* * *
      Мы получили почтовую открытку от незнакомого нам человека. Даму с тем самым кольцом он видел в Рачибоже на берегу реки Одры. Она мыла ноги на диком пляже. Черная сумка стояла рядом.
      Сообщение нас удивило, и все равно я решила съездить туда, прихватив отца. Всякую информацию надо было проверить. Немного нарушало это наши планы, ибо в тот день намечался званый обед с участием очень важного любителя субпродуктов.
      Высокое компетентное лицо прибывало днем раньше, чем было намечено. Будучи человеком вежливым и хорошо воспитанным, он позвонил, сообщил, что неотложные дела на работе заставляют его нарушить обещание, поэтому он может приехать к нам в Чешин или на день раньше, или когда-нибудь в далеком будущем, ему очень неприятно, он просит извинить, но дела чрезвычайной важности... и так далее. Так получилось, что рядом со Збышеком, когда тот поднял трубку телефона, оказалась, к счастью, а может и к несчастью, Люцина, но ее настоянию был принят более ранний вариант, предложенный гостем.
      Итак, следовало заняться званым обедом, помочь Лильке с ним. В Рачибож со мной отправили отца, чтобы не мешался в доме. Ни мамуля, ни Люцина не горели желанием отправиться со мной; не говоря уже о званом обеде, очень уж сомнительным представлялось сообщение незнакомого автора. С чего вдруг Тереса очутилась в Рачибоже? Чтобы вымыть грязные ноги именно на этом отрезке Одры? Я уже не говорю о том, насколько сомнительным представлялась перспектива отыскать в городе Тересу, руководствуясь столь скупыми указаниями. Но ехать надо было, я обещала не задерживаться и поехала.
      Мы с отцом добросовестно обегали все дикие рачибожские пляжи, и, когда уже собрались возвращаться, у меня лопнул тросик сцепления. Я знала, что он вот-вот оборвется, поэтому возила с собой запасной, но наличие запчастей вовсе не равнозначно умению заменить ими вышедшие из строя. Поскольку тросик оборвался на второй скорости, я смогла добраться до автомастерской с помощью двухсот злотых мелкой монетой, которую раздавала по дороге добровольцам-толкачам. Точнее, раздавал отец, который неспешной рысцой следовал за моей машиной с добровольными помощниками через весь город. В мастерской пришлось пережидать "мерседес", успевший до меня прочно занять единственный канал.
      Ожидание затягивалось, и, чтобы его скрасить, я о том о сем болтала с персоналом мастерской. Естественно, завела разговор и на интересующую меня тему, без особой надежды спросив, не видел ли кто из них случайно вишневого "пежо". Персонал в лице неимоверно замурзанного парня, представьте, видел!
      - Был тут вишневый "пежо", а как же! - орал он, стараясь перекричать шум двигателя "мерседеса", в котором регулировал работу зажигания. - Дня два назад были у меня! Масло я им менял! Еще у них пассажирка из машины сбежала!
      Очень, очень интересно! Парень на "мерседесе" съехал с канала и поставил на него мою машину, спустился в канал и приступил к монтажу тросика. Присев на корточки рядом с машиной, я тоже была вынуждена чуть ли не наполовину забраться под нее, чтобы выслушать захватывающе интересный рассказ.
      Оказалось, на "пежо" приехали три человека, мужчина и две женщины. Приспичило им, холера, масло сменить, пани сама видит, что тут делается, работы невпроворот, не продохнуть! Сначала мужик, а потом одна из баб пошли ругаться с завом. Нет, не сразу оба. Пошел мужик, а баба потом прибежала ему на подмогу. А в это время вторая баба, которая до этого спала на заднем сиденье, проснулась, вышла из машины и куда-то делась. Те двое вернулись, глядь - бабы нет. Крик подняли, с ума сойти! Вроде та баба их сестра двоюродная, малость чокнутая, теперь неизвестно, где ее искать и что она выкинет. Бегали, искали, мы тоже бегали. Нет, тут не нашли, а в городе - не знаю. За это не скажу. За масло могу, масло сменили. Сам менял, и в самом деле, было совсем черное, давно надо было сменить.
      - А как выглядела чокнутая сестрица?
      - Откуда мне знать? Я на людей не гляжу, мне с машинами бы управиться. Я ее толком и не видел. Только как из машины вылезала, заметил, что босиком, это заметил.
      - Как это босиком? Совсем без обуви?
      - Совсем. Пошла было, да спохватилась, хоть и чокнутая, скумекала что-то не так, вернулась и прихватила из машины туфли. Но не обула, а так в руке и понесла.
      - А вы не заметили, какие это были туфли?
      - Как не заметить, красные. Мамаша моя любит песенку напевать: "Черны боты для работы, красные - для танца", так я сразу вспомнил, как ее красные туфли увидел. Бывает, проше пани, привяжется мелодия, никак от нее не избавишься. Так я от этой два дня не мог отвязаться, все в голове вертелась.
      Сколько я еще ни расспрашивала, больше ничего из парня не вытянула. Относительно Тересы не вытянула, а тросик он сделал, правда, времени тоже ушло немало. В Чешин мы вернулись уже поздним вечером и на званом обеде, присутствовать не могли. Настроение в доме царило подавленное. Почему-то о результатах наших широко задуманных планов ни Люцина, ни мамуля не желали даже намекнуть. Збышек тоже не желал.
      Рассказали нам о другом. Сразу после моего отъезда позвонил совершенно незнакомый человек и сказал, что располагает сведениями о Тересе, но уезжает в Чехословакию, сейчас находится в Зебжидовицах, ждет поезд до границы, может в крайнем случае, так и быть, один поезд пропустить, подождет следующего, но больше ждать никак не может. Следующий будет через два часа. Мамуля с Люциной впали в панику - меня нет, тут обед на носу, но там - вести о Тересе! Лилька благородно заявила - поезжайте, обед я беру на себя. Ну, они и поехали. Вернулись уже прямо к обеду. И оказалось, ездили напрасно. Незнакомый мужчина оказался тем самым, который разыскивал нас в Полянице. Сообщил он следующее: видел Тересу, даже ехал с ней в одном автобусе и все приглядывался, чтобы окончательно убедиться - та самая, пропавшая пани. Убедиться никак не мог, решился прямо спросить ее об этом, а она вдруг всполошилась и выскочила из автобуса на первой же остановке. Произошло это за одну остановку перед кемпингом на Отмуховском озере, выскочила в последний момент, ее чуть не прищемило дверью. Он за ней не стал выскакивать, не знал, нужно ли.
      Ценная информация, но немного устаревшая, как минимум с опозданием в четыре дня, вряд ли она нам пригодится. Незнакомый мужчина очень огорчился, что не помог нам в поисках, пожелал успеха и поехал в свою Чехословакию.
      Оставшись одна, Лилька рьяно принялась за приготовления к званому обеду. Понимая всю возложенную на нее ответственность, она бросилась на поиски субпродуктов. Их в данный момент нигде не оказалось, были только цыплята и свиные ножки. Стоя над ними, Лилька ломала голову, на что же решиться, и тут к ней подошла приятельница. Узнав о Лилькиных проблемах, она посоветовала приготовить вымечко.
      - Что? - удивилась Лилька.
      - Вымечко. Тоже из субпродуктов, блюдо получится - пальчики оближешь, я расскажу, как приготовить.
      Наверное, Лилька смотрела на приятельницу с вымечком как баран на новые ворота, потому что та рассердилась:
      - Ну что уставилась? Никогда не слышала про коровье вымя? Как раз завезли в лавку на углу.
      - Коровье? - глупо спросила Лилька.
      - А чье же еще? Слушай: сначала отваришь, потом порежешь на кусочки, обваляешь в сухарях и яйце и как следует обжаришь, чтобы подрумянилось. Говорю тебе - пальчики оближешь! Такие шницельки получатся...
      По ее совету немного сбитая с толку Лилька купила вымя и принесла домой. Там как следует осмотрела, и оно ей понравилось: свежее, нежное, мяконькое. Отварив его немного в соленой воде, обжарила в соответствии с полученными указаниями. Шницельки и в самом деле получились на вид очень аппетитные, а главное, обед удалось приготовить к назначенному часу.
      Поскольку приглашенный высокий гость для Збышека представлял в какой-то степени вышестоящую организацию, Збышек на всякий случай решил от операции самоустраниться, поэтому держался на расстоянии, свалив ее целиком, и полностью на Люцину, сам же, извинившись, отправился поливать цветочки в их маленьком садике, к немалому удивлению Лильки. Преисполненная сознанием ответственности за возложенную на нее миссию, Люцина всеми силами старалась понравиться гостю, ужом увивалась вокруг него, но о деле пока не разговаривала, логично рассудив, что разговор следует начать после вкусного обеда, когда гость созреет. Да и я, возможно, подъеду, станем его охмурять вдвоем. Что-то долго не возвращаемся мы с отцом из Рачибожа...
      Збышек полил несколько раз цветочки и вынужден был вернуться в дом. Он еще ел суп, когда остальным Лилька подала шницельки. Обед проходил в теплой, дружеской атмосфере, все шло замечательно, гость оказался человеком приятным и разговорчивым. Непринужденная беседа велась на всякие нейтральные темы.
      Мамуля жареного не ела, ей Лилька приготовила рыбу. Люцина попросила ей тоже дать рыбы. Шницельки Лилька подала лишь гостю и себе поставила тарелочку, искоса наблюдая за реакцией гостя на деликатес. Гость первым отрезал кусочек, положил в рот и стал жевать.
      - Понимаешь, гляжу я - а он все жует и жует! - с ужасом рассказывала мне Лилька. - Жует и жует, и никак не прожует! Потом незаметно вынул кусок шницелька изо рта и деликатно положил его на краешек тарелки. В чем дело? Сама поскорей отрезала кусочек и в рот! Отрезать-то отрезала, а вот прожевать... Знаешь, ну прямо кусок резины от автомобильной камеры! Скорее всего, от грузовика!
      Збышек кончил есть суп и тоже принялся за шницельки. Лилька теперь стала наблюдать за мужем - что тот будет делать? Этот ведь может не деликатничать и высказать жене претензии. Збышек сделал попытку прожевать кусочек вымечка, но быстро перестал работать челюстями и взглянул на супругу - не просто укоризненно, но с каким-то прямо-таки мистическим ужасом.
      - Что это? - спросил он, и Лилька подумала: если сейчас он с ней не разведется, то в дальнейшем этого можно уже не опасаться..
      Гость мужественно расправился со шницельками. Он просто отказался от попыток их разжевать и глотал, не жуя. Лилька последовала его примеру. Збышек взбунтовался и оставил деликатес на тарелке. Мамуля с Люциной встревоженные, ничего не понимающие, наблюдали за ними, и их стали одолевать сомнения в том, что обед настроит гостя благодушно.
      Невзирая на сомнения, после обеда обе сделали попытку осуществить задуманную концепцию, но она закончилась полнейшим фиаско. Нашу историю компетентное лицо выслушало с интересом и даже с сочувствием, но при первом же намеке на частное расследование чрезвычайно удивилось и даже рассердилось. Гость решительно и категорически отмежевался от каких-либо компетентных ведомств, удивился, что ему приписывают не только связь с ними, но и большие возможности в определенной области и посоветовал с нашими проблемами немедля обратиться к действительно компетентным органам. И вообще как-то сник после такого разговора и постарался поскорее покинуть гостеприимный Лилькин дом.
      - Люцина уверяет, что виной всему проклятое вымечко, - жаловалась вконец расстроенная Лилька. - Я тоже так думаю. Збышек зол как сто тысяч чертей. Говорит - если бы знал, для чего пригласили его начальство, в жизни бы не приглашал. Теперь, говорит, могу распрощаться с надеждой на повышение. Я тоже так думаю. А этой кретинке, своей приятельнице, уж я завтра выскажу все, что о ней думаю! И действительно, на следующий день с самого утра, еще до работы, напустилась на приятельницу. Та ничего не понимала.
      - Наверняка ты что-то перепутала. А ну рассказывай, как ты готовила шницеля!
      - Так, как ты сказала. Сначала отварила вымя в подсоленной воде...
      - И сколько времени ты его варила?
      - Ну, точно не скажу, несколько минут, оно же мягкое...
      Приятельница схватилась за голову.
      - Дура, вымя надо было варить как минимум часа два-три. Иначе никакая собака его не откусит. Ты же подала на стол сырое вымечко!
      Мамуля с Люциной мужественно перенесли неудачу и уже с утра стали разрабатывать планы, как исправить вчерашнюю ошибку. И решили продолжить охмурение высокого гостя, причем поручить это мне. Я охмурять отказалась категорически. Вот как получилось, что из-за дурацкого вымечка мы оказались в совершенно безвыходном: положении...
      Люцина безвыходных положений не признавала и стала искать выход. Новая идея Люцины заключалась в следующем: дать в газеты зашифрованное объявление. Поскольку идея мне не понравилась, я не стала даже расспрашивать, какое именно объявление и как оно будет зашифровано, поэтому мамуля с Люциной решили действовать в обход меня. Они потребовали у Збышека отвезти их в Вислу, где в местной газете временно подвизался один из знакомых журналистов. По знакомству он наверняка их объявление пристроит.
      Дом опустел, Лилька поливала в садике цветы, и так получилось, что, когда позвонил Марек, я была в доме одна и сама подняла трубку. Узнав меня по голосу, он торопливо проговорил:
      - Вслух моего имени не называй! Никто не должен знать, что я приехал. Каких только глупостей вы не наделали! Не соскучишься с такой семейкой. Можешь встретиться со мной так, чтобы никто из них не знал?
      Господи боже, какое счастье, Марек уже здесь! В глубине души я очень беспокоилась о Тересе, но вынуждена была свою тревогу всячески скрывать, чтобы и без того расстроенная мамуля совсем не потеряла голову. Я понимала, что обязательно следует предпринять какие-то решительные меры для розыска Тересы, но одна не могла ни на что решиться. Теперь я не одна, рядом человек, на которого можно положиться. Тот факт, что он объявился в Чешине тайком и просит не сообщать об этом моим родным, ничуть меня не удивил. С одной стороны, я знала методы его работы, с другой - свою родню. По телефону мы обменялись всего парой слов, но я поняла - ему что-то известно. Скорее, скорее с ним увидеться! Договорились встретиться через полчаса в парке, расположенном вдоль реки Ользы, у водопада.
      - А Лильку можно взять с собой? - робко поинтересовалась я.
      Марек немного подумал.
      - Лильку можно, но больше никого. И не пользуйся машиной.
      Я еще предупредила Марека, что где-то там, у реки, он может наткнуться на отца, который с утра отправился поудить. Захватив фотографии, кинопленку, портмоне-подковку и электрический фонарик, ибо уже смеркалось, я оторвала Лильку от поливки, и мы отправились в парк. До водопада не торопясь можно было дойти минут за двадцать, если ничто не помешает. Я лично никаких помех не ожидала. И очень ошиблась.
      Прежде всего, подойдя к реке, мы встретили отца. Он поймал четыре плотвицы и шел домой. Лилька вручила ему ключ от квартиры и объяснила, как им пользоваться. На это потребовалось время, ибо один ключ открывал два замка, причем один - нормально, а второй - в обратном направлении. Отец никак не мог с этим примириться. С трудом удалось его убедить испробовать действие ключа на практике, и отец, очень недовольный, наконец-то отправился домой. Мы еще долго на него оглядывались - не повернул ли он украдкой опять к реке.
      Потом нас остановила пожилая женщина и спросила, не попадалась ли нам ее собачка. Черно-белый спаниель. Самочка. Вырвалась и убежала. А сейчас она как раз в таком положении, что сбегутся все псы с округи. А ее собачка породистая, ей нельзя водиться с первым встречным. По дороге мы с Лилькой видели порядочную свору собак и имели глупость в том признаться, пришлось возвратиться и довести старушку до этого места. Правда, мы с Лилькой считали, что уже поздно спасать спаниелиху от мезальянса, но хозяйка очень волновалась, пришлось пойти с ней.
      - Скорее, скорее! - торопила меня Лилька, когда мы наконец могли покинуть собачью свадьбу. - Темнеет, мы не найдем Марека в темноте.
      - Не беспокойся, он видит в темноте, - ответила я, но прибавила ходу.
      И в самом деле, темнело быстро, а в парке, густо разросшемся на речном откосе, было уже совсем темно. Мы не хотели пользоваться фонариком и чуть ли не на ощупь спускались к реке. Впрочем, аллейка была довольно широкой. Справа внизу матово отсвечивала Ольза, слева круто поднимались поросшие деревьями и кустарником склоны. И ни одной живой души вокруг, хотя вечер был теплым, а летом в парке всегда гуляло много горожан.
      - Почему так пусто? - удивилась я.
      - Сегодня же четверг! - удивилась Лилька в свою очередь вопросу. - А по четвергам всегда показывают сериал "Кобра". Забыла? Все сидят у телевизоров. Постой-ка, это что за шум?
      Мы остановились и стали прислушиваться. Поблизости, на крутом склоне повыше нас, и в самом деле раздавался какой-то непонятный шум, сопровождаемый треском ветвей, будто кто-то съезжал вниз сквозь густые заросли. Мы двинулись было дальше - мало ли кому понадобится спуститься, его дело, - но нас остановил глухой удар, сопровождаемый сдавленным криком. Что там происходит?
      Шум нарастал, по-прежнему непонятный, но очень тревожный. Дерутся там, что ли? Стало совсем темно, крутом ни души.
      - Может, это Марек? - тревожным шепотом спросила Лилька. - Пытается в темноте спуститься сверху, а ведь тут очень крутой откос.
      - Скажешь тоже! - возмущенно шепнула я в ответ. - Да он сто раз спустится так, что его никто не услышит, даже если Марек будет связан по рукам и ногам! Какой-нибудь дурак забрался наверх по пьяной лавочке, а теперь катится вниз. Отодвинемся, не ровен час - прямо на нас свалится.
      - Так он покатится и дальше, прямо в реку! - забеспокоилась Лилька. Может, наоборот, встать преградой у него на пути? Из человеколюбия?
      - Плевать мне на него, пусть хоть в реку! Мне уже надоело. Знаешь, всю дорогу вокруг нас то и дело путаются какие-то подозрительные типы. И преимущественно в темноте.
      И я решительно пошла дальше, потянув за собой человеколюбивую Лильку. И как раз в этот момент тот, что шумел и трещал в кустах, с шумом вывалился на аллейку прямо перед нами. Инстинктивно я посветила на него фонариком, забыв о необходимости соблюдать конспирацию.
      Луч фонарика выхватил из темноты совершенно невероятную картину: у дорожки, в самой середине раскидистого куста лещины, зареванная, растрепанная, измазанная в грязи, с приставшей хвоей и клочьями травы, вся растерзанная и жутко несчастная сидела тетя Ядя!
      Наверное, Лилька, как и я, подумала, что ей привиделось. Нечистый дух принял облик нашей родственницы...
      - Сгинь, пропади нечистая сила! - дрожащим голосом произнесла Лилька. - Да расточатся врази Его...
      - Кто тут? - слабым голосом воскликнула тетя Ядя. - Люди! Ау! Помогите мне! Где я?
      - Должна быть в Варшаве! - ответила я на вопрос, тоже потрясенная увиденным. - А ты, оказывается, здесь! В Цыганской роще! Ночью! Катишься по склону! Что все это значит?
      - Кто тут? - простонала тетя Ядя, заслоняя глаза от света фонарика и барахтаясь в своей лещине в тщетных попытках вылезти из нее. Спохватившись, я перестала ослеплять несчастную и осветила себя и Лильку. Облегченно вздохнув, тетя Ядя принялась действовать обеими руками. Мы бросились ей на помощь, извлекли из куста, поставили на ноги и немного почистили и тетю, и ее сумку, которая во время головоломного спуска не потерялась лишь потому, что висела на плече, намертво зацепившись ремешком за пуговицу жакета. Молния держалась крепко, есть надежда, что по дороге ничего не вывалилось.
      - Я получила письмо от твоего отца и сразу выехала, - нервно рассказывала тетя Ядя, понемногу приходя в себя. - Сама понимаешь, встревожилась я страшно. Боже милостивый, что вы тут навытворяли? Почему Тереса сбежала аж в Щецин? И зачем ей понадобилось красть лодку, не могла поехать нормально, на поезде? Почему она ходит в покрывале и что за хахаль ее преследует? Откуда он взялся?! Конечно, я знаю, что снимала на. пленку, могу рассказать, но зачем все это?
      Не время и не место было переводить письмо отца на нормальный язык, и я оставила это на потом. Почистив тетю Ядю, по возможности вытряхнув из ее одежды и обуви набившуюся землю, листья и хвою, мы пришли к выводу, что она еще дешево отделалась. Никаких серьезных телесных повреждений, никаких переломов, одни синяки да ссадины.
      Вежливая Лилька деликатно поинтересовалась у своей пожилой родственницы:
      - Будь добра, скажи наконец, какого черта ты шляешься в потемках по Цыганской роще, вместо того чтобы сразу по приезде отправиться ко мне?
      Пожилая родственница бесхитростно пояснила:
      - Я просто забыла твой адрес. Он у меня записан в записной, книжке, а ее я забыла дома. Где работаешь - тоже не помню.
      - Фамилию хоть помнишь?
      - Конечно, - обиделась тетя Ядя. - Что я, склеротичка, что ли? Я и спрашивала о Вишневских, а мне показали совсем на другой конец города, я ведь немного помню, где живешь, думаю - не то...
      - Тебе показали дорогу к моей свекрови, - поняла Лилька.
      - Очень может быть, но я туда не пошла. Дай, думаю, найду фабрику, там мне все скажут, а не скажут, так от фабрики я и сама дойду. Стала спрашивать, как пройти на фабрику, меня и направили сюда. В эту сторону. Я и пошла. Сначала шла вроде правильно, потом гляжу - места совсем незнакомые. Народу много, я спрашивала многих, и все говорили - правильно иду. А тут стемнело, и сама не знаю, как очутилась вот в этом лесу. Заблудилась, наверное. Решила выйти к реке и от нее уже добираться, сориентируюсь, думаю. Стала в темноте пробираться сквозь заросли к реке, и еще наверху споткнулась обо что-то, а потом уже не могла остановиться, покатилась по склону. Скажите, ради бога, где я и зачем все меня обманывали, посылали не в ту сторону? Ведь ясно же - никакой фабрики здесь не может быть!
      - Есть здесь фабрика, - грустно сказала Лилька. - Ты, наверное, не уточняла, какая именно фабрика тебе нужна, и правильно шла к трикотажной фабрике.
      - Откуда же я могла знать, что здесь целых две фабрики?
      - Придется проводить тебя домой, - вздохнула я. - Доведем и вернемся сюда обратно, тут нас ждет... одно дело. Дома отец, он только что вернулся, может, заснул, так что звони погромче.
      Тетя Ядя, очевидно, уже немного пришла в себя, поскольку возразила:
      - Да нет, вовсе не надо меня доводить до самого дома, скажите только адрес. Больше я не заблужусь.
      - Правильно, адрес запиши, но все равно мы проводим тебя.
      - Нет, нет, не надо, вам же придется потом обратно сюда возвращаться.
      - Ну, хорошо, только из парка выведем.
      На наше счастье, у самого парка встретили мы Лилькиного знакомого, который жил через дом от нее, и с рук на руки передали ему тетю Ядю. Знакомый клятвенно заверил, что доведет ее до самых дверей Лилькиного дома. И даже понес сумку тети Яди.
      Мы с Лилькой галопом помчались обратно к водопаду, она на бегу выкрикивала мне:
      - Теперь я понимаю, что именно ты имела в виду, говоря, что родители доведут тебя до белой горячки. Как такое могло взбрести в голову тете Яде? Ты слышала, что она наговорила?
      Я выкрикивала в ответ:
      - А ты же слышала? Она ведь получила письмо от отца. У папочки же есть манера делать свои собственные выводы из всего, что удается расслышать. Очень оригинальные выводы! Я догадываюсь, в чем тут дело. Помнишь, когда мы рассматривали фотографии, отпечатанные с пленки тети Яди, зашла речь о том, что неплохо бы ее спросить, из каких соображений она там кое-что наснимала и где именно? Ну и отец ее вызвал...
      - Надо же, расслышал...
      - А он всегда слышит, когда не надо. Но знаешь, в его оригинальных выводах, какими бы глупыми они ни казались, всегда есть рациональное зерно, до которого ни одной из нас не додуматься...
      Из-за всех этих задержек мы примчались к водопаду с опозданием на целый час. Уже совсем стемнело, ни в парке, ни у реки нам не встретилось ни одной живой души. С трудом переводя дыхание, мы затормозили у водопада.
      - И что дальше? - тяжело дыша, спросила Лилька. - Ведь он же нас не увидит, а мы его и подавно. Давай попробуем встать так, чтобы нас было видно на фоне воды. Или, может, посигналить фонариком?
      - Ничего не надо. Я не шутила, когда сказала, что он видит и в темноте, как днем. Подождем минутку, сейчас он появится.
      - Я уже появился, - послышался голос Марека. Перед нами стоял типичный удильщик, возвращающийся с удачной рыбной ловли. И наверняка он уже приглядел местечко, где мы сможем без помех поговорить, где нас никто не увидит и не услышит. Так оно и оказалось.
      - Надеюсь, ты наловил не слишком много, - сказала я, когда мы шли к этому местечку. - А то неизвестно, что скажу своим. Не могли же мы с Лилькой наловить их во время прогулки, а рыбные магазины давно закрыты. Да и не бывает в них свежей рыбы.
      - Не слишком много, - успокоил меня Марек. - Всего несколько штук. Два линя и парочка неплохих окуней.
      Лилька не дала мне ответить.
      - Очень хорошо! Как раз на ужин. А откуда мы их взяли - это уж моя забота. Скажу, отдал Курничек. Есть у нас такой знакомый рыболов, весь город его знает. Обожает удить рыбу, а есть не ест, его отец подавился когда-то рыбной костью и помер. Вот этот Курничек и раздает весь свой улов кому ни попадя. Скажем, встретили его. Он никогда не помнит, кому отдал. Хороший человек.
      Я махнула рукой на рыбу. До нее ли, когда столько важных проблем надо обсудить! Первая - откуда Марек узнал о наших похождениях, ведь он явился сам, я его не вызывала. Правда, зная своего любимого, я не надеялась, что он выложит все как есть, а от дедуцирования по поводу похищения Тересы у меня уже мозги набекрень.
      Мы с удобствами разместились в выбранном Мареком месте. Видимость отсюда была прекрасная, нас же подслушать не было никакой возможности. А если кто случайно забредет, увидит обычную картинку: рыбак ковыряется в своем снаряжении, а две девицы светят ему фонариком. Мы с Лилькой издали вполне могли сойти за двух девиц.
      Я сделала подробный доклад обо всем, что с нами приключилось за последнее время, подробно описала все, что предпринимали мы, подробно описала места, где видели Тересу, а потом передала ему для ознакомления вещественные доказательства. Не буду, пожалуй, передавать его оценку наших действий.
      Думаю, присутствие Лильки удержало его от более резких слов. С глазу на глаз со мной уж он бы сказал, что думает...
      - Обратиться к человеку с просьбой начать частное расследование! кипятился Марек. - Как такое могло прийти в голову? Ну, я понимаю, твои родственницы, но ты?
      Я защищалась как умела.
      - Но нам же больше ничего не оставалось! Разве такая уж плохая идея? Да и не о расследовании мы просили, а просто узнать кое-что по его каналам. Сами мы ведь ничего узнать не можем.
      Лилька поддержала меня:
      - Идея правильная, а он очень порядочный человек и, если бы захотел нам помочь, наверняка многое бы распутал. Если бы согласился.
      - Да не мог он согласиться!
      - Почему не мог? - вскинулась я. - Очень даже мог. Просто не захотел!
      - Вот как, не захотел... А почему не захотел, знаешь?
      - Знаю, - вместо меня ответила Лилька. - Из-за вымечка.
      - Из-за чего?!
      - Из-за моего вымени. Не удалось оно у меня, согласна, но ведь я не виновата!
      Первый раз в жизни довелось мне увидеть озадаченного Марека. Он смотрел на нас с Лилькой не просто с удивлением, нет, он был именно озадачен, а может, даже и поражен. Немного подумав, неуверенно спросил:
      - Это что, какая-то метафора?
      - Никакая не метафора, обычное коровье вымя. Мы узнали, что это человек любит поесть, а из еды предпочитает блюда из так называемых субпродуктов. Ну, и Лилька приготовила вымечко. Подумаешь, даже если и не очень вкусно получилось, так сразу и обижаться? Даже разговаривать с нами не пожелал...
      В подробностях описали мы с Лилькой званый обед и потом очень долго ждали, пока Марек не перестанет смеяться. Он уже не сердился на нас и спокойно растолковал истинную причину отказа влиятельного гостя от сотрудничества с нами.
      - Даже если бы вы приготовили ему не примитивное вымя, а каких-нибудь фазанов, икру, устриц и "фрутти ди маре", съесть он пожалуй бы и съел...
      - Такое любой бы съел, - встряла Лилька.
      - Только не я! - поправила я ее. - "Фрутти ди маре" извиваются, и вообще у них усы... Не выношу этих даров моря!
      - ...но разговаривать с вами все равно бы не стал, - продолжал Марек, не давая сбить себя с мысли. - И зарубите раз и навсегда на своем носу: никакая милиция, никакое МВД, никакие контрразведки ни на какие частные расследования не пойдут! И частных экспертиз не делают! Захотелось им, видите ли, чтобы разведка по блату сделала для них кое-что! Надо же до такого додуматься!
      Прошло немало времени, прежде чем мы смогли приступить к деловому разговору. Делая вид, что разбирает крючки, Марек осмотрел фотографии и салфетку. Монеты по одному злотому его не заинтересовали.
      - Значит, не знаешь, что это за карта? - с укором повторил он.
      - Откуда мне знать? - обиделась я. - Да и как следует не разглядывала, боялась стереть отпечатки.
      - Отпечатки чего?
      - Чего-нибудь, мало ли. И не придирайся. Наше дело - отыскать Тересу.
      - Наше дело - понять, что происходит, - возразил Марек. - Понять, почему Тереса до сих пор не вернулась и не хочет обращаться в милицию.
      Интересно, откуда он знает, что Тереса не желает обратиться в милицию за помощью? Откуда он знает, что у Тересы могут быть свои причины опасаться преследователей? Откуда он все это знает? Ведь я не говорила.
      - А ну повтори, что ты сказал! Тереса не желает обращаться в милицию за помощью? С чего ты взял? Мы пока знаем лишь то, что милиция не желает оказать помощь нам!
      Марек пояснил:
      - Когда сотрудник милиции разыскал Тересу, она предъявила ему свой паспорт и заявила, что ни в какой помощи не нуждается, путешествует по родному краю для собственного удовольствия, никаких неприятностей у нее нет. Ее никто не преследует, ничто не угрожает. Ох, не нравится мне это...
      Я не сомневалась - и мамуле, и Люцине это еще больше не понравится, поэтому сразу же попросила Лильку не проговориться им о том, что мы сейчас узнали от Марека. Лилька кивнула, она и сама это поняла, и мы принялись раздумывать, что означает такое заявление Тересы.
      - Так и не знаем, кто ее преследует, ясно лишь - типы подозрительные, - рассуждала я вслух. - Тереса что-то говорила о мафии, о преступниках, но как-то неопределенно. Лично я немедленно обратилась бы в милицию, но Тереса уже восемнадцать лет проживает в Канаде, а у них там о нашей милиции представление однозначное: у нас сажают за решетку всех, замешанных в деле, не смотрят, преступник ты или жертва, сидят все, пока они не разберутся. Вот и не хочется ей провести остаток отпуска за решеткой.