- Мне пора, - нервно сказала она, срываясь со стула. - Я забежала на минутку, у меня еще полно дел. Позвони как-нибудь.
      - Обязательно, ты тоже звони. Подожди, ты зонтик забыла!
      Дождь падал равномерно и монотонно. Мокрые шоссе и тротуары блестели в свете фонарей. Молодой человек, появившийся из-за утла улицы, увидел ее на противоположной стороне - она шла медленно, ссутулясь, понурив голову. Зонтик ее закинулся на спину, вода стекала с мокрых волос на лицо. Девушка казалась воплощением отчаяния. Молодой человек вспомнил, что уже видел ее однажды, только тогда ярко светило солнце... Нет, ничего подобного, тогда тоже лил дождь, светило не солнце, а ее глаза. Видимо, с ней случилась беда, а может кто-то обидел. Молодой человек с досадой подумал о неотложном деле, не позволявшем ему подойти и предложить помощь...
      Тереска только тогда поняла, что зонтик закинулся назад, когда вода стала стекать с мокрых волос за воротник. Она подняла зонт над головой, но затем забросила его назад.
      "Пускай течет, - подумала она злорадно, - по крайней мере не будет видно, что лицо заплакано..."
      Слезы текли у нее из глаз столь же обильно и непрерывно, как дождь. Ноги ступали по лужам, но она шла, не обходя их, тяжелым и медленным шагом. Погода была под стать ее чувствам.
      Все кончилось резко и необратимо. Угасли всякие надежды, к чертям пошли глупые мечты. В день именин Богусь был в Варшаве... Все время он был в Варшаве... Девушка из "Орбиса"... Нет, это уж слишком!
      Плакал весь мир, плакало разбитое сердце Терески.
      Невозможность уединиться в какой-нибудь каморке или подвале, спрятаться, как прячутся больные звери, переполнила чашу горечи. Даже погоревать спокойно было негде и некогда.
      Тереске казалось, что после -такого удара она не оправится до конца жизни. О самоубийстве она почему-то не помышляла, зато была твердо убеждена, что остаток своих дней проведет в воспоминаниях о погубленной любви.
      Вернувшись в тот дождливый вечер домой, она пыталась биться головой о стенку, но быстро свои попытки прекратила, потому что шершавая штукатурка обдирала кожу на лбу, к тому же стук вызывал гул и сотрясения всего дома и только украсил ее лоб не замедлившей вскочить шишкой.
      Ни школы, ни репетиторства бросить было нельзя. Окаменеть в отчаянии, укрыться под черной вуалью - о таком даже мечтать не приходилось. Неблагоприятствовавшие горю обстоятельства в скором времени привели к тому, что Тереску охватила ярость.
      Ярость эта имела всяческие последствия, но удивительнее всего отозвалась в даваемых ею уроках. Содержание задач, ставших, пожалуй, слишком оригинальным, привело к тому, что тайны математической науки прочно оседали в мозгах ее питомцев. Внезапное улучшение отметок у Мариолки и Тадзика было столь поразительным, что через неделю новые ученики сами пошли ей в руки. Теперь она имела возможность привередничать.
      К счастью, все это происходило в школе, а на территории школы состояние духа Терески странным образом улучшалось. Она не противилась дополнительным нагрузкам, а потом уж обязана была держать данное слово. В школе, среди людей и среди дел, отчаяние почему-то теряло свою силу, опускалось на дно души и вылезало на поверхность только в одиночестве, быстро заполнявшимся тоскливыми думами. Сидя за столом в тишине своей комнаты и глядя в окно на голые деревья и холодный заплаканный мир, Тереска чувствовала себя смертельно, безнадежно, безгранично несчастной.
      "Странно, - подумала она, оторвав мысли от этого придурка, примкнувшего к золотой молодежи, от этого Генриха де Валуа, - в школе мне почему-то лучше. Там меня все время подталкивают и подгоняют, заставляют действовать. Как только я перестаю думать, мне сразу делается лучше... Значит, надо действовать, не хочется, но надо... чем заняться, Боже, чем мне заняться?"
      На сей раз колка дров не спасет - работа не занимает ум, мысль движется своим путем, направленным в отчаяние. Школа? Школа не ахти какое развлечение. Репетиторство то же самое, хотя за уроки получаешь деньги. Но деньги приятно не зарабатывать, а тратить... На тряпки, на косметику... Для кого?..
      Мысль, что ей не для кого делаться красивой, подействовала на нее столь угнетающе, что Тереска тут же постаралась от нее избавиться. Милиция! Что с бандитами?? Бандитов, кажется, побрали черти, черти побрали всех и не для чего жить на свете... Но все равно надо придумать какое-то средство от несчастья. "Не хочу быть несчастной и не буду! - думала она с отчаянным упрямством. - Не хочу, и баста!"
      С участковым они встретились случайно: Тереска возвращалась из школы шаркающей походкой, волоча за собой сложенный зонтик - дождь кончился час назад. Двигавшийся навстречу участковый долго на нее смотрел, ему казалось, что Тереска время от времени пыталась погрозить кому-то кулаком и топнуть ногой. Она заметила его, когда он оказался перед ней.
      - Добрый день, - приветливо сказал участковый.
      - Ага, вас-то мне и надо, - рассеянно проговорила Тереска, глядя сквозь него. - Там вылетел в окно здоровенный горшок... С цветком. И там мой брат видел ту самую машину. А со стороны Пулавской вывернулся благородный человек, тот, что похож на обезьяну... И может, все это из-за меня, потому что та коробка, которую я пну... о которую я споткнулась, за что-то зацепилась и дернула... не знаю что... Как может коробка дернуть цветок на четвертом этаже, но грохот был такой...
      Этот бессвязный лепет участковый слушал молча. Странно, но ассоциации, вызываемые в нем словами Терески, выстраивались в логический ряд. Не далее как сегодня утром его молодой подчиненный убивался по поводу отсутствия новых следов терзающего его сердце дела. Участковый терпеливо ему втолковывал, что отсутствие новых следов беспокоит не только его, но и коллег, занятых раскрытием этого дела - нельзя же врываться во все квартиры подозрительного дома и поочередно производить в них обыски. Кшиштоф Цегна понимал, что начальник прав, но это его страданий не уменьшало.
      Бестолковый Терескин рапорт открывал перед ними новые перспективы.
      - Минутку, проше пани, - сказал участковый, - расскажите все это еще раз и по порядку. Нам лучше всего пойти в отделение и там поговорить. Это же совсем рядом.
      Тереска очнулась от своей рассеянности, сделала несколько шагов и, одарив его мрачноватым взглядом, остановилась.
      - Дудки, - нелюбезно ответила она. - Ничего я вам не скажу, пока вы не признаетесь, в чем дело. Меня это очень интересует.
      Участковый тоже остановился.
      - Как это? - удивился он.
      - А вот так. Ничего вам не скажу, пока вы мне все не объясните. Пора мне наконец узнать, в чем дело, а главное, меня интересует, бандиты это были или нет. Если не бандиты, то не о чем и толковать, а если бандиты, я все должна про них узнать. Они же на мою жизнь покушаются, а не на вашу!
      Участковый взглянул на нее внимательно. Сведения, которыми располагала Тереска, показались ему
      весьма ценными.
      - Хорошо, - согласился он. - Я вам все скажу. Разумеется, они бандиты, все. Подробнее поговорим в отделении. Пошли!
      В отделении, для большей непринужденности, он не стал садиться за стол, а выдвинул стул на середину комнаты. Стул для Терески поставил напротив. Вызванный на разговор Кшиштоф Цегна, удивился странному расположению собеседников и, чуть поколебавшись, поставил для себя третий стул, образовав треугольник. Присутствующие выглядели так, будто собирались начать какую-то игру.
      Тереска упрямо требовала своего.
      - Говорите, в чем дело, а то не скажу ни слова. Я не судима и ничего противозаконного не сделала. От моего ареста вам не будет никакой пользы.
      Участковый решил пойти на некоторые уступки.
      - Хорошо, мы посвятим вас в дело. Милиция уже давно разыскивает кое-каких людей. Бандитов этих самых! Всякие у нас есть подозрения, но мы ничего не можем доказать. Неведомо, где они прячут... всякие там запрещенные вещи. Благодаря вам, мы обратили внимание на автомобиль, который принадлежит одному из них. Владелец его, подозреваемый... так вот, благодаря вам мы знаем, что у него есть всякие знакомые. И нас эти знакомые интересуют. Кажется, некоторые из них проживают на Бельгийской. То, что вы видели, может оказаться очень важным, а может нет. Мы должны это проверить.
      Тереска внимала ему очень подозрительно. - В жизни не слышала такого мутного объяснения, - заметила она. - Ничего не поняла! В чем их подозревают? В убийствах?
      Участковый тоже придерживался мнения, что еще ни разу в жизни он так бестолково не говорил, однако не выдавать же служебных тайн! . . и.
      - Нет, не в убийствах. В... других вещах. Главное, поймать их на месте преступления.
      - Какого преступления? Если вы не скажете, что они делают...
      - Ладно, будь по-вашему. Это контрабандисты. И валютчики. Черный рынок, слышали про такой? Но мы не знаем точно, те ли это люди, тут выплывает и кое-что другое... притоны... для азартных игр. В общем надо все проверить.
      - Если вы знаете, кто они и чем занимаются, почему вы их не арестуете сразу?
      - Ими занимается другой отдел, мы им помогаем. Знать мало, надо доказать. Да и знаем мы не всех, а только некоторых.
      Тереска, внимательно посмотрев на них, перевела взгляд в окно и впала в глубокое раздумье. Она по-прежнему ничего не понимала, ясно только, что какое-то дело все же существует и за него можно уцепиться. Не исключено, что кое-что удастся раскрыть самостоятельно, это может стать очень интересным.
      Наконец она вышла из раздумья и несколько раз энергично кивнула головой сама себе.
      - Ладно, - сказала она к немалому удивлению участкового, - я расскажу вам все. Так вот...
      Она описала происшествие на Бельгийской, точно процитировав случайно подслушанный разговор. Участковый и Кшиштоф Цегна слушали ее с неослабевающим интересом.
      - А вы помните, какое это было окно? Сможете показать? - спросил Кшиштоф Цегна, не дожидаясь реакции начальства.
      - Конечно, могу!
      - Едем прямо туда!
      - Погоди, - вмешался участковый, и Кшиштоф Цегна, который сорвался с места, снова сел. Участковый призадумался.
      - Нельзя действовать вслепую. Если там притон, значит, они туда приходят очень осторожно, раз до сих пор не наследили. Мы тоже должны быть очень осторожны, чтобы не спугнуть их. Во-первых, в штатском. Во-вторых, когда стемнеет. И в-третьих, не мешало бы проверить, нет ли в этом доме другого выхода.
      - Так и сейчас можно...
      - Двор там есть,- проинформировала Тереска. - А что за двором, не знаю.
      - Кроме того, ты знаешь точно, какой дом. Из того, что мы сейчас услышали, выходит, что это не тот дом, в который вносили пакеты, а соседний... И, обратившись к Тереске, участковый спросил: - Так вы согласны нам помочь?
      Тереска, слушавшая их с большим вниманием, кивнула головой с такой силой, что аж в шее у нее что-то хрустнуло. Приняв решение действовать, она была согласна на все. Ей, разумеется, казалось, что с любовных бед полезнее всего переключиться на убийство, но неукротимый энтузиазм, горевший в глазах Кшиштофа Цегны вселил в нее неясную надежду. Речь, видимо, идет о какой-то крупной афере.
      - Можете на меня рассчитывать, - твердо заявила она.
      Участковый про себя отметил, что Тереска сейчас выглядит совсем иначе, чем в начале их встречи, но он решил не отвлекаться и закончил совещание: Кшиштоф Цегна должен переодеться и встретиться с девушкой попозже. Тереска посмотрела на часы.
      - Сейчас у меня занятия. В четыре, - уточнила она, - а в шесть я освобожусь.
      - Прекрасно. В таком случае вы встречаетесь в четверть седьмого в том табачном магазинчике на углу. А потом вы прогуляетесь к тому окошку, только попрошу пальцем на него не указывать...
      Домой Тереска вернулась в бодром состоянии духа. Не пришлось вымучивать из себя улыбку, не пришлось напоминать себе, что по лестнице нужно проследовать дерзким упругим шагом. Оживление придало ей сил. Она даже почувствовала давно забытый голод. В кухне она наткнулась на Янушека, жарившего себе яичницу.
      - Сделай и на мою долю,- попросила она,- подкинь на сковороду еще пару яиц. А почему жаришь ты, а не бабуля?
      - Тихо, ты! - сердито прошипел Янушек. - Бабуля тут не нужна, она перца для меня жалеет. Ладно, кину и для тебя два яйца, а ты отрежь хлеба. Я спешу.
      - Я тоже. Так проголодалась, ужас. Обязательно куплю себе машину.
      - Сейчас? - поинтересовался Янушек.
      - Не сейчас, а лет через пять. Будь у меня машина, не пришлось бы мчаться сломя голову на деловую встречу.
      - Через пять лет! - ужаснулся Янушек. - Зачем тебе машина под старость?
      - Чтобы поберечь ноги, у старух всегда с ними проблема. Эй! Не превращай яичницу в камень, она уже изжарилась, хватит!
      - Она клейкая, а я этого не люблю, потому жарю себе сам. А ту машину я опять видел и знаю, где она стоит.
      - Что?
      - Я видел твою машину, которая с революцией. Тереска чуть не отрезала себе палец.
      - Да ну?! И где же она стоит?
      - Она не все время там стоит, а появляется только к вечеру. На стоянке возле киностудии "Фильм Польский". За воротами парка.
      - А ты уверен, что это она?
      - Нашла о чем спрашивать! Я тоже себе куплю машину, только старости дожидаться не буду. А с чего это ты вдруг так проголодалась? Ты же говорила, что худеешь, и родители решили, что ты совсем свихнулась и вгоняешь себя в гроб. Я им сказал, что ничего страшного, все когда-нибудь помрут, а раньше или позже, какая разница, так они мне такой скандал закатили!.. Ладно, скажу им, что ты уплетаешь за обе щеки, когда тебя никто не видит, а худеешь понарошку, для форсу.
      Тереска не слушала монолога брата, погрузившись в следственные размышления. Подозрительная машина паркуется возле "Фильма Польского", рукой подать от Бельгийской, это неспроста, что-то под этим кроется. Может, на этой машине вывозят выручку из притона?
      Кшиштоф Цегна в элегантном костюме и в легкой куртке с воротником из искусственной выдры выглядел весьма импозантно. Он явился пораньше и теперь торчал в магазинчике, изображая намерение что-нибудь купить. Цегна уже приобрел папиросы, спички, крем для бритья, зубную пасту, конверт с листом бумаги, две открытки, стержень для шариковой ручки и таблетки от головной боли, причем каждый предмет он покупал отдельно привередничая, словно примадонна при подписании контракта. Продавщица проникалась к нему все большим интересом. И когда опоздавшая на четыре минуты Тереска влетела в помещение и красивый молодой человек бросил брошюрку, раскрывавшую секреты свиноводства, продавщица поглядела на них с явной неприязнью. У молодежи, видать, совсем стыда не стало, такая соплячка, а уже свидания со взрослым парнем, и чего только они видят в таких желторотых?
      - Машина тоже тут! - сходу, без всякий предисловий объявила Тереска.- Мой брат ее заметил, паркуется неподалеку, возле "Фильма Польского". Потом можно будет на нее взглянуть.
      Кшиштоф Цегна явственно ощутил, как возросла его симпатия к веснушчатому мальчишке с оттопыренными ушами. Он даже решил, что в случае чего спустит ему пару строго наказуемых шалостей. Ему не терпелось приступить к следствию, посему они с Тереской не спеша двинулись в глубь улицы.
      - Ну, и какое же окно? - тихонько и не поворачивая головы спросил он, когда они подошли к подозрительному дому.
      - Вон то, - ответила Тереска. - На четвертом этаже, сейчас... раз, два, три... четвертое от водосточной трубы. В котором свет горит.
      - Там, где пестрая занавеска?
      - Ага. А тут внизу тоже что-то было, надо проверить.
      - Дом проходной, с выходом во двор, оттуда можно выйти на Пулавскую. Незаметно сюда можно войти только таким путем. Впрочем, можно и через тот вон дом, он тоже с выходом во двор. Надо бы кого-нибудь поставить с той стороны и последить хотя бы несколько вечеров...
      Кшиштоф Цегна не собирался обсуждать с Тереской следственных проблем, это были просто мысли вслух. Однако тот факт, что его слушала Тереска, да еще так внимательно, каким-то образом помогал мыслительному процессу.
      - Они что-то придумали с сигнализацией, только непонятно, что, отозвалась Тереска. - Вечером я могу тут постоять.
      - Вы? Исключено! Найдется, кому постоять, а вы не вмешивайтесь, ради Бога! Это очень опасно.
      - Но я же видела того черного и точно знаю, как он выглядит.
      - Как он выглядит, нам известно, - вырвалось у Кшиштофа. - Это владелец той машины. Мы его знаем. Я уверен, что через него можно будет до всех добраться...
      Он осекся, внезапно осознав, что о последних открытиях придется доложить высшему начальству, следствием займется другой отдел и у него не будет шанса отличиться. Он погрустнел, раздумывая, как бы управиться с делом самому, прежде чем у него отнимут возможность действовать.
      - Пошли! - сказал он решительно и за руку повлек Тереску на другую сторону улицы. - Присмотримся поближе.
      Вдоль окон сверху спускалась тонкая нейлоновая леска, внизу привязанная к крюку у подвального оконца. Кшиштоф Цегна взглянул наверх и взял леску в руки.
      - Осторожно! - предупредила его Тереска. - Не дергайте, а то снова что-нибудь сверху свалится.
      - Вот, значит, как они подают сигнал тревоги, - задумчиво ответил он. - Но тогда кто-то непременно должен стоять на стреме. Ага, тот тип, что отсюда сгребал черепки. Сейчас проверим. Но нам придется...
      Он взглянул на Тереску и осознал ее возраст. Предложение притвориться влюбленной парой застряло в горле. Тереска мигом все поняла.
      - Если это необходимо для дела, я согласна, - самоотверженно произнесла она. - Только не слишком усердствуйте.
      Кшиштоф Цегна побагровел и, не сказав ни слова, учтиво обнял ее за талию. Тереске пришлось прижаться к нему, она чувствовала себя неловко, хотя сходство Цегны с одним из ее любимых литературных героев облегчало симуляцию.
      - Я никого не заметила, - недовольно сообщила Тереска, когда они оказались в каком-то закоулке двора. - Никого там не было.
      - На первой лестничной площадке сидел какой-то тип. Он нас заметил, но, видимо, он следит только за теми, кто входит наверх. Тихо!
      Из ворот со стороны Пулавской улицы вывернулись двое и уверенным шагом двинулись прямиком к подозрительному дому. Кшиштоф Цегна рванул Тереску в свои объятия, что скорее походило на отработку приема борьбы, чем на взрыв чувств. Ошарашенная Тереска в первую секунду пыталась оказать сопротивление, а потом сердито прошипела:
      - Вы меня так сразу не хватайте! Предупреждать надо!..
      Кшиштоф Цегна силой удерживал ее несколько минут, а выпустив из объятий, приказал шепотом:
      - Ждите меня тут, не двигайтесь!
      Тереска покорно застыла. Кшиштоф Цегна последовал за двумя типами, стараясь не производить никакого шума. Тереска, долго не нарушавшая приказа, наконец осмелилась сделать шаг назад и уселась на какой-то ящик. В этом темном закоулке никто ее увидеть не мог.
      Из тех же ворот снова вышли двое. Из окон на них падал свет, и Тереска затаила дыхание. Один был ей совершенно не знаком, зато другим оказался радушный псих, навечно врезавшийся в ее память. У нее даже мелькнуло идиотское опасение, что если он ее тут увидит, то сразу же начнет гонять по всему дому. "Только Шпульки не хватает", - подумала она, сдерживая дыхание. Подозрительные типы вполголоса разговаривали.
      - Сами видите, что место здесь безопасное, - говорил незнакомец. - С того самого случая никаких происшествий...
      - Тихо! - испуганно перебил его псих. - Сюда кто-то идет...
      Это шел Кшиштоф Цегна. Он проследовал мимо мужчин и стал оглядываться по сторонам, высматривая Тереску, которая выступила из темноты только тогда, когда те двое исчезли с глаз.
      - Тут орудует одна шайка, - твердо заявила она, когда они выбрались на Пулавскую. - Не знаю почему, но тут шастают одни садоводы. В тот раз я видела одного, а сейчас другого.
      - Пошли, взглянем на эту машину. А кого вы сейчас видели?
      - Того психа, который нам дом показывал, а другого не знаю. Говорили, что тут безопасно.
      Она пересказала подслушанный разговор, и Кши-штоф Цегна почувствовал, что непременно надо все это с кем-то обсудить и продумать как следует. Тут точно что-то происходило, но он никак не мог уловить, что.
      Возле киностудии действительно стоял подозрительный "фиат". Внутри никого не было. В тот самый момент, когда Тереска и Кшиштоф Цегна осматривали его со всех сторон, сами не зная, что надеются обнаружить, через узкие ворота с трудом проехал фургончик.
      - Там ничего нет, - разочарованно сказала Тереска, заглядывая внутрь.
      - А вы что хотели там найти? Открытый чемодан с долларами?
      - Может быть... или труп.
      - Валютчики мокрой работы не любят.
      Фургончик проехал в ворота, и водитель заметил Тереску. Обернувшаяся в этот миг Тереска тоже его заметила и, взглянув на лицо водителя, радостно заулыбалась.
      - Добрый вечер! - выкрикнула она приветливо.
      Водитель неохотно кивнул головой, что-то пробурчав под нос. Он притормозил, потом снова прибавил скорость, включил правый подфарник, потом левый, и тут же свернул вправо, на небольшую площадь. Ход машины свидетельствовал о крайней нервозности водителя. Он дернулся назад, потом рванул вперед и снова назад, видимо, он намеревался развернуться и выехать на Пулавскую. На маленькой, но пустынной площади места было достаточно, и его диковинные маневры выглядели очень странно. Не заметив пустой бочки, стоявшей на краю площади, он ударил по ней бампером. Бочка подскочила, перевернулась и, весело забренчала.
      Кшиштоф Цегна очень заинтересовался водителем фургончика. Он уже видел мельком этого человека на Жолибоже и столько о нем слышал, что дальнейшие планы благородного садовника очень его интересовали. Обезьяноподобный, услышав громыханье бочки, вздрогнул и резко дал газ. Фургон бросился вперед и вылетел на Пулавскую.
      Кшиштоф Цегна очнулся, и его посетило озарение. Громко протестующую Тереску он силой проводил домой.
      Участковый, заинтригованный загадочным и не очень толковым рапортом всего по телефону не скажешь - встретился со своим подчиненным в отделении. Первым делом он сделал Цегне замечание за то, что тот слишком посвящает в следствие постороннего человека, но потом загорелся его энтузиазмом.
      - Я все понял, - с жаром говорил Кшиштоф Цегна, расстегивая куртку, пиджак и ероша волосы. - Это одна шайка. Если Черный Метя принимает в этом участие, значит, тут обязательно контрабанда. Притон они устроили для камуфляжа, чтобы нам глаза отвести, хотя и обделывают там кое-какие свои делишки. Но контрабандный товар они прячут у садоводов, которых трудно заподозрить в связях с черным рынком. Девочек они так испугались потому, что те могли навести на след... Я уверен, что товар спрятан где-то в садах, тут все сходится! Нужен ордер на обыск!
      - Погоди, сынок, погоди,- перебил его участковый. - Хорошо, садоводы. Допустим хранят у них, но где именно? Не перекапывать же весь сад! К тому же садовников два. А если замешан только один? А если один, то который?
      - Тот, которого они посетили первым. Я уверен. Потому-то они так перепугались тогда. Мне удалось подслушать их пароль. Они спрашивают про медсестру, которая умеет делать уколы в вену. Садовник с ними тут встречается, они забирают у Мети товар, официально Метя у них не бывает, если бы не девчонки, мы бы ничего не узнали...
      - Вероятно, ты прав, во всяком случае логика в твоих рассуждениях есть. Но во-первых, за Метей ездили и ничего не выявили, во-вторых, если мы их спугнем, они могут куда-нибудь переместиться, а в-третьих, надо сообщить майору. Пусть он решает.
      - Но тогда тем более надо за ними приглядеть! - возразил Кшиштоф Цегна. Если они переедут...
      Тереска, страшно обиженная тем, что ее без объяснений отстранили от дела, подождала несколько минут, пока Кшиштоф Цегна удалится, а потом, даже не заглянув домой, побежала к Шпульке.
      Для Шпульки любовное помрачение Богуся было почти таким же ударом, как и для Терески. Узнав о трагедии подруги, Шпулька предлагала Тереске поехать в зимние каникулы кататься на лыжах, чтобы отвлечь ее от горя, но Тереска об этом и слышать не хотела. Слишком дорого обошелся ей крах мечтаний о совместной поездке с Богусем, который каждый год ездил на лыжах. Поняв, что Тереску ничем не уймешь, Шпулька смирилась с мыслью, что скучать ей не придется.
      - Одевайся! - приказала Тереска. - Сейчас мы пойдем в такое место, где ты увидишь кое-что интересное.
      - Уже половина восьмого! - запротестовала Шпулька.
      - Ну и что? Мы ж не надолго. Погода прекрасная, дождик кончился, подышишь свежим воздухом. Одевайся скорее!
      Шпулька начала одеваться несколько озадаченная - не предложением прогуляться в такую погоду, а внезапной переменой, произошедшей с подругой, которая хоть и старалась в школе вести себя как другие, все равно в ней чувствовалось отчаяние и нежелание жить. А сейчас из нее ключом била энергия.
      - И это называется прекрасная погода? - ощущая на лице нечто вроде измороси.
      - Освежающая, - ответила Тереска. - Влага очень полезна для кожи. Наш автобус, бежим!
      Только выйдя из автобуса на Пулавской, Тереска сочла своевременным раскрыть цель прогулки.
      - Наши бандиты нашлись, - таинственно сообщила она. - Оказывается, у них на Бельгийской притон. Это оттуда они сбросили мне на голову горшок с фикусом. Мы будем за ними следить.
      Шпулька остановилась как вкопанная.
      - Ни за что! Я бандитов боюсь!
      - Глупенька, это они должны тебя бояться. Ничего они нам не сделают. Они даже не увидят тебя. Ты же будешь следить тайно. А та машина стоит на стоянке возле "Фильма Польского". Сейчас мы проверим, тут она или нет.
      - Значит, этот псих из Виланова тоже тут!
      Тереска смешалась. Психа из Виланова она видела собственными глазами час назад, но Шпульке этого говорить нельзя. Врать лучшей подруге не полагается, надо сказать что-нибудь дипломатичное...
      - Владелец этой машины вовсе не наш псих, а совсем другой человек. Ты и в Тарчине тогда напрасно устроила такой спектакль. А там наверху разные преступники собираются. У этого дома два выхода, ты будешь караулить у одного, а я у другого. Всех, кто будет входить или выходить, мы запишем.
      - Мы что, фамилии у них спрашивать будем? - ослабевшим голосом спросила Шпулька, перепуганная информацией, полученной от подруги. Дом с двумя выходами да к тому же кишащий преступниками, показался ей обиталищем упырей.
      - С ума сошла! Мы опишем их внешний вид, только и всего. Это здесь, пошли.
      Тесно связанный с Французской революцией автомобиль по-прежнему стоял на пустой стоянке и по-прежнему в нем не было никого. Тереска и Шпулька зачем-то обошли его кругом.
      - Сперва он сюда приехал...- оживленно начала Тереска и тут же смолкла. На аллейку упал свет фар - через узкие ворота взъезжал серый "опель".
      - Давай спрячемся, - предложила она.- А то некоторые, завидев меня, удирают. Да еще сталкивают дегтярные бочки.
      "Опель" въехал в аллейку, остановился, выехал задним ходом на площадь и устроился рядом с "фиатом". Под стеной здания, где затаились Тереска и Шпулька, царила тьма. Водитель "опеля" вышел из машины, огляделся по сторонам, но их не заметил, подошел к капоту своей машины и поднял его. Он был в одном костюме, без пальто, но в перчатках, и выглядел изысканно и элегантно. Он с минуту покопался в моторе, вернулся в салон машины, вынул оттуда какой-то сверток, снова подошел к капоту, соприкасавшемуся с багажником "фиата", быстрым движением открыл этот багажник, сунул туда сверток и замер. С улицы послышались какие-то голоса. Он поспешно захлопнул багажник, закрыл капот своей машины, сел в нее и уехал. Тереска и Шпулька следили за ним, не отрываясь.
      - Мне кажется, мы стали свидетелями... чего-то, - задумчиво произнесла Тереска. - Надо запомнить его номер.
      - Битва под Грюнвальдом, - буркнула Шпулька, - и, ясное дело, впереди опять эта проклятая пятерка.
      - "WI 54-10 К". Жолибож.
      - Откуда ты знаешь?
      - От брата. Все номера на "WI" - из Жолибожа. Янушек всю семью заставил выучить, в каком районе какие буквы. Оказывается, всякие знания могут пригодиться.
      - Мы до утра собираемся так стоять?
      - А что? Это было бы любопытно и поучительно. Может, еще кто подъедет. Глядишь, всю историю выучим.
      - Лучше физику. Я сегодня вроде бы двойку получила.
      - Не вроде бы, а получила. Жаль, что нельзя украсть этот сверток и посмотреть, что в нем.
      - Почему нельзя?
      - Потому что он багажник запер.
      - Ничего подобного, багажник закрыт, если он только сам не блокируется. Открывал он его ключом, а когда закрывал, просто захлопнул.
      Девочки, покинув свой пост у стены, подбежали к багажнику "фиата". Тереска глядела на Шпульку несколько ошарашенно, теперь и она вспомнила, что этот тип просто захлопнул багажник, испугавшись голосов с улицы. Не думая о том, что делает, Тереска протянула руку, нажала кнопку и подняла крышку багажника. Сверток лежал посередине.
      Тереска наклонилась и взяла в руки сверток, который оказался неожиданно тяжелым. Она выпрямилась, прижимая его к себе, и в этот самый миг послышались сердитые голоса и позвякиванье металла на узкой аллейке, отходившей от площади вниз. Шпулька вздрогнула.
      - Езус-Мария, скорее! - торопила она подругу пронзительным шепотом.
      Тереска на миг потеряла голову. Вместо того чтобы положить сверток обратно в багажник, она сунула его Шпульке, а багажник захлопнула. Потом выскочила на улицу, насильно увлекая за собой яростно упиравшуюся Шпульку.
      - Ты что рехнулась, не понимаешь, что делаешь? Мы украли сверток! Пусти меня! Давай вернемся, надо его отдать, - умоляла чуть ли не со слезами Шпулька.
      До Терески внезапно дошел смысл Шпулькиных причитаний. Она остановилась так резко, что Шпулька на нее налетела.
      - Так бы и говорила, что мы идем воровать! Черт, а тяжеленный какой! Забери его! Сделай что-нибудь!
      Тереска понятия не имела, что делать. Она осознала, что и вправду они сверток украли. Ей стало не по себе. Надо немедленно возвратить украденное, незаметно подбросить обратно.