Этот невинный вопрос дьявола явно смертельно его напугал.
      — Боже сохрани! — поспешно воскликнул он. — То есть я хотел сказать, может, в «Европейском»?..

* * *

      Кафе закрывалось в десять часов, а наш разговор дошел только до половины. Прокурор немного поколебался.
      — Собственно, мне уже все равно. Я и так совершил служебное преступление, встречаясь с подозреваемой во время ведения следствия... Надеюсь, что там, внизу, в «Каменоломнях», не будет никого из знакомых...

* * *

      — Принимая во внимание ситуацию на службе. Витек последний человек в очереди на скамью подсудимых, — сказала я, кончая отчет о делах мастерской. — Но он лжет...
      — А вы уверены, что это он тогда запер дверь? Может, это сделал кто-то другой?
      Я взглянула на него поверх рюмки с яжембяком. Алкоголь колоссально повышал мои умственные способности.
      — Во-первых, только он тогда там работал, во-вторых, держал там бесценные материалы для конкурса, а в-третьих, последним уходил и приходил первым, сразу после Иоанны, которая, в свою очередь, уходила значительно раньше. В любом случае он не мог не знать о существовании ключа и не заинтересоваться тем, где этот ключ находится.
      — Может, он забыл?
      — А! Так, может, ему напомнить?
      — Только не вздумайте этого делать! Вы и так уже слишком много знаете. Не хватало только, чтобы вы начали действовать по своему собственному усмотрению!
      Я упрямо покачала головой. В этих «Каменоломнях» я чувствовала себя ужасно довольной и совершенно беззаботной. Прокурор держался настолько невероятно официально, что у меня не было никаких сомнений. Дьявол не обманул, мои дела были на мази. Я поинтересовалась результатом поисков в санитарном оборудовании нашего туалета, но в ответ услышала пространный обзор последних театральных премьер. Это свидетельствовало о том, что там должны были найти что-то интересное, поэтому я прицепилась к этой теме, как репей к собачьему хвосту. Результат моих упорных домогательств был прямо противоположный, но в то же время достаточно положительный. Оказалось, что представитель права отлично танцует...
      Потом я уже работала главным образом ногами, потому что при каждом моем вопросе на тему поисков раздавалась музыка, стоявшая на сцене женщина начинала кричать в микрофон слова песен, а прокурор срывался с места и застегивал среднюю пуговицу пиджака. В какой-то момент, во время упоительного поворота, он буркнул:
      — Не терплю вальса...
      — Так зачем же вы танцуете?
      — Чтобы вы перестали задавать вопросы...
      Из всего этого я сделала вывод, что представители следственных властей должны получать всестороннее образование.
      Может быть, я и не опоздала бы так на следующий день, если бы утром, перед выходом на работу, мой взгляд не упал на оставленный накануне чертеж фасада котельной. Я пригляделась к нему и явно почувствовала, что со мной что-то не в порядке. Потребовалась целая четверть часа, чтобы я, наконец, смогла понять тот жуткий идиотизм, который мне удалось сотворить в состоянии увлечения расследованием. Я сделала что-то неописуемое — фасад, который одновременно являлся и тыльной частью, причем в первую минуту совершенно нельзя было понять, в чем заключается ошибка, и от созерцания этого мутилось в голове. Я взяла это с собой на работу, чтобы осчастливить коллег необычной перспективой.
      Я стояла около Иоанны и рылась в стопе разной машинописи, выискивая свою, когда вошла Ядвига, еще более опоздавшая, нежели я. Ни на что не отвлекаясь, она сразу направилась к Витеку, чтобы представить какое-либо оправдание. Дверь за собой она оставила открытой.
      — Пан инженер, у меня образовалась мозоль, — сказала она низким голосом, вытягивая по направлению к нему ногу, похожую на палку. — Вот здесь, пусть пан посмотрит.
      Со времени сплетен, касающихся мнимой пламенной любви Витека, в Ядвиге всегда теплилась тень надежды, что в них могло быть какое-то зерно правды. Поэтому, соблюдая определенную служебную дистанцию, она пыталась держаться несколько кокетливо.
      Сидящий за столом Витек помимо воли бросил взгляд на то место, по которому Ядвига стучала пальцем, и несколько отпрянул. Ядвига торчала перед ним, как журавль, не меняя позы, поэтому он поспешно признал ее опоздание уважительным, по-видимому, стремясь избавиться от созерцания ее ноги с мозолью, при этом отдавал себе полный отчет, что мы с интересом наблюдаем за этой сценой: Збышек из-за своего стола, а я с порога.
      Вид Ядвиги, неважно, с мозолью или без, немедленно навел меня на мысль затеять с ней разговор и произвести дипломатичную разведку, касающуюся этого таинственного автомобиля из незапамятных времен. Я забрала свои технические описания и пошла за ней, осчастливленной полученным оправданием.
      — Пани Ядвига, что со светокопиями? — спросила я, пытаясь подойти к цели окольной дорогой. — Технические описания уже отпечатаны, нужно будет отдавать их в переплетную. Может быть, эти светокопии уже готовы?
      — Откуда я знаю, что я, Святой Дух? — доброжелательно ответила Ядвига. — Когда вы мне их дали?
      — Две недели тому назад. Должны были быть готовы позавчера.
      — Ну что ж, может, уже и готовы. Я узнаю, когда пойду туда, но это будет еще не сейчас. Возможно, через час. Если вы спешите, то пойдите и узнайте сами.
      Она не сказала мне ничего нового, потому что и так было известно, что если кто-то торопится, то должен все делать сам. Но как раз в этом случае я совершенно не торопилась, мне просто нужно было завести с ней разговор.
      — Никуда я не пойду, светокопии относятся к вашим обязанностям, — решительно заявила я. — Если вы всем так занимаетесь, как этими нашими копиями, то меня совершенно не удивляет, что ваш муж не платит вам алименты.
      — Вы говорите ерунду, — ответила Ядвига, не давая вывести себя из равновесия. — Не платит, потому что подлец и негодяй, но я ему еще покажу.
      Я решила, что вопрос затронут достаточно дипломатично, и решила развивать эту тему дальше на базе взаимной доброжелательности.
      — И сколько он вам должен?
      — Семьдесят восемь тысяч двести злотых, — с удовлетворением заявила Ядвига, усаживаясь на свое место. — И отдаст все до последнего гроша.
      — Откуда же там столько набежало? — удивилась я, потому что в соответствии с повсеместно принятыми ставками он должен был бы выплачивать ей алименты лет за десять, тогда как ребенку едва минуло три года.
      — А что вы думаете, набежало! Туда входит и мое приданое...
      Больше ничего сказать она не успела, потому что Веся вызвала ее к Ольгерду.
      — Приготовьте ваши описания, я возьму их, когда пойду туда. Чего этот старый хрыч от меня хочет?..
      Она отправилась к главному бухгалтеру, оставив меня в состоянии неописуемого удивления, потому что мысль о приданом, имевшемся у Ядвиги, даже не пришла мне в голову. Что же, пока мне не оставалось ничего другого, как приняться за работу.
      Всеобщее замешательство, вызванное убийством, уже прошло, Витек гнал нас за работу, и весь персонал мастерской уже начал наверстывать эти два потраченных дня. Стефан и Влодек ругались с Янушем.
      — Куда ты лезешь со своим дымоходом, куда? — ворчал Януш. — Ты что, считаешь, я умывальник для твоего удовольствия вывешу за окно?
      — Ты что, только вчера родился? — гневно удивлялся Стефан. — До сих пор не предполагал, что котельная имеет дымоход? Что я, носом буду дым выпускать?
      — Выпускай хоть ушами! А у меня и так тут метраж занижен! Ни одного сантиметра тебе не дам! Выходи на лестничную клетку!
      — Это исключено, — категорически запротестовал Влодек. — У меня там распределительный щит, я должен иметь место на первом этаже. Ты можешь подняться наверх.
      — С ума сошли! — стонал Стефан. — Клянусь Богом, сошли с ума! Я что, лестницу должен делать в дымоходе?
      — А единственное место между зданиями ты занял, это ничего? Куда я теперь пойду с проводами? А что ты мне свою паршивую вентиляцию впихнул в распределительный узел, это как назвать?
      — Какие у тебя ко мне претензии? Чего ты прицепился!!! — кричал Стефан, показывая на Януша. — Внутренности делал он, черт бы его взял! Ведь он вообще не глядит, что делается в помещении! Ему все равно — лампа это висит или мойка! Шкаф поставил на вентиляционном канале!!!
      — Тихо, ша!!! — рыкнул Януш, у которого, по-видимому, начались угрызения совести. — Хорошо, хорошо, найду я тебе место для этого чертова дымохода! Лошадь, а не дымоход!..
      — Я должен иметь гнездо! — категорически потребовал Влодек.
      — Ну так пойди и свей! Отвяжись от меня, может быть, мне удастся что-нибудь придумать.
      Я слушала их красочную беседу и раскладывала свои технические описания на отдельные экземпляры, не вникая пока в их содержание, потому что мои мысли были заняты совсем другим. Раскладывание описаний было прервано приходом Анджея.
      — Пани Ирена, можно вам задать служебный вопрос? — спросил он, как обычно, с безукоризненной вежливостью.
      — Пожалуйста, — рассеянно сказала я.
      — Что такое у вас в техническом описании всего объекта? Потому что именно я сверял эти описания, которые сегодня пришли с машинки. Везде написано «дом для паровых работников». Я не совсем понимаю, что это может значить, мы вроде бы ничего такого не делали.
      — Что?! — спросил Влодек, внезапно поворачиваясь. — Паровых? А у меня дом для дворцовых работников.
      — Так вы, может быть, разгадаете это, пани Ирена...
      Я смотрела на них не в состоянии сразу собраться с мыслями. Потом схватила собственное техническое описание и пришла в себя.
      — Что вы болтаете? Дом для дорожных работников!
      — У меня тут еще есть навес для дорожных насыпей, — мрачно сказал Влодек. — В черновике было написано черным по белому — навес для дорожных машин.
      Стефан тоже повернулся, все еще пылая от гнева.
      — Эти машинистки, видимо, совсем сошли с ума. У меня — кошки, нагоняемые парой.
      — Что у вас?!
      — Кошки, нагоняемые парой.
      — А что это должно было быть? — спросила я с огромным интересом, потому что в первую минуту даже не знала, с чем это вообще можно связать.
      — Котлы, нагреваемые паром.
      — Это еще ничего, — заявил Януш, тоже обернувшись от своего стола. — Один раз в техническом описании у нас было такое предложение: «Пес, стоящий в углу комнаты, коптил так сильно, что пришлось залепить ему отверстие глиной». Ну как?
      Обеспокоенная всей этой информацией, я на всякий случай начала внимательно вглядываться в собственное описание. И сразу же на первой странице нашла красиво подчеркнутое название: «Мастерская с сушилкой». В первую минуту я впала в панику, испугавшись, что, видимо, перепутала два здания — эту мастерскую и прачечную, которые делала одновременно, но черновик показал, что здесь должна быть мастерская с краном. Занятая описаниями, я не обращала внимания на окружающих до тех пор, пока меня не оторвали от работы странные действия Януша.
      Он согнал Веслава с его места и придвинул его стол к столу Лешека. Затем смерил расстояние, поколебался и придвинул его еще немного. Веслав стоял рядом и с интересом приглядывался к тому, что Януш делает.
      Януш посмотрел на меня.
      — Встань, — приказал он.
      Я послушно встала в надежде, что последуют какие-то объяснения. Он посмотрел на меня сзади и что-то пробормотал себе под нос.
      — Ничего не выйдет, — заявил он. — Садись.
      Затем вышел из комнаты и вскоре вернулся с Моникой.
      — Понюхай это, — сказал Януш ей, указывая на стол Веслава. Так случилось, что именно там стояла маленькая баночка с краской, уже начавшей плесневеть.
      — Ты что, с ума сошел? — возмутилась Моника. — Сам это нюхай!
      — Ладно, сейчас... — Януш осмотрелся, отодвинул краску и положил на стол ластик. — Ну, нюхай!
      — Он что, совсем спятил? — недоверчиво сбросила Моника, вопросительно глядя на нас. — Что ему нужно?
      — Не знаем. Понюхай, что тебе, жалко? Может быть, потом он нам все объяснит.
      Моника пожала плечами, наклонилась и понюхала ластик. Януш внимательно приглядывался к ней со спины.
      — Не пахнет, — сказала она, выпрямляясь, — а что?..
      — Пятьдесят пять сантиметров, — довольно заявил Януш. — А если еще прижать, то даже пятьдесят три. Получается для Стефана восемь сантиметров.
      — Ты должен немедленно объяснить нам, что все это значит!
      — Ничего особенного, просто мне нужно было проверить, сколько сантиметров минимально должно быть между плитой и мойкой. То есть сколько нужно места, чтобы даже толстая женщина могла нагнуться... Ты — самая толстая в нашей мастерской.
      — Скотина, — ледяным тоном произнесла Моника, когда, наконец, снова обрела дар речи.
      Все эти приключения настолько отвлекли меня, что я совершенно забила о Ядвиге. Когда же наконец вспомнила о ней, оказалось, что власти как раз допрашивают ее в конференц-зале.
      — Знаете, а я уже как-то к ним привык, — сказал Лешек с грустной задумчивостью. — Когда следствие будет закончено и они перестанут приходить сюда, мне будет чего-то недоставать...
      — По-видимому, больше всего тебе будет недоставать того единственного, которого они заберут с собой, — трезво заметил Януш.
      — Больше всего пани Ирене будет недоставать прокурора, — заявил Витольд, оборачиваясь и подмигивая Янушу.
      А я подумала, что у них, по-видимому, имеются какие-то дополнительные сведения.
      — Лишь бы его не было в избытке, — пророчески сказала я.
      Лешек по-прежнему сидел задумавшись.
      — Интересно, кто это будет? Знаете, честно говору я вообще в это не верю. У меня такое впечатление, что его прикончила какая-то сверхъестественная сила или он совершил самоубийство. А кстати, кто из вас одолжит мне сто злотых?
      — Я бы не советовал тебе занимать деньги, — остерегающе проворчал Януш. — Покойник занимал у всех, и как он теперь выглядит?
      — Действительно, может быть, ты и прав, — после некоторого раздумья признал Лешек.
      Он открыл свой ящик, внимательно пригляделся к его содержимому и тяжело вздохнул.
      — Видите, как предусмотрительно было создать такой скромный запасец продуктов? Теперь они как будто взялись ниоткуда. Пожалуйста, и хлебец, и маслице, и колбаска, и даже горчица... — он вынул баночку с засохшими остатками горчицы, осмотрел ее и покрутил головой.
      — Правда, этого мало...
      Мы с интересом наблюдали за ним, потому что его вздохи производили очень сильное впечатление. Он порылся еще немного в своих продуктовых запасах, поднял голову и посмотрел на нас.
      — До первого еще пять дней, — предостерегающе сказал он. — Не сходить с ума! Не сходить с ума с этой едой!..
      — Пани Ирена, вас вызывает милиция, — сказала Ядвига, входя в комнату. — А когда они вас отпустят, я хотела бы с вами поговорить. У меня к вам очень важное дело.
      Ядвига была очень возбуждена и взволнована, что меня очень заинтересовало, но у меня не было времени спрашивать ее о чем-либо.
      — Кто выходил на ваш балкон? — спросил меня капитан после вступительных приветствий.
      Я понимала, зачем он этим интересуется, и сразу разволновалась ничуть не меньше, чем Ядвига. Хочешь не хочешь, мне пришлось признать, что туда выходил Веслав, когда ел рыбу Лешека.
      — Но это еще ни о чем не говорит, — решительно добавила я уже по собственной инициативе. — Толпы людей могли выходить туда, я же не сидела там беспрерывно!
      Помимо воли я обращалась не к капитану, а к прокурору, который сразу меня понял.
      — Что я могу вам на это сказать, — вздохнул он. — Разумеется, мы спросим всех, ведь там всегда кто-то был.
      — Не всегда, — запротестовала я. — До того как у нас стали отбирать носовые платки, комната была пуста. Януш играл в бридж, Лешек куда-то пошел, Веслав был у вас, а я пошла в кабинет сразу после него. Перед этим со мной в комнате был Стефан, может быть, он кого-нибудь видел!
      — Этого вы тоже защищаете? — неохотно буркнул прокурор.
      — А что, я должна его обвинять? Это ваша обязанность!
      — Я должен обратить ваше внимание на то, что, когда мы отбирали носовые платки, вазон уже давно был разбит на куски, — холодно заметил капитан. — А вы, конечно, прекрасно знаете, почему мы ищем того, кто выходил на балкон.
      В отчаянии я отдавала себе отчет в происходящем: я никого другого не видела, Лешек — человек рассеянный, Януш находился в бессмысленном состоянии после полученного стресса, а ответ Веслава они, наверное, во внимание не примут. Что делать?..
      — Экспертиза... — пробормотала я подавленно.
      — Какая экспертиза? — резко спросил капитан.
      — Вы должны провести экспертизу! Это ведь всегда делается! На таком заплесневелом ключе должны остаться следы после того, как им крутили в замке! Невозможно, чтобы их там не оказалось! Зачем же вам ваша лаборатория?!
      — Может быть, пани, вы позволите нам самим решать, что именно нам следует сделать? Пока мы должны установится кто выходил на балкон.
      Я быстро стала припоминать события, происшедшие сразу после обнаружения трупа. Царила жуткая суматоха. Каждый мог это сделать. Лешек и Веслав были уже в центральной комнате, Януш — оглушен и ничего вокруг не видел. На балкон могло выйти даже стадо слонов!..
      Я размышляла вслух, а мужчины с интересом слушали. Потом капитан пожал плечами.
      — Сейчас окажется, что в это время все ослепли и оглохли, — гневно сказал он. — Или утратили память и ничего не знают.
      — Но вы должны припереть их к стенке! Невозможно, чтобы это оказался Веслав!..
      — Припрем, не бойтесь...
      Я вернулась в отдел. Лешек стоял на проклятом балконе, на улице играл оркестр, а Януш сидел с выражением ужаса на лице. Витольд и Веслав валялись в приступе смеха.
      — Знаете, это уже переходит всякое понимание, — ошеломленно заявил Януш.
      — А что случилось? — нетерпеливо спросила я, потому что мне уже стали надоедать все эти неожиданности. — Ну, говорите! Вы что, онемели?!
      — Он выцыганил у меня последние двадцать злотых, — сказал Януш, пребывая все в том же состоянии тупого ужаса. — Вытягивал, выпрашивал! В конце концов я ему их дал, думал, может, он голодный или что... А этот идиот взял мои двадцать злотых и выбросил за окно!!!
      — Не за окно, а с балкона, — поправил его Веслав. — Он хотел, чтобы ему исполнили «Рамону».
      — Третий раз уже играют! — закричал Януш, снова обретая бодрость.
      — За твои десятки сыграют и четвертый. Лешек сегодня в романтическом настроении.
      Ядвига, которая уже ждала, вытащила меня из комнаты и привела в коридор на лестничную клетку, распространяя, как обычно, вокруг себя запах валериановых капель.
      — Послушайте меня, — сказала она, стуча от волнения зубами. — Я вам должна кое-что рассказать, а вы должны мне помочу хотите или не хотите. Но только сначала дайте мне сигарету.
      Она замолчала на минуту, засовывая, неизвестно зачем, сигарету с фильтром в мундштук. Я напряженно ожидала ее признаний.
      — Вы знаете, о чем они меня спрашивали?
      — Зачем вы задаете глупые вопросы, откуда я могу знать! Я же не подслушивала!
      — Они спрашивали меня об автомобиле моего мужа!
      Ядвига снова замолчала и выжидательно посмотрела на меня, видимо ожидая с моей стороны какой-то необыкновенной реакции, но, ничего не увидев, продолжала дальше:
      — Я должна сказать вам всю правду с самого начала. Как они это открыли, я понять не могу, но все заключается в том, что у меня никогда в жизни не было этих семидесяти тысяч злотых.
      Этим она совершенно меня ошеломила, потому что я уже успела свыкнуться с мыслью, что у нее было большое приданое. Я удивленно взглянула на нее.
      — Как это? Что все это значит?
      — Все дело тут в автомобиле. Вы же знаете, что он был частник...
      — Автомобиль?!
      — Да нет, мой муж. У него были какие-то неприятности с финансовым управлением, не буду вам сейчас ничего объяснять, достаточно того, что ему понадобилось семьдесят тысяч. Нужно было все так устроить, чтоб эти деньги были как будто не его, а компаньона или что-то в этом роде. Ну, что он получил их от кого-то. Вот он и продал автомобиль именно за семьдесят тысяч и дал мне квитанцию, как будто получил их от меня как мое приданое. Короче говоря, требовать у него эти деньги я не имею никакого права...
      — А он по-прежнему должен утверждать, что это ваши деньги, потому что не может признаться в обмане? — быстро спросила я, поняв наконец, о чем идет речь.
      Ядвига кивнула головой.
      — Только не говорите мне, что это свинство, я сама знаю. Но сделаю это, хоть тресну! Мой ребенок не будет жить в такой нужде, как мы живем теперь — кровати нет, стола нет, вы ведь знаете, он все у меня забрал... Вывернусь наизнанку, но вытяну из него все возможные деньги, все до последнего гроша, и все вложу в мою куколку!..
      — Сейчас, сейчас, подождите, пани, я уже ничего не понимаю. Вы меня совсем запутали. А как же этот ваш поклонник? Вы мне очки не втирайте, мы обе с вами знаем, где здесь собака зарыта. Как только вы с ним поженитесь, он использует и эти крохи.
      Ядвига посмотрела на меня с жалостью.
      — Вы что, пани? Вы думаете, что я ему их отдам? Вы меня за дурочку держите. Ему нужно занять деньги, и я ему их одолжу под очень хороший процент. Нет, здесь никаких сомнений, у меня это не пропадет.
      Я внимательно посмотрела на Ядвигу. Ее лицо было ожесточенным, взгляд твердым и решительным. Да, ради ребенка она была способна на все. У меня не было ни малейшего намерения осуждать ее за все эти махинации, наоборот, я желала ей всего наилучшего. Но ее признания одновременно стали у меня в голове объединяться с другими сведениями, касающимися смерти Тадеуша, и я знала, что это не конец открытиям.
      — И теперь вы должны мне помочь, — решительно заявила она. — Никто не должен об этом узнать.
      — Ну так вы не признавайтесь.
      Ядвига нетерпеливо махнула рукой.
      — Да ладно! Не в этом дело: Вы мне скажите, откуда они узнали об этом автомобиле?
      Я не собиралась говорить ей правду, поэтому немного помолчала.
      — Кто еще знал об этом кроме вас? Случайно, не покойный?
      — Вы уже догадались? — хмуро и без удивления сказала Ядвига. — У него была копия документа о купле и продаже. Он знал обо всем, как будто был при этом, и шантажировал меня.
      — А что стало с этой копией?
      — Понятия не имею, и меня это больше всего беспокоит. Может, она у милиции?
      Я была уверена, что у милиции ее нет. А может быть, у Тадеуша ее тоже не было?
      — А вы ее видели? — спросила я подозрительно. — Вы уверены, что она у него была?
      — Я видела ее собственными глазами. Он потребовал от меня за нее пять тысяч злотых.
      — И вы ему дали?!
      — Что вы?!
      — Действительно, это была бы предельная глупость. Он мог продать вам эту опись за пять тысяч, а себе сделать другую.
      Ядвига покачала головой.
      — Это не так просто. Вспомните, сколько лет назад это было. У него была только одна копия, и на всю эту историю он напал совершенно случайно. Он знал того типа, который тогда купил этот чертов автомобиль, и сумел все связать. Милиция, наверное, тоже узнает обо всем. Скажите мне, что я теперь должна делать?
      — Повеситься, — гневно посоветовала я. — Согласиться с тем обстоятельством, что вы — первая подозреваемая. Я не удивилась бы, если бы оказалось, что это вы его задушили.
      — Я бы сама не удивилась, — ответила Ядвига еще более мрачно. — Но я этого не делала. У вас есть с ними какие-то контакты, сделайте что-нибудь для меня! Помогите мне!
      Меня охватило бешенство.
      — Что я, по-вашему, провидение?! Боже мой, что за банда кретинов! Вы делаете все возможное для того, чтобы попасть под подозрение, а я потом должна вас защищать! Чтоб вам всем пропасть! Следующая невиновная нашлась! Я знаю, что вам нужно делать: помолиться о милосердии Божьем и пожелать милиции успеха!
      — Не будьте такой злющей мегерой, вся моя надежда только на вас, — решительно заявила Ядвига.
      — Ну так проститесь со своей надеждой! Вы меня уже так допекли, что руки опускаются. Мне уже осточертело все это следствие и ваша невиновность, оставьте меня в покое!!!
      И не слушая дальнейших уговоров Ядвиги, я удалилась в мастерскую. Больше всего меня нервировало то, что ее информацию я должна буду держать в тайне, потому что нет на свете таких следственных властей, которые бы в подобной ситуации поверили в ее невиновность. Впрочем, даже если она его убила, то поступила совершенно правильно, и я бы не хотела, чтобы ее разоблачили!.. А если не она, кто тогда? Кто, в конце концов, прихлопнул этого Столярека?! Збышек? Веслав? Витек? Рышард? Каспер? Моника?.. Черт бы их всех побрал!!!
      В отделе я застала светопреставление. Во время моего разговора с Ядвигой Януш получил известие, что через два часа должен передать Анке переплетенный архитектурный проект семи зданий для представления его на экспертизу. Архитектурный проект пока находился в лаборатории светокопии...
      В тот момент, когда я вернулась, Януш уже успел принести из подкупленной в кредит лаборатории часть пахнущих аммиаком копий, и все присутствующие поспешно их обрезали. Мой приход вызвал дикий взрыв энтузиазма.
      — Садись! — заорал Януш. — И печатай! Здесь все есть бумага, копировка, бланки — печатай! Бутылку тебе поставлю, краковяк буду с тобой танцевать, только напечатай это за два часа!!!
      — Ты что, ошалел? — в бешенстве закричала я. — Пятнадцать страниц за два часа! Идиот!
      И не вдаваясь в дальнейшее обсуждение состояния его ума, я уселась за машинку, потому что техническое описание должно было быть переплетено вместе со всем проектом, а в бюро быстрей меня печатала только Иоанна. Но в данном случае на нее можно было не рассчитывать.
      Я дала выход своему гневу, изо всех сил колотя по клавишам несчастной машинки, а все остальные занимались переплетом. Веслав складывал чертежи, Витольд скреплял их, с шумом колотя по слегка подпорченному сшивателю, Януш клеил обложки, Лешек делал корешки и наклейки на переднюю часть обложки, а Анка, с растрепанными волосами, выхватывала у него из рук очередной экземпляр. Истинное пекло!
      Все это время я печатала, но, когда переплетали первое здание, была только на середине описания. Каждый следующий проект содержал на несколько страниц больше, что было совершенно лишено смысла, но мы надеялись, что эксперт в спешке не будет особенно внимательно приглядываться к этим проектам.
      После трех часов каторжной работы мы отдали Анке последнее здание и вздохнули с облегчением.
      — Уф-ф! — вздохнул Януш, вытирая со лба пот и размазывая при этом по лицу затвердевшие капли клея. — Вот это была гонка! Чтоб их всех!
      Веслав принял категорическое решение в этот день больше ничего не делать. Согласно этому решению он даже не дрогнул, когда вошел Витек и потребовал от него какую-то матрицу, относящуюся к градостроительству в Плоцке. Отдав это распоряжение, Витек вышел, а Веслав продолжал сидеть.
      — Я прекрасно знаю, где эта матрица находится, — сказал он страшно довольный. — Он сам ее туда спрятал, а теперь забыл. Но я не собираюсь сразу к нему идти, пусть думает, что я ее так долго и усиленно ищу.
      Совершенно одурманенная всеми очередными сенсациями, а также безумным печатанием на машинке, я тоже утратила всякую охоту продолжать работу. Я посмотрела на Веслава, и мне вспомнилась его тайна. Боже мой, что он снова мог придумать, и узнаю ли я когда-нибудь об этом? В сущности, Веслав был довольно скрытным человеком...
      Витольд, который не любил напрасного времяпрепровождения, разгневанный на это сумасшедшее переплетение проекта, с отбитой рукой и мусором на столе решил отправиться домой. Он собрал свои вещи и исчез. Я легкомысленно уставилась в угол за его опустевшим столом.
      Разумеется, дьявол немедленно материализовался, как же могло быть иначе? Он повернул кресло Витольда, усевшись лицом ко мне, вынул из-за уха длинную сигарету, закурил, воспользовавшись моими спичками, и уселся поудобнее. Я недовольно смотрела на него и ждала, что он скажет. Дьявол молчал.
      Я не собиралась первой к нему обращаться, потому что была в бешенстве, но он совершенно явно выказывал ко мне полное пренебрежение. Он оглядывал комнату, старательно обходя меня взглядом, потом остановил взор на Веславе. Он смотрел и смотрел на него, а Веслав сидел себе беззаботно, совершенно не подозревая, что является объектом наблюдения злого духа. Наконец нервы мои не выдержали.
      — Если бы ты был хорошо воспитан, то по крайней мере сказал бы «добрый день», — ядовито сказала я.
      — С чего бы это? — удивился дьявол, взглянув, наконец, на меня. — Я вижу тебя целый день.
      Мне стало нехорошо. Действительно, ведь эта скотина может все время крутиться около меня, а я об этом не имею никакого представления. Ужасная мысль!
      — Вчера ты тоже все время сидел над моей головой? — спросила я обеспокоенно, когда снова обрела дар речи.
      — А ты что думала? Что такую идиотку, как ты, я могу оставить без присмотра?
      — Надеюсь, ты не станешь утверждать, что всю жизнь я находилась под твоим присмотром?! Однако я как-то справлялась и без тебя!
      — Действительно, прекрасно справлялась! И с какими результатами! Двое детей, брошенная и мужем, и любовником, запряженная в работу, как вол... Тебе можно только позавидовать! А когда у тебя была возможность прекрасно устроить свою жизнь, то как ты поступила? Показала свое благородство, не так ли? Высокие моральные качества? Бескорыстие? Эх ты, ослица, если бы ты знала, меня ничто так не нервирует, как это твое благородство! Подожди, оно еще станет у тебя костью в горле!
      — Пойди и повесься! — в бешенстве ответила я. — Зачем ты сюда пришел — чтобы со мной так глупо ругаться? Что тебе нужно?
      — Ничего. Вернемся к нашим баранам. Чего ты не знаешь?
      — Вот именно, — я вспомнила сразу все мои сомнения, которые нарастали во мне целый день. — Где находится эта бумага Ядвиги?
      — Не спеши, не спеши, — сказал дьявол, явно наслаждаясь своим превосходством и злорадно усмехаясь. — Сейчас к этому подойдем. Ты правильно заметила, что у преступника не было времени на то, чтобы искать записную книжку Тадеуша. Совершенно правильно, но при условии, что там находились какие-то сведения о нем. А если речь шла о каком-то деле, которое покойный нигде не зафиксировал? Тогда что?