И, пропустив вперёд Иоанну, я осторожно двинулась следом за ней по узкой тропинке. Проклятые каблуки! Зацепившись за какую-то корягу, я свалилась в траву. Не успела подняться, как прямо над моей головой яркий луч света разорвал ночную темноту. Я замерла, прижавшись к земле.

— Что тут происходит? — громко спросил мужской голос, тот самый, который требовал сковороду. Краем глаза я заметила мужчину на соседнем участке, который смотрел на ярко освещённое теперь владение Подольских. Что там происходит, мне не было видно, я боялась пошевелиться, чтобы не привлекать к себе внимания.

— Ничего особенного, — ответил соседу официальный мужской голос. — Полиция. Пойманы взломщики. Слушайте, что это у вас так страшно хрипит?

— Попугай. От волнения,

— А чего он у вас разволновался?

— В дом забралась жаба. Из тех, знаете, ядовитых. Пришлось удерживать собак. А у вас кто-то стрелял?

— Да, но не мы, они стреляли. Теперь все в порядке.

Похоже, сосед был из любопытных и не собирался удовлетворяться такой скупой информацией. Но и полицейский оказался не промах.

— А вы что-то видели? Хотите быть свидетелем? — спросил он официальным тоном.

Фонарик в руках соседа задёргался и осветил его ноги, уже развернувшиеся в противоположном направлении.

— Да нет, ничего я не видел. У меня своё представление было в доме. Я пойду, пожалуй. До свидания.

Застыла я в очень неудобной позе, все члены тела у меня одеревенели, но я боялась пошевелиться, чтобы движением не выдать себя. Что-то мне говорило, что сейчас не очень подходящий момент для общения с полицией.

Сосед выключил фонарик и побрёл к своему дому, но вокруг, на мой вкус, и без того было слишком много света. Однако оставаться далее в этом месте было опасно, и я осторожно, на четвереньках, стараясь скрыться в траве, двинулась на зады участка.

Когда через тысячу лет я выбралась-таки на дорогу, не обнаружила там ни «полонеза», ни невестки. Спрятавшись в тени какого-то дерева, я попыталась осмотреться. Их нигде не было видно.

С возвращением в Варшаву проблем не было. У меня по-прежнему находились ключи от невесткиной машины, заблокированной мною тут, в гараже, так что не это меня беспокоило. Беспокоило другое. Не в характере Иоанны было вот так бросить меня одну ночью, в месте, полном опасностей, а самой смыться. Нет, наверняка опять что-то ещё случилось.

Свекровь, безусловно, права — мне надо как можно незаметнее выбраться из этого светопреставления. Посторонившись, она освободила мне тропинку и подтолкнула вперёд. Спорить я не стала, не время. Бодро двинулась в темноте, слыша за собой все нарастающий шум. Вот там уже выделялись отдельные голоса, вспыхивали яркие блики света электрических фонариков. Я прибавила шаг.

На дорогу я выскочила в метре от моего «полонеза». Точнее, не выскочила, а собиралась выскочить. В последний момент меня что-то от этого удержало, я сначала даже не поняла, что именно.

В домике по другую сторону дороги горел свет, неяркий, но достаточный, чтобы с его помощью можно было разглядеть просвечивающую сквозь стекла моей машины неясную тень человека на переднем сиденье. Естественно, не всего человека, а его головы, размером, как мне показалось со страху, с пивной котёл. И этот пивной котёл покачивался над рулём моей машины как-то зловеще, как-то потусторонне… Езус-Мария, опять мне подсунули труп? Да ещё какой-то уродский, к тому же немного живой? От ужаса перехватило дыхание.

Тут на минуту в машине вспыхнул слабый свет электрического фонарика, и я пришла в себя. Вовсе не труп, а какой-то негодяй сидел за рулём моей машины и, нагнувшись и подсвечивая себе фонариком, что-то делал под приборным щитком. Впрочем, ясно, что именно: ключей от зажигания у него нет, вот и пытается вырвать провода, чтобы замкнуть напрямую, замок же в дверце машины просто сломал, мерзавец! А впрочем…

И я ясно увидела себя, как несколько часов назад приезжаю к дому свекрови, нагружаюсь охапкой вещдоков и тяжеленной сумкой с пивом, с трудом вылезаю из машины со своей ношей, ещё забираю рулоны с заднего сиденья, руки у меня заняты, пригодилась бы третья, так что заднюю дверцу машины захлопываю ногой. На блокирующий штырек я не нажала, даже не подумала о нем. Вижу себя, как, тяжело нагруженная, иду к дому свекрови, оставив машину незапертой…

Выходит, мерзавцу даже не было необходимости взламывать дверцу «полонеза», я сама оставила её незапертой. Выходит, он запросто проник в машину. О Господи, что я все о том, как проник? Надо думать о том, что сейчас делать!

Первым побуждением было, разумеется, схватить мерзавца за шиворот и выволочь из моей машины, но я задушила в зародыше глупые агрессивные побуждения. Правда, в своё время я обучалась некоторым приёмам самообороны и нападения, но когда это было? Да и в тесном пространстве машины вряд ли могу применить выученные приёмы. Что же делать? Одно лишь я твёрдо знала: не позволю украсть у себя из-под носа последнее средство передвижения!

Шум во владениях Подольских нарастал, к нему прибавился лай собак, лай целенаправленный и солидный, видимо, лаяли служебные собаки. Мерзавцу наконец удалось разорить систему зажигания, он напрямую подключил провода, мотор заурчал. Сейчас умчится, подонок, на моей машине и поминай как звали! Одним прыжком преодолела я оставшийся до машины метр, прыгнула, точно разъярённая тигрица, или лучше, разозлённая змея. Схватившись за ручку задней дверцы — не запер, слава Богу! — я просочилась внутрь в тот момент, когда машина потихоньку сдвинулась с места. Меня он не увидел и не услышал. Съёжившись на заднем сиденье под прикрытием спинки переднего, я старалась занять как можно меньше места, чтобы он не смог заметить меня в зеркале заднего обзора, все ещё продолжая придерживать дверцу рукой, так как очень трудно было в такой позиции бесшумно её захлопнуть. Уличив момент, захлопнула, но рычажок блокировки не нажимался, значит, все-таки не захлопнула. И в самом деле, при первом же левом повороте дверца распахнулась, чуть не сорвавшись с петель. Тип за рулём выругался, притормозил, проявив немалое самообладание, перегнулся назад и, вытянув руку, с силой захлопнул дверцу. Похоже, его не удивило, что она распахнулась, значит, и в самом деле, в машину он проник через неё и теперь себя же выругал за то, что сразу её не запер как следует. Ну и рука у него, длинная, как у обезьяны! Вниз он не догадался взглянуть, захлопнув дверцу, нажал на газ и помчался вперёд.

И только тогда я задумалась над тем, что же дальше делать.

Спокойно, без паники. Ты хотела сбежать с опасного места? Это тебе удалось, сбежала. Да ещё как! Оставив свекровь на произвол судьбы, в окружении двух соперничающих мафиозных групп и охотящейся за ними — и за нами — полиции. Сбежала, по собственной воле забравшись в машину с одним из преступников. А если кто из полиции наблюдал за нами? Что он может подумать? Естественно: мы из одной шайки, я села в машину к сообщнику. Не хватает, чтобы менты сцапали меня вместе с ним. Это уже не говоря о такой мелочи, как его реакции на моё присутствие, когда он меня обнаружит. Не вызывает сомнений, реакция будет совершенно однозначная — свернёт мне шею, уже это как пить дать.

Впрочем, что толку думать об этом, лучше переключиться на конструктивные размышления — что я могу сделать в создавшейся ситуации. Интересно, куда он едет? И как можно отнять у него мою тачку? Может, он где остановится на дороге, выйдет из машины… Ну, хоть на минутку выйдет, мне достаточно. Я ведь тоже сумею, в случае необходимости, соединить торчащие проводки, хотя и очень этого не люблю…

Боясь обнаружить себя, я не поднимала головы и не знала, где мы сейчас едем. Бандит, похоже, тоже подумал о ментах, потому что после первоначальной гонки теперь снизил скорость и ехал в соответствии с правилами дорожного движения. Под колёсами чувствовался асфальт, значит, ехали мы по шоссе, не по просёлкам, но поскольку он несколько раз сворачивал, я запуталась в направлении езды. Вот опять левый поворот. Варшава, черт возьми, или Гора Кальвария?

Осторожно, очень осторожно я приподняла голову, но вместо дороги видела лишь ухо бандюги и фрагмент его щеки. Но ехали мы по освещённой дороге, горели фонари, мелькнули крыши домов. Больше похоже на Константин, чем на продолжение Пулавской. Судя по фрагменту щеки, мерзавец двигал головой, разглядывая дорогу, и в один из таких моментов я заметила, что он держал в зубах спичку.

Поняв, что вперёд глядеть опасно, я решила ограничиться видом через боковое стекло, так как меня скрывала спинка переднего сиденья. Теперь мы все время ехали прямо, не сворачивая, надо мной мигали фонари, потом проехали отрезок по почти неосвещённой дороге, потом стало очень светло, похоже, въехали в город или посёлок, он свернул направо, я отважилась и приподняла голову. Оказалось, мы въезжаем на мост. Теперь сомнений не осталось, это Варшава, в Горе Кальварии к мосту пришлось бы сворачивать влево. Вот сейчас он мчится по Вислостраде, теперь едем по Лазенковской трассе. Куда его черти несут, к русской границе, что ли?

Вот мы пересекли шоссе, отходящее на Люблин, впереди была Зелёнка. Знакомый путь! Постой-ка, а сколько у меня бензина в баке? Не заправлялась я со времени возвращения, значит, бензин на исходе, до Вышкова не дотянет, и думать нечего. Кстати, думать было очень трудно, ибо физическое состояние весьма отражалось на умственном, а у меня занемели все члены. «Полонез» явно не был приспособлен для езды на корточках.

В Зелёнке этот подонок неожиданно притормозил и свернул направо. Жаль, левую сторону я лучше знала. А он свернул вправо ещё раз, потом влево, потом ещё раз влево. Я старалась запомнить повороты. Шоссе закончилось, мы ехали по грунтовой дороге. Ещё больше снизив скорость, он свернул последний раз вправо и остановил машину. Я услышала лай собак. Мерзавец вышел из машины. Я осторожно выглянула.

Машина стояла на крошечной въездной платформе у ворот какого-то дома, и мерзавец вышел как раз для того, чтобы отпереть эти ворота. За ограждением из проволочной сетки виднелся двор и большой дом, скрытый зеленью кустов и деревьев. Над входной дверью светила лампа. Две собаки выскочили из под ворот и, яростно лая, бросились к машине.

Медлить больше нельзя. Ну-ка, быстренько! В рекордно короткий срок я перемахнула через спинки передних сидений. Спасибо бандиту, двигателя он не выключил. И он ещё не распахнул ворота, как я уже двинулась с места, следя лишь за тем, чтобы не раздавить этих чёртовых псов. Реакция у подонка была что надо, бросив ворота, он успел выскочить к машине, а я успела рассмотреть его рожу в зеркальце, как раз на неё падал свет фонаря. И ещё я увидела, как он выхватил что-то из-за пазухи и в вытянутой руке направил в мою сторону. Некогда мне было рассматривать, что он там выхватил, я резко свернула в первый подвернувшийся проулок, меня занесло, ничего страшного, зато машину прикрыли деревья и постройки. Вот только не кончится ли проулок тупиком? И эти собаки, несутся, проклятые, за машиной, не отстают. Я люблю собак, но не до такой степени, чтобы отдать себя им на растерзание.

Тупичка не было, но и дороги тоже, машина выскочила на луг, а, может, и незасеянную пашню, начала подскакивать и скрипеть. Хорошо, что это не мой «фольксваген», «полонеза» мне не было так жалко. Вот вдали показался свет фонарей вдоль шоссе, надо свернуть туда. Придорожный кювет оказался совсем мелким, я перевалила через него и выбралась на шоссе.

И сразу нажала на газ г ибо пришло в голову — непременно, подонок, бросится в погоню? Теперь не важно, знал ли он, что я еду с ним в машине, или нет. Если в его башке есть хоть капля мозгов, должен сообразить — я для него опасна, значит, меня надо обезвредить. Пока на шоссе совсем пусто, еду я одна, но долго ли так будет? Если это единственное шоссе, ведущее в Варшаву, он обязательно по нему пустится вдогонку. Впрочем, мог видеть, как я петляла по лугу, как пробиралась к шоссе, мне приходилось время от времени включать фары, мог и видеть. А машина какая-нибудь у него наверняка найдётся… Во дворе дома я заметила трактор, возможно, есть и автомашина.

Сбросив скорость, я выключила фары и продолжала осторожно ехать дальше. Светил кусочек луны, вполне достаточное освещение. Въехала в какой-то посёлок, потом оказалось — Чвартаки. Свернув несколько раз, я остановилась на маленькой улочке, скрытая со всех сторон в густой зелени.

Сидя в машине, я размышляла и вот к каким пришла выводам. Возможно, у него и была машина, да ведь он наверняка на ней отправился в Константин, а когда пришлось оттуда драпать, бросил её, недаром вынужден был в мою забраться. Второй могло и не быть, вторая могла мне просто пригрезиться там, во дворе, рядом с трактором. Пожалуй, могу потихоньку двигаться…

Двигаться я решила просёлочными дорогами, не выезжая на шоссе, и это была одна из самых больших глупостей, которые когда-либо приходили мне в голову. Я блуждала, как неприкаянная душа в чистилище, по незнакомым предместьям Варшавы, не зная, как из них выбраться. Да ещё ночью… Да ещё боясь расспрашивать редких прохожих…

В моей машине был план Варшавы, с которым я никогда не расставалась, в «полонезе» же никакого плана под рукой не оказалось. И вот я сначала блуждала по Чвартакам, потом окончательно запуталась в Новом Брудне. Спохватилась, что еду из Варшавы, вместо того чтобы ехать к ней. А тут ещё совсем кончился бензин, красная полоса на указателе резала глаза. Попалась заправочная станция, конечно же, закрытая. Что делать? Продолжать и дальше тыкаться в незнакомые улочки и перё7 улки? Остановиться и ждать неизвестно чего? Небеса послали мне на помощь ночное такси, и таксист показал дорогу к бензозаправочной станции, работающей круглосуточно.

На бензоколонке был и телефон-автомат. Я позвонила свекрови. Никто не ответил. Боже, смилуйся надо мной!

Что делать? Я развернулась и поехала обратно в Константин. Когда я туда добралась, было полтретьего. Тишина стояла мёртвая, ни одной живой души не видно. А чего я ожидала? Что свекровь сидит на обочине ночной дороги и ждёт меня больше трех часов? Конечно же, не имело никакого смысла возвращаться сюда, но коль скоро я уже возвратилась…

Посидела в машине, прислушиваясь и присматриваясь. Ничего не увидев и не выслушав, я вышла из машины, аккуратно заперла все дверцы, и через загородку на задах перелезла на участок Подольских. В гараже было небольшое оконце. Посветив сквозь него фонариком, я убедилась: моей машины в гараже не было!

И только теперь до меня дошло, ведь я только и делаю, что сплошные глупости. Не надо было садиться в машину с бандитом, а раз уж так получилось, надо было ехать прямо к себе, вернее, на квартиру тётки и там ждать звонка, я бы уже два часа как сидела в тепле и сытости, вымытая и отдохнувшая. И может быть, уже знала, что здесь произошло.

Перелезла я обратно через загородку на задах участка Подольских, села в машину и уехала.

Невестку я ждала минуту, не больше. Раз её не оказалось на месте, значит, что-то произошло. Ну а мне как отсюда выбраться? Вдруг полиция заинтересуется её «фольксвагеном»? В панике бросилась я обратно по только что пройденной на четвереньках тропинке, но меня остановила блеснувшая в мозгу мысль о цепи, которой я собственноручно заблокировала газ и тормоз. Так быстро полиции с ней не справиться, даже если в её распоряжении и имеются ножницы для разрезания стали. И подъёмный кран вызвать ночью не так просто, даже для полиции. Так что нечего мне мчаться наобум, как спугнутому буйволу, могу не торопясь проверить, что там делается.

Из-за туч показался кусочек луны и неплохо осветил окрестности. Спрятавшись в густой тени кустов, я принялась наблюдать. На участке Подольских ещё крутился народ, что-то там делали, наверное, наводили порядок после битвы, ибо доносилось побрякиванье железок и звон стекла. Вот заперли гараж. А что делают теперь? Плохо видно, хотя у них во дворе и светят фонарики. И все-таки что-то мешает мне рассмотреть происходящее. Я и так и сяк старалась выглядывать по разные стороны мешающего дерева, пока не сообразила: берёза ведь ровная и гладкая, не могут на ней быть такие утолщения, так что же?

И, переключив внимание с участка на берёзу, я вдруг поняла — за её стволом прячется человек, который тоже с интересом следит за происходящим.

Все ясно. Один из бандитов, самый наглый и дерзкий, не убежал с остальными, может, просто не успел, и теперь, как и я, подглядывает за действиями полиции. Только, в отличие от меня, с территории самого участка, спрятавшись за одним из деревьев под покровом ночной темноты и воспользовавшись тем, что проводники с собаками бросились ловить его дружков.

А теперь подглядывает, негодяй, хочет знать, не оставят ли засаду, а может, на наш «фольксваген» нацелился? Ну уж дудки!

Гениальный план зародился и созрел в голове в одно мгновение. Неважно, кто там прячется за берёзой, главарь ли банды или мелкая сошка. Я сама, своими собственными руками, лично доставлю его в комендатуру полиции и тем самым раз и навсегда сниму с себя все дурацкие подозрения!

В каменном спокойствии пережидала я целых двадцать минут, пока полицейские не закончили всех своих дел. Вот они погасили фонарики, выключили юпитер, вышли за ворота, аккуратно заперли их за собой, уехали. А тот все ещё неподвижно торчал за берёзой, хладнокровная бестия! Должно быть, хотел выждать, не вернутся ли случайно.

Я принялась за осуществление своего плана. Спокойно, открыто, не прячась, подошла к воротам, отперла и прикрыла их за собой, войдя во двор. Отперла гараж. Легко отперла, значит, полиция воспользовалась отмычкой, а не ломом. Машина спокойно стояла на месте.

Первым делом я освободила педали от цепи, пока было время, потом могло и не быть. Гараж был большой, просторный, машина стояла посередине, а у стены ещё оставалось место для нескольких сколоченных из досок козёл и наваленных кучей досок. Забравшись на ближние от входа козлы, я вооружилась доской и стала поджидать бандита. Убивать его я не собиралась, требовалось только порядком оглушить.

Вот сейчас бандит войдёт в гараж. О машине он наверняка знал, если собирался убегать, лучшего транспортного средства не найти. Ну, а с бабой справиться ему раз плюнуть…

Я все правильно рассчитала. Правда, подождать пришлось дольше, чем думала, года два, как минимум, но вот у двери гаража раздался шорох. Я её притворила, не стала запирать. Дальнейшее меня несколько озадачило.

Бандит не стал заходить в гараж. Он приоткрыл дверь, вдруг блеснул луч фонарика, и в его свете я увидела лишь часть человека, точнее, его руку с пистолетом.

— Руки… — послышался грозный голос. Больше он ничего сказать не успел. Ах, руки? Пожалуйста, пусть будут руки! И я изо всех сил трахнула доской по руке с пистолетом.

Не знаю, каким чудом я успела первой схватить чёрный предмет, покатившийся по бетонному полу гаража. Возможно, бандюга не ожидал от меня такой прыти, возможно, я основательно ему повредила руку и это был не только шок, но и травма. Во всяком случае, я оказалась первой, а с оружием обращаться я всегда умела…

В час двадцать ночи капитан Фрелькович выслушал рапорт своего подчинённого.

— Разрешите доложить, получилось так от неожиданности, — мужественно признался сержант, и в его усталом голосе слышалось сдерживаемое бешенство. — У неё были ключи… Хорошо, по порядку. Стою я, значит, как велено, и вдруг вижу, кто-то идёт прямо к воротам. И даже не очень долго я ждал. Идёт, значит, к воротам, не скрываясь, преспокойненько их отпирает и запирает и шасть в гараж! Ключи от гаража тоже у неё были. Я там в темноте не очень разобрал, но показалось — баба. В гараж влезла — и ничего! Тихо! Света не зажигала, кто её там знает, что она делает в гараже. А ну как сядет в машину и попытается скрыться, вот я и подкрался потихоньку к дверям, она их только притворила, думаю, на испуг её возьму. Подкрался неслышно, в щель фонарём посветил и хотел крикнут: «Руки вверх», да только меня чем-то так огрели, что в глазах потемнело. Будь там мужик, я бы ещё поостерёгся, но кто такого ожидал от бабы? На оружие бросилась, как тигрица, откуда-то сверху прыгнула, а на меня, разрешите доложить, ещё одна доска свалилась, на ноги, двухдюймовая, ну и как раз этой секунды мне и не хватило. А эта стёр… извините, баба, и говорит: «Не я руки, а ты!» Ну и ту доску под ноги швырнула. И ещё велела не надеяться, что она меня застрелит, а потом придётся сидеть как за убийство человека. Ничего подобного! Она мне, дескать, колено прострелит, а стрелять уж она умеет… Ах, не веришь? Смотри, поганец! Видишь, спрашивает, вон ту баночку с крышечкой? Да вон же, рядом с твоей пустой башкой, на полочке! И как даст по крышечке! В самую серёдку. И надо же, там как раз проходила водопроводная труба, так струя прямо мне в ухо! Такая ушлая, знала, где кран, велела мне перекрыть воду, а сама все о моем колене, чтоб я ненароком не позабыл. А ухо до сих пор болит, хорошо ещё, вода холодная была, а не горячая. Что мне было делать? Пришлось в машину сесть, ключи она мне бросила, такая, говорю, ушлая, поумнее меня, близко ко мне не подходила, держит меня на мушке, и пришлось подчиниться. И ворота я открывал и потом запирал, и машину вёл. А она с моей пушкой сзади села. От колена отцепилась, на лопатку перешла. В голову, говорит, стрелять не стану, нужна мне твоя голова, а лопатку прострелю, мол, не сомневайся. Мало будет одной — и вторую прострелю. Мне же, говорит, легче будет, надоело тебя держать на прицеле, сама поведу машину, пока ты мешком будешь валяться на полу. Ну я и вёл машину, думаю, может, какой случай подвернётся, а она знай командует — вправо, влево.. И оказалось, прямиком ехала к нашей комендатуре! Я слышал, она дежурному говорила, что бандита поймала и пану капитану велела сообщить…

Капитан Фрелькович в молчании выслушал рапорт и даже не очень сердился на сержанта, обнаружив множество смягчающих его вину обстоятельств. Он лишь махнул рукой и перевёл взгляд на женщину.

— Ну вот, сами видите, — только и промолвил он укоризненно.

Я сидела злая и искренне расстроенная. Ведь была уверена, что по крайней мере хоть одного мафиози собственноручно обезвредила! Я очень хорошо понимала, насколько в моем шатком положении требуются особые заслуги, а тут такая! И вот пожалуйста — никакая не заслуга, совсем наоборот: сняла человека с боевого поста, там никого не осталось охранять объект, преступники могут действовать свободно. Правда, не совсем понятно, что им там ещё делать, если торба с наркотиками уже конфискована, но ведь для чего-то же часовой был оставлен! Может, они не знали о конфискации товара, могли явиться за ним, их можно было задержать на месте преступления… Эх!

— А невестка ваша опять скрылась, — сообщил капитан, и в голосе его звучали раздражение и претензия. — Ну, хорошо, допустим, не она убила Торовского, мы это уже установили, но почему же в таком случае она явилась к вилле Подольских, машину поставила на задах и, увидев полицию, скрылась. Выводы напрашиваются сами собой. Что скажете?

Говорить о своей невестке я с полицией по-прежнему не собиралась, а делать выводы — их обязанность, не моя. Заговорила я о другом. Тоже с раздражением и претензией; как можно не отметить мою неоценимую помощь полиции? Ведь не кто иной, а только я вывела их на Константин, показала дом. Я уже поняла, что баба на велосипеде была их лучшим оперативником, никакая не домработница, увы, а я ещё собиралась туда вернуться, разыскать её…

Уже наступило утро, когда мы вернулись домой.

— Если бы я все о тебе не рассказал, сидеть бы тебе уже за решёткой! — упрекал меня Януш. — Куда, черт возьми, подевалась Иоанна? Послушай, ведь это не шуточки, она сейчас нужна полиции по зарезу, без её показаний дальше не двинуться! Так что, пожалуйста, не сердись на меня за то, что я сообщил им о квартире её тётки, если она не причастна к афёре, ей ничего не будет, а вот если причастна…

Я не сердилась, просто бросилась к телефону, глянув по дороге мельком на часы — двадцать минут четвёртого. Номер телефона Иоанны я набирала без особой надежды, скорее всего, её нет, скорее всего, она уже мчится в направлении к государственной границе. И когда в трубке услышала её голос, сначала не поверила своим ушам. Может, какая-то ошибка?

— Слушай, если это ты, немедленно смывайся, — сказала я решительно. — Приезжай ко мне, если сумеешь. Боюсь, что у твоего дома уже торчит шпик.

Во взгляде Януша, устремлённом на меня, выражались самые противоречивые чувства.

— Никогда бы не подумал, что, выйдя на пенсию, смогу пережить нечто подобное, — вздохнул он.

— Думаю, шпика к её дому ещё не успели направить…

У капитана Фрельковича было три пары ботинок и летние сандалии. Кроме этого, у него была жена и собака. Точнее, ещё щенок, беспородный, но от крупных родителей. Жена и щенок имели самое непосредственное отношение к ботинкам. Да, ещё у капитана был сын, но в данном случае он не учитывался, ибо к дальнейшим событиям никакого отношения не имел.

Две пары ботинок жена капитана отнесла в починку сапожнику-частнику, чья лавчонка находилась рядом с их домом. Ремонт был небольшой, надо было просто набить новые набойки, однако, когда жена Фрельковича через два дня явилась за обувью, лавчонка оказалась запертой. Записка, приколотая к дверям, извещала, что мастер заболел, просит уважаемых клиентов извинить и подождать недели три. И если кто из клиентов и удивлялся. что сапожник так точно предвидел продолжительность своей болезни, потом удивляться перестал, когда выяснилось, что человеку предстояло удалить аппендикс, так что можно было приблизительно рассчитать время на операцию и послеоперационный период. Ну да это тоже к нашей истории отношения уже не имеет.

Третью пару капитанских ботинок изгрыз щенок. Впрочем, капитан сам виноват: вернувшись с работы, он разулся, перелез в домашние тапки, а ботинки легкомысленно бросил в прихожей. Да и не целиком их изгрызли, один ботинок всего, ко второму щеночек и не прикоснулся, зато от первого остались одни ошмётки. Капитан вспомнил — были у него ещё старые ботинки, он уже давно их не носил. Увы, оказалось, до них щенок добрался в первую очередь, как только у него начали резаться зубки. Впрочем, и из них изгрыз только один.

Капитан оказался перед выбором: летние сандалии или два ботинка от разных пар и разной степени изношенности. Слякотное начало ноября предопределило выбор в пользу ботинок, в конце концов, они были одного цвета, а что различались оттенком и степенью изношенности, так это пустяки. Умная собачка предусмотрительно изгрызла в одном случае правый, в другом — левый ботинок.

Остро встал вопрос немедленного приобретения новой пары, и по уши занятый капитан вынужден был выкроить для этой цели время между посещением криминалистической лаборатории и совещанием начальства.

Покончив с криминалистикой, он вышел из служебной машины в центре и отослал её, намереваясь по дороге в комендатуру зайти в один-друтой обувные магазины.

И почти сразу же пожалел о том, что отправил машину, потому что нужную обувь приобрёл уже во втором кряду обувном магазине. И обутый нормально, выйдя из магазина под моросящий дождь, сразу же и пожалел. Тем более что моросящий дождь через две минуты превратился в настоящий ливень, да ещё с градом.

Капитан Фрелькович был мужчина закалённый, простудиться не боялся, но уж очень неприятно, когда тебе за воротник попадают ледяные струи с кусочками льда, и он поспешил толкнуть стеклянную дверь какого-то кафе, возле которого случайно оказался. Очень хотелось сесть за столик и выпить чашечку ароматного горячего кофе, но совещание у начальства должно было вот-вот начаться, поэтому капитан решил минутку переждать самый сильный ливень в предбаннике кафе, а потом быстренько добраться до комендатуры полиции. Привлечённая шумом дождя, из зала выглянула официантка.

— Это ж надо! — сказала она кому-то невидимому в зале. — Такой град! Прямо как горошины!

Как заворожённая, смотрела она на сыпящийся за стеклом град, а капитан, как заворожённый, смотрел на поднос в её руках. На подносе стояли собранные со столика грязные чашечки с блюдцами, а среди них бросалась в глаза пепельница, полная обломанных, будто изгрызенных спичек. Сначала капитан, естественно, травмированный историей со своими ботинками, подумал о щенке, любителе грызть все, что попадётся, а потом в мозгу мелькнуло воспоминание о ком-то, кто любил грызть спички. Где же, холера ясная, он мог слышать о таком любителе?

Приблизительно на шестой секунде вспомнил — подпоручик Яжембский говорил о таком любителе, подпоручик Яжембский много бы дал, чтобы его найти.

Официантка повернулась и скрылась за бисерным занавесом, капитан не раздумывая шагнул за ней. Официантка прошла через зал и оказалась в. маленьком подсобном помещении, где капитан и заговорил с девушкой.

— Минутку, проше пани, не высыпайте этого из пепельницы. С какого столика вы её взяли?

И указал перстом на пепельницу, чтобы было ясно, о чем идёт речь. Официантка только начала свою смену, ещё не устала, радовалась, что успела на работу до дождя с градом, настроение у неё было замечательное, а мужчина такой симпатичный! Не смешавшись, она сразу же ответила, даже не поинтересовавшись, зачем это тому нужно:

— А вон с того столика, видите, у окна? Мой участок.

Капитан взглянул на указанный столик. За ним сидели двое мужчин. Один из них был с бородой, второй безбородый.

Послав девушке одну из самых своих завлекательных улыбок, капитан задал следующий вопрос:

— А вы не заметили случайно, который из них грыз спички?

— Заметила, конечно. Тот, что без бороды.

— Сердечно вам признателен, — несколько старомодно поблагодарил капитан, склонившись в старомодном же поклоне, и, тут же позабыв о хорошем воспитании, излишне поспешно покинул свою собеседницу.

Проходя через зал, он незаметно оглядел типа у окна, воплощённую мечту подпоручика Яжембского. Таинственный Зенек, безуспешно разыскиваемый столько времени посредник фальшивомонетчиков, правая рука шефа! Единственной приметой этой мифической личности, известной полиции, была привычка грызть спички. Вот этот, у окна, изгрыз не меньше двух коробков. Пока сидят, беседуют, так их… Сию секунду не разойдутся, град за окном продолжается в полную силу.

Телефонный автомат висел в тёмном коридорчике, ведущем из прихожей куда-то на задний двор. Оттуда не просматривался ни столик у окна, ни входная дверь. Попытаться взять преступника методом: «Полиция, следуйте за мной»? Ничего не выйдет, их двое, а стрелять капитан не станет по той простой причине, что у него нет с собой пистолета. Притвориться пьяным и затеять драку? Администрация вызовет полицию…