- Черт, я просто ненавижу все эти микрофоны! Кучка мерзавцев задает идиотские вопросы, и все с подковыркой. Нет, спасибо, меня увольте. Мне и без того головной боли предостаточно. Догадайся, кто вызвал патруль к Фолкнер? - На его лице появилось страдальческое выражение. - Бруссар! И как ты думаешь, что она там делала?
      Ник пожал плечами, само воплощение равнодушия. Его внимание привлекли байкеры. Тот, кого звали Юниор, не сводил со Стоукса змеиных глазок.
      - Бруссар заявила, что собиралась купить дом. Ну да, как же, так я и поверил, - Стоукс хмыкнул. - Это просто совпадение. Как и в тот вечер, когда она увидела тебя с Ренаром. - Он покачал головой и закурил следующую сигарету. - Поверь мне, парень, эта цыпочка всегда приносит плохие новости. Она всегда оказывается там, где ее быть не должно. Если ты подозреваешь заговор, проверь лучше ее. Знаешь, говорят, что Бруссар обо всем доносит помощнику окружного прокурора Дусе. Вот тебе и заговор.
      Юниор оторвался от бильярдного стола, подошел к ним, перехватил по пути официантку и завладел одной из бутылок пива. Стоукс выругался сквозь зубы и встал:
      - Эй, парень, оставь в покое мою выпивку.
      Байкер надул губы:
      - Хочешь пить, пойди сунь голову в толчок.
      У Стоукса округлились глаза.
      - Тебя не устраивает мое присутствие в этом баре, Юниор Хреноголовый? Может, тебе кажется что я слишком черен для этого заведения?
      Юниор глотнул пива и рыгнул. Потом глянул через плечо на своего приятеля.
      - Когда ниггеры путаются с белыми женщинами, всегда бывают неприятности.
      Стоукс выставил плечо вперед и с разбегу опрокинул Юниора на бильярдный стол. Тот со всего размаха плюхнулся на спину, сильно стукнувшись головой о бортик. Шары покатились в стороны, сталкиваясь и разлетаясь. Второй байкер отступил в сторону, держа кий наперевес, как бейсбольную биту. Чез достал свой значок и сунул его под нос Юниору.
      - Теперь моя кожа не кажется тебе чуть светлее, ты, задница? - проревел он. - А как насчет этого? - Он вытащил из кобуры девятимиллиметровый "глок" и сунул дуло прямо в ноздрю ошалевшего парня. - Ну, что ты теперь скажешь?
      Стоукс со всего маха огрел байкера по щеке полицейским значком, бросил его на стол и взял парня за подбородок.
      - И не смей называть меня ниггером! Я не ниггер, ты, недоношенный кусок дерьма! Только назови меня ниггером, и я вышибу тебе мозги, а потом скажу, что ты напал на офицера полиции!
      Юниор сдавленно захрипел, его широкое лицо покраснело.
      Ник заметил бешеную ярость в глазах Стоукса, понял, что тот вот-вот сорвется. И его это удивило. Он не ожидал увидеть свое отражение в другом человеке. Вполне возможно, что их объединяет нечто большее, чем просто работа.
      Ник облокотился на бильярдный стол так, чтобы Юниор его видел.
      - Вот видишь, что значит вести себя политически некорректно в наши дни, Юниор? Людей теперь не так просто обидеть, как раньше.
      Стоукс оторвался от байкера, и тот перекатился на живот, сплевывая на зеленое сукно стола.
      Чез с силой выдохнул воздух, попытался изобразить улыбку и передернул плечами, сбрасывая напряжение.
      - Черт бы тебя побрал, Ники, весь кайф мне обломал.
      Фуркейд покачал головой и направился к двери.
      - А ты еще называл сумасшедшим меня.
      Стоукс пожал плечами, словно освобождаясь от ответственности:
      - А что ты хотел? Он пересек запретную черту.
      Анни сидела на кухне, ковыряясь вилкой в картонке с курицей из китайского ресторанчика. Приглушенно звучал голос Жанны Арден. Странная лирика песни "Жизнь в тени июня" совпадала с ее собственным положением. Переживания одного человека просачиваются в жизнь другого, и так продолжается без конца.
      Неужели она и вправду верила в то, что, ввязываясь в это расследование, сможет, словно мыльный пузырь, перелетать от одного к другому и оставаться невидимкой? Люди ведь общаются. Дело не закрыто до сих пор. Разумеется, Стоукс разговаривал с Линдсей Фолкнер. Линдсей говорила и с Анни. Почему бы ей не рассказать об этом Стоуксу? Для этого у нее не было причин.
      - Если не считать того, что мне здорово не поздоровится, - пробормотала Анни.
      Если Стоукс сообщит об этом шерифу... У Анни даже желудок свело при одной мысли о том, как отреагирует Ноблие. Они похоронят ее в этом проклятом собачьем костюме. Но Ноблие ничего не сказал ей, когда утром беседовал с ней о нападении на Линдсей Фолкнер. А это значило, что Стоукс не доложил ему... Пока.
      - Хукер оказался прав, - гремел Гас Ноблие, пригвождая Анни к стулу гневным взглядом. - Создается впечатление, что если и найдется куча дерьма в округе, то ты всегда найдешь возможность в него так или иначе вляпаться. Каким образом ты попала в дом Линдсей Фолкнер, помощник шерифа Бруссар?
      Анни отделалась той же ложью, которую скормила Стоуксу. И только потом спохватилась, что загнала сама себя в ловушку. В "Байу риэлти" не окажется никаких документов, подтверждающих то, что она собиралась приобрести дом. Что, если Стоукс отправится в агентство и потребует папку, которой не существовало в природе?
      Анни решила, что с этим разберется в свой черед, пока еще не горит. Она отодвинула ужин в сторону. Ее больше мучил другой вопрос. Если Стоукс знал, что она крутится вокруг его дела, а ему это явно не нравилось, то почему он ни словом не обмолвился об этом шерифу?
      Возможно, Фолкнер не упоминала в разговорах с ним о своих встречах с Анни. Этого никак не узнать, пока Стоукс не сделает следующий шаг или Линдсей Фолкнер не придет в сознание.
      Внизу в магазине ночной продавец Стиви снова смотрел "Скорость", исходя от вожделения к Сандре Баллок. До Анни доносились взрывы и грохот, словно в магазинчике шли военные действия. Обычно Анни удавалось не обращать на это внимания, а в этот вечер ей вдруг отчаянно захотелось оказаться в тишине дома Фуркейда.
      Анни попыталась представить себе, чем сейчас занимается Фуркейд. В полдень она позвонила ему из телефона-автомата и оставила на автоответчике сообщение о происшествии с Линдсей Фолкнер. Ник ей не перезвонил. На какое-то время Анни поддалась панической тревоге за него, представляя, как он лежит на полу мертвый. Но потом ей удалось прогнать эти мысли прочь. Ему не впервые попадать в такие передряги. Фуркейду лучше знать, насколько сильно ему досталось.
      И потом целовал он ее совсем не как человек, находящийся на пороге смерти.
      Нет, он тянулся к ней, как слепой тянется к свету, как человек, жаждущий слиться с другой душой и не знающий, как это сделать.
      Анни отогнала прочь посторонние мысли и снова занялась документами, которые принесла от Ника накануне. Это были сведения о том, как преследовали Памелу перед убийством, копии донесений полицейского управления Байу-Бро о случаях хулиганства у нее в офисе.
      Памела боялась за себя и за Джози. Но полицейским, принявшим вызов, ее страх показался чрезмерным. Разумеется, они не написали такого в рапорте, но это можно было прочитать между строк. Они полагали, что Памела Бишон слишком бурно на все реагирует, ведет себя неразумно и заставляет их напрасно тратить время. Почему это она вздумала бояться Маркуса Ренара? Он казался таким нормальным, таким безобидным. С чего Памела взяла, что это именно он звонил и дышал в трубку? Почему она думала, что это именно Ренар скрывался в тени деревьев рядом с ее домом на Квайл-Драйв? Почему ее так напугал шелковый шарф, полученный от неизвестного воздыхателя?
      Анни стало не по себе. Она знала, что Ренар посылал Памеле несколько небольших подарков, но единственным подарком, описанным в рапорте во всех деталях, стала цепочка с кулоном в виде сердечка. Архитектор попытался подарить это Памеле на день рождения незадолго до ее смерти.
      Анни принялась листать свои газетные вырезки. На память ей пришла статья из газеты "Дэйли адвертайзер", выходящей в Лафайетте. Заметка появилась вскоре после ареста Ренара, и в ней особое внимание было обращено на день рождения Памелы. Именно тогда женщина вошла в помещение фирмы "Боуэн и Бриггс" с картонной коробкой, полной подарков, присланных ей Ренаром в предыдущие месяцы. Сообщалось, что миссис Бишон буквально швырнула коробку Ренару, резко приказала ему оставить ее в покое, потому что она не желает иметь с ним ничего общего.
      Памела Бишон вернула незадачливому ухажеру все его подарки и среди прочего шелковый шарф. Анни не смогла найти его подробного описания. Детективы искали эти подарки во время обыска в доме Ренара, но так их и не нашли.
      От вдруг появившейся мысли Анни даже затошнило. Она протянула руку через стол, взяла шарф из коробки и пропустила его между пальцами. Ее мозг лихорадочно работал. Неужели Памела Бишон держала в руках вот этот самый шарф и у нее появилось то же самое чувство дискомфорта, мучившее сейчас Анни?
      Раздался звонок телефона, и молодая женщина буквально подскочила в кресле. Она отбросила шарф в сторону и пошла в гостиную.
      Автоответчик включился после четвертого звонка, и Анни стала слушать собственный голос, советовавший звонившему:
      - Если вы тот, с кем я действительно хочу поговорить, оставьте сообщение после сигнала. Если вы журналист, коммивояжер, человек, желающий просто подышать в трубку, сумасшедший или тот, чье мнение о себе мне слышать неинтересно, не трудитесь. Я просто сотру запись.
      Судя по всему, это обращение не остудило ничей пыл. Пленка всегда оказывалась записанной до конца к моменту ее возвращения домой. Слухи о ее причастности к делу Фолкнер просочились из офиса шерифа, как масло из худой канистры. Три репортера устроили засаду возле дома и подстерегали ее по возвращении с работы. Но на этот раз сигнала дожидался не журналист.
      - Анни, это Маркус. - Голос звучал напряженно. - Не могли бы вы мне перезвонить? Пожалуйста. Кто-то стрелял в меня сегодня вечером.
      Анни схватила трубку.
      - Я слушаю. Что случилось?
      - Именно то, о чем я сказал. Кто-то стрелял в меня через окно.
      - Наберите девять-один-один. Зачем вы звоните мне?
      - Мы туда звонили. Приехавшие помощники шерифа заявили, что сожалеют о случившемся - парень оказался слишком плохим стрелком. Они выковыряли пулю из стены и уехали. Мне бы хотелось, чтобы кто-то все-таки провел расследование, осмотрел здесь все.
      - И вы хотите, чтобы этим занялась я?
      - Вам одной не наплевать, Анни. В этом проклятом департаменте только вас волнует торжество справедливости. Остальные, дай им волю, давно бы скормили меня крокодилам. - Маркус помолчал минуту. Анни ждала, в желудке возникло неприятное ощущение от этого ожидания. - Прошу вас, Анни. Скажите, что вы приедете. Вы нужны мне.
      Она ему нужна. Вероятно, Ренар убийца. Но Анни уже увязла в этом деле до самого подбородка. Она вздохнула... и влезла еще глубже.
      - Я сейчас же приеду.
      ГЛАВА 30
      - Мы сидели и мирно пили кофе, как вдруг стекло в этой двери разлетелось, - давала объяснения Долл Ренар. - Подумать только, кто-то стрелял в наш дом! В каком мире мы живем? А я еще верила в доброе начало в людях!
      - Покажите, пожалуйста, как вы все сидели.
      Миссис Ренар фыркнула:
      - Другие полицейские даже не потрудились задать этот вопрос. Я сидела вот здесь, на своем обычном месте, - она подошла к стулу в конце стола.
      - Виктор сидел там, - Маркус указал на стул, стоящий спиной к высокой стеклянной двери.
      Услышав свое имя, Виктор покачал головой и шлепнул ладонью по столу. Теперь он восседал во главе стола, раскачиваясь из стороны в сторону и не переставая бормотал:
      - Не сейчас. Не сейчас. Очень красное. Выход! Выход немедленно!
      - Теперь его долго не угомонить, - с горечью заметила Долл.
      Маркус бросил на нее сердитый взгляд.
      - Мама, прошу тебя. Мы все расстроены. И у Виктора для этого причин даже больше, чем у тебя. Его могли убить.
      У Долл отвисла челюсть, как будто сын ее ударил.
      - Я не говорила, что ему не из-за чего волноваться! Как хы можешь так со мной разговаривать при посторонних?
      - Прости, мама. Я веду себя недостойно.
      Анни откашлялась, пытаясь привлечь к себе внимание.
      - Где сидели вы, Маркус?
      Он посмотрел на разбитую дверь. Десятки насекомых влетели в образовавшуюся дыру и теперь клубились вокруг люстры.
      - Я как раз вышел.
      - Вас не было за столом, когда прозвучал выстрел?
      - Нет. Я вышел из столовой за несколько секунд до этого.
      - Зачем?
      - Я пошел в ванную. Мы сидели здесь и пили кофе.
      - У вас есть пистолет или ружье?
      - Разумеется, нет. - Кровь бросилась ему в лицо.
      - Я бы не позволила хранить оружие в этом доме, - злобно заявила Долл. - У его отца было оружие, - в голосе миссис Ренар послышалось осуждение. - Я от всего избавилась. Ружье в доме - это постоянный соблазн выстрелить.
      - Вы не можете думать, что я все подстроил, - Маркус смотрел на Анни тяжелым взглядом.
      - Подстроил это? - взвилась Долл. - Что ты хочешь этим сказать: "Подстроил это"?
      Анни отвернулась от них и подошла к стене, в которую угодила пуля. Все выглядело так, словно помощники шерифа выковыривали ее при помощи кирки. Пол устилали куски цемента и белая пыль. Пуля пролетела в добром футе над головами всех сидящих за столом. Любой хороший стрелок знает, как рассчитать траекторию пули после того, как она вылетит из дула. Следовательно, чтобы сделать такой выстрел, нужно было намеренно целиться выше.
      - Либо он никудышний стрелок, либо он и не собирался никого убивать, заметила Анни.
      - Что вы хотите этим сказать? - поинтересовалась Долл.
      - Вы никого не заметили рядом с домом раньше? Сегодня или накануне?
      - Рыбаки проплывали по затону. - Долл махнула костлявой рукой в сторону воды, другой рукой придерживая полы старого домашнего платья. - И потом эти ужасные журналисты снуют туда-сюда, хотя нам нечего им сказать. Никогда в жизни не видела столько плохо воспитанных людей сразу. Когда-то здесь придавали большое значение этикету...
      Маркус зажмурился:
      - Мама, прошу тебя придерживаться темы разговора. Анни совершенно не интересно обсуждать падение нравов и плохие манеры.
      Долл покрылась красными пятнами. Ее лицо застыло, кожа на скулах натянулась.
      - Прости меня, если тебе кажется, что Анни не хочется слушать то, что я думаю, - натянуто проговорила она.
      - Я уверена, что вы все пережили очень неприятные минуты, дипломатично вмешалась Анни.
      - Оставьте свой покровительственный тон! - взорвалась Долл. Ее всю трясло от гнева. - Вы считаете нас либо преступниками, либо дураками. Вы ничуть не лучше других.
      - Мама!
      - Красное! Красное! Нет! - пронзительно заверещал Виктор, раскачиваясь с такой силой, что ножки стула оторвались от пола. Он снова и снова хлопал ладонями по скатерти.
      - Если ты веришь, что ей не наплевать на тебя, Маркус, то ты и есть самый настоящий дурак. - Долл повернулась к старшему сыну. - Пойдем, Виктор. Здесь ты никому не нужен.
      - Не сейчас! Не сейчас! Очень красное! - Голос Виктора звучал как пила, скребущая по металлу. Мать положила ему руку на плечо, костяшки ее пальцев побелели, и Виктор тут же замер.
      - Идем со мной, Виктор!
      Рыдая, Виктор Ренар поднялся с кресла и позволил матери вывести его из комнаты.
      Маркус низко опустил голову, разглядывая пол. Его лицо покраснело от гнева и чувства неловкости.
      - Ну, как вам это нравится? Еще один вечер вместе со счастливой семьей Ренар. Простите, Анни. Иногда мне кажется, что моя мать так же не может справиться со своими эмоциями, как и бедняга Виктор.
      Анни промолчала. Для нее было гораздо важнее наблюдать за Ренарами, когда они вышли из себя, чем в те моменты, когда члены семейства крепко держали себя в руках. Она подошла к поврежденной двери, стараясь не наступить на осколки стекла.
      - Я хотела бы посмотреть, что там снаружи.
      - Разумеется.
      Выйдя с террасы, она глубоко вздохнула. Казалось, облака зацепились за верхушки деревьев, пропитавшись дождем, которому давно уже пора было пролиться.
      - Я только хочу, чтобы вы все правильно поняли, - заговорил Маркус. Моя мать никогда не верила, что в людях есть хоть что-то хорошее. Она все время ждала, что вот-вот на передней лужайке появится толпа, готовая линчевать меня, и теперь никогда не упускает случая напомнить, что в теперешнем нашем положении виноват исключительно я. Я даже уверен, что она по-своему наслаждается ситуацией.
      - Я приехала сюда не за тем, чтобы обсуждать вашу мать, мистер Ренар.
      - Прошу вас, называйте меня Маркусом. - Он повернулся к ней. Мягкий, приглушенный шторами свет, лившийся из окон дома, смягчил рубцы и ссадины на его лице. Ренар выглядел не опасным, а даже жалким. - Пожалуйста, Анни. Я должен хотя бы представлять, что у меня есть по меньшей мере один друг среди этого кошмара.
      - Ваш адвокат вам друг. А я полицейский.
      - Но ведь вы приехали, хотя и не были обязаны это делать. Вы здесь ради меня.
      Анни хотела сказать совсем иное, она уже не раз пыталась докричаться до него, но Маркус либо не слышал ее, либо слышал то, что хотел услышать. Именно такой образ мыслей характерен для преследователей и прочих людей, страдающих различными маниями. Нежелание или неспособность принять правду. В поведении Ренара не было никаких явных признаков сумасшествия, и все-таки эта чуть чрезмерная настойчивость приспособить реальность к своим желанием вызывала беспокойство.
      Анни хотелось удержать его на расстоянии. Но еще сильнее было желание как можно ближе подобраться к нему и обнаружить то, что упустили детективы. Он просто обязан потерять бдительность, сделать ошибку. А она окажется рядом, чтобы арестовать его.
      - Хорошо... Маркус, - имя застряло у нее на языке, как скорлупа ореха.
      Ренар вздохнул с облегчением и сунул руки в карманы брюк.
      - Фуркейд, - произнес он. - Вы спрашивали, не появлялся ли кто поблизости недавно. Фуркейд был здесь в субботу. В лодке на затоне.
      - У вас есть причины думать, что это детектив Фуркейд стрелял в вас сегодня вечером?
      Маркус хрипло рассмеялся, тут же достал платок и промокнул слюну в уголках губ.
      - Он пытался убить меня на прошлой неделе, так почему не повторить попытку на этой?
      - В ту ночь детектив был не в себе. Он не мог смириться с решением суда. Потом много выпил. Фуркейд...
      - Но вы же не собираетесь извиняться за него на слушании, назначенном на следующую неделю? - Маркус с тревогой смотрел на Анни. - Вы же там были и видели, что он со мной сделал.
      - Мы с вами говорим не о прошлой неделе, а о сегодняшнем вечере. Вы видели его незадолго перед выстрелом? Фуркейд звонил вам? Угрожал?
      - Нет.
      - И вы, разумеется, не видели стрелявшего, потому что именно в этот момент оказались в ванной...
      - Вы мне не верите, - тусклым голосом констатировал Ренар.
      - Я верю в то, что, если бы детектив Фуркейд захотел вас убить, вы бы сейчас уже предстали перед Создателем, - заявила Анни. - Ник Фуркейд никогда бы не перепутал вас с вашим братом и не всадил бы пулю в стену в ярде над вашими головами. Он бы разнес вам череп, и я не сомневаюсь, что детектив смог бы сделать это даже в темноте с расстояния в сотню ярдов.
      - Фуркейд подплывал на лодке к нашему дому в субботу. Он мог быть на затоне...
      - У каждого человека в этом округе есть лодка, и практически девяносто процентов населения полагают, что вас следовало бы утопить или четвертовать публично. Вряд ли только у Фуркейда была возможность стрелять сегодня вечером, - возразила Анни. - Буду совершенно откровенной с вами, Маркус. Я считаю вас более вероятной кандидатурой, чем Фуркейда.
      Он отвернулся и уставился в темноту.
      - Я не стрелял. Зачем мне это делать?
      - Чтобы привлечь к себе внимание. Чтобы я приехала сюда. Чтобы натравить прессу на Фуркейда.
      - Можете проверить мои руки на следы пороха, поискать оружие. Я этого не делал. - Ренар с отвращением покачал головой. - Мне кажется, эти слова стали моим девизом последние несколько месяцев. "Я этого не делал". И пока вы все пытаетесь доказать, что я лжец, убийца свободно разгуливает по улицам.
      Он снова промокнул губы платком. Анни наблюдала за ним, стараясь разобрать выражение его лица, угадать, сколько в его поведении лицедейства и сколько правды.
      - И знаете, что хуже всего? - Вопрос Ренара прозвучал так тихо, что Анни пришлось подойти ближе, чтобы расслышать. - Я так и не смог оплакать Памелу. Мне не позволили выразить мое горе и мою боль. Она была таким хорошим человеком и такой красивой женщиной.
      Он взглянул в лицо Анни. Сверкнула молния, и его лицо показалось Анни отлитой из серебра маской - странное, застывшее, мечтательное выражение, словно он смотрел на кого-то, кого хорошо помнил, но не был полностью в этом уверен.
      - Мне ее не хватает, - прошептал Маркус. - Как бы я хотел....
      Чего? Не убивать ее? Анни ждала затаив дыхание.
      - Как бы я хотел, чтобы вы верили мне, - закончил он.
      - Я не обязана верить вам, Маркус, моя работа от меня этого не требует. Она требует, чтобы я нашла правду.
      - Я хочу, чтобы вы узнали правду, - голос Ренара казался шорохом песка в ночи.
      Интимность его тона нервировала Анни, она отступила от Маркуса на несколько шагов. Налетевший порыв ветра раскачал деревья, как гигантские качели.
      - Я прослежу за этим делом, - пообещала Анни. - Узнаю, нашли ли что-нибудь помощники шерифа. Но это все, что я могу сделать. Мне и так хватает сложностей. Я буду очень признательна, если вы никому не расскажете о моем приезде сюда.
      Маркус приложил к губам указательный и средний пальцы.
      - Это станет нашим секретом. Теперь у нас уже два общих секрета. Казалось, эта мысль доставила ему удовольствие.
      Анни нахмурилась:
      - Я проверяю тот грузовик. Помните? Шофер помог вам в ночь гибели Памелы. Ничего вам не обещаю, просто хочу, чтобы вы об этом знали.
      Ренар попытался улыбнуться.
      - Я знал, что вы этим займетесь. Вам было бы неприятно думать, что вы напрасно спасли мне жизнь.
      - Я не хочу, чтобы вы считали, что следствие велось с ошибками, остудила его пыл Анни. - К вашему сведению, детектив Фуркейд искал машину, но не нашел. Возможно, потому, что ее попросту не существовало.
      - Вы найдете правду, Анни. - Пальцы Ренара коснулись ее плеча и задержались чуть дольше, чем следовало бы. - Я верю в это.
      Анни резким движением сбросила руку Ренара.
      - Пойду возьму фонарь. Мне нужно осмотреть двор до дождя.
      Двор не таил никаких секретов. Анни осматривала его минут двадцать. Ренар какое-то время наблюдал за ней с террасы, потом ушел в дом и вернулся с фонарем, чтобы помочь ей.
      Анни не знала, что, собственно, она надеялась найти. Может быть, пустую гильзу. Но обнаружить ничего не удалось. Стрелок об этом позаботился. Гильза могла упасть и в воду, если стреляли с затона. Но это только в том случае, если стрелял не сам Ренар.
      Анни все прокручивала в голове возможные варианты, выезжая со двора Ренаров на шоссе. Не помешало бы выяснить, где в момент выстрела находился Хантер Дэвидсон. Но он был заядлым спортсменом, и Анни не могла представить, чтобы он промахнулся.
      Вполне вероятно, что отец Памелы по ошибке принял Виктора за его брата, прицелился в него, но когда оптический прицел приблизил его мишень, то он не выдержал такого испытания - отнять у безвинного человека жизнь, - и выстрелил в стену. Куда более вероятно, что Хантер следил за Ренаром в бинокль и выстрелил лишь ради того, чтобы дать выход чувствам.
      Не было никакого смысла подозревать в происшедшем Фуркейда. Причины она уже перечислила Маркусу. А вот Маркус Ренар только выигрывал, если сам инсценировал покушение. Это давало ему повод позвонить Анни. Фур-кейд, таким образом, попадал под подозрение, пресса встала бы на дыбы. Историю могли вполне показать в десятичасовом выпуске новостей, а утром разразилась бы настоящая буря. Адвокат Ренара использовал бы этот случай на все сто процентов.
      Но где тогда журналисты? Ренар им ничего не сообщил. Он позвонил Анни.
      Дорога вдоль затона была темной и пустынной, одинокая полоска между двух стен деревьев, бежавших по обеим ее сторонам. Наконец пошел дождь. Он яростно барабанил, по крыше машины и грозил в любую секунду превратиться в потоп. Анни включила "дворники" и бросила взгляд в зеркало заднего вида. При свете молнии она увидела силуэт большой машины. Слишком близко. И фары потушены.
      Анни отругала себя, что была так невнимательна. Она понятия не имела, как долго этот странный автомобиль преследует ее и в каком месте он выехал на дорогу.
      Водитель включил фары. Они залили ярким светом джип, слепя от неожиданности. В ту же секунду небеса разверзлись, и на землю хлынули потоки воды. Анни нажала на газ, и джип рванулся вперед. Странная машина держалась прямо у его заднего бампера.
      Анни снова нажала на акселератор, стрелка спидометра двинулась к семидесяти. Но машина не отставала, словно охотничья собака, несущаяся по следам кролика. Анни схватила свой микрофон, потом вспомнила, что провод ей срезали начисто у самого основания.
      Это не простое стечение обстоятельств, а заранее обдуманный план. С ней решили поиграть. Но кто именно?
      У нее не осталось времени, чтобы сейчас заниматься гаданием. Она могла только нападать или защищаться. Видимость упала почти до нуля, машина Анни вслепую летела сквозь струи ливня. Шоссе в этом месте извивалось и петляло, как змея, повторяя очертания затона. Каждый поворот проверял джип на устойчивость, в любой момент машина могла слететь с дороги. Еще миля, и шоссе превратилось лишь в узкую полоску твердой земли между двумя трясинами.
      Машина-преследователь ушла в левый ряд и заурчала сбоку от Анни. Настоящий танк, может быть, "Кадиллак". Анни физически ощущала его массу рядом со своим автомобилем. "Слишком велика для крутых виражей", - подумала Анни и понадеялась, что "Кадиллак" отстанет. Но он держался рядом с ней, и женщина перестала тешить себя пустыми надеждами. Она сосредоточилась на дороге, понимая, что от этого сейчас зависит ее жизнь.
      Машины одновременно вошли в поворот, и "Кадиллак" ударил джип в бок, стараясь вытеснить его с дороги. Раздался скрежет металла. Заднее правое колесо джипа ударилось об ограждение, машина подпрыгнула. Анни изо всех сил пыталась удержать машину на шоссе. "Кадиллак" чуть отстал, потом снова поравнялся с автомобилем Анни.
      - Сукин сын! - крикнула она.
      На прямом участке шоссе молодая женщина вдавила педаль газа в пол и стала молиться, чтобы у нее на пути никого не оказалось. Дождь лил слишком сильно, вода не успевала уйти в водостоки, и колеса джипа поднимали фонтаны брызг. "Кадиллаку" с его низкой посадкой приходилось тяжелее, но преследователь не отставал, выбирая момент для нового удара. Еще один поворот руля, и боковое стекло джипа разлетелось вдребезги, осыпав Анни осколками.
      Она не осталась в долгу. Ее автомобиль врезался в дверцу тяжелой машины, во все стороны полетели искры. Внушительный "Кадиллак" удержался на шоссе, а джип отскочил от него, словно резиновый мячик. На долю секунды Анни потеряла управление, и ее машина понеслась навстречу ограждению и чернильной темноте болота внизу. Правое переднее колесо ударилось о бордюр, подпрыгнуло. Грязь залепила крышу, ветровое стекло. "Дворники" размазали ее по стеклу.
      Анни резко вывернула руль влево, и джип завис над трясиной, чавкающей, словно голодный монстр. Краем глаза она видела, что "Кадиллак" готовится к новому удару, и тут ей удалось разглядеть водителя - черное лицо со сверкающими глазами и раскрытым в неслышном для нее крике ртом. Дорога резко повернула вправо, джип снова оказался на шоссе и столкнулся носом с "Кадиллаком", высекая сноп искр.
      В мгновение ока перед Анни промелькнули возможные варианты. Ей с ним не справиться и не убежать от него, но у нее машина-внедорожник, маневренная для своих габаритов. Если ей удастся добраться до дамбы, то она спасена.
      Анни нажала на тормоз, и джип послушно заскользил юзом. Когда "Кадиллак" пронесся мимо, Анни превратила юз в разворот на сто восемьдесят градусов и нажала на газ. В зеркало она увидела габаритные огни "Кадиллака", горящие в темноте, как красные глаза хищника. К тому времени, как этот слон с мотором развернется, Анни будет уже на полпути к дамбе, если только проселочную дорогу не залило водой больше, чем на фут.
      Анни свернула на узкую дорогу и нажала на тормоз. Перед ней расстилалась только блестящая черная водная гладь, полностью скрывшая дорогу. Слишком поздно, поняла Анни. Ей следовало поступить умнее и вернуться в дом к Ренару. Попросить убежища у одного убийцы, чтобы скрыться от другого. Но "Кадиллак" уже несся к ней, выигрывая от ее нерешительности.
      Если джип застрянет, Анни окажется в его руках, кем бы он, черт его побери, ни был, во власти любых его желаний. Ей придется достать револьвер из рюкзака и сдерживать этого сукиного сына, пока не подоспеет помощь.
      Анни все-таки двинулась вперед. Джип коснулся воды, мотор взревел, колеса забуксовали. Противный визжащий звук прокручивающихся впустую колес повторялся снова и снова.
      - Ну давай же, давай, давай, - упрашивала машину Анни.
      Джип повело вправо, когда заднее колесо почувствовало твердую дорогу. В зеркале Анни видела, как "Кадиллак-убийца сворачивает вслед за ней. И тут передние колеса оказались на более твердой почве, и джип рванулся навстречу безопасности.
      - Господи Иисусе... Боже мой... черт побери, - шептала Анни, ведя джип по извилистой проселочной дороге, и ветки хлестали по ветровому стеклу.
      Анни свернула вправо. Еще полмили пути по тропе, на глазах превращающейся в болото, и она смогла въехать на дорогу, идущую по дамбе.
      Деревья расступились, и дождь сомкнулся вокруг ее машины. Только вспышки молний оживляли окружающий ее мир. Все казалось черным, мертвым, нигде не было ни одной живой души.
      Анни начало трясти. Ее только что попытались убить.
      Магазин уже закрылся. Свет из гостиной в доме Сэма и Фаншон медовым пятном ложился на стоянку. Анни припарковала машину поближе к лестнице и бегом поднялась к себе в квартиру. У нее дрожали руки, и она никак не могла открыть замок.