Невинные обманы

      Именно в этот момент вошел Уилл с листком бумаги в руке. Кейт послала ему отчаянный взгляд. Если бы у нее было время предупредить его! Но уже поздно. Он не поймет намека.
      Доктор протянул Уиллу свою пухлую ладонь.
      - Вы тот самый молодой человек, который будет присматривать за гостиницей мадам Арно, oui <Да? (фр.)>?
      - C'est са, monsieur <Да, месье (фр.).>, - с почтительным поклоном ответил Уилл. - Делаю все, что в моих силах, а мадемуазель помогает мне.
      - Tres bon, tres bon <Отлично, отлично (фр.).> - просиял доктор. - Я передам мадам, что ее гостиница в надежных руках. Ну, мне пора. Пациенты заждались. - Он обернулся к Кейт. - Я вернусь в Руан, вечером позвоню вам, мадемуазель, и сообщу, как чувствует себя тетя.
      - Благодарю вас, вы очень любезны, - ответила Кейт. - Передайте ей привет и скажите, что здесь все в порядке, - неуверенно добавила она.
      Маленький доктор галантно поклонился, поблагодарил Кейт за прекрасный кофе и отбыл восвояси.
      Уилл проводил его до дверей. До Кейт доносились обрывки французских фраз. Играет роль управляющего до конца, поняла она. Надо же, как быстро он в нее вошел. И какое правдоподобие! Она давно должна была сказать ему спасибо; что ж, она сделает это сейчас. Ей не хотелось гадать, что заставило его моментально включиться в игру.
      Уилл неторопливо вошел на кухню.
      - Похоже, мсье доктор ничего не заподозрил. Ну как, полегчало вам? Теперь вы знаете, что случилось?
      Кейт пустила воду посильнее.
      - Спасибо за то, что выручили меня, сказала она. - Быстрая у вас реакция. Он усмехнулся.
      - А над чем тут долго ломать голову? И без ваших слов все ясно: тетушке совсем ни к чему знать, что этот малый так и не появился.
      Она кивнула, смущенно уставясь в мойку и не замечая летящих брызг.
      - Или что я осталась в гостинице наедине с совершенно незнакомым мужчиной. Надо было бы долго объяснять, что к чему. Хотя Бекки всего пятьдесят лет, в некоторых вопросах она ужасно старомодна. Она не понимает, что современные девушки должны уметь постоять за себя.
      Кейт с грохотом поставила в сушильный шкаф стопку тарелок.
      Уилл взял неиспользованную чашку и принялся с отсутствующим видом вытирать ее.
      - Да уж, это вы умеете в совершенстве, - буркнул он, поглаживая пальцем припухшие губы.
      Кейт не обратила на это внимания. У нее было плохое настроение.
      - Ненавижу лгать. Я предпочитаю всегда говорить правду.
      - Скажите мне, что такое правда? - лениво возразил Уилл. - Лучшие умы человечества бьются над этим три тысячи лет, и никто еще не нашел ответа. Я, например, считаю, что без маленьких обманов не обойтись, если вы не хотите на каждом шагу причинять людям боль. Так это и называется: маленькие невинные обманы.
      - Может быть, вы и правы, - неохотно признала она, - но я стараюсь лгать как можно меньше.
      - Это восхитительно! Я сражен наповал, - рассмеялся он, аккуратно ставя на место чистые тарелки. - А сейчас, умненькая-благоразумненькая Кейт, не будете ли вы добры пройти со мной и снова установить эти проклятые поля?
      Оказав Уиллу срочную техническую помощь, Кейт отодвинула в сторону валявшиеся на столе бумаги и села писать письмо Бекки.
      Это было самое трудное письмо в ее жизни. Она не хотела обманывать Бекки, но другого выхода не было. Начало далось ей легко: она сообщала Бекки о визите милого доктора и о том, какое облегчение она испытала, узнав, что операция прошла благополучно.
      "Я все время думаю о Вас, надеюсь, что у Вас все будет хорошо и что Вы не испытываете больших неудобств. Мне хотелось бы быть рядом с Вами, но Вы, наверно, предпочли бы, чтобы я присматривала за гостиницей и за человеком, который помогает управлять ею. Он очень способный и вполне справляется со своими обязанностями, так что беспокоиться не о чем. Лучше постарайтесь поскорее выздороветь. Желаю Вам всего наилучшего и надеюсь вскоре увидеть Вас. Любящая Вас Кейт".
      Она подумала и приписала постскриптум:
      "Поэтому мне совсем не обязательно переезжать и искать себе другую гостиницу. Думаю, Вы согласитесь, что никакая опасность со стороны временного управляющего мне не грозит. Если бы Вы видели его! Он абсолютно не опасен и совсем не в моем вкусе".
      Вот и еще два обмана, виновато подумала она.
      Она заклеила конверт, нашла в ящике печать и встала из-за стола. Уилл сидел за дисплеем, глубоко задумавшись. Не стоило отрывать сочинителя детективов от работы. Она нацарапала на листке бумаги: "Ушла в деревню за хлебом. Поручаю вам удерживать крепость до моего возвращения", положила записку у него за спиной и тихонько вышла.
      Ехать на машине не было смысла - до деревни всего полмили, и она с удовольствием прогуляется пешком.
      Она хорошо помнила эту деревню, маленькую и очень уютную. Бекки рассказывала, что в 1944 году во время высадки союзников в Нормандии эта деревня оказалась нетронутой - не в пример другим, располагавшимся ближе к побережью. Многим домикам было не меньше ста лет. Они тесно окружали центральную площадь, на которой играло несколько малышей, облюбовавших клочок "ничейной земли". В отличие от английских деревень, здесь не было палисадников, но на каждом окне стояли цветочные ящики. Чуть позже здесь распустится целый разноцветный ковер.
      Кейт опустила письмо в почтовый ящик и огляделась. По предыдущему приезду она помнила, что здесь, как и повсюду во Франции, есть своя маленькая boulangerie <Булочная с пекарней (фр.).>, и быстро разыскала ее, безошибочно руководствуясь чудесным запахом свежевыпеченного хлеба.
      Она купила два очень длинных "багета" и пару аппетитных яблочных пирогов. Полная женщина за прилавком, говорившая по-английски лучше, чем Кейт по-французски, узнала ее, и девушке пришлось рассказать о болезни Бекки.
      Та всплеснула руками:
      - Ah - quel dommage! <Ах, как жаль! (фр.).> Мадам Арно, такая хорошая женщина!
      Она принялась рассказывать, как все деревенские любят Бекки, попросила передать ей привет и пожелать скорого выздоровления.
      Кейт тронуло, что тетю в деревне уважают. Она почувствовала угрызения совести. Знали бы они, что племянница Бекки осталась в гостинице одна с незнакомым мужчиной! Нет, пусть уж лучше они ни о чем не догадываются, а потом вернется Бекки и все опять придет в норму.
      Успокоившись, она вышла на улицу. Неспешно шагая по пыльной, узкой дорожке, согретая весенним солнцем, она ощущала прилив любви к жизни. Как ни странно, но, несмотря на не слишком вдохновляющее начало, каникулы стали доставлять ей удовольствие.
      Вернувшись в гостиницу, она принялась опорожнять сумку с продуктами. Вошел Уилл.
      - Вкусно пахнет, - заметил он, одобрительно глядя на батоны. - За время вашего отсутствия никто не звонил. Я застал почтальона на месте преступления и вынул из ящика письма. Пожалуй, из меня получился бы неплохой управляющий. Два счета и письмо от каких-то людей из Булони, которые хотят заказать номер на неделю в августе. Кажется, постоянные клиенты. Попозже мы вместе займемся этим. А одно письмо адресовано вам. Он передал ей пухлый конверт и тоскливо спросил:
      - Вы чаю не хотите?
      - Хочу, конечно. Сейчас поставлю, - откликнулась Кейт.
      - Тогда я через четверть часа заканчиваю и иду к вам.
      Уилл захромал в контору.
      Кейт посмотрела на письмо. От Эдварда. Она горячо надеялась, что это всего лишь дружеское письмо, которое не повлечет за собой никаких изменений в их отношениях. Это как раз в стиле Эдварда - сначала осторожно объяснить, что он хотел сказать, а потом написать. Уж он-то не сболтнет лишнего под влиянием минутного настроения.
      Но письмо от Эдварда оказалось вовсе не длинным. На узком листке бумаги с фирменной надписью "Поздравляем" аккуратным почерком Эдварда было написано:
      "Это пришло для тебя сегодня. Тороплюсь переслать тебе на случай, если тут что-нибудь срочное. С наилучшими пожеланиями. Э."
      Кейт почувствовала облегчение. Но кто мог написать ей на адрес фирмы Эдварда?
      Она вынула вложенный внутрь конверт и прочитала надпись, сделанную четкими черными буквами:
      "Для мисс Кэтрин Лавелл. Джону Траславу и компании". Далее шел лондонский адрес фирмы, а в левом верхнем углу было написано: "Прошу переслать".
      Кейт потрясение уставилась на конверт. Этот почерк был ей знаком, как собственное имя. Много лет назад она, словно последняя дура, пыталась скопировать маленький росчерк в окончании буквы "у". Она с трудом обошла кухонный стол и села. Она не должна думать о нем, не должна! Ей не следует даже вскрывать это письмо, его надо порвать и забыть, что оно существовало.
      Но беспощадная память уже заработала, и Кейт не смогла ее удержать. Воспоминания проносились в ее мозгу с быстротой кинокадров. Ей пятнадцатый год, у нее первое свидание, она идет на дискотеку с Майклом Грином, который учился в той же школе классом старше. На ней нарядное голубое платье, рыжая коса заплетена так, как недавно показывали по телевидению. Она возвращается в половине одиннадцатого, Майкл провожает ее до дверей и целует на прощанье.
      С пунцовыми щеками и сияющими глазами она входит в столовую. Папа одиноко сидит у огня. Мама ушла играть в бридж. Она играет в бридж три раза в неделю, и нет ничего странного в том, что они с папой никуда не ходят вместе. В четырнадцать лет это воспринимаешь как нечто само собой разумеющееся. Папа встает, а она думает, какой он красивый и замечательный, но почему-то сегодня очень грустный. Наверно, скучает по маме.
      - Ну вот и ты, Кэтрин. Чудесно выглядишь. Хорошо провела время?
      - Изумительно! Потрясающе!
      Ей хочется задержаться, утешить его и в то же время не терпится оказаться у себя в комнате, вспомнить сегодняшний вечер и поцелуй Майкла. Ее первый поцелуй!
      - Я пошла спать, у меня ноги болят от танцев, - говорит она. Почему он такой грустный? Она порывисто обнимает его за шею.
      - Спокойной ночи, папочка. Я тебя ужасно люблю, мой дорогой папочка!
      Он крепко обнимает ее за шею, не отпускает и долго-долго смотрит в лицо.
      - И я люблю тебя, Кэтти. Моя красивая, взрослая дочка. Никогда не сомневайся в этом. - Он целует ее в лоб. - Спокойной ночи, Кэтти.
      На следующее утро он уехал в очередную деловую поездку, и она никогда его больше не видела...
      Она стоит с конвертом в руках, и перед ней возникает еще один цветной кадр. Она сидит на кухне большого дома в Риджент-Парке и пытается справиться с домашним заданием по математике. Где-то ошибка, но как ее найти? Вчера приехала из Франции тетя Бекки, она сидит в столовой и разговаривает с мамой. Голос Бекки не умолкает, она пытается во что бы то ни стало доказать свою правоту. Они с мамой всегда спорят, когда собираются вместе.
      Никогда в жизни Кейт не подслушивала у дверей, ей омерзительна даже мысль об этом, но сейчас, словно подталкиваемая какой-то посторонней силой, она встает и идет в холл.
      Дверь в столовую приоткрыта, и из комнаты ясно доносится голос Бекки:
      - Это не дело. Вера! Джеймс действительно ушел от тебя. Ты должна это понять. Со временем ты смиришься с этой мыслью. От многих женщин уходят мужья, это случается сплошь и рядом. Джеймс вовсе не был чудовищем: я уверена, что он оставил вам кое-что. Со временем все выяснится само собой.
      Потом звучит голос мамы, неузнаваемо резкий и ожесточенный:
      - Я продам дом, куплю где-нибудь дешевую квартиру и буду искать работу. Я посвящу всю свою жизнь Кэтрин. Я своими руками заработаю ей на все необходимое. И я сделаю это одна!
      Кейт чувствует, как кровь леденеет в ее жилах. Это не правда, это не может быть правдой! Папочка никогда не бросит их, это дурной сон. Ее замечательный, обожаемый отец! Она вновь слышит его голос: "И я люблю тебя, Кэтти. Никогда не сомневайся в этом".
      Она открывает дверь и видит их обеих как в тумане: мать в черном платье, выпрямившуюся на тяжелом стуле, и наклонившуюся к ней Бекки, руки которой лежат на полированном столе.
      Их лица оборачиваются к ней. Она бежит через всю комнату, бросается к ногам матери, хватается за ее платье.
      - Мама, ведь это ошибка? Скажи, что это ошибка. Пожалуйста, пожалуйста, скажи... - Она рыдает, не в силах владеть собой. - Он не мог, не мог бросить нас. Или мог?
      Лицо матери - ледяная маска.
      - Это правда, Кэтрин. Твой отец ушел навсегда. Теперь нас только двое - ты и я.
      - Как он мог уйти? Он не мог, он любит нас! У матери страшно искажается рот.
      - О нет, кажется, он любит кого-то другого. Бекки обходит стол, обнимает Кейт и ведет с собой.
      - Пойдем, детка, заварим чай.
      Милая, практичная Бекки, подумала Кейт, вспоминая наступившие вскоре страшные дни. Бекки делала все, что могла, но не в ее силах было облегчить боль. Как она вообще вспомнила о Бекки? Гораздо лучше ей запомнилась мать: с трагическим лицом она бродила по дому, как привидение, чистя и полируя все, что попадалось ей под руку.
      Сначала Кейт не могла заставить себя поверить в это. Папочка скоро вернется, и все пойдет по-прежнему. Но он не вернулся.
      Дом продали, за часть полученных денег купили маленькую квартирку в Хорнси, а остатка вполне хватало на жизнь. Прошло несколько месяцев. Она готовилась к выпускным экзаменам, уже не бегала к двери при приближении почтальона, и ей перестали слышаться шаги отца в холле тесной квартирки, заменившей дом, в котором она выросла.
      А теплое, любящее сердце, когда-то отданное отцу, превратилось в кусок льда.
      Она очень жалела мать, в юности пыталась сделать для нее все, что было в ее силах, готовила ей ужин, когда мать поздно возвращалась от стариков, у которых она проводила долгие часы, зарабатывая деньги на красивое платье для дочери или заграничную поездку с классом в каникулы. Когда Бекки в один из частых приездов предложила матери обратиться за помощью в службу социального обеспечения, то тут же впала в немилость. Мать гордо заявила ей, что не нуждается ни в чьем милосердии. Она должна была стать Кэтрин и матерью, и отцом.
      Когда Кейт закончила школу, она попыталась убедить мать работать поменьше. Девушка заявила, что не будет поступать в колледж, а пойдет на курсы секретарей, чтобы скорее начать зарабатывать, но мать и слышать об этом не хотела. Даже тогда, когда Кейт закончила колледж и поступила на службу, мать все еще продолжала работать.
      - Нам нужны деньги, - доказывала она. - Мы купим маленький домик и уедем из этой дрянной квартиры.
      Однажды Кейт и Бекки поговорили об этом и впервые не сошлись во мнениях. Кейт стало беспокоить здоровье матери.
      - Она очень устает. Слишком много работает она в доме у этих стариков, - сказала девушка. - И что она держится за свою богадельню, когда я сама работаю? Мы могли бы вполне прилично прожить на мое жалованье.
      К ее удивлению, у Бекки эти мысли не вызвали сочувствия.
      - Кейт, дорогая, давай посмотрим правде в глаза, - недовольно сказала она. - Знаешь ли, твоей матери всегда нравилось разыгрывать из себя великомученицу.
      Уязвленная Кейт ринулась на защиту мамочки.
      - Ей не нужно разыгрывать великомученицу, - вспыхнула девушка. - Она действительно мученица, как и всякая женщина, от которой уходит муж, бросая ее без гроша в кармане и с дочерью, которую нужно содержать. И она действительно содержала меня: она отдала мне все.
      Бекки возразила, что мать могла бы подать в суд на бывшего мужа, если бы не была такой гордой.
      - Мать никогда бы не унизилась до этого, - убежденно сказала Кейт.
      - Тут ты права, моя дорогая, - пожав плечами, согласилась Бекки, и эта тема больше никогда не поднималась.
      Все прошло, но не забылось. Кейт смотрела на конверт, но не видела его. Видно, отец как-то узнал, что мать умерла и что Кейт осталась одна. Зачем же ему писать, если он не собирается просить прощения и что-нибудь сделать для нее?
      О нет, горько подумала она, не может быть никакого прощения. Медленно и упорно мать сжила себя со свету. Ты разбил ее сердце, отнял здоровье, а теперь почувствовал вину и решил приползти на брюхе? Я никогда не прощу тебя, никогда, никогда, никогда! Собравшись с силами, Кейт разорвала нераспечатанное письмо пополам, потом на четыре части...
      В конце концов она опомнилась. Кейт нашла коробку спичек, отнесла обрывки письма в сад и сожгла их.
      Внезапно пламя, слой за слоем пожиравшее бумагу, с отвратительной ясностью осветило выведенные на съежившемся клочке слова "Всегда любящий тебя папа", и через секунду они исчезли.
      Оставшуюся от письма горстку пепла Кейт втоптала в землю и медленно пошла на кухню ставить чайник.
      Глава 4
      Кейт вошла в контору и поставила поднос на письменный стол.
      - Думаю, мы заслужили право выпить чаю, - сказала она, указывая на кучу заполненных листов.
      Только бы хозяйственные заботы помогли ей избавиться от горечи во рту!
      - Конечно, - подтвердил Уилл и повернулся на вращающемся стуле. - Я к вашим услугам, мадемуазель.
      Кейт не смогла заставить себя улыбнуться. Она молча разлила чай и поставила на стол тарелку с испеченными Мари миндальными пирожными.
      - Спасибо. - Он задумчиво жевал и вдруг спросил:
      - Что случилось, Кейт?
      Девушка вздрогнула. Она забыла, как он чувствителен. Впрочем, окно конторы выходило в сад; должно быть, он видел, как она жгла письмо.
      - Ничего... А что могло случиться? Он принялся изучать потолок.
      - Вы получаете письмо. Спустя несколько минут вы с гневом и отвращением сжигаете его в саду. Следовательно, оно вывело вас из себя. Поэтому я слегка встревожился.
      - Вы помешались на тайнах, - отрезала она. - Во всяком случае, тут мне ваша помощь не нужна!
      - Как знать, - мягко возразил Уилл. Она начала закипать.
      - Уилл Рэйвен, скажите прямо, что у вас на уме! Я начинаю уставать от вашей болтовни.
      - О'кей, я постараюсь. Письмо от Эдварда, вашего "почти жениха", верно?
      - Да, от Эдварда! Но сожгла я не его. Ну что, удовлетворила я ваше несносное любопытство?
      - Значит, вы не собираетесь.., э-э.., порвать с Эдвардом?
      Терпение Кейт лопнуло.
      - Слушайте, - взорвалась она, - почему вы вмешиваетесь в мою личную жизнь?
      - Я отвечу. - В его темных глазах горел такой намек, что она не могла отвести взгляд. У нее перехватило дыхание. - Я сделал это сознательно. - Он умолк, а затем очень медленно произнес:
      - Видите ли, я понял, что очень неравнодушен к вам, Кейт.
      Девушку затрясло. С ней никогда не случалось ничего подобного, и она ужасно растерялась.
      - Вы не.., вы не... - бессвязно пробормотала она. - Вы обещали...
      - О, не беспокойтесь. Я не собираюсь прыгать через стол и набрасываться на вас, как бы мне этого ни хотелось. Просто я надеялся, что со временем ваше сопротивление ослабеет. Вот и все.
      Наконец ей удалось отвести глаза. Она залпом выпила чай и сухо промолвила:
      - Думаю, нам следует забыть об этом разговоре. Давайте продолжим разборку писем. Вы еще не раздумали мне помогать?
      - Конечно, нет, - неожиданно бодро ответил он, подтягивая к себе ближайшую стопку бумаг. - Я переведу их, и вы сами решите, что с ними делать. О'кей?
      Убрав со стола, Кейт ушла на кухню готовить ужин. У нее появилось время поразмыслить над случившимся. Уилла не следовало принимать всерьез: и его внезапное признание, и ее волнение были всего лишь результатом вынужденного пребывания вдвоем. Он мужчина, она женщина. Обычное физическое влечение, и не о чем тут больше говорить.
      Она резала лук и бросала дольки в сковородку с шипящим маслом. Никогда ей не хотелось иметь дело с мужчинами типа Уилла Рэйвена - непостоянными, легкомысленными, ненадежными. У него было множество подобных интрижек, в этом она не сомневалась. Такие люди всегда выходят сухими из воды. Как легко он обвел вокруг пальца бедного доверчивого доктора, представившись ему управляющим! Конечно, он помог ей выпутаться, но она злилась, что Уилла при этом абсолютно не мучила совесть. Слишком легко он прибегал к своим "маленьким невинным обманам"!
      И когда он так искренне сказал: "Я весьма неравнодушен к вам" - это, несомненно, был еще один маленький невинный обман.
      Кейт не была моралисткой: она никого не учила жить, справедливо считая, что каждый сам отвечает за себя, - но она сможет отдать сердце только тому, кем она восхищается, кому верит и на кого может положиться. Разве эти требования чрезмерны? Нет, они будут справедливыми и через двадцать лет! Когда она начинала подумывать, не связать ли свою судьбу с каким-нибудь мужчиной, перед ней вставало измученное лицо матери и слышался ее голос. "Кэтрин, дорогая, не повторяй моих ошибок. Когда будешь выходить замуж, выбирай человека надежного и спокойного".
      Эти мысли заставили ее вспомнить Эдварда. Но почему-то сейчас ей совсем не хотелось думать о нем. Эдвард подождет, пока ситуация не прояснится.
      В этот момент на кухню зашел Уилл и остановился у нее за спиной. Он стоял очень близко, и она чуть-чуть отодвинулась.
      - Пахнет потрясающе, - проворчал он. - У нас что, намечается торжественный банкет?
      Внезапно к подъезду подкатила какая-то машина. Уилл выглянул в окно.
      - Боже правый! - в ужасе возопил он, глядя на усыпанную гравием стоянку. - Она-таки достала меня!
      Кейт проследила за его взглядом и увидела роскошный белый лимузин, из которого вышла белокурая молодая женщина в черном костюме. Заходящее солнце придавало розоватый оттенок ее золотистым волосам.
      - Кто это? - спросила Кейт. Она почувствовала болезненный укол чего-то очень похожего не то на ревность, не то на простую зависть к женщине, которой по карману такая дорогая машина.
      - Лизбет, мой агент, - злобно прошипел Уилл. - Убийственная особа... Он схватил Кейт за руку и судорожно стиснул. - Кейт, милая Кейт, только вы можете спасти меня, - взмолился он. - Я ведь помогал вам, правда?
      В гостиной пронзительно прозвучал звонок.
      - Пойду открою, - обреченно уронил Уилл.
      - Открою я, - возразила Кейт. - В конце концов я здесь хозяйка. Эта француженка говорит по-английски?
      Уилл застонал.
      - Это англичанка, и говорит она так, что за ней не угонишься. Быстро и без умолку!
      Вблизи незнакомка выглядела еще элегантнее. Ее шикарные волосы были искусно зачесаны набок. Легкий шарф, гармонировавший с цветом ее прекрасных голубых глаз, подчеркнуто небрежно обвивал плечи. Огромная серебряная брошь испанской работы украшала лацкан черного кашемирового костюма от лучшего лондонского портного. Черные замшевые туфли (острый носок одной из них нетерпеливо постукивал по плиткам пола), конечно, были итальянскими, а распространявшийся вокруг запах духов так и шептал: "Париж"...
      - Добрый вечер, что вам угодно? - спросила она, открывая дверь.
      Задрав точеный носик, женщина сверху вниз поглядела на Кейт.
      - Вы администратор этого", этого места?
      - Да, я отвечаю за гостиницу, - туманно ответила Кейт. - Но в настоящее время она закрыта. Боюсь, что не смогу предоставить вам номер.
      - Мне не нужен номер. - Ослепительно голубые глаза свысока смотрели на уютную гостиную с потертыми креслами и поцарапанными от времени столами. Мне нужен...
      В гостиную вошел Уилл. Женщина быстро обернулась.
      - Уилл, милый! - воскликнула она сладким тоном. - Как ты оказался здесь? Зачем? О мой бедный, милый Уилл, что ты с собой делаешь Она грациозно порхнула через всю комнату, обняла его за шею и поцеловала в губы. - Я только вчера прилетела из Нью-Йорка и чуть с ума не сошла от волнения. Нигде не могла тебя найти: никто не мог сообщить, куда ты исчез. Наконец я позвонила Джимбо в Париж, и он рассказал, что с тобой произошел несчастный случай, что ты лежал в больнице, а после поселился на постоялом дворе. Он продиктовал мне адрес. Я села в машину и сломя голову помчалась сюда. У меня куча новостей для тебя. Как ты провел это время, дорогой мой бедняжка? Тебе лучше? Иди сюда, садись, забудь обо всем и расскажи, как ты жил без меня...
      Она взяла его под руку и повела к креслу. Я не верю ей, подумала Кейт. Теперь я понимаю, что имел в виду Уилл, когда сказал о ней: "Быстро и без умолку". Ей ужасно хотелось выставить эту чересчур говорливую особу за дверь, но, во-первых, в гостинице это не принято, а во-вторых, Лизбет была агентом Уилла и имела право на внимание.
      Она подошла к ним вплотную.
      - Как я сказала, гостиница закрыта, но раз уж вы здесь, может быть, принести вам что-нибудь? Напитки, чай, кофе?
      В глазах Уилла читалась немая просьба.
      - Очень мило с твоей стороны, Кейт. Знакомься, это Лизбет Браун, мой литературный агент. Лизбет, это Кейт Лавелл, которая присматривает за гостиницей в отсутствие ее тети.
      Кейт кивнула, а Лизбет прощебетала "Хай!", не отводя прозрачных голубых глаз от лица Уилла.
      - Кейт, если тебе не трудно, свари нам кофе, - сказал Уилл.
      - Ну что ты, Уилл, совсем не трудно, - нежно ответила Кейт и отправилась на кухню.
      В кухне Кейт уменьшила огонь под сковородкой с луком и поставила на плиту кофейник, пытаясь понять, что имел в виду Уилл, прося у нее помощи. Лизбет - его литературный агент; возможно, она приехала из-за заминки с очередной книгой. Если так, понятно, почему он впал в панику, но тогда чем же она" Кейт, может ему помочь?
      Куда правдоподобнее другое объяснение: Лизбет отнюдь не только деловой партнер. Она подозрительна и стала бы жутко ревновать, обнаружив Уилла наедине с другой женщиной. Да, конечно, причина именно в этом.
      Что ж, тогда все выяснится, стоит ей только принести кофе в столовую. Уилл встретил ее стоя.
      - Спасибо, милая, все прекрасно. А почему на подносе только две чашки? Ты должна присоединиться к нам.
      Стоя спиной к Лизбет, он смотрел на Кейт с видом мученика.
      Лизбет продолжала трещать.
      - Ты не можешь оставаться в таком месте, Уилл: это же настоящая дыра. Тебе нужен нежный, заботливый уход. Завтра я посажу тебя в машину и отвезу домой. А там я смогу...
      - Нет, спасибо, Лизбет. Я останусь здесь, - властно прервал ее монолог Уилл.
      Его тон поразил женщину. Она широко раскрыла изумительные голубые глаза, и голос ее предательски дрогнул.
      - Но почему, Уилл?
      - Потому что мне здесь нравится, - отрубил он. - Кроме того, я хочу побыть с Кейт, пока она здесь.
      Он обнял удивленную Кейт за талию, привлек к себе и сделал вид, что целует ее куда-то пониже уха.
      Если Кейт была удивлена, то Лизбет чуть не хватил удар. Ее глаза налились слезами, хорошенькие накрашенные губки округлились, а с нежных персиковых щек сошел румянец.
      Уилл снова сел.
      - Выпей еще кофе, Лизбет, - сказал он, ставя перед ней полную чашку. Ты проделала долгий путь. Может быть, ты голодна? Я думаю, Кейт приготовит тебе что-нибудь на скорую руку. Не правда ли, милая?
      Да, что-нибудь разбавленное синильной кислотой, злобно подумала Кейт. Только не бедной, прелестной и вконец потрясенной Лизбет, а человеку, который хладнокровно нанес ей жестокий удар.
      Она яростно поглядела на него, ушла на кухню и упала на стул, борясь с чувством гнева и отвращения.
      Когда он прекратит свои фокусы? Ни стыда, ни совести! И манеры у него отталкивающие. Конечно, тогда были другие обстоятельства, но сейчас, при мысли о том, что испытала несчастная Лизбет, Кейт вновь ощутила ужас потери, пережитый десять лет назад. Ужас предательства, совершенного тем, кто только делал вид, что любит ее.
      И он посмел просить ее сыграть роль в этой гадкой, лживой пьесе, посмел использовать ее! Такое не прощают. Завтра же она укажет ему на дверь, прямо в лицо заявит: убирайтесь отсюда!
      От этих мыслей ее отвлек сильный запах гари. Она вскочила. Густой сизый дым поднимался над сковородкой. Лук превратился в сплошную черную массу. Она выключила плиту, схватила сковородку за ручку и бросила в мойку. Сковородка сердито зашипела и окуталась паром.
      Этого только недоставало, подумала Кейт, склонившись над мойкой. Дым от подгоревшего лука ел ей глаза, и во щекам катились слезы.
      - Ради бога, что здесь происходит? - раздался голос Уилла. - Вы что, хотите сжечь дом?
      Он почти кричал. Да как он смеет кричать, этот лжец и обманщик!
      - Убирайтесь отсюда! - взвизгнула Кейт и прижала руку к губам. Возвращайтесь, к своей подружке!
      Он наклонился и заглянул ей в лицо.
      - Вы плачете? Что случилось? Его взгляд упал на сковородку, все еще шипевшую в мойке.
      - Вы схватили ее голыми руками? Боже, какая дурочка! Разве вы не видели, что у нее металлическая ручка? Вы обожглись. Давайте-ка, подставьте руку под кран!
      Он сжал ее кисть и сунул под струю ледяной воды.
      - Все в порядке. Ничего страшного. - Кейт попыталась вырвать руку, но он держал ее крепко, и девушке пришлось подчиниться. Когда он закрыл кран, рука у нее окончательно онемела.
      - Сядьте. - Он подтолкнул ее к стулу. - Где аптечка?
      - В шкафу, наверху. Но, честное слово, у меня все в порядке, не нужно...
      Не было смысла спорить с ним; и, сказать по правде, Кейт испытывала наслаждение от прикосновения его пальцев, когда он смазывал ее руку кремом из тюбика.
      - Кажется, ожог несильный, но там видно будет, - говорил он. - Теперь вам нужно немного отдохнуть. Возвращайтесь в гостиную и ложитесь на диван. Я подбросил дров в огонь, там тепло и уютно.
      Кейт быстро опомнилась.
      - Я поднимусь к себе, - высокомерно сказала она. - Я больше не намерена участвовать в этих гнусных играх с вашим агентом, любовницей или кем она там вам приходится...
      - Слава богу, она не моя любовница и никогда ею не была, - пылко возразил Уилл. - Хотя с некоторых пор это ее хрустальная мечта. Как бы то ни было, не волнуйтесь: она уехала. Помчалась к друзьям, в Париж. Похоже, ей не очень понравился мой прием. Но ничего, она скоро вернется. Она неплохо на мне зарабатывает и не может позволить себе долго дуться. - Он хихикнул.
      Образ рыдающей брошенной любовницы, чье сердце разбито, а будущее беспросветно, разом вылетел у Кейт из головы. Негодование сменилось чувством странного удовлетворения от того, что Лизбет - не подружка Уилла, а всего лишь его агент.