- Мы встречаем их уже третий раз,- не теряя спокойствия, сообщил блондин.На Вилановской аллее они остановились как раз там, где у нас была назначена встреча. Потом появились у Шимона. Разъезжают они под предлогом собирания саженцев для какой-то школы, поэтому наведываются только к садоводам. Шимон за свои саженцы даже получил расписку. Неведомо, правда ли это, с милицией они беседовали, это факт, но возможно, они испугались Мети, который следил за ними до самого дома. Может, они и вправду сели нам на хвост. Очень подозрительно, что они явились сюда.
      - Но ведь и я садовод, - напомнил им хозяин. - Надо с этими девчонками разобраться, а то все наши труды пойдут прахом.
      - А вместе с ними и мы! - скрипнул зубами брюнет.
      - Спокойно! - отозвался блондин. - У меня идея. Эти самые саженцы предлог удачный, ничего не скажешь, и если девчонок его лишить, сразу станет ясно, что к чему. Если наши подозрения напрасны, выкинем их из головы. Шимон говорил, что им до намеченной тысячи сколько-то там не хватает. У тебя саженцы есть?
      - Саженцы чего?
      - Кажется, фруктовых деревьев.
      - Есть, конечно...
      - Дай им столько, сколько им не хватает. А завтра посмотрим, как они себя поведут. Если снова начнут вертеться у нас под ногами, с ними все будет ясно.
      Хозяин, недовольно скривившись, изумленно смотрел на гостей.
      - Неужто ты думаешь, что я стану кидать на ветер свое добро? Я в благодетели не рвусь. Если это мне поставится в счет и потом оплатится, дело другое.
      - Разумеется, мы тебе все оплатим. Шпульку удалось доволочь до ступенек перед входной дверью, и тут она заартачилась.
      - Нет! В дом я ни за что не пойду! Нечего там топтать паркеты, мы за саженцами пришли. Пускай выходит!
      - Перестань дурить! Не письмо же ему писать, чтобы он назначил нам свидание на свежем воздухе? - уговаривала ее выведенная из себя Тереска. - Надо войти в дом и объяснить, в чем дело! Ты в дверях постоишь.
      - Он нас затащит!
      - Да может, его тут и нет!
      - Как это нет? Машина сама приехала?
      - О Господи, спаси и помилуй! Да какое тебе до машины дело? Вокруг машины он нас не гонял!
      - Вот именно!
      Неведомо, как долго продолжалась бы эта распря на ступеньках, если бы двери не распахнулись внезапно. В них показался довольно молодой, но не внушающий симпатии тип. Лампочка, горевшая над входом, осветила неприветливое лицо с обезьяньей челюстью, с низким морщинистым лбом и маленькими блестящими глазками.
      - Вы к кому? - подозрительно спросил он. - Что вам нужно?
      Тереска вздохнула с неописуемым облегчением, хотя вид хозяина удачи не обещал. Как бы эта угрюмая обезьяна не устроила им от ворот поворот...
      - Это вы владелец усадьбы? Добрый вечер, извините за беспокойство, но мы выполняем общественное поручение...
      Избавленная от необходимости идти в дом, к тому же не видя психа поблизости, Шпулька быстро пришла в себя и подключилась к делу. Хозяин ей очень не нравился, и она опасалась, что миссия их завершится провалом. Никогда не отделаться им от этих кошмарных саженцев.
      Хозяин слушал их молча, не прерывая, только иногда как-то странно подергивал челюстью. Тереска и Шпулька, исчерпав запас аргументов, передохнули и заговорили снова. В голосе девушек зазвучали нотки отчаяния.
      - Стоп! - остановил их вдруг неучтивый хозяин.- Значит, саженцы. Сколько вам еще нужно?
      Остановленная на скаку, Тереска проглотила полфразы и поспешно вытащила из кармана блокнот.
      - Нам нужно еще двести восемьдесят штук,- не без робости доложила она.
      - И столько писку из-за какой-то пары сотен? Я думал, вам две тысячи надо. Лады, сейчас выдам. Пошли!
      Ошеломленные подруги наблюдали, как он открывает один из сараев за домом, как выводит оттуда фургончик, подъезжает к саду и паркуется возле питомника, границ которого было не разглядеть в темноте. Тереска и Шпулька не верили собственным глазам.
      Владелец неоглядного питомника вышел из машины.
      - Грузить будете сами,- распорядился он.- Одна пускай носит, а другая укладывает в машину.
      Шпульке послышалось пение ангелов, Тереске казалось, что окрестности залиты небесным светом. На их глазах сотворялось чудо.
      Спотыкаясь в темноте о кочки и посапывая от усердия, Тереска бегом таскала огромные вороха саженцев, не обращая внимания на то, что руки ее исцарапаны, а земля и торф сыплются с корней прямо за воротник и даже поскрипывают на зубах.
      - Живее! - шипела на нее из фургона Шпулька.- Живее, а то раздумает. Опять псих попался, и слава Богу! Осторожнее, ты мне веткой чуть в глаз не попала!
      - Ничего,- пропыхтела Тереска. - Поторапливайся! Может, он пьяный, как бы на свежем воздухе не протрезвел!
      Неожиданное счастье вдохнуло в девочек богатырские силы. Облепленный торфом корень хлестанул Шпульку прямо в лицо, в слишком ветвистом деревце она запуталась волосами, но все это были такие мелочи по сравнению с тем, что близился конец их страданий!
      - Все! Двести восемьдесят шесть штук выданы, - объявил посланный им небом псих. - Залезайте в фургон и трогаем!
      - Вы... вы хотите все это отвезти? - выдохнула Тереска, не поверив своим ушам.
      - Куда же денешься? Не на себе же вам их волочь?
      - Это... это с вашей стороны... так благородно! Он взглянул на нее как-то странно, насупя брови и что-то прикидывая в уме.
      - Извозюкались вы тут, это точно, - изрек он наконец. - Умоетесь дома! Нету времени! Он залез в кабину и запустил мотор.
      - Я считаю, что в обезьянах есть своя красота, - разнеженно проговорила Тереска, убирая с уха сучок и стараясь не колотиться позвоночником о борт тряского фургона.
      - Ты права,- с жаром подтвердила Шпулька.- Мне тоже так показалось. Я чулки порвала!
      - Я тоже. Плевать! Здесь так подкидывает, что у меня синяки пойдут по всему телу. Дорога наверное слишком ухабистая.
      - Что ты! Это самая приятная поездка в моей жизни! - категорически возразила Шпулька. - Хотя я, кажется, сижу на какой-то железке... Не понимаю, почему тебе непременно надо, чтобы парень был красивым, интеллигентным и хорошо воспитанным. К чему это?
      - Не знаю. Но я согласна, что внешность бывает обманчива. Нельзя судить человека по виду.
      - Вот именно...
      Внутренняя красота сидевшего в кабине психа навела Тереску на размышления. Проявленная щедрость бросала на его внешность благородный отсвет. Несмотря на сходство с обезьяной он стал казаться даже красивым, и не только ей, Шпульке тоже. А вот Апполон Бельведерский, если бы он пожадничал и, отказав в саженцах, прогнал от ворот своего сада, - а сад у него наверняка был, - сразу показался бы им заурядным, если не противным. Значит, внешний вид - вещь относительная, изъяны ума и сердца наносят урон красоте, особенно тупость, которая легко проступает во внешности. С тупым человеком трудно общаться по-настоящему...
      Душу Шпульки заливало блаженство. Кошмарная история, в которую она впустилась из солидарности и которая все время держала ее в нервном напряжении, подходила к концу. Благодаря этому расчудесному человеку... Ошеломление, вызванное свалившимся на них счастьем, постепенно уступало место несказанному облегчению. Она дала себе торжественную клятву впредь держаться от общественных поручений подальше...
      На Окенче Тереска пересела в кабину - водитель не знал, куда ехать дальше. Всю оставшуюся до школы дорогу он морщил обезьяний лоб, шмыгал носом и время от времени смачно сплевывал в окно, что несколько поколебало выводы, сделанные ею насчет внешности...
      - Обезьяна, она и есть обезьяна, - мрачно объявила Тереска, когда фургончик, освободившись от саженцев, исчез во тьме. - На красавцах я не настаиваю, но и за уродами гоняться не собираюсь. А ты поступай, как знаешь.
      Шпулька, хлопотавшая над саженцами, пожала плечами.
      - Я никак поступать не собираюсь, - решительно сказала она. - Давай укроем нашу добычу поплотнее. Если саженцы украдут, я этого не переживу, так и знай!
      Заходящее осеннее солнце розовым блеском заливало мир, в теплые тона окрашивая лица прохожих, когда сияющая от счастья Тереска подходила к "Орбису" на Братской. С опозданием на пятнадцать минут, о чем даже не подозревала Богусь уже прохаживался перед "Орбисом". Она углядела его издалека и замедлила шаг от волнения у нее подкосились ноги и перехватило дыхание. Богусь, поглядев в ее сторону, остановился как вкопанный, и на лице его появилось выражение... нет, не просто обычного проявляемого к ней интереса, а самого настоящего восхищения. Ошибиться Тереска не могла, в этот миг у нее прорезалось ястребиное зрение.
      "Я ему нравлюсь,- ликующе пронеслось в голове,- значит, все-таки я ему..."
      Богусь уже начинал выходить из себя: ждать девушку было, по его мнению, страшным позором. Он предпочитал опаздывать сам, чтобы дамы знали свое место. Но сегодня ему опоздать не удалось, он управился с делами раньше, чем ожидал, и вот уже пятнадцать минут, как идиот, топтался по тротуару, недоумевая, что собственно воображает о себе эта Тереска. Взглянув в ту сторону, откуда она должна была появиться, потрясенный Богусь застыл на месте.
      Глазам его представилось настоящее диво, неведомо как попавшее в этот несовершеннейший из миров. К нему приближалась роскошная брюнетка с длинными распущенными волосами, с лучезарным взглядом и нежным личиком, искусно выкрашенным в фиалковый цвет. На красавице были черные кожаные брюки в обтяжку и такой же жакет, а в руке ее красовалась темно-красная роза на километровом стебле. На нее оглядывались все, и мужчины и женщины. Богусь с одного взгляда оценил сокровище, и уже не мог оторвать от него глаз. Идущую следом Тереску он даже не заметил.
      Тереска не сразу сообразила, что восхищенный взгляд предназначен не ей и ликовать еще рановато.
      Скорее наоборот. Только сейчас она заметила эффектную девицу и, хотя видела ее только с тыла, почувствовала, как внутри у нее все холодеет. Тереска даже придержала шаг, чтобы одолеть мгновенную слабость.
      "Уж не везет, так не везет,- с горечью думала она,- вечно мне кто-нибудь дорогу перебегает. И что Богусь в ней нашел? Надо бы взглянуть на нее спереди..."
      Тереска поспешно обогнала соперницу, вальяжной походкой направлявшуюся в "Орбис", и успела раньше нее влететь в помещение.
      Богусь заметил Тереску, только когда она подбежала, и даже смягчился немного, решив, что она наверстывает опоздание. Но все равно ее появление не очень обрадовало его: не будь Терески, он бы уже завел знакомство с поразившей его в самое сердце девушкой - в кои-то веки встретишь на улице свой тип... Уверенный, что Тереска спешит к нему, Богусь весьма удивился, когда она проскочила мимо и влетела в "Орбис". Красотка вошла туда за Тереской следом. Не раздумывая, Богусь другим входом тоже проследовал внутрь.
      Тереске соперница не понравилась - кукольная и претенциозная до тошноты, тем не менее зависть кольнула ее в самое сердце. Тереска понимала, что по сравнению с этой холеной девицей она выглядит простенькой и бесцветной. Было от чего расстроиться. Единственным утешением служила мысль, что Богусь ждет все-таки ее, а не эту вампиршу. Она пошла к Богусю.
      Но Богуся на улице не оказалось. Изумленная Тереска стояла перед выходом, озираясь по сторонам, и никак не могла понять, куда он мог подеваться, ведь только что был тут. Она в замешательстве прошлась перед "Орбисом" и вдруг остановилась, как громом пораженная внезапной мыслью, что Богусь ее вообще не заметил и, решив, что она не явилась, ушел себе восвояси. Так она и стояла, не в силах двинуться с места.
      А тем временем Богусь в "Орбисе" наконец-то поверил в Провидение. Красивая девушка покупала в кассе билет на тот самый поезд, которым он завтра уезжал в Краков. Он поспешно выхватил свой билет, купленный полчаса назад.
      - Будьте любезны, дайте этой пани место номер семьдесят три,- попросил он кассиршу, стоя у красавицы за спиной.- Надеюсь, оно еще свободно?
      Богусю досталось семьдесят первое место, и он знал, что семьдесят третье рядом. Девушка обернулась со снисходительной усмешкой в глазах, но прежде чем она успела что-нибудь произнести, кассирша подала билет. Богусь поблагодарил, учтиво раскланялся и вышел.
      Тереска все еще истуканом стояла на тротуаре. Богусь, столь элегантно провернувший дело с билетами, пребывал в отменном расположении духа.
      - Где ты пропадала? - выкрикнул он, подбегая к Тереске, стоящей к нему спиной.- Сперва ты опаздываешь самым скандальным образом, пролетаешь мимо меня в "Орбис", там тебя не оказывается... еле-еле тебя нашел. У тебя прямо талант какой-то на сюрпризы!
      Вокруг застывшей в тоске Терески мир снова засверкал ослепительным блеском, исчезли предметы и люди, остался только Богусь, глядевший на нее смеющимися глазами. Счастье заполняло ее от макушки до пяток.
      - В "Орбис" я зашла посмотреть на фиолетовый призрак. Вернулась, а тебя нет, это ты куда-то пропал. Богусь как-то странно напрягся.
      - На какой еще фиолетовый призрак? - чуть ли не враждебно спросил он.
      - Да на эту девицу, обтянутую черной кожей.. Унижения своего идеала Богусь не потерпел.
      - На редкость красивая девушка, - холодно прервал он и безжалостно добавил: - Именно так должна выглядеть женщина. Я намерен за ней поухаживать.
      Терескино счастье погасло, словно задули свечу. Но свеча продолжала коптеть. Обессилевшая от нервных встрясок Тереска решила оставить в покое опасную тему.
      - Ну что? - спросила она каким-то не своим голосом. - Идем в кино?
      - Конечно, бежим, а то на киножурнал опоздаем, если бы я знал, что ты такая пунктуальная, уговорился бы с тобой на часок раньше.
      Растоптанное было счастье пыталось зацвести снова. У входа в зал Богусь приобнял ее за плечи властным мужским жестом, от которого у нее потеплело на сердце. Насчет поухаживать он, наверно, говорил просто так, из чувства противоречия... Главное, они вместе, наконец-то вместе. Правда, она не совсем так воображала себе взаимность чувств, от Богуся несло странным холодом, но, имея его под рукой, можно переломить ситуацию, надо только показать себя с выгодной стороны, веером развернуть свои достоинства, очаровать его.
      Фильм так ее увлек, что она забыла обо всем на свете, даже о том, что Богусь рядом, но как только показалось слово "конец" и в зале вспыхнул свет, чувство реальности вернулось к Тереске. Она забеспокоилась насчет своего вида, наверняка нос залоснился. Скосив глаза, она пыталась разглядеть его кончик. Действительно блестит. Стараясь не поворачиваться к Богусю лицом, она торопливо вынула пудреницу и, не реагируя на толчки, получаемые со всех сторон, погляделась в зеркальце. Проклятый нос подозрительно покраснел, чем ужасно ее расстроил. Не тот уровень красоты, который можно демонстрировать Богусю. У него высокие требования...
      Хуже всего, что все темы, имевшиеся у нее в запасе для светских бесед, сейчас казались Тереске неинтересными и какими-то детскими. Школа, дом, дурацкие саженцы... Богусь жил совершенно иной жизнью, куда более разнообразной и увлекательной, в ней навряд ли найдется место ее школьным отметкам и общественным поручениям. Хоть бы в семье что-то произошло, хоть бы родители разошлись со скандалом, хоть бы тетка Магда убила своего четвертого мужа, хоть бы... В классе тоже ничего интересного, ни алкоголиков, ни наркоманов... И в далекое путешествие она не собирается... Ничего... Все будничное и серенькое, проза жизни...
      Богусь выглядел слегка рассеянным. Оказалось, у него проблемы с жильем: подвернулась оказия снять однокомнатную квартирку, но он еще не знает, где будет учиться - в Варшаве, Вроцлаве или где-то еще. Жить с родителями ему опостылело, вопрос с квартиркой надо решить немедленно - приятель уезжает за границу на два-три года и хочет квартиру сдать. Загвоздка в том, что Богусь не знает, в какой он устроится институт, не исключено, что в другом городе, но в любом случае через год он переведется в Варшаву, и что тогда? Хорошо бы иметь тут про запас отдельное жилье, но он сомневается, что родители согласятся платить за пустую квартиру.
      - Так плати сам, - сказала Тереска, несколько ошарашенная его взрослостью и масштабностью его проблем.
      - Вот еще! - возмутился Богусь. - А предки на что?
      - Не знаю. Нельзя же от родителей столько требовать...
      - Чем больше требуешь, тем больше получаешь. Они обязаны обеспечить пристойную жизнь своему единственному сыночку. Это их долг, и пускай они об этом не забывают. Трудность в том, что отец уже платит взносы за мою кооперативную квартиру, как бы не заартачился и не отказался оплачивать две квартиры.
      - Может и заартачиться. Придется тебе подождать кооперативной.
      - Пять лет? И речи не может быть! Мне нужна свобода!
      Тереске представилась туманная, но заманчивая картина: маленькая очаровательная квартирка, Богусь в роли хозяина, она наносит ему визиты... Сердце ее учащенно забилось в предвкушении счастья, но с Богусем она своими робкими мечтами делиться не стала. Богусю было не до нее, он просто-напросто размышлял вслух о своем житье, в котором ее присутствие не предполагалось. Самое время чем-нибудь блеснуть, произвести на него впечатление! Ничего интересного не приходило в голову, переполнявшее ее счастье обращалось в нервную дрожь. Тереска изо всех сил старалась не стучать зубами.
      - Тебе не холодно? - заботливо спросил Богусь. Почуяв в ней благодарного слушателя, он пришел к выводу, что Тереска гораздо симпатичнее и умнее, чем ему казалось.
      - Нет,- нервно ответила Тереска. - То есть да. Немножко.
      Покровительственным жестом он снял пиджак и накинул ей на плечи. Тереска не протестовала. Этот жест, эта заботливость... мужская защита. Случись такое в тропическую жару, тоже бы протестовать не стала. Она была на верху блаженства. Выйдя из автобуса, они молча направились к ее дому, погруженные в свои мысли.
      - Сердце - даже неплохо, - вдруг изрекла Тереска, - мозг - тоже пускай, но легкие и желудок выглядят отвратительно, а против двенадцатиперстной кишки я категорически возражаю.
      Богусь резко остановился.
      - Что с тобой? - спросил он изумленно. - Ты что-то сказала?
      Его голос вырвал Тереску из размышлений. В течение последних трех минут мысль ее проделала увлекательнейшую дорогу. Оказавшись в темноте и в пустынном месте, она вспомнила про бандитов, которым предоставлялась прекрасная возможность на нее напасть. И Богусь рядом. Да, он бросится на ее защиту, это, ясное дело, сближает. А вот если бы она возвращалась домой одна, бандиты запросто могли бы ее убить. Тут Тереска вспомнила, что Богусь поступает в медицинский, и мысленным взором увидела свой труп на столе в прозекторской, увидела скальпель в его руке, и мысль, что именно он окаменеет от отчаяния над ее переставшим биться сердцем, доставила ей мазохистскую отраду. Да, пускай он каменеет над сердцем, но над остальным... бр...
      Ошарашенный Богусь смотрел на нее недоумевающе.
      - Мысли вслух,- смущенно пояснила она, - мне представилось, что ты производишь вскрытие моего трупа. Тех бандитов милиция все еще не поймала, и может, они меня все-таки уберут.
      - У тебя слишком игривое воображение, - заметил он, снова трогаясь в путь. - А бандитам лучше бы не спешить с твоим убийством, к вскрытиям меня допустят не скоро. Ты протухнешь. Пускай годика два потерпят.
      - Меня можно держать в формалине, - пробурчала Тереска. - А ты с дзюдо знаком?
      - Я не знаю, сколько времени можно держать труп в формалине... Ты, кажется, опасаешься нападения?
      В тоне Богуся явственно ощущалась нотка тревоги, но Тереска не обратила на это внимания. Она не отрывала внутреннего взора от трех бандитов в масках и с ножами в зубах. Если они кинутся на нее, Богусь встанет на ее защиту, а потом донесет на руках ее бесчувственное тело до калитки... Бандитов трое, Богусь один, и без ножа, во всяком случае, в зубах его не держит. Нет, тут без дзюдо не обойтись... Она вовремя спохватилась и прикусила язык, чтобы не высказать вслух своих надежд.
      - Всякое бывает,- ответила она, вздохнув. - Жаль, что ты не носишь шпаги на боку. Но ты, кажется, говорил, что занимаешься дзюдо или чем-то в этом роде...
      - Ага, и поэтому ты выбрала меня для похода в кино? - насмешливо прервал ее Богусь. - В качестве охраны?
      - Не каждого хочется видеть в роли своего защитника, - с достоинством ответила Тереска, и польщенный Богусь подумал, что в ней все-таки есть изюминка... В схватку с бандитами он не рвался, но сумел оценить тонкость комплимента. Только потому он, не задумываясь, принял приглашение Терески на именины.
      - Я, правда, не знаю, где окажусь пятнадцатого ноября, но если буду в Варшаве, обязательно приду.
      - Приходи обязательно, может, еще застанешь меня в живых, меланхолическим тоном произнесла Тереска, останавливаясь перед калиткой. - И не обязательно ждать именин, заскакивай ко мне почаще.
      - К сожалению, я уезжаю. Сперва в Краков, потом во Вроцлав. Сам не знаю, когда попаду в Варшаву.
      - Может, зайдешь на минутку?
      Заходить Богусю не хотелось. Ему хотелось помечтать о девушке из "Орбиса", воображение уже перенесло его к ней. Пробормотав что-то о приготовлениях к отъезду, он кинул прощальный взгляд на освещенную входной лампочкой Тереску, и она показалась ему красивее, чем обычно - зеленые глаза таинственно поблескивали в полутьме. Богусь даже подумал, что все же не стоит выкидывать из памяти их летние романтические свидания, она, конечно, соплячка, но простушкой ее не назовешь. Со словами "До свидания, милая" он обнял девушку и легонько поцеловал. Тереска потрясенно замерла. В голове промелькнула мысль, что их могут увидеть из окон дома, а потом все мысли исчезли. И осталось только ощущение счастья.
      "Наверное, у меня сейчас идиотское выражение лица. Все догадаются..." - с тревогой подумала она, и состроила несколько гримас, контрастирующих с состоянием ее духа. Грозно нахмуренные брови, дикий взгляд исподлобья и злобный оскал так перепугали ее родителей, сидевших в семейном кругу за столом, что они принялись донимать дочку заботливыми расспросами. Тереске пришлось долго клясться, что никто на нее не нападал и она никого пальцем не тронула, что ее не выбросили из зала посреди сеанса и фильм ей очень понравился, что она не ела и не пила никакой отравы, что никого она не собирается пугать, а выражение лица... мало ли какие появляются на лице выражения, она тут ни при чем.
      И только после ужина, когда она уже поднималась к себе наверх, пани Марта вспомнила одну немаловажную вещь.
      - Погоди, я чуть не забыла. Милиция опять про тебя спрашивала. У них какое-то срочное дело. Тереска остановилась на середине лестницы.
      - И что?
      - Ничего. Расстроились, что тебя нет и, кажется, поехали к Шпульке.
      Тереска кивнула головой и двинулась дальше, вяло подумав, что завтра Шпулька ей все расскажет.
      За несколько часов до описанного разговора Шпулька раздумывала над тем, как бы получше отметить этот замечательный и долгожданный день. День избавления - кошмарная история с саженцами подошла к концу. Не нужно больше волочить за собой проклятый стол на колесиках, не нужно больше в потемках шарахаться от психа к психу, чтобы убеждать, упрашивать и умолять. Покой. Наконец-то наступил покой, и она никому не позволит отобрать его. Надо совершить нечто такое, неважно что, чтобы охватившее ее чувство покоя окрепло, надо, наконец, расслабиться и отдохнуть.
      Цветы. Лучше всего заняться пересадкой цветов. Особую слабость Шпулька питала к кактусам, их у нее была целая коллекция, которую она в последнее время совсем забросила. Пора привести кактусы в порядок, тем более, что они требуют особого подхода. Одни ничего не имеют против соседей, несколько видов могут собраться в одном горшке, образуя диковинные сплетения, другие предпочитают одиночество. Кактусы, с весны оставленные без надзора, принялись расти как попало, пора было призвать их к порядку.
      Приняв это решение, Шпулька принесла давно заготовленную землю и высыпала ее на газету, расстеленную посреди комнаты. На другую газету рядом она стала высыпать отслужившую свое землю, затем принесла новые горшки, чтобы рассадить кактусы, и расставила вокруг себя всех своих питомцев. Комната стала походить на оранжерею в стадии ремонта.
      В одном из горшков туго свитый клубок корней никак не позволял вынуть кактус без урона для отростков. К тому же это оказался тот самый, к которому было очень опасно прикасаться. Растущие пучками иголочки были такими крохотными, что их невозможно было разглядеть невооруженным глазом, зато при малейшем прикосновении они крепко впивались в кожу и неделями давали о себе знать. Шпулька натянула перчатки и грохнула по горшку молотком.
      Внезапный стук в дверь так перепугал ее, что она все выронила из рук. От кактуса отломилось два кусочка. В доме никого не было, родители ушли по своим делам, брат уехал на учебу в Гданьск, пришлось идти открывать. С гневным ворчанием Шпулька перелезла через кучу земли и груду горшков и, стараясь не наступать на черепки и поддоны, вышла в прихожую.
      За дверью стояли участковый и Кшиштоф Цегна.
      - Добрый день,- сказал участковый, приглядываясь к Шпульке с некоторым удивлением: растрепанная, выпачканная землей, но... в перчатках. - Вы должны немедленно с нами поехать. Вашей подруги дома не оказалось, кажется, она пошла в кино, так что выручайте. Дело безотлагательное.
      - Безотлагательное...- протянула Шпулька. - Добрый день. Неужели у меня никогда не будет покоя? Ладно, вот только цветок посажу.
      Она расстроилась страшно, подумав с горечью, что все это из-за Терески, а ее, конечно, дома не оказалось, потому что этот паршивый Богусь для нее важнее всего на свете. Шпулька начинала подозревать, что покоя ей не видать как своих ушей, но, как бы там ни было, поломанный кактус надо пересадить, а то он совсем погибнет. Она возвратилась в комнату, а участковый и Кшиштоф Цегна, не вполне уразумев ее ответ, последовали за ней.
      - О, так вы пересаживаете цветы, - сказал участковый с некоторым беспокойством. - Но мы вас оторвем ненадолго. С кактусами ведь ничего не случится, если вы их покинете на полчаса?
      - Осторожно! - нервно предупредила Шпулька.- С кактусами ничего не случится, но вот этот, поломанный, я должна пересадить сейчас. Только не наступите на него!.
      Она присела, вынула из черепков кактус и поспешно насыпала земли в новые горшки. Кшиштоф Цегна наклонился и подал ей два отломанных куска.
      - Осторожно!!! - заорала Шпулька.- Не прикасайтесь к нему!
      - Не бойтесь, я их не поломаю,- сказал напуганный криком Кшиштоф Цегна и придержал обломки кактуса другой рукой.
      Шпулька выхватила их у него из рук.
      - Теперь вы пропали,- зловещим тоном объявила Шпулька,- теперь вам от них никогда не избавиться, теперь они уже по вас расползлись. Этот кактус нельзя брать в руки.
      Кшиштоф Цегна невольно вздрогнул, хотя не ведал еще, кто расползся по его телу, вероятно, какие-то насекомые. Он осмотрел руки - по ним ничего не ползало. Участковый наблюдал за ним с любопытством.
      - На руках ничего нет,- сообщил он.- А что на этом кактусе было? Паразиты какие-нибудь, черви?
      - Скоро узнаете,- загадочно пообещала Шпулька.- Не трогайте! - снова завопила она, когда Кшиштоф Цегна поднес руку к собственному уху.- Они впиваются всюду! О Боже, теперь всю жизнь вам придется их выковыривать.
      Воображая чесотку, грибок и тому подобное, Кшиштоф Цегна попятился и застыл с растопыренными пальцами. Шпулька, ловко утрамбовав землю в четырех горшках вокруг отростков опасного растения, поднялась с колен.
      - Можно ехать,- покорно сказала она.- Остальными я займусь потом.
      Кшиштоф Цегна вновь обрел утраченную на мгновение способность двигаться и тут же почувствовал, как что-то кольнуло его в ладонь. Он потер в этом месте руку, но теперь кололо уже между пальцами. Затем уколы ощутились на шее; под воротником, а также в ухе и в пальцах другой руки. Уколы были мелкие и, вроде бы, безболезненные, но при этом просто невыносимые.
      - Этот кактус клюется! - выкрикнул он с укоризной и чуть ли не обидой в голосе.
      - А я что говорила,- сердито ответила Шпулька.- Кактусы все клюются, а к этому вообще с голыми руками лучше не подходить. Теперь вы недели две будете выдирать из себя колючки. Такие крохотные, разглядеть невозможно, разве что под микроскопом.
      - Поехали! - поторопил их участковый, чрезвычайно довольный тем, что избежал контактов с коварным кактусом.- Через полчаса мы вас привезем обратно, но квартиру лучше все-таки закрыть.
      Шпулька, уже прошедшая полдвора, вернулась, чтобы закрыть квартиру, которую оставила открытой.
      - А в чем дело? - осторожно спросила она, усаживаясь в машину. - Меня одной вам хватит? Может, подождать Тереску? Должна же она вернуться из этого кино...
      - Ждать некогда, а то не успеем. Тот тип, которого вы опознали, сидит в пивнушке с двумя своими дружками. Вам нужно только взглянуть, те самые это или нет. Больше ничего.
      Шпулька подумала, что взглянуть можно, а остальное ее не касается. Она молчала, снова впадая в паническое состояние. Кшиштоф Цегна всю дорогу старался выдрать из кожи невидимые иголки, горько сожалея, что не отрастил длинных ногтей, и помогая себе зубами. Участковый, сочувственно наблюдавший за его стараниями, предостерег:
      - Сынок, как бы они тебе в язык не впились.
      Шпулька подтвердила предостережение зловещим кивком головы. Кшиштофу Цегне ничего не оставалось, как терпеть муки, не оказывая сопротивления. На Шпульку он косился с такой обидой, что ей стало не по себе от укоров совести.
      В Уяздовских Аллеях, напротив ресторана "Спатиф", к машине, из которой они уже начали выходить, приблизился какой-то молодой человек.
      - Они вышли,- лаконично известил он. - Сташек сел им на хвост.
      Кшиштоф Цегна и участковый, ничего не сказав в ответ, вернулись в машину. А потом Шпулька внимала странному разговору, который участковый вел с таинственным голосом, неведомо откуда к ним доходившим.
      - Мы на Жолибоже, - рапортовал голос, перечислив перед тем какие-то цифры и буквы. - Они стоят возле почты. Выходят из машины, иду за ними...
      - Едем на Жолибож,- решил участковый и сказал Шпульке: - Ради вас я загрузил работой почти всю варшавскую милицию. Хорошо, что ребята отзывчивые, без них нам бы не управиться с этим делом...