— Можно сделать крюк, по картофельному полю, но так километра на два дальше. Как скажешь.

— Я и сама не знаю, что хуже. А вообще, что это значит? Почему он был одинаковый, этот номер? И почему они не погнались за нами?

— Наверное… — начала было Тереска и вдруг осеклась, бросив взгляд назад. — Типун тебе на язык! Сглазила! Это они, прячемся!

Шпулька, еле живая от страха, соскочила со стола и мигом затолкала его в тёмное место, за какую-то кучу досок. Шоссе на перекрёстке освещалось фонарём. Подруги с бьющимся сердцем притаились за той же кучей, прикрытые ещё и чахлым кустиком. В свете фонаря появился «фиат», медленно проехал мимо и свернул направо, в сторону Повсина.

— Уф, — вставая, выдохнула Тереска с облегчением. — Не заметили…

— Тише! — шикнула на неё Шпулька и дёрнула её вниз. — Едет тот, второй!

На шоссе показался серый «фольксваген» и последовал за «фиатом». Подруги ещё какое-то время выжидали.

— Ну где этот второй? Испарился?

— Поехал куда-то в другое место. Теперь все в порядке, да? Не сидеть же нам тут до конца жизни.

— Они могут вернуться. Возможно, ищут нас.

— Тем более незачем тут торчать. Давай свернём в сторону, и двинем дальше.

Дом ненормального типа, мимо которого пришлось все-таки проехать, стоял тихий и тёмный. Шпулька с надеждой подумала, что хозяина-шизофреника, должно быть, сейчас нет, и приободрилась. Когда они добрались до цели, она с остервенением стала грузить дрова на столешницу. Два могучих пня и несколько поменьше, мелкий дубовый сухостой и обломки толстых сучьев, а ещё что-то вроде обломков железнодорожных шпал до того перегрузили сани, что их едва удалось стронуть с места.

— Вот, пожалуйста, закон подлости, — в бешенстве проскрипела Шпулька. — Вниз катим порожняком, а вверх придётся тащить неподъёмную тяжесть. Где справедливость? Я что, лошадь?

— Нет, ты скорее ослица! — фыркнула Тереска. — Хватит причитать, зато для здоровья полезно. Тяни же, ты что, копыта уже откинула? На шоссе передохнем.

— Саженцы были легче…

Недалеко от дома гостеприимного шизофреника Тереске вдруг пришла в голову неожиданная и ужасающая мысль. Она приостановилась, тяжело дыша, и расстегнула под шеей воротник.

— Что-то мне стало жарко… Слушай, а ведь им полагается теперь нас убить.

Обмахивающаяся шапкой Шпулька застыла с открытым ртом, уставясь на неё ошарашенно и возмущённо.

— Эти одинаковые номера могут означать какую-то кошмарную афёру, о которой никто не знает, — зловеще тянула дальше Тереска. — Кроме нас. Преступникам известно, что мы видели. Значит, нас нельзя оставлять в живых! Исключено! Ты бы оставила?

— Обязательно! — гневно отрезала Шпулька. — Я сыта по горло всякими там убийствами и преступлениями! А они могли подумать, что мы никому не скажем. Или что просто не заметили.

Тереска пожала плечами и выразительно постучала пальцем по лбу.

— У тебя в голове одни глупые иллюзии. Они не могут рисковать. Поубивают нас при первом удобном случае и будут правы, потому что мы тоже при первом же удобном случае сообщим в милицию. Вопрос, кто успеет первым…

В голосе Терески зазвучали мрачные пророческие нотки, и Шпулька почувствовала, как у неё на голове зашевелились волосы, а по спине пробежали мурашки. Она с трудом подавила в себе паническое желание бросить подругу вместе с её дровами и немедленно дать деру.

— Умоляю тебя, едем дальше! — простонала она почти в беспамятстве. — Погоди, сначала посмотрим, нет ли там засады. Подкрадёмся! Нет, давай вернёмся! Нет, я уж и не знаю…

— Посмотреть, конечно, не помешает. Подъедем поближе и проверим.

Они доволокли сани почти до подозрительного дома и снова остановились. Вокруг было все так же тихо и спокойно.

— В случае чего здесь и спрятаться-то негде, — дрожащим голосом прошептала Шпулька. — Одни заборы…

В тишине до них долетел рокот мотора, и впереди, в пугающей близости, сверкнули огни фар. Машина ехала прямо на них.

— Мамочки… — охнула Шпулька осипшим, сдавленным голосом.

Теперь уже и Тереска поддалась панике. В течение последних минут она свято уверовала в неизбежность их убийства. Ясно как Божий день — бандиты едут, чтобы расправиться с ними. Спасения нет, вот-вот они станут видны как на ладони, и тогда им конец…

— Сюда! — надрывным шёпотом приказала она. — Скорей!

Потеряв от страха волю к сопротивлению, Шпулька подчинилась ей и вскочила в распахнутую калитку разбойничьего логова.

— А стол… они увидят…

— И решат, что он с Луны свалился. Никто не поймёт, что это за монстр такой и что он наш… Дальше, сюда фары светят…

Автомобиль остановился, кто-то из него вышел и открыл ворота. Подруги затаились за кустами. «Фиат» снова медленно тронулся, сворачивая к воротам и светя фарами все ближе. Тереска и Шпулька пятились назад, стараясь оставаться в тени. Наконец они упёрлись в боковую стенку крыльца, сознавая, что отступать дальше некуда и сноп света вот-вот их настигнет. И в этот момент Тереска вдруг вспомнила о подвальном лазе.

Дверца в фундаменте крыльца была приоткрыта. В последнюю секунду она успела протолкнуть в неё Шпульку и нырнула внутрь сама. Из-под ног что-то покатилось по ступенькам вниз, луч света скользнул по приоткрытой дверце, стенке и ступенькам крыльца и переместился дальше.

— Не пихай меня, тут лестница, я сейчас скачусь кубарем, — с раздражением прошипела Шпулька.

— Тихо! Спустись пониже, у меня голова упирается! И перестань шуметь, чем ты там бренчишь?

— Легко сказать, тут ничего не разглядишь…

Во дворе что-то происходило. Через щель в приоткрытой дверце виднелись чьи-то ноги. Ног было четыре, что указывало на присутствие двух персон. Они шастали туда и сюда, наконец подошли к заснеженной дорожке из бетонных плит. Ошеломлённая Тереска увидела, как одну из этих плит подняли и засунули в углубление под ней какие-то свёртки. Затем опустили плиту на место, нагребли на неё снега и удалились, а вскоре раздался рокот мотора. Шпулька в глубине лаза стала нетерпеливо подавать какие-то знаки.

— Выйдем отсюда, умоляю тебя!

Тереска внезапно застыла, согнувшись в дверце.

— Нельзя, — могильным голосом шепнула она.

— Почему?!

— Там кто-то затаился…

У Шпульки мелькнуло в голове, что если она сейчас умрёт от разрыва сердца, то и хоронить не придётся — она и так, почитай, в склепе. Но сказать ничего не сказала, потому как потеряла голос.

— Какой-то бандит в дублёнке караулит на дороге у калитки. Ох, идёт сюда… Назад! Ниже, ниже!

Шпулька и сама не поняла, каким чудом скатилась вниз по крутым ступенькам, не переломав себе конечности. Она врезалась в какую-то стенку, стенка под её натиском уступила и оказалась дверью. Обе без сил привалились к ней уже с другой стороны.

— Запри скорее дверь! Ох, ничего не вижу… Это, кажется подвал…

— Погоди, у меня фонарик. Прикрой свет! Может, тут есть засов…

Прикрытый шарфом фонарик осветил узкий подвальный коридор и дверь с железной щеколдой. Шпулька, почувствовав от страха прилив нечеловеческих сил, выдернула висевшую в железном кольце колодку, задвинула щеколду и закрепила дверь колодкой. На какую-то минуту им стало легче.

— А теперь что? — с тревогой прошептала Тереска. — Сюда он не войдёт, но что дальше? Не оставаться же нам здесь навсегда! Надо выбираться, не знаю как, может, через дом…

— Дом заперт!

— Ну и что? Большое дело, вылезем через окно!

Коридорчик оказался обыкновенным подвальным коридором. На другом его конце тоже была дверь, а за нею ступеньки. Соблюдая максимальную осторожность, на цыпочках, освещая себе путь притенённым лучом фонарика, они поднялись из подвала на первый этаж. В доме царили темнота и глухая тишина.

— Никого нет, — шепнула Шпулька и слегка воспрянула духом.

— По-моему, мы стали взломщиками, — мрачно буркнула Тереска. — Пошли в кухню, оттуда виден двор. Кто бы мог подумать, что та экскурсия по дому нам когда-нибудь сгодится!

Двор был пуст. Таинственный субъект куда-то исчез Луна все ещё светила, и после подвальной темени казалось, что за окном ясный день.

— Мы, наверное, все-таки ненормальные, — трезво рассудила Шпулька. — По своей воле влезть туда, откуда должны были бежать как черт от ладана! Надо сейчас же убираться отсюда!

Входная дверь оказалась запертой на ключ. Не было иного способа выбраться из злодейского гадюшника, как только через окно или уже проверенным путём, через подвал. Путь через подвал вызывал сомнения, возможно, туда успел проникнуть тот субъект.

К счастью, окно удалось открыть легко. Тереска вылезла первой и соскочила на землю. Шпулька уселась на подоконник, собираясь последовать её примеру, и внезапно застыла.

Из-за угла дома, с другой стороны крыльца вышел бандит в короткой дублёнке. Секунду постояв и оглядевшись, он отступил в тень и медленно, крадучись, двинулся в их сторону.

И Шпулька, и Тереска замерли. Выступающее крыльцо, обитое понизу досками, а наверху ажурное, заслоняло их от бандитского взгляда, и тот их пока ещё не заметил.

Бандит дошёл до крыльца и нагнулся, а потом и присел на корточки, разглядывая полуоткрытую дверцу. Посидев так минуту, он залез внутрь. Шпулька мгновенно воспрянула духом.

— Запри его там! Ради Бога, скорей! Больше ничего не остаётся!

Шпульку как ветром сдуло с подоконника, а Тереска мигом очутилась у подвальной дверцы и молниеносно, не раздумывая, захлопнула её, заложила засов, ещё и накинула массивный крюк. Шпулька внесла свою лепту, подперев дверцы попавшейся под руку жердью.

— Быстрей, пока кто-нибудь ещё не заявился!

Они слегка опомнились только на шоссе. И лишь тогда сообразили, что все это время, спасаясь паническим бегством, толкали перед собой гружённый дровами стол, что даже не заметили, как и когда осилили труднейший, весь в колдобинах, участок пути, что засадили в подземелье человека, который не только не протестовал, но и вообще не издал ни единого звука, и что каким-то невероятным чудом избежали смертельной опасности, на которую сами же и нарвались.

Толкая, теперь уже помедленней, невероятно тяжёлые сани, они миновали «поворот смерти» и снова увидели вдалеке свет надвигающегося автомобиля.

— Нет, я больше не могу! — дико взвизгнула Шпулька. — Это уже и правда слишком!

— Черт! — рассвирепела Тереска. — Размножаются как по заказу. Ну чего застряла, надо спрятаться! Давай за дерево!

— И тот гроб тоже спрячешь за деревом?

— Пусть останется, откуда они знают, что он наш?

Машина по мере приближения к загадочному объекту все больше замедляла скорость. Проехав мимо метров двадцать, она и вовсе остановилась, а потом дала задний ход. Ни Тереска, ни Шпулька, полуживые от страха, не обратили внимания, что это не «фиат», а «варшава».

— Господи! — еле слышно причитала Шпулька. — Если уцелею, никогда больше не поеду в Виланов! Никогда носа не высуну из дома после сумерек! Спаси и сохрани!

Машина развернулась, осветила фарами загадочную кучу и остановилась. Подруги ахнули: дверца открылась, и наружу выскочил… Кшиштоф Цегна!

В целом свете не было для них в этот момент дороже существа, чем этот молодой человек, с неподдельным беспокойством разглядывавший их груз. Выскочив из-за дерева, спотыкаясь и падая, тяжело дыша и издавая какие-то непонятные, хриплые вопли, подруги кинулись к нему со всех ног. Кшиштоф Цегна в первую секунду оторопел, но потом лицо его прояснилось и даже расцвело улыбкой невыразимого облегчения.

— Слава Богу! — воскликнул он. — А я уж боялся…

Больше он ничего не успел сказать. Считая своим долгом немедленно проинформировать Кшиштофа Цегну обо всех происшествиях, подруги хором затараторили и затормошили его, добиваясь немедленных действий. Попытки внести в этот гвалт какой-то порядок и ясность не возымели никакого результата.

— Скорей! Пока он там сидит! — взывала к нему Шпулька, заикаясь и выбивая зубами нервную дробь. — Они должны нас найти и обязательно вернутся, но в подвале колодка!

— Они сцепились и развернулись к нам задом! — объясняла Тереска, вся дрожа от возбуждения. — Им пришлось нас искать, потому что я видела! И эту дыру тоже…

— Их было двое, а третий взялся неизвестно откуда…

— У них было два номера! Понимаете? Два номера! То есть один, то есть один и тот же! У обоих! Понимаете?

Кшиштофу Цегне с большим трудом через несколько минут из дикого хаоса удалось вычленить факт, с которого, кажется, все и началось: столкновение машин.

— Два «фиата», говорите? Одинаковые? У них, значит, был один и тот же номер! И буквы те же?

— Ну да, французская революция, пятьдесят семь — восемьдесят девять! И «WG»! Оба! Рядышком! Мы даже подумали, что у нас в глазах двоится!

— Наверняка это какая-нибудь жуткая афёра!

— Погодите! Что вы видели дальше? Один проехал мимо и направился в Повсин? А за ним, значит, «фольксваген»?

— «Фольксваген». Серый.

Кшиштоф Цегна вдруг начал понимать, причём столько всего, что его бросило в жар. В растерянности он даже не мог решить, дослушивать ли ему информацию до конца или доложить по инстанции то, что успел услышать. Мановением руки он остановил поток сенсационных новостей и повернулся к своему спутнику, милиционеру, который вышел из машины и с некоторой оторопью присматривался и прислушивался к суматохе на шоссе. С переднего сиденья высунул голову в окно и водитель.

— Везучий же ты, парень! — воздал он должное Кшиштофу Цегне.

А у того не было времени радоваться своему счастью.

— Весек, разыщи майора, — поспешно распорядился он. — Других не беспокой, только майор в этом разбирается. Ну и дела, нарочно не придумаешь! Ладно, докладывайте дальше. Потом вы, значит, вломились в этот дом?

— Нет, сначала во двор. Больше некуда было спрятаться, вокруг одни заборы.

— А эта машина ехала следом и светила фарами…

— В конце концов нам ничего не оставалось, как влезть под крыльцо, а там был подвал…

Кшиштоф Цегна слушал со вниманием, покачивая головой, и иногда задавал наводящие вопросы. От известия о субъектах, поднимавших бетонную плитку, он явно испытал потрясение, но прежде чем успел как-то его проявить, милиционер подозвал его к машине, сообщив, что на связи майор. С блеском в глазах и румянцем на щеках Кшиштоф Цегна бросился к рации. Тереска со Шпулькой увязались за ним, как цыплята за наседкой. Рядом со Скшетускйм они чувствовали себя в безопасности.

— … — У них два автомобиля, — поспешно докладывал тот. — Идентичные «фиаты» с идентичным регистрационным номером. Один из них, разумеется, фальшивый. Подменяют при необходимости друг друга, места у них оговорены, один отвлекает на себя слежку, а другой спокойненько себе едет куда следует. Сейчас оба на месте… Во-вторых, обнаружен тайник в притоне. Один из бандитов заперт полчаса тому назад в подвале… Нет, по случайности. Очевидно сидит там до сих пор. В тайник помещён товар, тоже примерно с полчаса назад. Патрульная машина мокотовского отделения милиции, аллея Вилановская, у «поворота смерти». Слушаюсь, обождём!

— Сейчас он прибудет сюда, — сказал Цегна, выбираясь наружу. — Докладывайте дальше. Закрыли, значит, на скобу?

— И подпёрла жердью, — призналась Шпулька. — Как бы не задохнулся.

— Мы не задохнулись вдвоём, с чего ему задыхаться одному? — возразила Тереска. — Ничего с ним не будет. Странно только, что не кричал.

— Наверное, растерялся. Он нас искал, чтобы поубивать… А окно в кухне мы так и оставили открытым.

— Это плохо. Если преступники в случае чего вернутся, сразу учуют неладное. Могут все перенести в другое место. Погодите… Весек, дай-ка мне ещё раз майора…

После короткого совещания по рации Кшиштоф Цегна успокоился.

— Все в порядке, там караулит их человек. Агент, значит. Если что, присмотрит. — Мы сейчас тоже туда поедем.

— Я — нет! — неожиданно взвизгнула Шпулька Кшиштоф Цегна посмотрел на неё озабоченно.

— Но вы должны показать нам этот тайник! Можете, если хотите, остаться здесь, поедет ваша подруга, но, думается, вам лучше к ней присоединиться.

Перспектива оказаться на тёмном шоссе в полном одиночестве, если не считать за компанию сажень дров, настолько не улыбалась Шпульке, что её пробрала дрожь. Из двух зол уж лучше ехать с милицией в проклятый притон. В конце концов, можно будет остаться в машине…

— И что вы сделаете? — допытывалась в крайнем возбуждении Тереска. — Вытащите спрятанное из дырки?

— Напротив, — благодушно разъяснял Кшиштоф Цегна, весьма довольный собой и удачным раскладом обстоятельств. — Все оставят как есть и будут караулить, чтобы поймать преступников с поличным, когда они сами будут вынимать товар. Надо только проверить, какая там обстановка, нет ли ещё какого-нибудь доступа к тайнику. Меня смущает тот бандит в подвале, он там сидит совсем некстати. Уж лучше бы вы его не запирали.

— Лучше бы он нас поубивал?

— Нет, конечно… Но запирать нехорошо, особенно так основательно. Пусть бы он за это время как-то выбрался, меньше было бы забот.

— Может, и выбрался… — неуверенно протянула Тереска.

— Да что там, не мне вам выговаривать, вы сделали в десять раз больше, чем я. Медаль вам точно положена. И как это я догадался сюда приехать?

— А правда, откуда вы тут взялись?

— Я боялся, как бы вы не натворили глупостей, — признался с некоторым смущением Кшиштоф Цегна. — Вас вчера носило на Центральный вокзал… А сегодня прибыла контрабанда, и ожидалось, что преступники активизируются. Вы могли на них нарваться, вот я и пошёл узнать, как вы там, и выяснил, что вы поехали за дровами. Тогда я поймал ребят из патрульной машины и уговорил их прокатиться в этом направлении, все равно вызовов у них не было…

Четверть часа спустя подруги, сидя в патрульном автомобиле, в некотором отдалении от бандитского притона, нетерпеливо ожидали известий с поля боя. Вместе с ними сидел майор, молчаливый и вроде бы чем-то недовольный.

— Делать нечего, — наконец сказал он. — Придётся держать дом под наблюдением, пока хозяева не вернутся. Того из подвала вытащить и сразу в машину. Подвал отпереть, окно закрыть, убрать все следы. Пошли! Прошу вас, уважаемые гражданки…

С бьющимся сердцем, в страхе и одновременно неземном восторге, Тереска и Шпулька снова вошли в злосчастную калитку.

— Вон там… — Начала Тереска.

— Погодите! — прервал её майор. — Сначала заберём того из подвала. Отойдите подальше, неизвестно, что ему в голову взбредёт.

Двое милиционеров с некоторым трудом выдернули подпиравшую дверцы жердь, которую Шпулька в порыве страха вбила намертво. Откинули крюк, отодвинули в сторону засов и, отскочив в стороны, толкнули дверцы.

— Руки вверх! — крикнул один. — Выходи!

— Придурки, — понуро сказал бандит, вылезая на свет Божий. — Я уж думал, вы до скончания века не догадаетесь спасти меня из этой гробницы. Что за скотина меня заперла? О, прошу прощения, гражданин майор…

— Станковский, чтоб мне сдохнуть! — ахнул один из сопровождавших майора милиционеров. Майор философски покачал головой.

— А я-то думаю, чем это наш агент, черт бы его побрал, занимается? Так это и есть тот бандит, которого вы обезвредили? Блестящая операция. Станковский, как вы умудрились даже не заметить, кто вас запер?

«Бандит», явно сконфуженный, стал навытяжку.

— Меня застали врасплох, гражданин майор. Когда я подошёл, ни единой души тут не было, вот только какое-то шевеление под крыльцом почудилось. Я осмотрелся вокруг и заглянул внутрь. Ни звука не было слышно, а потом вдруг стукнуло, грюкнуло — и с концом. Дверца чертовски плотная оказалась.

— А почему вас тут не было, когда приехала машина?

— Докладываю, что я докладывал, что преступники поехали на Повсин, и решил обойти огороды сзади — проверить, не подъедут ли они окольным путём. А потом услышал рокот мотора и вернулся, но никого уже не было, рокот удалялся, а тут все по-прежнему было тихо.

— Мы могли так ездить за ними до Судного дня… А теперь пусть уважаемые гражданки покажут нам эту дыру. И впредь прошу не ловить наших сотрудников милиции.

Подруги потеряли дар речи ещё в момент выхода «бандита» на свободу. Выйти из остолбенения им удалось с большим трудом. Тереска подошла к мощёной плитами дорожке у стены дома и ткнула пальцем. Только под третьей показанной ею плитой обнаружилась глубокая яма.

— Как там? — поинтересовался майор. — Порядок? Товар на месте?

— Целый склад, гражданин майор. До самой фундаментной стены. Лаза в дом нет, обыкновенная стенка.

— Все проверьте и уезжайте. Странно, что здесь до сих пор все спокойно. Ладно, хватит с нас сюрпризов, уезжаем…

Состояние ошеломленности не помешало Тереске заметить, что вся операция во дворе происходила без всякого шума, незаметно для посторонних глаз, и это при том, что сюда понаехало на машинах немало людей. Но все они как сквозь землю провалились, а машины растворились в тёмных закоулках. Подивившись этому и успокоившись насчёт успеха операции, Тереска наконец вспомнила о бесформенной куче, ожидающей их на шоссе.

— Но у нас… — Неуверенно заикнулась она. — Мы не можем… Нам надо забрать дрова.

— Какие дрова? — вскинулся майор.

— Наши. Они остались на шоссе… Мы сюда приехали за дровами.

Майор обернулся к Кшиштофу Цегне с вопросительным выражением лица. К слову сказать, до сих пор он старался не замечать Цегну, что само по себе было фактом тревожным.

— Что это значит? — спросил он. — Разве они здесь были не по договорённости с вами?

Кшиштоф Цегна сразу почувствовал, что эта минута — решающая для его жизни и карьеры. Он уже перед тем сообразил, что его подозревают в привлечении к сотрудничеству посторонних, к тому же несовершеннолетних, и что это подозрение сводит на нет все его заслуги.

Предельно мобилизовав свой умственный потенциал, Кшиштоф Цегна кратко, чётко и ясно изложил суть происшествия. Лицо майора заметно прояснилось.

— Сынок, если ты всегда сможешь так попадать в десятку… — сказал он с теплотой в голосе, — если тебе всегда так будет везти… Ну что ж, надо будет хорошенько о тебе подумать!

— Перестань все путать, — сурово сказала Тереска. — У Энея сыном был Асканий и отцом — Анхиз, а не наоборот. Своего отца Анхиза он вынес на спине из пылающей Трои, а его сынок Асканий трусил рядом, поджав хвост. Насчёт хвоста — это уже моё предположение.

— Все эти имена на «А» у меня вечно путаются, — пожаловалась Шпулька. — Агамемнон, Алкивиад, Ахилл, ахейцы, вдобавок ещё и Архимед! Целая прорва!

— Это только в Греции, не переживай. В Риме не были так зациклены на одной букве алфавита.

— Ну да! А Атилла?

— Подумаешь, один Атилла! И причём тут он, это же пятый век! Да и то такой фрукт, что его трудно с кем-то спутать.

Подруги сидели в комнате Терески и вместе зубрили историю, поскольку Шпульке казалось, что в компании этот предмет у неё усваивается легче. Газель никак не унималась, а при случае заодно третировала и соседку Терески по парте.

Обеих вдохновлял на труд роскошный букет роз. Цветы стояли посреди стола в пятилитровой банке, потому как для такого огромного букета во всем доме не нашлось подходящей вазы. Точно такой же красовался дома у Шпульки в окружении кактусов.

Цветы принёс Кшиштоф Цегна через неделю после операции в Виланове. Кшиштоф Цегна прямо-таки светился счастьем и в благодарность за помощь рассказал им в подробностях об окончательной ликвидации банды контрабандистов. Загадка безмятежного спокойствия, так долго царившего в доме шизофреника Салакшака, открылась тем же вечером, и заслуга в этом самого Кшиштофа Цегны превзошла все мыслимые ожидания.

Именно Кшиштоф Цегна внёс бесценное предложение. После снятия показаний с Терески и Шпульки, после доставки в дом Кемпиньских, с привлечением сил милиции, пресловутой кучи дров, после прощания со своими ретивыми помощницами Кшиштоф Цегна, не иначе как осенённый свыше, настоял на том, чтобы произвести разведку в притоне на Бельгийской. Ему удалось в своё время подслушать пароль, позволявший проникнуть в это логово азарта, и с согласия начальства он воспользовался этим, в результате чего стал свидетелем удивительной сцены.

Кшиштоф Цегна повествовал увлечённо и весьма образно.

— Отправились мы туда с поручиком без всякой определённой цели, просто посмотреть, что там происходит. У поручика была рация, а пароль о медсестре сработал безотказно. Явились в гражданском, конечно. И надо же, аккурат в самый разгар — везде деньги, только на одном кону четверть миллиона, доллары валяются как мусор, глаза у всех горят, — вдруг вламываются двое субчиков. Тот ваш любимчик из Тарчина и ещё один, блондинистый такой, вы его не знаете, зато у нас он на примете. «Милиция, — говорят, — руки вверх!». И поручик обалдел, и я тоже. Сгребли все подчистую, игроки только глазами хлопали, ни один даже не пикнул. Мы ещё немного из вежливости посидели, поручик передал по рации все, что видел, а я его кашлем прикрывал, такой приступ изобразил, как будто у меня коклюш. Никто, слава Богу, не обратил внимания — мало ли что бывает на нервной почве. Не успели бедолаги опомниться от первого налёта, а тут и наши подгадали. Вот где началось светопреставление! Больше всего распотрошили того типа из Виланова, весь был набит деньгами. Пришёл как раз отыгрываться после крупного невезения. Жутко богатый, можно сказать с пелёнок торговал валютой. Ещё при оккупации начинал, а садоводом только прикидывался…

— А что случилось с его женой? — с любопытством прервала его Шпулька.

— С какой женой? У него жены нет. Бездетный вдовец.

Из дальнейшего рассказа следовало, что оба изображавших милиционеров субъекта были тесно связаны с тощим блондинчиком и чернявым владельцем «фиата». Доказательства этой связи, предъявленные взбешённому валютчику из Виланова, привели к тому, что обнаружив себя обманутым, тот раскололся и подставил из мести своих подельников, чем невероятно облегчил расследование остальных деталей афёры.

— Долго нельзя было понять, в чем там дело с той занавеской, — продолжал Кшиштоф Цегна, в третий раз накладывая сахар в предложенный ему кофе. — А это был сигнал о нападении на самих себя. Дохода с контрабанды им, видите ли, показалось мало — приходилось делить его с другими, львиную долю брал себе шеф, тот, с расплющенным ухом, и Чёрный Метя с блондинчиком считали себя обделёнными. Блондинчик их подговорил. Они условились заманивать в игорный притон побольше богачей, особенно таких, что играли на наличные доллары, а в разгар игры давали сигнал, сдвигая занавеску. Тогда те двое, которых там никто не знал, придут и под видом милиции конфискуют все деньги. Так и сделали. Перед тем у них были, правда, две неудачные попытки. Один раз вы им сбросили эту пальму, а она тоже служила знаком, после чего они стали отодвигать занавески…

— Минуточку… — прервала его сбитая с толку Тереска. — То есть как это? Знаком было падение пальмы ?

— Нет, что вы! Пальма должна была стоять посреди окна. Но бечёвка случайно зацепилась за горшок, и когда вы от всей души её дёрнули, пальма и слетела. Бечёвка вела к звонку, и в случае чего подозрительного дворник внизу потянул бы её, давая сигнал тревоги. А второй раз они отказались от налёта, когда у них стащили часы. Тот субъект из Тарчина испугался и сбежал, так что нападать стало некому…

Подруги уже смирились с превращением гориллообразного красавца с рыцарской душой в заурядного бандита. Разделяя мнение о том, что внешность обманчива, ни та, ни другая не могли понять, считать ли этот случай исключением из правил, или его подтверждением.

Оказывается, в тот памятный вечер притон контрабандистов пустовал, потому что вся банда была по горло занята в игорном притоне. Два идентичных «фиата» были застигнуты при замене номеров; удалось обнаружить также два близнеца «мерседеса».

— Одна машина прикрывала другую, и милиция с ног сбилась: номер тот самый, автомобиль тоже, а поймать с поличным не получалось…

Всех остальных мошенников также арестовали, вменить им нелегальную торговлю теперь уже не составляло труда. Что же касается самого Кшиштофа Цегны, то в свете последних событий ему место в офицерской школе, можно сказать, гарантировано.

— А все благодаря вам, — сказал он, галантно целуя им руки. — Если бы вы сразу не обратили внимание…

— Но мы обратили внимание на этого режиссёра, а не на бандитов! — самокритично уточнила Тереска.

— Но мы-то в результате вышли на бандитов! Вы сказали, что за вами кто-то ездит, отсюда все и началось. Да и потом, если бы не тот переполох в притоне и не ваш Салакшак, который легко раскололся, оскорблённый в лучших своих чувствах, нам бы пришлось ещё здорово попотеть. Что и говорить, милиция вам многим обязана. Если на то пошло, так это не мне, а вам надо идти в офицерскую школу!

— Большое спасибо! — Шпульку даже передёрнуло от такой перспективы. — Мне вполне хватит того, что я засадила в темницу милиционера. Больше я никого сажать не собираюсь. Да и самой не хотелось бы оказаться ни в наручниках, ни с кляпом во рту!

Последняя её фраза была не просто красным словцом. Майор, расставив ловушку на контрабандистов и озабоченный соблюдением строжайшей тайны, беспокоился, как бы через подруг операция преждевременно не раскрылась. Он даже высказал слабое пожелание задержать обеих до её завершения.

— Скажите, вы с кем-нибудь обсуждаете это дело? — обеспокоенно допытывался он. — В школе или в семье?

— Упаси Боже! — ужаснулись обе в один голос.

— И вам тоже не советую это делать, — предостерегла его Тереска. — Особенно в школе. Нас примут за чокнутых и отравят нам всю жизнь. А в семье тем более. Никто ничего не знает и не должен знать. Иначе придётся бежать из дому.

— Скоро весна наступит.. — с протяжным вздохом сказала она — снова без всякой связи с предыдущим.

Весна её немного пугала. Пока ещё стояла зима, но известно было, что весна наступит, и довольно скоро. А весна — это, как известно, сирень, благоухающие вечера, пресловутые соловьи, о которых столько болтают, поют, пишут и которых полагается слушать вдвоём, в нежных объятиях… Полгода тому назад она ещё питала надежду на весну в объятиях Богуся, но теперь… Эх, лучше не думать!