Проводив Давыдова до машины, Волков вернулся на пятачок - небольшой кусок земли между кабинами станции наведения.
      Витченко, глубоко задумавшись, сидел на ступеньках кабины, курил и пускал дым кольцами, на что был великий мастер.
      - Что, Петр Тимофеевич, пригорюнился? - Волков присел рядом.
      - Да так, былое и думы, встреча с прошлым, - отозвался Витченко.
      - Где ты встретился с прошлым-то?
      - Да только что уехало прошлое. И несостоявшееся счастливое будущее...
      - Вы что, знакомы?
      - В академии в одной группе учились, - кивнул Витченко, продолжая пускать кольца.
      - Вот это да, я не знал! - поразился Волков.
      Уж очень это было несовместимо - холеный генерал-аристократ и лысоватый, съежившийся от жизненных ветров Витченко с внешностью далеко не лучшего представителя класса-гегемона.
      Витченко мельком глянул на Волкова. Без особых усилий прочитал отразившиеся на его лице мысли и впечатления. Ухмыльнулся:
      - Что, не похожи: молодой генерал и такого же возраста, но обтрепанный и обслюнявленный жизнью капитан, фиолетовый алкоголик? И ведь что интересно, в сорок лет капитан - это уже дедушка, а в сорок лет генерал - шаловливый юноша. Забавно, а?
      Волков промолчал.
      - Мы учились с Давыдом в одной группе, - пустил очередное кольцо Витченко. Ему, видимо, хотелось поговорить и немного отдохнуть от зеленого экрана осциллографа. - Как ученик он был не из лучших. Парень неглупый, но не более того. Не сверкал ничем, и все-таки одна примечательная черта у него была - он никогда не упускал предоставлявшейся ему возможности. Мы-то, балбесы, думали: жизнь длинная, все успеем. Черта лысого! Если ты не выпил кружку пива, ее выпьет кто-нибудь другой. Мы жили в расчете на тысячу счастливых случаев впереди, а на деле - увы... Кто не успел - тот, извините, опоздал. Вот, к примеру. За бои в Египте в семидесятом году меня представили к ордену Красного Знамени. Наш дивизион тогда, как-никак, три самолета сбил, а это уже много. Командиру Героя дали. На моем-то месте, казалось, надо было сидеть тихо и ждать. Так нет же! Нажрались с техником Петькой Молотковым, и я на глазах у главного в Египте военного советника упал в плавательный бассейн. Какой к чертям собачьим орден после этого! А вот Давыд в своей жизни ни одной возможности не упустил. И правильно сделал!
      Витченко помолчал, попыхивая папироской "Север", потом добавил:
      - Но это я так, больше от зависти. Мужик он неплохой. Неподлый, во всяком случае. Это уже, по нашим-то временам, и так немало.
      Окурок полетел в двухсотлитровую бочку, закопанную на три четверти в песок.
      - Ну, я пошел электроны гонять, - вздохнул Витченко и полез в полумрак кабины, откуда разило жарой, как от мартена. На ступеньках он крикнул бойцу в глубину кабины: - Булашов, такой-сякой!.. Тащи осциллограф медлительных процессов! Переходные будем проверять. Мухой лети! Да ты не помер там от жары, родной ты мой?..
      Волков, не дослушав, полез в кабину управления, где похожий на цыгана старший лейтенант Мазин, весь опутанный "концами", сидел возле автоматизированного прибора пуска. Мазин делал одну из самых важных проверок на приборе пуска и даже не повернул головы в сторону вошедшего командира.
      Все остальное из этих трех дней - непрерывная настройка техники, гул аппаратуры и треск дизелей, устранение неисправностей, редкие перерывы на нехитрую скудноватую еду и короткий сон, когда спишь, словно провалившись в черную дыру. И все время - жара, жара и еще раз жара. Особенно в раскаленных кабинах, где температура доходит до запредельных для живого организма значений.
      И вот настал решающий в полигонной феерии день - день выполнения стрельбы. Волков еще с утра почувствовал сильное нервное возбуждение. Как моряк перед боем, надел под обмундирование чистую белую рубашку с дорогими запонками. Бреясь и без конца прокручивая в голове детали предстоящего испытания, вполуха слушал обычную утреннюю перебранку ветеранов.
      - Что-то я себя неважно чувствую, - пожаловался Чернов.
      Витченко сразу оживился.
      - В развитии своей болезни русский человек, в отличие от какого-нибудь европейца, который сразу же идет сдавать кучу анализов, проходит три этапа.
      - Какие еще три этапа? - вяло поинтересовался Чернов.
      - Первый, - продолжал Витченко, - русский думает: поболит-поболит и перестанет, само рассосется. Но не рассасывается, и наступает второй этап русский жалуется на свою болезнь всем своим друзьям и знакомым. Решительно всем, кроме тех, кому действительно надо жаловаться, - врачей. Друзья и знакомые начинают советовать ему, что делать и какие таблетки принимать. Эти советы радикальным образом приближают третий этап.
      - И какой же третий этап? - уже заинтересованно спросил Чернов.
      - Последний! - победно объявил Витченко. - Больной дает дуба! А пока, я думаю, Гриня, ты в самом начале второго этапа. И мой совет - иди-ка ты к врачу. Ну, как только вернемся с полигона. Командир, - подошел он к Волкову, пойдемте чего-нибудь поедим, сегодня гороховый суп с тушенкой. И бросьте все время думать, а то "кондратий" хватит, таких случаев сколько угодно. Не сжигайте вы себя раньше времени, а то на саму стрельбу пороха не хватит.
      Волков с трудом выпил кружку чая, затолкал в себя кусок хлеба, намазанного свиным паштетом. Его начинал "бить колотун", от возбуждения всего трясло. Ведь если сегодня промахнешься - с позором снимут с должности. Худая слава, будь ты хоть трижды не виноват в неудаче, долгие годы будет ходить за тобой, как тень: "Это какой Волков? Который стрельбу завалил в восемьдесят втором году?"
      "Да что это я, в самом деле, раньше времени сливаю, - встрепенулся Волков и немного успокоился. - Техника отлажена, люди не подведут".
      Для облегчения он длинно выругался и дал команду - всё, едем на площадку! Постоим за честь родной Пятой армии ПВО!
      И вот началось...
      Волков хорошо знал правила полигона. Никто из начальства не скажет командиру дивизиона перед стрельбой - я отменяю твои приказы и решения, они неправильны. Если кто и против, то обозначит свое мнение голосом в присутствии свидетелей. Настаивать никто не будет. В случае успеха про эти предупреждения никто не вспомнит. Но в случае промаха каждый будет выпрыгивать из штанов - мы же ему говорили! Мы его предупреждали! Мы советовали! А он... И первыми будут обвинять "помогавшие" ему генерал-майор Квасов и полковник Пасюк.
      Волков окинул взглядом все четыре заряженные ракеты и скомандовал:
      - По местам! Всех лишних, всех зрителей - на бугор, пускай оттуда смотрят.
      Заняв свое место в кабине управления, он доложил на КП о готовности и впился глазами в оранжевый экран, в район предполагаемого старта ракеты-мишени. Прошло несколько томительных минут. Все молча смотрели на экраны.
      Вдруг ожили динамики громкой связи:
      - Боевую стрельбу выполняет войсковая часть 22922, командир части полковник Бушуев! - торжественно, как о запуске космического корабля, объявил по громкой связи руководитель стрельбы. - Всем выключить радиопередатчики команд!
      Первым стрелял дивизион двадцать пятой зенитной ракетной бригады полуостров Рыбачий, почти соседи, тоже из Пятой армии.
      - Есть старт первой мишени! - доложили Волкову.
      - Есть старт второй мишени!
      И через некоторое время:
      - Наблюдаю старт ракет Рыбачьего!
      "Молодцы "рыбачинцы", - подумал Волков, - если ракеты пустили, значит, мишени обнаружили и сопровождают".
      - Наблюдаю подрывы!
      Если подрывы есть, то уже не меньше четырех баллов Рыбачьему обеспечено. Молодцы, нормально отработали, у них уже все позади.
      - Боевую стрельбу выполняет войсковая часть номер..., командир части подполковник Арутюнян! - опять объявили по громкой связи.
      - Всё, мы за ними! - Волков схватил микрофон. - Приготовиться!
      Все находившиеся в кабинах замерли. Волков, операторы средств разведки, боясь мигнуть, всматривались в экраны, страшась пропустить момент старта "своей" мишени. Но старта всё не было и не было. Что-то не заладилось на точке пуска.
      Так прошло почти сорок минут. Волков то и дело охрипшим голосом запрашивал в микрофон:
      - Частота? Напряжение? Температура воды и масла? Давление? Уточнить исходные данные!
      Сколько еще ждать? Так можно и свихнуться.
      Вдруг в животе Волкова подозрительно заурчало. "Вот еще, - с ужасом подумал он, - только поноса мне сейчас не хватало!" Придется бежать за ближайший бархан, а тут мишень и стартует... Такие случаи бывали.
      Он представил себе заседание партийной комиссии полка с повесткой дня: "О предательском поведении коммуниста Волкова на полигоне, приведшем к срыву боевой задачи". Не дай бог...
      Размеренно гудели дизеля. В жаркой и липкой темноте на лица номеров боевого расчета ложились зеленые и оранжевые отсветы от экранов. И наконец:
      - Старт РМ!*** Азимут - девяносто! Дальность - сто восемьдесят пять!
      - Старт РМ! - срывающимся голосом объявил Волков станции наведения ракет. И перевел дыхание. "Ну вот, еще девяносто секунд, и все будет ясно - какие мы ракетчики".
      - Высота "один", высота "два", высота "три"... - отсчитывал оператор километры, на которые стремительно, вертикально вверх забиралась ракета-мишень.
      На отметке "девять километров" Волков скомандовал:
      - Включить передатчик! Узкий луч! Поиск!
      Однако обнаружить и "схватить" мишень быстро не удалось.
      - Высота "пятнадцать", высота "семнадцать"... Мишень в точке перегиба! РМ - на курсе!
      - Дальность - сто пятьдесят! - выкрикнул оператор.
      - Угол - семь тридцать! Азимут - девяносто один двадцать пять! Угол - семь тридцать пять...
      - Дальность - сто сорок пять! Дальность - сто сорок! Дальность - сто тридцать пять!
      - Ты смотри, как шпарит! - сказал кто-то. - Не меньше тысячи метров в секунду.
      - Дальность - сто! - выкрикнул оператор. - Скорость - девятьсот метров в секунду!
      Ракета-мишень, с пугающей скоростью проглатывая километры, стремительно приближалась. Но станцией наведения ракет обнаружить ее никак не удавалось. "Всё, пропускаем... Пропускаем! - Несмотря на шестидесятиградусную температуру в кабине управления, Волкову стало зябко. - Обделались..."
      Он вдруг понял, что если сейчас ни на что не решиться, стрельба закончится неудачей для дивизиона и катастрофой для него лично.
      - Режим широкий луч! Выставить точку встречи в широком луче! - заорал он. - Высота двадцать три! Азимут... Дальность - семьдесят пять! Сейчас мишень сама в сектор обзора влетит! - Какая-то дьявольская уверенность появилась в нем.
      Томительно тянулись секунды ожидания. И наконец - долгожданное:
      - Есть цель!
      - Пуск! Пуск! - громовым голосом взревел, вскочив со своего места, Волков.
      ................................................
      Меньше всего видят парад его участники - старая истина. Волков на секунду представил, как рванула ракета (предмет в глазах Волкова практически одушевленный) с шестой пусковой установки: с грохотом, отдаленно напоминающим выстрел из очень большой пушки, подняв струями раскаленных газов тучу пыли и песка и разбрызгивая горящие пороховые макаронины стартового двигателя... И с громоподобным рыком - пошла, пошла, пошла - все быстрее и быстрее, навстречу своей неизбежной гибели в смертельных объятиях с мишенью.
      Мазин зачарованно уставился на зеленые экраны наведения, из-под обреза которых вынырнула ракетная "пачка" пущенного только что "изделия", тут же схваченная стробами сопровождения.
      - Есть захват! - автоматически вскрикнул он и через секунду уже уверенно добавил: - Наведение нормальное!
      - Пускай, еще пускай... - возбужденно и нетерпеливо шептал в ухо Волкову начальник площадки майор Орехов, продолжая сжимать и разжимать пальцы на его колене.
      - Тремя! - напомнил Волков Мазину и повторил, приходя в себя и вдруг окончательно поверив в удачу, добавил трубным голосом: - Тремя!
      - Вторым... пуск! Первым... пуск! - пустил еще две ракеты Мазин. Наведение нормальное!
      Волков оторвался от уже ставшего бесполезным в дальнейшей работе экрана ВИКО и вгляделся в зеленые экраны наведения Мазина. Отчетливо были видны три ракеты "пачки", выписывающие одна за одной одинаковые плавные кривые, именуемые в мудреной теории наведения динамической траекторией. Первая ракета стремительно сближалась с мишенью. Не намного отставали от нее и две другие. "Отлично! - успел подумать Волков, - старт нормальный, сошли с пусковых все три, летят гуси-лебеди пока красиво, наведение нормальное, пока все здорово!"
      - До встречи - двадцать пять секунд! - почти празднично объявил Мазин. Со скоростью полтора километра в секунду с мишенью сближалась почти четверть тонны тринитротолуола с гексогеном, с десятками тысяч заранее нарезанных и любовно нафасованных на далеком уральском заводе осколков.
      "Первая - стукни эту мишень вдребезги!" - как в бильярде заказал удар Волков и ни на миг не сомневался - так и будет. Он почему-то внезапно поверил, что все желания, которые он сейчас и именно сейчас, в эти двадцать секунд загадает, обязательно сбудутся.
      На переключенных Мазиным на укрупненный масштаб экранах индикаторов наведения Волков увидел, как брызнули отражения от осколков и сразу на месте ранее четкого контрастного сигнала от ракеты-мишени вспухло размытое пятно.
      "Есть! - мысленно выкрикнул Волков и снова заказал желание: - Вторая и третья - сработать по обломкам!"
      - Вторая... подрыв! Третья... подрыв! - победно, ликующе пел Мазин.
      Отраженный сигнал от облака осколков мишени начал дробиться на части и резко терять скорость.
      Операторы ручного сопровождения доложили о срыве автосопровождения.
      - Сопровождать обломки в ручном до земли! - приказал Волков. Торжествуя, он доложил на КП: - "Балхаш-23", цель уничтожил, расход три! Азимут 95, дальность 28!
      В кабине нарастал радостный шум.
      - Но-но! - предостерег Волков, - не расслабляться пока! Армия еще стрельбу не закончила. Беломорск сейчас стрелять будет.
      Тренькнул полевой телефон, стоявший на полу в ногах у Волкова. Он плотно прижал трубку к уху.
      - Молодец, Волков! - раздался далекий голос генерала Давыдова. Поздравляю. Но не расслабляйся, сейчас наш Беломорск будет стрелять. Подстрахуешь их, одна ракета у тебя еще осталась.
      Волков уже понял, что придется выполнять стрельбу и за Беломорск. Так оно и случилось. Беломорский дивизион замешкался с обнаружением мишени, мишень "уходила", и ее перераспределили дивизиону Волкова. С чужой мишенью проблем не было, ее "взяли" практически со стартового стола. Последнюю, четвертую ракету пустили точно по рекомендованной дальности, и все прошло, как по учебнику.
      ИЗ ДОНЕСЕНИЙ, ОТЧЕТОВ, РАПОРТОВ
      4 зрдн 545 зрп**** Капитан Волков И. В.
      Учебная стрельба
      Поставлена задача при централизованном управлении и самостоятельных боевых действиях по 16 целям в составе 19 самолетов. Пропущено две цели (два самолета). Обстреляно с неполным использованием огневых возможностей - 4 (3 с превышением работного времени, одна обстреляна повторно).
      С учетом 1 категории сложности удара воздушного противника оценка за выполнение учебных стрельб - 5,0.
      Боевая стрельба
      Выполнял боевую стрельбу по ракете-мишени типа РМ-307А (высотная программа, точка запуска "С-2") с площадки "Балхаш-23" очередью трех ракет 30Г. Получено три подрыва. Мишень физически уничтожена.
      Обломки мишени сопровождали до падения.
      Время падения 11 часов 12 минут 23 секунды, азимут 89 градусов, дальность 24 км.
      Оценка за боевую стрельбу - 4,8 (снижена на 0,2 балла за неполное использование огневых возможностей - превышение работного времени).
      Солнце, казалось, навсегда зависшее в зените, словно спохватившись, стремительно пошло на закат. Но жара даже усилилась. В безлюдной и безмолвной в этот час степи то тут, то там при полном безветрии отвесно вверх поднимались хвосты черного дыма. Догорали рухнувшие на землю обломки мишеней и осколки ракет, а вместе с ними занялась огнем и высушенная зноем до состояния гербария неяркая растительность прибалхашской полупустыни.
      - Зенитная ракетная битва окончена! - высморкавшись в грязный платок, с чувством продекламировал Витченко. - Праздник огня и стали завершен. Нет, здорово мы в этот раз! И за себя - отлично, и за того парня - опять в десятку! Чувствуешь себя человеком, деньги не даром получаем. Ну а теперь выпить и закусить сам бог велел.
      Стол накрыли за невысоким барханом. В центре импровизированной скатерти-самобранки стояла даже бутылка шампанского! Кроме надоевших мясных и рыбных консервов, вываленных в металлические миски, было много зелени. На самом почетном месте возвышался здоровенный котел с пловом, а рядом, на кирпичах, стоял другой, не менее вместительный, с гудением обдуваемый огненной струей из паяльной лампы, которую периодически ожесточенно раскочегаривал прапорщик Миколюк.
      - Первое! - с гордостью произнес замполит Черепанов, устроивший все это великолепие, пока ракетчики "воевали".
      - "Мыкола, ты знаешь, як проклятые москали называют наш борщ? - пробуя ложкой из котла, сказал Витченко. - Пе-е-ервое!" - "Та ты шо? Поубывав бы!"
      - А мясо где взяли? - потрясенный, спросил Волков.
      - Утром привезли из Новоземельского полка. Они втихую пару сайгаков завалили и нам килограммов шесть отстегнули, а Алишер плов сварил. - Черепанов кивнул в сторону сержанта-узбека со стартовой батареи. Узбек потупился от смущения и гордости одновременно.
      Быстро разлили водку по стаканам.
      Пьянка, или, выражаясь суровым языком партийных собраний, злоупотребление спиртными напитками в обстановке звериной тоски затерянных в лесах, болотах и песках зенитных ракетных дивизионов представляет собой не просто процесс поглощения водки (спирта, реже вина). Это неотъемлемая часть жизни и общения. Ведь как проводит свободное время зенитный ракетный офицер? В театр не ходит, в кино тоже, о вернисажах и концертах не приходится и говорить. Охота, рыбалка и телевизор. Но не все охотники и рыбаки, и многие дивизионы находятся за пределами уверенного приема телепрограмм.
      Остается только одно общедоступное развлечение - баня и выпивка: попарился, помылся и выпил. А выпил - и пообщался. Обсудили новости, перемыли кости начальству. Это одновременно и подведение итогов, и обмен опытом, а начиная с определенного стакана - и материал для обсуждения "злоупотребивших" на партийном собрании.
      Проснувшись на следующий день застегнутым на все ремни и в сапогах, точнее, один сапог был полностью надет, второй наполовину снят, Волков быстро глянул на часы. В палатке стояла парилочная жара. Пахло перегаром и какими-то гнусными подпорченными консервами. В углу тихо посапывал на койке Черепанов, рядом с ним мощно храпели два капитана. От их храпа Волков и проснулся. Пора было собирать шмотки и отправляться на аэродром.
      В палатку вошел дневальный и доложил, что вчера вечером приезжал какой-то подполковник из политотдела армии, хотел передать личному составу поздравления члена Военного совета, но все уже спали, и он уехал. "Ну и хрен с ним, подумал Волков с той особой дерзостью бывалого бойца, который только что вышел из боя. - Вас много таких, политработников, но ракеты-то сбивать умею я, капитан Волков..."
      - Подъем! - натягивая на ногу недостающий сапог, стал он будить свое войско. - Баллы за стрельбу и без нас в штабе посчитают. А нам пора в аэропорт Камбала. Если повезет, завтра уже будем дома.
      Однако надеждам на быстрый отлет в родные края не суждено было сбыться. Просто не было самолета.
      - Как в этот крематорий со своими дровами доставить, так мигом все нашлось, и самолет, и машины... А как обратно - ни того, ни другого! возмущался народ. - Сколько нам тут сидеть?
      Продукты и курево закончились еще в первый день ожидания самолета. И тут здорово помогли два капитана - ветераны зенитного ракетного движения. Витченко и Чернов выходили на трассу, ведущую на полигон, по которой день и ночь пылили машины, отвозившие на "площадки" очередные партии "пушечного мяса", и становились с протянутой рукой возле обочины. За двадцать лет службы знакомых у них в войсках накопилось достаточно, и одна из десяти машин останавливалась обязательно. После радостных воплей и объятий с машины сбрасывали ящик тушенки или коробку с макаронами.
      Наконец, на четвертый день ожидания на краю взлетной полосы дивизион Волкова подобрал какой-то заблудившийся "Ил-76", шедший из Андижана на Североморск-1.
      Перевернулись еще несколько страничек календаря. А поскольку никому не дано знать правды о своем времени, так, может быть, это были еще и не самые плохие страницы нашей жизни?
      ВМЕСТО ЭПИЛОГА
      Указом Президиума Верховного Совета СССР член Военного совета - начальник политического отдела 5-й отдельной армии противовоздушной обороны генерал-майор Квасов Николай Антонович за успешное освоение новой боевой техники и успешное руководство подчиненными при выполнении задач оперативной и боевой подготовки награжден орденом Красной Звезды.
      Из приказа командующего 5-й отдельной армией
      противовоздушной обороны от 29.6.82 г. No 229:
      О поощрении генералов и офицеров управления 5-й отдельной армии ПВО за успехи в оперативной и боевой подготовке
      наградить:
      за большой личный вклад в подготовку боевых расчетов зенитных ракетных войск к боевым стрельбам на государственном полигоне:
      .................................................
      полковника Пасюка Николая Игнатовича, заместителя начальника управления зенитных ракетных войск 5 ОА ПВО - радиоприемником "Океан-209".
      Выписка из приказа командира 29-го корпуса ПВО от 12.7.82 г. No 325:
      командира 4 зрдн 545 зрп капитана Волкова И. В. за злоупотребление спиртными напитками на государственном полигоне и нетактичное поведение со старшими начальниками предупредить о неполном служебном соответствии.
      _________________________________
      * ОБАТО- отдельный батальон аэродромно-технического обслуживания.
      ** РУД- рычаги управления двигателями.
      *** РМ- ракета-мишень.
      **** Зрдн- зенитный ракетный дивизион; зрп- зенитный ракетный полк.