентом за результаты своей работы.
      Кроме того, необходимо возрождение реального федерализма, переход к выборности глав регионов и членов российского сената, становление реального местного самоуправления, обладающего необходимыми, в том числе финансовыми, полномочиями и возможностями. Только в таком случае мы получим ответственные региональные элиты, которые будут заинтересованы в долгосрочном развитии, «культивировании» своих территорий. Бюрократу, отправляемому Кремлем в регион на «кормление» (свое собственное и вышестоящих товарищей), на долгосрочное развитие по определению наплевать. К тому же только в условиях федерализма, понятного и взаимосвязанного распределения прав и ответственности мы сможем договориться с «проблемными» регионами, в первую очередь национальными республиками, нейтрализовать растущий или зарождающийся сепаратизм.
      Цели этой программы, которая может быть в основных своих положениях реализована к 2020 году, таковы.
      1. Увеличение численности населения России до 220-230 млн человек, что позволит освоить Восточную Сибирь и Дальний Восток силами российского народа и избежать расчленения страны в результате «китаизации» восточных регионов. Программа борьбы с депопуляцией должна предполагать, во-первых, создание государством понятных стратегических ориентиров для новых поколений, во-вторых, прямое финансовое стимулирование рождаемости, обеспечивающее по крайней мере прожиточный минимум для каждого новорожденного (что потребует около $10 млрд в год).
      2. Достижение следующей структуры национальной экономики:
      40% – «экономика знаний»;
      40% – нефть, газ, металл, лицензионное производство;
      20% – сельское хозяйство, включая переработку и торговлю.
      Переход от экономики «нефтегазовой трубы» к «экономике знаний» позволит увеличить ВВП России за 12 лет в 3,5-4 раза – до $4-5 трлн. Замечу, что размер ВВП выступает здесь лишь индикатором, но никак не конечной целью развития. Достижение цели подразумевает, в частности: создание действенного режима свободных и особых экономических зон для высокотехнологичных производств; развитие (создание) необходимой современной технической инфраструктуры – первоначально хотя бы в рамках технопарков; формирование венчурных фондов с долей государственного капитала для обеспечения привлекательности инвестиций в приоритетных направлениях; формирование системы государственных и частно-государственных грантов на образование и исследования; системную защиту и поощрение инновационной активности творческой молодежи, предпринимательства на уровне государственной политики.
      3. Сохранение территории России и закрепление ее нынешних границ, в том числе посредством реализации значительных инвестиционных программ в Восточной Сибири и на Дальнем Востоке. Достижение этой цели подразумевает создание масштабных центров деловой активности России на востоке и за Уралом. Объем инвестиционных программ, которые могут финансироваться как частным капиталом, так и в рамках механизма частно-государственного партнерства, достигнет $200 млрд в течение 10-15 лет.
      4. Создание практически с нуля новых вооруженных сил России. Мы не можем жить больше с остатками армии другого, давно несуществующего, как я уже сказал выше, государства. Объем стартовых инвестиций в создание новой армии – около $50 млрд.
      5. Воссоздание системного образования и фундаментальной науки как системы воспроизводства интеллектуального потенциала нации. Россия не может жить импортом научных достижений, и отнюдь не только по соображениям «национальной гордости». Если у нас не будет собственной мощной науки, мы не только не сможем создать экономику знаний, но и потеряем лучшие молодые мозги – они уедут на Запад (да и не только на Запад, та же Индия, современный мировой центр офшорного программирования, их примет с распростертыми объятиями). А без интеллектуального потенциала следующих поколений ни возрождения России, ни тем более «российского прорыва» – не будет. Подобная программа потребует увеличения финансирования фундаментальной науки в 2,5-3 раза по сравнению с сегодняшними показателями.
      6. Кардинальная модернизация национальной коммунальной инфраструктуры и создание новых транспортных коммуникаций – автомобильных и железных дорог – преимущественно на востоке и юге страны. Это потребует порядка $80 млрд инвестиций, частных и государственных, в течение десяти лет.
      7. Создание исторически и ментально традиционной для России системы социальной защиты населения, включающей бесплатное качественное медицинское обслуживание и качественное обязательное среднее образование для 100% населения, бесплатное высшее образование для 50% молодежи, гарантии предоставления в полном объеме ранее имевшихся социальных льгот или их реального денежного эквивалента.
      Реализация программы потребует около $400 млрд государственных инвестиций и около $500 млрд инвестиций частных. Со вторыми проще – они потянутся в страну, как только будет упразднена заведомо неэффективная фантомная «вертикаль власти», восстановлен полнокровный федерализм, появится ответственная элита, готовая брать на себя обязательства и давать гарантии. С государственными, как всегда, сложнее. Где их взять?
      Источников – три.
      1. Изменение регламента использования сырьевой ренты. Кремлевский прогноз резервов ЦБ на 2008 год – $300 млрд. То есть $140 млрд прироста за три года. В стабфонде уже накоплено $50 млрд, и он аккумулирует $100 млрд за три года при небольшом изменении цены отсечения. Таким образом, государство имеет свободных ресурсов по $60-70 млрд в год. Ресурсов, которые можно и нужно использовать для инвестиций в собственную экономику.
      2. Легитимация приватизации – через специальный компенсационный налог – принесет федеральному бюджету и целевым внебюджетным фондам около $30 млрд.
      3. Дополнительные доходы бюджета, которые возникнут при изменении темпов экономического роста. Рост в 12-15% в год, который вполне достижим при изменении структуры экономики и модели управления ею, принесет федеральному бюджету дополнительные ежегодные доходы на уровне $20 млрд.
      Таким образом, финансовых источников достаточно, чтобы обеспечить необходимый уровень вложений и в их государственной части.
      Легитимация приватизации
      Нельзя сказать, что приватизация 90-х годов была абсолютно неэффективна экономически. Да, многие крупнейшие предприятия России были проданы за символическую стоимость. Но не надо забывать, что главной целью той приватизации было вовсе не немедленное пополнение бюджета за счет доходов от продажи объектов, а создание института эффективного собственника. И эта задача была в целом решена.
      Я помню, каким был ЮКОС, когда я пришел в него в 1996 году. А ведь компания по сравнению с другими нефтяными госгигантами пребывала тогда еще в относительно удовлетворительным состоянии. Тем не менее добыча нефти падала на 15% в год, долги всем подрядчикам составляли около $3 млрд, задержки по зарплате достигали шести месяцев, работники то глухо роптали, то открыто негодовали, воровство в каждом звене было страшное. Когда я уходил из ЮКОСа (2003 год), зарплаты достигали уже 30 000 рублей в месяц, ни о каких задержках платежей не было и речи, а налоговые поступления в бюджеты всех уровней составляли уже $3,5-4 млрд в год – причем при цене нефти на уровне $27-30 за баррель, а не $60, как сейчас. То есть благодаря той самой приватизации был создан реальный менеджмент, которого в эпоху «красных директоров» просто не существовало.
      Тем не менее приватизация была неэффективной политически и социально. Потому что более 90% российского народа не считают ее справедливой. А значит, результаты приватизации не признаются нашими согражданами, и в таких условиях перманентный и бесконечный передел собственности неизбежен.
      Я предлагаю не изобретать колесо и воспользоваться весьма успешной схемой легитимации приватизации, которую в конце 90-х годов использовали британские лейбористы – кабинет Тони Блэра – в отношении инфраструктурных компаний, разгосударствленных еще в 80-е годы. Схема состоит в применении так называемого налога на неосновательные доходы от благоприятной конъюнктуры. Сумма налога в наших условиях может равняться реальному годовому обороту, который был у компании в год ее приватизации, и чтобы учесть средства, разворовываемые тогдашними директорами через подставные компании, надо умножить объем производства на рыночные цены, не обманываясь абсолютно непригодной отчетностью по российским стандартам.
      Я знаю, как это сделать, мне, как и многим другим, пришлось разгребать горы криминальных схем, обрушивших экономику в 1993-1995 годах. Этот параметр четко отражает состояние российских компаний именно в период их разгосударствления с учетом всех параметров, определявших тогда их капитализацию: мировых цен на сырье, качества управления, уровня политических рисков в России того времени и т. п.
      Иными словами: каждый, кто хочет снять с повестки дня вопрос о легитимности (справедливости) своей крупной промышленной собственности, должен заплатить в федеральный бюджет России либо целевые специальные фонды (например, фонд стимулирования рождаемости, из которого будут выплачиваться пособия на новорожденных) налог в размере оборота компании в год ее приватизации. С момента выплаты собственник получает от государства и общества бессрочную «охранную грамоту» – его собственность считается законной и честной.
      Легитимация должна явиться результатом осмысленного пакта между государством и собственниками, крупным бизнесом. Бизнес, который собирается жить и работать в России долго, должен пойти на такой пакт, руководствуясь непреложным принципом: лучше отдать сегодня часть, чем завтра – все. Схема единовременного налога и простота его расчета делают легитимационную процедуру прозрачной, исключают коррупцию и избирательное применение нормативных актов в этом процессе.
      По моим предварительным подсчетам, качество которых ограничено условиями общей камеры и краснокаменской зоны, легитимация приватизации принесет $30-35 млрд в течение трех-четырех лет.
      Открыть шлюзы
      Мои критики говорят: в стране нет кадров, чтобы проводить масштабные преобразования. В процессе реформ все будет или провалено, или разворовано.
      Категорически не согласен. Представители нынешней правящей элиты судят обо всех и обо всем по себе. У меня есть опыт построения крупнейшей российской корпорации – ЮКОСа. И если эта компания из позднесоветского развала поднялась до уровня мирового гиганта с $40-миллиардной капитализацией, то в первую очередь благодаря кадровой политике.
      Во всех областях мы выбирали:
      а) лучших;
      б) там, где это возможно,– молодых (до 35 лет).
      Если бы мы, как сегодняшний Кремль, делали упор на умение соискателей рабочих мест преданно заглядывать в глаза и носить за начальником портфель, то ЮКОСа уже давно бы не существовало.
      Необходимо лишь сформулировать правильные критерии отбора кадров, а талантов в России всегда было, есть и будет в избытке! Кремль отбирает людей по феодальному критерию 100-процентной лояльности и управляемости, потому и получает полную неэффективность своей и без этого архаичной «вертикали». Дееспособный человек не может быть на 100% управляемым – это удел лишь заведомых бездарностей и корыстолюбцев. Если открыть шлюзы вертикальной социальной мобильности, пригласить самых умных, образованных, а значит, амбициозных – никаких проблем с профессионалами у нас не будет. Меня умиляет околокремлевское рассуждение на тему кадров: вот, нет у нас специалистов, страдаем, гибнем, но никого в свой круг все равно не пустим, сдохнем, но профессионалов извне нашего кухонного кружка не пригласим! Что ж – результат для сравнения налицо. С одной стороны, ЮКОС 1995-2003 годов, с другой стороны, сегодняшний Кремль.
      Так что – не бойтесь. Кадры есть и будут. Мы привлечем новые поколения к реальному сотрудничеству, и эти поколения построят Россию будущего. И у самих себя эти люди будущего воровать не станут.
      Если же время бояться, что «вот-вот украдут», никакое движение вперед, никакие инвестиции, никакое развитие становятся в принципе невозможными.
      Модернизация как спасение
      Нынешняя политическая элита России ищет себе спасения в отказе от модернизации и попытках, как говорилось в добром анекдоте брежневских времен, раскачивать гниющий в тупике вагон, делая вид, что мы как будто куда-то едем. «Это что за остановка – Бологое иль Поповка?» С платформы, правда, ничего не говорят – народ безмолвствует.
      Я не спорю: для многих бюрократов и пожинателей природно-статусной ренты такая модель жизни хороша. На ближайшие три-четыре года, пока не прозвонит будильник, приглашая к отбытию из страны на пляжи еще не доеденных цунами Мальдивских островов.
      Но для России необходим реальный модернизационный проект. Без такового страна в новом столетии просто не выживет. Не сможет ответить на объективные исторические вызовы. Контуры этого проекта уже видны. Неподалеку, там, за левым поворотом.
      Михаил Ходорковский,
      частное лицо, ЯГ 14/10
      («КоммерсантЪ», 11.11.2005)