Я стояла рядом, молча, неспособная ни на что. О том, что самые лучшие узоры выходили у меня из бессмысленного мазюкания, я знала не первый год, его эйфория меня совсем не удивила. Но кое-что другое поразило меня, как гром среди ясного неба, в мгновение ока превратив смутные подозрения в твёрдую уверенность.

Он мог проглядеть все что угодно. Мог страдать от потери памяти и любых других недугов, мог не заметить разницы между мной и Басенькой, мог не найти нитки, утюг и метр, мог не знать шефа. Но, в любом случае, он не мог не понять, что мой узор похож на узоры его жены, как кулак на нос!

Басенька, как любой человек, имела свою манеру рисования, отличную от моей, её многочисленные эскизы и наброски узоров лежали в ящике под столом. Произошло именно то, чего я старалась избежать любой ценой, зная что это неминуемо меня деконспирирует. Я сделала узор по-своему. Рисунки отличаются друг от друга, как и почерки, профессионал узнает руку с первого взгляда, а муж несомненно был профессионалом. С текстильным производством он должен быть связан уже много лет, перед ним проходили сотни и тысячи узоров. Если он не заметил, что этот не имеет ничего общего с творчеством Басеньки, это могло означать только одно…

Этот человек ни разу в жизни не видел лежащих в ящике рисунков и не имел материала для сравнения. Этот человек вообще не знал настоящую Басеньку. Из него был такой же муж, как из меня жена!!!..

Я онемела от страха. Через несколько минут мне удалось зажечь сигарету и кивнуть головой. Случайно созданный узор был трудным, сложным и трудоёмким, но в тот момент я была готова рисовать фрески на потолке, лишь бы он от меня наконец отцепился, оставил меня в покое и дал сосредоточиться. После такого страшного открытия ситуация представала в совершенно новом свете.

Что за идиотская идея, играть роль Басеньки пред мужчиной, который играет роль её мужа? Что общего это имеет с большой любовью пана Паляновского? Что произошло с её настоящим мужем, куда он подевался?.. В голове пронеслось — может в пакете для шефа? Но если и так, целиком он туда не поместился, где тогда остальное?..

И вообще, зачем это все? Какого черта я должна так старательно подделываться под Басеньку, если он, скорее всего, её и в глаза не видел, и какого черта пан Паляновский платит за это такие деньги?! Какое отношение к этому имеет роман, что ему мои любовники, если он не муж?! Не мои, а Басеньки… Все равно. Чему может служить такой странный, неожиданный поворот? Не впуталась ли я в какое-то свинство, существа которого понять не в состоянии, которое грозит мне огромной и неизбежной опасностью?..

За что собственно пан Паляновский заплатил пятьдесят тысяч злотых?..

Поздно ночью я закончила обыскивать ящики, полки и шкафы, так и не достигнув поставленной цели. Целью были фотографии. Любые фотографии, любительские или на документы, такие, которые каждый делает хотя бы пару раз в жизни. Невозможно, чтобы у хозяина дома не было ни одной фотокарточки!

Ситуация казалась мне настолько невероятной, что поверить в неё без вещественных доказательств я не могла. Мне было трудно представить, что пан Паляновский сошёл с ума настолько, что кроме меня оплатил и подставного мужа, представив ему обстоятельства романа. Засомневавшись в фальшивости мужа я решила найти настоящее лицо пана Романа Мачеяка и сравнить его с шатающейся по квартире личностью.

Найти я нашла, и даже целый альбом, но не из того периода. Любовно приклеенные и снабжённые подписями типа: «Ромочка, Пабяницы 1938», снимки представляли одного и того же младенца, то сражающегося с гигантским мячом, то ползающего по ковру в компании зайца сверхъестественных размеров. Из фотографий удалось сделать только один вывод — родители пана Романа пытались привить своему отпрыску гигантоманию.

Из бумажек, в большей или меньшей степени наполняющих каждый дом, я нашла почти все. Разные документы, счета, страховые полисы, квитанции и свидетельства. Не хватало только фотографий. Вывод был простым, фотографии спрятали специально. Их спрятали от меня, значит это не настоящий муж. А если это не настоящий муж, фотографии Басеньки спрятали от него, чтобы он не догадался, что я не настоящая жена. Словом, сплошная каша.

Возбуждённый мозг не мог остановиться, подсовывая мне все более страшные гипотезы. Я легла спать, даже погасила свет, но разволновалась и не смогла заснуть. Я лежала и думала, разрабатывая рискованный способ деконспирации фальшивого мужа, пока от эмоций и сигарет не пересохло горло. Я решила попить чая. Включив лампу у дивана, я одела халат, тапочки и тихо открыла дверь.

И тут же услышала внизу какой-то звук.

Я застыла, схватившись за дверную ручку, у меня сразу перехватило дыхание. Этого ещё не хватало, как раз подходящий момент для звуков!… Муж, не известно настоящий или фальшивый, спал в своей комнате мёртвым сном, храпя как иерихонская труба. Странно, как у него стекла не вылетели, потому что у двери можно было оглохнуть. Раз он храпел здесь, там его быть не могло. Внизу звуки издавал кто-то чужой.

Ещё немного, и я бы задохнулась. Я стояла неподвижно, сдерживая дыхание и вслушиваясь так долго, пока не перестало хватать воздуха. Тогда я вздохнула, пытаясь сделать это бесшумно, отпустила ручку, схватилась за перила и осторожно, на цыпочках, спустилась на несколько ступенек вниз.

Внизу кто-то был и что-то делал. Из-за двери был виден слабый свет, скорее всего от фонарика. Я сразу поняла, что он не закрыл дверь от того, что она жутко скрипит. В перерывах между храпом я слышала какие-то слабые звуки, трудные для определения и очень тихие. В этот момент слух у меня был острым, как бритва.

Отупляющий испуг вдруг забурлил во мне с такой силой, что я сама удивилась. Я вообще-то не трусиха, в своём доме, в обычных обстоятельствах, я повела бы себя иначе, возможно умнее, но здесь на меня свалилось слишком много сразу. Я ощутила, что с меня хватит. В этом идиотском положении ещё и взломщик, с которым вообще не понятно, что делать… За долю секунду я подумала обо всем сразу: что какой-то негодяй обкрадёт супругов Мачеяк, а потом все свалят на меня; что внизу ничего ценного нет, он придёт наверх, испугается и грохнет меня; что неизвестно сколько их там, может быть — сорок; что под рукой у меня нет никакого оружия; что этот кретин спит, а я тут боюсь за себя и за него…

Последняя мысль привела к тому, что в меня вселился дух воеводы. Протест против одиночества вдруг взорвался с силой воздушного шара и почти заглушил вялую деятельность уставшего мозга. Одним прыжком я оказалась наверху, дёрнула за дверную ручку комнаты мужа, комната оказалась закрытой. В голове пронеслось, что он может спать как убитый, что надо избегать шума, чтобы не спугнуть бандитов, после чего я заколотила кулаками в дверь.

— Эй, ты-ы-ы!.. — заорала я, совсем забыв как его зовут. — Вставай!!! Проснись!!! Вставай!!! Бандиты!!!

Какое впечатление произвели крики и грохот на воров внизу, не знаю, но муж отреагировал правильно. Я услышала в его комнате какой-то вскрик, шум, грохот, как-будто он свалился с кровати, в двери клацнул ключ и двери открылись. Он выскочил в пижаме, в полубессознательном состоянии, всклокоченный, с испугом на лице, без очков и босиком. Я едва отскочила, а то бы он столкнул меня с лестницы.

— Что случ… — невнятно пробормотал он.

Неизвестно зачем, я дёрнула его за рукав пижамы, наверное я думала, что так быстрее его разбужу.

— Внизу бандиты! — прошипела я страшным шёпотом. — Тихо! Сделай что-нибудь!!! Воры, не знаю кто!.. Их слышно!

— Телефон тоже внизу!… — промямлил муж и перегнулся через перила.

В этот момент вора стало слышно. Тот, кто был внизу, услышав, что я делала наверху, наверняка в первое мгновение одеревенел, но это быстро прошло. В комнате что-то стукнуло, полоска света исчезла, какой-то силуэт выскочил из прихожей и бросился по лестнице в подвал, не заботясь о сохранении тишины. Муж отпрянул, секунду поколебался, после чего тоже бросился вниз. Я, не раздумывая, отправилась за ним.

Глухо шлёпая голыми пятками он вступил на лестницу в подвал, споткнулся в темноте, слетел на несколько ступенек, выругался и поднялся. Нервно шаря рукой по стене прихожей, я никак не могла найти выключатель. Пришлось зажечь свет в комнате.

— Потуши!!! — крикнул муж.

Как можно быстрее я выключила свет, с чувством, что снаружи в нас кто-то начнёт стрелять. Муж бросился на кухню, к окну. Я бездумно метнулась за ним. Муж, неизвестно зачем, дёргал окно, пытаясь открыть раму, закрытую на шпингалеты. На улице было абсолютно пусто.

— Догоняй его!!! — глухо прохрипел он. — На машине!!!..

Он открыл окно, что-то упало на пол, на ноги мне посыпались какие-то мелкие предметы. Я сдурела окончательно, бросилась к двери, чтобы исполнить его приказание, подумала про ключи, бросилась к лестнице, потому что ключи лежали в сумочке, споткнулась и разбила колено. Это немного отрезвило меня. Куда догонять, кого догонять, на какой машине, пока я заведусь, он уже будет далеко, и вообще, в какую сторону?! Идиотизм!

— Милиция!!!.. — невольно вырвалось у меня.

И сразу же я прикусила язык. Какая может быть милиция, кажется я свихнулась! Если он вызовет… Конец. Могила. Документы Басеньки. Пять лет без конфискации!..

К счастью, вызывать милицию муж не торопился. Он оторвался от окна, перестал выглядывать наружу, как обезьяна из клетки и повернулся ко мне.

— Зажигай свет, — уныло произнёс он. — Если он что-то украл, ты свидетель — я спал. То есть… Это…

Я зажгла свет. Он замолчал и с тупым страхом смотрел на меня. Если бы я не догадалась раньше, то поняла бы теперь. У него появилась та же мысль, что и у меня: если что-то украдут, все свалят на него! Значит, из него такой же муж, как из меня жена!

Муж пошевелился и что-то пнул. Мы одновременно посмотрели вниз. Под стеной лежала большая раскрытая коробка, а по всему помещению рассыпались иголки, нитки, булавки, ножницы и пуговицы. Чёртовы потерянные швейные приборы! Они стояли на подоконнике, за шторой…

Довольно долго мы разглядывали эту свалку, после чего, посмотрели друг на друга. На лице мужа было нарисовано удручение.

— Милицию вызывать бессмысленно, — забеспокоился он. — Я не вижу, чтобы он что-нибудь украл, в конце-концов, здесь ничего нет. Зачем делать переполох, может, он ничего и не украл, мы его спугнули…

Момент показался мне самым подходящим из всех возможных, специально созданным для того, чтобы одним ударом устранить все возникшие сложности.

— Послезавтра приезжает тётка Розмари, — сказала с интересом присматриваясь к нему. — Она звонила и спрашивала, забрал ли ты её меха из химчистки.

Муж долго смотрел на меня с выражением тупого растущего страха.

— Откуда звонила? — глухо спросил он.

— Из Плоцка. Ты забрал?

— Что?

— Меха.

Было видно как он делает какое-то сверхчеловеческое усилие.

— Нет. То есть это… ещё нет… У меня потерялась эта… квит…

Надо было его остановить, иначе он не признается. Выкрутится также, как выкрутилась бы я.

— Так что делать?

— С чем?

— С тёткой. У неё инфаркт будет. Сколько ей лет?

У мужа, казалось, будет обморок.

— Не знаю, сколько ей лет, откуда мне знать, сколько ей лет! Ты не знаешь?

— Это же твоя тётка, а не моя, — обиженно сообщила я, почти поверив в существование тётки Розмари. — Ты говорил, что она очень старая. Её инфаркт свалит.

Муж угрюмо глянул на меня, присел и начал собирать катушки, иголки и пуговицы, не удостоив меня ответом. Я смотрела на него и думала, хватит, или предложить ему ещё дядю из Радома.

— Слушай, кто ты собственно такой? — осторожно спросила я.

Муж подпрыгнул, как будто что-то его укусило, укололся иголкой, зашипел, ничего не сказал и со страхом смотрел на меня.

— У тебя действительно есть тётка, которую зовут Розмари?…

— По-моему, от страха ты чокнулась, — вынес он приговор после очень долгой минуты молчания. — Я не понимаю о чем речь.

— Поздно, — твёрдо сказала я, почувствовав необычайную уверенность в себе. — Про это надо было спрашивать при первом же упоминании о тётке. Теперь уже все. Дурак. Тебе ни разу не приходило в голову, что со мной что-то не так? Ни разу не удивлялся? Сколько тебе надо притворяться Мачеяком?

Муж отказался от сбора пуговиц, бросил иглы, пососал уколотый палец, неуверенно посмотрел на меня, поднялся и закрыл окно.

— А ты, что? — осторожно спросил он.

— А со мной примерно также. Я вовсе не твоя жена. Ты не мой муж. Я могу сразу тебе доказать, что ты это не он, а ты. Я не знаю, какую роль ты играешь в этом представлении, и больше ничего не скажу, пока ты не признаешься. Это мне уже совсем не нравится.

Сказав это, я одновременно подумала, что если вся история по загадочным причинам направлена против меня, и он сознательно принимает в ней участие, я своими руками накидываю петлю себе на шею. Меня утешило, что в конце-концов, я могу просто сбежать.

Муж отвернулся от окна.

— Ногам холодно, — серьёзно сказал он. Дурацкая мысль — ссориться среди ночи. Я хочу одеть тапочки.

Шлёпая босыми ногами, он гордо отправился наверх. Подумав, я отправилась за ним, за сигаретами, вниз мы вернулись вместе.

— Собери это, — приказала я. — А я заварю чая.

— Я бы предпочёл кофе.

— Хорошо, сделаю кофе, только поубирай этот мусор.

Он охотно присел, увидев удобную возможность подумать. Когда я с подносом вернулась в комнату, он сидел в кресле за столом, упорно всматриваясь в коробку с нитками.

— Ты уверена в том, что говоришь? — решительно спросил он. — То есть, что я — это не я.

Я поставила поднос между нами и тоже села.

— Ради бога, ты что не знаешь, кто ты такой? Кроме того, посмотри на меня. Замечаешь разницу? И где твои очки?

— Черт. Я знал, что если попадусь, то из-за этих паршивых очков. Я не привык…

— У тебя вообще была когда-нибудь жена?

— Нет. А что?

— Вот-вот. Ты бы знал, что для ссоры с женой, неподходящих моментов не бывает. Середина дня так же хороша, как и середина ночи. Что все это значит?

Муж тяжело вздохнул, махнул рукой и налил кофе себе и мне.

— Я бы хотел узнать это от тебя. В конце-концов, моя ты жена или нет?

— Точно также, как ты — мой муж. Мне кажется, что нас подставили, почему — непонятно. Я думаю, нам надо как-то договориться.

На некоторое время муж задумался, размешивая кофе.

— Кто не рискует, тот не пьёт шампанского. — Вдруг решился он. — Мне иногда казалось, что здесь что-то не сходится, но я думал, что мне почудилось. Меня предупреждали, что жена чокнутая и может вытворять всякое… Я тебя очень боюсь, — добавил он неуверенно глядя на меня.

Сходство нашего положения было поразительным. С ним было также, как со мной. Вдруг все стало ясно.

— Что ты теряешь, если что-то случится? — поинтересовалась я.

Трехкомнатный кооператив в пломбе, если ты понимаешь, что это значит.

Я понимала. Я кивнула, не скрывая сочувствия. Пломба на строительном языке означает дом, вставленный между двумя другими, преимущественно старыми. По разным причинам, в подобных случаях трудно придерживаться нормативов, поэтому квартиры обычно бывают больше и лучше обычных. Трехкомнатная квартира в пломбе должна быть шикарной, заиметь такую квартиру — редкая удача.

— Я мог бы выкупить чью-нибудь долю, — объяснил муж, — но платить надо сразу и наличными. У меня было двадцать тысяч, не хватало пятидесяти, а тут Мачеяк, как с неба свалился. А что дали тебе?

— Тоже, что и тебе, плюс пятьдесят долларов. Можешь перестать бояться.

— Ну хорошо. Выпьем ещё кофе и перестанем бояться. Что теперь?

Я насыпала себе сахара, закурила и уселась поудобнее. Я и сама не знала, что теперь. Разрешение главной загадки доставило мне огромное облегчение, но на её месте оказалось неизвестное число следующих, кто знает, возможно более серьёзных. Прежде всего следовало прояснить простые вещи. Муж будто вернулся к жизни и стал выглядеть намного симпатичнее, чем до сих пор. Понимание между нами появилось неизвестно откуда и казалось абсолютно естественным.

— Начнём сначала, — предложила я. — Кто тебя нанял и зачем? Ты со мной разводишься?

— И речи быть не может. Ты мне очень нужна, в основном потому, что делаешь эти узоры и имеешь долю в предприятии. Меня подцепил Мачеяк. Настоящий.

— Он на тебя похож?

— Не очень. Вообще-то — я блондин, пришлось перекраситься и отпустить бороду. Брови мне сделали так же, как высаживают волосы на лысину, если захочу — могу выщипать. Но скорее всего — не захочу. А я ему подошёл, потому что у меня такая же фигура и я разбираюсь в набивке тканей. То есть, он будет похудее, поэтому, черт побери, у меня все время отрывались пуговицы, рубашки сдавливали шею, а иголку с ниткой я нигде найти не мог. На кой черт ты их так спрятала?

— Это не я, а Басенька. Подожди, а что он хотел?

— Это довольно сложно. Разводиться с тобой он не хочет, но хочешь ты. Со мной ты не живёшь и используешь первый же удобный повод, поэтому я должен быть чист, как слеза. А он нашёл себе девчонку и хотел съездить в отпуск. Просто так у него не получалось, потому что ты следишь за каждым его шагом и только того и ждёшь. Как только ты узнаешь про девчонку, он попадает в суд. Ну я и должен был заменить его возле тебя на это время, пока он будет пользоваться привалившим счастьем. Человек он состоятельный и может себе это позволить. А чтобы ты не догадалась, я должен к тебе цепляться и устраивать сцены ревности. Про это я все время забывал.

— А!… Поэтому ты ни с того ни с сего выскочил и стал обзывать меня шлюхой?..

— Ага. Я боялся, что влип из-за этого утюга, потому что он действительно стоял на месте, и хотел закрепиться в своём положении. А что, плохо получилось?

— Не лучшим образом. Так, ни к селу ни к городу. Я думала, что ты просто чокнулся.

Муж обречённо махнул рукой.

— Я все время боялся, что у меня плохо получается. А с тобой как было?

Я объяснила ему свою роль и рассказала про пана Паляновского. Он слушал с большим интересом. В общих чертах все совпадало. По непонятному и удивительному стечению обстоятельств Басеньке и её мужу, движимым одним и тем же желанием, в одно и то же время, пришла в голову одна и та же идея. Два самостоятельных потока, независимо друг от друга сошлись в одной точке. Настоящее чудо!

— Ты веришь в то, что это действительно совпадение? — скептически поинтересовался муж. — Один человек — я ещё понимаю, но два сразу? Мне это кажется невозможным.

Мне это тоже казалось невозможным. Несколько неуверенно и хаотично мы поговорили немного о вероятности нашей встречи, в результате чего пришли к выводу, что в этом мире возможно все. Время суток и все пережитое слегка отразились на ясности нашего мышления.

— Хуже всего то, что в самом начале ты забралась в окно, — недовольно сообщил муж. — Если бы все так не совпало, я пришёл бы в себя намного раньше. Должна была быть неуравновешенная идиотка с левой резьбой, и пожалуйста — неуравновешенная идиотка с левой резьбой. Я даже удивился, что он в тебе нашёл и как все это терпит…

— Кстати, а на кой черт ты закрыл дверь на цепочку? — разозлилась я. — Этого в программе не было!

— Ну, не было, — признался муж. — Вообще-то все от нервов. Мне показалось, что возле двери что-то происходит, я боялся, что ты застанешь меня врасплох, хотел осмотреть дом… Ну а потом, естественно, забыл открыть. Кстати, а ты по случаю не подскажешь мне, где в этом доме соль?

Оказалось, что соли в супнице он не нашёл. Втайне от меня он приобрёл солонку и носил её в кармане. С искренним облегчением мы объясняли друг другу разные загадки, при чем я явно чувствовала, что соль у меня ассоциируется с каким-то важным открытием, которого я пока не могла определить.

— Через девять дней кончается наша работа, — заметила я, почувствовав в нем сообщника. — Нам надо решить. Что мы делаем до того времени, и что — потом?

— В каком смысле?

— Продолжаем притворяться Басенькой и… сейчас, как тебя зовут? А, Роман. И Романом. Так будто мы ничего не знаем или нет? А потом, признаемся в открытии или нет? Как ты думаешь?

— По-моему, нам надо быть последовательными. Наши личные наблюдения не имеют никакого значения. Нас наняли, заплатили, мы должны закончить работу. А потом надо поразмыслить.

Муж глубоко задумался. Он закурил и задрал ноги, пытаясь поместиться в кресле. Я бросила ему подушку с дивана, чтобы он прикрылся и не чихал потом по всему дому.

— Как чужой человек ты гораздо симпатичнее, чем жена, — со вздохом признался он.

— Ты тоже. Как муж. То есть, не как муж. Слушай, надо что-то решить!

— Мы ведь уже решили. Ты говоришь правильно и я с тобой согласен. Притворяемся до конца, тем более, что теперь будет легче. Во всяком случае, я смогу избежать нервного расстройства.

— Слушай! — вдруг вспомнила я. — А что ты вытворял в машине? У тебя болезнь, или эти штучки тоже входят в программу?

— Вот, черт, — озабоченно произнёс муж и пригладил волосы на голове, что указывало на то, что этот жест был его собственным, а не наследием пана Романа. — Он специально говорил мне об этом, а я все время забывал. У него какая-то автомобилефобия, или что-то в этом роде, приходилось при каждом удобном случае валять дурака. Он на этом очень настаивал. Я ничего подобного никогда не испытывал и понятия не имею, как это должно выглядеть. Я старался, как мог.

— У тебя получалось совсем неплохо, — снисходительно признала я. — Ты вёл себя точно как придурок, только не очень последовательно. Кстати, портняжный метр стоит в кухне, возле холодильника. Угольником можешь больше не пользоваться.

— Откуда ты знаешь? Слышала?..

— Понятно! Возвращаясь к нашему разговору…

— Но твой узор я действительно использую, — с внезапным оживлением остановил он меня. — По профессии я химик, но как и у Мачеяка, у меня есть приятель, который делает набивку. Временами я с ним работаю, буду брать с него процент с прибыли, тем более, что клей я тоже улучшил. Подожди, не перебивай, тебе тоже кое-что причитается. Это классная работа, вне рамок нашего спектакля.

У меня были некоторые сомнения.

— Не знаю, не будет ли это свинством. Ты как договаривался насчёт работы?

— Никак. Мог бы вообще ничего не делать, но это бы показалось подозрительным, поэтому надо было делать хоть что-то. Все заказы передвигать на потом. Я и так уже сделал в два раза больше, чем мы договаривались, но это не имеет значения. Ты тоже не должна была ничего проектировать, тебе даже признаваться нельзя. Сколько ты хочешь за узор?

— Лучше бы я не хотела и ничего не делала. Исключительно паршивый узор.

— Дурочка. Посмотришь, сколько денег пойдёт! Ты тоже получишь процент от прибыли. Согласна?

Я подумала, что у меня есть ещё девять дней, избыток времени, а никто другой, кроме меня, этого не сделает… Я дала себя уговорить. Обычные житейские дела вытеснили амуры семьи Мачеяков из наших мыслей.

В ходе дальнейших переговоров и размышлений мы решили, что надо во веки веков держать язык за зубами и никому ничего не рассказывать. Совесть наша была чиста. Басенька своей цели достигла и компромат на мужа не добавил бы ей счастья, Мачеяк же о похождениях жены узнает и без нас. Поэтому лучше всего будет выполнить обязательства в рамках соглашения и больше ни во что не вмешиваться.

— Слава богу! — с облегчением вздохнул муж. — Я чувствовал себя совершенно по-дурацки, теперь намного легче. Кстати, между нами, чего ты добивалась с этой тёткой? Как её там, Розамунда?.. У неё действительно есть меха?

— Розмари. Ты что, какие меха?! Я придумала это на ходу, чтобы окончательно убедиться насчёт тебя. Настоящий муж знал бы, что у него есть тётка.

— О, господи, ты меня просто оглушила! Он столько всего пропустил, что среди всего могла затеряться и тётка.

— А про этого рыжего дебила он тебе говорил?

— Про какого рыжего дебила?

— Того, что время от времени сидит у окна и смотрит мне на руки. Последнее время его не было. О нем ты что-нибудь знаешь?

— Впервые слышу. Ни про какого дебила ничего не знаю. Хотя, кажется, я видел здесь какого-то бродягу, но не обратил на него внимания. А что?

Внезапно я попыталась задуматься, чувствуя, что нечто ускользнуло от нашего внимания.

— Послушай, — забеспокоилась я. — Сюда сегодня кто-то влез, мы про это забыли, но факт остаётся фактом. Вокруг шатался дебил, может, он подсматривал? Может, он из тех, кто сначала знакомится с местностью, а потом обворовывает квартиры?

— Возможно. И что?

— Придётся рассказать им про дебила.

— Про вора тоже расскажем, но каждый отдельно, — удивительно трезво заметил муж. — Мы не должны выдать им нашего взаимопонимания. И про этого чёртова шефа, тоже.

— Кстати! А что с шефом?!

Муж вновь забеспокоился.

— Понятия не имею. Ты про это ничего не знаешь?

— Абсолютно ничего. И Мачеяк тебе ничего не говорил?

— Ни слова! А тот, что принёс пакет, тоже ничего не говорил?

— Как раз тот и говорил. Очень настаивал, чтобы немедленно отнесли шефу.

— Я этого вообще не понимаю и ничего относить не буду! — занервничал муж. — Может, это и срочно, но я про это ничего не знаю. Черт его знает, кто такой этот шеф! Я не чудотворец и на ясновидение не подписывался! Если ему так уж хотелось, надо было сказать!

— Надо проверить двери внизу, — механически сказала я. — Преступник вышел туда.

— Какие двери? Там нет дверей!

До меня вдруг дошло, что в мастерскую действительно нет другого входа, только через дом и лестницу в подвал. Ворота гаража навсегда закрыты и заставлены шкафом. Мы здесь болтаем, а запертый взломщик, быть может, затаился где-то внизу…

Мы синхронно вскочили. Муж забежал на кухню, схватил портняжный метр, а мне в руки сунул железный подсвечник из прихожей. Вооружившись, мы направились к подвалу, не пытаясь скрываться и осторожничать.

Вора не было, сразу же стало ясно, как он вошёл и вышел. Окно над моим столом было открыто, столом он воспользовался как ступенькой. Он должно быть был худым и ловким, потому что высота окна была не больше полуметра, а размещалось оно под самым потолком.

— Милиция бы сильно обрадовалась, — меланхолично заметила я, показывая на чёткий след подошвы на белой бумаге. — Я думаю, на всякий случай, это надо сохранить.

— Милиции это будет до задницы, — убеждённо ответил муж. — Другое дело, если бы нас убили, но он, кажется, даже ничего не украл. Что ты делаешь?

Я достала кусочек целлофана, прикрыла им след подошвы и как раз собиралась все это вырезать, когда меня заинтересовал узор на подошве. По счастливой случайности он идеально подходил к придуманному раньше.

— Смотри, сказала я мужу. — Дать это кусочками в этих местах, между… Что? Получается почти кружево…

— Чтоб я сдох, прямо просится! Знаешь, а ты права… Гениальная мысль! Гениальная!…

Прозаическая жизнь бесцеремонно вторглась в афёру супругов Мачеяков, отодвинув в тень тайны и странности. Мы снова забыли об интригующих загадках, без остатка занявшись практическим использованием следа, оставленного нам на память. Таким образом, многократно размноженная подошва преступника на веки осталась не только на погонных километрах ткани, но и в моей памяти…

— Ладно, пока хватит, — в конце-концов решил муж, очень довольный результатами нашей работы. — Я страшно замёрз и начинаю засыпать, а завтра тоже будет день…

День казался обычным, похожим на другие, весенним и исключительно тёплым. Мне и в голову не приходило, что в моей жизни он станет переломным. Никаких предчувствий у меня не было, я старательно работала над новым узором и старалась задуматься над проблемами, которые, после вчерашнего, перевернулись с ног на голову. Муж, полностью преображённый, полный энергии, посвистывал рядом, в своей части мастерской.

Как и договаривались, мы придерживались прежних порядков и к продолжению переговоров приступили только после полудня.

— Слушай, одна вещь продолжает меня удивлять, — задумчиво произнёс он входя в комнату, где я составляла икебану из веточек в гипсовой вазе Басеньки. — У тебя был когда-нибудь муж?

— Был. Давно уже, но был.

— И что? Если бы тебе подсунули такого парня, ты бы его не отличила?

Я отставила вазу, сгребла в кучку остатки веточек и уселась на диван к столу.

— Во-первых, во всем мире нет человека похожего на моего мужа, — ответила я подумав. — У него были уникальные черты. Во вторых, я никогда не вела с ним такой идиотской войны. Если бы я на него вообще не смотрела и не разговаривала с ним, то сначала не обратила бы внимания, что это не он. Это естественно, что человек, который открывает своим ключом двери моей квартиры — мой муж… Но я сомневаясь, что эта ошибка продолжалась бы больше двух дней.

Муж энергично кивнул головой, положил на стол очки и стремительно опустился в кресло.

— Так я и думал. Укуси меня собака, но я этого не понимаю. Как ты считаешь? С одной стороны ему очень нужен был этот обман, а с другой — он слишком многим пренебрёг. Как бы это тебе объяснить… Понимаешь, как будто ему было достаточно, что я буду похож на него издалека, приблизительно. А на то что будет вблизи, он чихал и плевал.

Я внимательно слушала, чувствуя, как во мне кристаллизуется угнетающая меня с самого начала туманная мысль.

— Продолжай, — потребовала я. — Это очень интересно. Но сначала скажи, что ты знаешь о следящих за мной бандитах.

— Каких бандитах? — заинтересовался муж.

— Не знаю. Любых. Кажется, ты нанимаешь отбросы общества, чтобы они за мной следили.

Муж нетерпеливо махнул рукой.

— Нонсенс. Не путай меня. Ночью я был сонный и не в себе, но теперь у меня на чердаке стало светло. Если они сделали это независимо друг от друга, она могла подумать, что за ней кто-то будет следить. Хотя он утверждал, что это ты нанимаешь кого попало. Ты про это знаешь?