Слова отца, как всегда, внесли ясность в сумбур.

— Люцина, хватит молоть чепуху, и без того запутались, а ты ещё контрабанду приплела!

Люцина так просто не сдавалась.

— Он такой толстый, — невинно заметила она.

— Кто? Контрабандист? — немедленно отозвалась мамуля.

— Нет, Тересин чемодан. В нем, поди, не только двойное, а даже тройное дно!

— Люцина! Уймись! Давайте говорить о деле. Отец прав, надо начать с плёнки тёти Яди, проявить её и посмотреть, что там такое. Может, и сообразим, кто нас преследует.

— Правильно! Так чего ждёшь? Немедленно отдавай проявить и отпечатать.

— Прямо сейчас? Ночью?

— Да нет, завтра. Но с самого утра!

— Так и сделаем, но отдадим не здесь. Теперь понятно, охотятся именно за ней, поэтому надо проявлять её в безопасном месте. И в надёжной фотомастерской.

— В Чешине, — предложила мамуля. — Там Лилька знает всех, посоветует, куда отдать.

— Правильно, едем в Чешин! — не унималась Люцина. — И надёжную мастерскую там найдём, и, может, даже Тересу. Говорю вам, она поехала возвращать украденную подстилку! Свебодзице ведь под боком. А Тереса, кем бы ей ни приходился тип на мотоцикле, использовала его как транспортное средство. Велела отвезти себя, куда хотела. А теперь объявится у Лильки.

Голова у меня опять пошла кругом. У этой Люцины никогда не поймёшь — говорит ли она серьёзно или наоборот, а в идеях у неё никогда нет недостатка. Мамуля, поужинав, вспомнила, что ей положено волноваться, вот только никак не могла выбрать объект: младшая сестра с грозившими ей неведомыми опасностями или средняя с её глупыми идеями. Отец в своих переживаниях твёрдо придерживался одного объекта — судьбы несчастного Тадеуша. В общем, опять в три голоса каждый талдычил о своём.

Я тоже твёрдо стояла на своём — сообщить обо всем в милицию. Она меня ещё никогда не подводила.

Много времени понадобилось нам для того, чтобы прийти к какому-никакому компромиссу. Мне разрешили сообщить в милицию о факте исчезновения нашей родственницы, но при условии, что все подозрительные обстоятельства я утаю. Вернее, утаю все обстоятельства! Скажем — у нас пропала родственница. И все. Мы же попробуем связаться с Лилькой, возможно, Тереса уже там со своей подстилкой.

— Вы ведёте себя как банда преступников, — сказала я. — Утаить от милиции всю информацию! Тогда скорей на мне кактусы вырастут, чем они найдут Тересу!

Связаться с Лилькой не удалось. После восьми вечера Чешин вообще не давали, а днём её вряд ли застанешь дома. Я хотела послать телеграмму, но никак не удавалось прийти к единому мнению по её содержанию. Ничего иного не оставалось, как ехать туда. Я перестала сопротивляться, и ранним утром мы отправились в путь.

В милицию мы решили обратиться в городе Клодско — самом крупном по нашей трассе. В комендатуре меня принял сам заместитель коменданта и внимательно выслушал. Записал анкетные данные пропавшей, дату выезда из Варшавы, дату, точное время и обстоятельства, при которых пропавшую видели последний раз, и глазом не повёл, услышав, что вышеупомянутая пропавшая была одета в льняное покрывало (это мне показалось приличней подстилки), но, услышав о молодом типе, бросил на меня быстрый взгляд.

— А у этой пропавшей не было, случайно, таких… гм… романтических наклонностей?

— Не было, — твёрдо ответила я.

— А деньги были?

— Немного. Несколько долларов и триста злотых.

— Драгоценности?

Я подробно описала нашумевшее кольцо. Заместитель коменданта ещё порасспрашивал меня о настроении Тересы, о её семейном положении, о её родственниках здесь, в Польше, о планах на будущее, поинтересовался, не было ли тут каких семейных конфликтов. Судя по выражению лица, что-то ему пришлось не по вкусу, в чем-то он вроде бы сомневался, но тем не менее обещал начать розыск.

В машину я села не в наилучшем настроении, сказала своим, что о них всех думаю, и мы отправились в путь. Между Нисой и Прудником я обогнала рейсовый автобус. В самом этом факте не было ничего необычного, мне не раз приходилось обгонять всевозможные автобусы, но этот повёл себя как-то странно. Поначалу притормозил и посигналил, а потом пустился во всю прыть следом за мной. Я подумала — не иначе, проявляется синдром, неоднократно описанный в нашей печати: водитель-мужчина терпеть не может, чтобы его обгоняла водитель-баба. Плевать мне на их синдромы! Пожав плечами, я нажала на газ и легко сбежала от него. Дорога шла немного в гору, что для автобуса имеет значение, а для моего «фольксвагена» без разницы. Но потом надо было съезжать с горки, пришлось притормозить, ибо шёл встречный транспорт, а передо мной тащилась повозка. Автобус, сигналя изо всех сил и сверкая огнями фар, стал меня нагонять. С ума сошёл, не иначе! И я опять умчалась от него.

Обстановка складывалась нервная. Одним глазом я смотрела вперёд, другим — в зеркальце заднего обзора. Автобус сверху нёсся за мной на всех парах с таким громом и грохотом, что гул пошёл по всей округе, сигналил не переставая и мигал фарами средь бела дня! Я впала в панику. Раз мне попался такой честолюбивый шофёр, черт с ним, пусть обгоняет. Сейчас я уже мечтала только об одном — пропустить его вперёд, но как это сделать? Наверняка у него тормозной путь длинней, чем у меня. Я мчалась вперёд, выжимая из несчастного «фольксвагена» все силы и мечтая лишь об автобусной остановке.

Горка кончилась, шоссе пошло по горизонтальной плоскости, но зато впереди показался поворот и деревня. Не люблю я брать крутые повороты в населённых пунктах на скорости сто тридцать километров в час, не правится мне это, и я хочешь не хочешь стала осторожно нажимать на тормоз и включать стоп-сигнал, ожидая каждую секунду, что эта разогнавшаяся махина наподдаст мне под зад.

Но вот разъярённое чудовище оказалось прямо за мной, и тогда наконец в зеркальце я заметила, что шофёр делает мне какие-то знаки. Вроде кулаком грозит. А рядом с ним какие-то люди ещё и руками махали. Я испугалась — а вдруг сзади у меня какой-то непорядок? Ну, не знаю — труп из багажника высунулся, снаряд на верёвке тащится, да мало ли что? И я приняла отчаянное решение — остановиться!

Решение я осуществила уже проехав деревню, потому что мне все время дорога казалась недостаточно широкой, монстр мог не поместиться. Вот тут может проскочить свободно, и я наконец, съехав на обочину, остановилась. Автобус остановился за мной. Я не успела помчаться дальше — из автобуса высыпали люди и окружили мою машину. Шофёр был в первых рядах. Потому, наверное, что сам открывал дверь во вверенном ему транспорте.

— Ну пани и гонит! — недовольно сказал он. — Я сигналю и сигналю, а вы ни в одном глазу, прямо рейд Монте-Карло! А тут одна пассажирка обязательно хотела догнать вас.

— Тереса! — воскликнула мамуля, совершенно не подозревая, какой опасности только что избежала.

Через толпу к нам пробилась незнакомая молодая женщина, очень взволнованная и такая красивая, что без труда могла склонить даже сто шофёров к чему угодно.

— Это я, я попросила пана шофёра догнать вас! Я видела ту пани, которая пропала. Она уже нашлась?

После бешеной гонки я ещё не могла говорить и только отрицательно покачала головой, стараясь унять колотившееся сердце. Водитель уступил место молодой особе, которая сунула голову в окошко моей автомашины, собираясь рассказать, что именно она видела. Выйти из машины мы не могли, так тесно обступили её пассажиры автобуса и напирали изо всех сил, ведь каждому хотелось услышать рассказ очаровательной девушки. Та не заставила себя просить и взволнованно заторопилась выложить свою информацию:

— Я её видела, проше пани, совсем недавно! Когда вы искали её на горе, я была в той группе туристов, запомнила ваш рассказ и машину вашу запомнила, все запомнила! И адрес записала, потом хотела написать вам в Поляницу по тому адресу, который вы нам всем оставили, а тут увидела, как вы едете по шоссе, и пан шофёр согласился вас догнать.

И она бросила на шофёра благодарный взгляд, от которого тот расплылся в глупо-счастливой улыбке. А девушка продолжала:

— Она невысокая, не толстая и не худая, такая средняя, правда? Черноволосая и коротко остриженная, правда? В чёрных брюках, красной блузке, красных туфлях. И то самое кольцо. Сходится?

— Сходится, — подтвердила я. — Ещё у неё должна быть сумка, чёрная с красной отделкой.

— Сумки я не видела.

— А подстилка? — встряла Люцина.

— Как вы сказали? — удивилась девушка.

— Люцина, оставь подстилку в покое, умоляю тебя! А то опять все запутаешь. Наверное, было жарко… Так где же вы её видели и когда?

— Сегодня утром! В кемпинге на Отмуховском озере. Я ночевала там, а эта пани выходила из одного домика как раз в тот момент, как я бежала на автобус. Я чуть на неё не наскочила. Извинилась и дальше побежала, а когда чуть не наскочила, та пани рукой закрылась, и я увидела кольцо, но бежала на автобус и только потом сообразила — ведь это та самая пани! Я даже остановилась и обернулась, она все ещё там стояла, но я не могла вернуться, опоздала бы на автобус! Они редко ходят, а мне в Нисе надо пересадку делать… Знаете, я читаю много детективов, я люблю детективы, и поэтому как-то так сразу возникли ассоциации — ведь это же та пани, которую ищут! Какое счастье, что мы увидели вашу машину!

— Это Тереса, без всяких сомнений! — решила Люцина. — Трудно предположить, что тут поблизости обретается ещё одна баба, так похожая на Тересу, одетая точь-в-точь как она, да ещё с таким же кольцом на пальце! Точно, Тереса!

Я не могла не согласиться с ней. И все-таки… Что Тересе понадобилось в кемпинге у озера? И в каком именно? Ведь на озере прорва кемпингов.

По моей просьбе девушка по возможности подробно описала дорогу, которая ведёт от того кемпинга к автобусной остановке. Если поехать по ней в обратном направлении, появляется реальный шанс попасть на нужный кемпинг.

Шофёр присел на травку, отдыхая на обочине. По его словам, он порядочно выбился из графика, и теперь надо малость переждать, чтобы снова войти в него. Пассажиры наперебой давали нам советы и старались вселить надежду на благополучный исход поисков. Мы поблагодарили всех этих добрых людей, я развернула машину и поехала обратно, в направлении к Нисе.

Кемпинги, густо облепившие Отмуховское озеро, мы прочесали тщательно, ни одного не пропуская. И ни в одной дирекции, ни в одном бюро обслуживания не обнаружили никаких следов Тересы. Уже поздним вечером, усталые и расстроенные, мы решили в одном из них остаться на ночь. Крайний домик на площадке оказался случайно свободным, и мы смогли снять его на ночь. Домик располагался у самой воды, по другую сторону озера, и очень далеко от автостоянки, но другого не было, пришлось брать что дают.

Вытряхивая песок из туфель у крыльца, Люцина ворчала:

— Не понимаю все-таки, что этой Тересе в башку втемяшилось, зачем черти понесли её в какой-то кемпинг. Да и была ли она там — тоже вопрос. А это здесь зачем? Ещё покалечимся.

И она отодвинула в сторону доску, неизвестно зачем положенную на песок у крыльца. Может, на случай дождя?

— Наверняка была, — ответила я. — Я тут внимательно разглядывала всех встреченных на кемпинге, нет ли похожей бабы. Ни одной! А согласись, у нас была возможность ознакомиться чуть ли не со всеми обитателями кемпингов, слухом земля полнится, такая сенсация! Можно сказать, все как один добровольно явились на очную ставку.

— Точно! Пялились на нас, как на мартышек в зоопарке…

— А тебе жалко? Мы ведь тоже пялились.

— Хватит болтать! Идите ужинать! — позвала нас мамуля. — С меня на сегодняшний день розысков достаточно, я мечтаю лечь наконец в постель. И согреться. От воды холодом тянет.

За ужином я продолжила начатый разговор:

— Не знаю, обратили ли вы внимание, что на все озеро было всего две брюнетки. Обе моложе меня и обе с длинными волосами. А у нашей Тересы нетипичная причёска, сразу бросается в глаза. Есть у меня идея, но я подумаю над ней завтра, спать жутко хочется.

Мамуля высказала своё недовольство:

— Несуразно как-то получается. Если Тересу похитили, то она должна где-то сидеть взаперти, связанная по рукам и ногам. А тут получается, что она ходит себе на свободе. Может, все-таки не она?

— Или сбежала? — предположила Люцина.

Над идеей я и в самом деле стала думать с утра, только гораздо раньше, чем предполагала. Глубокой ночью меня разбудил чей-то крик. Крик ужасный, от таких кровь стынет в жилах. Спали мы с раскрытыми окнами, так что прозвучал он очень громко. Я вскочила, не соображая ничего со сна. До меня дошло, что кто-то, несомненно женского пола, изо всех сил орёт жутким голосом и только букву «а».

«Ааааа!!!»

Уже начинало светать, но ночь ещё не кончилась.

Жуткой «Ааааа!» в момент поставило на ноги весь кемпинг. Да и не только наш. Отмуховское озеро немаленькое, а по воде звук беспрепятственно несётся в пленэр до самого горизонта. Из домиков выскакивали заспанные неодетые люди. Замелькали огни фонариков, поднялся шум.

Крик, поначалу доносившийся издалека, сменился шумом, который явно приближался к нам. Мамуля с Люциной выскочили на крыльцо, я за ними. В предрассветной мгле было видно, как кто-то выбежал из-за домиков и мчался в нашем направлении, за ним следовала погоня. Мелькнула мысль — с размаху налетят на наше хлипкое строение, оно завалится и придавит отца. Отец, может быть единственный человек на всю округу, ничего не слышал и спал беззаботным сном.

Мамуля неизвестно зачем спустилась с крыльца на песок, в этот момент на неё наскочил убегавший человек и со стоном свалился у наших ног. Погоня приближалась с шумом и гамом. Мамуля стояла неподвижно несокрушимой каменной стеной. Убегавший с проклятиями вскочил и кинулся куда-то в темноту, но тут набежала погоня и, как я и боялась, врезалась со всего маху в наш домик, аж земля загудела. Домик выдержал, но отец проснулся. На крыльцо он выскочил с фонариком в тот момент, как кто-то из погони набросился на мамулю и заорал, сжимая её в объятиях:

— Есть! Поймал! Тут он!

— Пусти меня, негодяй! — возмущённо крикнула мамуля, вырываясь у него из рук.

Отец, ни секунды не медля, поспешил на помощь супруге и для начала крепко заехал фонариком ей в ухо. Похоже, это так взбодрило мамулю, что она без труда стряхнула с себя обоих нападающих, незнакомого усмирила сильным ударом локтя в желудок, а супруга — под ложечку, в раздражении обозвав его старым хрычом.

От озера донёсся звук лодочного мотора. Погоня на разные голоса кричала, что преступник сбежал на моторке. Отец сцепился с напавшим на мамулю человеком, и они, сопя и пыхтя, копошились в песке у крыльца. Возвращающаяся погоня осветила их фонариком, и выяснилось — на мамулю напал упитанный пан старше среднего возраста. Поняв ошибку, он извинился, но чувствовал себя обиженным. Отец явно не расслышал его извинений и возмущённо восклицал:

— Вы напали на мою жену! На мою жену!!!

— Так я же извинился! — в раздражении кричал незнакомый мужчина. — В темноте каждый может ошибиться! Он ведь сюда помчался, прямо к вашему дому! А эта пани меня оскорбила! Ни с того ни с сего «хрыч», да ещё и старый!

— Старым хрычом я обозвала собственного супруга, — холодно, с достоинством заявила мамуля и покинула поле боя.

Мы с Люциной сидели на ступеньках крыльца, держась от хохота за животы. Мамуля перелезла через нас и с высоты крыльца сказала обиженно:

— Прекратите дурацкий смех! Лучше скажите Янеку, чтобы кончал представление.

— Скажи сама.

— Я с ним не разговариваю. Обиделась, он меня чуть не убил!

С трудом уговорили мы отца отказаться от страшной мести упитанному пану. Теперь можно было и порасспросить о причинах происшествия. Кончив наконец смеяться, я накинула на себя халат, сунула ноги в тапки и, прихватив фонарик, отправилась разузнавать.

В кемпинге никто не спал, везде виднелись группки людей, живо обсуждавших событие. В центре на площадке собралась небольшая толпа. Я пробилась сквозь толпу — пригодился навык, выработанный в молодые годы в городском транспорте, — и зажмурилась, боясь увидеть окровавленный труп. Трупа никакого не было, вместо него в дверях маленького домика сидела на стуле какая-то женщина в цветастой пижаме, жадно пила воду, подаваемую ей сразу со всех сторон и рассказывала. Голос её прерывался от рыданий:

— Рванулся на меня! Накинулся! Трещал, хрустел, шаркал и шелестел, а потом неожиданно накинулся!

В толпе послышались крики ужаса и сочувственные возгласы. Так и изнасиловать недолго! До бедной женщины наконец эти возгласы дошли, и она, всхлипывая и поглощая в неимоверных количествах воду, запротестовала:

— Нет, ничего подобного! Он не хотел изнасиловать! Он хотел что-то украсть! А у меня слабые нервы и больное сердце!

— Так чего же он тогда на вас накинулся, если не хотел… того? — недоверчиво поинтересовалась одна из дам, подающих воду жертве нападения.

— Так он споткнулся! Угодил в таз, я бельё замочила для стирки.

— Ничего удивительного, что пани плачет, — философски заметил за мной мужской голос. — Ожидала одно, а кончилось все стиркой…

Пострадавшая, хоть и рыдала, но отреагировала немедленно:

— Грубиян! Смеяться над женщиной! Муж должен приехать сегодня, а вчера его не было. Тот и воспользовался. Хотел обокрасть. Я две ночи одна!

Последняя фраза была выкрикнута с каким-то особенным выражением. Вместо трагизма в ней звучало… трудно сказать, что звучало. Казалось, женщина специально хотела, чтобы все слышали: именно две ночи она провела в домике одна. Я пригляделась и в одной из подающих воду женщин узнала комендантшу кемпинга. Вчерашняя вечерняя идея, довольно расплывчатая, приобрела более чёткие очертания.

— А вы держите в домике ценности? — допытывалась комендантша. — Деньги и ценности надо сдавать на хранение в наш сейф. Ведь мы же всех предупреждаем!

— Ах, нет! То есть да. То есть нет, но он мог думать, что…

Я уже знала, что именно он мог думать, и, очень довольная полученной информацией, вернулась в наш домик. А там царило большое оживление. Поскольку мамуля с отцом не разговаривала, громким голосом, так, чтобы он расслышал, она ругмя ругала всех, от кого ей сегодня досталось. Все они хороши! И тот, что убегал, тоже. Нашёл где падать, именно у нашего крыльца, всю дорогу бежал, а тут вдруг упал!

— А зачем же ты ему подставила ножку, если не хотела, чтобы он тут падал? — как всегда, подлила масла в огонь Люцина.

— Я подставила ножку? Я?! — возмутилась мамуля. — Делать мне нечего, только подставлять ножки каким-то хулиганам!

— А зачем же ты отошла от крыльца и стала столбом?

— Отошла, чтобы встать на доску, не стоять же на мокром песке!

Люцина, хихикая, пояснила:

— Сошла, встала на доску, а её другой конец приподнялся. Вот он за него и зацепился. И свалился. И даже застонал, может, что поранил. А ты говоришь — не подставляла.

— Ноги не подставляла, — стояла на своём мамуля.

— И очень плохо сделала, — вмешалась я. — Надо было не только подставить ногу, но и броситься на него, чтобы не сбежал. А так что? Сбежал голубчик.

— Нет, вы только послушайте! — возмутилась мамуля. — Стану я бросаться на всякого бандита. Разбежалась, как же! У нас в доме есть свой бандит, вот он пускай на того и бросается!

И она кинула выразительный взгляд на отца. Тот был не согласен с её мнением, но своего громко не выражал. Мамуля демонстративно прикладывала к уху намоченный в холодной воде носовой платок.

Только до Люцины дошёл смысл сказанного мною.

— Как ты сказала? Зачем надо было на него бросаться? И вообще, что же произошло?

— Лучше всего было бы наброситься на него всем вместе и задержать негодяя, — пояснила я. — Это был тот самый, который украл Тересу. Или его сообщник. Я знаю, где Тереса провела последнюю ночь и почему нам об этом не пожелали сказать. Преступник тоже знал и заявился в надежде её ещё застать. Утром я выясню все досконально, сейчас тут слишком много народу столпилось.

Естественно, такая информация моих не удовлетворила, пришлось разъяснить. Мамуля все равно не позволила бы нам снова лечь спать, она считала, что утро уже наступило.

— У Тересы не было возможности поселиться нормально в гостинице, ведь с собой у неё было только триста злотых. И иностранный паспорт. Знаете, сколько дерут с иностранцев?

— Доллары у неё тоже были.

— Всего несколько. Вот она и переночевала тут в домике у женщины, муж которой пока не приехал. Должен был приехать вчера, поэтому оставаться на вторую ночь Тереса не могла. Это как раз та женщина, что ночью орала. Муж почему-то не приехал, зато пришёл преступник. Разыскивать Тересу. Утром я порасспрошу эту женщину, узнаю поподробней, как было дело.

— А почему же она нам ничего не сказала? — удивилась мамуля. — Ведь мы всех расспрашивали о Тересе.

— Расспрашивали в основном администрацию кемпингов, и вообще публично, а эта женщина не хотела, чтобы узнали, что она пустила кого-то переночевать. За деньги! Утром я с ней поговорю, один на один. А если я ошибаюсь, узнаю у комендантов кемпингов, в каких домиках, рассчитанных на два человека, проживает по одной женщине, и переговорю с ними. Не думаю, что их будет очень уж много. Но кажется мне, что именно у этой бабы ночевала наша Тереса.

— А ты можешь сказать, что вообще происходит с нашей Тересой? Почему она шляется по кемпингам, а не возвращается домой?

Вместо меня ответила Люцина:

— Похоже, Тереса сбежала от своих похитителей. А в том, что её похитили, я не сомневаюсь. И вот теперь они разыскивают се. Как и мы. И опаздывают на один день. Как и мы.

Я была согласна с Люциной: Тересу похитили, она сбежала от своих похитителей, но последующие её действия совершенно непонятны. Зачем она приехала на Отмуховское озеро, вместо того чтобы вернуться в Поляницу? И кому, зачем понадобилось её похищать?

— И все-таки, — сказала я, — у бандитов разведка поставлена лучше, чем у нас. Они знают, где её искать! Может, бедная Тереса мечется, пытаясь укрыться от них, и тщетно ищет нас. Ох, напрасно уехали мы из Поляницы, задурили вы мне голову покрывалом! Напрасно я вас послушалась. А теперь не уверена, что удастся её отыскать.

Мамуля почувствовала прилив сил, вскочила со стула и воскликнула, отбросив мокрый платок:

— Едем в Поляницу! Тереса там. Едем немедленно!

— Сейчас, ночью, я никуда не поеду!

— И все-таки напрасно ты сообщила в милицию, — упрекнула меня Люцина. — Какая-то подозрительная афёра, сама видишь. Не дай бог, милиция докопается…

Мамуля рассердилась:

— Какая такая подозрительная афёра, до чего докопается милиция? Думай, что говоришь — Тереса и подозрительная афёра!

— Но ты же сама видишь, все очень непонятно и подозрительно. Я не говорю, что Тереса — шеф банды, может, она нечаянно запуталась…

— Тем более необходимо её отыскать! Едем в Поляницу! И вообще, напрасно мы уехали оттуда, надо было сидеть у каменной лестницы и ждать её, а не мотаться по всему свету. Она вернулась туда и ждёт нас!

— Не ждёт, а спит себе. Если Тереса добралась до Поляницы, значит, она в безопасности, а сейчас спокойно спит. В отличие от нас. Завтра мы её там найдём. То есть сегодня.

— Хорошо, но едем с самого утра!

— Сначала разузнаю подробности того, что случилось здесь, — напомнила я. — На всякий случай надо знать, мало ли что… И даже когда мы Тересу найдём, я вовсе не уверена, что тем самым будет положен конец подозрительной афёре…

Я оказалась права. Правда, поначалу не все шло гладко. Дама все начисто отрицала, на мои расспросы не отвечала, только всхлипывала да хваталась за сердце, но в конце концов удалось её убедить. А если говорить правду, помог небольшой шантаж. «Тот факт, что кто-то переночевал в вашем домике, уже известен, — заявила я, — так что как хотите. Или докажите, что это была Тереса, или у вашего мужа возникнут подозрения относительно пола этого человека…» Нервы у дамы не выдержали, и она призналась.

Тереса остановила даму, когда та шла от административного корпуса к своему домику. Видимо, она слышала разговор дамы с комендантшей, знала, что муж дамы прибудет только на следующий день. Уже стемнело. Тереса поступила умно; для разговора с дамой выбрала хорошо освещённое место, а не тёмную аллею, так что дама не испугалась и спокойно выслушала то, что ей говорила эта незнакомая женщина. Незнакомая женщина, по её словам, оказалась в глупейшем положении. Оказывается, её обокрали, доехать до дому денег хватит, а вот заплатить за ночлег — нет. Наверное, Тереса говорила убедительно, по словам дамы, была очень взволнована, тут бедняге притворяться не пришлось, и дама поверила. Она согласилась пустить Тересу на ночь в свой домик, но так, чтобы никто не увидел, ведь это запрещалось правилами внутреннего распорядка кемпинга. С Тересой дама даже подружилась, пыталась её успокоить, приписывая её волнение краже и связанным с этим неприятностям. И ещё у дамы создалось впечатление, что Тереса оказалась в какой-то плохой компании, от которой сбежала, а те пытаются её найти. Для того, наверное, чтобы отобрать последнее. Тот вор, что заявился ночью, наверняка хотел вытрясти из Тересы последние доллары, думал, она их в домике спрятала. Тереса, значит, спокойно провела ночь в её домике, покинула его не с самого утра, а немного позже, потому что ей надо было кое-что из своих вещей простирнуть и потом ждать, пока высохнет. Да, сумка у неё была, чёрная такая с красным узором, была и зубная щётка, и такая тряпка льняная, а может полотенце. Тереса говорила, что отправляется в Поляницу.

— Итак, теперь украденная тряпка выполняла функции полотенца, — закончила я отчёт о своих переговорах с дамой. Мои слушали, боясь перевести дыхание. — А сейчас быстренько в Поляницу, нельзя терять ни минуты, план разработаем по дороге, а об остальном подумаем тогда, когда найдём Тересу. Главное — она жива и здорова.

— Не мешало бы узнать, что она сделала с той лодкой, — заметил отец, как всегда, неожиданно, невпопад и очень умно.

Я уже собралась повернуть ключ в замке зажигания, но замерла, услышав слова отца. Мать и Люцина тоже молча смотрели па него, не зная, как отреагировать. Отец счёл нужным в создавшейся ситуации прояснить свою мысль:

— Я же слышал, все говорили — Тереса сбежала на моторке. По озеру. И я не понимаю, зачем ездить и искать её, если она от нас убегает. Может, наше общество её не устраивает?

Нет, переварить столь глубокую мысль было не просто. Тем более, что рациональное зерно в ней было очень хорошо скрыто в шелухе невероятных вымыслов. Обе сестрицы уцепились за шелуху и остервенело набросились на отца, я же попыталась выудить рациональное зерно.

— Папа! На моторке сбежала не Тереса, а бандит! — перекрикивая баб, заорала я. — Но ты прав, надо обязательно разузнать о моторке что только можно.

— А я что говорил! — обрадовался поддержке отец. — Нельзя так с бухты-барахты бросить все и опять мчаться неизвестно куда, как на пожар. Хотите, я обойду все озеро. У меня есть компас. А в озере наверняка водится рыбка…

— И ты её станешь ловить на компас? — ехидно поинтересовалась супруга.

Отец серьёзно ответил:

— Зачем на компас? На червя. Я уже накопал. У Люцины была другая придирка:

— Интересно, зачем компас, когда есть озеро. Воды не видишь, что ли?

Мамуля была за немедленное возвращение:

— Не понимаю, зачем нам здесь оставаться. Что нам за дело до лодки какого-то бандита? А в Полянице нас ждёт Тереса.

— И пусть ждёт, ничего плохого с ней не случится. Полдня прождёт спокойно, директорская домработница накормит её, она отдохнёт немного, а здесь мы за это время можем получить важную информацию. Хорошая идея, обязательно надо разузнать, — высказалась Люцина.

— Конечно, — подхватила я. — Чем больше будем знать, тем лучше. Ведь пока о подозрительной афёре нам совершенно ничего не известно, а вдруг здешняя информация прольёт на неё хоть какой-то свет? Для начала попытаемся выяснить, у кого здесь есть моторки и где их держат. Поедем вокруг озера и станем спрашивать. Где нельзя будет подъехать, пройдёмся пешком. Нет, отсюда я не уеду, не попытавшись разузнать все, что можно.

На трех лодочных станциях нам торжественно заявили, что ночью на озере не могло быть никакой ихней моторки. И вообще моторки тут всего две. Одна в ремонте, а вторая заперта на висячий замок, ключ от которого упал в озеро, и сейчас на правлении будет рассматриваться вопрос о том, чтобы замок спилить. Спасатели своей моторки никому ни за какие сокровища не одолжат, а этой ночью… Так и быть, скажем! Этой ночью… Эту ночь под моторкой спасателей провела здешняя буфетчица, к ней как раз пришёл на побывку жених. Увольнительную на одну ночь дали. Да, крики они слышали, как же! Сидели на лодке и издали пытались понять, что там в кемпинге происходит. Ага, тут у кого-то из местных жителей есть своя моторная лодка. Там они живут, вон там, где река из озера вытекает. Иногда приезжие туристы заявляются со своими моторками, но в данный момент здесь таких нет. Звук мотора ночью они тоже слышали, а как же!

Вот и получается — моторку все слышали, но никто её не видел. И не знает, откуда она взялась.

Расспросы я вела осторожно, деликатно, старалась беседовать с людьми один на один, чтобы получить по возможности достоверную информацию, и, надеюсь, мне говорили правду. Итак, мы направились к тому месту на озере, где из него вытекает река. По луговой дороге, а потом и вовсе без дороги мне удалось проехать почти до конца залива. Дальше машина не пройдёт. Отец вылез и, верный своему обещанию, охотно отправился на разведку пешком. Ни одна из нас не обратила внимания на тот факт, что он прихватил с собой удочку.

Прошло часа полтора. Мы с Люциной вдоволь нагулялись по лугу и вернулись к машине, где в тени дерева восседала мамуля в кресле, сделанном из надувного матраса.

— Не иначе, мы все втроём спятили, — махнув рукой, сказала Люцина. — Это же надо было додуматься — посылать Янека! Теперь его можно ждать до скончания века.

Мамуля, которая до сих пор спокойно наслаждалась солнцем, воздухом, прекрасной панорамой и вязала свой свитер, естественно, вскинулась, как боевой конь при звуках трубы.