- Не преувеличивай,- неуверенно проговорила Шпулька.
      Шпулька считала свою подругу настоящей красавицей, и если уж на то пошло, то это Богусю следовало бы переживать и убиваться.
      - Я не преувеличиваю! - сердито сверкнула глазами Тереска.- Надо смотреть правде в глаза: я о нем все время думаю, а ему на меня наплевать!
      - Тогда не думай.
      - Прямо так просто! Да еще сейчас, после того, как он приходил!
      Подруги в глубокой рассеянности повернули назад и побрели к дому Шпульки. Затем еще раз повернули и направились к Тереске. Солнце уже зашло, сумерки быстро сгущались.
      Супруги Кемпиньские вернулись из гостей довольно рано, около восьми. Ничего такого не ожидая, открыли калитку, потом дверь и вошли в дом. Пан Кемпиньский поднялся наверх, в ванную, а пани Марта завернула на кухню. Уже на пороге она споткнулась о большой разворошенный мешок со старыми чулками. Нельзя сказать, чтобы это ее встревожило, но тут она заметила, что дверь в сад распахнута настежь. Выглянув, она увидела груду поленьев и веток, но дочери своей, как ни странно, не увидела.
      Сверху перегнулся через перила пан Кемпиньский.
      - Тереска там? - спросили оба одновременно.
      Ответа в такой ситуации не понадобилось. Пани Марта послала нетерпеливый зов в глубь сада. Пан Кемпиньский выглядел слегка растерянным.
      - Что там стряслось в ванной? - спросил он с некоторым неудовольствием.Все раскидано, ужасно воняет бензином. Ты что-нибудь понимаешь?
      Пани Марта забеспокоилась.
      - Где Тереска? Она должна быть дома! Дверь в сад распахнута... Какой бензин?
      Она понеслась наверх и влетела в ванную. Кружки, зубная паста, щетки валялись на дне ванны. Пол был усеян осколками стекла. В углу валялось полотенце и какие-то тряпки, которые при ближайшем рассмотрении оказались Терескиной одеждой. Все вокруг было пропитано бензином.
      - Силы небесные, что это значит?! Двери нараспашку, двор завален дровами, мешок с тряпьем распотрошен по всей комнате... что-то стряслось... Где Тереска?!
      Подгоняемые растущим страхом, супруги Кемпиньские наперегонки устремились в комнату дочери. Глазам их предстало зрелище поистине устрашающее. Интерьер выглядел как после вражьего нашествия или проверки на прочность в аэродинамической трубе, на письменном столе и в шкафу царил леденящий душу разгром, а посреди стола, венчая весь этот кошмар, красовался жуткий, изуверского вида топор.
      Пани Марте стало дурно. Будучи по натуре женщиной довольно чувствительной, она обладала живым воображением, которое почему-то всегда заставляло ее ожидать самого худшего.
      - Ее похитили,- срывающимся голосом прошептала она,- звони в милицию!
      Пан Кемпиньский не видел ни малейшего повода, почему кому-то вздумалось бы умыкнуть его ребенка, но и он чувствовал себя ошеломленным. Квартира в некоторых своих местах действительно напоминала побоище, а Терески действительно нигде не было.
      - Надо все осмотреть,- сказал он, сбегая по ступенькам.- Не волнуйся, я загляну в подвал.
      - Звони в милицию! - взвизгнула пани Кемпинь-ская.
      По счастливой случайности три месяца тому назад пан Кемпиньский выступал свидетелем по одному мелкому делу и лично знал участкового, с которым поддерживал в тот период тесный контакт и даже подружился. По счастливой же случайности участковый оказался на своем посту, и у него не было ничего срочного, поэтому он смог немедленно приехать.
      - Вы только взгляните,- растерянно сказал пан Кемпиньский, зараженный нервозностью жены, и открыл дверь в Терескину комнату.- Вы только взгляните,повторил он, открывая дверь в ванную.- Вы только понюхайте!
      - А дверь в сад мы обнаружили открытой настежь,- прошептала пани Марта сдавленным голосом.
      Участковый приехал на милицейской машине, в сопровождении водителя и помощника. Наметанным глазом он осмотрел все несуразности, осторожно, но со всем вниманием изучил топор, не обнаружил на нем следом преступления и впал в состояние некоей неопределенности.
      - Любители,- озадаченно пожал он плечами.- Действовали как-то нетипично.
      На основании видимых данных за несколько минут удалось восстановить ход событий. Преступники
      несомненно что-то искали, скорей всего, деньги. Топор принесли, чтобы отрубить Тереске голову, правда, не исключено, что просто хотели ее попугать. Возможно, в их планы входил также поджог дома, на что указывают приготовленные во дворе дрова и бензин в ванной, но по неизвестным причинам они отказались от своего первоначального намерения. Деньги искали в комнате Терески и в мешке с чулками...
      - Но у меня никаких денег нет! - с пронзительным стоном запротестовал пан Кемпиньский.
      - Возможно, - согласился участковый,- но они-то думали, что есть. Не обнаружив искомое, преступники похитили Тереску с намерением потребовать выкуп. Таково единственное логическое объяснение случившемуся.
      Пан Кемпиньский схватился за голову. Пани Марта бессильно упала на ближайший стул и закрыла ладонями побелевшее лицо.
      Участковый задумчиво оглядывался по сторонам, размышляя о том, вызывать ли следственную группу для детального изучения следов или пойти путем очных ставок и допросов.
      Именно к этому моменту и подгадала Тереска, которую Шпулька уже окончательно провожала в последний раз. Шпулька держала пакет с довоенной кровянкой, которую они в пылу обсуждения то и дело передавали из рук в руки. Шпулька наверняка так бы и вернулась домой с кровянкой, если бы подруги вдруг не увидели стоявшую перед домом милицейскую машину. Увидели и удивились.
      - Странно, ведь Янушек еще не вернулся,- сказала Тереска, для которой присутствие милиции могло быть объяснено лишь присутствием брата.- Приедет только завтра.
      - Может, что-то случилось? - забеспокоилась Шпулька и отказалась от своего намерения наконец-то вернуться к себе.
      Подруги вошли в дом, увидели милицию и загорелись любопытством. Тут-то пан Кемпиньский и узрел свою дочь.
      - Тереска!!! - оглушительно возопил счастливый отец.
      Очень долго Тереска не могла взять в толк, почему все собравшиеся бросились к ней, почему мама хлюпает носом на пороге, судорожно держась за дверной косяк, почему участковый задает странные вопросы, и вообще с чего такая кутерьма. Вроде бы ничего такого она не натворила...
      - Тереска... Что все это значит?.. Почему?.. - шептала пани Марта прерывающимся голосом.
      - Детка, что тут произошло, в чем дело? - выкрикивал пан Кемпиньский.
      - Вы сбежали из дому? - с любопытством спросил участковый.
      - Нет,- сказала ему Тереска, оставив пока без ответа вопросы родителей.Еще нет. А что, считаете, пора?
      - Не знаю,- трезво рассудил он,- в зависимости от того, как обстоят дела. Занятия в школе, кажется, еще не начались. Где вы были?
      - Что происходило в этом доме? - методично допытывался издерганный пан Кемпиньский.- Почему везде такой разгром? Где ты была?!
      - У Шпульки,- чистосердечно призналась Тереска, и Шпулька пугливым кивксгм подтвердила.
      - Но почему? Почему?
      Суть вопроса была непонятна, и Тереске пришлось гадать, что она сделала не так, когда в такой спешке уходила из дому. Может быть, забыла закрыть дверь, или что-то в этом роде? Ничего удивительного, учитывая ее состояние, но не распространяться же перед родителями о своих переживаниях, да еще при посторонних. Надо как-то оправдаться.
      Тут она почувствовала, как Шпулька сует ей в руку пакет с кровяной колбасой.
      - А! - оживилась она - Это из-за кровянки. Я ходила за свежей кровянкой, еще довоенной. Шпулька привезла из деревни.
      Превращение бандитского набега в доставку свежей кровянки надолго лишило всех собравшихся дара речи. Наконец Шпулька сочла за лучшее вмешаться:
      - Это моя мама привезла из деревни...- неуверенно пискнула она.- Яйца и колбасу, и перо. Все свежее, прямо с... прямо...
      - ... с куста,- машинально закончила за нее Тереска.
      На какой-то момент у присутствующих помутилось в голове. Уже никто ничего не понимал. У пана Кемпиньского топор ассоциировался с пером, и перед его глазами возникла стая гусей с отрубленными головами. Девочки в таком возрасте грешат странностями, подумалось ему, но не до такой же степени! Пани Марта внезапно собралась с силами.
      - Что у тебя творится в комнате? - спросила она скорее жалобно, чем сурово.- Тайфун прошелся или ты что-то искала?
      - Наводила порядок в столе,- кисло ответила Тереска и вдруг вспомнила, что и вправду искала перчатки.- И вообще в комнате. Еще не закончила.
      - А топор? - недоверчиво поинтересовался участковый.
      - Что? - удивилась Тереска.- Какой топор?
      Шпулька тоже удивилась и с любопытством уставилась на подругу: топор в их обсуждении не упоминался.
      - Почему этот топор валялся у тебя на столе? - снова разнервничалась пани Марта.
      - Какой топор? А, я колола дрова.
      - Детка, объясни нам поподробней,- жалобно попросил пан Кемпиньский, который решил уже было не вмешиваться, пускай мать разбирается, хватит с него сына, но не удержался.- Ты колола дрова в своей комнате? И почему в ванной бензин? И почему ты оставила открытой дверь в сад? Может, Шпулька убегала с этой колбасой, а ты ее догоняла?
      - У дерева под окном свежий надрез,- констатировал участковый.- Это ваша работа?
      - Тоже моя,- нервно и в то же время с достоинством ответствовала Тереска.Я рубила во дворе дрова. Топор принесла наверх по рассеянности. Бензин в ванной разлила случайно. Дверь просто забыла закрыть. Подумаешь, велика важность. С кем не бывает. Ничего такого страшного.
      - Конечно, конечно,- сказала пани Марта с горечью.- Разве что дом могли обокрасть. Или у нас от такого зрелища мог случиться сердечный приступ. Но это ты, разумеется, в расчет не принимаешь. Неужели мне нельзя хоть на пару часов отлучиться из дому со спокойной душой?
      - Детка, пойми,- поспешно вмешался пан Кем-пиньский, чувствуя, что назревает взрыв.- Мы думали, что на тебя кто-то напал, что в дом вломились бандиты, и в лучшем случае тебя похитили! Дверь нараспашку, все вверх тормашками, а тут еще этот топор! Представляешь, что было с твоей мамой? В следующий раз хотя бы не оставляй на виду такие страшные инструменты.
      Тереску охватила горькая досада. Какого черта, вечно все испортят из-за какой-то дурацкой ерунды! Но выпавшее сегодня на ее долю счастье, хотя и слегка омраченное, настраивало на снисходительность.
      - Ну ладно, ладно,- покладисто буркнула она.- Ну, виновата, больше не буду. Откуда я могла знать, что у вас такое богатое воображение! Кровянку я принесла, сейчас уберу, и все будет тип-топ.
      Шпулька смотрела на Тереску с почтением и некоторой завистью: ей самой ни в жизнь бы не удалось за такое короткое время и такими скромными подручными средствами учинить столь серьезное замешательство. Пани Марта понемногу обретала равновесие. Пан Кемпиньский извинялся перед участковым.
      - Пустяки,- утешал его милиционер.- Главное, все обошлось. Не переживайте, бывают дети и похуже. Меня самого жуть берет, как подумаю, что из моих вырастет. Лишь бы не попала в плохую компанию. Как говорится, бог не выдаст, свинья не съест.
      Шпулька стала прощаться, участковый тоже, причем, учитывая поздний час, предложил подвезти девочку домой.
      При виде дочки, вылезающей из милицейской машины, пани Букатова схватилась за сердце. Шпулька считала себя не вправе делиться с матерью секретами подруги, и потому на испуганные расспросы отвечала, что милиционеров встретила случайно, и не покривила душой, и что исключительно их любезностью и заботой объясняется ее доставка домой в милицейской машине, в чем тоже не погрешила против правды.
      - Не знаю, не знаю,- с сомнением качала головой пани Букатова,- но стоит только тебе встретиться с Тереской, как непременно что-то случается.
      "Ненавижу,- думала Тереска.- Боже, как я их ненавижу! Видеть не могу..."
      Мысль эта, хоть и преходящая, безраздельно владела на данный момент ее сердцем, умом и душой. Она пыталась соорудить вокруг себя что-то вроде воображаемой стены, акустического барьера, но сквозь возводимые ею преграды продирались слова и реплики, раздувавшие пламя ненависти.
      Семейство ужинало. За столом сидели родители, бабушка, Янушек и тетя Магда, заглянувшая узнать, какие новости. Тетя Магда была младшей из сестер, в свои тридцать два года она имела фигуру и внешность кинозвезды, а занималась главным образом тем, что выходила замуж и разводилась. Сейчас на ее счету было четвертое замужество, и существовала надежда, что оно окажется менее скоротечным, потому что в игру входил еще четырехлетний Петрусь. Тереске казалось, что тетя Магда присматривается к ней и интересуется ее делами с любопытством, прямо-таки болезненным.
      Рассказ о страшном вечере с фигурирующим в главной роли топором сделал Тереску гвоздем программы. Речь пошла о нынешней молодежи, о ее прискорбной безответственности, легкомыслии и бездумности, о странных причинах неожиданных и необъяснимых поступков. Что, спрашивается, толкнуло Тереску бросить дом на произвол судьбы, в кошмарном, наводящем на самые ужасные домыслы, беспорядке? О чем она, Господи помилуй, думала?! Если эта молодежь вообще о чем-то думает...
      Тереске казалось, что она попала на бесовский шабаш. Прозвучавшее за столом предположение, что такому возрасту свойственно влюбляться и не оттуда ли растут ноги у всяких сумасбродств, вызвало, с одной стороны, снисходительные хохотки в кулак, с другой - безоговорочное неприятие. В таком возрасте надо тянуться к знаниям, а не к каким-то глупостям.
      "Ну ясно, влюбляться надо на старости, лучше всего после пятидесяти, а еще лучше - в гробу... Вот умники! - негодовала Тереска под гул обвинительных речитативов.- Поразительное легкомыслие... беззаботность... что из них вырастет?.. Дай им то, дай се... Только и знают, что требуют... одни права, никаких обязанностей! Тунеядцы, пиявки на теле старшего поколения, эгоисты..."
      - Могильные черви...- внезапно подал голос молчавший до сих пор Янушек.
      Младший брат Терески сидел весь вечер, набрав в рот воды, несказанно довольный тем, что на этот раз остался в стороне, и не его сейчас обрабатывает святая инквизиция. Настанет время - насядут и на него, как только вскроется лагерный долг, который отцу придется, ясное дело, оплатить из собственного кармана. С запоздалым сожалением Янушек подумал, что надо было назанимать у лагерных приятелей побольше - семь бед, один ответ, но теперь уже поздно, да и больше ему бы не дали.
      - Вам бы все шуточки шутить,- расстроилась пани Марта.- Господи, а ведь скоро эти дети станут взрослыми людьми!
      - Не вижу в этом особой трагедии,- заметила Тереска, на какое-то мгновение обретя трезвость ума.
      - Не уверена...
      Тереске такие сомнения показались лишенными оснований. В самом деле, родители в своем праведном гневе потеряли чувство меры. И Тереска, и ее брат ходили в школу, учились хорошо, не предавались никаким порокам и вообще ни в чем особо предосудительном замечены не были. Может, за Янушеком и водятся кое-какие грешки, но уж ее-то упрекнуть не в чем. Одним словом, придираются. Нет у них собственной яркой жизни, взять хотя бы тетку Магду, одни разочарования и ошибки, вот они и лезут в душу к другим, высмеивают и критикуют, стараются подстричь под свою гребенку, чтоб не выделялись на фоне их серости и замшелости.
      "Ненавижу,- думала она.- Ненавижу их всех. Неужели они никогда не отцепятся? Наделил же Господь семейкой..."
      Но вот, наконец, ужин закончился. Тереска с облегчением выскочила из-за стола и уединилась у себя наверху, но нельзя сказать, чтобы буря в душе у нее улеглась и лицо прояснилось. Все еще пылая ненавистью, Тереска вошла в ванную и посмотрела на себя в зеркало.
      Зеркало было правдивым. Без всякого снисхождения оно отразило красную надутую физиономию, колючий взгляд и по-обезьяньи наморщенный лоб. Тереска сначала даже не узнала себя, а потом переполошилась.
      "Нет! - с ужасом ахнула она.- Это не лицо, это черт знает что такое! И они это видели! Не хватало еще, чтобы и мой Богусь такой меня увидел. И я еще хочу ему понравиться!"
      При воспоминании о Богусе вся злость, все раздражение оттого, что ее самые сокровенные чувства, как оказалось, отпечатываются на лице и становятся достоянием гласности, улетучились бесследно, и в сердце разлилось сладкое блаженство. Ее Богусь,.. Он был, приходил и еще придет...
      Зеркало честно сменило свое мнение. Теперь оно показывало сияющие глаза и чудесную, счастливую улыбку, позволив Тереске заслуженно полюбоваться своим отражением. Она одобрительно кивнула ему, но потом опять помрачнела. Вспомнилось, что кое-кому такие лица au naturel не по вкусу, а значит, надо продумать какой-то оригинальный, изысканный макияж. По счастью, в шкафчике над ванной всякого косметического добра хватало...
      Тетя Магда поднялась наверх к Тереске по делу. Хотела напомнить, что к репетиторским занятиям с дочкой ее подруги, ученицей начальной школы, надо будет приступить прямо с первого сентября. Не найдя племянницы в комнате, тетя Магда увидела в ванной свет и заглянула туда.
      Поглощенная своим лицом, Тереска забыла закрыть дверь. В результате тетя Магда увидела в зеркале такое, от чего у нее надолго перехватило дыхание. Ее шестнадцатилетняя племянница сооружала себе какую-то дикую прическу набекрень. На густо размалеванном, смазанном кремом, припорошенном пудрой и синими тенями лице неистово сверкали подведенные черным карандашом зеленые глаза в обрамлении жгуче-черных, слипшихся от туши ресниц и бровей. Румяна цвета цикламен соперничали с кричаще красной губной помадой, единственной, которую Тереска отыскала в шкафчике. Ее собственная помада подошла бы больше, но осталась в сумочке, а сумочку пришлось бы искать внизу.
      Зрелище было, конечно, не для слабонервных, но, с другой стороны, весьма эффектное. Тереска выглядела лет на десять старше. Тетя Магда вынуждена была признать, что ее племянница вырастет красивой женщиной. Впрочем, это уже сейчас женщина, и не хватало только, чтобы она в таком виде показывалась на люди. Интересно, у девчонки дефект зрения, или такая дикая цветовая гамма нынче у молодежи в моде?
      Оставив все свои размышления при себе, тетя Магда сказала:
      - С Мариолкой нужно будет заниматься в этом году прямо с начала учебного года. Сходи завтра, договорись. Кстати, если немедленно всю эту мазню не смоешь, через пару лет будешь выглядеть старше меня. Ни одна кожа против такого количества замазки долго не устоит.
      Сказав это, тетя Магда, не дожидаясь ответа, повернулась и сошла вниз.
      Все удовольствие от косметических художеств схлынуло с Терески как с жирного гуся вода. Как же это она не закрыла дверь? Как допустила, чтобы сюда вперлась глупая ее тетка, и вообще зачем она вперлась? Ага, насчет репетиторства... что за чудовищный дом, совершенно негде уединиться, каждый сует свой нос куда не следует! Неужели у нее нет права на личную жизнь, и неужели же эта жизнь должна быть такой удручающе сложной?
      Тереска принялась чистить зубы и интенсивно размышлять над тем, как бы отвоевать себе место под солнцем и хотя бы немного покоя. И откуда взять деньги на косметику, на модные тряпки, на парикмахера и маникюршу. Не позволит же она себе сейчас, когда у нее есть Богусь, выглядеть как лахудра! Не пойдет же к нему на свидание в школьном переднике, в старых туфлях на немодных каблуках и без макияжа...
      На прибавку к карманным деньгам рассчитывать нечего. Тереска уже с этим смирилась. Последние два года она на свои расходы зарабатывала сама, худо-бедно заставляя себя давать уроки, которых терпеть не могла, но которые приносили ощутимую материальную пользу. И сейчас известие о том, что первый заработок обеспечен, оказалось весьма кстати. Ради такого дела и потрудиться приятно. Замечание же тети Магды насчет выносливости кожи сначала обеспокоило ее, но она тут же нашла выход. Чего проще, макияж следует компенсировать освежающими и омолаживающими процедурами, всякими там косметическими масками, и не ждать с этим до глубокой старости, не откладывать до теткиного возраста, а заниматься этим уже сейчас. Постоянно. Маски, как известно, имеют продолжительное действие. Она возьмется за себя всерьез, и тогда Богусь даже через много лет будет взирать на нее с восторгом...
      - Две новенькие, все остальные - те же,- шепотом сообщила Шпулька, когда запыхавшаяся Тереска заняла свое место за партой.- В младших классах полно мальчишек...
      Шел второй день занятий. Школа постепенного перехода на совместное обучение, что на двух последних классах практически не отражалось. Младшие классы были уже смешанные, старшие так и оставались женскими.
      Шпулька явилась задолго до звонка, исключительно благодаря тому, что часы в доме отставали на целых тридцать минут. И сейчас она старалась поделиться всеми накопленными новостями с подругой.
      - Ивонны вообще нет и не будет, кажется, бросила школу, а Кристина на каникулах обручилась... Тереска так и застыла над расстегнутым портфелем.
      - Что сделала? - переспросила она, не веря своим ушам.
      - Обручилась.
      - Шутишь!
      - Честно! Сама мне говорила.
      - Рехнулась, что ли? С кем?
      - С прошлогодним поклонником. Ну, с тем, что поджидал ее у школы. Теперь у нее есть жених.
      - Кто?!
      - Жених, говорю. Как в довоенное время. Тот, что приносит цветы и протирает кресло у невесты в салоне.
      - Кто-то из вас двоих точно рехнулся. Сама подумай, откуда у нее взялся салон?
      - Ну, не знаю. Может, в кухне табуретку протирает, или в ванной. Главное, он у нее есть...
      - Букатувна и Кемпиньская! - ледяным голосом процедила Каракатица с кафедры.- Прикажете с первых же дней вас рассадить?
      Подруги испуганно умолкли. Перспектива сидеть отдельно страшила их до чрезвычайности, как самое большое несчастье, которое могло случиться с ними в школе. Пришлось хранить молчание, хоть и с риском для жизни - их прямо-таки распирало от избытка информации и всяких соображений, которыми требовалось немедленно поделиться.
      Тереска огляделась вокруг. Сидевшая за ней Кристина была, без сомнения, самой красивой девчонкой в школе, а то и во всех школах города. Так наверняка должна была выглядеть Хелена Курцевич*. Жгуче-черные глаза и волосы, тонкие и выразительные черты лица, бесподобная персиковая кожа, безупречная фигура,словом, само совершенство.
      И все же успех Кристины у мальчишек вовсе не соответствовал ее несравненной красоте. Краем уха слушая объяснение по математике, Тереска размышляла о причинах такого странного несоответствия. При виде Кристины ребята сначала обалдевали от восторга, но дальше начиналось непонятное: каждый сохранял дистанцию, отдавая предпочтение другим девчонкам, не таким красивым. И это при том, что Кристина со всеми держалась ровно, доброжелательно, безразлично, никого не выделяя и никому не вешаясь на шею.
      - В чем тут дело? - гадала Тереска. Мужчин должна притягивать недоступность, хотя бы для разнообразия.
      * Героиня романа Г. Сенкевича "Огнем и мечом"
      Можно ли считать Кристину недоступной? Вряд ли, покорить ее нетрудно, нашлось бы желание. У одного вот нашлось, и он покорил. Но за нее мужчинам полагалось бы просто драться. Наверное, в ней мало жизни, перебрала она с этим своим спокойствием...
      - Я думаю, наилучшим образом с этим справится Кемпиньская,- сладким голосом возвестила с кафедры Каракатица.- Если хотите, возьмитесь вдвоем с Букатувной.
      Понятия не имея, о чем идет речь, Тереска при упоминании своей фамилии невольно встала. Каракатица вроде бы ни о чем не спрашивала, так что отвечать не было надобности, и она просто стояла и бессмысленно таращилась на Каракатицу. Шпулька сидела рядом не шелохнувшись, и помощи от нее, судя по всему, ждать было нечего.
      - Итак, задача вам ясна,- продолжала Каракатица.- Я вижу, ты согласна. Пожертвователей, если таковые найдутся, будете записывать. Сама понимаешь, от результатов ваших стараний зависит многое. Можешь сесть.
      - О Боже, ты совсем рехнулась! - прошипела Шпулька убитым голосом.- Зачем ты согласилась?
      - Не знаю,- ответила Тереска тоже шепотом, тревожась и сокрушаясь.- Она поймала меня. А что ей нужно? Я ни слова не слышала.
      - Кемпиньская, это не значит, что вам надо уговариваться с Букатувной прямо сейчас!
      Только после звонка, уже на перемене, Тереска узнала, на какую страшную вещь дала молчаливое согласие.
      - Оглохла, что ли? - расстраивалась Шпулька.- Меня чуть удар не хватил. Кто нам пожертвует саженцы, люди продают их за деньги, может, ты собираешься нанять носильщика?
      - Ничего не понимаю,- совсем растерялась Тереска.- Какие саженцы, какой носильщик?! Что нам поручили ?
      - Посадить сад.
      - Нам?!
      - Всему классу. А мы должны достать саженцы и вообще всякий посадочный материал. Считается, что люди нам его подарят. Пожертвуют на богоугодное дело. Фрукты с этого сада пойдут для Дома Младенца, забыла, какого именно.
      - Матерь Божья! И где будет этот сад? Возле школы?
      - В Пирах. Запланирован в рамках программы по озеленению. Интересно, о чем ты думала, что до такой степени оглохла?
      - О Кристине,- кисло призналась Тереска.- Вот влипли! Кому взбрела в голову эта глупость?
      - А я и не знала, что могу вызывать такой захватывающий интерес,вмешалась с вежливым удивлением оказавшаяся рядом Кристина.- Только не пытайся свалить всю вину на меня.
      - Педагогическому коллективу,- удрученно ответила Шпулька на вопрос Терески.- Общественно полезный труд, воспитательные плоды и все такое.
      - Погоди. Плоды будут через несколько лет! Нам что, копаться в этом саду и после окончания школы? Всю жизнь? Как это понимать?
      - Ой, не могу,- вздохнула Шпулька.- Никаких сил на тебя нет.- Ты и вправду все прослушала? - Кристина, растолкуй ей, мне надо прийти в себя.
      - Мы занимаемся садом только до выпускных экзаменов,- терпеливо объяснила Кристина.- Потом следующий класс, и так далее, пока существует школа, сад, Дом Младенца... Хотя нет, Дом Младенца еще только задумали, как и сад, его построят рядом с садом. Уже и участок выделили. А охранять будет сторож, с собакой, кто-то там обязан нанять. Сторожа, не собаку... Собаку лучше взять бездомную, заодно подкормим. Ухаживать за садом должны все классы, после уроков и по выходным. Мы только посадим. Заодно вся школа будет дышать свежим воздухом.
      - Соединим, значит, приятное с полезным,- обрадовалась Тереска, которая еще в полной мере не осознала всей тяжести взятых на себя обязательств.- И младенцы, и собака, и свежий воздух...
      - Святая простота, - сочувственно буркнула Шпулька и свесила голову, подперев подбородок рукой. Вся ее поза выражала безутешное отчаяние.Каракатица там что-то еще заливала про разумную организацию труда и помощь, мол, все двадцать пять девчонок понемногу подсобят... Как бы не так! Не верю ни единому слову! А ты-то! Все сидят тише воды, ниже травы, чуть под парту не лезут, а ты вдруг выскакиваешь! Никакая собака нам не поможет, влипли мы по уши. Теперь вынь да положь им эти саженцы, да еще отборных сортов. Ты разбираешься в сортах? А как их прикажешь носить? На спине? Если, конечно, достанем! Ты знаешь, где их искать? Я - нет. А Тереске идея неожиданно начала нравиться, может, из-за бездомной собаки, которая благодаря им будет обеспечена пристанищем и едой. Тереска любила животных.
      - Найдутся,- беззаботно сказала она.- Мало, что ли, садовых участков вокруг? Уговорим людей поделиться, уж по одному деревцу каждый даст, не обеднеет. И потом, саженцы - это же не дубовые пни, они маленькие и легкие, штуки по две запросто унесем. Так что ничего страшного нам не грозит, кроме прогулок на свежем воздухе. Нагуляемся на всю оставшуюся жизнь.
      Шпулька отшатнулась от нее с ужасом, как от буйнопомешанной.
      - Это уж точно. Вдвоем нам этого занятия как раз хватит на всю оставшуюся жизнь. Послушай, Каракатица ведь не зря предупреждала, что не каждому это под силу! Знаешь, сколько их надо набрать?
      - Сколько?
      - Тысячу!
      - Сколько?!
      - Тысячу саженцев. Да, ты не ослышалась. Даже если они весят по килограмму, придется перетаскать целую тонну! Но лучше уж сразу рассчитывай тонн на десять!
      - О, Боже,- потрясение пискнула Тереска, потому что голос у нее отнялся.
      Шпулька отвернулась к Кристине, в отчаянии ероша волосы. Казалось, еще немного, и она начнет их на себе рвать.
      - Ты видишь, Кристина, до чего она меня доводит! С ней рехнуться можно! Скажи хотя бы, о чем ты думала?! - взвизгнула она, снова оборачиваясь к подруге.- О чем таком можно думать, чтобы не заметить, как на тебя взваливают десять тонн груза? Чем таким Кристина тебя пришибла?
      - Ну как же, обручилась,- встрепенулась Тереска.- Ты сама мне сказала. Кристина, это правда? Кристина кивком подтвердила.
      - И что? Ты и впрямь выйдешь за него замуж? Зачем тебе это? Все было всерьез? Прямо при свидетелях? А как отнеслись родители?
      - Какого черта я ей сказала об этом перед математикой? - рвала на себе волосы Шпулька.- Кто меня за язык тянул?
      - Родители ничего, согласны,- спокойно сказала Кристина.- Даже одобряют. Они знают его с детства. Я и вправду собираюсь за него замуж, но вообще поживем - увидим.
      - Как то есть? Раз вы помолвлены, раз ты собираешься, раз родители согласны, раз ничего не мешает...
      - Но не завтра же свадьба, верно? В лучшем случае - после выпускных экзаменов. Откуда мне знать, как все сложится?
      - Тогда какого лешего ты обручилась?
      - Чтобы не болтали лишнего. Родители у меня, понимаете, ужасно старомодные.
      Тереска сидела и смотрела на красивое, не замутненное никакими переживаниями лицо Кристины. Смотрела взбудораженно и даже ошеломленно. Жених, что за чертовщина! В наше время - и какие-то дурацкие женихи! Для чего они нужны? Нет, Кристина точно не от мира сего...
      И вдруг одноклассница показалась ей ужасно взрослой, ужасно опытной, обремененной знанием настоящей жизни и ответственностью перед нею, хотя она была старше Терески всего на год. В свои семнадцать лет она уже строила планы замужества, уже осуществляла их, и при этом предвидела, что всякое бывает, неизвестно еще, как жизнь обернется...