Подойдя к тайнику в стене, он открыл его. Маленькие сувениры, взятые у Элейн, Памелы и Анни, лежали на полке отдельно друг от друга, напоминая о том, что могло бы быть. На Маркуса накатил приступ горько-сладкой тоски, когда он взял тяжелое стеклянное пресс-папье, принадлежавшее Памеле. Он приложил его к щеке и ощутил холод влажной от слез кожей
      - Ну-ка брось, ты, гадкий, больной ублюдок! - Голос был низким и глухим от едва сдерживаемой ненависти. - Это принадлежало моей дочери.
      Маркус поднял голову и взглянул в лицо Хантера Дэвидсона. Пресс-папье вывалилось у него из рук и упало на пол.
      - Я полагаю, что ты готов отправиться в ад, - сказал старик, взводя курок на револьвере сорок пятого калибра. - Потому что я пришел, чтобы отправить тебя туда.
      ГЛАВА 46
      Он был прав с самого начала. Следы, логика, все вело к Ренару. И если бы он не отвлекся, не позволил прошлому снова взять его за горло, Маркот так бы и остался постепенно стирающимся из памяти воспоминанием.
      Ник закурил, глубоко затянулся, словно пытаясь дымом перебить горький вкус правды на языке. Вред уже нанесен. А с последствиями он будет разбираться, если они возникнут. Теперь его мозг должен сосредоточиться только на одном - на Маркусе Ренаре.
      Анни явно перегнула палку. Ей необходима поддержка, а он позволил себе отвлечься, хотя нутром чуял правду.
      Ник оставил машину в переулке и влился в толпу гуляющих, высматривая Анни Бруссар. Если она довела Ренара до точки кипения, то вполне могла сейчас оказаться в сложной ситуации. Наверняка этот подонок где-то поблизости и наблюдает за ней.
      Громко играла музыка, толпа была шумной, веселой и пьяной. На улице царило буйство костюмов, красок, движений. Но Ник искал взглядом голубую форму помощников шерифа. Он методично обследовал одну сторону улицы Франции, вернулся по другой, едва замедляя шаг, чтобы выслушать глупые пожелания удачи от коллег в связи с предстоящим слушанием его дела. Анни он не увидел.
      Вполне возможно, что она поехала в тюрьму сдавать какого-нибудь пьяницу. Он мог пропустить ее в толпе, ведь женщина так невелика ростом. Или Анни попала в беду.
      Ник заметил Хукера возле торговца жареными креветками. Толстый сержант хмурился, но все-таки притопывал ногой в такт мелодии. Он-то точно должен знать, где Анни, но Ник сомневался, что Хукер скажет об этом ему. Он всегда чересчур перестраховывался.
      - Ники, братец! Как дела, приятель?
      К нему пробирался Стоукс, соломенная шляпа была лихо сдвинута на один глаз. С двух сторон на нем повисли женщины в мини-юбках - пухленькая блондинка в коже и брюнетка в джинсе. Они явно помогали друг другу держаться на ногах.
      - Это мой друг Ник, - представил его Стоукс женщинам. - Ты хочешь, чтобы одна из этих дам стала твоей верной спутницей в море праздника, Ники? Мы можем пойти куда-нибудь и устроить собственный праздник только для нас четверых. Ты понимаешь, к чему я клоню?
      Ник неприветливо посмотрел на него.
      - Ты видел Бруссар?
      - Бруссар? А какого черта тебе от нее понадобилось?
      - Ты ее видел?
      - Слава богу, нет. От этой курочки одни неприятности, парень. Тебе ли не знать? - В его затуманенном алкоголем мозгу вертелись обрывки мыслей. Хочешь немного припугнуть ее или еще что?
      - Или еще что.
      - Это круто! Наконец-то сучка свое получит.
      - Давай-ка подойди к Хукеру и спроси, где она сейчас. И придумай предлог получше.
      Широкая улыбка озарила лицо Стоукса.
      - Позаботься о моих подружках, Ники. А вы, девочки, будьте поосторожнее с Ники. Он у нас монах.
      Стоукс, покачиваясь, отошел, а блондинка подняла на Фуркейда глаза:
      - Вы ведь не монах, верно?
      Ник опустил на глаза очки, чтобы не видеть девицу, и промолчал, напряженно следя за тем, как его бывший напарник подходит к Хукеру. Они обменялись парой слов, потом Чез купил себе порцию креветок и вернулся к Нику, жуя на ходу.
      - Тебе явно не повезло, дружище. Она собрала манатки и отчалила домой.
      - Что?
      - Хукер говорит, что Бруссар сказалась больной и свалила. Сержант думает, что она просто перебрала.
      - Почему он так решил? Стоукс пожал плечами:
      - Понятия не имею, приятель. Просто ходят такие слухи, вот и все. Понимаешь, к чему я клоню? Во всяком случае, здесь ее нет.
      Беспокойство с новой силой охватило Ника.
      - Какие у нее позывные?
      - А какая разница? Она все равно не на связи.
      - Я проходил мимо участка. Ее джип стоит на стоянке. Какие у нее позывные, черт тебя побери? - Ник все-таки сорвался.
      От неожиданности Стоукс перестал жевать и судорожно сглотнул.
      - Что ты задумал, парень?
      Терпение Ника лопнуло. Он схватил Чеза за плечи и хорошенько встряхнул. Жареные креветки посыпались на мостовую.
      - Скажи мне ее позывные!
      - Чарли-один!
      Ник развернулся и ввинтился в толпу. Его преследовал встревоженный голос Стоукса:
      - Эй, не натвори ничего такого, о чем потом пожалеешь!
      Ник пробирался мимо веселящихся людей, бесцеремонно расталкивая их. Тяжело дыша, он наконец добрался до своего "Форда". У него заболели мускулы спины и ребра, еще не пришедшие в себя после кулаков бандитов Ди Монти. Боль вцепилась в него клещами.
      Ник вытащил микрофон из гнезда, вызвал диспетчера и, выдав себя за Стоукса, попросил соединить его с машиной "Чарли-один". Секунды текли, каждая следующая казалась длиннее предыдущей.
      - Детектив? - диспетчер снова вышел на связь. - Чарли-один не отвечает. Видимо, эти позывные отключены.
      Ник убрал микрофон на место и завел мотор. Если Анни ушла с дежурства, а ее джип все еще на стоянке возле участка, то где же она сама, черт побери?
      И где, черт побери, Ренар?
      Прислонившись головой к окну, Анни с трудом боролась с приступами тошноты. Долл завела мотор, и "Кадиллак" рванулся вперед.
      Они пересекли улицу Франции на квартал выше места праздничного гулянья. Яркие краски и свет еще долго сияли, постепенно удаляясь, потом исчезли. Анни чуть слышно застонала, когда машина свернула направо. Поворот вызвал у нее новый приступ головокружения. Она гадала, каким же ядом воспользовался Маркус, есть ли противоядие, смогут ли эти заторможенные идиоты из лаборатории в больнице Милосердия разобраться с этой отравой раньше, чем она умрет страшной, мучительной смертью.
      Анни приказала себе не паниковать. Маркус не мог предвидеть события этого вечера. Он не предполагал, что Анни его отвергнет. Если он просто следовал своему плану, то, возможно, собирался лишь чуть припугнуть ее, чтобы потом можно было предложить утешение. Так он действовал всегда.
      Деловой квартал сменился жилыми домами. Небольшие чистенькие домики, перед многими из которых стояли самодельные алтари Борогодице. Старые ванны на резных лапах были разрезаны пополам и перевернуты, образовывая гроты для статуэток Пресвятой Девы.
      По расчетам Анни, они уже скоро должны приехать в больницу.
      - Я благодарна вам, миссис Ренар, - язык плохо слушался Анни, она говорила невнятно. - Я позвоню шерифу из больницы. Он приедет и заберет вас. Вы правильно сделали, что пришли ко мне.
      - Я знаю. Я должна была это сделать. Я не могла допустить, чтобы так продолжалось и дальше, - ответила Долл. - Маркус просто помешался на вас. На вас, женщине, которая хочет отнять у меня сына и отправить его в тюрьму. Я не могу этого допустить. Мои мальчики - это все, что у меня есть. - Она повернулась к Анни и взглянула ей прямо в глаза как раз в тот момент, когда они проезжали мимо поворота к больнице Милосердия. При свете приборной доски ненависть красным отблеском полыхнула в ее глазах. - Никто никогда не отнимет у меня моих мальчиков!
      ГЛАВА 47
      "Это моя дорога в ад", - звучало в голове Анни.
      Город остался у них за спиной, а впереди расстилался затон, угольно-черный, огромный, неприветливый, приют дикой природы, где жестокая смерть стала привычной рутиной. Хищники охотились за своими жертвами, и это был бесконечный кровавый, круг, и никто из оставшихся в живых не оплакивал наименее удачливых собратьев. Выживал сильнейший.
      Никогда в жизни Анни не чувствовала себя такой слабой. Волнами подступала тошнота. Головокружение не прекращалось. Она как-то странно воспринимала реальность. Ей казалось, что звуки доносятся откуда-то издалека. Окружающий мир казался расплывчатым и зыбким. Она догадалась, что ей подсыпали в кофе какое-то сильнодействующее лекарство.
      Анни попыталась сосредоточить взгляд на фигуре женщины, сидевшей за рулем машины. Долл Ренар выглядела какой-то удлиненной и истощенной, словно была сделала из соломинок. Но Анни напомнила самой себе, что Долл на самом деле моложе, чем выглядит, сильнее, чем кажется. И она убийца. Хрупкая, небрежно одетая женщина - это всего лишь личина, как и усыпанная блестками полумаска, лежащая теперь на сиденье между ними.
      - В-вы убили Памелу? - недоверчиво спросила Анни, представив себе кошмарные картины места происшествия. Она почти сразу же отвергла мысль о том, что такое могла совершить женщина. Женщины так не убивают - грубо, жестоко, с ненавистью к себе подобным.
      - Эта шлюха получила по заслугам, - горько ответила Долл. - Мужчины бегали за ней, как кобели за течной сучкой.
      - Господи, - выдохнула Анни. - Но вы должны были понимать, что все подозрения падут на Маркуса. - Слова по-прежнему давались ей с трудом.
      - Но Маркус ее не убивал, - резонно возразила Долл. - Он не виноват, по крайней мере в убийстве. Я видела, что он просто с ума сошел из-за нее, - в голосе миссис Ренар слышалось презрение. - Точно так же, как из-за этой Ингрэм. Маркус вбивает все эти фантазии себе в голову, и их оттуда ничем не вышибешь. Я пыталась. Я старалась заставить эту Бишон остановить его. Но Маркус не мог поверить, что его дорогая Памела решит обратиться в суд. Ее страх словно еще больше привлекал его к ней.
      - Эт-то вы... угрожали Памеле?
      - Иначе она бы отняла у меня Маркуса.
      Значит, это Долл искромсала ножом Памелу, распяла и изуродовала ее. Чтобы положить конец одержимости, из-за которой внимание ее сына не принадлежало больше только ей одной.
      - Я понимала, что полиция, разумеется, станет его допрашивать, продолжала Долл. - Это было его наказанием за то, что он хотел предать меня. Я надеялась, что это станет для него хорошим уроком.
      Анни попыталась проглотить застрявший в горле комок. Ее рефлексы ослабели. Очень медленно она попыталась поднять правую руку, стараясь кончиками пальцев нащупать рукоятку револьвера. Но оружия не оказалось в кобуре. Наверняка Долл вытащила его, когда "помогала" Анни сесть в машину, заботливо пристегивая ее ремнем безопасности на пассажирском сиденье.
      Она взглянула в зеркало заднего вида, надеясь вопреки здравому смыслу, что за "Кадиллаком" кто-нибудь едет, но за ними была только чернота ночи, а перед ними расстилалось болото. Удобное место, чтобы утопить труп.
      Наркотик продолжал действовать, Анни все больше теряла над собой контроль.
      - К-как вы з-заманили Памелу... в д-дом? - спросила она, заставляя мозг работать. Ей не спастись, если она потеряет сознание, и никто не придет ей на помощь. Она немного подвинула правую руку, пытаясь незаметно отстегнуть ремень.
      - Все оказалось до смешного просто. Я позвонила ей под вымышленным именем и попросила показать мне дом. - Долл самодовольно улыбнулась. Алчная сучонка. Она хотела иметь все - деньги, красоту, мужчин. Она бы отняла у меня сына, а ведь он ей даже не был нужен.
      Действительно просто, один телефонный звонок. Памела даже не засомневалась ни на минуту и поехала показать пожилой женщине дом в отдаленном районе. Фуркейд был прав с самого начала. Следы, логика, все вело к Рена-рам. Только он не сообразил, к кому из них. Никому даже в голову не пришло подозревать взбалмошную, капризную, чудаковатую, скандальную мать Маркуса.
      "И вот теперь эта женщина собирается убить меня". Эта мысль кружилась в голове Анни словно циклон. Ей казалось, что она видит строки приговора, висящие в воздухе. Она просто обязана что-то предпринять. И побыстрее. Пока наркотик не парализует ее полностью.
      - И ты ничем не лучше, - заметила Долл. - Маркус хочет тебя. Он не видит в тебе врага. Я пыталась заставить тебя остановить его. Точно так же, как я это проделала с этой Бишон.
      - В-вы б-были в машине в т-ту н-ночь... Вы приходили ко мне домой... Фрагменты головоломки наконец-то встали на свои места. Они поднимались из глубин ее затуманенного наркотиком мозга, плавали на поверхности, пробиваясь сквозь клейкий, удушливый, пропитанный кровью дурман. - Н-но как вы вошли? Откуда в-вы уз-знали о л-лестнице?
      Тонкие губы миссис Ренар искривила усмешка.
      - Я знала твою мать. Она работала у меня один сезон, шила карнавальные костюмы. Это было еще до того, как Клод предал меня, до того, как мне пришлось увезти отсюда мальчиков.
      Долл Ренар была знакома с ее матерью?
      - Она была шлюхой, как и ты, - продолжала Долл. - Яблочко от яблони...
      Снова к горлу подступила тошнота, Анни судорожно глотнула, вцепилась в приборную доску, и ее вырвало. Долл с отвращением фыркнула. Анни повисла на руках, вцепившись в приборную доску, освобожденная наконец от ремня безопасности. Она пыталась отдышаться, судорожно стараясь найти выход. Действие наркотика не ослабевало, бархатная темнота небытия влекла ее к себе все настойчивее.
      Собравшись с остатками сил, Анни протянула руку и попыталась схватиться за рулевое колесо. "Кадиллак" резко ушел вправо, завизжали протекторы. Цепляясь за руль, Анни подтянулась на сиденье и изо всех сил нажала на клаксон.
      Долл вскрикнула, отвесила Анни звонкую пощечину, одновременно пытаясь выровнять машину. "Кадиллак" ударился передним колесом о бровку шоссе, и его повело влево, через разделительную линию. Свет фар скользнул по зеркальной глади черной воды.
      Анни пригнула голову, чтобы спастись от ударов Долл, и снова вцепилась в руль. Она попыталась всемтелом прижать Долл к дверце , левой рукой вслепую ища ручку. Если ей удастся открыть дверь, то, возможно, она сумеет вытолкнуть Долл из машины.
      И тут машина резко остановилась, потому что Долл ударила по тормозам. Анни впечаталась плечом в приборную доску, ударилась головой о ветровое стекло. Грохот, боль, головокружение, все разом нахлынуло на нее. Когда машина съехала на обочину и остановилась, Анни постаралась схватиться за что-нибудь для упора, сфокусировать хоть на чем-то взгляд, и тут увидела, что прямо ей в лицо смотрит ствол револьвера. Ее револьвера. Анни замахнулась, отбила оружие в сторону, и тут револьвер выстрелил. Судя по звуку, пуля выбила одно из окон машины.
      - Сука! - завизжала Долл.
      Она схватила левой рукой Анни за волосы и изо всех сил ударила рукояткой револьвера по виску, один раз, второй.
      У Анни из глаз посыпались искры. Сдавшись на какое-то мгновение, она упала на пол, сжалась в комочек, по ее щеке тоненькими струйками потекла кровь. Анни чувствовала, что теряет сознание. Ей казалось, что мир движется у нее под ногами, но это было только движение машины. Они снова ехали, теперь в сторону от главной дороги. Она слышала, как шелестит трава, касаясь боков "Кадиллака", как гравий похрустывает под колесами.
      Она неподвижно лежала на полу, сил у нее больше не осталось. Но Анни знала, что должна найти эти силы, сделать еще попытку или умереть. Должен быть какой-то выход из положения, до смешного простой. Но Анни больше не могла думать. Она так устала.
      Ноги казались ей тяжелыми, словно ветви дуба, а руки выросли до размеров бейсбольной перчатки. Язык стал неповоротливым, во рту появился привкус меди. Едкий, как кислота, вкус сводил скулы.
      Кислота. Анни представила, как плеснет кислотой в лицо Долл Ренар, как обожженная кожа слезет, обнажатся кости, пока все тело будет отплясывать мрачную джигу смерти.
      Машина остановилась. Долл из кабины открыла багажник, вышла из машины и захлопнула дверцу. Анни потянулась к правой стороне своего ремня, пробираясь мимо пустой кобуры к маленькому нейлоновому кармашку сразу за ней. Она вытащила баллончик с перцем и открутила крышку онемевшими пальцами.
      У нее за спиной открылась дверца машины. Голова Анни дернулась назад, когда Долл схватила ее за волосы и потянула к себе.
      - Вставай!
      Анни упала на землю и сжала зубы, когда Долл ударила ее в спину и выругалась. Свернувшись в комочек, Анни постаралась спрятать голову. В правой ладони она крепко сжимала спасительный баллончик.
      Дверца "Кадиллака" захлопнулась, пролетев прямо у Анни над головой. Долл снова схватила ее за волосы, заставляя сесть. Анни открыла глаза, прислонилась к машине, чтобы не упасть - так вдруг закружилась голова, и огляделась по сторонам. Фары "Кадиллака" были единственным источником света, но и этого оказалось достаточно. Перед ее глазами кружился и покачивался разрушенный дом, чьи окна с выбитыми стеклами казались щербинами в старческой улыбке.
      Они приехали в тот самый дом в Пони-Байу. Именно здесь Памела Бишон рассталась с жизнью.
      - Я не убивал Памелу, - негромко сказал Маркус. Лицо Хантера Дэвидсона исказилось от отвращения.
      - Не лги! Здесь только один судья - Господь Бог. Нет никаких лазеек для тебя и твоего проклятого адвоката.
      - Я любил ее, - прошептал Маркус, и слезы снова покатились по его щекам.
      - Любил ее? - Дэвидсона даже затрясло от ярости. Рубашка под мышками потемнела от пота. Тонкие темные волосы были влажными и блестели в свете лампы. - Ты даже не знаешь, что такое любовь! Ты ни черта не смыслишь в родительской любви. Она была нашей любимой девочкой, и ты отнял ее у нас!
      Ирония заключалась в том, что как раз о такой любви Маркус знал все. Он попал в ловушку материнской любви, изуродованной, извращенной, и не мог выбраться из нее всю жизнь. Сегодня вечером он собирался с этим покончить. А теперь отец Памелы покончит с ним.
      - Ты даже не можешь представить, сколько раз в своем воображении я убивал тебя, - негромко произнес Дэвидсон и шагнул вперед. Его глаза казались стеклянными от ненависти. - Я мечтал о том, чтобы пригвоздить тебя к полу и заставить пройти через все то, что испытала моя дочь.
      - Нет, - едва слышно произнес Маркус и заплакал сильнее, теперь уже от страха. Слюна пузырилась в уголках его губ и текла на подбородок. Помимо его воли, взгляд Маркуса упал на большой деревянный стол, где словно в операционной были разложены инструменты и ножи для работы. Он покачал головой. - Прошу вас, не надо.
      - Я хотел услышать, как ты станешь молить о пощаде, как тебя умоляла Памела. Звала ли она меня, когда умирала? - В голосе Дэвидсона слышалось страдание. Крупные слезы потекли по его красным щекам.
      - Я не знаю, - пробормотал Маркус.
      - Я каждую ночь слышу ее голос. Я слышу, как она зовет нас, просит меня спасти ее, а я ни-че-го не могу для нее сделать! Ее больше нет. Она ушла от нас навсегда!
      Теперь Дэвидсон стоял всего в двух футах от Ренара. Его рука, державшая револьвер, была огромной, как медвежья лапа, и дрожала.
      - Тебе бы следовало умереть именно так, - с горечью прошептал Хантер, но я пришел сюда не ради мести. Я пришел во имя справедливости.
      Револьвер выстрелил дважды. Глаза Маркуса удивленно расширились, когда сила пуль толкнула его назад. Он ничего не почувствовал. Даже когда Маркус упал на мольберт, потом на пол, стукнувшись затылком о пол, он ничего не почувствовал. Его тело дергалось снова и снова, пока Дэвидсон расстреливал в него обойму. Маркусу казалось, что он видит это все на экране.
      Он умирал. Еще одна шутка судьбы. Он собирался покончить с собой сегодня вечером. Он хотел положить конец изощренному тиранству матери. Он бы избавил Виктора от будущего, в котором о нем некому будет заботиться. А вместо этого он умирает на полу своего кабинета, убитый за преступление, которого он не совершал. Он проиграл даже в смерти.
      - Они р-решат, что это с-сделал М-маркус, - сумела выговорить Анни.
      - Нет, - возразила Долл. - Они будут точно знать, что ты убила себя сама. Встань.
      Опираясь спиной о "Кадиллак", Анни медленно, неуклюже поднялась на ноги.
      Придумать план спасения было так же тяжело и трудно, как бороться с сильным течением. А идти и одновременно с этим размышлять оказалось практически невозможно. Земля как-то странно поднималась и опускалась у нее под ногами. В свете фар дом качался, словно мираж в жарком мареве пустыни. Ей становилось все труднее дышать. Анни чувствовала, как все медленнее бьется сердце, словно часы, у которых кончается завод. Осталось совсем немного времени, и наркотик окончательно победит ее, и тогда Долл всунет дуло револьвера ей в рот и спустит курок. Самоубийство.
      С карьерой у нее проблемы. С коллегами последнее время она не слишком ладила. Многие говорили, что Анни начала пить. Станет ли это достаточным основанием для того, чтобы все поверили, что она поехала в дом, где когда-то нашла изувеченные останки Памелы Бишон, наглоталась успокоительного, а потом вышибла себе мозги из табельного оружия?
      - Н-но как я сюда поп-пала? - поинтересовалась Анни, останавливаясь у лестницы, ведущей к парадному входу.
      - Заткнись! - бросила Долл, тыкая ей в спину револьвером. - Заходи.
      Анни подумала, что ее машина - это лишь мелкая деталь для такого матерого убийцы, каким была Долл Ренар.
      Убийство уже дважды сошло ей с рук. Анни споткнулась на ступеньках.
      Дверь оказалась открытой, как будто их кто-то поджидал. Анни вошла в прихожую, ее шаги гулким эхом отдавались в пустом доме. Луч переносного фонаря прорезал темноту, освещая ей путь к смерти. Пол был покрыт пылью. Кружева паутины украшали дверные проемы. Ощущая спиной дуло револьвера, Анни прошла по коридору, цепляясь левой рукой за стену, нащупывая дорогу, как слепая.
      - Когда Маркус обо всем узнает, он возненавидит в-вас...
      - Маркус любит меня. Я нужна моим сыновьям. Никто их никогда у меня не отнимет. - Долл говорила со страстной убежденностью.
      - А кто пытался их у вас отнять? - спросила Анни. Она едва передвигалась на непослушных ногах. Безразличие овладело ею. Хотелось только одного - упасть на пол и больше не двигаться.
      Анни переступила порог и оказалась в столовой. Долл присела на корточки, луч фонаря опустился, высветив торопливое бегство змеи по грязному дубовому полу.
      Анни согнулась пополам, прислонившись правым плечом к стене, пытаясь собраться с силами. Долл стояла в двух футах перед ней. Дверь в коридор была справа от Долл, там же располагалась лестница на второй этаж, утопавшая в темноте.
      Пальцы Анни сжимали крошечный баллончик. Она попыталась вдохнуть поглубже, попыталась думать, разглядывая свои черные форменные туфли.
      - Клод собирался отнять у меня детей, - Долл неожиданно ответила на ее вопрос. - Он предал нас. Он бы отобрал у меня моих мальчиков. Я не могла этого допустить.
      - В-ваш м-муж?
      - Он получил по заслугам. Я так ему и сказала перед тем, как его убить.
      Долл сделала еще шаг к Анни.
      - Хватит болтать! Ваше время истекло, помощник шерифа.
      - А п-почему на Памеле ок-казалась маска? - спросила Анни, не обращая внимания на ее слова. - Она в-вела п-прямо к в-вам.
      - Об этой маске мне ничего не известно, - нетерпеливо ответила Долл. Ложитесь сюда, помощник шерифа. На то место, где умерла другая сука.
      - Я н-не могу двигаться...
      - А ну-ка пошевеливайся! - потребовал властный голос.
      Анни восприняла команду как сигнал к действию и призвала на помощь все силы. Левой рукой она отбила револьвер в сторону. Оружие выстрелило, пуля попала в потолок. Одновременно с этим Анни подняла баллончик и прыснула Долл в лицо.
      Миссис Ренар вскрикнула, когда перец попал ей в правый глаз. Она оступилась, прикрывая лицо свободной рукой и снова прицеливаясь в Анни. Револьвер выстрелил, и пуля попала Анни в нижнюю часть груди, толкнув ее к стене. Пуля ударилась о бронежилет, и от удара у Анни перехватило дыхание, но времени для передышки не было. Она должна двигаться. И немедленно.
      Пригнувшись, Анни рванулась к лестнице и метнулась в темноту, когда револьвер выстрелил снова. Руки и ноги у нее ослабели, она еле-еле вскарабкалась на второй этаж, упала, расшибла колено, ударилась локтем. Рухнув на площадку второго этажа, она рассекла лицо. Звук от удара подбородком оказался таким же громким, как выстрел. Вдруг острая боль пронзила, Анни - пуля попала ей в бедро.
      На животе, как аллигатор, Анни проползла до ближайшей двери. Кашляя от поднятой пыли, превозмогая боль, она прислонилась спиной к стене сразу за дверью и осмотрела рану. Пуля прошла навылет, но артериального кровотечения не было. Ну и на том спасибо, она не сразу умрет. Головокружение не отступало делая руки и ноги ватными. Темнота только усиливала его Единственный свет - серый, тусклый - проникал сквозь грязное окно.
      Время шло. Анни оторвала кусок ткани от форменных брюк. Пальцы казались тяжелыми и неповоротливыми, как сосиски. Ей почудилось, что она слышит шаги Долл по ступеням, их эхо перекликалось с биением ее сердца.
      Прижимаясь спиной к стене, Анни с трудом поднялась и стала ждать. Ее левая нога налилась свинцом и не держала ее. В ее венах наркотик и адреналин боролись между собой. В груди было такое ощущение, словно кто-то ударил ее кувалдой. Анни подумала, что первая пуля могла сломать ей ребро, но потом решила, что если она умрет, то это не будет иметь никако! о значения Револьвер Долл рявкнул всего за долю секунды до того, как пуля пробила дверь и просвистела всего в нескольких дюймах от лица Анни. Сдержав изумленный крик, Анни буквально вдавилась в стену.
      Где-то в коридоре скреблись мыши. Револьвер выстрелил в направлении шороха, противоположном тому, где находилась Анни. Она стояла не шевелясь за полуоткрытой дверью, свет из окна позволял ей по крайней мере видеть тени.
      У нее остался только один-единственный шанс. Она сможет собраться ради этого. И если ей это не удастся, Анни Бруссар умрет.
      Ник вдавил педаль газа в пол и гнал машину по прямому отрезку дороги. Леса и болота мелькали мимо, сливаясь в сплошную полосу. Свет фар едва успевал за ним, но воображение унесло его далеко.
      Анни не оказалось в джипе. Ее личные вещи лежали в шкафчике в раздевалке. Она сказалась больной, так объяснил ее отсутствие Хукер. Но что, черт побери, это значит? Неужели Ренар схватил ее и силой заставил позвонить, приставив к виску револьвер? Или она захотела уйти с дежурства, чтобы что-то проверить? Ник не мог этого знать. Его просто мучило плохое предчувствие, оно буквально схватило его за горло.
      Он нажал на тормоза, но все-таки проехал мимо подъездной аллеи к дому Ренаров. Фуркейд дал задний ход и, не задумываясь о том, что ему запрещено судом близко подходить к Ренару, поехал к особняку.
      Свет горел на первом этаже, ближе к задней части дома. На втором этаже светилось только одно окно. Машина Ре-нара стояла под углом к веранде, свет в ней тоже горел. Это показалось Нику странным. Ренар был всегда крайне аккуратным.
      Ник выключил фары, заглушил мотор и вышел из "Форда". Ему казалось, что если он найдет Ренара дома, то его страх за Анни немного уляжется. Но в темном ночном воздухе вокруг старого дома повисло напряжение. Тишина казалась искусственной, словно мир затаил дыхание.
      И тут прозвучали выстрелы...
      Шаги приближались. Анни набрала воздуха в легкие и вытерла пот со лба тыльной стороной ладони.
      - Сегодня вечером ты все равно умрешь, - прозвучал голос Долл в коридоре.
      Она плакала, ругалась, перец жег ей глаз.
      - Ты умрешь, умрешь, - обещала она снова и снова.
      Шаги прозвучали совсем близко.
      Анни чувствовала, что Долл стоит с другой стороны двери. От безмерного напряжения Анни начало трясти. Долл миновала дверь и повернулась, попадая в поле зрения Анни. И в это мгновение Анни показалось, что кто-то включил свет. Глаза Долл расширились. Ее рот раскрылся. Она медленно подняла револьвер.
      Но Анни первой спустила курок.
      Девятимиллиметровый "курц" дернулся в ее руке, и лицо Долл разлетелось, как стеклянная ваза. Сила выстрела отбросила женщину к противоположной стене. Долл Ренар умерла раньше, чем упала на пол Анни, хромая, прошла вдоль стены, голова у нее кружилась, перед глазами стоял туман. Слишком ослабевшая, чтобы вложить "курц" в кобуру на щиколотке, Анни засунула его за пояс брюк и попыталась найти в себе силы, чтобы все-таки не умереть.
      ГЛАВА 48
      - Он убил мою девочку... - пробормотал Хантер Дэвидсон. - Он убил мою дочку...
      Отец Памелы Бишон стоял на коленях в кабинете Маркуса Ренара, бледный, обливающийся потом, дрожащий. Он поднял глаза на Фуркейда, и в его взгляде была такая боль, какой Нику еще никогда не доводилось видеть.
      - Вы ведь понимаете, правда? - спросил Дэвидсон. - Я должен был это сделать. Он убил мою дорогую Памелу.
      Ник, не выпуская оружия из рук, осторожно подошел к старику. Маркус Ренар лежал на полу, раскинув руки, ничего не видящие глаза устремлены в потолок.
      - Почему бы вам не положить револьвер на пол и аккуратно не подвинуть его ко мне, мистер Дэвидсон? - предложил Ник.
      Очень медленно Ник наклонился, взял у него револьвер и засунул за пояс джинсов. Потом он убрал в кобуру собственное оружие, осторожно поднял Дэвидсона с пола и повел его прочь из комнаты.
      - Вы имеете право хранить молчание, мистер Дэвидсон, - начал он привычный монолог.
      - Я должен был это сделать, - снова повторил Дэвидсон, скорее самому себе, чем Нику. - Он должен был за все заплатить...
      Ник испытывал горечь. Теперь вся система правосудия будет работать против Хантера Дэвидсона. Трагедия Памелы затянула петлю на шее ее отца.
      Ник посмотрел на безжизненное тело Ренара, потом на отца Памелы, и не почувствовал ничего, кроме глубокой, щемящей печали.
      Виктор сидел тихо, как мышка, возле двери во Владения Маркуса. Маркус дал ему задание, и он прилежно считал, но голоса, доносившиеся снизу, заставили его выйти из своей комнаты.